Невеста Призрака (гет)

Когда Изабель зашла в зрительный зал, артистки выстроились в шеренгу на сцене перед опущенным занавесом. Все, как одна, уже загримированные, в сценических костюмах. Все, как одна, напуганные до чёртиков.

Артисты же толпились у оркестровой ямы в ожидании... чего-то.

Призрак Оперы стоял на сцене, сжимая в одной руке трость, в другой — маску Невесты. Он медленным шагом ходил вдоль шеренги, так пристально вглядываясь в лица женщин, что они дрожали и едва не теряли сознание от ужаса.

Не успев даже задуматься о своих действиях, Изабель вбежала на сцену.

— Что здесь происходит? — хмурясь, она подошла к Призраку, заставив его обратить на себя внимание. — Зачем вы собрали их здесь? Им нужно готовиться к выступлению.

Жиль говорил, что Призрак Оперы был в ярости, но, когда их с Изабель взгляды встретились, она не увидела в нём ни намёка на злость. Черты лица мужчины смягчились, мрачный взгляд потеплел, с бледному лицу возвращалась человечность.

— Мадемуазель Идо, — произнёс он, впервые потеряв власть над своим бархатистым баритоном. Сейчас его голос звучал непозволительно мягко для озлобленного человека. — Вы не приглашены.

— Я отсюда не уйду.

Изабель подошла ближе, сокращая дистанцию между ними.

— Маска Невесты, артистки, — она вздохнула. — Вы решили найти мне замену, мсье Призрак?

Он сощурил взгляд.

— Бувье раскрыл тайну вашей личности, а вам, насколько мне помнится, не нужно излишнее внимание. Это вопрос времени, когда он осмелеет достаточно, чтобы сорвать маску с Невесты. Выберем для вас дублёрш, чтобы сбить его с толку.

Изабель смотрела на него, скрестив руки на груди. Укол ревности, который она испытала в этот момент, был не просто сильным, он перерос в физическую боль, заставив девушку прерывисто вздохнуть.

— Нет.

— Я не спрашивал вашего позволения, — подойдя к одной из артисток, Призрак приставил маску к её лицу. — Не годится. Слишком высокая, — к следующей, — слишком крепкая, — к третьей, — слишком взрослая...

Сжав губы, Изабель наблюдала за ним, сверля взглядом его мрачную, высокую фигуру.

— Прекратите уже этот цирк.

— Мадемуазель Идо, — вздохнул Призрак, повернувшись к ней, — если вы не перестанете вести себя, как ребёнок, я выпровожу вас вон и закрою двери на замок.

Да как у него хватало наглости оставаться таким спокойным?

— Хорошо, — согласилась она, стискивая кулаки. — Выбирайте новую Невесту. Но тогда и мне нужен новый Призрак.

Эрик вскинул брови и не успел ответить очередной колкостью. Спустившись к артистам, Изабель вглядывалась в их лица. Увы, никто из них и близко не был таким мужественным, как Призрак Оперы.

Плевать. Ему плевать, а значит и ей плевать!

— Дюбуа, ты любишь носить маски?

— Господи, Изабель, — прошептал артист, — смилуйся. Он же от меня мокрого места не оставит.

— А ты, Бернар? — продолжила она. — Правда, у тебя другой диапазон голоса, но ничего. Дублёр не должен разговаривать. Он, как и основной актёр, должен отыгрывать. А отыгрывать страсть ты умеешь.

Лишь сказав это, Изабель опомнилась от гнева.

Да что она делала? Только сильнее провоцировала Призрака Оперы? Хотела ответить обидой на обиду? Она и впрямь вела себя, как ребёнок.

Каждому понятно, что дублёров у Эрика де Валуа в этом театре быть не может! И лучше всего это понимало сердце Изабель. Даже отыгрывая влюблённую, даже изображая страсть, она не сможет вести себя так же, как с ним.

И петь ни с кем другим она тоже будет не в силах.

Она моргнула, чувствуя, как к глазам подступают слёзы.

— Вы закончили свою эскападу? — произнёс Призрак, и в его голосе звенела сталь.

