Серия Полуночник-3: Бремя Судьбы (джен)

Открыв глаза, Гарри часто заморгал, пока его зрение не привыкло к яркому солнечному свету, наполнявшему комнату. Ему было так жарко, что он рефлекторно откинул гору своих одеял, только чтобы ощутить порывы холодного воздуха со стороны открытой двери его комнаты. Гарри стало любопытно, откуда тянет холодом, и он выбрался из кровати, отыскав свои очки на прикроватном столике. Когда мир обрёл чёткость, Гарри направился к приоткрытой двери. Поместье Блэков было большим, но здесь редко бывало тихо, как сейчас. Сириус ненавидел тишину. Именно поэтому вокруг спальни Гарри летом стояли модифицированные заглушающие чары. Гарри не слышал того, что происходило за пределами комнаты, но остальные могли слышать его.

Выйдя в коридор, Гарри задрожал. Снаружи воздух был ещё холоднее и, казалось, завихрялся вокруг него. Гарри проследовал знакомым путём по коридору, повернул за угол и подошёл к лестнице, стараясь унять сотрясавшую его дрожь. Что-то было не так. Сириус и Ремус никогда не позволяли температуре опускаться так низко, так как холод напоминал Сириусу об Азкабане. В прошлом каждого жильца родового дома Блэков таились собственные личные кошмары, не отпускавшие их и в настоящем. Сириус избегал тишины и холода из-за Азкабана. Ремус избегал людей во время полнолуния из-за инцидента, который произошёл ещё во время учёбы в Хогвартсе. Гарри же не переносил громких, злых голосов, напоминавших ему о дяде.

Подойдя к лестнице, Гарри услышал, что внизу кто-то тихо разговаривает, но говорившие были слишком далеко, чтобы он мог что-то разобрать. Крепко держась за перила, парень стал спускаться. Он всё ещё дрожал и потому сомневался, что в данный момент сможет безо всякой опоры дойти до первого этажа. С его-то везением он бы не удивился, если бы по пути споткнулся, оповестив всех в доме о своём пробуждении. Гарри не знал, что происходило внизу. Шло ли там собрание Ордена, или у Сириуса с Ремусом были гости, или просто обсуждалось что-то, о чём он не знал. В данный момент Гарри было всё равно. Он хотел лишь благополучно добраться до гостиной и усесться перед камином. Дойдя до конца лестницы, он никого там не увидел. А значит, говорившие, кем бы они ни были, скорее всего, беседовали на кухне.

Гарри показалось, что путь до кресла, стоявшего перед полыхающим в камине огнём, занял целую вечность, но был рад, что все-таки предпринял попытку добраться до него. Тепло огня — как раз это ему сейчас и было нужно. Наблюдая за игрой пламени в камине, Гарри слышал голос Сириуса, доносившийся с кухни, но, как и прежде, не смог разобрать ни слова. Последовало короткое молчание, а затем раздался другой голос, явно принадлежавший Ремусу. И снова парень ничего не разобрал. Что ж, по крайней мере, я знаю, что они здесь.

Услышав, как открывается дверь, Гарри сразу же отвернулся от камина — как раз вовремя, чтобы заметить входивших в комнату Сириуса и Ремуса. Заметив Гарри, они оба вдруг замерли на месте.

— Почему ты не в кровати? — сразу же спросил Сириус, направившись к парню.

Потрогав лоб Гарри, он обернулся к Ремусу.

— Он всё ещё немного горячий, но это не должно помешать нашим планам.

— Планам? — недоуменно переспросил Гарри. — Каким ещё планам?

Ему никто не ответил.

— Пойду сообщу ей, — сказал Ремус Сириусу и ушёл обратно на кухню.

Сириус посмотрел на Гарри сверху вниз и отступил на шаг, скрестив руки на груди.

— Мы старались быть терпеливыми, Гарри, — жёстко произнёс крёстный. — Думали, что стоит лишь немного подождать... но мы ошибались. Теперь-то мы видим, что ты неисправим. Мы не можем продолжать и дальше тратить свои жизни впустую, надеясь, что случится чудо и ты изменишься. Мы дали тебе всё, Гарри, но тебе, похоже, этого недостаточно.

Гарри сжался в своём кресле, совершенно сбитый с толку. С чего Сириус это взял?

— О чём ты говоришь? — нервно спросил Гарри. — Что я сделал?

Сириус, прищурившись, посмотрел на парня.

— Скорее, чего ты не сделал! — выплюнул он. — Да если б только твои родители тебя сейчас видели, то наверняка бы отреклись от тебя. Ты позоришь имя Поттеров, Блэков и Люпинов. Убийца, лжец, урод! Мне вообще не следовало забирать тебя от твоего дяди. Это самая страшная ошибка в моей жизни, а это говорит о многом.

Гарри почувствовал, как по его лицу потекли слезы. Да как только Сириус мог сказать такое? Как мог согласиться с дядей Верноном? Сириус же ненавидел его.

— Но... но я никого не убивал, — дрожащим голосом произнёс Гарри. — Я... я никогда не лгал вам с Ремусом, клянусь.

