Возвышение Волшебников (джен)

Подойдя к горгулье, охранявшей кабинет Дамблдора, Гарри прошёл сквозь проём за статуей, не сбавляя шага, и та отпрыгнула в сторону, услышав произнесённый им пароль. Постучав в дверь кабинета Дамблдора, он вошёл и сел напротив стареющего директора.

Сегодня Дамблдор выглядел более уставшим, чем обычно. Его рука была такой же чёрной, как и всегда. Но он всё равно улыбнулся, показывая Гарри сесть напротив него. Гарри сохранял непроницаемое выражение лица, глядя на Омут памяти, стоящий на столе директора, который по праву принадлежал ему.

— У тебя были напряжённые дни, пока меня не было, — заметил Дамблдор. — Полагаю, ты был свидетелем несчастного случая, произошедшего в Хогсмиде?

— Не совсем, сэр, — поправил Гарри. — Это Рон и Гермиона всё видели. Я совершенно упустил, что произошло, так как был в «Трёх мётлах». — Он на мгновение замолчал, прежде чем продолжить. — Что именно произошло, сэр? Ходят слухи, что Салли-Энн скончалась в больнице...

— Мисс Перкс в данный момент определённо жива, — успокаивающе сказал Дамблдор. — Хотя неизвестно, выживет ли она. Целители из больницы Святого Мунго делают всё возможное, чтобы сохранить ей жизнь. Однако она значительно пострадала от проклятия, так что их надежды невелики, — мрачно закончил он.

— Не понимаю, зачем кому-то убивать её, — сказал Гарри. Он мало что помнил о девушке, кроме того, что она училась с ним до четвёртого курса, когда её оставили на второй год, потому что она не очень хорошо сдала экзамены. Тем не менее, он чувствовал необходимость сказать что-то в этом роде.

Дамблдор на мгновение задумался, стоит ли давать Гарри дополнительную информацию.

— Я не верю, что проклятое ожерелье, которое дали мисс Перкс, предназначалось ей, — наконец сказал он, глядя на Гарри своими ясными голубыми глазами.

— Значит, это было ожерелье? — Гарри наклонился вперёд.

— Да, — сказал Дамблдор. — Великолепное изделие с поистине потрясающими опалами. Я бы показал его тебе, но ДМП сейчас его изучает в надежде противодействовать проклятию. Главные свидетели сообщили мне, что его в последний раз видели в магазине в Лютном переулке под названием «Боргин и Бёркс». Уверен, ты знаком с этим заведением.

— Правда? — Гарри поднял бровь. — А что ещё вам рассказали Рон и Гермиона?

— Ну, у них была довольно интересная теория, что Драко Малфой был виновником нападения, — небрежно заметил Дамблдор.

Гарри на это закатил глаза. Он не мог поверить, что эти двое поделились этой теорией с Дамблдором.

— А что вы думаете по этому поводу, сэр? — уважительно спросил Гарри, не выдавая своих мыслей.

— Перефразируя то, что сказала им Минерва, когда мистер Уизли и мисс Грейнджер поделились с ней этой теорией, Драко Малфой в тот момент был на отработке под её присмотром. Так что у него есть заслуживающий доверия свидетель его местонахождения.

Гарри усмехнулся. Не мог Малфой стоять за этим.

— У меня есть ощущение, что Малфой бы этого не сделал, — сказал он. Он не озвучил, насколько типичен был этот план для Малфоя в его небрежности, так как в прошлом Гарри становился жертвой подобных планов, которые, оглядываясь назад, были откровенно небрежными и очевидными.

— Именно, — согласился Дамблдор. Гарри заметил, что голос директора был слегка обеспокоенным, но не стал на этом заострять внимание.

После нескольких минут молчания Дамблдор заговорил снова:

— Что ж, давай приступим? Я думаю, мы должны поскорее продолжить наш урок, чтобы не закончить слишком поздно. В прошлый раз мы узнали, что Меропа Гонт околдовала сына деревенского сквайра, который всего несколько месяцев спустя пришёл в себя и бросил беременную Меропу Гонт, теперь уже Реддл.

Он сделал паузу, чтобы собраться с мыслями.

— Позже я узнал, что Меропа осталась одна в Лондоне, брошенная Томом Реддлом, ожидающая ребёнка, который однажды станет лордом Волдемортом. Я знаю это благодаря показаниям некоего Карактакуса Бёрка, совладельца «Боргина и Бёркса», магазина, о котором мы говорили ранее. — С этими словами он достал ещё одну пробирку и вылил воспоминание в Омут памяти. Затем он начал взбалтывать содержимое, очень напоминая золотоискателя, просеивающего золото.

Из серебристой массы появилась фигура маленького старика, его ноги исчезали в Омуте памяти, а волосы закрывали глаза.

Гарри наблюдал, как мужчина хвастался тем, что ему удалось купить бесценный артефакт всего за десять галлеонов. Он покачал головой. Подумать только, наследница знаменитого Салазара Слизерина, который олицетворял собой хитрость и амбициозность, была так обманута владельцем захудалого магазина. Похоже, Салазар был прав, приняв меры предосторожности против потомков Морага Гонта. Кто знает, что бы случилось с состоянием семьи Слизерин, если бы они имели к нему полный доступ.

— Карактакус Бёрк не был известен своей щедростью, — легко заметил Дамблдор. — Так что теперь мы знаем, что Меропа Реддл была в отчаянном положении. Настолько велико было её отчаяние, что она была счастлива продать бесценный артефакт за гроши. Я предполагаю, что уход её мужа заставил её отказаться от использования своей магии, так как она больше не хотела быть ведьмой. Настолько велика была её депрессия от того, что её бросили, что она даже не подняла свою палочку, чтобы спасти себя, когда была на пороге смерти.

— Она не удосужилась спасти себя и жить ради своего собственного сына? — спросил Гарри с лёгкой усмешкой в голосе.

Дамблдор поднял брови.

— Неужели ты сочувствуешь Волдеморту?

— Не совсем, нет, — сказал Гарри. Он не стал признаваться, что действительно сочувствовал мальчику, которым был Том Реддл. — Но у Меропы был выбор — остаться в живых ради своего сына, который явно в ней нуждался. В отличие от моей матери.

— У твоей матери тоже был выбор, Гарри, — мягко сказал Дамблдор. Гарри на это хмыкнул.

— О да, либо она умрёт сейчас, либо через несколько минут после того, как Волдеморт прикончит меня. Да, отличный выбор, — закатив глаза, сказал он.

— Я полагаю, что Волдеморт дал твоей матери выбор: отойти в сторону и жить, или умереть, защищая тебя, — мягко сказал Дамблдор.

Гарри на это хмыкнул.

— Да, Волдеморт ведь очень хорошо известен тем, что держит своё слово, — саркастически сказал он. Затем он сузил глаза с подозрением. — Откуда вы вообще знаете, что Волдеморт сказал моей матери? Я не помню, чтобы я вам что-то об этом рассказывал. — Осознав, с кем он разговаривает, он поспешно добавил: — Сэр.

— Я слышал это от Ремуса, на твоём третьем курсе, — спокойно сказал Дамблдор. Внутренне он проклинал себя за оплошность. Он был рад, что Ремус действительно это сказал, так как это облегчило использование уловки. В противном случае, это было близко к раскрытию секрета Северуса. А он этого не хотел. Он искренне желал, чтобы Северус отпустил горечь и был откровенен с Гарри. Он знал, что Гарри простил бы мужчину за его прошлые ошибки.

