Морок и Пламень (гет)

Салли намного обогнала ведьм и уже подлетала к Хэллоуин-тауну, оставляя за собой вьющийся шлейф облетающих зелёных листьев и розовых лепестков олеандра. Когда она прилетит, на прутиках метлы не останется ни цветочка, но Салли не грустила по этому поводу. Чудо совершилось: в душе у неё всё ожило, и это останется с ней надолго, а метла… Это просто метла.

Салли держала курс строго на запад, и восходящее солнце ласково согревало ей спину. Она часто оглядывалась и подставляла светилу лицо, счастливо жмурясь. А солнце постепенно сплющивалось, рыжело и обретало знакомый оскал. Как хорошо дома!..

Но что это? Ближе к городу в воздухе стали попадаться клочки дымки грязно-серого цвета. Они уплотнялись, сбивались в почти осязаемые облака. Там что, горело что-то внизу? Запах гари и правда присутствовал, но довольно слабый для такой плотности дыма.

Салли, не веря своим глазам, опустилась ниже. Она так надеялась, что заплутала, сбилась с пути, ошиблась городом… Но нет. Над сгустившейся серо-чёрной, будто траурной, вуалью сияло единственное в своём роде хэллоуинское солнце-тыква, а ниже… Ниже безошибочно угадывалась ратуша, Кислотный фонтан, дом Джека… У Салли внутри всё оборвалось. Нет. Не может быть. Хуже, чем раньше… Она пролетела несколько кварталов над городом, в котором воцарилась вечная ночь, и закашлялась от слабого, но едкого запаха дыма. Неужто всё было зря… Салли взмыла вверх и чуть не столкнулась с ведьмами. Хорошо, что они здесь.

— Что за чертовщина… — озадаченно пробормотала Зельдаборн. — Пока нас не было, здесь ничем не воняло. И воздух был чист, как слеза девственницы…

Хельгамина расширила ноздри, вдыхая запах гари.

— Он мстит.

— Кто?! — вылупилась на неё сестра.

— Морок.

* * *

А за два дня до этого Джек сразу после рассвета проскользнул по прозрачным, залитым оранжевым светом улицам незамеченным. Мостовые покрывал слой бутылок и спящих горожан, которые весело и вкусно провели весь предыдущий день и ночь. Тревожить их беззаботный сон Повелитель тыкв не собирался. У него было Дело, и он не хотел, чтобы кто-то потревожил его. Джек направлялся в единственное место в городе, где, пожалуй, его никто бы не стал искать — в подземелье Уги-Буги. Был ещё Чёрный лес, но для целей Джека он не подходил.

Повелитель тыкв перешёл по мостику рядом с кривеньким домом Шито, Крыто и Корыто, спустился по шесту и, ощущая острый приступ ностальгии, отпер висячий замок и проник через овальное зарешёченное окно, больше напоминающее вход в пещеру. Несколько одичавших летучих мышей испуганно вспорхнули с его пути.

Здесь всего около трёх месяцев назад он с ужасом обнаружил прикованными к платформе Санту и непонятно откуда взявшуюся Салли и едва успел их спасти от встречи с кипящей лавой — любимой казнью мешка-садиста. Так Уги, вероятно, компенсировал для себя отсутствие Пламени… Казалось, что прошло уже лет сто. Джек по глупости тогда сам заварил эту кашу, да и теперь поучаствовал — своими валентиновскими приключениями…

В подземелье было просторно и обустроено в соответствии со вкусом бывшего владельца. Огромная и неподвижная теперь рулетка с недурно фехтующими карточными королями по периметру, гигантские циркулярные пилы с прикованными неживыми скелетами, которых никто не удосужился похоронить, игровые автоматы — однорукие бандиты, стреляющие настоящими пулями… Никто не спускался сюда с того Рождества. Джек тогда приказал заделать трубопровод, ведущий из домика троицы в подземелье, а окно закрыли щитом и на засов.

Но режущий зрение неестественностью яркий неоновый свет до сих пор озарял угрюмое подземелье. Чувствовалась работа Финкельштейна — надёжность, долговечность, экологичность. Энергия для освещения и адских механизмов бралась от теплоты всё той же лавы, которая здесь протекала совсем близко к поверхности земли.

Карточные короли, однорукие бандиты — отлично! Лучших мишеней и представить нельзя. Гораздо лучше, чем ажурные, мгновенно обращающиеся пеплом снежинки. Если Хэллоуинское пламя — судьба Джека, то он должен научиться с ним обращаться. Не можешь побороть — приручи. Или укроти. Он не имеет права находиться рядом с хэллоуинцами, зная то, что теперь знает, и ничего с этим не делать.

