Узнавая тебя (гет)

Порядочный человек.

Возможно, он таковым себя не считал, но после всего, о чем они говорили в тот вечер, Гермиона была уверена, что именно это скрывается под холодной и отстраненной внешностью Драко Малфоя.

Он человек, и он, как и все люди совершал ошибки, но до сих пор делал все что мог, все что общество позволяло ему делать, чтобы попытаться их исправить. Сомнения в отношении него и его намерений, какими бы они ни были, в основном рассеялись, когда она поняла, что в этом человеке есть нечто большее, чем она когда-либо ему приписывала.

Именно это чувство заставило Гермиону отбросить все сомнения по поводу того, стоит ли ей снова прикасаться к нему. Гермиона хотела поцеловать его с того самого момента, когда она убежала в субботу вечером, и не могла отрицать, что думала о большем. Волшебник явно заставлял её нутро трепетать, но его слова, прозвучавшие в ту ночь, заставили её подавить в себе все желания, пока она не разберется в ситуации. Если бы она знала, что будет жаждать его так, как после их первого проведенного совместно вечера, она... в общем, она не была уверена, что поступила бы иначе учитывая, что им все равно пришлось бы пройти через это.

Драко был ее мужем, но желать его по-прежнему казалось неправильным. Обстоятельства, которые свели их вместе, не были идеальными, история их отношений была грубой и противоречивой, и, конечно же, они до сих пор не были друзьями, но он что-то сделал с ней; он зажег ее страсть. Сначала это происходило через смешки и поддразнивания, а в последнее время — через прикосновения и пьянящие взгляды. Гермиона пыталась убедить себя не обращать внимания на его ласки, списывая все это на необъяснимую реакцию на хороший — нет... он был прав, восхитительный — первый опыт.

Она продержалась едва ли один день.

У нее не было секса ни с одним другим мужчиной, но она делала кое-что из того, что свойственно парам. Она совершенно точно была девственницей, когда они провели свою первую брачную ночь вместе, но только в самом прямом смысле этого слова... Она догадывалась, что Драко был не единственным, кто умел подбирать слова. С учетом того, что у нее было мало опыта в таких вещах, но ее бывшим парням, как ни печально это признавать, не хватало внимательности и особой заботы.

Из тех немногих бесед, которые она позволяла себе вести со своими еще более немногочисленными близкими подругами на интимные темы... сексуальных отношений... она узнала, что подобные ситуации, к сожалению, не редкость. Физическое удовольствие не стояло на первом месте в списке необходимых основ здоровых отношений, но она бы солгала, если бы сказала, что концепция ужасной сексуальной жизни с идеальным в остальном партнером не вызывает у нее беспокойства. Не то чтобы Блондин был ее идеальным партнером, но она всегда знала, что между ней и Драко есть некая химия; неважно, что это была своеобразная и взрывоопасная химия, но это была химия. Она и предположить не могла, что, если им дать подходящий повод, они смогут быть рядом друг с другом и произойдут удивительные вещи.

Поскольку Гермионе не с чем было сравнивать, ей было трудно выразить свои мысли, но она была уверена, что секс с ним можно назвать восхитительным, в отличие от, возможно, неудачного опыта с кем-то вроде Рона или Виктора. Если их неловкие, бестактные попытки добиться её расположения в других сферах общения говорили о чём-то подобном, и она была СОВЕРШЕННО уверена, что так оно и было бы.

Более тревожным поводом для размышлений было то, что, хоть она и продолжала называть это так в своей голове, она знала, что это не просто секс. Не для нее, и, судя по тому, как блондин смотрел на нее, когда думал, что она не видит, она подозревала, что и для него это не так.

Их связывала какая-то особая связь, более глубокая, чем просто физическая, не только в ту ночь, но и в тот день, и во все предшествующие свадьбе дни. Все начало меняться еще до этого, и та ночь была лишь украшением свадебного торжества. Они не были парой, созданной на небесах, независимо от того, какие баллы выставил им Кингсли. Однако эта ночь открыла им новый путь, и теперь они не могли удержаться от осторожных взглядов в обе стороны и появления любопытства.

Впечатления, которые она получила сегодня вечером, и то, что она узнала о нем за время предварительных свиданий, заставили ее впервые с момента подписания документов признать, что она хочет, чтобы у них все получилось — по-настоящему. Она хотела узнать о нем больше на уровне, который превосходил бы их профессиональные отношения и выходил бы за рамки подписанного договора и официально зарегистрированного брака.

По тому, как руки Драко скользили по ее обнаженной коже, осторожными и нежными прикосновениями исследуя и восхищаясь ее формами и изгибами, а также по тем тихим звукам удовольствия, которые он выдыхал в ее губы, когда ее руки скользили по его спине, она надеялась, что он тоже этого хочет.

‘Предварительные свидания были отличной идеей... ‘ Это была одна из последних связных мыслей, пронесшихся в ее мозгу под пристальным взглядом блондина, жадно впивавшегося в ее губы.

Гермиона вздохнула, прижимаясь к его губам, и дразнящее давление на ее кожу разожгло пламя во всех ее конечностях. Где бы он ни прикасался к ней, ее тело подрагивало, выгибалось, а по коже бежали мурашки. Она помогла ему снять с себя джинсы и джемпер, оставшись под ним только в лифчике и трусиках, а он сам — в одних боксерах, в полной готовности, отчего она стала тереться о него самыми манящими движениями, но он был осторожен в своем деле, даже СЛИШКОМ осторожен. Его руки скользили по ее бедрам, бокам или животу, едва касаясь тех мест, где она жаждала его больше всего... как будто он нервничал.

Ведьма наконец издала обиженный рык после очередного случайного прикосновения кончиками пальцев к покрытой влажной тканью ложбинке между ее ног. Оторвавшись от его губ, Гермиона приоткрыла затуманенные глаза, чтобы взглянуть ему в лицо:

— Почему ты не прикасаешься ко мне?

Драко, напротив, выглядел потрясенным. То ли потому, что она что-то заметила, то ли потому, что высказалась в его адрес, а возможно из-за того, что эта миниатюрная ведьмочка, которая, как он полагал, была воплощением невинности, просто набросилась на него, обвиняя в том, что он не трогает ее пикантные местечки, он не был уверен. Последние несколько дней волшебник думал о ней во всевозможных непристойных вариациях, но теперь, когда она снова была прямо под ним, в его голове зазвучал давно дремлющий голос.

’Это всего лишь ее второй раз’. — В голосе звучала язвительность, словно он знал все на свете: — ’Не стоит относиться к этому легкомысленно’.

Он хотел ее, она очевидно хотела его, судя по состоянию ее трусиков, но, учитывая то, как она расстроилась из-за того, что он назвал их близость "перепихоном" — в чем он с гордостью признался, что понял сам, почему она злится... в итоге, — сейчас он не решался сделать что-либо, что она могла бы воспринять как нечто несерьезное.

