Дети темной стороны (джен)

Апрель нехотя ушел, уступив место щедрому маю в одеянии из свежей зелени и ярких лепестков. Школа словно стряхнула с себя серую хмарь: коридоры, которые лишь несколько дней назад казались мрачными и унылыми, теперь наполнились криками, смехом и топотом ног — за которым обычно следовал окрик учителя и снятие баллов за беготню.

Для Сириуса май прошел как в угаре, будто он постоянно находился под кайфом, только еще лучше. Он однажды экспериментировал с магическими стимуляторами — и в результате три дня глаз не сомкнул, так его пёрло. Джеймс устал как собака, бегая за Сириусом по пятам и пытаясь удержать друга от безумных выходок, которые могли для него кончиться отчислением или даже смертью. А когда действие зелья закончилось, Джеймс поклялся, что в жизни больше не подпустит Сириуса к наркотикам. Но в присутствии Анны, и даже при одной мысли о ней, Сириус испытывал такой восторг — никакие зелья и рядом не стояли. Скоро только Питер мог выносить его бесконечные «а вот Анна мне сказала…» и «мы с Анной».

И как же хорошо, что этот май был. Он подарил Сириусу воспоминания, которые давали ему силы — потом, когда пришел июнь и разрушил их хрупкий мир.

Все началось со Снейпа.

* * *

— Эй! Снейп! С тобой кто-то хочет встретиться в кабинете директора!

Вопил четверокурсник из Равенкло — здоровяк, живое подтверждение того, что присказка «сила есть — ума не надо» не всегда верна. Снейп, как всегда одетый в черное, обернулся на окрик. Была суббота, и все лихорадочно готовились к экзаменам — либо у себя в комнате, либо в библиотеке. Сириус собирался позаниматься в комнате Анны. «Там тихо, — сухо сообщила она, заметив его шалую ухмылку в ответ на ее приглашение. — И не смей отвлекать меня от занятий, Сириус Блэк. Ты меня понял?»

Сириус с любопытством взглянул на Снейпа, который коротко кивнул посланцу, развернулся и отправился к директору. Кто бы это мог быть? Может, Люциус Малфой? Или еще какой-нибудь чистокровный? Сириусу было ужасно интересно, и он смотрел Снейпу вслед, пока тот не скрылся из виду, а потом медленно пошел к Анне, размышляя над тем, кто же это все-таки такой — Снейпов таинственный посетитель.

— Привет, красавчик, — радостно встретила его Анна. Переступила через порог своей комнаты и чмокнула его в губы. Сириус зарылся пальцами ей в волосы и слегка потянул ее голову назад, чтобы по-настоящему поцеловать. Несколько мгновений счастья, и раскрасневшаяся пара прервала поцелуй. Сириус подумал, что в жизни не видел ничего прекраснее, чем Анна с румянцем на щеках — когда проводит рукой по своим густым волосам, пытаясь поправить прическу, которую он так беспечно растрепал.

— Привет, красавица. Ну, как учеба?

Она застонала.

— Не понимаю, Сириус, как ты можешь задавать такие вопросы и улыбаться — ведь твои экзамены еще серьезнее моих. Мне-то ТРИТОНы пока не грозят, и то у меня в глазах темнеет при одной мысли о том, сколько всего нужно выучить. Мадам Помфри с меня практически глаз не спускает — боится, что я переутомлюсь и опять сорвусь на кого-нибудь.

— Помфри просто осторожна, и тебе стоит к ней прислушаться, — мягко пожурил Сириус, легко щелкнул Анну по носу и вошел вместе с ней в комнату, оставив дверь приоткрытой, как требовали школьные правила.

— Да знаю я, — вздохнула она. — Всё я знаю. Но ты не представляешь, как раздражает, когда с тобой обращаются, будто ты фарфоровая!

Сириус промолчал. Он по опыту знал, что лучше выслушать Анну и не прерывать ее, пока не выговорится.

— Вчера ночью мне приснился кошмар, — призналась она, понизив голос. — Это было ужасно… Я видела отца — как он падает, голова вот-вот ударится об пол. Он не был мертв — смотрит на меня, а из ран льется кровь, и она везде, и его взгляд обвинял меня — почему я ничего не делаю?!

