Асфодель (гет)

Даже в самом страшном сне Малфою не могло привидеться, что когда-нибудь ему придется выбираться из камина в окружении четырех рыдающих женщин. Откровенно говоря, ему никогда не нравились плачущие люди. Какого бы возраста они ни были. Всякий раз, когда в поле его зрения попадалась проливающая слезы особа, он начинал чувствовать себя не в своей тарелке, и потому старался избегать подобных испытаний елико возможно. Однако сбежать сегодня он не мог, как бы ему этого не хотелось. Тот порыв, что он ощутил, защищая Гермиону, уже угас, и он не мог понять, зачем обнимает ее. Да еще и так крепко. «Черт бы побрал этот мир сна. Так и свихнуться недолго. Я принял сторону Гермионы только потому, что она теперь тоже Малфой, а Малфои никому не дают спуску», — сердито подумал он, пытаясь в первую очередь убедить самого себя, что это правда. Но если это так, то почему ты утешал ее на сцене? — раздался вдруг тихий голосок из самого укромного уголка его разума. Драко недовольно рыкнул, и Гермиона, словно подслушав эту мысль, вздрогнула.

Грейнджер медленно высвободилась из его объятий и отошла, все еще покачивая Эванну в попытках ее успокоить.

— П-прости, — порозовев, пробормотала она, и свободной рукой вытерла с лица слезы, еще больше размазав и так уже потекшую тушь. Драко пожал плечами. Почему это должно его трогать? Все они сегодня были немного не в себе.

Малфой отвернулся от Гермионы и подошел к матери, протягивая руки к тихо всхлипывавшей Наоми.

— Дай ее мне, мама, — попросил он, осторожно забрал девочку из объятий Нарциссы и прижал к себе. Посмотрел на заплаканные глаза матери и нахмурился.

— Ты в порядке, ма?

Никогда прежде он не видел ее плачущей. Какие бы испытания не выпадали на долю Нарциссы Малфой, урожденной Блэк, она всегда оставалась хладнокровной, собранной и шла по жизни с гордо поднятой головой. «Скорее всего, отец не позволял ей этого», — подумал Драко. Выставлять напоказ эмоции означало проявить слабость и стать уязвимыми для нападок врагов. А слабыми Малфои никогда не были.

Нарцисса кивнула и расправила плечи, принимая ту горделивую осанку, какую так хорошо знали в магическом мире.

— Да, дорогой, — со слабой улыбкой отозвалась она. — Со мной все хорошо. Идите, укладывайте девочек спать и не беспокойтесь обо мне.

Малфой снова нахмурился, но, прежде, чем он успел открыть рот, Гермиона ответила вместо него:

— Вот и славно, — устало произнесла она. — Нарцисса… Может, всем нам стоит пойти на кухню и выпить по чашечке чая? Думаю, это сейчас никому не помешало бы. Только сперва нам с Драко нужно уложить спать детей. Подождете немного, пока мы вернемся?

Миссис Малфой пристально посмотрела на свою невестку и, после недолгого колебания, кивнула. «Идиотка гриффиндорская — Малфои никогда не едят на кухне и уж тем более не заваривают себе чай. Для чего тогда нужны домовые эльфы?» — сердито подумал Драко, но ход его размышлений нарушила сама Гермиона: подошла к нему и, решительно взяла его за руку. Тот от неожиданности чуть не подпрыгнул на месте, однако сохранил лицо и послушно пошел рядом с ней вверх по лестнице. В коридоре они встретили Риллу, но Гермиона отмахнулась от нее, и Малфой почему-то этому обрадовался. Почему, он и сам вряд ли смог бы объяснить. А еще, ему очень нравилось, что у него на плече доверчиво дремлет маленькая девочка, которая называла его сегодня «папой». Еще никто и никогда так к нему не относился, и это новое ощущение изрядно грело ему душу. Хотел бы я посмотреть на себя со стороны. Ни дать ни взять, заправский гриффиндорец. Со смеху можно помереть!

Вслед за Гермионой он вошел в голубую комнату, где зачарованный потолок изображал теперь звездную ночь.

— Спальня Наоми как раз за этой дверью, — кивком указала на неприметную створку Гермиона. — Не мог бы ты переодеть ее в пижаму и уложить в постель?

Она отпустила его руку и, потихоньку покачивая, осторожно положила Эванну на покрывало. От неожиданности подобной просьбы Драко сперва моргнул, а потом запоздало буркнул:

— Ладно.

Вошел в полутемное помещение и взмахнул палочкой. Вокруг разлилось яркое свечение. Малфой с любопытством осмотрелся. Комната Наоми оказалась в зеленых тонах, и ее потолок тоже был заколдован так, чтобы показывать ночное небо. Вдоль стен вереницей тянулись книжные полки, заставленные разноцветными детскими книжками. Драко вздохнул. «Копия своей матери, — подумалось ему. — Еще одна всезнайка подрастает». Он оглядел темно-зеленую отделку спальни, зеленое с серебром платье девочки и ухмыльнулся: — «Слизеринская всезнайка».

