«Спящая красавица» (гет)

— Думаю, сейчас самое подходящее время, чтобы узнать все подробности! — не скрывая язвительного сарказма, сказал Снейп.

— Мне кажется, что сонные бобы прислала Луна Лавгуд, — покаянно пояснила Гермиона. — Луна уже несколько месяцев путешествует по Южной Америке и иногда присылает Невиллу семена различных экзотических растений. Так, ничего серьёзного, но им нравится обмениваться мнениями и сравнивать результаты различных экспериментов. Сегодня днём я была в совятне и забрала очередную посылку для Невилла. И... я была расстроена... — Гермиона замялась, не желая посвящать собравшихся в ненужные подробности её разговора со Снейпом. — И случайно уронила коробку. Помялся угол. Я хотела починить коробку при помощи магии, но Невилл сказал, что не стоит волноваться, что трансконтинентальные почтовые птицы не слишком аккуратны, и поэтому Луна никогда не присылает ничего хрупкого…

Снейп сжал губы в тонкую недовольную линию, но не стал развивать тему — он наверняка отлично понял, о каких именно расстроивших её событиях идёт речь.

— Возможно, при падении коробки кожица сонных бобов повредилась, и когда Невилл достал их из посылки, бобы просто выбросили споры прямо ему в лицо. Наверняка он даже не успел ничего почувствовать.

— Боже милостивый! — воскликнула профессор Спраут.

Однако МакГонагалл, в отличие от профессора травологии, осталась на удивление спокойной.

— Надеюсь, что вы правы, мисс Грейнджер, и это действительно лишь досадная случайность, — произнесла она с неожиданным облегчением в голосе, — не хотелось бы вновь столкнуться с чьим-то злым умыслом, особенно накануне предстоящих нам важных событий.

— От Лавгуд всегда были одни неприятности, — согласился Снейп. — Отсутствие меры делало всё, к чему она прикасалась, подобным торнадо — неуправляемым и непредсказуемо опасным.

От мысли, что её никто не осуждает, Гермионе стало только хуже. Она встретилась взглядом с Гарри — сочувствующим и таким же расстроенным — и совершенно пала духом. Уж лучше бы Снейп на неё накричал.

Погладив Гермиону по плечу и, перестав наконец отчаянно метаться по больничной палате, Гарри устало опустился на кровать. Стоило ему узнать, откуда взялись бобы, как вся его энергия, казалось, разом иссякла.

— Что будем делать? — спросила МакГонагалл, обращаясь к мадам Помфри.

— Я свяжусь с больницей Святого Мунго, но они вряд ли чем-то помогут. Как я уже сказала, сонная болезнь неизлечима, поэтому всё, что они смогут нам предложить, это поместить Лонгботтома в палату Януса Тупия.

Румянец отхлынул от щёк Гермионы. Она знала, что в палате Януса Тупия вот уже двадцать лет жили родители Невилла, потерявшие рассудок после пыток, которым их подвергла Беллатриса Лестрейндж.

— Нет! — вновь резко вскакивая с кровати, воскликнул Гарри. — Только не туда!

Вид у него был крайне решительный.

— Давайте оставим Невилла здесь, в Хогвартсе, хотя бы на несколько дней. Возможно, мы что-нибудь придумаем! — он говорил, обращаясь к МакГонагалл, и в его голосе была такая мольба, что у Гермионы невольно защемило сердце.

Однако прежде, чем МакГонагалл успела хоть что-то ответить, Гарри совершенно неожиданно поддержал Снейп.

— На этот раз я вынужден согласиться с Поттером, — сказал профессор, не глядя на Гарри. — В Хогвартсе у Лонгботтома гораздо больше шансов.

* * *

— Вы ведь что-то задумали? — догоняя профессора Снейпа в коридоре, решительно спросила Гермиона.

— С чего вы взяли?

— Вы впервые на моей памяти поддержали просьбу Гарри, а значит, вам для чего-то это было нужно. Возможно, вы знаете средство, которое сможет помочь. Могу я пойти с вами?

Снейп хмыкнул, но не замедлил шага.

— Когда это вы нуждались в моём согласии? — спросил он, поворачивая на лестницу, ведущую в подземелья.

Гермиона подобрала подол мантии и стремительно припустила следом.

— Вы будете варить зелье? — спросила она, стараясь приноровиться к размашистому шагу Снейпа.