Значит, это был кошмар на тему реальных событий — и кошмарные воспоминания так тесно переплелись с воспоминаниями реальными, что Анна путала времена и уже не отличала одного от другого. Сириус молча взял ее за руку.

— Бывало и хуже, — заметила она с наигранной бодростью. — Теперь они мне снятся только раза два в неделю, а не каждую ночь, как раньше.

— Это хорошо, — тихо сказал Сириус. Ее ладонь была холодной и влажной.

Последовало тяжелое молчание, а потом Анна очень жизнерадостно поинтересовалась:

— Ну что, готов заняться теорией чар?

Двумя часами позже оба признались, что не могут больше запомнить ни единого фактика. Анна предложила отдохнуть, и Сириус с радостью согласился — его уже тошнило от книг.

— Я сейчас быстренько освежусь — и сразу назад, — сказал он, вскакивая с пола, где они расположились прямо посреди книг и конспектов.

— Давай, — рассеянно ответила Анна.

Сириус взглянул на нее — девушка лежала на спине, закрыв глаза — и поспешил в туалет. На обратном пути ему встретился Снейп, который что-то тихо и размеренно обсуждал с невысоким мужчиной, похожим на итальянца. Как только эта парочка его заметила, оба остановились. Сириус пристально взглянул на незнакомца — скорее всего, это и был тот человек, который ждал Снейпа в директорском кабинете. Тот встретил его взгляд; в глазах читался только вежливый интерес, и ничего больше — а Снейп рядом с ним нацепил на лицо свою самую непроницаемую маску. Сириус уже проходил мимо, когда кто-то слабо, задушенно крикнул — все вскинулись, пытаясь понять, откуда до них донесся этот звук…

Сириусу не было надобности оглядываться по сторонам. В теле набатом гудела Клятва — так, что вибрировали суставы и кости. Он рванул к комнате Анны, отчаянно зовя ее по имени; оставалось добежать совсем немного, но в душе уже кольцами свивался ужас — как василиск, готовый вонзить в горло ядовитые клыки... Воздуха не хватало, где-то рядом бежали Снейп и тот странный незнакомец, но Сириус едва осознавал их присутствие. В ушах грохотала кровь; он затормозил у входа в комнату и отчаянно взвыл — дверь была распахнута, внутри царил разгром. Анны не было. Разложенные на полу конспекты и пергаменты медленно пожирал огонь, постепенно набирая силу.

— Где она? — крикнул Сириус. Весь мир вдруг сузился до этой комнаты — пустой комнаты, где не было девушки, за которую он готов был отдать жизнь. — Где Анна? Нужно ее найти!

Его трясло, легким не хватало воздуха. Сириус смутно осознавал, как кто-то кладет руку ему на плечо и настойчиво тянет прочь; грудь болела, как будто сердце разорвали на куски, но тело послушно вышло из разоренной комнаты, где плясало пламя — откуда похитили Анну.

— Блэк. Блэк.

Чувства возвращались — медленно, по капле; рисовали картину мира — никогда еще мир не казался настолько безрадостным. Назойливый голос не отставал, и Сириус с усилием повернул голову — и когда он только успел сесть? — в сторону говорящего. На него непроницаемо-спокойно глядел Снейп.

— Твои друзья о тебе волнуются, — сказал он, на мгновение посмотрев в сторону. Сириус проследил за его взглядом — чуть в стороне бок о бок стояли Джеймс, Лили, Ремус и Питер с напряженными, обеспокоенными лицами. — И здесь от них будет больше пользы, чем от меня, — сообщил Снейп, встал и легко сжал его плечо.

Но прежде, чем Снейп успел повернуться и выйти, Сириус прошептал:

— Подожди. Пожалуйста. — Снейп поднял бровь — просто недоумение, без обычного сарказма. Мысли с трудом складывались в слова, и Сириус произнес, запинаясь: — Анна. Ты должен помочь мне найти ее. Пожалуйста. Только ты знаешь…

На лбу у Снейпа появилась крошечная морщинка — и тут же пропала.

— Тебе прекрасно известно, Блэк — я сделаю все, что от меня зависит. И надеюсь, что ты восстановишь свои умственные способности — хотя чего там вообще восстанавливать — и поможешь мне. Есть у меня кое-какие идеи. Когда будешь готов, попроси директора провести тебя в Выручай-комнату.

