Закоулки Пространства (гет)

Когда Валера с криком о золоте, которое должно достаться только ему одному, схватил Алису и, приставив к ее горлу нож, попятился к выходу, Хромов уже знал, что в конечном итоге нечто подобное произойдет. Во всяком случае, оперативник об этом догадывался, даже когда осмотрел оба блока, в которых среди сложенных в аккуратные ряды ящиков с патронами, консервированными продуктами, солдатским обмундированием и даже сапогами и алкоголем нашлись поддоны на колесиках, на которых лежали слитки желтого металла. Группа принялась ликовать, радовались, прыгали, даже раскупорили пару бутылок с алкоголем, который, несмотря на время хранения, неплохо сохранился. При этом Алиса бросилась в объятия Хромова и чмокнула лейтенанта в щеку, затем поцеловала так же и Горыныча, но полезшего к ней Валеру Бубнова оттолкнула. И пока Горыныч принялся вскрывать первый попавшийся ящик с патронами, которые лежали в ящиках отдельно от пустых магазинов к АК и начал их снаряжать, Хромов все-таки добрался до служебных помещений. Они представляли из себя пультовую с электрошкафами управления, комнату дежурного и помещения с холодильным оборудованием и другими приборами, обеспечивающими стабильную работу хранилища. В столе дежурного нашелся журнал, в котором снова был упомянут некий Коваленко, который приказал вывезти часть продовольствия со склада и заменить его золотом, которое, кстати, исчислялось в количестве двадцати шести тонн. Оперативник не стал переводить это все в унции и примерно считать, сколько все будет стоить — и без этого было понятно, что двадцати шести тонн хватит на всех, кто сюда заявится.

Однако беда подкралась незаметно: пока Гоша снаряжал магазины, а Бубнов-старший расхаживал среди поддонов с драгоценным металлом, с важным видом куря свои дорогие сигареты, Валера хорошенько принял алкоголя и начал приставать к Алисе. В его предложения не входила рука и сердце, но входило кое-что попроще, что можно за пять минут совершить на ближайшем брезентовом тенте, пока никто не видит, да, и за это Валера готов был пожертвовать девчонке золота из своей доли. Хромов услышал все эти крики, находясь в пультовой, за изучением журнала, однако прибежав в блок хранилища, уже застал конфликт в самом разгаре, а именно схватившего Алису Бубнова, в одной руке который сжимал нож у ее горла, а второй держал за талию, при этом пытаясь лапать и прижиматься, наставившего на него автомат Горыныча и торговца, который, в свою очередь, свой карабин направлял на Игоря.

— Не трогайте золото! — брызгая слюной, прокричал Валера. — Не подходите! Я убью ее! Или нет, сначала трахну, потом убью!

— Парень, обороты сбавь и девчонку отпусти, — сквозь зубы процедил Колчин, держа на прицеле Валеру.

— Ствол на землю, быстро! — проревел Бурдюк, держа под прицелом Горыныча, который и не думал сдаваться.

— Так, все, успокойтесь, — мягким тоном проговорил Хромов, стараясь не накалять и без того горячую обстановку. — Валера, не трожь Алису, золота на всех хватит.

— Оно мое, и только мое! — прокричал тот, после чего облизал шею Алисы, от чего ту едва не стошнило. — Батя, я тобой поделюсь, так и быть, остальные валите!

— Делайте что он говорит, — изрек торговец, направляя карабин то на Змея, то на Игоря. — Пошли на выход и живо!

— Хорошо-хорошо, идем, только не кипятитесь, — проговорил Горыныч и начал пятиться спиной к выходу из блока в коридор, оперативник последовал примеру товарища, в то время как Бубновы с Алисой в заложниках начали наступать.

— Просто отдай нам девчонку, и мы спокойно уйдем, — продолжил Хромов, демонстративно держа руки на виду, поскольку автомат в данный момент был за спиной.

— Я отпущу ее, когда окажемся в тоннеле! — снова брызгая слюной, прокричал Валера.

— И что будете делать? — задал логичный вопрос Колчин, на что ответил уже старший из семьи Бубновых:

— Дело нехитрое, оружие есть, патронов хоть одним местом хавай, продержимся, наемники и не сунутся.

— Хорошо-хорошо, прекрасный план, вы выиграли, девушку только не трогайте, — снова заговорил Хромов.

Так они вышли в коридор и направились к выходу на площадку; тут Хромов начал замечать, что Алиса незаметно ему подмигивает, указывая взглядом на пояс, где за ремнем в штанах находился револьвер, Хромов понял, что к чему, но вида не показывал, нужно было дождаться определенного момента. Оказавшись на площадке, Хромов осмотрелся: впереди дальше в глубине на рельсах стояла электродрезина, которая могла пригодиться, план был не сколько сложный, сколько опасный.

— Так, Гоша, я сейчас пойду к дрезине, давай тоже со мной, — мягко и неторопливо начал говорить Змей. — Валера, мы на площадке, отпусти девушку, и мы уедем, все, видишь, ты победил.

— Я всегда побеждаю! — выкрикнул Валера, затем внезапно замолк, прислушиваясь к нарастающему низкому гулу, который доносился со стороны развилки и шлюза; автоматически при этом все переглянулись, понимая, что происходит.

— Тепловоз! — внезапно выдала Алиса, до этого сохранявшая молчание.

— Наемники, мать твою! — выдал Хромов, затем, недолго думая, кивнул девчонке и обратился уже к Бубнову-старшему, — Ну и как решать будем вопрос? Сейчас Ацтек подкатит, и хана нам всем!

— А мы девчонку у себя оставим, для страховки, — процедил сквозь зубы торговец.

