Гарри Поттер и Точка Бифуркации 2 (джен)

Пришла зима. Выпал первый снег на некогда зелёные холмы, припорошило черепицы замковых крыш и башенок. Вся гомонящая детвора шумно высыпала на улицу и с весельем принялась играться в снежки, строить снежные бастионы и лепить снеговиков.

Я же ворчал и читал книгу, сидя на скамейке в дворе, будучи закутанным во всю тёплую одежду, которую удалось надеть. Мои друзья звали меня играть, но мне что-то не хотелось валяться в снегу и загребать его ботинками. Детство в жопе не взыграло, хоть и попыталось, стоило мне увидеть заснеженные сосновые и еловые верхушки леса. Меня больше волновали насущные проблемы вроде той, что теперь придётся следить за погодой и своим самочувствием, одеваться в неудобную неповоротливую одежду и кутаться в одеяло, пытаясь согреть руки, обледеневшие после прогулки по улице или каменным коридорам замка.

Окаменевший Драко, кстати, в госпитале не лежал — его отец посчитал это ниже аристократического достоинства и забрал сына домой — отпаивать зельями.

Место директора временно заняла миссис МакГонагалл. С исчезновением Дамблдора словно пропало какое-то чувство защищённости и стабильности, которую привносило в школьную атмосферу присутствие Дамблдора. Несмотря на всё, старик по-своему беспокоился за своих подопечных, поэтому если мне придётся когда-нибудь убить его — я сделаю это не без сожаления.

— И сказал маленьким воронятам старый ворон Гарольд: «Пережить зиму надо нам, ибо не время праздности ныне».

Это Луна Лавгуд, сидя рядом на лавочке и разглядывая журнал, подшучивала надо мной и моим нежеланием участвовать в детских забавах.

— Ничего смешного, — проворчал я, кутаясь в пальто. — Дубак такой, а ты меня силком вытащила на улицу. Дышать воздухом, видите ли, необходимо!

— Не будь таким букой. — Луна шутливо надула щёчки, а затем с любопытством заглянула в мою книгу: — Что читаешь? Снова Достоевского?

— Нет, — я развернул и продемонстрировал ей обложку, на которой в пучине волн был изображен гигантский белый кашалот.

— «Моби Дик»? — прочитала Луна и задумчиво приложила указательный палец к губам. — Никогда не слышала. Интересно?

— Достаточно, — крякнул я, пытаясь поудобнее развалиться пятой точкой по каменной скамейке. — Капитан Ахав помешан на идее мести киту, который оттяпал ему ногу, и гоняется за ним по всем морям.

— Ахав? В книге, должно быть, есть библейские отсылки? — задумчиво спросила Луна.

— Как и почти в любом традиционном воплощении европейской культуры до эпохи модерна, — ответил я.

— А ты религиозный человек?

— Я православный христианин, если ты про это, — ответил я.

— Ух ты! — Луна так удивилась, что даже отложила свой журнал в сторону. — Как интересно! Ортодоксия? В Англии встретить православного — это редкость. Тут либо ирландские и шотландские католики, либо протестанты.

— Ну так я не отсюда. — на автомате ответил я, имея ввиду свою прошлую жизнь в качестве обыкновенного русского парня. — То есть…

— Не отсюда? — милые глаза Луны зажглись любопытством.

— Как бы тебе сказать… — протянул я, пытаясь как-то обосновать оговорку. Я не готов рассказывать правду кому бы то ни было.— Поттеры родом с материка.

— Нет, — мотнула головой Луна. — Я точно знаю, что Поттеры — древний британский род. Недаром я твою биографию до дыр затерла.

— Что? Зачем ты читала мою биографию? — прищурился я.

— Для общего развития! — смутилась Лавгуд.

— Да ну? — улыбнулся я. — Литература является самым приятным способом игнорирования жизни.

Хлоп! В каменную колону за моей спиной ударился чей-то снежок. Мне предстояло выяснить, намеренно его кинули или нет.

— Эй! — Я вскочил на ноги и направился к играющим в снежки. — Кто в меня снежок кинул?

Группа детей остановила игру. Из толпы вышел раскрасневшийся Колин Криви.

— Я случайно, Гарри, прости… — понурил голову он.

