Серия Полуночник-3: Бремя Судьбы (джен)

Как и прежде, Гарри проснулся первым — все другие ученики в их спальне ещё спали мёртвым сном. И неважно, что сегодня была суббота. Гарри всё равно нужно было провериться у мадам Помфри и принять предписанное зелье. Боль в боку полностью исчезла, и Гарри чувствовал себя намного сильнее, чем в начале недели. С тех пор минула, казалось, целая вечность. Парню было трудно поверить, что всего неделю назад он был дома с Сириусом, Ремусом и Тонкс. И ещё эта неделя была очень напряжённой. Если так будет продолжаться и дальше, год выдастся чересчур долгим.

Выбравшись из постели, Гарри, стараясь не шуметь, заправил кровать и оделся в рубашку с длинными рукавами и джинсы, после чего направился в Больничное крыло. Тишина коридоров оглушала, но Гарри уже привык к ней. В это время всегда так тихо. Большинство людей наверняка почувствовали бы себя некомфортно в этой вязкой тишине, но Гарри получал удовольствие. Если закрыть глаза, можно было почувствовать присутствие чего-то успокаивающего, живущего в коридорах, пока они пусты. Он не понимал, откуда идёт это ощущение, и никому не говорил об этом. Отчего-то присутствие этого таинственного нечто казалось парню нужным и правильным.

Зайдя в Больничное крыло, он обнаружил там мадам Помфри. Она уже ждала его, на её лице играла улыбка. Ещё с начала лета между ними существовало молчаливое соглашение. Если Гарри не выражал недовольства, мадам Помфри тоже была довольна. Этим летом парень понял, что нужно просто позволить медику делать свою работу, и всем будет значительно легче.

Осмотр не занял много времени. Мадам Помфри заявила, что мышцы на его правом боку наконец-то полностью зажили и состояние сердца значительно улучшилось. Выздоровление шло, правда, несколько медленнее, но, по словам женщины, это не помешает ему полностью выздороветь к концу текущего месяца. Это стало большим облегчением для Гарри. Он не мог дождаться того момента, когда всё придёт в норму и все эти проблемы с сердцем останутся лишь в воспоминаниях. Слишком уж долго это занимает его мысли.

Позавтракав, Гарри вернулся в башню Гриффиндора, поднялся в спальню и открыл сундук. Взяв зеркало Сириуса, чернильницу, перья, пергамент и кое-что для домашней работы, он спустился в гостиную и устроился перед камином. Сперва он написал письмо Тонкс, так как, не сделай он этого, она непременно пришлёт ему Вопилёр. Закончив с письмом, он начал сочинять эссе о самоудобряющихся кустарниках для профессора Спраут, коротая время до того момента, когда можно будет связаться с Сириусом, не рискуя его разбудить. Крёстный любил поспать — а спал он обычно до победного конца, — и Гарри каждый раз чувствовал вину, когда приходилось его будить.

Медленно, один за другим, стали подниматься остальные ученики. Шатаясь в полудрёме, они спускались в гостиную и выходили из башни Гриффиндора. Гермиона не удивилась, увидев Гарри, и присела рядом, ожидая, когда спустится Рон. Заскучав уже через несколько минут, Гермиона схватила гаррин учебник по Астрономии и принялась его листать, не обращая никакого внимания на содержимое страниц. Гарри посмотрел на часы. Не было ещё и восьми. Сириус будет спать ещё несколько часов, если, конечно, Ремус не вытащит его из кровати, что представлялось маловероятным, граничащим с абсурдом.

Спустившийся наконец Рон выглядел не лучшим образом, чем все остальные. Накануне Гарри сильно удивился, увидев на испытаниях Рона, ведь тот и так уже был перегружен. На прошлой неделе Рон все домашние работы откладывал до последнего, что выводило Гермиону из себя. И Рон был одним из первых, кто принялся жаловаться на обилие заданий. Гермиона же и раньше справлялась с нагрузкой лучше других, и не было ничего удивительного, что и сейчас она намного опережала всех остальных.

Гарри в прошлом году на своей шкуре узнал, что такое загруженность, когда ему приходилось одновременно готовиться к Тремудрому Турниру и делать домашние задания, от которых его никто не освобождал. Он даже зашёл так далеко, что стал меньше есть и спать. Это стало неприятным сюрпризом для Сириуса, Ремуса и Дамблдора. Чтобы такого больше не происходило, опекуны объяснили ему, что нужно решать задачи одну за другой, а не думать о них всем скопом. Гарри признался себе, что такой подход помог ему. А иначе он чувствовал бы себя сейчас точно так же, как Рон. Это было очень хорошо, поскольку Гарри не мог позволить своим эмоциям взять верх над собой.