Их соглашение определенно не было случайным или удобным, ведь до сих пор он действительно ночевал с ней до утра, завтракал... обнимался... Драко не обращал внимания на то, что это может означать для него или для них, он просто не хотел снова видеть это выражение на ее лице; он не хотел быть ответственным за ее слезы на этот раз. Ему никогда не нравилось видеть, как женщина плачет, как она плачет, независимо от того, как часто он подталкивал ее к этому в прошлом. Драко достаточно знал о своих чувствах к ней, чтобы понять, что в ближайшее время он не захочет повторять подобное.

— Я... а...

В ответ на его нерешительность Гермиона нахмурила брови: теперь, когда они перестали целоваться, она в большей степени стала проявлять свою склонность к анализу. Ее руки замерли на его руках, особенно интересуясь твердыми трицепсами.

— Ты... ты не хочешь... — начала она спрашивать, как вдруг в нее стали закрадываться пугающие зерна сомнения.

— Нет! — Драко прервал ее, вздрогнув от неожиданности, и попытался повторить попытку, успокаивающе проведя одной рукой по ее руке, а другой по щеке, приглаживая ее волосы. — Это не так, поверь мне, это не так, — он выразительно выгнул бровь и указал на свою очень заметную эрекцию, выступающую из-под боксеров, ухмыляясь, когда она покраснела.

Гермиона задержала взгляд на его шортах дольше, чем это было уместно, а затем стала искать ответы на свои вопросы в его лице. Она нахмурилась, и раздражение, смешанное с беспокойством, сменилось разочарованием:

— Тогда в чем дело?

Волшебник выглядел смущенным.

— Ну... я... — он неловко запнулся и сделал единственное, что пришло ему в голову, — повторил слова предостережения, звучавшие в его голове ужасным, въедливым, идиотским голосом: — Просто... это твой второй раз, и, может быть, ты...

Чем больше он говорил и видел, каким взглядом она на него смотрит, тем тише становился его голос и тем выше поднималась ее бровь в недоумении.

— Я что?

Драко кашлянул, отводя глаза в сторону, и вопрос показался ему странным на вкус:

— Ну... ты уверена, что хочешь сделать это снова? Со мной?

Мерлина ради, он звучал как жалкий Хаффлпаффец. И куда только девался похититель сердец, каждый раз, когда она оказывалась рядом? Должно быть, у нее и впрямь есть зона, препятствующая проникновению. Осознание абсурдности ситуации, в которой под ним лежит обнаженная и вполне готовая женщина, а лишь он один мешает им заняться сексом из-за каких-то устаревших рыцарских понятий, которыми его мучает совесть, была ровна ледяному выстрелу из брандспойта. Драко делал все возможное, чтобы сохранить свое возбуждение, но мысль о том, что он сам только что фактически перекрыл себе доступ к ее телу, ужасно угнетала.

Гермиона несколько раз моргнула, обдумывая вопрос.

То есть... возможно, он беспокоится о том, что на самом деле она не хочет его за пределами контрактных обязательств?

Она понимала, что должна быть польщена этим жестом или как минимум растрогана мыслью, что он — подарок Годрика женщинам — независимо от того, насколько она признавалась себе в его талантах, — но единственное, что продолжало вырываться на поверхность ее чувств, было прежнее разочарование, как в целом, так и в сексуальном плане.

У Гермионы складывалось впечатление, что только она может сомневаться в возможности продолжения их физических отношений на фоне всего происходящего между ними. Она совершенно не ожидала такого поворота событий. Сейчас она чувствовала себя глупо, и чем больше думала об этом, тем больше раздражалась от происходящего и от того, как долго она уже лежит, с ощущением необузданного желания, которое гудит в ее теле.

— Нет, конечно, я не уверена, — надулась она, — Именно поэтому я лежу под тобой в одних трусиках и трусь о твой член! — Гермиона издала недовольный звук, сопровождаемый нехарактерной для нее вульгарной речью, и шлепнула его по рукам, пока он не отстранился, и тут же соскочила с кровати в полуобморочном, совершенно комичном виде, топая в сторону уборной и бормоча по пути ‘засранец‘.

Глаза Драко расширились, он совсем не ожидал от нее такой реакции.

— Куда ты идешь? — спросил он, не переставая восхищаться покачивающимися бедрами и удивительно округлой попкой для женщины ее комплекции.

Гермиона не потрудилась обернуться, чтобы ответить, хотя на этот раз в ее тоне прозвучал намек на смущение:

— Я собираюсь сама решить свою проблему и лечь спать!

Волшебник вздрогнул от громкого хлопка двери, а затем услышал, как включилась вода в душе. Он пытался разобраться в том, что именно произошло, когда ворчливый голос заговорил снова.

‘Так будет лучше. Так она не сделает ничего, о чем потом будет жалеть... ‘

Драко начал было соглашаться со своей совестью, пытаясь рационально объяснить себе, почему он сам погубил свои шансы переспать с женой этой ночью, как вдруг то, что она сказала, резко отозвалось в его голове.

— Решить свою проблему... — повторил он, внезапно осознав, что именно она подразумевала. Он соскочил с кровати, прошел половину пути до ванной комнаты, а затем вернулся назад и схватил свою палочку, после чего, почти бегом, пересек спальню и ввалился в ванную комнату.

Гермиона не заперла дверь и только что сняла с себя лифчик и трусики, чтобы встать под струи душа, даже не успев задернуть шторку. Она рефлекторно обернулась одёргивая занавеску, когда раздался звук распахнувшейся двери.

— Малфой! Я не говорила, что ты можешь войти!

— А я и не спрашивал, — быстро сказал он, отдернул от нее полотно и тоже шагнул под струю, вода мгновенно залила его и его боксеры, когда он возник перед ней. — Ты хочешь меня?

Первым побуждением Гермионы было отпрянуть от его надвигающегося тела, но она не испугалась. Она отмахнулась от него, одарила его надменным взглядом и фыркнула, приняв слишком привычную позу с руками на бедрах, поскольку ее упрямство пересилило всякую стыдливость, вызванную этой нелепой встречей.

— Не понимаю, почему я вообще должна отвечать на это после...

— Просто ответь на этот чертов вопрос, женщина! — нетерпеливо прорычал он. — Ты хочешь... быть со мной этой ночью?

Глаза брюнетки сузились от того, как он сформулировал вопрос:

— Мне кажется, это было очевидно.

— Значит, это "да"? — Драко надавил. Ему нужно было услышать, как она это скажет. Никаких недомолвок, никаких недопониманий, никаких договоров, никаких сделок, никакого долга — только простая и честная правда.

Гермиона сглотнула, заметив внезапную серьезность в его взгляде.

