ILY (гет)

Я верчу в пальцах перо. Сложно было привыкнуть к такому инструменту для письма, но мы уже адаптировались. В аудитории светло и тепло. Высокие книжные шкафы, заставленные многочисленными томиками, достают чуть ли не до потолка, под которым на многочисленных крепких нитях висит скелет какого-то животного, больше похожего на доисторического птеродактиля. Кабинет Защиты от темных искусств произвел на нас большое впечатление в самом начале. Теперь же мы просто изредка приподнимаем на скелет глаза, когда он стучит своими доисторическими зубами.

Декабрь пришел неожиданно. За окном царство абсолютной белизны. Снег лежит толстым слоем на всем, на чем только можно лежать. Хижина Хагрида больше похожа на большой сугроб, из отверстия в котором курится дымок. Через неделю Рождество. Большой зал уже украшен гигантскими елями, за каждым углом подкарауливают кустики омелы, перила и люстры с многочисленными свечами увиты остролистом, а с потолка сыплет волшебный снег, теплый и мягкий. С завтрашнего дня начинаются каникулы, и все разъезжаются по домам. Но не я. Мне нет смысла возвращаться в Гринплэйс, оттуда ведь тоже происходит массовая рождественская "эвакуация". Мне бы лучше подумать о подарках Сэму и Дину на их шестнадцатилетие. Дин обещал приехать на Рождество, чтобы я не оставалась одна в, цитирую: "Таком огромном замке, где можно как следует отпраздновать и накуролесить". И я ему благодарна. Мы еще несколько раз занимались в Выручай-комнате. Все, кроме Мэтта. Он занимается со старшим братом Хелли, Скорпиусом. У него появилась девушка, симпатичная слизеринка с густыми волосами цвета воронового крыла и темными, блестящими глазами. Мэтт все чаще появляется на людях счастливым. И мы рады за него. Дин берет занятия у МакГонагалл. Еще в конце осени он сообщил, что понял причину своих способностей. Настоящее Дина становится таким, каким оно было бы, отправься Дин в Хогвартс в одиннадцать лет. Таким образом парень все лучше и лучше совершенствуется в трансфигурации. МакГонагалл говорит, он далеко пойдет. Сэм больше не контактировал с Леган. Только один раз, когда мы хотели заставить ее снять заклинание. Не получилось. Сэм до сих пор не помнит меня. Мы уже не знаем, что делать. Но это не Обливиейт.

— Мисс Холмс, вы можете повторить то, что я только что сказал? — Профессор Холмс указывает на меня палочкой и вопросительно приподнимает брови. Я смущаюсь и опускаю глаза, отворачиваясь от окна.

— То-то же. — Профессор кивает головой и продолжает рассуждать на тему дементоров.

Профессор Холмс заменяет нашего обычного преподавателя по ЗОТИ, пока та в отъезде. Учитель-однофамилец это нечастое явление, так что на первом уроке все спрашивали, не являемся ли мы родственниками, на что Холмс только смеялся и опровергал это. МакГонагалл была чрезвычайно рада тому, что нашла преподавателя, который согласился поработать всего пару месяцев. Да Холмс вообще находка...

— ...И именно поэтому мы с вами пробуем вызвать своего защитника-патронуса.

Да. Мы пробуем уже две недели. Пока безрезультатно. Насколько я знаю, раньше в программе такого не было. К слову, дементоров так и не вернули на службу министерству. Они все еще летают туманом вокруг городов, высасывая радость из их жителей. Жуткие создания.

— Сейчас вы выйдете в центр комнаты и максимально сосредоточитесь.

Я слушаюсь профессора и выполняю, все, что он говорит. Класс оживленно и взволнованно гудит, выставляя палочки и зажмуриваясь.

— Представьте самое хорошее воспоминание, самое светлое и чистое. Сосредоточьтесь на нем, не отпускайте его. Пусть оно заполнит все ваше сознание.

Профессор взмахивает палочкой, и класс восхищенно ахает — на плечо Холмсу приземляется серебрящаяся птица. Профессор примолкает, давая нам время выполнить все. Я в панике приоткрываю глаза — все стихли, все думают о чем-то своем, сокровенном. Лили стоит, прикусив губу. На ее лице такое блаженное выражение, что мне становится неловко, будто я увидела что-то личное. Смотрю на остальных и замечаю на себе такой же панический взгляд Перри. Она тоже не знает, что ей представить. Я легонько ей киваю и закрываю глаза.

