Defender (гет)

Гермиона чувствовала, что задыхается. Что-то сдавливало ее грудь, не давая сделать достаточно глубокий вдох. Она распахнула глаза, делая судорожные короткие вдохи и пытаясь разглядеть окружающее ее пространство.

В комнате еще было темно, небо только-только начинало слабо светлеть. Гермиона осторожно повернула голову, боязливо глянув через плечо.

«О, Мерлин, что же я натворила…» — подумала она, желая только провалиться сквозь землю, а лучше и вовсе исчезнуть.

Драко спал, крепко прижимая ее к себе. Волосы разметались по подушке, губы были чуть приоткрыты, заставляя воздух слабо свистеть на выдохе. Его рука змеей обвилась вокруг ее обнаженной груди, оттого ей и было так тяжело дышать.

Гермиона почувствовала, как щеки начинают гореть. Еще никогда она не позволяла себе подобных безрассудств. А что если он сейчас проснется? До чего же неловко будет! Нет, ей надо отсюда выбираться.

И что же он о ней теперь подумает?

«Проснется и рассмеется мне в лицо».

Стоило этим мыслям пролететь в голове, как сердце сжалось, будто в ледяных тисках. С усилием подавив стон отчаяния, Гермиона поползла вниз, пытаясь выбраться из-под жилистой руки.

«Как же крепко вцепился, — думала она, непрерывно поглядывая через плечо и молясь, только бы он не проснулся. — Только бы. Не. Проснулся».

В очередной раз обернувшись, она вдруг замерла, рассматривая бледное лицо. Прежде острые скулы чуть округлились, и бледность кожи уже не казалась такой болезненной. Челка падала на прямые брови, слегка касаясь длинных ресниц. Рот был приоткрыт, обнажая кончики острых белых зубов.

Повинуясь инстинкту, она дотронулась до своей шеи, и тонкие пальцы замерли, почувствовав на гладкой коже ряд мелких вмятин от легкого укуса. И стоило этому произойти, как сознание наполнилось отрывками минувшей ночи, а низ живота скрутило до боли, заставляя быстрее биться сердце. Не отдавая себе отчета, Гермиона снова легла на подушку и повернулась лицом навстречу жаркому дыханию, еще больше распаляющему ее уже пунцовые щеки. Ее пальцы поползли вверх, останавливаясь на светлой, будто мрамор, щеке. Она лежала, глубоко вдыхая горячие вздохи, водила пальцами по бледным щекам, очерчивая каждый контур. Скулы, щеки, точеная прямая челюсть, жилистая шея, выпирающая острым кадыком. Пальцы замерли на ключице, не решаясь ползти дальше, но не мешая глазам делать это за них.

«Он возненавидит меня, когда проснется. Лучше бы мне уйти, пока этого не произошло», — пронеслось где-то в глубине сознания.

Слишком глубоко, чтобы заставить ее глаза перестать смотреть на гладкую рельефную грудь, с жадностью впитывая и запоминая каждый ее миллиметр. Рука вновь поползла вниз, прежде чем разум успел это осознать. Ее дыхание участилось, сердце колотилось, заглушая все посторонние звуки, будто оно успело перебраться куда-то ближе к ушам. Пальцы скользили по твердой груди все ниже, мизинец слабо дрогнул, натолкнувшись на острое возвышение на своем пути. Живот скрутило еще сильнее, и из горла вырвался еле слышный стон. Словно во сне, пытаясь контролировать свое зрение в застилающей его дымке, Гермиона провожала глазами скрывающиеся под одеялом пальцы, даже не осознавая, что они принадлежат ей, чувствуя нежной кожей у контура ногтей очертания каменного пресса. Ее пальцы миновали впадинку внизу живота, опускаясь ниже, с каждым пройденным сантиметром, все больше обволакиваемые жаром исследуемого ею тела.

Вдруг дымка, только что мешающая ей ясно видеть, рассеялась, а легкие будто схлопнулись, лишив возможности дышать. И прежде чем разум смог осознать невидимую перемену, ее рука застыла, отчаянно впиваясь ногтями в горячую кожу.

Его грудь перестала размеренно вздыматься, и Гермиона больше не слышала слабого свиста дыхания сквозь зубы. Она, кляня про себя все людские пороки, медленно повернула кверху голову на подушке, ударяясь о спокойный холодный взгляд серых глаз, замерший на ее лице.

