Кара богов (джен)

Тело Вэй Ина Цзян Фэнмянь похоронил, как положено, но поминальную табличку в храме предков ставить не стал. Не хотел верить в его гибель. И переносить назначенную дату свадьбы дочери не захотел, хоть Лань Сичэнь со свойственной ему деликатностью сам это предложил. Пусть хотя бы Яньли будет счастлива, решил Цзян Фэнмянь. Уехав в Облачные Глубины к мужу, она не сможет каждый день ходить на могилу Вэй Ина и перестанет лить слёзы.

На какое-то время всех захватила предсвадебная суета, но радости от этого Цзян Фэнмянь не испытывал. Всё словно бы происходило где-то за затянутым промасленной бумагой окном, а он лишь автоматически выполнял необходимые действия. Даже в памяти особо ничего не зацепилось.

После свадьбы на душе стало тоскливо, как будто затягивавшая окно бумага порвалась, впуская в душу зимнюю стужу. Одиночество ощущалось всё острее. Казалось, даже суп из корня лотоса и свиных ребрышек стал безвкусным, потому что его готовила теперь не дочь, а штатная кухарка. Надежда на возвращение Вэй Ина таяла с каждым днём. Каждый вечер Лань Ванцзи безрезультатно играл «Расспрос», а Цзян Фэнмянь после полного забот дня вознаграждал себя кувшином вина, позволявшим на время отключиться от мрачных мыслей.

Однажды утром Лань Ванцзи пришёл к нему в дорожной одежде с гуцинем за спиной и сказал:

— Я ухожу.

— Второй молодой господин Лань устал от нашей суеты и решил вернуться в Облачные Глубины? — понял Цзян Фэнмянь. Что ж, Лань Ванцзи можно было понять. Ему действительно больше нечего делать здесь без Вэй Ина, а в родном ордене найдётся лучшее применение его талантам, нежели рубить лес.

— Нет. Я ухожу искать Вэй Ина. Если он до сих пор не вернулся, значит, с ним что-то случилось, — пояснил Лань Ванцзи.

Цзян Фэнмянь и сам об этом думал. Что, если Вэнь Жохань пытает Вэй Ина? Они ведь видели пыточные камеры под Знойным дворцом после взятия Безночного города и знают, на что способен обуреваемый жаждой абсолютной власти глава Вэнь. Все люди для него ничто иное, нежели средства для достижения цели. А ведь с Вэнь Жоханя станется велеть убить Вэй Ина, запереть и пытать его после переселения в новое тело, а потом снова убить и повторить это бессчетное количество раз, вынуждая перейти на свою сторону. Возможно, из-за этого Лань Ванцзи так и не удалось разыскать его душу среди мертвых. Цзян Фэнмянь в который раз проклял свою нерешительность, из-за которой погиб Цзян Чэн, а потом и Вэй Ин. Если бы на нём не лежала ответственность за орден, если бы он не боялся подвергнуть своих людей опасности уничтожения мстительным Вэнь Жоханем, то перевернул бы вверх дном подземелья под Башней Кои и нашёл бы названого сына.

— Что ж, не смею задерживать, — сказал Цзян Фэнмянь, имея в виду, что не может приказывать остаться младшему брату главы другого великого ордена, но прозвучало это так, словно он гонит Лань Ванцзи прочь. — Простите, Ханьгуан-цзюнь, я и сам бы этим занялся, если бы не дела ордена.

— Мгм, — Лань Ванцзи низко поклонился и покинул Пристань Лотосов.

После его ухода стало совсем невыносимо, и Цзян Фэнмянь, наплевав на всё, принял обезболивающее в виде кувшина лотосового вина и отключился в своём кабинете, вместо того чтобы заниматься делами. К обеду он проснулся, поел и вновь хорошенько приложился к вину. Вечером он продолжил пить, сидя на террасе. Странно — после нелепой гибели Цзян Чэна он держался и продолжал бегать, как курица с отрезанной головой, не имея времени осознать потерю. Теперь же это осознание навалилось на него, как внезапно рухнувшая из-за повреждённых балок крыша дома.