И следующие несколько часов Джек провёл наедине с Пламенем. Первый раз он делал это настолько осознанно. Не в приступе злобы или страха, не в смертельной опасности, не против воли.

Сосредоточься. Почувствуй жаркое, но не обжигающее тепло в груди. Дай ему стечь к ладоням. И вот он — красивый, завораживающий, живой, как бьющееся сердце, — огненный клубок танцует на твоей ладони. Не причиняющий вреда тебе и смертельно опасный для всех остальных. Ты прав, Джонатан, Хэллоуин тебя забери, это чертовски приятно! Но… Но. Ты правил шесть лет, а я сто пятьдесят шесть. Наверное, это что-то да значит.

Повелитель тыкв осторожно отвёл руку назад и метнул шар пламени в голову ближайшего короля. На крашеном металле осталась чёрная отметина, огонь разбился на сотни колких искорок и исчез. Теперь в самого дальнего короля. Попал в грудь. Ещё раз и ещё. Вот так. Теперь попасть в острие его отставленного кинжала. В острие. Не в руку, не в гарду, не в середину — в острие. Раз, другой, третий…

А на четвертый уже не хватит сил.

Перерыв.

В один из таких перерывов Джек отогнул ворот рубашки и на всякий случай проверил механическое сердце. Нет, всё нормально, Пламя на него не влияло, оставляя неопалимым, хотя и зарождалось в груди.

Джек и сам толком не знал, зачем тренирует меткость, но почему-то ему казалось, что она ему ещё пригодится. Если уж тебе дано оружие — научись им владеть, чтобы в нужный момент суметь защитить себя и… кого-то ещё.

И вторая часть задачи — не менее, если не более важная. Сдерживание. В последнее время у него выходило неплохо, и рукопожатие с Валентином — тому пример. Но осечек быть не должно. Сумеет ли он когда-нибудь настолько виртуозно овладеть Пламенем, чтобы коснуться Салли, несмотря на действие валентиновских чар? Вот вопрос. Джек не стал пробовать в первый же день. В первый день он развешивал листы с именами своих врагов на уже опалённые лица карточных королей и старался не извергнуть огонь, касаясь их. Если уж получится с ними, то остальным хэллоуинцам, даже если они ненароком его разозлят, опасаться нечего. Почётное место было отведено Владыке сердец.

Получалось… приемлемо. Но к концу дня Джек настолько обессилел, что остался в подземелье ночевать, устроившись прямо на платформе для казней близ закрытой теперь диафрагмы. Неважный это был сон. Всю ночь ему снился то облепленный прожорливыми жуками король Джонатан с головой Вервольфа, то привязанные к циркулярным пилам друиды, то наступающие на него карточные короли, которые слишком быстро вертели своими кинжалами, а он отбивался от них постепенно гаснущим Пламенем… И волчьей ягодкой на торте — горящая Салли, которую он во сне называл Луайне…

Проснувшись совершенно разбитым, вне времени в неменяющемся мертвенном свете пещеры, Джек решил, что на ночь он здесь больше не останется.

Но план есть план — весь день опять прошёл в изнурительных, жарких тренировках. Стрелять по неподвижным мишеням каждый повелитель тыкв сможет, а вот по движущимся — тут уже нужно оттачивать мастерство.

Джек нашёл кнопку запуска механизмов, и гигантская рулетка, всё убыстряясь, набрала ход. Короли с большой скоростью завертели кинжалами — попробуй попади. Джек почувствовал настоящий азарт. Он зажигал и зажигал огонь, уже почти не ощущая усталости, и старался попасть небольшими пламенеющими сферами в клинок выбранного короля. Особенно вёртким почему-то оказался Пиковый король с надменным и одновременно насмешливым взглядом неживых глаз. Он всякий раз хоть на дюйм успевал отвести свой кинжал от летящего смертоносным светлячком пламени. И как будто презрительно щурился: что, проиграл? Опять проиграл?

Джек разозлился не на шутку. Ах ты, Пиковый король! Сейчас я сделаю из тебя Даму!

Оборот рулетки. Бросок. Огненный шар, чиркнув по торцу карты, уходит в темноту пещеры. Оборот. Бросок. Подпалить наглецу ухо. Оборот. Бросок. Оборот. Оборот. Оборот.

