Молли навсегда (гет)

После безумно напряжённого дня Саньке катастрофически требовался отдых, но потраченные нервы и серьёзный стресс давали о себе знать — в эту ночь девушке никак не удавалось уснуть. Она и не пыталась, если честно. Мыслей было много, они набегали друг на друга, грозя раздавить и растоптать.

Кто она такая вообще? Что творит? Как дошла до жизни такой? И самое главное — что теперь делать со всем этим?

Похоже, эти месяцы, прошедшие с момента попадания, она просто плыла по течению, не пытаясь даже мысленно остановиться и осознать, что по сути, она просто заигралась в юную школьницу-волшебницу. А ведь был Тёмный Лорд, спасибо Магнусу Нотту — напомнил. Был какой-то Обливиэйт, правда непонятно у кого — у неё или у прежней хозяйки тела. Если у неё, то значит в школе у неё есть враг, если у той Молли — то враг может быть и не в школе. Да что там, все эти приворотные в напитках уже говорят о недобром внимании к её скромной персоне. Дамблдор какой-то мутный, даже отец ему не доверяет, судя по заметанию следов перед посещением министерства. Есть какое-то пророчество, тоже мутное, говорит о том, что она должна была стать поводом для войны. Она или прежняя Молли — вот в чем вопрос.

Раньше у Саньки была своя теория о Молли Уизли и её семье в эти годы. Только забылась, а теперь вот вспомнилась. То ли после прочтения канона, то ли после фанфиков сложилась такая картина: некто, возможно, тот же Нотт, собирался на Молли жениться, возможно, даже была заключена помолвка. Молли сбежала с Артуром. Ну не совсем сбежала — просто они поженились. Свадебный обряд провёл Дамблдор, и скорее всего это произошло ещё в школе. Жених — гипотетический Нотт — решает отомстить нарушившей обещание семье и, столкнувшись с братьями Прюэттами, убивает их на пару с Долоховым. Если всё так и должно было быть, могло ли это стать поводом для войны? Вполне. Братья, судя по всему, входили в Орден Феникса. Санька сразу решила спросить их об этом в субботу, вдруг и в этой реальности они тоже в этом Ордене Дамблдора. Или его ещё нет? Когда он был создан? И что вот ей с этим всем делать? Что она может?

В том мире ей бы уже исполнилось двадцать три, как раз в день рождения Молли Прюэтт. Странное совпадение — не оно ли виновато в её беде? Ведь на самом деле трудно назвать попадание сюда — счастьем. Особенно сейчас. И всё это время она жила словно понарошку, на черновую, словно забыла или не верила, что это настоящая жизнь, что никто обратно возвращать её не собирается, что теперь именно она настоящая Молли. Молли навсегда.

Что-то уже получилось сделать. Но так мало! Повидалась с отцом, с братьями, практически подружилась с тётушкой, подружилась с Лестрейнджами и Беллатрикс Блэк, много училась и даже делала успехи в чарах, а заодно заинтересовала Тёмного Лорда и настроила против себя весь Гриффиндор. А почему — не только же из-за Лестрейнджа-младшего, пригласившего её на бал? Или этого было достаточно? Конечно, она даже не задумалась, что держалась возле слизеринцев и между танцами. Серебристо-зелёный Дом казался ей более родным и понятным. И её платье, кстати… О Мерлин, её платье было в слизеринских цветах! Какая же она тупая! Пожалуй, теперь Саньке стало даже легче, по крайней мере бойкот она действительно заслужила. Вспомнить только подарки. Гриффиндор навсегда, ага.

Да ладно бы только это! Ещё и мужчины вокруг кружат. Как минимум двое, а если посчитать ещё Рыжика — то трое. Но хуже, что она сама готова увлечься пятнадцатилетним мальчишкой, у которого всё всерьёз. После его признания на балу двух мнений быть не может. Тут вообще у всех всё всерьёз. Был у Саньки в той жизни сосед, Егор Вершинин, сын тёти Тани, старшеклассник. И ведь ей в голову никогда бы не пришло в него влюбиться. Да и парень на неё бы и не взглянул в таком плане. И сильное подозрение, что она просто морочит голову такому милому и замечательному Басти теперь тяжким грузом давило на совесть. Правда, с тем Егором его не сравнить. Басти, он такой… настоящий.

Был ещё Магнус Нотт. И его намерения Саньке такими прозрачными, как у Лестрейнджа-младшего, не казались. Да, скорее всего, присматривает себе невесту, и не прочь на ней, Саньке, жениться. Но только ведь гад последний, и не нравится он ей совершенно. А с другой стороны, кто её спрашивать будет? Скажет отец, что она пойдёт за Нотта, и что — возражать станет? Чревато вообще-то, тут всё основательно и на магии завязано. За нарушение обета подзатыльником не обойдёшься, сама магия накажет каким-нибудь нехорошим откатом. Здесь дети повинуются родителям, а бунтари становятся изгоями. И как бы она тут ни рыпалась, выбирая, а всё равно всё будет зависеть от Лорда Прюэтта. И можно беситься, плакать, влюбляться и разочаровываться, страдать и веселиться, но одно решение отца — и все твои трепыхания перестанут иметь даже малейшее значение. Пойдёт ли она против воли отца? Чтобы повторить судьбу настоящей Молли? Пожалуй, нет. Самое меньшее, что она может сделать — это перестать быть поводом для войны, не стать причиной смерти замечательных братьев и, возможно, родителей.

Значит, что? А всё просто! До Рождества никакой любви, никаких юных горячих слизеринцев, и зрелых тоже не надо. Дождаться рождественских каникул и поговорить с отцом. В письме о таком не напишешь, и встретиться для такого разговора лучше именно дома. А там мама…

Мысль о том, что у неё теперь есть мама, едва не лишила её способности рассуждать разумно. Нельзя о ней думать, пока всё не решит. А решать что-то нужно. Чувства же в этом деле только помеха. Любые чувства: и плохие, и хорошие.

Значит, нужен план. Лучше бы, конечно, записать его на пергамент, но вдруг найдёт какой-нибудь домовик и передаст кому не надо? Да-да, доброму директору с колокольчиками в бороде. Хотя нет пока никаких колокольчиков, но будут же?

Только в седьмом часу утра Санька забылась коротким и тревожным сном. А в половине восьмого злобный маленький утёнок-будильник уже надсадно крякал, заставляя её подняться и действовать.

Действовать не хотелось. Вставать — и то желания не было. И составленный ночью план казался на утро слишком самонадеянным, сложным и невыполнимым. Радовало только то, что контролировать его исполнение никто, кроме неё, не будет.

В Большом зале за завтраком царило уныние. Половина учеников отсутствовала вовсе. Только младшие курсы негромко гомонили, вполне довольные жизнью.

Санька не пошла к Эжени и Робу, понуро сидевшим в центре стола. Артура не было видно. Девушка присела с краю, мельком бросила взгляд на слизеринский стол, и сразу уткнулась взглядом в свою тарелку с овсянкой. И пусть Рабастан хоть дырку на ней прожжёт, пусть внутри всё переворачивается от его пристального внимания, поддаваться и поощрять его она просто не имеет права. И почему она не попала в ту же Помону Спраут — никому бы в голову не пришло в неё влюбляться, по крайней мере — из школьников. Хотя Помона ещё совсем молодая и даже хорошенькая. Может, тот же Кеттлберн или Робертс ею увлечены. Кто знает?

