Кривыми дорожками (джен)

Сусанин задал хороший темп, чему Козырь был рад: он соскучился по марш-броскам. Вот какая скорость у пешехода? Средняя скорость обычного человека — четыре с половиной километра в час. Или пять, если он молод, здоров и идёт налегке по ровной дороге, да с хорошим покрытием.

Но чесать по бездорожью с рюкзаком за плечами и оружием в руках — тут уж как повезёт. Радуйся, что вообще двигаешься к цели: ставь левую, затем — правую. Называется — ходьба.

Бывает, что целый день не можешь пройти каких-то двести метров. Как на той, уже забытой войне, куда Козырёва, молодого лейтенанта, сунул вечно пьяный президент: «Вот тебе тридцать сопливых не подготовленных пацанов. Марш воевать!»

Сколько их там было с ним — худых, полуграмотных, не сумевших или не захотевших откосить от армии? Детей рабочих посёлков, что окружают ставшие вдруг ненужными заводы.

Сколько их в конце осталось? Кажется, четверо всего. Из тридцати.

И этот, «корреспондент из дружественных нам США», которого ему навязали. От него спецурой за версту воняло, репортёр хренов. Чётко их тогда в клещи взяли в ущелье и положили почти всех бойцов. Без наводки «корреспондента» этого бы не случилось. Американец тогда успел уйти, а вот с его группой — ассистенткой, оператором и связистом — он разобрался. Применив экспресс-допрос, о методах которого ему сухо преподавали ещё в училище ВДВ. Птички славно спели, и в песне было всё: где и как их готовили, кто послал, цели, связи с бандами... У Козырева тогда нервы и сдали: в башке помутилось, он потом сам не помнил, как пистолет прыгнул в ладонь и стена и линолеум импровизированной комнаты для допросов стали красными.

Потом за дело взялись «правозащитники», подтянули лучших адвокатов, международная огласка — то-сё... Показания, полученные под пыткой, сочли юридически ничтожными. А из него сделали кровавого мясника, убийцу журналистов.

Дальше был суд, зона... пятнадцать лет выживания среди уголовного элемента. Был десантник Козырев, да весь вышел. Сейчас есть только беглый уголовник Козырь, атаман банды «Козырные».

Почему вдруг вспомнилось? Может, потому, что этот кусок леса и блеснувшее темным зеркалом озерцо — всё почти, как в том кавказском ущелье…

Сусанин остановился, и Козырь усилием воли развеял воспоминания. Командир должен быть собран и целеустремлён. Он нагнал сталкера:

— Что встал? — затем повернулся к остальным: — Перекур пять минут!

Сусанин ткнул пальцем в едва возвышающиеся над растительностью крыши:

— Во-он, там, видишь постройки, такие серые?

— Ну, вижу.

— Это какая-то хрень колхозная, элеватор, чи шо другое. Дальше — уже земля Покупателя.

Козырь прикурил от поднесённого Сусаниным огонька и задал вопрос:

— Этот Покупатель... ты уверен точно, что он существует?

— Конечно! Хотя его не видел никто, но своё он всегда берёт. Если пойдут трое, то пропадут все. Ну, а если группа больше… Пройдут территорию Покупателя, глядь — а нескольких человек уже и не хватает. Сгинут, и никто не заметит, — когда и как.

— А чего Покупателем его называют?

— Это сталкеры так назвали. Типа, что он как в магазин за жратвой ходит. Пришёл, взял сколько надо, и ушёл.

— И никто его завалить не пытался?

— Год назад Воронин организовал облаву. Собралось шестьдесят бойцов. Сорок «чёрных» и сталкеры. Всё прошерстили и ни хрена не нашли. А потом посмотрели, а пятерых как корова языком слизала! Сейчас это место все стараются стороной обойти, тут силой не взять.

Сусанин помолчал, а потом сказал со злостью:

— И что, сука, обидно — придётся здесь переть, другого пути нет! То есть можно, конечно, например, через Вильчу, но это такой круг — ого-го! Ещё неизвестно, что лучше: Покупатель или вильчинские мертвяки.

— Ну и кому пришло в голову начать дань Покупателю платить? — задав вопрос, Козырь выпустил струю дыма, растаявшую в воздухе.

— Хэ-зэ, кто-то додумался, а потом повелось потихоньку. Как только Покупатель берёт своё, то считай — сутки дорога свободна. Но об этом не болтают, сам понимаешь, такие дела у сталкеров не приветствуются.

— Ясно, Сусанин.

Козырь об этом контролёре узнал ещё раньше, просто хотелось заполнить короткий отдых разговором. Для Покупателя он предусмотрительно приказал захватить Скрепку. Фраерок и был платой за проход. Ну, или запасным вариантом для «Семецкого». А кем заплатить за обратный путь — видно будет. Может, и Студент сгодится, если его тот же «Семецкий» не замучает насмерть.

Через десять минут они приблизились к элеватору. Шли осторожно, опасаясь не столько мутантов, сколько многочисленных аномалий, из-за которых их путь сильно петлял. Сусанин, опытный сталкер, уверенно прокладывал курс, не выпуская из рук детектор.

Вскоре они приблизились к зданиям. Пустые глазницы окон, распахнутые настежь ворота длинных построек — створки уже вросли в землю, и внутри и снаружи всё заросло бурой травой; ветер качает космы повисшие на проводах какой-то голубоватой дряни.

Время от времени, то с одной, то с другой стороны фермы доносился басовитый гудение потревоженных чем-то воронок — аномалии были расположены густо, словно кто-то специально засеял ими прилегающие пустыри бывшего выпаса.

В самих развалинах их встретила стая тушканов. Было похоже на то, что они собирались напасть, но потом неожиданно ускакали, раздражённо вереща.

Балтика снял лишнее, перекинул через голову ремень СВД, и полез на крышу элеватора, где Козырь приказал найти хорошую позицию. Вскоре из рации донеслось: «Я на позиции».

Сам Козырь вооружился биноклем. Он внимательно осмотрел расстилающуюся перед ним местность. Ничего необычного:

На удивление хорошо сохранившаяся асфальтовая дорога прямой стрелой уходит на северо-восток. Там, где дорога сливается в одну точку, высится единственно прямое в обозримой округе дерево — сосна. Иголки кроны жёлтые, но в остальном она не отличается от обычных сосен.

С обеих сторон на асфальт наползают бурые мхи и короткая, словно подстриженная для газона, белёсая трава. От когда-то широкой трассы, не захваченной растительностью осталась лишь половина. Лет через десять мхи сомкнутся и похоронят под собой чуждую им серую ленту.

Слева и справа от дороги поднимается стеной мутировавший березняк. Стволы тонкие, но длинные. Они гнуться под своей тяжестью и напоминают волосы под увеличительным стеклом. Однако, непонятно почему, ни одно из деревьев не склонилось в сторону дороги. Поэтому она была похожа на шрам, рассекающий бледно-рыжую шевелюру.

Студент и Скрепка буквально рухнули, пользуясь возможностью короткого отдыха. Ноги гудели, хотя с утра они прошли не так уж и много — километров двенадцать, но подавленность и вес рюкзаков делали путь в три раза тяжелее.

Вдруг Скрепка неожиданно тихонечко захихикал. Андрей вопросительно посмотрел на него:

— Ты что ржёшь?

— Я сейчас прикинул число, — он снова затрясся в беззвучном смехе, . — Бабка как-то нагадала, что как раз сегодня, в этот самый день, я должен кони двинуть… Как же она тогда сказала? «По своей воле смерть примешь, но на сердце — покой будет». Смешно, да? Я-то думал, что это случится во время боя на Арене. Хотя особой радости я тогда не ощутил. И старуху костерил за то, что даты перепутала. А под таким поганым небом умирать совсем не в кайф!

Над головой громыхнуло. Студент поднял глаза и поразился, как быстро заволакивает небо тёмными, с жёлтым отливом, тучами. Он уже знал, что желтеющее небо — первый признак приближающегося Выброса.

Далеко над угрюмыми корпусами ЧАЭС и Саркофагом, в самом сердце Зоны, тучи клубились и закручивались жгутами, словно над станцией повисла огромная воронка, старающаяся всосать в себя небо. Молнии часто вспыхивали в вышине тонкими ломаными линиями и тут же терялись в мешанине туч, которые скручивались, будто тряпки в руках гигантских уборщиц. Зона набухла, беременная переполнявшей её энергией, и должна была скоро разрешиться.

Атомная станция была слишком далеко, и Студент видел только бегущие на север тучи, в глубине которых время от времени раздавался глухой рокот электрических разрядов. Всё это не добавляло оптимизма. Всё же он решил подбодрить Скрепку:

— Да херня это всё, гадания-шмадания… — прикрыв глаза, ответил Студент. — Мне вот как-то цыганка нагадала жену блондинку, умную и красивую. Ага, ща. Если тут и женишься на ком, так это на костлявой тётке, в чёрном плаще и с косой в руке…

— А ну, заткнитесь оба! — гаркнул на них Пробитый и пнул Студента по ноге, получив в ответ злой взгляд сталкера.

Пробитый растянул разбитые губы в улыбке — чёрт с ним, что больно, но ему нравилось, что беспомощному фраеру приходится только зенки пырить в ответ, и он наслаждался чувством превосходства и силы.

Козырь махнул Сиплому. Тот подошёл к Скрепке, который сидел на корточках рядом со Студентом, привалившись рюкзаком к щербатой стене из силикатного кирпича. Сиплый одним рывком поднял цыгана на ноги и обстоятельно, по-крестьянски, словно распрягая лошадь, снял с него груз и нашейную петлю.

