Возвышение Волшебников (джен)

Субботнее утро началось с пасмурного неба, сильного ветра и лёгкой мороси. Обычно в такой день люди лежали бы в постели или оставались дома. Однако, если бы кто-нибудь в замке выглянул в окно, он увидел бы фигуры Невилла Лонгботтома, Сьюзен Боунс, Ханны Эббот и Гарри Поттера, бегущие по территории и сражающиеся с ветром.

— Это уже не смешно, — сказал растрёпанный ветром Невилл. Он был уверен, что, будь ветер сильнее, его бы снесло с курса прямо в озеро.

— Да, я думаю, я простужусь до смерти, если мы продолжим бегать на улице, — сказала Сьюзен, на что Ханна согласно кивнула.

— Это всего лишь небольшой дождь и лёгкий ветер, — небрежно сказал Гарри своим друзьям. — Что? — спросил он, заметив взгляды, которые бросили на него трое других.

— «Небольшой дождь и лёгкий ветер»? Небольшой и лёгкий? — Сьюзен посмотрела на Гарри так, будто он сошёл с ума. — Ты с ума сошёл?

— О чём ты говоришь? Было не так уж и плохо, — защищаясь, сказал Гарри. Пока он говорил, сильный порыв ветра затрещал в оконных рамах коридора, в котором они находились. — На тренировках по квиддичу бывало и хуже. А мы при этом летали.

— Это всё объясняет, — вздохнула Ханна, в то время как Сьюзен пробормотала себе под нос проклятия в адрес игроков в квиддич и то, что она думала об их психическом здоровье. Девушки с сожалением посмотрели на него, и до конца утра, пока они не ушли в свои спальни, Гарри пришлось терпеть множество насмешливо-жалостливых взглядов и добродушных подколов по поводу состояния его психического здоровья.

* * *

Закончив с утренними занятиями (которые отчасти были потрачены на то, чтобы действовать на нервы Астории, хотя девушка довольно хорошо держалась), Гарри направился к квиддичному полю.

Довольно много людей записалось на пробы в гриффиндорскую команду по квиддичу, и задачей Гарри как капитана было отобрать тех, кто был наиболее компетентен, и сформировать команду, которая приведёт Гриффиндор к победе в квиддиче третий раз подряд с тех пор, как Гарри начал играть, и сделает профессора МакГонагалл счастливой ещё на один год. Последний пункт был особенно важен для Гарри, так как это означало, что у него будет меньше шансов, что шотландка вытащит свой семейный клеймор, который он заметил на стене за её столом, и бросится на него, осыпая заклинаниями из своей палочки... Или, что ещё хуже, превратит его в пушистого котёнка.

Глядя на довольно длинный список в своей руке, Гарри потёр лоб пальцами. Сначала, когда профессор МакГонагалл дала ему список, он задался вопросом, почему гриффиндорская команда стала такой популярной. Однако взгляд на имена показал ему, как он ошибался. Судя по количеству девушек, это доказывало, что популярна была не команда, а Гарри. Это определённо объясняло удивлённый взгляд на лице профессора МакГонагалл, который, как ему показалось, он видел, когда она передавала ему список.

Выйдя на поле со своей «Молнией» в руке и свистком на шее, Гарри заметил большую толпу желающих попасть в команду. Он издал долгий страдальческий вздох: «Это займёт немало времени», — подумал он.

И он был прав. Большая часть присутствующих оказалась из других факультетов. «Бешеные фанатки», — с отвращением подумал Гарри, когда они покидали поле, хихикая всю дорогу. Придумав кое-что, он дунул в свисток на шее, приняв самый авторитетный вид, и сказал им пошевеливаться. Ожидаемо, половина девушек упала в обморок от его грозного образа, а другая половина чуть не задохнулась от постоянного хихиканья.

Остальная часть процесса отбора прошла не так уж и хорошо. Ему пришлось найти самый дипломатичный способ сказать первокурсникам, что они не прошли в команду, не доводя их до слёз, что было гораздо сложнее, чем казалось, в основном из-за количества надежды, сиявшей в их глазах. Хотя Гарри должен был отдать им должное, они приложили немало усилий, с учётом того, что у большинства из них не было опыта полётов. У некоторых из них был потенциал стать великими при некоторой тренировке, о чём он позаботился им сказать. Правда Гарри пришлось сдерживать смех, когда он увидел, как один из первокурсников врезался в стойки ворот от удивления тем фактом, что он так долго продержался в воздухе. «Мерлин, это было забавно!»

Он почти сразу же прогнал вторую группу людей. Это была гриффиндорская делегация Бешеных Фанаток. Гарри с некоторым раздражением наблюдал, как они вернулись на трибуны и начали освистывать других желающих. Может, ему стоило настоять, чтобы они ушли совсем.

В конце концов, через два часа у Гарри было три охотника, два загонщика и головная боль. Кэти, как обычно, была в отличной форме, Джинни, как и ожидалось, была блестящей летуньей, а Демельза Робинс, новое открытие, подавала большие надежды. Джимми Пикс и Ричи Кут, его новые загонщики, может, и не обладали гениальностью Фреда и Джорджа Уизли, но были по-своему довольно хороши. Они определённо произвели на Гарри впечатление, отчасти будучи ответственными за головную боль, которая у него теперь была, и полностью ответственными за шишку, которую он потирал.

Теперь всё, что ему нужно было сделать, — это найти вратаря. Он посмотрел на трибуны, которые теперь были почти заполнены студентами из других факультетов, а также отвергнутыми игроками, и почувствовал, как его голова снова запульсировала. Шишка, которая у него сейчас была на затылке, не улучшала ситуацию.

В итоге Рон вернулся в команду, чему Гарри был, безусловно, рад. Ведь это означало, что Кормак Маклагген не получил место, о чём Гарри хладнокровно ему сообщил с мастерски скрываемым злорадством. Кроме того, это также означало, что у него теперь был компромат на его лохматую лучшую подругу. Гарри заметил заклинание Конфундус, которое она послала в сторону Маклаггена, даже если все остальные этого не заметили. «Это было довольно некрасиво с её стороны», — подумал он. По крайней мере, это заставит её перестать твердить о книге по зельеварению, которая у него была.

Не то чтобы это действительно имело значение. Гарри, в внезапном порыве вдохновения, купил две новые книги по зельеварению. Одну он вернул Слизнорту, утверждая, что это замена старой книге, которая была трагически уничтожена в результате несчастного случая. Другую он оставил для вида в классе, медленно и уверенно заполняя её дополнительными инструкциями и исправлениями из копии Принца. Он также искал способы сделать так, чтобы аннотации, которые он делал, выглядели как слова, напечатанные автором, чтобы определённые люди не заметили их с первого взгляда. До тех пор он притворялся, что сделал аннотации после глубокого изучения зелья заранее.

Гарри также нашёл несколько заклинаний сомнительного происхождения на полях книги. Их он скопировал в тетрадь, чтобы изучить и опробовать позже. Как только он выжмет последнюю каплю информации из книги, он планировал устроить тот самый «трагический несчастный случай», о котором он сказал Слизнорту.