На следующий день Цзян Фэнмянь тоже не нашёл в себе сил заниматься делами и начал пить с самого утра. К вечеру он допился до такого состояния, что едва стоял на ногах, но всё же, прихватив с собой пару кувшинов вина, дошёл до пристани и сел у воды, вспоминая, как ещё совсем недавно сидел здесь вместе с А-Ли и А-Ином. А теперь он остался совсем один. Даже Лань Ванцзи покинул его. Казалось бы, присутствие Ханьгуан-цзюня было почти неощутимым, но без него стало совсем пусто, словно тот был последней ниточкой, на которой висела надежда на возвращение Вэй Ина. Цзян Фэнмянь собирался сделать названого сына своим преемником, но тот умер, и теперь всё казалось бессмысленным. Цзян Чэн умер, Вэй Ин умер, и в этом лишь его вина. А Яньли хоть жива, но у неё теперь другая семья. Ему стало жаль несбывшихся надежд, жаль своих детей, жаль себя... Пьяные слёзы покатились по его лицу.

Внезапно щеку обожгло ударом. Такое могла позволить себе раньше, разве что, Юй Цзыюань. Он поднял взгляд и с удивлением увидел сердитую Вэнь Цин.

— Взрослый мужчина, а ведёте себя, как тряпка! Думаете, вы один лишились родных?! Думаете, кроме вас, больше никто не скорбит о потерянных близких? Тем не менее, мы находим в себе силы жить дальше и делать то, что должны. Вы же наплевали на свои обязанности главы ордена, а ведь от вас зависит благополучие множества людей.

— А вам какое дело? — разозлился Цзян Фэнмянь. Он понимал, что она права, но не мог мгновенно вынырнуть из той пучины горя, в которую погрузился.

— Я знаю, что вы привезли меня сюда лишь ради восстановления золотого ядра Вэй Усяня. Хотите, чтобы я тоже ушла из Пристани Лотосов и оставила вас тонуть в вине?

— Нет. Я хочу, чтобы вы остались и стали моей госпожой и хозяйкой Пристани Лотосов, — выпалил Цзян Фэнмянь, потому что это казалось ему сейчас единственным спасением от разъедавшего душу отчаяния. Не так, ох не так следовало делать предложение деве Вэнь, но слово не воробей...

— Мы вернёмся к этому разговору, когда вы протрезвеете, глава Цзян. Если вы, конечно, об этом вспомните, — ответила Вэнь Цин.

— У вас ведь наверняка есть средство это ускорить? — спросил Цзян Фэнмянь, опасаясь, что на утро действительно может забыть об их разговоре. А если и не забудет, то может не решиться настаивать на ответе.

— У меня действительно есть такое снадобье, но вам сейчас больше подойдёт другой способ, — сказала Вэнь Цин и столкнула его с мостков в воду. — Остыньте, глава Цзян.

Какое там остыть... Напротив, её поведение разгорячило кровь, напомнив о весенних баталиях с покойной супругой. Госпожа Юй могла наговорить резких слов и даже огреть его Цзыдянем, но тем слаще потом было их примирение на супружеском ложе. Как же давно он не испытывал подобного. Казалось, война и неотложные заботы вытравили из его тела все плотские желания, но внезапно они вернулись в самый неподходящий момент.

Цзян Фэнмянь извернулся и, схватив Вэнь Цин за ногу, стащил её в воду. Не давая ей опомниться, он впился в её губы.

— Я не хочу ждать до завтра, — прошептал он.

На миг дева Вэнь растерялась, но потом затылок Цзян Фэнмяня прошило острой болью, после чего он понял, что не может пошевелиться. Какая досада! А ведь всё могло закончиться иначе.

— Глава Цзян, вы ведёте себя недопустимо по отношению к незамужней девушке, — с иронией сказала Вэнь Цин, выбираясь на мостки. — Не беспокойтесь, я пришлю кого-нибудь из адептов, чтобы вас гули не утащили.

