ILY (гет)

Наш мир можно назвать некоей ошибкой.

В нем все совершенно, заботливой рукой Бога был сотворен каждый камешек, каждая травинка, каждый человек.

Но наш характер и наши мысли, деяния, все это творим мы сами.

Поэтому, в большинстве случаев, все выходит фиговым.

Я смотрю на себя в зеркало. Вижу лишь растрепанную русую косу, пижаму, усыпанную котелками, снитчами и упаковками от шоколадных лягушек, да испуганный взгляд разноцветных глаз.

Я истощена.

Я уже не та.

Я тону в чувствах, которые не отпускают меня.

И поделом.

Иду в душевую. Наполняю раковину холодной водой и смотрю на свое отражение, кругами расплывающееся по неспокойной поверхности. Я не достойна тех людей, которые окружают меня. Ни Сэма, настолько идеального в своей неидеальности, и Дина, верного и разгоряченного, готового стать твоей стеной, и даже Мэтта, всегда настолько холодного и острого, но со своим горячим сердцем, скрывающимся подо льдом.

Я знаю, о чем говорю.

В тот день я сама чувствовала его дикий бег, который, казалось, гремел на всю округу.

Я резко вдыхаю воздух и опускаю лицо в воду. Кожу тут же обжигает. На глаза наворачиваются слезы.

Я тону.

Легкие горят, выпуская последний воздух.

Руки безвольно поднимаются вверх, облегченные водой. У меня нет сил их опустить.

Я мгновенно поднимаю голову и глубоко дышу. Прикасаюсь ладонями к лицу, закрываю пальцами глаза.

Сдавленные рыдания вырываются из глубины меня, сотрясая плечи.

Мэтт, что же ты натворил?

* * *

В Хогвартсе осталось всего лишь несколько человек. Один парень из Рейвенкло, двое из Гриффиндора, да один из Хаффлпаффа. Всего нас пятеро.

Я обследовала большую часть Хогвартса, чтобы было чем похвастаться перед Дином. Все равно он настолько огромен, что обойти все за пару раз невозможно. Пару раз заблудилась, но это ничего.

Я иду к кабинету Холмса. Он прислал мне сову с запиской. В ней была просьба прийти к нему. Намечается что-то важное, наверное.

В кабинете все так же тепло и просторно. Каждый преподаватель приносит что-то в обстановку. Об этом я знаю из книг, так полюбившихся мне когда-то.

— А, Лили, это ты, проходи. — Профессор взмахивает палочкой, и скелет, до этого висящий под потолком, мгновенно становится размером не больше кошки. Холмс заботливо кладет его в чемодан.

— Я слышал о проблеме на вашем факультете. Мистер Уайт, кажется?

Я настороженно киваю и сцепляю пальцы в замок.

— Я, надеюсь, что верно, выяснил причину. Я вызвал к себе мистера Уайта и провел интересные мне махинации.

Я хмурю брови, но внутри меня все подбирается.

— Теперь я могу сказать, что это не Обливиейт.

Холмс явно ожидает моей реакции, но не такой — вопреки воле я фыркаю и опускаю глаза.

— Что-то не так?

— Я... Мы знаем, что это не Обливиейт. Мы знаем, кто его наложил. Ну, или пытался наложить. У него не получилось, но у Сэма все равно пробелы в памяти.

— Лили, это не просто пробелы. — Когда это он начал называть меня по имени?

— И что же это? — Мой голос немного дрожит от волнения.

— Точно не знаю, но это все похоже на какое-то проклятие. Хорошо замаскированное и долго действующее проклятие.

— И как нам его... Ммм... Снять? — Мой голос вздрагивает от волнения. Я прикрываю глаза.

— Сначала стоит узнать, откуда оно исходит. Понимаешь, оно действует так, что Сэм забывает определенные события, а, как только начинает вспоминать забытое, его пронизывает боль. Оттуда и неосознанная агрессия к тебе в самом начале. Сэм слишком многое пытался вспомнить. Мы должны просто натолкнуть Уайта на забытое. Но это рискованно. Либо мозг Сэма удачно воспримет большое количество стертой информации, либо боль добьет его.

Я немного смущаюсь под взором Холмса. Слишком многое. Я — слишком многое и трудное для Сэма теперь. И он может пострадать из-за меня.