Наконец на невесть каком по счёту обороте Джеку удалось попасть точно по центру бешено вращающегося клинка. Механизм привода от высокой температуры заклинило, и кинжал замер безжизненным куском металла. А Пиковый сразу перестал смотреть так самоуверенно, ха!

Повелитель тыкв остановил вращение рулетки, и ноги его едва не подкосились. В процессе он ощущал силу и возбуждение, но сейчас его опять как будто придавило к земле от усталости.

Да, до филигранной меткости ему ещё далеко, хорошо, что огонь сам по себе имеет большую зону поражения… И несколько схваток подряд он может не выдержать.

Отдохнув, Джек снова запускал рулетку, зажигал огонь и разил уже покрытые опалиной кинжалы королей. А когда уставал, то вызывал у себя негативные эмоции или думал о Салли и пытался сдерживать пламя. И только карманные часы отмеряли утро, день, вечер… Лишь ближе к ночи Повелитель тыкв выбрался из подземелья и, ни жив ни мёртв, пошёл домой.

Дело продвигалось…неравномерно. В меткости он достиг значительных успехов. Но листок с именем Салли вспыхивал моментально, как раньше снежинки на кладбище. Если здесь и будет прогресс, то на это, возможно, уйдут годы вынужденного одиночества. Оставалось только надеяться на план «Б» — когда Док снимет своё поле.

По пути Джек встретил Мэра, который по собственному почину развозил по домам третий день празднующих горожан. Видимо, иначе утренняя картинка градоначальнику не нравилась. Мэр проводил своего короля обиженным взглядом, но Джек сделал непроницаемое лицо и прошёл мимо. Это всё подождёт…

От Крыто и компании не было никаких известий, и завтра он планировал сходить к башне сам.

Перелистнув календарь на 21 марта, День весеннего равноденствия, кажется, особо чтимый у ведьм, Джек с тяжёлой душой погрузился в сон.

* * *

Салли пришлось изрядно поплутать в мутном смоге, прежде чем она зависла точно над башней Финкельштейна. Ведьмы не отставали от неё, видимо, полные решимости передать её Доку с рук на руки, как некий «особо ценный груз».

При их подлёте, который засекли следящие приборы учёного, защитное поле с затухающим жужжанием отключилось, и наездницы без происшествий подлетели к двери. Там их уже встречала Джуэл, как всегда безукоризненно одетая и причёсанная. При виде совершенно осмысленного взгляда Салли, её абсолютно здоровой руки, уверенных движений, Джуэл так и подалась назад, схватившись рукой за грудь. Она-то, сидевшая с Салли ночные смены, прекрасно слышала весь бред, который выплескивало замутненное сознание несчастной, её отчаяние и желание оборвать все нити, связывающие её с этой жизнью.

А сейчас перед Джуэл стояла высокая, прямая, как молодое деревце, нежить с живым, ясным взором, румянцем на щеках, немного уставшая и встревоженная, но полная сил и какого-то нового внутреннего спокойствия. Откуда только взялась эта королевская осанка, при отсутствии скелета?

Джуэл ошеломлённо вперила взгляд в правую руку Салли. Не может быть! Она, конечно, уважала ведьмино искусство, но это просто настоящее чудо! Впрочем, эта нежить заслужила чудо. Джуэл толком не знала, что случилось с Салли и довело её до такого плачевного состояния, но судя по ругани Виктора, тут как-то был замешан Повелитель тыкв. И бедняжка твердила в бреду о каком-то предательстве… Но теперь вот она буквально светится, а значит… кое-кто будет весьма удивлён.

— Виктор! — позвала Джуэл с предвкушением.

Наверху пандуса показалась коляска Финкельштейна.

— А-а, вернулись! — не утруждая себя приветствием, прогундел он. — А то я уж думал искать девчонку с дронами, новая конструкция, повышенная дальность полета… Как успехи? — спросил он ядовито.

Джуэл, затаив улыбку, чуть отошла в сторону, давая супругу насладиться всей полнотой картины. Хельгамина со скромным достоинством, но бесящимися чёртиками в глазах тоже отступила назад. Зельдаборн, похоже, стоило огромных усилий не разразиться самым зловредным хихиканьем, но, казалось, надолго её не хватит.

Салли чуть развела руками и слегка улыбнулась своему создателю.

— Вот так…

Финкельштейн сначала открыл рот. Потом закрыл. Потом опять открыл и пробулькал нечто непереводимое.