Подражая Гермионе, Малфой еще немного побаюкал Наоми, а потом осторожно уложил ее на маленькую кровать с балдахином. Та пошевелилась и облизнула губы, но глаз не открыла. До чего же ему не хотелось ее будить! Видит Мерлин, будь его воля, он ни за что не стал бы ее тревожить, но переодеть девочку все же стоило. В поисках подходящей пижамы Драко начал открывать один ящик комода за другим, и, через какое-то время, его старания увенчались успехом.

— Вообще-то я ожидал увидеть еще больше зеленого цвета, — пробормотал он, вытягивая из ящика маленькую голубую ночную рубашку. Глядя на спящую малышку, Драко в задумчивости почесал кончик носа и решительно присел на край кровати.

— Наоми, милая, проснись. Папа хочет, чтобы ты переоделась, — попросил он, пытаясь усадить девочку прямо. Получалось плохо и Малфой опасливо обернулся: менее всего на свете ему хотелось бы, чтоб Гермиона застала его в таком неловком положении. Он и так-то чувствовал себя довольно глупо, не хватало еще насмешек со стороны гриффиндорки.

А тут еще и Наоми закапризничала: захныкала и завертелась, как заводная кукла. Драко душераздирающе вздохнул и кое-как стянул с нее вечернее платье. Надел на девочку ночную рубашку и занялся ее туфлями и чулками. Затем накинул на нее одеяло, проверил, хорошо ли она укрыта, и надежно его подоткнул.

— Спокойной ночи, милая, — тихо прошептал Малфой и, порывисто наклонившись, поцеловал Наоми в лоб.

Приглушив свет волшебной палочкой, он снова вернулся в комнату Эванны и остановился как вкопанный: Гермиона стояла на коленях возле кроватки и поглаживала светлые кудри малышки. В спальне царил уютный полумрак и, увиденное им зрелище напомнило ему картины старых мастеров, которые он очень любил. Точнее, одну из них — мадонну Карло Маратти. Затаив дыхание, Драко пораженно всматривался в сокурсницу и вряд ли мог дать себе отчет, почему не может оторвать от нее взгляд.

— Мама любит тебя, дорогая, — услышал он, как прошептала Гермиона, целуя девочку в лоб. После чего встала и повернула голову в его сторону. Каково же было его изумление, когда он увидел, что по щекам ее по-прежнему катятся слезы. «Нет-нет-нет! Только не это!» — мысленно взмолился Драко и, похоже, выражение его лица оказалось настолько выразительным, что Гермиона шмыгнула носом и вытерла глаза.

— Извини. Просто иногда я забываю, что они не настоящие, — объяснила она.

Драко вздрогнул. Он и сам на мгновение забыл, что на самом деле у него нет ни детей, ни жены. Похоже, мне действительно пора просыпаться. Иначе этот кошмарный сон окончательно сведет меня с ума.

— Угу, — кивнул он, не зная, что сказать.

Гермиона вздохнула и выпрямилась.

— И тем не менее, все это довольно забавно, не находишь? Ладно, идем на кухню. Твоя мама, должно быть, уже там. Просто посидим втроем, чаю выпьем.

Она внезапно рассмеялась, и, увидев недоуменный взгляд Драко, тряхнула головой:

— Похоже, из меня начинает вылезать миссис Уизли, — объяснила она, хихикая. Драко округлил глаза:

— Что?! В смысле? — переспросил он. О чем, черт возьми, идет речь?

— Это все чай, — улыбнулась Гермиона, чем привела Малфоя в еще большее замешательство. — Миссис Уизли считает, что чашка чаю — самое лучшее лекарство от всего на свете, и вот теперь пришел мой черед воспользоваться ее советом.

Драко пожал плечами. «Как же я устал, — подумал он. — Нам обоим явно нужно поспать. Или, скорее, проснуться». Малфой махнул рукой и поплелся вслед за Гермионой. От всей этой неразберихи у него уже голова кругом шла.

* * *

Когда они вошли в кухню, вид Нарциссы Малфой, сидящей за маленьким столиком в домашнем халате, заставил Гермиону почувствовать себя почти счастливой. «Полнейшее безумие», как сказал бы Рон. Не думаю, что этот мир сна может еще чем-нибудь меня удивить. Не успела Грейнджер додумать эту мысль, как вспомнила, каким добрым и заботливым был вечером Драко. Беру свои слова обратно. Похоже, это уже произошло.

Отмахнувшись от двух домовиков, которые собрались ей помогать, она направилась к плите и поставила на огонь воду. Пока закипал чайник, Гермиона нашла в буфете несколько кружек и положила в каждую по пакетику чая.

— Драко, насколько я знаю, не пьет чай с сахаром, а вы, Нарциса? Положить вам несколько кусочков? — спросила она, совершенно не обращая внимания на то, каким ошалелым взглядом ее наградил Драко. «Мог бы и привыкнуть за столько лет», — подумала она. Миссис Малфой покачала головой, и Гермиона сняла воду с плиты. Она щедро наполнила кружки и взмахом волшебной палочки перенесла их на стол.

