Серия Полуночник-5: Восхождение Защитника (джен)

В принципе, Гарри понимал, что должен был осознать это раньше. Нет, не так. Он должен был понять это в тот самый момент, как пришёл в себя. Волшебный мир алчен. И решением одной проблемы ничего не закончится, так как всегда найдётся как минимум ещё одна, за которую никто не возьмётся. И не важно, что Гарри уже столько потерял. В глазах волшебного мира он достиг определённых результатов и кто, как не он, должен повернуть вспять весь вред, что был нанесён?

В конце концов, кого волнует то, чего хочет Гарри для своей жизни, когда всем и так очевидно, что должен делать мальчик-который-выжил для волшебного мира? Одного этого было бы достаточно, чтобы сподвигнуть Гарри покинуть волшебный мир и никогда в него не возвращаться. Ошеломительно, но люди даже не задумывались, предлагая подростка, который ещё даже не сдал свои Т.Р.И.Т.О.Н.ы, на такой высокий пост в министерстве.

Это, конечно, было только одной из множества идей, направляемых в “Ежедневный пророк” теми волшебниками и волшебницами, что наконец-то огляделись вокруг и поняли, что им не нравиться то состояние, в котором пребывает волшебный мир. Забавно, что это произошло лишь после того, как одна из величайших угроз этому волшебному миру исчезла. Иных доказательств Гарри и не нужно было, чтобы понять, что изменения нужно начинать с общества в целом, а не с каких-то конкретных людей.

Дни, проводимые в Доме Блэков, тянулись, казалось, целую вечность. Каждый день с раннего утра начинался с физических занятий с Сирусом, за которыми следовала длительная учебная сессия с Ремусом. Затем они обедали втроём, попутно разбирая новые письма и новости, что пересылала им Тонкс, после чего сразу следовала ещё одна длинная учебная сессия, которая обычно продолжалась до ужина. После него следовал уже новый долгий сеанс физических упражнений, после которого Гарри настолько выматывался, что моментально засыпал, чтобы проснуться следующим утром и начать это всё заново.

Лишь через три недели Гарри признали годным, чтобы покинуть Дом Блэков. За это время он набрал немногим больше половины того веса, что потерял, а мозг, такое чувство, был готов взорваться от обилия информации, которую в него впихнули. Но все полученные задания были выполнены, стратегия будущих ТРИТОНов определена, а сам он придумал довольно хорошую идею, что ему делать с волшебным миром, когда он с ним столкнётся.

Единственными отдушинами для Гарри стали письма его друзей и их еженедельные визиты. Рон с Гермионой довольно скоро извинились за своё поведение, уверив, что они уже всё решили между собой. Письма от Невилла и Джинни, с другой стороны, давали не столь оптимистичную картинку. Хоть стычки Рона и Гермионы резко сократились, между ними ещё сохранялось неловкое напряжение, которое они явно старались скрывать. Ну, это Джинни назвала это “неловким напряжением”. Невилл же просто написал, что ситуация всё ещё странная.

Сами их визиты только подтверждали это. Гарри видел, что Рон и Гермиона стараются общаться между собой более вежливо, но сам факт этого их старания ясно говорил, что не всё между ними гладко. Он несколько раз пытался “прощупать” тему, но так и не добился успеха. В глубине души Гарри понимал, что единственный путь узнать всё наверняка — это поговорить наедине с Гермионой. Не с Роном — тот был слишком гордым и не стал бы обсуждать с кем-либо свои ошибки.

Наконец жарким майским субботним утром Гарри, Сириус и Ремус начали паковать сундуки для возвращения в Хогвартс. Потребовалось несколько часов переговоров между Сириусом и профессором МакГонагалл, чтобы прийти к согласию по поводу возвращения Гарри к одноклассникам. Сириус хотел обеспечить безопасность и неприкосновенность Гарри любой ценой, тогда как МакГонагалл стремилась вернуть какое-то подобие нормальности Хогвартсу. Репортёрам, конечно, запретили появляться в замке, не без помощи Скримджера, но Сириус оставался одним из немногих, кто всё ещё был обеспокоен полной безопасностью Гарри, особенно учитывая то, что многие из студентов потеряли в ночь смерти Волдеморта по крайней мере одного из родителей.