— Мы так не договаривались, а, Валера? — Хромов обратился уже к пареньку, отвлекая его внимание, пока Алиса незаметно тянулась за револьвером. — Ты обещал нас отпустить, слово не держишь?

— Давайте так! — снова закричал под нарастающий гул тепловоза Бубнов-младший. — Поможете отбиться от наемников, отпущу и отдам девчонку!

— Так не пойдет, — коротко отрезал лейтенант.

— Еще как пойдет! — огрызнулся торговец.

— Пора уже, — еле слышно проговорил Горыныч, и Алиса, рука которой была наготове, ухватилась за рукоятку револьвера, вытащив его стволом за спину и вниз и принялась давить на спусковой крючок, при этом Горыныч дал короткую очередь по Бурдюку, от чего тот завалился на бок с благим матом, выронив карабин из рук, однако в грохоте выстрелов и адреналине никто не заметил, что Валера успел засадить нож Алисе сначала между плечом и шеей, затем, уже падая, нанес удар в район лопатки и уже окончательно грохнулся на площадку, держа руками развороченный живот и пах, Алиса в порыве гнева выпустила в упор все восемь патронов.

— Твою мать, Алиса! — Хромов бросился к девчонке, на лице которой была улыбка вперемешку с нестерпимой болью, а на влажных больших глазах собирались слезы.

— Я его уделала, — только и проговорила она, после чего громко не застонала, а взвыла от боли; из колотой раны на плече и со спины обильно потекло теплое и красное.

— Саня, тепловоз! — проговорил Горыныч и сорвался к дрезине, попутно выстреливая в показавшийся локомотив, который не стремительно, но уверенно приближался к площадке хранилища.

— Суки, сына завалили! — поднявшись на четвереньки, Бурдюк подполз к уже мертвому Валере, схватив его штурмовую винтовку и направляя ствол на Хромова, который уже взял Алису на руки и собирался прыгать с площадки на рельсы. Затем взгляд его на секунду замер на взгляде Хромова, после чего Бурдюк резко развернул автомат в сторону тепловоза и, гаркнув что было силы: — Валите отсюда! — принялся короткими очередями лупить по «морде» приближающейся махины.

Хромов, недолго думая, спрыгнул с площадки на рельсы, коротко выкрикнув:

— Спасибо! Мужик! — после чего бросился со всех ног к дрезине, над запуском которой уже колдовал Игорь, при этом наблюдая, как из-под уже закрытых глаз девчонки градом льются детские слезы, а губы от боли закушены зубами до посинения.

— Прикинь, она работает! — проговорил радостно Игорь, повернув тумблер на силовой установке дрезины, которая была присоединена к аккумулятору, от чего загорелась контрольная лампа и установка едва слышно загудела.

— Погнали скорее! — выкрикнул Хромов, заскакивая на дрезину, после чего аккуратно посадил Алису, которая угасала на глазах; лицо девчонки сделалось бледным, вытекающее алое пропитало кофту. Тем временем Колчин потянул на пульте управления рычаг, и дрезина бесшумно начала движение, не стремительно, но уверенно разгоняясь, клацая колесами по стыкам рельс. Тем временем тепловоз останавливался возле площадки хранилища, при этом велась интенсивная стрельба, что не могло не радовать, поскольку Бурдюк, как мог, старался задержать наемников, которым теперь было не до Хромова и товарищей.

— Саша, она кровью истекает, — проговорил Игорь, бросив взгляд на Алису, которая не теряла сознание, но лежала с закрытыми глазами.

— Вижу я! — огрызнулся в ответ оперативник, пытаясь сообразить, что делать, однако руки уже работали на рефлекторном уровне. Достав из подсумка на поясе бинт, Хромов быстро принялся перебинтовывать плечо и лопатку девчонки прямо поверх уже порядком пропитанной кофты, бинтовал он туго, от чего Алиса постанывала. — Терпи, родная, терпи, моя хорошая, сейчас легче станет, — с этими словами лейтенант вынул АИ, достав оттуда обезболивающие, вколол прямо через повязку.

— Куда едем, Саня? — не отрываясь от дороги, задал вопрос Гоша, на что Хромов логически, не без нервов ответил:

— Вперед, куда еще!

— На разгон пошли, — констатировал Колчин и подвинул вперед рычаг тяги, от чего силовая установка дрезины загудела сильнее и дрезина продолжила разгон; однако длился он недолго, поскольку впереди показалась площадка жилого блока, и Гоша, поставив акселератор в положение «ноль», принялся тормозить.

— Так, заходим, ищем медикаменты, все, что может пригодиться! — заговорил Хромов, то и дело проверяя состояние Алисы, которая под действием обезболивающего начала невольно улыбаться, и произнесла:

— Саша, голова... Голова поплыла...

— Это нормально, родная моя, ты не трать силы, — лейтенант готов был застрелиться от беспомощности, поскольку всегда в случаях ранения собственного тела на себя плевал, лишь вкалывая в себя огромное количество стимуляторов, метаболитов и другой химической дряни, сейчас же жизни Новак реально грозила опасность, а как оказать помощь правильно, оперативник не знал.

Дрезина остановилась у площадки, Горыныч соскочил с нее, рывком забравшись на платформу, и рванул к бронированной двери, над которой было написано «Жилой Блок». На сей раз дверь оказалась закрыта, и Колчин яростно принялся крутить штурвал, приводящий в движение запоры. Отперев механизмы, он распахнул массивную дверь так, что она с грохотом ударилась о стену; в дверном проеме была кромешная темнота, снова пришлось пользоваться фонариками.