После того как пробы закончились и команда была набрана, Гарри, Рон и Гермиона провели ещё несколько часов, сначала извиняясь перед Хагридом, так как полувеликан был довольно обижен на то, что ни один из них не записался на его курс ТРИТОН, а затем утешая его после того, как он признался, что беспокоится о здоровье Арагога, уверяя его, что да, они тоже будут скучать по слепому людоеду-пауку размером со слона, и нет, они не держат зла на паука за то, что он и его легионы детей пытались съесть двоих из них. В конце концов, что такое небольшая попытка убийства, совершенная другом твоего друга? К счастью, Хагрид не уловил неискренности в этих замечаниях.

За ужином Гарри молча дал понять Гермионе, что он знает, что она сделала. Закончив, он извинился и, убедившись, что он один, направился в Комнату.

Его неожиданное повышение отложило его планы по поводу Комнаты на несколько дней, и теперь, когда он был свободен, он планировал этим воспользоваться.

Добравшись до самой Комнаты, Гарри проверил успехи эльфов. Узнав, что они закончат к концу дня, он взял у Рэндольфа для ознакомления расценки на материалы, необходимые для ремонта обвала, которые прислали некоторые ремонтные компании.

Просмотрев их, он выбрал одну компанию и решил как можно скорее написать письмо.

На обратном пути Гарри остановился в предбаннике. Он задумчиво посмотрел на два свода по обе стороны от ведущего наружу туннеля. То, как они были расположены, друг напротив друга и точно под прямым углом к входному и выходному туннелям, было интересно. Если бы два свода были настоящими туннелями, четыре выхода напоминали бы четыре стороны света.

Вспомнив о том, что ему когда-то сказали гоблины, Гарри подошёл к левому своду, чтобы его осмотреть, приложив ладонь плашмя к центру поверхности, чтобы почувствовать любые выступы или неровности, которые могли упустить его глаза. Однако, как только его рука соприкоснулась с поверхностью камня, она застряла на месте.

Гарри на мгновение запаниковал, когда его рука отказалась двигаться. После нескольких бесполезных попыток дёрнуть, он успокоился, чтобы подумать. «Хорошо, так тянуть не получается, похоже, придётся искать другой способ», — подумал он.

Ему не пришлось долго думать, так как в этот момент он почувствовал жжение в руке. Каменная кладка на мгновение вспыхнула белым, прежде чем вернуться к своему первоначальному цвету, освободив руку Гарри.

Моргая, чтобы избавиться от пятен, и восстановив зрение через мгновение, Гарри посмотрел на свою ладонь. Жжение, которое он почувствовал несколько мгновений назад, исчезло, сменившись фантомной болью, которая вскоре утихла. Нахмурившись, глядя на свою неповреждённую ладонь, он снова посмотрел на свод.

Камень больше не выглядел пыльным. Казалось, вспышка света (или это был импульс магии) стёрла вековую грязь, оставив блестящую серую каменную стену, которая выглядела так, будто её только вчера здесь построили.

Однако самой отличительной и выделяющейся чертой стены была большая гравюра змеи.

Затаив дыхание, Гарри смотрел на неё. Действуя по наитию, он сказал: «Откройся». Змея была настолько реалистичной и искусно сделанной, что не составило большого труда произнести эти слова на парселтанге.

С лёгким скрежетом стена под сводом (на котором, как теперь понял Гарри, был странный набор резьбы) медленно сдвинулась внутрь, а затем вправо, оставив пустой тёмный вход для Гарри.

Осторожно оглядываясь с зажжённой палочкой, Гарри шагнул через вход. Как только он вошёл, каменная стена с глухим стуком задвинулась обратно, оставив его в полной темноте, за исключением света от его палочки.

Темнота длилась недолго, так как с шипением ожили древние факелы вместе с давно уснувшим заклинанием освещения, залив всё вокруг белым светом.

Моргнув от внезапного притока света, Гарри потушил свою палочку и, всё ещё держа её вверху, огляделся. То, что он увидел, чуть не заставило его уронить палочку.

Первое, что он заметил в огромной пещеристой комнате, в которой он теперь оказался, — это небольшие кучи галлеонов, сиклей и кнатов. Однако эти кучи меркли по сравнению с пирамидами из золотых и серебряных слитков, которые были примерно одинаковой ширины и высоты, примерно с рост Гарри. Присмотревшись, Гарри обнаружил, что на всех слитках был выбит герб, который, как он предположил, был гербом Слизерина: витиеватая змеевидная буква S, точно такая же, как на медальоне, который он видел в том воспоминании.

Пирамиды из драгоценных металлов были не единственной особенностью этого хранилища (ибо это не могло быть ничем иным, как хранилищем Слизерина). В небольших нишах, вырезанных в стене, Гарри мог найти маленькие кучки сверкающих бриллиантов, мерцающих изумрудов и светящихся рубинов. Там также было несколько ювелирных изделий. В основном кольца, ожерелья и тому подобное. Ничего слишком вычурного, в отличие от медальона, который Гарри видел в воспоминании Боба Огдена.

При более внимательном рассмотрении монет выяснилось, что это были не современные галлеоны, сикли и кнаты, к которым так привык Гарри. Это, похоже, был древний вариант, края не были идеально круглыми, как у монет Гарри. Однако он заметил, что профиль на лицевой стороне монеты был таким же. Пожав плечами, Гарри огляделся на другую сторону комнаты, спиной к сокровищам семьи Слизерин.

На противоположной стороне находилось сокровище другого рода. На книжной полке стояли двенадцать томов толстых книг в твёрдом переплёте, всё ещё в нетронутом состоянии, даже если материалы, из которых они были сделаны, были другого качества. Гарри заметил, что книги на самом деле были сделаны из бумаги, а не из пергамента. Правда, бумага была не такой тонкой, как современная магловская, но это всё равно была бумага.

Гарри с нетерпением открыл одну из книг. Кто знает, какие древние тайные знания там были написаны?

Однако он вскоре был разочарован. Книга, которую он открыл, была написана на языке, в котором единственное, что Гарри мог разобрать, — это то, что он был не европейским. Он определённо не был даже близок к рунам, которые он изучал.

Положив книгу обратно, Гарри систематически проверил другие книги, начиная с нижнего правого угла и заканчивая верхним левым. И действительно, каждая из книг была написана тем же письмом.

С чувством глубокого разочарования Гарри открыл последнюю книгу в верхнем левом углу. И действительно, она была написана тем же плавным письмом, что и другие книги. Вздохнув, Гарри с хлопком закрыл книгу. Однако, как раз когда он собирался её закрыть, он мельком увидел что-то, написанное на первой странице.

Узнав письмо, Гарри снова открыл книгу на той странице. Предположив, что это было заклинание, Гарри достал свою палочку и, читая из книги, сказал: «annuli apparere», надеясь изо всех сил, что это поможет решить его проблему.

Тут же появился постамент с подушкой, на которой лежало кольцо. Подойдя к кольцу, Гарри взял его, чтобы осмотреть. В изумруде, вставленном в кольцо, был выгравирован знак Слизерина. Это напомнило Гарри об одном из тех стеклянных кубов, которые Дадли купил себе в парке развлечений, с его лицом, выгравированным внутри, который продержался неделю, прежде чем жирный придурок его разбил. На самом деле, фактически его разбил Гарри. Это был один из немногих моментов, когда ему удалось выйти сухим из воды и обвинить в этом Дадли. Гарри думал об этом как об убийстве из милосердия. Бедное стекло, должно быть, сильно страдало, имея внутри себя что-то настолько уродливое!