При этих словах глаза Гарри вспыхнули зелёным. Он не был уверен, что ему нравится, когда люди так открыто говорят о нём и его личных делах. Он задавался вопросом, есть ли смысл доверять взрослым, когда всё, что они делают, — это сплетничают о его прошлом и личных делах так беззаботно, не обращая внимания на его чувства.

— В общем, на чём я остановился? Да, Меропа Реддл выбрала смерть вместо сына, который в ней нуждался. Однако не суди её слишком строго, Гарри. Она была сильно ослаблена долгими страданиями и никогда не обладала мужеством твоей матери. А теперь, если не возражаешь, встань...

Гарри молча стоял, слушая вполуха, как Дамблдор говорил о воспоминании, которое они собирались посмотреть. Он всё ещё считал Меропу Гонт слабой. Это была вина этой жалкой женщины, что она оказалась в такой ситуации. Да, она совершила ошибку, решив, что магл, которого она околдовала, будет к ней благосклонен, как только он освободится от магического влияния, которое она на него наложила, это было простительно. Что было неприемлемо, так это её реакция на уход мужа. По мнению Гарри, она должна была проявить больше смелости: она могла бы использовать свои мозги, чтобы заработать деньги и найти хорошую работу. По крайней мере, она могла бы настоять на получении лучшей цены за медальон. Неужели она была настолько глупа, что не могла осознать истинную ценность медальона, который был в её распоряжении? И, наконец, она могла бы попытаться жить и заботиться о своём ребёнке. Если не ради него, то ради любви, которую она якобы испытывала к его отцу. Именно из-за её глупости и плохих решений Гарри сейчас оказался в этой ситуации, столкнувшись с задачей покончить с ошибками Меропы Реддл, в девичестве Гонт.

«Она действительно была слаба», — подумал он с презрением и отвращением, когда нырнул в воспоминание, которое извлёк Дамблдор.

* * *

Через несколько минут он вынырнул из воспоминания, полный мыслей. Первая из них было о том, что Дамблдор тоже не брезговал магически манипулировать маглами для своей выгоды, если видел в этом необходимость. Он не мог не восхититься мастерством и изяществом, с которыми Дамблдор сумел околдовать того магла, сотворить очки и призвать бутылку джина, даже не достав палочки. Он готов был поспорить, что в джине тоже было несколько зелий или чар. Не может кто-то так сильно открыться, выпив всего стакан или два.

Его мысли вскоре были отвлечены на маленького мальчика, когда-то известного как Том Реддл, когда Дамблдор начал указывать на характеристики, которые он заметил много лет назад, когда встретил мальчика.

— Он также, похоже, немного клептоман, — вставил Гарри.

Его комментарий определённо заставил глаза Дамблдора блеснуть весельем. Борода директора дёрнулась, когда он улыбнулся.

— Я бы не назвал его клептоманом, — с удивлением сказал он, — но в этом что-то есть, Гарри.

— Ну, он такой, — сказал Гарри. — Он любит собирать блестящие вещи и прятать их в своих маленьких тайниках, и требуется много усилий, чтобы заставить его расстаться с его трофеями. Это и есть клептомания.

— Впечатляюще, Гарри, ты заметил важную черту Волдеморта. Он всё ещё любит собирать такие трофеи. Запомни это, это тебе пригодится.

Распознав намёк на окончание занятия, Гарри приготовился встать. Однако, похоже, он неверно истолковал ситуацию, так как Дамблдор заговорил снова.

— Прежде чем ты уйдёшь, Гарри, есть ещё одна вещь, о которой я хочу с тобой поговорить, — сказал Дамблдор.

Наполовину поднявшись со своего стула, Гарри с типичной подростковой неуклюжестью снова опустился.

— Что такое, сэр?

— Я слышал от мисс Тонкс, что ты подал жалобу на Мундунгуса Флетчера? — деликатно начал Дамблдор.

— Конечно, — спокойно сказал Гарри. — Я поймал его на воровстве у меня! Я фактически поймал его на месте преступления, когда он продавал фамильные ценности Блэков бармену из «Кабаньей головы»!

— Этот паршивый старый полукровка крал фамильные ценности Блэков? — явно возмущённо спросил портрет Финеаса Найджелуса Блэка.

— О, это ещё не всё, — сказал Гарри портрету своего предка. — Когда я его остановил, у него хватило наглости вырвать у меня вещи и смыться с ними!

Его заявление заставило все портреты, которые слушали, закричать от возмущения.

— Какая наглость! — сказал портрет тучного красноносого Декстера Фортескью, в то время как на другом портрете ведьма с пронзительными глазами сказала с разочарованием и отвращением: — До чего докатились! Вот в моё время...

— Надеюсь, ты сумел его выследить, Альбус? — спросил Финеас, прервав шум, создаваемый другими портретами. Тут же другие портреты затихли, уставившись своими нарисованными глазами на Дамблдора, выжидательно на него глядя.

— Да, насчёт этого, — сказал Дамблдор. — Боюсь, что в нынешней ситуации мне пришлось сказать Нимфадоре прекратить дело...

Его прервал Гарри, вскочив на ноги и взревев от ярости:

— Что?! — что тут же было заглушено возмущением, исходящим от других портретов.

Как только портреты успокоились, Гарри тихо, но не менее яростно заговорил:

— Какое право вы на это имели?

— Гарри, ты должен понять, мы воюем с Волдемортом. Авроры и так на пределе. У них нет ни времени, ни ресурсов, чтобы найти и задержать обычного преступника. Кроме того, Орден нуждается в нём и его контактах. Он слишком ценен, чтобы отправлять его в тюрьму, — уговаривающе сказал Дамблдор, пытаясь заставить Гарри посмотреть на это с его точки зрения. — Это ради высшего блага. Что значат несколько вещей по сравнению с этим?

Это было в корне неправильно. Гарри вырос, не имея ничего своего. Почти всё, что у него было до одиннадцати лет, всегда принадлежало кому-то другому, давалось ему неохотно и с презрением. Из-за этого он научился ценить свои вещи почти до собственничества. Хотя он и не возражал делиться, он ненавидел, когда люди относились к его вещам с небрежным безразличием, как будто они не имели значения.

— Понятно, — язвительно сказал он. — Конечно, что значат несколько вещей по сравнению с вашим «высшим благом»? Действительно легко жертвовать чужими вещами, не так ли? Особенно моими, — его голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — Я заметил, что вы ни слова не сказали о попытке хотя бы вернуть мои вещи, украденные этим коварным, грязным вором!

— Гарри...

— А что, если я решу обратиться непосредственно к главе ДМП? — перебил Гарри, не дав Дамблдору ничего сказать.

Лицо директора ожесточилось. Количество путешествий, которые он совершил за последние несколько дней, сказалось на нём. Это, в сочетании с проклятием, влияющим на него, делало его вспыльчивым и немного раздражительным.

— Что ж, — сказал он с кажущейся небрежностью, — учитывая, что я являюсь Верховным чародеем Визенгамота, а ты — несовершеннолетний, ты обнаружишь, что дело будет закрыто. Добавь к этому тот факт, что я твой магический опекун... Ну, дело даже не дойдёт до суда.

Гарри отпрянул, словно его ударили. Тон Дамблдора был лёгким, но он уловил скрытую сталь в голосе пожилого мужчины.

