Кара богов (джен)

Цзян Фэнмянь сражался из последних сил, хотя уже понимал, что падение Пристани Лотосов неизбежно. Как же он сожалел сейчас о своей беспечности, о том, что до конца не желал верить, что Вэнь Жохань осмелится на них напасть в нарушение всех договоров. А ведь Лань Цижэнь предупреждал его. Цзян Фэнмянь должен был прислушаться к его советам и укрепить оборону Пристани Лотосов, набрать ещё приглашённых адептов и призвать другие великие и малые ордена объединиться против грозящей им опасности. Однако никто не желал внимать их доводам. «Подумаешь, захватили земли нескольких мелких орденов, а их глав вырезали. Сами виноваты, не нужно было сопротивляться. Наша хата с краю. Нас не посмеют тронуть, если мы будем вести себя тихо», — примерно таким был едва ли не каждый услышанный им ответ.

Вон Лани вели себя тише некуда, но на их резиденцию все равно напали, библиотеку спалили, а Ханьгуан-цзюня покалечили и взяли в плен. Его детей тоже потребовали в заложники, и он покорился, дабы не дразнить тигра. До последнего надеялся, что Вэнь Жохань не настолько безумен, чтобы развязать полномасштабную войну, и ограничится всего лишь запугиванием и шантажом. Какая наивность… А ведь давно уже вышел из возраста, когда свято веришь в справедливость добра.

Уже тогда ему, Цзян Фэнмяню, следовало обратиться за военной помощью не к изворотливому главе Цзинь, а к храброму и прямолинейному Чифэн-цзуню; собрать под свою руку мелкие ордена, создав боеспособную коалицию. И уж ни в коем случае не следовало после бегства детей с так называемого перевоспитания покидать орден, чтобы сопроводить пострадавшего от рук приспешников Вэнь Жоханя главу Яо.

В его отсутствие как раз и произошло нападение (наверняка за ними давно уже следили лазутчики), и его жена вынуждена была держать оборону. Госпожа Юй была заклинательницей не из последних, но она отдала своё любимое духовное оружие — Цзыдянь — А-Чэну; и к моменту, когда подоспел муж, силы её были на исходе. Пурпурная Паучиха продолжала сражаться, хоть и была тяжело ранена. Тренировочное поле перед Залом познания меча уже было завалено трупами. Вэни не щадили никого, ни престарелых старейшин, ни юных шиди, ни обычных людей. Они получали удовольствие от убийств, уверенные в законном превосходстве заклинателей, в чьих жилах текла кровь рода Вэнь. И им недостаточно было просто убить непокорных. Они стремились причинить как можно больше моральных и физических страданий своим жертвам, упиваясь их болью, словно хмельным вином.

Цзян Фэнмянь не был готов к подобной резне. Не верил, что щит Пристани Лотосов не устоит и враги хлынут внутрь. Он слишком мало внимания в последнее время уделял самосовершенствованию и тренировкам с мечом, всецело сосредоточившись на административных и хозяйственных вопросах. Он был чересчур верен правилам чести при поединках, потому и пропустил подлый удар мечом в спину, от которого горлом сразу же хлынула кровь. Он выронил меч и упал. Увидев это, его госпожа, продолжавшая сражаться даже после того, как Вэнь Чжулю выжег её золотое ядро, опустила меч и с криком: «Муж мой!» достала из складок ханьфу кинжал и вонзила его себе в сердце.

Он никогда не любил её так, как любил со всем пылом юности Цансэ-санжэнь, но она была ему верной женой, хорошей хозяйкой Пристани Лотосов и матерью его детей. Детей, которым предстояло теперь погибнуть от рук Вэней или стать их рабами. Будучи смертельно раненой, его госпожа пыталась подползти к нему. Но между ней и Цзян Фэнмянем уже встал Вэнь Чжулю. Цзян Фэнмянь знал, что жизнь и надежда исцелиться теплились в нём лишь благодаря его золотому ядру, а Вэнь Чжулю явно намеревался уничтожить его ядро.

И тогда Цзян Фэнмянь обратился к наиболее почитаемой им богине:

— О, милостивая и милосердная Гуаньинь, если есть у меня в этой жизни хоть какие-то духовные заслуги, пусть наибольший триумф Вэнь Жоханя обернётся его наибольшим поражением; пусть каждый из убийц получит по заслугам, а убитые ими сразу же отправятся на перерождение!

Он больше ничего не успел сказать, поскольку Вэнь Чжулю, склонившись над ним, прижал свою руку к его даньтяню, и Цзян Фэнмяня пронзило острой болью, словно бы горели все его внутренности. Вслед за болью он ощутил бессилие и опустошённость. Он хотел подползти к жене, но не смог пошевелиться. Мог только лежать и смотреть, как она продолжает ползти, оставляя за собой кровавый след. Ей все же удалось приблизиться и протянуть к нему руку. Его сил хватило лишь на то, чтобы протянуть к ней свою и прошептать ей: «Прости». После этого Цзян Фэнмянь испустил последний вздох, но почему-то не провалился в спасительную черноту, а увидел своё тело и тело госпожи Юй сверху и со стороны.

Поначалу он подумал, что его душа стала неупокоенным мстительным призраком, но потом с удивлением ощутил своё тело. И тело это было с золотым ядром!

— Эй, Вэнь Чжулю, — хлопнул его по плечу устроивший эту резню ублюдок Вэнь Чао, — ты чего застыл как истукан?

И тогда Цзянь Фэнмянь понял, что именно произошло — Гуаньинь выполнила его просьбу буквально, дав его душе новую жизнь в теле его убийцы Вэнь Чжулю. И Цзян Фэнмянь понятия не имел, что делать с подобным подарком.

Цзян Фэнмянь не успел сообразить, что ответить, как позади раздался капризный голос Ван Линцзяо:

— Этот Вэнь Чжулю слишком много о себе возомнил. Из-за его нерасторопности эта злобная сука едва не убила меня. Посмотри, что она сделала с моим лицом.

Подойдя к трупам четы Цзян, Ван Линцзяо попыталась ударить мертвую госпожу Юй. Этого Цзян Фэнмянь не смог стерпеть, поэтому перехватил её руку со словами:

— Пурпурная Паучиха была храброй воительницей. Воина можно убить, но нельзя его унижать.

— Ты только посмотри на него! Он всего лишь твой слуга, а смеет так себя вести! Он не уважает меня, а, стало быть, не уважает и тебя. Ты должен наказать его, — тотчас же взбеленилась Ван Линцзяо. — Ах, мне так больно… Эта злобная сука Юй бесилась оттого, что её не любил муж и все это знали, вот и срывалась на всех подряд.

— Вэнь Чжулю, ступай прочь, — распорядился Вэнь Чао и принялся ворковать со своей любовницей: — Не переживай, Цзяо-Цзяо, скоро все пройдёт, и ты будешь такой же красивой, как и прежде. Пойми, я не могу быть слишком суров с Вэнь Чжулю, потому что у него уникальный талант, и если он обидится и уйдёт, то мы лишимся очень сильного бойца. Его приставил ко мне отец, и я не могу…

— Ну и что с того? У клана Вэнь тысячи сильных заклинателей, а этот мне никогда не нравился, — продолжала ныть Ван Линцзяо.

Хорошо, что Вэнь Чао отослал своего телохранителя, иначе бы Цзян Фэнмянь не смог терпеть то, как эта девка поливает грязью его покойную жену, и тотчас же придушил бы голыми руками эту гадину. Кто знает, не оказался бы ли он после этого в её теле? Он ещё и в этом-то не освоился. Но оно, по крайней мере, было мужским и обладало сильным золотым ядром.

Цзян Фэнмянь зашёл за угол одной из хозяйственных построек и опустился на землю. Он чувствовал вину за то, что поссорился с женой перед отъездом, за то, что она и большинство его людей мертвы, а он все ещё жив. Он не знал, что ему делать дальше. Если сбежать и попытаться рассказать главам дружественных кланов, что с ним произошло, то никто его и слушать не станет. Скорее всего, верного телохранителя Вэнь Чао сразу же попытаются убить. Если он останется с Вэнями и будет ждать случая отомстить, то рискует выдать себя. Кроме того, участвовать в творимых ими зверствах, да ещё и защищать этого подонка Вэнь Чао будет невыносимо. Даже смотреть на реки крови, горы мертвецов и подвергшиеся разграблению дома еще совсем недавно прекрасной и мирной Пристани Лотосов было больно. А ведь это было только начало. Теперь Цзян Фэнмянь понимал, что Вэнь Жохань не остановится, пока не захватит территории всех орденов, или его не остановят.

— Мы обыскали все дома и нашли около двух тысяч четыреста артефактов! — раздался неподалёку чей-то жизнерадостный голос.

— Опишите и сложите всё в сундуки для отправки в Цишань, а остальное можете забрать себе, — распорядился Вэнь Чао, вероятно, решивший устроить обход своих новых владений, — Мы устроим пир, чтобы отпраздновать эту победу.

Цзян Фэнмянь тихо зарычал от ярости. Вот он каков Великий орден, ворующий ценности из чужих домов… Но, ничего, скоро их настигнет неизбежное возмездие. И если Цзян Фэнмяню выпал второй шанс, то он станет орудием в руках божественного правосудия.

— Молодой господин Вэнь, поздравляю с тем, что вы стали полноправным хозяином Пристани Лотосов, — сразу же залебезила Ван Линцзяо.

— Какая, к гуям, Пристань Лотосов. Мы сменим название. Приказываю немедленно разбить табличку над входом в резиденцию ордена и сорвать отовсюду изображения лотосов, заменив их на сияющее Солнце клана Вэнь! — приказал Вэнь Чао.

«А лотосы-то чем ему не угодили? Неужели и живые примется уничтожать?» — удивился Цзян Фэнмянь. Он порадовался, что А-Чэн и А-Сянь этого не видят. Хоть бы они послушались его и убрались подальше от пристани Лотосов и схоронились в безопасном месте. Но есть ли сейчас в Поднебесной место, которое можно было бы считать достаточно безопасным, в которое рано или поздно не нагрянут Вэни, уничтожая всё и всех на своём пути просто потому, что они могут это сделать?

Цзян Фэнмянь поднялся на ноги. Он ещё не решил, что будет делать дальше, но прямо сейчас мог позаботиться о погребении мертвых тел своих соратников, верно служивших ему на протяжении многих лет.

* * *

Устроить пир в ту же ночь, естественно, не успели, потому что нужно было убрать трупы и отмыть кровь, а также приготовить достаточное количество еды, поэтому его перенесли на следующий вечер. Устав за ночь, Цзян Фэнмянь проспал почти весь день там, где его свалила с ног усталость. Кажется, это был какой-то сарай. А утром его разбудил один из Вэньских псов:

— Вэнь Чжулю, второй молодой господин Вэнь зовёт тебя. Наши люди поймали мальчишку Цзяна, и он хочет, чтобы ты продемонстрировал на нём свои таланты.

Цзян Фэнмянь похолодел. Как же так, он связал их с А-Сянем Цзыдянем и велел отправляться в безопасное место. Неужели А-Чэн оказался настолько ослеплён ненавистью, что вернулся? Или его догнали и схватили Вэньские псы? И где, в таком случае, А-Сянь, который должен был быть вместе с ним? Цзян Фэнмянь вскочил на ноги, быстро привёл в порядок свою одежду и вышел вслед за посыльным во двор. Там он плеснул в лицо воды из кадки и спросил:

— Куда мне идти?

— Второй молодой господин Вэнь распорядился запереть его в местной кузнице, ведь там много разного железа, которое можно использовать в качестве орудия пыток, — с плотоядной ухмылкой сказал его сопровождающий. Да, видно, не один Вэнь Жохань утратил понятия о человечности. Его люди тоже считали себя вправе мучить и убивать всех, в ком не текла кровь клана Вэнь.

Когда Цзян Фэнмянь достиг кузницы, Вэнь Чао ударил связанного А-Чэна дисциплинарным кнутом. Причём, поскольку последний стоял спиной к стене, удар пришёлся на грудь. А-Чэн вскрикнул и закусил губу. Из его глаз потекли слёзы.

— Ну, что, наследничек Цзян, ты больше не храбришься? — ухмыльнулся Вэнь Чао, и Цзян Фэнмянь понял, что тот хотел видеть во время избиения лицо своей жертвы, чтобы в полной мере насладиться её страданиями. — Сейчас тобой займётся Вэнь Чжулю, и ты пожалеешь, что не сдох сразу. — Вэнь Чжулю, сожги его золотое ядро, — приказал он своему телохранителю.

Цзян Фэнмянь приблизился к сыну и коснулся рукой глубокого шрама на его груди, оставленного дисциплинарным кнутом. Он знал, насколько плохо заживают нанесенные им раны, поэтому давно отказался от применения подобных наказаний в своём ордене. Он не собирался выполнять приказ наблюдавшего за ним Вэнь Чао. Напротив, намеревался воспользоваться своими духовными силами, чтобы залечить рану А-Чэна. Однако Цзян Фэнмянь не учёл того, что ещё не освоился в новом теле и не сумел совладать с силой Сжигающего ядра. Поэтому, когда он провёл рукой сверху вниз вдоль шрама А-Чэна, направляя в неё духовную силу, и его ладонь оказалась в районе среднего даньтяня, произошло то, чего он хотел избежать. Из его ладони ударил смертоносный сгусток ци. А-Чэн закричал: «Нет!» и лишился чувств. О, небо! Что же он наделал? Собственными руками лишил своего сына золотого ядра!

— Молодец, Вэнь Чжулю. Считай, что реабилитировался после вчерашнего проявления непокорности, — улыбнулся Вэнь Чао. — Теперь этот щенок бесполезен. Ему никогда не возглавить клан, даже если он найдёт безумцев, согласных поддержать его. Дело сделано. Теперь идёмте пировать.

Цзян Фэнмянь хотел бы помочь сыну, но боялся прикоснуться к нему и снова причинить боль. Теперь он вообще не рискнёт к кому-либо прикасаться, пока не поймёт природу уникальной способности Вэнь Чжулю и не сумеет взять её под контроль. Сможет ли он когда-нибудь искупить свою вину перед А-Чэном? Простит ли тот его, когда обо всём узнает? Цзян Фэнмянь молча последовал за Вэнь Чао.

На вчерашнем поле битвы стояли столики, уставленные явствами. Сновавшие между ними слуги щедро наливали пирующим вино. Там, где ещё вчера лежали мертвые тела, танцевали полуодетые танцовщицы. Это было кощунством. Вэнь Чао со своей любовницей веселились и, не стыдясь чужих глаз, ласкали друг друга. Большинство Вэньских воинов тоже выглядели довольными и хвастались друг другу количеством убитых юньмэнцев и награбленного добра. Лишь трое, кроме Цзян Фэнмяня, не разделяли всеобщего веселья. Освежив в памяти вчерашние события после своего внезапного возвращения к жизни, он понял, что это были убитые после него Цзян Чжишань, Цзян Синьцы и Цзян Иньян. Стало быть, небесное правосудие коснулось не только его. Это казалось обнадёживающим и пугающим одновременно, потому что теперь любой убитый мог оказаться в теле своего убийцы. Наверняка переживший шок осознания этого невероятного факта человек постарается скрыть его. Поэтому теперь нельзя быть до конца уверенным, с другом ты говоришь или с врагом.

Цзян Фэнмянь решил, что будет теперь внимательнее присматриваться ко всем, кто убивает на поле боя своих противников, и, улучив случай, поговорит с каждым из них наедине и, если его догадка верна, потом они вместе разработают план совместных действий. Интересно, это проклятие коснулось только Пристани Лотосов или всего Юньмэна? О том, что это могло коснуться всей Поднебесной, страшно было даже подумать, потому что подобное грозило ввергнуть страну в хаос, в сравнении с которым захватнические планы Вэнь Жоханя покажутся детской игрой.

Цзян Фэнмянь отхлебнул вина из своей чаши и почувствовал странный привкус. Вкус всех вин из своих погребов, которые разграбили Вэни, он знал довольно хорошо, поэтому не мог ошибиться — в вино было что-то подмешано. Это могло означать лишь одно — А-Сянь пришёл в Пристань Лотосов, чтобы освободить А-Чэна, и кто-то из Вэней ему в этом вольно или невольно помогает. Ну что ж, Цзян Фэнмянь, как и остальные Вэни, выпьет это вино, даже если в нём яд. Потому что даже смерть не искупит того, что он только что причинил своему сыну.

Как выяснилось на следующее утро, в вине был не яд, а всего лишь сонный порошок. Однако голова от него гудела, как во время жесточайшего похмелья. Судя по кислым рожам остальных, им было не легче. Предсказуемо не обнаружив на месте пленника, Вэнь Чао устроил всем разнос и тотчас же послал несколько отрядов на поиски беглецов. Телохранителя же предпочёл оставить при себе в Пристани Лотосов, где собирался задержаться на некоторое время. Поэтому у Цзян Фэнмяня пока не было возможности помочь своим детям, если Вэни снова их обнаружат. Что ж, это время он использует для того, чтобы овладеть всеми возможностями Вэнь Чжулю и больше никому не причинять вреда случайно; а также изыщет способ переговорить с теми, в ком подозревал подобных себе перерожденцев.

Потянулись полные тревог и забот дни. К счастью, Вэнь (урождённый Чжао) Чжулю был суровым и молчаливым человеком, поэтому никто не заметил перемен в отчуждённо державшемся Сжигающем ядра. Труднее всего Цзян Фэнмяню оказалось повсюду следовать за Вэнь Чао и терпеть его наполненную презрением ко всем, кто был ниже его по статусу, болтовню и бесстыдное поведение таскавшейся за ним Ван Линцзяо. О, небо! И глава Цзян ещё считал свою жену стервой... Хоть госпожа Юй и была стервой, но породистой и прекрасно образованной заклинательницей, в отличие от этой простолюдинки, взобравшейся наверх через постель Вэнь Чао и на этом основании считавшей себя вправе помыкать другими людьми. У неё ни меча, ни золотого ядра не было, но при этом она выхлопотала у своего любовника для себя и своих родичей заклинательский орден. Смех, да и только.

Улучив удобный момент, Цзян Фэнмянь поговорил наедине с Цзян Чжишанем, Цзян Синьцы и Цзян Иньяном. Каждый из них считал себя единственным возродившимся в теле своего врага и не знал, что делать дальше, поэтому обрадовался, узнав, что не одинок. Вместе они решили, что благоразумнее будет и дальше оставаться во вражеском лагере и собирать информацию о планах Вэней и передвижениях их войск, чтобы при возможности передать её главам тех кланов, которые осмелятся выступить против Вэнь Жоханя.

Неожиданно для себя Цзян Фэнмянь обнаружил ещё одного возможного союзника среди Вэней, застав племянника Вэнь Жоханя за похищением своего прежнего мёртвого тела и трупа своей жены. Цзян Фэнмянь не стал открывать ему свою истинную личность, не стал и спрашивать, по чьей просьбе тот это делает. И так всё было ясно. Вместо этого он пообещал, что не станет препятствовать Вэнь Цюнлиню и даже не выдаст его Вэнь Чао в обмен на услугу в будущем, если таковая понадобится. Паренёк выглядел напуганным, но от своего намерения не отступил и обещание помочь дал, не зная, что от него потребуют взамен. Цзян Фэнмянь ещё и сам не догадывался, воспользуется ли этой возможностью, но поддержать образ сурового, но справедливого, Вэнь Чжулю и одновременно заручиться поддержкой одного из Вэней было не лишним.

* * *

Вдоволь накомандовавшись в Пристани Лотосов, Вэнь Чао вместе со своими людьми отправился в Илин. Кажется, он хотел проверить, не скрывается ли там наследник Цзян. К счастью, А-Чэна им найти не удалось, а вот А-Сяня Вэньские псы, к сожалению, сумели схватить. Названый сын выглядел плохо, словно он, а не А-Чэн подвергся пыткам и потерял золотое ядро. Однако храбрости и острословия А-Сянь не утратил. Он вёл себя, как обычно дерзко, и смеялся в лицо издевавшимся над ним Вэням. Цзян Фэнмянь вынужден был молча глядеть на то, как ещё одного его сына избивают до полусмерти, и надеяться, что Вэнь Чао это вскоре надоест, и тогда можно будет устроить Вэй Ину побег.

Однако А-Сянь, похоже, намеренно провоцировал Вэнь Чао на убийство и грозил вернуться злобным призраком и расправиться со своими врагами. Тогда Вэнь Чао принял неожиданное решение сбросить его на Луаньцзан, откуда не возвращались ни живые, ни мертвые, а перед этим велел Вэнь Чжулю сжечь ядро Вэй Ина. Цзян Фэнмяню не оставалось ничего, кроме как подчиниться ему. Вот только на этот раз он уже умел сдерживать силу Сжигающего ядра и был уверен, что не навредит А-Сяню. Однако, когда Цзян Фэнмянь прикоснулся к груди юноши, то ощутил, что у того уже не было золотого ядра. Поскольку он сам к этому не был причастен, оставалось только гадать, кто мог такое сотворить. С трудом скрыв своё удивление, Цзян Фэнмянь встретился глазами с приёмным сыном. Тот смотрел с вызовом, мол, попробуй только озвучить при всех то, что почувствовал. И Цзян Фэнмянь молча убрал руку.

Пока Вэнь Чао собирал свиту, которая должна была отправиться с ним конвоировать пленника на Луаньцзан, Цзян Фэнмянь успел дать распоряжения Цзян Чжишаню и Цзян Синьцы. Он велел им, стараясь оставаться незамеченными, лететь за их группой, но на более низкой высоте, и приложить все силы, чтобы поймать Вэй Усяня в сети божественного плетения и не дать тому разбиться. Не особо надеясь на то, что это им удастся, Цзян Фэнмянь велел Цзян Иньяну отправиться в Илинский надзирательный пункт, которым командовала Вэнь Цин, и потребовать от её младшего брата, захватив с собой лекарские снадобья, отправиться на Луаньцзан, дабы выполнить обещание, данное Вэнь Чжулю.

Всё время полёта Цзян Фэнмянь под видом, что стремится воспрепятствовать попытке побега, держал А-Сяня за плечо, пытаясь передать тому духовные силы, но они уходили, словно вода в сухой песок, не задерживаясь в лишённом золотого ядра теле. К сожалению, большего для приёмного сына Цзян Фэнмянь сейчас сделать не мог, не рискуя навлечь на себя подозрения Вэнь Чао. Но он намеревался вернуться на Луаньцзан, как бы ни было это опасно, и позаботиться о Вэй Ине, едва только Вэнь Чао уединится в опочивальне со своей любовницей. Но всё равно сердце разрывалось от боли, когда державшийся до последнего Вэй Ин с криком полетел вниз.

Цзян Фэнмянь понял, что его план дал осечку, когда после возвращения с Луаньцзан Цзян Иньян сказал ему, что не застал ни девы Вэнь, ни её брата в надзирательном пункте и никто из слуг не смог дать вразумительного ответа, когда те вернутся. Пришлось дождаться, когда Вэнь Чао уйдёт спать, и самому идти в надзирательный пункт с твердым намерением оставаться там, пока не дождется целителей, велев Цзян Иньяну ждать его неподалёку.

К счастью, ждать пришлось не слишком долго. Примерно через одну палочку благовоний после его прихода вернулись брат и сестра Вэнь, выглядевшие так, словно вымотались после долгой дороги. Увидев его, Вэнь Цюнлинь вздрогнул и поклонился, Вэнь Цин же с вызовом поинтересовалась:

— И что забыл Сжигающий ядра в нашем доме?

— Сестра, г-господин Чжао Чжулю п-пришёл ко мне. Иди, отдохни с дороги, а мы п-пока п-поговорим, — поспешил успокоить ее Вэнь Цюньлинь.

— Ну уж нет. Любое дело, имеющее отношение к тебе, касается и меня, — возразила Вэнь Цин.

— Ну что ж, как знаете, — сказал Цзян Фэнмянь, рассудив, что два хороших целителя гораздо лучше, чем один. — Дева Вэнь, ваш брат задолжал мне услугу, и сегодня я пришёл потребовать её выполнения. Вы тоже можете взять с собой лекарские принадлежности и отравиться с нами, чтобы помочь одному человеку. Однако в ваших же интересах держать в тайне то, кому и где вы окажете лекарскую помощь.

Вэнь Цин бросила взгляд на потупившегося брата, потом на котомку в своих руках и выдохнула:

— Хорошо. Что нам может понадобиться?

— Средства от ушибов и переломов, кровоостанавливающие и укрепляющие снадобья, особенно такие, которые подойдут для человеку, лишённому золотого ядра... — начал перечислять Цзян Фэнмянь и запнулся, когда Вэнь Цин вздрогнула при его последних словах. Кажется, она поняла, о ком шла речь. Но откуда она могла знать об отсутствии у Вэй Ина золотого ядра, если только... Или же она думает, что Вэнь Чжулю сжёг чьё-то ядро, а теперь раскаялся и хочет помочь?

— А-Нин, вели подать нам чай, а я пока соберу всё необходимое, — сказала дева Вэнь брату и направилась вглубь дома.

— Хорошо, — откликнулся тот. — Я т-только с-схожу п-переоденусь и п-помогу тебе с-собирать с-снадобья.

— Да ты уже так мне помог, что неизвестно сколько придется расхлёбывать последствия, — сказала та, не оборачиваясь.

Чай принесли почти сразу, но сменившие одежду целители присоединились к Цзян Фэнмяню чуть позже. Чай с жень-шэнем выпили молча. Так же молча перекусили маньтоу. Лишь после того, как вышли из надзирательного пункта, отошли от него достаточно далеко и встретились с Цзян Иньяном, Цзян Фэнмянь скомандовал:

— Приготовьтесь встать на мечи.

— Разве этот человек находится не в Илине? — удивилась Вэнь Цин.

— Нет. Он был сброшен на Луаньцзан, — ответил Цзян Фэнмянь.

Вэнь Цюньлинь снова вздрогнул, а глаза девы Вэнь широко распахнулись от ужаса.

— Так бы сразу и сказали, что ведёте нас на смерть, — холодно процедила она.

— Нет, я прошу вас лететь со мной туда, чтобы вы спасли жизнь одного важного для меня человека, — ответил Цзян Фэнмянь.

Дева Вэнь бросила на него удивлённый взгляд, но на сей раз предпочла промолчать. Они встали на мечи и полетели в сторону Луаньцзан. В ночной темноте и густом тумане было очень сложно было найти место, где Вэй Ина сбросили вниз. Поэтому пришлось довериться своему чутью и снизиться там, где оно подсказало, рискуя натолкнуться на скалы. Откуда-то снизу раздался рёв лютых мертвецов. Цзян Фэнмянь направил свой небольшой отряд в ту сторону и скомандовал опуститься на землю. Дальше они передвигались бегом, ориентируясь на рев лютых мертвецов и вспышки мечей.

Когда Цзян Фэнмянь и его спутники достигли места битвы, то увидели на границе незаконченного защитного поля разорванных лютыми мертвецами Цзян Чжишаня и Цзян Синьцы, и Вэй Ина, стоявшего на коленях, опираясь на наполненный мощнейшей энергией злобы старинный меч. Вокруг его тела клубилась тёмная ци, волнами которой он отбрасывал нападавшую нежить. Встать на ноги он не мог. Видимо, Цзян Чжишаню и Цзян Синьцы всё же не удалось замедлить его падение, но они защитили его ценой своих жизней. О, небо? Неужели теперь их души окажутся запертыми в телах убивших их лютых мертвецов?

— Пришёл добить меня? — криво усмехнулся он, увидев Вэнь Чжулю, и его глаза полыхнули красным светом. Затем он заметил целителей, и его взгляд смягчился. Дева Вэнь и её брат не выглядели удивлёнными, увидев своего пациента.

— Лекари, займитесь пострадавшим, а мы в это время завершим магическое поле, — распорядился Цзян Фэнмянь и полоснул себя мечом по руке, потому что подобное поле имело силу лишь тогда, когда было начертано человеческой кровью.

— Кто ты такой и что ты сделал с Вэнь Чжулю? — пристально глядя на него, спросил Вэй Ин. Похоже, он ещё не решил, то ли драться до последнего, то ли довериться человеку, носившему сейчас имя Вэнь Чжулю.

— Расскажу потом, если уцелеем, — бросил Цзян Фэнмянь и принялся чертить на земле символы текущей из руки кровью, периодически отшвыривая приближавшуюся к нему нежить другой рукой. Цзян Иньян с мечом в руках защищал лекарей и Вэй Ина от пытавшихся напасть на них лютых мертвецов.

Поскольку Вэнь Чжулю обладал сильным золотым ядром, а Цзян Фэнмянь — обширными познаниями, то магическое поле вскоре было активировано, и уже ни один лютый мертвец не мог прорваться внутрь. Только тогда Цзян Фэнмянь позволил себе оглянуться и поинтересоваться у целителей:

— Как Вэй Усянь?

— У него переломы обеих ног, четырёх рёбер и позвоночника, множественные ушибы и внутреннее кровотечение, которое мы уже сумели остановить, — ответила Вэнь Цин. — Мы сделали всё, что в наших силах. Теперь ему может помочь лишь время и вынужденная неподвижность.

— Если я правильно понимаю, то сейчас его нельзя отсюда забрать. Что ж, благодарю за помощь и не смею более вас задерживать, — сказал Цзян Фэнмянь, которому теперь нужно было поговорить с Вэй Ином без посторонних ушей и заодно проверить свои опасения.

Как только лекари улетели, Цзян Фэнмянь обратился к названому сыну:

— Вэй Усянь, ты можешь сказать, кто именно из окружающих магическое поле лютых мертвецов убил двух моих людей, защищавших тебя?

Тот удивлённо поднял бровь, но всё же ответил:

— Я не уверен, но, мне кажется, что это были вон тот безглазый и этот, что с дырой в животе.

Цзян Фэнмянь подошёл к каждому из вышеозначенных лютых мертвецов и окликнул их по имени. Ни тот, ни другой не отозвались и не проявили признаков сознания, продолжая рычать и пытаться прорваться внутрь защитного поля. Не проявили их и другие лютые мертвецы, к которым он тщетно взывал.

— Дядя Цзян? — неуверенно позвал его Вэй Ин.

— Да, А-Сянь, ты не ошибся, — признался Цзян Фэнмянь и рассказал ему свою историю.

— Выходит, что теперь те, кого убивают Вэни, после смерти попадают в их тела, но при этом существует опасность, что нам нельзя их убивать, потому что в таком случае они могут продолжить жить в наших телах, — заключил Вэй Ин. — Однако лютые мертвецы могут убивать людей, не рискуя стать вместилищем для их душ. Вот он наш шанс расправиться с Вэнями. Достаточно лишь найти способ управлять лютыми мертвецами. Кажется, я знаю, как это сделать.

— Но использование темной энергии слишком опасно для заклинателя, — напомнил ему Цзян Фэнмянь.

— Мне уже нечего терять, ведь без золотого ядра я больше не заклинатель. Кроме того, я всё равно не смогу пролежать несколько месяцев без дела, — сказал распростёртый на земле, но всё ещё не выпустивший из руки тот странный меч, Вэй Ин.

— Прости, я так виноват перед вами обоими... — вырвалось у Цзян Фэнмяня. — Ведь это из-за того, что я не сумел сразу совладать с опасным талантом Вэнь Чжулю, А-Чэн лишился золотого ядра, а ты... ты ведь отдал своё ядро ему, и тебе помогали эти целители?

— Только, пожалуйста, не говори этого ему, — попросил Вэй Ин.

— Можно подумать, он станет меня слушать... А ты теперь поспи, — Цзян Фэнмянь укрыл его своей мантией и установил магический купол для защиты от дождя — так и А-Сянь не промокнет, и защитное поле на земле не размоет. — Мне нужно возвращаться в Илин, пока Вэнь Чао меня не хватился, но я буду навещать тебя при любой возможности, — пообещал он.

— Дядя Цзян, я так рад, что ты жив, — пробормотал, проваливаясь в сон, Вэй Ин.

У Цзян Фэнмяня не было уверенности, что трупы Вэней, в которых так недолго обитали души его соратников, после столь страшной смерти в наполненном энергией злобы месте не превратятся в лютых мертвецов, поэтому решил забрать их с Луаньцзан. Вместе с Цзян Иньяном они доставили их к подножию горы и, вырыв могилы мечами, похоронили по всем правилам. До рассвета оставалось совсем немного времени, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок.

Конечно же, короткого беспокойного сна не хватило, чтобы почувствовать себя хоть немного отдохнувшим. Злорадствовавший после вчерашней расправы над Вэй Ином Вэнь Чао сегодня решил прочесать весь Илин, намереваясь найти ещё и Цзян Чэна, и потребовал, чтобы Вэнь Чжулю его сопровождал. И это было очень плохо, потому что, судя по словам Вэй Ина, у них с А-Чэном была назначена встреча в Илине.

Поэтому Цзян Фэнмянь придумал, как отвлечь Вэнь Чао от поисков сына — он хмуро заметил, что двоих воинов не хватает, после чего второй молодой господин Вэнь рассвирепел и принялся искать дезертиров. Тогда Цзян Фэнмянь якобы случайно привёл их отряд к свежим могилам у подножия горы Луаньцзан, раскопав которые, Вэни обнаружили трупы пропавших со следами насильственной смерти. Поняв, что убиты они были не людьми, а нечистью, Вэнь Чао не на шутку перепугался и велел всем возвращаться назад. Весь вечер после этого он пил вино, но не от радости, а чтобы заглушить поселившийся в душе страх. Когда настал час ложиться спать, то в свою опочивальню он позвал не любовницу, а Вэнь Чжулю, велев охранять себя всю ночь от призрака Вэй Усяня. Ван Линцзяо, естественно, устроила по этому поводу скандал, но на сей раз это не возымело действия.

Большую часть ночи Цзян Фэнмяню пришлось провести, выслушивая пьяный бред перепуганного Вэнь Чао, которого лишь к утру сморил сон от выпитого вина и усталости. Однако и после этого Цзян Фэнмянь не смог позволить себе такой роскоши, как сон. Набрав на кухне съестного и прихватив несколько кувшинов вина для А-Сяня, он встал на меч и полетел на Луаньцзан.

Прибыв на место, где оставил названого сына, Цзян Фэнмянь с удивлением обнаружил там давешних лекарей. Дева Вэнь настороженно глянула на него, но Вэй Ин тотчас же успокоил её:

— Всё в порядке. Вэнь Чжулю на самом деле совсем не тот человек, которым кажется.

— Дева Вэнь, молодой господин Вэнь, в следующий раз, если пожелаете сюда прийти, то сначала поставьте в известность меня. Вам слишком опасно здесь находиться, — обратился к целителям Цзян Фэнмянь, доставая из цянькуня еду и вино, при виде которого А-Сянь заметно оживился и сказал хлопотавшему подле него Вэнь Цюньлиню:

— Вэнь Нин, это намного лучше того пойла, которое ты пытался в меня влить.

— Была б моя воля, ноги бы моей здесь больше не было, — ответила Цзян Фэнмяню Вэнь Цин, — но я не могла отпустить младшего брата одного, а он прилепился всем сердцем к Вэй Усяню и вознамерился во что бы то ни стало продолжать о нём заботиться.

— Благодарю вас обоих за доброту и самоотверженность, — поклонился лекарям Цзян Фэнмянь. — Однако приходить сюда всё же слишком опасно для вас, потому что лютые мертвецы... — и тут он осёкся, наконец-то заметив, что поблизости от защитного поля не было ни единого лютого мертвеца.

— Я их отогнал, — как бы между прочим сообщил Вэй Ин. — Благодаря мечу, который я забрал в качестве трофея из желудка Черепахи-губительницы, они признали во мне более страшную тварь.

Ох уж этот неугомонный самоуверенный мальчишка, представляет ли он, чем ему придётся расплачиваться за использование темной энергии? Ведь каждому человеку рано или поздно приходит время платить за всё, что он получил от судьбы. Кто-то платит деньгами, кто-то своими убеждениями, кто-то своим здоровьем или даже жизнью... Но кто такой Цзян Фэнмянь, чтобы осуждать Вэй Ина за то, что тот хочет выжить и отомстить врагам, разрушившим его дом и убившим его друзей и близких? Ведь Цзян Фэнмянь и сам хотел этого не меньше и готов был заплатить за это любую цену. Более того, считал это своим священным долгом. Вот только у него уже не было горячности и безрассудства, присущих юным. Теперь он предпочитал действовать продуманно и осторожно.

— Хорошо, — выдохнул он. — Вы можете навещать Вэй Усяня, но давайте соблюдать очередность, чтобы наше отсутствие не бросалось в глаза Вэнь Чао. Поэтому я прошу вас заранее извещать меня о своих намерениях через моего вчерашнего помощника. Поскольку сейчас я прибыл сюда, то у вас нет необходимости и дальше здесь оставаться.

По правде говоря, дело было не только в этом. На самом деле ему нужно было обсудить с А-Сянем много чего, не предназначенного для посторонних ушей.

— Как будет угодно господину Чжао Чжулю, — склонив голову, проговорила Вэнь Цин, намеренно назвав его прежним именем и, тем самым, как бы отгородив его от остальных приспешников Вэнь Чао. — А-Нин, нам пора возвращаться назад.

— Молодой г-господин Вэй, — обратился к Вэй Ину Вэнь Цюньлинь, — прошу вас не п-пренебрегать целебными отварами, которые мы п-принесли. В следующий раз я д-добавлю т-туда лакрицу, чтобы не чувствовалась горечь.

— Лучше принеси мне засахаренного боярышника, чтобы закусывать эту вашу бурду, — Вэй Ин был в своём репертуаре.

— Хорошо, — поспешно кивнул Вэнь Цюньлинь.

Когда целители скрылись из виду, Цзян Фэнмянь рассказал названому сыну о прошедших дне и ночи.

— Так этот подонок Вэнь Чао, выходит, поверил моим угрозам и теперь всерьёз боится меня. Очень хорошо! — обрадовался А-Сянь. — В таком случае, следует продолжить запугивать его и его свиту, а когда я смогу встать на ноги, то мы убьём их всех с помощью призванной нежити. Я тут подумал, что можно добавить несколько черт в отпугивающие нежить талисманы, и они окажут обратное действие, привлекая её. Вот так... — сказал он и принялся царапать пальцем почву рядом с собой, изобразив сначала обычный талисман, а затем немного видоизменив его. — Вот только боюсь, киноварь тут не подойдёт, понадобится кровь.

— Не торопись. Нужно всё хорошенько продумать, — поумерил его энтузиазм Цзян Фэнмянь. — Даже если мы уничтожим сейчас Вэнь Чао и его людей, это всё равно не остановит захватнических планов Вэнь Жоханя, ведь у того останутся ещё старший сын и множество других воинов. Нам понадобятся союзники. Главе Цзинь я не доверяю, глава Не чересчур горяч и несдержан, А-Чэн слишком юн и неопытен, к тому же, сейчас он одинок. Остаётся глава Лань.

— Да, Цзэу-цзюнь, на мой взгляд, самый честный и разумный человек из всех, кого я видел, — одобрил его выбор Вэй Ин. — Вот только сейчас он в бегах, как и Цзян Чэн.

— Значит, придётся написать Лань Цижэню. Мы с ним всегда неплохо ладили, несмотря на разницу во взглядах на обучение адептов, — подытожил Цзян Фэнмянь. — Вот только раскрывать тайну моей истинной личности в письме слишком опасно, а писать от имени Вэнь Чжулю я тоже не могу. Но поверит ли учитель Лань анонимному письму, в котором будет говориться, что убивать Вэней да и вообще кого бы то ни было теперь нельзя?

— Если не попытаешься, то и не узнаешь, — улыбнулся Вэй Ин. Он был весь избит и изломан, наверняка испытывал сильнейшую боль, но всё равно находил в себе силы на улыбку, чтобы подбодрить того, кто был старше и находился сейчас в более выигрышном положении, чем он. Цзян Фэнмяню стало стыдно.

— Я так и поступлю и продолжу присматриваться ко всем, убитым Вэнями, и вербовать соратников, — пообещал он. — Что я могу сделать для тебя?

— Мне бы бумаги для талисманов и флейту или хотя бы кусок бамбука, чтобы можно было её из него вырезать, — попросил А-Сянь, — и пару одеял, а то тут ужасно холодно. — Цзян Фэнмяню снова стало стыдно, что он сразу об этом не подумал. — И ещё неплохо было бы подложить этой шлюхе Ван Линцзяо пару человеческих глаз в шкатулку с драгоценностями, а руку лютого мертвеца — в постель Вэнь Чао.

— Подбиваешь меня повторить твою прошлогоднюю проделку с рукой трупа, которую ты подложил старейшине Цзян Байи? — улыбнулся Цзян Фэнмянь, вспомнив, как эту руку младшие адепты целый день потом втихаря подкладывали друг другу, а названый сын с упоением слушал вопли очередного перепуганного шиди.

— Будет весело. Хотел бы я это увидеть... — мечтательно протянул Вэй Ин.