До первой пары оставалось ещё время, когда она закончила завтракать. Заготовка из пачки тетрадей лежала у неё в сумке. Незаметно для всех сбегать на восьмой этаж не составило проблемы.

В Выручай-комнате Санька скинула сумку с плеча, схватила первую из книг про Гарри Поттера и положила её на стол. Рядом выложила пачку толстых тетрадей. Запаслась она ими основательно, когда заказывала из каталога всякую канцелярскую мелочь вместе с другими гриффиндорками. Тогда ещё они к ней относились очень дружелюбно.

Заклинание копирования она знала отлично, оно ей даже принесло пять баллов у Флитвика. Взмах палочки по сложной траектории, тройное заклинание, белое мерцание над листами книги, которая сразу открылась и принялась со страшной скоростью сама листать страницы. Вот ожили тетради. Затрепетала одна, потом вторая, третья. Всё замерло. Сияние погасло. Две тетради не пригодились. Да и третья была заполнена лишь наполовину.

Теперь соединить три тетради в одну, придать им форму книги, создать простую твёрдую обложку неприметного коричневого цвета с маленькой аббревиатурой ГП1, сделать странички тоньше, чтобы уменьшить толщину томика, проверить лёгкость листания и читаемость текста. Готово.

Ещё одно заклинание — и книга становится размером со спичечный коробок. Оставалось сунуть её в карман и бежать на первую пару. Слагхорн, конечно, добрый профессор, но лучше не нарываться. В конце концов, теперь ей просто необходимо как можно меньше привлекать к себе внимания.

Как ни странно, этому очень способствовал бойкот грифов. На неё не смотрели. Рейвенкловцы тем более не присматривались к ней, но уже по другим причинам. Все как один заучки и любознательные одиночки. Они вообще мало уделяли внимания чему бы то ни было, способному отвлечь их от главного дела жизни.

Санька быстро резала нужные корешки, работая одна. Наловчилась уже, да и память тела помогала. Прежняя Молли, должно быть, отлично справлялась с Зельями.

Эжени пересела к Робу, а Артур не пришёл на занятие, за что заочно заработал отработку. К концу пары у Саньки в котле варилась вполне приемлемая зелёная жижа — будущая мазь от ожогов. И что-то подсказывало, что даже её творчество, заслужившее неопределённое хмыканье Слагхорна, будет действовать лучше, чем тот же «Спасатель» из прошлой жизни. Незаметно достать из кармана флакончик, наполнить его своим варевом и спрятать в карман — было минутным делом. Запастись собственной аптечкой — один из пунктов её нового плана. А зачем тратить лишние деньги на эту мазь, если есть возможность сварить собственноручно?

Перемена между парами была короткой, и Санька бежать в Выручай-комнату не решилась. В стороне от других она спокойно устроилась у подоконника узкого окна в коридоре, ожидая начала урока по Трансфигурации. Тут и навалилась на неё усталость, сказалась бессонная ночь.

— Эй, — кто-то тронул её за плечо, и она распахнула глаза. Эмили Гамп таинственно улыбалась, — Пойдём в класс, а то опоздаем.

В коридоре уже никого не было, девушка охнула и поспешила в кабинет трансфигурации следом за маленькой слизеринкой.

* * *

Мюриэль спокойно отложила зеркало после разговора с племяшкой, посмотрела ещё раз критическим взглядом на лежащую на столике метлу и вызвала эльфа.

— Безумно рад, хозяйка Мюриэль, что вы меня позвали этим скучным вечером, — приосанившись, произнёс домовик.

— Не время! — рявкнула хозяйка, но тут же подмигнула побледневшему эльфу. — Кручок, мне срочно нужен братец! Одна нога здесь, другая там. Вежливость номер пять. Выполняй!

— Слушаюсь! — Кручок крутанулся на месте и пропал.

Мюриэль глубоко вздохнула, потренировала скромную улыбку и поправила платье. Камин загудел почти сразу.

— Что стряслось? — лорд Прюэтт, едва вышагнув из камина, грозно огляделся, вздохнул, укоризненно посмотрел на сестру и занял кресло, стоящее напротив, по другую сторону от камина. — Чему ты учишь эльфов, скажи на милость?

— Чему хочу, тому и учу, — фыркнула Мюриэль. — Какая тебе разница?

— Ровно никакой. Что звала? Кого убивают? Если это очередная сплетня, сестрёнка… — лорд прищурился, не договорив.

— Пока никого не убивают, — спокойно отозвалась сестрёнка, — Кофе? Чай? Коньяк?

— Ты меня сорвала прямо после ужина, чтобы угостить коньяком?

— Если ты меня сейчас запугаешь, то я грохнусь в обморок и ничего больше не скажу!

— Говори! У тебя пять минут! — голос лорда не стал ни на йоту добрее.

Мюриэль еле сдержала порыв поёжиться.

— Изверг! А у меня к тебе просьба, брат. Птичка принесла на хвосте, что…

— Всё-таки сплетни, — лорд Прюэтт поднялся резким движением. — У меня нет ни времени, ни желания…

— Дело касается женихов Александры! — быстро выпалила она.

Шагнувший было к камину брат, застыл, а после медленно обернулся:

— Ты сказала "женихи"?

— Ты не ошибся. Пока два, а вскоре может прибавиться.

— Мюриэль!

— Хорошо-хорошо, Джейсон! Наследник Нотт может навестить тебя в ближайшее время. Лорд Лестрейндж тоже.

— Нотт? — расширились глаза Джейсона Прюэтта. Он подозрительно оглядел сестру и, помедлив, снова опустился в кресло. — Лорд Лестрейндж? Это шутка? Рудольфус помолвлен…

— Там есть ещё очаровательный мальчик Рабастан.

— Помолчи, мне надо подумать.

Мюриэль понимающе кивнула и щёлкнула пальцами. Кручок явился и спрятался за кресло хозяйки, не проронив ни звука.

Мюриэль хмыкнула, показала ему два пальца, потом кулак и прямую ладонь. Эльф кивнул и исчез.

Почти тут же на столике появился графин с коньяком и два бокала.

— Что это? — ожил лорд Прюэтт, глядя вовсе не на коньяк. — Решила заняться спортом?

— Метла не моя. Но не о ней речь. У меня просьба!

— Меня не интересует твоё предпочтение, Мюриэль. За кого бы ты ни болела, Санни выйдет за того…

— Подожди! Ты любишь свою дочь?

Джейсон сжал губы в тонкую полоску и не ответил.

— Летиция сказала, что у неё дар.

— Летиция?

— Только посмей её обидеть! Да! Это не должно быть тайной от меня. Мы — семья! Я знаю про дар уже второй день, и никто ещё не ломится в твои двери.

— Ценю, — усмехнулся вдруг Прюэтт. — Продолжай. И да, можешь налить. Нет, сиди, я сам. Так что за просьба?

— Не торопи её, прошу!

— Это не от меня зависит, — Джейсон пригубил коньяк и прикрыл глаза. — Нотт и Лестрейндж, значит…

— Джейсон! Я серьёзно. Никуда они не денутся. Скажешь, что даёшь выбор дочери.