Жилой блок встретил напарников небольшим коридором с боковым окошком пропускного пункта; миновав его, они вышли на лестницу, которая уходила вниз; внизу располагался небольшой холл, из которого вели три небольших коридора, над которыми находились надписи, над левым коридором «технический отсек», над средним «жилой бытовой отсек» и над правым «командный отсек».

— Прямо! — скомандовал Хромов, и Гоша рванул вперед, освещая путь, Хромов аккуратно нес Алису на руках, стараясь быстро перемещаться и одновременно пытаясь лишний раз не трясти девчонку. Коридор плавно расширился, по обе его стороны начали мелькать двери; товарищи пробежали, судя по надписям, мимо комнаты охраны, комнаты отдыха и помещения для личного состава.

— Ищи красный крест! — прокричал оперативник, поскольку приблизительно знал, что в подобных жилых блоках имеется фельдшерский пункт.

— Сюда! — Горыныч, выкрикивая фразу, ногой шарахнул по двери, выкрашенной в белую, потускневшую краску, с изображенным на ней красным крестом и надписью «лазарет», и рванул внутрь. За дверью снова встретилсись небольшой холл и несколько дверей, судя по надписям, в кабинет врача, в палаты, в смотровую и операционную и санузел. Недолго думая, оба рванули в смотровую, Гоша уже плечом вышиб туда дверь. В смотровой находились кушетка, письменный стол и ширма; положив Алису аккуратно на ширму, Хромов пристроил на стол фонарь так, чтобы он освещал как можно большее пространство комнаты, после чего проговорил:

— Надо найти лекарства, тампоны, спирт, что угодно, нитки, иглу, зашивать будем.

— Прямо так? — задал больше идиотский вопрос Горыныч.

— Прямо, мать его, так! — выкрикнул лейтенант. — Все, искать, вперед!

Дальше оба, не говоря ни слова, отправились по помещениям лазарета в поисках каких-либо лекарств, благо в лазарете, да и в любом другом помещении подобных сооружений, всегда находились навесные шкафчики с препаратами первой помощи. Однако все шкафчики оказались пустые, как и стеклянные стеллажи в операционной; в лазарете не было ни намека на медикаменты, даже намека не было на какой нибудь бинт или склянку с фурацилином.

— Саня, тут ничего нет! Пусто везде! — выкрикнул Горыныч из кабинета доктора, Хромов, тем временем находящийся в операционной, с силой хлопнул дверцей стеклянного стеллажа, от чего та разбилась и осколки стекла с громким дребезгом упали на кафель.

— Такого быть не может! — со злостью проговорил Хромов. — Должно же быть хоть что-то...

— На складе же было, — вошедший Горыныч едва увернулся от медицинского прожектора, который стоял над операционным столом до того момента, как Хромов с силой швырнул его в сторону, и тот, с грохотом ударившись о стену, упал на пол.

— А мы сейчас сможем прорваться на склад?! — взревел оперативник. — Мы что-нибудь можем?! Гоша, она там кровью истекает, а мы...

Хромов присел на корточки и обхватил голову руками; мгновенно злость переросла в отчаяние, сковала руки и ноги и даже мысли от безвыходности, захотелось забиться в угол и никогда больше оттуда не вылезать. Горыныч, наблюдая за бессилием товарища, подходить не решился, лишь тихо проговорил:

— Саня, подожди, еще не время биться головой о стену, выход есть всегда.

— Ты прав, — процедил сквозь зубы Хромов, поднимаясь на ноги, обдумывая идею, которая казалась идиотской, со стороны безумной, а для самого оперативника опасной. Тем не менее другого выхода он не видел, а время уходило так же стремительно, как кровь у Алисы. — Куратор! Ты меня слышишь?! — громогласно принялся орать Хромов, на что Горыныч ошалело поинтересовался:

— Саня, ты чего?

— Куратор, я знаю, ты меня слышишь! Ты не можешь не слышать! — дальше лейтенант обернулся к напарнику и процедил: — Гоша, отойди, пожалуй, — после чего снял со спины автомат и, передернув затвор, снова проорал: — Куратор, явись! — после чего дал короткую очередь в полоток, от чего уши мгновенно заложило и сверху посыпалась побелка. — Куратор, мать твою, ты сейчас очень как нужен! Появись! — длинной очередью лейтенант прошелся по стене операционной, расколотив стеклянный стеллаж, выбивая осколки кафеля.

При этом Колчин, закрывая голову руками, выбежал из операционной, опасаясь рикошета, сам же Хромов, сменив магазин, продолжил разносить операционную, при этом орать во всю глотку:

— Куратор, если ты не появишься, я нарушу все обещания! Слышишь?! У тебя нет выбора, и я знаю, что ты меня слышишь, тварь такая!

Внезапно свет в операционной включился, от чего Хромов перестал палить, осматриваясь, и только сейчас понял, что чудом избежал шальной пули и осколков, после чего моментально рванул в холл лазарета, который был так же освещен, видимо, кто-то неизвестный включил в жилом блоке освещение. При этом Змей заметил, что Колчин оторопело смотрит на дверь дальней палаты, из-под которой начал валить густой молочный туман, и это являлось хорошей новостью, поскольку вместе с туманом приходил тот, кто управлял пространством и иногда временем. Затем дверь со скрипом медленно открылась, выпуская в холл еще большие клубы тумана, от чего Игорь так и замер на своем месте, наблюдая за происходящим, а Хромов приготовился к худшему — не сейчас, но в последствиях, в дальнейшем.