Произнеся клятву, которую он говорил, надевая кольца семей Поттеров и Блэков, Гарри надел это кольцо на безымянный палец правой руки, рядом с кольцом семьи Блэк, которое он стал носить на указательном пальце правой руки, а кольцо семьи Поттеров теперь покоилось на его левом безымянном пальце.

Сразу же после надевания кольца Гарри почувствовал лёгкое покалывание в голове. У него было около секунды, чтобы подумать о том, что, возможно, надевать кольцо, не проверив его, было плохой идеей, когда его внезапно и жестоко атаковала информация. Опустившись на колени и схватившись за голову, Гарри крепко зажмурился, пытаясь пережить боль. Как раз когда он подумал, что может потерять сознание от боли, поток информации прекратился.

Покачав головой, Гарри поднялся на ноги, слегка пошатываясь и молча решив больше не надевать странные кольца, не зная, что они делают.

Он заметил стопку документов за пьедесталом, когда бросил на него гневный взгляд, как будто обвиняя его в боли, которую ему причинило кольцо. Просмотрев их, он обнаружил, что они подробно описывают местоположение двух алмазных и одного золотого рудника. Ему, возможно, придётся их проверить, так как он не был уверен, в каком они состоянии после столетий простоя. Он подозревал, они могли быть бесплодными.

Однако интересными были документы с планами замка и расположением защитных чар. Там также были инструкции о том, как перезарядить и взять под контроль упомянутые чары от нынешнего директора, если бы Гарри того пожелал. Это почти давало ему полный контроль над замком. Ему придётся об этом подумать. Сейчас у него не было причин это делать, но это было интересное предложение.

Гарри улыбнулся этому: наконец-то он нашёл документы, принадлежащие Слизерину, которые он мог прочитать. Конечно, они были на латыни, и почерк был неважным, но...

«Подождите-ка, с каких это пор я умею говорить и читать по-латыни?»

Мысли Гарри при этом затормозили. Он был уверен, что не знал языка, кроме нескольких фраз и слов, которые он использовал при наложении заклинаний. Он с подозрением посмотрел на кольцо, которое надел.

Действуя по наитию, он вернулся к книжной полке. Открыв первую книгу, которая содержала заклинание для появления перстня с печаткой (теперь он знал, что означало «annuli apparere»), он уставился на первую страницу, написанную на иностранном письме.

Внезапно буквы в письме, казалось, обрели смысл для Гарри, чего не было раньше. Прочитав несколько строк, он пришёл к выводу, что это был дневник Салазара Слизерина. Гарри был взволнован. Вот, по сути, жизнь одного из четырёх основателей Хогвартса, написанная его собственными руками! Мало того, Слизерин был одним из самых обсуждаемых змееустов, а также самым таинственным. Слизерин наверняка записал там какие-то заклинания на парселтанге.

Меня зовут Салазар, и я старший сын клана Слизеринов, — гласили первые строки первой страницы.

Когда я пишу это, мне исполнилось сто двадцать лет. И какая это была жизнь! На следующих страницах я задокументировал всё, что видел, учил и делал. В попытке убедиться, что только мой истинный наследник сможет это прочитать, я перевёл все свои мемуары, которые были написаны на англосаксонском, гэльском и латыни, на язык змей, письменную форму которого я изучил на Дальнем Востоке.

Однако я не знаю, будут ли когда-нибудь прочитаны эти мемуары. Сидя и записывая это, я думаю о своей нынешней семье. Я — последний из истинной линии Слизеринов. Почти все мои сыновья и родственники поубивали друг друга в борьбе за власть и право на титул главы дома Слизеринов и доступ к семейному состоянию, которое он принесёт им. Подумать только, человек готов убить своего собственного брата ради материальной выгоды. О, как низко пала благородная линия Слизеринов: кузены убивают кузенов; дяди убивают своих племянников, а сыновья готовы покончить с жизнью своих собственных отцов без единого сомнения.

В своём отвращении я забрал каждую последнюю крупицу золота, серебра и бронзы, принадлежащую семье, и спрятал их в своей комнате, оставив в гоблинских хранилищах лишь малую часть. Я также наложил модифицированные защитные чары на всю свою собственность и спрятал их секреты здесь, в хранилище.

Мир считает меня мёртвым, и я планирую всё так и оставить. Годрик может думать, что он меня прогнал, но он забывает, что замок — мой. Он был построен на моей земле, моими собственными архитекторами. Он также забывает, что это я соткал защитные чары, что моя кровь их питает. Впрочем, это не имеет значения.

Я запечатал эту комнату. Только мой чистокровный потомок с достаточной силой и Даром сможет открыть эту комнату. Это должно гарантировать, что только достойные моего титула и силы получат к ней доступ.

Я думаю, это будет хорошим способом проверить ценность детей моей младшей дочери. Мораг Гонт может быть хитрым и умным человеком из богатой семьи, но у меня всё ещё есть насчёт него сомнения. Я наблюдал из тени, как росли его дети. Они обладают моим даром. Проблема заключается в теории их отца о сохранении силы семейной магии. Мне не нравится идея жениться на кровном родственнике, чтобы сохранить чистоту линии. Хотя Его Величество и его семья так делают, я не могу отделаться от чувства, что это может ослабить магическую силу потомства.

Я отказываюсь признавать магически слабого потомка следующим лордом Слизерином. И я не желаю, чтобы им стал человек с грязной кровью. С этой целью я создал эти защитные чары. Только человек, рождённый от магической крови, обладающий моим магическим даром и достаточной силой, сможет войти.

Моё время на исходе. Заклинание перевода отняло у меня силы. Это тело уже не так бодро, как раньше. Однако я ещё не закончил. Мне ещё нужно наложить необходимые заклинания на моё кольцо, чтобы передать знание о том, как читать и писать на Языке Змей следующему наследнику. Я боюсь, это может быть моё последнее действие на этой земле.

Я поручил домашним эльфам перенести мои останки в тайную погребальную камеру, где позже ко мне присоединятся останки Гриффиндора, Рейвенкло и Хаффлпафф, тайно перенесённые домашними эльфами замка. Они ещё не знают об этом, и я надеюсь, что Годрик сможет меня потом простить. Однако это ради высшего блага. Наши тела, такие сильные в магии, смогут питать защитные чары и магию замка, сокращая время, которое потребуется замку, чтобы стать самодостаточным согласно расчётам Ровены. Я также подготовил отдельную крипту для директоров и директрис школы, которые окажутся самыми могущественными и преданными школе. Я уверен, они не откажутся от этой чести. Их семьи навсегда будут думать, что они похоронены на семейном кладбище. Никогда не зная, что тела будут покоиться в школе, которую они помогали строить и направлять.

Я также поручил небольшому штату эльфов связаться с замком и с тем, кто примет на себя мантию директора школы на время пребывания в должности. Эльфы поклялись мне, что они и их потомки будут подчиняться тому, кто носит моё кольцо. Этого я не ожидал... достаточно сказать, я тронут.

