ILY (гет)

Мы стремительно оборачиваемся. За деревьями стоит светловолосая девушка с луком. В черных глазах горит жажда продолжения. Она близко. Хищно улыбаясь, она начинает подступать к нам, держа тетиву лука натянутой. Дальнобойного оружия у нас нет — Сэм со своим луком как сквозь землю провалился. Острие стрелы смотрит прямо на меня. Лихорадочно соображаю и вспоминаю обстоятельства Игр. Хватаю Рэда за шиворот.

— Прыгай! — Шепчу я ему прямо в ухо.

— Что?!

— Верь мне!

Передаю это Олив и Перри. Они недоумевают, но решительно кивают.

Поворачиваюсь лицом к пропасти, глубоко вздыхаю, наполняя легкие воздухом, и, оттолкнувшись от скалы, прыгаю.

Ветер свистит в ушах, из-за него слезятся глаза. Я лечу, а дна не видно. Да и у меня другая цель. Собираюсь с духом и широко расставляю руки. Их тут же выкидывает вверх так, что плечи грозятся выскочить из суставов. Напрягаю руки и держу их перпендикулярно телу. Как крылья. Меня перестает ворочать, падение становится более плавным. Наклоняю голову чуть вперед, ускоряясь и со свистом рассекая воздух. Полет в бездонной пропасти так меня затягивает, что я замечаю мерцание и дрожь воздуха только в последний момент. Переворачиваюсь и отталкиваюсь ногами от чего-то, что напоминает желе, чересчур приправленное желатином. На секунду падение замедляется, останавливается, затем по моему телу проходит импульс и я выстреливаю вверх. Темно-фиолетовое небо, вновь усыпанное звездами, становится все ближе. Меня охватывает страх, что силы защитного поля не хватит, потому что полет замедляется, но меня выкидывает на поверхность на два метра и я приземляюсь на корточки. Боль прошивает ногу, и я падаю на колени. Перед глазами воцаряется темнота, шум в ушах превращается в писк. Скрючиваюсь за земле, зажав уши руками. Сквозь прорывается крик Дина:

— Лили... Лили! — Шаги по камню срываются на бег.

Мне хочется сказать ему, чтобы он не кричал, что я для того и прыгнула, чтобы девушка-убийца Мэтта подумала, что мы погибли, но я лишь раскрываю глаза, ища свет. Я думаю, что ослепла от перепадов давления, но перед глазами появляется лицо Дина, который держит меня в вертикальном положении за плечи.

— Что такое?

— Тихо... — Хрипит мой голос.

— Лили, где Мэтт?! — Дин встряхивает меня за плечи, и меня мутит. Тут Сэм отдирает руки Дина от моих плеч и смотрит мне в глаза.

"Мэтт?"

— Он выбыл.

Дин ошеломленно отходит от меня, но вдруг смеется.

— Молодец, парень! Надеюсь, он не особо страдал?

Я рассказываю братьям о том, что произошло. Как я вспомнила, что на этих играх силовое поле сослужило Хеймитчу хорошую службу, как Мэтт попрощался, как я падала. Поднимаю голову (на секунду перед глазами почернело) и ищу взглядом остальных. Они в порядке, всего лишь ошеломлены тем, как все разрешилось. Расширяю глаза, даже картинно протираю их, но картинка не уходит — Рэд обнимает Олив. Серьезно? Ребят, мы тут за жизнь которую нам не спасти сражаемся, а вы. Кажется, я явно что-то упустила в жизни друзей в этой бесконечной погоне за осознанием Сэма и себя.

Сумасшедшее место, сблизившее нас всех.

Мы не взволнованны смертью Мэтта. Пожалуй, это слово можно оформить по-другому. "Смерть". Мы же знаем, что увидим его после своего ухода из этой реальности. Надо только подождать. Еще немного — и он опять будет подкалывать меня.

Мы бредем обратно в лес, не разговариваем. Трибутов в лесу стало больше. Но конец Игр скоро. Мы должны скорее... Гкхм... Умереть. Чтобы не портить и не влезать в историю.

Но опять же: вокруг чертовски красивый лес, надо мной чертовски красивое звездное небо, а плечо о плечо со мной идет чертовски красивый Сэм. Сегодняшняя ночь — полнолуние. Луна, чрезвычайно яркая, распространяет вокруг себя матовый белый свет, небо вокруг нее цвета морской пены, каждый листик, каждая веточка, каждое громадное дерево и каждая крохотна травинка — все имеет свою тень в эту ночь. И пальцы Сэма, длинные, кажущиеся черно-белыми в потустороннем призрачном свете, переплетенные с моими.

Мне всегда говорили, что у меня мягкие и гладкие руки. А я всегда хотела себе тонкие пальцы. Мои и так длинны и очень чувствительны, но они не очень красиво смотрятся. У всех свои заморочки.