— Что ж, в таком случае, я полагаю, это означает, что Ордену Феникса больше не рады в моём доме. Я не потерплю у себя мелких воришек, так что, полагаю, вам придётся найти другое место для проведения ваших маленьких собраний, — прорычал Гарри.

— Я бы не хотел, чтобы ты так поступал, Гарри, — грустно сказал Дамблдор. — К сожалению, как твой магический опекун, я всё ещё могу использовать твой дом. Хотя я не мог бы отменить твоё решение, если бы ты был совершеннолетним, но поскольку ты всё ещё несовершеннолетний, финальное решение остаётся за мной, твоим магическим опекуном.

— Ах, директор, — холодно улыбнулся Гарри. — Есть одна маленькая проблема. — Он минуту понаблюдал, как победный блеск в глазах Дамблдора тускнеет, прежде чем продолжить. — Видите ли, я эмансипирован. Предыдущий министр любезно позаботился об этом, когда пытался судить меня как взрослого, чтобы собрать весь Визенгамот. Так что я вполне совершеннолетний. И поскольку это решение не оспаривалось уже год, в глазах Министерства это означает, что вы не можете отменить это решение. Верховный чародей вы или нет, — Гарри легонько постучал по столу перед собой после последнего слова.

Мальчик на мгновение насладился выражением удивления и зарождающегося понимания на лице Дамблдора, прежде чем продолжить.

— О, и не будем забывать, что гоблины объявили вас неприемлемым опекуном. Интересно, что сделает волшебный мир, когда этот факт станет достоянием общественности... — он сделал вид, что задумался.

Альбус внутренне выругался, услышав эту информацию. Он чувствовал, что на том суде что-то было упущено. Однако из-за фиаско в Министерстве и хаоса, который вызвал Волдеморт, как только его присутствие было публично признано, он забыл об этом факте. И Гарри каким-то образом об этом узнал. Похоже, мисс Грейнджер была права в одном.

— Я вижу, что сообщения о тебе были правдивы, — сказал он, вкладывая как можно больше разочарования в свой голос. — Изначально я не верил им из-за моей веры в тебя, но я вижу, что ошибся. Я очень разочарован тем, как ты рисковал своей жизнью, покидая безопасный дом своих родственников, Гарри.

Однако Гарри это ничуть не тронуло. Ожидая увидеть выражение стыда на лице мальчика, Дамблдор был очень удивлён, когда Гарри остался невозмутимым.

— Что ж, я ничего не могу с этим поделать, директор, — вежливо сказал Гарри. — В конце концов, это было во время летних каникул, когда школа не работала. Кроме того, вы к тому моменту уже не были моим опекуном, я был эмансипирован с августа прошлого года. Так что, боюсь, вы ничего не можете сделать с моей деятельностью в тот период.

Всё ещё приятно улыбаясь, Гарри продолжил:

— В общем, теперь, когда мы с этим разобрались, пожалуйста, скажите членам вашей маленькой группы освободить помещение. Я уверен, что пять дней — это не такой уж и большой срок, чтобы всё уладить.

Он встал, чтобы уйти.

— О, это не будет большой проблемой, Гарри, — с той же приятностью ответил Дамблдор. — Однако есть небольшая проблема во мне, как хранителе тайны. Я не думаю, что ты захочешь выгнать хранителя тайны собственного дома, не так ли? Кто знает, что может случиться. — Альбус был не рад разыгрывать эту карту, но он знал, что должен это сделать, чтобы обуздать Гарри. Мальчик немного зазнался, так что это было необходимо. Но ему всё равно было больно смотреть на это молодое лицо вблизи, когда мальчик снова сел на стул с выражением предательства в глазах, прежде чем он закрыл их и повесил голову, признавая поражение.

— Гарри, уверяю тебя, я поговорю с Мундунгусом, — уговаривающе сказал Альбус.

Прежде чем директор успел продолжить, Гарри открыл глаза и грубо сказал:

— Я не хочу этого слышать.

Его голос слегка дрожал от ярости и предательства, которые он чувствовал. Подумать только, Дамблдор на самом деле шантажировал его!

— Я должен был догадаться, что вы встанете на его сторону. В конце концов, вы не прочь воровать у детей, не так ли? Вы ведь украли у меня моё детство. — Хотя он и пытался сохранить лёгкий тон, его голос всё равно немного дрожал.

— Я не понимаю...

Гарри слегка истерично рассмеялся, обрывая Дамблдора:

— О, пожалуйста! Вы понимаете! Вы понимаете, о чём я говорю! Это из-за вас, — он обвиняюще указал пальцем на директора, — у меня было паршивое детство. Это вы причина того, что у меня не было приличной одежды большую часть моей жизни, пока я не купил её на свои собственные деньги! Это из-за вас мне приходилось выживать на скудных порциях еды... Мне пришлось жить в грёбаном чулане десять лет моей жизни. И ЭТО ИЗ-ЗА ВАС СО МНОЙ ОБРАЩАЛИСЬ КАК С РАБОМ ЭТИ ГРЯЗНЫЕ МАГЛЫ! — когда он выкрикнул последнее, его магия закружилась, выбив окно.

Тяжело дыша, он продолжил в быстром темпе:

— Вы знали, что они запирали меня в том проклятом чулане без еды как минимум на неделю, если у меня происходил случайный выброс? Знали? О, кого я обманываю? Конечно, знали!

— Гарри, клянусь, если бы я хоть что-то знал...

— НЕ. ЛГИТЕ. МНЕ! — закричал Гарри, его лицо покраснело от ярости, а глаза начали слегка слезиться, когда он почувствовал, как вся его обида на Дамблдора выливается из него. Его тело послало ещё один импульс магии. Хрупкие инструменты в кабинете Дамблдора, которые недавно были отремонтированы, снова разбились, вместе с пробирками с воспоминаниями, которые были разложены для урока. Содержимое вылилось на стол, прежде чем раствориться в воздухе. Портреты закричали от шума, а Фоукс, феникс Дамблдора, решил остаться в стороне, исчезнув с криком и вспышкой пламени. В конце концов, Фоукс не обязан разбираться в каждой ссоре. Приближался его день перерождения, и, как и все другие фениксы в это время, он был немного не в духе.

— Вы думаете, что я настолько глуп, чтобы поверить, что вы не знали? А? Я всё знаю о Фигг! Я знаю, что она следила за мной всё это время! И она почти призналась, что знала о моей домашней жизни! Чёрт, вы сами признали этот факт в прошлом году! Разве не вы сказали, что знали, на что обрекаете меня, когда оставили меня, как грёбаную бутылку молока, на пороге дома моих родственников посреди ночи в ноябре? Так что не надо мне этой вашей чуши! Я также задаюсь вопросом, почему вы никогда не говорили мне о моём наследстве и почему вы скрывали от меня эту информацию, которую я имел право знать! Я также задаюсь вопросом, почему мне пришлось узнавать это самому, — Гарри сделал паузу, чтобы перевести дух, прежде чем высказать то, что думал. — Это потому, что вы хотели забрать это всё себе, не так ли? Спорю, вы надеялись, что я просто умру, что либо холодная зима, либо эти маглы убьют меня, или что Волдеморт сделает это. Тогда вы могли бы просто прийти и забрать всё!