— Что за… — выдал он наконец, а потом вдруг разорался. — И что вы все лыбитесь?! Что, сделали меня?! Сделали?! Да я вас!.. — Он нахраписто подкатился к гостям и вызывающе поднял подборок. Но всё равно стоящие женщины возвышались над сидящим профессором, и Док почувствовал себя ещё более уязвленным.

— У-у… Вашу душу в генератор Тесла! — выдавил из себя он страшное ругательство. — У вас там нелегальная лаборатория по пересадке конечностей?! — Он резко схватил Салли за руку и принялся пальпировать её. Приглядевшись самым внимательным образом к кисти, посгибав её пальчики с алыми ноготками, Док прошептал:

— Та же самая рука, чтоб мне аннигилировать! — Отвернулся, отъехал к стене и стал неистово тереть лоб руками.

— Доктор Финкельштейн, — позвала Хельгамина. — Возвращаю вам Салли в сохранности и даже большей целости, чем забирала. — Она с жалостью посмотрела на Дока в расстроенных чувствах и мягко добавила: — Всё же хорошо, вы что, не рады?..

— «Рады!» — проворчал сникший учёный. — Уделали, как зомбёнка, и лыбятся стоят…

— Мы радуемся за Салли, — серьёзно поправила его Хельгамина. — Но вы, возможно, перемените своё отношение к ведьминому искусству. Что не может не радовать. Помнится, это у нас вызывало некие разногласия…

— Довольно! — прервал её Док, замахав руками. — Вы мне лучше вот что скажите! — Он встрепенулся, опять ощутив свою правоту. — Ну пожили мы три денёчка без тумана, а теперь-то что?! Стало ведь хуже, чем было! — Он почти злорадствовал. — Раньше хоть дышать можно было свободно, а теперь вонища та ещё стоит! Я не говорю уж о видимости — хороший хозяин пса-оборотня в такую погоду из дома не выгонит! Лучше бы уж не брались за то, в чём не смыслите! — И Финкельштейн снова почувствовал себя на волколаке.

— Мы добавим в наше Туманное зелье немного Дымовой завесы, и Антагонное обернёт его действие. — Салли уверенно смотрела в глаза своему создателю, массируя руку, которую тот намял.

— Нет уж, хватит с нас ваших зельиц и ваших мудрёных словечек! И ваших бабьих антинаучных экспериментов!

— А это пусть Джек решает, — спокойно ответила Салли. — А известный экспериментатор у нас в городе только один.

— Хм-м… — Но Док тут же схватился за другой довод. — А кто тебе сказал, что я вообще тебя выпущу?! Ты всё ещё моя собственность! Наглая и неблагодарная… Да, и вспомни, чем кончилась твоя последняя встреча с нашим королём! — Он недобро блеснул окулярами.

Салли опустила глаза.

— В этом есть часть моей вины, — сказала она тихо. Подняла глаза и заметила, как ни в чем не бывало: — Антагонного много. А что делать, мои наставницы знают лучше меня. Они тоже ваша собственность?

Финкельштейн фыркнул.

— Такая собственность никому не сдалась!

— О-ой, да ла-адно! — не выдержала наконец чудом не проронившая до этого ни слова Зельдаборн. — А что-то мне подсказывает…

Хельгамина успокаивающе положила сестре руку на плечо.

— Это неважно, Зельда. Не надо ворошить прошлое. Всё нормально. Главное, что с Салли теперь всё будет хорошо. Ведь будет? — Она испытующе поглядела на Финкельштейна.

Зельдаборн недовольно поджала губы и шумно задышала. Док хмыкнул и процедил:

— Если дома будет сидеть. За её вечные отлёты я не ручаюсь.

Салли вспомнила предостережение Верховной ведьмы и примирительно подняла ладони.

— Я буду в башне. Ближайшие сорок дней.

Док вопросительно поднял бровь и явно вознамерился ехидно уточнить, откуда взялся сей точный срок, но тут в комнату, неловко переваливаясь, притрусил Гарик. Глаза навыкате, рот в ужасе раскрыт, руки дрожат. Все присутствующие с немым вопросом уставились на него.

— Из второй лаборатории исчезли кости убитых скелетов! — выпалил он.

* * *

Запах дыма органично влился в неприятный, поверхностный сон. Джек резко распахнул глазницы, сел на кровати и огляделся. Он дома, всё цело. Вскочив, быстро слетел на первый этаж — ничего не горит. Тогда он открыл входную дверь и от неожиданности отшатнулся.

