Грязный Гарри и Философский Камень (джен)

В полночь гриффиндорская гостиная опустела. Выждав еще несколько минут, заговорщики бесшумно спустились в залу из своих спален, нашли свой отряд готовым к бою и наполовину укомплектованным — и вышли из гостиной навстречу остатку отряда.

Они всё ещё сомневались, смогут ли слизеринцы присоединиться к операции, но готовы были, ежели что, начать без них.

Слизеринцы были.

У портрета Полной Дамы дежурили Малфой, Крэбб и Нотт.

Гойла видно не было.

Малфой приветственно кивнул:

— Мы удрали, но как видите, с потерями. Старосты уселись у нас в спальне и глаз не спускали, и нам пришлось наложить заклинание, чтобы сбежать… Теперь у них четверится в глазах, Гойл им сойдет за четверых.

— Допустимая жертва, — пожал плечами Нотт. — Зато они Традери не доложат. Она грозилась ко всем слизеринцам, находящимся ночью вне спален, применить «Спокойной ночи, малыши»!

Рон Уизли прыснул.

— «Спокойной ночи, малыши»? Что это такое? — спросила Гермиона.

— Это совсем детское заклятие, для самых маленьких. От него в девять вечера уже страшно хочется спать, всё бросаешь, ложишься и дрыхнешь до утра, — объяснил Рон. — Моя мама тоже им баловалась.

Теперь засмеялись Гарри и Гермиона.

— Ничего смешного, — отрезал Рон. — Пошли?

— А ну-ка подожди, — неожиданно сказала Гермиона. — Надо кое-что проверить…

Она выбросила вперед палочку и произнесла незнакомое Гарри заклятие. Пусть незнакомое, но его действие Гарри сразу понравилось.

Вроде пустой коридор охнул, взвизгнул, и напротив Малфоя обнаружилась обескураженная Пэнси Паркинсон, безуспешно ищущая свою палочку. Мантия-невидимка ее уже валялась на полу.

— Пэнси! — нежно пропела Гермиона и облизнулась, как людоед из учебника Квиррелла. — Пэнси, дорогая! Как же я мечтала тебя встретить!

Пэнси прошипела нечто невразумительное.

— К сожалению, я вся в делах и долго беседовать с тобой не могу, — огорчилась Гермиона. — Ступефай!

Пэнси свалилась вниз как подкошенная, и если бы Малфой и Рон не успели ее подхватить, стукнулась бы об пол.

— Прежде чем куда-то идти, всегда надо убедиться, что дорога чиста, — лекторским голосом поведала Гермиона.

— Здорово ты ее приложила. Минут десять проваляется, — с уважением сказал Малфой.

— Да что ты, минут пять, не больше. Я же не садист какой-то, — отмахнулась Гермиона. — Очухается и дальше пойдет, ничего с ней не случится.

Гарри про себя подумал, что она судит слишком оптимистично. Он бы дал верные двадцать минут, потому как Гермиона приложила Пэнси действительно хорошо. Слишком хорошо. Кажется, общение с их сомнительной компанией вредно повлияло на Гермиону, она стала настоящей разбойницей…

— Ее нельзя так оставлять. Очухается и побежит докладывать Традери, — вслух сказал Гарри.

Он махнул Малфою, чтобы Пэнси опустили на пол. Подошел, положил ладонь ей на лоб и заговорил, пристально глядя в ее лицо:

— Ты никого не видела. Ты ничего не помнишь. Ты не знаешь о Философском Камне. И ты всю ночь будешь крепко спать.

Он отнял ладонь. Пэнси уже послушно храпела.

— Круто, — сказал Нотт.

— Теперь я верю, что Сам-Знаешь-Кто тебя боится, — прошептал Малфой.

— Пошли?

Гермиона мотнула головой:

— Еще не всё. Ее нельзя оставлять в коридоре.

— Нам некогда тащить ее в слизеринскую гостиную.

— А в гриффиндорской тоже оставить нельзя…

— Почему нельзя? — спросила Гермиона.

— А как ты ее там объяснишь?

Гермиона нехорошо ухмыльнулась:

— Нет ничего проще.

Она вытащила из кармана пергамент и нацарапала следующую записку:

Сегодня ночью в гриффиндорской гостиной Малфой встречается с Грейнджер. Кому надо, тот поймет. Пароль гостиной: Фортуна Майор.

И подписалась: Доброжелатель.