— Достаточно! — сказал Дамблдор, встав и заставив Гарри замолчать. — Я не такой, каким ты меня представляешь, Гарри. Ни на мгновение не думай, что я хочу твоей смерти, чтобы нажиться на тебе. Мне искренне жаль, что ты прошёл через всё это, и я признаю, что совершил ошибку. Однако важно, чтобы ты не озлобился из-за этого.

— «Жаль»? — рассмеялся Гарри. — Вы «сожалеете»? О да, это всё меняет. — с насмешкой сказал он. — Что ж, это прямо стирает из памяти все те вещи, через которые вы заставили меня пройти. На самом деле, по вашей логике, я мог бы сейчас выйти, избить первого встречного до полусмерти, убить его питомца на его глазах, а после этого выйти сухим из воды, просто сказав «простите». — Он усмехнулся директору. — «Простите» не вернёт мёртвого к жизни, и уж точно не сотрёт те ужасы, которые я пережил из-за вас. У вас был выбор всё исправить, и вы этого не сделали. И мне всё равно, что вы скажете... Вы знали, через что я прошёл! И не думайте, что я не знаю о мантии, которую вы взяли из моего хранилища и дали мне, утверждая, что это мой отец дал её вам! — Гарри тяжело дышал, в то время, как лицо директора несколько побледнело.

— Я думаю, мы закончили, профессор, — продолжил он более спокойным тоном. — Теперь я знаю, что вы не более чем манипулятивный, коварный, подлый старик, который любит воровать у сирот и заботится только о своих личных интересах. Я не могу поверить, что такой человек, как вы, смог стать директором школы. — Он вытер глаза и глубоко вдохнул, чтобы прочистить нос. — К сожалению, хоть я и предпочёл бы держаться от вас подальше, в нынешних условиях это не так уж и возможно. Я приду на следующий урок. Но вы заблуждаетесь, если думаете, что я когда-либо вас прощу.

С этим заявлением, полным ненависти, Гарри повернулся и зашагал к двери. Однако, когда он грубо схватился за ручку, он обнаружил, что она заперта.

— ВЫПУСТИТЕ. МЕНЯ! — Его лицо, которое уже пошло пятнами от криков, стало тёмно-малиновым, когда он повернулся к директору и выкрикнул эти слова. Его ярость, которая несколько поутихла, вернулась в полную силу.

— Не раньше, чем мы проясним отношения между нами, — твёрдо сказал Дамблдор. Он знал, что должен это исправить, и быстро.

Гарри в ответ лишь прорычал, сжимая руки в дрожащие кулаки, весь оставшийся у него контроль медленно ускользал.

— Хорошо, вы хотите играть в эту игру? Ладно! — Он повернулся и положил руку на дверную ручку. — Откройся во имя лорда Слизерина, — прошипел он на парселтанге, действуя по наитию.

Он победно улыбнулся, когда кольцо на его правой руке вспыхнуло, прежде чем дверь кабинета Дамблдора открылась с громким щелчком.

Злобно улыбнувшись на шокированное выражение на лице Дамблдора, Гарри рванул дверь на себя.

— Гарри, если ты выйдешь из этой двери, я назначу тебе отработку, — предупреждающе сказал Дамблдор, в отчаянии разыгрывая свою последнюю карту.

— Если вы сделаете это или что-либо ещё, я обращусь в Попечительский совет, — мстительно ответил Гарри. — Спорю, им и одной определённой репортёрше по имени Рита Скитер будет интересно услышать, что великий Альбус Дамблдор хочет держать ученика взаперти в своём кабинете... Подумайте, как это будет выглядеть... Старик, находящийся у власти, пытается запереть молодого шестнадцатилетнего ученика в своём кабинете с угрозами и попыткой злоупотребить своей властью... Я уверен, что это хорошо воспримут в остальном мире. Интересно, что сделает Волдеморт? — Не дожидаясь ответа, он вышел, захлопнув за собой дверь с такой силой, что оставшиеся инструменты, пережившие магическую атаку, затряслись, прежде чем опрокинуться со своих столов и разбиться об пол.

Дамблдор вздохнул.

— Хорошо поболтали, — пробормотал он себе под нос, осматривая свой недавно разрушенный кабинет. Он улыбнулся, заметив, что одно из его изобретений пережило магическую атаку и удар дверью. Эта улыбка вскоре исчезла, когда хрупкий инструмент медленно, но с нарастающей скоростью развалился на части, увлекая за собой весь стол.

— Позорно, — сказал портрет ведьмы с пронзительными глазами, глядя на Альбуса. — Хотя я и признаю, что мальчик был крайне неуважителен в разговоре с вами и, будь ситуация иной, заслуживал бы хорошей порки за свою дерзость, я не могу не сочувствовать ему. Вы совершили по отношению к нему большую несправедливость, Дамблдор.

— Согласен, — сказал портрет тучного волшебника. — Если хотя бы половина того, что сказал мальчик и в чём он вас обвинил, была правдой, то он имел полное право подать на вас жалобу. То, что он этого не сделал, лишь показывает его гриффиндорский самоконтроль.

— Или это показывает его слизеринскую хитрость, — сказал портрет Дилис Дервент. Это вызвало тихий, но горячий спор с тремя другими портретами рядом с ней о том, какие черты больше проявлялись в Гарри Поттере и к какому факультету он принадлежал, совершенно забыв, что мальчик был в Гриффиндоре.

— Я не могу поверить, что вы позволили мелкому преступнику уйти от правосудия, — сказал бывший работодатель и предшественник Альбуса, Армандо Диппет. Его заявление было встречено согласием других портретов, самыми громкими из которых были Декстер Фортескью и ведьма с пронзительными глазами.

Дамблдор вздохнул.

— Думаю, вы правы, — обратился он к портретам. — Однако Мундунгус Флетчер — тот тип преступника, который способен очень хорошо исчезать. Было бы глупо охотиться за ним, когда у нас есть дела более серьёзного характера. Даже если бы жалоба была подана, делу было бы уделено мало внимания.

— Ты мог бы просто объяснить это мальчику, Альбус, — тихо сказал другой портрет. — Он бы понял. В конце концов, ты так высоко о нём отзывался. Ты бы избежал ненужной боли и драмы, если бы откровенно сказал ему, почему ты сделал то, что сделал.

— Я, возможно, забылся, — медленно сказал Дамблдор. Только сейчас он понял, как плохо он повёл себя в пылу момента. Что-то, чего он не делал уже давно. — Увы, боюсь, в своей усталости я поступил глупо. — Он на мгновение погрузился в молчаливые размышления, обхватив голову руками. — Потребуется много работы, чтобы вернуть его доверие. — Он устало вздохнул. — Также мне придётся заняться проблемами с родственниками, на которые я обрёк юного Гарри много лет назад... Мне предстоит многое искупить.

«И много над чем подумать. Как, например, ему удалось открыть дверь без моего разрешения?» Команда на парселтанге оказалась сильнее воли директора, что действительно потрясло Альбуса. Он почувствовал слабый и незначительный сдвиг в защитных чарах, прежде чем они снова вернулись под его контроль. Он надеялся, что Волдеморт не знал эту маленькую деталь. В противном случае он на следующий день уже маршировал бы к воротам Хогвартса. И не встретил бы никакого сопротивления.

Наступившая тишина была нарушена криком «Пуффендуй!» от одного из портретов, участвовавших в споре о факультетах. Обитатель хитро огляделся и, заметив внимание, которое он привлёк, откашлялся и, фальшиво зевнув, опустил голову на стол перед собой.