* * *

— Я бы на твоем месте не тратил время, — Куратор быстрыми шагами прошел от дальней палаты к смотровой комнате, при этом нижняя часть плаща-балахона развевалась по кафельному полу, разгоняя клубы тумана, на что Хромов тут же рванул за ним, а Гоша еще пару секунд стоял, оторопело наблюдая за происходящим, затем бросился за оперативником со словами:

— Это кто такой?

— Потом объясню, — отмахнулся Хромов, наблюдая, как Куратор, склонившись над совсем бледной Алисой, внимательно осмотрел ее и произнес:

— Здравствуй, милое дитя.

— Здравствуйте, — еле слышно проговорила Алиса, открыв глаза, свет которых угасал. — А вы кто?

— Я хороший друг лейтенанта Хромова, — продолжил говорить Куратор, тем временем доставая из недр своего плаща, из-под капюшона которого, казалось, при любом ракурсе совершенно не видно лица, небольшой перламутровый футляр и протянул его Хромову со словами. — Здесь есть все необходимое, — и пока Хромов взял предмет и открыл крышку, рассматривая его содержимое, добавил: — Тебе для чего коннектор? Или выйти на связь при помощи вандализма и беспорядочной стрельбы теперь модно?

— Я потерял устройство, точнее, его забрали в психушке, — ответил Хромов, доставая из футляра сдвоенный шприц с оранжевой жидкостью в одном сосуде и с фиолетовой в другом.

— Саня, что это за препарат? — снова подал голос Горыныч, однако Хромов снова отмахнулся, подошел к лежащей Алисе и вколол инъекцию прямо в место раны, от чего девчонка закричала от боли, выгибаясь, затем выронила револьвер, который все это время держала в руке, и потеряла сознание.

— Знаю, что потерял, — спокойным тоном проговорил Куратор. — Пришлось за ним прогуляться, прежде чем тебя посетить, — с этими словами из недр плаща появилось и переговорное устройство Хромова, которое тот схватил без промедления, однако положив его в карман брюк, снова уставился на Алису.

— Что с ней?

— Не беспокойся, пока раны затягиваются, она пробудет в состоянии покоя, — проговорил Куратор. — Теперь хочу вот поинтересоваться, для чего ты, наплевав на конспирацию и таинство сговора, решил меня вызвать?

— У меня не было другого выбора, — проговорил Хромов, чувствуя, что разговор подходит к его поруганию.

— Знаю, что не было выбора, — снова спокойно произнес Куратор. — Поэтому я и появился.

— Даже не знаю, как вас и благодарить, — честно признался лейтенант, доставая очередную сигарету, ибо курить хотелось жестко, несмотря на то, что и в горле изрядно пересохло, однако курить хотелось больше, нежели утолить жажду.

— Юному созданию не понравится сигаретный дым, — с укором проговорил Куратор, и Хромов послушно вышел в холл, Куратор последовал за ним, а следом и Горыныч, который не без удивления таращился на незнакомца, появившегося из ниоткуда.

— Вы вообще в курсе, что происходит? — в глобальном формате поинтересовался Хромов, поскольку раз уж Куратор соизволил появиться, было необходимо выудить из него как можно больше информации и нужный курс для действий.

— Конечно, в курсе, — продолжил разговор Куратор, при этом расхаживая по холлу, сложив ладони перед собой, будто монах. — Мне больше интересно, что планируешь сделать ты?

— Пробраться в нижний комплекс «Пирамиды», найти пространственное устройство...

— И что дальше? — перебил оперативника Куратор, — Ты сможешь активировать систему перемещения? Ты знаешь координаты нужной тебе точки прибытия?

— Нет, но я должен что-то сделать! — уверенно заявил лейтенант.

— И ты намерен отсечь чудищу голову, пока остальные воюют с его телом? — задал логичный вопрос Куратор, на что Хромов уверенно заявил:

— Намерен.

— Отсечешь одну голову, на ее месте появятся две, — многозначительно проговорил собеседник, — Может, просто нужно признать, что путь завершен и можно спокойно уйти на покой?

— На покой? — возразил Хромов. — Да как тут можно уйти на покой...

— В данный момент для тебя это единственный выход, все ходы записаны, война была неизбежна, и прекратить ее досрочно невозможно, — снова проговорил Куратор.

— Да вы хоть сами понимаете, что говорите?! — более настойчивым тоном заявил Хромов. — Вы столько раз меня направляли, давали указания, а сейчас все, приплыли?

— Сейчас я даю тебе указание оставить все как есть и не вмешиваться, — так же спокойным тоном проговорил Куратор.

— Извините, конечно, уважаемый, а вы кто? — наконец подал голос Игорь, на что Куратор ответил:

— Вам, молодой человек, в разговор вмешиваться не следует, правило хорошего тона, — затем снова обратился к Хромову: — Александр, раз я вас убедить не могу, я попрошу об этом человека, к мнению которого вы точно прислушаетесь.

Щелкнув пальцами, Куратор остановился возле двери дальней палаты, из которой до этого вышел, при этом туман, уже устилающий весь холл, снова повалил густыми клубами, и из палаты вышла та, которую Хромов очень давно не видел, ради которой готов был умереть и которую похоронил, но навсегда оставил в сердце. От ее появления ком подкатил к горлу, ведь она выглядела точно так же, как тогда, в день гибели; от этого у оперативника едва не подкосились ноги, в горле комом застыли слова, эмоции, даже дыхание. А в это время Гоша смотрел на происходящее, будто на выступление иллюзиониста в реальном времени, только иллюзиями тут и не пахло.