В конце концов МакГонагалл пошла на уступку, разрешив присутствие телохранителя по крайней мере в первую неделю, и обещала поговорить со студентами перед прибытием Гарри и настоять на том, чтобы те относились к нему, как к любому другому ученику. Конечно, никто не верил, что так всё и будет. Рон, Гермиона и Невилл без всяких прикрас сообщали о том, сколь многие в Хогвартсе видят в Гарри идола, называя не иначе как Спасителем волшебного мира. Особенно женская половина. По-видимому, среди девушек было немало тех, кто будет готов из кожи вон вылезти, чтобы стать Спасителю подругой.

Не нужно говорить, что Гарри неожиданно даже обрадовался, что его будет сопровождать телохранитель, отпугивая от него одержимых гормонами. Ему нужно сконцентрироваться на ТРИТОНах, не переживая о кучке фанаток.

Сириус первым отправился через камин, но Гарри от него почти не отставал. Закрыв глаза, он постарался игнорировать охватившее его пламя, сначала быстро закружившее его, а затем также резко остановившееся, выбросив его на пол в кабинете профессора МакГонагалл. И он бы упал, если бы не Сириус. Гарри едва успел принять устойчивое положение, когда появился Ремус, слегка покачнувшийся при выходе из камина. Сириус в мгновение ока оказался рядом с ним, но заслужил лишь строгий взгляд. Поняв намёк, Сириус отступил, позволив прибывшим обратить внимание на тех, кто их здесь ждал.

К большому удивлению Гарри, тут, казалось, собрался весь персонал школы вместе с Грозным глазом Моуди и Руфусом Скримджером. Первой вперёд выступила профессор МакГонагалл, быстро заключив Гарри в крепкие объятия, удивив этим всех. Гарри тоже был застигнут врасплох до такой степени, что даже не знал, что делать. С тех пор как профессор МакГонагалл стала директором, она воздерживалась от любой публичной демонстрации особого внимания к любому студенту, а в особенности к Гарри.

— С возвращением, Гарри, — тихо произнесла профессор МакГонагалл в самое ухо парню. — Хогвартс без тебя уже совсем не тот. — Она ещё мгновение удерживала его, а когда шагнула назад, то была уже той МакГонагалл, к которой он привык. — Итак, мистер Поттер, насколько мне известно, вы чувствуете себя лучше и готовы вернуться к занятиям и обязанностям старосты школы. Однако, умоляю вас, если почувствуете утомление, немедленно скажите об этом.

Гарри, приподняв бровь, посмотрел на МакГонагалл.

— Профессор, я ценю ваше предложение, но хочу лишь, чтобы ко мне относились как к любому другому студенту, — серьёзно произнёс он. — Если преподаватели будут относится ко мне по-особенному, это будет только подстрекать студентов. Я не хочу становиться яблоком раздора.

Профессор МакГонагалл некоторое время смотрела на Гарри, после чего гордо улыбнулась.

— Меньшего я от вас и не ждала, мистер Поттер, — произнесла она и направилась к столу, обратив внимание на персонал. — Если у вас ко мне всё, то вы свободны. Надеюсь увидеть вас всех вскоре на завтраке.

Преподаватели поколебались некоторое время, но всё же послушались. Когда двери закрылись, Гарри облегчённо вздохнул, сразу почувствовав, как мягкие волны веселья окружили его. До этого момента он и не представлял, как соскучился по постоянному успокаивающему присутствию Хогвартса. Замок, казалось, всегда знал, когда и что ему требуется.

Кто-то прочистил горло, и этот звук вырвал Гарри из мыслей, заставив повернуться в ту сторону, чтобы нос к носу столкнуться с Руфусом Скримджером.

— Мистер Поттер… — начал Скримджер. — Гарри, я знаю, у тебя и так много забот сейчас, но надеюсь, ты согласишься на проведение пресс-конференции. — Гарри явственно поморщился. — Я предлагаю это лишь для того, чтобы положить конец публичной… эм… одержимости узнать твой взгляд на события.

— Ничто не способно прекратить эту публичную одержимость Гарри, Скримджер, — сквозь зубы проговорил Сириус, а всё его тело напряглось. — Вам ли не знать. Не вы ли усиливали её последние пару месяцев.

Лицо Скримджера слегка окаменело, когда он перевёл взгляд на Сириуса.

