Нетерпение сердца (гет)

Северус

— Девочка уже отчислена, Северус, — Дамблдор спокойно смотрит за его метаниями по кабинету. — В конце концов, не можете же вы физически наказывать ребенка, который не понимает, во что ввязался.

Северус резко поворачивается к нему:

— Я и не собирался.

— Ваше лицо говорило об обратном, поверьте. Вам нужно успокоиться, Северус.

— Я не хочу успокаиваться! — он разъяренно смотрит на человека, который выглядит невозмутимым в любой ситуации. — Вы представляете себе, что произошло?

Дамблдор тяжело вздыхает.

— Мы перепрячем мальчика, но, думаю, пока что…

— Плевать на ребенка! — Северус размашистым шагом подходит к окну. Внизу отчисленная Олридж о чем-то спорит с удивленными родителями. Жаль, что у нее не оторвалась голова, пока он в ярости тряс ее за плечи и пытался выяснить, зачем она это сделала. — Нужно вернуть Мэри, и как можно скорее. Лорд упрям, а она не захочет выдавать информацию просто так. В конце концов, они просто убьют ее.

Последние слова едва слышны, потому что у него нет сил их произносить. Убьют — это не так страшно, как то, что случится с ней, попади она в руки Мальсибера… Думай, думай, как же вытащить ее оттуда и избежать подозрений? Как убедительно сыграть для обеих сторон?

— Вам сейчас опасно там появляться, — замечает Дамблдор, глядя на него с некоторым беспокойством. — И уверен, что вас там как раз-таки не ждут. Так что выбросьте из головы все свои отчаянные планы по спасению мисс Макдональд, вы еще нужны мне. И пожалуйста, пока что не говорите Ремусу.

Северус подходит к его столу и зло смотрит сверху вниз. В это мгновение, в любое мгновение с Мэри может происходить все что угодно.

— Нужен вам как шпион? Несомненно. Еще один потерянный член Ордена, еще одна жизнь, на которую вам наплевать, Дамблдор. Разумеется, ведь Мэри для вас — никто.

— Если бы к Тому попал Блэк, вы бы так не переживали, Северус.

— Как и вы, директор, — он чеканит это со всей неприязнью, на которую способен. — Наша разница в том, что мне наплевать на тех, кто для меня несущественен, а для вас несущественны все подряд, просто пешки в игре…

Дамблдор кашляет — чуть громче, чем обычно, и как-то сердито перекрещивает пальцы. Глаза за его очками блестят.

— Успокойтесь. Если бы я был уверен, что Мэри погибнет, я бы сам отправился в поместье за ней. Но Том слишком долго выслеживал Хранителя и понимает, что это его единственный шанс. Поверьте мне, в ближайшее время он попытается не сломать Мэри, а уговорить ее перейти на свою сторону. У нас есть в запасе как минимум пара дней, чтобы придумать решение…

Северус ударяет кулаком по его столу.

— Нет никакой пары дней, директор! Вы не можете быть ни в чем уверены, и уже давно, иначе Джеймс Поттер остался бы жив.

— Возьмите себя в руки, — Дамблдор встает с кресла и подходит к огню, на котором закипает старенький чайник. — И будьте чуть осторожнее со словами. Я, право, рад видеть, что вы испытываете к мисс Макдональд чувства, на которые, как мне казалось еще пару лет назад, вы не способны. Не буду скрывать, Северус, тогда, на холме, вы были мне отвратительны, о чем я вам и сказал открыто. Но вы сами предложили рисковать собой ради Лили и играли роль великолепно. А теперь вы разглядели в мисс Макдональд что-то, что, видимо, смогло вас заинтересовать. И чтобы она осталась жива, вам нужно разыграть все правильно.

Северус кривит губы так, словно во рту у него горечь.

— Вы же понимаете, что у меня нет выбора, да и нет никакого «правильно». Или предавать Мэри ради общего блага, или предавать Лили ради своих собственных чувств, вот и все. Разумеется, с вашей точки зрения общее благо важнее.

Дамблдор невозмутимо разливает кипяток по высоким чашкам с изящным ободком.

— Зависит от многих факторов. Сядьте, Северус.

— Я не собираюсь распивать с вами чаи.