— Эй, что такое? — забеспокоился Скрепка. — Что ты хочешь сделать?

Но Сиплый не удостоил его вниманием, грубо толкнув в спину в сторону Козыря.

— Ай, осторожнее, дебил! — вскрикнул Скрепка. — У меня же рука прострелена!

Молчание ему было ответом: Не должен же пастух реагировать на любое блеяние барашка.

Козырь внимательно оглядел Скрепку, и тот съёжился под его ледяным взглядом.

— Освободи ему руки, — приказал Козырь стоящему позади Скрепки бандиту.

Серебряной рыбкой мелькнула финка, неизвестно откуда возникшая в руке Сиплого, и путы оказались на земле. Пленник принялся разминать затёкшие пальцы.

— Выбирай, цыган. Волю и жизнь или мучительную смерть? — без тени иронии задал вопрос Козырь.

— А можно… — Скрепка хотел было отмочить одну из своих фирменных шуточек, заготовленных на тот случай, когда его ловили на мухлеже или краже мелочёвки. Шутки часто сбивали суровый настрой желающих его проучить. Но шутка застряла у него в горле.

— Я не шучу, — словно предугадав, перебил его Козырь. — Тебе прострелят колени, и бросят подыхать. У тушканов маленькие рты и очень острые зубы. Эти твари едят медленно, стараясь сожрать всю свою жертву живьём. Сначала они сгрызут твои пальцы, потом примутся за руки и ноги, затем сожрут мышцы на спине и всё что между ног болтается! В конце — обглодают лицо. Эти твари умеют делать так, чтобы жертва как можно дольше оставалась живой — они мастера своего дела.

— Всё, всё, хватит! — испуганно прервал его Скрепка. — А второй вариант?

— Ты прогуляешься по этой дорожке, во-он до той сосны, — Козырь резко сменил тон на деловой, словно идёт разговор с партнёром по бизнесу.

— Тогда я всё равно сдохну! — Скрепка в отчаянии наморщил лоб, так что его брови почти, что встретились.

— Не факт, — спокойно, будто слабоумному, ответил Козырь, — Мы тебя прикроем.

— От чего?! От аномалий? — воскликнул Скрепка. От избытка чувств его горло перехватило, и он "дал петуха", чуть не сорвавшись на визг.

— Там нет аномалий, — Козырь оставался всё ещё спокоен. — Впрочем, Сусанин даст тебе несколько болтов. Кидай их перед собой, если боишься. Ты — лишь приманка. Там есть один монстр, он вылезет на тебя, а наш снайпер его уложит. И всё. Немного страха, и ты свободен. Отпустим тебя на все четыре стороны. Если захочешь — возьму тебя в банду, мне нужны отчаянные парни. В случае твоего отказа... — Козырь сплюнул, попав прямо на ботинок Скрепки, — Это сделает твой дружок, а ты станешь хавкой для тушканов.

Скрепка обречённо кивнул головой, но внутри его всё обмерло. Дурное предчувствие холодным ветерком пробежало между лопаток.

— Я согласен, — промямлил он. — Хоть пистолет дайте!

— Про волыну забудь! — тоном, не оставляющим надежды, отрубил Козырь. — Снайпер — вот твоё оружие. Вымани монстра — это всё, что от тебя требуется.

Сусанин тут же всунул Скрепке в ладонь несколько тяжёлых, ржавых болтов, из тех, что таскает с собой каждый сталкер, и хлопнул по плечу:

— Ты эта... не бзди. Зона трусов не любит, стаю тварей привлечёшь, и снайпер не поможет. А на дороге чисто — аномалий нет.

Сиплый подвёл цыгана к дороге, показал направление на сосну, и толкнул в спину стволом "Гюрзы". Скрепка сделал несколько шагов, остановился и оглянулся. Козырь невольно перехватил его взгляд. В глазах цыгана он увидел обречённость и печать смерти, какую же, как у Топора в ту ночь.

Печать смерти. Её не замечают обычные люди, но видит почти каждый, кого Костлявая хоть раз касалась своими ледяными пальцами.

Скрепка медленно побрёл, постоянно оборачиваясь. Раза два ему махал рукой Сиплый: мол — двигай вперёд! Потом Сиплому это надоело, и в очередной раз он вскинул «Гюрзу», и, прицелившись, дал короткую очередь. Выбитые пулями фонтанчики взметнулись рядом с ходячей приманкой.

Скрепка испуганно шарахнулся в сторону. Больше он не оглядывался, но шёл, едва переставляя ноги.

— Твою мать, Сиплый! — выругался Козырь. — С ним прогуляться захотел?

— Козырь, да я просто… это, подогнать его, — было заметно, что Сиплый у пожалел о том, что сделал.

— Дубина, ты же ползоны предупредил, что мы тут! — Козырь досадно сплюнул, и направился к дымящему Сусанину, чтоб прикурить сигарету. Ему было лень рыться в карманах в поисках зажигалки. Сиплый вздохнул с облегчением: Пронесло.

Прошло около получаса. Козырь опустил бинокль — ему наскучило смотреть на спину Скрепки, да и рука устала. Он уже было решил, что цыган всё же доберётся до сосны без приключений и собирался придумать, как отказать ему в обещанной свободе. Слово нарушать не хотелось, даже данное такой сволочи, как этот вор.

— Козырь! — хрипнула рация.

Это был Балтика. Он, не отрываясь всё это время, следил за дорогой в оптический прицел, шаря птичкой прицельной точки по обочинам дороги. Ничего необычного… Но тут внимание привлекло поведение Скрепки. И Балтика на всякий случай вызвал Козыря.

— Он остановился, видимо, что-то увидел. Я пока не вижу цели. Повторяю: не вижу цели.

— Принял.

Козырь поднёс к глазам бинокль и поймал фигуру Скрепки. Тот стоял, как-то странно выпрямившись, хотя до этого всегда сутулился, словно старик. Козырь увидел, как ладонь цыгана разжалась, и на дорогу посыпались болты. Не обращая на них внимания, Скрепка вдруг повернулся налево и резво, но как-то неестественно, словно механическая игрушка, зашагал в заросли. Через несколько секунд он скрылся из виду.

Ожила рация:

— Приманка исчезла из сектора, — прокомментировал Балтика с крыши элеватора.

Покупатель так и не соизволил показаться. Он опять забрал свой товар, и был таков.

Интересно, что ощущает человек, когда попадает под воздействие контролёра? — задал себе вопрос Козырь.

Спросить было не у кого, а проверить самому… — Даже от одной мысли об этом его передёрнуло. Ладно, надо двигать дальше.

— Спускайся, Балтика! — щёлкнул тангетой Козырь. И уже тише, отпустив кнопку: — Дорога свободна. Мы купили себе билет в один конец…

* * *

Бармен не удивился, когда трое друзей вновь ввалились в бар: Мало ли, припёрло горло промочить, с кем не бывает. Вот вопрос Лешего его действительно удивил:

— Фёдорыч, мне нужно забрать кое-что из старого барахла… — как-то по особенному взглянув, начал Леший.

Бармен глубокомысленно покачал головой, словно до этого Леший обещал ему никогда не пить, а сейчас потребовал стакан водки и огурец.

— Фёдорыч, говоришь? Хм… Давно меня никто так не называл.

— Так и я спрашиваю то, что давно оставлял.

— Да без проблем, всё как ты положил, так и лежит. Идите за мной.

Бармен откинул доску, загораживающую проход за прилавок, а сам уже скрылся в глубине.

Сталкеры двинулись за ним следом, туда, где бывали не многие — скрытую от посетителей часть Бара.

Пройдя внутрь, Зубок поразился открывшемуся виду: он всегда думал, что «100 РЕНТГЕН» занимает гораздо меньше места.

Довольно просторный зал выполнял функцию коридора — слева и справа в него выходили двери других помещений. Многие двери были стальными, герметичными, типа корабельных, такие же ручки-задрайки по краям. По потолку — цепочкой сияли ртутные лампы, в толстых, защищенных сеткой, плафонах.

— Ух ты, — присвистнул Зубок, — Ну хоромы!

— Бомбоубежище заводское, что ты хочешь, — пояснил Бармен. Он остановился у одной из дверей и ткнул ключом в замок.

Половина помещения оказалась забита защитного цвета ящиками, по бокам которых болтались складные ручки.

Бармен указал на два из них.

— Вот этот и вот этот — ваши. Давайте, снимайте аккуратнее.

Зубок и Леший схватились за верхний, а Бармен и Букса вытащили нижний ящики. Их вынесли в коридор — там, где они хранились, было слишком мало места.

Леший присел на корточки, клацнул двумя защёлками и откинул крышку.

У Зубка чуть не отпала челюсть: он ожидал много чего увидеть, но только не такое богатство.

В первом ящике лежало оружие. Коренастые штурмовые комплексы «Гром» матово отсвечивали воронением встроенных гранатомётов. Россыпью лежали магазины. А ещё там были: подсумки, ремни, защитного цвета, рубчатые лимонки — правда, без запалов…

— Запалы — в другом ящике — угадав его мысли, ткнул пальцем Леший.

— Ладно, вы тут разбирайтесь, я пойду, клиенты ждут,— сказал Бармен. — Ящики потом обратно поставьте.

Бармен ушёл, а Зубок, проводив его взглядом, спросил Лешего:

— Так вы хорошо знакомы, а?