Основание лестницы терялось в густом желтовато-сером, вызывающем горечь во рту дыму. Он клубился непроглядностью кругом, насколько хватало взгляда. Хотя если бы это и правда был дым, все бы уже давно задохнулись.

Джек в три прыжка преодолел лестницу и отбежал от дома на несколько шагов — нигде не было видно ни следа пожарища, дома угадывались с трудом. Дым не имел источника, равномерно накрывая город удушающим куполом. Что за…

Судя по часам, рассвело уже давно, но тьма словно висела в воздухе, зацепившись за мельчайшие частички этого… тумана? Дыма? Морока.

Вот как… Он ответил агрессией на агрессию. А значит, и вправду живой. Неведомый. Враждебный.

Издали Джек расслышал искажённый звук мэрского громкоговорителя.

— …по домам. Ужасная напасть. Самая ужасная за всю историю города! Рекомендуется не выходить из дома, закрыть окна и завесить их мокрой тканью. — Сильный приступ кашля прервал этот монолог, но потом градоначальник опять продолжил надломленным голосом повторять и повторять одно и то же.

Молодец Мэр, удивлённо отметил Джек. Проявил инициативу! Может же, когда захочет… Надо будет сказать ему спасибо и извиниться…

Итак, Противотуманное зелье не сработало. Точнее, только раззадорило невидимого, неосязаемого врага…

Повелитель тыкв впервые ощущал себя настолько беспомощным. Что делать? Док его на порог не пускает. Опять обратиться к зелью? Как бы не вышло ещё хуже… Куда уж хуже… Нет, всегда есть, куда хуже.

А прямо сейчас надо пойти к Финкельштейну и всё-таки выцепить его из гнёздышка. Тут уже не личное дело.

Путь до башни занял в два раза больше времени, чем обычно. Джек хоть и был скелетом, горький запах дыма даже у него вызывал что-то вроде першения в несуществующем горле. А зомби и прочим обладателям плоти, наверное, ещё хуже. На пути его встречали только слепые дома с плотно затворёнными ставнями и ни одного мёртвого существа.

Наконец Джек дошёл до башни. Здесь он запоздало вспомнил о троице и понадеялся, что они благополучно добрались до своего домика. Когда это он начал за них волноваться? Наверное, когда сказал Мэру, что это «его банда». Или ещё раньше — когда помог их родителям упокоиться.

Джек обошёл по периметру, но нигде ребят не обнаружил. Вот и славно. Подняв с земли камень, он швырнул его в сторону башни. И камень беспрепятственно пролетел через невидимую границу, которая до сих пор отделяла лабораторию от остального города. Ого! Быстрее, пока путь открыт! Там — Салли! Хоть издали увидеть её милое лицо и убедиться, что для Умертвия в ней ещё слишком много жизни… Там — гениальный, хоть и взбалмошный учёный, советы и изобретения которого сейчас так необходимы им всем…

Через полминуты Джек уже стоял на пороге. Дверь почему-то тоже была не под током, и это даже встревожило. Попахивало беззаботностью, если не безрассудством. Тут Умертвия пешком летают, а не только мирные короли ходят… Джек толкнул дверь. Даже не заперта! Заходите, зомби добрые, берите, что хотите!..

Сверху раздавались встревоженные голоса. Много голосов.

Повелитель тыкв взлетел по пандусу и очутился в лаборатории, где было целое собрание. Финкельштейн, Гарик, Джуэл — очень хорошо. Ведьмы — просто замечательно. Весь «малый совет» в сборе. Салли… Салли?! Она стояла к нему спиной, прямая, гибкая, и что-то спокойно говорила разъярённому и одновременно встревоженному Доку, сопровождая рассудительную речь непринуждёнными жестами рукой. Правой. Совершенно целой. Док что, уже заменил её?! Так быстро? И как Салли так скоро из несостоявшейся «пациентки» Умертвия превратилась в эту полную жизни нежить?

Салли замолчала, видимо, поняв, что её больше никто не слушает. Обернулась. Встретилась с Джеком взглядом. И не отшатнулась с ужасом. Не выкрикнула ему в лицо ядовитые слова, как в тот, последний раз. Не заплакала — ничего. Что-то в ней очевидно и неуловимо изменилось. Словно она больше не искала ни в ком подтверждения самоценности. Каждый её взгляд, жест, казалось, говорил: я существую, и это хорошо. Удивительная метаморфоза.