Когда Рон с Гермионой отправились завтракать, Гарри остался один в гостиной. Закончив писать эссе по Гербологии, он приступил к работе о заклинании Инаниматус Конджурус — их заданию по Трансфигурации. Первая тренировка по квиддичу должна была состояться сегодня после обеда, и Гарри планировал на ней присутствовать, хоть и сидя на трибуне. Это будет первая тренировка для Рона, и парень не хотел оставлять друга одного. Кем бы ты ни был, но на первой тренировке ты будешь чувствовать себя неуютно.

К возвращению друзей Гарри успел сделать половину работы, и дальше они работали уже вместе. Через полтора часа Гарри закончил, извинился перед друзьями и поднялся в спальню, захватив зеркало. Убедившись, что комната пуста, Гарри позвал крёстного. Спустя короткое время в зеркале появилось лицо Сириуса.

— Доброе утро, Сохатик! — радостно воскликнул Сириус. — Как выдалась первая неделя?

— Длинной, — честно ответил Гарри. — Ты был прав насчёт Амбридж. У неё определённо... э-э... свой образ мышления. Никогда бы не подумал, что увижу учителя, которого будет так ругать Гермиона. Для неё всё, что говорит министерство или автор учебника, — истина, а всё остальное — ложь. Как могло министерство так поступить после того, что случилось с поездом?

Сириус закатил глаза.

— Поверь мне, я разделяю твоё разочарование, — ответил Сириус, не виляя. — По нашим сведениям, министерство уже подверглось бомбардировке Вопилёрами из-за профессора Амбридж. Ученики пожаловались на неё своим родителям, а те — министерству. Все используют случившееся, чтобы требовать более хороших учителей для своих детей. Мало наберётся тех, кто доволен тем фактом, что среди учеников лишь один оказался способен защитить себя.

— Но ведь остальные оказались заперты в поезде, — запротестовал Гарри.

Он вздохнул и потёр шею. Это было последнее, что он бы хотел. Почему никто не может просто позволить случившемуся идти своим чередом? Почему обязательно нужно примешивать сюда его?

— И что сейчас происходит? — тихо спросил парень.

— Хотел бы я знать, — ответил Сириус. — Министерство — скорее сам Фадж, чем кто-либо ещё — заявило, что Амридж является лучшей кандидатурой, которая будет следовать директивам министерства. Очередная белиберда, а не ответ. Фадж просто боится, что Дамблдор готовит армию, которая затем выступит против министерства. Фадж стал слишком зависим от власти и неспособен на рациональные поступки.

Гарри спросил бы, не руководит ли кто-то тайно министром, если бы не знал из первых рук, насколько на самом деле некомпетентен Фадж. Он настолько отчаянно хотел скрыть ошибку, которую в прошлом допустило министерство, что был готов позволить дементорам поцеловать невиновного человека. От одной мысли, насколько близко он был от того, чтобы потерять крёстного, Гарри бросало в дрожь. Такой человек, как Фадж, не должен занимать пост министра Магии.

— Тебя что-то мучает, Сохатик? — спросил Сириус, его обеспокоенный голос потревожил мысли Гарри. — Ты ужасно молчалив сегодня. Случилось ещё что-то, что Дамблдор не посчитал нужным нам сказать? У тебя был ещё один выброс? Снейп опять начал вести себя как мерзавец? Амбридж что-то наговорила тебе?

Протерев глаза, Гарри выкинул унылые мысли из головы. Ему совсем не хотелось волновать Сириуса из-за своих мыслей о том, что могло бы быть.

— Просто слишком много приходится держать в голове, — ответил Гарри, пожав плечами. — Ремус был прав. Пятый год такой трудный. Никак не ожидал, что будет столько домашней работы в первую неделю. Выбросов у меня не было. Снейп был самим собой, а Амбридж немного раздражилась, когда я не прореагировал на её подначки. В моём знании, как она их называет, “опасных заклинаний” она винит тебя и твои проблемы с Фаджем.

Сириус усмехнулся.

— Ну, по крайней мере, она признаёт таланты, — произнёс он и оглянулся через плечо. — Я разговариваю с Гарри, Лунатик! Я займусь этим позже! — Сириус снова посмотрел на Гарри. — Извини. Лунатик есть Лунатик. Так как ты себя чувствуешь? Ты стал выглядеть значительно лучше с того момента, когда я тебя видел крайний раз.

— Всё нормально, Сириус, — уверил его Гарри. — Я полностью приду в норму к концу месяца. Ещё одну неделю мне нельзя будет летать, а в остальном — никаких ограничений. — Мысль о квиддиче натолкнула Гарри на события прошлого вечера. — Ах, да, Рон стал новым вратарём! У нас вчера были испытания. Анжелина — капитан. Думаю, она будет такой же жёсткой, как и Оливер.

Сириус опять оглянулся через плечо.

— Да, Лунатик, — голосом святой невинности отозвался Сириус. — Я могу тебе чем-то помочь?