— Неплохо, — немного апатично ответил Леший, — ходили раньше вместе, в одном клане.

— А что он так удивился на «Федорыча»?

— Отвык уже, видать. Все называют: «Бармен, Бармен». Вообще-то, он не любит, когда его по имени называют. Только близким людям можно. Если хочешь с Барменом проблем — назови его по имени, и будут проблемы, — усмехнулся Леший.

— Это как?

— Панасом, — буркнул Букса. — Панас Фёдорович он. Хватит языком чесать!

Букса тем временем выгребал из второго ящика бронежилеты и комбинезоны. Нашлись также два шлема, со встроенным ПНВ и тактическими наушниками, а на самом дне — коробки с ВОГами и патронами.

Глаза Зубка разгорелись, словно у ребенка, впервые попавшего в отдел игрушек.

— Знакома штука? — спросил Леший, протягивая Зубку «Гром».

— Только теоретически. Стрелять не приходилось. В руках держал «Грозу», а «Гром» — это же её модификация, специально для условий Зоны!

Он благоговейно провёл пальцами по ребристой стали гранатомёта: — Специальный выпуск, под усиленный патрон «девять на тридцать девять». «Гром» — это вещь!

Леший на секунду подумал, что Зубок вот-вот испытает оргазм, и подлил масла в огонь:

— Пули здесь тоже хитрые. Кровососу трёх штук хватит, чтоб успокоить. Жаль, дефицитные почему-то, для этих машинок патроны. Просто так — не достать. И стоят — ого-го…

— Но ты же возьмёшь эти игрушки с собой? — жадно блестя глазами, спросил Зубок — он всё никак не мог налюбоваться «Громом».

— Придётся… Нам надо нагнать возможных похитителей Студента. Пойдём по гиблым местам — мама не горюй. Без этих штук шансов не очень много.

— А для меня есть? — с надеждой спросил Зубок.

— Нету!

И усмехнувшись, глядя на разочарованное лицо сталкера, продолжил: — Ладно, не расстраивайся! Солдат ребёнка не обидит!

Леший вытащил откуда-то со дна ящика нечто с огромным барабаном и зловеще толстым стволом, по верху которого бежала планка, напоминающая миниатюрную рельсу. — Вот тебе — цацка!

Зубок едва сдержал восторженный вскрик: . В его руках оказалась довольно редкая вещь — барабанное автоматическое ружьё: ГБН-14-10. Четырнадцать зарядов в барабане, десятый калибр. Этой штуки хватит, чтоб остановить выстрелом в лоб несущегося кабана-мутанта.

В сталкерской среде особо мощное оружие называют «монстробоями», а конкретно это ружье, на жаргоне, было известно как «гоблин».

— «Гоблин»! Откуда?! — восхищённо прошептал Василий, осматривая смертоносную игрушку.

— Да так… Подогнали в своё время добрые люди, — не стал углубляться в вопрос появления ружья Леший. — Патроны красного цвета снаряжены только пулями. Жёлтого — картечь. Отдача адская, мы с Буксой поэтому «гоблина» не любили. После стрельбы всё плечо болит. Тебе, бугаю, — как раз будет, но без приклада советую всё же не палить. Приклад вот здесь лежит, он отдельно присоединяется.

Леший подал Зубку приклад, который тот сразу принялся ладить его к монстробою, затем повернулся к Буксе.

Букса выгружал содержимое второго ящика. В нём хранились элементы защитной экипировки — бронежилеты, маски с гофрированными трубками, баллоны, и ещё куча всякой всячины, которую сразу было не распознать.

— Давай, Букса, переоденемся, что ли, — усмехнулся Леший, глядя как тот разложил шмотки. Сейчас его друг напоминал продавца секонд-хенда. — Посмотрим, налезет ли на тебя старый комбез, разжирел небось на Михеевых харчах, за четыре-то года, а?

— На свою жопу посмотри — сам-то влезешь? — ехидно оскалился Букса и кинул Лешему свёрток.

— А тебе, Зубок, изивиняй, но одёжки — нема. Комбезов у нас только два. К тому же слишком ты здоровый бугай, на тебя все равно такой не налезет. Отдадим ему трофейный броник, Леший?

— Это который с противогазом, что с базы «наймов», тогда взяли? Конечно, отдай…

* * *

Три часа быстрого марша, и они вышли к заросшему колючим кустарником мосту. Ни на нём, ни рядом никаких следов прибывания человека, переправа казалась давно заброшенной. На другом берегу начинались сплошные заросли, и только напротив моста просматривалась старая просека, по которой можно было двигаться.

— Странно, что тут никто не ходит, — заметил Зубок, — мостик-то выглядит достаточно прочным.

— Здесь аномалия возникла, — отозвался Леший. — "Трамплин". Проход перекрыла, и народ его обходить стороной начал, а потом и вообще про него позабыли. Сейчас только ветераны помнят про это место.

— А с чего ты уверен, что сейчас "трамплина" уже нет? — Зубок с опаской попытался рассмотреть признаки аномалии.

— А я и не уверен, — хохотнул Леший. — Просто шансы прикинул: за это время он должен либо переместиться, либо рассеяться, вероятность три к одному.

— А куда вообще этот путь ведёт? — на Василия напало обычно не свойственное ему любопытство.

Вместо Лешего ответил Букса:

— Трассу ещё ликвидаторы проложили после первой аварии. По ней грузы возили и технику гоняли. После — для саркофага материалы, — пояснил он. — Но сделана дорожка на скорую руку — только щебнем отсыпали, да и того пожалели. Вот она и и зарастает понемногу.

— Это ерунда, что зарастает, по лесу вообще не продерёшься, заросли, как будто в джунглях, — заметил Леший.

Букса согласно покивал головой и добавил:

— В джунглях хоть мачетой рубить можно, там всё нежное, как кисель, я в кино видел. А тут кусты — что проволока, их только бензопилой возьмёшь, да и то, не думаю, что большой толк будет. Эх, если вся Зона таким говном зарастёт — сталкерству придёт конец.

— Надеюсь, на наш век хватит! — хмыкнул Леший и побрёл к мосту.

Леший достал из чехла прибор и принялся водить из стороны в сторону, проверяя всё ли в порядке. Несколько раз устройство издало звук наличия аномалии, но судя по частоте сигнала — достаточно далеко. В этот раз у сталкера был другой детектор, старый «Отклик» остался лежать в ящике у Бармена.

Новый детектор выглядел загадочно, множество кнопок и довольно большой экран указывали на необычность аппарата.

— Что это у тебя? — улучшив минуту, пока Букса осматривал мост и проверял его на прочность, спросил Зубок.

Его распирало любопытство, ведь он знал обоих сталкеров уже несколько лет, а вот, поди же ты, они вдруг открылись ему совсем с другой стороны. Зубок даже почувствовал себя немного обманутым. Нет, он уважал обоих: и Лешего, и Буксу. Первого — за то, что он имел верную руку стрелка и читал следы, словно в открытой книге. Недаром он считался лучшим охотником-следопытом в округе. А второго, Буксу, ценил за хладнокровие, невозмутимость и выдержку. Одно только плохо: никакого чувства юмора. Расскажешь анекдот, а он уставится, будто на идиота. И не улыбнётся ни разу.

Зубок тоже был парень не промах, в интересных войсках служил в своё время. В таких переделках бывал, что — ой! В людях, как он считал, разбирался. Зубок чувствовал в Буксе и в Лешем стержень, но всё же относился к ним с лёгким пренебрежением военного к «пиджакам». Однако признавал их за то, что мужики они бывалые, опытные. А тут вдруг оказывается, что не просты, ох не просты — Леший и Букса!

Леший закончил проверку и протянул прибор Зубку:

— Это прототип «Велеса», таких было всего штук пять. Может, этот — последний. Был такой профессор, Лебедев. Он их сконструировал, а мы тестировали. Я тогда с Буксой на НИИ российское работал, «Физика высоких энергий», сейчас его уже нет.

— А куда делся? Съехал?

Леший отрицательно покачал головой:

— Там теперь логово мутантов. Это далеко отсюда, на северо-западе от ЧАЭС.

В это время с другого берега донеслось:

— Эй, народ, давайте шустрее! — замахал уже с того берега Букса.

— Леший, расскажете потом про ваши дела? — любопытство и так точило Зубка с самого Бара, а тут просто стало невыносимым.

— Да какие там дела. Так, гуляли по Зоне, хабар собирали. Как все, — видя, как расстроился Зубок, хлопнул его по плечу: — Ладно. Может быть. Если выберемся, и все целы будем.

* * *

Они спокойно отмахали по просеке километров шесть, когда вдруг вышли к её части, почти полностью лишённой растительности — весь кустарник и деревца были вырублены и сейчас лежали по краям просеки. В двухстах шагах впереди виднелся крепкий бревенчатый дом, с тремя закрытыми ставнями окнами, и обнесённый частоколом. За этим зданием просматривались ещё какие-то постройки. Из трубы дома шёл дымок, указывая на то, что он не пустует.

— Ну вот, приплыли, — раздражённо сказал Леший, отрывая бинокль от глаз. — Без окон, без дверей, полна жопа огурцов…

— Что там? — поинтересовался Зубок.

— На, сам смотри, — Леший протянул ему бинокль, а сам обратился к Буксе: — Что делать будем? Попробуем договориться, или…

Букса задумчиво почесал подбородок:

— Смотря, с кем. Если там банда или наёмники, то сам понимаешь... Если «Свобода», то пятьдесят на пятьдесят: то ли дождь, то ли снег, то ли пустят, то ли нет… Наркоманы чёртовы.