Она только чуть расширила глаза, еле слышно сказала «Джек» и осталась на месте. Ни скрещенных в попытке защититься рук, ни сжатых кулаков.

Зато Док среагировал за двоих, да что там за двоих — за всю честну́ю компанию.

— А-а, явился! Что, не довёл дело до конца в тот раз?! Теперь заново начинать надо!

Джек досадливо поморщился. Ему не хотелось вступать в бессмысленный спор с Финкельштейном, на котором ещё не зажили оставленные им ожоги.

— Я пришёл поговорить о чёрном тумане. И о способах борьбы с ним. Как удачно, что все в сборе.

— Веришь ли, мы как раз об этом говорили! И ещё кое о чём. И как это ты сюда прошмыгнул?

Джек пожал плечами.

— Поля нет. Дверь не под током. И нараспашку, между прочим.

— Как это поля нет?! — Док резко развернулся, выехал из лаборатории и подъехал к контрольной панели управления полем. На ней суетливо мигала красная лампочка. Финкельштейн перещёлкнул несколько тумблеров и грязно выругался.

— Ох-х, ты ж турбодетандер на лепестковых подшипниках! Малый генератор полетел! А был совсем новенький, всего-то девяносто три года отпахал… Не иначе диверсия!

— Да ну, — усомнилась Хельгамина. — Кому это нужно?

— Да кому угодно, вот хоть ему, — кивнул Док на Джека, — чтоб мог в любое время дня и ночи шастать.

— Вы хоть думаете, что говорите? Я был снаружи, и поля УЖЕ не было. — Джека уже начинала раздражать агрессивная упёртость ученого. — Может, и туман я учинил?

— Мало ли, — упрямо протянул Финкельштейн и перещёлкнул ещё несколько тумблеров. — Всё, поле теперь висит на основном генераторе. Больше незваных гостей не будет.

— Делать-то что будем? — нетерпеливо спросила Зельдаборн.

— Что делать, что делать… Я, конечно, могу поставить по всему городу дымоуловители с фильтрами. — Док почесал мозг. — Но это… Всё равно, что по стрелять ракетами по повелителям тыкв. Всё равно выживут, сволочи, — не выдержал и съязвил он. — Ерунда всё это. Надо искать причину, а не бороться со следствием.

— Какая гениальная мысль! Как это мне она самому не пришла в голову? — не остался в долгу Джек. — Может, вы и причину укажете для нас, безмозглых?

— Вы оба ведёте себя как дети! — вмешалась вдруг Салли.

Её создатель и её король дружно посмотрели на неё.

Финкельштейн от возмущения аж задохнулся. А у Джека наоборот потеплело на душе: вот она, истинная Повелительница тыкв! Он примирительно сказал:

— Ладно, Доктор, давайте пока оставим личную неприязнь. Если ничего не предпринять, у Умертвия скоро появятся новые «пациенты».

Док нервно подёргал ручку, но угрюмо кивнул.

— Я согласна с Салли, — сказала Хельгамина в повисшей тишине. — Давайте опять попробуем зелье. Помогло же оно на целых три дня. Если понадобится, его можно вливать хоть каждый день, лишь бы работало. И за это время можно будет отыскать причину.

— Я за! — Зельдаборн резво вскинула вверх руку, с вызовом глядя на Финкельштейна.

— И я. — Джуэл опасливо покосилась на мужа.

Тот уничтожающе посмотрел на неё.

— Тебе никто права голоса не давал. Золотце. Давайте ещё Гарика спросим?! — Док с притворным воодушевлением развёл руки и оскалился.

Гарик, который до этого старался делать вид, что его тут нет, зашевелился и промычал:

— Хозяин, а пропавшие кости, вы помните?

— Какие кости? — Джек крутанулся к учёному.

— Видимо, когда поле отключилось, из второй лаборатории исчезли кости твоих убитых скелетов, — нехотя проговорил Док.

— Доба и Боба?!

— А есть ещё убитые скелеты? Их.

— И вы молчали!

— Мы как раз это обсуждали, когда ты ввалился. Салли выстроила целую «теорию заговора», пытаясь связать это с дымом.

— Но они же были расчленены и распилены!

— А кто говорил, что они ушли сами? Спёр кто-то небось… Не знаю, я ещё не ходил туда.