— Издеваешься? Мюриэль! Даже от тебя мне это странно слышать. Сейчас неспокойные времена, и полагаться на выбор взбалмошной девчонки, которой сегодня захочется одно, а завтра другое…

— Отец меня не неволил, — тихо сказала она.

— И что вышло? — снова нахмурился её брат.

— Я позорю семью?

Он промолчал.

— Джейсон, что ты решил?

— Ты всерьёз считаешь, что я тебе скажу? Прощай, Мюриэль. Я тебя услышал. И ещё, — он остановился у камина и взглянул на неё очень сурово, — если список пополнится ещё одним кандидатом, просто скажи своему сумасшедшему домовику назвать имя. Я пойму.

— Договорились, — улыбнулась она смиренно и величественно взмахнула рукой, — прощай, брат. И передай Летиции, что жду её завтра на чай.

Как только закрылся камин, Мюриэль длинно судорожно выдохнула и крикнула эльфа:

— Восстанавливаем правило номер один!

— Хозяйка расстроена?

— Я счастлива, Кручок! Брат меня выслушал. Прогресс, однако! Торт мне, самый дорогой.

— Торт? Хозяйка уверена?

— Ты прав, пирожное, миндальное.

— Сию минуту!

Мюриэль встала и взяла бокал брата.

Отсалютовав им невидимому собеседнику, она ласково промурлыкала:

— Думай, братец, думай. За тебя, моя девочка! — и залпом допила остатки.

* * *

Эмили Гамп нравился младший Лестрейндж, впрочем, старший кузен тоже вызывал добрые чувства, несмотря на свою авторитарность, возросшую после получения должности префекта. Но Басти был вне конкуренции — стоило ему подойти вот как сейчас, заглянуть в глаза с виновато-смущённой улыбкой, потеребить извечным жестом мочку уха с вставленным в неё массивным колечком — и она готова была растаять и согласиться на всё. Ну как на всё? Для всего кандидат уже подобран больше полугода назад, а вот оказать Рабастану мелкую услугу, если это в её силах — всегда пожалуйста.

— Мастерская? — попробовала угадать она, тоже не утруждаясь приветствием. На завтрак потихоньку стекался народ. — Цветы или кинжалы?

— Ещё не решил, — уклончиво признался кузен и перешагнул через скамью, усаживаясь рядом с ней. — Один час, Эмили!

— Один час здесь или в подпространстве?

— Здесь. Там мне часа не хватит.

— Это почти целый день, Басти! Брат в курсе?

— Руди это совершенно не касается, — нахмурился Лестрейндж и напрягся всем телом.

Мисс Гамп проследила за его взглядом и грустно вздохнула — Рыжая Бестия, как прозвали Александру Прюэтт друзья Рабастана, как раз вошла в большой зал. Она показалась Эмили бледной и осунувшейся, а взгляд, который гриффиндорка бросила на стол львят, светился беззащитностью и грустью. И это после того, что они ей наговорили вчера! Александра села с краю красно-золотого стола, придвинула к себе тарелку каши, и посмотрела прямо на Рабастана.

Ладонь Лестрейнджа сжалась в кулак, и как только Прюэтт опустила глаза и нахмурилась, он шумно выдохнул и придвинул к себе тарелку с омлетом.

— Когда именно тебе понадобится мастерская? — постаралась Эмили отвлечь парня.

— Что? — не удивительно, что парень потерял нить разговора. Если бы на Эмили кое-кто поглядел бы так сурово, ей тоже пришлось бы не сладко. — Эм, прости, отвлёкся! Если можно — сегодня. После обеда у нас окно.

— Пожалуй, соглашусь. Уверена, мистер Биннс не станет горевать по поводу моего отсутствия.

— Вовсе не требуется твоё присутствие, — чуть повысил голос Басти.

— Басти, или со мной, или никак. Я слишком молода, у меня много планов, и я не хочу умереть в муках от руки твоего брата.

Лестрейндж-младший насупился, ковыряясь в своей тарелке. Даже не съел ни кусочка.

Мисс Гамп придвинула к нему блюдо с маленькими мясными пирожками:

— Попробуй, прислали из дома.

— Спасибо, — оглянулся на неё Басти, но к пирожкам не притронулся. — А давай возьмём их с собой. С меня кофе и чай.

— Возьмём, — кивнула Эмили, — но не эти. У меня ещё есть. И если ты не попробуешь хотя бы один, то у меня возникнут нехорошие подозрения насчёт твоего здоровья. А я девушка ответственная. Как думаешь, префекта это заинтересует?

Басти фыркнул, схватил пирожок и запихнул его в рот целиком. Жевал он его так мрачно, словно начинка была как минимум с ядом мантикоры. А взглядом продолжал прожигать стол ало-золотых. Точнее только край стола.

Эмили стало жутко интересно, что же получит миленькая гриффиндорка на этот раз. Понятно, что это будет как минимум неординарное изделие — Рабастан умел удивить. Она в который раз возблагодарила Мерлина за наличие у неё портативной мастерской, ну и заодно дядю Гарика, сделавшего этот подарок на её семнадцатилетие и, конечно, паранойю Рудольфуса, не разрешавшего брату одному проводить время в её мастерской.

— Вылезешь через три недели стариком, — шутил префект, — и заявишь права на наследство. И ты, Эмили, не увлекайся.

— Мне не грозит,— усмехалась она в ответ. Правда, чего уж. Её бабушка выглядела бы девчонкой, если бы не старинное проклятие, так рано унёсшее её жизнь. А с мамой они теперь выглядят как сёстры, и это без всяких ухищрений. Наследственность по маминой линии.

Эмили перевела взгляд на стол грифов, но теперь посмотрела не на мисс Прюэтт, а на Роберта Вуда. Подперев голову кулаком, тот сонно читал какое-то письмо, только доставленное утренней совиной почтой.

Вот глаза его расширились, а щёки залил очаровательный румянец. Взгляд метнулся прямо к ней.

Мисс Гамп скромно улыбнулась — то ли ещё будет. Она обожала делать сюрпризы, и ласковому львёнку придётся привыкнуть.

* * *

На Гербологии Санька опять клевала носом — выговор от декана на Трансфигурации ничему не научил. Спать хотелось до зубовного скрежета. И обстановка способствовала — плотоядные «силки Майя», разновидность дьявольских, выведенную в Южной Америке, изучали в абсолютной темноте. Большая круглая теплица не имела ни одного окошка. Даже двери были двойными, сначала все проходили в первую часть коридора, закрывались наружные двери, и только после этого открывались внутренние. Свет вредил этим силкам, а молодая профессор Спраут очень дорожила этим хищным и опасным растением.

Учеников защищала специальная магическая сфера, едва заметная по отблескам в специальных очках ночного видения. Очки Санька надела, но, когда глаза закрываются сами собой, они просто не помогают.

Дважды поймав себя на том, что чуть не упала, всё-таки задремав, она незаметно отошла к внешней стенке, трансфигурировала из шарфа низенький широкий пуфик и решила просто посидеть на нём совсем немного — никто же не видит.

Голос профессора Спраут усыплял. Но Санька честно боролась и даже пыталась слушать. В очках-анализаторах виднелись какие-то странные растения, похожие на переплетённых шевелящихся змей. Хотелось зажмуриться и не смотреть на эту гадость. Организм радостно согласился, что мысль прекрасная, и Санька глаза закрыла.