— Вот выздоровеешь, и ещё не такое увидишь... А бамбук я прямо сейчас тебе принесу, — пообещал Цзян Фэнмянь, вспомнив о небольшой бамбуковой рощице у подножия горы Луаньцзан неподалёку от могил двух своих людей.

* * *

План названого сына сработал, и вскоре перепуганный Вэнь Чао решил перебраться с постоялого двора в Илине в более защищённый от нечисти, как он считал, надзирательный пункт, выгнав оттуда целителей, что тем было только на руку. Цзян Фэнмянь следовал за ним повсюду и внимательно следил за творимыми Вэнями зверствами. Благодаря своей наблюдательности он сумел собрать небольшой отряд из верных ему перерожденцев, часть из которых была адептами других кланов, а часть — забитыми насмерть неудачливыми торговцами или слугами. С одним из них Цзян Фэнмянь и отправил письмо в Облачные Глубины, велев передать его стражам у ворот.

Вырезав себе флейту, Вэй Ин научился управлять с её помощью тёмной энергией, подчиняя лютых мертвецов своей воле. Вскоре они уже обустроили ему жилище в пещере, найденной на вершине горы, соорудили носилки из брёвен и верёвок и с разрешения лекарей перенесли Вэй Ина туда. После чего Цзян Фэнмянь начертал на полу пещеры и активировал защитное поле. Теперь не было необходимости постоянно подпитывать духовной силой защитный купол, поэтому Цзян Фэнмянь убрал его, тотчас же хлынувший ливень быстро смыл с земли первое защитное поле.

Вэй Ин казался довольным своим временным жилищем, но Цзян Фэнмянь с болью наблюдал за тем, как темная энергия постепенно меняет его ранее доброго и жизнерадостного А-Сяня. Да, она помогала заживлять раны не хуже, чем целительские иглы и лечебные отвары Вэнь Цин, но во взглядах и высказываниях Вэй Ина всё чаще проскальзывала жестокость. А однажды он поинтересовался у Цзян Фэнмяня, нельзя ли разрушить золотое ядро заклинателя не сразу, а постепенно, и предложил попробовать сделать это с Вэнь Чао, поскольку просто убить последнего будет слишком милосердно. Ему же принадлежала идея заразить второго молодого господина Вэнь после этого проказой.

После недолгих колебаний Цзян Фэнмянь согласился. Около месяца ушло на отработку новой техники, зато потом Вэнь Чао и не подозревал, что верный телохранитель медленно разрушает его золотое ядро во время каждого прикосновения. Не замечал он и того, что отпугивающие нечисть талисманы были немного видоизменены и теперь притягивали настоящих злобных духов и призраков. В конце концов, Ван Линцзяо обезумела после того, как к ней явился призрак вытравленного ею нерожденного ребёнка, и вскоре наложила на себя руки. Большая часть охраны, не имевшая защитных талисманов Вэй Ина, была уничтожена спустившимися с Луаньцзан лютыми мертвецами и прочей нечистью, остальные — в ужасе разбежались. Заражённый проказой и до полусмерти перепуганный Вэнь Чао решил бежать в Цишань.

Цзян Фэнмянь послал с этой вестью на Луаньцзан Цзян Иньяна, который принёс ответ, что успевший к этому времени встать на ноги Вэй Усянь встретится с ними на ближайшей почтовой станции по дороге в Цишань, где Вэнь Чао вынужден будет остановиться, чтобы сменить лошадей (лететь на мече последний уже не мог).

После завершения мести Вэнь Чао на почтовой станции Цзян Фэнмянь вместе со своим названым сыном и верными им людьми намеревались отправиться в Ланьлин, где, если верить слухам, объявились Цзян Ваньинь и Лань Сичэнь, собиравшие там войска для противостояния захватническим планам Вэнь Жоханя. Однако все сложилось совсем не так, как планировалось, из-за того, что А-Чэн и Лань Ванцзи вместе отправились в Илин на поиски Вэй Ина...

Достаточно было одной лишь трели Чэньцин (так Вэй Ин назвал свою флейту), чтобы все посторонние разбежались с почтовой станци в приступе иррационального страха (им с Цзян Фэнмянем не нужны были лишние жертвы). Вэнь Чао наверняка тоже хотел сбежать, но был уже не в состоянии этого сделать без помощи отлучившегося телохранителя. А Цзян Фэнмянь как раз вышел, чтобы встретить А-Сяня и при необходимости помочь ему передвигаться. Однако тот не принял помощи, поскольку хотел, чтобы его появление было максимально эффектным, а нетвёрдая походка в купе с бледным осунувшимся лицом, на фоне которого двумя яркими пятнами светились красным глаза, довершала образ восставшего лютого мертвеца.

Вэй Ин вошёл внутрь здания и медленно поднялся по лестнице на второй этаж. Цзян Фэнмянь вошёл вслед за ним и запер дверь. Судя по запаху, Вэнь Чао обгадился от страха, всего лишь увидев того, в чьей смерти был уверен.

— Я же обещал, что вернусь мстительным призраком, — с кривой улыбкой проговорил Вэй Ин, медленно приближаясь к своей жертве с заложенными за спину руками, в одной из которых держал свою флейту. От него холодными волнами исходила тёмная ци.

— Вэнь Чжулю, спаси меня. Проси, что хочешь, я всё выпрошу для тебя у отца, только защити меня от Вэй Усяня, — увидев вернувшегося телохранителя позади мстительного призрака, заныл, рухнув на колени, Вэнь Чао.

— В этом нет нужды, — холодно ответил ему Цзян Фэнмянь. Ему больше не нужно было притворяться верным псом Вэней. Скоро Вэнь Чао поплатится за все свои злодеяния, но перед смертью узнает о предательстве того, кто оставался с ним до последнего и кому он всецело доверял.

Вэй Ин поднёс флейту к губам и призвал мёртвую Ван Линцзяо, которая ворвалась через окно и тотчас же устремилась к своему любовнику. Увидев её покрытую трупными пятнами переломанную шею, вывалившийся язык и вытаращенные глаза, тот забился под лавку в углу, беспрестанно скуля: «Вэнь, Чжулю, Вэнь, Чжулю...». Его верхние одежды разметались, из-под них стали видны замотанные бинтами руки и ноги, с которых ошмётками слазила плоть. Поражённое проказой лицо выглядело не лучше. Цзян Фэнмянь знал, что каждое движение, каждое прикосновение теперь причиняет его врагу нестерпимую боль, и испытывал от этого радость. Наверняка, Лань Цижэнь осудил бы его за подобные чувства, но этого святоши здесь не было. Однако стоило помянуть Ланя, как он появился. Правда, не Лань Цижэнь, а его младший племянник.

Лань Ванцзи и А-Чен свалились как снег на голову, оказавшись между Вэй Ином и Цзян Фэнмянем, которого оба принимали за Вэнь Чжулю. На самом деле они, конечно же, не упали, а грациозно, как и подобает блестящим молодым господам из великих орденов, спрыгнули на пол через дыру в прохудившейся крыше, откуда, судя по всему, и наблюдали за разворачивавшимся действом. Цзян Фэнмянь, разумеется, намеревался объясниться с родным сыном, но не при таких обстоятельствах и без свидетелей.

Он понятия не имел, как вести себя с Цзян Чэном сейчас, с чего начать, поэтому застыл, встретившись с полным ненависти взглядом едва не погубленного им сына. А вот А-Чэн медлить не стал, и через миг уже душил Цзыдянем собственного отца в теле ненавистного Вэнь Чжулю. «Не убивай его!», — крикнул А-Сянь, да разве ж А-Чэн кого-то слушал, когда поддавался гневу... В спокойном состоянии сын был осторожен и рассудителен, но стоило ему разозлиться, как он становился смелым до безрассудства. «Остановись!» — снова воскликнул А-Сянь, но вместо этого Цзян Чэн трижды обвил Цзыдянем горло, как он считал, Вэнь Чжулю. А тут ещё как на грех Лань Ванцзи решил выяснить отношения с Вэй Ином и, указав глазами на мёртвую Ван Линцзяо, вгрызавшуюся в плоть вопящего от боли и ужаса Вэнь Чао, сурово спросил:

— Вэй Ин, это ты убил всех тех Вэней в надзирательном пункте в Илине? — Тот молча кивнул и двинулся в сторону Цзян Чэна, намереваясь остановить смертоубийство, однако использовать против него тёмную энергию не решился, чтобы не навредить, а физических сил противостоять шиди ему сейчас не хватило бы. — Ты управляешь мертвецами при помощи тёмной энергии? — снова прозвучал голос Лань Ванцзи, отвлекая Вэй Ина.

— Какая тебе разница? — ответил, не глядя в его сторону, А-Сянь и протянул руку, чтобы тронуть названого брата за плечо. Но в последний миг рука повисла в воздухе, вероятно, потому что Вэй Ин подумал о том, что Цзян Чэн может ощутить отсутствие у него золотого ядра, и это вызовет кучу вопросов, на которые он не хотел отвечать.

— А-Чэн, я твой отец, — задыхаясь, из последних сил прохрипел Цзян Фэнмянь. Однако это не остановило, а только ещё больше разозлило Цзян Чэна.

— Не смей так называть меня и порочить честное имя моей матери! Она никогда бы не связалась с такой падалью, как ты! — воскликнул он, сильнее затягивая Цзыдянь на горле, как он считал, Вэнь Чжулю. Потом рывком поднял его тело над полом.

— Цзян Чэн, нет! — в ужасе закричал Вэй Ин, но было поздно.

Цзян Фэнмянь почувствовал, как хрустят шейные позвонки, после чего свет померк в его глазах. А через миг он вновь смог видеть происходящее. Вот только теперь он стоял рядом с А-Сянем и держал в руке потрескивавший фиолетовыми искрами Цзыдянь, на другом конце которого болталось безжизненное тело Вэнь Чжулю. Опустив глаза, Цзян Фэнмянь увидел на себе лиловые клановые одежды ордена Юньмэн Цзян. Он пошатнулся от обрушившегося на него осознания и деактивировал признававшее в нём и раньше хозяина духовное оружие своей покойной жены. Труп Вэнь Чжулю с грохотом упал на пол.

По изменившемуся взгляду Цзян Чэна Вэй Ин понял, что именно только что произошло. Увы, всё обстояло именно так, как рассказывал ему Цзян Фэнмянь, и теперь он увидел это собственными глазами. А-Сяню больше не было причин таиться, и он опустил свою руку на плечо тела Цзян Чэна, в котором теперь находился его приёмный отец. Угодивший в тело родного сына Цзян Фэнмянь обнял оставшегося у него хоть и не родного по крови, но близкого по духу сына, и заплакал, уткнувшись лицом в его плечо. Он снова и теперь уже навсегда из-за собственной трусости погубил своего родного сына. А ведь мог бы послать ему весть, когда узнал, что тот появился в Ланьлине, однако так и не сумел заставить себя сделать это из-за мучивших его стыда и чувства вины, откладывая сложное объяснение на потом. А сейчас поздно что-либо исправлять. Теперь при каждом взгляде в зеркало он будет снова и снова ощущать эти боль, стыд и чувство вины... Вэй Ин наверняка сейчас чувствовал себя не лучше, ведь его жертва и все его страдания оказались напрасными, и названый брат всё равно погиб. Однако А-Сянь не позволял себе раскиснуть. Лишь пару раз подозрительно шмыгнул носом и до боли сжал спину, ещё несколько мгновений назад принадлежавшую его шиди.

Тем временем мёртвая Ван Линцзяо продолжала живьём поедать захлёбывавшегося воплями Вэнь Чао, а Лань Ванцзи, гневно глядевший на обнимавшихся заклинателей, не нашёл ничего лучшего, чем тоном своего дяди начать душеспасительную беседу:

— Вэй Ин, тёмный путь разрушает душу и тело.

Вэй Ин понимал, в каком состоянии сейчас находится Цзян Фэнмянь, ему и самому было не лучше, поэтому он постарался поскорее спровадить Лань Ванцзи. А-Сянь вынужден был разомкнуть объятия и резко ответить:

— Разрушает он тело или нет, и как сильно разрушает, мне известно более твоего. Что же касается души, я сам буду решать, ведь это я ее хозяин. Какое дело до моей души постороннему человеку, Ханьгуан-цзюнь?

Лань Ванцзи побледнел от его слов, хотя казалось невероятным, что его мраморная кожа может стать ещё светлее, однако не оставил попыток вернуть Вэй Ина на путь меча, не подозревая, что этот путь теперь для навсегда закрыт для того:

— Вэй Ин, вернись со мной в Гусу.

— Место с тремя с лишним тысячами правил и отвратительной едой, где твой дядя ненавидит таких отступников, как я? Предпочту отказаться, — с вызовом сказал Вэй Ин и тут же ловко увернулся, избегая внезапного броска Лань Ванцзи.

— Лань Чжань, мы ведь только что встретились после долгой разлуки, а ты уже пытаешься схватить меня. А я-то считал тебя своим другом. Не кажется ли тебе, что вот так, ни слова не сказав, бросаться в драку — немного бессердечно с твоей стороны?

Не проронив ни слова, Лань Ванцзи продолжал атаковать, а Вэй Ин, разгадывая каждый его бросок, успевал увернуться.

Наконец, Цзян Фэнмянь сумел взять себя в руки и встал между ними, воскликнув:

— Второй молодой господин Лань! — его голос звучал столь сильно и властно, что Лань Ванцзи вынужден был остановиться. — Я прекрасно осведомлен о традициях ордена Гусу Лань. Но памятуя о том, что на горе Муси Вэй Усянь спас вам жизнь, а также о пережитых вместе невзгодах, не кажется ли вам, что ваше желание безжалостно привлечь его к суду выглядит недостойно? — продолжил он уже более сдержанно.

Лань Ванцзи стушевался и ответил:

— Я вовсе не собираюсь привлекать его к суду.

— Но для чего тогда заставлять его отправляться в Гусу? Второй молодой господин Лань, вместо того, чтобы единодушно бросить все силы на уничтожение псов из клана Вэнь, вы все еще держитесь за свои закостенелые правила?

Лань Ванцзи поумерил свой пыл, но всё равно не желал отставать от А-Сяня:

— Вэй Ин, тот, кто пойдет по пути тьмы, дорого заплатит за это. Во все времена не было исключений.

Тот с вызовом ответил:

— Я в состоянии заплатить.

Цзян Фэнмянь, на собственном опыте убедившийся, что иногда плата может оказаться непомерной и расплачиваться придется не только ему, всё же вступился за Вэй Ина, чтобы поскорее спровадить Лань Ванцзи:

— Второй молодой господин Лань, если вы не одобряете методов Вэй Усяня, то никто не заставляет вас принимать в этом участие или смотреть на это. Месть Вэнь Чао — наше семейное дело, и ордена Гусу Лань оно не касается. Уверен, что позднее, когда Вэй Усянь и я всё вам объясним кастельно необходимости применения именно этих методов при ведении войны против ордена Цишань Вэнь, вы перемените своё мнение. В любом случае, Вэй Усянь никуда сейчас с вами не отправится. А теперь извольте покинуть помещение, дабы не оскорблять ваш взор недостойным его зрелищем.

Лань Ванцзи удивлённо посмотрел на Цзян Фэнмяня в теле Цзян Чэна, затем перевёл взгляд на Вэй Ина и не нашёл в ответном взгляде ничего, кроме яростного отпора. На миг Цзян Фэнмяню показалось, что в янтарных глазах второго молодого господина Лань блеснули слёзы, но, возможно, это его собственные слёзы застилали взор.

— Как вам будет угодно, — выдавил из себя Лань Ванцзи, отвесил прощальный поклон и медленно удалился. Спина его казалась настолько прямой, словно он проглотил жердь.

После его ухода Цзян Фэнмянь опустился на пол и обхватил себя руками. Его не заботили сейчас ни предсмертные крики Вэнь Чао, ни грязь на полу. Он чувствовал себя раздавленным и не знал, как жить с этим дальше и стоит ли ему вообще дальше жить. Правду говорили древние мудрецы: «Бойтесь своих желаний и не беспокойте попусту своими просьбами богов, а если уж решитесь о чём-то просить, то тщательно подбирайте слова».

Он не знал, сколько времени так провел, и не заметил, когда стихли крики. Только ощутил в какой-то момент, что А-Сянь сел рядом и снова обнял его. Какое-то время они просто молча сидели, но это не могло продолжаться вечно. Нужно было взять себя в руки и отправляться в Ланьлин, где рассказать всем союзникам, что теперь никого нельзя убивать собственными руками, а только с использованием нежити, дабы не допустить повторения трагедии, подобной сегодняшней. Нужно будет узнать, кто и кого убил после падения Пристани Лотосов, чтобы понять, кто друг, а кто враг, и учредить специальную службу, занимающуюся расследованием переселения душ убитых. Теперь, когда Цзян Фэнмянь находился в теле Цзян Чэна, а не Вэнь Чжулю, его, по крайней мере, сразу не убьют и не заточат в темницу, а вынуждены будут выслушать. Конечно же, мало кто сразу ему поверит, но тогда некоторым неверящим он огласит факты, которые мог знать только Цзян Фэнмянь.

Стоило Цзян Фэнмяню на импровизированном Совете Кланов в Ланьлине выступить с речью о переселении душ убитых в тела убийц и обосновании необходимости использования изобретенных Вэй Усянем темных техник уничтожения Вэней с помощью нежити, как предсказуемо поднялся галдёж.

— История занятная, но крайне неправдоподобная, молодой глава глава Цзян. Подобное могло прийти в голову разве что Вэй Усяню, — снисходительно глядя на Цзян Фэнмяня, как и позволительно старшему, заявил Цзинь Гуаншань. Цзян Фэнмяню пришлось стиснуть руку стоявшего рядом с ним Вэй Ина, чтобы не позволить тому вступить в пререкания.

— Да что вы слушаете этого мальчишку! — громче всех возмущался глава клана Яо. — Он что угодно наплетёт, чтобы выгородить своего шисюна-отступника!

— Тёмный путь разрушает душу и тело. Использование его недопустимо! — тряс жиденькой бородкой Лань Цижэнь.

— Дабы доказать, что не вру, я расскажу сейчас несколько фактов о присутствующих, которые мог знать лишь Цзян Фэнмянь. Если не хотите огласки, то можете подойти ко мне по одному, и я на ухо их вам сообщу. Пожалуй, начнём с вас, глава Цзинь, — как и было задумано заранее, предложил Цзян Фэнмянь.

— Не собираюсь я к тебе спускаться, мальчишка, — заявил с высоты своего трона Цзинь Гуаншань. — Не думаю, что ты сможешь сказать что-либо, чего еще не знают обо мне члены этого почтенного сорания. Так что вряд ли твои слова смогут нанести урон моей репутации, но так уж и быть, говори.

— Как пожелаете, глава Цзинь. Ни для кого ни секрет, что вы падки до красивых женщин и ни одной из них не пропустите. Исключением не стала и госпожа Юй, к которой вы осмелились приставать во время одного из своих визитов в Пристань Лотосов, — говоря это, Цзян Фэнмянь с удовольствием наблюдал, как самодовольное выражение лица Гуаншаня сменяется озабоченным. — Вот только вы не учли, что вместо ласки моя госпожа одарит вас ударом Цзыдяня по причинному месту, из-за чего вам, скорее всего, пришлось на целый месяц отказаться от весенних утех. Поблагодарите небеса, что била она не в полную силу, иначе могла бы на всю оставшуюся жизнь отбить у вас возможность заниматься весенними играми.

В наступившей тишине послышался звук пощёчины, которую отвесила мужу госпожа Цзинь, сопровождая её словами:

— Ах ты, старый развратник, даже к моей подруге не постеснялся домогаться!

Кое-кто из собравшихся захихикал, а получивший при всех оплеуху глава Цзинь предпочёл впредь помалкивать.

— Что касается вас, достопочтенный Учитель Лань, во времена нашей молодости, когда вы ещё не были всеми уважаемым великим наставником, то, как и я, были влюблены в Цансэ-санжэнь и так же, как и я, сделали ей предложение. Но она была слишком свободолюбива и отказала нам обоим.

— Допустим. Однако об этом могли знать не только мы с покойными Цансэ-санжэнь и Цзян Фэнмянем, — скептически изогнув бровь, промолвил Лань Цижэнь.

— Цансэ-санжэнь очень любила розыгрыши, поэтому однажды, когда вы спали, она сбрила вам бороду, — продолжил Цзян Фэнмянь.

— Эта история, к сожалению, тоже стала известна не только нам троим, — поджав губы, процедил Лань Цижэнь, машинально погладив с трудом отращенную после этого бородку.

— Да, но только я видел, что она поцеловала вас в губы, когда вы проснулись, дабы избежать ваших возмущённых криков, — добил упертого Ланя Цзян Фэнмянь. Тот покраснел и смог лишь изумлённо выдавить из себя:

— Как ты смог это увидеть?

— Потому что именно я помог Цансэ той ночью обойти стражу и незаметно пробраться на мужскую половину, а потом стоял на стрёме, чтобы её не застукали и не наказали за нарушение правил, — с улыбкой пояснил Цзян Фэнмянь.

— А ещё друг, называется... — проворчал Лань Цижэнь.

— То есть вы согласны признать во мне друга? — уточнил Цзян Фэнмянь.

— Да, как бы дико это не казалось. — После этих слов Лань Цижэня по залу вновь прокатился нестройный гул голосов. — То-то мне показался знакомым стиль полученного мной недавно анонимного письма...

— Да старейшина Лань явно из ума выжил! — воскликнул глава клана Яо.

— Уважаемый глава клана Яо, — невозмутимо обратился к нему Цзян Фэнмянь, — не вы ли клялись быть мне братом и верным союзником после того, как я, покинув Пристань Лотоса в крайне неспокойное время, доставил вас, раненого и обессиленного, в безопасное место? А я ответил, что спасал вас не ради корысти, а, следуя велению сердца.

— Гуль тебя раздери, так и было! — выругался глава клана Яо. Потом спохватился и низко поклонился Цзян Фэнмяню. — Прошу прощения, глава клана Цзян, не признал вас в новом облике.

— Могу вас понять, я и сам поначалу не мог в это поверить, когда оказался в теле Вэнь Чжулю, — ответил ему Цзян Фэнмянь, затем снова обратился к собранию: — Теперь, чтобы убедиться в том, что мой случай далеко не единственный, я прошу вас впустить прибывших со мной людей и выслушать их истории.

— Но среди них полно Вэньских солдат. Неужели вы хотите, чтобы мы поверили этим псам? — раздался голос Не Минцзюэ, чьи глаза полыхали гневом уверенного в своей правоте человека. — Мы думали, что все они — ваши пленники.

— На самом деле это — убитые Вэнями заклинатели разных орденов и торговцы с крестьянами, занявшие после смерти тела своих убийц, — пояснил Цзян Фэнмянь.

— Даже если это и правда, орден Цинхэ Не всё равно не будет мириться с использованием темного пути и воевать бок-о-бок с Вэньскими псами. Мы будем продолжать сражаться, следуя традициям нашего ордена! — стукнув кулаком по столику, за которым сидел, заявил Не Минцзюэ, после чего поднялся и стремительно покинул зал. Слуги поспешно унесли расколовшийся надвое стол.

Это было очень плохо. Одна надежда на то, что внимательно слушавший Цзян Фэнмяня Лань Сичэнь позднее сможет успокоить своего друга и уговорить его вновь присоединиться к альянсу. Лань Ванцзи тоже слушал, как ему было свойственно, молча, однако во время выступления Цзян Фэнмяня смотрел лишь на Вэй Ина. Потом переглянулся со старшим братом, поднялся с места и заявил:

— Лань Ванцзи, присутствовавший во время убийства Вэнь Чжулю Цзян Ваньинем, свидетельствует, что поведение и речи последнего внезапно изменились, выдавая в нём зрелого мужа, а не порывистого юношу. Глава Цзян, Вэй Усянь, этот Лань приносит вам извинения за своё недостойное поведение на почтовой станции.

Лань Ванцзи низко поклонился, после чего сел на своё место.

— Орден Юньмэн Цзян принимает ваши извинения, — ответил Цзян Фэнмянь и слегка поклонился в ответ, сделав знак Вэй Ину последовать своему примеру. — Ханьгуан-цзюнь, после окончания совета я хотел бы переговорить с вами наедине.

Начавший было улыбаться после необычно длинной речи Лань Ванцзи А-Ин настороженно взглянул на своего названого отца. Ох, немалых трудов стоило накануне уговорить названого сына не вмешиваться, пока не придёт его черёд выступать с речью. В это время распахнулись двери и вошли собранные Цзян Фэнмянем перерожденцы.

— Все их истории должны быть зафиксированы писарями, как и показания свидетелей, подтверждающих факт убийства того человека, за которого выдаёт себя каждый из этих людей с наружностью Вэней. Если их показания будут подтверждены, то каждому перерожденцу будет выдана бумага с печатью с изображением карпа, подтверждающая его истинную личность, иначе любой Вэнь сможет заявиться в расположение наших войск и начать шпионить, — подал голос Цзинь Гуаншань.

— Вы предвосхитили моё следующее предложение, глава Цзинь, — сказал Цзян Фэнмянь. — Я как раз хотел просить вас о том, чтобы этим занялись чиновники Башни Кои, поскольку ваш орден на данный момент меньше остальных пострадал от войны с орденом Цишань Вэнь и имеет достаточно способных адептов.

На самом деле Ланьлин Цзинь на данный момент нисколько не пострадал от действий Вэнь Жоханя и, судя по тому, как юлил Гуаншань, уклоняясь от участия в войне, страдать не собирался. Что вызывало подозрения об их тайном сговоре и восхищение настойчивостью А-Чэна и дипломатическими талантами Лань Сичэня, убедивших главу Цзинь оказать собранным ими союзникам военную помощь в борьбе против захватчиков из ордена Цишань Вэнь. Цзян Фэнмянь понимал, что с Гуаншанем придётся держать ухо востро, однако мощью ордена Ланьлин Цзинь грех было не воспользоваться.

— Мы выслушаем только троих, чтобы не затягивать совет. Остальными же займётся чуть позже специальная служба Золотого Карпа, которую я повелеваю немедленно учредить, — перехватил инициативу оклемавшийся после позорной пощёчины и теперь державшийся с прежним апломбом Цзинь Гуаншань.

Цзян Фэнмянь взял на заметку, что нужно будет настоять на включении в новую службу дознавателей из других орденов, иначе, стремясь на словах предотвратить внедрение в войска союзников Вэньских шпионов, Гуаншань, напротив, может способствовать их легализации, велев считать вэньскими шпионами настоящих перерожденцев в телах Вэней.

Для выступления перед собранием Цзян Фэнмянь выбрал Цзян Иньяна, Оуян Чана и Юй Шэня, которых знал лично еще до перерождения в телах их убийц, и потому мог выступить свидетелем. Выслушав их нехитрые истории, участники Совета Кланов получили возможность задать перерожденцам вопросы и убедиться в том, что те не врут. После чего Цзян Фэнмянь вновь взял слово, но лишь для того, чтобы передать его названому сыну:

— А теперь Вэй Усянь расскажет о новых методах ведения войны против ордена Цишань Вэнь и наберёт желающих обучаться изменять талисманы.

— Наверняка до некоторых из присутствующих здесь доходили слухи, что Вэнь Чао сбросил меня на Луаньцзан. Так вот, это — не слухи, — начал А-Ин.

— Не может быть. С Луаньцзан до этого не возвращался никто, — выкрикнул кто-то из присутствующих.

— Однако я действительно был сброшен на погребальные холмы, но остался жив благодаря помощи главы Цзян, которого я в тот момент принимал за Вэнь Чжулю, и адептов ордена Юньмэн Цзян в телах Вэньских солдат, двое из которых погибли там от рук лютых мертвецов, — продолжил Вэй Ин. — Именно в тот момент, когда Вэнь Чжулю пытался понять, не переселились ли души адептов в тела убивших их лютых мертвецов, я и узнал в нём Цзян Фэнмяня. Когда же мы оба убедились, что этого не произошло, то и придумали план, как уничтожить наших врагов, не становясь вместилищем их тёмных душ. Ведь живые люди теперь не могут безнаказанно убивать живых. Однако нежити это не касается.

— Но лютые мертвецы не обладают разумом. Они не смогут различить, где свой, а где чужой, и могут убить нас самих, — перебил его Лань Цижэнь.

— Смогут, если я буду ими управлять. Поскольку мои кости были переломаны, мне пришлось пролежать на Луаньцзан почти три месяца. Многие знают, что безделье для меня невыносимо. Поэтому за это время я успел много чего придумать и испробовать. Лютые мертвецы подчиняются звукам моей флейты, — Вэй Ин поднял руку и демонстративно повертел в ней Чэньцин. — Однако этого недостаточно, чтобы повелевать армиями из лютых мертвецов. Тогда я создал из пропитанного темной ци меча, найденного мной в желудке Черепахи-губительницы на горе Муси, артефакт и назвал его Тигриной Печатью Преисподней.

— Нет никаких гарантий, что, обладая столь мощным артефактом, после уничтожения армий ордена Цишань Вэнь Вэй Усянь не захочет стать властелином мира, — перебил его Цзинь Гуаншань.

— Чтобы избежать этого, я и попросил о встрече после окончания Совета Кланов со вторым молодым господином Лань в надежде на то, что он приложит свои умения и обширные познания, дабы помочь избежать пагубного воздействия тёмной энергии на душу и тело Вэй Усяня, — ответил вместо названого сына Цзян Фэнмянь. Он не принял А-Ина в клан и не усыновил официально, поскольку его супруга была категорически против. Но теперь она была мертва, стало быть, он волен поступить так, как считает нужным, чтобы оградить А-Ина от нападок и впоследствии сделать своим наследником.

— Я возражаю! — воскликнул Лань Цижэнь.

— То есть вы не против использования тёмной энергии в борьбе с общим врагом, раз уж нет иного выхода, но при этом не желаете, чтобы ваш племянник замарал свою идеальную репутацию общением с отступником? — преисполненным презрения тоном уточнил Цзян Фенмянь. — Это очень в духе ордена Гусу Лань — формально не нарушая правил, выискивать лазейки для их обхода.

Судя по побагровевшему лицу Лань Цижэня, удар попал не в бровь, а в глаз.

— Глава Цзян, вы неправильно поняли. Мой дядя хотел сказать, что он возражает против того, чтобы Ванцзи в одиночку занимался подобным, поскольку тот ещё слишком молод и не обладает всеми необходимыми для этого знаниями. Поэтому и я, и Учитель Лань также будем помогать молодому господину Вэю справляться с нежелательными последствиями использования темной ци, — мягко, но уверенно вмешался Лань Сичэнь.

— Орден Юньмэн Цзян благодарит Цзэу-цзюня и орден Гусу Лань за предложенную помощь и надеется на плодотворное сотрудничество, — низко поклонившись, сказал Цзян Фэнмянь.

— Кстати, врагов можно убивать не только с помощью лютых мертвецов, но и используя видоизменённые талисманы для отпугивания нечисти. Лазутчику достаточно проникнуть ночью во вражеский лагерь и добавить кровью несколько черт на развешенные Вэнями защитные талисманы, как последние станут привлекать нечисть, а дальше она сама расправится с Вэньскими солдатами. Поэтому мне понадобится пара дюжин достаточно храбрых и искусных добровольцев, которых я обучу видоизменять талисманы, — завершил своё выступление Вэй Ин.

— Молодой господин Вэй, а вы подумали о том, что призванная талисманами нежить может расползтись по округе и погубить множество невинных людей, — снова подал голос Лань Цижэнь.

— Так ведь нежить нам по-прежнему можно уничтожать. Этим-то мы и займёмся. Заклинатели мы или так, погулять вышли? — не сдержал острый язык Вэй Ин. — К тому же, не стоит списывать со счетов мою флейту и сети божественного плетения.

Заклинатели снова загалдели. Цзинь Гуаншень вынужден был повысить голос, чтобы призвать их к порядку:

— Если главе Цзян и Вэй Усяню больше нечего нам сообщить, то я объявляю совет на сегодня законченным.

Цзян Фэнмянь надеялся хоть немного перевести дух в отведённых ему покоях перед встречей с Лань Ванцзи, однако там его уже поджидала Яньли. Она бросилась обнимать его и Вэй Ина, плача и смеясь.

— А-Чэн, А-Сянь, я так рада, что вы оба живы и мы снова вместе, — приговаривала она.

Цзян Фэнмянь окаменел. Видимо, дочь ещё не слыхала последних новостей, и он не знал, как ей сказать о том, что А-Чэна больше нет среди живых. Вэй Ин тоже выглядел крайне озадаченным. Постучав себя пальцем по носу, он спросил:

— Шицзе, ты почему здесь, а не в Мэйшани?

— Я не могла оставаться там и просто ждать исхода войны. Поэтому отправилась в Ланьлин, чтобы быть рядом с вами и иметь возможность делать хоть что-нибудь для нашей победы, — ответила та.

Цзян Фэнмянь знал, что его дочь храбра, несмотря на кажущуюся мягкость характера. И вместе с тем он понимал, что ею также движет желание иметь возможность видеть своего бывшего жениха. Он смотрел на повзрослевшую за эти несколько месяцев Яньли и не мог выдавить из себя ни слова.

— Шизце, мы должны сказать тебе кое-что важное, пока ты не узнала это от других. У нас есть две новости: плохая и хорошая, — осторожно начал Вэй Ин.

— А эти новости не могут подождать, пока мы не поедим? Я приготовила ваш любимый суп из корня лотоса и свиных рёбрышек, — желая отсрочить дурные вести, защебетала Яньли.

— Ты просто волшебница! Я так соскучился по твоему супу... — просиял Вэй Ин, заметив укутанную в одеяло кастрюлю на столе. — Однако разговор нельзя отложить, поскольку скоро сюда явится Лань Чжань.

— Ох, я и не подумала, что с вами могут быть гости. Но ничего, я сварила дополнительную порцию, чтобы отнести её Цзинь Цзисюаню, но теперь она достанется второму молодому господину Лань, — засуетилась Яньли.

— Не стоит обделять твоего Павлина, ведь в ордене Гусу Лань не едят мясного, — напомнил Вэй Ин. — Хотя на твоём месте я бы этот суп ему на голову вылил за то, что он так о тебе отзывался.

Он взял её за руку и попросил:

— Шицзе, пожалуйста, сядь и выслушай нас.

— Ну, ладно, — подчинилась Яньли, присаживаясь на край кровати, к которой подвёл её Вэй Ин. — А-Чэн, а ты почему молчишь и смотришь на меня так, словно кто-то умер?

Цзян Фэнмянь подошёл к дочери и, опустившись перед ней на колени, склонил голову и прошептал:

— Прости, но А-Чэна больше нет.

— Что за ерунду ты несёшь, диди, находясь передо мной? — удивилась Яньли.

— Тот, кого ты принимаешь за брата, на самом деле — твой отец, — решив не тянуть кота за хвост, сообщил Вэй Ин. — В это сложно поверить, но теперь каждый убитый попадает в тело своего убийцы, а последний отправляется прямиком в Диюй. Поэтому дядя Цзян, убитый Вэнь Чжулю, угодил сначала в тело последнего, а потом — в тело Цзян Чэна, уверенного в том, что убивает Вэнь Чжулю.

Яньли смотрела на них обоих округлившимися глазами и хватала ртом воздух, словно рыба выброшенная на берег. Казалось, ещё немного, и она лишится чувств.

— Прости, — снова прошептал Цзян Фэнмянь. — Я пытался его предостеречь, но он ничего не хотел слушать.

В этот момент в дверь деликатно постучали. Вэй Ин произнёс: «Входите». В комнату величественно вошёл Лань Ванцзи. Он поклонился присутствующим и, сразу же оценив обстановку, достал из-за плеча гуцинь и заиграл «Песнь очищения сердца». Мелодия действительно обладала поразительной силой — уже через несколько тактов Цзян Фэнмянь почувствовал, как у него немного отлегло от сердца, и увидел, что его дочь сумела овладеть собой настолько, чтобы кивнуть гостю. Даже Вэй Ин, поначалу настороженно глядевший на Лань Ванцзи, расслабился.

— Благодарю вас, второй молодой господин Лань, — поднявшись с колен, произнёс Цзян Фэнмянь, когда Лань Ванцзи закончил играть.

— Не соблаговолите ли отужинать вместе с нами, Ханьгуан-цзюнь, — глотая прорвавшиеся слёзы, предложила Яньли. — Мне сказали, что вы не едите мясного, поэтому не осмелюсь предлагать вам свой суп. Но у меня есть ещё свежие баоцзы и засахаренные фрукты на десерт. Надеюсь, вам они подойдут.

— Вполне, — односложно ответил Лань Ванцзи и вслед за остальными подошёл к столу.

Кушали молча, словно находились в Облачных глубинах, а не в Башне Кои. Лишь когда Яньли унесла посуду, Цзян Фэнмянь начал разговор:

— Ханьгуан-цзюнь, я слышал, что вы были в числе напавших на лагерь перевоспитания, чтобы вернуть отобранные у наследников кланов мечи. Говорят, вы хотели достать из ножен Суйбянь, однако передумали или не смогли.

— Не смог. Меч запечатался, — ответил Лань Ванцзи.

— То есть, не только вы, но и никто другой не мог тогда достать его из ножен? — уточнил Цзян Фэнмянь.

— Не знаю, не видел. Я сразу отдал меч Цзян Ваньиню, и он повсюду носил его с собой, — Лань Ванцзи отвечал чётко и правдиво, говоря лишь о том, что знал наверняка или видел собственными глазами. — Вы должны были отдать Суйбянь хозяину. Почему же сегодня Вэй Ин был без меча?

— Дядя Цзян, к чему все эти вопросы? — забеспокоился Вэй Ин.

— Второй молодой господин Лань имеет право знать всю правду, чтобы суметь помочь тебе. Да и остальные заклинатели тоже должны знать о твоей жертве, чтобы не считать тебя отступником и чудовищем, — с этими словами Цзян Фэнмянь взял с подставки и вынул из ножен Суйбянь, сразу засветившийся холодным синим блеском.

— Не надо! — в отчаянии воскликнул Вэй Ин. — Я не хочу, чтобы меня жалели.

— А я хочу, чтобы все знали, что ты отдал моему сыну своё золотое ядро, которое сейчас питает духовными силами мои меридианы. Возможно, в библиотеке клана Лань найдутся сведения о том, как можно его восстановить, — закончил Цзян Фэнмянь. У него было время подумать. И если вначале он согласился с решением Вэй Ина, то теперь переменил своё мнение и решил действовать в интересах последнего и будущего клана Юньмэн Цзян. — Я знаю, что ты хотел сберечь эту тайну, чтобы А-Чэн ничего не узнал, но теперь его нет, и я не вижу смысла и дальше её хранить.

Лань Ванцзи застыл мраморной статуей, неотрывно глядя на Вэй Ина, который сжался в нервный комок, словно почувствовавший опасность ёж. Внезапно из глаз прекрасной мраморной статуи покатились слёзы.

— Лань Чжань, ты чего? А-ну, прекрати. Я же не умер, — отмер Вэй Ин.

— Прости, что напал тогда на тебя, — выдавил из себя Лань Ванцзи.

— Да, ты был резким, как понос, — попытался обернуть всё в шутку Вэй Ин, вот только никто не засмеялся.

— Второй молодой господин Лань, я надеюсь, что вы со своими братом и дядей найдёте способ нейтрализовать пагубное воздействие тёмной ци на Вэй Усяня и изыщете способ восстановить его золотое ядро, — наконец-то озвучил Цзян Фэнмянь истинную цель, с которой пригласил Лань Ванцзи.

— Ванцзи сделает всё, что в его силах, и попросит помощи у брата и старейшин клана, — пообещал Лань Ванцзи. — А теперь этот Лань просит позволения удалиться.

— Конечно. Я знаю, что по правилам Гусу Лань давно наступило время сна, — согласился Цзян Фэнмянь.

Лань Ванцзи откланялся и удалился, после чего Вэй Ин не выдержал:

— Дядя Цзян, ну ладно ещё Лань Чжань, а остальным зачем знать? Ну, подумаешь, хожу без меча. Я всегда смогу отбрехаться.

— А-Ин, я хочу официально усыновить тебя и объявить своим наследником и потому не желаю, чтобы кто-либо обливал тебя грязью, — без обиняков сказал Цзян Фэнмянь о своём решении.

— Ну какой из меня наследник без ядра-то? — невесело усмехнулся Вэй Ин. — Даже при его наличии я всё равно не годился бы, чтобы возглавить клан. Я же разгильдяй и гуляка. Дядя Цзян, ты тепеь холост и снова молод, ты можешь привести в дом новую жену, которая родит тебе наследника.

В словах Вэй Ина было рациональное зерно, однако подобное почему-то не приходило Цзян Фэнмяню в голову.

— Не прошло и года со дня гибели моей жены, впереди долгая и трудная война, поэтому я не могу сейчас думать о подобном. Я согласен пока не спешить с объявлением тебя своим наследником. Но мы ещё вернёмся к этому вопросу после войны, — по некотором размышлении заключил Цзян Фэнмянь. — А теперь не мешало бы и нам последовать примеру Ханьгуан-цзюня и лечь спать. Ведь завтра предстоит сделать немало дел.