Дверь кухни снова открылась. Гарри перевёл взгляд с Сириуса на неё и увидел, как в комнату входит Ремус в сопровождении профессора Амбридж и двух рослых волшебников, которых он никогда прежде не видел. У одно из них были короткие каштановые волосы и карие глаза, а у второго, напротив, волосы были песчаными, а глаза — голубыми. Но стоило им увидеть Гарри, как на их лицах появилось одинаковое выражение отвращения, от чего парень сжался ещё больше. Посмотрев на профессора Амбридж, Гарри заметил триумф, написанный на её лице. Ничего хорошего это сулить не могло.

— Министерство ценит это, мистер Блэк, мистер Люпин, — приторным голосом произнесла Амбридж. — Уверяю вас, мистер Поттер вмиг исправиться. Естественно, всё зависит от самого мистера Поттера. Исходя из опыта моего общения с ним, могу сказать, что он довольно упрям, так что нам могут потребоваться и иные, возможно, даже нетрадиционные меры, если вы не против.

— Всё, что посчитаете необходимым, Долорес, — бесстрастно откликнулся Ремус. — Позвольте также выразить признательность министерству за то, что оно взяло на себя все расходы. Мы и так уже потратили на него немало денег.

Гарри, не веря своим ушам, уставился на опекунов. Как они могли так поступить? Как могли отдать его министерству после всех тех месяцев, в течение которых они убеждали его, что доверять властям в настоящее время — это слишком опасно? Как они могли поверить тому, что наговорила им Амбридж? Вот уж кто точно врал! Она наверняка запудрила им мозги! Никак иначе объяснить это было нельзя. В противном случае Сириус и Ремус так не поступили бы. Никогда.

Сириус отошёл в сторону, позволив аврорам приблизиться к Гарри. Подхватив мальчика под руки, они подняли его с кресла. Гарри сразу же запаниковал. Он попытался вырваться, но авроры лишь схватили его покрепче, заставив парня вскрикнуть от боли.

— Нет! — закричал он, не оставляя попыток освободиться. — Вы не можете так поступить! Сириус! Ремус! Пожалуйста! Не делайте этого! Я буду хорошим! Обещаю! Она врёт! Клянусь! Прошу, не надо!

— Мы сожалеем лишь о том, что не сделали этого раньше, — с ненавистью произнёс Сириус. — Кстати, мы уже договорились, чтобы твоего дядю освободили. Когда всё будет улажено, возиться с тобой будет он.

Гарри прекратил попытки вырваться и в ужасе уставился на Сириуса. Его вернут к Дурслям? К дяде? Вернон же убьёт его! Они посылают его на смерть! ”Но им наплевать. Я для них лишь обуза, которая им больше не нужна”. Осознание того, что опекуны на самом деле его ненавидели, оглушило Гарри. Он просто не мог этого вынести. С какой стороны ни посмотри, Сириус и Ремус стали его семьёй, чего Дурслям так и не удалось добиться. А теперь выяснилось, что мародёры ненавидели его ничуть не меньше. Быть может, он действительно был уродом. Ведь с чего бы ещё все рано или поздно начинали его ненавидеть?

Чьи-то руки обняли его и крепко сжали, голова склонилась вправо, прижавшись к чему-то твёрдому. Кто-то потрепал его по волосам, стараясь успокоить. Гарри попытался повернуть голову и посмотреть, кто это был, но обнаружил, что не может пошевелиться. Гостиная растворилась в темноте, но в голове у него царила такая сумятица, что он совсем не обратил на это внимания. Сердце мучительно ныло. Ему хотелось просто умереть, лишь бы эта боль прекратилась... лишь бы не помнить ненависти на лицах Сириуса и Ремуса.

— Всё хорошо, Гарри, — прошептал кто-то ему прямо в ухо. — Я рядом. Ты в безопасности. Я буду беречь тебя, Гарри, чего бы мне это не стоило. Даже если мне придётся следовать за тобой повсюду, плевать, я буду рядом до самой моей смерти. Эта... эта женщина никогда больше не приблизится к тебе. А если министерство имеет что-то против, то пусть лучше пойдёт станцует с драконом — всё больше пользы. — Обнимавшие Гарри руки сжали его чуть крепче. — Прости, если напугал тебя, Сохатик. Не знаю, что она с тобой делала, но, обещаю, мы поможем тебе справиться с этим.

— Сир’ус? — сонно пробормотал Гарри.

Его глаза по какой-то причине всё ещё не желали открываться. Но единственным, кто звал его Сохатиком, был Сириус. Но зачем крёстному утешать его? Разве он не ненавидел его?

— Верно, старина Полуночник рядом, — ответил Сириус всё тем же тихим голосом, но теперь в нём звучала изрядная доля облегчения. — Тебе, должно быть, опять приснился кошмар. Ремус должен скоро вернуться и привести Дамблдора. Нам есть о чём поговорить, Сохатик. Мы знаем, за последние несколько месяцев что-то случилось, но совсем не представляем, что именно. И мы очень хотим понять, как что-то подобное могло произойти.