Я махнул рукой и вернулся к Луне. В последнее время я становлюсь всё более раздражительным и нервным.

— Будешь? — Луна протянула мне коробку с завтраком.

— Спасибо. — Я взял один пирожок. — Это с чем?

— С брусникой, а вчера были с грибами.

На горизонте появилась Гермиона. Она подошла к нам и уселась на свободный участок скамейки.

— Доброе утро, — сонно буркнула она, доставая их сумки тетради и учебники.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил я. — Просто желаешь мне доброго утра? Или утверждаешь, что утро сегодня доброе — неважно, что я о нём думаю? Или имеешь в виду, что нынешним утром все должны быть добрыми?

— И то, и другое, и третье, — нашлась Гермиона. — И что в такое дивное утро отлично сделать домашнее задание на воздухе. А ещё, Гарри, прошу, перестань сыпать отсылками на «Властелина колец». Здесь с ним даже магглорожденные ученики вряд ли знакомы — этой серии книг почти сорок лет, и с ней мало кто знаком. Так что ты опоздал.

Ах, ну да. Толкин опубликовал «Властелина колец» в пятьдесят четвёртом, и его творчество приобрело всенародную известность и славу лишь с выходом кинотрилогии Джексона в нулевые, до которых ещё десять лет, если в данной вселенной ничего не поменяется.

— Маг не приходит поздно, Гермиона Грейнджер — нравоучительно сказал я, подняв палец. — И рано тоже не приходит. Он появляется в то время, когда положено.

Гермиона шутливо закатила глаза, а Луна хихикнула.

— Гарри, лучше домашнее задание сделай, а то, как я подозреваю, эссе по трансфигурации ты вряд ли начал писать.

— Я же не виноват, что Маккошка задаёт целый свиток пергамента, — фыркнул я, но тем не менее достал из ранца письменные принадлежности и учебник. — Пусть убавит свои требования к ученикам — и будет ей посещаемость и выполнение домашки.

К нам подбежал запыхавшийся и чем-то взволнованный Рон.

— Гарри! Кхм, — он замялся при виде Гермионы и Луны, глазами показав, что нам нужно поговорить наедине.

— Дамы, — кивнул я, собирая вещи под пристальными и обеспокоенными взглядами Гермионы и Луны.

Зайдя за угол, я повернулся к Рону.

— Что случилось?

— Джинни пропала, — выпалил Рон.

— Так, что? — удивился я. Как-то рановато это произошло. — Уже?

Если я правильно помню, то Джинни должен был утащить василиск ближе к концу года. Неужели канон снова наступает на пятки и из-за эффекта бабочки события происходят в иной последовательности и в другое время?

— Кто последний её видел?

— Соседки по комнате, она не появилась на завтраке, но они ничего не заподозрили, потому что в последнее время она часто пропускала завтрак и ходила словно сама не своя. Они подняли тревогу, лишь когда она не пришла на уроки.

Я задумчиво посмотрел вдаль. За каменной оградой темнел хвойный лес, глубоко пустивший в мерзлую землю свои длинные, извилистые, как пальцы, корни. Корни вековечных деревьев причудливо изгибались и словно норовили попасть под ноги заблудившихся учеников или расползтись в разные стороны, захватив мир.

Сбросив с себя наваждение, я посмотрел на Рона и решительно сказал:

— Пошли. Надо её спасать.

Так как я знал, где появится новая настенная надпись, мы сразу направились туда, чтобы застать там группу шокированных преподавателей.

— Это опять случилось, — сказала МакГонагалл в наступившей тишине. — Монстр напал на ученика. На сей раз утащил в Тайную комнату.

Профессор Флитвик вскрикнул. Профессор Стебль прижала руки ко рту. Снегг стиснул зубы.

К толпе учителей подоспел Гилдерой Локхарт.

— Откуда такая уверенность? — спросил он.

— Поднимите свои глаза, профессор, — сказала МакГонагалл, указывая на стену, на которой было написано чем-то, на этот раз не коричневым, а красным: «Её скелет будет пребывать в Комнате вечно».

— Кто на этот раз? — нахмурился Локхарт.

— Джинни Уизли.

Я почувствовал, как за моей спиной Рон, не произнеся ни звука, сполз на пол.