Ну же, Лили, ну же.

Должно же быть хоть что-то.

Ты так часто была счастлива, с друзьями, с Сэмом... Сэм сейчас — это боль. Это напоминание о том, что я потеряла. Но это и радость. Это любовь. Смех. Нежность. Я невольно представляю Выручай-комнату, лес, звездное небо, мягкую траву и теплые руки Сэма. Улыбаюсь сама себе. Не все исчезло бесследно. Не все забыто. Не все предано.

— Теперь четко произнесите: "Экспекто Патронум".

— Экспекто патронум. — нестройный хор голосов прорезает тишину.

Я молчу, пытаясь сосредоточится.

Сэм открывает покрасневшие глаза, полные зелени, когда я думаю, что уже не увижу их.

Сэм получает выговор от МакГонагалл, но все равно красит свои волосы в синий.

Сэм смеется, откинув голову, и, резко наклоняясь ко мне, целует.

Сэм перебирает мои волосы, пока моя голова покоится у него на колене.

Сэм щелкает застежкой цепочки. Серебряный ворон устраивается у меня под толстовкой.

Сэм вздрагивает, когда я подкрадываюсь к нему и утыкаюсь носом ему в лопатку. От его байки пахнет мокрыми листьями и морем.

Сэм обнимает меня, купаясь в кровавом горячем свете огня.

— Экспекто патронум!..

Возня в комнате замирает. Я открываю глаза. Под потолком кружит призрачный ястреб, отливающий серебром, будто сотканный из света.

— Очешуеть... — Выдает Хелли, раскрыв рот смотрящая на ястреба, который, полетав, приземляется мне на плечо.

— Позер. — Смеюсь я, глядя на птицу. Ястреб смотрит на меня одним глазом, поворачивает голову, пронзительно кричит и растворяется в воздухе. Я удивленно опускаю руку, но с лица не сходит счастливая улыбка.

— Что ж, мисс Холмс, вы первая смогли вызвать телесного патронуса. Это получается далеко не у всех. Поздравляю. — Профессор на полном серьезе протягивает мне руку, и я несмело пожимаю ее.

Как только над замком разливается звон колокола, я хватаю рюкзак и иду к выходу.

— Мисс Холмс, задержитесь, пожалуйста. — Профессор чуть выставляет вперед руку, словно собирается словить меня ей. Олив, Перри, Лили и Хелли обеспокоенно оглядываются на меня в дверях, но я слабо киваю им. Они уходят.

— Надо сказать, я удивлен.

— Чем вы удивлены? — Я хмурю брови. Я думала, это хорошо, вызвать телесного патронуса.

— Я удивлен, что ваш патронус не ворон. — Холмс улыбается, и в уголках его глаз появляются морщинки.

— Вы… Что?.. — Я округляю глаза.

— Я был лучшим другом вашего отца. У всех Холмсов поголовно патронус всегда ворон. Это особенность семьи.

— Вы знали моего отца? — Я не замечаю, как присаживаюсь на стул, а Холмс следует моему примеру.

— О, все говорили, что нас познакомила судьба, мы ведь с Себастьяном однофамильцы.

— Каким он был? — Внутри меня что-то надорванно дергается. Я потеряла родителей, когда мне было одиннадцать. Авиакатастрофа. Они всего лишь вылетели на отдых на неделю. Так хотели увидеть Австралию... Меня оставили у друзей семьи. А потом я стала сиротой.

— Но... Я не помню вас... — Я потираю шею, выражая всю неловкость ситуации. Темно-синие глаза Холмса темнеют. Они похожи на глаза моего отца.

— Тебе не казалось в последнее время, что ты чего-то не помнишь? А скрытые способности? Могу поспорить, ты удивилась, когда узнала о своем волшебном происхождении. Род твоего отца действительно древний и могущественный. И ты единственная наследница, я полагаю.

— Я этого не знала... — Я качаю головой, глядя в одну точку. — Но почему?

Холмс загадочно прищуривает глаза. На секунду он напоминает мне отца.

— Именно это я и хочу выяснить.