Моему будущему наследнику, кем бы ты ни был. Эта страница служит моим последним завещанием. Тот факт, что ты нашёл мою Тайную комнату и Хранилище и можешь это прочитать, доказывает, что у тебя есть всё необходимое, чтобы надеть перстень с печаткой Дома Слизеринов. Ношение кольца делает тебя лордом Слизерином, графом Грантабриджским, независимо от твоего возраста. Я желаю, чтобы ты с честью и гордостью носил имя Слизеринов и восстановил его репутацию.

Также этот старик надеется, что ты продолжишь и, надеюсь, осуществишь цели, которые я начал. Они будут разъяснены на следующих страницах этой книги и в следующих одиннадцати книгах, подробно описывающих историю моей жизни.

Удачи, и да хранит тебя Мерлин.

Гарри стоял ошеломлённый, прочитав то, что написал Слизерин. Ему очень хотелось перевернуть страницу и продолжить чтение. Однако взгляд на часы показал, что у него не было на это времени, если он хотел исследовать другой проход, который, если его догадка была верна, был тем самым, о котором упоминалось в книге. Так что с большим сожалением он закрыл книгу и положил её обратно на полку. По крайней мере, ему придётся рассказать гоблинам об изменении его статуса. Ему также придётся подумать, целесообразно ли переводить это довольно солидное состояние в Гринготтс. Он знал, что гоблины испытают оргазм при виде всего этого золота. Это состояние заставляло его самого чувствовать себя близким к этому! Хотя это могло быть потому, что он давно не занимался сексом... Гарри пожал плечами. Ему придётся разобраться с этим позже. А до тех пор ему придётся полагаться на свою руку, чтобы справиться с напряжением.

Подойдя к входу в хранилище, Гарри едва успел задаться вопросом, как он откроет дверь, как она автоматически сдвинулась, ответив на его вопрос. Выйдя с кипой документов в руке, он наблюдал, как она закрылась за ним.

Обернувшись, он направился ко второму закрытому своду. Когда он приблизился к нему, перстень с печаткой, который он только что надел, запульсировал, заставив свод сдвинуться так же, как и первый. Не сбавляя шага, Гарри вошёл в проход.

Он шёл по туннелю, его путь освещали факелы, демонстрируя гладкий камень, из которого были сделаны стены трубчатого туннеля, и через некоторое время он оказался в конце туннеля.

То, что он увидел, захватило его дух.

Туннель выходил на большой балкон, вырезанный в уступе на другой стороне горы, на которой был построен Хогвартс. На полу был выгравирован узор, который Гарри не смог расшифровать. Хотя балкон был открыт стихиям, детали узора заставили Гарри заподозрить наличие защитных чар, предназначенных для их отражения. К сожалению, мебель не сохранилась, о чём свидетельствовали треснувшие куски камня, которые когда-то могли быть скамьёй.

Однако внимание Гарри привлёк не балкон. А вид, который открывался с балкона. С балкона, залитого угасающим светом солнца, он увидел зелёную долину с клумбой нарциссов у подножия, небольшой ручей и несколько разбросанных тут и там деревьев. У ручья стояло небольшое каменное строение.

Подойдя к краю, Гарри осторожно посмотрел вниз. Спуск был довольно крутым. Он осторожно отступил назад, так как расстояние до дна долины в сочетании с отсутствием перил или каких-либо других мер безопасности вызывало у него головокружение. Обернувшись, он посмотрел вверх и увидел заднюю часть замка, возвышающуюся над ним. Ему пришлось немного напрячься, чтобы увидеть башни, но он предположил, что находится ниже астрономической. Он не осмелился наклониться дальше из-за страха упасть насмерть.

Решив взять с собой метлу в следующий раз, когда сюда придёт, Гарри поспешил обратно по туннелю, а оттуда — в замок. Ему нужно было на вечеринку Слизнорта.

* * *

Прошло больше месяца, и была уже середина октября. Невилл и девушки за это время сильно продвинулись и, вопреки первоначальным ожиданиям Гарри, продолжали тренироваться. Хотя Гарри задавался вопросом, насколько они будут полны энтузиазма после зимних каникул.

Из-за ухудшения погодных условий девушки заставили Гарри использовать Выручай-комнату для своих упражнений, лишь изредка выходя на улицу в дни, когда погода это позволяла, что, по мнению Невилла и девушек, происходило, когда не лил такой дождь, что им лучше было бы плавать в озере в одежде.

Хотя Комната была ограничена в размерах, её использование давало им преимущество, позволяя почти сразу же переключаться на практику заклинаний, что сокращало время, которое они тратили по утрам.

Закончив тренировку, Гарри направился в спальни, чтобы приготовиться к первому в этом семестре походу в Хогсмид. Они с Дафной договорились встретиться в «Трёх мётлах» на их первое официальное свидание. Вечеринка Слизнорта не считалась, так как она слишком сильно напоминала школьное мероприятие, хотя они и понимали, что это было частное мероприятие, организованное Слизнортом, а не школой. Помимо этого, большую часть вечеринки они не были вместе, так как хозяин счёл нужным таскать Гарри по кругу (или, в данном случае, от политиков к знаменитостям), чтобы продемонстрировать тот факт, что он, Гораций Слизнорт, учит Мальчика-Который-Выжил (который теперь был также известен как «Избранный»).

Войдя в ванную, Гарри задумался о последних полутора месяцах.

Эльфам наконец удалось разделать василиска на полезные ингредиенты. Гарри теперь был гордым владельцем большого количества сброшенной змеиной кожи, которая, хоть и была легче и тоньше, чем шкура животного, всё равно была достаточно прочной. Гарри планировал сделать себе пару сапог и, возможно, куртку или две из этой кожи. Она имела приятный тёмно-зелёный цвет при попадании света, а в остальное время выглядела чёрной. Хотя пара перчаток и кошелёк тоже казались хорошей идеей. У него определённо было достаточно змеиной кожи! Может, он мог бы сделать маленькие предметы в подарок своим друзьям...

Помимо змеиной кожи у Гарри было про запас два литра яда василиска. Древняя переросшая ручная змея действительно могла выделять довольно большое количество этого вещества. Яд был чрезвычайно едким, а также высокотоксичным. Он проел три пары самых прочных перчаток из драконьей кожи, прежде чем был извлечён и помещён в стеклянные банки. Пока что Гарри поместил яд в безопасное хранилище в подвале своего родового поместья Поттеров. Возможно, он продаст его в будущем, конечно, небольшими дозами (он не хотел наводнять рынок и снижать цену), но он немного опасался его продавать. Яд мог быть смертельно опасен в чужих руках.

Затем были глаза, которые могли быть не так уж и полезны, учитывая, что они были проткнуты клювом феникса; язык, который мог иметь некоторые полезные свойства; и довольно много сердечных жил. У змеи было большое сердце... Эта шутка всё ещё забавляла Гарри, с тех пор как он её придумал (хотя у Рэндольфа почему-то было страдальческое выражение на лице, когда об этом упоминалось... У эльфа совершенно не было чувства юмора). И последнее, но не менее важное, — зубы. У Гарри в сундуке был один из двух больших, полностью сформировавшихся клыков. Он пока не знал, что с ним делать. Другой клык вместе с несформировавшимися клыками, найденными в верхней челюсти василиска (их было четыре), были спрятаны вместе с обычными зубами змеи.