Изабель вздрогнула, глядя на артистов и в то же время не глядя ни на кого конкретного. Она не знала, что ответить — до того ей хотелось и огрызнуться с Призраком, и больнее уколоть его, и сбежать.

— В мире есть только один такой же мерзавец, как вы, — процедила Изабель. — Такой же наглый, такой же вспыльчивый. Блез Бувье. И ему фрак идёт не меньше.

Изабель медленно повернулась к Призраку и ощутила злое, мрачное торжество. Он сдерживал эмоции, держал их в узде, и всё же, по его лицу пробежала мрачная, жестокая тень.

Он слышал её разговор с журналистом.

И каждое слово Блеза отдалось в сердце мужчины рваной раной, выводило его из себя.

Изабель ликовала, в её сердце разгорался жар ядовитой, инфернальной злобы.

Только спустя мгновение она осознала, что подписала навязчивому журналисту смертный приговор. Торжество так резко сменилось ужасом, что виски девушки пронзила острая, мгновенная боль. Изабель пошатнулась, пальцами сдавив их.

Чувства к Эрику однажды точно сведут её в могилу.

Сверля её взглядом, Призрак медленно спустился, так крепко вцепившись в трость, словно был готов сломать её о голову любого, кто посмел бы к нему обратиться.

Он собирался что-то сказать, но Изабель не позволила ему заговорить:

— Я никому тебя не отдам!

Эрик выразительно приподнял бровь.

— Плевать, что напишет Бувье! Гори он в Аду с его расследованиями, с его газетой! Эта роль — моя!

— Мадемуазель...

— Мсье, — она стиснула зубы, крепко сжала кулаки, пытаясь взять себя в руки и мыслить здраво. — Вам не кажется, что в этом спектакле участвуют двое? Двое. Вы и я. И ваше решение — пик идиотизма. Вы сами говорили, что образ Невесты — романтичный, нежный. Как отнесётся к вам публика, если Невест вы будете менять, как перчатки?

Он не нашёлся с возражениями. Не мог он и признать, что был задет, что ему больно, что его вывел из себя разговор девушки с другим мужчиной.

Изабель подошла ближе, сжала его руку обеими ладонями. Взгляд Эрика оттаял. Будь он менее гордым, он бы извинился за свою поспешность.

— Давайте обсудим? — продолжила она. — Мсье... разве я была так ужасна в этой роли, что мне теперь нужна замена?

— Ваше кокетство неуместно, к тому же, я уже назвал причину, — он вздохнул. — Значит, мадемуазель Идо, теперь вы не против, чтобы ваша личность была раскрыта?

— Я думаю... что Бувье не сможет даже приблизиться ко мне. Если, конечно, вы будете рядом. Вы согласны защищать меня от него?

Эрик тяжело вздохнул, после чего сжал ладонь Изабель, поднёс её к губам и мягко поцеловал костяшки пальцев.

— Разве я могу отказать своей Невесте?

Изабель хотела одновременно обнять его и дать пощёчину. Но, не желая поддаваться чувствам при коллегах, она ограничилась вежливой улыбкой.

— Приведите себя в порядок, — он вручил ей маску и с деловитым видом поправил перчатки. — Сегодня я хочу видеть вас в образе.

— Сего...

— После этого нас ждёт работа, — Призрак убрал руки за спину. — Заодно обсудим ваш черновик.

Изабель вспыхнула.

— Но я даже не продумала сюжет!

— Меня это не волнует, — он с хмурым видом оглядел притихших артистов. — Господа, дамы... не у вас ли постановка через два часа? За работу.

Впрочем, сказав это, он через мгновение ушёл сам, на прощание бросив Изабель пристальный, задумчивый взгляд.

Стоило Призраку Оперы выйти из зала, как Изабель без сил рухнула в кресло.

— Достался же любовничек, — тихо, беззвучно произнесла она.

— Как это ты его уговорить смогла? — негромко произнёс Дюбуа.

— Господи, Из, а полегче с ним не могла?! — взорвался, локтями распихивая толпу, Жиль. — Меня удар хватил от одного его взгляда, когда я тебя сюда привёл! — он помолчал, тяжело дыша. — Второй удар меня хватил, когда ты стала искать дублёра!