Гермиона вложила записку в руку Пэнси и небрежно бросила:

— Всего делов. Тащите ее на диван в гостиной, только долго не задерживайтесь.

Они беспрепятственно прошли по спящей школе до третьего этажа, никого не встретив.

А на третьем этаже их ждал неприятный сюрприз.

Пушок не отозвался на их появление привычным лаем, потому что вскоре они нашли его крепко спящим. Рядом с Пушком перебирала струны наколдованная арфа.

— Мы опоздали, — сказал Малфой. — Квиррелл уже здесь.

Над спящей собакой произошло срочное совещание.

— Значит, не дадим Квирреллу вынести Камень. Как он полезет из люка, набрасываемся и хватаем.

— Уизли, если он завладеет Камнем, его уже ничто на свете не остановит. Камень придает неуязвимость. Его уже не возьмешь ни ты, ни весь Хогвартс.

— Значит, надо догнать его и не дать схватить Камень! Лезем за ним!

— Грейнджер, это не лучшая идея.

— Можешь лучше, покажи!

— Мой план: кто-то один должен остаться здесь. На стреме.

— Отлично, ты и оставайся.

Обедневший на Крэбба отряд рухнул в люк.

И сразу пожалел об этом.

Упали они очень мягко, на какую-то траву, которая нежно обняла их своими усами. И с каждой секундой обнимала всё нежнее…

Гарри снова вспомнил, что попадание в тайник грозит мародерам мучительной смертью. Приехали, спасатели мира! Доигрались…

Трава оплела их так, что двигаться уже было невозможно. Невозможно вытащить палочку. Оставалось только шепотом ругаться.

— Я впервые вижу эту траву. Не понимаю, что это такое.

— Неудивительно, Грейнджер, на первом курсе такого не проходят.

— И что нам делать?

— Она что, нас задушит? Так и будем здесь лежать?

— Нет, ты крикни Крэббу наверх, чтобы прибежал на помощь. Авось и услышит.

— Не смешно.

— А ты подумай о пьяном гиппогрифе.

Гарри не выдержал и прыснул.

Наверное, очень глупо смеяться в такой безнадежной ситуации, но что еще ему оставалось делать? Ведь всё остальное было уже недоступно… Он засмеялся, а за ним остальные.

— Чего вы ржете… Нашли время!

— А знаешь, как раз самое время. Маглы любят говорить: если ничего не можешь сделать, постарайся расслабиться и получить удовольствие…

Компания уже ржала в голос.

— Маглы убийственны.

— Не то слово.

— Маглы не виноваты, а вот ты, Малфой, если бы ставил на место свою подружку, не оказался бы здесь!

— Грейнджер, а что ей думать? Малфой каждый день читает магловские книжки, которые дала Грейнджер, говорит только о планах Грейнджер, поет песни, которые разучивал с Грейнджер…

— Что?

— Грейнджер давала Малфою уроки магловского пения. Он же не знает магловских песен, к которым привык Пушок, и она с ним занималась. Паркинсон их видела.

— Гермиона, это правда?!

— Правда. Сидит Грейнджер, рядышком Малфой, и поют вместе «Cryin’»…

Гарри захохотал так, что согнулся вдвое. Почему-то ему стало легче и свободнее, и двигаться тоже получалось…

— Ребята, вы заметили? Трава нас отпускает!

Все похватались за палочки и сбросили с себя удушливые путы. Гермиона направила палочку на травяной ковер и прожгла в нем огромную дыру, в которую все и прыгнули.

Путь к Философскому Камню успешно продолжался.

— А ты молодец, Нотт. Рассмешил нас своими гиппогрифами. Мы бы без тебя не выбрались.

— А, это еще мой папа говорил: не знаешь, что делать, смейся.

— Молодец твой папа. Дай ему Мерлин здоровья…

Рон осекся под странными взглядами товарищей.

— Я что-то не то сказал?

— Все нормально. Уизли, — ответил Нотт, продолжая улыбаться. — Мой папа был молодец, правда. Спасибо за пожелание.

— Был?

— Он повесился в своей камере в Азкабане пять лет назад, — сказал Нотт. — Ну что, идем дальше?

Дальше оказалась зала с запертой дверью, над потолком которой парили летающие ключи, а сбоку висела метла.

Гарри при виде метлы сразу взял самоотвод.

К счастью, Малфой заметил, что один из ключей отличается от остальных, и вызвался его поймать. Ему доверили дело охотно, потому что из присутствующих Малфой летал на метле лучше всех и в будущем году намеревался записаться в сборную Слизерина новым ловцом.