— Мистер Блэк, вы вряд ли можете обвинять меня в недовольстве общества теми заявлениями, что делал ваш представитель, — возразил он. — Недостаток информации…

— …секретная информация секретна не просто так, — прервал его Сириус. — У Волдеморта всё ещё остались сторонники! Я не собираюсь рассказывать о каких-либо деталях, если это может повредить ему!

— Сириус, — зашипел предупреждающе Ремус. — Вспомни, с кем ты говоришь.

Сириус уставился на Ремуса, а Гарри прочистил горло. Общее внимание мгновенно вернулось к нему.

— Я соглашусь на пресс-конференцию, министр, если только будут выполнены мои требования, — спокойно произнёс Гарри. — Во-первых, я готов выразить признательность за ту помощь, что вы оказали для достижения наших целей, но я против использования моей кандидатуры в качестве знамени министерства. Я не согласен с тем, каким образом развивалась эта война, и, я надеюсь, пришло время волшебному сообществу хорошенько взглянуть на собственные действия, что едва не привели к разрушению их мира.

Под взглядом Гарри Скримджер уже открывший было рот, чтобы возразить, так и не сказал ни слова.

— Во-вторых, аккредитованные журналисты должны прислать свои вопросы как минимум за двадцать четыре часа до начала, — продолжил Гарри. — На я отвечу только на те, что посчитаю важными. Например, вопросы о моей частной жизни буду игнорировать. Я же не интересуюсь их жизнью, так что рассчитываю на ответную любезность.

Скримджер даже кивнул, соглашаясь с данным требованием.

— Наконец, я против того, чтобы мои имя и поступки использовались каким-либо образом без моего на то согласия, — жёстко добавил Гарри. — “Ежедневный пророк” в последнее время имел слишком большую свободу действий, не без участия Риты Скиттер. Меня не волнует, что потребуется для этого, но, надеюсь, это будет сделано быстро, или мне придётся прибегнуть к другим действиям, в рамках закона.

Скримджер поспешил поднять руки, показывая, что сдаётся.

— Требование полностью понятно, мистер Поттер, — с небольшой хрипотцой произнёс он. — Я встречусь с редакторами в самое ближайшее время. А по поводу пресс-конференции я ещё с вами свяжусь.

И не дав никому ничего сказать, он быстро попрощался и исчез в камине.

В кабинете повисла напряжённая тишина, пока, наконец, профессор МакГонагалл не кашлянула, прочищая горло.

— Ну и отлично, — сказала она, направившись к двери. — Гарри, Сириус, Ремус, давайте-ка за мной. Завтрак вот-вот начнётся. Думаю, он нам не помешает. Гарри, ты ведь не будешь против посидеть сегодня за преподавательским столом?..

— Спасибо за предложение, профессор, но от этого станет только хуже, — возразил Гарри. — Если будет слишком плохо, я просто запрусь у себя в комнатах.

Сириус фыркнул и мягко подтолкнул Гарри следовать за профессором МакГонагалл, сам заняв место позади вместе с Ремусом, а Грозный глаз Моуди пошёл замыкающим. Они медленно спустились по лестнице, специально подстраиваясь под состояние Ремуса, хотя прямо никто бы в этом не признался. Боль Ремуса всё ещё оставалась вещью хоть и очевидной, но замалчиваемой.

Пройдя мимо каменной горгульи, Гарри сразу почувствовал возбуждение и нетерпение, ещё даже не видя студентов, которые вскоре начали попадаться. Группы подростков стекались к Большому залу, их разговоры отражались от стен, смешиваясь между собой так, что невозможно было уже разобрать, о чем говорит тот или иной человек. Гарри сначала удивился, что никто ещё не заметил его, но потом решил, что всё дело в МакГонагалл, что возглавляла их процессию. Те, кто были ближе, не могли его видеть, не присматриваясь как следует.

Однако стоило войти в Большой зал, как ситуация резко изменилась. Едва Гарри миновал огромные двери зала, все разговоры мигом прекратились и бесчисленное множество глаз уставились на него, неотрывно провожая каждое его движение. Гарри раздражённо вздохнул и, попрощавшись с опекунами, отважился направиться к столу Гриффиндора. Краем глаза он видел, как Моуди, прихрамывая, направился к ближайшей стене, предоставляя ему беспрепятственный доступ к столу.