— А вдруг там наши или «Долг»? — предположил Зубок, рассматривая возникшее препятствие.

— Не могут быть наши! —скептически поджал губы Букса. — Наши сейчас со всей Зоны в убежища ломятся, Выброс-то совсем скоро. А до «Свободы» далековато, и смысла им здесь торчать никакого. Это либо бандиты, либо наёмники, что в принципе — одно и тоже. Короче, кто бы там ни был, вряд ли нам будут рады! — убеждённо добавил сталкер.

— Интересно, а где они собираются отсидеться во время Выброса? — спросил Зубок.

— Хороший вопрос. Наверняка, там же, где и мы, — мрачно ответил Леший. — Если мы не попадём в лабораторию, куда, возможно, сейчас тащат Студента, то мы планируем отсидеться у фашистов. Ближе убежища мы с Буксой не знаем.

— Где? У каких фашистов? — вытаращился на него Зубок.

— В старом бункере, он ещё со времён войны остался, — пояснил Букса. — Тут у немцев где-то крупный аэродром был. На случай прилёта фюрера или какой другой "шишки" построили бункер. Говорят, в нём ещё госпиталь был для тяжелораненых. А когда наши их турнули отсюда, немцы взорвать бункер то ли не успели, то ли не стали. Наша армия им пользовалась, но потом забросила вместе с аэродромом за ненадобностью. Стальные двери заварили, и всё. Так и стоял он, пока кто-то из сталкеров не наткнулся и не вскрыл.

— Двери взломали, что-ли?

— Дурное дело — не хитрое. Рванули пластитом, и все дела. Стали в этом бункере отсиживаться во время Выброса. Да только слава про него дурная пошла, что, мол, нечисто там. То мертвяки лезут, то снорки частенько заводятся, и даже кровососы однажды были. Короче, перестали сюда наведываться. Только по крайней нужде, если кто полезет.

— Вот оно как… — протянул Зубок. — А мы полезем?

— Шо, боисся? — уставился на него Букса.

— С этой Маней? — фыркнул Зубок, похлопав по «гоблину». — Чур, я первый буду!

— Ну-ну, — скептически хмыкнул сталкер.

— Эх, всё спешка… — посетовал Леший. — Ни хрена мы не подготовились. За это время тут всё изменилось, обстановка совсем другая стала. А мы ломанулись, как козлы на капустное поле. Ни расспросили толком никого, может и бункера уже нет.

— Да ладно, не ной, — перебил его Букса. — Никуда твои фашисты не денутся. Некогда было справки наводить, да и не у кого. Знакомых нет, Шустрого не считаем, он сразу нажрался как свинья, а незнакомым доверять… И сам знаешь, началось бы: «Информация стоит денег, сталкер…»

— Да я так, философски… — Леший вздохнул, и продолжил: — А это гнёздышко, — он ткнул в сторону мирно дымящего трубой дома, — штурмовать придётся. Фактор неожиданности важен, поэтому нападём без переговоров.

— А если там всё-таки свои? — с сомнением протянул Зубок.

— Главное, подойти незаметно. Понять, кто там сидит. Если наши, то всё о'кей — покажемся, поздороваемся. Если враги, то атакуем и прорываемся вперёд.

— Я думаю, это правильно, — Букса поднял глаза на Зубка. — А ты что скажешь?

— Согласен... Зависать нам тут нельзя: ни вперёд, ни назад. Так и до Выброса просидеть можно. Есть мысли по штурму?

Леший смахнул со щеки присевшего, было, комара: — Зубок, давай, не крути. Мы же знаем, что ты лучше нас разбираешься в этом вопросе. Тебе и командовать.

— Я не знаю расположения там.

— Ну, это поправимо, — отметая возможные возражения, махнул ладонью Леший. — Мы бывали в этом домике с Буксой четыре года назад, даже пару раз ночевали в нём. Сейчас я тебе масштабную модель удивительной точности изображу. От оригинала — не отличишь!

Леший разровнял опавшие листья на небольшом участке и, набрав горсть лесного мусора, принялся увлечённо выкладывать некое подобие макета:

— Значит, так. Вот это — дом, — он положил большую гнилушку и принялся расставлять рядом деревяшки помельче, — слева от дома — два дорожных вагончика. Справа — КУНГ, вросший в землю, а за ним — остов автобуса, одно железо осталось, сгорел когда-то. Всё обнесено изгородью, типа плетня, только посерьёзней. Получается что-то вроде огороженного двора. Перед домом с нашей стороны тоже плетень.

— Я бы между домом и забором растяжки поставил, — перебил его Зубок, — или противопехотки.

— Ну, это ты уже сам на месте смотри. Мины, конечно, это очень плохо, но при нас ничего такого там не было. А вот тут, справа от дома, течёт такой вонючий ручей, жижа чёрная, как дёготь. Он выходит из болота, и по нему не обойти. Берега топкие, как в киселе. А слева от участка колючая дрянь растёт. Если даже там пойти, то такой треск стоять будет, что и глухой услышит.

— Остаётся одно — штурмовать в лоб, — резюмировал Зубок. — План такой: я налегке — возьму два пистолета и несколько гранат, проползу к самому дому. Не думаю, что они очень хорошо бдят. Но тут главное маскировка и осторожность. Вы — следом. Доползаем до плетня, я там как-нибудь пролезу и вплотную подойду. По сигналу нужно, чтобы вы вышибли ставни на одном из окон.

— Можно очередь из «Грома» дать, дыра будет. Ставни толстые, но это всего лишь дерево, — предложил Леший.

— Хорошо. Я закину туда «эфку», а когда ударной волной ставни сорвёт, лезу в дом. Вы в это время форсируете ограждение и тоже — в окно.

— Высоковато… — с сомнением произнёс Букса.

— Леший тебя подсадит. Знаешь как, Леший?

— Знаю. Стать спиной, и руки в замок сложить. Букса, ты наступишь мне на руки, потом на плечо, и — в окно. Понял?

— Ну, у вас будет время, после гранаты там не до ответки будет. Да и я прикрою. Ну, а дальше — по обстоятельствам. Ну, как план?

— Годится.

Зубок, надрав травы, сложил её в небольшие венички, которые потом ввязал в паракорд, с расстоянием между узлами примерно в локоть. Обмотавшись этим приспособлением, он получил что-то вроде маскировочного костюма. В сочетании с защитного цвета одеждой результат был довольно неплох. На фоне растительности Зубок практически слился.

Сталкеры поползли волоча оружие, держа его за ремни у самого ствола. Зубку было легче, он оба пистолета пристроил в глубокие нагрудные карманы. В боковые карманы штанов сунул по гранате — Ф-1 и РГД. В наколенных карманах уместились по два магазина для пистолетов. Всё остальное снаряжение сталкеры оставили в лесу. Сейчас бронежилеты, разгрузки, подсумки и прочая амуниция только мешала.

На открытой местности и без брони Леший чувствовал себя голым, постоянно ожидая начала пальбы со стороны дома. Ощущения Буксы были не лучше. Но делать было нечего, и они продолжали медленно продвигаться вперёд.

Наконец, они подобрались вплотную к плетню, окружающему дом. Зубок пополз вдоль, исследуя подходящее место для подкопа. На его счастье, такое было вскоре найдено. Зубок достал из ножен, висящих на брючном ремне, тесак и принялся делать подкоп. Вскоре он сумел расширить лаз и оказался на той стороне ограды.

Очутившись рядом с домом, Зубок поставил ногу на цоколь и аккуратно подтянулся к забранному ставнями окну, пытаясь рассмотреть что-либо в щели и прислушиваясь. Внутри, без сомнения, кто-то был. Слышались голоса и время от времени — гогот.

— Слышь, Качера, давай пацанов зови, баланду хлебать! Поляна накрыта, ща балабас только нарежу.

— Чё ты, крайнего нашёл? Я те что, шестёрка по твоим хотелкам бегать?

— Борзый стал? Я тебе сейчас рога обломаю…

— А ну, заткнулись оба разом! Распустились без Бормана, блатяки!

— Ладно, батя. Не кипешуй так.

Зубок так и не смог ничего толкового разглядеть, но, судя по говору, было ясно — в доме находились бандиты Бормана. Он тихо спустился на землю, достал обе гранаты и приготовил их к бою, разогнув усики. Встав слева от окна, он дал Лешему и Буксе знак открыть огонь.

Леший пристроил ствол в упор между толстых прутьев плетня и дал очередь в центр ставней.

Полетела щепа, и между створок возникла рваная дыра, достаточная для того, чтобы в неё можно было просунуть голову, возникни такое желание.

Зубок к тому времени уже вдел в кольцо большой палец левой руки, и когда очередь смолкла, выдернув чеку, швырнул «эфку» в дыру.

Он успел услышать, как кто-то внутри дома завопил:

— Атанда, пацаны! — как ахнула граната.

Сруб на долю секунды подпрыгнул. Взрывом, как и предполагал Зубок, распахнуло ставни. У окна, ближайшего к нему, одна ставня слетела с петель и упала в нескольких шагах, а вторая, распахнувшись с огромной силой, ударилась о стену, после чего криво повисла, чудом удерживаясь на оставшейся единственной петле.

Не мешкая, Зубок швырнул «эргедешку» в соседнее окно, дождался взрыва и в два прыжка оказался внутри дома. Достав оба пистолета, он взял каждый в свою руку и принялся «чистить» помещения.