Без всяких церемоний плюхнувшись в кресло, сделала большой глоток чая и сказала:

— Ну и вечер выдался.

И эта, казалось бы, простая фраза рассеяла царившее между ними напряжение, потому что Драко застонал и запустил руки в волосы, а Нарцисса с шумом выдохнула.

— Уйдет ли все это когда-нибудь в прошлое? — неожиданно спросила она, словно размышляла вслух. Гермиона выпрямилась. Она говорит о войне.

— Сложно сказать, — задумчиво проговорила Грейнджер. — Слишком уж долго это было неотъемлемой частью нашей жизни.

Драко ничего не ответил и только тупо уставился в свою кружку с чаем.

Нарцисса шмыгнула носом, и Гермионе на мгновение показалось, что она сейчас разрыдается. «О, нет, — мысленно взмолилась мнимая миссис Малфой. — Только не это! Хватит уже на сегодня слез!» Она с тревогой посмотрела на Драко, но тот внимательно наблюдал за матерью.

— Знаете, пусть даже это создало бы массу проблем, но мне б хотелось, чтобы Люциус тоже был сегодня в министерстве вместе с нами, — подавив рвущиеся из груди рыдания, наконец вымолвила Нарцисса.

Гермиона запаниковала и беспомощно уставилась на Драко. Что я должна ответить? Ведь я понятия не имею, жив он или мертв. Скажу еще что-нибудь не то и тем доведу ее до истерики. Хотя последняя мысль тут же показалась ей неуместной: на истеричку Нарцисса Малфой никак не была похожа. Поэтому, вместо того чтобы что-то сказать, Гермиона потянулась через стол и сжала руку своей «свекрови».

Нарцисса слабо улыбнулась.

— Я знаю, что вам обоим тяжело, — отрывисто сказала она.

Гермиона попыталась догадаться, о чем идет речь, но мир сна и не думал помогать ей. К счастью, миссис Малфой продолжила:

— Я прекрасно знаю, чем занимался мой муж, и знаю, каков он по своей сути. Эгоистичный, высокомерный и предвзятый человек, который сметет всякого, кто осмелится встать на его пути. Он действительно заслуживает Азкабана за все, что совершил, но — Мерлин мне помоги! — я люблю его.

Шокированная Грейнджер изо всех сил попыталась сохранить лицо, а Драко, застывший, как мраморное изваяние, неподвижно сидел на своем месте и потрясенно слушал откровения матери. У Гермионы возникло ощущение, что такое нечасто происходит, если происходит вообще.

— Люциусу, конечно же, не понравился бы сегодняшний вечер, но если б он сегодня оказался рядом со мной, я была бы счастлива. И весь волшебный мир смог бы увидеть, что он стал сейчас совершенно другим человеком.

— Правда? — не в силах сдержаться, неожиданно выпалила Гермиона. Неужели это все-таки возможно? Чтобы Люциус Малфой попросил прощения за свои поступки?

— Да, он действительно изменился. Хотя и не совсем, — печально посмотрела на нее Нарцисса. — Люциус все еще очень крепко держится за свои чистокровные убеждения. И, боюсь, он никогда не примет тебя, дорогая.

Она посмотрела на Драко, все еще неподвижно сидящего в кресле.

— Мне жаль, что твой отец никак не может справиться с определенного рода предубеждениями. И, хотя он и способен уничтожить всякого, кто посмел бы причинить тебе зло, но его гордость — это все, что у него осталось.

Драко дернулся на стуле.

— И что в этом хорошего? — мрачно заметил он. Нарцисса потрясенно вскинула на него глаза. Гермиона затаила дыхание. Что-то этот чай плохо помогает, — сказала она себе и громко выпалила:

— Гордость прекрасная штука, но только в том случае, если она не касается родных людей.

Драко с Нарциссой дружно обернулись на ее голос и с интересом уставились на говорившую.

«Ну и зачем нужно было так вопить?» — с неудовольствием подумала Грейнджер, ощущая, как ее лицо заливает удушливая волна румянца.

— Но у нас есть вы, Нарцисса. И я этому настолько рада, что вряд ли смогла бы выразить словами все, что чувствую. Да и девочки вас не просто любят, они вас обожают!

Нарцисса улыбнулась. Напряженное выражение ее лица сменилось расслабленным. Что же касается Драко, тот взглянул на Гермиону так, словно у нее выросла вторая голова. «Вот и прекрасно, — мысленно сказала себе Гермиона. — Похоже, все успокоились, и теперь можно смело отправляться спать». Она задумчиво отставила свою опустевшую кружку и, поднимаясь со стула, мягко проговорила:

—Думаю, мне хватит волнений на сегодня, — повернулась к свекрови и добавила:

— Надеюсь вам уже лучше, Нарцисса?