Во всём этом замешательстве, вызванном уходом Гарри, лишь один портрет ничего не сказал. Его обитатель проницательно наблюдал, как мальчик бушевал на директора и покинул кабинет таким эффектным образом. Он заметил лёгкое притяжение к мальчику, когда тот впервые вошёл в кабинет. По опыту он знал, что это было то же самое притяжение, которое портрет чувствует к нынешнему главе семьи. Только из-за этого первоначального притяжения он и заметил усиление этого чувства, когда мальчик отдал тот приказ и сделал то заявление.

Однако у него не было времени размышлять об этом в данный момент, так как ему нужно было помочь потомку, а также наследнику одного из Основателей. Неважно, что он всё ещё понятия не имел, как появился этот потомок.

Выскользнув из своего портрета, он прошёл через несколько других, прежде чем нашёл свою цель.

* * *

Гарри проносился по коридорам, его рот был искривлён в гримасе гнева и ярости. Ему отчаянно хотелось кого-нибудь проклясть, и какая-то маленькая часть его надеялась на возможность выплеснуть это на кого-нибудь. Может, Малфой или Снейп покажутся из-за угла. Ну, может, не Снейп. У него был довольно большой репертуар заклинаний. Его уроки по крайней мере это показывали. Гарри не хотел, чтобы ему надрали задницу, большое спасибо, особенно тот, кого он ненавидел каждой фиброй своей души.

Мысли о Снейпе заставили его подумать о Дамблдоре и о том, как старик с ним обошёлся. Это неизбежно заставило кровь Гарри закипеть с новой силой.

«Дамблдор», — с новым чувством ненависти подумал Гарри, тяжело дыша, остановившись. Именно из-за этого человека Гарри так страдал. Волдеморт мог быть причиной смерти родителей Гарри, и он мог быть психопатом, жаждущим крови Гарри, и Гарри мог ненавидеть Волдеморта с такой же силой, как Волдеморт ненавидел его, но именно Дамблдора Гарри сейчас ненавидел больше всего.

Хотя Гарри и ненавидел Волдеморта, он понимал, что это взаимно. Каждый хотел смерти другого, в этом не было сомнений. Дамблдор же, с другой стороны, был гораздо более коварным. Он притворялся, что заботится о Гарри, но в то же время планировал и замышлял, чтобы Гарри был как можно более несчастным. Он, в отличие от Волдеморта, казалось, хотел, чтобы Гарри был жив для его планов. Гарри представил себе Дамблдора, сидящего в своём кабинете, сосущего лимонный леденец и хохочущего до упаду от того, что придумал новый способ превратить жизнь Гарри в сущий ад. Он даже представил себе, как этот старик прямо сейчас придумывает новые способы превратить жизнь Гарри в ад за то, что произошло в кабинете.

Гарри понятия не имел, зачем Дамблдор этого хотел, и решил, что ему всё равно, почему. Ему было всё равно, делал ли это директор специально, или он действительно понятия не имел о том, как жилось Гарри. Всё, что он знал, — это то, что он теперь ненавидит этого старика. И на этот раз он обнаружил, что реагирует на это по-другому.

Вместо того чтобы бушевать на весь мир и бороться с желанием вернуться в кабинет директора и проклясть его, Гарри на самом деле контролировал себя.

Он больше не чувствовал затмевающего разум праведного гнева. Вместо этого он чувствовал себя хладнокровным и контролирующим свои эмоции, гнев улетучивался. Он понял, что ему нужно время, чтобы составить свой собственный план и выровнять позицию на доске, прежде чем он будет готов свергнуть почтенного директора.

Он больше не желал просто покончить с Волдемортом и забыть об этом. Нет, теперь у него было две цели, если он хотел жить дальше.

Его дыхание замедлилось, и выражение его лица вскоре успокоилось. Ему даже не пришлось прилагать усилий, чтобы запереть свои эмоции, так как теперь он чувствовал гармонию с самим собой.

* * *

Сдержанный кашель вывел его из размышлений.

Подняв глаза, он увидел Финеаса Найджелуса Блэка, теснящего трёх очень недовольных ведьм, которые, казалось, были в процессе варки зелья.

— Рад видеть, что вы снова взяли себя в руки, лорд Слизерин. Или Блэк? Я не уверен... — Он вопросительно поднял бровь на Гарри.

Гарри сохранял тщательно непроницаемое выражение на лице, глядя на портрет своего пра-пра-прадеда.

— Я понятия не имею, о чём вы говорите.

Финеас лишь проигнорировал его, думая вслух:

— Или лорд Поттер? Хотя, я припоминаю, что Поттеры получили титулы и привилегии, которые пришли с объединением с Домом Гриффиндоров... — он бросил на Гарри проницательный взгляд.

— Любой из трёх вариантов подойдёт, профессор, — равнодушно сказал Гарри, выдавая немного своего раздражения. — И добавится четвёртый через десять лет. Я могу вам чем-то помочь, профессор?

Финеас был впечатлён способностями мальчика владеть своими эмоциями. Даже для начинающего окклюмента такой контроль был труднодостижим.

— Нет, это я могу вам помочь. — Увидев удивлённый взгляд Гарри, он продолжил: — То, что вы первый лорд Слизерин за столетия, уже сделало меня несколько более лояльным по отношению к вам, так как я сам когда-то был слизеринцем. Но кроме того, так как вы нынешний глава семьи Блэков и мой потомок, и я заметил сходство с моим покойным потомком (возможно, было мудро с его стороны магически усыновить вас в семью), я чувствую своим долгом помочь вам в трудную минуту. — Он закончил с достойным видом.

— Каким именно образом? — с удивлением спросил Гарри.

— В вашей маленькой проблеме с вредителями, конечно, — увидев, что он привлёк безраздельное внимание Гарри, он усмехнулся и продолжил. — В моё время старые семьи знали об истинной ценности домашних эльфов. Они были особенно полезны в выслеживании людей для нас... — Здесь он многозначительно замолчал.

Гарри холодно усмехнулся, его глаза вспыхнули интенсивным зелёным.

— Что ж, спасибо за вашу помощь, профессор Блэк.

— Не стоит благодарности, молодой человек. В конце концов, моя обязанность — следить за репутацией семьи Блэк. А такие негодяи, как тот вор, не способствуют её повышению. А теперь я откланяюсь.

— Последнее, — сказал Гарри, прежде чем Финеас успел уйти. — Откуда вы знаете, что я лорд Слизерин?

— Ты что, дурак? — раздражённо спросил Финеас. — Я слышал, как ты это объявил! Вся комната слышала, как ты это объявил!

— Но я сказал это на парселтанге. Я мог сказать что угодно... — защищался Гарри. Он сузил глаза с подозрением. — С каких это пор вы понимаете парселтанг?

— Это был парселтанг? — удивлённо прозвучал Финеас. — Хм-м-м... старый Салазар Слизерин, должно быть, наложил на портреты заклинание... над этим стоит подумать...

— Убедитесь, что портреты никому не расскажут о моём статусе, — сказал Гарри в спину удаляющемуся Финеасу. Бывший директор лишь помахал в ответ, покидая портрет, оставив за собой трёх разинувших рот старых ведьм вместе с обитателями других портретов.

— Лорд Слизерин, — они все разом сделали реверанс, за ними последовали другие портреты, кланяясь или делая реверансы, и не успел Гарри оглянуться, как то же самое делали доспехи.