Теперь мои пальцы держат теплую ладонь Сэма. Он рассеянно гладит мою руку, поводя большим пальцем по коже. Он ведь даже не специально, мне тоже бывает некуда деть руки от волнения, но из-за этого жеста мне так хорошо и уютно, что я не хочу отпускать парня. Найму его личным гладильщиком рук, когда мы вернемся.

Мы присаживаемся отдохнуть через пару часов, по моим расчетам уже четыре утра. Ночь стоит теплая и я повязываю куртку вокруг пояса. Нас осталось шестеро. Целая куча подростков, неизвестно как выживающая в диких условиях. Серьезно, я не понимаю, как МЫ еще живы.

Мы сидим в большой подземной пещере, которую нашел Дин. Ну как нашел. Он оступился и грохнулся прямо в темную яму сквозь заросли плюща и папоротника, обвивающие и закрывающие вход в пещеру от посторонних глаз.

Невидимый дождь льет из черно-синих туч, но не закрытая ничем луна светит так же ярко, так что тут и там вспыхивают освещенные ее серебристым светом капли. Дождь усиливается, и редкие блики превращаются в сплошную стену воды, сквозь которую просвечивает белый диск луны, серебрящий фантастический водопад. Мы лежим на мягких растениях и мхе, устилающем каменистый пол нашего убежища. Рэд опять тихим приглушенным голосом говорит что-то Олив, прислонившейся к его плечу. Перри тихо спорит с Дином насчет свойств силового поля, окружающего арену. Мы с Сэмом сидим у самого края пещеры, достаточно близко, чтобы наблюдать красоту брызг, скачущих по камням, но и достаточно удобно, чтобы эти самые брызги до нас не доставали, давая насладится теплом и шелестом дождя. Я рассеянно глажу ладонь Сэма, играюсь с пальцами, бледно светящимися в лунном свете. В конце концов, Сэм подтягивает свободной рукой рюкзак Рэда и достает из него неизвестно как сохранившуюся ручку и помятую, искупавшуюся в озере и высохшую на солнце тетрадь. Парень вырывает из нее двойной листик и прислоняет его к картонной обложке тетради, чтобы было легче писать. Я догадываюсь, чего он добивается.

— Ты хочешь поговорить?

Сэм кивает.

— О чем же?

"Расскажи о себе"

Его почерк оказывается тонким и острым с наклоном вправо.

И я начинаю рассказывать.

— Чтож, зовут меня Лили Бетт Холмс. Учусь я в той же гимназии, что и ты. И я из той же страны, что и ты. Мда. Неловко получилось.

Сэм смеется.

— На самом деле я не знаю, что говорить. Много пишу и читаю. Сижу в интернете. Сплю. Практически все, чем я занимаюсь. Если бы я еще и добилась того, чтобы мне платили за это деньги...

Сэм опять беззвучно хохочет, немного откинув голову вверх.

— Я больше хочу, чтобы о себе рассказал ты.

Сэм хмурит брови и кладет тетрадь на согнутые колени. Свет от луны настолько ярок, что буквы без проблем выводятся на бумаге с синими разводами смывшихся строчек.

Я смотрю на водяную завесу и зеленые силуэты буйно растущих трав, пока в плечо мне не упирается тетрадь. Поворачиваю голову и принимаю листик от внезапно смутившегося Сэма.

"Парень Сэм Брайан Уайт, четырнадцати лет, ищет нового друга. Спортивный, увлекается бегом, плаваньем и стрельбой из лука, совершенно скромный, бунтарски настроенный хорошист. Немножко немоват, но проблема решается одним листом бумаги и ручкой, либо одним хорошим считывателем мыслей. Второй вариант менее желателен. Можно свихнутся от количества некультурных мыслей в голове бедного парня. При желании пообщаться прошу обратится направо.

Фух, наверное, ни разу в жизни не писал так много по собственному желанию :D"

— Некультурных мыслей, значит... — Приподнимаю брови я. — Пожалуй, я достаточно выслушала их от твоего брата за эти дни.

— Кто там обо мне говорит? — Раздался голос из темного угла пещеры.

— Тот, кто просит не подслушивать! — В тон Дину отвечаю я.

— Ой, да ладно, воркуйте, голубки! — Дин фыркает от смеха и укладывается на своей куртке, готовясь к заслуженному отдыху.

Еще минуту мы с Сэмом слушаем только этот звук. Я, покрасневшая до корней волос, и Сэм, сопящий в сторону брата. Похоже, все до этого было иллюзией. И объятья, и сложенные руки, все. Он все еще стесняется меня. И я его понимаю.

— Слушай, Сэм...

Парень поворачивает на меня голову. В глазах горит непонятный мне огонек. Злости и стыда, наверное.