— Отдай мне зеркало, Бродяга, — приказал голос Ремуса. — Моя очередь разговаривать с Гарри. — Сириус не успел ничего ответить, изображение в зеркале дёрнулось, сменившись лицом Ремуса. — Доброе утро, сынок, — произнёс мужчина, пару мгновений разглядывал Гарри и наконец вздохнул. — Вы что там, учитесь ночи напролёт? Или у тебя опять были кошмары?

— Я в порядке, Лунатик, — заверил Гарри.

Почему опекуны всегда думают о плохом? Не из-за того ли, что плохое случается гораздо чаще?

— У меня не было кошмаров. Ночью я сплю. Просто эта неделя выдалась очень длинной. Я пока пытаюсь привыкнуть к новому ритму. Если что-то случится, я сразу сообщу, обещаю.

Ремус некоторое время разглядывал Гарри, затем кивнул.

— Мы надеемся, что ты сдержишь это обещание, сынок, — с улыбкой произнёс он. — Я думаю, Бродяга перескажет мне ваш разговор, так что не буду тебя задерживать. Надеюсь, Амбридж с Фаджем не доставляют тебе проблем, ожидая твоего заявления?

Гарри помотал головой.

— Никто ничего не говорил, — ответил он. — А как у них продвигается расследование? Я думал, меня должны были допросить, ведь я всё же свидетель. Они же не собираются обвинить меня в смерти Седрика?

— Нет, вовсе нет, — мгновенно отозвался Ремус. — Мы не позволим этому случиться, как и семья Диггори. Думаю, Фадж просто ищет другие источники информации, которые бы уверили его, что Волдеморт не возвращался. И ты последний в этом списке, поскольку Фадж и так знает, что ты скажешь. Он понимает, что его карьера рухнет в тот же момент, как окажутся доступны твои воспоминания, подтверждающие заявление Дамблдора.

— Тогда почему просто не показать его работникам министерства? — спросил Гарри. — Не решит ли это большую часть проблем с Фаджем?

Ремус, подняв брови, посмотрел на Гарри.

— И дать всем знать о твоих выбросах? — спросил он. — Гарри, сейчас нам приходится мириться с Фаджем, чтобы защитить тебя. Если в министерстве увидят, что тогда происходило, они могут заявить, что ты слишком опасен для Хогвартса, а затем заберут тебя под опеку министерства и будут изучать твои выбросы. Иного выхода пока нет. Остается только делать всё возможное, чтобы удерживать Фаджа в нужных рамках.

Гарри опустил глаза, каждое слово причиняло ему боль, ибо было правдой. Значит, именно поэтому все смирились с Амбридж? Дамблдор стал всеобщим посмешищем, чтобы защитить его? Почему? Почему столько всего сваливается на него одного? Он что, действительно это заслужил? Неужели ради одного человека стоит рисковать безопасностью остальных?

— Может, стоит позволить им просто забрать меня, — наконец выдавил он.

— Да и через миллион лет мой ответ — нет, — жестко ответил Ремус. — Гарри, пойми, всё это — не твоя вина. Мы найдём способ заставить министерство увидеть правду. Просто сейчас нужно действовать осторожно. Не волнуйся из-за этого. Учись, играй в квиддич. Попробуй провести хоть один спокойный год.

Гарри фыркнул в ответ. Год уже начался ненормально и продолжал становиться всё более похожим на первый курс, когда все шептались за его спиной и провожали его взглядами.

— Постараюсь, — улыбнувшись, ответил Гарри. — Мне нужно идти. Нужно еще отправить письмо Тонкс и закончить домашнее задание. Я сообщу, если случится что-нибудь новое.

— И мы тоже, — улыбнулся в ответ Ремус. — Береги себя, сынок.

В зеркале появилось лицо Сириуса.

— Обязательно сообщи, если из Снейпа снова полезет мерзавец, — добавил он. — Я придумал несколько шуток для него. Теперь мне нужен повод. Не нагружай себя слишком сильно, Сохатик. В первую очередь думай о здоровье.

Гарри попрощался и засунул зеркало обратно в сундук. После всего услышанного он чувствовал подавленность. Люди жалуются на Амбридж, но ничего нельзя сделать, чтобы не стало известно о его нестабильном магическом состоянии в данный момент. Всего пара ступенек оставалась Ордену чтобы приблизиться к достижению столь долго лелеемых планов. Ну почему всегда всё должно быть так сложно?

* * *

Отослав сову Тонкс, Гарри составил компанию друзьям и отправился на завтрак. После они с Роном должны были оставить Гермиону и отправиться на первую тренировку. Рон в это утро был достаточно молчалив, только периодически ворчал из-за домашней работы или сокрушался тем, что Гарри не может летать. Учитывая, насколько суетливым обычно он был, легко было понять, что парень волнуется из-за первой тренировки, как накануне волновался перед испытаниями. Он игнорировал всё, что Гермиона говорила ему о школьных занятиях, что жутко злило последнюю.