Миссис Малфой улыбнулась и кивнула. Гермиона бросила быстрый взгляд на Драко. Казалось, тот по-прежнему пребывает в каком-то ступоре, а ей ох как нужно было поговорить с ним. Что же делать? Может, еще чем-нибудь удивить?

— Дорогой, ты идешь спать? — ласково сказала она, изо всех сил стараясь не краснеть от слов, которые слетали сейчас с ее языка.

Это сработало. Драко резко вскинул голову, и Грейнджер пришло на ум, что он сейчас похож на человека, собирающегося надавать себе пощечин.

— Что? — переспросил Малфой и тут же увидел лицо Гермионы.

— О, да, дорогая, я уже иду.

Гермиона удовлетворенно улыбнулась и вышла из комнаты. До чего же забавный у него вид! Несмотря на то, что день выдался довольно тяжелым в эмоциональном плане, выражение лица Драко разом искупило все! Даже после всего, что им пришлось пережить за последние несколько дней, все еще странно было разговаривать с Малфоем вежливо, а уж быть с ним ласковой и вовсе невероятно; но, тем не менее, дразнить его оказалось сплошным удовольствием.

Гермиона направилась в свою комнату, чтобы сменить вечернее платье на что-нибудь более удобное. Ее так и подмывало снова залезть в ванну, но она решила, что это может подождать. Ей позарез нужно было поговорить с Драко, — ведь они могут проснуться в любой момент и то, что она хочет узнать, может навсегда остаться в мире этого странного сна. То, что зелье теряет силу, она поняла по тому, как внезапно они стали забывать вещи, которые раньше помнили непонятно каким образом. Как, например, ту часть, что касалась Люциуса. Одно из двух: либо сон заканчивается сам по себе, либо нам вводят антидот, который медленно и неуклонно выводит нас из этого состояния.

Переодевшись в скромную шелковую ночную рубашку, Гермиона вспомнила свой самый первый день, проведенный в загадочном мире сна. Сюрпризы начались с самого утра: сначала та жуткая статья о предполагаемом романе молодой миссис Малфой, потом нежная забота Нарциссы, а потом их свидание с Драко… «Боги, свидание», — ломая руки, мысленно простонала Грейнджер. Оно оказалось самым удивительным из всего, что с ней здесь произошло. Потому что перевернуло все ее представления о Драко с ног на голову, довершив картину их неожиданным поцелуем. И что самое ужасное — этот поцелуй ей понравился.

Но так ли это плохо? Гермиона покраснела и поспешно перевела мысли в другое русло. Прекрати. Как-то рановато мечтать о том, чтобы повторить его еще раз, не находишь? Пусть даже Драко и был сегодня чутким и человечным. Это все сон. Она покачала головой, освобождая кудри от заколок и позволяя им рассыпаться по плечам. «Хотелось бы мне, чтобы волосы оставались такими же послушными, когда я проснусь, — лениво подумала девушка и тут же встрепенулась. — Погодите-ка. Я, что, сказала, что хочу снова поцеловаться с Малфоем?» Гермиона ущипнула себя за кончик носа. «Мне действительно нужно поспать». Она подняла голову и решительно направилась в ту самую спальню, где они проснулись. «А, впрочем, нет. Сначала я поговорю с Драко. Я должна знать». В предвкушении предстоящего разговора всю ее усталость как рукой сняло.

Грейнджер огляделась по сторонам и с замиранием сердца осознала, что в комнате нет стульев. Тогда она присела на краешек кровати, но в этот момент в коридоре послышались шаги. Гермиона вскочила. Нет, кровать явно не самое подходящее место для бесед такого рода. Несколько мгновений она растерянно расхаживала вокруг роскошного ложа, как вдруг ей вспомнились слова Рона, сказанные им на первом курсе: «Ведьма ты или нет?!» Гермиона улыбнулась и, взмахнув волшебной палочкой, преобразила две подушки в удобные кресла. Затем, немного нервничая, опустилась в ближайшее из них и стала ждать Драко.

* * *

В поисках Гермионы Малфой вошел в спальню. Верхнюю одежду он по пути сбросил на руки кому-то из домовиков и теперь шел налегке, расстегивая пуговицы на рубашке. Прическа, тщательно уложенная накануне похода в министерство, давно уже растрепалась и единственное, чего ему сейчас хотелось, так это побыстрее выяснить, чего хочет от него Грейнджер и тут же лечь спать. День и вправду выдался довольно утомительным. Во всяком случае, разговаривать ему уж точно не хотелось. Но едва он распахнул дверь, как тут же увидел Гермиону и чуть не выругался: проклятая девчонка была одета в одну только тонкую ночную сорочку. Довольно скромную, надо признать, скрывающую практически все тело (включая ложбинку, разделяющую упругие полушария), но сам факт того, что она осмелилась ее надеть, доказывал: она его больше не боится и чувствует себя довольно комфортно в его присутствии. И, что самое плохое — он не возражал против того, чтобы она носила подобные вещи в его спальне. Если так пойдет и дальше… Драко вздрогнул. Нет, определенно, нужно выбираться отсюда и возвращаться в реальность как можно быстрее.