Итак, “телохранителем” оказался Моуди. Гарри невольно задумался, почему, ведь Моуди не был таким уж сдержанным волшебником. Зато он самый основательный.

— ГАРРИ!

Гарри едва успел развернуться, как его почти сбил с ног врезавшийся в него человек. Чьи-то руки обвили его, а копна каштановых волос закрыла видимость. Тут-то всё и началось. Кто-то хлопал его по спине, другие пытались пожать ему руку, обнять или просто притронуться. И с каждой секундой поток желающих нарастал. Всё больше эмоций, всё больше голосов…

БУМ!

Большой зал вздрогнул, и все замерли. Гарри медленно повернул голову и увидел стоящую на ногах за преподавательским столом профессора МакГонагалл с поднятой в воздух палочкой. От выражения её лица становилось страшно. Он никогда раньше не видел её такой злой.

— По местам, все! — гаркнула профессор и замерла, ожидая, пока ученики, суетясь, рассядутся за столы. Гарри быстро утянули за собой, усадив между Роном и Гермионой, а Невилл, Симус и Дин заняли места напротив. Когда шарканье стихло, профессор опустила палочку. — Я крайне разочарована вашим поведением! Мистер Поттер здесь для учёбы, а не для того, чтобы его растерзали собственные одноклассники.

Гарри почувствовал, как его кожа нагрелась от почти видимых волн замешательства, исходящих от окружающих, что вздрогнули после слов директора.

— А сейчас, я надеюсь, все вы будете образцом прилежности и дадите мистеру Поттеру войти в рабочий режим, — всё ещё строгим голосом продолжила МакГонагалл. — Всякий, кто начнёт создавать проблемы, будет иметь дело со мной. Правила должны соблюдаться, несмотря на все перемены. Это в первую очередь школа. И я жду, что каждый из вас будет соответствовать тем стандартам безупречности, коих ожидает от вас, студентов Хогвартса, волшебный мир.

Напрашивавшееся “а иначе” не прозвучало, но выражение её лица говорило красноречивее слов. Гарри признался себе, что удивлён. Он никак не ожидал, что профессор МакГонагалл станет откровенно угрожать всей школе, особенно из-за него. Это был редкий случай, когда она выказывала какую-то толику фаворитизма, и Гарри не знал, радоваться этому или ужасаться. Зависит от того, как окружающие интерпретировали её слова.

Профессор МакГонагалл села, и разговоры постепенно возобновились. Гарри по-прежнему ощущал спиной бросаемые на него взгляды, но старался всеми силами отрешиться от них и хоть что-то поесть. Глубоко внутри он понимал, что это только начало. Что бы ни говорила МакГонагалл, Гарри так и будет оставаться центром внимания, пока не приключится что-нибудь иное.

— Ну, Гарри, — начал Симус, сложив на своей тарелке целую гору из яиц. — Как ты? Рон с Гермионой больше отмалчивались после встречь с тобой, лишь говоря каждый раз, что тебе лучше.

Окружающие, казалось, затаили дыхание, побросав все свои дела. Гарри сдержал раздраженный стон. Отвечать Симусу честно при большом скоплении лишних ушей было бы глупо.

— Нормально всё, — тихо произнёс Гарри. — Вы же знаете мадам Помфри и то, какая она перестраховщица. Меня бы тут не было, если бы она сомневалась в чём-то.

— Гарри, а что… Ты-Знаешь-Кто сделал с тобой? — неуверенно спросил Колин Криви. — Ну, если ты можешь рассказать и если ты хочешь… Не подумай, я не хочу совать нос, просто… ну… — лицо парня стало ярко-красным, словно он внезапно передумал вообще спрашивать, — никто толком не знает, что случилось.

Гарри достаточно долго молча смотрел на Колина, отчего волны нервозности и замешательства с его стороны только усиливались.

— Если бы нужно было всем об этом поведать, то вышла бы статья в “Пророке”, — безразлично ответил Гарри. — Он мертв, я — нет. Думаю, это всё, что следует знать.

Колин от такого ответа весь как-то съёжился, а соседи внезапно нашли еду в своих тарелках чрезвычайно занятной. Гарри едва не фыркнул, глядя на это. И они всерьёз рассчитывали, что он будет рассказывать о той ночи посреди Большого зала? Видимо, да. А что, кого волнует такое словечко, как “такт”, когда распирает от любопытства?