Его мышцы напряглись, а промокшие боксеры плохо скрывали тело от ее взгляда. Темнота возбуждения в его взгляде лишь подкрепляла его слова и подогревала тот жар, который он успел разжечь в постели. Вода каскадом стекала по нему, находя все ложбинки и впадинки его подтянутого тела, заставляя его переливаться и блестеть. Он был похож на какую-то рекламу маггловского нижнего белья, только ей не нужно было фантазировать о том, что скрывается под тканью.

Она снова сглотнула и вздёрнула подбородок, решительно кивнув. Гермиона чувствовала, что в его вопросе есть что-то большее, чем просто слова, которые он произнёс вслух, и это подталкивало её к тому, чтобы ответить честно:

— Да.

В ответ на четкое подтверждение Гермионы светловолосый волшебник испытал невероятное облегчение и вновь загорелся желанием.

— Верно.

Драко понял, что не зря он давно перестал прислушиваться к своей совести.

Он прошептал противозачаточные чары и провел палочкой по ее животу, после чего отбросил древко на стопку полотенец и поднял женщину на руки, крепко прижав ее к кафельной стене. Драко впился в её рот обжигающим поцелуем, а руками обхватил её за зад и завел её ноги к себе за талию. Он застонал от того, что ее обнаженные, раздвинутые и влажные бедра прижались к его животу.

Гермиона взвизгнула от неожиданности, но, почувствовав спиной давление на гладкую стену и его напряжение спереди, закатила глаза и застонала ему в рот, звук гулким эхом прокатился по ванной комнате. Она подняла руки, чтобы зарыться в его мокрых волосах. Брюнетка приоткрыла свой рот, дразня его и давая возможность попробовать себя на вкус.

С затуманенной головой и невесомым телом она позволила ему исследовать себя. Кончик его языка провел по чувствительной внутренней стороне ее губ и по позвоночнику пробежала дрожь. В конце концов она встретила его взгляд, как делала всегда, и провела кончиком языка по его губам медленным, чувственным движением — тем самым, которое она использовала раньше, чтобы показать ему, как ей нравится, чтобы к ней прикасались.

Когда Драко понял, что она делает, он отчаянно застонал, впиваясь пальцами в ее попку, когда его контроль над собой ослаб: ‘Шалунья’.

Лопатки Гермионы все сильнее прижимались к стене, и она настойчиво выгибалась навстречу ему, желая почувствовать больше. Ее соски напряглись и набухли в предвкушении, щекоча поверхность его груди, и в ответ он поднял ее выше на одной руке, издавая еще один низкий стон. Он двигался и двигался, судорожно хватаясь за что-то, что, как она могла надеяться, было его боксерами, а затем он снова опустил ее. Он настойчиво надавил на ее лоно, и у нее перехватило дыхание, когда головка его члена провела по ее складочкам, мокрым и влажным от воды и его собственного возбуждения.

Драко остановился, с немалым усилием оторвав свои губы от ее губ и вырвав из ее горла сдавленный протестующий вздох. Их носы прижались друг к другу, и он прорычал вопрос, от вожделения его голос стал почти неузнаваемым:

— Ты уверена?

Брюнетка застонала, вцепившись когтями в его волосы, притянула его лицо к себе и с силой ответила на вопрос прямо ему в губы.

— Да, ради Годрика, ДА! Хватит уже спрашивать!

Он усмехнулся, проведя языком по ее распухшим от поцелуев губам. Драко ожидал, что ведьма будет вести себя более скромно, учитывая все, что он знал о ее манерах. По правде говоря, его восхищало что она оказалась такой же пылкой в интимном плане, как и во всех остальных... как только она выходила за рамки определенных правил — что она, судя по всему, и сделала. Он с нетерпением ждал возможности испытать это на себе по полной.

— Просто пытаюсь удостовериться, что ты не вздумаешь потом колдовать над моими причиндалами, — мягко пробормотал он в очередном поцелуе, занимая более выгодное положение у нее между ног.

Гермиона жалобно заскулила, когда он снова нашел ее вход и начал медленно, настойчиво и уверенно двигать бедрами, чтобы раздвинуть ее нижние губы. Ее дыхание сбилось с ритма, ощущение того, что ее мышцы подстраиваются под его размер, было все еще новым и немного болезненным.

— Я... я полагаю, что они мне слишком нравятся для такого... — прошептала она, пытаясь сохранять остроумие.

Драко поглаживал ее по щеке левой рукой, а другой поддерживал ее стройную фигуру, с легкостью опираясь на стену. Он позволил гравитации помочь ему войти в нее так глубоко, как только мог, двигаясь в мучительном темпе. Драко почувствовал, как ее стенки сжимаются и пульсируют от проникающих в них толчков, и блондин вздрогнул, почувствовав, как ее гладкие мышцы обхватывают его по всей длине.

Он кивнул, продолжая ласково гладить ее по щеке.

— Хорошая новость для меня. — Драко уловил, как она вздрогнула, когда он переместился в другое положение и мягко поцеловал ее трепещущие веки:

— Шшш, я держу тебя, Грейнджер... я держу тебя...

Брюнетка судорожно выдохнула, слова, которые успокоили ее в первый раз, вновь придали ей уверенности. В ответ она кивнула, ослабив смертельную хватку на его шее, наконец-то привыкнув к его толщине. С огромным усилием она отпустила губу, которую до этого терзала, и сделала еще один вздох, прижавшись лбом к его губам. Гермиона расслабилась, удобнее обхватив его ногами, пока они стояли под теплыми струями.

Плечи Драко слегка дрогнули, но вскоре ведьма поняла, что он испытывает волнение, хотя и подозревала, что это не связано с напряжением, вызванным необходимостью поддерживать их обоих в вертикальном положении. Он снова ждал её разрешения. Раньше ее это раздражало, но теперь она позволила себе умилиться. Теперь, когда боль между ног была вполне реальной и еще не такой приятной, как к концу их брачной ночи, она немного больше ценила его осторожность.

Потребность заверить его и ободрить, как он сделал это для нее, настойчиво билась в ее груди. Гермиона издала тихий и нежный вздох ожидания, отвечая на его поцелуи и прикосновения к её щекам и виску.

— Я доверяю тебе, — ее слова были открытыми, честными и полными извинений за все те случаи, когда она говорила обратное.

От этих слов ведьмы его бросило в дрожь, а сердце заколотилось в груди.

Это было простое, непринужденное заявление, но, судя по тому, как она его произнесла, можно было предположить, что она произнесла еще один набор из трех слов. Слова, которые большинство людей ждут всю свою жизнь, чтобы услышать.

Гермиона снова прильнула к нему, игриво проводя языком по краю его губ.

Я доверяю тебе.

Драко не мог припомнить, чтобы кто-то говорил ему подобное раньше. Она говорила так искренне. В ее тоне чувствовалась свойственная только ей серьезность, что очень напоминало ему об их прежних разговорах.