Внутри дома висел клубами чёрный дым тринитрофенола — хорошо знакомый Зубку запах войны. Сверху падал мелкий древесный мусор: взрыв разметал доски потолка, и чердачная засыпка крошилась сквозь образовавшиеся щели.

В первой комнате, что служила кухней, лежали три тела. Суда по их состоянию и луже крови, с ними было всё кончено. Во второй комнате — ещё трое. Они, похоже, в начале атаки спали на устроенных там топчанах.

Один был готов — осколок РГД пробил череп в тот момент, когда бандит вскочил с лежанки, создав на оклеенной выцветшими обоями стене картину в стиле абстрактного импрессионизма.

Двое остальных были живы, но контужены.

Правый пистолет Зубка два раза коротко дёрнулся, и в черепах бандитов появилось ещё по одному отверстию, но уже не естественного происхождения. Зубок, подбежав к окну, через которое он только что проник, успел принять «Гром» Буксы, — тот как раз пытался влезть в дом. Схватив его за плечи, он помог ему, втащив внутрь.

— Помоги Лешему! — скомандовал Зубок и бросился к выходу, сунув пистолеты в карманы и вооружаясь «Громом».

Как раз вовремя. Через образованный двор к дому метнулись двое, в характерных черных куртках с белыми полосами на рукавах — отличительным знаком бандитов юга Зоны.

Короткой очередью он срезал обоих. Тяжёлые девятимиллиметровые пули остановили бандитов, и их тела рухнули, словно марионетки, у которых порвались нити.

В это время позади послышалось сопение Буксы и Лешего. Зубок вернул «Гром» хозяину, а сам приготовился выскочить во двор.

Вдруг из-за ржавого остова автобуса раздалась длинная очередь «Гюрзы». Пули беспорядочно хлестнули по дверному проёму, с глухим стуком впиваясь в брёвна.

Сталкеры отпрянули за укрытия. Чудо, что ни одна пуля никого не задела.

Дождавшись окончания стрельбы, Леший откинул прицельную планку, быстро прицелился и выпустил из подствольника гранату, как раз залетевшую за край автобуса. После взрыва оттуда выбросило одно тело, и раздался громкий вой — противников там оказалось двое.

Зубок уже приготовился снова выскочить наружу, но тут слева, из-за покосившихся дорожных вагончиков покрытых выгоревшей и облупившейся зелёной краской, донеслось:

— Эй, всё, пацаны! Мы замазываем! Не шмаляйте!

— Сколько вас? — крикнул в ответ Леший.

— Двое…

— Оружие на землю, и оба нарисовались!

Из-за вагончика полетели стволы: «Гюрза» и обрез двустволки.

— Волыны давай!

— Нет волын…

— Руки за голову, выходи медленно! — Леший сместился налево, почти прижавшись к вагончикам, а Букса занял позицию, присев справа от дверного проёма. Зубок встал слева, держа кверху пистолет в готовности открыть огонь.

Из-за укрытия показались два бандита, они держали руки над головой, лица у них были заискивающе-испуганные. Многодневная щетина делала обоих похожими на привокзальных бомжей.

— Повернитесь спиной! — бандиты подчинились, а Леший подобрался к ним ближе. Надо было убедиться, что пленные не спрятали оружие за спиной. — Сколько вас всего было? — спросил затем он, удовлетворившись беглым осмотром.

— Двенадцать, — ответил бандит, отличавшийся кривыми ногами, словно у монгольского пастуха.

«Значит, это последние, — сообразил Леший, — в доме — шестеро, двое — у автобуса, двое — вот лежат, Зубок положил из «Грома»».

В это время подтянулись Букса и Зубок, который подобрал валявшуюся возле трупа «Гюрзу», проверил магазин и передёрнул затвор.

Зубок двинулся в сторону автобуса и на секунду скрылся за ним. Пару раз тявкнула его "Гюрза", и показался Василий.

— Подранок, не оставлять же.

— Откуда вы такие красивые? — криво усмехнувшись, спросил он. — Повернулись!

— Мы бормановские. Нашу хазу разнесли всю, долгари там теперь хозяйки. У Бормана ключ был от подземелья, в котором мы в Выброс кантовались. Теперь Бормана нет, ключа тоже нет. Сюда припёрлись, чтобы в старый бункер уйти, а там это…

— Что «это»?

— Не знаем... Как подошли, так двое наших, как обдолбанные стали. Пошли вдруг вперёд, мы орали им, а они как будто не слышат... Так и пропали. А потом с той стороны снорки по ночам стали приходить, пришлось стену укреплять и на шухере всё время стоять.

— Ну и что вы собирались делать? — глухо спросил Букса.

— Да хотели уже сами идти сдаться, хана нам тут. Выброс скоро. Вы нас отведите на Росток, а? Лучше на Арене подохнуть, чем тут загнуться или монстром стать.

— Конечно, отведём. Прямо на Луну! — вдруг сказал Букса и дал очередь от бедра.

Пули опрокинули бандитов, и те застыли в нелепых позах.

— Я им ничего не обещал, — жёстко сказал Букса, пресекая возможные возражения друзей. — Ненавижу это отродье. Мы, шахтёры, для них хуже животных. Ну и я не буду цацкаться.

— Да мне как-то по-барабану, — пожал плечами Леший. — Я просто больше от них узнать хотел.

В это время их окликнул удивлённый Зубок:

— Гляньте, что тут они наделали!

Подошедшим сталкерам открылась интересная картина: вдоль всего забора, с противоположной стороны двора, были вбиты в землю десятки кольев. Наклонённые под углом в сорок пять градусов, они грозно щетинились в сторону просеки. Тут и там, рядом с кольями, лежали скрюченные трупы снорков. Эти пародии на человека, с огромными шишками вдоль хребта и с остатками противогазов на головах, вызывали оторопь, даже будучи мёртвыми.

Леший присвистнул и сделал удивлённое лицо:

— Колья свежие, это они их недавно установили. Весело же им было, раз бандиты в кои-то веки что-то мастерить взялись.

— Они больше боялись, что к ним придут с этой стороны, чем с той, — предположил Зубок. — Вот мы и проползли без палева. Наверное, можно было даже и не прятаться. Шучу, конечно. Ладно, соберём оружие да спрячем в доме, глядишь, потом пригодится. Почём нынче «Гюрза»?

— Хрен знает. Ладно, за работу.

Через пятнадцать минут всё было сделано.

В доме обнаружился бидон с питьевой водой, правда, пробитый в нескольких местах осколками. Но того, что в нём осталось, хватило, чтобы пополнить запасы во флягах и вволю напиться. Чистая вода в Зоне — большой дефицит.

* * *

Ворон, тяжело взмахивая натруженными крыльями, подлетел к сосне и сел на прогнувшуюся под его весом ветку.

Прошла уже большая часть дня, а он так и не смог разжиться вкусной падалью.

Ворон принялся чистить перья, время от времени замирая и окидывая внимательным взглядом буро-жёлтое море больного леса, словно решая, в какую сторону ему отправиться, чтобы не остаться на ночь голодным.

Вдруг он насторожился, склонил голову, прислушиваясь к неясным звукам, доносившимся из чащи: к его дереву что-то приближалось.

Ещё мгновение назад казавшаяся усталой птица преобразилась: зловещей тенью она взметнулась на высокую покорёженную конструкцию, бывшую когда-то антенной: обзор отсюда был гораздо лучше.

На поляну, посреди которой красовался овраг, появившийся несколько лет назад, вышла группа вооружённых людей. Ворон осторожно переступил несколько шажков, скрываясь в паутине ржавых прутьев: он хорошо знал, на что способны люди, чьи руки сейчас обманчиво спокойно лежали на палках, несущих смерть.

У предпоследнего палки не было, он брел, словно слепой, спотыкаясь почти на каждом шагу, согнувшись под тяжестью мешка, висящего за плечами. Вот человек устало прислонился плечом к стволу сосны и закрыл глаза, но замыкавший колонну сильно толкнул его своей палкой, и тот на мгновение повернулся боком, тяжело отрываясь от опоры.

У голодного ворона алчно заблестели глаза, едва он почуял дурманящий разум запах: от натёртых верёвкой запястий человека пахло кровью.

Люди остановились. В руках одного из них появился белый лист. Человек принялся внимательно разглядывать его, время от времени окидывая взглядом поляну и заросший травой и кустарником овраг.

Наконец, он энергичным шагом отправился к возвышающемуся с противоположной стороны поляны небольшому бугру.

Подойдя к нему и пнув пару раз ногой, словно пробуя на прочность, человек повернулся к остальным и крикнул:

— Похоже, это здесь. Начинайте раскапывать, да побыстрее! Небо уже желтеет. К ночи может начаться Выброс!

Люди засуетились. Главарь принял на себя функции часового, мониторя окрестности и иногда бросая взгляды на пленника, что сидел, опираясь на дерево: концы связывавшей его руки веревки были обвязаны вокруг ствола.

Остальные принялись быстро разгребать дёрн и вгрызаться в землю имевшимися у них в распоряжении подручными средствами.

Чёрная земля, вперемешку с корнями трав разлеталась во все стороны. Запахло прелым.

Ворону нравился этот запах — запах увядающей жизни. Его радовала суета внизу: люди явно не спешили покидать поляну, занятые своими странными делами.

