Defender (гет)

Драко сидел на диване, растерянным взглядом уставившись на дверь, за которой секунду назад скрылась Гермиона. Бежать за ней смысла не было — по тут же раздавшемуся за дверью хлопку он понял: она трансгрессировала.

Драко опустил на пол босые ноги и нагнулся, уронив голову в раскрытые ладони. Произошедшее накануне никак не укладывалось в мозгу, и если бы не случившееся только что происшествие, Драко и вовсе бы решил, что ему все приснилось.

Чем он думал? Не думал. Слишком много всего произошло за последние несколько дней. Но она…

Глупо было бы предположить, что она может чувствовать к нему хоть что-то. Но смятая подушка и красные полосы — следы от ногтей — на плече вроде не оставляли сомнений.

«Кретин, — зло подумал Драко, наклоняясь ниже и просовывая руку под диван в поисках своего белья. — Не мог удержать себя в руках? — он поднялся, просовывая по очереди ноги в штанины трико и снова глянув на дверь. — Только напугал ее».

Он засмеялся, вспомнив ошарашенное лицо Гермионы, в смущении тянущей на себя простыню. Куда она могла пойти в одной простыне в такой мороз? И, словно услышав его мысли, с громким стуком распахнулась форточка, впуская в гостиную вихрь из снежинок. Драко быстро бросился к окну и крепче вогнал щеколду в паз.

Наверняка она пошла к Поттеру. Больше не к кому.

Что если она больше не вернется? Что если он отпугнул ее? Она была в отчаянии, и она была несчастна. Может, он, сам того не подозревая, воспользовался ее слабостью. От этих мыслей плечи передернуло.

Нет. Он видел, как она на него смотрела в гостинице в Хогсмиде. И в коридоре Хогвартса, когда не сводила с его шеи заплаканных глаз. И дело было не в выпитом алкоголе. Уж тем более не в школьной атмосфере. Она-то уж точно играла против него. Но, что важнее, не нужно было думать и просчитывать. Драко чувствовал. Чувствовал перемену в ее отношении к нему. В том, как она с ним говорила, как смотрела, даже в том, с каким видом передавала солонку по вечерам, когда они ужинали.

Он не мог ошибаться: она вернется. Непременно вернется. И когда это случится, она застанет в своей гостиной либо раскисшего слюнтяя, боящегося лишний раз пошевелиться, только бы она снова не ушла, либо его, Драко Малфоя, самоуверенного и гордого. Она не должна увидеть, как ему досадно от того, что она ушла.

Он резко остановился и нахмурился сам себе. Оглядел комнату. Ему, и правда, было досадно. Он хотел, чтобы сейчас она была рядом.

«Точно кретин», — снова обругал себя Драко, но, тут же сладко потянувшись, направился к кухонному уголку.

Он знал, что сейчас ему кусок не полезет в глотку.

«Но если она вернется, ей будет приятно увидеть на столе завтрак».

Привычным движением Драко вытащил из холодильника необходимые продукты, налил масло в сковородку и поставил ее на уже включенную плиту. Пока масло не расшумелось — Драко уже знал, что если поторопиться, толку не будет, — он вернулся к дивану, быстро сложил оставшиеся предметы постельного белья и закинул их в имеющуюся в диване нишу.

Когда до его слуха донеслось стремительно усиливающееся шкварчание со стороны сковородки, Драко ловко разбил яйца и схватился за нож, направляя его на уже выложенный на доску бекон.

Он пытался сосредоточиться на процессе, прогоняя из головы суматошно всплывающие в ней образы.

Вот ему снова снится дурной сон, возвращающий его в сырую камеру Азкабана, а вот, уже в следующее мгновение, он чувствует на своей груди горячие руки, пытающиеся его успокоить. Ее руки. И он с жадностью целует ее, чувствуя, как она, не раздумывая, тут же отвечает на его поцелуй. Вот он рвет ее ночнушку и видит, как она ждет этого. Покрывает поцелуями ее волосы, шею и плечи. И знает, что это все, что ей нужно в этот момент. Знает, что все, что он сейчас сделает, будет правильно. Чувствует жар ее тела под своим, чувствует ее дыхание на своем лице. Перед глазами все еще ее запрокинутая голова с приоткрытым от пылких вздохов ртом.

— Дьявол, — выругался Драко, прикусывая порезанный палец и резким движением отбрасывая нож со следами свежей крови в сторону раковины.

По всему телу пробежал холодок.

Он об этом даже не подумал.

Кровь.

Драко схватил сковородку и кинул ее в ту же раковину, заливая сильным напором холодной воды, от чего все вокруг погрузилось в дымный туман, исходящий от раскаленного масла.

Его кровь.

Драко выключил кухонную плиту и, будто движимая внешней силой кукла-марионетка, медленно зашагал в сторону ванной комнаты, желая только сунуть лицо под прохладную воду.