Снейп крутанулся на каблуках и вышел, не удостоив гриффиндорцев даже взглядом, хотя Джеймс сердито зыркнул на него, а Лили несколько мгновений задумчиво смотрела ему вслед.

Едва Снейп ушел, Джеймс подскочил к Сириусу, а остальные столпились вокруг.

— Ты как? Выглядишь паршиво.

— Как ты можешь так говорить, Джеймс? — упрекнула его Лили.

— А что? Это ведь правда. Но Бродяга, все с ней будет в порядке. Дамблдор все силы бросил на то, чтобы ее найти. Ты же знаешь — он самый могущественный волшебник за последнюю сотню лет. Он ее отыщет.

Сириус попытался изобразить улыбку. Ничего не вышло.

— Спасибо, ребят, — пробормотал он, понимая, что ни утешения друзей, ни поддержка директора не способны заглушить его вину, его ужас — и мысли о том, каково сейчас приходится Анне.

Анна… Сириус поднял голову и вдруг встретил взгляд Питера. В глазах самого неприметного из Мародеров застыли страх и усталая безнадежность. Сириус подумал, что из всех его друзей Питер лучше всего понимал, что может грозить Анне — два года назад ему на своей шкуре довелось испытать, на что способны чистокровные фанатики. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, а потом Питер уставился себе под ноги, и Сириусу стало ясно: его друг мог сколько угодно твердить, что все обойдется — сам он не слишком-то надеялся, что Анна выживет. Все остальные — Джеймс, Лили и Ремус — лучились верой в то, что мир справедлив, добро побеждает зло, а Альбус Дамблдор способен сотворить любое чудо.

Сириусу вдруг стало тошно; лучшие друзья вызывали лишь глухое раздражение. Он закрыл глаза.

— Слушайте, я все равно не успокоюсь, пока она не вернется, и я не увижу, что с ней все в порядке, так что просто проводите меня к Дамблдору, ладно?

Они уговаривали его отдохнуть — кажется, Снейпу пришлось за руку вести его до самого дортуара. Его бывший враг, а теперь союзник, как-то умудрился пройти в гриффиндорскую гостиную, и даже без проклятий обошлось. Сириус и не подозревал за ним таких талантов.

— Ты точно уверен? — в конце концов серьезно спросил Ремус.

— Я должен, — хрипло ответил Сириус.

Короткая пауза — и Ремус повернулся к остальным.

— Джеймс, сходи, пожалуйста, за директором.

Если не считать недовольного бурчания, протестов не последовало — как, впрочем, и всегда, когда Ремус начинал говорить таким тоном — суровым и не терпящим возражений. Лили ушла с Джеймсом, Питер и Ремус молча сидели рядом, и их поддержка придавала Сириусу сил. Минут через десять пришел Дамблдор, следом вошли Джеймс и Лили.

— Мистер Блэк, — серьезно обратился к Сириусу директор, — уверяю вас, делается все возможное, чтобы обнаружить и освободить мисс Нотт. Нам стало известно, что ее, скорее всего, похитил Эван Розье, поскольку он тоже пропал. Она храбро сражалась, и ей почти удалось спастись, но мистер Розье успел схватить ее и активировать портключ, который и унес их за пределы школы.

Сириус сглотнул — нечто подобное он и подозревал. Глаза защипало — и нет, это были не слезы. Он прочистил горло.

— Сэр, я не могу просто сидеть и ждать. Пожалуйста. Отведите меня в Выручай-комнату.

В наступившей тишине Сириус почувствовал, будто глаза директора взвешивают и оценивают его до самого донышка души. Он вздернул подбородок и твердо встретил этот взгляд. Наконец Дамблдор вздохнул, и на месте невероятно могущественного волшебника вновь оказался почтенный и обожаемый директор Хогвартса.

— Хорошо, мистер Блэк. Если вы действительно этого хотите, я провожу вас туда, но вашим друзьям придется остаться здесь. То, что сейчас происходит в Выручай-комнате, чрезвычайно опасно и совершенно секретно. Я бы вообще не позволил вам принимать в этом участие — если бы не опыт вашего пребывания в Шато Малфой и те особые отношения, которые у вас сложились с мисс Нотт.