Он любил людей. Они нравились ему на вкус. Их плоть была мягкой и сладкой, не такой, как у кабана или слепыша. А ещё он их любил за то, что туда, где появляются люди, рано или поздно всегда является смерть.

Люди убивают людей, звери убивают людей. Люди убивают зверей — какая разница. В выигрыше всегда останется он, ворон.

* * *

К тому времени, когда они дошли до места, Студент уже почти перестал что-либо ощущать, кроме отупения от усталости. Содержимое рюкзака Скрепки бандиты переложили в его рюкзак, и вес его стал таким, что, казалось, он вот-вот услышит, как трещит позвоночник. Он давно бы уже упал от усталости, но было одно чувство, за которое он держался и которое не позволяло ему показать врагам слабость.Оно тлело, словно уголёк прогоревшего костра, спрятанный до поры под слоем пепла. Это было чувство ненависти.

Бандит Пробитый, время от времени, мастерски раздувал этот уголёк, всячески стараясь причинить боль, когда никто из его подельников не мог видеть этого.

Поначалу Студент старался не обращать внимания на его нападки, стоически перенося их. Он решил, что Пробитый рано или поздно удовлетворит своё чувство мести и успокоится. Но он ошибался.

Пробитый на протяжение всего пути втихаря устраивал подлянки — то ткнёт в бок стволом своего пистолета-пулемёта, то пнёт по голени, то на коротком привале заставит сидеть в какой-нибудь луже.

Часть тела, по которой бил Пробитый, уже превратилась в один сплошной синяк и тупо саднила. Но не эта физическая боль приводила в ярость Студента, а злобная мелочная мстительность и пакостность Пробитого. В конце концов, бандит разжёг в нем такую ненависть к своей персоне, что Студент принялся всерьёз раздумывать, как при первой возможности уничтожить мерзавца, даже если и ценой своей жизни. Тем более, Студент был уверен, что её так или иначе скоро всё равно заберут.

Козырь указал место, и бандиты принялись раскапывать, как догадался Студент, оголовок вентшахты. Он с облегчением понял, что сейчас они решили обойтись без него. Бандиты торопились, а Студент в таком состоянии был плохой землекоп.

Подгоняемые Козырем, они работали изо всех сил, и вскоре чистая не изгвазданная одежда осталась только на атамане. Бандиты же были с ног до головы испачканы землёй и глиной.

Студент, которого Сиплый на скорую руку привязал к дереву, чтоб не отвлекаться на его охрану, тем временем осмотрелся — куда его привели.

После того, как они миновали то место, где пропал Скрепка (он понял это, когда увидел на дороге рассыпанные болты), они прошли не меньше десяти километров. Белёсый лес-мутант давно закончился, и его сменили нормальные деревья, вот только все листья у них были не обычного зелёного цвета, а зеленовато-коричневые. Не таким, пронизанным лёгкой грустью багрянцем или золотым оттенком ранней осени, а болезненным колером ржавчины и накипи.

Затем они свернули в лес и шли по едва заметной просеке, заросшей травой и кустарником. Слева и справа в лесу их сопровождали неизвестные существа, временами раздавался треск сухих веток, когда на них неосторожно ступали преследователи.

Бандиты вели себя нервно, постоянно держа оружие наготове. У Студента тоже между лопаток пробежал холодок — со связанными руками, нагруженный тяжестью и без оружия, он был беззащитен. Осталось надеяться только на банду Козыря, и что она достаточно подготовлена, чтобы оказать сопротивление, а не разбежаться в ужасе.

К счастью, Студент не узнал, так это или нет — никто на них напасть не решился.

Они вышли на довольно обширную поляну, посередине которой находился небольшой заросший сорняками овраг, а недалеко от него возвышалась покосившаяся металлическая конструкция, словно вертикальная пружина, надетая на пучок спиц.

Судя по всему, эта была та самая лабораторная антенна, о которой упоминала Макисэ в своих записях. Стало быть, овражек — это место провала выходной шахты, сообразил Студент.

Антенна выглядела так, будто её пытались расплавить в сталеплавильной печи: кривая, закопчённая, местами уже тронутая ржавчиной. Студент так и не смог представить, какая сила понадобилась, чтобы привести её в такое унылое состояние.

Где-то в сплетениях антенны прятался ворон — время от времени оттуда раздавалось его зловещее карканье. Но сейчас Студент завидовал ему — птица была свободна и могла улететь, куда пожелает. А эти твари превратили его в раба, в барана, которого ведут на живодёрню. И нет им дела до того, хочет он этого, не хочет... Он для них всего лишь кусок мяса, товар на рынке.

Чем больше Студент об этом думал, уголёк внутри его разгорался всё ярче и ярче. Вскоре его душе клокотал уже настоящий пожар, и это было пламя ярости. Его охватила не та безумная слепая ярость, что затмевает разум и заставляет с голыми руками бросаться на танки, а холодная расчётливая ярость, что превращает человека в подобие гранаты без чеки, готовую в любой момент сорваться с предохранителя и разнести всё вокруг.

Наконец, шахта была расчищена: неизвестные строители когда-то заложили её поверх квадратного колодца брёвнами, на которые навалили сверху обломки плит, всё это засыпали песком и заложили дёрном.

Балтика склонился над краем уходящей и теряющейся где-то во тьме шахты. Судя по всему, глубина её была никак не менее шестидесяти метров.

— Ты готов? — Козырь стоял рядом и курил одну за другой свои драгоценные папиросы. Атаман нервничал.

— Сейчас буду готов, — Балтика оторвался от созерцания тёмной бесконечности, откуда слегка тянуло сыростью. — Надо ещё организовать толковый спуск.

Через некоторое время из довольно хорошо сохранившихся брёвен был построен над колодцем треножник, высотой в два человеческих роста.

Балтика выпотрошил весь рюкзак, что тащил Студент, и сейчас разбирал снаряжение, сидя на корточках перед кучей добра.Он отложил в сторону несколько титановых карабинов, блоки, блестящую штуку, напоминающую цифру восемь, и другие предметы, назначение которых было непонятно большинству присутствующих рядом. Отдельно он отправил в солдатский вещь-мешок бруски взрывчатки и коробочку с детонаторами и радиовзрывателем.

Наверху треноги закрепили блок, через который перекинули верёвку. Балтика отпустил бухту, и она полетела вниз, распускаясь по дороге. Ещё одну верёвку он прикрепил непосредственно к одному из столбов. После чего быстро надел на себя комбинированную обвязку, развесил по боковым петлям-«полочкам» несколько карабинов и другие приспособления, а в спусковую «восьмёрку» встегнул верёвку.

— Значит так, — принялся он инструктировать отобранных им помощников — Сиплого и Сусанина. — Я спущусь, закреплю взрывчатку. По моему сигналу вытащите меня с помощью верёвки, перекинутой через блок, чтоб мне с жумаром не париться. Всё понятно?

Всё было понятно, и Балтика, махнув рукой, скрылся в зеве колодца. Через некоторое время рация Сусанина заработала, и Балтика приказал вытягивать его. Как только он перевалил через край колодца и опустился на землю, он приказал вытащить верёвки. Пока Сиплый и Сусанин их вытягивали, Балтика массировал свой зад.

— Всю жопу передавило, — пожаловался он Козырю. — Пока нашёл, куда взрывчатку приделать. Сначала подумал, что вообще дело — труба, шахта внизу затоплена. Но потом разглядел чуть выше воды заплатку из бетона. Вот её сейчас и рванём. Вытащили? А ну, отойти от края! — Балтика достал из кармана радиовзрыватель, откинул колпачок и нажал на кнопку.

В шахте ухнуло. Спустя секунду из неё, как из гигантской хлопушки, вылетело облако пыли и каких-то хлопьев.

Верёвки опять полетели вниз, и Балтика снова исчез в шахте. Через некоторое время он сообщил, что можно спускаться. В подземную лабораторию проход был открыт.

Пока Балтика и Сусанин одного за другим спускали в шахту, Козырь достал КПК и отбил сообщение «Семецкому»:

«Я на месте. Ваш заказ доставлен. В лабораторию сделан проход через неиспользованную вентшахту. Когда вы прибудете?»

Ответ пришёл очень быстро, словно был заранее приготовлен:

«Доставьте мой заказ в лабораторию к шлюзовой камере 3-44. Как только за ним закроется дверь шлюза, вы получите коды доступа к управлению комплексом. Можете его пока свободно осматривать, но учтите: пятый уровень затоплен грунтовыми водами, а на четвёртом уровне есть зона повышенной радиации».

Козырь нахмурился. Ему крайне не нравился этот расклад — заказчик так и не появился, а они должны довериться ему, и лезть в чёртову дыру. Это было опасно. Но с другой стороны, Выброс мог начаться с часу на час, и поэтому, если таинственный заказчик прячется рядом, то он будет вынужден так же укрыться внизу, если не хочет подохнуть в мучениях или превратится в зомби или иного мутанта. В любом случае, делать было нечего, выбор у него был один — отправляться под землю и переждать Выброс.

Козырь всё же набил ответ:

«Я рассчитывал на личную встречу с вами. Когда она состоится?»

В ответ через несколько секунд пришло сообщение, у которого в поле «from:» значился сетевой сервис-робот:

«Абонент Ю. Семецкий отключён от системы обмена сообщениями, так как его аккаунт был взломан. За справками обращайтесь в техподдержку сталкнета. Это служебное сообщение, не отвечайте на него».

«Вот черт, отключили-таки! — мысленно выругался Козырь. — Что же теперь делать? Ладно, сейчас вниз, а там разберёмся...»