— О боги! — с раздражением произнесла Гермиона. — Можно подумать, вы не знали Гарри все эти годы! Вы же в курсе, какой Гарри закрытый. Довольствуйтесь тем, что он достаточно здоров, чтобы вернуться и двигаться дальше… вы все!

Гарри приложился к стакану с тыквенным соком, чтобы скрыть улыбку. Доверь Гермионе обругать хоть целый факультет, и она успешно с этим справится. Глубоко внутри Гарри понимал любопытство товарищей, но ему совсем не хотелось переживать всё это снова… и снова… и снова. Да, он дрался с Волдемортом, ранил его отравленным кинжалом и даже смог протянуть достаточно времени, чтобы яд подействовал и убил его. Но это совсем не тот подвиг, о котором можно сложить балладу.

Гермиона долгим взглядом обвела всех окружающих, прежде чем вернуться вниманием к Гарри.

— Так вот, Гарри, у меня имеются все задания и конспекты лекций за минувшие недели, — выпалила она. — Можем начать сразу после завтрака в гостиной Гриффиндора. Лучше там, чем в библиотеке — в ней стало слишком многолюдно, и там тебе вряд ли дадут спокойно…

— Гермиона, — прервал её Гарри, не сдержав улыбки. — Успокойся. Всё отлично. Чем скорее меня поймают, тем лучше. Подозреваю, Скримджер не будет тянуть резину с организацией своей пресс-конференции, чтобы показать свои красивые пёрышки.

Рон вытаращил на Гарри глаза.

— Что-что показать? — выдохнул он.

Гермиона фыркнула.

— Рон, это метафора, — объяснила она. — Скримджер всеми силами старается выставить себя с лучшей стороны в глазах общества. — Она чуть помедлила, но всё же перевела свой взгляд на Гарри. — Ты что, согласился на пресс-конференцию? С ума сошёл?

Гарри приподнял бровь, взглянув на девушку. Он-то ожидал, что Гермиона, как никто другой, поймёт его и не удивится, почему он даже задумался о такой вещи.

— Спасибо большое, но последняя проверка всё-таки показала, что я вменяем, — сухо произнёс он. — Я просто подумал, что пришло время дать людям то, чего они так жаждут — моё честное мнение о них самих.

— Ты хочешь… — глаза Гермионы расширились от осознания. — О! Эм, извини, Гарри. Я должна была догадаться. Только… только не наговори лишнего, о чём будешь потом жалеть… пожалуйста.

— Гермиона, твоя вера в меня поражает, — с сарказмом проговорил он. — Волшебному миру придётся многое искупить, если они, конечно, хотят быть уверенными, что ничего подобного не повторится. Эта война никогда бы не стала так трагична, не будь в нашем обществе столько предрассудков и дискриминации. Подумай об этом. Ремус оборотень, но он сделал больше для уничтожения Волдеморта, чем большинство чистокровных семей.

Окружающие молчали, не находя слов для возражений.

Со стороны почти забавно было наблюдать, как люди внезапно начинали вести себя рядом с Гарри. И не будь Гарри так сильно поглощен закрытием хвостов из накопившихся за неделю домашних заданий, он, вероятно, заметил бы всё это. Но факт был в том, что ему всего за два дня нужно было сделать работу за целую неделю, совмещая это с обязанностями старосты Школы. У него просто не было времени выслушивать всю эту массу как мальчишек, пытавшихся доказать, что они достойны быть его друзьями, так и девчонок, с их настойчивыми заверениями в идеальности своей кандидатуры на роль подруги сердца.

Дошло до того, что Гарри, Рон и Гермиона вынуждены были скрываться в комнатах Гарри, чтобы иметь возможность спокойно поразмышлять. Гермиона выбивалась из сил, пытаясь поддерживать порядок, угрожая даже начать снимать очки с Гриффиндора, но, казалось, уже ничто не могло остановить рост популярности Гарри. Никого словно не волновало, что до Т.Р.И.Т.О.Н осталось уже меньше месяца и что Гарри нужно готовиться к ним, чтобы иметь возможность поступить на курсы целителя куда бы то ни было.

Казалось, никому и дела нет до того, чего Гарри хотелось больше всего на свете.