Гарри попытался вырваться из объятий и застонал, когда ничего не получилось.

— Извини, — нервно произнёс он, делая очередную попытку освободиться. — Пожалуйста, не надо меня ненавидеть. Я... я думал, что ты разозлишься... Я не хотел доставлять ещё больше неприятностей! Прости меня!

Сириус ещё крепче обнял Гарри, зарываясь лицом в его волосы.

— Я никогда не смогу тебя возненавидеть, Сохатик, — мягко произнёс он. — Ты — смысл моей жизни. Только благодаря тебе я сейчас здесь, а не гнию в камере Азкабана. Ты мне как сын, малыш. Да, порой я сержусь, когда кто-то делает тебе больно. Но злюсь-то я на них, за их поступки, и на себя — за то, что позволил этому случиться. Я лишь хочу защитить тебя, Гарри, именно этого хотели бы от меня твои мама и папа.

Кто-то тихо постучал в дверь. Сириус мгновенно оглянулся и ослабил свои объятия, позволив Гарри увидеть два размытых силуэта, возникших в дверном проёме. Соблюдая осторожность, Сириус слегка переместился, устраивая Гарри поудобнее, затем он взял гаррины очки с прикроватного столика и аккуратно надел их на парня. Окружающие предметы сразу же обрели чёткость, но Гарри не был уверен, рад он этому или нет. Ведь теперь ему стали видны боль и раскаяние на лице крёстного.

— Как твоё самочувствие, Гарри? — вежливо поинтересовался профессор Дамблдор, проходя в комнату и усаживаясь на стул рядом с его кроватью.

— Уже лучше, сэр, — ответил Гарри, пытаясь принять сидячее положение, но рука Сириуса на его плече не позволила ему этого сделать.

— Эм... какой сегодня день, сэр?

Профессор Дамблдор поглядел на Сириуса поверх своих очков-полумесяцев, прежде чем снова обратить своё внимание на Гарри.

— Сейчас утро пятницы, Гарри, а если быть точнее, то сегодня двадцать второе декабря, — весело ответил он. — И пока ты не успел завалить меня вопросами, отвечаю: Артур по-прежнему в Мунго, восстанавливается после нападения. Его детям в Хогвратсе уже сообщили о случившемся. Молли должна забрать их домой уже сегодня. Боюсь, правда, профессора Амбридж очень огорчил твой ранний отъезд. Помнится, она упоминала что-то о неделе отработок за отсутствие на её уроке.

Гарри тут же застыл, в ужасе глядя на Дамблдора. Неделя! Он очень сомневался, что сможет выдержать целую неделю отработок у Амбридж. Чисто рефлекторно Гарри прижал правую руку к груди, дыхание его стало неровным. Кто-то попытался привлечь его внимание, но он едва ли вообще заметил это. Сознание парня занимала лишь одна мысль: ему целую неделю придётся терпеть насмешки профессора Амбридж и слушать, как она уверенно рассуждает о том, что со временем его опекуны признают её правоту.

Вдруг Гарри ощутил, как паника отступила и на смену ей пришло чувство, будто он плывёт сквозь туман. Тело расслабилось, а голова стала слишком тяжелой, чтобы держать её прямо. Но тут кто-то приподнял её, и Гарри увидел перед собой обеспокоенные лица Сириуса, Ремуса и профессора Дамблдора. Парень медленно моргнул и только тогда заметил пустой пузырёк в руке Ремуса. Видимо, его напоили каким-то успокаивающим зельем.

— Прости меня, Гарри, — искренне произнёс профессор Дамблдор. — Если бы я только знал, что ты так отреагируешь, то не стал бы даже заводить разговор на эту тему. К тому же, я должен извиниться и за кое-что ещё, мой мальчик. Я бы никогда не подумал, что профессор Амбридж станет использовать запрещённые предметы во время отработок, но, Гарри, меня не покидает чувство, что этим дело не ограничилось. Твои опекуны хотят выдвинуть против неё обвинения, но для этого нам нужно точно знать, с чем мы имеем дело. Ты в состоянии рассказать нам обо всём?

Гарри опустил голову Сириусу на грудь. Потребовалось некоторое время, чтобы всё сказанное Дамблдором дошло до него. Сириус и Ремус хотели подать в суд? Это принесёт одни лишь неприятности.

— Зачем? — слабым голосом спросил Гарри. — Вы же сами... говорили мне... не ввязываться в неприятности... Я лишь... следовал... вашим указаниям...

Ремус присел на краешек гарриной кровати и сжал его левую руку.

— Но мы ведь не подразумевали под этим, что ты должен решать подобные проблемы в одиночку, сынок, — печально произнёс он. — Ты должен понимать: то, что с тобой делала Амбридж, — неправильно. Ни один человек, учитель он или кто-то ещё, не имеет права заставлять тебя калечить себя. Насколько нам известно, это длилось по меньшей мере месяц, верно?

Гарри нехотя кивнул. В голове начало проясняться, и думать стало намного легче.