Оказавшись на поле, Гарри с Роном направились в раздевалку, где нашли остальных членов команды, столпившихся перед Анжелиной. Они радостно поприветствовали Рона, а Гарри подразнили, заявив что нечестно отлынивать от изнурительной тренировки, которую собралась устроить им Анжелина. Рону досталась старая мантия Оливера, которая пришлась впору, так что не нужно было заказывать новый комплект формы.

Гарри наблюдал за тренировкой с трибуны. Началась она с того, что Рона, как и накануне на испытаниях, пытались пробить. Все игроки старались запустить квоффлом в чрезвычайно взвинченного Рона. Наблюдая за своим лучшим другом, Гарри невольно подумал, насколько же они непохожи друг на друга. Рон жаждал внимания, хотел получить хоть какое-то признание, а Гарри всеми силами пытался держать в тени. Парень представил, что бы делал Рон, если бы был Мальчиком-который-выжил, и его прошиб холодный пот.

В середине тренировки на стадион пришла группа слизеринцев во главе с Малфоем. Гарри машинально схватился за правое запястье, проверив чехол с палочкой. Он не собирался провоцировать их, но был готов защищать себя, возникни такая необходимость. Продолжая смотреть тренировку, Гарри уголками глаз наблюдал за приближением слизеринцев, удерживая себя, чтобы не застонать от раздражения. Зачем Малфою всегда нужно создавать проблемы?

— Так-так, — протянул Малфой. — Чего сидим, Поттер? Слишком велик, чтобы тренироваться? Или твоя дорогая метла больше не может выдержать веса разросшихся мозгов? — Сощурив глаза, когда Гарри даже не взглянул на него, Малфой шагнул ближе и вытащил палочку. — А может, тут как-то замешано Больничное крыло, которое ты посещаешь по утрам?

Гарри прикусил нижнюю губу, отчаянно пытаясь сдержать злость. Нет, он не потеряет больше контроль. Чтобы не говорили ему Сириус с Ремусом, Гарри знал, что сейчас лучше всего подавить свои эмоции. Откуда Малфою стало известно о его посещениях Больничного крыла, было непонятно. Но это не имело значения, так как Малфой не мог знать, зачем он туда ходит. Он ничего не знает и просто хватается за малейшую соломинку, чтобы вывести его из себя. Гарри не собирался хватать приманку.

То, что Малфой занялся Гарри, имело и свой плюс — он не дразнил при этом команду. Это бы окончательно доконало Рона, который и без того нервничал. Внезапно Гарри почувствовал, как что-то уткнулось ему в спину, а Малфой направил палочку в лицо парня. Решив не паниковать, Гарри наконец повернулся к Малфою лицом, нацепив маску безразличия. К сожалению, это лишь усилило ярость Малфоя.

— Меня уже тошнит, Поттер, когда я вижу, как все только и делают, что подлизываются к тебе, — выплюнул Малфой. — И никто ни разу не подумал, что если бы не ты, ничего бы и не произошло. — Гарри резко выдохнул, и на лице Малфоя появилась ухмылка. — Если только это не то, чего ты добивался. Нравится чувствовать себя героем, не так ли, Поттер? Уверен, тебе доставляет удовольствие, когда все ходят за тобой, виляя хвостом, словно маленькие брошенные собачонки.

Кребб с Гойлом подхватили Гарри под руки и стащили с трибуны, остальные слизеринцы тут же окружили их. Чья-то палочка продолжала колоть парню спину. Малфой подвёл их к ближайшей раздевалке и посторонился, пропуская Кребба с Гойлом, которые зашли внутрь и швырнули Гарри на пол. Перевернувшись на спину и сев, Гарри увидел направленные на него палочки Кребба, Гойла, Панси Паркинсон, Миллисента Балстроуда и Малфоя. Вскочив на ноги, он резким движением запястья выхватил палочку. Он не хотел драться, но был готов, если потребуется, защитить себя.

— О-о-о-о! — язвительно усмехнулась Паркинсон. — Я уже боюсь. Пятеро против одного, Поттер. Расклад ясен.

Малфой посмотрел на Паркинсон и снова уставился на Гарри.

— Если только Поттер не рассчитывает победить нас одним ударом, — глумливо бросил блондин и сделал шаг вперёд. — Почему-то меня это не удивляет. Поттеры имеют привычку откусывать больше, чем могут пережевать. Или это влияние твоих жалких опекунов? Как проводишь полнолуния, Поттер? Ещё не воешь на луну?

Кребб завыл, вызвав смех у остальных слизеринцев. Гарри посмотрел на Мафлоя, крепче сжав палочку. Это был очень подлый удар. Малфою всегда нравилось издеваться над Ремусом из-за его сущности оборотня или над Блэком — за то, что тот “предал” свою семью и занял сторону Дамблдора в последней войне. То, что Малфой приходился родственником Сириусу через свою мать, лишь усугубляло ситуацию, делая выбор стороны Сириусом его личной трагедией.

— Что это тут происходит? — раздался возглас Фреда.