— Ответ очевиден, мисс Грейнджер, как и ответ на ваш следующий вопрос. Вы можете присутствовать, если обещаете вести себя тихо.

В лаборатории было сыро. По всей видимости Снейп не спускался сюда уже несколько недель, начало школьных занятий наверняка совсем не оставляло ему времени для работы над собственными зельями. Он быстрым взмахом палочки разжёг камин и, присев на корточки, стал рыться на одной из полок, в беспорядке заваленных старыми книгами и свитками. Гермиона расположилась в глубоком потрёпанном кресле напротив и, подобрав под себя ноги, замерла в напряжённом ожидании. Снейп редко допускал её в свою святая святых и ещё реже позволял наблюдать за приготовлением зелий. В глубине души Гермиона, конечно, знала, что всему виной её несдержанное любопытство, мешавшее профессору должным образом сосредоточиться, но поделать с собой ничего не могла. Потребность всё время задавать вопросы была неотделимой частью её натуры.

Наконец Снейп нашёл то, что искал — он вынул из стопки книг старенький потрёпанный фолиант, открыл его на нужной странице, быстро пробежал взглядом по странице и, найдя нужный отрывок, аккуратно положил томик на край стола. Затем достал из шкафчика горелку, алюминиевый котёл и начал подбирать необходимые ингредиенты: майоран, яйца пеплозмея, лакричный пион... На пятой банке Гермиона не выдержала.

— Мадам Помфри сказала, что сонная болезнь неизлечима. Это ведь не так? — спросила она, требовательно глядя на Снейпа. Страх за Невилла, чувство вины, потребность действовать — всё смешалось в ней, не позволяя и дальше спокойно сидеть в кресле.

Снейп молчал почти целую минуту, долгую, томительную, словно решая, сказать ли ей правду. А потом поднял на Гермиону глаза, и под этим странным, пугающим взглядом ей вдруг стало нехорошо.

— В Мунго, — произнёс он, — следуют правилам и применяют только традиционные методы волшебной медицины. Мне же соблюдать правила ни к чему.

Он выставил на стол ещё несколько склянок с ингредиентами и, уже не глядя на Гермиону, добавил:

— Впрочем, вас это тоже никогда не останавливало, не так ли, мисс Грейнджер?

Гермиона, конечно же, понимала, к чему он клонит, но ссориться совершенно не хотелось, поэтому она просто кивнула.

Снейп наполнил алюминиевый котёл родниковой водой, зажёг горелку и неожиданно спросил:

— Что вы знаете о Спящей красавице, мисс Грейнджер?

— О Спящей красавице? — удивлённо переспросила Гермиона. — Вы имеете в виду магловскую сказку? Ну, принцесса уколола палец веретеном и погрузилась…

— Я имею в виду историю, случившуюся в шестом веке в королевстве Нортумбрия, она не слишком сильно отличается от магловской истории, правда, не той, что вы сейчас вспомнили.

— По-видимому, я никогда её не слышала, — растерянно ответила Гермиона.

— Много лет назад жила могучая колдунья…

— Постойте, профессор, вы сейчас и правда говорите о магловской сказке?

— Все истории, рассказанные в сказках, когда-то случались в реальной жизни, ну или почти все. Как правило, сочинители немного привирали, давая реальным историям вторую жизнь, но суть от этого не меняется. Якоб и Вильгельмина Гримм… да, да, мисс Грейнджер, именно Вильгельмина Гримм, — с ухмылкой подтвердил Снейп, поймав удивлённый взгляд Гермионы, — я поражён, что вы не знали. Якоб был сквибом, а Вильгельмина — волшебницей, но в девятнадцатом веке женщине непросто было опубликовать книгу даже в магловском мире, не говоря уже о мире волшебников. Закоснелый консерватизм всегда был стержнем и краеугольным камнем нашего общества, именно поэтому мы так медленно развиваемся. Так вот, Якоб и Вильгельмина Гримм, собирая легенды для своей «Книги Сказок», включили в неё немало реальных историй, имевших место в обычной жизни — волшебного мира, разумеется. У книги было два издания — магическое и магловское. Магический вариант издания отличается от магловского по крайней мере в той части, где подробно описаны все магические ритуалы и рецепты зелий.