* * *

На следующий день выяснилось, что Чифэн-цзунь вместе со всеми своими адептами ночью покинул Башню Кои. Вскоре до Ланьлина дошли слухи, что он не вернулся в Нечистую Юдоль, а отправился в Хэ Цзян, где хозяйничали отряды Вэнь Сюя. Обеспокоенный тем, что Не Минцзюэ может совершить непоправимое, Цзэу-цзюнь в сопровождении горстки адептов ордена Гусу Лань поспешил вслед за ним.

Вэй Ин, как и было запланировано, отобрал наиболее способных из числа явившихся к нему добровольцев и теперь занимался их обучением, а Цзян Фэнмянь боролся с Цзинь Гуаншанем и его чиновниками-крючкотворами за включение к состав службы Золотого Карпа пререрожденцев из разных кланов (кому, как не им знать, как ведёт себя человек, недавно попавший в чужое тело). Яньли, как обычно, занималась своей любимой готовкой и каждый день баловала их с Вэй Ином новыми вкусностями.

Лань Ванцзи каждый вечер приходил к ним с гуцинем и играл «Песнь очищения сердца». После этого тревога и чувство вины за то, что не уберёг родного сына, на время покидали Цзян Фэнмяня. А-Ин немного оттаивал и начинал улыбаться при виде второго молодого господина Ланя. Однако улучшения состояния названого сына не было заметно, как сказал Лань Цижэнь, приходивший на следующий день после первого визита своего младшего племянника, а потом ещё раз неделю спустя, чтобы проверить меридианы Вэй Ина. После чего оба разругались в пух и прах из-за разницы во взглядах на использование темной ци, а Цзян Фэнмяню с трудом удалось их утихомирить и уговорить старого друга и бывшего соперника обратиться для изучения последствий использования темного пути и возможных способов их нейтрализации к свиткам, хранящимся в закрытой секции библиотеки Облачных Глубин. На следующий день после этого Лань Цижэнь отбыл в Гусу.

Каждый день в Ланьлин прибывали всё новые уцелевшие заклинатели из мелких кланов, земли которых захватил Вэнь Жохань, чьи солдаты уничтожали всех, кто осмеливался встать у них на пути. Даже, как правило, сторонившиеся любых орденов бродячие заклинатели тоже спешили в Ланьлин, увидев, что от агрессивных действий армий ордена Цишань Вэнь повсеместно страдают и гибнут простые люди. Являлись и перерожденцы, угодившие в тела убивших их Вэней. Этих приходилось проверять особенно тщательно.

Наконец заклинатели были обучены, отряды — сформированы, тактика контрнаступления — выработана, и войска выдвинулись из Башни Кои. Несмотря на все возражения, Яньли не пожелала там оставаться и отправилась вместе с ними. В сражениях она, конечно же, не принимала участия, но готовила еду и помогала ухаживать за ранеными. Однажды по время привала Цзян Фэнмянь застал дочь за тем, что она несла кастрюльку с супом в сторону шатра, в котором расположился Цзинь Цзисюань. Он преградил ей дорогу.

— А-Ли, я уже говорил тебе, что не стоит метать бисер перед свиньями. Я желаю, чтобы ты была счастлива в браке, чтобы ты не только любила сама, но и была любима. Я не хочу, чтобы ты повторила судьбу своей матери или мою. Именно по этой причине я расторг твою помолвку с Цзинь Цзисюанем, — обратился к дочери Цзян Фэнмянь. — Я не хочу, чтобы моя дочь унижалась, ожидая, словно нищенка подаяния, благосклонности молодого господина Цзинь. Поэтому прошу тебя больше не носить ему еду. О Цзинь Цзисюане есть кому позаботиться. Ты и сама видела, сколько прекрасных дев в его свите, и каждая из них из кожи вон лезет, чтобы угодить своему господину и удостоиться его внимания. Пожалуйста, не забывай про девичью гордость и не уподобляйся им. Ведь яблоко от яблони недалеко падает.

Яньли выслушала его, закусив губу, затем, склонив голову, ответила: «Как прикажете, отец», — и повернула назад, роняя слёзы. Больно было видеть, что дочь страдает, но лучше пусть у неё переболит сейчас, чем она будет тешить себя несбыточными надеждами и всю жизнь мучиться от неразделённой любви.

Цзян Фэнмянь собирался вернуться в шатёр, в котором разместился с Вэй Ином и ещё несколькими адептами, но увидел в небе приближавшихся заклинателей в белых одеждах. Это возвращались адепты ордена Гусу Лань. Когда они опустились на землю, он поспешил к ним. Никогда ещё Цзян Фэнмянь не видел Цзэу-цзюня в столь плачевном состоянии. На лице Лань Сичэня лежала печать скорби, одежды его были окровавлены и частично порваны, правая рука висела плетью. Остальные адепты Гусу Лань выглядели не лучше. К прибывшим поспешил Цзинь Цзисюань, замещавший здесь не принимавшего участия в битвах отца.

— Глава Цзян, молодой господин Цзинь, этот глава не успел остановить Чифэн-цзуня, — дрогнувшим голосом сказал Лань Сичэнь. — Когда мы прибыли в Хэ Цзян, он как раз отрубил голову Вэнь Сюю, после чего, обезумев, напал на меня.

— Это был уже не Чифэн-Цзунь, а Вэнь Сюй, — озвучил очевидное Цзян Фэнмянь.

— Теперь я это понимаю, но на поле боя до последнего не хотел верить и пытался его увещевать, — продолжил Лань Сичэнь. — Не Минцюэ силён и яростен, но прямолинеен, этот же человек оказался хитёр и изворотлив. Он сразу понял, что нас не стоит убивать, поэтому, сделав вид, что готов меня выслушать, подобрался к нам поближе и, внезапно напав, нанёс серьёзные ранения, после чего приказал своим людям пробиваться в Безночный город.

— Нужно известить Не Хуайсана о гибели брата и о том, что он теперь — новый глава ордена Цинхэ Не. Я пошлю одного из своих людей, — решил Цзинь Цзисюань.

— Глава Лань, не корите себя. Не Минцзюэ всегда был несдержан и более склонен верить звону клинков, чем словам. Сейчас вам нужно поскорее восстановить свои силы. Поэтому первым делом пусть вас осмотрят лекари. А уж потом мы все вместе подумаем, что делать с новой бедой, — заключил Цзян Фэнмянь.

— Простите, глава Цзян, но я с вами не согласен. Я считаю, что нужно срочно отправить самых сильных и искусных заклинателей, чтобы перехватили Вэнь Сюя, не позволив ему сообщить Вэнь Жоханю о том, что теперь каждый убийца отправляется к праотцам, а в его теле продолжает жить убитый им человек, — вмешался Вэй Ин. — А если не получится — то приложить все силы на проникновение в Безночный город для убийства с помощью нежити Вэнь Жоханя и его приближённых. Я с моими людьми мог бы немедленно отправиться в погоню, если Ханьгуан-цзюнь согласится подвезти меня на своём мече, — двусмысленность своих слов Вэй Ин подкрепил не менее двусмысленной улыбкой, адресованной Лань Ванцзи. Названый сын не стал никому объяснять, почему сам не может лететь на Суйбяне, поэтому некоторые из заклинателей в летах прикрыли лица рукавами, шепча: «Какая распущенность!».

— Этот Лань сделает всё, что в его силах, чтобы помочь Вэй Усяню, — краснея кончиками ушей, поспешно отозвался Лань Ванцзи. Цзян Фэнмянь отметил, что отношения между этими двумя явно пошли на лад, и ощутил радость, ведь в присутствии второго молодого господина Ланя Вэй Ин снова вёл себя так, как в те времена, когда был талантливым беззаботным разгильдяем, словно и не было этой искалечившей его душу и тело войны. — Мы можем отправиться немедленно.

— Ванцзи, молодой господин Вэй, нет нужды так спешить, — возразил Лань Сичэнь. — Потому что среди воинов Цинхэ Не я неожиданно узнал друга, который укрывал меня от Вэньских ищеек в Юньпине. Когда я объяснил ему, как обстоят дела, он вызвался проникнуть в Знойный дворец и воспрепятствовать встрече Вэнь Жоханя с Вэнь Сюем.

— А вы уверены, что этот заклинатель, напротив, не предаст нас? — усомнился Цзян Фэнмянь.

— Уверен, — твёрдо ответил Лань Сичэнь. — Мэн Яо мог бы отдать меня в руки Вэней ещё в Юньпине и получить причитавшееся за мою поимку вознаграждение, однако не сделал этого.

— Не тот ли это Мэн Яо, которого мой отец спустил с лестницы в Башне Кои? — уточнил Цзинь Цзисюань. Лань Сичэнь кивнул. — В таком случае, я не стал бы ему безоговорочно доверять, ведь он мог затаить обиду на орден Ланьлин Цзинь и вознамериться отомстить. Нет ничего проще, чем сделать это руками Вэнь Жоханя, втёршись к нему в доверие, или преднамеренно подставившись, чтобы тот не сдержался и убил его лично. Так посредственный заклинатель смог бы получить тело и власть самого сильного и могущественного заклинателя в Поднебесной.

— А вдобавок к нему — врагов Вэнь Жоханя. Господа, уверяю вас, что Мэн Яо не настолько глуп. Кроме того, он — честный и благородный юноша, привыкший добиваться всего собственными силами, — возразил Лань Сичэнь.

— Возможно. Однако подстраховаться будет не лишним, — заключил Цзян Фэнмянь. — Вэй Ин, собирай своих людей, берите всё необходимое и как можно скорее летите в Безночный город. Надеюсь, Цзэу-цзюнь не станет возражать, если его брат отправится с Вэй Усянем? — обратился он к Лань Сичэню.

— Ванцзи, будь осторожен, — сказал Лань Сичэнь, прикрывая глаза то ли от усталости, то ли в знак согласия.

Его тотчас же подхватили под руки и повели в шатёр целителей, к которому, как заметил Цзян Фэнмянь, поспешила его дочь с кастрюлькой супа на подносе. В данном случае он не стал возражать против того, чтобы она покормила горячим раненых и вымотавшихся после битвы и дальнего пути заклинателей. Вэй Ин тотчас же созвал обученных им людей и приказал спешно собираться в дорогу, а сам принялся торопливо распихивать по рукавам и мешочкам цянькунь многочисленные талисманы. Ну а с тёмной печатью и флейтой он никогда не расставался.

Не успела бы сгореть и одна палочка благовоний, как небольшой отряд встал на мечи и поднялся в воздух. Вэй Ин стоял на Бичэне позади Лань Ванцзи и обнимал последнего за талию. Как бы второй молодой господин Лань не сбросил А-Сяня на полпути за его выходки на грани приличий.

На сердце было тревожно, ведь Вэнь Жохань был слишком силён и умён, да и охрана у него наверняка такая, что мышь мимо не проскользнёт, не то, что немногочисленная группа далеко не самых сильных заклинателей. Сумеет ли Вэй Ин обезглавить Цишань Вэнь до того, как врагов невозможно будет отличить от союзников и исход этой войны станет непредсказуемым?

Цзян Фэньмянь чувствовал себя в ответе за смерти сына, Чифэн-цзуня и множества других заклинателей, которые гибли, убивая захватчиков. Ведь это его предсмертная просьба к богине обернулась для всех них проклятием, как и для него самого. Однако остановиться на полпути он уже не мог. Слишком многое и многих он потерял и не хотел терять оставшихся родных и друзей.

Поэтому нужно было уничтожить Вэнь Жоханя и его приспешников, пока они не подмяли под себя весь заклинательский мир, сея повсюду смерть и разрушения, насаждая на захваченных землях свои порядки и лишая людей свободы. Ведь Верховный Заклинатель вряд ли остановится, даже если узнает своего сына в новом обличии и поверит его словам. Потому что, кроме убийства, есть ещё множество способов устранения неугодных, и с Вэнь Жоханя станется приказать калечить заклинателей и обычных людей, бросать беззащитных людей в логова тёмных тварей, как было с безоружными заложниками на горе Муси, уничтожать посевы, чтобы его врагам нечего было есть... И чем дольше будет тянуться война, тем больше страданий она причинит людям. Поэтому нужно выиграть её как можно скорее. Цзян Фэнмянь и так слишком долго ждал и из-за своей нерешительности погубил А-Чэна.

Теперь он осознавал, что старые методы и законы ведения войны можно забыть, когда сражаешься с заведомо более коварным и сильным противником, готовым вероломно напасть и творить любой произвол ради своих безумных планов завоевания мира. Фэнмянь вздохнул, не понимая, чего не хватало главе великого ордена и Верховному Заклинателю. Наверное, не поймёт никогда. Они были сделаны из разного теста. Цзян Фэнмянь хотел просто жить своей собственной жизнью, растя детей, и совершенствовать свои дух и тело, чтобы достичь невозможного для его предков — бессмертия. Для Вэнь Жоханя же стремлением к невозможному стало завоевание абсолютной власти над всем заклинательским миром.

Цзян Фэнмянь подошёл к шатру Цзинь Цзисюаня и попросил доложить о том, что срочно желает поговорить с наследником Цзинь.

— Молодой господин Цзинь, — обратился он к вышедшему ему навстречу Цзинь Цзисюаню. — Я опасаюсь, что у Вэй Усяня и его людей не хватит сил для проникновения в Знойный дворец, поэтому возьму самых сильных бойцов и отправлюсь вслед за ним. Мы устроим очень громкую стычку у стен Безночного города, отвлекая внимание охраны на себя, чтобы дать им возможность в это время беспрепятственно проникнуть во дворец.

— А как вы свяжетесь с Вэй Усянем, чтобы сообщить ему о своих планах? — поинтересовался Цзинь Цзисюань.

— Вэй Усянь создал сигнальные талисманы, с помощью которых мы с ним можем связаться в любой момент и на любом расстоянии срочно передать информацию. Достаточно написать послание на обратной стороне талисмана и поджечь его, как тотчас же загорится парный, и на нём появятся иероглифы сообщения. Очень удобная вещь, ведь после использования оба талисмана сгорают дотла, что исключает возможность попадания информации в чужие руки, — пояснил Цзян Фэнмянь.

— Хорошо. Я возьму своих лучших людей и отправлюсь с вами, — неожиданно заявил Цзинь Цзисюань. — Только оставлю распоряжения, чтобы позаботились о женщинах и раненых, и отправлю гонца с просьбой о помощи в Гусу.

К сожалению, людям Вэй Ина не удалось перехватить ни отряд Вэнь Сюя, ни Мэн Яо. Ко времени, когда туда подоспел со своими людьми Цзян Фэнмянь, его названый сын ещё не сумел проникнуть в Безночный город, потому что посторонних не пускала внутрь не только многочисленная охрана, но и защитный купол, ограждавший столицу со всех сторон надёжнее воинов и крепостных стен. Талисманы призыва нечисти тоже не срабатывали, потому что паутина мощных защитных заклинаний не пускала её внутрь.

Запасов пищи и воды, как и защитников, в Безночном городе было достаточно, чтобы выдержать длительную осаду, поэтому не стоило надеяться взять их измором. Хоть техника смертельных струн в исполнении Лань Ванцзи и отражала большую часть стрел, пущенных с крепостных стен, однако тому требовались отдых, еда и время на восстановление духовных сил.

Тогда Вэй Ин предложил сделать подкоп в надежде на то, что защитный купол накрывает Безночный город лишь сверху. Однако, сколько бы заклинатели ни копали под градом вражеских стрел с крепостных стен, они так и не смогли преодолеть защитный барьер, окружавший город со всех сторон.

Вэни стреляли на поражение, а это значило, что весть о том, что убитый теперь получает тело своего убийцы, ещё не успела распространиться. Это указывало на то, что Мэн Яо справился, по крайней мере, с частью своей задачи. Когда Цзян Фэнмянь по хлынувшей из горла крови понял, что силы Лань Ванцзи на исходе, то велел Вэй Ину отвести того в окоп, после чего предупредил всех заклинателей, участвовавших в осаде Безночного города, что им нужно будет делать, если они погибнут и окажутся в телах Вэней внутри Безночного города. Им следовало, ничем не выдавая себя, дождаться темноты и затишья, после чего найти способ деактивировать купол и незаметно обезвредить охрану у крепостных ворот, чтобы открыть их, впуская своих.

Несмотря на успешную реализацию этого плана, быстро продвинуться к Знойному дворцу отряду Вэй Усяня не удалось. Видимо, сработали сигнальные чары, и на площадь перед воротами высыпали вооружённые Вэни. Завязалась жестокая битва. В отличие от Вэней, люди Цзян Фэнмяня и Цзинь Цзисюаня не ставили перед собой цели убить врагов, а лишь старались вывести их из строя.

Вэй Ин заиграл на флейте пронзительную и диссонансную мелодию, однако обладавшую собственной гармонией и целостностью, от которой у окружавших его Вэней хлынула кровь из всех цицяо. Затем он достал из-за пазухи Тигриную Печать Преисподней и соединил обе ее половинки. Оказалось, что названый сын времени зря не терял, и пока они искали способы проникнуть внутрь Безночного города, успел поднять немало лютых мертвецов, которые теперь толпами валили в распахнутые ворота, вселяя ужас и отвлекая на себя внимание защитников Безночного города. Всё это время Лань Ванцзи находился рядом с Вэй Ином и защищал его от вражеских мечей, позволяя всецело сосредоточиться на управлении лютыми мертвецами.

Тёмная энергия клубилась вокруг названого сына и пульсировала, словно бы в такт уже утихшей мелодии Чэньцин. Цзян Фэнмянь ужаснулся мощи этой энергии, с помощью которой тот управлял целой армией мертвецов, и предчувствовал, что цена за её использование будет весьма высока. Однако сейчас было не время думать об этом. Приходилось отражать удары врагов Саньду в одной руке и лупить их Цзыдянем, сбивая с ног, другой. Недалеко от него с не меньшей храбростью сражался наследник Цзинь, которого привыкли считать павлином, годным лишь на то, чтобы покрасоваться на состязаниях перед зрителями.

Неожиданно в открытые ворота ворвалась подмога. Это исцелившийся в рекордно короткие сроки Лань Сичэнь привёл с собой прибывших из Гусу адептов. Вместе им всем удалось пробиться к Знойному дворцу. Битва на его ступенях оказалась не менее кровавой, чем у ворот города. Когда союзники, наконец, ворвались во дворец, то обнаружили в тронном зале трупы Вэнь Жоханя и Чифэн-цзуня. Неподалёку от мёртвых тел стоял невысокий заклинатель в одеждах ордена Цинхэ Не.

— А-Яо? — вырвалось у Лань Сичэня.

Тот обернулся и улыбнулся, увидев его. На ещё не утративших юношескую округлость щеках появились милые ямочки. Цзян Фэнмянь отметил про себя, что бастард Гуаншаня был почти так же красив, как и его законный сын. Жаль, только ростом не вышел. Вот только был ли стоявший перед ними заклинатель действительно Мэн Яо?

— Будьте осторожны, этот человек может оказаться не тем, кого вы видите, — напомнил Цзян Фэнмянь.

— Тогда проверьте меня, благородные господа, если не верите, что Вэнь Сюй и Вэнь Жохань нанесли друг другу смертельные ранения, — низко склонившись перед заклинателями, ответил Мэн Яо.

— Да кто тебя знает, ты прибился к ордену Цинхэ Не совсем недавно… — подозрительно протянул один из немногих адептов Цинхэ Не, вернувшихся в лагерь в Ланьлине вместе с адептами Гусу Лань и Лань Сичэнем.

— Цзэу-цзюнь знает меня лучше всех. Мы провели с ним вместе немало дней и ночей под одной крышей. Надеюсь, он будет не в обиде на меня, если я напомню о том, как учил его стирать бельё? — преданно глядя в глаза Лань Сичэня, проговорил подозреваемый.

— Этот глава благодарит Мэн Яо за спасение и за столь необходимую в суровых условиях науку, — ответил, краснея кончиками ушей, Лань Сичэнь.

Когда Лань Сичэнь рассказал о том, что душа убитого Чифэн-Цзюнем Вэнь Сюя заняла тело его убийцы, и так отныне будет происходить с каждым убийцей, Мэн Яо понял, что судьба даёт ему шанс получить тело сильнейшего заклинателя современности и отомстить своему отцу. Ну и что, что для этого придется умереть. Ради мести похотливому козлу, даже и не подумавшему выкупить его мать из борделя и велевшему ни за что ни про что сбросить своего, пусть и незаконнорожденного, сына с лестницы, Мэн Яо был готов терпеть боль и унижения. Ничего, как только получит силу и власть, он рассчитается с каждым, кто был причиной или свидетелем его унижения…

При своих слабеньких заклинательских способностях он и не рассчитывал догнать Вэнь Сюя. К тому же, Мэн Яо так и не научился достаточно хорошо управлять саблей в полёте и лететь на ней мог недолго. Поэтому он собирался, проникнув в Безночный город, втереться в доверие к Вэнь Жоханю и оклеветать Вэнь Сюя, заявив о том, что хорошо знает главу Не, и солгать о том, что противники Вэнь Жоханя придумали для Чифэн-цзуня столь безумную легенду для проникновения в Знойный дворец и убийства Верховного Заклинателя. Естественно, услышав подобное обвинение, Вэнь Сюй не мог не рассвирепеть, чему должен был поспособствовать передавшийся телу Не Минцзюэ от его отца дисбаланс энергии в золотом ядре. В порыве ярости Вэнь Сюй мог попытаться наброситься на Мэн Яо или даже на своего отца, который, если верить слухам, тоже был весьма несдержан.

И тут уж было всё равно, кто из них убьёт другого. В любом случае, выживший моментально переселится в тело своего убийцы и осознает предательский замысел, после чего набросится на Мэн Яо.

Чифэн-цзунь был физически очень силён, однако, если у него отняли саблю (а адепты Цишань Вэнь не могли этого не сделать, беря, как они считали, главу вражеского ордена в плен), то Вэнь Жоханю не составит труда разделаться с его телом так же, как в своё время свел в могилу прежнего главу Не. Даже если случится наоборот и Вэнь Сюй сумеет одолеть отца, вследствие чего Вэнь Жохань займёт тело Не Минцзюэ, Мэн Яо всё равно окажется не в накладе, поскольку рассчитывал, что после этого сумеет спровоцировать Верховного Заклинателя на убийство и заполучить сильное тело Чифэн-цзуня. Ну а с дисбалансом энергии в ядре Мэн Яо сумеет справиться, практикуя не только путь меча, но и темное заклинательство. Он слышал, что Вэй Усянь из ордена Юньмэн Цзян уже следовал тёмному пути и ничего ужасного с ним пока не произошло. Возможно, потому что, по слухам, ему каждый вечер играл «Песнь очищения сердца» сам Ханьгуан-цзюнь. А у Мэн Яо в должниках был сам Цзэу-цзюнь, который не сможет отказать своему спасителю, не пожалевшему собственного тела ради достижения победы над орденом Цишань Вэнь. Кроме того, Лань Сичэнь наверняка захочет сберечь тело своего друга, если уж не успел сберечь его душу.

План был отличный, хоть и весьма рискованный. Однако Яо не смог предусмотреть того, как именно в конечном итоге поведут себя Вэнь Сюй и Вэнь Жохань…

Мэн Яо прекрасно владел умением улыбаться и угождать тем, кто был богаче и сильнее него, что бы ни творилось у него в душе. Он впитал это с молоком матери и наставлениями сестричек из ивового дома, за поведением которых наблюдал каждый день, когда жил там вместе с матерью. Трудней всего было добиться от стражников у ворот, чтобы его пустили внутрь. Его разоружили и слегка поколотили, но Мэн Яо было к этому не привыкать. Дальше он раз за разом твердил очередной более высокой сошке, что знает о планах бунтовщиков и расскажет о них только Вэнь Жоханю, и это сработало, хоть и заняло немало времени.

Яо уже начал мысленно проклинать бюрократию и переживать, успеет ли воплотить в жизнь свой план, потому что из разговоров охранников услышал, что у стен Безночного города появились отряды участвовавших в Низвержении Солнца кланов. Наконец, ещё раз обыскав его и убедившись, что при Мэн Яо нет оружия, его повели во дворец (к счастью, спрятанный в поясе гибкий меч никто не обнаружил). Попутно ему удалось узнать, что ругавшийся на чём свет стоит Не Минцзюэ всё ещё находится в темнице. Значит, они с Вэнь Жоханем ещё не успели поговорить, и это было на руку Мэн Яо.

* * *

Когда Мэн Яо ввели в зал, где восседал на троне Вэнь Жохань, то он без понуканий стражников распростёрся ниц и начал заранее заготовленную речь:

— Этот ничтожный приветствует Владыку Бессмертного и нижайше просит выслушать его слова.

— На тебе одежды цветов ордена Цинхэ Не, но, судя по хрупкому сложению и малому росту, ты иной крови, — прервал его Вэнь Жохань.

— Владыка Бессмертный не зря славится своими умом и проницательностью, — продолжил Мэн Яо. — После того, как мой родной отец не только отказался признать и принять меня в орден Ланьлин Цзинь, но и сбросил с лестницы, я вынужден был искать другой орден, чтобы иметь возможность совершенствоваться. В Цинхэ Не как раз набирали новых адептов, поэтому я направился туда. Хотя моей мечтой было попасть в орден не менее влиятельный, чем Ланьлин Цзинь и добиться там высокого положения, чтобы доказать своему отцу, насколько он был неправ, отвергнув меня, я не решился вступить в орден Цишань Вэнь, потому что тогда мне нечего было предложить Владыке, кроме моей преданности и весьма скромных заклинательских способностей.

— А сейчас, выходит, есть что предложить? — недоверчиво хмыкнул Вэнь Жохань, явно прикидывая, какие выгоды сможет получить, имея в услужении бастарда Цзинь Гуаншаня. — Раз глава Цзинь не признал тебя, то ты даже в заложники не годишься.

— Но я ненавижу своего отца и на многое готов, чтобы отомстить ему, — возразил Мэн Яо, и в его словах не было ни капли лжи. — Кроме того, я хорошо знаю Чифэн-цзуня и Цзэу-цзюня и мне известны планы бунтовщиков, — добавил он, слегка понизив голос.

— Стоп, а Лань Сичэня-то ты откуда знаешь, если служил в ордене Цинхэ Не, а не в Гусу Лань? — удивился Вэнь Жохань и сделал жест рукой, отсылая охрану, видимо, решив, что ему ничего не грозит от слабенького заклинателя-перебежчика.

Мэн Яо понял, что рыбка клюнула на наживку, и на этом любопытстве стоило сыграть, пусть и выдав некоторые реальные факты, которые могли бы навредить и Лань Сичэню, и ему самому, останься Вэнь Жохань в живых. Однако Мэн Яо не видел причин для беспокойства, поскольку в ближайшем будущем собирался занять тело Вэнь Жоханя, отправив его душу прямиком в Диюй.

— Этот ничтожный сумел оказать одному статному заклинателю из клана Лань услугу и приютить его в своей скромной каморке в Юньпине на некоторое время, не подозревая о том, что укрывает самого Цзэу-цзюня. Благородный господин настолько очаровал меня своими красотой и мягкостью, что я не решился выдать его вашим солдатам, даже узнав о его истинной личности, — почти всё, что говорил сейчас Яо, было правдой. — Кроме того, никогда не помешает иметь в должниках будущего главу ордена.

— А глава Лань испытывает к тебе такие же чувства, как и ты к нему? Интересно, чем вы занимались все эти дни и ночи, учитывая твоё происхождение, а, Мэн Яо? — с усмешкой поинтересовался Вэнь Жохань, наверняка знакомый с историей невезучего бастарда Цзинь Гуаншаня.

Этим вопросом ему удалось смутить Яо, который не смел даже помышлять о том, чтобы Лань Сичэнь хотя бы отчасти когда-нибудь разделил его чувства. Любить Лань Сичэня было всё равно, что любить звезду на небосклоне. Можно было лишь издали любоваться её сиянием, и этого было достаточно. Было очень обидно, что столь чистого и благородного господина, как Лань Сичэнь, заподозрили в недостойном поведении. И почему все считали Яо шлюхой лишь потому, что он вырос в цветочном доме?

— У Верховного Заклинателя сложилось превратное впечатление как об этом ничтожном, так и о Цзэу-цзюне. Я всего лишь научил его стирать бельё и готовить, он же взамен обучал меня правильным техникам медитации. Не стоит упоминания, — Яо почувствовал, что ещё немного, и он покраснеет, поэтому поспешил перевести тему: — Лучше перейдём к Чифэн-цзуню, под началом которого мне довелось служить в последние три месяца.

— Я сам решу, что стоит, а что не стоит упоминания. Твой глава сейчас сидит в подземелье, вопя во всю глотку, что на самом деле он — мой старший сын, и, возможно, вскоре ты присоединишься к нему, если не докажешь, что от тебя может быть польза, — пригрозил Вэнь Жохань, как будто Яо и сам этого не понимал.

— Прошу прощения, но я видел собственными глазами, как Чифэн-цзунь снёс своей саблей голову Вэнь Сюя, — сказав это, Мэн Яо заметил, как сжались кулаки Вэнь Жоханя.

Ну что ж, если тот сразу же убьёт его за дурную весть, будет даже лучше. Так у Яо появится больше возможностей чужими руками избавиться от Вэнь Сюя. А чтобы тот не переселился в другое тело, пленника можно попросту бросить в каменный мешок и уморить голодом. Однако, уже через несколько мгновений Вэнь Жохань сумел овладеть собой и сказал:

— Продолжай.

— Не знаю, в чьей безумной голове созрел этот план, но Чифэн-цзунь решил, выдав себя за вашего сына, проникнуть в Безночный город, чтобы во время штурма города бунтовщиками деактивировать защитный купол и открыть им ворота.

— План действительно безумный, однако мог бы сработать, если бы Не Минцзюэ потрудился наложить на себя хотя бы чары смены облика, — задумчиво проговорил Вэнь Жохань, видимо, размышляя о том, что осада Безночного города действительно началась вскоре после появления самозванца. — Правда, этим редкостным умением владеют лишь немногие заклинатели. Хм, похоже, пора поговорить с высокородным пленником и выяснить, кто из вас двоих лжёт, — решил Вэнь Жохань и кликнул стражу, велев привести к себе главу Не.

Через некоторое время привели закованное в цепи тело Не Минцзюэ. Это был самый опасный момент и самое слабое звено в плане Мэн Яо.

— Отец, ну наконец-то ты соблаговолил меня выслушать, — начал Вэнь Сюй, поприветствовав Вэнь Жоханя лишь лёгким поклоном. Видя столь явное неуважение к своему главе, стражники дёрнули за цепи, вынуждая пленника рухнуть на колени. Вэнь Сюй зарычал от злости практически так же, как это делал Не Минцзюэ, что служило косвенным подтверждением слов Мэн Яо.

— Так уж и быть, я выслушаю твою версию, но только после этого решу, кем ты мне приходишься, — снисходительным, почти отеческим тоном проговорил Вэнь Жохань, одновременно накладывая на пленника заклинание неподвижности и отсылая охрану.

Перестав так остро ощущать дисбаланс энергии в чужом теле, приводивший его к ранее несвойственным эмоциональным реакциям, Вэнь Сюй немного успокоился и заговорил:

— Верховный Заклинатель наверняка уже получал доклады о массовом дезертирстве из армии Цишань Вэнь. Причём дезертирами почему-то становились именно те, кто до этого храбро сражался, убивая бунтовщиков. — Вэнь Жохань нахмурился, видимо, ему уже докладывали о подобных случаях, однако он склонен был считать их следствием недостатка дисциплины. — Я и сам наблюдал подобное на поле боя в Хэ Цзяне. Когда Не Минцзюэ в запале ярости убил меня, переселившись в его тело, я понял, в чём причина. Не знаю, каким чудом бунтовщикам удалось этого добиться, но теперь все убитые занимают тела своих убийц.

— Звучит крайне неправдоподобно. В истории бывали случаи одержимости живых злобными духами мертвецов, но не в таких масштабах, — задумчиво проговорил Вэнь Жохань. — Этот заклинатель в одеждах ордена Цинхэ Не утверждает, что ты лжёшь, чтобы помочь бунтовщикам проникнуть в Безночный город. Что ты ответишь на это?

— Впервые вижу его. Думаю, что это он лжёт с целью помочь бунтовщикам проникнуть в Безночный город, — возразил Вэнь Сюй.

— Владыка Бессмертный, велите принести отнятую у пленника саблю и сломайте её, и мы увидим, кто из нас лжёт, — вмешался Яо, видя, что их диалог принимает опасный оборот.

— Хочешь, чтобы я убил его и он оказался в моём теле, если он говорит правду? — ощерился Вэнь Жохань. — Ну уж нет, Бася сломаешь ты. Если всё и впрямь так, как ты утверждаешь, то тебе нечего опасаться, — злобно зыркнув на Мэн Яо, он кликнул стражу и велел принести духовное оружие пленника.

— Я всего лишь слабенький заклинатель, у меня не хватит сил сломать Бася, — попытался увильнуть Яо.

Судя по всему, подобное решение Вэнь Жоханя не устроило и Вэнь Сюя, поскольку тот находился сейчас в зависевшем от кланового духовного оружия теле Не Минцзюэ, и тот поспешно заговорил:

— Отец, ты помнишь, как учил нас с братом зажигать на ладони клановое пламя? Я никогда не забуду, что у А-Чао тогда ничего не вышло, а у меня получилось с первой попытки, но я обжёгся, потому что не додумался поставить защиту, а ты не подсказал мне сделать это и с удовольствием наблюдал, как я ору от боли, а моя ладонь покрывается волдырями. Потом, когда Вэнь Цин залечивала мои ожоги, ты сказал, что это будет мне наукой, чтобы научиться думать самостоятельно.

Брови Вэнь Жоханя поползли вверх.

— Вэнь Сюй и Вэнь Чао могли рассказать об этом кому угодно, — вмешался Мэн Яо. — Впрочем, как и дева Вэнь.

В этот момент принесли Бася, и Мэн Яо поспешил схватить её, понимая, что это, скорее всего, его последний шанс. Вот только он не стал ломать её, а бросился с ней на Вэнь Жоханя. Раздался треск, и сабля раскололась в его руках, причём Вэнь Жоханю для этого даже не понадобилось к ней прикасаться. Из всех цицяо Не Минцзюэ хлынула кровь.

— Отец, как ты мог… — только и успел прошептать Вэнь Сюй, падая на пол.

Теперь Мэн Яо следовало поторопиться, пока тот окончательно не испустил дух и не переселился в тело Вэнь Жоханя. Вэнь Жохань ошарашенно наблюдал за тем, как тело Не Минцюэ безуспешно борется с родовым проклятием.

— Бунтовщики ворвались в Безночный город и теснят наши отряды к Знойному дворцу. С ними армия лютых мертвецов, — возвестил ворвавшийся в зал запыхавшийся и явно перепуганный гонец.

— Держать оборону и не отступать! — рявкнул Вэнь Жохань, повернувшись к двери. — Ты, это всё ты! — воскликнул он, оборачиваясь к Мэн Яо.

Настала пора вынуть из пояса Хэньшэн и броситься на Вэнь Жоханя в надежде на то, что, защищаясь, разъярённый его предательством Верховный Заклинатель убьёт Мэн Яо быстро. Однако Вэнь Жохань почему-то не стал уклоняться от удара, что было весьма странным для заклинателя с его уровнем самосовершенствования. А вот Мэн Яо с его слабенькими заклинательскими навыками не успел остановить свой гибкий, но смертельно острый меч. Последнее, что он увидел в этой жизни, это — хлынувшая из раны в спине Вэнь Жоханя кровь, заливавшая одежды их обоих. Кажется, удар пришёлся в печень.

После падения Безночного города и гибели Вэнь Жоханя большинство недобитых Вэньских воинов предпочло заявить о том, что они участвовали в этой войне против своей воли, боясь ослушаться приказов Вэнь Жоханя, и сложить оружие.

Хоть Цзинь Гуаншань и возражал, но Цзян Фэнмянь при поддержке Лань Сичэня настоял на том, чтобы их не преследовали и дали возможность искупить свою вину, помогая восстанавливать разорённые Пристань Лотосов и Облачные Глубины.

Дел было много, поэтому и сам Цзян Фэнмянь, и Вэй Ин тоже работали, не покладая рук и не гнушаясь черной работы. Напротив, физическая работа была в радость после долгих часов сидения на лотосовом троне, проводя собеседование с заклинателями, желающими вступить в орден Юньмэн Цзян, или за счетами и чертежами в кабинете.

Первое время было довольно тяжело, но постепенно жизнь вернулась в мирное русло, и можно было приступить к обучению приглашённых адептов. Яньли перестала грустить о Цзинь Цзисюане и взяла на себя большую часть обязанностей хозяйки Пристани Лотосов. А вот Вэй Ин внушал тревогу своими резкими перепадами настроения, и Цзян Фэнмянь не знал, как ему помочь.

Тем временем глава Цзинь признал своего бастарда Мэн Яо, проявившего героизм во время Низвержения Солнца, дал ему родовое имя Цзинь Гуанъяо и с его помощью присоединил к Ланьлину значительную часть земель Цишани. Вскоре после этого Цзинь Гуаншань разослал главам всех заклинательских орденов письма с предложением собрать Совет Кланов в Башне Кои, чтобы выбрать нового Верховного Заклинателя, причём между строк легко читалось, что именно он претендует на этот пост.

Цзян Фэнмянь опасался, как бы со временем Цзинь Гуаншань не стал вторым Вэнь Жоханем, и поделился своими опасениями с Лань Цижэнем, послав письмо в Облачные Глубины. Больше советоваться было не с кем. Ведь орден Цинхэ Не, потеряв Чифэн-цзуня, надолго выпал из политических игр.

Через неделю после этого Пристань Лотосов внезапно посетили высокие гости — Цзэу-цзюнь и Ханьгуан-цзюнь. Вэй Ин обрадовался появлению Лань Ванцзи, как молодой щенок — возвращению хозяина, и сразу потащил его кататься на лодке по лотосовым прудам. А Цзян Фэнмянь и Лань Сичэнь уселись пить чай и беседовать в кабинете.

— Вам снова удалось невозможное — меньше, чем за год отстроить Пристань Лотосов, — начал глава Лань, пригубив из пиалы с жасминовый чай.

— Говорят, что вы тоже не сидели сложа руки, и Облачные Глубины сейчас стали ещё краше, чем прежде, — в тон ему ответил Цзян Фэнмянь.

— В этом нет моей заслуги, ведь у нас уцелело намного больше адептов, чем у вас, — ответил ему с лёгкой улыбкой Лань Сичэнь.

— А орден Ланьлин Цзинь вообще ничуть не пострадал во время войны и ещё больше обогатился после неё. И его глава явно метит в Верховные Заклинатели, — заметил Цзян Фэнмянь.

— Дядя тоже немало этим обеспокоен, — подхватил его мысль Лань Сичэнь. — Я думал, что мне удастся повлиять на главу Цзинь с помощью Цзинь Гуанъяо, однако после признания отцом он ведёт себя так, словно мы едва знакомы.

— Он ведёт себя с вами, как другой человек? Вы подозреваете, что на самом деле это не Мэн Яо, а Вэнь Жохань? — насторожился Цзян Фэнмянь. Лань Сичэнь кивнул.

— Однако я не могу ничего доказать, потому что глава Цзинь назначил Цзинь Гуанъяо главой службы Золотого Карпа, — вздохнул он.

— Это будет непросто, ведь понадобятся не только свидетели, близко знакомые с Мэн Яо, но и свидетели, хорошо знавшие Вэнь Жоханя. Однако оба сына главы Вэнь мертвы, а старейшины ордена бросились в жерло вулкана во время взятия Безночного города, не желая сдаваться на милость победителей... — задумчиво проговорил Цзян Фэнмянь, и тут его осенило: — Остаётся племянница Вэнь Жоханя Вэнь Цин. Нужно будет разыскать её. Вы случайно не знаете, где она может быть? — говоря это, он почувствовал укол совести за то, что, будучи завален делами, ни разу не вспомнил о деве Вэнь и её брате, которые укрывали его сыновей и спасли жизнь Вэй Усяня на Луаньцзан. А ведь Вэнь Цин, возможно, смогла бы помочь Вэй Ину с золотым ядром. Однажды ей уже удалось сделать подобное, пересадив его ядро А-Чэну.

— Я слышал, что младшую ветвь правящей семьи Вэнь сослали на тропу Цюнци, — ответил Лань Сичэнь. — Говорят, что эту идею подал главе Цзинь Цзинь Гуанъяо.

— Надо бы съездить туда и посмотреть, в каких условиях живут ссыльные. Не составите мне компанию? — предложил Цзян Фэнмянь.

— Я бы с радостью, но мне нужно как можно скорее вернуться в Облачные Глубины, потому что Ванцзи решил остаться у вас погостить, если вы, конечно, не против, раз уж молодой господин Вэй категорически отказывается ехать с ним в Гусу.

— Так, значит, вы нашли способ излечить его? — оживился Цзян Фэнмянь.

— Пока всего лишь, как очистить его от тёмной энергии, — развёл руками Лань Сичэнь. — Это позволит ему избежать искажения ци, но не вернёт золотое ядро.