Собравшись с духом, он бросился в кресло напротив Гермионы. Кресло жалобно пискнуло, а Гермиона прямо-таки подпрыгнула на месте. Не дожидаясь, пока она заговорит, Драко начал первым:

— Ну? Что ты хотела узнать?

Гермиона несколько раз растерянно открыла и закрыла рот. Казалось, она не знала, что и сказать. Невероятно — всезнайка язык проглотила! Однако, когда она наконец собралась и заговорила, всякая надежда на то, что беседа будет быстрой и безболезненной, вылетела в окно. Малфой мысленно застонал.

— Драко, нам нужно поговорить о том, что сегодня произошло. Между нами. О том, что случилось, и как это все меняет.

— Что ты имеешь в виду? Это ничего не меняет, Грейнджер, — прорычал Драко. Как бы потом не повернулось, он ни за что не позволит этой чертовой гриффиндорке взять над ним верх.

Глаза Гермионы вспыхнули.

— Не начинай заново, Драко Малфой! Как ты можешь говорить, что это ничего не меняет?! Ты не можешь отрицать, что мы сегодня чувствовали что-то. Это не похоже на все, что между нами было раньше! И я хочу знать, что это.

Теперь пришла очередь Драко сверкнуть глазами. О нет. На этот раз ты меня не одолеешь, Грейнджер.

— Я не знаю, что сегодня изменилось, Грейнджер. Разве что мы с тобой перешли на новый уровень отвращения.

— Гермиона! Черт возьми, Драко, зови меня Гермионой! Ты говоришь «отвращение»? Значит, ко всем твоим чертам характера, у тебя есть привычка целоваться с теми, к кому, как ты изволил выразиться, испытываешь новый уровень отвращения?

Гермиона вскочила с кресла. Глаза ее пылали, а щеки порозовели. Драко тоже встал, упорно избегая ее взгляда. Как смеет она вспоминать сейчас о поцелуе? Раньше она даже не упоминала о нем, но теперь, когда она может им спекулировать, то, видимо, решила не упустить такой возможности.

— Как это по-слизерински с твоей стороны, Гермиона, — съязвил он. — Воспользоваться минутной слабостью человека, чтобы потом иметь возможность уколоть его. Что, интересно, сказали бы твои гриффиндорцы, если б узнали, какими низкими приемами ты пользуешься?

Драко усмехнулся, зная, что это еще больше ее раззадорит. И не ошибся в своих предположениях: она тут же ощетинилась и воскликнула:

— Что?! Ты правда так думаешь? Что я прибегаю к грязным слизеринским уловкам? Смею тебя заверить, что уж кто-кто, а я в этом не нуждаюсь. Минутная слабость, говоришь? Значит, это было ошибкой?

Глаза Гермионы вспыхнули болью и гневом. Она шагнула ближе к Драко, но тот попятился. Будь ты проклята, Грейнджер, со своими глазищами! Все у тебя не как у остальных девушек: ни красотка, ни уродина, — самая обыкновенная. На первый взгляд. А вот на второй… Стоит только взглянуть более внимательно, как тут же становится заметна твоя красота. Настолько же ослепительная, как и твой ум.

— Да, — холодно отозвался Малфой и мысленно добавил: — «Нет, Грейнджер, это было самым лучшим из того, что со мной сегодня случилось».

Лицо Гермионы на мгновение вытянулось. Но, быстро справившись с собой, она метнула в сторону Драко сердитый взгляд и в несколько шагов сократила между ними расстояние, подойдя настолько близко, что у Малфоя дыхание перехватило. В животе у него свернулся тяжелый узел, состоящий из нервного возбуждения и предвкушения чего-то и страшного и удивительного одновременно. Грудь Гермионы тяжело вздымалась, она словно задыхалась от переполнявших ее эмоций. На бледном лице глаза цвета темного шоколада показались ему совсем черными, и этот контраст придал ей немного трагичный вид. Грейнджер подняла руку и ткнула указательным пальцем ему в грудь.

— Ты! — яростно прошептала девушка, сжимая кулаки. — Ну почему ты всегда ведешь себя как… как… — замолчала она, подыскивая слова, и вдруг простонала:

— Ааа! Малфой, ты ведешь себя как полный придурок!

Драко ухмыльнулся.

— Мы снова называем друг друга по фамилии? А я думал, мы договорились называть друг друга по имени, Гермиона.

Взгляд ее потемнел еще больше, и Драко почувствовал прилив удовлетворения. Понятно теперь, почему Уизли так часто с ней ссорится. Да и кто бы не хотел увидеть, как эти глаза сверкают, когда их хозяйка сердится?

— Даже не пытайся, Драко, — выплюнула Гермиона, чей голос прозвучал настолько приторно, что Малфой скривился, как от оскомины. — Ты первый все это начал.