Проснулась она в абсолютной тишине и темноте. Нет, тишина была неполной, слышалось какое-то шуршание.

Очки куда-то делись, и Санька запаниковала, шаря вокруг себя руками.

Когда на полу её рука наткнулась на мясистый шевелящийся стебель, только шок не дал заорать во всё горло. Куда делась защитная сфера?

Ползая на коленках, она наконец нащупала очки, и надела дрожащими руками. И в ужасе ахнула — сферы не было! А усики силков — совсем ещё детки малые, как говорила о них Спраут — тянулись к Саньке медленно и уверенно. Они как будто никуда не торопились, и было в этом призрачном зрелище что-то жуткое.

Конечно, она помнила, как бороться с этой гадостью. Они боятся огня, света и какого-то уничтожающего заклинания. И ещё надо расслабиться, ага — и получать удовольствие. Только не думать про хентай!

Ногу скрутила судорога, ощущение было жутким, словно обожгло кипятком от ступни до колена, но может просто показалось — это один из жгутиков всего лишь обвил лодыжку. Она и дёрнуться не успела, как он потянул её прямо в центр теплицы в страшную шевелящуюся гущу «Силков Майя».

Сопротивляться не получалось, зацепиться было не за что, и только зря руки портила, наверняка в земле останутся борозды.

О палочке она вспомнила, когда руки и ноги уже обвивало по крайней мере с десяток щупалец, а одно как раз сжало талию, обкрутившись раз пять, и с силой вздёрнуло тушку Саньки вверх.

Расслабиться не получалось, хоть плачь. Было очень страшно, и от жути тело расслабляться никак не желало. Надежда, что грифы о ней вспомнят и вернутся, была очень призрачной. И рейвенкловцы, с которыми было занятие, тоже. Она уже тихо всхлипывала, когда умудрилась дотянуться до палочки. Вытащить её было делом жизни и смерти, и ей удалось.

— Люмос! — хриплый голос вызвал крошечный огонёк, и тут же палочку оплёл очередной стебель, вырывая её из рук. Послышался хруст.

Очки перекосило, но Санька умудрилась понять, что тела уже не видно из-под кокона силков. А висит она высоко. Ног она больше не чувствовала, руки дёргались очень неприятно. Судороги? И только голова… Шею охватило очередное щупальце и принялось душить. Раньше надо было кричать! Последней мыслью, прежде чем потерять сознание от нехватки кислорода, была: «Какая нелепая смерть!».

* * *

Эжени не могла понять, почему Дамиан даже не смотрит в её сторону. И вчера с бала куда-то пропал, даже не попрощавшись. Дракклов медведь Мэдисон приглашал её на танцы раз за разом, не давая пойти на поиски. А потом она просто устала ото всех. Молли тоже не было видно, но её Эжени встретить даже боялась. Совесть мучила сильно, и она даже побежала в гостиную Гриффиндора, чтобы её найти. Только там Молли не появлялась, и искать её желание пропало. Ей ярко представилось, что подруга — или уже бывшая подруга — где-нибудь со слизеринцами развлекается, а она тут нервы себе портит.

Утром Молли в её сторону не смотрела, и села за завтраком демонстративно далеко. Эжени была возмущена — могла же просто попросить прощения, как-то извиниться. И потому на Зельеварении даже не смотрела в её сторону.

На Трансфигурации Молли просто заснула, сидя рядом с этим придурком Флинтом. И Эжени разозлилась, что из-за неё декан сняла десять балов с Гриффиндора. Ночью спать надо было, а не заниматься неизвестно чем!

А потом была Гербология с Рейвенкло. И Дамиан Вестерфорд был холоден как айсберг, ни разу не взглянув в её сторону.

В теплице было темно, но Эжени отчётливо видела его сквозь очки, чуть в стороне. Точнее, только его силуэт. Она даже толком лекцию не услышала, да и зачем — давно уже всё что можно прочла про эти дурацкие южно-американские силки.

Выходили на свет все вместе, толпой. Дамиан сразу ушёл вперёд, так что Эжени не стала пытаться его догнать.

— Все вышли? — послышался позади голос профессора Спраут.

И кто-то, кажется Хиггинс, сказал, что да — все.

Эжени догнала Роба и пошла рядом с ним. Брат тоже был сегодня задумчив и молчалив, и это раздражало ещё больше.

— Роб, — позвала она, когда ступени главного входа в школу были уже совсем близко, — ты не знаешь, что с Дамианом?

— А? — Роб бессмысленно посмотрел на неё, — с кем? А где Молли?

— Да плевать мне на Молли! — не выдержала Эжени. — Ты один не в курсе, что она натворила на балу?

— Что? — брат озадаченно посмотрел на неё и остановился.

Эжени тоже встала, оглянувшись — не слышит ли Молли. Но той не было видно:

— Идиот ты, Роб! Она танцевала со слизеринцами!

Её брат покраснел:

— И что? Я тоже… И тебя я видел с Мэдисоном.

Эжени не нашлась, что ответить, хватая ртом воздух. Но всё же вспомнила слова Хиггинса:

— И платье! Она нарочно оделась в слизеринские цвета!

Роб смотрел непонятно, а потом дёрнул её за рукав, отводя в сторону.

— Вы поссорились из-за платья? — быстро спросил он. — Но ты же сама помогала ей одеться, я думал, вы это специально вместе задумали.

— Мы…

— Где Молли? — нахмурился Роб, оглядывая возвращающихся с урока.

— Дурак ты, — рассердилась Эжени, заметившая Дамиана, который наконец на неё взглянул с верхней ступеньки парадного входа. — Ты как хочешь, а я пошла.

Она быстро взбежала по ступеням, но Вестерфорд уже ушёл. Догонять его не хотелось.

— Эй, — Роб остановил Алана Фоули, — Молли не видел?

Тот каверзно ухмыльнулся.

— Видел.

— Где? — насупился Роберт.

— Чо, Вуд? Решил оторваться от коллектива? Если не в курсе, мы бойкотируем Прюэтт.

— Где Молли? — Робу вдруг стало страшно. — Немедленно говори!

— Отпусти! — Алан зло отдирал его руки от ворота своей мантии. — Псих недоделанный! В теплице она осталась, заснула. Ничего страшного — испугается темноты, задумается немного, что творит. Так что не смей туда соваться.

Но Роберт его уже не слышал, пулей бросившись назад, к теплицам. На профессора Спраут он налетел у самой теплицы.

— Не нравится мне это, — бормотала она. — Силки растревожились. Да где же палочка? О!

Заклинание, отворяющее дверь, Роб не разобрал, больно уж заковыристое.

— Профессор, там Молли! — выпалил он на одном дыхании.

Помона расширила глаза, с ужасом взглянув на Роба, и вдруг опрометью ринулась внутрь, кажется, снеся напрочь вторую дверь.

Роб, чувствуя слабость в коленях, бросился следом.

Под мощным Люмосом профессора жуткие щупальца дьявольских силков стремительно сжимались, представляя отвратительное зрелище. Но когда Роб поднял взгляд и увидел безвольное тело Молли, уже наполовину освобожденное, но по-прежнему висящее в воздухе, его затошнило от ужаса.

— Куда? — заорала позади Спраут, но Роб даже не остановился, прыгая прямо по мерзкой каше из лиан-убийц.

Он подскочил вовремя — и смог подхватить падающую Молли руками. Но и сам шлёпнулся на силки прямо с ней.