Пятеро слизеринцев резко развернулись к выходу, оказавшись лицом к лицу с командой Гриффиндора по квиддичу в полном составе. Все гриффиндорцы держали в руках палочки и все выглядели возмущёнными.

— Выглядит так, словно вы собрались тут продемонстрировать свою трусость, — добавил Фред.

— Ты забыл кое-что очень важное, маленький хорёк, — прорычал Джордж. — Связался с одним из нас — связался со всеми. — Прищурив глаза, он поднял палочку и указал ею на Малфоя. — Ты связался с нашим братом, и теперь тебя ждёт целый океан боли. Быстро исчез, или получишь столько заклятий, что неделю ходить не сможешь.

Гарри воспользовался возможностью и направил палочку в спину Малфоя.

— Каково быть окруженным превосходящими силами, а, Малфой? — спокойным голосом проговорил парень — облегчение, которое он испытывал от появления команды перевешивало в данным момент злость на Малфоя. — Запомни свои ощущения. В следующий раз, когда захочешь показать, какой ты крутой, просто вспомни ту беспомощность и страх, что ощущаешь сейчас.

Члены команды посторонились, пропуская слизеринцев, бросившихся к выходу, и наконец вздохнули с облегчением — удалось избежать довольно грязного столкновения. Опустив палочку, Гарри резко выдохнул — он даже не заметил, как задержал дыхание. Он должен был предположить, что подобное случится. Малфой всегда бесился от своей зависти. Обычно он ограничивался насмешками, за исключением прошлого года, когда однажды ночью напал на Гарри. Как будто мне больше не о чем волноваться.

Анжелина, еще не отошедшая от потрясения, объявила, что тренировка окончена. Фред, Джордж и Рон быстро переоделись и отправились в замок вместе с Гарри на случай, если Малфой настолько глуп, чтобы снова что-то предпринять. За всю дорогу до гостиной Гриффиндора никто не проронил ни слова, только назвали пароль “Мимбулус Миблетония” портрету Полной Дамы. Оказавшись внутри, все четверо повалились в кресла перед камином.

— Ну, как прошла тренировка? — спросила появившаяся Гермиона.

Члены команды переглянулись, и Гарри с улыбкой повернулся к девушке.

— Отлично, — соврал он, сам не понимая, зачем лжет, тем более Геримоне. Быть может потому, что пытался забыть, что какое-то столкновение вообще имело место. Мысль о случившемся могла вызвать злость, чего парню совсем не хотелось. — Еще несколько таких же тренировок, и Рон будет готов, как никогда.

— Вот только ты лишь наблюдаешь, — буркнул Рон себе под нос, но его все услышали. Посмотрев на своих братьев, он перевёл взгляд на лучшего друга. — Я собираясь поговорить с Анжелиной. Тебе не нужно приходить на тренировки, пока не сможешь летать Мы не должны давать шанс...

— Я сомневаюсь, что будут еще какие-то проблемы, Рон, — холодно перебил Гарри.

— Ты не можешь так просто забыть об этом, Гарри! — воскликнул Фред, вскакивая на ноги. — Что бы произошло, не заметь мы вовремя твоё отсутствие на трибуне? Это слишком рискованно. Здесь я согласен с Роном. Ты только что восстановился после поезда. Мы не можем позволить чему-нибудь подобному произойти снова.

— Да что произошло-то? — в замешательстве спросила Гермиона.

— Малфой со своими отморозками почтил нас визитом, — ответитл Джордж. — Его посетила гениальная идея отвести Гарри в раздевалку и там разделаться с ним. Мы успели вмешаться — ничего не успело произойти. Но проблема в том, что Малфой смог добраться до Гарри. Вряд ли кто из преподавателей одобрит такой расклад. Пятеро на одного.

Гермиона ахнула, но не успела ничего сказать, как вход в гостиную вновь открылся, впустив остальных членов команды. Кэти, Анжелина и Алисия тоже присели перед камином. Все три девушки выглядели измотанными. Повисла тишина, никто не мог найти подходящих слов. Гарри понимал, что члены команды расстроены случившимся, и винил себя за то, что стал причиной этого.

— Я считаю, что нам нужно всей командой подойти к МакГонагалл, — наконец произнесла Анжелина. — Малфой совсем распоясался. — Она посмотрела прямо на Гарри. — Оставлять это нельзя, Гарри. Если слизеринцы уже сейчас себя так ведут, я не хочу видеть, что они будут вытворять перед матчем с нами. Здесь уже пахнет не просто соперничеством между факультетами. Это осознанное намерение причинить тебе вред.

— Это только наши слова против их, — возразил Гарри. — Снейп ни за что не позволит наказать слизеринцев за то, чего не случилось. Профессор МакГонагалл знает это. Все, что она сделает, — это запретит мне приходить на стадион, пока мадам Помфри не допустит меня до полётов. Я не могу пойти на это. Я — член команды, и я не собираюсь прятаться от Драко Малфоя. — Гарри поочерёдно посмотрел на каждого члена команды, остановив взгляд на близнецах Уизли, так как знал, что убедить их будет сложнее всего. — Я не какой-то маленький мальчик, которого нужно защищать и оберегать от всего на свете. Ничего такого не произошло. Малфой просто завидует. Пожалуемся на него — только хуже сделаем.