Оставив друзей в полной растерянности, Сириус ушел с директором, который добродушно пообещал вернуться и рассказать все, что может, о том, как идут дела и что вообще происходит. Совесть пискнула, что сбежать, ничего никому не объяснив — это как-то нехорошо; в конце концов, друзья на то и друзья, чтобы в трудный час обращаться к ним, а не надеяться найти утешение в какой-то непонятной работе, которая, быть может, позволит спасти Анну. Сириус отмахнулся от этих мыслей. Они не понимают, насколько все плохо — ну, может быть, кроме Питера. Оставаться с теми, кто так уверен в благополучном исходе — или же наоборот, заранее Анну похоронил? Чувствовать себя бесполезным и беспомощным? Нет, я не выдержу. Они должны понять, что я люблю Анну, что я должен это сделать…

Сириус чуть не споткнулся на ровном месте. Люблю?

Он продолжал идти за Дамблдором, словно в тумане — настолько потрясла его эта мысль. Я ее люблю? Перед глазами как наяву встала Анна — ее прекрасное, выразительное лицо — в ушах звучали тихие саркастичные замечания, язвительные отповеди и веселый искренний смех; он вспоминал, как она цеплялась за него, содрогаясь в рыданиях после очередного приступа, и понимал, что давно уже любил ее — просто сердце осознало это намного раньше, чем мозг. Сириус любил Анну.

Дошло наконец? — сердито спросил он себя. От страха за судьбу Анны в душе поднималась злость — на себя и на весь мир. Жалкий, тупой, безнадежный болван — вот кто ты такой, Блэк. Сириус был настолько захвачен своими мыслями, что опомнился лишь тогда, когда прямо у него перед носом в стене появилась дверь. Дамблдор преспокойно открыл ее, будто появляющиеся из ниоткуда двери были для него самым обычным делом.

— Мистер Баррайо, мистер Снейп, я привел вам помощника.

— Кого?.. а, Блэк. Ну, проходи, чего стоишь? — бросил Снейп, не отрываясь от нарезки каких-то волокнистых стеблей. Нож так и мелькал в его руках.

Стол перед ним был весь заставлен странного вида ингредиентами и склянками. Итальянец, которого Сириус видел со Снейпом раньше, сидел в противоположном углу комнаты и что-то напряженно бормотал себе под нос; при этом он успевал листать полдюжины разных книг и время от времени писать мелом на широкой доске, то и дело стирая и исправляя написанное. Когда вошли Дамблдор и Сириус, он буркнул что-то приветственное, даже не поднимая головы.

— Но больше никого не приводите, директор, — произнес Снейп тоном, в котором смешались вежливая просьба и приказ. — Мы не можем позволить себе отвлекаться, это слишком опасно.

— Конечно. Больше никого не будет, — уверил его Дамблдор. — И я очень надеюсь, что вы знаете, что делаете, мистер Снейп…

— Я уже два года работаю над этим проектом, господин директор, и крайне заинтересован в его успехе, — еще немного, и эти слова прозвучали бы откровенно грубо. — Почти четыре месяца мы с мастером Луиджи, одним из наиболее уважаемых мастеров зелий в Европе, ведем по этой теме переписку. Я понимаю ваши опасения, но можете не сомневаться — свою задачу мы выполним. От вас же требуется всего лишь определить местоположение мисс Нотт и никого не пускать в эту комнату. Не хотелось бы, чтобы школа превратилась в кладбище просто потому, что какой-нибудь тупоумный болван забредет сюда в самый ответственный момент.

— Разумеется, нет, мистер Снейп, — ответил Дамблдор.

Сириус заметил, что директору слегка неуютно в присутствии такого Снейпа — резкого и бесцеремонного, держащегося так, будто он уже стал Мастером зелий, несмотря на то, что у него и ученичество-то еще толком не началось. Перед директором стоял взрослый, уверенный в себе человек — ничего общего с тем тихим и замкнутым мальчиком, с которым он привык иметь дело в школе — и совершенно запросто с ним общался. Сириус подавил смешок. Дамблдор не видел Снейпа в Шато Малфой и понятия не имел о его остром уме и немалых способностях — просто когда-то наклеил на него ярлык «мальчишка с дурными наклонностями, будущий Темный маг» и закрыл для себя эту тему.