Как он мог забыть об этом? Неужели она так прочно засела в его сердце? Так, что он забыл о самом важном. О том, что он, можно сказать, впитал с молоком матери.

Его чистая кровь опорочена. Испорчена. Замарана кровью маглорожденной.

Он отстранился от крохотной раковины, зарываясь лицом в махровое полотенце с розовыми зайчиками.

И не ясно, что было страшнее: осознавать, что он только сейчас подумал об этом, или то, что для него это не имело никакого значения.

Он поднял глаза, встречаясь взглядом со своим отражением. Сколько бы ни прошло времени, он все еще помнил его. Того страшного человека, которого он увидел, впервые глянув в это зеркало.

А теперь он видел только себя. Настоящего себя. Красивого и статного. Будто и не было отросших, потемневших от грязи волос. Будто не было покрасневших от отчаяния глаз и впалых щек.

«Предубеждение, — будто пробуждаясь от глубокого сна, вдруг подумал он. — Предубеждение и гордость. Сдерживающие, лишающие жизни слова».

Он выскочил из ванной, и уже в следующий момент рука рванулась к высокому книжному шкафу, выуживая книгу в затертой обложке.

— Джейн Остин. Гордость и предубеждение, — вслух прочитал он название.

Драко читал эту книгу в те дни, когда Гермиона была на работе, а его работа уже была сделана, и телевизор надоел. И только сейчас он понял, что она — о нем.

«Чертовы маглы. Все про все знают», — с грустной улыбкой подумал он.

В дверь настойчиво постучали, увлекая Драко от своих мыслей.

Вернулась. В груди потеплело. Он сунул книжку обратно на полку и быстрым шагом направился к двери, боковым зрением выхватывая раковину с торчащей из нее черной ручкой.

«Черт. Опять все испортил».

Он рванул дверь и обомлел, не замечая, как пятится назад.

В дверном проеме стоял высокий темнокожий волшебник. Кингсли Бруствер. Министр магии.

— Что вам здесь нужно? — резким тоном спросил Драко.

— Пойдем, мальчик, — спокойно сказал министр, будто не замечая его агрессии. — Нас ждут в Министерстве.

— Я никуда не пойду! — крикнул Драко, оглядываясь по сторонам в поисках хоть какого-то оружия.

«Ничто не заменит мне волшебную палочку», — отрешенно подумал он, продолжая бегать глазами по всем стенам и поверхностям комнаты.

— Пойдешь, — сказал Кингсли, заходя в квартиру. — Поверь мне, тебе лучше пойти.

— Вы не можете устраивать заседание без Гермионы, — сказал Драко, тут же мысленно ударяя себя в живот: как он мог назвать ее по имени сейчас, когда ее даже нет рядом? И, глянув в глаза министра, понял — тот эту оплошность не упустил из виду.

— Не заставляй меня тащить тебя силой, — спокойно сказал Кингсли. — Грейнджер там будет.

— Она знает об этом? — насторожено спросил Драко.

— Еще нет, — со вздохом ответил министр, всем своим видом показывая, что дальнейших расспросов он не потерпит. — Я отправлюсь за ней, как только доставлю тебя в Министерство. А теперь пойдем.

— Я вам не верю! — крикнул Драко, делая еще шаг назад.

— Твоя мать в Министерстве, — сказал Кингсли, словно эти слова решали все.

И они решили.

— Что она там делает? — вдруг часто задышав, спросил Драко, делая шаг навстречу министру, и ловя себя на том, что уже готов вцепиться в его мантию. — Она в Мунго. Она больна!

— Она оправилась, — сказал Кингсли. — Она сама пожелала выступить перед судом, и ждет тебя.

— Вы врете! — крикнул ему в лицо Драко.

— У меня нет необходимости во лжи, — сказал министр и, видимо, не желая больше тянуть время, схватил Драко за локоть, выволакивая его за пределы квартиры.

В глазах потемнело. Желудок сжался. Драко ударился ногами о побелевшую от инея мостовую. В глазах мелькнул красный свет. Он мотнул головой, пытаясь сфокусировать зрение, но Кингсли, уставший от препирательств, уже затащил его в телефонную будку, и Драко услышал:

— Место назначения?

— Кингсли Бруствер. Министр магии. Привел мистера Малфоя на заседание суда.

Телефонная будка провалилась сквозь землю.

Драко шел по плохо освещенному коридору, чувствуя пронзающую боль в локте, куда мертвой хваткой вцепился министр, тащащий его к высоким дверям зала суда.

— Вы сказали, что моя мать здесь! — сказал Драко, пытаясь унять дрожь в голосе. — Я хочу ее видеть!

— Увидишь, — отмахнулся Кингсли. — Она уже там.

Драко шел на негнущихся ногах, сердце в груди стучало как ошалелое. Он должен взять себя в руки. Должен. Она не может увидеть его таким. Жалким. Напуганным. Не может увидеть его таким. Ни одна из них.