Щёки и уши девушки горели.

— Изабель, — подбежали к ней артистки. Большая их часть смотрела на неё, как на героиню, — ты спасла нас!

Она подняла взгляд на девушек, потом перевела его на свою маску и пожала плечами. Раньше Изабель тоже до безумия боялась Призрака Оперы, а потом испугалась его потерять.

Нет. Не Призрака Оперы она боялась потерять, а Эрика. Эта проклятая маска слишком сильно приросла к его лицу, слишком давно он закрылся от мира.

— Я же режиссёр, — девушка поднялась с кресла и тут же пошатнулась. — Я смогу справиться с любым артистом.

И всё же после событий этого дня Изабель чувствовала себя совершенно разбитой. Честно говоря, сейчас ей больше всего хотелось закрыться в своей тесной, холодной мансарде, накрыться с головой одеялом, обнять подушку и неделю или две не видеть людей.

Она проверила вместе со звукорежиссёром и художником по свету состояние оборудования, осмотрел декорации, инструменты для оркестра, ненадолго заглянула в костюмерную. Убедившись, что всё в порядке, она отправилась в кабинет.

На столе лежал пышный букет красных роз и конверт с восковой печатью. На диване в прозрачном чехле покоилось новое белоснежное платье. Низкие плечи, пышная, почти воздушная юбка, лиф был украшен неприличным количеством кружев. Изабель коснулась платья и тут же отняла руку, словно обожглась. На свой заработок она бы в жизни не смогла себе позволить так одеваться.

Эрик выбирал ей платья по своему вкусу. И, чёрт побери, все они были слишком смелыми! В предыдущем Изабель выглядела чересчур пылко, в этом — до того нежно, невинно и чувственно, что ей было стыдно смотреться в зеркало. Благородные дамы — а Невеста Призрака была благородной дамой — так не одевались!

Изабель сгорала от стыда, накладывая макияж. Ей нужно было поговорить с Эриком не только о его прошлом, о его ревности и о его проблемах с доверием, но и о выборе одежды!

Наконец, надев маску, она сломала печать и вскрыла конверт.

— Счастье моё, — прочла вслух Изабель, — как актриса ты вела себя сегодня отвратительно, однако твоя несдержанность глубоко тронула мои чувства. Мне требовалось величайшее усилие воли, чтобы не схватить тебя на глазах у всех и не выкрасть в свою золотую клетку. В этот раз — навсегда.

Сжав губы в линию, она подошла к окну, ненадолго прервавшись.

Насколько нормально испытывать эйфорию, восторг и прилив счастья от прямой угрозы?

Изабель прерывисто вздохнула. Неужели, что бы ни сделал Эрик, он будет казаться ей невероятным?

Тряхнув кудрями, она продолжила:

— Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше. В зрительном зале ты была до того бледна, что мне казалось, будто ты в любой момент упадёшь в обморок. К сожалению, из-за твоего пылкого темперамента я забываю, какая ты на самом деле хрупкая. Ангел мой, ты простишь мне мою эгоистичную грубость?

После такого вопроса Изабель осела в кресле. От Эрика де Валуа она ожидала чего угодно, любой выходки, любой вспышки эмоций. А извинений не ждала.

— Сегодня на уроке я постараюсь вести себя мягче. К тому же, если у тебя останутся силы, мы могли бы поздней ночью навестить кое-кого.

Изабель перестала дышать.

— Вивьен де Валуа.

Бывшая супруга Эрика.

* * *

Изабель была в белом — её маска, платье, перчатки, туфли и элегантные украшения с бриллиантами сияли так, словно излучали лунный свет. Сама того не желая, она привлекала внимание зрителей, которые были одеты не менее изысканно, и которые провожали её заинтересованными взглядами.

Эрик же сегодня был во всём чёрном. Маска, цилиндр, сюртук, рубашка, галстук, брюки и туфли. И по черноте с его одеждой могли сравниться разве что тени, сгустившиеся на кладбище холодной зимней ночью.