— Копать-хоронить!.. — А Джек раньше жаловался на слишком размеренное течение лет от Хэллоуина до Хэллоуина…

Сквозь жужжание защитного поля вдруг прорвался автомобильный гудок. Стоявшая ближе всех к окну погрустневшая Джуэл кратко сказала:

— Мэр.

— Впустите его, Док, — приказал Джек.

Финкельштейн, что-то недовольно ворча про то, в какой проходной двор превратилась его чистая зона, отключил поле, и вскоре к ним присоединился толстенький человечек с неизменно грустным и встревоженным лицом — Мэр. Он чуть было не сбежал при виде Повелителя тыкв, но совладал с собой и сказал напряжённым и охрипшим голосом, не поднимая глаз:

— Извините за нарушение правил, ваше величество. Я должен был сначала обратиться к вам. Но в городе уже обмороки от дыма и постоянного кашля. А раз у вас свои дела, я решил обратиться к доктору Финкельштейну… сам, — последнее слово он произнёс в священном трепете и с некоторым удивлением.

Джек выслушал эту речь с изумлением. Никогда Мэр так к нему не обращался, может, только один раз, сразу после коронации… Он шагнул к градоначальнику и горячо пожал ему руку.

— Ну что вы, Мэр, я вами горжусь! Вы сделали то, что должен был сделать я! Извините меня за грубые слова, я был не в себе.

Двуликий сразу расцвёл.

— Конечно, Джек, со всяким может случиться!

— Что вообще произошло в городе? Я проснулся от запаха дыма, открыл дверь, а там как будто полгорода сгорело! Я вчера возвращался поздно, и ничего такого не было…

— Никто не знает, — вступил Док. — Но всё случилось где-то между поздним вечером и рассветом. Об этом бы вампиров не худо спросить.

— Они уже первые надышались — были далеко от своего особняка! — замахал руками Мэр. — Кашляют и говорят, что чуть заполночь, как взошла луна, дым сгустился почти мгновенно будто из ничего! И те, кто слишком много пробыл на улице, уже в полуобморочном состоянии: вампиры, музыканты…

— А Шито, Крыто и Корыто? — уточнил Джек.

— Не встречал, — насторожился Мэр.

Джек подумал, что надо будет зайти к ним и проверить. Но пора было на что-то решаться, пока все они не задохнулись. «Праздник, город и Пламя» — это не только «престиж, почёт и высший свет»¹, но в первую очередь ответственность.

Научный метод — хорошо, но долго. А сейчас нужен быстрый результат. Поэтому…

— Давайте ещё раз попробуем с зельем, — обратился Джек к ведьмам.

Те кивнули с торжеством. Док дёрнул подбородком и сделал воображаемый плевок.

— И пусть в этот раз зелье выльет в фонтан Салли. — Джеку так хотелось хоть этим вознаградить её…

— Нет, спасибо, — спокойно возразила она. — Я приняла решение пока не выходить из башни. Хельгамина и Зельдаборн знают, что делать.

Джек засмотрелся на неё. Он знал Салли робкую, застенчивую и жертвенную. Потом несколько раз столкнулся с Салли неуравновешенной, колючей и резкой. А теперь перед ним какая-то новая Салли — сдержанная, уверенная в себе и самодостаточная, которую ему ещё предстоит узнать. Если предстоит. Не факт, что такой Салли он вообще нужен… Поговорить бы с ней… Он огляделся.

— Можно мне Салли на пару слов?

— Не можно! — мгновенно взвился Док. — Я лично никуда не уйду, говори тут. — И он скрестил руки на груди с самым решительным видом.

Повелитель тыкв мог бы добиться своего. Но приструнить упрямца на глазах у Салли — не лучший способ добиться её доверия. Придётся ограничиться сухими благопристойными словами…

— Салли… Я сожалею о сделанном — вольно и невольно…

— Я тоже, — откликнулась она. — Мне просто нужно время, чтобы разобраться в себе. — Но в её глазах Джек уловил что-то… Возможно, проблеск теплоты и прощения. Это уже много. Значит, он её не потерял… А остального он добьётся — в своё время.

Джек кивнул.

— Всё? — уточнил Финкельштейн. — Гляди ты, и правда «пара слов»! Обычно молодые красивые парой слов не ограничиваются. Может, займёмся костями теперь?