Резко развернулась и отошла от него. Драко почувствовал короткий укол разочарования.

— Вообще-то поговорить хотелось тебе, а не мне, — раздраженно бросил он ей вслед, уязвленный тем, что она снова вернулась «на свою территорию» в каком-то смысле.

Гермиона возмущенно всплеснула руками:

— Да ну? Вот об этом я и говорила. Боги, какой же ты еще ребенок…

Драко ухмыльнулся: ему и раньше нравилось ее изводить, а сейчас, когда она с досадой скрестила руки на груди, ему показалось, что даже воздух вокруг нее настолько наэлектризовался, что стал потрескивать и искрить. Еще немного, и ее волосы прямо-таки дыбом встанут — до того она завелась. Но, к его удивлению, Гермиона вдруг повернула голову и посмотрела на него таким долгим и странным взглядом, что у Драко перехватило дыхание. Что происходит? Что это за чувство, с каким она не спускает с него глаз? Малфой не знал, и — видит небо! — не хотел знать.

— Ошибка? — пристально глядя ему в лицо, тихо спросила она. — Неужели поцелуй со мной показался тебе настолько ужасным?

При этом внезапном вопросе Драко встревожился. Но, поскольку, к такому повороту темы готов он не был, то сам не понял — к своему немалому изумлению — как с его губ могло сорваться откровенное:

— Нет.

Гермиона посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Черт, черт, черт! Перестань так смотреть на меня, Грейнджер! Она приблизилась к нему еще больше. Нет, нет, не подходи, будь ты проклята!

— Правда? — прошептала девушка.

Мерлинова борода — Гермиона Грейнджер соблазняет меня! Да еще и в моей же собственной спальне!

Драко тяжело сглотнул, отчаянно пытаясь побороть растущее желание поцеловать ее снова. Видимо, эта внутренняя борьба настолько явственно читалась на его лице, что взгляд, внимательно наблюдающей за ним Гермионы снова потеплел.

— Я знаю, что ты можешь быть благородным, Драко. А еще — милым, добрым и внимательным. И при этом (самым непостижимым для меня образом) сохранять своё «малфоевское» высокомерие, — на последних словах она тихо рассмеялась. — Скажи, почему ты прячешь от окружающих лучшую часть самого себя?

— Если ты чего-то не видишь, это не означает, что и мои друзья этого не видят, — довольно холодно ответил Малфой: он справился со своим неуместным и нелепым желанием поцеловать ее и вернул себе привычный, отстраненный вид. Словно пытаясь разгадать загадку в его словах, Гермиона склонила голову набок.

— Выходит, ты и меня считаешь своим другом? — мягко спросила она.

Этот вопрос застал его врасплох, и от неожиданности Драко снова растерялся.

— Я… я не знаю, — честно признался он: честность временами бывает лучшей политикой. Хотя и не всегда.

К его удивлению она рассмеялась.

— Откровенно говоря, я тоже. Я в замешательстве, Драко. Сам посуди: целых пять лет ты только и делал, что обращался со мной и моими друзьями, как с грязью. Потом мы с тобой просыпаемся в этом странном сне, и ты сперва продолжаешь относиться ко мне, как к ничтожеству, но потом вдруг превращаешься в милого, внимательного джентльмена… Знаешь, я думаю, что… при других обстоятельствах ты мог бы мне понравиться, — тихо закончила Гермиона.

Щеки ее порозовели от признания, руки нервно сжимались, но, ожидая его ответа, смотрела она по-прежнему открыто и бесстрашно.

Просто скажи ей, Драко. Правда не сможет тебе навредить. Какое-то время Драко молчал, уставившись в пол. Потом глубоко вздохнул и, чувствуя себя готовым, поднял на нее глаза.

— Думаю… — неуверенно начал он, покачал головой и прошелся по комнате. Внезапно остановился и направился прямо к ней. Кажется, я окончательно тронулся умом — Думаю, что и ты… — он запнулся, пытаясь подобрать нужные слова. Взгляд его блуждал по ее лицу и не раз останавливался на розовых, полуоткрытых губах. Будь ты проклята, Грейнджер, за то, что так целуешься! — Думаю, ты тоже могла бы мне понравиться, Гермиона.

От его слов у той перехватило дыхание.

— И что нам?.. — начала было она, но Драко приложил к ее губам палец.

— Никаких вопросов, — прошептал он, пожирая взглядом ее вспыхнувшее лицо. Рука Малфоя очертила абрис ее подбородка и нежно скользнула по щеке.

— Всё потом, — негромко сказал он, наклоняясь вперед. — А сейчас…

Останови меня, Грейнджер, оттолкни! Пока не поздно, пока не случилось непоправимое! Дыхание Гермионы снова сбилось, и вместо того, чтобы оттолкнуть Драко, она потянулась к нему и коснулась губами его губ. Малфой ощутил под пальцами шелковистость ее локона и это подстегнуло его еще больше. Все то, к чему он сегодня мысленно возвращался не один раз, вдруг ожило и превратилась из призрачного воспоминания в обжигающую реальность. С замиранием сердца он прижал к своей груди трепещущую девушку и, закрыв глаза, позволил себе отпустить все тревоги и сомнения. Едва ли не впервые в жизни.