— Это тоже немало, — успокоил его Цзян Фэнмянь. В дверь робко постучали. — Войдите, — сказал Цзян Фэнмянь и с удивлением увидел свою дочь с подносом в руках.

— Приветствую главу Лань, — слегка поклонилась она, так, чтобы не расплескать стоявший на подносе суп. — Батюшка, я решила, что гостю с дороги не помешает поесть горячего, да и вы с утра ещё ничего не ели, — опустив взор в пол, как и положено благовоспитанной молодой госпоже, сказала она. Фэнмянь хотел уж было напомнить ей, что в ордене Гусу Лань не едят мясного, как его опередил Лань Сичэнь:

— Чувствую божественный аромат чудесного супа из корня лотосов и свиных рёбрышек, которым дева Цзян вернула меня к жизни после ранения, — улыбнувшись, проговорил он.

— Цзэу-цзюнь преувеличивает мои заслуги, — зардевшись, ответила Яньли и, поставив поднос на стол, принялась разливать суп по пиалам.

И тут до Цзян Фэньмяня дошло, что Лань Сичэнь приехал не столько поговорить с ним и сопроводить брата, сколько повидаться с Яньли. Хм, а ведь глава Лань подойдёт его тихой и скромной, но не блещущей заклинательскими талантами дочери гораздо больше, чем Цзинь Цзисюань. Если, конечно, он ей понравится.

— Нисколько, — возразил Лань Сичэнь, доставая из рукава инкрустированную ракушками миниатюную шкатулку, внутри которой лежала заколка для волос в виде диковинного цветка с лепестками из драгоценных камней. — Не соблаговолит ли дева Цзян принять этот скромный подарок в благодарность за её заботу об этом главе.

— Благодарю, — Яньли с поклоном приняла из его рук шкатулку и ещё больше покраснела.

«Понравится! — подумал Цзян Фэнмянь, — конечно же, ей понравится, что на этот раз ухаживают за ней, а не она сама изо всех сил старается, чтобы заслужить хотя бы благосклонный взгляд предмета своей любви». Вслух же сказал дочери:

— Второй молодой господин Лань останется у нас погостить некоторое время. Распорядись, пожалуйста, чтобы ему приготовили одну из гостевых комнат. И вот ещё: мне нужно будет отлучиться по делам на несколько дней. Проследи, чтобы Вэй Ин за это время не разрушил Пристань Лотосов и не замучил Ханьгуан-цзюня разговорами.

— Батюшка, вы же знаете, что остановить тараторящего А-Сяня не легче, чем мчащуюся на скаку лошадь, — напомнила Яньли.

— Ничего страшного, Ванцзи полезно пообщаться с людьми, — вмешался в их диалог Лань Сичэнь.

* * *

Проводив Лань Сичэня, Цзян Фэнмянь взял с собой пятерых адептов и тоже отправился в путь. Торопиться не было нужды, поэтому периодически делали привалы для восстановления духовных сил, ну, и чтобы просто посидеть у костра.

Увидев, в каких условиях содержат младшую ветвь клана Вэнь и как с ними обращаются, Цзян Фэнмянь мысленно отругал себя за неспешность и выписал Цзыдяня Цзиньским надсмотрщикам, избивавшим Вэнь Цюнлиня. Когда-то гордая дева Вэнь в рваных и испачканных обносках едва ли руки ему не целовала за то, что спас от верной смерти её брата. Тогда-то Цзян ФэнАмянь для себя всё и решил.

— Приготовьте лошадей. Я забираю этих людей в Пристань Лотосов, — заявил он.

— Но, глава Цзян, вы не можете просто так их забрать. Что мы скажем главе Цзинь? — растерялись надсмотрщики, однако лезть в драку не спешили.

— Ничего. Я сам ему скажу пару ласковых при нашей следующей встрече, — пообещал Цзян Фэнмянь.

Он тогда не мог знать, что этой встрече не суждено будет случиться, потому что через несколько дней после возвращения в Пристань Лотосов он получит известие о скоропостижной кончине Цзинь Гуаншаня во время весенних забав в ивовом доме.

Обратная дорога заняла гораздо больше времени, потому что вместо перелёта на мечах пришлось передвигаться пешком, приспосабливаясь к темпу истощённых Вэней (лошадей на всех, конечно же, не хватило). Кроме того, Цзян Фэнмнянь велел остановиться на ночлег в Илине, чтобы дать возможность Вэням отдохнуть и купить для них добротную одежду. Поэтому в Пристань Лотосов они прибыли лишь через три дня после отъезда. Доносившийся из резидении шум был слышен издалека — Вэй Ин ругался со вторым молодым господином Ланем.

— Вэй Ин, пить с утра — это ненормально, — голос Лань Ванцзи звучал ровно, разве что, чуть громче обычного.

— Не указывай, что мне можно делать у меня дома. Если тебя что-то не устраивает, то можешь тотчас же выметаться в свои Облачные Глубины! — кричал ему в ответ названый сын, вокруг которого сгущалась тёмная энергия. Оба были настолько увлечены перепалкой, что не заметили появления новых свидетелей. — А у нас в Юньмэне нет правил, запрещающих пить вино, когда мне вздумается.

— Вэй Ин, ты обещал больше не использовать тёмную ци, — напомнил Лань Ванцзи.

— Так мне нужно было дождаться, когда ходячие мертвецы сожрут ту крестьянку? — продолжал кипятиться Усянь. Теперь Цзян Фэнмяню стала ясна причина нестабильного эмоционального состояния названого сына.

— Нужно было позвать меня.

— Я и собирался позвать тебя вчера вечером на ночную охоту, но ты уже дрых, хотя время было детское. Не понимаю, как вы умудряетесь ходить на ночные охоты при таком распорядке дня.

— Вэй Ин, от моих мелодий не будет толку, если ты будешь продолжать использовать тёмную ци, — стоял на своём Лань Ванцзи.

— Я не просил тебя приезжать сюда и докучать мне своими нотациями и бренчаньем на гуцине! — увы, Вэй Ина несло не только тогда, когда он о чем-то увлечённо рассказывал, но и когда он выходил из себя. К сожалению, в последнее время это случалось всё чаще — любое неосторожное слово могло привести к тому, что из нормального состоянии он внезапно переходил в абсолютно ненормальное.

— Ты звал меня погостить в Пристани Лотосов, когда учился в Облачных Глубинах, — возразил Лань Ванцзи.

— А сейчас второго молодого господина Ланя пригласил я, так что, Вэй Ин, будь любезен вести себя с ним вежливо, — вмешался Цзян Фэнмянь, пока эти двое не перешли к драке. — Кстати, как глава ордена я могу запретить тебе пить вино, причём не только по утрам.

— Дядя Цзян, ты же не сделаешь этого, — театрально ужаснулся Вэй Ин. — Ой, Вэнь Цин! Вэнь Нин! Добро пожаловать в Пристань Лотосов! — обрадовался он, наконец-то заметив за спинами сопровождавших Цзян Фэнмяня адептов целителей Вэнь.

— Будешь обижать Ханьгуан-цзюня, я тебя истыкаю иглами так, что станешь похож на ежа, — пригрозила ему дева Вэнь.

— Ах, сестрица, пожалей этого ничтожного, и он принесёт тебе самых вкусых семян лотосов, — мгновенно переключился в привычный дурашливый режим Вэй Ин. Цзян Фэнмянь с удивлением отметил, как при этом закаменело лицо Лань Ванцзи. Только глаза его лихорадочно блестели, выдавая гнев, что выглядело весьма странным после того, как Ханьгуан-цзюнь умудрялся до этого спорить с Вэй Ином, почти не повышая голоса.

— Сначала гостей нужно покормить нормальной едой и дать им возможность прийти в себя. А чтобы они могли спокойно отдохнуть, тебе придётся перестать кричать на второго молодого господина Ланя, — сказал Цзян Фэньмянь.

— Дядя Цзян, ты же меня знаешь. Я, как весенняя гроза — чуток побушую и успокаиваюсь, — примирительно улыбаясь, сказал Вэй Ин. — Я сбегаю поищу шицзе и скажу ей, что нам понадобится намного больше еды, чем обычно.

— Ступай, но сперва извинись перед Ханьгуан-цзюнем, — велел Цзян Фэнмянь.

Вэй Ин картинно закатил глаза, но потом всё же обратился к Лань Ванцзи:

— Лань Чжань, извини, что накричал на тебя. На самом деле я так не думаю. Я благодарен тебе за помощь.

— Пустое, — выдохнул Лань Ванцзи.

— Ну, вот, всё в порядке, — резюмировал Вэй Ин и умчался в направлении кухни.

Всё в порядке, потому что жертвой его приступа ярости стал сдержанный Лань Ванцзи, а окажись на его месте кто-то другой, дело могло дойти до драки, в ходе которой названый сын мог сорваться и снова воспользоваться тёмной энергией, что наверняка привело бы к катастрофическим последствиям. И ведь под замок его не посадишь и общаться с людьми не запретишь...

Два следующих дня выдались довольно хлопотными. Несмотря на то, что многие Вэни согласились жить не в усадьбе, а в домах адептов ордена, а также обычных крестьян и ремесленников, гостевых комнат на всех не хватило. Поэтому пришлось попросить Лань Ванцзи некоторое время пожить в комнате Вэй Ина (всё равно он проводил у того большую часть времени).

Прибывшие Вэни сразу же принялись помогать: кто — плотникам, кто — земледельцам, а Вэнь Цин целыми днями пропадала то в комнате брата, то — в лекарском павильоне, чтобы узнать, какие снадобья и лекарственные травы имеются в Пристани Лотсов. Проведя ревизию кладовых и доведя целителей Пристани Лотосов до нервного тика, она отправилась собирать недостающие травы, чтобы исцелить раны своего брата.

Цзян Фэнмянь не стал выделять ей сопровождающих, потому что в последнее время в Юньмэне (и не только в нём одном) сделалось безопасно. Но не потому что люди поняли, что убивать друг друга плохо. А потому, что даже в самых отдалённых уголках Поднебесной все узнали о проклятии (или даре) перерождения убитого в теле своего убийцы и боялись неотвратимого возмездия за убийство. И если земной суд можно было подкупить или перехитрить, то небесный закон был неумолим, и за тем, чтобы переродившийся не выдавал себя за другого, зорко следила служба Золотого Карпа.

Через неделю после возвращения Цзян Фэнмяня аккурат к обеду в Пристань Лотосов снова прилетел Лань Сичэнь. Сказал, что привёз письмо с важными новостями от дяди. Да только письмо можно было отправить с любым адептом Гусу Лань. Так что Цзян Фэнмянь был уверен, что в Пристань Лотосов главу Лань привело желание повидать Яньли и снова вкусить её супа. Поэтому по окончании обеда Цзян Фэнмянь попросил дочь прогуляться с главой Лань и показать ему самые красивые места резиденции, которую тот не успел осмотреть в прошлый раз, а сам отправился в кабинет читать письмо.

Лань Цижэнь писал о том, что нашёл в хрониках времён Лань Аня упоминания об одном из адептов Гусу Лань, потерявшем золотое ядро в результате несчастного случая на ночной охоте, которому удалось сформировать новое в верхнем даньтяне. «А ведь действительно, даньтяней три, так почему бы не сформировать новое ядро в другом?» — подумал Цзян Фэнмянь и задумался, удастся ли подобное, если меридианы Вэй Ина повреждены темной энергией.

Он принялся читать приложенные к письму переписанные аккуратным почерком Лань Цижэня отрывки хроник и выдержки из лекарских трактатов того времени, но мало что понял, поэтому позвал к себе в кабинет Вэнь Цин, Вэй Ина и Лань Ванцзи и огласил им полученную новость, после чего попросил:

— Дева Вэнь, осмотрите, пожалуйста, Вэй Усяня и скажите, не пострадали ли его меридианы от использования темной ци.

Он снова с удивлением заметил, как перекосило Лань Ванцзи при виде того, что Вэнь Цин прикасается к Вэй Ину. Если бы Лань Ванцзи был девушкой, Цзян Фэнмянь решил бы, что та ревнует к сопернице. Но Лань Ванцзи был юношей строгого воспитания, ранее не замеченным в порочащих его пристрастиях.

— Меридианы, ведущие к среднему даньтяню, в котором сосредоточилась тёмная ци, действительно частично повреждены, но с остальными всё в порядке, — заключила после недолго осмотра Вэнь Цин.

— Хорошо. Дева Вэнь, молодые господа, взгляните, пожалуйста на эти бумаги, которые прислал мне уважаемый учитель Лань, — попросил Цзян Фэнмянь.

Вэй Ин тотчас же сграбастал бумаги с его стола и уселся прямо на полу. Вэнь Цин и Лань Ванцзи пришлось последовать его примеру. Лань Ванцзи сидел прямо и пытался читать всё по порядку, однако Вэй Ин выхватывал у него то один лист, то другой. Спустя некоторое время Вэй Ин пробормотал: «А ведь это может сработать», цапнул с рабочего стола стола чистую бумагу и письменные принадлежности и принялся что-то увлечённо чертить. Уже через несколько мгновений дева Вэнь отобрала у него кисть и стала вносить правки. Лань Ванцзи пристально наблюдал за ними и, судя по тому, как сжимал кулаки, злился. Потом резко встал и попытался уйти, но Вэй Ин схватил его за полу верхнего ханьфу и спросил:

— Лань Чжань, ты куда?

— Мгм?

— Погодите, Ханьгуан-цзюнь. Всё это может сработать только в том случае, если вы поможете очистить Вэй Усяня от тёмной ци, — сказала Вэнь Цин. — Тогда я смогу провести операцию по присоединению к верхнему даньтяню меридианов, ведущих сейчас к среднему. Это поможет ускорить процесс формирования нового ядра.

— Я готов. Но все это будет без толку, если Вэй Ин не прекратит использовать тёмную энергию и не начнёт медитировать, — сказал Лань Ванцзи.

— О, небо! Снова несколько лет полной беспомощности и нудные упражнения... — заныл Вэй Ин.

— Вэй Ин, ты не один и можешь попросить о помощи любого из нас, — напомнил Цзян Фэнмянь. — Не стыдно просить о помощи, когда она тебе действительно нужна.

На эти слова тот лишь тяжко вздохнул. Жаль, что ему в столь юном возрасте из-за войны пришлось полагаться только на себя.

— Я могу сделать лекарство, способствующее увеличению духовных сил, с ним процесс формирования золотого ядра пойдёт быстрее, — предложила Вэнь Цин.

— Ладно-ладно. Вижу, что вы разобрались и без меня. Так что я оставлю вас и пойду поищу главу Лань, — сказал Цзян Фэнмянь и покинул свой кабинет.

Как раз вовремя — несколько смущённый Лань Сичэнь и разрумянившаяся Яньли возвращались с прогулки. В ушах дочери висели новые серьги — серебристые кругляши с голубыми облаками внутри и крохотными жемчужинками на них. На её шее была серебряная цепочка с такой же подвеской. Видимо, они сговорились, и теперь недолго ждать официального письма из Облачных Глубин с брачным предложением, обрадовался Цзян Фэнмянь.

— Глава Цзян, вы уже говорили с девой Вэнь? Когда мы сможем проверить наши подозрения? — обратился к нему Лань Сичэнь.

— Простите. Как-то не до того было. Я поговорю с ней, как только выздоровеет её брат. Надеюсь, после этого мы сможем нанести визит в башню Кои, — ответил Цзян Фэнмянь. — Если вы останетесь на ночь, то я распоряжусь, чтобы...

— Нет-нет. Я должен вернуться сегодня, как только переговорю с братом, — перебил его Лань Сичэнь.

— Как вам будет угодно. Второй молодой господин Лань сейчас находится в моём кабинете и уже готов выброситься в окно от бесцеремонности Вэй Усяня. Так что самое время его оттуда вызволить под благовидным предлогом. Я пошлю за ним.

— Благодарю вас, — улыбнулся Лань Сичэнь.

Цзян Фэнмянь стоял на коленях перед табличкой погибшего сына в храме предков и в который раз пытался вымолить прощение. Наверняка многие думали, что главе Цзян незаслуженно повезло получить юное и полное духовных сил тело своего сына. Возможно, кто-то осуждал его за бесчувственность или даже цинизм. Ведь ни тем, ни другим было невдомёк, что именно чувствует он каждое утро, глядя на себя в зеркало, как корит себя за то, что не сумел вовремя предостеречь Цзян Чэна. Никто из них не знал, что Цзян Фэнмянь мог позволить себе предаваться скорби лишь здесь в редкие свободные часы, которые приходилось выкраивать в ущерб сну. В остальное время у него просто не было на это времени. Он не мог позволить себе раскиснуть, ведь от него зависело благополучие сотен людей. Поэтому каждое утро Цзян Фэнмянь стискивал зубы и шел выполнять свои ежедневные обязанности.

Вот и сейчас он поднялся и вышел из храма, намереваясь заняться разбором тяжб, коих накопилось немало. На подходе к кабинету к нему обратился поджидавший его в коридоре старейшина Цзян Лун:

— Глава Цзян, не могли бы вы уделить мне немного времени?

— Слушаю вас, почтенный, — откликнулся Цзян Фэнмянь, недоумевая, что за срочное дело привело к нему в такую рань этого старейшину.

— Дева Вэнь проводит слишком много времени в покоях молодого господина Вэя. — Ну, это-то Цзян Фэнмянь и без него знал. Эти двое были настолько увлечены своими изысканиями, что зачастую даже опаздывали к ужину. А Лань Ванцзи в это время почему-то всякий раз уходил помогать рубить лес для постройки новых домов или колоть дрова. — Негоже молодой незамужней девице оставаться наедине с мужчиной. А ведь они даже не помолвлены, — продолжил старейшина.

— Не думаю, что Вэй Усянь может повести себя непорядочно к целительнице Вэнь, — возразил Цзян Фэнмянь.

— Не хочу сказать ничего дурного о молодом господине Вэе, но вспомните, скольких девушек он одаривал цветами и своим вниманием до войны, — напомнил старейшина. — Юношам его возраста свойственно увлекаться и трудно смирить свои порывы. Может быть, между ними и нет ничего непристойного, но что подумают люди?

— Вы правы, — согласился Цзян Фэнмянь. — Я поговорю с Вэй Усянем.

Раньше он не думал о подобном, считая, что названый сын ещё слишком юн для женитьбы, однако следовало признать, что война добавила всем несколько лет жизненного опыта. И раз уж Вэнь Цин и Вэй Ин так хорошо ладят, то почему бы не поженить их? Дева Вэнь была серьёзной и деловой девушкой, она была красива, к тому же, как целительница могла дать фору многим немолодым и опытным лекарям клана Юньмэн Цзян. Она будет хорошей партией для его названого сына, которого пора бы уже официально принять в клан. Решено, он сегодня же поговорит с Вэй Усянем.

Разобрав часть бумаг, Цзян Фэнмянь заметил, что время близится к полудню, а значит Вэй Ин уже наверняка проснулся, и направился в его комнату. Привыкшего рано вставать Лань Ванцзи там уже не было, а вот Вэй Ин как раз заканчивал одеваться.

— Доброе утро, — потягиваясь, словно кот, поприветствовал его названый сын.

— Скорее, добрый день, — поправил его Цзян Фэнмянь.

— Когда встал, тогда и утро, — обезоруживающе улыбнулся ему Вэй Ин. Он так и не отделался от своей привычки ложиться далеко за полночь и просыпаться ближе к обеду. — Дядя Цзян, ты пришёл сделать мне выговор за то, что я поздно встаю?

— Нет. Я хочу поговорить с тобой о женитьбе.

— Ты нашёл себе невесту? — обрадовался Вэй Ин.

— Нет. С чего ты это взял? — удивился Цзян Фэнмянь. — Я собирался поговорить о твоей женитьбе на Вэнь Цин. У вас ведь хорошие отношения, и вы проводите вместе довольно много времени, неприлично много времени наедине.

— Ты что? — с неподдельным удивлением спросил Вэй Ин.

В этот момент дверь распахнулась, и их взорам предстал Лань Ванцзи со сложным выражением лица.

— Прошу меня простить, глав Цзян. С вашего позволения, — сказал он, поклонился и поспешно ретировался. Вэй Усянь дёрнулся было остановить его, но потом махнул рукой и продолжил разговор:

— У меня и с шицзе прекрасные отношения, да и времени я с ней не меньше провожу. Не станешь же ты требовать, чтобы я женился на ней? Кроме того, я не могу жениться на девушке, которой нравишься ты.

— Что? — теперь настал черёд Цзян Фэнмяня удивляться.

— Ну, может, не совсем ты, — уточнил Вэй Ин. — Цзян Чэн точно нравился Вэнь Цин, но у них бы ничего не вышло из-за его вздорного характера. Однако ты теперь выглядишь, как он, при этом характер у тебя намного мягче. Так что, если уж кому на ней жениться, так тебе.

— Я слишком стар для неё. И я вообще не собирался жениться, — растерялся Цзян Фэнмянь.

— Я тоже не собираюсь жениться. По крайней мере, сейчас. Дядя Цзян, ты теперь молод и красив. Ты можешь начать жизнь заново. Так почему бы тебе не привести в свой дом новую жену и не родить нормального наследника? — в голосе Вэй Усяня послышалась горечь. Похоже, что несмотря на весь свой показной энтузиазм, он не верил, что сможет сформировать новое золотое ядро.

— Даже если я когда-нибудь и женюсь, ты всё равно останешься моим сыном. — Цзян Фэньмянь положил руку ему на плечо, чтобы подбодрить. — Я уже говорил, что хочу официально усыновить тебя и принять в клан Цзян. И это — вторая причина, по которой я пришёл поговорить с тобой.

— Дядя Цзян, я благодарен тебе за всё, что ты для меня сделал, но я недостоин подобной чести, — возразил Вэй Ин.

— Со стороны виднее, А-Сянь, — сказал Цзян Фэнмянь.

Наверное они бы долго ещё спорили по этому поводу, если бы их не прервал гонец со срочной вестью из Ланьлина. В принесенном им послании сообщалось, что Цзинь Гуаншань скоропостижно скончался. На словах же гонец сообщил, что это случилось по время весенних забав в ивовом доме. Вэй Ин и Цзян Фэнмянь переглянулись. Отпустив гонца, Цзян Фэнмянь спросил:

— Ты думаешь о том же, что и я?

— В то, что ещё нестарый и полный сил заклинатель мог вдруг умереть своей смертью, верится с трудом, — отозвался Вэй Ин. — К тому же, глава Цзинь привычен к подобным развлечениям, так что вряд ли они могли внезапно подорвать его здоровье.

— Если он был болен, то об этом не могли не знать целители клана Ланьлин Цзинь, — задумчиво проговорил Цзян Фэнмянь. — Вернёмся к нашему разговору в другой раз, а сейчас мне нужно срочно написать письмо Цзэу-цзюню. Думаю, нам обоим необходимо будет съездить в Башню Кои на похороны главы Цзинь и заодно пообщаться с целителями и слугами Благоуханного дворца, чтобы прояснить это тёмное дело. Тебе и деве Вэнь тоже придётся с нами поехать. Жаль, что ты отказался от помолвки, потому что тогда она могла бы поехать в Ланьлин в статусе твоей невесты.

— Она может поехать туда в статусе твоей, — названый сын не оставлял попыток его женить, что вызвало вполне понятное раздражение. — Только сначала объяснись с ней, иначе рискуешь получить лекарскими иглами промеж глаз, — добавил Вэй Усянь.

— Иди ты к гулям, — беззлобно огрызнулся Цзян Фэнмянь и пошёл в свой кабинет.

— Сам сказал — сам пошёл, — прокомментировал Вэй Ин.

Когда Цзян Фэнмянь закончил писать и отправил письмо Цзэу-цзюню, настало время обеда. За столом собрались все, кроме Лань Ванцзи, который, как выяснилось, внезапно покинул Пристань Лотосов и спешно отправился в Облачные Глубины. Странно, что благовоспитанный второй молодой господин Лань улетел, даже не попрощавшись. Похоже, сей факт настолько огорчил названого сына, что остаток дня Вэй Ин вопреки обыкновению не балагурил и не шалил.

Лишь к вечеру Цзян Фэнмянь выбрал время, чтобы поговорить с Вэнь Цин. До сегодняшних слов Вэй Ина о гипотетической возможности его женитьбы на ней Цзян Фэнмянь без задней мысли пригласил бы её для беседы в свой кабинет или в беседку у пруда. Сейчас же это казалось ему неприличным. Поэтому он решил поговорить с целительницей в присутствии её младшего брата. Так приличия будут соблюдены. Кроме того, Вэнь Цюнлинь тоже мог оказаться полезным, если был знаком с повадками Вэнь Жоханя.

Цзян Фэнмянь присоединился к ним, когда брат и сестра Вэнь пили чай на террасе. Поприветствовав, его усадили на почётное место и предложили пиалу с чаем.

— У вас ведь отобрали ваше духовное оружие? — начал он издалека.

— Да, глава Цзян, — ответила Вэнь Цин. — Это сделали адепты ордена Ланьлин Цзинь.

— Я мог бы предложить вам выбрать что-нибудь подходящее в нашей оружейной, но к новым мечам вам придётся слишком долго привыкать. Поэтому я предлагаю вам отправиться со мной в Башню Кои и потребовать вернуть ваши мечи, — продолжил Цзян Фэнмянь.

— Вряд ли глава Цзинь на это согласится, — сказала Вэнь Цин.

— Цзинь Гуаншань наверняка отказал бы в резкой форме, а вот его сын может оказаться посговорчивее, — возразил Цзян Фэнмянь. — Но даже если и откажет — это не важно. Главное, что вы под благовидным предлогом окажетесь в Башне Кои и получите возможность выполнить мою просьбу.

— Какого рода просьбу имеет в виду глава Цзян? — поинтересовалась Вэнь Цин.

— Вы ведь довольно близко знали вашего дядю. Наверняка вы хорошо знакомы с его повадками. Смогли бы вы узнать его в другом теле? — перешёл к цели своего визита Цзян Фэнмянь.

— Хотите сказать, что Вэнь Жохань выжил при штурме Безночного города? — изумлённо вскинула брови Вэнь Цин.

— Да, мы с Цзэу-цзюнем подозреваем, что в теле Цзинь Гуанъяо находится сейчас Вэнь Жохань, и смерть Цзинь Гуаншаня не была естественной. Я понимаю, что и так многим вам обязан за лечение Вэй Усяня на Луаньцзан и прошу прощения за то, что запугивал вас тогда, но сейчас я вынужден снова обратиться к вам за помощью. Потому что, если мои предположения верны, то жизнь Цзинь Цзисюаня, отделяющего Вэнь Жоханя от поста главы ордена Ланьлин Цзинь, находится под угрозой. А если Вэнь Жоханю удастся стать не только главой Цзинь, но и Верховным Заклинателем, то вся Поднебесная снова окажется под угрозой новой войны.

— То-то я дивилась тогда, с чего это Вэнь Чжулю так беспокоится о жизни Вэй Усяня, — проговорила Вэнь Цин.

— Этот Вэнь благодарен главе Цзян за спасение своей жизни и сделает всё, что в его силах, чтобы отплатить вам, — вмешался вдруг молчавший до этого Вэнь Цюнлинь.

— И я благодарна вам, глава Цзян, — поддержала его Вэнь Цин. — Конечно же, мы выполним вашу просьбу, хоть и не ручаемся, что сможем добыть необходимые вам доказательства.

— Хорошо, тогда завтра утром собирайтесь в дорогу, — подытожил Цзян Фэнмянь и отправился спать.

Вопреки его намерению отправиться в путь с утра пораньше, сделать это не удалось, потому что поднять Вэй Ина в такую рань было не легче, чем лютого мертвеца праведному заклинателю. Потом вставшая ни свет ни заря Яньли потребовала, чтобы перед отъездом вся семья плотно позавтракала. Завтрак оказался сытным и обильным, поэтому трапеза затянулась надолго. После этого прибыл с ответом отправленный вчера в Облачные Глубины гонец. Он привёз несколько писем. Пришлось покинуть семью и отправиться читать их в кабинет.

В одном из них глава Лань сообщал о том, что встретится с главой Цзян в Башне Кои, другое же, судя по виду, явно было письмом с просьбой о женитьбе. Ну, наконец-то его доченька получит достойного её жениха, который будет относиться к ней с должным уважением и любовью... Цзян Фэнмянь развернул второе письмо и не сразу поверил своим глазам. Фамилия жениха была Лань, но это был не Лань Сичэнь, а его младший брат, и просил он руки не Яньли, а Вэй Усяня. Выходит, Вэй Ина нужно было не женить, а замуж выдавать. Вот тебе и раз... Лань Ванцзи таки оказался обрезанным рукавом. Вот тебе и два... А он-то дурак пустил козла к капусте, поселив их вместе. Вот тебе и три... О, небеса! Он даже не знал, как воспринимать подобное предложение, как оскорбление или как шутку. А что, подобная шутка была вполне в духе Вэй Усяня.

Воспринимать подобные новости на трезвую голову было невозможно. Поэтому Цзян Фэнмянь достал из шкафчика кувшин с лотосовым вином и хорошенько к нему приложился. Как же это сложно — быть отцом взрослых детей. Особенно, если выглядишь, как их ровесник.

В любом случае, первым делом следовало позвать паршивца в кабинет и хорошенько его расспросить. Он велел слугам привести молодого господина Вэя и, когда тот явился, осторожно поинтересовался:

— Не позволял ли второй молодой господин Лань по отношению к тебе чего-то предосудительного?

— Пф! — фыркнул Вэй Ин. — Это же Лань Ванцзи. Он же ходячая Стена правил. Даже спать ложился всё время в девять вечера, хоть он давно не в Гусу.

— А ты?

— Ну, разве что, пару дохлых скорпионов в постель ему подбросил, — Вэй Ин скорчил невинную моську и пожал плечами.

— Зачем? — удивился Цзян Фэнмянь.

— Думал, обнаружив, испугается, начнёт орать, смешно будет. А он спокойно так переложил их на мою подушку и лёг спать как ни в чём ни бывало, — объяснил Вэй Ин.

— Признавайся, это письмо подбросил мне ты? Тоже чтоб смешно было? — говоря это, Цзян Фэнмянь протянул ему письмо с предложением.

— Чего? — офонарел Вэй Ин, прочитав его. — Лань Чжань, что, белены объелся?

— То есть ты хочешь сказать, что не имеешь к этому отношения и не знал о его планах? — уточнил Цзян Фэнмянь.

— Конечно, нет, — энергично замотал головой Вэй Ин.

— Ну и что ты теперь об этом думаешь? — строго спросил Цзян Фэнмянь.

— Я... я не знаю, — растерянно заблеял Усянь.

Цзян Фэнмянь отметил, что тот не сказал «нет», поэтому не стал спешить с ответом на это странное предложение. Конечно, обидно будет, если и названый сын окажется обрезанным рукавом, и ему самому тогда уж точно придётся жениться и обзаводиться наследниками. Но что поделаешь...

— Вот что, разбирайтесь сами, а как разберётесь, скажешь мне, что написать в ответ, — заключил он. — А я на всякий случай прикажу переселить Лань Ванцзи во флигель, который, я надеюсь, закончат строить к нашему возвращению из Ланьлина.

Адептов с собой пришлось взять вдвое больше, чем Цзян Фэнмянь изначально планировал, потому что необходимо было обеспечить подмену тем, которые должны были везти на своих мечах брата и сестру Вэнь. Сам же он намеревался взять на свой меч Вэй Ина, однако тот заупрямился, предлагая названому отцу вместо этого совершить романтическое путешествие в компании Вэнь Цин, дескать, это поможет им сблизиться. Поскольку Усянь был упёртым, как баран, то в конце концов они сошлись на том, что половину дороги Цзян Фэнмянь будет везти Вэнь Цин, а половину — его.

В итоге первую половину дороги Цзян Фэнмянь чувствовал себя крайне неловко, опасаясь двусмысленно коснуться девы Вэнь и одновременно боясь, что она может упасть вниз, если он не будет её придерживать, а вторую — с трудом вынося бесконечную болтовню А-Сяня о многочисленных достоинствах Вэнь Цин. Поэтому Цзян Фэнмянь вздохнул с облегчением, когда они приземлились у подножия лестницы, ведущей к Благоуханному дворцу.

Приведя себя в порядок в отведенных ему покоях, Цзян Фэнмянь отправился на поиски Лань Сичэня. Глава Лань обнаружился на галерее с видом на знаменитые пионовые сады. Очень хотелось сказать ему пару ласковых за то, что подложил клану Цзян такую свинью. Однако один из нефритов клана Лань — отнюдь не свинья, а способный молодой заклинатель; и то, что извинительно невоспитанному простолюдину, недопустимо для главы великого ордена. Поэтому Цзян Фэнмянь просто поклонился Цзэу-цзюню со словами: «Приветствую главу Лань» и тотчас же получил ответный поклон и: «Приветствую главу Цзян».

— Признаться, я был крайне удивлён брачным предложением от ордена Гусу Лань, — культурно сформулировал Цзян Фэнмянь то, чему больше подходили выражения «охренел» или «был шокирован». — Представить себе не мог, что ваш брат, кхм, имеет такие наклонности.

— Я давно догадывался о чувствах Ванцзи к молодому господину Вэю, однако брат сумел бы и дальше хранить их в тайне, если бы не опасение, что тот может вскоре жениться. Это придало ему решимости, — ответил ему Лань Сичэнь.

­— Вот как? — Цзян Фэнмянь с трудом удержался от того, чтобы не почесать голову, разворошив тем самым волосы, тщательно уложенные в узел на макушке.

— Надеюсь, ни вы, ни молодой господин Вэй не были оскорблены этим предложением, — сказал Лань Сичэнь.

— Вэй Усянь был удивлён не меньше, чем я. Ведь он не подозревал ни о чём подобном со стороны Лань Ванцзи. Напротив, считал, что тот его недолюбливает, — ответил Цзян Фэнмянь.

— Так каков ваш ответ? — поинтересовался Лань Сичэнь.

— Я предоставил право решать Вэй Усяню, пусть сам разбирается с Лань Ванцзи. Думаю, он не удержится и сегодня же начнёт надоедать вашему брату вопросами.

— К сожалению, ни сегодня, ни в ближайшие дни им не удастся поговорить, потому что Ванцзи остался в Облачных Глубинах. Он наказан за непокорность и неуважение к старшим, — вздохнул Лань Сичэнь.

— Как же ему, в таком случае, удалось отправить это письмо, да ещё и за вашей подписью?

— Ванцзи пригрозил, что в противном случае он выйдет из ордена Гусу Лань, — ответил глава Лань.

— Ничего себе! Что ж, у них обоих есть время подумать, — заключил Цзян Фэнмянь. — А как всё это воспринял достопочтенный учитель Лань?

— Дядю едва удар не хватил. Поэтому он тоже остался в Облачных Глубинах.

— Надеюсь, что он вскоре поправит своё здоровье. Признаться, Цзэу-цзюнь, я ожидал от ордена Гусу Лань иного брачного предложения, — не удержался от того, чтобы прощупать почву Цзян Фэнмянь.

— Я намеревался отправить вам письмо с предложением брака с девой Цзян, но дядя настоял на том, что хотя бы я должен соблюсти приличия и провести сначала все положенные обряды, — пояснил Лань Сичэнь. Судя по тому, как на мгновение изменилось выражение его лица, наказанию подверглись оба брата.

— Похвальная почтительность к традициям, — прокомментировал Цзян Фэнмянь. Положа руку на сердце, он предпочёл бы более решительное поведение главы Лань. А-Ли ведь старше А-Сяня, не годится, чтобы она засиживалась в девицах, как бы Цзян Фэнмяню ни хотелось, чтобы она оставалась рядом с ним. — Ну а теперь, когда мы всё выяснили, вернёмся к насущным проблемам. Вместе со мной в Ланьлин прибыли Вэнь Цин и Вэнь Цюнлинь. Под предлогом возвращения своих мечей они добьются встречи с Цзинь Гуанъяо, который в последнее время был правой рукой покойного главы Цзинь, и понаблюдают за его поведением. А нам с вами предстоит осторожно поговорить с целителями и слугами Цзинь Гуаншаня и выяснить, болел ли покойный и не было ли чего подозрительного в обстоятельствах его внезапной смерти. Мы с Вэй Усянем можем взять на себя слуг, вам же останутся лекари.

— Как вам будет угодно, глава Цзян, — откланялся Лань Сичэнь и ушёл, а Цзян Фэнмянь ещё какое-то время стоял, глядя ему вслед.

До начала траурной церемонии он не успел переговорить со слугами Цзинь Гуаншаня, а после неё пришлось задержаться, чтобы выразить соболезнования мадам Цзинь и Цзинь Цзисюаню. Цзинь Гуанъяо присутствовал при этом, из-за чего Цзян Фэнмянь не имел возможности предупредить Цзинь Цзисюаня о возможной опасности его жизни. Всё это время Цзинь Гуанъяо вёл себя скромно и даже подобострастно. Поскольку Цзян Фэнмянь не знал его раньше, то не мог понять, изменился ли тот, ну а с Вэнь Жоханем он никогда не был достаточно близок, чтобы заметить какие-то мелкие бытовые привычки.

Лишь тогда, когда Цзян Фэнмянь задал вопрос насчёт духовного оружия находящихся у него Вэней, то услышал от Цзинь Гуанъяо едкое замечание: «А зачем им мечи? Вон Вэй Усянь спокойно разгуливает без своего, наплевав на приличия» и заметил короткий яростный взгляд, брошенный тем на Вэй Ина. Но взгляд к делу не пришьёшь. Пришлось положить руку на плечо Вэй Ина, чтобы тот не наговорил неуместных в данной ситуации резкостей, и ответить:

— Хотя бы для того, чтобы иметь возможность на них летать.

— На каком основании глава Цзян увёл пленников ордена Ланьлин Цзинь и удерживает их в своей резиденции? Раз уж он привёз их в Башню Кои, может быть, он здесь их и оставит? — тон Цзинь Гуанъяо был подчёркнуто вежливым, что не вязалось с его словами.

Что ж, подобного следовало ожидать. Поэтому Цзян Фэнмянь не растерялся и ответил:

— Этот глава обязан деве Вэнь за спасение его детей, поэтому он забрал её и её родственников с тропы Цюнци, где они подвергались насилию со стороны адептов ордена Ланьлин Цзинь. Раз уж зашла речь об этом, то я требую, чтобы виновные в издевательствах над беззащитными пленниками предстали перед судом и понесли заслуженное наказание.

— Младший брат, распорядись, пожалуйста, чтобы виновные были найдены, и сопроводи завтра молодых господ Вэнь в оружейную. Пусть поищут среди конфискованного оружия свои мечи, — распорядился Цзинь Цзисюань, не желавший обострения отношений с орденом Юньмэн Цзян.

— Слушаюсь, глава Цзинь, — низко поклонился Цзинь Гуанъяо.

Следующий день не принёс сколько-нибудь ощутимых результатов: лекари сказали, что не замечали у покойного главы Цзинь никаких опасных для жизни болезней, а его слуг опросить не удалось, потому что их всех уволили, заменив новыми. Цзян Фэнмянь был уверен в том, кто именно это сделал, но кроме этой уверенности у него не было никаких доказательств. А без этого поднимать шум и обращаться в службу Золотого карпа было бесполезно.

Вэнь Цин с Вэнь Нином тоже ничего странного в поведении Цзинь Гуанъяо не заметили, кроме одного характерного движения, которым Вэнь Жохань обычно поглаживал усы. Оставаться в Башне Кои дольше, чем главы остальных кланов, в надежде что-либо разузнать означало возбудить подозрения. Поэтому после обеда Цзян Фэнмянь вместе с сопровождавшими его адептами отправился назад в Пристань Лотосов, оставив троих адептов в Ланьлине с заданием разыскать уволенных слуг Цзинь Гуанъяо. Однако его адепты в этом не преуспели, потому что кто-то из разыскиваемых уехал из Ланьлина, а кого-то постиг несчастный случай. Что ж, отрицательный результат — это тоже результат. Благодаря этому Цзян Фэнмянь уверился в своих подозрениях.

Через несколько дней до него дошли слухи о том, что даоджаны Сун Цзычень и Сяо Синчэнь привели на суд в Башню Кои тёмного заклинателя, уничтожившего клан Чан с помощью нечисти. Говорили, что Цзинь Гуанъяо уговорил старшего брата не казнить Сюэ Яна (так звали того заклинателя). Похоже, Вэй Ин был не одинок на тёмном пути. С одной стороны, нельзя было позволять, чтобы заклинатели обходили тёмным путём запрет на убийство людей, а с другой — не следовало требовать слишком сурового наказания для Сюэ Яна, не подвергая тем самым опасности Вэй Ина, который не мог идти путём меча, пока не сформирует новое золотое ядро.

Ох, как же невовремя исчез из Пристани Лотосов Лань Ванцзи... Ведь пока Вэй Ин не очистится от тёмной энергии, нет смысла проводить операцию, а без «Песни очищения сердца» он ещё долго не сможет от неё избавиться. И кто знает, сколько времени после неё уйдёт у названого сына на формирование нового ядра.