Он провёл Изабель в зрительный зал, на сцену и после первого звонка пригласил девушку на танец. Оркестр по его команде заиграл медленную, неторопливую мелодию.

Глядя на Изабель, Призрак невольно скользил внимательным взглядом по её шее, обнажённым плечам. Это не укрылось от девушки.

— Эрик, — прошептала она, когда мужчина притянул её к себе в танце, — я не ношу такие платья.

— Невеста носит.

— Даже для неё это слишком!

Хмыкнув, Призрак смотрел ей в глаза, кружа Изабель в танце так резво и умело, что она едва поспевала за мужчиной. Он вёл, он то отстранял её, то привлекал неприлично близко к себе, то замедлялся, то ускорялся, то делал выпады. Его движения были отточенными долгими годами практики, уверенными, завораживающими, даже дерзкими. И рядом с ним девушка краснела не только от своей неуклюжести.

Танец был полон эротизма. И это ощущение со стороны усиливалось благодаря контрастирующим костюмам: грубый и резкий мужчина в чёрном и нежная, невинная и неопытная девушка в белом. Изабель кусала губу, зная, что зрители наблюдали за ними, как очарованные, что большая их часть спешила попасть в зал и взглянуть на призрачную пару.

Под конец, когда Изабель уже едва дышала, Эрик притянул её спиной к себе, заключил в объятия и с таким пылом поцеловал в шею, что девушка охнула.

Вместе с первыми рядами зрителей.

Она задрожала, замерла, теряя голову от жара его тела, от обжигающих кожу поцелуев. Только робкие аплодисменты зрителей заставили Изабель прийти в себя, опомниться.

— Эрик, — прошептала она, легонько поведя плечом.

— Погоди, — горячо прошептал он, скользнув губами к уху. — Дай насладиться тобой.

От этих слов по ее телу пробежали мурашки. Изабель закусила губу, закрыв глаза, невольно выгибаясь в его объятиях.

Он оборвал ласку так же неожиданно, как и начал. Схватив Изабель за руку, Призрак Оперы увёл её за кулисы, мимо декораций и артистов, к одному из скрытых от посторонних глаз проходов.

Изабель провела рукой по лицу, пытаясь успокоиться и собрать мысли в кучу.

— О моей постановке зрители думать больше не смогут, — вздохнула девушка. — Ты не мог предупредить о поцелуе?

— Изабель, — он улыбнулся. — Я и сам не знал, что не сдержусь.

— Лжец.

— Почему же? — Эрик хмыкнул, войдя с ней в узкий тёмный проход, освещая себе путь фонарём. — Я видел, как ты едва не спотыкалась о собственные ноги, и это свело меня с ума.

— В отличие от некоторых, я не училась всю жизнь скакать на сцене!

— Ну что ж, — он остановился, встретившись с ней взглядом. Губы Эрика тронула лукавая улыбка, — тогда я научу тебя ещё и танцам.

Изабель покраснела, сжав в линию дрожащие губы.

— Эрик... если тебе хочется провести вместе время, не нужно придумывать изощрённый предлог.

— Изабель, — вздохнул он. — Без уроков тебе будет со мной неинтересно. Я старый, угрюмый затворник.

Изабель закатила глаза.

— А ты попробуй. Завтра и послезавтра вместо моей постановки будут показывать "Тартюфа". У меня первые официальные выходные за два с лишним месяца.

— А значит, учиться мы будем до поздней ночи!

— Это значит, что у меня... нас! Выходные! И я не собираюсь проводить их в театре!

Эрик с хмурым видом взглянул на неё. Изабель шагнула навстречу, прильнула к мужчине, обняла его.

— Пожалуйста, — взмолилась она. — Сходим в музей, в галерею, поедем за город, останемся у меня... да куда угодно, лишь бы забыться!

Он тяжело вздохнул, опустив руку ей на поясницу, большим пальцем поглаживая по спине.

— Умоляю, — выдохнула Изабель. — Я больше не могу оставаться здесь. Мне нужен хотя бы небольшой перерыв.

— Поезжай одна.