— Всё было нормально до случая с Малфоем, — тихо сказал Гарри. — Она... эм... она обвинила во всём меня... сказала, что я сам спровоцировал Малфоя. — Часть Гарри твердила, что ему не следует ничего рассказывать. Но он так долго держал всё это в себе, что сомневался, что и дальше сможет так продолжать. — Она говорила, дядя Вернон правильно делал, что наказывал меня. Говорила, что я заслужил это, — он почувствовал, как напрягся Сириус, как сильнее сжал его руку Ремус. — Она... она утверждала, что я обуза и... и что, стоит лишь подождать, как все возненавидят меня, — Гарри закрыл глаза, зарываясь лицом в грудь Сириуса. Он ненавидел показывать другим свою слабость, но не мог ничего с собой поделать. Все эмоции, которые он подавлял, теперь выплыли наружу. — Простите! Пожалуйста, не надо меня ненавидеть! Пожалуйста! Пожалуйста, не отдавайте меня ей! Пожалуйста, не отсылайте меня к дяде Вернону! Пожалуйста!

Каким-то образом Сириусом с Ремусом умудрились заключить Гарри в групповое объятие. Оба мародёра, а с ними и директор, внезапно утратили дар речи. Они даже не подозревали, что подобное могло случиться прямо у них под носом. Поняв, что в ближайшее время Ремус с Сириусом вряд ли отпустят Гарри, профессор Дамблдор встал и опустил руку на плечо Люпина.

— Я позабочусь о том, чтобы профессор Амбридж покинула школу и чтобы ей были предъявлены обвинения в злоупотреблении своими должностными обязанностями, использовании незаконного артефакта и жестоком обращении с учеником Хогвартса, — тихо сказал он. — Позже я зайду к вам с Омутом Памяти, чтобы мы смогли просмотреть воспоминания об этих отработках. Если вам понадобится ещё что-то, то, пожалуйста, сразу же сообщите мне.

Ремус кивнул, давая знать, что всё понял, после чего снова обратил всё внимание на своего безутешного подопечного. Измотанный, Гарри вновь заснул. Его опекуны быстро трансфигурировали часть мебели, чтобы постоянно находиться в комнате. Теперь они знали, по какой причине Гарри снились кошмары, и предчувствовали, что потребуется много времени, чтобы выкорчевать ростки сомнения, которые Амбридж насадила в сознании парня.

* * *

Прошло несколько часов, прежде чем Гарри очнулся от своего забытья, лишённого снов. Он сразу же понял, что что-то было не так. Взять хотя бы то, что кто-то прикасался к его лицу, а точнее, его лбу. В недоумении парень открыл глаза и увидел, что он не один. Над ним стояли пять расплывчатых фигур. Видимо заметив его недоумение, на него поспешили надеть очки. Расплывчатые фигуры превратились в Сириуса, Ремуса, профессора Дамблдора, Тонкс и профессора МакГонагалл. Гарри несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что ему не показалось и они настоящие. Он попытался сесть, и Сириус с Ремусом сразу бросились ему помогать. Только тогда Гарри заметил, что мебель в его комнате изменилась: добавилось несколько стульев и столов, которые были завалены пергаментом и перьями и заставлены чернильницами. Невольно Гарри задался вопросом, что же здесь творилось, пока он спал.

Присмотревшись к взрослым, Гарри заметил обеспокоенное выражение на их лицах, а Сириус и Ремус вдобавок выглядели измотанными. Гарри почувствовал укол вины, ведь это было из-за него. Нет, далеко не так он хотел провести каникулы, и на то была причина. Он не желал, чтобы окружающие жалели его и чувствовали себя виноватыми из-за того, что профессор Амбридж совсем выжила из ума. Ведь они всё равно ничего не могли с этим поделать.

— Добрый день, Гарри, — с улыбкой произнёс профессор Дамблдор. — А мадам Помфри как раз ушла. Поздравляю, тебя признали здоровым, но посоветовали получше питаться, чтобы набрать немного веса. Я позволил себе вольность пригласить Добби на время каникул. Он беспрестанно твердит мне, что ни за что не даст тебе оголодать и будет приносить еду в любое время, стоит тебе только пожелать.

Гарри скривился, отворачиваясь.

— Он будет кормить меня, пока я не лопну, — проворчал он, заставив всех рассмеяться. Все они были в курсе того, что домашний эльф был бесконечно предан Гарри. — А Кричер не будет против его присутствия здесь? — спросил он спустя мгновение.

Настала очередь Сириуса кривиться.

— Кричеру стоило бы кое-чему поучиться у Добби, — едко сказал он. — С тех пор как ты уехал в школу, он только и делал, что сидел тут и дулся. Мне потребовалось всё моё самообладание, чтобы не проклясть его.

Профессор Дамблдор кашлянул, заканчивая их разговор.

— Мне не хочется вас прерывать, но нужно обсудить несколько вопросов, — произнёс он серьёзно. Сириус и Ремус сразу же опустились на кровать рядом с Гарри, а профессор Дамблдор, профессор МакГонагалл и Тонкс расположились на стульях. — Я должен уведомить тебя, Гарри, что профессора Амбридж сняли с занимаемого ею поста в Хогвартсе на время расследования по делу, заведённому после предъявленных твоими опекунами обвинений.