Удивительно, но Гарри успел закончить последнее задание ближе к вечеру воскресенья, как раз когда от Скримджера пришло сообщение о назначении пресс-конференции на вечер среды в Хогсмиде. Вместе с извещением пришел и свиток пергамента, содержащий длинный список вопросов, которые корреспонденты успели напридумывать за этот короткий период. Большинство из них касалось битвы с Волдемортом, но были и такие, где интересовались мыслями Гарри о войне в целом, его мнением о будущем волшебного мира, его планами и, куда уж без этого, его личной жизнью.

Гарри сперва вычеркнул именно их, а затем и те, что касались политики. Ему же всего семнадцать. Что он знает о работе Министерства или Визенгамота? Абсолютно ничего. Он мог сказать лишь то, что нужны перемены, или история повторится.

С нависшей над головой пресс-конференцией и бесконечными шепотками было чрезвычайно трудно сосредоточиться на уроках. Члены О.З. создали вокруг него дополнительный рубеж защиты — как от почитателей, так и от тех, кто, как им казалось, готов был заклясть Гарри до беспамятства. Предубеждение и здесь сыграло свою роль. Все знали, что в Слизерине были сторонники Волдеморта, поэтому все считали, что слизеринцы ненавидят Гарри.

До смерти Волдеморта Гарри даже не задумывался об этом. А сейчас от одной мысли становилось дурно. Предубеждение уже давно поселилось в Хогвартсе. Хагрид сказал ему ещё семь лет назад: “далеко не все, кто встали на кривую дорожку, учились в Слизерине”. Какой была бы жизнь, если бы ему не показали худшее из Слизерина до Хогвартса? Что бы случилось, послушай он Шляпу и пойди в Слизерин? Я был бы обречен с первого дня.

Чем больше Гарри думал об этом, тем больше ему не нравилось то, куда ведут его эти мысли. Совсем не нравилось.

Вечер среды вместе с последним уроком подкрались незаметно. Утренний номер “Пророка” вышел с анонсом предстоящей пресс-конференции, давая всей школе возможность найти кого-нибудь, кого можно было бы отрядить в Хогсмид, чтобы послушать её. Видимо, никто больше не считал “Ежедневный пророк” заслуживающим доверия. Представить только.

Когда все остальные исчезли, отправившись в Большой зал на ужин, Гарри, Рон и Гермиона встретились в вестибюле с Сириусом, Ремусом и Тонкс. Больших усилий стоило уломать профессора МакГонагалл отпустить Рона с Гермионой, но решающим аргументом стала реплика Сириуса, что дополнительная безопасность не помешает, несмотря на то что Скримджер отрядил небольшой отряд авроров для наблюдения за мероприятием. Хотя Рон с Гермионой шли больше для поддержки, чем для чего-либо ещё.

Без лишних слов они покинули замок, спустившись по ступенькам и сев в ожидавшую их карету, запряженную фестралами. Тонкс запрыгнула внутрь первой, чтобы помочь забраться Ремусу. По волнам раздражения, исходящим от него, тот не был слишком рад, что не может сделать это самостоятельно, но всё же понимал, что без помощи не обойтись. Вид покрытого ранами Ремуса вызвал у Гарри острое чувство вины. Он настолько зарылся в собственные проблемы, что позабыл о своих опекунах.

— Ремус, я…

— Даже не начинай, Гарри, — перебил его Ремус напряжённым, но всё же твёрдым голосом, усаживаясь внутри кареты. Сириус указал Гарри залезать следом, затем Рону с Гермионой. — Я не хочу, чтобы ты грыз себя из-за того, что всё равно вскоре вернётся.

Гарри нахмурился и отвернулся к окну, когда Сириус залез в карету и она тронулась. Он не мог смириться с тем, что Ремус фактически отказался от какой-либо помощи в восстановлении. Это не тот Ремус, которого он знал. Тот Ремус был бойцом в любой ситуации, даже если та выглядела безнадежной.

Что же изменилось?..

До тех пор, пока не показался Хогсмид, никто так и не проронил ни слова. При виде поселения Гарри едва поверил своим глазам: вся деревня была освещена магическими огнями, а перед “Тремя мётлами” соорудили большой помост, расположив за ним ряд стульев. Гарри чуть поморщился. Он действительно не ожидал, что всё будет так, особенно увидев всех этих репортёров и фотографов, ожидающих их. Возможно, это было не такой уж хорошей идеей.