Снейп добавил в котёл ещё несколько ингредиентов, затем взял со стола старенький потрёпанный томик и открыл его на нужной странице.

— Это первое магическое издание, опубликованное в тысяча восемьсот двенадцатом году, — сказал он, протягивая книгу Гермионе, — магловское издание появилось уже позднее, в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом, урезанное и несколько видоизменённое. Спустя сорок лет Гриммы поняли, как, не нарушая Статута о секретности, продавать свои истории маглам с большей прибылью и гораздо большим успехом и, наконец, приобрели мировую известность.

Гермиона взяла книгу и внимательно посмотрела на открытую страницу.

— Schneewittchen, — прочитала она севшим от волнения голосом. — Это же «Сказка о Белоснежке и семи гномах»?

— На самом деле изначально никаких гномов в той истории не было, они появились позднее лишь в магловском варианте сказки. Просто прагматичной Королеве захотелось заранее избавиться от возможной претендентки на трон. Королева была сведуща в вопросах зельеварения и сварила зелье из сонных бобов, которым и накачала спелое красное яблоко. Принцесса надкусила яблоко и уснула вечным сном. И спала до тех пор…

— Пока её поцелуем любви не разбудил прекрасный принц… — вторя его словам, закончила Гермиона.

— Совершенно верно, мисс Грейнджер, — удовлетворённо кивнул Снейп.

— Но как это возможно? — Гермиона подняла от книги растерянный взгляд и с надеждой посмотрела на профессора. — Вы хотите сказать, что речь здесь идёт о магии истинной любви? — Она ещё раз посмотрела на книгу. — Вы всерьёз считаете, что поцелуй истинной любви смог бы разбудить Невилла?

— Вера в любовь — очень сильный антидот, мисс Грейнджер, ко многим неизлечимым проклятиям, — Снейп добавил в зелье толчёный майоран и потянулся за банкой с крысиными хвостами, — как бы нелепо это ни звучало, но химический процесс происходящего довольно прост. Сонные бобы вовсе не сильнодействующее снотворное, как вам могло показаться из их простонародного названия. Споры — это магические паразиты, использующие человека как временного носителя до тех пор, пока не подберут себе иную, более подходящую среду. Попадая на слизистые оболочки человека, они применяют к нему метод паразитического симбиоза, подавляя его жизненный и магический потенциал ровно настолько, чтобы он оставался жив, но при этом лишился всяческой способности к сопротивлению и, как следствие, отторжению оказавшихся в его теле инородных организмов. После того, как магический потенциал волшебника резко понижается, мозг погружает человека в глубокий сон, чтобы снизить потребляемую им энергию до минимума. Поэтому так называемая сонная болезнь — это всего лишь защитная функция организма. Что же касается «поцелуя любви», — Снейп замолчал, помешивая своё зелье против часовой стрелки, но спустя пару секунд заговорил вновь. — Люди, чья эмоциональная привязанность очень сильна, в попытке защитить или уберечь объект своей влюблённости способны увеличить свой магический потенциал многократно, а ещё они способны отдать собственные силы, чтобы спасти того, кого они любят. Отдав часть своей магии, они столь сильно повышают магический потенциал заболевшего, что паразиты в буквальном смысле сгорают, не выдержав такого мощного притока энергии в организм носителя. Мозг волшебника перестаёт видеть необходимость в экономии магической энергии, и больной просыпается.

— То есть, если найдётся некто, испытывающий к Невиллу истинную любовь, у нас появится шанс?

— Мисс Грейнджер, вы так наивны и доверчивы, что я порой удивляюсь, каким чудом вы дожили до своих лет. Понятие «истинная любовь» придумали романисты, чтобы заставлять трепетать сердца глупеньких девушек. Магия неразумна, она не отличает понятия «истинной» и «не истинной» любви. Здесь важен лишь процесс самопожертвования, желание и способность волшебника отдать часть своей магической силы своему возлюбленному, для этого он всего лишь должен верить, что любит всем сердцем…

— Но я… — непонимающе начала Гермиона и замерла, растерянно глядя на котёл…

Сердце вдруг отчаянно сжалось и пропустило удар..

Тысячелистник, толчёный майоран, лакричный пион…. она была так слепа! Мерлин, она не хотела замечать очевидного!