Изящные кончики пальцев пробежались по руке, погладив ее щеку, а ее ногти затанцевали по коже у его плеча в легкой ласке.

Я доверяю тебе, даже если никто не доверяет.

Мужчина никогда не слышал подобных слов от своих близких друзей или даже семьи. Впрочем, слизеринцы и Малфои не отличались особой открытостью своих чувств и не рассказывали о них окружающим, но все же...

Гермиона отстранилась, чтобы встретиться с ним взглядом, и, убедившись, что он смотрит именно на неё, провела пальцами по его руке, сначала нерешительно, но когда он не вздрогнул от прикосновения, снова провела ими по предплечью, задевая по пути его метку.

У Драко перехватило дыхание, когда она прикоснулась к ней. Магия в метке была подавлена, но воспоминания были убийственно ясными, как хрусталь. Он не знал, сколько смелости ей потребовалось для этого, или, может быть, он просто слишком много думал об этой штуке, но она нисколько не вздрогнула, когда ее морщинистые от воды пальцы пробежали по ней.

Она двигалась медленно, не отрывая взгляда от его лица. Все это время Гермиона сосредоточилась на том, чтобы не отпускать руку, пока не почувствовала удобный изгиб большей руки Драко, которая все еще прижималась к ее щеке. Она искренне улыбнулась ему, обхватив его руку, и провела большим пальцем по его обручальному кольцу.

— Я доверяю тебе, Драко...

Это выражалось не столько в ее словах, сколько в безмолвии, царившем между ними.

Я доверяю тебе себя.

У него перехватило дыхание, и по телу пробежала волна жара, не имеющая ничего общего с водой и паром вокруг них. Драко издал низкий страстный звук и впился в ее губы еще одним, гораздо более настойчивым, поцелуем. Потребность обладать ею, заявить на нее права, наблюдать, как она раскрывается под его напором, захлестнула его, и он начал действовать. Драко прижал ее к стене, чтобы перекрыть воду, и так быстро, как только мог, двинулся обратно в спальню, все еще крепко прижимая ее к себе.

Пара упала на матрас, и легкая фигурка Гермионы подпрыгнула на пружинах, после чего Драко стремительно накрыл ее своим телом. Волосы ведьмы промокли насквозь и теперь были цвета темного шоколада, наполовину скрывая грудь и плечи, а остальная часть рассыпалась в стороны, пропитывая водой простыни. Она смотрела на него полуприкрытыми глазами, поглаживая его мышцы рук, откровенно любуясь тем, как они напряжены, удерживая его вес над ней. Ее рот приоткрылся в легком придыхании, грудь вздымалась от предвкушения.

Драко зарычал, глядя на то, как она лежит под ним, блестящая, влажная и желанная, и, если уж на то пошло, его. Он считал, что когда-нибудь сможет поделиться этим... должно быть, он был чертовски глух, туп и слеп. Волшебник взял ее руки в свои и прижал их к кровати над ее головой, наклоняясь, чтобы начать кусать и посасывать ее шею, прокладывая путь к ее груди.

Гермиона обхватила его бедрами, выгибаясь и громко дыша, когда он нашел зубами один из ее сосков. Его губы сомкнулись вокруг маленького комочка, а язык прошелся по нему, щекоча пучок нервов. Из ее горла вырвались звуки желания, на которые она никогда бы не подумала, что способна, но каждое облизывание и покусывание посылало искры удовольствия в ее плоть, заставляя ее самые чувствительные мышцы подрагивать и сжиматься вдоль его ствола. Она практически истекала от желания мужчины, который делал с ней эти безумные вещи, в то время как он, казалось, был полностью удовлетворен тем, что утопал в ней до самого основания.

Она хотела, чтобы он двигался, хотела ощутить дрожь в теле, которую он вызывал, растягивая и поглаживая ее так глубоко. Гермиона попыталась убрать руки, но он снова крепко сжал их по обе стороны от ее головы, и она не могла игнорировать странное возбуждение от этого плена.

Ведьма издала протяжный стон при очередном мучительном сжатии соска между его зубов и затрясла бедрами, чтобы привлечь его внимание. Когда серые глаза повернулись к ее лицу, наполовину скрытому за холмиком груди, она взмолилась, задыхаясь:

— Давай, двигайся.

Драко замурлыкал, прижимаясь к ней, и мурашки побежали по мягкой коже рядом с его ртом. Он оторвал голову от ее груди и снова прижался к ней всем телом, оказавшись лицом к лицу.

— Такая властная... — пробормотал он, прижимаясь носом к ее носу и вызывая у нее еще один тихий ноющий звук, от которого мурашки побежали по коже до самых пальцев ног... и других мест. Ему нравилось, как она и ее тело откликаются на каждый шепот и каждое прикосновение. Драко чувствовал, что пьянеет от наслаждения.

— В этом не было бы необходимости, если бы ты перестал дразниться, — похотливо прошептала Гермиона. Устав ждать, она начала робко двигать бедрами. Он издал восхищённое рычание, и его веки закрылись. — Невыносимый придурок, — добавила она беззлобным шипением, сопровождая его медленными движениями таза.

Его член дернулся в ней от дерзкого тона одного из ее любимых оскорблений, и удовольствие от спора с женщиной приняло совершенно иной оборот, поскольку он обнаружил, что ему очень нравится, как это звучит в этой атмосфере, в отличие от того, как она кричит на него на работе. В его голове промелькнула мысль о том, чтобы устроить подобный спор с ней в офисе и посмотреть, к чему это приведет, но этими мыслями можно будет заняться позже, когда его ведьма не будет лежать под ним, покачивая бедрами в робких, нетерпеливых движениях.

Драко зарылся лицом в её волосы, а его руки переместились с запястий на ее бёдра, побуждая к более резким и смелым толчкам.

— Однако из-за этого ты такая влажная... требовательная мегера, — прорычал он ей на ухо, проверяя теорию.

Гермиона вздрогнула от щекочущего дыхания возле уха и крепко обхватила его член, когда он ухватился за ее приманку. Было легче признаться себе, что их перепалки всегда заставляли ее кровь бурлить, когда он глубоко погружался в нее по самое основание и слизывал случайные капельки воды с ее кожи.

Еще сильнее вжавшись в матрас и приоткрыв губы в беззвучных вздохах, она покачивала бедрами в удобном для нее темпе, а он подсказывал ей, как держать ритм. Освободившимися руками она обхватила его за плечи и обвила шею, притягивая к себе так близко, как только могла, не мешая неторопливым толчкам. Гермиона прижалась лбом к его лбу, сосредоточившись на том, как идеально он заполняет ее, и каждое осознанное движение распространяло покалывающую дрожь удовольствия по позвоночнику и обратно вниз, превращая боль между ног в растущий омут экстаза, который она ощущала с каждым новым махом.