Гарри тихо вздохнул и властно сказал:

— Это не должно дойти до ушей никого из живых, и это приказ.

Он показал своё кольцо, получив в ответ кивки и широко открытые глаза от портретов, так как они тоже почувствовали притяжение к нему.

— Хорошо, а теперь, если не возражаете, у меня есть кое-какие планы. — С этими словами Гарри повернулся и ушёл. Войдя в пустой класс, он закрыл дверь и наложил на неё запирающее заклинание. Убедившись, что никого нет, он позвал Кричера.

С хлопком появился домашний эльф. Его руки были забинтованы от наказания, которое Кричер сам себе назначил за то, что не сказал своему хозяину о том, что Мундунгус украл вещи из Дома Блэков, когда Гарри позвал его накануне и сердито спросил эльфа, почему его не проинформировали о краже.

— Кричер, у меня для тебя работа. Я хочу, чтобы ты нашёл Мундунгуса и схватил его.

Тут же удручённый на вид эльф оживился.

— Хозяин хочет, чтобы Кричер привёл мерзкого вора?

— Да, выследи его и устрой ему засаду, когда будет возможность. Используй любые необходимые средства. Только не причиняй ему необратимого вреда. В конце концов, мы хотим знать, где он хранит вещи, которые он у нас украл...

— Да, хозяин, — эльф возбуждённо закивал. — Кричер сделает.

— Хорошо, — сказал Гарри. — Запри его в подземельях в Замке Блэков, а потом доложи мне. Сначала убедись, что я один, никто другой не должен об этом знать. Возьми в помощь Добби или одного из других эльфов.

— Сейчас же, хозяин, — при этих словах Кричер исчез с хлопком.

Гарри направился в башню Гриффиндора, теперь в гораздо лучшем настроении.

* * *

Через несколько дней Гарри отложил второй дневник Слизерина, потянувшись и потерев глаза, и задумался о том, что он узнал о жизни основателя.

Когда ему было двенадцать, семью Салазара постигла трагедия.

Они мертвы! Я не могу поверить, что их убили! Мать... Отец... мой маленький брат и сестра... все жестоко убиты!

Они пришли посреди ночи; подкрались к дому, как гнилая мразь, которой они и являются... их впустили наши собственные слуги...

Только благодаря тому, что я проснулся раньше, чтобы совершить набег на кухню за едой в подвале, мне удалось сбежать.

Моей семье повезло меньше.

Я наблюдал, как они вытаскивали моих родителей и братьев и сестёр из их кроватей и из дома, с палочками моих родителей в их руках, а мой отец был избит и связан. Мой брат яростно пытался защитить себя, но был слишком легко побеждён. Неудивительно; в конце концов, какой шанс у восьмилетнего против взрослых мужчин? Когда он получил тот удар, я подумал, что они убили его на месте.

О, как бы я хотел, чтобы так и было.

Толпа притащила их всех к передней части дома и привязала моих родителей и сестру к столбу на вершине костра. Затем, пока мой брат смотрел сквозь слёзы, бессильно барахтаясь в руках своих похитителей, они зажгли костёр.

Я не мог больше смотреть. Со слезами на глазах и только с моей палочкой в руке я пробежал через подвальный проход в дикую местность.

Позже я узнал, что после того, как крики моих родителей и сестры утихли, они сломали моему брату ноги, прежде чем поджечь и его. Когда я услышал, что те же самые жители деревни смеялись, на самом деле смеялись, над тем, как мой брат пытался бежать на сломанных ногах, прежде чем они его подожгли, я чуть не потерял контроль.

Я отомщу за свою семью. Я клянусь построить грандиозный замок на месте, где когда-то стоял мой дом, прежде чем те маглы его сожгли, и я с удовольствием уничтожу деревню маглов по одному человеку, пока буду завладевать землёй.

Гарри читал дальше о том, как первоначальный стыд Салазара за то, что он сбежал и за то, что не смог защитить свою семью, растаяли, превратившись в жгучее желание отомстить. Затем Салазар отправился на юг, ища убежища в доме старшего брата своего отца. Хотя Салазар родился в Грантабридже (где бы это, чёрт возьми, ни было), который был родовым гнездом Слизеринов, его отец решил перевезти семью на север, в скромный по размерам дом у деревни. Гарри не был уверен, куда они отправились, когда это произошло. По какой-то причине в дневнике не упоминались имена. Все места и люди упоминались только по родству. Гарри задавался вопросом, почему.

Салазар вырос у своего дяди и кузенов. В шестнадцать лет Салазара отправили в Грецию для получения высшего образования. Закончив учёбу, Салазар отправился путешествовать, изучая новые заклинания и познавая новые культуры. Он также отточил свою природную хитрость за границей, чтобы накопить богатство. К тому времени, как Салазару исполнилось двадцать пять, и это было место, где Гарри пока остановился, он обманом, мошенничеством, шантажом и уловками добился того, что стал довольно состоятельным. Салазар, другими словами, был довольно успешным мошенником. И он гордился этим.

Гарри чувствовал, что Салазар имел полное право гордиться собой и тем, чего он достиг. Все его жертвы были королями, королевами, дворянами и другими влиятельными людьми разных стран. И никто из них не подозревал, что их обманул один и тот же человек. В некоторых случаях они вообще не подозревали, что их обманули!

Гарри не мог дождаться, чтобы продолжить и узнать больше о жизни Салазара Слизерина. Но сейчас ему нужно было возвращаться в постель. Встав со своего импровизированного сиденья, которое он сделал из кучи денег, лежащей в хранилище, Гарри направился к выходу.

Надев свою мантию-невидимку перед выходом в Большой зал, Гарри использовал карту своего отца, чтобы вернуться в гостиную. Хотя он всё чаще подумывал о том, чтобы использовать свою мантию всякий раз, когда он был один, будь то до или после комендантского часа, потому что таким образом неживые, но всё же разумные обитатели замка его не замечали.

Когда он был с друзьями или в толпе, всё было нормально. Однако, когда он был один, все портреты кланялись или делали реверанс с шёпотом «милорд», доспехи создавали большой шум, салютуя, а если мимо проходил призрак... что ж, они просто зависали, кивали и уходили своей дорогой. Даже Кровавый Барон стал кивать Гарри с уважением.

Честно говоря, за исключением призраков, такое обращение становилось немного смешным.

Конечно, то, что он раскрыл себя как нынешнего лорда Слизерина, имело свои преимущества. Пивз теперь относился к Гарри с большим уважением. Правда, полтергейст использовал те же маслянистые тона, обращаясь к Гарри, что и в разговорах с Дамблдором, но дух в целом держался подальше от Гарри.

Более того, движущиеся лестницы теперь двигались таким образом, чтобы Гарри как можно быстрее добирался до места назначения. Гарри был уверен, что замок даже создал дверь и целый проход, когда он опаздывал на Защиту.

Гарри остановился перед Полной Дамой и снял капюшон своей мантии.

— Пссс.

Тут же хранительница гостиной проснулась и, увидев его, тихо сказала:

— Да, лорд Слизерин?

— Гермиона Грейнджер спит внутри? — прошептал он в ответ. Он заметил её точку в гостиной на карте и не мог понять, спит она или учится.

— Она спит, милорд, — ответила портрет через мгновение.