Не желая продолжать спор, Гарри поднялся в спальню, упал на кровать и зарылся лицом в подушку. После всего, что произошло, как могут люди думать, что он может быть беспомощным перед таким, как Малфой? И он не забыл момент, когда Джордж назвал его своим братом. Близнецы уже не в первый раз проявляли свою заботу, так что он не был удивлён. Они относились к нему как к младшему брату, которому нужна защита. Проблема была в том, что у Гарри уже были чересчур заботливые крёстные и преподаватели, которые продолжали видеть в нём того мальчика, каким он вернулся в июне, вырвав из лап смерти свою жизнь. И парню совсем не нужно было, чтобы близнецы относились к нему так же.

* * *

Удивительно, но о стычке с Малфоем ни МакГонагалл, ни Дамблдор так и не узнали. И команда, и Гермиона, видимо, все-таки поняли, что придав случившееся гласности, они сделают только хуже. Правда, кое-что они предприняли — попросили мадам Хуч присутствовать на их тренировках. Объяснили тем, что им крайне не хватает мнения профессионала в деле тренировки нового вратаря. Мадам Хуч растаяла от такого комплимента и с радостью согласилась, лишив тем самым Малфоя возможности выкинуть что-нибудь ещё.

Остаток выходных прошёл довольно скучно. В планах Гарри было закончить оставшиеся домашние задания и сделать записи в журнале снов. Закончив с этим, парень почувствовал неимоверное облегчение. Всё-таки он поступает правильно. Нельзя позволять заданиям накапливаться, как снежный ком. Иначе впору будет рвать на себе от отчаяния волосы. Рон вон уже был близок к этому. Гарри с Гермионой пытались помочь другу, чем могли, но вскоре настроение Рона окончательно испортилось, и друзьям пришлось держаться от него подальше.

Наступил воскресный вечер. Рон не оставлял попыток закончить домашние задания. Гарри и Гермиона сидели перед камином и отдыхали, когда внезапно гулкий стук нарушил тишину гостиной. Гермиона первой заметила Гермеса, сипуху Перси — сова сидела на подоконнике и глядела на Рона. Девушка бросилась к окну и распахнула его. Сова тут же шмыгнула внутрь и приземлилась на стол перед Роном. Гарри с Гермионой медленно приблизились к столу. С чего это Перси присылать письмо Рону, когда предполагается, что он порвал все отношения со своей семьёй.

Едва Рон отвязал письмо от лапы совы, та незамедлительно улетела, и в комнате вновь повисла тишина.

— Ну-ка, посмотрим, чем нас порадует Перси, — с сарказмом произнёс Рон, развернул свиток и углубился в чтение. Судя по злости, появившейся на лице Уизли, содержание письма не содержало ничего хорошего. Закончив читать, Рон бросил письмо на стол.

— Не могу поверить!

— Что он там пишет? — тихо спросила Гермиона.

Вместо ответа Рон протянул ей свиток. Гермиона развернула его и прочитала:

“Привет, Рон!

Твой брат Перси”.

— Не могу поверить, что он может так говорить, — продолжил разоряться Рон, вскочив на ноги и начав нарезать круги вокруг стола. — Как он только до такого додумался?

Гарри вернул письмо Рону и вздохнул. Да, если бы он не знал, что Перси работает под прикрытием, это письмо его бы глубоко задело. Но он знал об этом, как и о том, что все письма просматриваются. Нужно быть очень осторожным в том, что пишешь, особенно, если адресатами являются члены Ордена или их дети.

— Итак, он предупреждает нас о чём-то в завтрашнем номере “Пророка”, — заключила Гермиона. — Он также советует не влипать в неприятности. Как думаете, он в курсе, насколько ужасна эта Амбридж?

— Не сомневаюсь в этом, — произнес Гарри, встав и загородив Рону дорогу. — Рон, запомни, Перси вынужден притворяться, — тихо произнёс он. — Он лишь предупреждает нас, как бы не выглядело это письмо со стороны. Он вынужден был так отзываться обо мне, ведь такова позиция министерства. Не принимай это близко к сердцу. Бери пример с меня.

Рон резко выдохнул и посмотрел на Гарри. Злость в его глазах разожглась ещё сильнее.

— ЗНАЕШЬ, ЧТО?! — прокричал он. — МЕНЯ ДОСТАЛО ЭТО ТВОЕ НОВОЕ ОТНОШЕНИЕ КО ВСЕМ СОБЫТИЯМ! ТЫ ЧТО, УМРЁШЬ, ЕСЛИ БУДЕШЬ ЗЛИТЬСЯ ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ?! КАК ЛЮБОЙ НОРМАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК! ИЛИ ТЫ СЛИШКОМ ХОРОШ ДЛЯ ЭТОГО?!