— Эрик, — она сильнее прильнула к нему. — Как ты не понимаешь, насколько сильно нужен мне? Что я хочу быть только с тобой? Делить с тобой каждый час, каждую минуту?

Он помедлил с ответом.

— Что же ты со мной делаешь..? Я ведь уже давно покончил и с людьми, и с этим чёртовым миром.

Изабель улыбнулась, не сдержавшись и поцеловав Призрака в щёку. На его бледной коже остался яркий алый след от помады.

— Спасибо, — девушка улыбнулась, крепче стиснув мужчину в объятиях. — Не представляешь, как это важно для меня.

— ...зато представляю, что Гаскон сляжет на неделю от припадка счастья, — проворчал Призрак. — И чем же мне его теперь запугивать? — он тяжело вздохнул. — Придётся снова срывать выступления.

— Ты не можешь не быть таким вредным?

— Это часть моего обаяния.

Вредным он быть не перестал и когда они наблюдали за постановкой из пятой ложи. Выяснилось, что ему страшно не нравилось исполнение ведущей певицы, которая по его словам блеяла, как овца, и что сама Изабель справилась бы с ролью куда лучше.

Вскоре девушка перестала его слушать. Она пристально наблюдала за артистами, за зрителями, нервно закусывая губу и сжимая подол платья.

Чем чаще Изабель видела свою постановку, тем больше недостатков видела в ней, тем хуже казался ей продукт собственного творчества.

И потому с каждой минутой Изабель чувствовала себя всё хуже и хуже.

— Ты в маске, но даже так я вижу, что на тебе лица нет, счастье моё.

Призрак Оперы мягко сжал её руку, сплёл пальцы. Изабель вздохнула.

— Не понимаю, почему зрители не разошлись во время антракта. Разве такое... достойно быть "Lacroix"?

— Что я слышу? — Эрик усмехнулся. — Даже у моего ангела бывает творческий кризис?

— Чем пристальнее я вглядываюсь в сюжет, тем больше вижу несовершенств.

Эрик засмеялся, откинувшись в кресле.

— Тебе и в самом деле нужно отвлечься. Пойдём. Потом три шкуры сдерёшь с Жакоте и Дюбуа за очередное пьянство на рабочем месте.

Изабель моргнула. Теперь она поняла, почему Жиль казался сегодня каким-то странным, каким-то слишком довольным собой. Дюбуа же был старше его и, соответственно, опытнее в закулисных посиделках, и потому ничем не выдал, что был под хмельком.

Держа Изабель за руку, Эрик вновь помог ей спуститься по крутым лестницам и пройти по лабиринтам в свою роскошную гробницу. Девушка была здесь неоднократно, но совершенно не могла ориентироваться в однотипных, без каких-либо отличительных черт помещениях.

Войдя в жильё, Эрик повесил сюртук на вешалку, снял цилиндр и поспешил зажечь свечи в подсвечнике у фортепиано. Изабель стянула маску с лица, подошла к инструменту.

И увидела на крышке свой черновик.

Строки, написанные её рукой, разбавлялись каллиграфическим почерком Призрака Оперы.

— Это же просто черновик, — выдохнула она. — Идеи. Задумки без формы. Ты даже им не даёшь поблажки?

— Я уже говорил, но повторю ещё раз. Я был беспощаден даже к работам отца и матери.

— Господи! Тебя не устроили даже паузы!

— Я пытался подобрать музыку под эти стихи, и, сколько бы ни наигрывал, паузы звучали не к месту.

Изабель нахмурилась, перелистывая.

— Ты полностью вычеркнул пласт текста!

— Воду льёшь, жизнь моя.

— Но зато дописал самый неудачный стих!

— Почему же неудачный? Он гремит и будет хорошо звучать в си-миноре.

Изабель вздохнула, проведя ладонью по лицу.

— Так... поняла. Никаких либретто в ближайшей жизни.

— О, нет-нет. Ты допишешь его. В конце концов, мне интересно, чем ты закончишь сюжет.

Изабель нахмурилась, в то время как Эрик, сидя за фортепиано, сиял от счастья.

— Хорошо. Но, когда я буду ставить следующий мюзикл, я хочу взяться за сюжет твоего авторства.