— Куда вы уезжаете? — Внутри меня поселяется какой-то настырный червячок, который точит меня изнутри, напоминая о Сэме. Вид собранных чемоданов Холмса сжимает мои внутренности. Он только-только подошел к разгадке!

— Ваш преподаватель возвращается. Не уверен, что она особо обрадуется, если застанет здесь другого преподавателя по защите, особенно если он похозяйничал в ее кабинете. — Рот Холмса кривит усмешка.

— Но...

— Не бойся, я постараюсь как можно скорее найти правильный ответ. Вынужден с тобой попрощаться, Лили. — Холмс протягивает мне руку, как на том занятии. Я пожимаю ее, как можно увереннее. Встаю и дохожу до двери, но что-то заставляет меня обернуться.

— Профессор Холмс.

— Да, Лили? — Мужчина оборачивается на меня. Темно-синие глаза поблескивают от выражения вечного любопытства.

— Вы отличный преподаватель. — Я несмело улыбаюсь и выхожу за дверь.

* * *

Открываю глаза. В комнате свежо и тихо. Все такое обычное, но что-то выбивается из общего строя. Я сладко прищуриваюсь и улыбаюсь. Рождество. Двадцать пятое декабря. После обеда приедут Дин и Сэм, возможно и Олив с Перри, а, может, и Хелли с Мэттом, чтобы справить день рождения Уайтов. Дину я подарок купила еще три дня назад, когда, на свой страх и риск, выбралась по тайному ходу в Хогсмид. В моем сундуке давно лежит несколько пластинок его любимой группы и теплый алый шарф. Подарок Сэму я придумать так и не смогла. Неловкое чувство схватывает мой желудок, когда я подумаю об этом. Он был очень рассержен из-за Мэтта. Ни один подарок не сможет выразить мои чувства.

Я поднимаюсь, надеваю джинсы и теплый темно-синий свитер, прикупленный в Хогсмиде. Я в нем, буквально, тону. Чуть заворачиваю рукава до косточек у кистей рук. Шею греет легкий, но теплый шерстяной шарф-хомут черно-голубой расцветки. В голове счастливым ветерком носится дух праздника. Я спускаюсь в Большой зал, откуда исчезли все факультетские столы. Вместо них прямо в центре зала красуется небольшой вытянутый стол. Там уже сидят все учителя. Еще пять стульев подготовлено для учеников. Я пришла первой.

После рождественского завтрака я иду к себе в комнату, еле передвигая ногами. На столе было столько вкусностей, что, кажется, мой мозг слипся от них. Но все проходит, как только я вижу у себя на кровати большую коробку.

Эльфы разносят подарки ранним утром. У меня не было подарков, потому что все те, кто мог их подарить, все равно скоро приедут и вручат их мне в руки.

Откуда это?

Я подхожу и осторожно приоткрываю крышку. Кремовый листик хорошей плотной бумаги лежит на чем-то, обернутым черной тканью. Я бегаю глазами по строчкам. Пальцы трясутся, не давая спокойно прочитать содержимое, которое гласит:

Дорогая Лили Бетт Холмс, я обещал тебе, что помогу с проблемой Сэма. Боюсь, правда тебя не обрадует.

Ты помнишь ворона, которого Сэм должен был преподнести тебе на день рождения? Его дал ему я. А у меня он от твоего отца. Себастьян хотел, чтобы я смог передать его тебе. Я знал, что такой подарок может многое значить для тебя, и я хранил его с тех пор, как тебе исполнилось одиннадцать лет. К сожалению, я не знал, что наложено на этого ворона.

«Я тебе уже говорил, что Холмсы – древний и знатный род. Серебряный ворон – это его семейный знак, герб, который достался нам от одной из наших родственниц. Сестру основателя нашего рода звали Ровена Рейвенкло. Не спрашивай, почему наши фамилии не одинаковы, это все очень давняя история, которую, я надеюсь, ты узнаешь. Не в этом суть. У каждого члена семьи Холмсов есть особый отличительный знак, серебряный ворон с распахнутыми крыльями. К сожалению, многие пытались влезть в нашу семью, а родовое древо, содержащее имя каждого Холмса, исчезло. Поэтому на серебряного ворона было наложено заклинание. Я сам не знал этого, но многие обстоятельства навели меня на эту мысль. Пришлось покопаться в архивах. Заклинание должно срабатывать только на того, кто не является Холмсом. Когда самозванцу вручается такой знак, он забывает все о том, о чем думал в момент вручения через некоторое время. О чем думают люди, желающие присоединиться к семье, когда они так близко к этому? О самих Холмсах и о своих планах, разумеется. Они забывают их и Холмсы, настоящие Холмсы, жестоко наказывают самозванцев. Мне очень жаль, что я виноват в том, что случилось с Сэмом и с тобой. Надеюсь, ты простишь меня. Я помогу тебе, как смогу. Сделай правильный выбор и верни Сэма. Ты сильная, я знаю это. Это у нас в крови. Мой брат Себастьян гордится тобой, знай это.