Гермиона медленно поднялась из кресла и сделала нерешительный шаг к котлу. Ноги отчего-то вдруг стали ватными, шаг, ещё шаг... Она заставила себя не останавливаться. Пар над котлом закручивался в знакомые тугие спиральки, только зелье было лавандовым, — Мерлин, лавандовым! — а должно было быть жемчужным, вот почему она не догадалась сразу. Представить, что однажды Снейп модифицирует зелье, сделав его лавандовым, Гермиона, пожалуй, не смогла бы и в страшном сне, даже подобное предположение он должен был бы счесть оскорбительным.

Рядом с котлом воздух казался влажным. Гермиона заставила себя вдохнуть полной грудью и в отчаянии зажмурилась. Зелье пахло пергаментом, и терпким горьковатым ароматом полыни, и... и...

Нет. Она не заплачет. Только не сейчас, но и не будет смотреть ему прямо в глаза, она и так всегда была для Снейпа, словно раскрытая книга.

Рука её неловко нащупала край стола.

— Это ведь амортенция, — сказала Гермиона недрогнувшим голосом, но внутри что-то треснуло, ломаясь и разбиваясь на тысячи ранящих осколков.

Она не спутала бы этот запах ни с чем, терпкий и такой насыщенный... Она ловила его среди ночных коридоров Хогвартса и за обеденным столом... Так пахли книги с его пометками на полях... А ещё так пахли её запретные сны... Полынь и пустырник...

Всё же профессор слишком часто варил бодроперцовое зелье.

Гермиона сглотнула ставшую вдруг вязкой слюну и медленно открыла глаза

Что ж, вот и ответ на все её вопросы — маленькая дурочка, возомнившая о себе бог весть что! Снейп знал, кем пахнет для неё амортенция, и всё же пожелал, чтобы она выпила это зелье, сваренное на другого.

Не вовремя и ни к месту ей вдруг вспомнился рассказ Гарри — каким нелепым ему тогда казался Рон, по ошибке съевший шоколадные котелки с приворотным зельем Ромильды Вейн. Интересно, она тоже будет казаться смешной?

— Итак, вы догадались, — невозмутимо произнёс Снейп.

Она не ответила. Зачем подтверждать очевидное?

— Зелье будет действовать только час, никакого противоядия не потребуется. Если сказки не лгут, Лонгботтом придёт в себя почти мгновенно, если же нет...

Она не хотела знать, что будет, если зелье не подействует.

— Давайте уже начинать, профессор, — сказала Гермиона, коротким взмахом палочки призывая к себе пустую пробирку.

Сказки лгут, прекрасных принцев не существует, а настоящая любовь и вовсе выдумка.

Она не позволила своей руке дрогнуть, пока Снейп наливал амортенцию. Пальцы профессора были тёплыми.

Раньше каждое его прикосновение она хранила в своей памяти, словно величайшую драгоценность...

Гермиона взяла из рук Снейпа пробирку и на мгновение снова зажмурилась — она виновата перед Невиллом и должна всё исправить, всё закончится очень быстро, в конце концов, она может просто представить, что пьёт сейчас самое обычное бодроперцовое зелье.

* * *

— Профессор, прошу вас, я должна его снова увидеть, — сказала Гермиона, откладывая опустевшую пробирку в сторону.

Она решительно потянула Снейпа за рукав, но, видя что тот не торопится следовать за ней, сама заспешила к выходу из кабинета.

— Ну, хорошо, оставайтесь здесь,— добавила она нетерпеливо, — а я вернусь в Больничное Крыло. Ума не приложу, как я могла оставить его так надолго.

До Больничного Крыла Гермиона шла быстрым шагом. Она бы, наверное, даже бежала, но по непонятной причине всё это время её отчётливо смущало присутствие профессора Снейпа. Зачем ему вообще было идти за ней следом? Желание находиться рядом с Невиллом казалось всепоглощающим. Гермиона передёрнула плечами, словно раздражённо сбрасывая чужой взгляд, и стремительно взлетела вверх по лестнице. Мантия Снейпа шелестела за её спиной, быстрые шаги эхом отдавались в пустом коридоре. Мерлин! Быстрее! Ещё быстрее!

— Невилл! — она всё-таки не сдержалась, когда, войдя в дверь Больничного Крыла, увидела на кровати бледное неподвижное тело.