«Проснулся», — выдохнула она, чувствуя, как слабая дрожь расползается от ее груди паутиной по всему телу.

Гермиона застыла, не решаясь даже убрать слившуюся с его животом руку, надеясь, что если она не будет ей шевелить, то, может, Драко ее руки и не заметит. Она лежала, будто жертва Горгоны, не сводя с его лица испуганного взгляда и мысленно моля его снова закрыть глаза. Низ живота предательски крутило, мешая ей придать хотя бы видимость спокойного дыхания. И она могла поклясться, что он тоже слышит, как бьется ее сердце.

Драко, не моргая, смотрел на нее сверху вниз, и, если бы Гермиона не знала, что перед ней живой человек, то легко могла бы решить, что ее рука покоится на животе восковой фигуры. Удивительно горячей восковой фигуры. Но такой недвижимой, какой она и должна быть. Он словно замер во времени и пространстве, и все, что выдавало в нем жизнь, был спокойный ледяной взгляд. Он внимательно смотрел на нее, слегка нахмурив брови, будто пытался разглядеть что-то большее, чем способны видеть глаза.

И когда Гермиона уже почти решилась пошевелиться, только бы выбраться оттуда, куда сама себя загнала, резкий толчок разомкнул ее колени. Его согнутая в колене нога поползла вверх по внутренним сторонам ее бедер, вырывая из ее глотки предательский стон. Гермиона закрыла рот руками и замерла, будто ее только что обдали ледяной водой. Крепко прижимая руки к лицу, она не могла оторвать взгляд от все так же внимательно рассматривающих ее глаз. Драко смотрел на нее, будто ничего не изменилось. И она бы поверила в это, если бы не его нога, медленно скользящая под одеялом по ее коже, стремящаяся в каждую следующую секунду столкнуться с горящей влажной плотью.

Его рот чуть растянулся в тонкой насмешливой улыбке, и Драко приподнялся на локте, повиснув над ней. Чуть касаясь кончиком своего носа — ее.

«Да возьми же ты себя в руки, — раздался голос откуда-то из глубин сознания. — Он насмехается над твоей слабостью. Возьми себя в руки!»

— Нет! — выдохнула Гермиона, толкнув Драко ладонями в грудь.

«Нет? Очень красноречиво», — зло подумала Гермиона про себя.

— Нет? — с ухмылкой переспросил Драко, снова нависая над ней и сильнее прижимая к дивану своим телом.

— Ты слышал? Там, — сбивчиво пробормотала Гермиона, отодвигая его руку и сползая на пол.

— Что — там? — непонимающе спросил Драко, и холодный взгляд сменился недоумением.

— Кажется, молоко убежало, — задыхаясь, ответила Гермиона, вытягивая из-под него простыню. — Я пойду проверю.

— Что? — снова спросил Драко, приподнимаясь на локте, чтобы освободить от своего веса ткань, и, не удержавшись, хохотнул, когда тянущая изо всех сил простыню Гермиона, повалилась на спину. — Что убежало?

— Я только проверю, — выдохнула Гермиона, на ходу оборачиваясь простыней.

— Какое молоко? — крикнул ей вслед Драко. — Когда ты успела выпить, еще даже не рассвело! Эй, твое молоко что, в подъезде?

Последних слов девушка уже не слышала. На ватных ногах она выскользнула в ближайшую дверь, и, прислонившись к ней спиной, замерла, разглядывая облупившуюся краску на перилах.

Что-то холодное коснулось ее ноги и, чуть сдвинув в бок кусок ткани, Гермиона увидела в своей руке волшебную палочку.

«Ну, хоть что-то полезное я делаю на автомате», — подумала она, и лестничная площадка опустела.

* * *

Гермиона, дрожа всем телом и выше натягивая на грудь простыню, постучала в дверь.

«Только бы открыла Джинни, только бы Джинни… — в отчаянии повторяла она про себя. — Очередного позора я просто не вынесу».

Дверь распахнулась. На пороге стоял Гарри.

— Привет, — дрожащим от холода и смущения голосом сказала Гермиона.

— Привет… — эхом отозвался Гарри, недоверчиво рассматривая подругу. Он выглядел довольно бодрым для столь раннего часа. — Умоляю, скажи, что это не новый тренд сезона, — сказал он, указывая пальцем на ее одеяние.