Дамблдор удивленно приподнимает брови, рассматривая его лицо, потом едва слышно вздыхает:

— Я каждый раз забываю, что вам двадцать два. Все меряю по своим годам, а вы нетерпеливы, влюблены и готовы прямо сейчас броситься спасать мисс Макдональд, и то, что вы все еще слушаете меня — уже подвиг. Немногие стали бы слушать. Во всяком случае, Сириус Блэк бы не стал. Но ведь вы рассудительнее Сириуса, не так ли? Вы не полезете в петлю.

Северус с сомнением берет чашку с горячим чаем, который пахнет мятой и чабрецом, но он на всякий случай принюхивается. Дамблдор — опасный человек, и стоит всегда об этом помнить. Но ничем подозрительным чай не пахнет, и Северус для виду делает глоток.

— А теперь я хочу, чтобы вы кое-что сделали, — директор садится напротив и тоже подносит чашку к губам. — Пахнет летом, не находите? Так быстро пронесся год, скоро уже придет май.

— Я слушаю.

— Отправьтесь к Лестрейнджам прямо сейчас и попробуйте попасть в дом, — Дамблдор хитро улыбается. — Я не люблю, когда моим словам не доверяют. Давайте, давайте, а потом вернетесь и расскажете, как обстоят дела.

Северус смотрит на него с изумлением. Драккл раздери этого безумного старика! Что у него в голове?

— Используйте портал, — Дамблдор радушно протягивает ему горящую едва заметным синим цветом кружку. — Можете ее там оставить, цветочный узор на ручке давно стерся, а умельцев, чтобы ее восстановить, я не найду. И будьте осторожны.

…Дом в центральном Лондоне, который занимают Лестрейнджи последние двести лет, ничем не выделяется на фоне других таких же домов с лепниной и завитушками и массивной дубовой дверью с огромным замком. Подойдя к ней, Северус ощущает непривычную странную вибрацию, и когда он касается ручки, дверь словно отталкивает его со всей силой. Отлетев назад, он едва удерживается на ногах.

— Что за дьявол? — бормочет он, снова потянувшись к ручке. Мысль о том, что Мэри где-то там, внутри, сжимает его сердце. Он обещал не предавать ее, и он не предаст.

— А, Снейп, — из приоткрывшейся двери выглядывает лицо Макнейра. — Тебя не ждут. Погуляй, отдохни пару-тройку дней, наставь «троллей» детишкам. Когда понадобишься, пошлем тебе сову.

Северус холодно интересуется:

— Что-то случилось?

Макнейр улыбается:

— Ты же наверняка знаешь, что у нас эта девка из Ордена. Иначе и не пришел бы посреди рабочей недели, не так ли? Лорд тобой очень доволен: так обыграть этого безмозглого старика, чтобы все выглядело, словно это не ты, а та девчонка из школы отправила Хранителя прямо в дом Беллатрисы.

Северус выдавливает из себя ухмылку.

— Значит, господин доволен?

— Весьма, — Макнейр завистливо вздыхает. — Но он не хочет, чтобы ты передавал информацию о Хранителе сейчас. Потом, попозже, когда мы ее сломаем. Выглядит крепким орешком. Мальсибер злится, что у него пока что нет к ней доступа. Впрочем, после парочки Круцио стало ясно, что ничем подобным из нее информацию не вытянешь, так что, может быть, и Мальсибер пригодится…

Северус сглатывает, продолжая ухмыляться. Со стороны это наверняка выглядит странно, но Макнейр подобных мелочей не замечает. Вот если сейчас, прямо сейчас использовать палочку, пробраться внутрь, найти Мэри… Но одному одновременно с десятком Пожирателей ему не справиться, особенно если среди них окажется Беллатриса. А если он умрет, то шансов спастись у Мэри будет еще меньше. Только бы она не поверила в предательство…

— Есть еще идеи?

— О, разумеется, — Макнейр начинает прикрывать дверь за собой. — Но именно ты об этом знать не должен. Треверс пришлет тебе сову на днях.

И дверь с силой захлопывается, оставляя Северуса по другую сторону от Мэри, по ту сторону — в бессилии, в холодном апреле, в пустоте. И он с яростью топает ногой по брусчатке. Дьявол!

Самое страшное в том, что Мэри может поверить в его предательство. О, Лорд умеет убеждать людей! Постепенно, день за днем, пытка за пыткой, и он может заронить сомнение в ее сердце, и тогда все кончено навсегда.

Трансгрессировав в Хогсмид, Северус бредет по узким улочкам. Апрель пахнет распускающейся листвой и предстоящим летом. Густой запах мокрой земли заполняет легкие. Сам не зная зачем, он стучится в дом, где еще не так давно жила Мэри.