Однажды вечером, решив прогуляться до пристани, Цзян Фэнмянь застал там сидевших, свесив ноги в воду, Яньли и А-Сяня.

— Шицзе, а как понять, что тебе кто-то нравится? — спросил вдруг Вэй Ин.

— Сердце тебе подскажет, когда ты его встретишь, — ответила дочь и прижала его к себе.

Цзян Фэнмянь подошел ближе и уселся рядом с ними. От покрытой лотосами поверхности воды отражалась картинка из безмятежного довоенного прошлого, от которой щемило сердце — А-Ли, А-Чэн и А-Сянь. Но А-Чэна больше нет, а Яньли и Вэй Ин скоро тоже покинут Пристань Лотосов, выйдя замуж за своих любимых (теперь он в этом не сомневался), и Цзян Фэнмянь останется совсем один с телом своего родного сына и золотым ядром, пожертвованным названым сыном. Он обнял своих детей за плечи. Пока они всё ещё рядом с ним, он каждый день будет дарить им свои любовь и поддержку. Ведь именно это и делает их семьёй.

Цзян Фэнмянь был уверен, что объявленную заранее облаву на горе Байфэн, организуемую орденом Ланьлин Цзинь, отменят в связи с трауром по Цзинь Гуаншаню, поэтому был немало удивлён, когда получил письмо из Башни Кои с подтверждением приглашения. Всё это было весьма подозрительно. Потому что проще простого было бы устроить несчастный случай на охоте и, обеспечив себе алиби в лице множества приглашённых глав и наследников кланов, убрать с дороги законного наследника Цзинь Гуаншаня. Ничего, Цзян Фэнмянь и глава Лань будут настороже и не допустят этого, а заодно выведут на чистую воду Вэнь Жоханя, плетущего интриги, сидя в теле Цзинь Гуанъяо.

Он отправил письмо в Облачные Глубины и получил ответ, что оба нефрита будут участвовать в облаве. Вместе с ответом наконец-то пришло письмо с предложением брака с Яньли. Дочь ответила согласием, и гонец в тот же день отправился обратно с положительным ответом. В Пристани Лотосов началась предсвадебная суета — Яньли в компании Вэнь Цин выбирала ткани и украшения для свадебного наряда.

Вскоре после этого прибыли дары из Облачных Глубин, а привёзший их дальний родственник главы Лань узнал точные дату и время рождения невесты. Через несколько дней пришло известие от Лань Сичэня о том, что гадание в храме предков было успешным, следовательно, брак считался закреплённым. По этому случаю была прислана новая партия даров. Роскошных тканей и дорогих украшений было столько, что Яньли даже слегка расстроилась, что купленное ею смотрелось бедно в сравнении с подарками её жениха.

Сказать, что Цзян Фэнмянь был рад за дочь — это ничего не сказать. Он был счастлив, словно сам готовился вступить в брак с любимым человеком. И это счастье едва не затмило ощущение приближающейся опасности. Близилась дата облавы на горе Байфэн, и к ней следовало хорошенько подготовиться. Заранее предупредить об опасности Цзинь Цзисюаня Цзян Фэнмянь не рискнул, опасаясь, что письмо может попасть в чужие руки. Поэтому оставался довольно опасный способ — пресечь преступление в момент его совершения и разоблачить преступника. К счастью, Вэй Ин придумал множество новых защитных и сигнальных талисманов, часть из которых Цзян Фэнмянь рассовал по рукавам, а часть вместе с указанием, как их использовать — отправил главе Лань.

Цзян Фэнмянь не хотел брать Вэй Ина на облаву, опасаясь, что тот может не удержаться и воспользоваться тёмной энергией, тем самым снова причиняя себе вред. Однако Вэй Ин, узнав, что на охоте будет Лань Ванцзи, заявил, что не собирается сидеть дома. Цзян Фэнмянь понимал, что им нужно поговорить, чтобы выяснить отношения, поэтому вынужден был с ним согласиться. Пришлось взять с собой ещё и Яньли, которой пришло личное приглашение от госпожи Цзинь, видимо, ещё не знавшей о новой помолвке.

* * *

Госпожа Цзинь усадила Яньли рядом с собой на трибуне, откуда заклинательницы и не участвовавшие в облаве гости могли наблюдать за состязанием участников за право воспользоваться самой удобной тропой. Девушки бросали с трибун цветы нравившимся им заклинателям. Неожиданно для Цзян Фэнмяня на его долю достался не только цветок от его дочери, но ещё и от нескольких молоденьких заклинательниц, которых он даже не знал. Вэй Ин же с удовольствием купался в женском внимании, а второй молодой господин Лань (теперь Цзян Фэнмянь в этом не сомневался) молча бесился от ревности, стараясь внешне никак этого не выказывать. Заметив яростные взгляды Лань Ванцзи, Вэй Ин не удержался от того, чтобы бросить тому один из доставшихся ему цветов, на миг заставив оттаять ледяное лицо второго нефрита.

Первым вышел к мишеням молодой глава Цзинь. Его стрела попала в яблочко, и Цзинь Цзисюнь тотчас же стал расхваливать таланты своего двоюродного брата, утверждая, что никто не сможет выстрелить столь же метко. Не успел Цзян Фэнмянь запретить, как Вэй Ин выскочил вперёд, желая доказать, что он и без золотого ядра на многое способен.

— Лань Чжань, дай мне свою ленту, — беспардонно попросил он.

Лань Ванцзи безропотно снял свою налобную ленту и протянул ему, вызвав у собравшихся изумлённые возгласы. Вэй Ин спокойно взял её и завязал ею свои глаза. Затем достал лук и стрелу из колчана и выстрелил, почти не целясь. Его стрела расколола пущенную до этого стрелу Цзинь Цзисюаня.

— Право первым подняться на гору предоставляется ордену Юньмэн Цзян, — с трудом скрывая неудовольствие, объявил распорядитель охоты Цзинь Гуанъяо.

— Вэй Усянь, если уж ты такой ловкий, может быть, и на гору отправишься с завязанными глазами? — с вызовом спросил Цзинь Цзисюнь.

— Может быть, — поддался на провокацию названый сын. Однако Цзян Фэнмяню нужно было, чтобы тот смотрел в оба и не проворонил грозящую Цзинь Цзисюаню опасность.

— Отдай налобную ленту второму молодому господину Ланю, — попросил он.

— Слушаюсь, глава Цзян, — нехотя согласился он и, сняв с головы ленту, протянул её Лань Ванцзи.

— Оставь себе, — остановил его тот, вызвав новую волну шепотков среди заклинателей.

— Ну, ладно, — согласился Вэй Ин, и неуверенно покрутив в руках ленту, повязал её себе на запястье. Интересно, Вэй Ин сам-то хоть понял, что тем самым принял предложение Лань Ванцзи? Сидевший на трибуне Лань Цижэнь нецензурно выругался, немало шокировав этим окружающих, от удивления ответивших ему таким же нецензурным эхом.

— Это что сейчас было? Помолвка двух обрезанных рукавов? — не унимался Цзинь Цзисюнь.

Вэй Ин сжал кулаки и набрал в грудь побольше воздуха, готовясь разразиться длинной гневной тирадой, но тут Лань Ванцзи спокойно произнёс: «Да». Вэй Ин так и замер с открытым ртом, не в силах произнести ни звука. Лань Цижэнь схватился одной рукой за голову, а другой — за сердце. Видимо, до последнего надеялся, что племянник одумается, получив отказ, и удастся избежать скандала.

— Что бы это ни было, ордена Ланьлин Цзинь оно не касается, — предупредил дальнейшие выпады Цзинь Цзисюня Цзян Фэнмянь. — Вэй Усянь, пожалуйста, угомонись и сохрани свою энергию для предстоящей охоты, — одёрнул он названого сына и сделал знак своим адептам следовать за ним на гору Байфэн.

Тропа действительно оказалась очень удобной и кишела мелкой нечистью, которую адепты Юньмэн Цзян успешно ловили в сети божественного плетения. Время от времени им встречались адепты других орденов, но, к счастью, до стычек за добычу дело не доходило. Через какое-то время Цзян Фэнмянь заметил среди деревьев следовавшего за ними заклинателя в бело-голубых одеждах. Это был Лань Ванцзи, буравивший взглядом Вэй Ина. Естественно, тот не мог этого не заметить, но ограничивался пока лишь ответными взглядами.

— Ну же, пойди и поговори с ним, — сказал Цзян Фэнмянь названому сыну, который, получив разрешение, едва ли не вприпрыжку припустил в сторону Лань Ванцзи.

— Лань Чжань, чего ты добиваешься? Не сумел уговорить меня отправиться с тобой в Облачные Глубины, так решил затащить меня туда под предлогом брака? — ничуть не стесняясь чужих ушей, начал Вэй Ин.

— Взаимности, — выдохнул Лань Ванцзи и, схватив за руку, потащил его подальше от любопытных ушей.

— Ты же меня всю жизнь терпеть не мог, — продолжил Вэй Ин.

— Это не так.

— Лань Чжань, я ничего не понимаю. Кто я для тебя?

Ответа Лань Ванцзи Цзян Фэнмянь уже не услышал, поскольку тот понизил голос и к этому моменту они оба удалились на значительное расстояние от него. Цзян Фэнмянь надеялся, что после объяснения Вэй Ину удастся разобраться в своих чувствах. Ну а ему самому пора бы уже разыскать Цзинь Цзисюаня и проследить за его безопасностью.

Долго искать молодого главу Цзинь не пришлось, он обнаружился неподалёку. Однако без неприятного сюрприза не обошлось — Цзинь Цзисюань шёл по лесу вместе с Яньли и вовсю хвастался своими обширными познаниями, а та лишь кивала из вежливости, с трудом скрывая скуку. Очень плохо, что дочь здесь очутилась, ведь рядом с Цзинь Цзисюанем она подвергается смертельной опасности.

— На этой охоте среди добычи вообще нет ничего достойного, что могло бы поранить адептов ордена Ланьлин Цзинь, — бахвалился Цзинь Цзисюань, не подозревая, насколько сильно заблуждался.

— Лучше всего будет, если во время охоты действительно никто не поранится, — сдержанно ответила Яньли.

— Какой смысл в охоте, на которой никто не пострадал? Если вы отправитесь в частные охотничьи угодья ордена Ланьлин Цзинь, то сможете увидеть множество редчайших монстров в качестве добычи, — продолжил похваляться Цзинь Цзисюань. — В следующем месяце у меня как раз появится свободное время, чтобы отвести вас туда.

— Премного благодарна молодому главе Цзинь за его доброту. Но вам не стоит утруждать себя, — закономерно отказалась Яньли.

— Почему? — удивился Цзинь Цзисюань.

Похоже, госпожа Цзинь не оставила своих планов поженить их. Наверняка именно она отправила Яньли гулять по лесу вместе со своим сыном, которому вместо этого следовало бы руководить адептами своего ордена. Цзян Фэнмянь не стал слушать дальше и вмешался.

— Потому что негоже главе Цзинь увиваться за чужой невестой, если не хочет заслужить репутацию своего отца, — сказал он, выходя из-за кустов. — Моя дочь помолвлена с главой Лань, так что ей не следует оставаться наедине с другим мужчиной. Лишь скромность и хорошее воспитание помешали ей отказать вашей матери. Ведь это она вынудила вас приударить за Яньли?

— Нет, я сам... — стушевался Цзинь Цзисюань. — Простите, глава Цзян, я не знал. Я тотчас же отведу деву Цзян обратно.

— Не стоит, — я сам сопровожу её, — возразил Цзян Фэнмянь. — Идем, А-Ли, — сказал он, беря дочь под руку, и поспешно повёл её прочь.

Как же это было некстати. Теперь ему нужно было обеспечить безопасность дочери, и вместе с тем нельзя было оставлять без присмотра Цзинь Цзисюаня. Если бы Лань Ванцзи и Вэй Ин не удалились для объяснения, то он попросил бы последнего сопроводить Яньли в безопасное место, а так придется прибегнуть к помощи главы Лань. Цзян Фэнмянь достал из рукава и активировал сигнальный талисман, парный к которому послал Лань Сичэню. Глава Лань примчался довольно быстро.

— Что случилось, глава Цзян? — спросил он, спустившись с меча и перебросив Шоюэ в руку. — Дева Цзян, не ожидал вас здесь увидеть, — слегка поклонился он Яньли.

— Рада встрече, глава Лань, — поклонилась ему в ответ дочь.

— Пока ничего страшного, кроме того, что глава Цзинь попытался увести вашу невесту, — ответил Цзян Фэнмянь. Заметив тень, пробежавшую по лицу Лань Сичэня, он понял, что оставлять того следить за Цзинь Цзисюанем было бы не лучшим решением в подобной ситуации. — Глава Лань, сопроводите, пожалуйста, Яньли в безопасное место, а я тем временем прослежу, чтобы с главой Цзинь ничего не случилось.

— Батюшка, что может с ним случиться? — удивилась Яньли. — Молодой глава Цзинь ведь сказал, что здесь нет по-настоящему опасных тварей.

— Самая опасная тварь — это человек, — ответил Цзян Фэнмянь.

— Глава Цзян, я с удовольствием сопровожу молодую госпожу Цзян и вскоре вернусь, — пообещал Лань Сичэнь.

— Благодарю вас, — поклонился ему Цзян Фэнмянь.

— Дева Цзян желает прогуляться пешком или полететь со мной на мече? — спросил Лань Сичэнь у Яньли.

— Пешком, — ответила та, опустив глаза.

Они удалились, а Цзян Фэнмянь медленно побрёл по лесу назад. Вскоре он услыхал шум с той стороны, где оставил Цзинь Цзисюаня, и побежал туда. Выбежав на поляну и увидев напавших на Цзинь Цзисюаня лютых мертвецов, он громко выругался и запустил сигнальный фейерверк ордена Юньмэн Цзян, после чего с Саньду в одной руке и Цзыдянем в другой бросился на помощь Цзинь Цзисюаню. Фиолетовая плеть разрезала мертвецов на куски, Саньду отрубал им головы, но на смену поверженным лютым мертвецам появлялись всё новые.

Вскоре на помощь Цзян Фэнмяню явились Лань Ванцзи и Вэй Ин. Губы обоих были искусаны до крови. Названый сын быстро оценил ситуацию и выхватил из-за пояса Чэньцин.

— Вэй Ин! Ты же обещал! — крикнул ему Лань Ванцзи.

— Прости, я не сдержал обещания, — ответил ему Вэй Ин и поднёс флейту к губам.

Воздух разрезала пронзительная трель. Мертвецы на миг застыли, после чего ринулись в его сторону. Не обращая на это внимания, Вэй Ин продолжал играть, а Лань Ванцзи кружил рядом с ним с мечом в руках, не позволяя ни одному из лютых мертвецов приблизиться к нему. Стоило Цзян Фэнмяню подумать о том, что Вэй Ин намеренно призывает к себе лютых мертвецов, отвлекая их от главы Цзинь, как из лесу появились новые и набросились на Цзинь Цзисюаня. Пришлось стать спиной к спине к нему и защищать.

Заметив, что у Вэй Ина пошла горлом кровь, Лань Ванцзи сорвал с пояса и запустил в воздух сигнальный фейерверк ордена Гусу Лань. Через некоторое время прибыли и присоединились к битве адепты орденов Юньмэн Цзян и Гусу Лань. К сожалению, к этому моменту Цзинь Цзисюань и сам Цзян Фэнмянь уже были ранены. Благодаря подоспевшим на помощь заклинателям лютых мертвецов вскоре заметно поубавилось.

Последними на шум битвы и вспышки мечей прибыли адепты ордена Ланьлин Цзинь во главе с Цзинь Цзисюнем и Цзинь Гуанъяо. Вместо того, чтобы помочь добивать немногих способных двигаться лютых мертвецов, Цзинь Цзисюнь сразу же накинулся на Вэй Ина:

— Вэй Усянь, да как ты посмел натравить на молодого главу Цзинь своих лютых мертвецов!

— Это не я! — воскликнул названый сын.

— Подтверждаю. Я первым прибыл на место нападения. Вэй Усяня поблизости не было, — заявил Цзян Фэнмянь.

— А что мешало этому чернокнижнику спрятаться и издалека призвать своих лютых мертвецов? — гнул свою линию Цзинь Цзисюнь.

— Они не мои, — запротестовал названый сын.

— Всё это время Вэй Усянь был вместе со мной и не делал того, в чём его обвиняют, — решительно вступился за Вэй Ина Лань Ванцзи.

— Как мы сегодня узнали, Ханьгуан-цзюнь — лицо заинтересованное, и потому его словам верить нельзя, — не унимался Цзинь Цзисюнь.

Лань Ванцзи бросил на него убийственный взгляд. Вэй Ин дернулся в сторону Цзинь Цзисюня, желая прибить его, но внезапно пошатнулся и едва не упал. Из его рта вновь потекла тоненькая струйка крови. Лань Ванцзи бережно подхватил его, помогая удержаться на ногах. Цзинь Гуанъяо не вмешивался, а лишь наблюдал за организованным им спектаклем.

— Довольно! — прикрикнул Цзинь Цзисюань. — Да позовите уже наконец целителей.

Кто-то из адептов ордена Ланьлин Цзинь встал на меч и умчался в сторону Башни Кои. Цзян Фэнмянь пожалел, что в этот раз не взял с собой деву Вэнь и её младшего брата. Цзян Фэнмянь опасался, что ланьлинские целители могли не вылечить, а, напротив, до смерти залечить Цзинь Цзисюаня. Да и самому Цзян Фэнмяню и Вэй Ину сейчас не помешала бы помощь лекарей. Но не заберёшь ведь насильно главу чужого ордена в свою резиденцию. Поэтому он подозвал одного из своих адептов и велел ему отправляться в Пристань Лотосов и вместе с обоими целителями Вэнь как можно скорее возвращаться в Башню Кои.

Добив последних лютых мертвецов, заклинатели отправились в Башню Кои. Цзинь Цзисюаня, получившего глубокую рану бедра, понесли на руках. Ослабевшему Вэй Ину помогал идти Лань Ванцзи. Отказавшись от посторонней помощи, Цзян Фэнмянь поковылял сам, зажимая рукой рану в боку. Он ожидал, что Цзинь Цзисюань во время этой облавы может получить в спину якобы шальную стрелу, но Вэнь Жохань оказался хитрее и решил одним выстрелом убить двух зайцев — устранить с дороги законного наследника Цзинь, позаботившись о том, чтобы тот не переселился в тело своего убийцы, и подставить Вэй Ина, из-за которого пал Безночный город.

---

Курсивом выделены цитаты из новеллы

Слабость и потеря крови все же уложили Цзян Фэнмяня в постель. Сколь бы ни было сильно подаренное золотое ядро, ему не удавалось быстро справиться с глубокой рваной раной. Направив потоки ци к ней, Цзян Фэнмянь смог остановить кровь, но бок всё равно сильно болел, и вскоре боль стала расползаться на живот. Встревоженная Яньли сидела рядом и уговаривала его поесть, но Цзян Фэнмяня мутило от одного вида принесенной слугами пищи.

Из соседних покоев раздавались звуки гуциня — Лань Ванцзи играл для хлебнувшего лишка тёмной энергии Вэй Ина «Песнь очищения сердца». Мелодия была столь умиротворяющей, что Цзян Фэнмянь и не заметил, как провалился в сон. Проснулся он от легкого прикосновения — кто-то прикоснулся к его руке. Открыв глаза, он понял, что это была Вэнь Цин, проверявшая его пульс. Значит, проспал он немало. И гуй знает, что за это время могло произойти. Цзян Фэнмянь ощущал, что упустил не только время, но и какую-то важную мысль, спрятавшуюся на периферии сознания. Яньли рядом не было. Из соседней комнаты не доносилось ни звука.

— Приветствую главу Цзян, — слегка поклонилась Вэнь Цин. — Позвольте, я осмотрю вашу рану.

Она попыталась распахнуть на нём одежды, и Цзян Фэнмяню внезапно стало неловко. Как напомнил ему старейшина, она была незамужней девушкой, а он в этом теле — молодым и полным сил мужчиной. Эх, надо было приказать гонцу, чтобы лучше кого-нибудь из старых юньмэнских целителей позвал в Ланьлин.

— Не стоит вам смотреть на полуобнажённого мужчину, — сказал он, перехватывая её руку.

— Я уже видела это тело без одежды, — невесело усмехнувшись, возразила она.

Ну, да, конечно, она видела полуобнажённого Цзян Чэна, когда делала операцию по пересадке золотого ядра. А Цзян Фэнмянь дурак, если забыл, что дева Вэнь, прежде всего, лекарь, и во время войны ей наверняка довелось повидать много такого, от чего обычная барышня покраснела бы, а то и свалилась бы в обморок.

— Мгм, — промычал Цзян Фэнмянь в приступе внезапного косноязычия и послушно распахнул верхние одежды и нижнюю рубаху.

— Взрослый мужчина, а ведёте себя как ребёнок, — отругала его лекарка. — Почему вы сразу же не позвали целителей, чтобы они обработали вашу рану?! Теперь придётся вскрывать её и удалять омертвевшую плоть, потому что на когтях лютого мертвеца был трупный яд.

Час от часу не легче. И ведь чувствовал, что с ним что-то не так, но побоялся подпускать к себе ланьлинских целителей.

— Я не доверяю здешним лекарям, — ответил Цзян Фэнмянь. — Что с Вэй Ином?

— С ним мой брат, — коротко ответила Вэнь Цин, деловито раскладывая свои инструменты на прикроватном столике, после чего дала указание прислуге вскипятить воды.

— Дева Вэнь, прошу вас, после того, как закончите со мной, осмотреть молодого главу Цзинь, ведь он тоже мог оказаться отравлен трупным ядом, — сказал Цзян Фэнмянь.

— Сомневаюсь, что меня к нему подпустят, — ответила та.

— Я постараюсь добиться, чтобы вас допустили, — пообещал он.

— Лучше постарайтесь не отправиться к праотцам в ближайшие несколько часов, — сказала она и поднесла к его рту пузырёк, наполненный каким-то порошком. — Выпейте, это нейтрализует яд. К сожалению, обезболивающую настойку я смогу дать вам лишь спустя стражу после этого лекарства, потому что в сочетании с ним она сейчас всё равно не подействует.

Цзян Фэнмянь и не подозревал, что всё может быть настолько плохо. За свою жизнь он не раз получал раны и посерьёзнее этой, и всегда (за исключением последних, смертельных ран, разумеется) они довольно быстро затягивались. Порошок вопреки его ожиданиям оказался безвкусным, но всё равно глотать его было противно. Вскоре слуги принесли воды, и Вэнь Цин принялась за работу. Цзян Фэнмяню пришлось закусить край подушки, чтобы не орать от боли. Когда лекарка закончила зашивать очищенную ею рану, Цзян Фэнмянь понял, что не в силах куда-то идти и что-то требовать. Как только подействовала обезболивающая настойка, он сразу же снова провалился в сон.

Проснулся он от шума в соседней комнате. С трудом поднявшись с постели, Цзян Фэнмянь схватил с подставки ножны с мечом и поспешил туда. Он увидел, что Вэй Ин и Лань Ванцзи дрались с адептами ордена Ланьлин Цзинь. За их спинами стояла Вэнь Цин. Чтобы прекратить это безобразие, он крикнул:

— Вы не имеете права врываться в покои главы чужого ордена. Потрудитесь объяснить, что здесь происходит!

— Имеем. У нас приказ Цзинь Гуанъяо арестовать Вэй Усяня и Вэнь Цин, обвиняемых в убийстве главы Цзинь, — ответил один из адептов в золотых одеждах.

— Что за бред! Цзинь Цзисюань ведь остался жив после нападения нечисти на горе Байфэн, — возмутился Цзян Фэнмянь.

— Этому чернокнижнику мало было того, что он натравил на моего двоюродного брата своих лютых мертвецов, так он ещё и ворвался среди ночи в покои главы Цзинь вместе со своей Вэньской девкой, чтобы отравить его, — сказал стоявший за спинами вооружённых адептов Цзинь Цзисюнь.

— Когда мы вошли туда, Цзинь Цзисюань уже был мертв, — возразил Вэй Ин. — Если бы деву Вэнь пустили к нему раньше, то ваш Павлин остался бы жив. Мы не виноваты, что у ваших целителей руки растут из задницы, а мозги давно протухли.

— Вэй Усянь! Да как ты смеешь! — взбеленился Цзинь Цзисюнь.

Значит, Цзинь Цзисюань всё же погиб, и это было весьма скверно. С другой стороны, в аргументах обвинителей отсутствовала логика.

— Стоп! Если вы утверждаете, что Вэй Усянь и Вэнь Цин отравили Цзинь Цзисюаня, то последний должен был оказаться в теле своего убийцы. Вы собираетесь задержать своего же главу? — поинтересовался Цзян Фэнмянь, заставив ланьлинцев застыть в нерешительности. Следовало закрепить успех, и он продолжил: — Невиновность Вэнь Цин легко доказать, поскольку все знают, что молодой глава Цзинь не был сведущ в целительстве, — с этими словами он выхватил из ножен Саньду и рубанул им по руке ближайшего к нему стражника. Тот вскрикнул и выронил меч, а остальные — обратили оружие в сторону Цзян Фэнмяня.

— Глава Цзян, это может быть расценено как нападение на находящегося при исполнении служебных обязанностей адепта ордена Ланьлин Цзинь! — злобно прошипел Цзинь Цзисюнь.

— Что вы, это — всего лишь следственный эксперимент. Дева Вэнь, прошу вас заштопать рану этого адепта, — обратился к Вэнь Цин Цзян Фэнмянь.

— Хорошо, — выдохнула та сквозь зубы и, наскоро обработав огнём лекарские иглы, сноровисто зашила рану ланьлинца.

— Ну что, убедились? — спросил Цзян Фэнмянь. — Если пораскинете мозгами, то заметите, что Вэй Усянь остался Вэй Усянем, стало быть, он тоже невиновен.

Ланьлинцы зашушукались, явно неуверенные в правомочности своих действий.

— Это ещё ничего не доказывает, ведь всем известно, что Вэй Усяню удалось убить кучу Вэней с помощью своих лютых мертвецов и при этом остаться самим собой, — снова подал голос Цзинь Цзисюнь, глядя на вертевшего в руках Чэньцин Вэй Ина. И тут Цзян Фэнмянь наконец-то вспомнил то, что не давало ему покоя после инцидента на горе Байфэн.

— Готов побиться об заклад, что во время облавы на горе Байфэн лютыми мертвецами управлял не Вэй Усянь, а другой темный заклинатель. Я слышал, что доставленный даоджанами на суд в Ланьлин Сюэ Ян так и не был наказан, — сказал он.

— Всё равно Вэй Усянь находится под подозрением и должен быть задержан до проведения расследования, — стоял на своём Цзинь Цзисюнь. — Все знают, что он не раз дрался с Цзинь Цзисюанем и грозился того убить. Глава Цзян, если не хотите войны между нашими орденами, то не стоит препятствовать правосудию.

Естественно, Цзян Фэнмянь не хотел новой войны, поэтому вынужден был смириться с этим произволом. Кроме того, он был уверен, что непременно разыщет Сюэ Яна, и тот ответит за все свои преступления, потянув за собой и Цзинь Гуанъяо. А вот Лань Ванцзи с арестом Вэй Ина мириться не собирался и встал перед ним, выставив вперёд Бичэнь.

— Какая трогательная сцена: Ханьгуан-цзюнь защищает честь своей невесты... или жениха? — ехидно протянул Цзинь Цзисюнь.

— А тебе какая разница? Или тебе завидно? Ведь тобою никто не прельстится, — не смог сдержать язык за зубами Вэй Ин.

— Стража, взять этого смутьяна! — скомандовал Цзинь Цзисюнь. — Второй молодой господин Лань, уйдите с дороги.

Лань Ванцзи и не подумал двигаться с места. Ланьлинцы прекрасно знали, чего стоит Ханьгуан-цзюнь в бою, и потому не спешили выполнять приказ.

— Лань Чжань, не надо, — попросил его Вэй Ин. — Не убьют же они меня, в самом деле. Ни один человек не решится убить меня, погубив свою душу и отдав мне своё тело, а с любой нежитью я справлюсь в два счёта. Лучше помоги главе Цзян добиться справедливости.

— Хорошо, — опустив меч, выдохнул Лань Ванцзи.

— Отберите у него флейту, чтобы не призвал нечисть, — скомандовал Цзинь Цзисюнь. Возмущённый таким произволом Вэй Ин тотчас же поднёс Чэньцин к губам.

— Так не пойдёт, флейта Вэй Усяня останется у меня, — поспешно возразил Цзян Фэнмянь. Только очередного побоища сейчас не хватало.

— Надеюсь, потом вы не попытаетесь передать её задержанному, глава Цзян, — процедил сквозь зубы Цзинь Цзисюнь. Если поначалу у Цзян Фэнмяня и было такое намерение, то теперь он вынужден был от него отказаться.

Тщательно обыскав (в процессе чего Лань Ванцзи явно едва сдерживался, чтобы не убить распоясавшихся стражников), Вэй Ина увели, а Цзян Фэнмянь вынужден был вернуться в постель. Вэнь Цин поспешила осмотреть его рану и обработать её резко пахнущей мазью, затем велела выпить целебный отвар.

— Цзинь Цзисюань умер от трупного яда? — спросил её Цзян Фэнмянь.

— Возможно. Я не успела осмотреть его тело. Как только нам с Вэй Усянем удалось проникнуть в покои главы Цзинь, сразу же поднялся шум, и мы вынуждены были оттуда бежать.

В дверь деликатно постучали. Оказалось, что пока Вэнь Цин занималась раной Цзян Фэнмяня, Лань Ванцзи успел позвать своего брата, и теперь оба просили разрешения войти. Цзян Фэнмянь велел их впустить, хоть Вэнь Цин и состроила недовольную мину. Ему было нужно срочно посовещаться с союзниками и наметить план действий, раз уж он сам выбыл из строя.

— Приветствую главу Цзян. Надеюсь, вам уже лучше, — слегка поклонился Лань Сичэнь. — Боюсь, дела плохи: целители утверждают, что когда они оставили главу Цзинь отдыхать, его жизни уже ничего не угрожало.

— Проклятый Вэнь Жохань! Ему не удалось угробить Цзинь Цзисюаня на горе Байфэн, подставив Вэй Усяня, так он сделал это прямо в Благоуханном дворце. И ведь всё рассчитал... — Цзян Фэнмянь заметил, что костяшки ладони Лань Ванцзи, сжатой на рукояти Бичэня, побелели от напряжения. Как бы не наломал дров. Того и гляди, пойдёт косить мечом адептов ордена Ланьлин Цзинь. — Я уверен, что лютыми мертвецами во время облавы управлял Сюэ Ян. Глава Лань, поскольку я сам не могу сейчас заняться расследованием, то прошу вас опросить адептов и слуг ордена Ланьлин Цзинь и узнать как можно больше о Сюэ Яне, а вас, Ханьгуан-цзюнь, я попрошу сопроводить в Пристань Лотосов мою дочь и Вэнь Цин с Вэнь Нином, потому что опасаюсь за их безопасность в Башне Кои.

— Я сделаю всё, что в моих силах, — пообещал Лань Сичэнь.

— Мгм, — нехотя согласился Лань Ванцзи.

Лани ушли. Потянулись томительные часы ожидания. Хуже всего было то, что Цзян Фэнмянь сейчас никак не мог повлиять на сложившуюся ситуацию. Поэтому он направил все свои усилия на то, чтобы поскорее исцелиться. Он заставил себя поесть, а потом долго медитировал, восстанавливая духовные силы.

Уже на следующий день Цзян Фэнмянь смог встать на ноги и решил лично узнать, какие настроения царили среди так и не разъехавшихся из Башни Кои глав кланов. Заклинательское сообщество гудело, как растревоженный улей, и основным мотивом были обвинения Вэй Усяня. А ведь совсем недавно его считали героем войны...

Пока Цзян Фэнмянь приходил в себя, Лань Сичэню удалось узнать, что после того, как два даождана доставили Сюэ Яна на суд, тот действительно свободно разгуливал по Башне Кои, причём Сюэ Яна не раз видели в компании Цзинь Гуанъяо. Кроме того, выяснилось, что тёмный заклинатель стал адептом ордена Ланьлин Цзинь задолго до этого (собственно, потому Сун Цзычэнь и Сяо Синчэнь его и доставили туда для суда). Однако разыскать Сюэ Яна Лань Сичэню так и не удалось. Тот словно под землю провалился, и никто не знал, где его можно найти.

В конце концов Цзян Фэнмяню удалось добиться приёма у занявшего место главы Цзинь Гуанъяо и после положенных между главами орденов приветствий сказать напрямик:

— До меня дошли слухи, что тёмный заклинатель Сюэ Ян, уничтоживший при помощи нечисти клан Чан, не только не был наказан или изгнан из ордена Ланьлин Цзинь, но и продолжал пользоваться вашей благосклонностью. Мне нужно с ним поговорить. Вы должны знать, где он сейчас, ведь вас неоднократно видели вместе.

— Какой Сюэ Ян? — с выражением неподдельного удивления переспросил Цзинь Гуанъяо. — Ах, да, некий Сюэ Чэнмэй действительно был принят в наш орден, однако он оказался слишком неуправляемым и вскоре покинул Ланьлин Цзинь.

— Сам покинул, или вы от него избавились? — уточнил Цзян Фэнмянь.

— Глава Цзинь, я как бывший глава службы Золотого Карпа и нынешний глава ордена Ланьлин Цзинь заявляю, что наш орден чтит законы неба и не допускает смертоубийства в своих землях, — ответил Цзинь Гуанъяо. Цзян Фэнмянь сразу заметил лазейку в его словах. Это означало, что Сюэ Яна могли убить за пределами Ланьлина или же бросить умирать от голода и жажды где-то в безлюдном месте.

— Я ценю ваши усилия по наведению порядка в Поднебесной, — скрипнув зубами, произнёс Цзян Фэнмянь. — Могу ли я надеяться, что суд над Вэй Усянем будет столь же беспристрастным, как и в отношении Сюэ Яна?

— Смертная казнь запрещена, — напомнил ему Цзинь Гуанъяо, — однако, если будет доказана его вина, преступник не останется безнаказанным. Прошу прощения, но у меня мало времени — мне нужно позаботиться об организации похорон моего брата.

— Благодарю главу Цзинь за уделённое мне время, — сказал Цзян Фэнмянь и откланялся, поняв, что больше ничего не добьётся от этого хитрого лиса.

Похороны Цзинь Цзисюаня прошли в гнетущей атмосфере всеобщей подозрительности. Цзян Фэнмянь хотел поговорить с госпожой Цзинь, но она была настолько убита горем, что он не решился к ней подойти. Поэтому он продолжил расспросы слуг и адептов Ланьлин Цзинь. Когда казалось, что ничего путного он не узнает, в одном из коридоров дворца Цзян Фэнмяню попался худенький паренёк лет тринадцати с вышитым спереди линшаня [1] пионом (знаком принадлежности к главной ветви семьи Цзинь), который в ответ на его вопросы сообщил:

— Я видел, как после облавы на горе Байфэн стражники куда-то волокли избитого Сюэ Яна.

— Пожалуйста, помоги спасти моего несправедливо обвинённого названого сына. Расскажи мне, с кем ещё общался Сюэ Ян, кроме Цзинь Гуанъяо?

— Я бы с радостью вам помог, но меня приняли в орден совсем недавно, поэтому я недостаточно хорошо знаю местных.

— Мо Сюаньюй, я же просил тебя не приставать к гостям, если и дальше хочешь пользоваться всеми благами ордена! — невесть откуда взявшийся Цзинь Гуанъяо сказал это с улыбкой, но паренёк отчего-то ужасно перепугался и принялся оправдываться:

— Эр... дагэ, я ни к кому не приставал. Глава Цзян первым со мной заговорил.

— Глава Цзян, не слушайте этого сумасшедшего, — обратился Цзинь Гуанъяо к Цзян Фэнмяню. — Покойный отец забрал его из деревни в надежде воспитать достойным молодым заклинателем, но, к сожалению, сводный младший брат оказался не только бесталанным, но и скорбным умом.

— Странно, юноша показался мне вполне разумным, — возразил Цзян Фэнмянь. Вот же досада, только ему попался кто-то, кто мог сообщить полезную информацию, как им помешали.

— Порой безумцы могут быть довольно убедительными. С вашего позволения, глава Цзян. Идём, Мо Сюаньюй, — удостоив Цзян Фэнмяня лёгким кивком, Цзинь Гуанъяо потащил прочь перепуганного юношу.

— Глава Цзинь, — слегка поклонился Цзян Фэнмянь.

Цзян Фэнмянь ощущал, что время утекало песком сквозь пальцы, а разыскать свидетелей для защиты Вэй Ина не удавалось. Главой службы Золотого Карпа был назначен попавший под влияние Цзинь Гуанъяо Цзинь Цзисюнь, а это означало, что даже если будут предъявлены неопровержимые доказательства того, что в теле Цзинь Гуанъяо находится Вэнь Жохань, беспристрастного расследования не будет. А процесс над названым сыном, судя по всему, станет образцово-показательным и в высшей степени назидательным, дабы другим неповадно было идти тёмным путём.

Посетителей к Вэй Ину не пускали, поэтому на душе у Цзян Фэнмяня становилось всё муторнее. Убивать пленника было нельзя, но кто знает, что могли творить с ним, чтобы добиться признания в убийстве... Они с Вэй Ином прибыли в Ланьлин, чтобы разоблачить Вэнь Жоханя, но тот их обыграл, и теперь приходилось оправдывать Вэй Усяня.

Вернувшийся в Ланьлин на следующий день после похорон Лань Ванцзи порывался напасть на охрану тюрьмы и устроить Вэй Ину побег, и Цзян Фэнмяню с Лань Сичэнем с трудом удалось отговоить его от этой затеи.

— Если молодой господин Вэй сейчас сбежит, это станет доказательством его вины, и он уже никогда не сможет отмыться от несправедливых обвинений, — сказал ему Лань Сичэнь.

— Не собираетесь же вы всю жизнь провести в бегах? — добавил Цзян Фэнмянь. — У меня появились сведения, что после облавы на горе Байфэн Сюэ Ян был избит до полусмерти и выдворен из Ланьлина. Если мы найдём его, то нам удастся оправдать Вэй Усяня. Второй молодой господин Лань, лучше помогите разыскать того тёмного заклинателя.

— Хорошо, — выдохнул Лань Ванцзи.

— Вот и славно. Я ещё ещё раз переговорю с Мо Сюаньюем, чтобы понять, в какую именно сторону тащили Сюэ Яна, и узнаю, кто из стражников дежурил тогда, затем постараюсь опросить дежуривших. Вас же я попрошу отправиться по следу Сюэ Яна, — продолжил Цзян Фэнмянь. Нужно было удалить Лань Ванцзи из Башни Кои, чтобы не вздумал напасть на тюрьму.

Однако переговорить с Мо Сюаньюем Цзян Фэнмяню не удалось. Оказалось, что рано утром юношу отправили домой, в отдалённую деревушку. Зато один из стражников, дежуривших в ночь после облавы на горе Байфэн у городских ворот, сказал, что раненого Сюэ Яна потащили по дороге на Юэян. Лань Ванцзи решил не терять времени на путешествие в деревню Мо и отправился в сторону Юэяна. У Цзян Фэнмяня вновь появилась надежда. Тем сильнее было его разочарование, когда в тот же день ему сообщили, что Вэй Ин перерезал себе горло в своей камере.

Всё это было весьма подозрительно. Откуда взялось оружие у тщательно обысканного и хорошо охраняемого пленника? Да и не мог Вэй Ин так поступить. А если он не покончил с собой, значит, его убили, следовательно, он должен был получить тело своего убийцы и фору по времени, пока другие будут считать его тем же человеком, что и раньше. Вэй Ин обязательно вернётся, чтобы расквитаться с врагами и помочь семье. А это означало, что нужно было только дождаться его.

Однако ни через день, ни через два Вэй Ин не объявился и не дал о себе знать. Оставаться в башне Кои, не подвергаясь опасности, больше не было смысла. Поэтому, забрав тело Вэй Ина, Цзян Фэнмянь решил вернулся в Пристань Лотосов. Вместе с ним захотел туда отправиться Лань Ванцзи, вернувшийся из Юэяна ни с чем.

Лань Сичэнь уговаривал брата вернуться вместе с ним в Облачные Глубины, но тот наотрез отказался, сказав:

— Я играл «Расспрос». Души Вэй Ина нет среди мёртвых, а значит, он жив и скоро вернётся. Вэй Ин не хотел отправляться со мной в Облачные Глубины, поэтому на горе Байфэн мы договорились, что после свадьбы останемся жить в Пристани Лотосов. Я буду ждать его там, потому что он вернётся именно туда.

---

1 Линшань — платье-рубашка с узким рукавом и круглым воротом, в центре которого находится буфан — вышитый на груди и на спине знак ранга у военных и гражданских лиц.