— Не будете ли вы так любезны оставить с нами Блэка? Мастер Луиджи не любит, когда его отвлекают от работы, а с каждой секундой у нас остается все меньше времени на поиск решения, — учтиво сообщил Снейп директору — вот только в этих уважительных словах Сириусу послышалась насмешка. Похоже, что и от Дамблдора не ускользнула эта издевательски-грубая нотка, и в его обычно мягком взгляде блеснула сталь.

— Конечно, мистер Снейп. Не буду больше вам мешать. Как только появится информация о местонахождении мисс Нотт, я немедленно поставлю вас в известность, — холодновато произнес он. Пропустил Сириуса в небольшое помещение и закрыл дверь, оставляя его в Выручай-комнате в компании Снейпа и мистера Баррайо.

Сириус пару мгновений помялся и подошел к столу Снейпа.

— Ну и что мы тут делаем?

Снейп уже открыл рот, чтобы ему ответить, когда из дальнего угла комнаты послышался голос:

— Так, значит, это ты — Блэк? Северус сказал, что в зельях ты разбираешься слабо, но с Темной магией знаком вполне прилично и имеешь некоторое представление о магии разума. Надеюсь, парень, он твои способности не переоценил, иначе твое невежество может стоить всем нам жизни — или, по меньшей мере, рассудка. Мы пытаемся создать уникальное зелье; зелье, способное совершить то, что не под силу даже самому опытному легиллименту — полностью лишить человека части его воспоминаний.

Сириус недоуменно повернулся к Баррайо.

— Простите, сэр. Но есть же Обливиэйт?..

Снейп дернулся, как от укола, а Баррайо яростно уставился на обоих парней.

— Мне казалось, Северус, ты утверждал, что этот Блэк знаком с магией разума.

— Был знаком. Очевидно, в его мозгу информация не задерживается.

— Эй!

— Не спорь, парень. Мой ученик совершенно прав; вопрос был на редкость идиотский. Подумай, Блэк! Северус говорит, ты мечтаешь стать аврором — разве ты не знаешь, что в аврорате целый отдел занимается восстановлением памяти людей, пострадавших от магии разума? А это значит, что Обливиэйт, как и все подобные манипуляции с разумом — всего лишь манипуляции, они не убирают воспоминания, а прячут и маскируют их. Никому еще не удавалось полностью удалить воспоминание из человеческого разума — только более-менее удачно скрыть. То, что мы пытаемся сделать, вообще считается невозможным.

Он называет Снейпа своим учеником, — мелькнуло в голове у Сириуса. — Значит, это тот самый мастер зелий, о котором говорил отец Анны. Сириус подошел к Баррайо и нетерпеливо сказал:

— Ну хорошо, я понял, вы настоящие гении — но Анну-то мы как будем спасать?

Баррайо скривился, посмотрел на Снейпа, и тот с готовностью пустился в объяснения — в своем обычном тоне, с долей снисходительной насмешки.

— Если тебе так хочется присоединиться к поискам Анны — иди к директору, никто тебя не держит, — сказал он. — Только ответь мне сначала на один вопрос: что ты будешь делать, когда найдешь ее? С палочкой наперевес кинешься штурмовать крепость, где ее держит Розье? Крепость, которая, вполне возможно, является твердыней Темного Лорда? И как ты думаешь, что будет с Анной, когда Темный Лорд или Розье поймут, что на них напали? Подумай, Блэк. Анну ведь похитили не только потому, что она пошла наперекор своей семье и другим чистокровным родам. Твоя мать до сих пор не позволяет убить тебя — более того, требует, чтобы тебе сохранили жизнь даже в том случае, если ты будешь сражаться против других чистокровных. А время сейчас такое, что сражения неизбежны — и такие, как ты, вечно лезут в самую гущу.

Темный Лорд задумал, если так можно выразиться, убить двух зайцев одним ударом — заманить блудного сына в ловушку, используя в качестве приманки девушку, которая бросила вызов его власти. И если ты ринешься туда, как какой-нибудь рыцарь на белом коне, они просто убьют ее у тебя на глазах, а потом сделают все, чтобы сотворить из тебя настоящего Темного мага и переманить на свою сторону. Будешь ты сидеть в каком-нибудь подвале — пока не продашь душу дьяволу и не примешь Метку.