— Заходи, я как раз сварила кофе.

— Я не хочу, — он останавливается на пороге, обводя кухоньку взглядом. Вот здесь они сидели, когда он впервые принес ей шоколад к чаю. Тогда они еще не знали, кем станут друг для друга. Тогда они просто сошлись на том, что Блэк — не подарок.

Потом Северус заглядывает в гостиную: как-то они сидели здесь у огня на низенькой скамеечке, а Годрик, только что найденный, намытый и накормленный, лежал у каминной решетки пузом вверх.

— Что случилось? — мать дергает его за рукав, вытаскивая из воспоминаний. — Ты какой-то смурной.

Он медленно переводит на нее взгляд. Такое даже произносить трудно, но придется.

— Мэри случайно оказалась у Лорда.

Эйлин хмурится, пристально разглядывая его лицо:

— Не уследил, значит.

— Да.

— Упустил единственно стоящее.

— Да.

— Черт бы тебя побрал, — Эйлин в сердцах поворачивается к нему спиной. — Иди, возвращайся в замок, к этому чертовому старику с безумными идеями.

Северус опустошенно опирается плечом о стену.

— Что мне делать? Я не могу прямо сейчас ее спасти, мама. Лорд рядом с ней, а значит, он просто убьет нас обоих. Нужен какой-то план, хороший, выстроенный план, где я буду убедителен.

Эйлин долго молчит, глядя на него и качая головой, словно размышляя о чем-то. Потом он машет рукой и смахивает слезу со щеки. От выражения ее лица, желтоватого и чуть одутловатого, Северусу становится еще хуже, и сердце изнутри словно режут ножом.

— Уходи, — мать распахивает дверь. — У меня нет сил на разговоры. Я бы сказала «без Мэри не возвращайся», но я прекрасно знаю, что такое реальность.

Вернувшись в замок, Северус не поднимается в башню к директору. Завтра, потом, а сегодня нужно придумать и обмозговать все мыслимые и немыслимые решения. Но когда он открывает дверь в свой кабинет, в кресле обнаруживается Регулус, который апатично перелистывает журнал пятого курса.

— Есть дело, — произносит он отчетливо, подняв глаза на Северуса. — И я рассчитываю на твою помощь.

Мэри

Она просыпается с ощущением странной боли во всем теле: такая боль бывает после Круциатуса, но она не помнит, чтобы кто-то применял его к ней. В комнате ее небольшого домика в Хогсмиде тихо, сквозь тонкие тюлевые занавески видно пасмурное апрельское небо.

Мэри подходит к зеркалу в своей лиловой ночной рубашке и с удивлением замечает синяки на предплечьях, разбитую губу с кровоподтеком и бледное лицо.

— Как странно, — произносит она медленно и оглядывается по сторонам.

Нет, это ее комната, ее домик: чтобы убедиться в этом, она выходит в гостиную. Вот книга, которую она читала вчера, вот плед, который было лень сворачивать, а в углу — голубая подстилка Годрика.

— Годрик! — зовет она громко, но никто не отзывается, и тогда Мэри выглядывает в кухню.

У стола, презрительно крутя в руках старое блюдце, стоит Том Реддл. Мэри никогда не видела его в этом облике, и от вида его злых, прищуренных, пронзительных глаз ей на мгновение становится страшно. Она пытается нащупать в кармане палочку, но нащупывает только пустоту.

— Собаку, к сожалению, мы поместить сюда не смогли, — Реддл картинно разводит руками. — Но в основном обстановка, кажется, совпадает, насколько мы поняли из твоих воспоминаний, Мэри.

Она храбро смотрит на него, держась рукой за дверь. Голова раскалывается, и она совершенно не помнит, что с ней случилось: кабинет на втором этаже, Олридж, перо… Где она?

— Это — иллюзия, — Реддл словно отвечает на ее немой вопрос, застывший в глазах. — На самом деле ты находишься в подвале Лестрейнджей. Признаюсь, там холодно и сыро, а я ненавижу холод. Пришлось поместить тебя сюда, потому что выдавать местонахождение Лили Поттер ты отказалась, что я и предвидел. Я также предвидел, что пытки не возымеют действия. Так уж дрессирует вас этот изобретательный старик Дамблдор — как псов, которые верят каждому слову и ревностно следят за движением хозяйской руки.