После того как все полезные (или потенциально полезные) части были извлечены, осталась плоть змеи, остальные её внутренние органы и частично переваренный акромантул. Поскольку всё это было довольно устойчиво к заклинаниям исчезновения, было решено перевезти останки в ближайший вулкан для сжигания.

С удалением следов змеи могло начаться обновление комнаты. Хотя домашние эльфы могли восстановить обвал, у них не было необходимых навыков, чтобы вернуть комнате её былое великолепие. Для этого требовался другой набор навыков. Одно дело — залатать кусок стены и сделать грубый, но пригодный для использования туннель. И совсем другое — восстановить комнату, которая была создана, чтобы производить визуальное впечатление.

После того как с этим будет покончено, Гарри попытается обновить чары. Он надеялся, что сможет найти, что это были за чары, в книгах, которые написал Слизерин, и сможет полностью их обновить самостоятельно.

Однако это оказывалось немного сложным. Салазар Слизерин, в своей безграничной мудрости, перемежал все заклинания, которые он изучил и изобрёл, с историей своей жизни. Хотя основатель полностью подробно описал то, что он изучил, и процесс, связанный с изобретением заклинаний, это регулярно прерывалось деталями того, что он делал в течение дня после того, как заканчивал свою работу.

Излишне ли говорить, что это было довольно досадно. Гарри про себя ворчал, думая об этих книгах. Неужели этот человек не мог написать отдельную книгу со списком всех заклинаний? Нет, ему обязательно нужно было писать о своей жизни и вставлять заклинания посередине, чтобы любой, кто их читает, также узнавал, что он ел, пил и носил двенадцатого ноября девятьсот восемьдесят пятого года. Салазар Слизерин, как заключил Гарри, был очень самовлюблён. Гарри был уверен, что именно Салазар Слизерин воздвиг ту статую и установил пароль, чтобы открыть рот упомянутой статуи.

Гарри вздохнул, когда вода из душа ударила по его телу. После бега на улице холодным октябрьским утром тёплая вода была чрезвычайно расслабляющей. Это также позволило ему увидеть положительную сторону этих книг. Книги давали ему хорошее представление о полной жизни Салазара Слизерина, с девяти лет в восемьсот восемьдесят пятом году нашей эры, когда он впервые научился читать и писать, до девятьсот девяносто шестого года нашей эры, когда в необычайно почтенном возрасте ста двадцати лет он написал свою последнюю запись и перевёл все свои мемуары на парселтанг.

Судя по тому, что Гарри прочитал в первой книге, Салазар Слизерин был старшим сыном благородной семьи, которая могла проследить свои корни до времён Римской империи. На самом деле, Слизерины были членами первоначального Совета Волшебников, который был сформирован самим Мерлином.

Хотя, чего он так и не смог выяснить, — это как ему, полукровке, удалось пройти испытание и попасть в хранилище. Конечно, он был усыновлён чистокровным и имел другого чистокровного в качестве своего биологического отца. Но это не меняло того факта, что его мать была маглорождённой. По всем правилам, он не должен был иметь доступа к хранилищу.

До сих пор Гарри прочитал до жизни Слизерина в возрасте двенадцати лет. В то время дети из чистокровных семей обучались магии членами своей семьи. Заклинания, которые Салазар изучил и записал (которые были легко узнаваемы, так как это были латинские слова среди моря парселтанга), до сих пор были в основном древними и несколько более примитивными вариантами современных заклинаний, которые Гарри уже изучил.

Они не были такими отточенными и утончёнными, как современные версии, и были более многословными. Например, вариант левитационного заклинания, который знал Слизерин, состоял из четырёх слов в отличие от двух, которые знал Гарри. Конечно, плюсом этого было то, что требовалось мало движений палочкой при наложении, и заклинание имело более широкую область действия, позволяя заклинателю поднимать более одного объекта одновременно с меньшей концентрацией и движениями палочки, в отличие от современной версии, где нужно было немного больше концентрироваться, а также делать более широкий взмах. Это имело как преимущество, так и недостаток. Это было полезно, если вы хотели поднять и переместить несколько объектов сразу, но довольно бесполезно, когда вы хотели переместить только один объект. Для этого требовалось другое заклинание, и оно состояло из ещё большего количества слов. В общем, в то время было проще самому поднять один объект, вместо того чтобы мучиться с его левитацией.

С другой стороны, древний латинский предшественник оглушающего заклинания ("exturbo") казался более мощным, если судить по кратеру, который оставила струя алого света, вылетевшая из палочки Гарри, когда он наложил заклинание. И если Гарри был прав, оно было более устойчиво к контрзаклинанию "rennervate", в отличие от контрзаклинания, указанного в книге ("eruere ex ignaro").

Метод обучения также отличался от времён Гарри. Тогда учились на практике. Благородные семьи также поддерживали традиции, существовавшие в былой Римской империи, и это было видно по небольшим школам, которые они основывали, куда они отправляли своих детей учиться вместе с другими детьми того же статуса. Однако «школы» в действительности были странствующими учёными, которые приходили в дом одного из богатых чистокровных, где собирались все дети из других семей. Менее богатые и привилегированные обычно были союзниками благородной семьи, и знать заботилась о базовом образовании этих детей.

Как только Салазару исполнится шестнадцать, его должны будут отправить в один из старейших университетов западного мира, расположенный в Греции, где он должен будет изучать теории, связанные с магией, а также риторику. Салазар, однако, не был в этом слишком уверен.

Гарри вернулся в настоящее, когда увидел Дафну, ждущую его у входных дверей рядом с очередью студентов, направляющихся в Хогсмид. Уроки нумерологии и древних рун на сегодня были отменены, что означало, что Гарри мог пойти в Хогсмид утром, а не позже днём.

— Дафна, — вежливо сказал Гарри, слегка наклонив голову. — Ты сегодня прекрасно выглядишь.

— Спасибо, Гарри, — с той же вежливостью ответила Дафна. — Ты тоже хорошо выглядишь.

Гарри улыбнулся и подарил ей несколько нарциссов из долины. Он взял свою метлу и слетал в долину в ясное и на удивление солнечное воскресенье. С близкого расстояния маленькое каменное строение, которое он заметил издалека, оказалось умеренно большим коттеджем. По крайней мере, Гарри предположил, что это был коттедж. От этого места ничего не осталось, кроме разбросанных плит камня, которые едва можно было узнать, и стены, выветренной тысячами лет и зим. Нетронутая красота этого места была очень подавляющей, а тишина — умиротворяющей.

— Интересный подарок, Гарри, мне нравится символизм, — сказала Дафна, звуча слегка удивлённо и немного изумлённо, когда они присоединились к очереди за другими студентами, которых проверял Филч на наличие тёмных предметов. Гарри показалось, что он услышал, как Рон громко проворчал о том, что Филч глуп, потому что проверяет предметы, вывозимые из школы, а не ввозимые.

