Истории, рассказанные шёпотом (джен)

Горетобер, день семнадцатый: погребение заживо

— У нас катастрофа.

Лакшми не стала утруждать себя приветственными гимнами.

Шиве они нравились, конечно, но ярым приверженцем этикета он никогда не был. Парвати же не отличалась терпением и предпочитала, чтобы гости переходили непосредственно к делу и не тянули тигра за хвост. А гимн можно спеть потом, когда очередная проблема будет решена и три мира окажутся в безопасности.

Когда Лакшми возникла из воздуха перед хозяевами Кайлаша, они играли в кости. И повернулись к ней с пугающей синхронностью. Удивления на их лицах не наблюдалось. И раз Лакшми удалось появиться на горе силой мысли, значит, проход был открыт и её ждали.

— Что-то случилось? — спросила Парвати. — Где мой брат?

— Твой брат, а мой муж в Патале. — Лакшми сжала кулаки. — И я намерена вытащить его оттуда.

— Когда ты его увидишь, передай ему, что я согласен. Однако затея рискованная. Истинного защитника Вселенной никто заменить не может.

Голос Шивы звучал спокойно, почти расслабленно, и Лакшми выдохнула. Если уж Шива не понёсся выручать своего арадхью с трезубцем наперевес, он точно знал, что план Лакшми сработает и его вмешательство не требуется. «Ещё бы он удосужился прояснить смысл своего послания…», — подумала она.

— Что ты имеешь в виду, Шанкара? — Парвати озвучила мучивший их обеих вопрос.

— Я расскажу позже. У нас партия незаконченная, — произнёс Шива с невинной, едва заметной улыбкой, намекающей, что разъяснений они не дождутся.

Лакшми подавила разочарованный вздох. Когда-то давно она заметила, что разговоры Нараяны и Шивы похожи на фрагменты текста, остальные части которого безвозвратно утрачены, и Нараяна поведал, что они живут за пределами времени. «Для нас прошлое, настоящее или будущее выглядят иначе, чем для богов и людей. Мы воспринимаем их как единое целое, поэтому иногда бывает сложно их разграничить». По крайней мере, это объясняло, почему Шива не сразу отвечал на вопросы — видимо, оценивал, что и кому можно сказать, не нарушая целостности пространственно-временного континуума. Никому не хотелось, чтобы Вселенная схлопнулась, как лотос на закате. Творить миры заново — работа не из лёгких.

Лакшми перевела взгляд на игровое поле. О, а Парвати-то выигрывала! И кто-то явно надеялся выправить положение. Она усмехнулась, а затем выпрямилась и сделала глубокий вдох, стараясь сосредоточиться на одной мысли, одном направлении.

— Приходите на обед! — крикнула Парвати ей вслед.

Горный пейзаж сменился темнотой, слабо разбавленной светом масляных ламп. Лакшми не сомневалась, что ей удастся проникнуть в Паталу: Нараяна был там, а она поклялась, что всегда будет рядом — в любых обстоятельствах. Клятва сыграла роль проводника и притянула её туда, куда она жаждала попасть.

…Бали, царь асуров, сознавал, кто стоял перед ним, когда подставлял голову для третьего шага Нараяны, призванного вернуть Вселенную людям и богам. Понимал, что провалится в подземный мир и останется в нём навсегда, и принял свою судьбу. Его пребывание в Патале мало отличалось от погребения заживо, хоть здесь и было больше пространства. Лакшми не винила Бали за желание принести свет в царство мрака: Нараяна являлся воплощением света. И он не мог оставить без ответа последнюю искреннюю мольбу того, кто сдержал своё слово.

~*~

У Лакшми получилось. Бали согласился стать её братом.

— Брат, теперь я молю — избавь свою сестру от несчастья, дозволь её мужу вернуться с нею в Вайкунтху!

Бали замер. Нараяна сделался задумчив. «Дар, — Лакшми ощутила, как слёзы подступили к глазам, — не подобает лишать дара того, кто не заслужил такого наказания. Как же нам поступить?»

— Я подчинюсь твоему решению, прабху, — прогудел Бали.

Нараяна молчал, продолжая о чём-то напряжённо размышлять. Лакшми вспомнились слова Шивы:

— Муж мой, Махадев просил передать: он согласен. Что бы это ни означало.

Нараяна наконец улыбнулся:

— Ныне я возвращаюсь к себе обитель; но слушай, Бали, царь асуров, каждый год буду я возвращаться в Паталу и проводить четыре месяца здесь; заботы же о благополучии мира лягут на плечи Шамбху. Вот моё решение.

И Бали склонился в благодарном поклоне.