Мэри усмехается.

— Это у Пожирателей Смерти есть хозяин. У Ордена Феникса есть глава.

— Еще одна красивая иллюзия, — Реддл кивает. — Все эти страдания во имя добра. Раз так, почему Дамблдор сам не ищет меня, чтобы сразиться? Он единственный, кому это под силу.

Мэри дергает плечом.

— Потому, что ты трус и прячешься у Лестрейнджей, Малфоев и черт знает у кого еще?

Реддл несколько секунд борется с собой: Мэри отчетливо видит это в его темных глазах.

— Храбрость, — произносит он наконец слегка изменившимся голосом. — Очередное отличие членов Ордена Феникса. Глупая, никчемная храбрость. Вы погибаете один за другим, а старикашка остается править замком как ни в чем не бывало. Думаешь, его тронула смерть этой девки Марлин? Или нападение на Лонгботтомов? Для него главное — конечная цель, вот и все.

Мэри прикладывает руку к пылающему лбу. Там не только пытки, там еще что-то, наверняка какое-то зелье, потому что перед глазами у нее плывет.

— Мне нужны такие как ты, Мэри, — Реддл подходит ближе и смотрит на нее прожигающим взглядом. — Я кое-что разузнал о тебе и твоих успехах. Лучший результат на Ж.А.Б.А по Трансфигурации за последние пять лет. Высокие баллы по Заклинаниям, курсы мракоборцев… Ты лакомый кусочек, Мэри, поэтому Дамблдор и пригласил тебя в эту опасную игру. А совсем не потому, что ты ему дорога или нравишься. Северус много раз об этом говорил, ему жаль тебя.

У Мэри перехватывает дыхание.

— Северус?

И это не укрывается от Реддла. Он словно слышит подтверждение тому, что хотел услышать.

— Мой самый верный сторонник. Отлично играет свою роль, я бы сказал, великолепно. Так разыграть всю ситуацию, чтобы в конце концов привести ко мне Хранителя!

Мэри упрямо скрещивает руки на груди.

— Северус на такое не способен.

Реддл громко и довольно смеется, заметив, что ему удалось ее задеть.

— А ты думала, он действительно положил на тебя глаз? Нет, ему нужна та, другая. Он умолял меня оставить ее в живых при любых обстоятельствах. А ты всего лишь девочка, которой нужно поверить в любовь. Откуда я все это знаю? Из твоих воспоминаний и со слов моего Северуса.

Мэри отрицательно мотает головой.

— Чепуха. И если вы смогли просмотреть это, то как могли упустить информацию про Лили?

Реддл досадливо морщится.

— Потому что Фиделиус блокирует все, даже воспоминания невозможно вытащить в Омут памяти, если там находится информация о том человеке, который защищен. Поэтому тебе придется или примкнуть к моим рядам, или упрямиться, пока не сгниешь в этом подвале. Видишь ли, в иллюзии нет ни еды, ни воды, ни магии. А твое тело вне нее будет медленно умирать. Конечно, я постараюсь, чтобы оно продержалось так долго, как мне нужно, но потом уже будет невозможно оправиться. Поместим тебя в Мунго, в отдел для умалишенных. С другой стороны, это не смерть, так — полусмерть.

Не отвечая, Мэри без сил опускается на диван. Она почти не слышит, что он говорит, только слова о Северусе звоном отдаются в голове. Ведь это не может быть правдой! Он клялся, он говорил, что она ему нужна… Но он так и не сказал, что любит ее. Что если это все — действительно одна жестокая игра?

Мэри так погружается в мысли, что не замечает, как Реддл тает в воздухе, оставляя ее в одиночестве.

Северус

Дневник лежит на самом краю стола, загадочный и опасный в своей простоте. Интересно, как воздействует этот крестраж? Заглядывал ли Люциус в него или просто поставил на полку? Причем даже не удосужившись спрятать его среди похожих книг.

Северус осторожно открывает дневник и рассматривает тонкие белые страницы. Ни дат, ни имен, ни линий — ничего.

Открыв дневник в самом начале, Северус обмакивает перо в чернильницу и нервно выводит слово «Зельеварение». Оно тут же исчезает, словно впитываясь в бумагу. Несколько секунд ничего не происходит, а потом на странице проступают красные буквы, которые складываются воедино.

«Полезный предмет».