Марк Джейсон Холмс»

Это он. Он мне снился. И ворон, висящий у него на шее, и то, что он позвал меня, все указывает на него. «Мой брат Себастьян» … То есть, мистер Холмс мой… Дядя?.. Я в ступоре стою несколько секунд, но потом дергаюсь, хватаю письмо и жадно всматриваюсь в эту строчку. «Мой брат Себастьян гордится тобой». Гордится. Это значит…

Горло перехватывает. Я приподнимаю ткань.

Там омут памяти.

* * *

Сэм

Мы вылазим на воздух. Дин довольно потягивается и дергает затекшими ногами.

— Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс… — Затягивает Дин гимн Хогвартса, найденный, кстати, в интернете, но я лишь хмуро смотрю на него.

— Сэмми, расслабься, сегодня Рождество, нам стукнуло семнадцать лет, мы законно совершеннолетние, а ты недоволен! – Дин примирительно смотрит на меня, расплывается в хитрой улыбке, подбегает ко мне и трет волосы костяшками пальцев. Я смеюсь, пытаясь стряхнуть его с себя. Дин ведет себя так, будто я младше его. Фактически, это так. На полчаса, правда. Он никогда не перестанет напоминать мне об этом.

За нашими спинами появляется Мэтт. Я замолкаю и демонстративно отворачиваюсь, держа на лице превосходный покерфейс. Мэтт не остается в долгу и покашливает. В его кашле явно проскакивает слово «Придурок». Дин насмешливо фыркает.

— Серьезно, вы долго этот спектакль разыгрывать будете? – Дин смотрит на меня, явно чего-то ожидая, но потом огонек в его глазах тухнет, и Дин немного кривится, будто ему стало больно. – Эм… Забудь. – Дин кривится еще больше, махает рукой, и уходит.

Мы проходим в нашу комнату.

— Во-о-оу!!! – Дин радостно хватает со своей кровати сверток, разрывая бумагу. На кровать валятся пластинки группы «Arctic Monkeys» и алый длинный шарф. – Наша Лили хороша на подарки. А у тебя что…

Дин свистит, замечая большую коробку у меня на одеяле.

— Обиды забыты, подарки подарены?

Я и сам удивленно смотрю на коробку. В последний раз она видела меня дико взбешенным, я даже не попрощался с ней. Тем более, много неприятного было… Я подхожу к подарку и достаю из коробки записку.

«Я не знала, что тебе подарить, но идея возникла в самый последний момент. Это омут памяти. Надеюсь, ты не будешь против заглянуть в него.

Лили»

Я достаю большую чашу из белого мрамора, украшенного резьбой и маленькую бутылочку, до верха заполненную вихрящейся белой жидкостью, а, может, и газом. Омут памяти… Я помню, нам рассказывали про такие штуки. Их немного, они очень редкие…

Внезапно, странное чувство одолевает мной. Я не хочу делать этого при Дине. Это дело касается только Лили. Да и тот заглядывает мне через плечо и рвано вздыхает. Он все понял.

— Давай только скорее, Сэмми, ладно? – Брат хлопает меня по плечу и уходит из комнаты.

Я откупориваю бутылочку и выливаю жидкость в чашу. Она до краев наполняет ее, что странно, глядя на объем бутылочки. Что там дальше?.. Я наклоняюсь над чашей. Всматриваясь в белые светящиеся вихри на ее дне, и меня затягивает внутрь.

* * *

Я стою в пещере и вижу себя, сидящего рядом с Лили. Мы смеемся, Лили что-то оживленно говорит мне, а за пределами пещеры хлещет дождь, создавая водяную стену. Между нами лежит тетрадь и ручка.