При упоминании “обвинений” Гарри ощутимо напрягся.

— Зачем? — тихо спросил он, опуская глаза. — Зачем раздувать такую шумиху? Чего мы этим добьёмся? Одних лишь только новых неприятностей.

Сириус обнял Гарри за плечи, привлекая к себе.

— Не смей даже думать так, — сказал он твердо. — Если мы не остановим Амбридж сейчас, что помешает ей продолжить мучить тебя, а то и других студентов? Гарри, это же равносильно тому, как если бы я, увидев, как твой дядя обращается с тобой, просто бы взял и ушёл. Я не могу этого сделать. Мы не можем. Мы твои опекуны, и нам положено защищать тебя — по-другому и быть не может.

Профессор Дамблдор, потянувшись, коснулся неглубокой каменной чаши со странными, незнакомыми символами, вырезанными по краю, стоявшей на прикроватном столике. Внутри сосуда сама по себе кружилась, завихряясь, светло-серебристая жидкость.

— Гарри, это Омут Памяти, — довольно произнёс Дамблдор. — Думаю, ты помнишь, как показывал нам события, произошедшие на кладбище? — Гарри кивнул. — Принцип работы Омута очень похож, только не доводит тело до истощения. Он позволяет просматривать воспоминания, чтобы выявить вещи и связи, которые мы обычно не замечаем. Он так же позволяет увидеть воспоминания другим людям, не причиняя никакой боли.

Сириус притянул Гарри ближе, а Ремус опустил руку ему на спину, напоминая парню, что они оба рядом.

— Вы хотите, чтобы я поместил туда своё видение? — напряжённо спросил Гарри. Он не был уверен, что хотел бы показывать его кому-то. Его начинало тошнить при оной лишь мысли об этом.

— Не видение, — терпеливо ответил профессор Дамблдор. — Нужны воспоминания о твоих отработках. Нам необходимо увидеть, что конкретно делала профессор Амбридж. Визенгамот потребует доказательств того, что мы не выдумали всё это с целью избавиться от назначенного министерством преподавателя. — Гарри хотел было запротестовать, но Дамблдор жестом попросил парня дослушать его. — Я понимаю, что эти воспоминания могут быть связаны с болезненными эмоциями, но нам нужно знать, Гарри. Моей обязанностью было оберегать тебя в школе, но я подвёл тебя. Пожалуйста, позволь мне сделать хоть что-то, чтобы исправить ошибки, совершённые за этот семестр.

Как мог он отказать ему? Профессор Дамблдор практически умолял его показать воспоминания. Гарри никогда бы не подумал, что дойдёт до такого. Он неохотно кивнул, опуская глаза, и все вздохнули с облегчением. Было очевидно, что профессор Дамблдор был не единственным, кто опасался, что Гарри откажется показывать другим свои воспоминания. Хотя, конечно, парень всегда имел склонность отдавать то, о чём его настойчиво просили.

Профессор Дамблдор вытащил палочку и коснулся её кончиком виска Гарри.

— Сосредоточься на самой первой отработке, — мягко произнёс он. Закрыв глаза, Гарри послушно попытался воскресить в памяти тот вечер, когда перо впервые врезалось в его плоть. Прошла пара мгновений, и голос профессора Дамблдора вырвал парня из пучины мыслей: — Замечательно, Гарри. Так, а теперь на второй.

Они повторили процедуру, после чего директор попросил его перейти к следующей отработке. А дальше воспоминания потекли одно за другим. Процесс был таким утомительным, что Гарри показалось, что он занял не один час. Когда они, наконец, закончили, в Омуте оказалось почти двадцать воспоминаний. Такое количество повергло в шок всех присутствующих. Они, конечно, знали, что профессор Амбридж назначала Гарри больше отработок, чем тот заслуживал, но даже и представить не могли, что их было столько, а Гарри даже ни разу не пожаловался. Единственной причиной, по которой профессор МакГонагалл вообще узнала об их немалом количестве, было то, что однажды она невольно стала свидетелем разговора нескольких гриффиндорцев, жаловавшихся на несправедливое отношение профессора Амбридж к Гарри.

После тихого обеда, устроенного прямо в комнате Гарри, парня напоили сонным зельем и уложили отдыхать, а сами взрослые обратили своё внимание к Омуту Памяти. Уже после первых трёх воспоминаний они готовы были взорваться от ярости. И хоть они просматривали их не полностью из-за того, что профессор Амбридж каждый раз задерживала Гарри допоздна, им хватило и этого, чтобы представить, через что парню пришлось пройти. А вот воспоминания о последующих отработках просто повергли каждого из них в ужас. Не было слов, чтобы описать всю ту гамму эмоций, которые бушевали внутри взрослых волшебников, пока они наблюдали, как раз за разом профессор Амбридж обвиняет Гарри в том, к чему тот не имел никакого отношения. Теперь их перестал удивлять тот факт, что подросток так отчаянно не хотел ни о чём рассказывать.