Малфой оседлал метлу и поймал ключ — а дальше начались неприятности. Прочие ключи взбесились и всем роем набросились на него.

Малфой спикировал, уворачиваясь от бешеных ключей, и крикнул:

— Ловите ключ, бегите к двери! я их задержу!

И кинул ключ вниз.

Заговорщики едва успели открыть дверь и юркнуть внутрь, как безумные ключи понеслись за ними.

— Закрывайте дверь, к троллевой матери! — рявкнул Малфой. — Я попытаюсь найти другой выход, не ждите меня!

— Удачи! — крикнул сквозь дверь Рон.

Малфой откликнулся:

— И вам удачи…

Рона они потеряли в следующей комнате. Это была шахматная доска, они заняли место шахмат, и Рона съела королева.

Зато усилиями Рона они выиграли партию и прошли дальше.

Дальше был огненный коридор с логической загадкой о зельях — привет от профессора Фламеля. Как ни билась оставшаяся троица над разгадкой, ответ был, что за огненную завесу пройдет из них только один.

— Я пойду, — сказал Гарри.

— Там же Квиррелл! Мы тебя одного не отпустим! — крикнула Гермиона.

— Вы не можете.

— Я уже говорил, что мой отец повесился? — тихо спросил Нотт. — Я тащусь от Темного лорда, Снейп. Я пять лет мечтаю уничтожить гада, из-за которого погиб мой отец.

— А ты сможешь его уничтожить? Я — смогу, — сказал Гарри. — И только я смогу. Вы не сможете, а я уже побеждал его. И трижды побеждал Квиррелла. Вперед должен идти я один, и вы это знаете…

Гермиона хотела возразить, а Нотт промолчал.

— Идите назад, соберите наших товарищей. Попробуйте всё-таки связаться с Фламелем и Дамблдором. И пожелайте мне удачи!

— Удачи! — в один голос сказали Нотт и Гермиона, и Гарри пошел вперед.

Он входит в огромный каменный зал, вернее — спускается по ступенькам на каменную арену, обрамленную колоннами.

Посреди арены стоят Квиррелл и зеркало.

Квиррелл стоит к Гарри спиной — нет, лицом… или спиной-лицом… У Гарри темнеет в глазах при виде этого лица, и всё становится ясно.

Если это можно назвать лицом. Собственно, назвать его нечем, оно ни на что не похоже. Но Гарри его узнал. Именно это не-лицо мерещилось ему в ночных кошмарах.

Значит, всё это время Волдеморт был так близко…

— Гарри Снейп, — говорит лицо.

Гарри видит главное: у Квиррелла нет Камня. Это уже хорошо.

— Мой господин, вам нельзя много разговаривать, — эхом откликается Квиррелл.

— Я хочу говорить с мальчишкой. Приведи его сюда.

Гарри не ждет, чтобы его «привели», и сам спускается к зеркалу.

То самое зеркало, что заколдовал сам Дамблдор, и о котором Хагрид объявлял, что Квирреллу его никогда не одолеть?

— Смотри в зеркало, мальчишка, — приказывает лицо.

… Это самое необычное зеркало из всех, что видел Гарри. Старинное, с резной надписью по ободку: «Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание.»

Гарри смотрит в зеркало и действительно не может насмотреться.

Он видит себя стоящим в зале, позади его сверлит глазами Квиррелл… Но они не одни. Рядом с Гарри стоят его родители. Они словно стеной защищают его своим телом от Квиррелла, они стоят между Гарри и Квирреллом, положив Гарри руки на плечи. Они выглядят невероятно живыми и юными, куда живее, чем на колдографиях в книгах, где их удалось видеть Гарри.

Они не смотрят на Квиррелла. Они тоже жадно и любовно глядят на Гарри, не отрываясь…

Гарри поражает, как он похож на свого отца. Неудивительно, что Поттер так бесится… Но сейчас не время думать о Поттере.

Отец сосредоточен и собран, мама плачет и улыбается.

— Так что ты видишь? — восклицает лицо, видно, потеряв терпение.

Гарри видит, как при первом же звуке голоса Волдеморта отец крепче сжимает его плечо, а мама гладит по голове. Гарри это успокаивает. Наверное, родители именно так и хотели передать: что рядом с ними Гарри Волдеморт не страшен.

— Он уснул перед зеркалом! Квиррелл, разбуди его! — шипит Волдеморт.

