Гарри Поттер и Точка Бифуркации 2 (джен)

После такого вопиющего нападения на сына председателя Попечительской комиссии ситуация в школе не могла остаться без внимания посторонних.

В «Ежедневном пророке» вышла громкая статья о том, что директор не владеет ситуацией и неизвестный совершает нападения на учеников, накладывая на них чары окаменения.

Люциус Малфой примчался в Хогвартс и инциировал масштабную проверку, в ходе которой было выявлено множество нарушений, включая ветхий спортивный инвентарь и долгое отсутствие ремонта, которое породило в каменных стенах щели, продуваемые всеми ветрами и сквозняками в холодное время года.

Дамблдору пришлось ввести особое положение в школе и обязать учеников ходить группами и только на уроки, не высовывая носа за пределы гостиной в остальных случаях. Традиционная школьная игра между учителями и учениками в ночные «кошки-мышки» закончилась, теперь преподаватели бдили и внимательно патрулировали коридоры.

Вопреки сложившемуся мнению, чудовище Слизерина было в состоянии атаковать чистокровных, поэтому повисшая над учениками атмосфера была гораздо более густая и напряжённая, чем в каноне, где монстр атаковал только грязнокровок и большая часть школы считала, что она вне зоны риска. Пахло страхом, тотальной подозрительностью и настороженностью. Никто никому не доверял, и народ косо смотрел на тех, кто хоть как-то выделялся среди остальных.

Гнетущую атмосферу не развеяли даже потуги Дамблдора, который с высоких трибун вещал о любви и мире, призывая доверять друг другу.

В один из дней мы с Роном решили навестить старика Хагрида и узнать у него подробности о Тайной комнате. Я и так знал правду, но не мог открыто демонстрировать свои знания из прошлой жизни, поэтому согласился сходить вместе с Роном к границе Запретного Леса, где находится хижина лесника.

— О, ребят! Я как раз чайку-то поставил. — Хагрид встретил нас на пороге с распростёртыми объятиями.

Зайдя внутрь, мы уселись в огромное глубокое кресло, Хагрид подал нам объемные кружки, и мы принялись пить теплый чай со вкусом собранной в лесу мяты. Сам Хагрид предпочел, как он думал — втихаря от нас, хлебнуть пару рюмок огневиски.

Слушая истории Хагрида про различных редких зверей и их особенности, мы засиделась до вечера.

— Уже темнеет, вам в замок надо поспешать. Нынче времена такие, что неровен час… — Тут Хагрид опомнился и с удивлением посмотрел на нас. — Так, а зачем вы вообще приходили? Вряд ли чтобы послушать пьяные байки старого полувеликана. — Он совсем трезво ухмыльнулся.

— Ну… — неуверенно замямлил Рон. — Хагрид, ты, случайно, не знаешь, кто открыл Тайную комнату в прошлый раз?

— Гм, — смутился лесничий. — Для начала вы должны понять…

Стук в дверь прервал его, и он, жестом показав нам, что нужно спрятаться, направился к двери.

Я вытащил из ранца свёрнутую мантию-невидимку и накинул её на себя и Рона, пока Хагрид открыл дверь, за которой находились Альбус Дамблдор и министр магии Фадж.

— Профессор Дамблдор, — Хагрид уважительно совершил полупоклон и посмотрел на солидного мужчину в котелке. — Министр?..

— Боюсь, что мы не можем больше ждать. — Фадж ответил на незаданный вопрос. — Общественность требует найти виновного и спустить всех собак на него. Если я этого не сделаю, то полетит с плеч моя лысеющая голова и, — он невежливо тыкнул пальцем в директора, — твоя тоже, Альбус.

— И что ты предлагаешь, Корнелиус? — невозмутимо спросил Дамблдор. — Хагрид был оправдан ещё полвека назад.

— Вынужден возразить, что…

Министр не успел договорить. Дверь снова открылась, и на сцене появилось новое лицо.

— Какой сюрприз, — холодно улыбнулся Люциус Малфой, заходя внутрь. — И вы, министр, тоже здесь.