А ведь она не сказала «нет», подумал Цзян Фэнмянь. И Вэнь Цин права, он действительно ведёт себя недостойно и не только в отношении неё. Он пренебрёг своими обязанностями главы ордена, которыми прикрывался от необходимости разыскивать Вэй Усяня или мстить за его смерть. Цзян Фэнмяню стало очень стыдно, и он решил, что завтра же, как только проспится, отправится в Башню Кои и потребует от Вэнь Жоханя пустить его проинспектировать все тюремные камеры. А перед этим сделает, как положено, предложение деве Вэнь. Вот только её родители мертвы, так что непонятно, кому писать письмо, её младшему брату, бабуле или четвёртому дядюшке.

Адепты, призванные Вэнь Цин, вытащили Цзян Фэнмяня из воды и отнесли к целителям. Те вынули из его шеи иглу и напоили отваром, выводящим из тела всякую дрянь. После чего Цзян Фэнмянь ушел в свои покои и переоделся в сухое. Следовало бы лечь спать, но вместо этого он решил воспользоваться приливом бодрости и разобрать скопившиеся за два дня бумаги. Среди них на самом верху, как последнее доставленное, лежало письмо от главы Лань. Цзян Фэнмянь развернул и начал читать его, надеясь узнать что-нибудь о Яньли. Однако о дочери там не было ни слова. Лань Сичэнь писал о том, что получил от младшего брата письмо, в котором тот твёрдо и недвусмысленно заявлял о своём намерении выйти из ордена. Глава Лань спрашивал, не знает ли глава Цзян о причинах столь поспешного решения. Цзян Фэнмянь понятия об этом не имел.

Причины выяснились на следующее утро, когда в Пристань Лотосов в поисках Лань Ванцзи нагрянул вооружённый отряд адептов ордена Ланьлин Цзинь во главе с Цзинь Цзисюнем.

— Благородные господа, я ещё мог понять, когда вы вламывались в мои покои в Благоуханном дворце, но здесь территория моего ордена, и никто не смеет вторгаться сюда и безнаказанно творить произвол, — осадил их не выспавшийся и злой на себя Цзян Фэнмянь.

— Мы ищем остановившегося у вас Лань Ванцзи, который устроил прошлой ночью погром в Башне Кои и выпустил из тюрьмы всех преступников, — сообщил Цзинь Цзисюнь.

Вот как. Значит, Лань Ванцзи всё же сделал то, что не осмелился сделать он сам, подумал Цзян Фэнмянь. Он понадеялся, что среди освобождённых узников был и Вэй Ин. Жаль, что он и Лань Ванцзи не смогут сразу вернуться в Пристань Лотосов, опасаясь гнева главы Цзинь.

— Ханьгуан-цзюнь действительно гостил в Пристани Лотосов, но покинул её позавчера и с тех пор не возвращался, — сказал он.

— Мы должны убедиться в правдивости ваших слов, — настаивал Цзинь Цзисюнь.

— Пожалуйста, можете обыскать дома. Только постарайтесь, чтобы из них ничего не пропало, иначе вам не поздоровится, — ответил Цзян Фэнмянь. Хорошо, что сразу же после возвращения из Ланьлина он собрал все черновики Вэй Ина и запер их в зачарованные сундуки, а флейту постоянно носил в рукаве.

— Вы нам угрожаете? — ощетинился Цзинь Цзисюнь.

— Нет, в отличие от вас, просто предупреждаю.

Цзинь Цзисюнь махнул рукой своим людям с выражением, словно унюхал что-то крайне вонючее. Предсказуемо не найдя Лань Ванцзи, те вскоре вернулись к нему.

— Ну что, убедились? — с усмешкой поинтересовался Цзян Фэнмянь.

— А вы, глава Цзян, что вы делали прошлой ночью? — подозрительно спросил Цзинь Цзисюнь.

— Пил вино и приставал к девушке, а потом приходил в себя в лекарском павильоне, — признался Цзян Фэнмянь. — Свидетелей хоть отбавляй, — готовые по первому же сигналу своего главы броситься в бой адепты утвердительно закивали.

— Ладно, гуй с вами. Полетели в Облачные Глубины, — махнул рукой Цзинь Цзисюнь.

Нет, гуй с вами, подумал Цзян Фэнмянь и, с трудом скрывая торжество, сказал:

— Можете не трудиться. Лань Ванцзи вышел из ордена Гусу Лань, о чём сообщил мне вчера в своём письме глава Лань. Можете ознакомиться с его письмом, если не верите мне на слово.