Квиррелл протягивает к Гарри руку… Гарри видит, как отец его в зеркале сбрасывает пальцы Квиррелла на лету, даже не обернувшись.

Реальный Квиррелл действительно отдергивает руку и кричит:

— Я не могу дотронуться до него! Я обжегся!

— И вы всегда будете обжигаться, профессор, и никогда не сможете тронуть меня, — не выдерживает Гарри. — Ни вы, ни ваш полудохлый хозяин. Вы спросили, что я вижу в зеркале? Я вижу своих родителей, которые защищают меня от вас. Это они сбросили вашу руку — и всегда будут сбрасывать! Они трижды побивали вас, и еще побьют. Смотрите сами, во что они вас превратили!

Волдеморт шипит.

— Это я победил твоих родителей, негодный мальчишка! Я убил их!

— Да они живее тебя, милорд, — фыркает Гарри.

— Они мертвы!

— А ты всё равно их боишься. Их и меня. И правильно, потому что мы сильнее тебя.

— Квиррелл, заткни этого наглого мальчишку! — шипит Лорд.

— А почему сиятельный Лорд так боится мальчишку, что прячется за спину своего раба? А самому выйти на поединок со мной слабо? Сильно же ты меня боишься — школьника-первоклассника…

Лорд шипит сильнее.

— Признайся, что твой план с Камнем потерпел швах. Никакого Камня ты не нашел, и не получишь!

— Милорд, успокойтесь. Он же вас провоцирует…

— Я всего лишь говорю правду. Не надо даже помощи моих родителей, чтобы справиться с таким дохляком! Я и сам способен…

Едва Гарри произносит эти слова, отражение в зеркале меняется. Родители Гарри исчезают, и он видит лишь себя и Квиррелла. Гарри-из-зеркала подмигивает реальному Гарри, сует руку в карман и вытаскивает грубо ограненный темно-красный кристалл.

В кармане реального Гарри тяжелеет.

Его сердце падает.

«Вот вам и непрошибаемая защита…»

Гарри делает наглую рожу и сует руки в карманы. В правом кармане его чуткие пальцы нащупывают большой кристалл.

Отлично! Чтобы взять Философский камень, Волдеморту надо сделать ровно четверть шагов.

Гарри сжимает Камень, он остается ледяным. Странно. Познания в алхимии категорично утверждают, что он должен теплеть под пальцами.

Гарри ощупывает камень так и сяк, и через минуту его настроение поднимается до небес.

Теперь Гарри имеет план. Главное, не давать Квирреллу и Волдеморту поближе рассмотреть Камень. Они, конечно, не алхимики, но кто знает…

Гарри вытаскивает Камень из кармана и сует Квирреллу под нос, но быстро убирает.

Волдеморт шипит.

Гарри стоит перед ними, подбрасывая Камень на ладони.

— Хорошая штука Философский Камень… Так уж вышло, что первым его нашел я. Так что хозяином Камня буду я. Делиться не предлагаю.

Квиррелл размахивает руками, но тронуть Гарри боится.

— А тебе, Квиррелл, стоит подумать. Этот Камень дает всемогущество. Если я дам его тебе, ты будешь сильнее Волдеморта. Сможешь выгнать его из затылка к троллям собачьим и зажить счастливо!

— Не слушай его! — рявкает Волдеморт.

— Квиррелл, даю последнюю возможность подумать. Считаю до трех…

На глазах Гарри затылок Квиррелла начинает шевелиться. Волдеморт выходит из него, превращаясь в густой туман.

Но если Гарри надеялся, что обретет в Квиррелле союзника, то он просчитался. Квиррелл, как только злой дух выходит из него, мешком оседает на пол и больше не шевелится.

Туман сгущается и надвигается на Гарри.

— А счастье было так возможно… Что ж, не доставайся же ты никому! — цитирует мальчик и вперяет в Камень свои пронзительные зеленые глаза.

Камень, лежащий на ладони, начинает мутнеть и дымиться… затем растекается по пальцам бордовой лужицей… Гарри продолжает смотреть, пока последние капли лужицы не растворяются.

Волдеморт издает вопль, который, наверное, слышим в Лондоне. И кидается на Гарри.

После «воспламенения взглядом» Гарри плохо, его шатает, и он вынужден даже опереться о зеркало. Медики, что запрещали ему сильные нагрузки, знали, о чем говорили!

Из последних сил Гарри толкает на движущийся сгусток тумана тяжелое зеркало и даже успевает услышать, как оно со звоном падает на каменный манеж.