Внезапно, обстановка меняется. Мы с Лили сидим на траве. Полоска рассвета виднеется на горизонте. Я говорю "Прости", и меня убивают. Так странно, смотреть на себя, а потом наблюдать собственную смерть. Лили целует меня и уходит. Ее глаза пусты. Она только что меня потеряла. Я заставил ее пережить это опять.

Лили и Дин рвано рыдают, обнявшись, в пещере. Лили сильно сжимает куртку на плечах Дина пальцами, они бледны и напряжены.

Лили падает вниз, оттолкнувшись от каменистого выступа. Я стою на нем и смотрю на то, как ее расплывчатый силуэт исчезает под слоем черной воды.

Лили смотрит на меня. Мы стоим в коридоре Гринплэйс, колокол монотонным низким басом велит нам убраться, но мы не обращаем на него внимания. Я наклоняюсь к ней. Внезапно я чувствую то волнение, которое при этом испытал. Но потом мне становится приятно. Я вспоминаю губы Лили, теплые, согретые дыханием. Я вспоминаю то, что от нее пахнет какими-то фруктовыми духами и ветром.

Лили смотрит на то, как я целую нашу общую знакомую на школьной вечеринке. Ее глаза полны слез, но она не двигается и молчит. Я замечаю ее и дергаюсь навстречу, но она качает головой и уходит.

Я обнимаю Лили в пустом Большом зале, а он вдруг наполняется людьми. Я вижу, как Джеймс Поттер резко вскидывает руку в мою сторону и выкрикивает болевое заклинание, но Лили отражает его.

Я, голубоволосый и счастливый, целую Лили, чуть наклонившись к ней. МакГонагалл отчитывает нас, но я все равно опять крашу волосы, уже в синий, а Лили в рукав бормочет: "Я тебя люблю". В области солнечного сплетения что-то радостно трепыхается и теплеет.

Я дарю Лили серебряного ворона, и она поднимает волосы, чтобы я защелкнул застежку.

Мы лежим на мягком ковре в маленькой комнатке. Я перебираю волосы Лили. Свет волшебных огоньков то тут, то там вспыхивает в воздухе.

Я смеюсь над Лили и улыбаюсь Бриджит.

Мы стоим, облитые красным светом. Мои руки на ее талии. Ее — на моих плечах. Волосы девушки спадают ей на спину, безразмерная черная футболка немного оголяет одно плечо. Она сплетает наши пальцы и растворяется в толпе...

Я выныриваю из омута, глубоко дыша.

Я вспомнил.

Я все вспомнил.

Господи, каким же я был придурком...

Я вылетаю в гостиную, где на меня удивленно возаряется Дин.

— Что...

— Где Лили?! — О, я, похоже, немного пугаю его. Вообще можно испугаться, когда твой брат выбегает из спальни и с дикими глазами начинает интересоваться, где же находится девчонка, с которой он поссорился.

— Ты у меня спрашиваешь? Может в Выру...

Я уже вылетаю за дверь. Бегу по коридору. Не знаю, почему. Просто бегу. Мне хочется бежать к Лили, чтобы что-то сказать ей. Что? Еще не знаю.

Я подбегаю к двери, дергаю ее на себя, и оказываюсь в огромной пустой комнате. В центре ее стоит Лили. Я выдыхаю. Она резко поворачивается ко мне, и вокруг нее вырастает лабиринт из зеркал. Холодные стекляшки, через которые невозможно пробраться, не сойдя с ума. На меня смотрит сотня Сэмов. У них горят глаза. Они испуганы.

Я начинаю пробиратся между зеркалами. Узкие коридорчики между ними отражают мои тщетные попытки. Сотня Сэмов то и дело зовет:

— Лили, Лили!

В ответ раздается душераздирающий крик.

— ЛИЛИ! — Я напролом пробиваюсь через зеркала, ломая тонкие и ударяясь о прочные. Внезапно они взрываются тысячей осколков. Я закрываю лицо рукой, но один все равно бьет меня в бровь. Глаза заливает кровью. Я спотыкаюсь о зубья зеркал, торчащие из пола. Когда мне удается протереть и распахнуть глаза, я оказываюсь на каменистом выступе. Серое небо так близко ко мне, что хочется поднять руки и придержать его. Слепое белое пятно красуется прямо по центру этой серой пелены. Огромное черное озеро раскинулось подо мной. Я тяжело сглатываю и подхожу к краю. Из воды торчит бледная рука. Виднеется полоска темно-синего свитера.