— Вы могли сговориться с главой Лань помочь ему укрыть Лань Ванцзи, — прошипел Цзинь Цзисюнь.

— Не судите о всех людях по себе, — посоветовал ему Цзян Фэнмянь.

— Да что вы себе позволяете! — воскликнул мгновенно побагровевший от злости Цзинь Цзисюнь.

— Если кто здесь и позволил себе лишнего, так это вы и ваши люди, явившись сюда с оружием. Я вас в свою резиденцию не приглашал. Скажите спасибо, что не угостил вас Цзыдянем.

— Мы ещё с вами поговорим, глава Цзян! — пригрозил Цзинь Цзисюнь, но на всякий случай поспешил удалиться.

— Всенепременнейше, — ответил Цзян Фэнмянь, думая о том, что надо будет установить барьер не только от нечисти и подвесить сигнальные заклинания, а то как-то слишком все расслабились после войны.

Поскольку уже не было причин спешить в Ланьлин, он отправился в свой кабинет писать письмо с предложением. Дописав, но так и не решив, кому его следует вручать, Цзян Фэнмянь отправился в лекарский павильон, куда направилась после отбытия незваных гостей Вэнь Цин. Брат был рядом с ней. Оба слегка поклонились, увидев его. Вертевшийся неподалёку от них маленький А-Юань кинулся к Цзян Фэнмяню и ухватил за ногу. Пора бы приобщить мальца к науке, подумал он и решил лично заняться обучением мальчика, своей непосредственностью напомнившего ему маленького Вэй Ина.

— Этот глава просит прощения у девы Вэнь за своё недостойное поведение вчера и в доказательство серьёзности своих намерений просит принять это, — с этими словами Цзян Фэнмянь протянул Вэнь Цюнлиню запечатанное личной печатью письмо в красном конверте.

Тот недоуменно уставился на письмо.

— Дай сюда, — не выдержала Вэнь Цин, выхватывая его из рук брата.

Сломав печать, она быстро пробежала его глазами и нахмурилась.

— Я не требую от вас немедленного ответа, — предупреждая её вопрос, сказал Цзян Фэнмянь. — Вы можете думать, сколько понадобится для принятия решения, и посоветоваться с родственниками.

— Значит, всё же не забыли и не передумали, — вздохнула Вэнь Цин.

— Мне нужна жена, а Пристани Лотосов — хозяйка, — сказал он, но это было лишь частью правды. На самом деле он хотел дать этой прекрасной женщине то положение, которого она заслуживала, хотел заботиться о ней, ощутить её нежность и перестать чувствовать себя одиноким. А ещё она ему действительно нравилась.

— И вас не смущает моё происхождение? — невесело усмехнулась Вэнь Цин.

— Меня смущает лишь то, что я чуть не натворил вчера, — признался Цзян Фэнмянь. — Ещё раз приношу свои извинения, — низко поклонился он ей.

— Ваши извинения приняты, глава Цзян. Обещаю подумать над вашим предложением.

— Благодарю вас, — сказал Цзян Фэнмянь и поспешил устанавливать защитные щиты от непрошенных гостей, чем и занимался до вечера. Потом долго разбирал бумаги, после чего забылся тревожным сном.

Наутро он понял, что никому не будет покоя, пока Вэнь Жохань сидит на троне в Благоуханном дворце. И если доказать то, что в теле Цзинь Гуанъяо находится Вэнь Жохань, было мало шансов, то можно было бы обвинить его в организации умышленного убийства Цзинь Гуаншаня, если удастся разыскать свидетелей. Поэтому Цзян Фэнмянь позвал доверенных адептов и велел им отправляться в Юньпин и найти ивовый дом, в котором испустил дух Цзинь Гуаншань, после чего, выяснить, кто из цветочных барышень присутствовал при этом, и опросить их.

Через несколько дней адепты вернулись с известием, что тот ивовый дом сгорел вместе с жившими в нём барышнями, кроме одной, которую сразу после кончины главы Цзинь выкупил и увёз неизвестно куда какой-то знатный господин.