Северус тут же захлопывает дневник. Так вот оно что! Здесь крестраж имеет возможность общаться с владельцем напрямую, втягивая его в разговор, возможно, принуждая к каким-то действиям. Это опаснее медальона и диадемы. И от дневника точно нужно избавиться как можно скорее…

Регулус появляется минут десять спустя: бледный, с осунувшимся лицом, с черными растрепанными волосами, и Северус почему-то видит в нем отражение себя. Регулус так и не простил себе смерть Марлин, такое невозможно простить, даже если ты невиновен.

— Ты уверен, что сможешь воспроизвести парселтанг? — Северус с сомнением прячет дневник в кармане мантии.

Регулус кивает. Он много времени провел с Лордом, интересуясь Нагайной, и слышал, как тот разговаривал с ней.

— Ты же понимаешь, что легенда про василиска может быть просто легендой.

— Нет. Беллатриса еще в самом начале моего пути как Пожирателя рассказала мне историю о Тайной комнате. Думаю, Реддл похвалился ей среди своих, а потом перевел все в шутку, но Беллатриса запомнила. Она вообще помешана на нем, если ты заметил. И когда я засомневался и спросил, чем же так велик Реддл, она, блестя глазами, рассказала мне эту историю. Тогда я восхитился, а потом напрочь о ней забыл, пока мы с Сириусом не начали читать про способы уничтожения крестражей. Идея с зельем вышла провальная, а василиск вдруг вспомнился — и, если мы с ним справимся, его клыки смогут проткнуть что угодно.

Северус, поминутно оглядываясь, идет вслед за ним на второй этаж. Перед потрескавшейся дверью в женский туалет Регулус замедляет шаг и оборачивается:

— Я попрошу тебя хотя бы некоторое время не думать о Мэри. Я понимаю, что это невозможно, но боль мешает концентрации. Это чертова огромная змея, Северус. С невероятно ядовитыми клыками.

— И как ты собираешься с ней справиться? — он приподнимает брови, натягивая маску невозмутимости. — У нее еще и чешуя толще доспехов сэра Кэдогана.

Регулус хмыкает и абсолютно откровенно пожимает щуплыми плечами.

— Придется импровизировать, но, думаю, с этим у тебя проблем нет. Поэтому я взял с собой тебя, а не Сириуса, он все воспринимает чересчур прямолинейно.

Скатившись вниз по трубам и перемазавшись в склизкой зеленоватой слизи, они оба кубарем падают на жесткий каменный пол. Северус поднимается первым, зажав палочку в руках, Регулус, ощупывая лодыжку, слегка медлит. Сыро и холодно, и повсюду — разбросанные куски старой чешуи.

— В какую сторону нам двигаться? — Регулус шепчет «Люмос!», и вокруг них становится чуть светлее. — Судя по всему, мы внутри огромной трубы, а трубы опоясывают весь замок. Свернем не туда — заблудимся надолго. Нужно было все-таки брать Сириуса, в облике пса он лучше слышит и чует…

Северус зло поджимает губы.

— Сами разберемся, — чеканит он. — В какой мы части замка? Туалет находится в восточном крыле, верно? Значит, нам нужно идти по этой трубе до любой развилки, а потом сворачивать, иначе будем двигаться по кольцу.

Спустя метров пятьсот они натыкаются на боковой коридор и уверенно сворачивают туда. Воздух становится более затхлым, разбросанная чешуя попадается чаще. Через еще метров двести сбоку снова открывается ответвление, и они останавливаются на распутье.

— По легенде Салазар создал какой-то зал, Беллатриса про него и слова не сказала, конечно, — бормочет Регулус, размахивая палочкой. Свет пляшет по покрытым плесенью и грязью стенам. — То есть нам нужна дверь. Ты видишь дверь?

Северус щурится, потом качает головой.

— Нет. Мне кажется, там тупик, уж слишком оттуда воняет.

— Тогда идем дальше, — Регулус разворачивается. — И вылези из своих мыслей, пожалуйста. Клянусь, я знаю, о чем говорю. Только у тебя есть шанс: Мэри жива, и Мэри нужна им. Реддл слишком долго гонялся за Хранителем и понятия не имеет, кто еще знает тайну, поэтому да — он испытает ее на прочность, пыток ей не избежать. Но сводить ее с ума или калечить он повременит. Думаю, пока что он ликует по поводу того, что ее удалось поймать.

Северус сплевывает попавший в рот кусок паутины.