* * *

Он давно уже не помнил, кто он и как его зовут. Ему принадлежали сотни имён и сотни жизней, и его личное имя и воспоминания давно затерялись среди них. Больше всего ему нравилось именно это — проживать их жизни, смаковать, как дорогое выдержанное вино, пока их разумы тратили отпущенное им время, погружённые в собственные иллюзии, и пока ещё бились их сердца.

Он знал, что его называют Покупателем, но это слово не имело для него никакого смысла. Себя же он обозначал образом, какой на человеческом языке можно произнести как "Гурман".

Среди подобных ему существ он был одним из сильнейших. Он мог легко навести морок на большую группу людей, заставить их пройти мимо, не заметив то, что он не хочет им показывать, или захватить разумы сразу трёх, а то и четырёх человек.

Иллюзии, какими его жертвы наслаждались перед тем, как померкнет их сознание и они отправятся в небытие… Иногда попадались забавные, интересные сюжеты. Это зависело от того, насколько интеллектуально развитой была жертва. Если воспоминания, что проживал Гурман, можно сравнить с вином, то иллюзии, в плену которых он держал своих жертв — любованием игрой солнечных лучей в гранях хрустального бокала.

Давненько сюда никто не забредал, и он стал подумывать о том, что пора сменить обиталище, несмотря на то, что оно такое удобное. Как ни странно, не смотря на то, что Зона достаточно велика, но найти хорошее место не так-то просто. Во-первых, нужно опасаться тех, кто способен убивать на большом расстоянии, на каком он был бессилен защититься.

Во-вторых, необходимо, чтобы вокруг, на ближайшие несколько километров, не находились такие же, как он телепаты, иначе всех их будет мучить сильная боль.

В-третьих, должно быть достаточно корма для его свиты — стаи слепых псов или прайда снорков. Контролёру обязательно нужна свита. Это его защита, охрана и в крайнем случае — еда.

* * *

Отряд полковника, коим последние сутки на марше командовал Жерар, расположился в заросшем кустарником повреждённом здании, чьё бывшее назначение было уже трудно определить.

«Наверняка что-то военное», — решил полковник, но если бы кто-то предположил иную версию, то он спорить бы не стал. Построенные во времена Союза, многие здания напоминали ему казармы или армейские склады. Предоставленные долгие годы сами себе, они приобрели вид ещё более унылый и суровый.

Сейчас они расположились в пустом и по непонятной причине чистом, словно его только что вылизала клининговая компания помещении, на втором этаже полуразрушенного дома, к которому вывел отряд Жерар.

К ним на этаж вёл единственный уцелевший лестничный марш, на котором сейчас дежурил Хаммер с пулемётом наперевес. Здесь было легко держать оборону от возможных жутких непрошеных гостей, исключая, конечно, человека. Но, похоже, Жерара не сильно пугала возможная встреча с вражескими силами, он был уверен, что под Выброс вся Зона уже как сутки опустела.

Полковник молча и сосредоточено расправлялся с ужином из пайка, стараясь не вызывать в памяти некоторые события, участником коих он побывал в течение дня. Аппетит и так его не баловал, а многие сцены ещё оставались свежи в памяти, и были достаточно тошнотворны даже для него — ветерана знаменитой «Чикабанской мясорубки».

Особенное впечатление на полковника произвели ожившие мертвецы, сошедшие словно с экрана дешёвого фильма ужасов. У них было всё: лохмотья вместо одежды, истлевшая плоть и обнажённые коричневые кости скелетов. Один из мертвяков некоторое время преследовал отряд, непонятно как издавая хриплое бормотание: «Солдат, с-с-солдат… Бей врага-а-а!» Ривз подозревал, что он ещё не раз увидит его в своих ночных кошмарах. Произвела на него эффект и одна аномалия. Точнее то, что она сделала с опрометчиво запрыгнувшим в неё слепым псом, что неожиданно бросился на Полковника из какой-то дыры. Его предсмертный визг и хруст костей до сих пор звучали у Ривза в ушах. Дополнительным напоминанием служил и комбинезон, испещрённый уже засохшими каплями брызнувшей во все стороны крови мутанта. Но если бы не «выверт», как по-русски назвал эту аномалию Жерар, то лежать бы Ривзу сейчас с разорванным горлом.

Больше всего сейчас ему хотелось поскорее закончить дело и выбраться из этого затянувшегося кошмара. Теперь он уже понимал, почему там, за Периметром, скрывают правду о Зоне. Если бы всё, что тут творится, стало известно изнеженным обывателям, то найти квалифицированных специалистов-добровольцев для работы здесь стало бы практически невозможно, или им пришлось бы платить больше, чем астронавтам на орбите. По этой же причине, видимо, его не стали снабжать подробными инструкциями по выживанию в Зоне. Он бы просто отказался от миссии.

Жерар быстро расправился со своей порцией, подождал, когда закончит приём пищи Полковник, и налил себе и ему в кружку кипятка. Чайник ушлые наёмники вместо горелки водрузили на какой-то артефакт, тут же раскалившийся докрасна, стоило только металлическому дну прикоснуться к нему. Француз бросил в каждую кружку по кубику кофе и знаком предложил Полковнику отойти в сторону для приватной беседы.

Они поднялись по остаткам бетонной лестницы, что вывела их на третий, почти разрушенный этаж, на котором лишь кое-где сохранились части стен с зиявшими в них проёмами. Зато над головой, в отсутствие крыши, плыли странные, похожие на жгуты, флюоресцирующие зеленоватым светом тучи.

Жерар отхлебнул из кружки и ткнул пальцем вверх.

— Видите, Полковник, вот это?

— Зелёное небо. И что это может значить, Жерар? — недоуменно пожал плечами Ривз.

— Это значит, что уже завтра к вечеру начнётся Выброс. Если вас не ввели в курс дела, то я напомню: это когда Зону пронизывает аномальная энергия особой мощности, и всё живое… точнее, всё антропогенное и сам человек, в первую очередь, подвергается мутациям. Называется — Выброс. Ещё ни одному сталкеру не удалось остаться невредимым, если его застал Выброс на поверхности. Только спрятавшись под землю, можно надеяться, что не будет ущерба.

— И как глубоко надо прятаться? — хмыкнул Полковник, хотя внутренне напрягся: слова Жерара звучали достаточно серьёзно.

— Чем ближе мы находимся к центру Зоны, тем глубже. В этих местах — не менее шести метров. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Догадываюсь. И все же я подожду, что вы сами скажете.

— Здесь недалеко есть такое укрытие. Не «Хилтон», конечно, но трое суток пересидеть можно. Как я понял, у вас нет уверенности, что в конце нашего пути мы однозначно сможем проникнуть в подземное убежище?

Полковник задумчиво почесал подбородок, размышляя: сказать правду или же попытаться ускользнуть от ответа за ничего не значащими словами. Но понимая, что такого тёртого калача, как Жерар, вряд ли проведёшь пустой болтовнёй, решил сыграть в открытую.

— Для парней в Вашингтоне крайне важна эта миссия, Жерар. И за успех её они готовы очень, очень хорошо заплатить. И не только деньгами, но и свободой. Я говорю о том, что вас могут вытащить отсюда. За Периметр.

На свои слова Ривз ожидал любой реакции, но только не этой: Жерар вдруг напрягся и, уронив кружку с остатками кофе, схватил Полковника за шиворот.

— Заткнитесь, Ривз! — сдавленным от гнева голосом прорычал он. — Никогда больше не произносите этих слов! Ни мне, ни моим парням. Не то, клянусь всеми святыми, в следующий раз…

От изумления Полковник остолбенел на пару секунд, но когда он уже был готов дать отпор, француз ослабил хватку и убрал руки, глухо извинившись:

— Простите, сэр, — нервы. Вы сами не понимаете, что говорите? Никому отсюда нет никакого выхода, и ваши слова только напрасно меня злят. Хорошо ещё, что мои парни этого не слышали.

Жерар сделал паузу, успокаиваясь, и Ривз, растирая шею, молчал тоже, ожидая продолжения. И оно последовало:

— Нас забросили сюда два года назад для выполнения одного задания, что тогда казалось важным, но сейчас выглядит полной глупостью. Мы былихорошо подготовленным отрядом военных сталкеров. Мы прошли специальные тренинги, как раз для выполнения особых поручений в условиях Зоны. Официально находясь под крышей ООН, на самом деле относились к Управлению Силами Специальных Операций штаба НАТО. Нас весьма неплохо подготовили — психологически и технически. Не готовы мы были только к одному — что нами воспользуются, словно презервативами…

Жерар прервался, желваки его напряглись, и дыхание на мгновение перехватило. Полковнику стало ясно: мысль о том, что их отправили, заранее зная, что это билет в один конец, его по-прежнему приводит в ярость. Но француз совладал с собой и продолжил:

— После того, как мы выполнили задание, нам сообщили, что весьма сожалеют, но во имя прогресса, демократии и общечеловеческих ценностей, безопасности цивилизации и прочего дерьма, они не могут нас вернуть, так как мы, якобы, уже чем-то заражены. Они сказали, что им очень жаль, и что нас уже объявили погибшими героями — официально мы разбились на самолёте «выполняя свой долг», и что всех нас наградили посмертно орденом Стального Кольца.

— Ты хочешь сказать, что вас отказались эвакуировать после выполнения задания? — вытаращился на Жерара Полковник.