— Не смешно, — буркнула Гермиона, делая шаг в его сторону, но друг будто окаменел. — Может, пропустишь?

— Да, конечно, — тут же встрепенулся Гарри, словно выходя из транса. — Да, заходи. Заходи, конечно.

Гермиона прошла в гостиную, озираясь по сторонам. Вот так картина. Кто увидел бы ее так, ни за что бы не узнал отличницу Гермиону Грейнджер, уж наверняка.

Окончательно пришедший в себя Гарри захлопнул дверь и обернулся к гостье, все еще недоверчиво ее рассматривая.

— Пожалуйста, ничего не спрашивай, — жалобным голосом сказала Гермиона, опускаясь в кресло.

— Я совершенно точно ничего не хочу об этом знать, — тут же уверенно отозвался Гарри.

— И я ценю в тебе это, — с нажимом ответила Гермиона. — А ты почему не спишь?

— Ты меня разбудила.

Гермиона потупилась, рассматривая свои колени, и тут же зарылась лицом в ладони.

— Мерлин! — крикнула она, поднимаясь на ноги и тут же ловя чуть было не слетевшую ткань. — Гарри! Это какое-то безумие!

— Да уж наверняка, — настороженно ответил Гарри. — Налить тебе чаю?

— Лучше, огневиски.

Гарри картинно повернул голову вбок и посмотрел на стоящие на угловом столике часы с зелеными цифрами «05:07 am». Но не успел он так же картинно вздохнуть, как Гермиона взмахнула палочкой, и на циферблате появилось «05:07 pm».

Гарри хмыкнул и, сунув руки в карманы халата, зашагал в конец комнаты, где стоял высокий шкаф с застекленными дверцами и множеством бутылок за ними.

— Думаю, Слизнорт бы это оценил, — с улыбкой, сказал он.

Гермиона промолчала. Она прижала к груди колени, крепко их обхватив. Как же она до этого докатилась? Сидит почти что голая в гостиной лучшего друга и все, что ей нужно — огневиски в пять утра.

— Думаю, Слизнорт бы оценил не это, — не удержавшись, засмеялась она.

Гарри подал ей стакан и сел напротив, рассматривая ее так же внимательно, но теперь в его взгляде читалось отнюдь не недоумение. Он смотрел настороженно и заботливо. Гермиона была уверена: будь на ней чуть больше одежды — он бы ее обнял.

— Ты в порядке? — спросил Гарри.

— Да.

— Мне стоит вмешаться?

— Нет.

Она отпила, даже не чувствуя полившегося по ее горлу огня, и, перевалившись через подлокотник, поставила стакан на пол.

— Все хорошо, правда, — тихо сказала она. — Насколько это возможно. Прости, что явилась среди ночи, но мне больше некуда было идти.

— Ага, — покачал головой Гарри. — Я принесу тебе какую-нибудь одежду Джинни, ты не против?

Сдержав порыв бросить в друга стаканом с огневиски, Гермиона утвердительно кивнула.

— А где она, Джинни? — спросила Гермиона. Она вдруг поняла, что будь ее подруга дома, вряд ли бы она отлеживалась в постели, не зная, кто пришел и куда запропастился ее муж.

— Она уехала вчера, — ответил Гарри, выходя из комнаты.

— Уехала? — непонимающе спросила Гермиона. — Куда?

— Она у Рона, — сказал Гарри, протягивая ей сложенные вещи. — Должна вернуться в обед. Ты одевайся пока, я сварганю чего-нибудь на завтрак.

— У Рона? — обратилась Гермиона к его удаляющейся спине, попутно натягивая трико. — Какая классная футболка! Как думаешь, Джинни заметит, если она пропадет?

Гермиона поднялась и, подхватив стакан, направилась на кухню, откуда уже веяло насыщенным запахом жарящейся яичницы с беконом.

— Так что насчет футболки? — игриво спросила она, прислонившись к дверному косяку.

— Что? — рассеянно переспросил Гарри, оборачиваясь. — А-а-а, забирай. У нее столько шмоток, что она и не заметит пропажи одной футболки. А тебе идет. Во всяком случае, больше, чем простыня, — рассмеялся он.

— Эй! — крикнула Гермиона, улыбаясь. — Так, а почему она у Рона?

— Сказала, ее сестринский долг — объяснить ему, как устроен мир.

— Что? — непонимающе нахмурилась Гермиона.

— Рон с Лавандой вроде как женятся, — помолчав, ответил Гарри.