Гарри сначала был сбит с толку словами Дафны. Однако небрежная легилименция по поверхности её мыслей, едва коснувшаяся её развивающихся ментальных щитов, подсказала ему, о чём она говорила, избавив его от необходимости признавать своё невежество.

— Ну, я посчитал это уместным для нашего первого свидания, учитывая, что мы едва знаем друг друга, — гладко сказал он. — Кроме того, это лучшее, что я смог найти свежее. Не думаю, что ты бы оценила цветы под заклинаниями сохранения. Я считаю, что это слишком безлично. — Они едва заметили вскрики Рона, когда Филч постарался ткнуть его немного сильнее, чем обычно.

— Я не знала, что здесь есть место, где можно найти зимние нарциссы, — с лёгким подозрением сказала Дафна.

— О, я знаю одно место, — небрежно сказал Гарри.

— Правда? — её тон быстро сменился на тщательно контролируемый интерес.

— Да... это поистине красивое место. Место, о котором я могу с уверенностью сказать, никто во всей школе, включая директора, не знает, — таинственно сказал Гарри. Дальнейший разговор был прерван, так как их обоих просканировал Филч на наличие тёмных предметов. Гарри задался вопросом, зачем кому-то вывозить контрабандой предметы из школы, но почувствовал, что у Филча или учителей, возможно, была веская причина для проверки. Хотя у Гарри было подозрение, что Филчу нравилось тыкать студентов своим сенсором, так как это доставляло ему садистское удовольствие.

— Я бы очень хотела увидеть это место, — небрежно заметила Дафна, когда они вышли через территорию замка и направились в Хогсмид.

— Тогда договорились, — с усмешкой ответил Гарри. — Когда погода и время позволят, конечно, — добавил он, указывая на пасмурное небо. Погода к настоящему моменту испортилась ещё больше.

Дафна в ответ промычала:

— Думаю, перед летними каникулами, сразу после наших последних экзаменов, будет хорошим вариантом.

— Значит, в июне, — с победным видом сказал Гарри, когда они вошли в деревню.

К тому времени, как они добрались до главных ворот, ветер набрал скорость, неся с собой мокрый снег. Молодой паре пришлось пробиваться сквозь него в «Сладкое королевство». Войдя в магазин, Дафна наложила на свою голову заклинание, которое тут же привело в порядок её растрёпанные ветром волосы, поблагодарив Гарри, когда он сначала наложил на неё согревающее заклинание, а затем то же самое сделал для себя.

Гарри знал от сестры Дафны, что обе девушки были сладкоежками. Астория однажды упомянула, что она таскала шоколадки из личного запаса Дафны и делала это регулярно, пока её старшая сестра не поймала её на месте преступления и не прокляла её так, что она очнулась только через неделю.

Гарри думал о разнице между сёстрами, наблюдая, как Дафна выбирает несколько плиток своего любимого тёмного шоколада с апельсиновым вкусом. Хотя обе сестры поначалу были холодными, отстранёнными и чрезмерно саркастичными, Дафна была молчаливой интроверткой, ей требовалось много времени, чтобы узнать человека, в то время как Астория была более экстравертной и довольно хорошо сходилась с людьми после знакомства. Несмотря на довольно холодный вид, который младшая девушка демонстрировала на первых нескольких уроках, Астория к третьему уроку значительно потеплела к Гарри. Не то чтобы она перестала делать едкие замечания. Хотя Гарри не оставался в долгу, отвечая тем же. Кроме того, раздражать её было очень весело! Она выглядела довольно мило, когда бросала на него эти раздражённые взгляды или когда морщила лицо в неодобрении.

Дафна, с другой стороны, обладала своим собственным очарованием. Хотя она редко говорила и не любила много общаться, зато когда она что-то говорила, это было хорошо продуманно. У неё также было довольно извращённое чувство юмора, которое временами было довольно чёрным.

На самом деле, Гарри был только на одной вечеринке Слизнорта со своей будущей женой. О чём Слизнорт упомянул, когда они встретили его в «Сладком королевстве». Последующие вечеринки были с какими-то другими девушками, которые ему приглянулись на вечер. Из них самой запоминающейся была Астория. Может, он подумает о том, чтобы снова её пригласить.

Закончив с покупками, с тремя пакетами на двоих Гарри и Дафна направились в «Три метлы». Выйдя на улицу, Гарри взмахнул палочкой и мысленно произнёс "scutum contra ventum". Тут же перед парой возник прозрачный щит, ослабив жгучий сильный ветер и мокрый снег до лёгкого, хотя и холодного и мокрого, ветерка.

— Впечатляет, — сказала Дафна, увидев, как щит вступил в действие. Гарри лишь пожал плечами и сказал, что он это вычитал недавно. Это заклинание было найдено в дневнике Слизерина и защищало заклинателя от непогоды до определённой степени. Гарри не был уверен, есть ли современная версия заклинания, но он был довольно доволен нынешней версией, которую он знал, даже если она была довольно многословной.

Хотя щит немного помогал с видимостью, их вид спереди всё равно был искажён, так как ветер продолжал дуть на щит, который поставил Гарри. Так что только когда они оказались в нескольких футах от мужчин, Гарри узнал Мундунгуса и бармена из «Кабаньей головы», стоящих у «Трёх мётел».

— Мундунгус! — крикнул Гарри, как только оказался в пределах слышимости. Он заметил, что высокий, худой бармен вернулся в направлении своего паба.

Приземистый, кривоногий мужчина с длинными, растрёпанными, рыжими волосами подпрыгнул и уронил древний чемодан, который раскрылся, выпустив, казалось, всё содержимое витрины старьёвщика.

— О, хелло, Гарри, — сказал Мундунгус Флетчер с самой неубедительной попыткой легкомыслия. — Ну, не буду тебя задерживать.

И он начал шарить по земле, чтобы собрать содержимое своего чемодана, с видом человека, жаждущего уйти.

— Ты продаёшь это добро? — спросил Гарри, наблюдая, как Мундунгус хватает с земли ассортимент грязных на вид предметов.

— О, ну, надо же как-то зарабатывать, — сказал Мундунгус. — Дай сюда!

Он потянулся, чтобы схватить кубок у Дафны, которая к тому времени подняла кубок с довольно знакомым гербом, вылетевший из чемодана Мундунгуса и лежавший на улице.

У Мундунгуса не было шанса заполучить кубок, так как он почти сразу же оказался прижатым к стене паба, его глаза смотрели в двойные изумрудные огни, которые были глазами Гарри, а его горло было схвачено стальной хваткой руки Гарри.

— Ты украл это из дома Сириуса, — сказал Гарри опасным голосом, почти нос к носу с Мундунгусом. Он проигнорировал неприятный запах старого табака и спиртного, который исходил от мелкого воришки. — На нём был герб семьи Блэк.

— Я... нет... что...? — пролепетал Мундунгус, который медленно становился фиолетовым. Он едва мог говорить, так как хватка Гарри была слишком сильной. В тёмном углу своего разума Мундунгус смутно задался вопросом, как такой худой парень мог быть таким сильным.