Пятерым взрослым понадобилось четыре часа, чтобы просмотреть все воспоминания. Закончив, они обнаружили, что Гарри всё ещё мирно спит. Сириус сразу же направился к крестнику и осторожно взял его правую руку в свою. Там, на тыльной стороне, всё ещё была видна фраза “Я не должен лгать”, вырезанная прямо на коже. Сириус сел на край гарриной кровати, не в силах оторвать взгляд от этих слов.

— Мне плевать на то, чего это будет стоить, Дамблдор, — мрачно сказал Сириус, — но я не желаю, чтобы она когда-либо ещё приближалась к моему крестнику. Это из-за неё Гарри каждую ночь мучают кошмары о том, что мы его ненавидим. Это из-за неё он взвалил на себя всё, пытаясь защитить нас. — Он посмотрел на Дамблдора глазами, полными боли, а по щекам его текли слезы. — Это из-за неё мой крестник боится меня. Если вы не сможете её остановить, я убью её собственными руками.

— Сириус, — предупреждающе начал Ремус, но под взглядом друга замолчал.

— А ты, Лунатик, неужели ты не злишься? — неверяще спросил Сириус. — Эта... эта ведьма заставляла Гарри калечить собственную руку, а сама сидела и смотрела! Заставила его поверить, что мы отвернёмся от него! Как ты можешь просто сидеть...

— ...потому что в отличие от тебя, Сириус, я не могу позволить моим эмоциям возобладать надо мной, — выплюнул Ремус. — Ты даже не представляешь, как трудно мне сейчас держать волка под контролем. Так что не надо мне тут выговаривать, как я должен реагировать.

— Мальчики, — спокойно вмешался Дамблдор. — Сейчас не время позволять нашим различиям встать на пути общего дела. Гарри и сам, наверно, не осознаёт, как сильно нужна будет ему наша поддержка, чтобы пройти через это. В понедельник Рождество, и пока оно не пройдёт, ничего сделать не удастся. Ради Гарри я постараюсь назначить слушание на как можно более раннюю дату. Чем раньше мы сможем со всем разобраться, тем меньше вероятность, что информация просочится в прессу. Если вам что-то понадобится, смело обращайтесь к любому члену Ордена, кроме Уизли. Подозреваю, им и без нас сейчас тяжело.

Согласно кивнув, Сириус и Ремус проводили взглядом до двери профессора Дамблдора, прихватившего с собой Омут. Профессор МакГонагалл ушла следом.

— Прости меня, Лунатик, — с сожалением проговорил Сириус. — Я... я просто не знаю, что делать. Я чувствую себя таким беспомощным. Как я мог быть так слеп? Я же видел, как он постепенно отстраняется от нас, но думал, что всё это лишь подростковые заморочки. Думал, что мы сможем разобраться во всём на каникулах.

— Добро пожаловать в клуб, — искренне произнёс Ремус. Он упал на ближайший стул и потёр уставшие глаза. — Потребуется много усилий, чтобы исправить это.

— Ну, так что, будем вести себя так же, как и в начале летних каникул? — предложила Тонкс, садясь на стул рядом с Ремусом. — Будем дежурить по-очереди. Мы же его семья. Мы не можем поступить иначе.

Мародёрам пришлось согласиться. Это меньшее, что они могли сделать для Гарри.

* * *

Гарри проспал до самого вечера, а проснувшись, обнаружил, что не один. Сам он спал на спине, а рядом с ним, положив голову ему на грудь, примостилась знакомая чёрная собака — Полуночник. Парень автоматически принялся гладить его, вновь закрывая глаза. Он не понимал, по какой причине чувствует себя таким уставшим. Он проспал большую часть дня, так почему же ему опять хотелось спать? Какой бы ни была причина, Гарри решил, что в данный момент сон, возможно, был лучшей из имеющихся у него альтернатив.

Он ещё не был готов посмотреть в глаза своим опекунам. Как заставить их понять, что он просто делал то, что чувствовал необходимым? Как объяснить им, что значит семья для того, кто вырос без неё? В глубине души Гарри понимал, что профессор Амбридж говорила все те вещи с одной целью: внушить ему неуверенность в чувствах опекунов к нему. А ещё он понимал, что Сириус и Ремус никогда не вернут его обратно Дурслям.

Однако разум не всегда рационален, в особенности, после кошмаров. Гарри знал, что ведёт себя как ребёнок. Ему уже пятнадцать, и он не должен беспокоиться о том, что Сириус и Ремус вдруг бросят его. Но правда была в том, что он думал об этом каждый день. Порой его всё ещё охватывал страх, что жизнь с опекунами может оказаться всего лишь сном. И это, как ни что другое, доводило его паранойю до крайности.

Полуночник тихо заскулил, и Гарри понял, что пёс проснулся и теперь беспокоился о нём. Вздохнув, парень разлепил веки и увидел расплывчатые голубые глаза, уставившиеся на него.