— В самую точку, парень, — тихо произнес Баррайо. Дар речи покинул Сириуса; на душе стало пусто и холодно.

На мгновение Снейп прямо засветился от похвалы, а потом вновь обратился к Сириусу:

— Мы с мастером Луиджи уже несколько месяцев работаем над тем, как нейтрализовать Розье. До этого я два года занимался теоретическими выкладками по зелью, которое нам теперь удалось модифицировать. Розье представляет для меня угрозу. Чтобы уехать из Англии и самому выбирать себе будущее, я должен сначала эту угрозу устранить. Если все получится, как мы хотим, зелье беспамятства уничтожит нужные синапсы — тропинки разума, ведущие к информации, которой Розье меня шантажирует, а также к воспоминаниям о том, как мы приходили к нему за Анной.

Ох. В сердце забрезжил тоненький лучик надежды, и Сириус стряхнул с себя оцепенелое отчаяние.

— Значит, когда у нас будет это зелье…

— Когда у нас будет это зелье, мы найдем предлог связаться с Розье, добьемся, чтобы он пригласил нас туда, где держат Анну — и тогда ты уведешь ее в безопасное место, а я сделаю так, чтобы он навсегда забыл о произошедшем, — сказал Снейп. — Как я уже упоминал, зелье не уничтожит воспоминания и информацию; оно лишь разрушит тропу, ведущую к нужным областям памяти, и они станут недоступными для Розье — превратятся в своеобразный островок внутри его разума. Ни сам Розье, ни кто-либо другой не смогут найти к нему дорогу, потому что человеческое сознание изначально хаотично, и даже легиллименты пользуются существующими внутри него связями — а в нашем случае им просто не на что будет опереться. По крайней мере, в теории это выглядит именно так, — Снейп махнул рукой в сторону Луиджи Баррайо, который вновь закопался в свои книги и расчеты. — Мастер Луиджи работает над тем, в каких пропорциях добавлять в зелье ингредиенты — его состав мы уже в общих чертах рассчитали. Твоя задача — все это подготовить, — он протянул Сириусу нож и кивнул на заставленный всякой всячиной стол. — Список ингредиентов — на том пергаменте; пока нет точных данных, приходится довольствоваться приблизительными оценками.

— Ну а ты-то что будешь делать? — спросил Сириус — возмущенный, но понимающий, что поработать ножом все-таки придется.

Снейп улыбнулся — впечатляюще хищной, зубастой улыбкой, при виде которой сразу верилось, что этот хмурый и саркастичный парень мог быть очень опасным противником.

— У меня, Блэк, самая сложная задача. Я должен позаботиться о том, чтобы зелье воздействовало на нужные синапсы и полностью их вытравило — так, чтобы никто и никогда не сумел их восстановить.

* * *

Останавливаться было нельзя. Прерываться — тоже. Шея болела, гудели руки — от плеч до кончиков пальцев; от долгого стояния в одной позе подрагивали колени. Магия выстреливала протуберанцами; закручивалась, втягивая в себя его отмеченную темными пятнами ауру — повинуясь его воле, превращалась в оружие, разрушительное и неотвратимое. То, чем он сейчас занимался, заставило бы любого другого человека оцепенеть от ужаса, отвращения, а может, и того, и другого сразу. Тьма, подступающая к самым границам сознания, искушающая сделать еще шаг — и сорваться в пропасть. И убивать, холодно и равнодушно.

Северус знал, как легко сделать этот шаг вниз, на острые скалы. Уже делал его — тогда, в прошлом году, когда убил своего отца и смотрел, как тот умирает.

Нет, ни за что. Страшно даже представить, что случится, если он поддастся наваждению. В лучшем случае, пострадают только мастер Луиджи, Блэк, Розье и он сам — превратятся в слюнявых великовозрастных младенцев. В худшем же… Северус содрогнулся. Накроет всех, кто имеет к нему хоть малейшее отношение. Весь Хогвартс… большинство чистокровных магов… безразличных министерских чиновников, пальцем не пошевеливших, чтобы помочь юному Северусу… соседей-маглов, для которых он всегда был отверженным… Если рванет оружие, скрепленное его магией и набирающее силу с каждым поворотом черпака, с каждым новым ингредиентом на столе и числом на доске Баррайо — рванет, поражая всех подряд, без жалости и без разбора… Их разум разорвет в клочья.