— Ты смеешь воровать из дома Блэков? Из МОЕГО дома? У МЕНЯ? — прорычал Гарри, его черты исказились в холодной ярости, он выглядел настоящим аристократом, пока его хватка на шее Мундунгуса усиливалась. Его палочка, зажатая в левой руке и прижатая к лицу вора, начала медленно жечь его челюсть. Хотя безумный блеск в глазах Гарри не был таким же интенсивным, он был довольно близок к тому, который был в глазах Беллатрисы.

— Я... нет...

— Отдай!

— Гарри, ты не должен! — взвизгнула Гермиона, появившись из ниоткуда, когда Мундунгус начал синеть.

Внезапное вторжение на долю секунды нарушило концентрацию Гарри. Этого было достаточно для Мундунгуса.

Раздался хлопок, и Гарри почувствовал, как его руки сорвались с горла Мундунгуса. Задыхаясь и кашляя, Мундунгус схватил свой упавший чемодан, затем — ХЛОП — он аппарировал.

Гарри выругался во весь голос, крутясь на месте, чтобы увидеть, куда исчез Мундунгус, и проклиная себя за потерю концентрации.

— Бесполезно кричать посреди улицы, Гарри. Он уже в Лондоне, — сказала женщина с мышино-каштановыми волосами и в неприметной одежде, которая практически появилась из ниоткуда.

Гарри медленно взял под контроль свои эмоции, заметив, что на него смотрят люди. Его глаза всё ещё горели холодной яростью, он обратился к женщине нейтральным тоном, стараясь не скрывать своего любопытства, чтобы компенсировать гнев, который в противном случае окрасил бы его голос:

— Что ты здесь делаешь, Тонкс? — хотя её маскировка была хороша, Гарри всё же, как глава рода, почувствовал, что это была его кузина. Ему всё ещё нужно было разобраться со всей этой родственной темой.

— Я дислоцирована в окрестностях Хогсмида и Хогвартса в рамках защитных мер, — весело сказала Тонкс.

— Вот как? — расчётливо сказал Гарри. — В таком случае, аврор Тонкс, я хотел бы подать официальную жалобу на Мундунгуса Флетчера за воровство из Благороднейшего и Древнейшего Дома Блэков. — Гарри использовал официальные тона, как было описано ему в семейных книгах, которые он читал летом. Он не знал всех своих обязанностей или всех светских тонкостей, которые должен был знать человек его положения, поэтому он полагался на то, что наблюдал у Люциуса Малфоя, используя свою окклюменцию, чтобы помочь с образом, который он представлял.

Тонкс тут же выпрямилась и официальным тоном ответила:

— Очень хорошо, лорд Блэк. Я немедленно подам рапорт. Аврор в скором времени придёт, чтобы допросить вас по деталям дела в удобное для вас время относительно украденных предметов.

— Это приемлемо, — властно сказал Гарри. Тонкс один раз кивнула главе своей семьи и аппарировала.

— Гарри, почему она назвала тебя «лорд Блэк»? — Гермиона в этот момент решила напомнить Гарри о своём присутствии.

Дафна была единственной, кто увидел лёгкое подёргивание в правом глазу Гарри, прежде чем он взял себя в руки, повернувшись к грязнокровке, которая отвлекла её будущего мужа своим самодовольным нытьём. Она была весьма впечатлена контролем, который он проявил. Казалось, что истории, распространявшиеся в доме Слизерин в последние несколько лет, были совершенно необоснованными. Это был не какой-то вспыльчивый гриффиндорец.

Не обращая внимания на мысли Дафны, Гарри бросил на Гермиону взгляд на несколько градусов холоднее погоды, сказав отрывистыми тонами:

— Это не твоё дело, Гермиона, — он отчасти винил девушку за её вторжение. Если бы она не крикнула так пронзительно, все его вещи были бы у него, а не у того грязного вора. Он также был в ярости на Дамблдора за то, что тот не мог контролировать членов своей организации.

Не дав заикающейся девушке прийти в себя, Гарри коротко кивнул очень смущённому Рону, который стоял рядом с Гермионой, в знак приветствия, на что Рон в своём замешательстве ответил автоматически, прежде чем резко развернуться и с полностью измененившимся выражением лица вежливо протянуть руку Дафне Гринграсс, и, взяв её под руку, направиться к «Трём мётлам», чтобы укрыться от холода.

К тому времени, как он вошёл в паб, бурное выражение лица Гарри полностью сменилось на выражение человека, хорошо проводящего день в деревне.

— Неплохо, Гарри, ты хорошо себя показал, — тихо сказала Дафна ему на ухо, явно впечатлённая тем, как Гарри повёл себя. — Отец будет впечатлён.

Гарри лишь криво улыбнулся ей и, помогая себе руками, провёл её через тёплый и переполненный паб. Проводив Дафну к чудом освободившемуся столику в углу, он пошёл к бару, чтобы взять еду и напитки для них обоих.

Подойдя к бару, Гарри мастерски обошёл пару третьекурсниц, бросив им улыбку и подмигнув, заставив их покраснеть. Подойдя к стойке, он одарил мадам Розмерту, хозяйку паба, обаятельной улыбкой, когда та повернулась, чтобы принять его заказ.

— Смотрите-ка, кого нелёгкая принесла, — театрально воскликнула Розмерта, узнав Гарри. — Маленький Гарри Поттер. Боже, как ты вырос! — она оглядела его с ног до головы, насколько это было возможно. Незаметно для Гарри, острые глаза Розмерты, отточенные годами замечать неприятности у буйных клиентов ещё до того, как они что-то сделают, заметили кольцо на его левом безымянном пальце. Формальный обмен репликами, который у Гарри только что был с Тонкс, снял скрывающие чары с колец. Тут же узнав герб семьи Поттеров, Розмерта решила уделить ему немного больше внимания, чем другим клиентам. В конце концов, он был гормональным подростком, да ещё и богатым. Тот факт, что он был просто восхитителен, был ещё одним аргументом. Конечно, другие мальчики были милыми в том невинном школьном смысле, но они не выглядели так прекрасно, как экземпляр перед ней.

Гарри слегка покраснел. Многие парни из Хогвартса (включая его) тайно были влюблены в довольно пышногрудую хозяйку паба. Однако она редко начинала с ними разговор, предпочитая пассивно флиртовать с парнями, подпитывая их эго, чтобы получить дополнительные продажи. Гарри был уверен, что он был одним из немногих исключений. Взгляды, которые он получал от парней, толпившихся вокруг него, доказывали это.

Быстро взяв себя в руки, Гарри откашлялся и заказал своим самым зрелым голосом:

— Мне, пожалуйста, тарелку фирменного блюда и среднепрожаренный стейк для моей спутницы. И Сливочное пиво для неё тоже... — тяжело сглотнув при виде, который она постепенно открывала ему, пока он с ней разговаривал, он закончил слегка высоким голосом: — ...это всё, — прежде чем поспешно направиться к Дафне. В своей спешке он забыл заказать напиток для себя. Что Розмерта заметила.

На обратном пути Гарри приветствовал своих друзей и знакомых. Он также позаботился о том, чтобы поприветствовать тех, кого он не знал лично, но кто, тем не менее, его окликнул, по имени, напрямую извлекая эту информацию из их ничего не подозревающих умов.