— Вы с Дамблдором так уверены, что Лорд ничего не сделает Мэри, но вы не знаете его так хорошо, как я. Лорд может извратить сознание человека разными путями и сломать не пытками, а ментально. Я видел и знаю, о чем говорю. И после такого человек уже никогда не будет прежним, никогда не восстановится, это даже хуже Круциатуса. Так что прекратите убеждать меня в том, что у нас есть время, у нас его нет, и так уже прошло чуть больше суток.

— Дверь! — взволнованно произносит Регулус. — Огромная. И эти змеи… Красиво. Холодная, мрачная красота.

Северус смотрит на него раздраженно.

— Сможешь открыть?

— Попробую, — Регулус пристально смотрит на дверь и вдруг издает какой-то странный шипящий звук. — Откройся!

Одна из змеек на двери дергается, но не сдвигается с места. Северус, не в силах сдерживать нетерпение, начинает расхаживать у Блэка за спиной. Время тянется неимоверно медленно, и они оба, потерявшись в этой полутьме, с отчаянием поворачиваются друг к другу.

— Никак не могу сымитировать правильные шипящие.

— Пробуй снова.

Регулус некоторое время стоит с закрытыми глазами, а потом тихо произносит какое-то странное слово, и головы змей теперь дергаются все разом.

— Работает! Еще!

Но дверь открывается не сразу. Змейки словно не верят в Регулуса и сдаются спустя долгое время. Северус даже не представляет, который час там, наверху. Он замерз и устал, и в горле пересохло — а от мысли, что им еще придется сражаться с василиском, у него холодеют кончики пальцев.

— Люмос! — Регулус взмахивает палочкой, и факелы в огромном зале вспыхивают одновременно. — И здесь — красиво. Все-таки зло может создавать прекрасное….

— Салазар не был злым, — возражает Северус автоматически, словно они на уроке. — Он всего лишь пытался подстраховаться на тот случай, если некогда магическая школа окажется на грани превращения в маггловский колледж радиотехники.

Регулус закатывает глаза и фыркает.

Они останавливаются посередине зала и оглядываются: каменные змеиные головы, статуи древних магов, карта древней магической Британии и гербы четырех Основателей.

— Готов? — громким шепотом спрашивает Регулус. — Единственное уязвимое место василиска — это глаза.

Северус кивает, с силой сжимая палочку. У них все равно нет выхода. Третий крестраж — и, возможно, последний. Кроме того, если они заполучат клыки, то он сможет извлечь из них яд василиска, а от него нет противоядия ни для кого.

Василиск появляется раньше, чем они рассчитывают — блестящий, ужасный и непобедимый.

— Сектумсемпра! — выдавливает Северус, но заклинание отлетает от чешуи, и ему приходится спрятаться за статуи, чтобы не словить рикошет.

— Остолбеней! — выкрикивает Регулус и тут же добавляет: — Импедимента! Инкарцеро!

Сначала запутавшийся в веревках, василиск быстро расправляется с ними и скользит уже совсем близко. Противно пахнет мокрой рыбой и тиной. Чем он вообще питается? Северус на мгновение выглядывает из-за статуи и, вспомнив темномагическое заклинание, окружает василиска облаком черного дыма.

— Не работает! — кричит Регулус из своего укрытия.

— Я вижу! — Северус, пользуясь перерывом, перебегает поближе к нему. — Есть идеи? Палочки бессильны. Я не могу попасть ему в глаз, он слишком быстро двигается. Нужно, чтобы он замер хотя бы на мгновение.

Регулус высовывается из-за камня и снова поворачивается к нему.

— Я могу быть приманкой. Но действовать придется быстро. Помнишь, перед тем, как обрушиться на жертву, змеи сначала замирают? Это наш шанс. Только не промахнись.

— Ты спятил.

— Есть другие идеи? — нервно огрызается Регулус. — Он не устанет и не ляжет спать. Он нас просто сожрет, потому что еды здесь маловато. Никогда не думал, почему иногда исчезают домовики? А куры Хагрида?

Северус качает головой: на домовиков ему всегда было слишком плевать, чтобы замечать подобное.

— Давай, — Регулус берется рукой за камень. — На счет три: раз, два, три!

Кидаясь в василиска бесполезными заклинаниями, он оказывается совсем близко. На какие-то секунды повисает тишина, и Северус слышит только свое громкое сбивчивое дыхание. Удивительно, но настоящий страх так и не приходит, хотя он ждет его в любую секунду — тот парализующий страх, который сковывает все тело. Наверное, после той ночи, когда едва не убили Лили, после вчерашнего дня, когда Мэри оказалась в смертельной опасности, он уже не боится за свою жизнь, потому что его жизнь не имеет смысла.