— Хорошо, — прошептал Гарри. — Тогда медленно откройся немного, не открывайся полностью. Я не хочу её будить.

Проскользнув сквозь щель, он увидел свою подругу, сгорбившуюся над своим домашним заданием, тихо похрапывая. Её слюна медленно пропитывала пергамент. Гарри начал на цыпочках проходить по комнате, прежде чем хлопнуть себя по лбу и, достав свою палочку, наложить заглушающее заклинание на свою обувь.

После этого он как можно быстрее прошёл по лестнице и скрылся из виду, как раз когда услышал, как Гермиона с испугом проснулась.

Как раз когда он собирался лечь спать, бесшумно появился Кричер.

Единственным признаком удивления Гарри был лёгкий вздох. Тихо наложив вокруг штор заглушающее заклинание, он повернулся к эльфу.

Несмотря на мешки под глазами и общий растрёпанный вид, на его лице было выражение выполненного долга.

— Так что, задание выполнено? — с нетерпением спросил Гарри.

— Да, хозяин, — хрипло произнёс эльф. — Кричер нашёл и запер мерзкого грязного вора в подземельях Замка Блэков.

— Хорошо, — сказал Гарри. — Я навещу его завтра. Ты хорошо поработал, Кричер. Я доволен. А теперь отдохни. Тебе это нужно.

— Спасибо, хозяин, — эльф глубоко поклонился и исчез с хлопком.

* * *

Следующий день был воскресеньем. Гарри провёл его в школе, как обычно, занимаясь своими различными обязанностями и развлекаясь с друзьями, когда находилось свободное время. После ужина, когда студенты улеглись спать, Гарри прокрался в Комнату со своей «Молнией».

Добравшись до балкона, он слетел вниз к остаткам коттеджа и оттуда аппарировал.

Он тут же появился перед внушительным Замком Блэков. Он не был таким большим, как Хогвартс или Виндзорский замок, но был немного больше, чем на фотографиях замка Эйлин-Донан, которые видел Гарри. Сделанный из магически усиленного чёрного гранита, Замок Блэков располагался на небольшом острове, соединённым с более крупным островом Блэк-Айл пешеходным мостом, который доходил до половины замка. Трап, который опустился, когда Гарри приблизился, завершал мост.

Войдя, Гарри тут же направился в подземелья. Подрядчики, которых он нанял для ремонта интерьера замка, хорошо поработали, судя по тому, что он видел. Экстерьер не нуждался в ремонте из-за характера материала, из которого был построен замок.

Пройдя через роскошные комнаты, Гарри спустился в подземелья.

Открыв дверь, он неспешно направился к камере Мундунгуса. Вонь табака и спиртного была довольно сильной в закрытых помещениях.

Освежающее заклинание воздуха убрало большую часть вони, после чего Гарри приблизился к Мундунгусу, который начал шевелиться от звуков приближающихся шагов.

* * *

У Мундунгуса Флетчера выдалась непростая пара дней. Всё началось с того, что Гарри Поттер увидел его в Хогсмиде, продающим вещи из старого дома Сириуса. То, как юный волшебник напал на него, было пугающе. Поскольку даже взрослые волшебники обычно не привыкли драться грязно, Мундунгус ожидал, что он без проблем улизнёт от Гарри, так как тот был шестнадцатилетним школьником. Однако он почувствовал магическую ауру, исходящую от парня, когда тот понял, что именно Мундунгус продаёт. Хуже всего был сумасшедший блеск, который он увидел в тех зелёных глазах цвета смертельного проклятия. Мундунгус однажды видел Беллатрису Лестрейндж, когда его вели в его камеру в Азкабане много лет назад, когда он отбывал короткий срок в тюрьме. Это был один из немногих моментов, когда она была в здравом уме, и он встретился с ней взглядом. Он никогда не забудет тот блеск, который он видел в тех глазах, и взгляд в глаза мальчика Поттера лишь напомнил ему об этом.

Как только он почувстсвовал шанс улизнуть, он смылся так быстро, как только мог, он не хотел выяснять, что мальчик с ним сделает. Ожог на его челюсти был достаточно болезненным, и это была ненаправленная магия.

Следующие несколько дней он провёл в укрытии. Он не осмеливался выходить на публику, ни в волшебный, ни в магловский мир, кроме как за продуктами. Он знал, что Дамблдора почти сразу же проинформируют, и тот найдёт его как можно скорее. Чёрт, он ожидал и полномасштабного поиска аврорами. Он надеялся, что Дамблдор никогда не пошлёт по его следу Грозного Глаза. У него было большое уважение и большой страх перед отставным аврором.

Он вышел из своего хорошо защищённого убежища всего через несколько дней, думая, что всё улеглось. Он чувствовал, что если он продаст вещи, которые он украл из дома Сириуса, как можно скорее, он сможет отрицать их наличие. Хотя он и не любил воровать у мёртвых или у их крестников, мужчине всё же нужно было как-то зарабатывать на жизнь. Кроме того, мальчик был богат, несколько безделушек для него ничего не значили. Ему просто нужно было убедиться, что он больше никогда не увидит и не встретит мальчика.

И вчера, как раз когда он нашёл потенциального клиента для продажи всего, что у него было, дела пошли наперекосяк.

Добравшись до своего убежища, он услышал знакомый хлопок аппарации. Так как он был в закоулке магловского Лондона, он понимал, что попал в неприятности. Возможно, аврор его выследил. Может даже Грозный Глаз!

Действуя под влиянием внезапного страха, он быстро обернулся, вытаскивая свою палочку как можно быстрее. Однако, прежде чем он успел что-либо сделать, он почувствовал, как его схватили за ногу, и он почувствовал сжимающее ощущение аппарации, когда неизвестный нападавший магически потащил его из Лондона. Оставив его в камере, в которой он теперь оказался, и уйдя, пока он всё ещё был дезориентирован.

Мундунгус провёл весь сегодняшний день в поисках способа выбраться из сырой и мрачной камеры. Хотя у него было окно, любой солнечный свет, казалось, останавливался в нескольких дюймах от входа в подземелье, в котором он оказался. Место было так похоже на Азкабан, что он уже не удивился бы визиту дементора.

Так что, когда он услышал скрип открывающейся и закрывающейся двери, он приготовился за дверью, ожидая, когда войдёт его похититель. Он устроит засаду на этого человека и уберётся отсюда к чёрту! Он может даже оставить своего похитителя в камере в отместку, чтобы его тюремщик увидел, каково это — сидеть в камере весь день без еды и воды. Затем он побежит как чёрт, и как только выйдет из-под анти-портключных чар, которые он почувствовал вокруг этого места, он воспользуется портключом и уйдёт отсюда!

* * *

Гарри почувствовал приближающееся заклинание, как только открыл дверь и вошёл. Используя свою недавно ритуально усиленную скорость и рефлексы, Гарри с лёгкостью увернулся от оглушающего заклинания, повернувшись к углу сразу за дверью, и, бросив быстрое, усиленное и бесшумное обезоруживающее заклинание в жулика, поджидавшего там, одним плавным движением отправил Мундунгуса врезаться в стену за ним, прежде чем тот успел сделать что-то большее, чем разинуть рот. Только потому, что он был так близко к стене, мужчина всё ещё был в сознании, хотя и дезориентирован.

Легко поймав палочку Мундунгуса, Гарри сунул её в карман. Ещё один взмах его палочки заставил Мундунгуса полететь к потолку камеры, к стене справа от Гарри и, наконец, к стене напротив двери, прежде чем вор был отпущен, чтобы рухнуть на пол стонущей кучей.