Со своей стороны, блондин, наконец, начал идти ей навстречу после ее настойчивых просьб. Он наслаждался тем, что она контролирует процесс, но чем больше она царапала его плоть, тем больше он терял самообладание и тем больше желал ее оттрахать.

‘Только эта женщина, ‘ — думал он с трудом, — ‘только она может с такой легкостью найти все эти гребаные переключатели... ‘

Ведьма издала стон, удививший их обоих, когда он прижался к ее самой чувствительной точке. От жара и желания в ее животе по груди и конечностям пробежала волна, а ногти рефлекторно впились в его спину. Драко вздрогнул и поднял лицо, чтобы увидеть, как она откидывает голову в сторону, рот открыт от удовольствия, язык слегка загибается, касаясь верхушки зубов. Он вжался в нее, стараясь сохранить этот угол, и был полностью удовлетворен собой, когда из ее горла вырвался еще один страстный стон.

Снова прижавшись губами к ее уху, он прорычал от удовольствия:

— ...Тебе так охренительно хорошо, Гермиона...

Гермиона хныкала, впиваясь ногтями в плоть Драко при звуках ее имени. Она почувствовала, как одна из его рук с силой сжимает ее бедро, а другая проникает между ними, проводя большим пальцем по ее клитору. Она вдохнула и подавила рвущийся наружу стон, прикусив губу.

Драко зашипел от того, какой мокрой она была, и, потирая пальцы, стал смаковать влагу, а затем снова принялся за свое дело, совершая плавные ритмичные круги по ее напряженному бугорку. Он побуждал ее к небольшим, резким толчкам бедрами в такт со своими в танце, который они так хорошо исполняли вместе.

— Не надо, — умолял он неистово, — дай мне услышать тебя... я хочу услышать тебя...

Ведьма и не подозревала, что может быть настолько возбуждена, пока он не произнес эту просьбу ей в шею. Гермиона сжала в кулак его волосы, сердце отчаянно колотилось, когда он ускорил темп. Он кружил и кружил, намеренно избегая прямых прикосновений и лишь массируя набухшую плоть вокруг ее столь же набухшего клитора, пока ее голова не стала метаться из стороны в сторону от мучительной потребности.

Гермиона была уверена, что собирается что-то сказать, может быть, что-то остроумное, но все, что вырвалось у нее, — это задохнувшийся возглас его имени при особенно удачном взмахе его пальца:

— Драко..!

Драко задвигал бедрами сильнее, вызывая у нее еще один сладостный вздох. Вскоре он стал подгонять ее более настойчивыми толчками, поглаживая, шлифуя и делая все, в чем она нуждалась, лишь бы это приносило больше приятных стонов. Ее дыхание сбилось и задрожало, так и не восстановившись до конца, поскольку она начала отдаваться его ласкам. Руки Гермионы шарили по его обнаженным плечам и спине, ища опоры или что-нибудь, что могло бы удержать ее от погружения в дымку страсти, с которой она все еще пыталась бороться.

Драко промурлыкал, уткнувшись в ее щеку.

-Да... да, да, да... Я понял тебя, любимая.

Драко почувствовал, как она буквально пронзает его плоть, и зарычал: он потерял над собой контроль, как только она сломала этот барьер. Он приник ртом к ее шее, посасывая ее в такт их более резким толчкам и сильно прикусывая, когда ее мышцы запульсировали и обхватили его член так крепко, что он едва мог двигаться.

Гермиона вскрикнула, тупая боль была неожиданной, но возбуждающей. Ее спина выгнулась дугой, а бедра забились в ритме, но она чувствовала, как нарастает напряжение внутри, как напрягаются плечи, спина и все остальное сразу, и не могла заставить себя обращать на это внимание. Все, чего она хотела, — это продолжать двигаться, продолжать тереться, чувствовать, как Драко твердый и горячий наполняет ее снова и снова, в то время как он прижимается к ней, уткнувшись влажной от пота головой в ее шею, и бормочет, и стонет, и просто звучит так отчетливо по-мужски.

Волшебник был в полном порядке всего несколько мгновений назад, возбуждение медленно нарастало вместе с ее манящими звуками и движениями тела, но как только он почувствовал, что ее стенки начали трепетать, а движения растворились в резких толчках их бедер, он ощутил, что наслаждение хлынуло в него, как приливная волна. Он хотел, чтобы она кончила вместе с ним, нуждался в этом, но его разум уже поддался потоку удовольствия, от которого по коже побежал ток, в глазах потемнело, освобождая место для других чувств, чтобы насладиться тем, что маячило на горизонте.

Поскольку Гермиона двигалась слишком хаотично, чтобы он мог продолжать играть с ней, он сделал единственное, на что был способен его едва живший рассудок, и поднял ее ноги выше своей талии, широко разводя их в стороны, чтобы ее клитор скользил по его паху при каждом неистовом движении.

Это был однозначно верный поступок.

С губ сорвался гортанный стон. Гермиона была удивлена и новым углом, и новыми ощущениями, и этого оказалось достаточно, чтобы она сорвалась с катушек. В глазах вспыхнули огни, а слух отключился на несколько минут. Она чувствовала себя невесомой, когда кончала, а теплая рука пробиралась от ее попки к изгибу спины, крепко прижимая ее к крепкому телу над ней. Поток влажного тепла заполнил ее, проникая глубоко в лоно, и она почувствовала, как семя просачивается обратно из того места, где они с Драко соединялись, и это было очень приятно.

Гермиона открыла глаза и первым делом увидела взъерошенную белокурую голову Драко. Он вжался лицом в ее шею, и, когда к ней вернулся слух, она услышала, что он все еще бормочет ей что-то вполголоса.

Прекрасная...

Роскошная...

Чертовски восхитительная...

Она смущенно улыбнулась, ее разум все еще пытался восстановиться после того, как, черт возьми — отключиться. Гермиона обхватила его за плечи, гладя по мягким волосам, и осыпала легкими поцелуями все места, до которых могла дотянуться, пока он содрогался от остатков оргазма.

Когда его губы снова нашли ее, Гермиона расслабленно улыбнулась этому чувственному поцелую. По тому, как двигался его рот и как его руки скользили по ее телу, словно она была драгоценностью, Гермиона поняла, что в ее душе что-то определенно изменилось.

* * *

Было утро. Утро наступило уже довольно давно. Драко лежал на спине, уставившись в потолок, а Гермиона мирно дремала у него на груди. Оба были полностью обнажены после ночных развлечений, и он воспользовался случаем, чтобы погладить её по обнажённой спине, восхищаясь тем, какая она нежная и гладкая, как и остальные части ее тела. Драко не ожидал, что ей будет так комфортно спать обнаженной рядом с ним — или, в данном случае, на нем — но после их второго, почти третьего, совместного времяпрепровождения не было смысла стесняться... к тому же он обнаружил, что был прав и она действительно привыкла спать нагишом!