Ещё минуту назад так беспокоивший её профессор мгновенно перестал для неё существовать. Хотелось лишь одного — обнять, утешить, быть рядом. Она скользнула к кровати, стремительно опускаясь на колени, и в складках измятых простыней нащупала тёплую безвольную руку.

— Боже мой, Невилл, милый! — прошептала Гермиона, целуя его неподвижные пальцы.

Гарри, задремавший на соседней кровати, удивлённо приподнял голову.

— Гермиона?! — сказал он с лёгким непониманием.

Но Гермиона не обратила на него никакого внимания. Уж Гарри-то должен был знать, что для неё сейчас нет ничего более важного, чем просто быть рядом с Невиллом. Она поправила немного съехавшую подушку и снова сжала ладонь Невилла.

Вошедший следом Снейп остановился чуть поодаль, с пугающим спокойствием глядя на происходящее.

— Что, чёрт возьми, вы с ней сделали? — растерянно воскликнул Гарри, бросаясь к Гермионе. — Вы чем-то её опоили?

Снейп сделал стремительный шаг к кровати, намереваясь остановить мальчишку.

— Спокойно, Поттер, это всего лишь амортенция, и, предвидя ваши дальнейшие обвинения, скажу сразу — ваша подруга согласилась на это добровольно. Я не опаивал её и не травил.

— Но зачем это? — Гарри выглядел растерянно и в то же время испуганно. — Вы... вы ...— взгляд его неожиданно наполнился болью, — вы предложили ей выпить амортенцию? Как вы могли... вы же знаете... не можете не знать... — боль сменилась злостью, и Снейп едва не отшатнулся, увидев в глазах Поттера давно позабытую ненависть.

«Как вы могли, он ведь вам доверял?..»

Всполохи от горящей хижины Хагрида вновь ослепили глаза. Снейп тряхнул головой, отгоняя видение.

— Я, как всегда, исправляю чужие ошибки, Поттер,— зло прошипел он, сам не понимая, зачем оправдывается. — Или вы предпочитаете до конца своих дней навещать Лонгботтома в палате Януса Тупия?

— Что случилось?! — требовательно и очень тихо спросила МакГонагалл, появляясь в дверях Больничного Крыла. Она смотрела на Снейпа странно, без осуждения и без гнева, но так, словно видела его впервые. — Это действительно амортенция?

— Да, — без всякого выражения ответил профессор. Он был готов остановить Поттера, если тот вновь бросится к Гермионе, но Гарри не двигался, продолжая прожигать Снейпа мрачным и злым взглядом, наверняка тоже нащупывая в кармане волшебную палочку.

Они все его осуждают, с неменьшей злостью подумал Северус и тут же мысленно добавил: «Да и плевать. Как низко они все ценят жизнь мальчишки Лонгботтома».

— Оставьте, Поттер — твёрдо сказала МакГонагалл, неожиданно оказывая Снейпу поддержку. — Уверена, Северус хорошо знает, что делает! Есть такая старая сказка...

Гарри медленно вынул руки из карманов, и одно долгое, бесконечно долгое мгновение казалось, что сейчас он сожмёт раскрытую ладонь в кулак и ударит Снейпа в лицо, но вместо этого он вдруг неожиданно рассмеялся — с горечью и с какой-то пугающей неуместной жалостью.

— А вы дурак, профессор, — сказал он, качая головой, — трусливый дурак, забывший, чем заканчиваются сказки. Она его поцелует, он проснётся, и они будут жить долго и счастливо. А что будете делать вы?

Снейп сжал пальцы правой руки, и что-то хрустнуло, но прежде, чем он успел ответить, Невилл неожиданно застонал и открыл глаза.

— Гермиона? — пробормотал он растерянно, всё ещё ощущая вкус её поцелуя на губах.

— Невилл! — радостно воскликнула Гермиона и бросилась ему на шею.

— Я провожу мисс Грейнджер, в её комнаты, — невозмутимо сказал Снейп, — через час она будет в полном порядке.

— Не думаю, что это хорошая идея, Северус! — МакГонагалл, прищурившись, посмотрела на него сквозь стёкла квадратных очков, и в голосе её неожиданно зазвучал метал. — Сегодня ты уже сделал для всех нас достаточно, я провожу мисс Грейнджер сама. А вы, Поттер, останьтесь здесь и расскажите Лонгботтому о том, что с ним произошло.

Конец 2 части