Учителя о чем-то обречённо пошептались и удалились в учительскую, чтобы принять меры и срочно пустить по школе голосовое уведомление о новом нападении.

— Не расклеивайся, Рон, — я хлопнул друга по плечу. — Вызволим мы твою сестру, не волнуйся.

— Может, позвать на помощь Локхарта? — с надеждой спросил Рон. — Он ведь столько подвигов совершил…

— Боюсь, — скривился я, — что всё описанное им — это ложь и выдумка.

— Эх, я так и знал, — вздохнул Рон, поднимаясь на ноги. — Ладно, друг, пошли. Правда, мы не знаем где находится вход в Тайную комнату.

— Есть у меня намётки, — сказал я, и мы направились в туалет плаксы Миртл.

Этот туалет, конечно, не худший в Шотландии, но самый унылый — это точно. Под длинным, в разводах и пятнах зеркалом тянулся ряд треснутых каменных умывальников. В мокром полу отражались тускло горевшие огарки свечей; краска на дверях кабинок облупилась и кое-где висела хлопьями, у одной дверь болталась на единственной петле. Стоило мне войти внутрь, как из раковины вылетел призрак в очках.

— О, Гарри, — Миртл смущённо накрутила призрачный локон на палец. — Пришёл проведать меня?

— Пришёл спросить, как ты умерла, — обломал я её.

— Это было ужасно, — поежился призрак девочки. — Всё, что я помню, — это два громадных жёлтых глаза у той раковины.

Мы с Роном синхронно посмотрели туда, куда она указала. Несколько раковин, кругом объединенные вокруг мраморной колонны.

— Спасибо, Миртл.

— Угу, — кивнуло приведение и, боязливо оглядевшись по сторонам, скрылось в стене.

Весь этот спектакль по большому счёту был разыгран лишь для того, чтобы потом ни у кого не возникло вопросов, откуда я знаю расположение Тайной комнаты.

— Так-так, — пробормотал я, окидывая взглядом предполагаемый вход в Тайную комнату.

Рон же усердно принялся разглядывать каждую деталь, пытаясь найти зацепку.

— Нашёл! — Я сделал удивленный вид, «обнаружив» выгравированную на кране змейку.

— Осталось понять, что это значит. — Рон почесал репу.

— Слизерин был змееустом, так? — Рон утвердительно кивнул. — Следовательно, вход в его тайное убежище как-то связан с парселтангом. Благо я им владею.

Я встал в пафосную позу, закрыл глаза и повелительно вытянул руку вперёд.

— Открой-с-с-я, — прошипел я на змеином языке.

Открываю глаза. Ноль эффекта. Раковина не сдвинулась ни на дюйм.

Зато Рон был готов описаться от восторга.

— Ничего не понял, но выглядело очень круто! — с восхищением сказал он.

— Шазам! — вновь попробовал я, и снова безрезультатно. — Говори со мной, Слизерин, величайший из хогвартской четверки! — Никаких изменений.

Что-то не так. Неужели канон подводит? Загадка глубже, чем кажется.

— Гарри, смотри! — воскликнул Рон. — Здесь какая-то надпись.

Сбоку от зеркала было что-то нацарапано.

— Это змеиный язык? — с детским любопытством спросил рыжий.

— Ты дурак, что ли? — усмехнулся я, вспоминая фанфики, в которых было подобное. — Откуда взяться у змей письменности и чем они пишут? Кончиком хвоста, что ли?

Рон пристыженно замолчал.

— Нет, — я покачал головой. — Это английский, хоть и неграмотный. Здесь написано, — я вгляделся в каракули, — «Молви друг и войди».

Повисло молчание.

— Что это значит? — спросил Рон. — Нужно быть другом Слизерина или его наследника, чтобы войти?

— Да нет же. — Я хлопнул себя по лбу. — Это элементарная загадка. Как на парселтанге будет друг?

Ответ у меня нашелся сам собой.

— Мэллон.

Стоило этим словам сорваться с моих губ, как массивные раковины зашевелились и разъехались в стороны, открывая круглый проход в полу, который представлял собой бездонную пропасть.

— Ну что, — произнёс я, зажигая на конце палочки «Люмос». — Посмотрим, какая ты, каморка папы Карло.