— РОН! — зарычала Гермиона.

Уизли развернулся и унёсся вверх по лестнице в спальню. Гарри вздохнул и повернулся к Гермионе, которая смотрела на него с сочувствием. Неужели все думают так же? Неужели так думают его лучшие друзья? Неужели они полагают, что он считает себя лучше их, из-за того лишь, что он сдерживает свои эмоции?.. Эх, они не знают, что у меня нет выбора. Да и откуда бы им знать об этом.

— Гарри... я... не слушай его, — пробормотала Гермиона, подойдя к Гарри и положив свою мягкую ладонь на его руку. — Да, ты много держишь в себе, но это не твоя вина. Мы знаем, ты через многое прошёл. Дай Рону немного остыть. Он всё ещё расстроен выходкой Малфоя, но ты прав насчёт Перси. Ему приходиться писать подобное, чтобы обмануть министерство.

Гарри ничего не ответил, только кивнул. Такова была цена за те секреты, что он вынужден был иметь от своих друзей. Но это должно быть сделано. Он уже столько лет был уродом. Теперь приходиться изо всех сил хвататься за любой клочок нормальности, который у него есть. Со всем, что происходит сейчас, это единственная возможность сохранить здравый рассудок.

Делать было больше нечего, и через некоторое время Гарри тоже отправился спать. Полог на кровати Рона был задёрнут, так что Гарри тихо разделся, наложил несколько заглушающих чар на свою кровать и забрался в неё, задернув полог и на своей кровати. Он не знал, сколько времени он ворочался, прежде чем заснул. Да и появившаяся тупая боль в шраме не способствовала засыпанию.

* * *

Темнота сменилась тусклым светом, когда он открыл глаза. Спина болела, а конечности казались одеревеневшими. Медленно сев, он огляделся и обнаружил, что находится в скромно обставленной комнате. Тут были только кровать, прикроватный столик и шкаф. Он уже выбрался из кровати, когда дверь тихонько скрипнула. С высоты неожиданно увеличившегося роста, он наблюдал за низкой фигурой в тёмном балахоне, зашедшей в комнату.

— Червехвост, — прошипел он высоким голосом, заставив человечка подпрыгнуть от неожиданности. — Расскажи мне всё, сейчас же!

— Г-господин, в-вы очнулись! — проговорил, заикаясь, Петтигрю, остановившись в дверях, страшась подойти ближе. — Н-ну, сейчас сен-сентябрь. Вы б-были в коме п-почти два с половиной м-месяца. М-мы не знали, что П-потер сделал, так что м-мы не знали, как л-лечить вас.

— Мне окружают идиоты! — выплюнул он, внутри росла злость. — Что, никто из вас не смог справиться с тем, что сделал какой-то ребёнок?

Петтигрю рухнул на колени.

— П-простите, Господин! — взмолился он. — М-мы растерялись б-без вашего руководства. П-поттер сбежал в ту н-ночь и всё рассказал этому придурку-м-магглолюбцу. По слухам, П-поттер едва не умер т-тогда и д-до сих пор восстанавливается. М-министр не верит Д-дамблдору. Он не в-верит, что вы в-вернулись, милорд.

Улыбка расползлась на его изуродованном лице.

— Итак, этот имбицил-министр действует именно так, как нам нужно, а Поттер слаб, — с удовольствием констатировал он — это было лучшее, на что он мог рассчитывать. — Какие точно сведения у вас есть о состоянии Поттера?

Петтигрю нервно заёрзал на коленях.

— Н-ну, два придурка из наших не у-усидели и ат-таковали поезд, в-вёзший детей в Х-хогвартс, — продолжал заикаться человечек. — Он-ни загнали П-роттера в угол и по-попытались выяснить, что о-он с вами с-сделал. П-поттер был ра-ранен.

А вот это было совсем не то, что он хотел. С его губ сорвалось рычание.

— Идиоты! — выплюнул он. — Где моя палочка? Сейчас я ими займусь!

— Э-эти и-идиоты м-мертвы, милорд, — совсем разнервничался Петтигрю. — М-мы п-почли за лучшее ли-ликвиди-дировать и-их, чтобы-бы за-защитить вас.

Ему оставалось только прошипеть.

— Дай мне руку, Червехвост, — приказал он. — Настало время слугам поплатиться за свою некомпетентность. Поттер заплатит за то, что сделал со мной. Чтобы это ни была за сила, которая есть у Поттера и которой боится этот идиот-магглолюбец, мне нужна она. Никто не будет сильнее меня... никто, и Гарри Поттер в особенности.

Петтигрю подполз к ногам своего господина и протянул ему дрожащую левую руку с Темной меткой. Он быстро схватил Петтигрю за руку и приложил палец к метке, и Петтигрю завопил от боли. К крику Петтигрю присоединился ещё один, картинка накренилась и рухнула — а Гарри Поттер сел на кровати, хватая ртом воздух и держась за шрам, который разрывался от боли.