Тело Вэй Ина Цзян Фэнмянь похоронил, как положено, но поминальную табличку в храме предков ставить не стал. Не хотел верить в его гибель. И переносить назначенную дату свадьбы дочери не захотел, хоть Лань Сичэнь со свойственной ему деликатностью сам это предложил. Пусть хотя бы Яньли будет счастлива, решил Цзян Фэнмянь. Уехав в Облачные Глубины к мужу, она не сможет каждый день ходить на могилу Вэй Ина и перестанет лить слёзы.

На какое-то время всех захватила предсвадебная суета, но радости от этого Цзян Фэнмянь не испытывал. Всё словно бы происходило где-то за затянутым промасленной бумагой окном, а он лишь автоматически выполнял необходимые действия. Даже в памяти особо ничего не зацепилось.

После свадьбы на душе стало тоскливо, как будто затягивавшая окно бумага порвалась, впуская в душу зимнюю стужу. Одиночество ощущалось всё острее. Казалось, даже суп из корня лотоса и свиных ребрышек стал безвкусным, потому что его готовила теперь не дочь, а штатная кухарка. Надежда на возвращение Вэй Ина таяла с каждым днём. Каждый вечер Лань Ванцзи безрезультатно играл «Расспрос», а Цзян Фэнмянь после полного забот дня вознаграждал себя кувшином вина, позволявшим на время отключиться от мрачных мыслей.

Однажды утром Лань Ванцзи пришёл к нему в дорожной одежде с гуцинем за спиной и сказал:

— Я ухожу.

— Второй молодой господин Лань устал от нашей суеты и решил вернуться в Облачные Глубины? — понял Цзян Фэнмянь. Что ж, Лань Ванцзи можно было понять. Ему действительно больше нечего делать здесь без Вэй Ина, а в родном ордене найдётся лучшее применение его талантам, нежели рубить лес.

— Нет. Я ухожу искать Вэй Ина. Если он до сих пор не вернулся, значит, с ним что-то случилось, — пояснил Лань Ванцзи.

Цзян Фэнмянь и сам об этом думал. Что, если Вэнь Жохань пытает Вэй Ина? Они ведь видели пыточные камеры под Знойным дворцом после взятия Безночного города и знают, на что способен обуреваемый жаждой абсолютной власти глава Вэнь. Все люди для него ничто иное, нежели средства для достижения цели. А ведь с Вэнь Жоханя станется велеть убить Вэй Ина, запереть и пытать его после переселения в новое тело, а потом снова убить и повторить это бессчетное количество раз, вынуждая перейти на свою сторону. Возможно, из-за этого Лань Ванцзи так и не удалось разыскать его душу среди мертвых. Цзян Фэнмянь в который раз проклял свою нерешительность, из-за которой погиб Цзян Чэн, а потом и Вэй Ин. Если бы на нём не лежала ответственность за орден, если бы он не боялся подвергнуть своих людей опасности уничтожения мстительным Вэнь Жоханем, то перевернул бы вверх дном подземелья под Башней Кои и нашёл бы названого сына.

— Что ж, не смею задерживать, — сказал Цзян Фэнмянь, имея в виду, что не может приказывать остаться младшему брату главы другого великого ордена, но прозвучало это так, словно он гонит Лань Ванцзи прочь. — Простите, Ханьгуан-цзюнь, я и сам бы этим занялся, если бы не дела ордена.

— Мгм, — Лань Ванцзи низко поклонился и покинул Пристань Лотосов.

После его ухода стало совсем невыносимо, и Цзян Фэнмянь, наплевав на всё, принял обезболивающее в виде кувшина лотосового вина и отключился в своём кабинете, вместо того чтобы заниматься делами. К обеду он проснулся, поел и вновь хорошенько приложился к вину. Вечером он продолжил пить, сидя на террасе. Странно — после нелепой гибели Цзян Чэна он держался и продолжал бегать, как курица с отрезанной головой, не имея времени осознать потерю. Теперь же это осознание навалилось на него, как внезапно рухнувшая из-за повреждённых балок крыша дома.

На следующий день Цзян Фэнмянь тоже не нашёл в себе сил заниматься делами и начал пить с самого утра. К вечеру он допился до такого состояния, что едва стоял на ногах, но всё же, прихватив с собой пару кувшинов вина, дошёл до пристани и сел у воды, вспоминая, как ещё совсем недавно сидел здесь вместе с А-Ли и А-Ином. А теперь он остался совсем один. Даже Лань Ванцзи покинул его. Казалось бы, присутствие Ханьгуан-цзюня было почти неощутимым, но без него стало совсем пусто, словно тот был последней ниточкой, на которой висела надежда на возвращение Вэй Ина. Цзян Фэнмянь собирался сделать названого сына своим преемником, но тот умер, и теперь всё казалось бессмысленным. Цзян Чэн умер, Вэй Ин умер, и в этом лишь его вина. А Яньли хоть жива, но у неё теперь другая семья. Ему стало жаль несбывшихся надежд, жаль своих детей, жаль себя... Пьяные слёзы покатились по его лицу.

Внезапно щеку обожгло ударом. Такое могла позволить себе раньше, разве что, Юй Цзыюань. Он поднял взгляд и с удивлением увидел сердитую Вэнь Цин.

— Взрослый мужчина, а ведёте себя, как тряпка! Думаете, вы один лишились родных?! Думаете, кроме вас, больше никто не скорбит о потерянных близких? Тем не менее, мы находим в себе силы жить дальше и делать то, что должны. Вы же наплевали на свои обязанности главы ордена, а ведь от вас зависит благополучие множества людей.

— А вам какое дело? — разозлился Цзян Фэнмянь. Он понимал, что она права, но не мог мгновенно вынырнуть из той пучины горя, в которую погрузился.

— Я знаю, что вы привезли меня сюда лишь ради восстановления золотого ядра Вэй Усяня. Хотите, чтобы я тоже ушла из Пристани Лотосов и оставила вас тонуть в вине?

— Нет. Я хочу, чтобы вы остались и стали моей госпожой и хозяйкой Пристани Лотосов, — выпалил Цзян Фэнмянь, потому что это казалось ему сейчас единственным спасением от разъедавшего душу отчаяния. Не так, ох не так следовало делать предложение деве Вэнь, но слово не воробей...

— Мы вернёмся к этому разговору, когда вы протрезвеете, глава Цзян. Если вы, конечно, об этом вспомните, — ответила Вэнь Цин.

— У вас ведь наверняка есть средство это ускорить? — спросил Цзян Фэнмянь, опасаясь, что на утро действительно может забыть об их разговоре. А если и не забудет, то может не решиться настаивать на ответе.

— У меня действительно есть такое снадобье, но вам сейчас больше подойдёт другой способ, — сказала Вэнь Цин и столкнула его с мостков в воду. — Остыньте, глава Цзян.

Какое там остыть... Напротив, её поведение разгорячило кровь, напомнив о весенних баталиях с покойной супругой. Госпожа Юй могла наговорить резких слов и даже огреть его Цзыдянем, но тем слаще потом было их примирение на супружеском ложе. Как же давно он не испытывал подобного. Казалось, война и неотложные заботы вытравили из его тела все плотские желания, но внезапно они вернулись в самый неподходящий момент.

Цзян Фэнмянь извернулся и, схватив Вэнь Цин за ногу, стащил её в воду. Не давая ей опомниться, он впился в её губы.

— Я не хочу ждать до завтра, — прошептал он.

На миг дева Вэнь растерялась, но потом затылок Цзян Фэнмяня прошило острой болью, после чего он понял, что не может пошевелиться. Какая досада! А ведь всё могло закончиться иначе.

— Глава Цзян, вы ведёте себя недопустимо по отношению к незамужней девушке, — с иронией сказала Вэнь Цин, выбираясь на мостки. — Не беспокойтесь, я пришлю кого-нибудь из адептов, чтобы вас гули не утащили.

А ведь она не сказала «нет», подумал Цзян Фэнмянь. И Вэнь Цин права, он действительно ведёт себя недостойно и не только в отношении неё. Он пренебрёг своими обязанностями главы ордена, которыми прикрывался от необходимости разыскивать Вэй Усяня или мстить за его смерть. Цзян Фэнмяню стало очень стыдно, и он решил, что завтра же, как только проспится, отправится в Башню Кои и потребует от Вэнь Жоханя пустить его проинспектировать все тюремные камеры. А перед этим сделает, как положено, предложение деве Вэнь. Вот только её родители мертвы, так что непонятно, кому писать письмо, её младшему брату, бабуле или четвёртому дядюшке.

Адепты, призванные Вэнь Цин, вытащили Цзян Фэнмяня из воды и отнесли к целителям. Те вынули из его шеи иглу и напоили отваром, выводящим из тела всякую дрянь. После чего Цзян Фэнмянь ушел в свои покои и переоделся в сухое. Следовало бы лечь спать, но вместо этого он решил воспользоваться приливом бодрости и разобрать скопившиеся за два дня бумаги. Среди них на самом верху, как последнее доставленное, лежало письмо от главы Лань. Цзян Фэнмянь развернул и начал читать его, надеясь узнать что-нибудь о Яньли. Однако о дочери там не было ни слова. Лань Сичэнь писал о том, что получил от младшего брата письмо, в котором тот твёрдо и недвусмысленно заявлял о своём намерении выйти из ордена. Глава Лань спрашивал, не знает ли глава Цзян о причинах столь поспешного решения. Цзян Фэнмянь понятия об этом не имел.

Причины выяснились на следующее утро, когда в Пристань Лотосов в поисках Лань Ванцзи нагрянул вооружённый отряд адептов ордена Ланьлин Цзинь во главе с Цзинь Цзисюнем.

— Благородные господа, я ещё мог понять, когда вы вламывались в мои покои в Благоуханном дворце, но здесь территория моего ордена, и никто не смеет вторгаться сюда и безнаказанно творить произвол, — осадил их не выспавшийся и злой на себя Цзян Фэнмянь.

— Мы ищем остановившегося у вас Лань Ванцзи, который устроил прошлой ночью погром в Башне Кои и выпустил из тюрьмы всех преступников, — сообщил Цзинь Цзисюнь.

Вот как. Значит, Лань Ванцзи всё же сделал то, что не осмелился сделать он сам, подумал Цзян Фэнмянь. Он понадеялся, что среди освобождённых узников был и Вэй Ин. Жаль, что он и Лань Ванцзи не смогут сразу вернуться в Пристань Лотосов, опасаясь гнева главы Цзинь.

— Ханьгуан-цзюнь действительно гостил в Пристани Лотосов, но покинул её позавчера и с тех пор не возвращался, — сказал он.

— Мы должны убедиться в правдивости ваших слов, — настаивал Цзинь Цзисюнь.

— Пожалуйста, можете обыскать дома. Только постарайтесь, чтобы из них ничего не пропало, иначе вам не поздоровится, — ответил Цзян Фэнмянь. Хорошо, что сразу же после возвращения из Ланьлина он собрал все черновики Вэй Ина и запер их в зачарованные сундуки, а флейту постоянно носил в рукаве.

— Вы нам угрожаете? — ощетинился Цзинь Цзисюнь.

— Нет, в отличие от вас, просто предупреждаю.

Цзинь Цзисюнь махнул рукой своим людям с выражением, словно унюхал что-то крайне вонючее. Предсказуемо не найдя Лань Ванцзи, те вскоре вернулись к нему.

— Ну что, убедились? — с усмешкой поинтересовался Цзян Фэнмянь.

— А вы, глава Цзян, что вы делали прошлой ночью? — подозрительно спросил Цзинь Цзисюнь.

— Пил вино и приставал к девушке, а потом приходил в себя в лекарском павильоне, — признался Цзян Фэнмянь. — Свидетелей хоть отбавляй, — готовые по первому же сигналу своего главы броситься в бой адепты утвердительно закивали.

— Ладно, гуй с вами. Полетели в Облачные Глубины, — махнул рукой Цзинь Цзисюнь.

Нет, гуй с вами, подумал Цзян Фэнмянь и, с трудом скрывая торжество, сказал:

— Можете не трудиться. Лань Ванцзи вышел из ордена Гусу Лань, о чём сообщил мне вчера в своём письме глава Лань. Можете ознакомиться с его письмом, если не верите мне на слово.

— Вы могли сговориться с главой Лань помочь ему укрыть Лань Ванцзи, — прошипел Цзинь Цзисюнь.

— Не судите о всех людях по себе, — посоветовал ему Цзян Фэнмянь.

— Да что вы себе позволяете! — воскликнул мгновенно побагровевший от злости Цзинь Цзисюнь.

— Если кто здесь и позволил себе лишнего, так это вы и ваши люди, явившись сюда с оружием. Я вас в свою резиденцию не приглашал. Скажите спасибо, что не угостил вас Цзыдянем.

— Мы ещё с вами поговорим, глава Цзян! — пригрозил Цзинь Цзисюнь, но на всякий случай поспешил удалиться.

— Всенепременнейше, — ответил Цзян Фэнмянь, думая о том, что надо будет установить барьер не только от нечисти и подвесить сигнальные заклинания, а то как-то слишком все расслабились после войны.

Поскольку уже не было причин спешить в Ланьлин, он отправился в свой кабинет писать письмо с предложением. Дописав, но так и не решив, кому его следует вручать, Цзян Фэнмянь отправился в лекарский павильон, куда направилась после отбытия незваных гостей Вэнь Цин. Брат был рядом с ней. Оба слегка поклонились, увидев его. Вертевшийся неподалёку от них маленький А-Юань кинулся к Цзян Фэнмяню и ухватил за ногу. Пора бы приобщить мальца к науке, подумал он и решил лично заняться обучением мальчика, своей непосредственностью напомнившего ему маленького Вэй Ина.

— Этот глава просит прощения у девы Вэнь за своё недостойное поведение вчера и в доказательство серьёзности своих намерений просит принять это, — с этими словами Цзян Фэнмянь протянул Вэнь Цюнлиню запечатанное личной печатью письмо в красном конверте.

Тот недоуменно уставился на письмо.

— Дай сюда, — не выдержала Вэнь Цин, выхватывая его из рук брата.

Сломав печать, она быстро пробежала его глазами и нахмурилась.

— Я не требую от вас немедленного ответа, — предупреждая её вопрос, сказал Цзян Фэнмянь. — Вы можете думать, сколько понадобится для принятия решения, и посоветоваться с родственниками.

— Значит, всё же не забыли и не передумали, — вздохнула Вэнь Цин.

— Мне нужна жена, а Пристани Лотосов — хозяйка, — сказал он, но это было лишь частью правды. На самом деле он хотел дать этой прекрасной женщине то положение, которого она заслуживала, хотел заботиться о ней, ощутить её нежность и перестать чувствовать себя одиноким. А ещё она ему действительно нравилась.

— И вас не смущает моё происхождение? — невесело усмехнулась Вэнь Цин.

— Меня смущает лишь то, что я чуть не натворил вчера, — признался Цзян Фэнмянь. — Ещё раз приношу свои извинения, — низко поклонился он ей.

— Ваши извинения приняты, глава Цзян. Обещаю подумать над вашим предложением.

— Благодарю вас, — сказал Цзян Фэнмянь и поспешил устанавливать защитные щиты от непрошенных гостей, чем и занимался до вечера. Потом долго разбирал бумаги, после чего забылся тревожным сном.

Наутро он понял, что никому не будет покоя, пока Вэнь Жохань сидит на троне в Благоуханном дворце. И если доказать то, что в теле Цзинь Гуанъяо находится Вэнь Жохань, было мало шансов, то можно было бы обвинить его в организации умышленного убийства Цзинь Гуаншаня, если удастся разыскать свидетелей. Поэтому Цзян Фэнмянь позвал доверенных адептов и велел им отправляться в Юньпин и найти ивовый дом, в котором испустил дух Цзинь Гуаншань, после чего, выяснить, кто из цветочных барышень присутствовал при этом, и опросить их.

Через несколько дней адепты вернулись с известием, что тот ивовый дом сгорел вместе с жившими в нём барышнями, кроме одной, которую сразу после кончины главы Цзинь выкупил и увёз неизвестно куда какой-то знатный господин.

Через три дня Вэнь Цин ответила согласием на предложение Цзян Фэнмяня, и они начали готовиться к свадьбе. Вэнь Цин сама назначила день, отказавшись советоваться с астрологами. Церемонию уговорились устроить скромную с небольшим количеством гостей, пригласив на неё лишь главу Лань с Яньли, главу Не и нескольких глав вассальных кланов. Вконец обнаглевших представителей ордена Ланьлин Цзинь после их недавнего визита Цзян Фэнмянь на своём празднике видеть не желал, и ему было плевать, что это может быть расценено как личное оскорбление.

Вскоре пришло письмо от Лань Ванцзи. Он писал о том, что, не обнаружив Вэй Ина среди узников Башни Кои, он продолжит искать его и собирать доказательства преступлений Цзинь Гуанъяо. Лань Ванцзи был так уверен в том, что Вэй Ин жив, потому что на руке его трупа не было ланьской налобной ленты.

Через какое-то время от Ханьгуан-цзюня пришло ещё одно письмо, на этот раз из деревни Мо, куда отправили Мо Сюаньюя. Лань Ванцзи собирался расспросить того о Сюэ Яне, однако Мо Сюаньюя в поместье не оказалось, а при его упоминании хозяйка поместья и её сын вздрагивали и складывали пальцы в защитные печати. Они поведали, что после возвращения из Ланьлина Гуаншанево отродье (так они его называли) наделало шороху в поместье, после чего уехало в неизвестном направлении, прихватив свою беспутную мать и осла. Лань Ванцзи высказывал предположение, что в теле Мо Сюаньюя мог быть Вэй Ин, и намеревался отправиться по их следам.

Следующее письмо Лань Ванцзи пришло из Цинхэ, где он потерял следы Мо Сюаньюя и его матери. Лань Ванцзи писал о том, что наверняка ошибся, потому что Вэй Ину, если бы последний действительно оказался в теле Мо Сюаньюя, незачем было ехать в Цинхэ. Также он писал, что теперь намерен отправиться в Илин и проверить, не прячется ли Вэй Ин на Луаньцзан.

Узнав об этом, бывавший на проклятой горе Вэнь Нин захотел присоединиться к Лань Ванцзи, чтобы помочь ему в поисках Вэй Ина. Дабы воспрепятствовать этому, Вэнь Цин обездвижила его на три дня своими лекарскими иглами. Когда же тот вновь обрёл способность двигаться, как раз подоспело пришедшее из Илина письмо от Лань Ванцзи, в котором тот сообщал, что, не найдя Вэй Ина на Луаньцзан, он намеревается отправиться в Юэян, чтобы разыскать Сюэ Яна, если тот, конечно, ещё жив.

Приближался назначенный для свадебной церемонии день. В Пристань Лотосов заранее приехали Лань Сичэнь и Яньли с заметно округлившимся животиком. Цзян Фэнмянь обрадовался тому, что скоро станет дедушкой, и не отходил от дочери. Удручало лишь то, что ни Лань Ванцзи, ни Вэй Ина на этом празднике не будет.

Последним в Пристань Лотосов прибыл молодой глава Не. Цзян Фэнмянь намеревался привлечь его на свою сторону, сообщив о том, кто, по его мнению, скрывается под личностью Цзинь Гуанъяо. Хоть сам Не Хуайсан и был слабеньким заклинателем и никудышним воином, однако за ним стояла военная мощь одного из в недавнем прошлом великих орденов.

Во время церемонии Цзян Фэнмянь чувствовал себя странно. Совсем недавно он выдавал замуж дочь, и вот теперь сам оказался в роли жениха. Не думал, что когда-нибудь ему снова доведётся надеть красные одежды и предстать перед поминальными табличками в храме предков в роли жениха. Но вот он здесь, а рядом с ним Вэнь Цин, которой так идёт расшитое фениксами красное платье, и они вместе кланяются земле, небу и предкам клана Цзян и пьют вино из одного кубка (Вэнь Цин лишь слегка пригубила). И ведь в конечном итоге всё получилось так, как хотел Вэй Ин — Цзян Фэнмянь женился и теперь надеется, что небеса даруют ему в этом браке детей. Вэнь Юань, конечно, милый мальчик, и Цзян Фэнмяню нравится с ним возиться в свободное время, но он хотел бы вырастить своих родных детей, раз уж ему выпал второй шанс.

После свадебного пира, когда молодые, наконец, остались одни в брачных покоях, Цзян Фэнмянь снял покрывало с головы севшей перед зеркалом Вэнь Цин и помог ей избавиться от массивного головного убора. Дева Вэнь, нет, теперь уже госпожа Цзян, вздохнула с облегчением. Цзян Фэнмянь вынул шпильки из её причёски, и густые шелковистые волосы рассыпались по плечам. Цзян Фэнмянь отметил, как она похорошела за время жизни в Пристани Лотосов в сравнении с тем, какой он увидел её на тропе Цюнци. Подведённые брови и ярко накрашенные губы подчёркивали её природную красоту.

— Спасибо. Не представляю, как императорские жёны постоянно хотят с подобными башнями на голове, — сказала его молодая жена.

— Дело привычки, — пожал плечами Цзян Фэнмянь и принялся разоблачаться сам.

Вэнь Цин тем временем достала из рукава и отправила в рот какое-то снадобье.

— Де... моя госпожа, если вы плохо себя чувствуете, то мы можем отложить весенние игры, — встревожился Цзян Фэнмянь.

— Я чувствую себя прекрасно, — ответила она. — Я специально назначила дату свадьбы на самый благоприятный для зачатия день. А это снадобье поможет зачать мальчика. Вам ведь нужен наследник?

— Нужен. Но ты тоже нужна и важна. И я не хочу, чтобы ты делала то, чего не хочешь сама.

— Я хочу благополучия и безопасности для моих родичей. Хочу и после свадьбы иметь возможность заниматься лекарским делом, а не быть запертой на женской половине, что неминуемо случилось бы, выйди я замуж за главу другого ордена.

— Значит, слухи о том, что Юй Цзыюань делает то, что хочет, а её муж-подкаблучник ничего не может поделать с её крутым нравом, дошли и до вас, — вздохнул Цзян Фэнмянь.

— Я считаю вас не подкаблучником, а мудрым мужчиной, — ответила Вэнь Цин. — Бесполезно пытаться остановить ветер, но можно поставить парус, и тогда ветер будет вести судно в нужном направлении.

— Моя госпожа не менее мудра, — сказал Цзян Фэнмянь и, подойдя к ней сзади, обнял за плечи. В зеркале отразился Цзян Чэн, обнимающий свою невесту.

Цзян Фэнмянь собрался было склониться и поцеловать Вэнь Цин, но в это время сработали сигнальные чары, установленные на двери комнаты, где стояли зачарованные сундуки, в которых хранились записи Вэй Ина. Неужели кому-то из ордена Ланьлин Цзинь всё же удалось тайком проникнуть в Пристань Лотосов?

— Прошу прощения. Я вынужден ненадолго вас покинуть, — сказал Цзян Фэнмянь и, накинув верхний халат, поспешил к месту происшествия.

Вопреки его опасениям в коридоре возле запретной комнаты оказался всего лишь Не Хуайсан.

— Глава Не, что вы здесь делаете? — поинтересовался Цзян Фэнмянь.

— Ик! Прошу прощения, — прикрылся веером тот. — Кажется, я немного перебрал и не смог найти свои покои.

— Могли спросить дорогу у слуг, — резонно заметил Цзян Фэнмянь.

— Мог бы, но я хотел поглядеть на место, где вырос Вэй-сюн, — непринуждённо ответил этот наглец.

— И как, посмотрели? — нахмурился Цзян Фэнмянь.

— Да, Пристань Лотосов прекрасна и достойна кисти лучших художников.

— Раз уж вы осмотрели всё, что хотели, то позвольте, я лично провожу вас до вашей комнаты, — предложил Цзян Фэнмянь, желая удостовериться, что гость больше не станет шататься по помещениям, не предназначенным для чужих глаз.

— Ох, что вы, глава Цзян, я не хочу вас утруждать. Вас ведь наверняка ждёт молодая супруга, — запротестовал Не Хуайсан.

— Ничего, я как раз хотел с вами поговорить насчёт Цзинь Гуанъяо, — взяв его под локоть и потянув за собой, сказал Цзян Фэнмянь. — Мы с Лань Сичэнем и Вэнь Цин убеждены, что в его теле находится Вэнь Жохань. Однако у нас нет веских доказательств. Поэтому мы хотим попросить вас поддержать нас и не дать ему стать Верховным Заклинателем.

Не Хуайсан удивлённо ойкнул, а потом закивал:

— Да-да, конечно, глава Цзян, вы можете рассчитывать на поддержку со стороны ордена Цинхэ Не. Правда, я ничего не знаю...

— Вот и славно, меньше знаешь — крепче спишь, — доведя Не Хуайсана до дверей предназначенных ему покоев, Цзян Фэнмянь похлопал его по плечу. — Спокойной ночи, глава Не.

— Спокойной или неспокойной ночи, глава Цзян, — пряча улыбку за веером, пожелал ему Не Хуайсан.

Прежде, чем вернуться в брачные покои, Цзян Фэнмянь решил проверить, всё ли на месте в зачарованных сундуках. Вроде бы ничего не исчезло и охранные чары не разрушены, но он всё равно не мог отделаться от ощущения, что их открывали. Добавив ещё один защитный контур, Цзян Фэнмянь вернулся к Вэнь Цин.

* * *

Вскоре после свадьбы Цзян Фэнмяню пришлось расстаться с молодой женой и отправиться на Совет Кланов в Ланьлине. Вопреки его ожиданиям первым вопросом на повестке дня было не избрание Цзинь Гуанъяо Верховным Заклинателем, а строительство дозорных башен, преимущества которых красочно расписывал глава Цзинь. Мнения разделились. В разгар прений выступил Не Хуайсан:

— Я, конечно, ничего в этом не понимаю, но мне кажется, что эти дозорные башни слишком уж похожи на надзирательные пункты Вэнь Жоханя и могут вызвать негодование среди населения, — прикрываясь веером, сказал он.

После его слов большая часть колебавшихся приняла сторону Цзян Фэнмяня и других противников башен, главным из которых был глава Лань. Цзян Фэнмянь подумал, что на самом деле Незнайка намного умнее, чем о нём думают. Говорят, и владеть саблей он теперь стал намного лучше, и с делами ордена справляется ничуть не хуже покойного брата. Возможно, в этом была заслуга нового помощника главы Не, о котором немало судачили в последнее время. Говорили, что этот заклинатель был молод, но умён не по годам. Странно, что этот помощник не покидал Нечистой Юдоли, и его мало кто видел.

Благодаря вовремя сказанной Не Хуайсаном фразе большая часть глав кланов проголосовала не только против строительства дозорных башен, но и против избрания главы Цзинь Верховным Заклинателем. Эту битву с Вэнь Жоханем Цзян Фэнмянь и его союзники выиграли, но впереди, если они не найдут доказательств его преступных деяний, было долгое противостояние, а возможно, и новая война.

По возвращении в Пристань Лотосов супруга сообщила Цзян Фэнмяню радостное известие о том, что скоро он станет отцом.

Вэй Ина и раньше, когда попал в плен к Вэнь Чао, сильно избивали, но в этот раз избиением дело не ограничилось. В подвалах Башни Кои оказалось множество пыточных приспособлений, с помощью которых его мучили, а присутствовавший при этом Цзинь Гуанъяо (сомнений в том, что на самом деле это был Вэнь Жохань, не осталось) обещал прекратить пытки, как только Вэй Ин пообещает перейти на его сторону, оклеветав Цзян Фэнмяня и Лань Сичэня, якобы подстрекавших его к убийству Цзинь Цзисюаня, что позволило бы ордену Ланьлин Цзинь на законных основаниях объявить войну орденам Гусу Лань и Юньмэн Цзян. Вэй Усянь не предавал своих раньше, не собирался делать этого и теперь, хотя уже с трудом выносил боль в измученном теле.

Ему переломали ноги, чтобы не смог убежать, раздробили кости на пальцах рук, чтобы не смог сложить их в ручную печать или нарисовать талисман. Губы его превратились в кровавое месиво, не позволяя просвистеть даже простенькую мелодию. И ведь мучители Вэй Ина знали, что у него нет золотого ядра, и он не сможет залечить свои раны. Когда Вэй Усяня оставляли в покое, он просто лежал на полу своей камеры и думал о том, как найти выход из этого, казалось бы, безвыходного положения.

Посетителей к Вэй Ину не пускали, поскольку не хотели, чтобы те, увидев, в каком он состоянии, поняли, что к нему применяли пытки. Новостей из внешнего мира Усянь тоже не получал. Выходит, он мог надеяться только на себя. Но даже если бы он сумел обезвредить охрану, то всё равно не смог бы уйти далеко, ведь сейчас он был способен лишь ползти. Но Вэй Ин не был бы собой, если бы в его голове не созрел отчаянный план вынудить одного из охранников убить его, после чего сбежать, переместившись в тело, которое неизбежно должно было утратить душу после убийства.

Какое-то время он думал над тем, как изменить подчиняющий талисман, затем начертил его своей кровью из разбитых губ на полу перед дверью в камеру. Теперь первый, кто войдёт в неё, окажется в ловушке и вынужден будет подчиняться его приказам. А к Вэй Ину обязательно должен будет кто-нибудь войти хотя бы для того, чтобы принести воды. Они ведь не допустят, чтобы ценный узник умер от жажды. Он даже разбил о стену миску из-под воды, чтобы ему принесли новую.

Кажется, он задремал и потому не услышал звука шагов по коридору и насторожился, лишь услышав негромкий скрип открываемой двери. В неярком свете горевших в коридоре факелов он увидел только силуэт невысокого охранника. Затаив дыхание, Вэй Ин наблюдал, как тот делает шаг и попадает в ловушку. Теперь можно было не таиться.

— Закрой дверь и подойди ко мне, — приказал он, и пришедший подчинился. — Ты должен убить меня.

В ответ раздался растерянный и слишком юный голос:

— Но у меня нет оружия.

— И как же тебя поставили охранять великого и ужасного меня без оружия? — не удержался от иронии Вэй Ин.

Ответ был неожиданным:

— Глава Цзян попросил меня помочь вас спасти, вот я и пришёл сюда, чтобы помочь вам сбежать. Молодой господин Вэй, вы ведь заберёте меня потом с собой в Юньмэн?

Только теперь, когда пришедший присел рядом с ним, Вэй Ин смог рассмотреть его. Это был худенький симпатичный юноша, почти мальчик, в цзиньских одеждах. Теперь стало понятно, почему не было слышно шагов — мальчишка старался действовать скрытно. А охранные заклинания не сработали, почуяв цзиньскую кровь. Усянь выругался про себя. Он не собирался убивать этого глупого ребёнка, поэтому сказал:

— Я не в состоянии даже идти, не то что бежать, так что не смогу забрать тебя в Пристань Лотосов.

Парнишка некоторое время рассматривал его раны, потом в отчаянии воскликнул:

— Но я не хочу возвращаться в деревню Мо, лучше смерть!

Он огляделся по сторонам и, увидев на полу осколки миски, схватил один из них и полоснул Вэй Ина по горлу, перерезав артерию, из которой хлынула кровь. Кто знает, что творилось в его голове? Почему он решился на подобный поступок? Вэй Ин клял себя за то, что не отдал тому сразу прямой приказ уходить, а теперь из его рта раздавались лишь хрипы. В ужасе от содеянного, юноша выпустил осколок из руки и отшатнулся от него. Понимая, что у них мало времени, он зашептал:

— Пожалуйста, позаботьтесь о моей матери и отомстите остальным моим родичам из деревни Мо.

Через несколько мгновений Вэй Ин уже смотрел со стороны на своё искалеченное тело, лежавшее в луже крови. Он не хотел смерти этого мальчишки, но теперь должен был поторопиться, чтобы жертва того не оказалась напрасной. Осторожно, чтобы не запачкать дорогих одежд, он размотал со своей мёртвой, но всё ещё теплой руки и сунул за пазуху налобную ленту Лань Чжаня, затем вложил в ладонь мертвеца поднятый с пола осколок миски. Пусть думают, что Вэй Усянь покончил с собой, не выдержав мучений. Тогда и искать его не станут.

Вэй Ин надеялся, что мертвое тело обнаружат не сразу, и за это время он успеет сбежать из Башни Кои. Он приоткрыл дверь камеры и выглянул в коридор. За несколько шагов от неё обнаружился спящий охранник. Вэй Ин вышел из камеры, затворил за собой дверь и запер торчавшим снаружи из замочной скважины ключом. Затем подкрался к охраннику и осторожно подвесил к его поясу связку ключей. Теперь нужно было незаметно выбраться из темницы, чтобы визит молодого господина Цзинь не сопоставили со смертью узника и не поняли что к чему.

Вэй Ину удалось обойти стражников и охранные чары и выбраться незамеченным во двор. Впервые за много дней, проведенных во тьме и сырости, он увидел солнечный свет разгоравшегося рассвета и вздохнул с облегчением, подумав, что выбрался. Однако именно в этот миг удача покинула его — из-за угла внезапно показался Цзинь Цзисюнь и, увидев его, воскликнул:

— Мо Сюаньюй, где тебя носит? Ты уже собрал свои вещи? Глава Цзинь приказал тебе немедленно отправляться домой.

— Я... Мне ничего не надо, — ответил Вэй Усянь, желая как можно скорее убраться из Башни Кои.

— Брезгуешь подарками главы, паршивец? — сильная рука ухватила его за ворот.

Судя по исходившему от него запаху, Цзинь Цзисюнь пьянствовал всю ночь. Первым желанием Вэй Ина было вырваться из его хватки. Он знал приёмы рукопашного боя, которые сработали бы даже в этом невысоком худом теле, но мог ли позволить себе подобное поведение затюканный этими пауками в банке деревенский парнишка?

— Дома их всё равно отнимут, — ответил он, рассудив, что именно так, судя по просьбе Мо Сюаньюя, и обстояли дела в его семье.

— И то верно. Зачем деревенщине шелка и парча? Артефакты такому бездарю тоже без надобности. Я ведь сразу говорил покойному главе Цзинь, что незачем тебя сюда забирать. Ну что ж, недолго музыка играла... — Цзинь Цзисюнь рассмеялся и толкнул Вэй Ина в сторону ворот. — Иди, там тебя уже ждут сопровождающие, а то неровен час, украдут такое сокровище по дороге.

Вэй Ин припустил к воротам дворца. За ними уже стояли несколько всадников и одна запряженная, но неосёдланная лошадь (видимо, для него). Ну, да, золотого ядра у погибшего мальчишки не было, а нести его на своём мече никто не пожелал. Что ж, это к лучшему. За время пути он сумеет освоиться в новом теле и постарается как можно больше узнать о Мо Сюаньюе, под именем которого ему теперь предстояло жить.

* * *

В деревне Мо Вэй Ина встретили тумаками толстый юнец чуть постарше Мо Сюаньюя и руганью хозяйка поместья:

— О, вернулся, дармоед, нас позорить. Что же тебя твои знатные родичи выгнали? Ну и где же твой заклинательский меч, ничтожество? Что, молчишь, словно язык проглотил? А ведь таким гордым уезжал в Башню Кои...

Вэй Ин пожалел, что не узнал у Лань Чжаня заклятье молчания, оно бы сейчас ему пригодилось. Ну да ничего, он и без этого обладал множеством способов расправиться с обидчиками. Он должен был выполнить последнее желание Мо Сюаньюя, чтобы его дух нашёл своё успокоение. Но сперва Вэй Ин должен увидеть его мать и понять, насколько дурно вели себя эти люди по отношению к ним, чтобы решить, какой именно мести они заслуживают.

— Где моя мать? Здорова ли она? — проигнорировав обидные слова, спросил он и услышал в ответ раздражённое:

— Да что с ней сделается? Эта шлюха сидит в своей комнате.

Проблема в том, что Вэй Ин понятия не имел, где находится эта комната, так что пришлось выкручиваться:

— Надеюсь, она выйдет к обеду?

— К обеду? Размечтался, дармоед. Никто не собирается вас с ней просто так кормить. Думаешь, еда нам с неба падает? — снова возмутилась эта неприятная тётка.

— А разве нет? Иначе с чего бы этот кабан так разжирел? — не удержался Вэй Ин.

Услыхав эти слова, жирдяй набросился на Вэй Ина с кулаками, однако тотчас же растянулся на полу, получив подножку.

— Ах ты, тварь! — взвизгнула хозяйка.

— Ошибаетесь, твари придут к вам вечером, если не прекратите издеваться надо мной и моей матерью, — пригрозил Вэй Ин.

— Эй, слуги! Заприте этого ублюдка, чтобы я его не видела! — приказала неприятная тётка.

Прибежавших с дубинками слуг вскоре постигла та же участь, что и жирного борова. Вскоре все они валялись на полу, потирая ушибленные места.

— Не подскажете, как пройти в комнату моей матушки? — поинтересовался, поигрывая отнятыми у слуг дубинками, Вэй Ин.

— Восточное крыло, второй этаж, последняя комната по коридору, — ответила опешившая хозяйка.

— Благодарю вас, — сказал Вэй Ин и, пнув ногой начавшего подниматься жирдяя, направился в указанном направлении.

Нужная ему комната оказалась заперта снаружи, а это означало, что мать Мо Сюаньюя находилась в заточении в собственном доме. Вэй Ин не стал церемониться и выбил дверь плечом, отчего то сразу заболело. Кое-какие духовные силы в этом теле имелись, однако их было явно недостаточно. Войдя внутрь, он увидел крайне скудную обстановку и бледную осунувшуюся женщину, которая бросилась к нему с радостным возгласом:

— А-Юй! Ты приехал меня навестить?

— Нет, я приехал тебя отсюда забрать, — ответил Вэй Ин и позволил женщине обнять себя.

Судя по всему, она крайне скудно питалась и долго не видела солнца, и в этом были виноваты её родичи. Что ж, сегодня вечером Усянь знатно повеселится, нарисовав талисманы привлечения нечисти на воротах поместья. Убивать новоявленных родичей он, пожалуй, не станет и разгонит нечисть, как только достаточно их напугает. А завтра утром он заберёт мать Мо Сюаньюя и отправится в путь.

Вэй Ин изначально не собирался долго задерживаться в деревне Мо, опасаясь, что Мо Сюаньюя мог кто-то видеть на пути к тюрьме и сопоставить его визит и смерть узника. А после подобного приёма ему хотелось поскорее покинуть это место. Возвращаться в Пристань Лотосов и подвергнуть тем самым опасности живущих там людей он не желал. По этой же причине отпадали и Облачные Глубины. Кроме того, он не хотел, чтобы Лань Чжань увидел его в таком виде. Зачем Лань Чжаню этот тщедушный ребёнок без золотого ядра и каких-либо способностей? Лань Чжань собирался жениться на своём ровеснике, равном ему по силе, хоть и избравшем темный путь. Наверняка Лань Чжань нравилось именно то его тело, и подсовывать ему этого цыплёнка будет нечестно.

Вэй Ин намеревался сформировать золотое ядро, подрасти, накачать мышцы, отточить заклинательские навыки и найти улики против Вэнь Жоханя, а уж потом показываться на глаза Лань Чжаню, если тот, конечно, за это время не найдёт себе кого-нибудь получше.

Вэй Ин понимал, что вряд ли ему удастся достичь этого без посторонней помощи, но он знал, где сможет её получить. Поэтому, посадив мать Мо Сюаньюя на осла, на следующий день он отправился окольными путями (чтобы запутать возможную погоню) в Цинхэ. Он собирался предложить Не Хуайсану взаимовыгодное сотрудничество и некоторое время пожить в Нечистой Юдоли. Они ведь неплохо ладили во время обучения в Облачных Глубинах.

Вэй Ина поначалу не хотели пускать к главе Не, поскольку выглядел он слишком юным, да и имя Мо Сюаньюя было для адептов Цинхэ Не пустым звуком. Так что пришлось ему остановиться на постоялом дворе, заплатив последние стащенные из поместья деньги за комнаты для себя и для матери Мо Сюаньюя и за принадлежности для рисования. Писать письмо Не Хуайсану Вэй Ин не рискнул, решив дать знать о себе иным способом. Он нарисовал по памяти копию самой развратной картинки из весенней книжки, данной ему Не-сюном во время обучения в Облачных Глубинах (той самой, которую он подсунул тогда Лань Чжаню), запечатал её в конверт и, придя к воротам крепости, попросил передать его главе Не, рассудив, что, даже если письмо и вскроет кто-то другой, то всё равно ничего не поймет, но и смолчать о подобном непотребстве не сможет, ну, а Не Хуайсан тогда уж точно заинтересуется и не удержится, чтобы не поглядеть на рисунок. А посмотрев, сразу поймёт, кто его автор.

Ждать пришлось недолго. Уже на следующий день стражники впустили молодого господина Мо в крепость и провели его к главе Не. Хуайсан хитро поглядывал на него из-за веера, но, опасаясь чужих ушей, не признавался, что узнал. Вэй Ин низко поклонился ему со словами:

— Приветствую главу Не.

— Молодой господин Мо прекрасно рисует. Могу ли я заказать ему разрисовать несколько вееров? Я мог бы хорошо заплатить за работу, — взмахнув веером, осторожно предложил свою помощь Не Хуайсан.