* * *

Сэм

После обеда, когда у нас появляется свободное время, мы с Дином идем в Выручай-комнату. Хочется еще больше ощутить Хогвартс перед тем, как мы уедем. На каретах с фестралами (Холмс рассказала нам о них все, что только можно рассказать) мы уедем на станцию в Хогсмид, там сядем на Хогвартс-экспресс, а на нем до Лондона. Там нас встретят родители и мы вернемся в наш город, Эдинбург. Родители вообще были очень рады, когда узнали, что их детей "приняли в частную школу, специализирующуюся на особенных наклонностях в обучении, по специальной программе". Я все чаще представляю, как мы сидим за рождественским столом, и я спокойным тоном заявляю: "Мам, пап, вы помните тот Хогвартс из "Гарри Поттера"? Теперь мы с Дином учимся там. Сюрприз!". Но, разумеется, я понимаю, что этому не быть. Родителям магглорожденных волшебников сообщают об этом, но ведь у нас и случай другой. Такого в Хогвартсе еще не было.

Мы подходим к стене, где должна появляться дверь, но там она уже есть. Странно. Мы приоткрываем ее, и я быстро и прерывисто вздыхаю. Спиной к нам сидит Лили. Она запустила пальцы в высокую траву, которая колышется морем на огромном поле. Светло-серое небо забирает себе большинство красок, все кажется полинявшим и старым. Все, кроме ярко-синих, невероятно свежих, многочисленных цветов василька в венке на волосах девушки. И ее глаз, когда она к нам оборачивается.

Меня всегда удивляли ее глаза. Они наводили на меня странное чувство — восхищение, наравне с какой-то внутренней дрожью. Лили объяснила это тем, кто у нее так называемая гетерохрония — один ее глаз темно-синий, а другой зеленый. И теперь они невероятно яркие из-за застилающих их слез.

Холмс быстро стирает слезы тыльной стороной ладони и отворачивается, опять глядя на горизонт. Поле и небо. И тысячи васильков, синими искрами вспыхивающих в густой траве.

— Лили, что случилось? — Я опускаюсь на колени рядом с девушкой и трогаю ее за плечо. Она вздрагивает, будто ее ударило током и качает головой. Я поджимаю губы и медленно убираю руку. Пусть я и не помню ее, что-то тянет меня к ней. А она, как и в прошлый раз, отталкивает меня. Ей всего шестнадцать, а она столько увидела и столько пережила.

— Ничего, просто... Профессор Холмс был другом моего отца.

Дин хмурит брови, недоумевая. Я тоже не совсем понимаю, зачем плакать.

— Не бойтесь, я не истеричка, — Лили горько усмехается. — хотя, иногда мне кажется, что это не так. Я обиделась на родителей за то, что они не захотели брать меня с собой. Они улетели. И не вернулись. А я... Была такой глупой... — Лили опускает голову.

Дверь открывается, пропуская на поле остальных. Мэтт, похоже, опять со своей Клариссой. Зато подальше от Лили. Рэд, наверное, там же. Та же шепчет нам: "Не говорите им" и скоро-скоро перебирает пальцами траву, ловко выискивая и вырывая васильки. Она обыденна, но необыкновенна в своем роде. И, если она спрашивала у меня, за что я ее любил, я теперь знаю ответ на этот вопрос.

— Лили, зачем тебя задержал Холмс? — Хелли опускается на траву без лишних прелюдий. Забавная и достойная интереса девушка, я думаю.

— Он просто поговорил со мной. Он знал моих родителей. — В глазах Лили не слезинки. Только темно-синий особенно ярок и в нем то и дело проскакивают искорки, блики серого неба, будто по морю пустили электрический ток.

— Дайте угадаю, вы тоже проходили патронусов. — Дин поудобнее присаживается на земле. — Холмс нам долго про них рассказывал. По ходу, тема его реально интересует. Ну и нам ничего так. Телесный патронус — показчик особой силы духа, патронус маленького размера, вроде мыши, может защитить от дементора не хуже медведя или дракона, бла бла бла. Неплохо.

У меня в мыслях всплывает одна фраза, сказанная профессором: "Патронус человека может изменится в форму патронуса того, кого он любит. Удивительное явление, как нельзя ярко показывающее способность человека меняться и совершенствоваться, чувствовать и осознавать это". Не знаю, правда ли это, но сказал он красиво, это да.

— А мы с Сэмом тоже патронуса вызвали. У меня собака, вроде овчарка, а у Сэма птица. Ястреб? — Дин поворачивается ко мне, и я рассеянно киваю. Лили как-то бледнеет, отчего васильки, запутавшиеся в ее волосах, как будто вспыхивают синевой, выделяясь на бледной коже среди светло-русых с медовым оттенком волос.