— Не только не эвакуировали, а ещё и расстреляли из пулемётов, когда часть наших решила силой вырваться за Периметр. Вот так мы здесь и застряли. От двадцати двух человек за два года выживания осталось четверо. Мы уже смирились с судьбой и наладили кое-какую жизнь, как тут являетесь вы — извините, Полковник, — самодовольная рожа из-за Периметра, и несёте наивную чушь. Кстати, это вас тоже касается — никто, никто отсюда не может выйти. Не помогут ни связи, ни взятки, ни грубая сила. До вас дошло, наконец-то?!

Сказать, что эти слова ошарашили Полковника, — это ничего не сказать. Все его мечты о домике на острове и счастливой старости только что разбились вдребезги. Мозг отказывался принимать это, и Ривз ухватился, как утопающий хватается за соломинку, за мысль, что к нему это не может относиться, что он важен и… Но где-то в душе Ривз уже понял, что Жерар прав. Как только он вынесет из лаборатории накопитель, так они попытаются забрать его, бросив уже ненужного Полковника в этом кошмаре.

Собственно, поэтому его и наняли — расходная пешка, какой не жаль пожертвовать.

— Жерар, мне нужно побыть одному и всё обдумать, — наконец промолвил он, и Жерар удивился, как быстро американец взял себя в руки. — Продолжим наш разговор чуть позже.

— Как скажете, сэр.

* * *

После непродолжительного отдыха отряд выступил прямо в ночь. Времени до Выброса оставалось мало, и нужно было ещё разобраться на месте, как проникнуть внутрь лаборатории: преставление об этом было весьма смутным, и надеяться приходилось только на опережающих их бандитов. Полковнику пришлось проявить чудеса красноречия и убеждения. В конце концов, они сошлись на том, что Ривз должен получить своё устройство, а отряду наёмников в награду достанется вся лаборатория, кроме того, им будет переброшено столько оружия, снаряжения и боеприпасов, что они смогут вооружить маленькую армию.

Сам Полковник собирался устроить так, что либо он покинет пределы Зоны, и тогда его нанимателям достанется накопитель в целости и сохранности, либо пусть попрощаются с прибором. Он ещё поборется.

* * *

Сначала лаборатория Козыря не очень впечатлила — переплетения труб, многочисленных жгутов, идущих во всевозможных направлениях, и разной толщины кабелей в низких и теряющихся в темноте коридорах. Но потом они нашли дверь и, открыв её, оказались в основной части объекта: то место, куда они попали изначально, по-видимому, являлось лишь техническим помещением для различных коммуникаций.

А вот сама лаборатория поражала масштабом и богатством — американцы не поскупились.

Во всём комплексе царил полумрак, только тусклое аварийное освещение позволяло ориентироваться в длинных анфиладах, куда выходили двери помещений различного назначения. Всюду хром, стекло, сверкающий чистотой кафель и мягкие, великолепные паласы — всё это действовало на пришельцев, и давно отвыкшие от элементарного комфорта бандиты в этой роскоши почувствовали себя неуверенно, словно незваные гости на вечеринке.

Козырь почему-то был уверен, что лаборатория будет одноуровневая и больше напоминающая тоннель. По крайней мере, та часть схемы, какую он забрал у Студента, изображала именно такой объект. Но когда он вышел в центральный холл и увидел расположенную на стене схему всей лаборатории, он понял, насколько это огромное сооружение.

Весь комплекс представлял собой несколько крестообразно пересекающихся тоннелей, устроенных на четырёх уровнях, соединённых в месте пересечения вертикальной шахтой и дополнительным лестничным маршем. В шахте находились четыре лифта, два из них являлись грузовыми. Судя по плану, есть и другие лестницы и переходы, кое-где связывающие отдельные тоннели друг с другом.

Следуя указателям, Козырь прошёл в командный центр объекта, из которого производили управление системами жизнеобеспечения и доступом.

Темнели мониторы, установленные на массивном полукруглом столе, частично закрытые полиэтиленовой плёнкой. Тут же находились удобные кожаные кресла — несколько были опрокинуты. Один из экранов озарился зелёным светом, и на нём появилась надпись: «ENTER ACCESS CODE».

Когда Козырь приблизился к экрану, из расположенного вверху динамика раздался мягкий женский голос:

— Hello Mr. Cozyr! Welcome to our laboratory. Accept my congratulations on the success of our mission. Now bring the subject of my interest to the room 2-44. (1)

Козырь чуть не дёрнулся от неожиданности, но быстро взял себя в руки.

«Семецкий переписывался на русском, а тут — английская речь. Ладно, неважно», — решил атаман. Судя по всему, это одна команда. Он прокашлялся, вспоминая свой когда-то неплохой английский, и ответил:

— Hi! When I receive access codes? (2)

— That will happen as soon as the door is closed behind the experimental speciment. After that the laboratory will be at your complete disposal, except room 2-44. You will gain access to it when I leave the underground complex.(3)

Козырь повернулся к Пробитому, который ничего не понял, но был настолько поражён вдруг открывшимся умением атамана говорить на чужом языке, что сейчас молча и с обожанием таращился на него.

— Пробитый, бери Сиплого, тащите фраера на второй уровень. Найдёте дверь под номером сорок четыре и оставьте его за ней. Потом возвращайтесь сюда.

— Сделаем, Козырь! — Пробитый махнул рукой Сиплому, и они исчезли в коридоре.

Тем временем атаман обратился к Балтике:

— Что-то неспокойно мне. Если гости незваные за нами следом нагрянут, мы даже не услышим. Надо бы пару сюрпризов организовать.

— Я понял, Козырь. Сделаю.

— Возьми Сусанина, пусть у дыры пока постоит на стрёме.

Балтика подхватил свой мешок с остатками взрывчатки, позвал Сусанина, и они удалились.

Козырь поставил на ножки одно из кресел, рухнул в него и устало закрыл глаза. Теперь ему можно немного расслабиться. Только он знал, какое нервное напряжение он испытывал в последние дни. Изначально вся эта затея с поиском мифической лаборатории была похожа на бред. По большому счёту он взялся за это дело для того, чтоб его люди не маялись без дела и прекратили «разлагаться». К тому же, всегда расчётливого Козыря вдруг охватил азарт.

И вот они здесь — он всё-таки сорвал свой «джек-пот»! Даже если тут всё оборудование окажется мертво, только за счёт продажи разного хлама из лаборатории можно жить припеваючи. Ну а если работает система жизнеобеспечения: вентиляция, освещение, вода и канализация, то он превратит это место в свою тайную и безопасную базу. Конечно, придётся переделать вход — шахту сверху заложить, а к ней сделать несколько замаскированных горизонтальных тоннелей…

Впереди его ожидало море дел: понадобятся рабы, много рабов. Но теперь это не проблема — у него появились средства. Кстати, «Семецкий» ещё что-то говорил про оружие, оно должно где-то здесь храниться. Он ещё заставит говорить о себе всю Зону! Да и среди бандитских шаек давно пора порядок навести и беспредел прекратить. Бойцов хороших только набрать, и он покруче Бормана станет, тем более, что Борману хана, а люди его, из тех кто жив остался, по всей Зоне шатаются. Сколотить небольшую армию, ну а там…

Козырь расслабленно потянулся, довольно улыбаясь впервые за последние несколько лет.

Жизнь вновь обрела какой-то смысл.

* * *

Козырь сам не заметил, как задремал, удобно устроившись в мягком кресле. Разбудили его шаги вошедших бандитов.

Атаман прогнал расслабляющую истому и, хлопнув обеими ладонями по подлокотникам, нетерпеливо подобрался, напоминая сейчас готовую броситься гончую. Взгляд его снова стал жёстким и целеустремлённым.

— Козырь, сделали, как ты сказал: привели фраера и забросили за дверь, — Пробитый довольно улыбнулся. — Я дал ему пару раз, чтоб сильно не дёргался. Не волнуйся, шкуру не попортил.

Козырь выбрался из кресла, потянулся и несколько раз подвигал плечами, разминая мышцы. Потом он поднял голову к потолку, нашёл глазами штуковину, похожую на динамик, и крикнул, глядя на неё, подозревая, что там может быть установлена и видеокамера:

— Hey, we have satisfied your conditions! Tell an access code!(4)

— One, one, two, three, five, eight, one, three.(5)

Козырь подскочил к монитору и набрал последовательность цифр. Экран мигнул, и на нем появились многочисленные иконки. Остальные мониторы засветились тоже, как и ранее незамеченный большой экран на стене, на котором появилась трёхмерная схема лаборатории.

Под потолком вспыхнул яркий свет, заставив всех зажмурить, привыкшие к полумраку глаза.

Атаман не выдержал и рассмеялся — торжествующе и громко.

— Да, парни! Добро пожаловать на новую базу банды Козыря!

Бандиты восторженно заорали, как вдруг, перекрывая их голоса, раздался грохот взрыва — кто-то познакомился с сюрпризом Балтики.

-

(1) — Здравствуйте г-н Козырь! Я приветствую вас в нашей лаборатории и поздравляю с успехом нашей миссии. Доставьте объект, интересующий меня, в комнату 2-44.

(2) — Привет! Когда я получу коды доступа?

(3) — Как только закроется дверь за подопытным. После этого вся лаборатория в вашем распоряжении, кроме номера «два-сорок четыре». Вы получите и его, когда я покину подземное сооружение.

(4) — Мы выполнили ваши условия! Говорите код доступа!

(5) — Пожалуйста: один, один, два, три, пять, восемь, один, три.