— Она не дышит! — заорал он, глядя на бледное лицо подруги.

Обернувшись, он увидел красивого призрачного зайца, наколдованного профессором.

— Антуан! У нас несчастный случай! Теплица номер семь! — быстро проговорила она.

Заяц кивнул и ускакал прочь. Свет продолжал литься, отчего дьявольские силки уже полным составом забились в угол.

Роб достал палочку, судорожно прижимая к себе Молли другой рукой.

— Сдохните! — прорычал он, направляя палочку на силки. — Люмос…

— Нет! — оборвала заклинание профессор, она уже была рядом. А над силками красовался мощный прозрачный щит. — Они не виноваты… Оставь. Мисс Прюэтт! Александра! Отпусти её, Роберт, положи на землю.

Профессор от волнения не могла вспомнить лечебного заклинания, но тут в теплицу буквально влетел Робертс, мгновенно оценив ситуацию.

— Отпустите её.

Он склонился над девушкой, что-то бормоча и быстро водя над ней палочкой.

— Они ещё детки, — бормотала Спраут, — но яд могли впрыснуть сразу. И расслабиться она просто не могла.

— Детки! — кивнул Антуан. — Сначала придушат, а потом сожрут! Больше света, Помона!

Роб ощущал ком в горле и судорожно сжимал кулаки, не отрывая взгляд от бледного лица.

И когда Молли судорожно закашлялась и открыла глаза, он чуть не расплакался. Он помнил историю, как одного волшебника силки просто съели. А ещё яд у них парализует, хоть и медленный. Он сильно боялся, что они не успели.

— Мисс Прюэтт, — ледяной голос Робертса показался музыкой Робу. Как хорошо, что он пришёл так быстро! — Вы меня слышите? Кивните, если не можете сказать.

Девушка что-то прохрипела, потом зажмурилась и кивнула. У Роба сжалось сердце, когда увидел слезинку, скатившуюся у неё по щеке.

— Мистер Вуд, бегом в больничное крыло, предупредите целителя. Помона, запри силки, и погасить свет не забудь, если эти твари тебе всё ещё дороги.

Дальше Роб уже не слушал, бегом направляясь к школе. Все уже ушли, может, даже начался следующий урок, потому что коридоры были пустыми.

Целитель встретил его на пороге и выслушал задыхающегося парня с непроницаемым лицом. Потом обернулся к встревоженной помощнице и быстро перечислил какие-то названия на латыни. Она кивнула и убежала.

А потом появился мистер Робертс, он шёл быстрыми шагами, левитируя впереди себя безвольное тело Молли Прюэтт.

Роб проник незаметно вслед за всеми, видел, как Молли уложили на отдельную койку, а колдомедик принялся водить над ней палочкой.

Профессор Робертс стоял с бесстрастным видом, скрестив руки на груди и не отрывая взгляда от пациентки. У Помоны Спраут были подозрительно красные глаза. Подошедшая профессор МакГонагалл неодобрительно хмурилась и поджимала губы.

— Что случилось, Антуан? — спросила она недовольно.

Профессор ЗОТИ иронически поднял бровь, обернувшись к ней:

— Хотел бы и я знать причину, по которой ваши подопечные бросили мисс Прюэтт на съедение плотоядным дьявольским силкам. Хотя я и так догадываюсь.

— Что вы… Что вы себе позволяете? Помона сказала, что был несчастный случай.

— Утешайте себя этим, Минерва! Я тут больше не нужен, прощайте, у меня урок.

Он круто развернулся, взмахнув полой мантии как крылом, но остановился у самой двери:

— Вуд! Живо за мной! Ваше занятие никто не отменял.

Роб вздрогнул и побежал за профессором.

Угнаться было непросто, Робертс шагал очень быстро, почти летел.

У кабинета он резко затормозил, оборачиваясь к ученику.

— Держите язык за зубами, Вуд! Мой вам совет. Бессмысленно взывать к совести, когда её нет, запомните это.

— Да, сэр! — кивнул парень, вдруг понимая, что никогда не замечал, какой человечный этот Робертс. Спас Молли!

— Не раскисать, Вуд! — чуть наклонился к нему профессор. — Ваша подруга в хороших руках. Всё не так плохо. И противоядие есть, слава Мерлину.

Роб благодарно закивал, ощущая, как покидает его напряжение.

Когда он вошёл в класс вслед за профессором, все взгляды устремились на них.

Роб старался не смотреть на своих гриффиндорцев, его душила ненависть. Наверное, впервые в жизни. Он был бесконечно рад, что его пересадили к Эмили Гамп. И поспешно занял своё место.

Девушка посмотрела на него странно, но ничего не сказала.

— Роб! — услышал он голос сестры, но не смог повернуться, прикипев взглядом к маленькой ручке Эмили, которая легла поверх его кулака. Нет, сестру он ненавидеть не мог, но и смотреть на неё пока тоже было сложно.

— Мисс Вуд, — холодный голос профессора в абсолютной тишине прозвучал как удар хлыста. — Вижу, вам не терпится осчастливить нас своим ответом. Выходите к доске! Авада Кедавра…

Класс застыл, а Роб задохнулся, забыв, как дышать, и взметнул на профессора потрясённый взгляд.

— … тема нашего урока, — спустя доли секунды невозмутимо закончил профессор.

Роберт слышал ропот гриффиндорцев и старался унять громко бившееся сердце. Он идиот, если всерьёз думал, что профессор применит третье непростительное к его сестре.

И то, что к нему обернётся Рудольфус Лестрейндж, он тоже не ожидал.

Префект его немного пугал, и Роб всегда предпочитал держаться от него подальше. А после вчерашнего — тем более. Сейчас ему было стыдно, что смотрит на Рудольфуса, как кролик на удава, и не может отвернуться.

Он даже не слышал, что отвечает у доски Эжени.

Лестрейндж отвернулся и Роб выдохнул.

— Где она? — прошелестел рядом голос Эмили.

Робу не надо было пояснять, кто. Он уже не раз замечал, как хорошо слизеринские ребята смотрят на Молли. Словно она для них… своя. И ему даже было немного завидно, что уж скрывать.

— В больничном крыле, — прошептал он, и сжался, когда профессор резко повернулся в его сторону.

— Два балла с Гриффиндора за разговоры во время урока!

Эмили сжала его кулак, а потом ухватила его второй рукой и принялась насильно разгибать пальцы. Вуд возмущённо застыл, а потом вдруг умилился и расслабил руку. Пусть её, по крайней мере она не злая. Только нежная щекотка ладони была совсем неуместна на уроке. Он вспыхнул, отдёргивая руку, и невольно вспомнил вчерашний бал.

* * *

Роберт вообще не хотел ни с кем танцевать. Разве что разок с Чарити, которую привёл, как свою даму. Чарити была своей и понятной, пусть даже из барсуков.

Потом увидел, что Эва без кавалера стоит, и пригласил её. А перед этим им танец показали красивый, назывался ещё так забавно — танго. У Роба мурашки по спине от него бегали, и кровь к лицу приливала, и не только к лицу. И жаль, что этих актёров больше никто не видел, вот там была такая девчонка, он бы всё же решился, и пригласил. Даже если она старше.