Нельзя допустить подобного. Именно поэтому Дамблдор с такой неохотой разрешил им работу над зельем. Догадался, какими могут быть последствия, и не верил, что Северус способен справиться с настолько сложной и опасной задачей. Но мастер Луиджи доверился ему. Мастер Луиджи боролся за него, убеждал Дамблдора в его талантах и способности к самоконтролю — и убедил, несмотря на предубеждение и сомнение директора. Северус вспоминал невозмутимый тон мастера зелий, его непоколебимую уверенность в способностях ученика — и знал, что не подведет его, не сорвется и не шагнет в манящую пропасть. Не теперь, когда в него кто-то поверил.

И возможно, такой человек не один. Потому что Блэк знал, как опасно зелье, которое медленно ткалось в вихре его, Северуса, магии — и все же стоял и сосредоточенно хмурился, разрезая на четвертушки крысиные сердца. Для защиты заклинателя и неотступного стремления к цели, — пронеслось у Северуса в голове. Возможно, Блэка здесь держит только страх за жизнь его девушки; Северус был уверен, что он почти без возражений взялся за нарезку ингредиентов исключительно по этой причине. Но то, что Блэк работал и не косился нервно в его сторону… значит, он не сомневался в его самоконтроле?

Северус вновь погрузился в медитацию; заглянул в чугунный котел. Шесть часов назад, когда к ним присоединился Блэк, там на медленном огне томилась нейтральная основа для зелья. За то время, пока Северус подчинял магию своей воле, придавая ей противную естеству форму, основа поменяла цвет: прежде бывшая серебристой, жидкость стала дымчато-серой. Мастер Луиджи подал знак, что пора приступать к главной части приготовления зелья, и Северус выдохнул и вытянул руки к котлу; сосредоточился, задавая магии направление: Розье, и только Розье. Если у него все выйдет как надо, зелье будет опасно одному лишь Эвану Розье, ни на кого другого оно просто не подействует.

Мастер Луиджи подошел, и Северус на мгновение залюбовался его легкими и выверенными движениями — сразу было видно, что он настоящий мастер зелий. С таким наставником будет приятно работать…

Один за другим, будто в каком-то танце, ингредиенты добавлялись в основу.

6 крысиных сердец, нарезанных кубиками

2 пера черной совы

Для поиска пути к нужным воспоминаниям, для расщепления и разрушения нейронных связей мозга, для предотвращения регенерации и восстановления этих связей, для соединения ингредиентов в единое целое… Медленный огонь, ритмичное помешивание… Температура росла, зелье в котле помутнело и начало светиться призрачно-зеленым светом. Северус смотрел, как мастер Луиджи работает с ингредиентами, которые Блэк быстро разложил так, чтобы мастеру было удобно их брать. Каждый новый ингредиент противился слиянию, цеплялся за свою индивидуальность — и Северус слегка увеличивал огонь под котлом, медленно и кропотливо заставлял атомы формировать нужные связи; вплетаясь в зелье, его магия творила жидкое заклятье.

Он не знал, сколько прошло времени, но теоретически, основу они начали готовить тринадцать часов назад; двенадцать часов назад явился Блэк — а теперь пора было добавлять катализатор.

Настал момент истины: либо все было сделано правильно, либо он ошибся, и тогда зелье взорвется и уничтожит половину магического мира Британии. Последним из основных ингредиентов было купоросное масло, которое служило катализатором для многих зелий — три капли.

Мастер Луиджи наклонил флакон над котлом. Блэк с опаской отступил на пару шагов — выходит, по крайней мере на одном уроке зелий он внимательно слушал, что говорил преподаватель. Во всяком случае, о свойствах купоросного масла он явно что-то знал. Северус глубоко, до боли в груди, вдохнул — и всем своим существом ухватил зелье и принялся лепить его, соединяя, изменяя…

Три капли упали точно в середину котла — и Северуса накрыло. Он смутно сознавал, что стоит на четвереньках, и перед лицом был пол, и в горле застрял крик, потому что тело раздирало на части, как землю во время землетрясения — волны зыби, медлительные и неспешные, трясли его и мотали, и он горел, горел… раскаленные капли падали на спину, кровь выплескивалась, падала — откуда? — и мир стал багровым…

— Северус! Блэк, помоги ему, — рявкнул голос где-то за краем жуткой кровавой пелены.