Обычно волшебник был бы откровенно доволен собой за то, что так измотал ее, но вместо этого он просто пялился в потолок, а мысли метались в его голове, в надежде, что она не проснется сегодня утром и не пожалеет обо всем, что они сделали. Ее очаровательные причуды — например, учащенное дыхание, когда он заключал ее в свои объятия, или колкие подтрунивания между ними, заставлявшие ее бедра напрягаться, — были просто восхитительным развлечением. Больше всего он боялся потерять то, что она так легко таяла в его объятиях и под его прикосновениями. Она доверилась ему, так она сказала.

Драко улыбнулся при этой мысли, вспомнив, как она прижималась к нему, когда кончала. Кроме того, он вспомнил, как она притягивала его оргазм, как страстно выгибалась и извивалась, выкрикивая его имя. В груди защемило, и ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы прогнать странное ощущение.

— ...завел роман с потолком?..

Блондин слегка подпрыгнул, уставившись на ведьму, которая сонно смотрела на него в ответ. Он даже не заметил, когда она проснулась.

— Доброе утро, — осторожно поздоровался он, и его рука замерла на середине ее спины.

Гермиона снова закрыла глаза и прижалась к его груди, обхватив его за талию, чтобы устроиться поудобнее:

— Давай спать...

Женщина, похоже, не заметила его вздоха облегчения, а если и заметила, то, по крайней мере, ничего не сказала. Он ухмыльнулся, глядя как она засыпает. ‘О, как все повернулось. ‘

— Уже утро, и я проголодался, — подначил он ее теми же словами, что и она его пару дней назад.

— Это печально, — пробормотала она, снова вздохнув, когда он продолжил поглаживать ее по спине. — Я устала, а из тебя получилась очень удобная подушка, так что спи. Или не спи. Но я буду спать.

— Горе мне, столько учебы, работы и возможностей изучения языков, а я вынужден проводить остаток утра в качестве подушки для великой Гермионы Грейнджер, — драматично проворчал Драко, подталкивая ее.

— Малфой, — быстро произнесла она.

Волшебник расплылся в улыбке и увидел, что она снова застенчиво смотрит на него снизу вверх.

— Гермиона Малфой, — тихо сказала она и добавила слегка поддразнивающим тоном, — я уже устала тебя поправлять.

Улыбка Драко вернулась, медленно расцветая, и он притянул ее рукой к своей груди, чтобы запечатлеть мягкий, закрытый поцелуй на ее губах. Когда она сладко потерлась носом, отстраняясь, он решил, что она ему нравится такой, какая она есть, и пересадил ее к себе верхом на талию. От ее слов он уже начинал возбуждаться — в том, что ведьма признает его притязания, пусть и варварские, было нечто бодрящее, — а то, что она сама прижалась к его обнаженному животу, стало дополнительным бонусом.

— Глупости, ты никогда не устанешь меня поправлять. — Ведьма хихикнула. — Гермиона Малфой, — он пробовал имя на вкус и наслаждался его звучанием. До этого он не позволял себе слишком привязываться к ней, но эти несколько дней вместе сотворили чудеса, изменив его мнение о некоторых вещах... о многих вещах. Проведя руками по её бёдрам, он спросил её с темнеющим блеском в глазах и лёгким тычком в задницу: — Итак... миссис Малфой... ты все еще хочешь спать?

Гермиона ухмыльнулась, прижимаясь к нему, и потянулась вверх, чтобы провести руками по его обнаженному торсу. Она все еще была полунаклонена, привыкая к тому, что ее тело полностью открыто его взгляду, хотя большая часть стыдливости улетучилась в момент, когда он бормотал о том, как она прекрасна, пока она не достигла пика. Его руки и сейчас скользили по ее коже с таким благоговением, его внимательность как любовника, как ее любовника поражала.

Любовник.

От этого слова сердце подскочило к горлу, и она сглотнула, чтобы унять учащенный пульс, стараясь немного отвлечься словами:

— Полагаю, меня можно уговорить встать, раз кое-кто из нас уже поднялся...

Драко заметил, как она запнулась, но продолжал стоять на своем. Почувствовав в этом заявлении некую условность, он нахально спросил.

— Чего моя леди потребует от меня?

Гермиона фыркнула и шлепнула его по груди, хотя напускная дерзость этих слов приятно грела ее изнутри.

— Я хочу пойти в кафе, чтобы выпить кофе и поесть чего-нибудь сладкого.

Волшебник рассмеялся, изобразив на лице гримасу.

— И это все? — Он усмехнулся и убрал несколько прядок с ее лица: — А я-то думал, что ты попросишь о невозможном, например, подружиться с Уизли.

Гермиона выглядела потрясенной.

— Что? — Он нахмурился, внезапно забеспокоившись, что испортил шансы на утренний переп... секс, упомянув рыжеволосого идиота.

— Ты назвал его "Уизли". — Драко, конечно, и раньше называл Рона по фамилии, но обычно это звучало как минимум ехидно. В этот раз подобного не было.

В ее голосе ясно слышалось изумление, и он открыл рот, чтобы ответить, но тут же понял, что она права. Он несколько раз открыл и закрыл рот и чуть не выпалил, отрицая:

— Ничего подобного я не делал. Ты явно ослышалась.

— Сказал.

— Нет.

— Сказал!

— НЕ говорил!

— Да, да, да! — Гермиона коварно подтрунивала над ним, комментируя это излишне драматическим вздохом: — Драко Малфой, мне кажется, ты размяк.

Драко зарычал и грубо притянул ее лицо к себе, выбивая из нее насмешливый тон поцелуем, прижимаясь губами, проводя языком и крепко покусывая.

— Я вовсе не размяк. — негромко произнес он, подкрепляя свои слова медленным покачиванием бедер. — Но если ты будешь продолжать говорить о УИЗЕЛЕ, — на этот раз он постарался назвать его правильно, — Это может измениться.

Гермиона мурлыкала ему в губы, сильнее прижимаясь попкой к его члену, от её утреннего смущения не осталось и следа.

— Больше никаких разговоров на эту тему... только мы... потом кексики. — При этих словах её рот изогнулся в улыбке, и она потянула его за плечи, чтобы он сел, и сильнее прижалась к его ногам.

Волшебник засмеялся, проводя руками по ее бедрам, несмотря на то что она уговаривала его выпрямиться.

— Кексы не лучший завтрак, Гермиона, — проговорил он, дразняще целуя ее между грудей.

Она затрепетала от хриплого звука своего имени и обвила руками его шею.

— Ты уже согласился.

— Неужели?

— Если ты этого не сделаешь, то, полагаю, я лучше продолжу спать...

Драко заурчал, покачав головой, а затем прильнул к одной из ее грудей:

— Не могу... уже утро. Пусть будут кексы.

— После, — уточнила она, тихонько вздохнув, когда его рот сомкнулся вокруг ее соска.