— Вероника... — только и успел выдавить из себя Хромов, не веря своим глазам, поскольку из палаты вышла и встала рядом с Куратором ни кто-нибудь а покойная супруга лейтенанта. Вероника Хромова была прекрасна: идеальные черты лица, высокий лоб, ровный с идеальными пропорциями нос, тонкие, но четко очерченные губы и скулы, острый подбородок. Смолистые волосы без челки плавно обтекали плечи до самой талии, пурпурное платье подчеркивало фигуру, идеально пропорциональную, длинноногую, с тонкой талией, небольшим объемом груди. Ноги так же подчеркивал глубокий вырез платья, так же, как и каблуки, на которых Вероника была ростом примерно с Хромова. А аромат восточных духов вкупе со взглядом не голубых, а неоновых глаз мог просто свести с ума, от чего едва ли не сошел с ума Игорь, с открытым ртом рассматривая девушку, возраст которой сложно было определить, но явно не больше двадцати двух.

— Саша... — проговорила низким, но красивым женским альтом Вероника и сделала шаг к Хромову. — Прости...

— Это ты... Меня... — заплетаясь, еле выдавливал из себя Хромов, пытаясь совладать с эмоциями, которые нахлынули настолько, что из карих глаз оперативника по щекам прокатились пара мужских слезинок. — Я не спас... Не сумел...

— Саша, все хорошо, — улыбнувшись, проговорила Вероника. — Я лишь хотела сказать, что пора остановиться.

— Но ведь не все дела еще сделаны... — так же оторопело продолжил разговор Хромов.

— Хватит, послушай, что тебе говорит Куратор, — снова начала говорить супруга.

— Она настоящая? — обратился к Куратору Хромов, затем снова заговорил с женой. — Ты реальная?

— Саня, я как бы вижу их обоих, — прокомментировал Горыныч, не переставая удивляться происходящему.

— Она так же, как и я, вне пространства, — объяснил Куратор, но вполне осязаема, ощутима, ты даже можешь ее обнять.

Не успел собеседник договорить, как Хромов бросился к Веронике, заключая ее в объятья и удивляясь тому, что будто ничего и не происходило, ни убийства, ни похорон. Вот она, живая жена, с нежной кожей, теплой на ощупь, с тем же ароматом, с тем же вкусом губ, вот только одно но — Хромов похоронил ее несколько лет назад. Наконец закончив поцелуй, который получился больше робкий, детский, нежели романтический, Вероника проговорила:

— Саша, теперь ты в меня веришь? Теперь ты можешь ко мне прислушаться? Заканчивай все приключения.

— А ты вернешься? Ко мне, обратно, как обещал Куратор? — проговорил Хромов дрожащими губами, затем глянул на собеседника, который многозначительно молчал. — Куратор, вы обещали, что после завершения всех дел воссоедините меня с Вероникой, разве не так?!

— К глубокому сожалению, Александр, не все дела еще завершены, — ровным тоном ответил Куратор, при этом Хромов оскалил зубы, после чего, мягко отпрянув от жены, достал вовремя прибранный револьвер Алисы, быстро выудив из него гильзы, отстегнул автоматный магазин, выщелкнув из него восемь патронов, зарядил их в револьвер, после чего приставил оружие к виску и решительно, не скрывая слез, процедил сквозь зубы:

— Тогда я завершу их уже сейчас! Мне надоело уже играть во все эти игры, и я хочу быть рядом с женой! Я все нервы вымотал себе и близким, пытаясь смириться, однако вы дали мне надежду, но раз ее и отбираете, то я сам возьму свою судьбу в руки!

— Система защиты чипа не даст тебе нажать на спусковой крючок, — спокойно проговорил Куратор, при этом Вероника смотрела на Хромова испуганно, но вмешиваться не решалась.

— Тогда меня застрелит Игорь! — выдал Змей, после чего вручил револьвер товарищу. Тот, так и не понимая, что происходит, но, видимо, под адреналином накаляющейся обстановки, послушно упер ствол пистолета лейтенанту в затылок, и теперь Хромов уже явно почувствовал близкий конец, поскольку ощущал холод металла.

— Саша, не нужно этого делать, прекрати, Игорь, вас, кажется, так зовут? Опустите пистолет, прошу вас! — заговорила Вероника, и тут из помещения осмотра неожиданно появилась Алиса, с явным недовольством потирая шею и одновременно массируя голову, затем увидев происходящую картину и особенно Веронику, она вытаращила глаза, после чего проговорила:

— Саша, это... Твоя жена? Я помню, ты мне фото показывал...

— Представь себе, да, — взмахнув в эмоциональном жесте руками, ответил Хромов. — У тебя что-нибудь болит, юное создание?!

— Нет, только голова, и все, — проговорила Алиса, все еще наблюдая не без интереса за происходящим, затем снова посмотрела на Веронику и добавила: — Нет... Саша, твоя жена очень красивая, я прямо слов подобрать не могу.

От такой нелепости ситуации, а именно намерений Хромова покончить с собой при помощи товарища, любопытства Алисы и невозмутивости Куратора, Вероника едва заметно хихикнула, после чего от нее заразился Игорь, издав свой смешок, затем к нарастающему смеху подключился и Куратор, и наконец Хромов, и только Алиса до сих пор не понимала, что происходит.

— Я принял решение, — наконец прекратив смеяться, проговорил Куратор, стараясь снова сделать невозмутимую интонацию, однако она так и норовила вильнуть. — Ты сделал выбор, я его одобряю, но придется за тобой присматривать и оказывать содействие больше, чем это было необходимо. Для этого оставляю присматривать за тобой Веронику, пусть она направляет тебя, советуется, доставляет необходимые материалы и маршруты, а я за всем этим буду наблюдать, может, и правда получится тебя хоть как-то курировать. На этом все, счастливо оставаться, и не теряй больше коннектор, а то будешь меня или супругу автоматом и матами вызывать, что не есть правила хорошего тона, — закончив говорить, Куратор зашел в палату, взболтав у проема клубы тумана, за ним молниеносно рванул Колчин, едва не сбив Веронику с ног, однако, заглянув в палату и присвистнув, проговорил:

— А он исчез.

