Кара богов (джен)

Цзян Фэнмянь сражался из последних сил, хотя уже понимал, что падение Пристани Лотосов неизбежно. Как же он сожалел сейчас о своей беспечности, о том, что до конца не желал верить, что Вэнь Жохань осмелится на них напасть в нарушение всех договоров. А ведь Лань Цижэнь предупреждал его. Цзян Фэнмянь должен был прислушаться к его советам и укрепить оборону Пристани Лотосов, набрать ещё приглашённых адептов и призвать другие великие и малые ордена объединиться против грозящей им опасности. Однако никто не желал внимать их доводам. «Подумаешь, захватили земли нескольких мелких орденов, а их глав вырезали. Сами виноваты, не нужно было сопротивляться. Наша хата с краю. Нас не посмеют тронуть, если мы будем вести себя тихо», — примерно таким был едва ли не каждый услышанный им ответ.

Вон Лани вели себя тише некуда, но на их резиденцию все равно напали, библиотеку спалили, а Ханьгуан-цзюня покалечили и взяли в плен. Его детей тоже потребовали в заложники, и он покорился, дабы не дразнить тигра. До последнего надеялся, что Вэнь Жохань не настолько безумен, чтобы развязать полномасштабную войну, и ограничится всего лишь запугиванием и шантажом. Какая наивность… А ведь давно уже вышел из возраста, когда свято веришь в справедливость добра.

Уже тогда ему, Цзян Фэнмяню, следовало обратиться за военной помощью не к изворотливому главе Цзинь, а к храброму и прямолинейному Чифэн-цзуню; собрать под свою руку мелкие ордена, создав боеспособную коалицию. И уж ни в коем случае не следовало после бегства детей с так называемого перевоспитания покидать орден, чтобы сопроводить пострадавшего от рук приспешников Вэнь Жоханя главу Яо.

В его отсутствие как раз и произошло нападение (наверняка за ними давно уже следили лазутчики), и его жена вынуждена была держать оборону. Госпожа Юй была заклинательницей не из последних, но она отдала своё любимое духовное оружие — Цзыдянь — А-Чэну; и к моменту, когда подоспел муж, силы её были на исходе. Пурпурная Паучиха продолжала сражаться, хоть и была тяжело ранена. Тренировочное поле перед Залом познания меча уже было завалено трупами. Вэни не щадили никого, ни престарелых старейшин, ни юных шиди, ни обычных людей. Они получали удовольствие от убийств, уверенные в законном превосходстве заклинателей, в чьих жилах текла кровь рода Вэнь. И им недостаточно было просто убить непокорных. Они стремились причинить как можно больше моральных и физических страданий своим жертвам, упиваясь их болью, словно хмельным вином.

Цзян Фэнмянь не был готов к подобной резне. Не верил, что щит Пристани Лотосов не устоит и враги хлынут внутрь. Он слишком мало внимания в последнее время уделял самосовершенствованию и тренировкам с мечом, всецело сосредоточившись на административных и хозяйственных вопросах. Он был чересчур верен правилам чести при поединках, потому и пропустил подлый удар мечом в спину, от которого горлом сразу же хлынула кровь. Он выронил меч и упал. Увидев это, его госпожа, продолжавшая сражаться даже после того, как Вэнь Чжулю выжег её золотое ядро, опустила меч и с криком: «Муж мой!» достала из складок ханьфу кинжал и вонзила его себе в сердце.

Он никогда не любил её так, как любил со всем пылом юности Цансэ-санжэнь, но она была ему верной женой, хорошей хозяйкой Пристани Лотосов и матерью его детей. Детей, которым предстояло теперь погибнуть от рук Вэней или стать их рабами. Будучи смертельно раненой, его госпожа пыталась подползти к нему. Но между ней и Цзян Фэнмянем уже встал Вэнь Чжулю. Цзян Фэнмянь знал, что жизнь и надежда исцелиться теплились в нём лишь благодаря его золотому ядру, а Вэнь Чжулю явно намеревался уничтожить его ядро.

И тогда Цзян Фэнмянь обратился к наиболее почитаемой им богине:

— О, милостивая и милосердная Гуаньинь, если есть у меня в этой жизни хоть какие-то духовные заслуги, пусть наибольший триумф Вэнь Жоханя обернётся его наибольшим поражением; пусть каждый из убийц получит по заслугам, а убитые ими сразу же отправятся на перерождение!

Он больше ничего не успел сказать, поскольку Вэнь Чжулю, склонившись над ним, прижал свою руку к его даньтяню, и Цзян Фэнмяня пронзило острой болью, словно бы горели все его внутренности. Вслед за болью он ощутил бессилие и опустошённость. Он хотел подползти к жене, но не смог пошевелиться. Мог только лежать и смотреть, как она продолжает ползти, оставляя за собой кровавый след. Ей все же удалось приблизиться и протянуть к нему руку. Его сил хватило лишь на то, чтобы протянуть к ней свою и прошептать ей: «Прости». После этого Цзян Фэнмянь испустил последний вздох, но почему-то не провалился в спасительную черноту, а увидел своё тело и тело госпожи Юй сверху и со стороны.

Поначалу он подумал, что его душа стала неупокоенным мстительным призраком, но потом с удивлением ощутил своё тело. И тело это было с золотым ядром!

— Эй, Вэнь Чжулю, — хлопнул его по плечу устроивший эту резню ублюдок Вэнь Чао, — ты чего застыл как истукан?

И тогда Цзянь Фэнмянь понял, что именно произошло — Гуаньинь выполнила его просьбу буквально, дав его душе новую жизнь в теле его убийцы Вэнь Чжулю. И Цзян Фэнмянь понятия не имел, что делать с подобным подарком.