Блондин только хмыкнул в знак согласия, не желая больше тратить время на разговоры.

Если бы Гермиона была в здравом уме, она бы удивилась тому, насколько ей было комфортно с ним, что она с такой легкостью согласилась на эту телесную близость. Но в данный момент она с нетерпением ждала момента, когда сможет проверить теорию о конкретном ракурсе, на который они наткнулись прошлой ночью и который довел ее до экстаза. Она считала, что будет удобней, если она будет сидеть у него на коленях, слегка наклонив бедра, а он будет с яростным напором входить в нее снизу. Она еще не поделилась с ним этим умозаключением... но теперь собиралась.

Драко был в восторге от этой догадки и с удовольствием согласился проверить ее вместе с ней.

К счастью, они оба были очень способными учениками.

Возможно, Кингсли все-таки что-то знал.

* * *

Суббота.

Наконец-то и в то же время уже.

Всего неделю назад Гермионе претила мысль о том, чтобы отправиться в отпуск, и она была крайне недовольна тем, что оставила после себя столько незавершённой работы. Ей нравилось притворяться, что она добилась заметного прогресса в помощи по делу о не совсем смертельно проклятых украшениях, но в основном это был один тупик за другим, так что по возвращении ей будет чем заняться.

Пока преступникам не удалось нанести никому серьезных увечий, но тот факт, что они разгуливают по городу и подбрасывают людям проклятые предметы, был достаточной причиной для первоочередной задачи отыскать их. Она была единственной, кто работал над этой частью дела до ее отъезда, и, хотя она была уверена, что они постараются привлечь к работе другого специалиста по снятию проклятий, если она не сможет добиться какого-либо прогресса, но сильно сомневалась, что кто-то другой справится с этой задачей.

Это не излишняя самоуверенность, всего лишь факт.

До их отъезда, как бы плохо она ни относилась к работе, она упорно трудилась и, по крайней мере, выполняла ее хорошо. Тогда она не хотела уезжать, опасаясь неизвестности и страха перед тем, что ждет ее в течение недели наедине с новым мужем, но сейчас, когда они проверяли чемоданы и тщательно упаковывали вещи, ее желания перевернулись, теперь она не хотела уезжать.

Гермиона собрала все свои вещи в первые часы этого утра, так и не сомкнув глаз после того, как Драко разбудил ее своим полусонным трением о ее ягодицы. Она ухмылялась своему отражению в зеркале в ванной, тщательно вычищая зубы и размышляя о прошедших днях.

После того как в четверг утром они с Драко освоили новую для себя позу, они вместе приняли горячий душ, в котором было на удивление мало сексуальных сцен. Кроме поцелуев и легкого петтинга — в большей степени ее любопытных прикосновений, чем его, — Драко настоял на том, чтобы они воспользовались временем и привели себя в порядок, а не занимались любовными утехами перед походом в кафе.

Они отправились в то же кафе, куда он привел ее в первый день их путешествия, хотя на этот раз она смогла заказать напиток и десерт почти самостоятельно, благодаря их различным совместным занятиям в течение недели. Драко настаивал на том, чтобы сразу показать ей более простые и практичные вещи, хотя ей нравился типично академический подход. Когда она так гладко произнесла фразу и сделала заказ, волшебник вслух подумал о том, что, как он подозревает, она неоднократно отрабатывала именно этот набор слов, чтобы успеть произнести их до отъезда. Гермиона поспешила встать на свою защиту, намереваясь возразить, хотя именно так она и сделала, но он лишь улыбнулся — не усмехнулся, не оскалился, не стал смотреть на неё с превосходством как в прошлом, а именно улыбнулся. Он просто улыбнулся и предложил ей присесть, пока он будет делать заказ.

После этого весь их последний день был наполнен бездельем и непринужденностью. Как будто накануне прорвало плотину, и воздух между ними больше не был таким напряженным, как раньше. Ее мысли постоянно возвращались к тому единственному моменту, когда она могла точно определить и почувствовать, как все изменилось: когда она сказала мужчине, что доверяет ему.

На секунду ей показалось, что он собирается сказать что-то грубое, судя по выражению его лица, но это было удивительное и почти интимное зрелище.

В первую минуту он был в замешательстве, вероятно, сомневаясь, правильно ли он вообще ее расслышал. Затем он внимательно изучал ее лицо, заглядывая в глаза, пытаясь уловить смысл ее слов и по-настоящему понять. После этого у него перехватило дыхание. Он выглядел так, словно она была единственным представителем Визенгамота и лично помиловала его. На выдохе он содрогнулся и сбросил с плеч невидимый груз.

Того, как он набросился на ее губы, шею, грудь и все остальное, было достаточно, чтобы понять, что она не осознавала всей глубины значения этих слов для него, но она понимала, что это слишком важно. Мысль о том, что она смогла так явно повлиять на него в положительном смысле после стольких лет попыток взломать его переключатели злобы или раздражения, вызвала приятное чувство в груди.

Да.

По возвращении домой она хотела обсудить, как им лучше действовать дальше.

— Грейнджер, ты уже закончила? — Это был почти вой.

Гермиона посмотрела в сторону дверного проема ванной комнаты и покачала головой.

Ведьма мысленно приучила себя больше не поправлять его со вчерашнего дня, когда они спорили лежа в постели о том, как ему следует обращаться. Он снова назвал ее по ее фамилии, она назвала по его фамилии, и он с большим драматизмом заявил, что не перестанет использовать ее прежнюю фамилию, потому что ее имя слишком длинное, чтобы быть уместным во всех случаях. Поначалу она обиделась, но спустя некоторое время поняла, что ей так даже больше нравится. В последнее время в их жизни произошло столько серьезных перемен, что неплохо было бы сохранить хотя бы что-то привычное.

Сунув руку под кран, чтобы набрать воды и прополоскать рот, Гермиона сплюнула, прочистила горло и снова сплюнула, завершая свой ежедневный ритуал, после чего вытерла лицо, собрала свою небольшую косметичку и вернулась в спальню. Она сразу же обратила внимание на отсутствие чемоданов.

— Где все?

Драко перевел взгляд на нее со своего места на кровати. Он лежал плашмя, сложив руки на животе, но достаточно близко к краю, чтобы его ноги были подогнуты, а ступни плотно стояли на полу.

— Вернул домой.

Гермиона скрестила руки на груди и приподняла бровь:

— Уже? И как тебе это удалось?

Он закрыл глаза и ухмыльнулся, отчетливо представив в своем воображении, как именно она стояла, выставив бедро в сторону, и какой взгляд она, вероятно, посылала в его сторону.

— Не задавай вопросов, на которые не хочешь получить ответы, — поддразнил он ее.

Ведьма издала раздраженный звук, что-то среднее между вздохом и стоном.

— Драко, ты же сказал, что не будешь этого делать!

Волшебник пожал плечами и почти ощутил на себе жар ее взгляда.