С помощью бесшумного Левикорпуса, посланного в его сторону, вор вскоре оказался висящим вверх ногами и с удивлением уставился на своего похитителя.

— Чёрт, это ты, Гарри! — с облегчением сказал вор. В тусклом свете было трудно разобрать, кто это, но по зелёным глазам, светящимся ему в ответ, и по профилю он понял, что это Гарри Поттер. — Ты пришёл меня спасти, да? Прости, что я напал на тебя и всё такое, но я думал, ты тот, кто меня похитил! Опусти меня сейчас, чтобы мы могли убраться отсюда к чёрту.

Поскольку Мундунгус не мог ясно видеть лицо Гарри, он пропустил холодную улыбку на лице молодого волшебника.

— А зачем мне это делать? — холодный и зловещий голос Гарри ясно дошёл до вора. — В конце концов, я потратил довольно много времени на то, чтобы тебя выследить и доставить сюда.

У Мундунгуса были смешанные чувства по поводу этого откровения. Изначально он пришёл к выводу, что его похитил какой-то богатый чистокровный, которому он перешёл дорогу. Он даже ожидал, что в дверь войдёт Люциус Малфой, судя по тёмной и угрожающей природе подземелья, в котором он находился. Однако он отбросил эту мысль. Люциус Малфой был в тюрьме, и кроме того, если бы его похитил Пожиратель Смерти, он знал, что не нашёл бы у себя ни свою палочку, ни запасную. Так что он был довольно уверен, что сможет одолеть своего похитителя. Однако Гарри Поттер был другим делом. Мальчик был явно силён. И чертовски быстр!

— А теперь я постараюсь быть добрым и вежливо спрошу тебя, — приятно начал Гарри. — Где мои вещи? — он вложил сталь в свой голос, задавая вопрос.

— Я не знаю, о чём ты говоришь, — нервно сказал Мундунгус.

— Вижу, у нас плохая память, не так ли? Что ж, я знаю как раз то, что нужно для этого, — сказав это, Гарри грубо отпустил Мундунгуса с помощью бесшумного Либеракорпуса.

«Саджетта», — подумал Гарри, используя заклинание, которое он выучил из дневников Слизерина. Он был вознаграждён вспышкой молнии, устремившейся по его палочке и вырвавшейся с её кончика, чтобы ударить стонущего волшебника.

Тело Мундунгуса задёргалось в судорогах, когда его атаковала магическая молния, перегружая его нервы. Он продержался целых десять секунд, прежде чем закричал во всю глотку.

Когда заклинание наконец было снято, всё, что мог делать Мундунгус, — это стонать, пока дым поднимался от его тела. Гарри несколько мгновений размышлял о заклинаниях, которые использовал Слизерин. Заклинания должны были быть легко найдены, так как они были написаны на их оригинальном языке, который до сих пор был основан на латыни. Однако либо у Салазара был плохой почерк, либо он действительно хорошо умел прятать вещи, так как иностранные слова заклинания были хорошо скрыты.

Едкий запах горящей одежды положил конец этим мыслям, и Гарри сосредоточился на своей задаче.

— Ну, теперь мы вспомнили? — спросил он, снова подвесив Мундунгуса за лодыжку. — Нет? Что ж, тогда ещё несколько доз помогут.

С этими словами Гарри бросил Мундунгуса на пол и несколько раз ударил его током, заставив синий свет отражаться от чёрной поверхности стен подземелья, пока преступник кричал и корчился на полу.

— Я-я всё продал! Всё пропало, и я не знаю кому! — пролепетал Мундунгус, когда его снова подняли за лодыжку. Он надеялся, что в его голосе было достаточно убеждённости. Возможно, мальчик отпустит его, услышав это. Он мог быть сильным, но он всё ещё был мальчиком.

К сожалению, его надежды были разбиты.

Гарри цокнул языком и сказал:

— Знаешь, Флетчер, я очень не люблю лжецов. Так что мне придётся тебя наказать. — Он отпустил вора, заставив его упасть на пол в третий раз. — Думаю, несколько дней здесь без еды и с небольшим количеством воды помогут исправить твоё отношение.

Он повернулся и направился к двери.

Тут же Мундунгус подействовал на отчаянном инстинкте, игнорируя боль, он потянулся в свои одежды за запасной палочкой и направил её на Гарри, послал два оглушающих заклинания в спину Гарри: одно точно в центр, а другое — влево.

Вскоре его ожидал шок всей его жизни. Первое заклинание не пролетело и половины комнаты, когда, с жуткой прозорливостью, подросток развернулся и бросил быстрый и мощный Экспеллиармус, и почти мгновенно поднял щит, поглотив второй оглушитель Мундунгуса, в то время как первый безвредно пролетел мимо, ударившись о стену за дверью.

Гарри подошёл к телу Мундунгуса, когда тот застонал от последнего удара о холодный каменный пол, с запасной палочкой вора в руке.

— Вот это было некрасиво с твоей стороны, Мундунгус. Проклинать своего хозяина вот так, за его спиной в его собственном подземелье... — он снова насмешливо цокнул языком. — Похоже, нам придётся научить тебя хорошим манерам. — С этими словами Гарри взмахнул палочкой, заставив всю одежду на теле Мундунгуса и портключи, которые он спрятал у себя, исчезнуть, оставив его голым. — Вот так-то! Ну разве не прелестно? — саркастическим тоном спросил Гарри. Заметив блестящие цепи, он снова взмахнул палочкой, заковывая своего пленника в кандалы к стене. — Вот! Это даст тебе полный опыт заключённого, — жестоко сказал Гарри. — Что ж, увидимся через несколько дней!

— Ты не сможешь меня здесь долго держать! — отчаянно сказал Мундунгус. — Дамблдор меня найдёт!

— Дамблдор? — рассмеялся Гарри. — Ха, ну-ну! Никто тебя здесь не найдёт, Мундунгус. Видишь ли, жалоба, которую я подал в Министерство, так и не дошла до отдела авроров благодаря Дамблдору. Кроме того, ты мелкий жулик. «Мелкая рыбёшка», как говорят. Никто не будет утруждать себя твоими поисками, и никто не заподозрит, что ты здесь! — он приятно улыбнулся Мундунгусу, выглядя как довольный школьник. — Что ж, мне пора! У меня завтра уроки, знаешь ли... и МакГонагалл не любит понедельники. Пока, Данг! — и он практически выпорхнул из двери.

Оказавшись снаружи, Гарри приказал Кричеру сначала поставить вечно наполняющийся кувшин с водой рядом с заключённым, а затем приготовить горячую и вкусную еду на следующий вечер и поставить её под согревающее заклинание у двери подземелья, чтобы запах доносился внутрь, усиливая страдания Мундунгуса. Кричер должен был повторять то же самое в течение следующих нескольких дней, делая дверь прозрачной через час или около того, чтобы вор мог смотреть, как Кричер ест еду, пока Гарри не вернётся.

Гарри был уверен, что вор будет довольно охотно говорить через пять дней. Хотя он мог бы просто вырвать местонахождение украденных вещей из разума вора, он хотел сделать это таким образом. У него, правда, не было определённого объяснения, почему.

Победно ухмыляясь, Гарри аппарировал обратно в Хогвартс и отправился спать.