Сад голубых пионов (гет)

Когда пропустившая завтрак Петуния запирается в комнате и отказывается выходить даже на крики Лили, Пиона бросает чемодан около входа и, перепрыгивая сразу через три ступени, поднимается на второй этаж. Дверь сестры заперта, но Пиона, вообще-то, знает отпирающее заклинание, использует его, едва коснувшись в кармане волшебной палочки, и застывает на пороге темной комнаты.

В очередную их совместную поездку в поезде Люциус объяснил Пионе, что за использованием магии несовершеннолетними следит специальный отдел Министерства Магии, а вовсе не директор Хогвартса лично, так что поругания и показательной порки она не боится. В конце концов, за маленькое колдовство никто не станет ее исключать.

Окна в комнате Туни закрывают плотные темно-зеленые шторы, так что расчерчивает линию на полу один-единственный яркий солнечный лучик. От темноты слезятся глаза, и Пиона жмурится, колдует следующее заклинание, и в темноте вспыхивают, кружась под потолком, маленькие золотистые светлячки. Петуния бурчит и ругается из-под одеяла, и Пиона, ухватив в кулак всю свою решительность, хватает его за край и дергает на себя.

Сестра смотрит на нее гневным взглядом, в магическом свете глаза ее совсем зеленые, покрасневшие от пролитых слез, а губы сжаты в тонкую белую линию. Весь нынешний образ Пионы с волшебной палочкой наперевес, должно быть, страшно уязвляет ее самолюбие, и оттого на лице отражается такая оглушающая ненависть, что разом становится тошно. Пиона думает, что сестра ненавидит ее, потому что Пиона волшебница, а она — нет, крепче сжимает палочку и гасит все огоньки. Теперь они не видят друг друга, застряв в темноте, но легче не делается. Скомканное одеяло шуршит, падая к ногам, Пиона раскрывает рот, чтобы оправдаться, сказать что-то в свою собственную защиту, но ни одного слова не срывается с ее языка.

Выращенный ею цветок валяется где-то на свалке, другой, из-за которого пришлось выслушивать нотации и поучения, спрятан на чердаке, а сама Пиона снова уезжает. Петуния остается, потому что она совсем-совсем, ни капельки не волшебница, но в этом, думает Пиона, вовсе не виноват никто.

Впрочем, в первый же день она собирается устроить допрос профессору Спраут и может даже дойти до директора, чтобы покопаться в стопке отправленных писем.

— Если бы я могла отдать тебе свою магию… — шепчет Пиона, совсем потерявшись в собственных мыслях.

Петуния, пожалуй, слышит и понимает ее слова неправильно, хотя как их следует понимать — Пиона и сама понятия не имеет. Она слышит, как топочет по лестнице Лили и касается пальцами ручки распахнутой двери.

— Ну так отдай! — кричит Петуния хриплым, сорванным от рыдания голосом. — Почему только ты и Лили?! Чем же я хуже?!

Поднявшаяся Лили застывает у входа, Пиона чувствует ее сиплое дыхание, но никак не может заставить себя закрыть дверь.

— Все твое сочувствие бессмысленно, пока ты волшебница, а я нет!

Точно окончив бесполезный спор, Петуния швыряет в нее будильником, и Пиона, едва ли задумавшись, отбивает его взмахом волшебной палочки. Часы врезаются в стену и разбиваются шестеренками, Петуния всхлипывает и протяжно воет, в два шага оказывается напротив Пионы и вырывает из ее руки дверную ручку. Дверь захлопывается прямо перед ее носом, так что сделавшая шаг назад Пиона упирается спиной в застывшую Лили, и обе они, не переглядываясь, спускаются вниз.

Всю дорогу до школы Пиона смотрит в окно и молчит, а Люциус и Нарцисса болтают о чем-то своем так беззаботно, что хочется тоже запустить в них будильником. Но в магическом мире не существует будильников, и Пиона просто молчит, провожает взглядом заходящее солнце и считает проносящиеся мимо деревья.