Министр рванул дверь, проталкивая Драко вперед и резким движением сажая его на уже ставший ему таким обыденным высокий деревянный стул. Поржавевшие тяжелые кандалы тут же сцепили его руки и ноги, будто ждали только его.

Драко замер, оглядывая зал. Судьи, сидящие полукругом на своих местах, не отрывали от него глаз. Гермионы среди них не было. Но ведь он и сказал, что отправится за ней после. И вдруг дыхание сперло. Бегущий по залу взгляд остановился на спине высокой женщины. Истощенной после стольких месяцев без сознания. После стольких месяцев, когда она была прикована к больничной койке.

«Мама», — пронеслось в голове. И жар отчаяния грозил в каждую следующую секунду брызнуть слезами из глаз.

Живая. Живая и, кажется, здоровая, стоит перед ним, но не видит, как он на нее смотрит. Она стоит, что-то крича судьям. Падает на колени, в мольбе переплетая перед собой руки. Она оправилась. Это — главное. Нет ничего важнее этого. Пусть его сорвут с проклятого стула и кинут в камеру Азкабана, ударив спиной о покрытую плесенью стену тюрьмы. Она поправилась. Больше ничего не имеет значения.

Дверь снова отворилась, и Драко увидел две фигуры, стремительно идущие к креслам присяжных.

Министр не лгал. И она тоже здесь.

Гермиона села рядом с Поттером. Но не смотрит на него. Обегает глазами судей, зал. Только не его.

Все вокруг растворилось в тумане. Глаза видели только ее озабоченное лицо, которое то и дело поворачивалось к Поттеру. Она что-то говорила ему и тут же удовлетворенно кивала. Она пришла.

Мать что-то кричала судьям. Плакала. Но он не мог сосредоточиться, чтобы услышать хотя бы обрывки ее слов. Вся его сущность была направлена в дальний конец зала, где Гермиона судорожно перебирала пальцы, в упор смотря на него.

«Она смотрит».

Но, стоило взглядам соприкоснуться, как карие глаза исчезли. Она отвернулась, перехватывая новое движение за его спиной. Драко, насколько мог, повернул голову, выуживая взглядом мелькнувшую в полумраке зала суда рыжую макушку. А он что здесь делает?

Председатель что-то говорит, оторвав лицо от только что врученного ему Уизли свитка. Мать все еще рыдает. И больше всего на свете хочется разорвать проклятые кандалы и подбежать к ней. Кажется, они свободны. Точно, свободны. Какой-то мракоборец поднимает его с наконец-то нагретого его телом сидения и ведет к выходу. Вдруг мать оказывается совсем рядом и берет его руку в свою.

Все закончилось. Она рядом, и она цела.

Их привели в какую-то комнату, все стены которой были уставлены стеллажами, упирающимися своими верхушками в высокий потолок. А через какой-то миг Драко уже почувствовал в своей руке такую родную, но почти забытую, гладь древка своей волшебной палочки.

Все закончилось.

* * *

Драко вошел в дом, ведя мать под руку. Она шла медленно, еле переставляя ноги. Когда же он стал выше нее? Он только сейчас это заметил. Когда она, навалившись на него всем телом, положила голову ему на плечо.

— Мам, ты как? — спросил Драко, сажая ее в кресло и озабоченно вглядываясь в ее лицо.

— Хуже, чем выглядит, — эхом отозвалась она. — Отведи меня в постель, Драко.

Он хотел что-то сказать, но, так и не решившись, только закивал головой, подхватывая ее на руки и направляясь к широкой каменной лестнице, ведущей на второй этаж.

В комнате было темно. И сыро. Не так, как в Азкабане. Но и не так, как помнил эту комнату Драко.

Он положил мать на кровать, плотнее накрывая ее одеялом, только бы она не мерзла, и повернулся к камину.

-Инсендио!— сказал он, чувствуя, как огонь наполняет не только каменную нишу, но и все его нутро. Он может колдовать.

Он подошел к постели, нагнулся, поцеловав бледный лоб, и вышел прочь.

В коридоре было темно. Тихо. Он прошел по нему, слыша, как звуки его шагов звонко отлетают от каменных стен. Зашел в свою комнату.

В ней, казалось, ничего не изменилось. Только воздух. Он был не таким, как прежде.

Драко подошел к окну, осматривая видимые в нем окрестности поместья, и его взгляд остановился на стеклянной оранжерее, покрытой снегом.

Он должен ее увидеть.

Драко не заметил, как бегом спустился в холл, совсем забыв о том, что может просто трансгрессировать. Не заметил обдавшего тело холода, когда он выскочил на улицу, спеша рвануть дверь зимнего сада. Забыв о волшебной палочке, он руками сорвал самые красивые цветы, что увидели его глаза. И только оказавшись за пределами поместья, услышав, как лязгнул замок захлопнувшихся за его спиной ворот, он поднял перед собой волшебную палочку.

Ей точно понравятся эти цветы.