— Что вы тут делаете? Убирайтесь отсюда! — рассерженно воскликнул Хагрид.

— Поверьте, я не испытываю никакой радости находясь в этом, с позволения сказать, доме. — Малфой окинул взглядом скромное жилище лесника и презрительно скривился, словно откусил кусок лимона. — Нет. Я позвонил в школу, и мне сказали, что директор здесь.

Что? Позвонил? Волшебники же в средневековье играют, откуда здесь телефоны? Или он по сове каким-то образом позвонил?

А, стоп. Он же на английском говорит, и сказанное им слово «call» может означать не только звонок, но и обращение. Уф, от сердца отлегло. Да, я до сих пор перевожу речь местных на свой родной язык у себя в голове.

— Я пришёл уведомить вас о том, что Совет Попечителей проголосовал за то, чтобы снять вас с поста директора. — Люциус победно протянул Дамблдору свиток, который тот развернул и внимательно прочитал. — На нём все двенадцать подписей.

Малфой торжествовал. Сейчас он находился на вершине ликования и не скрывал этого. Он победил старика, утёр тому нос.

— Боюсь, — Люциус пощелкал пальцами, подбирая слова, и затем чётко по слогам отчеканил: — вы потеряли контроль.

Хагрид неверяще взирал на происходящее.

— Если нападения продолжатся, то школу вообще придётся закрыть. И ладно бы, если нападениям действительно подвергались лишь немногочисленные полукровки и гряз… — Люциус осекся и поправился: — Магглорожденные. Но в зоне риска находятся и чистокровные ученики, составляющие большинство учащихся, что существенно усугубляет ситуацию. Мой дорогой сын окаменел, попав под заклятие, и теперь я вынужден тратить огромные средства на покупку лекарства из корня мандрагоры, а всё из-за некомпетентности школьной администрации. — Он с едва скрываемой злобой посмотрел на Дамблдора.

— Что? — ахнул Хагрид, до которого только сейчас дошёл смысл действий Малфоя. — Убрать Дамблдора? Вы белены объелись? Без него всем ученикам каюк, он единственный, кто может прекратить эту канитель!

— Однако, заметьте себе, — не отрывая взгляд от Люциуса, Дамблдор заговорил медленно и отчетливо, чтобы никто не пропустил ни слова, — я не уйду из школы, пока в школе останется хоть один человек, который будет мне доверять. И еще запомните: здесь, в Хогвартсе, тот, кто просил помощи, всегда ее получал.

Люциус с недоумением посмотрел на директора, словно спрашивая сам себя: «Дедуля окончательно впал в маразм?»

— Мысли, несомненно, достойные восхищения, — после короткого замешательства нашёлся Малфой и театрально отвесил поклон. — Всем будет очень не хватать ваших… э-э-э… как бы поточнее выразиться… весьма своеобразных взглядов на обязанности руководителя. Нам остается лишь уповать, что ваш преемник сумеет навести порядок, и ученикам… э-э… не будет «каюк».

— Пошли, Хагрид, — вздохнул Фадж, нервно вертя свой котелок в руках. — Тебя временно подержат на верхних уровнях, где нет дементоров, и с извинениями отпустят, как только поймают настоящего преступника. Считай, что ты взял себе отпуск.

— Да уж, курорт, млять… — пробурчал Хагрид, накидывая кротовое пальто на плечи и покидая хижину в сопровождении Фаджа. — А тот, кто что-то ищет, пусть, значит, за пауками идет. Они-то уж выведут куда надо. И кому-то надо будет кормить Клыка. Всё.

В помещении остались лишь двое — Дамблдор и Малфой. За окном послышался хлопок трансгрессии.

«Этого не было в каноне» — подумалось мне.

— Я не захотел говорить об этом в присутствии министра, но лично вам стоит знать. Ваш любимчик Артур Уизли попался, — с наслаждением пропел Люциус Малфой.