Эрик едва заметно улыбнулся.

— Изабель, ты совершенно очаровательна в своём желании отомстить. Хорошо. Ты уже видела мои партитуры. Какую выберешь?

— Дона Жуана.

Эрик изменился в лице, всматриваясь ей в глаза. Потом недобро, почти сардонически ухмыльнулся.

— Ты точно видела партитуру? Я сочинял её с одной целью: чтобы ни один исполнитель, даже тенор не смог бы вытянуть ключевые арии главного героя. И, поверь мне, я хорошо изучил артистов "Lacroix". Они не смогут моментально перестроить дыхание...

— Ты сможешь.

Призрак Оперы смотрел на неё пару мгновений, и его взгляд стал непроницаемым, ледяным, жестоким.

— Смогу. Но не стану.

— Почему? Покажи, каким видишь героя.

— Изабель, — закрыв глаза, Эрик снял с лица маску. — Дон Жуан был порочным, иногда — инфантильным, иногда — идиотом, иногда — пустышкой. Но ни у одного автора он не был уродом.

В этот раз Изабель так широко улыбнулась, что Эрик насторожился.

— Вот оно!

— Отклонено.

— Эрик, плевать на шрамы, от одной твоей харизмы любая женщина упадёт в обморок!

— Что же ты не упала?

Изабель на мгновение застыла, но быстро нашлась с ответом:

— Потому что ты всегда был в образе Призрака Оперы.

Эрик закатил глаза, повернувшись к фортепиано, тем самым ставя точку в их диалоге. Изабель торжествовала. Ей нравилось побеждать, пускай даже битва сводилась к незначительному спору с возлюбленным.

— Знаешь, — она не сдержала улыбки, — ты тоже совершенно очарователен, когда не знаешь, что ответить.

Он выразительно, с подчёркнутым трагизмом вздохнул, опустив пальцы на клавиши инструмента.

— Ты готова?

— Нет. Но когда тебя это останавливало?

Эрик улыбнулся и приступил к занятию.

И, если он в этот раз был "помягче", то Изабель боялась представить, как он вёл бы себя, будучи строгим. Девушка думала, что хотя бы сегодня могла расслабиться и петь более свободно, развязно, но Призрак Оперы остро реагировал на каждую фальшивую ноту. Сначала Изабель отшучивалась, потом ворчала и обижалась, потом начала злиться, но Эрик был непреклонен. Он скорее довёл бы её до слёз, чем позволил бы ей звучать неправильно.

— Кошки в марте звучат мелодичнее, — вынес вердикт мужчина, разминая уставшие после длительной игры пальцы. — Изабель, в музыке — в МОЕЙ музыке, — халтура неприемлема.

— Было бы проще, если бы ты сразу сказал, чего от меня хочешь.

— Было бы ещё проще, не обленись ты на своём режиссёрском кресле.

У Изабель перехватило дыхание.

— Ты сам хоть раз пробовал работать с десятками людей, у которых такой же заносчивый характер?

— Я работал, — процедил он, поднявшись. — И не с подчинёнными, а с конкурентами.

— Чего же ты не заставил их тебя слушаться? Ой, ты ведь не режиссёр...

— Ведьма, — Эрик едва не срывался на рык. — Так молода, а сварливее любой мегеры.

— Маньяк!

— Стерва!

— Пижон!

— Тварь!

— Ах я тварь?! — взвилась Изабель. — Сволочь! Идиот! Лицемер!

Она дышала тяжело, и с каждым словом тыкала пальцем в грудь Эрика, будто желая высечь ногтем каждую букву на его сердце. Мужчина не меньше кипел от вспышки гнева.

Они сверлили друг друга пылающими взглядами. Удивительно, как им обоим, оскорблённым в своих чувствах, удавалось избежать рукоприкладства.

Изабель не знала, кто первым подался навстречу — он или она. Да и это было не так уж важно. Гораздо важнее, что спустя мгновение после ссоры они вцепились друг в друга, а губы, что с таким пылом сыпали ругательствами, столкнулись в голодном поцелуе. Эрик не удержал равновесия. Едва не свалившись со скамейки, он схватился за клавиатуру фортепиано и заставил инструмент жалобно застонать.