— Всё в порядке, Полуночник, — тихо казал он. — Просто я почему-то устал. — ”Смени тему, Гарри.” — Знаешь, мне кажется, нам нужно кое о чём поговорить. Ты ведь не молодеешь, Полуночник. Думаю, мы должны начать искать тебе друга... женщину-друга. Разве тебе не хочется, чтобы по дому бегали маленькие щеночки?

Полуночник сразу же поднял голову с гарриной груди, уставившись на него большими глазами. “О, да, мне придётся заплатить за это”, — весело подумал парень. Пёс фыркнул, а затем встал, повернулся и сел спиной к Гарри, пытаясь показать, что тот его обидел.

Гарри вздохнул, садясь, и придвинулся к краю кровати, немного помедлив, прежде чем выбраться из-под тёплого одеяла.

— Я ничего под этим не подразумевал, Полуночник, — тихо сказал он. — Я просто хочу сказать... ну... ты хороший папа, и я подумал, что ты захочешь своих собственных... хм... ну, не щеночков... В общем, неважно. Забудь, что я сказал.

Прежде чем Гарри успел что-то понять, его схватили и заключили в крепкие объятие, поглаживая по волосам.

— Ты — мой сын, Гарри, — искренне сказал Сириус. — Может, не биологический, но в моём сердце ты — мой сын. — Он отпустил Гарри и спрыгнул с кровати, усевшись на ближайший стул, чтобы они могли говорить, глядя друг на друга. — А это значит, что я никогда не отвернусь от тебя, ты же знаешь это, так? — Он подождал, пока Гарри кивнёт, а затем продолжил: — Амбридж не имела права делать то, что делала. Не имела права говорить то, что говорила. Она лгала, Гарри. Мы бы никогда не отдали тебя обратно твоему дяде, что бы ты ни натворил. Ты никуда не денешься от нас: меня, Лунатика и Тонкс. Мы — твоя семья.

Гарри подавил желание напомнить ему, что Дурсли тоже были его семьёй. “Не думай о них!” Ему не нравилось, что теперь у него было так много сомнений по поводу семьи, с которой ещё пару месяцев назад он чувствовал себя столь комфортно. Гарри знал, что Сириус, Ремус и Тонкс были совсем не похожи на Дурслей. Он ненавидел себя уже за саму мысль о том, что его новая семья может быть похожа на старую. Ненавидел за то, что позволил Сириусу и Ремусу узнать, что теперь он боялся их.

— Ну, так что, ты голоден, Гарри? — спросил Сириус, снова взъерошив гаррины волосы. — Уверен, Добби приготовит тебе всё, что ты захочешь.

Гарри пожал плечами. Он не был голоден, но знал, что такой ответ лишь заставит Сириуса лишний раз беспокоиться. Крёстный всегда ворчал по поводу недостатка у него аппетита, заявляя, что если он когда-нибудь ещё столкнётся с Дурслями, то проклянёт их на несколько поколений вперёд. Гарри содрогнулся при мысли о том, как же должен был разозлиться Сириус, чтобы накричать на Дамблдора из-за Амбридж. Он никогда раньше не слышал, чтобы Сириус так злился.

— Гарри? — осторожно позвал его Сириус. — Что-то не так? Ты дрожишь. Тебе холодно? Снова температура поднялась?

Гарри быстро покачал головой.

— Прости, — тихо сказал он, избегая взгляда Сириуса. — Ничего такого.

“Ничего, о чём тебе бы стоило беспокоиться, Сириус. Я просто веду себя как дурак, позволяя тому, что говорила Амбридж, влиять на меня”. Гарри раз за разом повторял себе, что она всё наврала. Но, похоже, часть её бесконечных разглагольствований всё-таки пустила в нём корни.

Сириус аккуратно прикоснулся тыльной стороной руки ко лбу Гарри.

— Ты немного горячий, но это, возможно, из-за того, что ты спал под всей этой горой одеял, — произнёс он задумчиво. — Устраивайся поудобнее, малыш. Я пойду подниму Лунатика, чтобы мы могли поужинать вместе.

— Но если он спит...

— Он бы точно хотел, чтобы я его разбудил, — настоял Сириус. — Тонкс на работе, так что мы тут только втроём. — Сириус опустил руку на гаррино плечо и слегка сжал его. — Нам нужно кое-что обсудить, Гарри, включая и то, что случится с Амбридж. Я знаю, что ты, возможно, не хочешь касаться этой темы, но ты должен. Игнорируя то, что она с тобой делала, ты не избавишься от кошмаров и сомнений.

Гарри неуверенно кивнул, но так ничего и не сказал. Сириус снова сжал его плечо, а потом вышел из комнаты. У парня не было никакого желания говорить о своих кошмарах. Он не хотел, чтобы Сириус и Ремус знали, как легко он позволил словам Амбридж повлиять на себя. Возможно, неоднократное повторение ею одного и того же сыграло какую-то роль, но это не меняло того факта, что Амбридж выиграла. Её попытки заставить Гарри поверить, что его стабильная жизнь с опекунами не была таковой, оказались успешны.