А после Эвы перед ним вдруг оказалась маленькая глазастая Эмили Гамп, от взгляда которой хотелось бежать куда подальше. Или рассмотреть их поближе, эти странные фиолетово-серебристые глаза! Интересно же, почему они такие. И от этих противоречивых чувств, он не смог ничего толком сказать, пока не очутился с ней уже в центре зала.

— Я согласен, — поспешно произнёс он, смотря куда угодно, но не туда, куда хотелось.

Эмили танцевала хорошо, легко так, плавно.

— На что согласен? — поинтересовалась смешливо.

И Роб совершенно случайно в эти глаза всё же заглянул. И пропал, не в силах оторваться.

— На всё, — пробормотал он.

Эмили усмехнулась, но взгляд не отвела, и ему сбиться с ритма не дала. А потом и вовсе пристроила его ладонь у себя на талии, а сама обеими руками обняла за шею. И странные глаза стали ещё ближе к нему.

— На всё, значит? — допытывалась девушка.

— А? А что?

— Ничего, ты смешной!

Он чуть заметно покивал, соглашаясь. Пусть смешной, только ещё чуть-чуть потанцует. Странные они — эти слизеринцы.

— С тебя один парень глаз не сводит, — сказала мисс Гамп. А ведь никуда не смотрела, кроме как в его глаза. Может, у неё и запасной глаз есть, где-нибудь на затылке? Бывают же такие магические существа! Или эти её фиолетовые и большущие как у совы — всё вокруг видят?

— Какой парень?

— Чернявый и смазливый, гуляет с твоей сестрой. Высокий такой. Не оборачивайся!

— А-а, да это Дамиан! Эжени говорит, что помолвка на Рождество планируется.

— Ну не знаю насчёт твоей Эжени, — протянула мисс Гамп, — а смотрит он так, словно хочет помолвку с тобой и прямо сейчас. С подтверждением брака.

Роберт вспыхнул:

— Ты говоришь такие вещи…

— Я и делаю некоторые вещи, не хуже, чем говорю.

— Мисс Гамп! — он уставился на её губы, с провокационно высунутым язычком.

Она облизнулась:

— А пойдём целоваться? Пока этот жлоб отвернулся.

— К-куда?

— Я знаю куда. Идёшь?

Роб задохнулся:

— Эмили!

— Ты был только что согласен на всё. Слово не держим, мистер Вуд? Или испугался?

Он нахмурился, уязвлённый, и сам схватил её за руку:

— Говори, куда!

— Прямо, мой герой! А потом налево.

Роб даже усмехнулся, заходя в предложенную нишу возле спуска в подземелье. Сейчас ведь запищит и скажет, что пошутила. И решил не пугать, пусть бежит, не очень-то хотелось.

— Я, — начал он, ощутив, как малышка Эмили толкнула его к стене. Не успел опомниться, как она заставила его наклониться, обняв за шею, и прижалась к нему мягкими губами.

Роберт Вуд покорно притянул её ближе. Всего один поцелуй...

Но он длился и длился, а Роб с изумлением узнавал «как это бывает». И даже завидовал самому себе.

— Почему? — тяжело выдохнул он, когда она оторвалась, принеся ему острое чувство потери.

— Потерпи, дракончик! — насмешливо улыбнулась Эмили и высунулась из ниши вместе со своей палочкой.

Он попытался посмотреть, что там, и кажется, узнал мантию Дамиана, а потом Эмили прошипела какое-то заклинание. И сразу вернулась к нему. У него просто выбора не оставалось, когда девушка обвила рукой его шею уже привычным жестом, заставляя наклониться. Ну и вообще, только что полученный опыт срочно требовал закрепления.

В какой-то момент он смог опять начать дышать и соображать. И сразу спросил, всё ещё тяжело дыша:

— Эми… что это было?

— Невинный поцелуй, — она осторожно гладила его по щеке, задевая большим пальцем ставшие невероятно чувствительными губы. Это ужасно отвлекало.

— Невинный? — опешил он, но тут же тряхнул головой: — Я не об этом! Там… ну, Эмили, пожалуйста… Там ведь Дамиан был? Что… ох… что ты сделала?

— Одно безобидное семейное заклинание, — ласково улыбнулась мисс Гамп, — парень часа три-четыре будет бродить везде и искать. Оно так и называется — «Безумный искатель».

— Что искать?

— А разве это важно? — усмехнулась она. — Я же не спрашиваю, для чего ты расстегнул все пуговицы на моем платье, тоже ведь что-то ищешь?

— Т…ты тоже. Моя рубашка… И ремень!

— Ну не сердись. Он не знает, что ищет, но это пройдёт, и вообще, забудь о нём. Нам ведь есть, чем заняться, дракончик?

И он согласился, что да, есть, целоваться ему понравилось.

Только всё прервалось слишком рано. И застукал их префект Слизерина, вытащив Роба из ниши, как котёнка, за шкирку, в самый интересный момент.

— Кузен, отбой! — Роб удивился, услышав стальную команду из уст Эмили, которая незаметно взмахнула палочкой, приводя его одежду в порядок.

— Эмили, — гадко ухмыльнулся Рудольфус, — отбой — это для вас, детишки! А ну марш в свою комнату! Бал закончен!

— Дракончика отпусти, — попросила она вежливо, даже не возмущаясь приказу.

— Кого? — изумился Лестрейндж, рассматривал его как букашку. Роб краснел, пытаясь выглядеть достойно, но, когда вас держат за шиворот всякие крутые боевики — это очень сложно. — Слышь, дракончик! Составь компанию девушке. Это значит, вместе уберётесь отсюда добровольно. Ты — в свою комнату. Она — в свою. И будете мечтать друг о друге в одиночку. Ну как, задача ясна?

— Понял я, не дурак! — хотелось верить, что это прозвучало твёрдо. Но главное, что Эмили посмотрела одобрительно, ему даже стало плевать на префекта.

Его отпустили, и он не стал нарушать слово. Пошёл в комнату, и даже честно мечтал, что заканчивалось холодным душем дважды. Но всё равно — это было лучше, чем вернуться на бал без Эмили.

* * *

За мечтами Роб не понял, когда закончила отвечать сестра, и о чём вообще говорил профессор Робертс. Главное, Эмили всё так же держала его за руку.

— Отпускаю вас раньше, — сообщил профессор, обводя класс хмурым взглядом. — Все свободны. Мистер Вуд, задержитесь!

Роб, не успевший вскочить, остался сидеть.

— Лестрейндж, вас я не задерживаю. Мисс Гамп, свободны!

— Мы останемся, — нагло ответил Рудольфус, переглянувшись с Эмили. Роб напрягся, ожидая грома и молний, но профессор только холодно усмехнулся:

— Как знаете. Мистер Вуд, расскажите нам, что произошло.

Роб покраснел и молча уставился перед собой. Говорить о подлости гриффиндорцев при Лестрейндже? Тогда чем он будет лучше них?

— Убедились? — через несколько секунд спросил профессор. — Выйдите вон. Из моего. Кабинета. Я не вам, мистер Вуд!

Оставшись с профессором наедине, Роб, бледнея и краснея, признался во всем. Ради Молли не пожалел ни себя, ни остальных. Он верил, что Робертс не станет вредить его Дому, а вот посоветовать, что теперь делать ему, Робу, точно может.