Гарри нацепил очки и выбежал из спальни, даже не заметив, что продолжает дрожать. Стояла полночь, но ему было плевать. Он слетел с лестницы, пронесся по гостиной и выбежал наружу — портрет едва успел убраться с его дороги. Словно на автопилоте он летел по коридорам и вниз по лестницам, пока не врезался в каменную горгулью. Нужно было увидеть Дамблдора, он как он пройдёт внутрь, если не знает пароля?

“...мой... малыш... лимонные... дольки...”

Гарри круто развернулся, чтобы посмотреть на обладателя таинственного эха, но никого не обнаружил. Времени удивляться не было, он повернулся к горгулье и прошептал: “лимонные дольки”. Горгулья ожила и отошла в сторону. Стена повернулась, открыв спиральную лестницу, начавшую двигаться вверх. Когда движение остановилось, Гарри бросился наверх и замер перед деревянной дверью с латунным молотком в виде головы грифона. Изо всех сил надеясь, что профессор Дамблдор услышит его, Гарри три раза стукнул в дверь и стал ждать, чувствуя, как с каждой секундой терпение покидает его.

Но долго ждать не пришлось — дверь вскоре медленно открылась. Гарри осторожно зашёл в тускло освещенный всего несколькими свечами кабинет и осмотрелся в поисках директора. Все портреты прежних директоров и директрис по-прежнему спали. Дверь за спиной парня закрылась. Он развернулся, но заметил только Фоукса, спящего на своём насесте. Никто, казалось, и не обратил на него никакого внимания. Никто, казалось, даже не заметил, что он вошёл. Но если это так, то кто его тогда впустил?

Подойдя к столу Дамблдора, Гарри потёр продолжавший болеть шрам, раздумывая, стоит ли ему сесть и подождать Дамблдора или попытаться самому его найти. Не успел он придти к какому-либо решению, как сокрушающая волна силы прошла сквозь его тело, заставив упасть на четвереньки. Такой силы он не ощущал с памятного третьего испытания. Немедленно пришла паника. Что же делать?

Тело парня начало дрожать, он не мог ничего с этим поделать, а кабинет стал наливаться светом. Вскоре он стал нестерпим, и Гарри пришлось закрыть глаза. В груди начала нарастать боль, а значит, он всё это время не дышал. Гарри попытался вдохнуть хотя бы глоток воздуха, но легкие отказывались повиноваться. А тело продолжало требовать кислород, руки подкосились, и он свалился на пол... Выброс стал потихоньку утихать, но парень не мог пошевелиться. Почувствовав что-то мягкое около своего лица, он приоткрыл глаза и увидел Фоукса. Феникс внимательно на него смотрел. Гарри смог лишь простонать и вновь закрыл глаза. На лицо упало что-то влажное — слезы Фоукса, — феникс положил свою голову на плечо парню. Удивительная птица была рядом, оберегала его.

Следующее, что запомнил Гарри, было прикосновение чьей-то мягкой ладони к его лицу, пока другая гладила его по спине. Глухой голос, в котором чувствовались нотки изрядного беспокойства, дошёл до его слуха, заставив Гарри вновь приоткрыть глаза. И застонал, когда кто-то перевернул его на спину и осторожно взял на руки. Голова откинулась влево и упёрлась во что-то твердое. Парень очень хотел уснуть, но прояснившийся голос не дал уйти ему в объятия Морфея.

— Гарри, ты должен сказать мне, что произошло, — мягко произнёс профессор Дамблдор. — Обещаю, после ты сразу сможешь уснуть.

Гарри, застонав, запрокинул голову и посмотрел на обеспокоенное лицо Дамблдора.

— Шрам, — выдавил он. — Он очнулся... позвал их... я... не нашёл вас... выброс... сильный, не мог... дышать...

Дамблдор крепче прижал парня и вздохнул.

— Прости меня, мой мальчик, — тихо вымолвил он. — Мне следовало предвидеть, что ты будешь меня искать. Твой шрам всё ещё жжётся, Гарри? Что-нибудь ещё болит?

Изредка моргая, Гарри посмотрел на Дамблдора, пытаясь понять, что он спросил. Жжётся ли шрам? Болит ли что-то?

— Нет, — выдавил Гарри, из последних сил борясь со ставшими свинцовыми веками. — Только устал. Шрам... не жжёт... сейчас.

Профессор Дамблдор мягко улыбнулся и перехватил парня.

— Отлично, — произнёс он, в его голосе ясно ощущалось облегчение. — А теперь спи, Гарри. Об остальном мы поговорим утром.

Гарри закрыл глаза и положил голову на грудь Дамблдора. Сейчас он был слишком уставшим, хотелось лишь спать. Он сделал всё, что намеревался. Профессор Дамблдор сможет воспользоваться информацией нужным образом. Самое главное, хоть кто-то знает, что Волдеморт наконец очнулся.