Лили.

Опять.

В мыслях копошится тысяча сомнений. Я боюсь утонуть, чертовски боюсь утонуть...

Только когда рука скрывается под водой, я думаю: "Ты боишься этого, но оставляешь ей эту участь" и прыгаю в воду. Она обжигает мои легкие и кожу. Я раскрываю глаза и вижу лишь черноту. Сердце колотится так, что я чувствую его биение где-то в ключице. Я опускаю глаза и вижу расплывчатое белое пятно. Ее рука. Я хватаю ее и подтягиваю Лили к себе. Хватаю за талию и отталкиваюсь ногами от толщи воды, пытающейся поглотить нас. Я уже почти мирюсь со страшной участью, когда бормочу пузырьками воздуха: "Я не отдам ее снова" и выныриваю на поверхность.

* * *

Здесь тепло. Полумрак окутывает фигуру девушки на белой больничной простыне. Она не открывает глаза уже несколько часов.

Когда я выбрался на поверхность, мы снова оказались в пустой Выручай-комнате. Я добрался да Больничного крыла. Мадам Помфри охнула: "Опять!" и только потом обратила внимание на Лили. Она была бледна, как то небо над озером. С ее волос капала вода. Мадам Помфри просто уложила ее на койку, влила в нее пару каких-то микстур из скляночек-баночек и ушла дальше заполнять бумаги. Я смотрел на Лили. Мой порез уже обработали так, что он затянулся. Дин нашел нас здесь и сидел на соседней койке. Грудь и живот Лили мерно вздымались при дыхании. Я отвлекся. Когда повернулся к девушке, она не двигалась.

Никак.

Я сразу закричал на Дина. Тот, споткнувшись о койку, побежал за мадам Помфри, пока я держал Лили за плечи и пытался привести ее в чувство. Я не знаю, как восстановить дыхание. Моя ошибка. Мадам Помфри тут же кинулась к Лили. Дин держал меня за локти, чтобы я своими метаниями и дерганьями не мешал ей. Теперь я слежу за Лили. Она снова дышит. Но она так и остается без движения. Немного рыжеватые в свете свечей волосы разметались по подушке. И вся она кажется хрупкой и болезненной, только тронь — растает на кончиках пальцев.

Я закрываю глаза и устало вздыхаю. Дин сжимает губы, встает и подходит к девушке, держа палочку. Прядь за прядью он выкрашивает волосы Лили в мятный и бирюзовый. Ее любимые цвета.

— Так-то лучше. — Дин ерошит мои волосы своей палочкой и садится на место.

Мы сидим еще пятнадцать минут.

И Лили распахивает глаза.

* * *

Лили

Мне снится зеркальный лабиринт. Я бреду по нему, пока он не превращается в то озеро. Я тону. Опять тону.

А после этого чернота. Абсолютная, всепоглощающая. Я изо всех сил стараюсь открыть глаза, но ничего не выходит. У меня такое чувство, что я шевелю руками, ногами, пытаюсь встать, кричу, но это бесполезно. Я не двигаюсь В легких не хватает воздуха. Я не хочу умирать, Господи...

Через, как мне кажется, сто лет, я слышу шум. Тихий, очень тихий. Как будто деревья за окном шевелят ветвями. Потом чувствую кончики своих пальцев. Мне тяжело дышать, но я стараюсь. Кто-то трогает мои волосы. Я чувствую себя. Я жива.

Я собираюсь и открываю глаза. Потолок расплывается пятнами, бурыми и серыми, пока не появляется бело-голубое пятно. Я напрягаю зрение.

Лицо Сэма очень бледное. Такое чувство, будто он вымотан и немного напуган. Его бровь и угол светло-зеленого глаза пересекает тонкая белая полоска шрама. Глаз не задет. Бледно-голубые волосы растрепаны, но не так, нарочно-неряшливо, как обычно, а так, будто Сэм торопился, или бежал куда-то при сильном ветре. Он жадно всматривается в мое лицо. Я приподнимаю руку и пальцем легонько провожу по шраму. На его губах появляется усталая счастливая улыбка. Он облегченно выдыхает и шепчет:

— Лили?..