— У Мэтта тоже какая-то птичка, патронус сразу исчез. Мэтт аж перепугался, да, Сэмми? Наверное, думал, что у него не получится, а тут птица прямо из палочки.

— Бедный парень. — Цежу я сквозь зубы, отчего Лили удивленно поворачивается ко мне, впервые за день. В глазах недоумение.

— Отчего такая злость, братишка? — Дин шутливо треплет меня по волосам, как когда мы были детьми. Пусть мы и родились в один день, он все равно ощущает себя старшим.

— А из вас кто-то тоже вызвал патронуса? — Я стряхиваю руки брата с головы.

— Д... — Начинает Перри.

— Нет. — Лили так сжимает один из васильков в руках, что он сминается, а тонкие лепестки рвутся и становятся похожи на лохмотья. Девушка немного удивленно смотрит на загубленный цветок и разжимает пальцы. Бутон падает на траву.

— Жаль. — Я не отрываю глаз от цветка, а когда поднимаю их, натыкаюсь прямо на взгляд Лили.

Дин встает и отряхивает штаны. Подает руку Хелли.

— Пошли. Может, стащим еды с кухни? — Парень расплывается в хитрой улыбке.

— Ты только что ел. — Я тоже встаю и на автомате подаю руку Лили, но она не видит ее, перебирая пальцами стебельки васильков. Я сжимаю руку и засовываю ее в карман.

— Мне не хватило, братишка. — Дин поворачивается к Лили, которая тоже поднялась с травы. — Ты идешь?

— Нет, я еще погуляю. Я устала от зимы, можно сказать.

Дин кивает и уводит за собой Хелли. Остальные идут следом. Я нерешительно переминаюсь с ноги на ногу.

— Ты вызвала патронус, не так ли? Кто это?

Лили, уже уходящая куда-то в поле, оборачивается ко мне. Она как будто собирается сказать что-то, но лишь поджимает губы и качает головой из стороны в сторону, закрывая тему. Вот она прикрывает глаза, и мы оказываемся в лесу. Лили скрывается между деревьев, так, как будто уже много раз была здесь. На мягком слое мха лежит второй венок с вплетенными ярко-синими цветами. Мне не нужно знать ответ.

Я уже знаю эту птицу.

И это ястреб.

* * *

Дин поднимает руку, швыряя в Мэтта упругий снежок. Он попадает ему в голову, и Бернс возмущенно поворачивается к нападающему. Пара мгновений — и в руках у Мэтта целая снежная глыба. Он подходит к Дину. Тот, заорав, ныряет рыбкой между двух сугробов и исчезает. Мэтт, недолго думая, кидает эту глыбу на меня, но прямо передо мной она разлетается ледяными и снежными брызгами. К нам, смеясь, подходит Лили в смешной шапке с бубончиком, купленной в Хогсмиде. Мэтт улыбается и кидает в нее заготовленный снежок, но она лишь отбивает его палочкой, как ракеткой, и снежок попадает в лицо парню.

— Ну держись!!! — Мэтт подхватывается я несется прямо за радостно смеющейся Лили. Вот она пробегает мимо сугроба, и ее за ногу хватает рука в красных варежках. Лили спотыкается и падает, а из сугроба вываливается Дин, больше похожий на снеговика, чем на человека. Мэтт, бегущий прямо за Лили, спотыкается о ее ногу и валится в снег рядом с ней, хохоча. Они лежат и смеются. Слишком близко друг к другу. Это плохо.

Вот Лили поднимает глаза и отряхивает свою шапку. Она смотрит на меня. Искры снега разлетаются вокруг нее, а свет золотит их, превращая в солнечную пыль. Она резко подскакивает, уже держа в своей руке снежок. Он попадает мне прямо в грудь. Лили радостно хлопает руками в обледеневших варежках. Я слабо улыбаюсь. Пора принять игру Мэтта на себя. Дин смеется, когда я, разогнавшись, хватаю Лили в охапку и бросаю ее в сугроб, так, что из снежной кучи торчат только две ноги в теплых кожаных ботинках. И, как только я начинаю переживать, что что-то не так, Лили могла ударится головой или нахвататься снега за шиворот, из сугроба показывается рука, хватает меня за колено, и я тоже падаю в тот же самый сугроб, чудом не задавив спрятавшуюся там Лили. Она сидит там полностью, скрестив ноги. В сугробе большое просторное полое пространство. Из снега там только корка. Девушка беззвучно смеется, прижимает руку к губам и взмахивает палочкой, возвращая наст на место. Сугроб снова становится целым, а мы сидим внутри него.