Сев за стол, он только тогда заметил, что Гермиона ищет кого-то или что-то с решительным блеском в глазах. Имея хорошее представление о том, в чём дело, Гарри быстро пригнулся и посмотрел в глаза Дафне, вовлекая её в разговор и ведя себя естественно. Стол, который он занял, был хорошо скрыт из виду и потребовал бы от Гермионы тщательного поиска, чтобы его найти.

Затем к их столу подошла мадам Розмерта, за ней левитировал их заказ.

— Одна тарелка нашего фирменного блюда дня и кусок нашего лучшего говяжьего мяса, средней прожарки, — она плавно перенесла тарелки на их места.

Гарри только что понял, что не заказал напитка, когда Розмерта поставила Сливочное пиво перед Дафной. Как раз когда он собирался открыть рот, он заметил пустой стакан и бутылку медовухи рядом с Розмертой.

Мадам Розмерта повернулась к Гарри и сказала:

— Я только что открыла бутылку нашей лучшей домашней медовухи и подумала, милорд, не хотите ли вы выпить стаканчик? — она указала на медовуху, парящую рядом с ней.

— Конечно.

Мадам Розмерта улыбнулась и налила Гарри стакан. Хорошо, что юный лорд забыл заказать себе напиток. Это позволило ей предложить что-то более высокого качества. Кроме того, какой шестнадцатилетний откажется от алкоголя, когда его предлагают? Самое лучшее было то, что она не делала ничего противозаконного, так как будучи главой Древнего и Благородного дома, парень имел привилегию пить что-то покрепче. Не то чтобы она планировала дать ему что-то ещё более крепкое. Она не была такой уж плохой. В отличие от одного бармена, который держал один сомнительный паб на той же улице.

Когда хозяйка паба ушла, соблазнительно покачивая бёдрами, кое-что сказанное ей наконец дошло до Гарри. Посмотрев на свои руки, он заметил, что скрывающие чары на всех трёх его кольцах исчезли, заставив камни сверкать в свете хорошо освещённого паба. Поспешно снова их скрыв, он вслух задался вопросом:

— Почему кольца вдруг проявились?

— Это потому, что ты разговаривал с той авроршей, Тонкс, официальным тоном... ты должен был это знать, — сказала Дафна. Гарри тихо выругался.

— Чёрт... хорошо, что только Тонкс и Розмерта это видели. Не знаю, что бы случилось, если бы Гермиона и Рон их заметили, — вздохнул он.

Дафна с сожалением покачала головой:

— И это при том, что я начинала тобой впечатляться и тем, как ты до сих пор себя вёл... Тебе ещё предстоит долгий путь.

Юмор в её глазах выдавал тот факт, что она его дразнила.

— Ведьма, — добродушно ответил Гарри. Он отпил медовухи. Это не было похоже ни на что, что он пробовал раньше. Она была довольно мягкой, с ноткой пряностей. Не как горький вкус водки и рома, с которыми он был знаком. — По крайней мере, я двигаюсь вперёд, — добродушно сказал он.

— Правда, но почему ты хочешь скрыть свой статус? — с любопытством спросила Дафна.

— Я не хочу, чтобы некоторые люди знали. Например, Дамблдор, по крайней мере, до семнадцати лет, — ответил Гарри. — Я ему не совсем доверяю, — осторожно сказал он.

— Теперь я ещё больше впечатлена, — сказала Дафна. — Я считала тебя сторонником Дамблдора. Отец всегда говорил, что не стоит доверять человеку, который так долго в политике. Особенно когда этот человек постоянно твердит, что не заинтересован в посте министра. А Дамблдор в этой игре уже довольно давно, почти сто лет, я думаю.

— Мистер Гринграсс прав. — Гарри сделал ещё один глоток своей медовухи, снова наслаждаясь вкусом, прежде чем наброситься на свою еду.

Они уже съели половину, Гарри обменивался несколькими кусочками своего стовиса на стейк Дафны, когда их наконец нашла Гермиона.

— Гарри! Вот ты где! Я тебя везде искала... не возражаешь, если мы к вам присоединимся? — спросила Гермиона на одном дыхании, когда они с Роном подошли к столу. Гарри смиренно вздохнул. Он предполагал, что было неизбежно, что Гермиона его найдёт, даже если это было в переполненном пабе. Он приготовился к потенциальной сцене, которая могла бы произойти, когда он возьмётся за нелёгкую задачу как можно вежливее попросить свою лучшую подругу отвалить, когда Дафна взяла слово.

— Если ты не возражаешь, Грейнджер, мы на свидании. Думаю, ты можешь это понять и оценить нашу потребность в уединении? — ледяным тоном вмешалась она. — Или это для тебя чуждое понятие? — усмехнулась она. Несмотря на то, что она сидела, ей всё же удалось посмотреть на Гермиону свысока. Дафна была весьма возмущена тем, что эта высокомерная маленькая блудница так небрежно её проигнорировала. Кем она себя возомнила?

Пока две девушки обменивались смертельными взглядами, а уши Рона начинали краснеть от оскорбления Гермионы, и он готовился громко защищать её честь, Гарри отчаянно думал, как разрядить ситуацию, прежде чем его попросят выбрать сторону, или прежде чем Рон решит взорваться, начав такую сцену, которая заставит замолчать весь паб. Заметив Кэти в толпе посетителей, у него возникла идея. Привлекая её внимание, он крикнул:

— Эй, Кэти, как дела?

Гриффиндорская охотница, которая, казалось, шла в туалет, улыбнулась Гарри и ответила:

— У меня всё отлично, Гарри, а у тебя? — когда она приблизилась к столу, позволив девушке за ней обогнать её.

Гарри встал и минуту поговорил с ней, прежде чем Кэти извинилась. Сев, Гарри усмехнулся успеху плана. Его приветствие послужило напоминанием Гермионе, что она находится в общественном месте, заставив её вскоре уйти, вероятно, потянув за собой Рона, предотвратив потенциальную сцену и позорное выдворение из паба.

Затем Дафна провела следующие пять минут, называя Гермиону Грейнджер множеством творческих имён и очень ясно высказывая своё мнение о манерах лучших друзей Гарри. Хотя Дафна и не кричала, и определённо говорила тихо, язвительность в её словах ничуть не была ослаблена. Гарри, не видевший этой её стороны, на мгновение был совершенно сбит с толку. В конце концов, после некоторых уговоров со стороны Гарри и десерта из шоколадного мусса, предоставленного довольно внимательной мадам Розмертой, она успокоилась.

Заплатив по счёту и оставив щедрые чаевые в знак благодарности, Гарри ушёл с Дафной в Хогвартс. Свидание, по мнению Гарри, прошло так себе. Он смотрел, как Дафна направляется в спальни Слизерина, сжимая кубок с гербом семьи Блэк, который Мундунгусу не удалось выхватить, и который она подобрала и передала ему. Это определённо не было его звёздным романтическим свиданием. Но, с другой стороны, оно не было и ужасным. Радостно покручивая кубок в руках, Гарри ушёл в спальни, лениво задаваясь вопросом, почему он не встретил ни одного учителя по пути туда.