— Я не заставлял их ничего делать, Грейнджер. Они эльфы! Это то, чем они занимаются, и им это нравится! Кроме того, я спросил о их согласии, если тебе от этого полегчает.

Возможно, кое-что еще осталось неизменным.

— Правда?

Драко приоткрыл один глаз и ухмыльнулся, увидев, как она нахмурила брови и выпятила нижнюю губу. По правде говоря, это была всего лишь слегка надутая мордашка, но она все равно появилась, и он находил ее почти... очаровательной.

— Разумеется, — подтвердил он, наклоняясь вперед, чтобы снова сесть. — Кстати, они не принимают чаевые... на случай, если тебе это интересно.

Гермиона тяжело вздохнула, но все равно позволила себе улыбнуться.

* * *

Обратный путь по каминной сети прошел на удивление без происшествий. Почему-то у Гермионы возникло ощущение, что после такой познавательной и спокойной недели должно произойти что-то ужасное. Ещё на прошлой неделе она была холостой, а теперь замужем — за своим главным врагом детства, не меньше! — и на удивление вполне довольна таким исходом, Гермиона всё никак не могла успокоиться, ожидая, что сейчас вот-вот грянет гром.

Они вошли в свой новый дом, едва успев навести в нём порядок перед недельным отъездом, и он выглядел точно так же, как они его оставили. Драко сообщил, что собирается подняться наверх и прилечь, чтобы унять небольшое головокружение, вызванное международным путешествием по сети.

Гермиона кивнула и сказала, что присоединится к нему сразу после того, как выпьет воды. На самом деле ей хотелось побродить по дому, чтобы убедиться, что все в порядке, прежде чем позволить себе расслабиться. Может быть, это были отголоски военного времени, а может быть, что-то другое, но, что бы это ни было, на этот раз ей казалось, что она перестраховывается. Она осторожно прошлась по гостиной, не обнаружив ни единой лишней вещи. Выглянув через жалюзи на задний двор, она убедилась, что все было приведено в порядок и возвращено к тому виду, в котором находилось до появления уличных декораций.

’Наверное, Драко убирался, пока я была на работе... ’ — От этой мысли она едва не рассмеялась, прокручивая в мозгу слова.

Гермиона покачала головой и решила, что она просто дурочка. Она направилась на кухню, чтобы, наконец, взять стакан воды, и именно тогда она нашла то, что, как подсказывали ей инстинкты, нужно было искать в первую очередь. На обеденном столе лежало несколько писем.

Вполне логично, что за неделю накопилось много почты, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что все письма были доставлены непосредственно в их с Драко офисы, за исключением выпусков "Ежедневного пророка", которые были переправлены в их новый дом. Гермиона не стала сразу же вскрывать письма, а обнаружила среди них написанную от руки записку. Гермиона немедленно сорвала ее с верхушки стопки писем и прочла.

Гермиона,

Надеюсь, что перед тем, как прочитать это, ты еще ничего не читала, но если вдруг прочитала, то Кингсли и Гарри работают над тем, чтобы они больше их не присылали. Вашему дому ничего не угрожает, все они поступали в офис, вероятно, после неудачных попыток найти вас обоих.

Если ты читаешь записку первой, что ж, хорошо. Очень надеюсь, что ты хорошо провела свой медовый месяц! Ты просто обязана рассказать мне обо всем, потому что если в этих газетенках есть хоть капля правды, то, похоже, у вас с Малфоем произошло гораздо больше, чем мы могли предположить.

Вторничный выпуск "Пророка" поможет прояснить большинство этих писем лучше, чем я могла бы, но, похоже, о вас говорится практически в каждом выпуске с того момента. Я не вскрывала ни одного письма, но все они, похоже, от журналистов.

Держись, мы возьмем ситуацию под контроль. Сообщи мне, когда вернешься!

С любовью,

~Джинни

Дочитав короткую записку, Гермиона уже чувствовала, как пульс бьется в ушах, а сердце колотится в грудной клетке, словно птица, пытающаяся вырваться на свободу. Сглотнув комок в горле, она выудила из стопки вторничный номер этой поганой газетенки и, конечно же, обнаружила на главной странице: ОТ ЗНАМЕНИТОСТИ ДО ОБЛОМАННЫХ КРЫЛЬЕВ: ГЕРМИОНА МАЛФОЙ НАНОСИТ НОВЫЙ УДАР

Под кричащим заголовком была размещена их общая с Драко фотография. Они вдвоем в театре, расслабленные, сидят бок о бок и смотрят спектакль. Они одновременно наклонились, чтобы пошептаться о сцене, и столкнулись головами. Гермиона увидела, как она, запечатленная на фотографии, отпрянула назад, потирая лоб со смущенным выражением лица, а рука Драко, окрашенная в цвет сепии, поднялась, чтобы тоже потереть это место, и он засмеялся.

Пробежавшись глазами по статье, Гермиона быстро сообразила, что об их официальном браке по новому закону стало известно из "неназванного источника", о чём с ликованием сообщила единственная и неповторимая Рита Скитер. Место, где они были запечатлены на фото, не сообщалось, и, судя по всему, авторство снимка принадлежало все тому же неназванному источнику. Кто бы ни был этот человек, он, должно быть, не хотел конкуренции, поскольку это единственная причина, которую она могла придумать, почему газета не сообщает, о месте в котором они находились.

Ведьма снова и снова рассматривала фотографию. Это было только в ВОСКРЕСЕНЬЕ. Если этот человек так быстро узнал, что они вместе... Мерлин, да они с Драко ВСЮ НЕДЕЛЮ только и делали, что гуляли по городу и болтались под открытым небом. Ее взгляд переместился на оставшуюся стопку бумажных изданий, и она напряженно нахмурилась. Она внезапно почувствовала себя грязной и оскорбленной.

— Грейнджер?

Гермиона резко обернулась и увидела, что Драко переоделся в домашние штаны и футболку. Она знала, что ее растущая тревога отразилась на лице, потому что ему потребовалась всего секунда, чтобы понять, что что-то не так.

Драко быстро подошел к ней, его глаза были немного красными, а волосы взъерошены.

— В чем дело?

Ведьма ничего не сказала и лишь протянула ему экземпляр "Пророка". Его уставшим глаза потребовало время, чтобы сфокусироваться, но когда он наконец сосредоточился, они стали круглыми, как блюдца. Его серый взгляд метался по абзацам, выискивая основные слова и фразы, затем он перешел к остальному тексту статьи длиной в несколько страниц и пролистал их тоже. Когда мужчина снова поднял глаза на обеспокоенное лицо жены, он со стоном провел рукой по своему лицу и бросил злосчастную газету обратно в стопку.

‘Бред собачий. Почему он не был более осторожен? Неужели это слишком много, просить хоть один хренов миг покоя? ‘

Понедельник предстоял адский.