Джек медленно перевёл на него взгляд, с трудом вспоминая о деле. Кости. Пропавшие кости убитых скелетов. Кому они могли понадобиться? Только бы не троица опять взялась за старое…

Джек проследовал за учёным во вторую лабораторию, обширную и заставленную столами с разнокалиберными приборами, частями тел в банках с питательными растворами, причудливыми деталями, чертежами в рулонах, химикатами в колбах и потрёпанными справочниками. На одном из столов притягивало взгляд пустое место и какие-то мелкие, тёмные комки. Джек подошёл поближе и присмотрелся. Дохлые личинки. И ни одной забытой кости, ни целой, ни распиленной. А к окну тянулась неровная цепочка следов из подсыхающей слизи.

Джек обернулся к остальным.

— Это не кража.

* * *

Джек подбежал к окну, к которому вели следы, и безнадёжно выглянул. Земля с высоты второго этажа просматривалась с трудом. Но никакой груды костей там не наблюдалось.

«Малый совет» заполнил промежутки между заставленными столами. Будь Док не так озабочен, он обязательно указал бы на то, чтобы никто не орудовал локтями, рискуя задеть уникальный, лично им сконструированный кварковый микроскоп.

— Когда они могли… пропасть? — спросил от окна Джек. Всё-таки слово «уйти» употреблять было как-то некомфортно.

Финкельштейн требовательно посмотрел на Джуэл, потом на Гарика.

— Буквально перед возвращением Салли я заходила сюда, всё было на месте, — нерешительно сказала Джуэл.

"Возвращением", отметил себе Джек. Интересно, откуда?

— Это ж меньше часа прошло! — воскликнул учёный. — Их не могло… не могли далеко унести! Я отключил поле, впустил их, — он кивнул на ведьм и Салли, — и думал, что включил опять. И в этот-то момент некто, видимо, и повредил генератор!

Меньше часа?.. Стоило попробовать догнать «беглецов»; судя по неровности следов, резвостью многострадальные, в третий раз оживлённые скелеты не отличались.

Повелитель тыкв оглянулся.

— Хельгамина, Зельдаборн, даю добро на зелье. Я к вам зайду. Мэр, посидите тут, пожалуйста, отдышитесь, вы и так потрудились на славу! Док… Берегите Салли.

— Да уж сберегу, а не так, как ты! — злобно прищурился тот под очками.

Джек вздохнул.

— Салли… — И что он мог ей сказать? Жди? Я вернусь? Всё будет хорошо? Все слова казались пустыми, глупыми и неуместными.

Он обнял её на прощание взглядом и, легко перекинув тело через подоконник, мягко приземлился на землю внизу. Салли от неожиданности вскрикнула и протянула ему вслед руку. А Финкельштейн заголосил вслед со своего места:

— Ну дурак! А поле?! На кого он тут думает произвести впечатление? Сейчас врежется, и всей этой геройской эпопее с погоней придёт совсем не героический конец! — И он скоренько поехал отключать поле.

А Салли стояла и думала, что забыла сказать Джеку самое главное. Что всё, что она наговорила ему в пылу гнева про других скелетов в их последнюю встречу, было неправдой.

* * *

Джек и сам понял, что сплоховал. Но слегка мерцающее, размывающее мир на границах зрения марево мигнуло и пропало буквально перед носом. Док своё дело знает при всей своей невозможности.

Джек быстро пересёк невидимую черту, и за его спиной снова с гудением поднялся переливчатый купол. Салли теперь в безопасности.

Следы еле заметно вились по земле, и Повелителю тыкв порой приходилось наклоняться, чтобы разглядеть их. Две пары босых костяных ступней. Куда они его приведут? Следы виляли в сторону, расстояние между ними менялось — по всему было видно, что их обладатели далеки от нормального состояния здоровых скелетов. И это значит, что скоро он их нагонит.

Город был открыт — сказалось легкомысленное веселье трёх дней без тумана. Хранитель ворот спрятался в своей сторожке, наглухо затворил ставни и даже не додумался своими птичьими мозгами опустить ворота.

Склизкие отпечатки вполне предсказуемо вели Джека на кладбище. Всех скелетов что ли неотвратимо тянет туда?.. Вскоре он уже открывал скрипучую створку ограды. Следы вильнули в последний раз и… растворились в хаотичном переплетении десятков других следов, ведущих от надгробий. Джек от неожиданности резко остановился.

Кладбище как будто перепахали. Кругом виднелись разрытые могилы, вывороченные кресты, обломки гробов. А где же…

Вот они. Из дымной мглы на него с угрожающим видом надвигались порядка двадцати скелетов.

Примечания:

¹ Цитата из предыдущей главы, из летописи; цитата из песни из мультика.