— Что? — еле слышно спросила Гермиона.

Она видела, что Гарри вновь отвернулся к плите, переворачивая бекон. Видела, что он ничего не говорит. Возможно, потому что он понимал, что она все равно его не услышит. Будто ее молотком шарахнули прямо в висок. Ее Рон женится.

Гермиона на негнущихся ногах прошла к столу и, опершись на него, опустилась на стоящий рядом стул.

Нет, она не ревнует. Это было бы глупо. Они расстались слишком давно. Да ведь и она сама оказалась здесь, сбежав из постели Малфоя. Но… Рон женится. Это как-то неправильно. Странно, уж точно.

— Не думаю, что сам Рон об этом догадывается, — вдруг заговорил Гарри, выдергивая Гермиону из захвативших ее мыслей. — Но все вроде как к этому идет. Сложно это все, — вздохнул он, ставя перед ней тарелку.

— И зачем Джинни к нему поехала? — спросила Гермиона.

— Не спрашивай. Не знаю, — сказал Гарри, садясь рядом. — Она считает, что Рон испугается и все испортит. И сам будет потом об этом жалеть.

— То есть, ты думаешь, что Лаванда ему подходит? — негодующе воскликнула Гермиона.

— Не набрасывайся на меня! — ответил Гарри. — Набрасывайся на яичницу, — он попытался улыбнуться. — Слушай, да, возможно, она странная. Отчасти. Но ему с ней хорошо. Может, он ее даже любит. Я не знаю.

— Ясно, — ответила Гермиона, придвигая к себе тарелку и отправляя в рот огромный кусок бекона, только бы Гарри понял, что она больше не хочет об этом говорить.

Они сидели в молчании и поедали наспех приготовленный, но очень вкусный, как показалось Гермионе, завтрак, когда из гостиной послышался настойчивый стук в дверь.

— Ты же сказал, Джинни вернется в обед.

Гермиона замерла с вилкой у рта и не сводя настороженный взгляд с друга.

— Джинни бы не стучала, — так же настороженно ответил Гарри.

Он отодвинул тарелку, поднялся и, замявшись, все же вышел из комнаты. Гермиона поспешила за ним.

Когда она уже вбежала в центр гостиной, Гарри отошел от входной двери, впуская в комнату Кингсли Бруствера.

— Грейнджер, я повсюду тебя ищу! — пробасил он голосом, заполнившим весь дом.

— Что-то случилось, — испуганно проговорила Гермиона.

— Слушание, — сказал Кингсли. — В Министерстве. Сейчас.

Гарри и Гермиона переглянулись.

— Сейчас? — переспросила Гермиона.

— Да, сейчас! — крикнул Кингсли.

— Да объясни же ты хоть что-нибудь! — не выдержал Гарри.

— Мне нужно домой, — сказала Гермиона.

— Нет, не нужно, — ответил Кингсли. — Малфой уже в Министерстве.

— Что? — воскликнула Гермиона, чувствуя, что снова начинает задыхаться.

— Успокойся, — сказал Кингсли, подходя к ней. Он положил руку ей на плечо и легко прижал к себе.

«Он, должно быть, думает, что успокаивает меня», — раздраженно подумала Гермиона.

— Слушайте, — сказал Кингсли. — Нарцисса пришла в себя и решила сделать заявление. Мне удалось с ней переговорить, прежде чем мракоборцы ее забрали. Она собирается сделать чистосердечное признание.

Гермиона смотрела на министра, напрягшись всем телом и поглядывая на Гарри в надежде на его поддержку.

— Как это поможет нам в деле Малфоя? — спросил Гарри, словно услышав ее немой вопрос.

— Вы не поняли? Она скажет все, чтобы защитить своего сына. Если присяжные примут ее заявление, то Малфоя-младшего сегодня оправдают.

— Гарри, — проговорила Гермиона, хватаясь за его руку. — Он этого не допустит.

Гарри, словно не замечая ее отчаяния, повернулся к Кингсли:

— Что мы можем сделать?

— Только помочь его матери его уберечь, — ответил министр. — В конце концов, именно этого вы и добивались последние полтора года. Нарцисса Малфой возьмет всю вину на себя, убедит присяжных в том, что у Драко не было выбора, по крайней мере, так я это вижу. И его освободят.

— Но она спасла мне жизнь, — вдруг сказал Гарри.