— Извини, что тебе приходится краснеть за меня. Тебе, наверное, очень стыдно. Понимаю, я совсем не такая красивая... — Брови Сэма хмурятся, образуя морщинку. — Вернее... Ну... Как сказать... Тебя наверняка высмеивают из-за меня... Мэтт говорил, что не скажет никому о том, что видел, когда ты очнулся, потому что он не хотел, чтобы над тобой смеялись... — Сэм хмыкает как-то внутрь себя, наклоняя голову. Непрошеные слезы напрашиваются на глаза и я зло стираю их тыльной стороной ладони, чтобы Сэм не заметил, но от него не укрывается этот жест. Он смотрит на меня удивленно и как-то... Как будто жалеет меня...

— В общем, прости меня. Я больше не буду к тебе лезть и вообще трогать тебя. Я совершила ошибку и прошу за это проще... Прощения...

Слезы льются по моему лицу, застилая лицо Сэма. Я совершенно механически протягиваю руку к нему, трогаю его за щеку, но, как будто обжегшись, убираю ее и выбегаю из пещеры.

* * *

Надо же. Даже в таком месте мы смогли найти повод, чтобы пострадать, создать драму и разруливать ее на фоне падающих тел и трупов. Плавными движениями тьма отступает от горизонта, где вот-вот должно показаться солнце. Небо светлеет, луна все еще висит желтоватым кругляшом, совершенно недоумевая, что же она здесь делает. В высоких соснах перезваниваются птицы, хрустальные голоса их разлетаются на тысячи осколков, ударяясь о громадные стволы деревьев. Бело-синий мир ночи сменяется теплыми, пастельными оттенками персикового, зеленого, голубого. Я сижу на вновь рождающейся мокрой траве, сминая ботинками теплую, влажную и рыхлую землю. Пальцы нервно теребят рукав безнадежно испачканной куртки, но в душе царит пустота. Пустоту наполняют песни птиц, чистота и прозрачность воздуха, нежно-оранжевый свет, разливающийся на востоке. Глаза давно высохли и теперь устремлены туда, где зарождается новый день. Я не реагирую на шорох. Рядом со мной садится Сэм. Он осторожно, как бы спрашивая: "Можно?", приседает возле меня, потом, не дождавшись ответа, вытягивает ноги и усаживается на бесконечно свежую траву, сияющую каплями росы. Так мы и сидим рядом: безнадежно влюбленная и безнадежно запутавшийся. И я хочу запечатать этот момент в банку, а саму банку держать на полке, как напоминание о том моменте, когда Сэм Уайт сам захотел быть рядом.

Сэм трогает меня за плечо. Я поворачиваю к нему голову. Зеленые глаза смотрят жалобно, но решительно. Я боюсь этого момента. Что же он сделает?..

Уайт опускает голову и поворачивается лицом ко мне, прямо напротив солнца. Как-будто сама земля говорит, само небо, сами деревья, вечно пытающиеся дошептаться до нас, наконец-то смогли это сделать, но это неокрепший голос Сэма. Тихое, сиплое, несмелое и слабое:

— Прости...

Сэм поднимает глаза, резко принявшие страшное выражение, на момент его силуэт озаряется ярко-алым светом всходящего солнца, а потом в его тело вонзается стрела. Сэм смотрит на стрелу почти так же потрясенно, как Мэтт до этого смотрел на пронзившее его копье, рвано вздыхает и падает на спину. Радужка его глаз вспыхивает золотым и блекнет. Глаза замирают, как будто Сэм спит с открытыми глазами, подернувшимися мутной поволокой. Я оборачиваюсь на девушку, только что так вероломно забравшую жизнь, пусть она и не знает, что мы не можем умереть здесь. На девушку, которая оставила свое копье в теле Мэтта. Светловолосая кретинка, возомнившая себя профи. Вторая стрела для меня. Она опять, как и ночь назад, смотрит своим острием на меня. Я закрываю глаза. Глубоко вздыхаю. И слышу вскрик. Резко распахиваю глаза, наблюдая, как девушка сползает вниз, беспомощно приоткрыв рот. За ее спиной стоит темноволосый парень, смуглый, хорошо сложенный, даже красивый. Серые глаза светятся белым на солнце. В руке окровавленный нож. Грохочет пушка. Я глубоко дышу, сердце колотится от страха. Парень чуть наклоняет голову и хищно улыбается. Но потом он видит Сэма, лежащего на медной траве. Видит мои пальцы, судорожно сжатые на его рубашке. Парень вытирает нож о рубашку и уходит, совершенно неуместно подмигнув. Хемитч Эбернети. Двенадцатый дистрикт. Победитель второй квартальной бойни. И он спас меня.

Я опять наклоняюсь и зажмуриваюсь. Когда открываю глаза, даже деревья не шевелятся. Хеймитч ушел. Спасибо ему.

Я вглядываюсь в белое лицо Сэма. Провожу рукой и закрываю ему глаза. Ерошу волосы.

— Я прощаю тебя, Сэм Уайт.

Наклоняюсь и сухо целую Сэма в бледные губы.

Прощаю...