— Конечно исчез, он ведь вне пространства, как и я, — улыбнувшись, проговорила Вероника, после чего обратилась к Алисе: — Тебя как зовут, юная красавица?

— Алиса Новак, — все еще не веря своим глазам, проговорила Алиса, на что супруга лейтенанта сказала:

— Ну, значит, будем знакомы, а сейчас мне пора, к сожалению.

— Ника! — бросился было снова к жене Хромов, но та пригрозила ему пальчиком.

— Саша, не переживай, мы будем видеться чаще, чем вы с Куратором, и, в отличие от него, на связи я постоянно, — проговорила Вероника. — Но сейчас извини, мне тоже много что хочется сказать, но я вне пространства, а это накладывает определенные обязательства, — с этими словами она зашла в палату, и спустя пару секунд туман, валящий из нее понизу, начал испаряться, как и весь туман, что заполонил до этого холл лазарета.

— Гоша, найди мне выпить, — коротко изрек Хромов, и Колчин, кивнув, добавил:

— Ага, мне бы тоже не помешало, — после чего отправился на поиски алкоголя; тем временем Алиса подошла к оперативнику, который, присев на корточки спиной к стене, обхватил голову руками.

— Саша, я понимаю, что слова поддержки бесполезны, но...

— Все нормально, — отмахнулся Змей, тем временем стиснув зубы, от того, что на глазах снова начали наворачиваться слезы, достал сигарету, подпалив кончик, глубоко затянулся, после чего добавил: — Думаю, что настало время рассказать, что к чему. Я слишком долго молчал, долго мучился, в конце концов этот момент должен был настать, жаль только, что при подобных обстоятельствах.

* * *

— ...Значит, все это время ты плясал под дудку этой внепространственной сущности в надежде, что она, он, оно... — Гоша до конца еще не понимал, как правильно обращаться к Куратору. — Вернет тебе жену?

— Скорее, воссоединит, — проговорил в ответ Хромов. — Мне до конца не было понятно, да и сейчас не особо понятно, каким образом произойдет это воссоединение, но в одном я убедился точно: все, что я делал до сегодняшнего момента, было не зря.

Алкоголя Горыныч, естественно, не нашел, однако пока бродил по жилому блоку, наткнулся на приемлемую комнату отдыха для охраны, с диваном, парой кресел, там и решено было провести разговор, да и отдохнуть, поскольку силы троице были необходимы, да и в свете развивающихся событий даже мозги нуждались в перерывах между информацией и эмоциональными всплесками.

— И как ты только не слетел с катушек? — задала вопрос Алиса, в данный момент сидящая рядом с оперативником, при этом практически не переставая его обнимать в качестве поддержки. Когда повязку и окровавленную кофту сняли, на теле не осталось ни следа от ран, однако верхняя часть одежды была испорчена. Хромов принял решение отдать девчонке свою боевую куртку от Афганки, сам же остался в футболке, по этому поводу Алиса сильно переживала, поскольку в помещениях комплекса было прохладно.

— Честно, с тобой общался, Гоша вот тоже другом хорошим оказался, Анна, чтоб ее за ногу, — признался Хромов. — Так и жил, по ночам выл, а с утра улыбался и отшучивался.

— Так, и что теперь будем с этим всем делать? — заключил Колчин, поскольку разговор шел уже минут сорок, а до этого троице немного удалось даже вздремнуть в комнате отдыха охраны.

— Исследуем остальную часть комплекса, выбора у нас особо нет, тем более, что нужно искать выход в любом случае, — снова заговорил Хромов.

— К тому же у нас остались вопросы, на которые нужно искать ответы, — с интонацией даже не детектива, а искателя приключений добавила Алиса, на что Горыныч, улыбнувшись, потрепал девчонку за макушку, после чего изрек:

— Тоже мне, Лара Крофт нашлась, вопросы у нее остались.

— Ладно, давайте собираться, — подвел итог оперативник, поднимаясь с дивана, и, подхватив за ремень свой АКМ, потянулся за очередной сигаретой. Однако несмотря на то, что товарищам он выдал все как на духу, и про смерть супруги от рук террористов, и то, как он пытался покончить с собой, про то, как Куратор снарядил его БТС-чипом, как помогал находить тех самых террористов и убивать, тем самым завербовав к себе на службу. И еще многое другое из своей биографии, разумеется, кроме того, что происходило до его прихода в Пространственные Колонии. Главный вопрос был, стоило оно того или нет; с одной стороны, свалить с плеч груз, который тянул вниз несколько лет, с другой стороны, легче от этой исповеди не стало, а, следовательно, какой в ней тогда был смысл?

Собрав свои скромные пожитки, троица покинула комнату охраны, прогулявшись по жилому блоку; ничего интересного обнаружено не было, лишь пустые комнаты со старой мебелью под вечным слоем пыли, старая посуда, и много чего подобного. Решив, что больше там делать нечего, команда направилась к лестнице, поскольку оттуда из небольшого тамбура были проходы в другие помещения жилого блока. Естественно, выбор пал на административные помещения, поскольку там могли находиться забытые документы, записи и прочее.