— Что? Но…

— Il porco Santo Spirito! Maledizione! Я не могу остановиться — нужно мешать это окаянное, трижды проклятое зелье! Помоги же Северусу, иначе он нам всем мозги в кашу превратит — так, что сам Мерлин уже не поможет!

Если бы удушающая мгла не залепляла ему лицо, заставляя глотать кровь, которая стекала в желудок и жгла там кипящей лавой, Северус бы, пожалуй, восхитился способностью мастера Луиджи сочетать английские и итальянские ругательства. Но соленая, с металлическим привкусом кровь — его темная, темная кровь — заливала рот, душила и захлестывала, и вместо слов вылетали кровавые брызги; волна за волной обрушивались на него, и все, что делало его собой, дробилось и рассыпалось на атомы.

— Снейп! Прекрати дурить! Ладно тебе, пошутили и хватит — ты ведь притворяешься, да? Чтобы нас попугать? Снейп, если ты тут помрешь, я тебе этого никогда не прощу… если, конечно, сам не помру и не спячу. Что ты тут устроил, Снейп? А еще заливал мне про самоконтроль. Ты, вообще, мастер легиллимент или кто?

Северус почувствовал легкий укол раздражения, а с ним по горлу проскользнул пузырек воздуха — совсем крошечный, но в нем не было крови. Северус ахнул, но новая волна уже захлестнула его, и перед ним встали лица безымянных жертв, принесенных на алтарь крови и защиты. Почему? За что? Ты. Ты это сделал. Ты знаешь нас… ты… — бледные лица шептали, тени толпились вокруг него, тянули к нему руки — обожженные, почерневшие; сгоревшие пальцы рассыпались пеплом... Он слабо застонал, шарахнулся прочь от этой пародии на объятия — и вскрикнул, почувствовав, как плечи сдавило что-то вроде металлических щитков.

Плечи… у него были плечи. Настоящие, из плоти и крови. А к ним прилагалось тело — такое же настоящее, где атомы цеплялись друг за друга, скрепляли части в единое целое — вернее и крепче, чем любая магия. Можно было взмахнуть рукой, и духи мщения послушно отшатнутся. Опереться на ноги. Усилием мысли развеять огонь и багровый туман; изгнать жалких, отвратительных, кошмарных упырей. Вдохнуть наконец чистый и прохладный воздух — потому что никакой крови в легких не было. И во рту тоже не было — не считая нескольких капель из прокушенного языка. Никто, кроме него самого, не имел над ним власти.

Северус почувствовал, что обретает плотность. Яростные волны все так же рушились на него, пытались сбить с ног и раздробить на части его разум, тело и магию, но теперь он мог им противостоять. Подобно ребенку, раскрашивающему рисунок, Северус начал заново встраивать в реальность каждую часть своего тела. Что-то — наверное, чьи-то руки — крепко держало его за плечи, не позволяя забыть о том, что он живой и настоящий, а жуткие видения — обычный кошмар.

И когда ребенок закончил раскрашивать его тело, разум осторожно вернулся на место и осмотрелся, готовый встретить любую угрозу. Но ни тумана, ни огня вокруг не было. Северус вгляделся в собственную ауру и магию и увидел, что сущность его магии переплелась с чем-то в метре от него — чем-то, что воспринималось как отливающее багряно-ржавым свечение. Это клокочущее, пылающее, бурлящее нечто на глазах успокаивалось — и вот уже только пузыри бегут по поверхности, да слышно тихое шипение.

Зелье. Вся его магия теперь связана с зельем. Это было похоже на сеть, нити которой протянулись между ними, сплетаясь и расплетаясь в самых неожиданных местах. Пока зелье не выполнит свое предназначение, он не сможет полноценно колдовать: получатся лишь те чары, которые не будут затрагивать эту сеть. Но зелье готово, и оно сработает как надо. Северус тихо вздохнул и открыл глаза.