— Что ж, примерно так я и представлял. Понимаю, что вы поскромничали, мистер Вуд, описывая свою роль. Двадцать баллов Гриффиндору! И не смотрите так, перевоспитать ваш Дом в мои планы не входит. Вам с ними ещё больше полугода жить. Не наломайте дров. Остыньте, с мисс Гамп прогуляйтесь. Погода чудная. Свободны!

Роб вылетел из класса, ощущая, как свалился с плеч неподъёмный груз. Даже ненависть к своим поутихла. А за дверью ждала Эмили.

— Где этот? — быстро спросил Роберт.

— Кузен? Отчалил. Тебе его не хватает?

— Смеёшься? А он правда твой кузен?

— Правда. У нас прадед общий — тоже Рудольфус, только Рудольфус Гамп. Ну что — обедать пойдём?

Роб посмотрел на их соединённые руки и задумался. Обедать за своим столом не хотелось, чуть позже, может, даже к ужину он сможет, а сейчас — нет. А со слизеринцами — тоже не вариант.

— Показать тебе кухню? — словно прочла его мысли Эмили. — Домовики нам будут рады. Поедим там! Ну, дракончик?

— Покажи, — вздохнул он. И пошёл рядом, крепко держа её за руку.

* * *

Дамиан пребывал в тихом бешенстве. Он ничего не успел сделать вчера, когда эта мелкая зараза Гамп приложила его своим проклятием. И до полуночи он как идиот бродил по школе в поисках неизвестно чего. Чувство, что это срочно надо найти, доводило до исступления.

Позже он с ужасом обозревал свою комнату, где обычно царил образцовый порядок. Казалось, что здесь произошёл взрыв, все вещи были разбросаны по комнате, сундук и шкаф зияли пустотой, а кровать была перевёрнута. Досталось и дорогущему ящику с ингредиентами. Пакетики и склянки валялись в самых разных местах. А он, сжимая зубы, не мог вспомнить, заходил ли он в свою тайную лабораторию.

И мстить ей нельзя. С Гампами связываться себе дороже. И от Лестрейнджей может не слабо прилететь. Но он ещё посмотрит, кому достанется сладкий мальчик. Ведь если он выберет Дамиана сам, ей придётся смириться. Драккловы Гампы ратуют за браки по любви. И это его единственный шанс. А пока следовало заняться уборкой. И порвать наконец с Эжени, видеть её рядом он уже физически не мог.

* * *

Магнус Нотт отсыпался в поместье Малфоев, собираясь спать как минимум до полудня. Сначала этот мантикоров бал, потом неутомимая вдовушка — раззадорил его Антуан, — так что в комнаты, предоставленные ему Абраксасом, он явился под утро.

И совсем не ждал, что в окно будет долбиться наглая незнакомая сова, не реагируя на нецензурные советы убираться подальше. Взглянув на время, он вздрогнул — ещё не было десяти утра.

Вылезая из мягкой постели, он твёрдо решил, что птичке — конец.

Окно распахнул рывком, но ухватить сову не смог, взлетела за мгновение до этого, словно чувствовала.

Три минуты гляделок с зависшей в воздухе дурной птицей, и он махнул рукой:

— Ладно, давай, что там у тебя!

Птичка понятливо ухнула и спустилась на подоконник. Протянула лапку с гордым видом.

Магнус отвязал послание и мстительно сообщил:

— Жратвы не будет! Вали отсюда!

Ему показалось, что сова фыркнула, но этого быть не могло. Во всяком случае, улетать она явно не собиралась.

«Уважаемый наследник Нотт», — гласило послание, начертанное красивым круглым почерком. Явно от женщины. Подпись внизу заставила удивлённо поднять брови.

«Так получилось, сэр, что у меня в руках оказалась одна вещь, принадлежащая вам. Готова её вернуть вам за небольшое вознаграждение в тридцать галеонов, ровно в одиннадцать утра. Думаю, эта вещь вам дорога, и вы не захотели бы её терять. Камин: «Слёзы мантикоры». Ваша покорная слуга, Мюриэль Джиневра Прюэтт».

Магнус Нотт был заинтригован. О вдове Прюэтт он знал совсем мало. Сестра лорда Прюэтта вышла замуж за вассала собственного отца, который предпочёл войти в род жены. Поэтому фамилия её осталась прежней. Брак был недолгим — парень погиб при исполнении. Авроры — профессия опасная. Больше никаких сведений об этой леди у него не было. А узнать о ней стоило, коль скоро он намерен породниться с Прюэттами.

Кликнув домовика, Нотт велел подать кофе, после чего принял душ и оделся парадно. Оказать уважение вдовушке определённо стоило. Возможный союзник, как-никак.

Ровно в одиннадцать он шагнул в камин.

Гостиная, куда он попал, была небольшой и уютной. Два кресла у камина, стеклянный столик между ними, софа у стены и белое фортепьяно у окна. На стенах гобелены с лошадьми, оленями и единорогами, и всё вокруг в разнообразных оттенках зелёного.

В комнату стремительно зашла высокая полногрудая женщина с удивительно приятным лицом и простыми манерами.

— Приветствую, наследник Нотт, — сходу поздоровалась она, изящно опускаясь в одно из кресел. — Вы принесли?

— Рад видеть, миссис Прюэтт, — улыбнулся он, досадуя, что сесть ему не предложили. Вынув из кармана мешочек с галеонами, он небрежным жестом швырнул его на стол. Жадная вдовушка пришлась ему по душе. — Люблю деловой подход. Что за вещь вы хотите мне возвратить?

— Сущий пустяк, — скромно улыбнулась леди и щёлкнула пальцами. На столике материализовался хорошо упакованный длинный пакет.

— Что это? — Нотт не спешил брать непонятный предмет. Хотя… Кровь бросилась в лицо, когда его озарила догадка. Пересилив себя, он очень широко улыбнулся леди, подхватил пакет и коротко поклонился: — Здесь можно воспользоваться порт-ключом?

— Для вас, сэр, всё что угодно, — вежливо ответила леди, — хотите совет?

Магнус Нотт изменился в лице. Однако выдержка дала возможность ответить коротких два слова:

— Честь имею.

Прикосновение к кольцу — и вот он уже в Северной цитадели поместья отца. Возвращаться к Малфою в таком состоянии было нельзя.

Залихватский свист и двое мальчишек явились на зов мгновенно.

— Это — в мою комнату, — произнёс он сквозь зубы, боясь, что спалит проклятую метлу, если срочно от неё не избавится.

Напиваться с утра он, конечно, не станет. Но какова девчонка! Нотт огляделся в поисках объекта применения грубой силы, но как-то запал уже прошёл. Не разносить же было гостиную дражайшей тётушки предполагаемой невесты, хотя очень хотелось сделать это даже сейчас. Вот ведь стерва, ещё и денег с него взяла! А камин-то — «Слёзы мантикоры»! А что, подходит, мантикора и есть! Но деньги любит... это может быть полезно!

Стал накрапывать дождь, и Магнус поднял лицо вверх, жадно ловя губами крупные тяжёлые капли. Понимал, что ещё пара минут, и мир скроется под потоками воды. И радовался, как мальчишка. Самое то — промокнуть до нитки и охладиться.

А мисс Прюэтт? Рискует, барышня. Но ничего, он метлу для неё сохранит. Ещё скажет спасибо, не будь он Магнус Нотт! И тётушкины советы он, пожалуй, тоже послушает. Только предлог найти бы посолидней.