Административный блок представлял из себя всего несколько помещений, а именно кабинет начальника службы безопасности, пара учебных классов, офицерский рабочий кабинет, зал заседаний с кафедрой и рядами кресел и, конечно же, красный уголок, в котором полным-полно было советской атрибутики; естественно, там же, в красном уголке, висела доска почета, которая и привлекла главным образом внимание товарищей.

— Алиса, а ты ведь поздний ребенок в семье? — задал вопрос девчонке Колчин, рассматривая фотографии на доске почета с подписями, на которых были изображены серьезные, волевые лица лучших из лучших, поскольку попасть на доску почета всегда считалось одной из главных заслуг.

— Ну, такое, — многозначительно произнесла Алиса, присматриваясь к портрету, на который рукой указывал Горыныч, после чего аж подпрыгнула и радостно проговорила: — Это же папа!

Хромов присмотрелся к портрету, на котором был изображен молодой профессор Новак, правда, судя по подписи в то время он еще значился как лаборант, отмечая для себя, что возрастом на фото профессор был даже младше самого лейтенанта, лет двадцать с небольшим. Хотя по текущему возрасту все совпадало, поскольку профессор сейчас был, конечно, не стариком, но мужчиной в возрасте далеко за средний.

— О, а вот профессор Северов, — Алиса ткнула пальцем в очередную фотографию из немногих. — А он уже тогда имел ученую степень.

— Ага, и выглядел уже не совсем нормально, — с юмором добавил Горыныч, рассматривая лицо Августа Северова, который на фото уже был мужчиной среднего возраста, однако имел уже все предпосылки к преждевременному старению.

— Наш дорогой Август уже старик, — констатировал Хромов. — Он же лысый, сморщенный.

— Так он что тогда, что сейчас как Кащей Бессмертный, — со смешком выдала Алиса, на что Хромов и Колчин рассмеялись, однако Игорь резко изменился в лице, взглянув на третью из немногочисленных фотографий. Вытаращив глаза, Гоша раскрыл рот от удивления, после чего произнес:

— Опа-опа-опа-па... Ничего себе дела, — от чего Змей и Алиса переглянулись, затем глянули на фотографию, от которой Горыныча переклинило, после чего переклинило уже Хромова, а Алиса удивленно произнесла:

— Так это же...

— Тут написано «Начальник Службы Безопасности капитан Коваленко», — скептически проговорил лейтенант, перебивая ее.

— Да, но мы-то его знаем как главу Центрального Комитета полковника Ковальского! — не скрывая эмоций, проговорил Игорь. — И как это понимать?

— Ребята, мне интересно другое, — снова заговорила Алиса. — На фото ему лет сорок, не меньше, а сейчас ему лет пятьдесят, это как? Ему должно быть не меньше семидесяти.

— Хорошо сохранился, — с сарказмом прокомментировал Хромов, хотя на самом деле шутки здесь были неуместны, поскольку глаза оперативника не подводили, и на фотографии был изображен именно полковник Ковальский и никто иной, и если сравнивать его фото с Северовым и Новак, то возраст явно не совпадал, как и фамилия на подписи.

— Так, у меня начинает складываться очередная мозаика, — многозначительно принялся рассуждать Змей. — Везде в документах упомянут Коваленко, а этого человека мы знаем как Ковальского, вывод простой: надо прошерстить как можно больше сохранившихся записей, может, и приоткроем завесу тайны.

— Нет, а что тут таково? — скептически возразил Колчин, — Был Коваленко, стал Ковальский, Центральный Комитет тоже переименовывали, и что?

— Но моя папа Новак, я Новак, Северов так и остался Северовым, что-то не вяжется, — подключилась к рассуждениям Алиса.

— Надо поискать в кабинете начальника охраны, — предложил Хромов, и троица дружно ломанулась в кабинет, который был оформлен в лучших традициях того периода времени, а именно портретами Ленина, Сталина, Жукова, Циалковского, Сахарова, Гагарина, Королева, огромным красным знаменем со звездой Союза — это на стенах. Над рабочим столом с шикарным креслом висел огромный герб, прямо под гербом собственный портрет Коваленк-Ковальского, при этом как мебель, так и другие элементы в кабинете, такие, как окантовка стола, рамки фотографий и даже паркетный пол были с красными элементами, которые. как казалось, больше раздражали и добавляли карикатурности, чем именно фанатизм партии и режима того времени.

Быстро просмотрев ящики рабочего стола, к прискорбию, Хромов обнаружил только граненый стакан и пустую бутылку с этикеткой «Пшеничная», ни тебе документов, ни каких-либо остатков записей, видимо перед эвакуацией Коваленко, он же Ковальский, позаботился об уликах. Такая — же ситуация была и в других помещениях административного блока, в учебных классах стояли только стулья и парты, даже завалявшейся агитационной литературы, которой в то время на подобных объектах существовало немало, не осталось. Офицерские рабочие места так же были опустошены, ощущение складывалось такое, что эвакуация проходила не в спешке, а строго, методично, грамотно.

— Вообще интересно, — прокомментировал сложившуюся ситуацию Хромов.

— Обычно люди бегут сломя голову, а тут... — прокомментировала Алиса, на что возразил уже Игорь:

— Ты не смотри, это стратегический секретный объект, тут каждая бумага, каждая пробирка на вес золота.

— Отрицательный результат — тоже результат, — прокомментировала с явным оптимизмом Алиса, на что уже Хромов заявил:

— Не совсем отрицательный, мы теперь знаем, что Ковальский это не Ковальский, и он так же работал вместе с Новак и Северовым, а это уже многое объясняет, но не объясняет того, как наш полковник так прекрасно сохранился.

— А может, тогда и Насте лет сорок уже, просто она тоже выглядит молодо? — фраза Алисы прозвучала немного глупо, однако в сложившейся ситуации она звучала настороженно.