— Что вы имеете в виду? — недоумевающе нахмурился Дамблдор. — Артур сейчас у себя дома в окружении семьи.

— Пока что, — победно усмехнулся Малфой. Ему доставляло огромное удовольствие знать то, чего не знал Дамблдор. — Весьма скоро он променяет свою ветхую лачугу на холодные тюремные стены, а вместо обеда своей любимой жены будет, как это говорят, хлебать баланду.

— С вами всё в порядке, мистер Малфой? — покачал головой Дамблдор. — Похоже, ваша вражда с мистером Уизли зашла слишком далеко.

— Замолчи, старик, я знаю правду, — гневно прошипел Люциус.

— Да? И какую же? — Дамблдор вскинул бровь, но я видел, что он как-то почти незаметно напрягся и подобрался.

— Вы слышали про Уильяма Манни?

— Конечно, — удивился директор. — Тот самый Уильям Манни, также известный как Мясник Билли? Кто ж про него не слышал?

— Да, тот самый Уильям Манни, взорвавший в семьдесят первом усиленную магией маггловскую бомбу в центре Гарлема — негритянского района города Нью-Йорка — и тем самым убивший шестьдесят семь чернокожих магглов. Совершил он это на почве своих расистских взглядов. Также он известен тем, что в шестьдесят девятом зарезал одного гоблина-охранника, а второго лишил сознания и похитил.

— Мистер Малфой, я на память не жалуюсь, хоть и староват, и помню тот ажиотаж. Но насколько мне известно, он пропал без вести в середине семидесятых, и с тех пор все попытки найти его провалились.

Люциус только холодно улыбнулся.

— Вы хорошо его прятали все эти годы, спору нет. — Он развёл руками, словно с чем-то соглашаясь. — Но вы не всесильный и не способны уследить за всем. Череда допущенных вами проколов привлекла внимание североамериканского министерства магии — МАКУСА. Наши заокеанские партнёры заинтересовались вашей фигурой и принялись копать, но то, что они обнаружили, повергло их в шок. Оказывается, все эти годы под личиной Артура Уизли скрывался легендарный террорист и любитель зачаровывать маггловскую военную технику. — Люциус замер, словно сам не веря в то, что он только что сказал. — Вот ведь ирландский ублюдок, а? Даже первого сына назвал в свою честь. Расследование МАКУСА идёт полным ходом и в совершенной секретности, но вы не волнуйтесь, вряд ли вас надолго посадят. — Малфой снисходительно улыбнулся. — Максимум пару лет за соучастие и укрывательство дадут, будете морозить старые кости.

Стоило сияющему восторгом и победным ликованием Люциусу закончить говорить, как Дамблдор с невиданной для его возраста прытью отскочил в сторону и выхватил палочку.

— Обливиэйт! — гаркнул старик.

Малфой так и застыл с наполовину вытянутой из кармана палочкой, глаза его бессмысленно разъехались в стороны.

— Забудь всё, что ты мне сейчас рассказал, и то, чем занимается МАКУСА, — сурово произнёс Дамблдор. — Иди.

Малфой заторможенно кивнул и, развернувшись, вышел из хижины, а затем трансгрессировал.

— Как же хорошо, что он не доверяет аврорам и не проходит положенную сотрудникам министерства проверку на цельность памяти, — пробормотал Дамблдор. — А с американцами надо разобраться. Слишком много о себе возомнили и суют нос не в свое дело.

Он окинул помещение взглядом и удалился.

Через несколько минут я скинул мантию на пол.

Меня колотило, но я нашёл в себе силы собраться.

— Надо уходить, — сказал я, поворачиваясь к Рону, и тут мои брови взлетели вверх от удивления.

Рон неподвижно застыл, его лицо исказила гримаса глубокого ужаса, а глаза потерянно смотрели сквозь меня.

Похоже, его тоже придётся обливиэйтить. Узнать такую правду об отце — чревато для детской психики.

— Извини, но ты меня потом поблагодаришь, — сказал я, доставая палочку и нацеливаясь на Рона. — Обливиэйт!