— Я мог бы не только расписать для вас веера, но и зачаровать их так, чтобы они могли защитить даже от вражеских стрел. Кроме того, я неплох в талисманах и мог бы написать для главы Не какие угодно. Денег мне не надо, но я счёл бы за честь получить возможность тренироваться с вашими адептами и жить здесь вместе с моей матушкой, — почтительно ответил Вэй Ин.

— Вы приехали сюда со своей матерью? — удивлённо поднял бровь Не Хуайсан, прекрасно знавший, что Вэй Ин сирота.

— Вторую молодую госпожу Мо невзлюбила родня, поэтому мы вынуждены были покинуть родную деревню, — пояснил Вэй Ин.

— Ах, вот как! Я мог бы поселить вашу матушку на женской половине, а вам предоставить одну из комнат в своём крыле, — предложил Не Хуайсан.

— Глава Не столь добр к этому ничтожному, — поблагодарил Вэй Ин.

— Можете сегодня же переехать. Я распоряжусь, чтобы для вас подготовили комнаты. А вечером я хотел бы встретиться с вами и поговорить о живописи, — с трудом сдерживая любопытство, сказал Не Хуайсан.

— Благодарю главу Не и сделаю всё, что в моих силах, чтобы быть ему полезным, — Вэй Ин снова поклонился и поспешил обрадовать мать Мо Сюаньюя.

За время их путешествия эта женщина успела стать ему почти родной. Вэй Ин плохо помнил родную мать, а от госпожи Юй за всё время не слышал ничего, кроме упрёков. Поэтому забота и любовь, с которыми относилась к нему мать Мо Сюаньюя, были для него в новинку. Порой он со страхом думал, как отреагирует она, узнав, что он не её сын. Нехорошо было обманывать добрую женщину, но сейчас она была слишком слаба, и это известие могло её убить. Поэтому Вэй Ин продолжал играть роль любящего сына.

— Матушка, собирайтесь, мы переезжаем в Нечистую Юдоль. Глава Не согласился взять меня в орден в качестве приглашённого адепта, — сказал он, вернувшись на постоялый двор.

— Ты так повзрослел, сынок. Таким самостоятельным стал, — обняла его мать. — Я верю, что ты сможешь добиться достойного положения в ордене Цинхэ Не. Не умри твой отец так рано, ты бы и в Ланьлин Цзинь многого достиг.

Она погладила его по голове, и у Вэй Ина от этого навернулись слёзы на глаза. Долго ли ещё она будет считать его своим сыном? Как скоро поймёт, что он теперь ведёт себя иначе? Не возненавидит ли за то, что он невольно погубил Мо Сюаньюя?

Не прошло и трёх месяцев, как молодой господин Мо стал помощником главы Не. Конечно же, многим адептам не нравился стремительный взлёт юного чужака, и они не стеснялись высказать ему это. Однако Вэй Ин находил подход к каждому из них: кого-то приглашал вместе выпить, кому-то предлагал сразиться или вместе сходить на ночную охоту. В итоге ему удалось избежать как открытой вражды, так и тайных интриг. Здешние люди только на первый взгляд казались суровыми, зато они были весьма прямолинейны и говорили то, что думали, поэтому можно было не опасаться, что тебе с милой улыбкой всадят нож в спину.

Вэй Ин разнашивал доставшееся ему тело, как новые сапоги, которые поначалу жмут. Он доводил себя до изнеможения тренировками, укрепляя мышцы, и не забывал медитировать каждый день, наполняя меридианы духовной энергией, благо здесь, в горах, это удавалось легче, чем в Пристани Лотосов.

Здешние горы были иными, чем в Гусу. Они были не такими крутыми и густо заросшими травой и деревьями. Здесь было не так холодно, и потому в них водилось множество живности, на которую не возбранялось охотиться. Вэй Ин частенько совершал туда вылазки с луком не столько ради добычи, сколько ради тренировки меткости. Убитую дичь он приносил матери, которая уже смирилась с тем, что готовить теперь нужно было с огромным количеством перца. За время пребывания в Нечистой Юдоли женщина похорошела и даже обзавелась парой поклонников. Её вышивки пользовались спросом и были настолько хороши, что даже Не Хуайсан пожелал украсить одной из них свою спальню.

— И долго ты ещё будешь прятаться от Ханьгуан-цзюня? — поинтересовался Не Хуайсан как-то вечером, когда они сидели в его покоях за кувшинам вина. — Говорят он перевернул вверх дном Башню Кои, чтобы разыскать тебя, а теперь странствует по миру, ища тебя.

— Не дольше, чем ты — забывать свою саблю и прикидываться дурачком, — ответил Вэй Ин. Честно говоря, верилось с трудом, что благовоспитанный Ханьгуан-цзюнь, строго соблюдавший тысячи писаных и неписаных правил, мог решиться на подобное.

— Ты не понимаешь... — тяжело вздохнул Не Хуайсан.

— Напротив, я очень хорошо понимаю, что за создания ваши сабли. Я видел Люся. Не-сюн, я ведь прекрасно чувствую наличие тёмной энергии и знаю по себе, насколько сильно её использование влияет на заклинателя. А от твоей сабли фонит тёмной ци. Думаю, от сабли твоего брата ею несло ещё сильнее. Возможно, из-за того, что во время низвержения Солнца я сам был пропитан ею насквозь, то не обратил тогда на это внимания.

— В таком случае, ты должен понять, почему я не пользуюсь своей саблей, стремясь избежать искажения ци, от которого умерли все мои предки по мужской линии. Надеюсь, ты никому не расскажешь о своём открытии, чтобы нас не стали считать отступниками от пути меча, — невинно хлопая ресницами, попросил Не Хуайсан.

Вэй Ин прекрасно знал, что это была лишь маска, за которой прятался его друг. На самом деле Незнайка был довольно образованным молодым заклинателем, просто обладал знаниями лишь в пределах того, что его по-настоящему интересовало: литература, история, математика, астрономия, повадки птиц и животных и, как ни странно, талисманы и ритуалы.

— Почему бы вам не начать использовать вместо них мечи? — задал резонный вопрос Вэй Ин.

— Традиции, будь они неладны, — ругнулся Не Хуайсан. — К тому же, если все адепты станут использовать мечи, то некому будет сдерживать жаждущие убийств сабли.

— Постой, что же тогда происходит с саблями умерших адептов? — поинтересовался Вэй Ин, воображение которого уже нарисовало нападение кровожадных сабель.

— Вероятно, ты уже слышал рассказы о крепости-людоеде в горах, — Не Хуайсан глотнул вина и потянулся за орешками.

— Так и знал, что эти слухи возникли не на пустом месте, — Вэй Ин тоже отхлебнул вина и приготовился слушать.

— На самом деле Некрополь в горах — место упокоения наших сабель, — признался Не Хуайсан.

— Ну и как, мне интересно знать, вы их там упокаиваете?

— В стены крепости вмурованы трупы на грани преображения в лютых мертвецов. Они-то и сдерживают сабли, а сабли сдерживают их, — пояснил Не Хуайсан.

— Как на мой взгляд, весьма шаткое равновесие, — заключил Вэй Ин.

— Но у нас нет другого выхода, — пожал плечами Не Хуайсан.

— Ты-то его нашёл.

— Я — бездарь и слабак. Что с меня возьмёшь? — снова состорил растерянное лицо Не Хуайсан. — А остальные заклинатели Цинхэ гордятся своей силой и не променяют её на безопасность. А чем сильнее заклинатель, тем больше влияет на него сабля.

— Думаю, я мог бы вам с этим помочь. Вот только мне понадобится забрать из тайника в Пристани Лотосов одну вещь, — задумчиво проговорил Вэй Ин, уже прикидывая в уме схемы энергетического взаимодействия.

— Не ту ли, за которой в Юньмэн нагрянул вооружённый отряд из Ланьлина под предлогом поиска Лань Ванцзи? — хитро прищурившись, поинтересовался Не Хуайсан.

— Угадал, — улыбнулся Вэй Ин. — Хорошо, что я не стал брать её с собой на ночную охоту, иначе она попала бы в лапы Вэнь Жоханя.

— Скоро свадьба главы Цзян, я должен присутствовать там в числе приглашённых гостей. Ты можешь поехать в Пристань Лотосов в составе моей свиты и забрать её, — оживился Не Хуайсан.

— Нет, мне туда нельзя, — замотал головой Вэй Ин. — Дядя Цзян встречался с Мо Сюаньюем. Он может что-то заподозрить, если увидит его там. Придётся тебе самому вскрывать мой тайник.

— Это наверняка очень опасно, — предположил Не Хуайсан.

— На самом деле у тебя ведь прекрасная память, иначе бы ты не запомнил сотни стихов, которые то и дело цитируешь. Я дам тебе подробные инструкции и вещь с моей кровью, которая послужит пропуском, — Вэй Ин непроизвольно погладил скрытую под наручем налобную ленту Лань Чжаня, которую так и не удосужился отстирать от пятен своей крови.

— Что, если глава Цзян застукает меня при этом? — продолжил искать отговорки Не Хуайсан.

— То, что и обычно — прикинешься птичкой, которая сидит на дереве и называется наивняк, — рассмеялся Вэй Ин и попытался изобразить вышеозначенную птичку.

Вопреки опасениям Не Хуайсана, ему удалось забрать из Пристани Лотосов и благополучно доставить в Нечистую Юдоль иньскую печать, выкованную из пропитанного энергией ненависти меча, найденного Вэй Ином в пещере Черепахи-губительницы. После этого Вэй Ин разделил её на сотни мелких частей, которые поместил в эфесы сабель адептов Цинхэ Не и находившихся в Некрополе сабель. Так он убил одним выстрелом двух зайцев: обезопасил печать от попадания в чужие руки и избавил адептов ордена Цинхэ Не и его главу от грозившего им искажения ци, поскольку теперь сабли сдерживала частица тёмного железа, с которой они вынуждены были постоянно бороться.

Больше не опасаясь того, что может повторить печальную судьбу своих предков, Не Хуайсан начал тренироваться с саблей. Вэй Ин взвесил на руке одну из ученических сабель, понял, что она слишком тяжела для невысокого и всё еще худенького тела Мо Сюаньюя, и пожалел о том, что не попросил Не Хуайсана стащить из Пристани Лотосов ещё и Суйбянь. В концце концов, он купил в кузнице первый попавшийся на глаза меч, намереваясь использовать его в качестве тренировочного, и с упоением приступил к отработке приёмов боя с Не Хуайсаном.

Вскоре они услыхали о том, что Вэнь Жохань намерен построить повсюду дозорные башни. Вот тогда Вэй Ин и понял, что у него может не быть в запасе нескольких лет, чтобы укрепить тело и сформировать золотое ядро. Он прекрасно помнил, с чего начиналась недавно прошедшая война и понимал, что Вэнь Жохань снова намеревается добиться господства над всеми заклинателями, используя ресурсы наименее пострадавшего от войны ордена. И первым шагом к этому было иметь повсюду своих соглядатаев. А значит, нужно было как-то помешать строительству башен, срочно формировать золотое ядро и отправляться на поиски улик против Вэнь Жоханя.

Вэй Ин поделился своими опасениями с Не Хуайсаном перед тем, как тот должен был отправиться на Совет Кланов в Башню Кои. Не-сюн внимательно выслушал его и сказал, что вновь прикинется дурачком и настроит заклинателей против этого плана. В его отсутствие Вэй Ин отправился в горы, чтобы предаться там уединённой медитации.

— Глава Цзян, — прервал его возню с маленьким Цзян Лином один из младших адептов, — какая-то женщина у ворот настойчиво требует встречи с вами. Говорит, что хочет сообщить нечто чрезвычайно важное.

— Ладно, веди её в кабинет, — махнул рукой Цзян Фэнмянь.

— При всём уважении, глава, — замялся адепт, — я не думаю, что вам стоит её принимать. Судя по наряду и ужасным манерам, это падшая женщина. Госпожа будет сердиться.

Вдруг эта цветочная барышня знает что-то о сгоревшем весеннем доме, где умер Цзинь Гуаншань, и его обитателях? Возможно, с её помощью удастся отыскать единственную выжившую барышню Сы-сы, подумал Цзян Фэнмянь. Большая удача, что эта женщина сама пришла в Пристань Лотосов.

— Твоё дело — выполнять мои распоряжения, а со своей женой я как-нибудь сам разберусь, — сказал он. А-Цин действительно сделалась раздражительной во время второй беременности, но при этом оставалась разумным человеком, поэтому поймёт, когда он ей всё объяснит.

— Слушаюсь, — адепт поклонился и поспешил выполнить приказ.

— А-Лин, беги к бабуле, — сказал Цзян Фэнмянь сыну.

Бабуля Вэнь оказалась отличной нянькой не только А-Юаню, но и другим детям, родившимся в последнее время. Даже Яньли, приезжая погостить, оставляла с ней своего не по годам серьёзного Лань Жуланя, когда выбиралась на ярмарку или ходила купаться в заводи.

Цзян Фэнмянь поправил растрёпанную сыном причёску и направился в кабинет. Вскоре туда привели женщину в ханьфу из чересчур прозрачных тканей, чьё лицо скрывала вуаль. Увидев его, женщина упала на колени и заголосила:

— Глава Цзян, вы — единственный, кто может мне помочь. Прошу вас восстановить справедливость.

— Пожалуйста, встаньте и внятно объясните, в чем ваша беда, — сказал Цзян Фэнмянь. — И для начала назовите своё имя.

— Меня называют Сы-сы, но я не тот человек, за которого меня принимают. На самом деле я — Цзинь Гуаншань, до смерти заезженный этой шлюхой, — сказала женщина, и Цзян Фэнмянь от неожиданности едва не свалился со стула, услышав её слова.

— Чем докажете? — немного успокоившись, спросил он. Ведь то, о чём она говорила, хоть и казалось невероятным, однако не было абсолютно невозможным.

— Ну вот, я не хотел верить в твоё перерождение в теле сына, а теперь ты не веришь мне, — женщина всхлипнула. — А я даже не могу сообразить, что такого могу рассказать, чего не могли знать другие.

— Тогда расскажите, как вы оказались в этом теле, — предложил Цзян Фэнмянь.

— Хорошо, — вздохнула женщина и начала свой рассказ: — В тот день я отправился, как часто бывало, расслабиться в один из цветочных домов Юньпина. Ведь только цветочные барышни ничего от меня не хотели, кроме моих денег. Я не сразу понял, что меня чем-то опоили, и не стал возражать, когда меня привязали к кровати, ведь это так возбуждало. Со мной было несколько барышень, одна сменяла другую, скача на моём янском корне, а возбуждение всё не стихало. Поначалу мне это даже нравилось, но потом, когда я потребовал их прекратить и отвязать меня, появился он и запечатал мои меридианы.

— Кто он? — уточнил Цзян Фэнмянь, с трудом справляясь с чувством гадливости.

— Вэнь Жохань, которого я считал до этого своим сыном. Он велел барышням продолжать, и это длилось несколько дней, пока мои силы не иссякли. А потом я очутился в теле этой шлюхи, продолжавшей насиловать моё уже мертвое тело. В ужасе я соскочил с кровати и намеревался сбежать, но меня схватили и, заткнув рот, куда-то потащили, дав увесистый кошель хозяйке цветочного дома в качестве выкупа. Меня увезли из Юньпина и заперли в каком-то доме. Первое время Вэнь Жохань в облике Яо появлялся там каждую ночь и насиловал меня. Он говорил, что я — шлюха, раз не сдержал обещания быть на его стороне, а со шлюхами только так и поступают, — женщина расплакалась. — Он грозил убить моего наследника в отместку за то, что я отправил того на войну с ним. Вскоре Цзинь Цзисюань действительно погиб на ночной охоте, а я мог лишь наблюдать, как угасает мой род.

Цзян Фэнмянь поразился такому бесстыдству. Гуаншань сам признался, что сначала собирался присоединиться к Вэнь Жоханю и помочь ему подмять под себя остальные ордена, но, поняв, что союз орденов может одержать над ним победу, переметнулся на их сторону, а теперь просил о помощи у Цзян Фэнмяня. И ведь больше всего страдал Гуаншань не от гибели наследника, а от собственного унижения.

— Отчего же вы пришли ко мне только сейчас? — холодно поинтересовался Цзян Фэнмянь.

— В этом теле у меня нет ни капли духовных сил, физических тоже немного, поэтому я не мог сопротивляться. Однажды я пытался сбежать, но меня поймали, сильно избили и порезали мне лицо, — женщина приподняла вуаль, и взору Цзян Фэнмяня предстали глубокие шрамы, уродовавшие её лицо, — после чего Вэнь Жохань отдал меня на потеху охранникам, и те... — голос её дрогнул, — ...они сказали, что я слишком уродлива, чтобы глядеть на моё лицо, и пользовали не мой пиончик, а мои южные врата. А у меня не было даже пояса, чтобы задушить себя и прекратить этот позор. — Женщина вновь залилась слезами. — В последнее время, готовясь к предстоящей свадьбе, Вэнь Жохань перестал меня посещать, а охрана потеряла ко мне интерес и ослабила бдительность. Несколько дней назад меня освободили заклинатели в одеждах Цинхэ Не и посоветовали идти в Пристань Лотосов.

Да, возмездие, постигшее Цзинь Гуаншаня было под стать его деяниям и отношению к женщинам, подумал Цзян Фэнмянь.

— Вы сможете повторить всё это в присутствии свидетелей? — спросил он.

— Да, если пообещаете мне надёжную охрану, — хлюпнул покрасневшим носом Цзинь Гуаншань.

— Тогда, пожалуй, мы немного подпортим свадьбу Вэнь Жоханя, — решил Цзян Фэнмянь. — Я распоряжусь, чтобы для вас приготовили комнату и приличную одежду.

— Благодарю главу Цзян, — снова грохнулась на колени цветочная барышня с сюрпризом.

— Ладно, ладно, вставай, — сказал Цзян Фэнмянь, спеша спровадить продажного Гуаншаня.

Первым делом нужно было отправить весточку главе Лань и договориться о том, как они будут действовать. Потом приказать своим адептам не болтать о поселившейся в Пристани Лотосов цветочной барышне, чтобы Вэнь Жохань не узнал о местонахождении столь важного свидетеля и не успел предпринять мер. Учитывая, как обходились с женским телом Гуаншаня, стоит попросить жену, чтобы осмотрела его и, если нужно, подлечила.

Кроме того, предстояло решить, стоит ли оказывать поддержку Цзинь Гуаншаню, явно намеревавшемуся вернуть себе пост главы ордена. Станет ли тот, как и раньше, в первую очередь, блюсти только свои личные интересы, или, хлебнув лиха, постарается быть честным по отношению к своим союзникам и соблюдать договорённости? Цзян Фэнмянь вздохнул. В любом случае, Цзинь Гуаншань будет лучшим главой, чем вздорный Цзинь Цзысюнь, пляшущий под дудку Вэнь Жоханя. А незаконнорожденный сын Цзинь Гуаншаня Мо Сюаньюй был изгнан из ордена и пропал неизвестно где. Говорили, что он был бесталанным заклинателем и не дружил с головой, но люди много чего говорят... Жаль, что Лань Ванцзи не удалось того разыскать. Стоило бы приглядеться к парнишке, а уж потом решать, кому именно оказывать поддержку. Ведь даже если Гуаншаню и удастся подтвердить свою личность, то старейшины клана Цзинь могут не признать его главой, потому что: во-первых, он теперь женщина, во-вторых, обычный человек, а не заклинатель.

Интересно, как тем адептам из Цинхэ посчастливилось найти Сы-сы, которую не смог разыскать Цзян Фэнмянь? Ясно было, что за ними стоял нынешний глава Не, но с чего бы Не Хуайсану прилагать такие усилия?

Благодаря счастливой случайности Вэй Ину удалось узнать, где находится Сюэ Ян. Правда, это счастье стоило ему кошелька, полного серебра. Его пропажу после столкновения с якобы слепой девушкой Вэй Ин сумел обнаружить лишь благодаря нескольким годам жизни на улице и знанию повадок воришек и попрошаек. Поэтому он сразу догнал воровку и, схватив её за руку, сказал:

— Неплохая работа, но в следующий раз внимательнее выбирай жертву, иначе рискуешь по-настоящему лишиться глаз.

— Бедная девушка не виновата в том, что хочет кушать, а рано почившие родители не научили её никакому ремеслу. Такой красивый, а такой злой, прямо, как он, — перестав притворяться слепой, девушка взглянула ему в лицо.

— Кто «он»? — насторожился Вэй Ин.

— Откуда мне знать. Приходил тут одно время на рынок какой-то хромой и очень злой юноша. Когда один, когда вместе со слепым даоджаном. Однажды я попыталась стащить у слепого кошель, так этот злюка не только отобрал его, но и сломал мне руку. А ещё пригрозил, что выколет глаза, если я ещё хоть раз приближусь к даоджану.

А ведь это мог быть Сюэ Ян, подумал Вэй Ин. Если верить слухам, тот вырос на улице, поэтому не хуже Вэй Ина мог знать повадки воров. Но кто тогда даоджан? Не мог же это быть Сяо Синчэнь. В любом случае, стоило проверить это предположение.

— Я оставлю тебе этот кошель, если ты расскажешь мне, как их найти, — пообещал Вэй Ин, рассудив, что деньги на дорогу, выданные ему Не Хуайсаном, не такая уж большая плата за то, чтобы найти человека, который может оправдать его имя.

Девушка взглянула на зажатый в кулаке кошелёк и затараторила:

— Они всегда приходили в Юэян со стороны города И, но их давно уже не было видно. Может, и до сих пор живут там, а может, ушли из этого гиблого места или померли.

— Почему ты считаешь этот город гиблым местом? — поинтересовался Вэй Ин.

— Не только я, все так говорят. Вроде бы расположен он в плохом месте. Тамошние жители занимаются изготовлением похоронных принадлежностей. Вероятно, этим они притягивают смерть, потому что мало кто там доживает до старости, — пояснила мнимая слепышка.

— Спасибо, ты заслужила деньги, — улыбнулся Вэй Ин. — Потрать их на то, чтобы обучиться какому-нибудь ремеслу и больше не воруй.

— Спасибо, молодой господин. Я постараюсь, — пообещала девушка и проворно припустила прочь, как только Вэй Ин отпустил её руку. Узнав дорогу к городу И, он направился туда.

Город И был окутан густым холодным туманом. В этом месте действительно был очень плохой фэн-шуй. Вэй Ин ощущал скопление тёмной энергии, поэтому двигался по улицам медленно, заглядывая в каждый дом, но не находил никого. Внезапно он услышал шум и поспешил туда, откуда тот доносился. На небольшой площади человек в некогда белых одеждах сражался с несколькими лютыми мертвецами. Недолго думая, Вэй Ин поспешил на помощь даоджану.

Когда мертвецы были перебиты, Вэй Ин смог рассмотреть того, кому он помог. Вэй Ин не знал Сяо Синчэня в лицо, но меч того был довольно известен. Морозные узоры на рукояти меча в руках у этого даоджана и на ножнах, висевших на его поясе, в точности совпадали с теми, которые Вэй Ин видел на изображениях Шуанхуа. Но Сяо Синчэнь, как и Сун Цзычэнь, был ослеплён Сюэ Яном, а этот заклинатель явно был зрячим. Только сейчас Вэй Ин заметил, что с лицом даоджана творилось нечто странное — оно текло и менялось, словно один человек уступал место другому.

Поняв, что неприлично долго пялится на незнакомого человека, Вэй Ин сложил руки на своём мече, слегка поклонился и произнёс:

— Приветствую даоджана Синчэня.

Вместо ответа тот громко расхохотался. Нормальные люди так не смеются.

— Вот уж не думал, что увижу тебя здесь, Мо Сюаньюй, — сказал заклинатель в белом и бросился на Вэй Ина.

Некогда было думать, мог ли Сяо Синчэнь знать Мо Сюаньюя, потому что противник внезапно выхватил из рукава ещё один меч. Теперь Вэй Ину приходилось защищаться от подлых ударов с двух сторон. Как бы он ни тренировался, но это тело было всё ещё недостаточно сильно, и вскоре Вэй Ин выбился из сил. Однако в этот момент на помощь ему пришёл другой заклинатель в белом. Этого человека Вэй Ин узнал бы из тысячи, потому что это был Лань Чжань. Быстрым ударом Лань Чжань выбил из правой руки странного заклинателя меч с морозными узорами на рукояти. Взглянув на него, тот внезапно выронил из рук второй меч и опустился на колени перед Лань Чжанем со словами:

— Прости меня, даоджан.

Вэй Ин поспешил отбросить подальше оба меча и наложить на странного заклинателя обездвиживающий талисман, затем обернулся к Лань Чжаню и поклонился:

— Мо Сюаньюй из ордена Цинхэ Не благодарит Ханьгуан-цзюня за помощь.

Как бы ни был рад снова увидеть Лань Чжаня, но признаваться в том, кто он на самом деле, Вэй Ин не спешил. Сначала хотел убедиться, что может понравиться Лань Чжаню в этом теле, что тот не решит остаться с ним из жалости или чувства долга.

— Пустое, — ответил Лань Чжань. — Этот Лань рад, что смог помочь молодому господину Мо.

— Так кто же ты на самом деле? — обратился Вэй Ин ко всё ещё стоявшему на коленях заклинателю.

— Не знаю, — ответил тот, сосредоточенно пытаясь что-то вспомнить.

— Нужно его допросить, — решил Вэй Ин.

— Не здесь, — сказал Лань Чжань и выразительно посмотрел в сторону ближайшего дома.

Вдвоём они подняли с колен странного заклинателя и потащили его в дом. Как только они вошли внутрь, Лань Чжань установил вокруг дома защитные чары. Усадив своего пленника у стены, Вэй Ин снова стал задавать ему вопросы, но не получил ни слова в ответ. Заклинатель смотрел невидящим взором куда-то вдаль и молчал. Через некоторое время, устав наблюдать за бесплодными попытками Вэй Ина, Лань Чжань надавил на акупунктурную точку на шее их пленника, и тот погрузился в сон. После этого Лань Ванцзи достал гуцинь и заиграл Расспрос. Вскоре он закончил играть, и Вэй Ин нетерпеливо поинтересовался:

— Ну, что?

— Ответы путаные. Он говорит, что он Сюэ Ян и тут же утверждает, что он Сяо Синчэнь. Впервые сталкиваюсь с подобным, — признался Лань Чжань. — Такое впечатление, что в этом теле сразу две души, и они не в ладу между собой.

— Мне нужно узнать, что с ним произошло и кто он на самом деле. Я хочу попробовать другой способ — Сопереживание, — сказал Вэй Ин.

— Молодой господин Мо, это — небезопасный способ. Применив его, вы рискуете и сами лишиться рассудка, — покачал головой Лань Чжань.

— Всё будет в порядке, если Ханьгуан-цзюнь подстрахует меня и вовремя вытащит из Сопереживания, — успокоил его Вэй Ин.

— Хорошо, — выдохнул Лань Чжань.

— Тогда разбудите его, — попросил Вэй Ин.

Лань Чжань снова нажал на акупунктурную точку на шее странного заклинателя, и тот открыл глаза. Вэй Ин взял его руки в свои и позволил своему сознанию слиться с его сознанием.

Сюэ Ян не был дураком. Как бы ни хотел он убить Чан Цяна, но лишаться жизни ради этого не собирался. По закону подлости как только он достаточно повзрослел и набрался сил, чтобы отомстить за обман и свою покалеченную руку, так на Цзянху обрушилось проклятие, не позволявшее никого безнаказанно убивать. Ну, ничего, Сюэ Ян прождал много лет возможности отомстить, подождёт ещё какое-то время и обязательно отыщет способ. Тем слаще будет потом месть.

Чтобы не просто ждать, а учиться заклинательству, он вступил в орден Ланьлин Цзинь. Его сочли недостаточно сильным, чтобы отправить на войну с Вэнями, но не отказались обучать в числе других приглашённых адептов. Поскольку Сюэ Ян начал учиться довольно поздно, то и сформированное им золотое ядро оказалось довольно слабым. От него было мало толку на пути меча, ведь единственное, что давалось ему лучше всего — это фехтование.

Однако Сюэ Ян вскоре узнал, что существует другой, тёмный путь, и что следовавший по нему Вэй Усянь, призвав нечисть с помощью видоизменённых им защитных талисманов, сумел в одиночку расправиться со множеством Вэней в надзирательном пункте Илина. Вэй Усянь также управлял поднятыми им мертвецами, и они безнаказанно убивали врагов под стенами Безночного города, а он сам оставался в живых.

Сюэ Яну как нельзя лучше подходил этот путь. Ему даже не нужно было собирать энергию обиды, потому что обида и злость на всех, кто когда-либо его обидел, были с ним всегда. Через некоторое время у него уже были своя коллекция видоизменённых талисманов и план мести. Вскоре он реализовал его и сполна насладился ужасом и предсмертными криками заклинателей, находившихся в тот момент в поместье Чан, когда их убивала призванная его талисманами нечисть.

Из-за того, что решил остаться поблизости, чтобы понаблюдать и позлорадствовать, Сюэ Ян и был пойман Сяо Синчэнем и Сун Цзычэнем. Эти праведные олухи доставили его в Ланьлин для суда, живописав принявшему их Цзинь Гуанъяо его деяния. Последний обещал им, что накажет отступника, но делать этого не стал. Напротив, поинтересовался, не хочет ли Сюэ Ян попробовать управлять мертвецами, и, получив утвердительный ответ, обеспечил всем необходимым и помог снять с него обвинения.

Несмотря на то, что Сюэ Ян не был наказан, он затаил обиду на даоджанов и в один прекрасный день, выследив их, ослепил обоих ядовитым порошком. Он с наслаждением слушал, как Сун Цзычэнь винит в случившемся Сяо Синчэня, не пожелавшего пройти мимо тёмного заклинателя, а тот просит прощения и, не получив его, уходит странствовать в одиночестве. Сюэ Ян решил, что чуть позже непременно разыщет Сяо Синчэня и сделает его жизнь невыносимой. А сейчас нужно было возвращаться в Башню Кои и выполнять задание, ради которого Цзинь Гуанъяо и сохранил ему свободу.

Сяо Синчэнь спустился с горы, где жила бессмертная Баошань-санжэнь, потому что хотел быть полезным. Он хотел помогать людям, творить добро и искоренять зло. Он думал, что добился небывалых высот в совершенствовании, что его моральные принципы тверды и он всегда поступает правильно. Но когда его друг Сун Цзычэнь, с которым они, как казалось Сяо Синчэню, были родственными душами, обвинил его в том, что ослеп, он не смог с ним остаться. Не счёл нужным навязываться, потому что и сам чувствовал себя виноватым. Ведь если бы Сун Чзычэнь не стал путешествовать вместе с ним, то не встретил бы Сюэ Яна и не лишился бы в итоге зрения.

Сяо Синчэнь тоже был ослеплён Сюэ Яном, но воспринял это не как трагедию, а как очередное испытание судьбы. Ведь как заклинатель с высоким уровнем духовных сил он полагался не только на свои глаза. Слух, обоняние и осязание, конечно, полностью не компенсировали утраченное зрение, но позволяли и дальше странствовать и сражаться с нечистью, что он и продолжал делать.

Сюэ Яну было интересно экспериментировать с лютыми мертвецами. Он не задумывался над тем, что поступает плохо, отнимая жизнь молодого главы Цзинь. Честно говоря, ему плевать было на всех этих расфуфыренных павлинов. Главным было то, что они могут ему дать. И пока Цзинь Гуанъяо давал ему кров, деньги и возможность заниматься любимым делом, Сюэ Ян согласен был выполнять то, чего тот от него хотел.

Нападение лютых мертвецов на Цзинь Цзисюаня было приурочено к облаве на горе Байфэн, дабы сойти за трагическую случайность. Сюэ Ян выждал момент, когда молодой глава остался один, и приказал заранее доставленным на гору и спрятанным под землёй лютым мертвецам напасть на того. Кто ж знал, что на помощь Цзинь Цзисюаню придут главы Цзян и Лань, к которым присоединится не только Ханьгуан-цзюнь, но и сам великий и ужасный Вэй Усянь, который попытается перехватить контроль над лютыми мертвецами. Когда к месту битвы стали прибывать и другие Лани и Цзяны, Сюэ Ян поспешил унести оттуда ноги, чтобы не быть пойманным на горячем.

Цзинь Гуанъяо не простил ему этой ошибки. Сюэ Яна не стали убивать. Его избили до полусмерти и бросили умирать в придорожной канаве на окраине Юэяна. В какой-то момент он потерял сознание, а когда очнулся, то обнаружил, что его раны перевязывал никто иной, как Сяо Синчэнь.

План мести сразу же зародился в голове Сюэ Яна. Он изменил голос и не стал называть своего имени. Он позволял даоджану заботиться о себе и старался быть ему хорошим товарищем, намного лучшим, чем мог бы стать нудный праведник Сун Чзычэнь. Сюэ Ян развлекал Сяо Синчэня забавными историями и помогал ему чинить прохудившуюся крышу в похоронном доме, ставшем им прибежищем, прибирал в доме. Его вполне устраивало, что они жили в уединённом месте, и даоджан имел возможность тесно общаться лишь с ним.

Однажды на безлюдной дороге Сяо Синчэнь почувствовал запах человеческой крови и ощутил чьё-то присутствие. Пойдя на запах, он обнаружил в придорожной канаве израненного заклинателя, в котором едва теплилась жизнь. Он подобрал беднягу и отнёс его в ближайший город. Город оказался пуст и заброшен. Полуразрушенные дома зияли пустыми глазницами сорванных с петель дверей и ничем не затянутых окон. Единственным пригодным для жизни домом оказался похоронный дом. В нём и поселился Сяо Синчэнь вместе с подобранным им раненым. Придя в себя, тот поначалу держался настороженно, но со временем стал раскрываться и оказался хорошим товарищем.

— Ты не спрашиваешь, как меня зовут и почему я был так изранен, — сказал однажды вечером Сюэ Ян.

— Ты ведь всё равно не назовёшь мне своего настоящего имени, так зачем мне спрашивать? — спокойно ответил, плетя из прутьев корзинку, даоджан. — А если захочешь сказать, то сделаешь это и без моих вопросов.

Никто и никогда не был так добр к Сюэ Яну, никто не был столь тактичен. Но тогда эта доброта казалась ему издевательством, и он хотел окунуть в грязь этого праведника, заставить его забыть все свои принципы.

Они вместе ходили на рынок и даже на ночные охоты, когда срослась поломанная нога Сюэ Яна. К сожалению, срослась она неправильно, и он так и не смог избавиться от хромоты. Другие раны тоже заживали плохо, что неудивительно при его слабом золотом ядре. А вот глаза даоджана благодаря сильному золотому ядру, похоже, потихоньку исцелялись. Вскоре тот уже мог видеть свет, и однажды наверняка прозреет и увидит, кого пригрел. Но пока Сюэ Ян был глазами Сяо Синчэня, а тот стал его солнцем, согревавшим своим теплом и любовью.

Зимой, когда было особенно холодно, за неимением кровати им приходилось спать в одном гробу, и Сяо Синчэнь смущался, как невинная дева, от прикосновений Сюэ Яна, которые становились все откровеннее, однако не останавливал его и даже сам тянулся навстречу его поцелуям. Однажды ночью Сяо Синчэнь не устоял и позволил ему овладеть собой. Кто бы мог подумать, что этот праведник окажется таким страстным...

Через какое-то время Сяо Синчэнь с удивлением понял, что этот человек нравится ему не только как друг, и, судя по заигрываниям со стороны того, это было взаимно. Сяо Синчэнь какое-то время сопротивлялся своим чувствам. Не потому, что считал отношения между мужчинами предосудительными, а потому что избранный им путь совершенствования исключал плотские наслаждения. Но как же сложно было отказать в толике тепла прижимавшемуся к нему юному телу... И вот, однажды ночью Сяо Синчэнь не устоял и поддался своим чувствам, отдавшись своему новому другу. Казалось, их единение стоило всех его моральных терзаний.

С тех пор их ночи стали наполнены жаркими объятиями, в которых сплетались их тела, и стонами наслаждения. Порой Сюэ Яну даже казалось, что он действительно испытывает те чувства, о которых шептал на ухо Сяо Синчэню. Однако он не позволял себе забыть о своей цели — морально растоптать Сяо Синчэня и вынудить его убить себя, заполучив здоровое тело с сильным золотым ядром, чужое тело, которое сможет без подозрений приблизиться к Цзинь Гуанъяо (ведь тот предлагал обоим даоджанам вступить в орден Ланьлин Цзинь) и отомстить ему за всё.

И вот однажды этот день настал, но почему-то Сюэ Ян не испытывал ожидаемой радости от боли Сяо Синчэня, когда говорил ему все те жестокие слова. Ему без особого труда удалось вывести из равновесия даоджана настолько, что тот обо всём забыл и поднял свой меч на человека. Обжигающая вспышка боли и холод стали в груди, миг, когда они посмотрели друг другу в глаза, кровь, хлынувшая из горла, когда Сяо Синчэнь с ужасом на лице вытащил меч из его груди, внезапно ударившая его в спину земля у дома... А через миг Сюэ Ян уже стоял с окровавленным мечом в руках, глядя на своё пронзённое им тело.

Им было хорошо вдвоём в этом заброшенном доме, находившемся в пустынном городе. Сяо Синчэню казалось, что его счастье будет вечным, но однажды его глаза полностью исцелились, и он смог снять повязку, защищавшую их от яркого света. Первым, что он увидел, было улыбавшееся лицо Сюэ Яна.

— Что, даоджан, удивлён тем, с кем всё это время делил постель, — заговорил тот. — А ты оказался горячей штучкой, ни одна шлюха не стонала подо мной так, как ты, и не подмахивала с таким энтузиазмом.

Кровь бросилась в лицо Сяо Синчэню. Он ощутил стыд, гнев и обиду. Он чувствовал себя униженным, обманутым в лучших чувствах, а Сюэ Ян продолжал насмехаться над ним:

— Интересно, что сказал бы твой друг монах, если бы увидел, как низко ты пал? Ты ведь не только спал с преступником, но и помогал ему обирать торговцев на рынке. Даоджан, ты думал, что мы покупаем у них продукты, а на самом деле мы собирали с них дань.

Гнев на этого босяка и пакостника был столь силён, что Сяо Синчэнь не смог сдержаться и пустил в ход Шуанхуа, потому что не хотел больше слушать его наполненные ядом слова. Он пронзил мечом черное сердце негодяя, и лишь после этого понял, что натворил... Его моральные принципы, его хвалёное самообладание не устояли перед намеренной провокацией Сюэ Яна, и он стал не только вором, но и убийцей. Сяо Синчэнь ощутил раскаяние, а потом его сознание внезапно куда-то уплыло.

Сюэ Ян неосознанно вытер меч подолом своих одежд, забыв о том, что они были белыми, затем легко поднял и отнёс своё мертвое тело в похоронный дом, где уложил его в гроб, в котором они столько ночей провели вдвоём.

Он достиг своей цели, но чувствовал лишь опустошение. После нескольких лет, проведенных вместе с даоджаном, Сюэ Яну не хватало его присутствия, его спокойного голоса, мягких и в то же время сильных рук. Пару дней он бродил по городу, как не упокоенная душа, а потом с ним начало твориться нечто странное — временами он словно выпадал из жизни и обнаруживал себя в другом месте и за иным занятием. Его мёртвое тело непонятным образом куда-то исчезло. Отражавшееся в бочке с водой лицо уже не было лицом Сяо Синчэня, но не было оно и лицом Сюэ Яна.

Сюэ Ян понял, что в таком виде он не сможет проникнуть в Башню Кои и приблизиться к Цзинь Гуанъяо. Он утратил ко всему интерес. Больше не ходил ни на рынок, ни на ночные охоты, лишь изредка отбивался от заполонившей город нежити.

Он пришёл в себя возле гроба, в котором лежало тело Сюэ Яна, хотя не помнил, чтобы переносил его туда. Будучи мёртвым, тот уже не казался ему воплощением зла и вызывал жалость. Сяо Синчэнь клялся защищать всё живое, но вместо этого убил человека, которого мог бы попытаться наставить на путь истинный. Не мог же Сюэ Ян столько времени притворяться. Наверняка и в нём было что-то хорошее. Возможно, он действительно испытывал к Сяо Синчэню не только ненависть. Но теперь этого не узнать уже никогда.

Единственное, что мог сделать Сяо Синчэнь, — это должным образом похоронить убитого им любовника и молиться за его душу. Он так и сделал, вырыв могилу за границей проклятого города. Вернувшись в опустевший похоронный дом, он ощутил такую тоску, что хотел лишить себя жизни, но не успел, потому что лишился сознания.

Последующие дни слились в одни невнятные сумерки. Сяо Синчэнь приходил в себя не там, где его настигала внезапная потеря сознания. Иногда ему приходилось отбиваться от ходячих мертвецов, которых словно бы притягивал город. Он снова и снова мучился от осознания своей вины и осознания собственного несовершенства. Он утратил ко всему интерес. Даже за продуктами больше не ходил. Не хотел, чтобы его узнали и сочли вымогателем. Скудные запасы вскоре закончились, но Сяо Синчэня это не беспокоило, ведь он мог обходиться инедией. С каждым днём сознание всё больше затуманивалось, и вскоре он порой забывал, кто он, и не понимал, почему тут остаётся.