Этот поцелуй оказался таким же сладким, как и первый, но только в этот раз оба они шли к нему осознанно и, казалось, задавали друг другу безмолвные вопросы: «Этого ли я хочу?», «Нормально ли это?», «А, может, я ошибаюсь?» Но прошло несколько минут перед тем как оба они неохотно оторвались друг от друга, и Гермиона пытливо уставилась на Драко. «Есть вопросы, на которые мне не хотелось бы отвечать», — мрачно подумал Малфой, наблюдая как порозовевшая Грейнджер вдруг решительно кивнула и проговорила:

— Отрицать больше невозможно — между нами действительно что-то есть. И я хочу спросить, что мы будем теперь делать?

Деловитый тон, каким это было сказано, подействовал на Драко как ушат холодной воды. Глаза и щеки Гермионы все еще горели, но это был единственный признак того, что еще минуту назад она пылко отвечала на его страстные поцелуи.

— Что ты имеешь в виду?

Гермиона бросила на него раздраженный взгляд, который он не раз замечал направленным на Поттера и Уизли, и это его немного покоробило.

— Я имею в виду, что мы будем делать, когда проснемся? Ты же не собираешься снова изводить меня, как и раньше? Называть «грязнокровкой» и прочими обидными словечками? Хотя… Даже если ты снова станешь язвить и плеваться ядом, я все равно буду знать, что это неправда.

Драко закатил глаза. Она, что, думает, я продолжу эти розовые сопли, когда мы проснемся? Вот еще! Была нужда! Хотя, вообще-то было бы довольно интересно узнать — каково это, целовать ее в настоящем мире, а не только во сне. Все так запутанно… Или это я запутался?..

— Не думаю, что нас можно назвать друзьями, Гермиона. И, кроме того, не факт, что мы вспомним о событиях этого мира, когда проснемся, — сказал он и мысленно добавил: «Во всяком случае, я очень на это надеюсь».

Лицо Гермионы слегка вытянулось:

— Об этом я как-то не подумала.

Драко самодовольно ухмыльнулся.

— Но что, если мы будем помнить о том, что здесь происходило? Что, в таком случае, будешь делать ты? Ведь я… Вряд ли теперь я смогу ненавидеть тебя так же, как и раньше.

Драко нахмурился: — «До чего же она настырная все-таки! А, впрочем, почему нет? Конечно, ей интересно узнать, во что выльются эти поцелуи. Раз уж даже мне это интересно».

— Я тоже не смогу, Гермиона, — задумчиво проговорил он, но, увидев, какой радостью озарилось ее лицо, быстро добавил:

— Но это не означает, что я начну перешептываться с тобой в библиотеке или приглашать тебя в Хогсмид как, как…

— Свою девушку? — подсказала Гермиона.

Драко пристально посмотрел на нее. Именно. Только потому, что я два раза тебя поцеловал и нахожу, что у тебя красивые глаза, вовсе не обязательно думать, что мы должны быть вместе.

— Ну да. Не уверен, что те отношения, какие у нас были на протяжении последних пяти лет, способны измениться по щелчку, — предупредил он, но, к его ужасу, она только рассмеялась:

— И ты абсолютно прав, Драко. В каком бы восторге я ни была от наших поцелуев, быть твоей девушкой я тоже совершенно не готова, — Гермиона хихикнула еще раз, отвернулась и так стремительно бросилась на кровать, что ее волосы в беспорядке рассыпались по подушке. Как, черт возьми, это случилось? Мы, что, действительно обсуждаем с Грейнджер возможность пойти куда-нибудь вдвоем?! Малфой фыркнул и тут до него дошло, что именно она сейчас сказала.

— Погоди, выходит, тебе понравились наши поцелуи?

Гермиона покраснела.

— Можно подумать, тебе они не понравились, — лукаво сказала она, стараясь не встречаться с ним взглядом. По губам Драко скользнула мимолетная улыбка. «Согласен», — подумал он и опустился в ближайшее кресло.

Оба они замолчали, но тишина, заполнившая полутемную комнату, была несколько иной, чем прежде: мягкой и непривычно дружелюбной. Каждый из них думал о чем-то своем, и, казалось, присутствие другого нисколько ему не мешало. Так прошло несколько минут, пока Драко не заговорил снова:

— Нам придется притвориться, что ничего не изменилось, — проговорил он, наблюдая за Грейнджер, раскинувшейся на его кровати.

Гермиона перевернулась на живот и подперла руками голову.

— Что? — спросила она. Неизвестно, о чем она перед этим думала, но глаза ее сияли.

Драко нахмурился.