— Это мой прием! – Раздается вопль Дина, и вот он сам уже приземляется на стоптанный снег под ледяным куполом. Я закрываю Лили руками, чтобы, если Дин приземлится неудачно, она не пострадала. Она смотрит на меня, а в ее глазах светятся искры. Я все еще держу свои руки вокруг ее головы и талии. Рядом с нами сумасшедше хохочет Дин. Он взбрыкивает ногами, и ледяная корка осколками рушится на нас.

* * *

В карете слышна возня снаружи. Я вожу палочкой по себе, волна горячего воздуха кажется мне райским дыханием в этот момент. Напротив меня сидит Дин, занимающийся той же процедурой. Волосы алыми сосульками торчат из-под обледенелой шапки. Вот он слышит что-то снаружи и, резко подскочив, глядит в небольшое окошко. Я тоже гляжу туда и вижу Лили и Хелли.

— Я поговорю с ней, окей? – Дин, явно волнуясь, стаскивает шапку со своего красного бедлама на голове. Привычка красить волосы палочкой никуда не делась.

Я удивленно гляжу на него. Он никогда не был нерешительным. Через пару секунд понимание всего приходит ко мне, и я довольно улыбаюсь.

— Хелли?

— Хелли, – Дин открывает дверцу и вылазит на морозный воздух. – она красивая, правда? И… Я думаю, тебе стоит поговорить с Лили. Она этого ждет, мне кажется.

Дин смущенно покашливает и уходит к Малфой. Я выглядываю в покрытое по краям инеем окно. Мэтт прощается с Клариссой и она уходит в другую карету, к остальным слизеринцам. Я закрываю глаза. Соберись, Сэм. Подойди к ней. Ну же. Вы оба этого хотите.

За пределами повозки я слышу голос Мэтта. Открываю глаза.

— Почему ты здесь? – Я не понимаю, к кому он обращается. Неужели…

— Я жду Перри и Олив. Хочу попрощаться. – Да. Это Лили. И что он опять от нее хочет?

— То есть, ты остаешься? – Мэтт, Мэтт, Мэ-этт… Что он делает? Он же никогда особо к ней хорошо не относился…

— Нет, увы. – Лили слабо улыбается, обозначая ямочки на щеках.

— А, ну, что ж , тогда… — Мэтт явно выглядит недовольным. И немного расстроенным.

Он опускает взгляд.

Наклоняется к Лили.

И...

Он ее целует! ЦЕЛУЕТ!!! Как он, придурок, вообще до такого додумался?!

В моей голове что-то тяжело бухает. Как будто мы опять в гостиной Гриффиндора, все окрашивается в красный цвет на мгновение. Я глубоко вдыхаю воздух носом.

Лили потрясенно замирает, пока Мэтт своими паршивыми губами прижимается к ее губам. Он отстраняется и улыбается.

— С Рождеством, Лили Холмс.

Я хочу поотрывать ему руки, чтобы он к ней больше никогда не прикасался. В голове вдруг всплывает момент, которого я не помню. Был ли он?..

Я сам целую Лили в коридоре Хогвартса, она запускает пальцы в мои, почему-то голубые, волосы. Нас окликает МакГонагалл, и мы отскакиваем друг от друга с сумасшедшими улыбками на лицах...

Я так резко толкаю дверцу кареты, что она с лязгом ударяется о стенки. Лили испуганно поднимает на меня глаза и бледнеет.

— О, Сэм, ты уже здесь? — Мэтт с таким невинным видом смотрит на меня, что мне хочется ему врезать. — Почему ты вышел? Сейчас поедем...

— Иди к черту.

Я сжимаю в кулаки руки которые держу в карманах. Сухие цветы василька сминаются, крошатся между моими пальцами. Я не вижу ничего и никого, пару раз натыкаюсь на людей, но просто извиняюсь и иду дальше.

Моя дорогая Лили, ты бала не права.

Если бы ты меня потеряла, я бы нашел тебя.

Нет.

Это я потерял тебя.