— Молодой господин Мо! — выдернул его из Сопереживания голос Лань Чжаня.

Вэй Ин с трудом возвращался в реальность. Теперь его руки держал в своих Лань Чжань. Вэй Ина бросило в дрожь от осознания того, чего он чудом избежал. Ведь если бы он не отказался тогда от своего намерения заставить Мо Сюаньюя убить себя, то стал бы таким же безликим безумцем, как Сюэ Ян.

— Молодой господин Мо, вы в порядке? — спросил Лань Чжань, внимательно вглядываясь в его лицо.

— Да, — кивнул Вэй Ин и поспешил вырвать свои ладони из его рук, опасаясь, что Лань Чжань может заметить свою лобную ленту, спрятанную под наручем на его левой руке. Чужое безумие мало-помалу отступало от него.

— Что вам удалось узнать? Кто этот человек?

— В его теле действительно живут две души, одна из которых могла бы поведать достаточно, чтобы обвинить Цзинь Гуанъяо в убийстве брата, — осторожно ответил Вэй Ин. — Вот только из-за наличия второй души Служба Золотого Карпа вряд ли признает в этом заклинателе переродившегося Сюэ Яна.

— Ханьгуан-цзюнь, молодой господин Мо, моя душа слишком измучена раскаянием и была бы рада покинуть это тело, предоставив его в полное распоряжение убитому мной Сюэ Яну, если это поможет восстановить справедливость, — вдруг заговорил Сяо Синчэнь (Вэй Ин не сомневался, что это был именно он).

— Но как же вы? Как же ваша жизнь и ваши стремления? — возразил Вэй Ин.

— Это — не жизнь, — снова заговорил Сяо Синчэнь. — Рано или поздно, не вынеся её, я всё равно покончу с собой, убив при этом не только себя, но и Сюэ Яна, причём его — повторно, а так хотя бы один из нас сможет нормально жить дальше.

— А вы уверены, что он и дальше не станет творить зло? Не думаете, что он заслуживает наказания за то, что лишил жизни ни в чём неповинных людей? — спросил Вэй Ин, памятуя о том, что раньше даочжан слыл поборником справедливости и требовал сурового наказания для Сюэ Яна.

— Многие из живых заслуживают смерти, а многие из мёртвых — жизни. Мы не в силах вернуть к жизни мертвецов (я имею в виду, к настоящей жизни, а не то, что творили с ними Вэй Усянь и Сюэ Ян). Мы можем лишь отказаться от убийства живых. Наказание Сюэ Яну должен определить суд, а не я. Ведь я поступил не лучше него, — сказал Сяо Синчэнь так, словно давно ждал возможности перед кем-нибудь выговориться.

— Ханьгуан-цзюнь? — Вэй Ин вздохнул, глядя на непривычно голый без ленты лоб Лань Чжаня.

— Если Сяо-санжэнь так решил... Но согласится ли Сюэ Ян? — неожиданно ответил тот. А раньше счёл бы подобное недопустимым и прочел бы лекцию о морали.

Видимо у Лань Чжаня были собственные причины любой ценой найти и притащить истинного виновника убийства Цзинь Цзисюаня на суд в Башню Кои. Неужто для того, чтобы оправдать Вэй Усяня? Или просто хочет помочь старшему брату и Цзян Фэнмяню разоблачить Вэнь Жоханя и сместить последнего с незаконно захваченного им поста главы ордена Ланьлин Цзинь?

— Я могу снова войти в Сопереживание и поговорить с ним, — предложил Вэй Ин.

— Нет, — покачал головой Лань Чжань. — Молодой господин Мо и так истратил слишком много духовных сил. Подождём, пока душа Сюэ Яна снова захватит контроль над этим телом.

Вэй Ин не умел просто ждать. Он начал расхаживать по дому и рассуждать вслух:

— Душу, захватившую чужое тело, может изгнать Цзыдянь, но изгонит он, скорее всего, душу Сюэ Яна. Так что этот способ нам не подходит. Придётся искать другой.

— Клан Лань обладает подобными техниками, однако эти тайные знания доступны лишь дяде и старейшинам. Я мог бы доставить этого заклинателя в Облачные Глубины, — предложил Лань Чжань.

— Я слышал, что Ханьгуан-цзюнь покинул орден Гусу Лань и сейчас находится в бегах. Может быть, было бы лучше доставить нашего пленника в Цинхэ? — возразил Вэй Ин, которому не улыбалось тащиться в Облачные Глубины, где его могли разоблачить раньше времени. Не хотел он и отдавать Ланям ценного свидетеля, который мог бы снять с него обвинения в убийстве Павлина.

— Всё верно, но это не мешает мне изредка тайком навещать брата. Молодой господин Мо может отправиться туда вместе со мной, — предложил Лань Чжань, и край его губ дрогнул в намёке на улыбку.

— Я был бы рад перед смертью посетить легендарные Облачные Глубины, — сказал вдруг Сяо Синчэнь, и Вэй Ин понял, что путешествия в место с тремя тысячами правил ему не избежать.

— Гуй с вами, то есть, я хотел сказать, что отправлюсь с вами в Гусу, Ханьгуан-цзюнь, только весточку главе Не пошлю, — сказал он.

Вэй Ин машинально деактивировал защитные заклинания и вышел из дома. Он не хотел, чтобы Лань Чжань увидел, что будет связываться с Не Хуайсаном при помощи мёртвой птицы. Живых тут не было ни видно, ни слышно, зато валявшихся на земле птичьих полуистлевших тушек и скелетиков было предостаточно. Оставалось лишь выбрать подходящую падаль, примотать к лапке кусочек пергамента с наскоро нацарапанными кровью иероглифами и, подбросив её в воздух, приказать лететь в Нечистую Юдоль. Почуявшие всплеск тёмной ци лютые мертвецы шарахнулись от Вэй Ина, боясь, как бы он и их не отправил в полёт. Оставалось надеяться, что на фоне тёмной ци города Лань Чжань не заметил этого всплеска тёмной энергии.

Когда Вэй Ин вернулся в дом, Лань Чжань посмотрел на него своим обычным ничего не выражающим взглядом. Сяо Синчэнь же глядел на него с надеждой на осунувшемся лице. Как же не хотелось Вэй Ину уничтожать душу этого святого человека... Странно, что Лань Чжань так быстро на это согласился. Или он подумал о том же, что и сам Вэй Ин — сохранить душу Сяо Синчэня, отделённую от тела, в мешочке-ловушке для духов? Но что с ней делать потом? Кстати, стоило поразмыслить также над тем, каким образом Лань Чжань очутился в городе И в то же время, что и он сам.

Слишком много вопросов. У Вэй Ина забурчало в животе от голода. Он, конечно, мог долгое время обходиться без пищи, но покушать любил и не собирался отказываться от удовольствия, которое приносила вкусная еда. Усянь сел на пол и, достав из мешочка цянькунь купленные в Юэяне баоцзы, принялся их уминать. Потом спохватился и протянул один из них Лань Чжаню. Тот покачал головой и, высыпав из своего мешочка цянькунь горсть орехов и сушёных ягод годжи, принялся вдумчиво их жевать. Вэй Ин пожал плечами и протянул баоцзы Сяо Синчэню. Однако тот тоже отказался:

— Благодарю вас, но я отвык есть. А вот чаю бы выпил.

— Так в чём дело? Лань... — Вэй Ин прикусил язык, поняв, что простому, к тому же, незнакомому заклинателю не пристало называть Лань Ванцзи по первому имени. — Ханьгуан-цзюнь, давайте переберёмся на постоялый двор Юэяна и как следует подкрепимся и отдохнём перед тем, как лететь в Облачные Глубины. — Лань Чжань кивнул. — Вы сможете лететь на мече? — обратился Усянь к Сяо Синчэню.

— Думаю, да, — ответил тот.

— Ханьгуан-цзюнь, нет ли у вас с собой верёвки божественного плетения, чтобы можно было снять обездвиживающий талисман и связать руки даочжана, обезопасив нас от неожиданного нападения Сюэ Яна? Надеюсь, Сяо Синчэнь поймёт нашу обеспокоенность и не станет возражать.

— Делайте так, как считаете нужным, — смиренно ответил даочжан.

Вскоре все трое уже сидели в одном из трактиров Юэяна, ловя на себе любопытные взгляды посетителей. Вэй Ин заказал себе курицу в остром соусе и кувшин вина, Лань Чжань — миску риса с овощами и чай, а Сяо Синчэнь ограничился ароматным чаем, который смаковал, словно изысканное лакомство. Даже не попробовав принесенное ему блюдо, Вэй Ин привычно посыпал его острым перцем и тотчас же поймал на себе внимательный взгляд Лань Чжаня.

— Мужчины в Цинхэ столь суровы, что едят с перцем даже лунные пряники, — пояснил Вэй Ин.

— Мгм, — промычал на это Лань Чжань.

Вэй Ин отхлебнул вина прямо из горлышка. Теперь ему придётся изображать эдакого варвара, но в приличном одеянии. Поэтому оставшуюся часть ужина он расчленял птицу руками и громко чавкал. Поскольку денег у Вэй Ина не осталось, то расплачиваться за ужин пришлось Лань Чжаню.

На ночлег они остановились втроем в одной комнате. Вэй Ин и Лань Чжань спали по очереди, чтобы не оставлять без присмотра Сяо Синчэня, который в любой миг мог стать Сюэ Яном и устроить им неприятный сюрприз.

Последний проявил себя ближе к утру, громко ругаясь, требуя вина и развязать ему руки. Пришлось Вэй Ину будить хозяина, чтобы купить вина (в том числе и для себя), попросив записать его на счёт Лань Чжаня. Пока он ходил, Лань Чжань успел спокойно объяснить Сюэ Яну, чего от него хотят. Выслушав его, тот сказал, что готов выполнить их просьбу и выступить свидетелем обвинения, чтобы отомстить Цзинь Гуанъяо за свои увечья, однако не желает, чтобы ради этого погибла душа Сяо Синчэня. Лань Чжань заверил его, что постарается сохранить душу даочжана. В свою очередь, Сюэ Ян пообещал больше на них не нападать и просил развязать ему руки. Казалось, после ухода из города И его сознание немного прояснилось. Он больше не принимал Лань Чжаня за Сяо Синчэня, но при этом почему-то шёл с ним на контакт охотнее, чем с Вэй Ином. Ну, хоть драться больше не лез, и то хорошо.

Плотно позавтракав, они встали на мечи и взяли курс на Гусу. Вэй Ин настоял на остановке в Цайи, не желая упускать возможность полакомиться любимым вином. Сюэ Яна тоже пришлось им угостить. А Лань Чжань лишь смотрел, как они пьют «Улыбку императора», молча пил чай и расплачивался.

После недолгой передышки им предстоял самый трудный участок пути пешком на гору. Как ни странно, Лань Чжань повёл их тем путём, которым когда-то пользовался Вэй Ин во время своих нелегальных вылазок за вином в Цайи, когда учился в Облачных Глубинах. Стало быть, знал о его тайном ходе в обход постов, но никому не выдал, а теперь пользовался им сам. У Лань Чжаня был жетон-пропуск, поэтому барьер его пропустил. А вот, чтобы незаметно пройти самому и провести Сюэ Яна, Вэй Ину пришлось воспользоваться давно придуманным им заклинанием, временно деактивировавшим барьер на этом участке, начертав в воздухе сотканный из духовной силы талисман.

— Правду говорят, что помощник главы Не — весьма искусный заклинатель, — заметил Лань Чжань.

— Этот ничтожный всего лишь освоил пару простеньких фокусов, — скромно опустив глаза, как подобало юному адепту в присутствии старшего, ответил Вэй Ин.

— Ну, чего встали? Ждёте, когда охрана проснётся? В другом месте флиртовать будете, — грубо вклинился Сюэ Ян.

— Мы не... — смутился Вэй Ин.

— Идёмте, — спокойно сказал Лань Чжань и, слегка порозовев ушами, зашагал по едва заметной тропинке среди высоких кустов.

Вэй Ин шёл за ним, с наслаждением вдыхая чистый, наполненный влагой воздух, и вспоминал, как бегал тут беззаботным юнцом вместе с Цзян Чэном и Не Хуайсаном. Капли росы на траве и кустарнике искрились в лучах восходящего солнца, словно мириады рассыпанных мелких брильянтов. Солнечные лучи нежно прикасались лицу Вэй Ина. Вокруг царили тишина и умиротворение. Казалось, что не было войны и связанных с ней трагических событий, что шиди жив, а он сам снова стал тем же весёлым открытым юношей, каким был тогда. Юношей-то Вэй Ин действительно стал, но багаж жизненного опыта уже не позволял ему беззаботно порхать по жизни, как в юности. Цзян Чэна больше нет, а их с Не-сюном безвозвратно поменяла война, заставив повзрослеть раньше времени.

Вынырнув из своих мыслей, Вэй Ин понял, что раньше не бывал в этой части резиденции. Лань Чжань привёл их к уединённому домику, находившемуся на краю поля цветущей горечавки. Дом был безлюдным, но выглядел обжитым. Он казался уютным и тихим, но вместе с тем Вэй Ин ощутил присутствие угнетавшей его силы.

— Раньше здесь жила моя мать. Располагайтесь, отдыхайте, а мне нужно поговорить с братом, — сказал Лань Чжань.

Вэй Ина разрывали противоречивые желания: с одной стороны, не следовало оставлять Сюэ Яна одного, чтобы чего-нибудь не натворил, а с другой — очень хотелось узнать, о чём будут беседовать Лань Чжань и Лань Сичэнь, и, возможно, увидеть шицзе. Вероятно, всё это отразилось на его лице, потому что Лань Чжань предложил:

— Молодой господин Мо может пойти со мной, если хочет. Старший брат давно хотел познакомиться с талантливым помощником главы Не.

— Почту за честь. Но как же наш... — замялся Вэй Ин.

— Вокруг этого дома установлено сильнейшее магическое поле, не выпускающее наружу находящегося внутри. Мне достаточно лишь замкнуть несколько линий, чтобы его активировать, — предупредив его вопросы, ответил Лань Чжань.

— Отлично! — просиял Вэй Ин. Ведь это значило, что он сможет увидеть шицзе и одновременно объясняло его неприятные ощущения.

— Эй, а пожрать-то тут чего-нибудь найдётся, пока вы будете свои разговоры разговаривать? — бесцеремонно вклинился в их диалог Сюэ Ян. — И прибухнуть не мешало бы. А то на трезвую голову могу и передумать участвовать в ваших экспериментах.

Не моргнув глазом, Лань Чжань поднял одну из половиц и достал из тайника пару кувшинов «Улыбки императора». Охренеть можно! А сколько раз выносил Вэй Ину мозг о недопустимости проносить алкоголь в Облачные Глубины...

— А мне? — не удержался Усянь.

— Потом, — лаконично ответил Лань Чжань.

Оставив Сюэ Яна в компании кувшинов с вином, Лань Чжань повёл Вэй Ина окольными тропами к ханьши, где жил с семьёй Лань Сичэнь. Когда они пришли, глава Лань как раз пил утренний чай на террасе в компании жены и сына. Вэй Ин едва сдержался, чтобы не броситься обниматься с шицзе, презрев этикет и конспирацию.

— Приветствую господина старшего брата и его супругу, — церемонно поклонился Лань Чжань.

— Здравствуй, Ванцзи, я так рад тебя видеть! — просиял Сичэнь и кивнул им. — Вижу, ты привёл с собой гостя.

— Мо Сюаньюй из ордена Цинхэ Не приветствует главу Лань и госпожу Лань, — низко поклонился Вэй Ин, не в силах оторвать глаз от Яньли.

— Рад, наконец, познакомиться с помощником главы Не, — мягко улыбнулся ему Лань Сичэнь. — Садитесь, выпейте с нами чаю.

— Приветствую Ханьгуан-цзюня и молодого господина Мо, — кивнула им Яньли, а её сын встал и молча поклонился гостям. Такой же серьёзный, каким наверняка был маленький Лань Чжань.

— А-Ли, принеси, пожалуйста, ещё два чайных прибора, — попросил Лань Сичэнь, когда Лань Чжань и Вэй Ин уселись на лежавшие на полу подушки.

Вэй Ин проводил взглядом ушедшую в дом шицзе. Она немного пополнела, но это ей шло, как и новая причёска, украшенная затейливыми заколками. Небесно-голубое платье с вязью защитной вышивки по подолу тоже было ей к лицу.

— Было ли успешным твоё путешествие, Ванцзи? — поинтересовался Лань Сичэнь.

— Да, глава Не оказался прав, когда написал, что в окрестностях Юэяна я найду потерянное, — ответил Лань Чжань. — Ещё и отправил молодого господина Мо мне в помощь.

Ну, Незнайка, вот, плут! Специально подстроил его встречу с Лань Чжанем и даже не предупредил! Вскоре вернулась шицзе с пиалами и чайником. Поставив их перед гостями, она изящно разлила чай. Вэй Ин отхлебнул глоток обжигающе горячего чая и, памятуя о том, что Лань Чжань не мастак долгих объяснений, заговорил:

— В городе И мы нашли человека, который по приказу Цзинь Гуанъяо организовал нападение лютых мертвецов на Цзинь Цзисюаня на горе Байфэн.

— То есть, этот человек жив и сможет очистить имя Вэй Усяня! — обрадовалась Яньли.

— Да, но душа Сюэ Яна теперь находится в другом теле. Проблема в том, что она делит его с душой убившего его Сяо Синчэня. Поэтому мы наверняка столкнёмся с недоверием, а то и с открытым противодействием Службы Золотого Карпа, не говоря уже о невозможности представить его свидетелем обвинения на суде против Цзинь Гуанъяо, — продолжил Вэй Ин. — Однако даочжан Сяо выразил желание покинуть своё тело. Но мы не хотим уничтожать его душу, да и Сюэ Ян согласился с нами сотрудничать только в том случае, если мы её сохраним. Поэтому нам понадобится ваша помощь.

— Я подумаю над вашей проблемой и посоветуюсь с дядей и старейшинами, — пообещал Лань Сичэнь. — Вы очень вовремя нашли этого человека. На днях я получил известие от главы Цзян о том, что у него находится свидетельница, которая может доказать, что Цзинь Гуанъяо не тот, за кого себя выдаёт. Мы с ним условились представить её на свадьбе главы Цзинь и Цин Су в присутствии всех глав кланов.

— Представляю себе их лица... — Вэй Ин порадовался, что и эта часть их с Не Хуайсаном плана не дала осечку. Теперь бы ещё успеть разобраться с проблемой двоедушия и вовремя доставить Сюэ Яна в Башню Кои.

Допив свой чай, Лань Чжань сказал:

— Благодарю за чай и беседу. А теперь брату пора возвращаться к исполнению обязанностей главы, а нам — к нашему пленнику.

Вэй Ин вслед за ним вынужден был подняться и откланяться.

— Благодарю за добрые вести. Я распоряжусь, чтобы вам доставили еду и извещу, как только удастся найти решение, — пообещал Лань Сичэнь. Похоже, он прекрасно знал, где обитает Лань Чжань во время своих визитов в Облачные Глубины.

Вэй Ин постарался запомнить дорогу, чтобы, улучив удобный момент, вернуться и снова увидеть шицзе и маленького Лань Жуланя.

Оказалось, что в их отсутствие Сюэ Ян успел опустошить весь тайник под полом и перерыть все полки с книгами в поисках тайных знаний клана Лань. Рассерженный Вэй Ин за это снова прилепил к нему обездвиживающий талисман, а не менее сердитый Лань Чжань — наложил заклятье молчания, дабы не слышать брань, которой разразился Сюэ Ян.

— К тебе отнеслись как к гостю, а не как к пленнику, но это не значит, что ты можешь творить тут всё, что заблагорассудится, — с упрёком сказал Вэй Ин. — А ты даже вина мне не оставил.

Сюэ Ян возмущённо промычал в ответ.

— Не советую пытаться заговорить, только травму себе причинишь. Заклятие молчания само спадёт примерно через палочку благовоний, — посоветовал Вэй Ин. — И даже не пытайся начать нам угрожать, что ничего не расскажешь в Башне Кои. Ведь отомстить Цзинь Гуанъяо в твоих же интересах.

Сюэ Ян прорычал в ответ, как знатная зверюга. Не обращая на него внимания, Лань Чжань сделал жест рукой, предлагая Вэй Ину располагаться и отдыхать. Тут было так чисто, что Вэй Ин не рискнул плюхнуться на постель в дорожной одежде и уселся возле заваленного книгами столика, начав рассеянно листать одну из них.

Вскоре в дверь постучали. Адепт, принёсший поднос с едой, сказал, что после обеда глава Лань ждёт своего брата и особого гостя в минши. Вэй Ин брезгливо поковырял палочками рис с овощами и с трудом заставил себя съесть часть своей порции. Зато Сюэ Ян, как только смог разлепить губы, с энтузиазмом занял свой рот едой (спасибо, что не бранью). После окончания трапезы Лань Чжань достал из цянькуня верёвку божественного плетения и принялся связывать ею его руки. Внезапно Сюэ Ян согнулся пополам. Вэй Ин счёл это одной из его уловок, однако в следующий миг понял, что ошибался — Сюэ Яна вырвало на подол своих одежд. Видимо, отвыкший есть организм, не справился с обилием поглощённой пищи.

Пришлось Вэй Ину развязать ему руки, а Лань Чжаню — натаскать воды в бочку и согреть её специальным талисманом. После чего Сюэ Яна заставили раздеться и помыться. Лань Чжаню пришлось дать ему одно из своих чистых одеяний, поскольку, по его мнению, перепачканная и порядком изношенная одежда даочжана чистке и восстановлению не подлежала.

Хвала небесам, из бочки вылез уже Сяо Синчэнь, общаться с которым было намного приятнее. Лань Чжань не стал его связывать и даже пообещал по дороге показать Облачные Глубины, чему тот был безмерно рад. Они ушли, а Вэй Ина как постороннего в минши с собой не взяли, мол, ни к чему чужаку знать секретные клановые техники.

Лань Чжань думал, что, оставшись в цзинши один, Мо Сюаньюй ляжет спать, но Вэй Ин вместо этого припустил к ханьши Лань Сичэня. Маленький Жулань сидел на террасе домика с закрытыми глазами в позе для медитации. Не слишком ли рано? Ребёнку ведь всего пять лет.

Вэй Ин не удержался и, вытащив из рукава талисман, сложил из него маленького бумажного человечка и запустил в мальчика. Человечек уселся мелкому на плечо и погладил крохотной ручкой по щеке. Жулань резко вскочил на ноги и отбросил от себя талисман.

— Отличная реакция, юный господин Лань, — улыбнулся ему Вэй Ин. — Прошу прощения, я не желал вас напугать. Просто хотел немного пошалить.

— И вовсе я не испугался, — возразил тот. — А что значит «шалить»?

— Да что ж вас тут совсем детства лишают... — вздохнул Вэй Ин. — Играть, бегать, лазить по деревьям...

— Бегать запрещено. Лазить по деревьям запрещено, — принялся цитировать треклятые правила Лань Жулань. — Играть можно лишь в го и в вейци с наставником. Азартные игры запрещены.

— А играть в жмурки не запрещено? — поинтересовался Вэй Ин.

Подумав немного, мальчик ответил:

— Такого правила нет. А что такое «жмурки»?

— Например, ты с завязанными глазами должен поймать меня. Если поймаешь меня, то завязываю глаза и ловлю тебя я.

— Это — полезная игра, позволяющая развить необходимое заклинателю чутьё, — решил Лань Жулань.

— Но играть в неё вдвоём не так интересно. Лучше, когда участников много. У тебя есть друзья?

Мальчик помотал головой.

— Учитель Лань говорит, что наследнику ордена не пристало вести себя, как другие дети. Но я могу позвать маму.

— Отлично, — просиял Вэй Усянь. Ничего, он ещё найдёт детей его возраста и познакомит их с Жуланем. Не годится, чтобы тот стал таким же нелюдимым, как Лань Чжань.

Жулань побежал в дом и вскоре вернулся с Яньли, державшей в руках полоску тёмной ткани, которой она завязала Вэй Ину глаза. Конечно же, сначала он поймал её и долго держал в объятиях, сделав вид, что не желает отпускать свою добычу. Потом Яньли с завязанными глазами поймала сына. После чего Вэй Ин всласть повеселился: видя, что Жулань вот-вот поймает Яньли, он подскакивал к мелкому сзади и хлопал в ладоши у него над ухом, давая возможность шицзе ускользнуть, а сам убегал в другую сторону; опускался на землю и проползал прямо под носом у мелкого, заставляя Яньли заливаться смехом, а потом якобы случайно попался. Потеряв счёт времени, они носились по лужайке перед домом, пока Вэй Ин не услышал знакомое: «мгм». Обернувшись, Вэй Ин увидел Лань Чжаня на дорожке, ведущей к домику.

— Прошу прощения, мне пора, — сказал он шицзе и её сыну.

— Благодарю молодого господина Мо. Я давно так не веселилась, — ответила Яньли, в изнеможении опускаясь на ступени террасы. — Как будто снова вернулась в детство, когда я играла вместе с младшими братьями.

— Рад это слышать, — сказал Вэй Ин. — Я могу прийти завтра в это же время и научить Лань Жуланя мастерить и запускать воздушного змея.

— Если это вас не затруднит, — улыбнулась Яньли.

— Нисколько. Это мне в радость, — улыбнулся ей в ответ Вэй Ин. Как же хорошо, что шицзе вышла замуж за Лань Сичэня, а не оказалась вдовой Павлина в этом змеюшнике Башне Кои.

— Я могла бы что-нибудь для вас испечь, — предложила Яньли. — Молодой господин Мо, вы любите сладкое?

— Я больше люблю мясное и острое, — ответил Вэй Ин.

— Возможно, я сумею приготовить нечто, что вам понравится, — сказала Яньли. — Мои братья очень любили суп из корня лотоса и свиных рёбрышек. Мне кажется, что вы чем-то похожи на одного из них.

— Вам кажется. Почту за честь отведать супа госпожи Лань. До завтра, — сказал Вэй Ин и, потрепав Жуланя по голове, поспешил к Лань Чжаню, смотревшему на него с явным неодобрением. И ведь не скажешь ему: «Ты чего?», не выдав при этом себя. Они медленно зашагали к цзинши.

— Как всё прошло? — осторожно поинтересовался Вэй Ин.

— Успешно, — ответил Лань Чжань, показывая ему мешочек-ловушку для духов.

— А где Сюэ Ян?

— В павильоне целителей. Его тело слишком истощено. Они позаботятся о нём вплоть до нашего отъезда.

— Одной проблемой меньше. Наконец-то можно нормально отдохнуть, — обрадовался Вэй Ин.

— Не желает ли молодой господин Мо восстановить силы в наших холодных источниках? — предложил Лань Чжань.

— Благодарю, но предпочту отказаться. Они слишком холодные, — вздрогнув от воспоминаний об обжигающе холодной воде, поспешно ответил Вэй Ин.

— Разве климат в Цинхэ не менее суров? — подняв бровь, поинтересовался Лань Чжань.

Пришлось Вэй Ину выкручиваться:

— Всё так, но я вырос в местности с более тёплым климатом и лишь потом переехал в Цинхэ.

Внезапно Лань Чжань схватил его за руку и, отодвинув наруч, обнаружил под ним свою ленту.

— Вэй Ин, и долго ещё ты собирался притворяться?

— Лань Чжань, прости, — стушевался Вэй Ин. — Я считал, что пять лет — достаточно большой срок. Думал, что за это время ты мог встретить кого-то достойнее меня.

— Вздор! Мне нужен только Вэй Ин, — возмутился тот. — Я искал тебя повсюду. Почему ты скрыл от меня, что жив? Почему прятался от нас столько лет? — говоря это, Лань Чжань выглядел так, словно вот-вот выхватит меч и бросится на Вэй Ина, как в юности.

— Чтобы защитить вас от Вэнь Жоханя. К тому же, моё тело было слишком юным и слабым, поэтому я стеснялся тогда показаться тебе на глаза, — признался Вэй Ин.

— Ты остаёшься собой, кем бы ты ни был и как бы ни выглядел.

— Лань Чжань, ты — небожитель, остающийся на земле лишь из сострадания к смертным, — шмыгнул носом Вэй Ин. — Я заслуживаю самого сурового наказания за то, что причинил тебе столько страданий.

— Ты будешь расплачиваться за это каждую ночь, — пообещал Лань Чжань, сжимая его в объятиях.

— Я не против, — прошептал Вэй Ин, вмиг потерявший всё своё красноречие.

Уже на следующее утро он понял, что опрометчиво согласился на каждую ночь. Потому как после этой ему всё же пришлось посетить холодные источники, дабы залечить многочисленные свидетельства страсти Лань Чжаня.

Однако в условленное время Вэй Ин всё равно пришёл к Лань Жуланю и привёл двух отловленных им в районе ланьши мелких.

— Лань Жулань, познакомься, это Лань Цзинъи, — указал он на бойкого мальчонку, — а это Лань Сюань, — подтолкнул он его более спокойного товарища.

Дети сложили перед собой ручки и поклонились. Сын шицзе чинно поклонился в ответ.

— Мальчики, а это Лань Жулань. Он хотел бы с кем-нибудь дружить, но не умеет. Надеюсь, вы научите его этому, — продолжил Вэй Ин.

Маленький Жулань покраснел. Цзинъи подошёл к нему и протянул небольшую резную шкатулку. Когда Жулань открыл крышку, все увидели, что там сидела живая жаба.

— Запрещено заводить домашних питомцев, — округлив глаза от удивления, сказал Лань Жулань.

— А это не питомец. Это просто шутка, — пояснил Лань Цзинъи. — Видел бы ты сейчас своё лицо... — он громко рассмеялся.

Посмотрев на них, жаба возмущённо квакнула и, выпрыгнув из шкатулки, скрылась в траве.

— Вот и нет питомца. Мы сами по себе, а жаба сама по себе, как и кролики Ханьгуан-цзюня, — улыбнулся Цзинъи.

Вэй Ин удивился, что подаренных им кроликов не съели и не выдворили за пределы Облачных Глубин.

— Жулань, тащи сюда бумагу, прутики и бечёвку. Буду учить вас делать воздушных змеев, — распорядился он. — Можешь захватить кисти и краски на случай, если захотите их потом разрисовать.

Вскоре на террасе кипела работа, результатом которой стали четыре воздушных змея. Жулань нарисовал на своём кролика, Цзинъи — жабу, Сюань — красного дракона, а Вэй Ин — черепаху. Когда краски высохли, Усянь показал, как запускать поделки, после чего все четверо принялись носиться по поляне, глядя в небо, где реяли в потоках ветра их змеи. Время от времени они сталкивались друг с другом и смеялись.

В итоге верёвки воздушных змеев Лань Цзинъи и Лань Сюаня перепутались, и змеи упали на землю. Вслед за ними, громко хохоча, повалились в траву и их владельцы, а змей Лань Жуланя запутался в листве одного из деревьев, расстроив мальчика. Вручив Жуланю верёвку от всё ещё парившего в небе своего, Вэй Ин полез доставать его змея с дерева. За этим занятием и застал их Лань Цижэнь.

Старый ворчун предсказуемо разозлился и обозвал Вэй Ина сыном черепахи, сбивающим юных Ланей с пути истинного, а мелкие получили бы наказание до вечера стоять на коленях перед стеной правил, если бы не вмешательство Яньли, позвавшей дядюшку отобедать вместе с детьми и молодым господином Мо. После еды Лань Цижэнь немного оттаял и даже похвалил её вкусный суп, лишь после этого узнав, что тот был сварен на мясном бульоне. Выражение его лица в тот момент было бесценно. Спасибо, хоть обратно не покушал, как вчера Сюэ Ян.

В этот момент как раз появились Лань Чжань с Лань Сичэнем. Цзэу-цзюнь, с которым Лань Чжань, видимо, уже успел поделиться радостной вестью, с улыбкой сказал:

— Приветствую дядю и Вэй Усяня.

Вид у дядюшки сделался таким, словно у него вот-вот искажение ци случится. Зато Яньли, плача и смеясь, бросилась обнимать Усяня. Вэй Ин тоже больше не сдерживал слёз. Дети смотрели на происходящее круглыми глазами.

— Мгм, — прервал трогательную сцену Лань Чжань. — Мы с Вэй Ином сегодня же хотели бы совершить три поклона в храме предков.

Дядюшка стал хватать воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Пришлось Яньли спешно отпаивать его чаем, а Лань Сичэню — выравнивать его ци.

— И как вам удалось разоблачить Вэнь Жоханя? — спросил Сяо Синчэнь.

Сюэ Яну было непривычно видеть его в теле простой деревенской девушки, чью душу забрала Танцующая богиня. Однако у него не хватило терпения ждать, когда подвернётся более подходящее живое тело, лишённое души. Он и без того слишком истосковался по своему даочжану, по возможности поговорить с ним (монологи с мешочком-ловушкой для духов не в счёт, а ланьским музыкальным техникам для разговора с душами его никто не обучал) и обнять. Он хотел как можно скорее вымолить прощение и поблагодарить за великодушие и пожертвованное тело. Похоже, вместе с телом праведника Сюэ Яну достались и стремления Сяо Синчэня, потому что, удовлетворившись свершившейся местью Вэнь Жоханю, коим на самом деле являлся Цзинь Гуанъяо, он больше не хотел творить зла. Напротив, взамен на отданный ему мешочек с душой даочжана пообещал Ханьгуан-цзюню бороться с нечистью и помогать людям. Кроме того, в заточении у него было достаточно времени всё обдумать.

Вэй Усяню, полностью оправданному после рассказа Сюэ Яна главам всех кланов об истинном заказчике и организаторе убийства Цзинь Цзисюаня, больше не было причин прятаться за личностью Мо Сюаньюя. После этого за право заполучить его себе схлестнулись сразу все четыре великих ордена. Однако Вэй Усянь выбрал судьбу бродячего заклинателя и после завершения всех неотложных дел отправился в Цишань вместе со своим спутником на тропе самосовершенствования Ханьгуан-цзюнем и Вэнь Цюньлинем. Выйдя на свободу, Сюэ Ян решил последовать их примеру и тоже отправился странствовать, очищая мир от нечисти и помогая людям. Он нёс за спиной два меча и душу Сяо Синчэня в спрятанном у сердца мешочке. Вскоре дорога привела его в окрестности горы Дафань. Перепуганные крестьяне небольшой деревушки, в которой он остановился поесть и переночевать, рассказали ему о странной пещере и обитавшей в ней то ли богине, то ли демонице, исполняющей желания и отбирающей души просящих в качестве платы за это. Сюэ Ян готов был пожертвовать своей, лишь бы вернуть к жизни Сяо Синчэня, но это не понадобилось...

— Началось всё с того, что свадьба Цзинь Гуанъяо была сорвана после заявления матери невесты о том, что Цзинь Гуанъяо и Цинь Су на самом деле брат и сестра по отцу, добавив, что тот не стал отказываться от женитьбы, несмотря на то, что она рассказала ему это накануне. Тут поднялся галдёж и в стороны Цзинь Гуанъяо полетели упрёки в аморальности. Лишь своевременное вмешательство адептов ордена Цинхэ Не спасло женщину от гнева главы Цзинь. Произошедшее после этого можно смело характеризовать словами: «У вас торжество какое, свадьба или поминки?» — начал Сюэ Ян.

— То есть, во время разбирательств всё же кто-то погиб? — уточнил Сяо Синчэнь. Они сидели на лесной поляне у костра, на котором жарилась пойманная Сюэ Яном куропатка.

— Не перебивай, даочжан. Как только немного утих шум по поводу несостоявшейся женитьбы главы Цзинь на собственной сестре, вышел я весь в белом и рассказал свою историю, не утаив участия в организации нападения лютых мертвецов на горе Байфэн на Цзинь Цзисюаня, заказчиком которого был Цзинь Гуанъяо. Глава Не, знавший о том, что Цзинь Цзисюнь много лет занимался подделкой документов и присвоением части казённых денег, заранее озаботился тем, чтобы мне и второй важной свидетельнице Службой Золотого Карпа были выданы удостоверения наших истинных личностей. Предвидя грозящие ему неприятности, Цзинь Цзисюнь поспешил подать в отставку и спешно уехать за море.

Слушая мои показания, Цзинь Гуанъяо криво улыбался и периодически хватался за пояс, в котором, как мне было известно, скрывался гибкий меч. Зато остальные главы кланов и орденов, когда я закончил свой рассказ, загалдели громче чаек на берегу моря. Кто-то требовал наказать меня, кто-то возмущался действиями Цзинь Гуанъяо. Тот, конечно же, кликнул стражу, чтобы схватили меня, но, вот незадача, двери храма предков клана Цзинь, где должна была проходить церемония, оказались запечатаны изнутри сильнейшими заклинаниями, поэтому никто не смог прийти ему на подмогу, а тех стражников, что были внутри быстро разоружили адепты орденов Цинхэ Не, Юньмэн Цзян и Гусу Лань. Цзинь Гуанъяо начал толкать речь о клевете и творящемся произволе, но Лани быстро закрыли ему хлебало своим заклятьем молчания.

И тут вышла вперёд одна из сопровождавших главу Цзян девиц, чьё лицо до этого было скрыто вуалью. Сняв её, она явила присутствующим своё изуродованное лицо и, предъявив официальный документ, заявила, что на самом деле является Цзинь Гуаншанем, угодившим в тело девицы из ивового дома. Та проститутка затрахала его до смерти (Сяо Синчэнь поморщился от его грубых слов) по приказу Вэнь Жоханя, скрывавшегося под личиной незаконнорожденного сына главы Цзинь. Гуаншань поведал, что творил с ним после этого и что говорил ему Вэнь Жохань. Гул возмущённых голосов прокатился по храму предков Цзинь. Потерявший над собой контроль Вэнь Жохань в ярости кинулся на женщину с мечом. Ханьгуан-цзюнь успел выбить Хэньшэн из его руки. Однако это оказалось не единственным оружием бывшего главы Вэнь. Вытащив откуда-то из-под одежд струну от гуциня, он обвил ею горло женщины и задушил её. Через миг Цзинь Гуаншань, переселившийся из её мертвого тела в тело Цзинь Гуанъяо, истерично хохотал, глядя на её труп.

— То есть та женщина всё же погибла? — огорчился сердобольный Сяо Синчэнь.

— Даочжан, ты слушал меня невнимательно. Душа этой женщины погибла в тот же миг, что перестало дышать прежнее тело Цзинь Гуаншаня.

— Но как же тебе удалось избежать заключения? — поинтересовался Сяо Синчэнь.

— А мне и не удалось. Цзини требовали упечь меня в тюрьму на всю мою жизнь, но благодаря Вэй Усяню уменьшили срок до семи лет. Как только благодаря моим показаниям с него были сняты обвинения в убийстве, господин Вэй рассказал о событиях, приведших к тому, что он очутился в теле Мо Сюаньюя, и попросил при вынесении мне приговора учесть добровольное сотрудничество в разоблачении Вэнь Жоханя. Ханьгуан-цзюнь и глава Лань поддержали его просьбу. А Цзинь Гуаншань на радостях, что снова стал заклинателем и главой великого ордена, не стал им отказывать.

— Ну, дела... А ты сильно изменился... — задумчиво протянул Сяо Синчэнь.

— С кем поведёшься, с тем и наберёшься... — рассмеялся Сюэ Ян.

— Юных адептов от Танцующей богини спас, меня вернул... — продолжил Сяо Синчэнь. — Кстати, как тебе это удалось?

— Пока эти Лани тренькали на своих гуцинях, пытаясь угомонить каменную дуру, я вспомнил кое-что из своего прежнего жизненного опыта и применил то, что ты вряд ли бы одобрил. Да и вернул я твою душу в это тело тоже с помощью тёмного ритуала, — признался Сюэ Ян.

— Но ведь на этот раз твои цели были благими, — мягко сказал Сяо Синчэнь. Демоны раздери, а ему шло быть девушкой.

— Ох, даочжан, да ты тоже нехило так изменился, — рассмеялся Сюэ Ян, уже готовый к тому, что его прогонят прочь за использование тёмного пути.

— Да какой я теперь даочжан?.. — вздохнула девушка.

— Очень красивый, — подмигнул ему Сюэ Ян. — Так и завалил бы в ближайших кустах, да боюсь, птичка наша сгорит и мы останемся без ужина.

— А потом?

— Сначала нам с тобой надо в Ланьлин, чтобы выправить тебе по всей форме бумагу в Службе Золотого Карпа. А потом можем отправиться в Цишань. В орден Цишань Вэй принимают всех, независимо от родства и способностей. Главное, чтобы были близки по духу. А не хочешь, так пойдёшь потом своей дорогой.

— Хочу, — ответил Сяо Синчэнь и не стал сопротивляться, когда Сюэ Ян привлёк его к себе, чтобы поцеловать.