— Кто ее знает, — выдал Горыныч. — Ладно, пошли на выход.

Товарищи покинули административные помещения, однако выходить на площадку в железнодорожном тоннеле не торопились, поскольку помнили о наемниках, которые жаждали золота в хранилище. Особо встречаться с ними не хотелось, более того, зная, что Бубнова они, скорее всего, добили, с Хромовым и кампанией церемониться тем более не станут. И пока Горыныч проверял обстановку, Хромов решил зайти на контрольный пункт на входе в жилой блок, чему был несказанно рад, поскольку там нашлась некоторая документация, которую оперативник, устроившись на стуле за столом дежурного и закурив очередную сигарету, принялся изучать.

Несмотря на то, что в основном в документах были различные накладные, пропуска и прочая рутинная макулатура, нашелся и журнал распоряжений, в котором сохранились последние записи, причем, как уже не было странно, во всех документах упоминалась фамилия Коваленко, что наталкивало на определенные выводы.

«...Эвакуация жилого блока на личном контроле Коваленко. Отдано распоряжение перепроверить каждую рабочую папку и распределить личный состав на несколько звеньев. Каждое звено отвечает за свой участок, значительная часть личного состава отправлена на эвакуацию персонала и оборудования лабораторного комплекса; особым распоряжением отдан приказ об уничтожении всех улик и биоматериалов, а так же оборудования второго и третьего порядка. Так же особым распоряжением взята под контроль подготовка к эвакуации через станцию пространственного перемещения, в связи с невозможностью покинуть комплекс через верхние блоки...»

— Снова записи? — вошедшая в контрольный пункт Алиса застала Хромова за чтением записи из журнала распоряжений.

— После аварии верхние блоки «Пирамиды» завалило, и нижняя часть комплекса была эвакуирована через станцию пространственного перемещения, — прокомментировал написанное в журнале оперативник. — А станция у нас, насколько мне известно, здесь одна, Узловая, теперь все почти сходится к тому, чтобы на нее попасть. Но так же тут написано о проведении эвакуации в лабораторном комплексе, при этом должны были уничтожить улики...

— Хочешь сказать, смысл посещения лабораторий теряется? — задала логичный вопрос девчонка, на что Хромов промолчал, додумывая уже не логическую цепочку, а уже целый клубок мыслей.

— Куратор не хотел, чтобы я покидал комплекс, под предлогом завершения пути, — резко сменил тему лейтенант.

— Твой Куратор, как и твоя жена, очень странно разговаривают, — выдала задумчивую фразу Алиса.

— Надо только понимать их смысл, — многозначительно продолжил Хромов. — Куратор никогда не указывает на ошибочные факты и дает весьма правильные намеки, и если он сказал, что здесь мой путь завершается, то тут надо понимать это двояко. Либо действительно другого выхода нет, либо именно здесь кроются все ответы на вопросы.

— Как-то раз мы с Настей Ковальской поспорили, лет в пятнадцать, кто первая из нас с тобой переспит, — внезапно заговорила Алиса, тон голоса которой сделался не игривый, но слегка томный. — Я, конечно, считала идею сумасшедшей, но сейчас, глядя на то, как забита твоя голова, я бы была не против этот спор выиграть, даже несмотря на то, что твоя жена вне пространства.

Руки девчонки легли на плечи Хромова, тот буквально почувствовал, что Алису прямо тянет на приключения, однако поддаваться не стал, ибо не в той ситуации они находились, хотя мысль о том, что рано или поздно подобное произойдет, не оставляла оперативника, вопрос был только, кто из девушек будет первой.

— Не сейчас, Алиса, — коротко отозвался Хромов, убирая ее руки со своих плеч.

— Хорошо подумай, я сама не против снять стресс, — продолжила наседать Алиса.

— Сейчас вернется Гоша и будет нам с тобой такое снятие стресса, что мама не горюй, — скептически выдал Хромов. — Тем более, как я буду смотреть в глаза профессору, когда верну тебя, да и вообще потом как мне с ним разговаривать, общаться, работать?

— А значит, если на моем месте была бы Настя, то с полковником тебе общаться было бы не стыдно? — в словах Алисы была явная претензия.

— Боюсь, что полковника Ковальского мы больше не увидим, — снова скептически заявил оперативник. — И даже если я его увижу, боюсь что наша встреча будет последней, и краснеть мне не придется.

— Ты спал с Настей? — снова возмущенно спросила Алиса.

— Нет, конечно! — эмоционально взмахнув руками, изрек Змей. — Я к тому, что если я увижу полковника снова и начну задавать вопросы, а задавать я их начну, поскольку много чего знаю, он явно отвечать на них не захочет, зато очень захочет от меня избавиться, а мне, в свою очередь, придется защищать свою жизнь.

Алиса задумчиво посмотрела на лейтенанта, который выражался настолько замысловато и непонятно, что создавалось впечатление о помешательстве или бреде.

— А можно как — то проще? — уже без возмущения, но с подковыркой задала вопрос Алиса, на что Хромов твердо ответил:

— Если я встречу полковника, то, скорее всего, в конечном итоге я его убью или он меня. В любом случае, дружеским чаепитием это не закончится.

— А фото полковника ты на память прихватил? — Алиса, приметив фотографию с доски почета, на которой был Ковальский, он же Коваленко, рядом на столе, задала вопрос скорее с юмором, нежели со смыслом, на что Хромов ответил тоже с юмором, хотя на самом деле истинное применение фото он не упомянул.

— Ага, на памятник, все-таки на могиле должно быть его истинное имя.