Чьё-то прикосновение к его лбу быстро вырвало Гарри из задумчивости. Подняв глаза, он увидел тепло улыбающегося ему Ремуса, но парень всё равно заметил, каким усталым на вид был мужчина. Гарри снова опустил взгляд, когда понял, что Ремус и Сириус, возможно, опять взялись дежурить по-очереди у его кровати, как они делали это летом, когда были слишком напуганы, чтобы оставить его одного. “Один шаг вперёд, два назад”.

— Выглядишь получше, сынок, — подбодрил его Ремус, в то время как Сириус уселся на стул, на котором сидел до этого. — У тебя не было кошмаров, видений или ещё чего-нибудь в этом духе? — Облегченно вздохнув, когда Гарри покачал головой, он опустился на кровать рядом с парнем и обнял того за плечи. — Что ж, это хорошо. К утру, кстати, будет готово зелье для Сна Без Сновидений — вдруг оно тебе понадобится.

Гарри нервно заёрзал. Он уже страшился предстоящего долгого разговора, но тот был необходим, и парень решил, что будет лучше разобраться с этим как можно быстрее.

— Уизли уже в курсе? — тихо спросил он.

— В данный момент, нет, не в курсе, — мягко ответил Ремус. — Мы не хотели волновать их, но вскоре нам придётся им всё рассказать. Факт того, что Долорес Амбридж отстранили от должности, не удастся долго держать в секрете. Нам ещё очень повезло, что Амелия Боунс вступилась за нас и предприняла кое-какие меры. Поэтому сейчас нельзя тратить время впустую и нужно воспользоваться всеми имеющимися преимуществами. Сегодня вечером Дамблдор созовёт Орден, он хочет проинформировать всех о сложившейся ситуации... — Гарри дёрнулся было, собираясь возразить, — ...чтобы потом они не сбежались сюда, чтобы выяснить, правда ли то, что они услышали в министерстве и не нужна ли тебе защита во время слушания.

Гарри мгновенно напрягся при упоминании слушания. Он мог представить себе, что там будет. Его будут обвинять в том, что он врёт, желая привлечь к себе внимание, доставляя тем самым всем одни неприятности. Он сомневался, что сможет выдержать то, что чужие люди будут разбирать по кусочкам его и без того испорченную жизнь. Как сомневался и в том, что вытерпит, как те же самые люди будут нападать на Сириуса и Ремуса только из-за то, что те — его опекуны. Под ударом окажутся все, кто ему дорог. Стоила ли игра свеч? Стоил ли этого он сам?

— Мы понимаем, что ты напуган, Сохатик, — сказал Сириус, заметив напряжённость Гарри. — Прошу, пойми, что мы должны это сделать. Амелия Боунс пришла в ужас, узнав, что Амбридж использовала на тебе Кровавое Перо. Министерство много лет назад наложило запрет на их использование. И Амбридж знала об этом, когда использовала его. Фадж, естественно, заявляет, что ничего не знал, но если вину Амбридж признают, появится отличный шанс, что роль Фаджа во всём этом деле будет внимательнейшем образом изучена.

— Но это принесёт массу проблем, — запротестовал Гарри. — Вы подумали об Ордене?

Ремус одной рукой обнял Гарри, успокаивая его.

— Не переживай из-за этого, сынок, — с улыбкой произнёс он. — Я как чувствовал, что в этом всё дело. Ты ничего не говорил нам, так как беспокоился о нас и Ордене. — Гарри лишь пожал плечами, но отсутствие возражений с его стороны яснее слов сказало мародёрам, что они правы. — Гарри, не забывай, что взрослые здесь мы. Позволь нам сделать это для тебя. Это неправильно, когда преподаватель обращается с тобой так жестоко. И мы, а так же твой директор, обязаны положить этому конец. Ты ведь это понимаешь, да?

Это-то Гарри понимал. Ему не нравилось другое — то, что вокруг случившегося уже подняли шумиху, а теперь планировали и дальше её раздувать. К тому же, существовала вероятность, что Визенгамот ему не поверит.

— Что будет, если мы проиграем? — озвучил он последнюю мысль. — Не думаю, что смогу вернуться в Хогвартс. Она назначит мне отработки на каждый вечер вплоть до самых летних каникул.

— Мы не проиграем, — твёрдо произнёс Сириус. — У нас есть Омут Памяти Дамблдора с твоими воспоминаниями. Стоит Визенгамоту увидеть их, как Амбридж запретят приближаться не только к тебе, но и вообще к Хогвартсу. Доверься нам, Гарри. Мы решим проблему, чего бы это не стоило. Это самое меньшее, что мы можем сделать.

Лицо Гарри само собой расплылось в улыбке. Он поверил, что опекуны желают ему только хорошего. И пусть он вёл себя совсем как ребенок, но Гарри было очень сложно не верить Сириусу, когда он был так решителен. Прижавшись к Ремусу, парень закрыл глаза, впервые за последние месяцы почувствовав себя нормально. Не нужно было беспокоиться о секретах, не нужно было быть идеальным учеником для тех, кто наблюдал за ним. Здесь, в благородном доме Блэков, Гарри был просто Гарри, и ему этого было достаточно.