— Остолбеней! — произносит он громко, и василиск дергает головой, зажмуривая поврежденный глаз, но никак не столбенеет. — Остолбеней!

— В кармане! — орет Регулус, пока василиск над ними мотает головой. — Вытаскивай, быстрее!

И он протягивает ему Шляпу, спрятанную в кармане, на который, очевидно, наложили заклятие расширения. Северус несколько звенящих секунд смотрит на нее оторопело.

— Мы не гриффиндорцы….

— Тащи! — Регулус делает страшные глаза, и в эту секунду василиск, справившись с болью, раскрывает пасть, чтобы схватить его. — Мерлина ради, заткнись и тащи!

Рукоять меча удобно ложится в руку. Не зная, как правильно действовать, Северус просто делает выпад вверх — он видел такой прием в каком-то черно-белом фильме про Гамлета, который обожали родители Лили — и писк раненого василиска эхом проносится по трубам. Северус с силой вытаскивает меч из холодной плоти и, увернувшись от щелчка зловонной пасти, вонзает снова, зажмурившись и не глядя. Потом еще и еще, чувствуя, как ярость и ненависть заливает его сердце горячей волной — и только когда Регулус дергает его за рукав, он останавливается и открывает глаза. По лицу его течет липкая кровь, а рука, бледная и дрожащая, продолжает упрямо сжимать меч. Василиск, все еще страшный и огромный, в агонии бьет хвостом по старинным плитам зала.

— Ты украл Шляпу? — все происходящее кажется Северусу нереальным, и он ждет, что вот-вот проснется.

— Дамблдор встретил меня в галерее, когда я возвращался от тебя вчера ночью. И просто молча протянул мне ее, подмигнув. Я не рискнул отказаться, хотя, честно говоря, только гриффиндорец…

Северус с силой вытирает противную кровь с лица рукавом мантии и морщится от запаха.

— Выходит, мы попали не на тот факультет.

— Выходит, так, — Регулус слабо улыбается и хлопает его по плечу. — В конце концов, кто в одиннадцать на самом деле понимает, чего хочет достичь?

Северус не отвечает, подходя к хрипящему василиску и глядя на него с некоторым сожалением: это существо видело самого Слизерина, а он убил его из-за безумца с идеей о порабощении магического мира. И он с силой вонзает меч прямо между глаз умирающего змея.

— Ты взял дневник? — Регулус смотрит на сомкнутую пасть. — А если явиться к Лестрейнджам с дневником и клыками и предложить обмен: дневник на Мэри? Конечно, это подставит тебя, но…

— Лорду плевать на дневник, иначе он не отдал бы его Люциусу. Пока он жив, он сможет сделать еще с десяток крестражей, так что шантаж здесь не поможет. Нужно уничтожить дневник, а яд и сами клыки сохранить.

Регулус направляет палочку на морду василиска:

— Редукто!

— Не получится, — Северус переводит взгляд на меч, который еще держит в руке. — Придется вырубать. Даже после его смерти магия бессильна, а вот гоблинское мастерство остается навсегда.

Из дневника вытекает крови больше, чем тот весит, и она смешивается с кровью василиска. Северус некоторое время размышляет, а потом трансфигурирует остатки дневника в стеклянную колбу и собирает некоторое количество змеиной крови. Если что, ее можно продать или обменять. Она не просто редкая — она единственная в своем роде, и за нее можно получить что-нибудь ценное.

— Ты собираешься отравить Реддла? — Регулус внимательно наблюдает за выражением его лица.

— От яда василиска нет противоядия, только слезы Феникса, — Северус снимает окровавленную мантию и заворачивает в нее клыки, — причем слезы нужны сразу же, а Фениксы сейчас довольно редки.

В серых глазах Регулуса мелькает сомнение, и Северус его полностью разделяет. Отравить Лорда не так просто, но если сыграть роль так убедительно, что он примет из его рук свое любимое вино, то план может выстрелить. Сражаться с Лордом один на один, тем более — открыто, без обмана, как это пытались сделать Поттеры — бессмысленно. В этом случае на хитрость можно ответить только хитростью, и никак иначе.

Но что если Лорд раньше доберется до Гриммо?