* * *

Артур понял, что проспал, когда тишина стала особенно давить на мозг, а солнце пускало лучи прямо в лицо. Вставать, думать, делать что-то не хотелось вообще. А вспомнив о мисс Скитер, он и вовсе залез под одеяло с головой.

Но долго лежать ему не дали. Домовик явился неслышно и отлевитировал одеяло в сторону.

— Директор Дамблдор зовёт мистера Уизли!

— А… я сейчас.

Домовик исчез, а Рыжик поспешно принялся одеваться. Раз директор зовёт, опаздывать нельзя.

Горгульи отпрыгнули в сторону, едва он к ним подошёл. Артур легко взбежал по ступеням и постучал.

Ответа не последовало, и он зашёл в кабинет.

— Проходи, мой мальчик, — Дамблдор по-доброму улыбнулся, оторвавшись от стопки пергаментов, и кивнул на пустое кресло. — Ваш декан жаловалась, что ты пропустил уроки с утра.

— Я… да… — замялся Артур, не ожидавший таких простых вопросов. — Голова болела.

— Что ж, неприятно. Угощайся чаем, только заварил.

Артур кивнул, закидывая в рот печенье и запивая большим глотком чая. Это было единственное, о чём он жалел, валяясь в кровати — пропущенные завтрак и обед.

— Скажи, Артур, — директор сложил руки домиком, пытливо поглядывая на посетителя. — До меня тут дошли слухи, что ты решил поухаживать за мисс Скитер.

Рыжик затравленно взглянул на директора и передёрнулся:

— Я решил? Да кто бы меня спрашивал?!

— Не кипятись, мальчик мой, не стоит. Мисс Скитер — достойная молодая особа. Её отец владеет алмазными приисками где-то в ЮАР, говорят — богат несметно. А что полукровка, так бывает. У неё богатство, у тебя статус — чем плохо?

Артур с ужасом смотрел на директора, прокручивая в голове то улыбку мисс Скитер, то большие кучи золота в сейфе Гринготтса. Улыбка перевешивала.

— Пожалуйста, профессор! — умоляюще поднял он глаза, забыв о печенье. — А как же Молли? Ещё два дня…

— Два дня я дам, так и быть, Артур. — Задумчиво покивал Альбус. — Но если не выйдет, то сам понимаешь… Лучшей партии тебе и не найти. И сама она в тебе заинтересована. Тебе, мой мальчик, даже делать ничего не придётся.

— Дайте неделю, директор, я прошу вас! Я уверен, что с Молли всё получится!

— Ну смотри, Артур — неделя, так неделя. Хотя о мисс Скитер я бы на твоём месте задумался.

— Я забыть стараюсь!

— Напрасно! Иди уже, мой мальчик, и не зли профессора МакГонагалл, не стоит пропускать занятия!

Рыжик вышел от директора оглушённый. Он не верил, что ему в самом деле предложили такое. Впору было выть и кидаться на стенку. Но ведь есть неделя! Он молодец, что смог вытребовать отсрочку. Девчонки любят мазаться кремами, Эжени врать не станет, что и Молли такая. Так что ему осталось только подождать.

В гостиную он вернулся в четвёртом часу, но попытался сбежать сразу, и даже жалко было до слёз, что не удалось. Профессор МакГонагалл собрала весь факультет. И если не по его душу, то он и не знает.

— Проходите, мистер Уизли! — сразу заметила она его. — Как раз вовремя.

Артур сглотнул, оглядывая странные лица гриффиндорцев, и внезапно хохотнул:

— Кого хороним?

Больше он не проронил ни слова, таким взглядом одарила его декан.

— Я собрала вас здесь, — МакГонагалл обвела всех ещё одним строгим взглядом, заставив поёжиться даже придурка Хиггинса, — чтобы вы узнали о своей сокурснице. Она в больничном крыле в тяжёлом состоянии. То, что девочка не погибла — просто чудо. Я не хочу знать, кто допустил, что её забыли в теплице с «Силками Майя», страшно ядовитым плотоядным растением, где сфера защиты снимается после ухода учеников.

Кто-то ахнул. На Эжени Артуру было жалко смотреть — такой ужас был написан на её лице.

— С Дома Гриффиндор, — продолжила декан, — снимается сто пятьдесят баллов. Весь седьмой курс назначается на отработки к профессору Спраут каждый вечер до конца недели, кроме Роберта Вуда. Мисс Вуд временно лишается значка префекта! Это всё.

Она подошла к выходу, и Артур поспешил освободить проход. Декан смерила его тяжёлым взглядом, но ничего не сказала, а вот к остальным ещё раз обернулась:

— Мне впервые стыдно за родной факультет!

Она ушла, а все остались стоять. Первокурсники жались к стенкам.

— Да кто чуть не умер? — громко спросил Артур, не понимая, кого не хватает.

Это стало сигналом к действию. Все стали расходиться, бросая на Рыжика злые взгляды. Только Эжени осталась стоять посреди гостиной, закрыв лицо руками.

— Эжени! — подошёл к ней Артур. — Что происходит? И где Роб?

Девушка подняла на него полные слёз глаза и прерывающимся голосом сказала:

— Молли чуть не погибла… Она… в больничном крыле… Это я виновата!

Она громко всхлипнула и бросилась вон из гостиной.

Артур в шоке посмотрел на Хиггинса, что кривил рожи, стоя у камина.

— Это правда?

— Мы не знали, что сферу снимают, — резко ответил тот. — Она просто должна была испугаться темноты.

— Ах ты сволочь! — Рыжик, не думая набросился на Хиггинса, забыв о палочке.

Поднялся страшный крик, кажется, их пытались растащить. Хиггинс только защищался, а Артур наносил удары, забыв обо всём. Кто-то из пятикурсников объединился, поливая их водой из палочек. Но оттащить Уизли от окровавленного однокурсника удалось только Алану Фоули, хладнокровно наложившему на обоих Ступефай.

— Уизли к декану, а Хиггинса я отведу в больничное крыло. И расходитесь уже все! Живо!

Артур осоловело моргал, понимая, что к декану он не пойдёт. Да что на него нашло? На Хиггинса было страшно смотреть. Кажется, он лишился половины зубов.

Артур попятился и выскользнул из гостиной, спиной раскрыв проход. И едва о кого-то не споткнулся.

— Пухлик! — услышал он голос, который снился ему всю ночь. — А я как раз тебя ищу. О, Мерлин! У тебя кровь?

— Мне надо в больничное крыло! — яростно закивал он.

В этот момент Фоули вывел Хиггинса, и Рита отшатнулась.

Вместе с Рыжиком она смотрела вслед гриффиндорцам округлившимися глазами. И вдруг странно посмотрела на него и спросила спокойным голосом:

— Это ты его так?

— А чего он… Они… Молли чуть не умерла, — принялся лепетать он, нервно отступая к стене.

— Не знаю, кто такая Молли, но ты мне подходишь. За мной! Живо!

И она просто развернулась и пошла в сторону лестниц.

Руки саднило от содранной кожи на костяшках пальцев, с подбородка капало что-то липкое — наверняка кровь, и скула опухла и дёргалась, а ей словно плевать! Артур набрал воздуха в лёгкие, чтобы крикнуть, что никуда не пойдёт, но она чуть повернула голову, и он бросился догонять.