— Ах, — выдохнула Изабель, оборвав поцелуй. — Эрик... я не договорила.

— Не отвлекайся.

С этими словами он надавил ей на затылок, зарылся пальцами в волосы, крепко впиваясь в губы. Изабель ответила на поцелуй, мгновенно забыв и об оскорблениях, и об обидах.

Сколько ещё она была готова простить этому мужчине?

Она вновь отстранилась только после того, как заболели губы. Эрик был против, хотя и ему после такой спонтанной ласки требовалась небольшая передышка.

— Ладно, — прохрипел он, проведя рукой по лицу, пытаясь успокоиться. Он нахмурился, не обнаружив на себе маски. — Хватит на сегодня.

Изабель поднялась со скамейки на дрожащих ногах, огляделась. Рукой Эрик задел свои нотные тетради, листы которых теперь были разбросаны по полу.

Какое счастье, что он не задел свечи.

— Но работать с тобой придётся много.

Изабель улыбнулась.

— Так, как секунду назад? Я не против.

Эрик молча смотрел на неё какое-то мгновение, после чего хмыкнул.

— И с каких пор моя испуганная лань стала тигрицей?

Он поднялся, надел маску на лицо. Девушка оправила на себе платье, пригладила взъерошенные волосы. Губы до сих пор горели от жара поцелуя, и Изабель, честно говоря, была не против продолжения.

Но она знала, что в таком случае оба останутся в театре и на ночь, и на день.

А Эрика ей непременно хотелось вызволить из его мрачной тюрьмы.

— Пойдём..?

Мужчина тяжело вздохнул, окинув взглядом своё жилище.

— Запомни, Изабель. Ты ещё об этом пожалеешь.

Девушка с довольной улыбкой наблюдала за ним. Собираясь к ней на выходные, Призрак Оперы аккуратно складывал одежду и оставлял её на одном из кресел.

— Жалею каждый день, — подойдя, она отобрала у него тонкую рубашку и аккуратно сложила, не глядя на вещь, — как и обещала.

Он закатил глаза и достал из гардероба чемодан. Изабель ожидала, что он будет пустым, но, выглянув из-за плеча Эрика, увидела в нём хирургические принадлежности, медицинские препараты, шприцы. Это была явно не аптечка, да и не похоже, чтобы этим набором можно было вылечить мигрень или простуду.

— Поразительно, — вздохнул он, — я слышу гул твоих вопросов, хотя ты ни проронила ни слова.

— ...я уже знаю, что у тебя есть познания в медицине.

— Знаешь, — вздохнув, он выпрямился, сжав в руке скальпель. — Изабель... это не реквизит. И это я использовал не на себе и не в медицинских целях.

Девушка сжала губы в линию, глядя ему в глаза. Мужчина неторопливо подошёл, сжал руку Изабель, раскрыл ладонь.

И задержал скальпель в миллиметре над запястьем девушки.

— У меня много инструментов, но этот мне особенно дорог. Он доказал мне, что по телу моей жены текла обыкновенная, банальная кровь, а не яд, — остриём Призрак Оперы надавил на голубоватую вену на запястье девушки. — Вот тут. Здесь я сделал ей первый надрез. Неглубокий.

Изабель шумно вздохнула, похолодев под пристальным взглядом Призрака. Её сердце дрогнуло, когда острый инструмент легонько скользнул по коже. Посмотрев на свою руку, девушка ожидала увидеть или алые капли, или царапину, или даже неровный фонтан тёмных брызг.

Но ни боли, ни раны не было.

Изабель задрожала.

— После я думал полоснуть её по горлу, — сказав это, Эрик прижал ледяное лезвие к шее девушки. — Но не стал. Это убило бы её. Мёртвые равнодушны к боли, а я желал, чтоб она страдала.

— Что же ты с ней сделал?

Он только хмыкнул в ответ, убрав инструмент.

— Пойдём. Ты сама всё увидишь и всё узнаешь.

Примечания:

Приходи: https://vk.com/misternevermore