— Придется разыгрывать целый спектакль. Если мы собираемся попробовать… ну… ты понимаешь… — он сделал неопределенный жест, указывая на себя и Гермиону, — то мы должны притвориться, будто ничего не изменилось. Особенно, когда будем находиться на людях. Видишь ли, я очень сомневаюсь, что реальность окажется к нам такой же благосклонной, как этот сон, если мы станем вести себя слишком мирно по отношению друг к другу.

— Представляю, как взорвутся Гарри с Роном, — хихикнула Гермиона.

Драко ухмыльнулся.

— Особенно, если я ущипну тебя за задницу, когда ты будешь проходить мимо меня в школьном коридоре. Представляю, как вытянутся их физиономии! То еще будет зрелище!

У Гермионы челюсть отвисла от такого заявления:

— Драко Малфой, ты не сделаешь этого!

Драко ухмыльнулся. «Конечно же сделаю! Причем не один раз!» — подумал он, предвкушая то удовольствие, которое получит после подобной выходки. Определенно — возвращаться обратно следовало как можно скорее. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть на реакцию этих двух придурков.

Гермиона снова плюхнулась на кровать:

— Ты хоть понимаешь, что все это полнейшее безумие? В голове не укладывается, что мы с тобой… флиртуем!

Драко одарил ее озорной усмешкой:

— Еще бы! Но есть одна поправка: все это нам снится. Продолжай твердить себе это, и ты справишься.

— Ты неисправим, — притворно возмутилась Гермиона и швырнула в него подушкой. Драко ловко перехватил ее на лету и рассмеялся. Гермиона на мгновение замолчала, уставившись в потолок.

— Боги, ну и денек выдался сегодня, — наконец произнесла она хриплым от волнения голосом и покачала головой. Взгляд ее внезапно потускнел, а в углах рта появилась скорбная складка.

«Она все еще расстроена из-за того, что случилось в министерстве», — подумал Драко и решил рискнуть:

— Уизлетта не имела в виду то, что сказала, — небрежно сказал он. — В ней говорили боль и отчаяние.

Гермиона шумно вздохнула.

— Я знаю, — кивнула она, с благодарностью глядя в его глаза. — Но мне от этого не легче.

Она так пристально посмотрела на него, что Драко почувствовал себя немного неловко.

— Скажи, ты говорил это всерьез?

— Когда и что? — приподнял бровь Малфой, притворяясь, что не понимает, о чем идет речь, хотя мог поспорить на галлеон, что говорила она о том инциденте, что случился в министерстве. Да, я защищал ее там. Но всерьез это было или нет, я не знаю. Как-то само собой получилось.

— Ну, когда вступился за меня перед Джинни. Ты говорил правду? — пояснила Гермиона, пытливо глядя на него своими карими глазами. В ее голосе прозвучала такая надежда, что Драко понял: солгать ей он не сможет.

— Да, — вздохнул он. — Да, будь оно все проклято. Это ли не правда?

Гермиона просияла, и при виде ее улыбающегося личика в животе Малфоя снова вспорхнули миллионы бабочек — ему нравилось, когда она улыбалась. В особенности ему.

— Это самое лучшее, что я когда-либо слышала о себе, — сказала она с чувством.

— Брось, ничего особенного, — пожал плечами Драко.

Но Гермиона только лишь отрицательно помотала головой, окончательно взлохматив и без того распавшуюся прическу, и повторила еще раз ту же фразу, что она сказала ему по возвращении со свидания:

— Не для меня.

Она снова откинулась на подушки и, все еще улыбаясь, закрыла глаза, оставив Драко анализировать события сегодняшнего дня. «Неужели я действительно собрался поддерживать с Грейнджер дружеские отношения?» — спросил он себя и внезапно с каким-то сладким ужасом понял — «Да. Именно это я и собираюсь сделать. А еще, я с нетерпением жду момента, чтобы вернуться и наяву продолжить все, что мы здесь начали». Он бросил на Гермиону быстрый взгляд, чтобы постараться понять, о чем она думает, но увидел, что она уже спит. Малфой тихо фыркнул. И снова Грейнджер в моей постели! До чего же странно это звучит. Он смотрел, как мерно, в такт дыханию, поднимается и опускается ее грудь, и гадал — что ей снится? Можно ли видеть сны во сне? Драко хотел поразмыслить еще и на эту тему, но тревоги и волнения прошедшего дня давали о себе знать слишком настойчиво. Он поерзал на кресле и почувствовал, что слишком устал, чтобы еще и идти куда-то. Забраться на свою постель, где спала Гермиона, он не мог себе позволить, поэтому призвал к себе подушку и пристроил ее на подлокотнике. «Странно, конечно, что Грейнджер лежит в моей кровати, — подумал он сонно, — но все же, не настолько странно, как хотеть, чтобы она и впредь спала в ней». Он почти уже задремал, как вдруг поймал себя на мысли, что думает о словах Гермионы, когда она сказала, что ей понравились их поцелуи. В груди его разлилось бесконечно теплое чувство, и в следующее мгновение он крепко уснул.