— Будто стая стервятников, — зло пробормотала Гермиона. — Нет, честно, они когда-нибудь поймут, что людям не нравится чувствовать себя куском мяса, что рвут на части?

Ремус устало вздохнул.

— Сомневаюсь, что это случится в обозримом будущем, — сказал он. — Тут классический случай спроса и предложения. Пока люди будут интересоваться чем-либо, будут и те, кто станет этот интерес подогревать. Прямо сейчас всем интересен — нравится нам это или нет — именно Гарри. Учитывая, какой Гарри скрытный, многие решили, что сейчас настал их единственный шанс получить комментарий или сделать фотографию.

Рон фыркнул.

— Где же Локхарт, когда он так нужен? — горько вопросил он. — Уж он бы пришёл в восторг.

Раздался громкий скрип, стоило им приблизиться к большим чёрным вратам, створки которых начали медленно открываться. И сразу стал слышен гул голосов из Хогсмида. Едва карета миновала врата, выезжая за территорию Хогвартса, как все находившиеся внутри были буквально ослеплены вспышками света. А Гарри был бы рад, если бы карета двигалась чуточку быстрее, но нет. И хоть все эти репортеры и фотографы стояли достаточно далеко, их количество буквально давило на парня, вызывая чувство сродни клаустрофобии.

— ПОСТОРОНИСЬ! — взревел чей-то командный голос. — ДАЙТЕ ИМ ПРОЕХАТЬ!

Всполохи вспышек постепенно сошли на нет, пока карета направлялась к Трём Мётлам. Когда они достигли подготовленной площадки, Гарри с удивлением заметил окруживших их авроров. Первым из кареты с палочкой наготове вышел Сириус, затем Рон с Гермионой, также вооруженные. Гарри было дёрнулся следом, но жест Тонкс остановил его. Не успел Гарри возмутиться, как Ремус придвинулся к выходу и с помощью Сириуса и ближайшего аврора вылез из кареты.

Когда он скрылся из вида, Тонкс разрешающе махнула Гарри. Оказавшись снаружи, Гарри понял, почему его придержали. Тонкс выпрыгнула из кареты, и та снова пришла в движение, защищая его сзади, пока авроры прикрывали его с других направлений — и так они прошли до самого помоста. На нём уже были наколдованы кресла, в которых успели разместиться Ремус, Сириус, Рон и Гермиона, оставив свободным одно — прямо по центру, между Сириусом и Гермионой. Гарри нехотя занял его, а Тонкс осталась стоять за его спиной. Только после этого парень опустил взгляд на репортёров и фотографов, столпившихся у помоста.

Его левую руку сжала ладонь Гермионы, отвлекая внимание.

— Гарри, всё хорошо, — тихо сказала она. — Просто помни, что ты один из тех, на чьей стороне сила. Они ничего не могут сделать тебе.

Гарри с трудом подавил желание закатить глаза.

— Легче сказать, чем сделать, — пробормотал он, глядя как толпа слегка раздалась в стороны, пропуская Руфуса Скримджера. Живот Гарри сразу скрутило, стоило ему увидеть выражение лица министра. То буквально сияло, словно Рождество пришло раньше срока. Если бы он только знал.

Скримджер направился прямиком к Гарри и протянул ему руку. Подавив вздох, Гарри пожал её и под вспышки камер стал отчаянно ждать, когда, наконец, утихнет весь этот фейерверк. Вскоре Скримджер всё же отправился дальше и, обменявшись рукопожатием с Сириусом и Ремусом, подошёл к трибуне. Словно по волшебству, вся толпа замолкла и, затаив дыхание и приготовив перья, замерла в ожидании.

— Леди и джентльмены, — начал Скримджер, — я бы хотел вначале поблагодарить всех вас со соблюдение рамок и ограничений, обозначенных мистером Поттером, чтобы ускорить ход мероприятия. Уверен, все мы прекрасно понимаем, что мистер Поттер и без того загружен подготовкой к предстоящим экзаменам. Так что без лишних прелюдий представляю вам мистера Поттера, кавалера Ордена Мерлина первой степени.

Глаза Гарри становились всё шире и шире по мере того, как нарастал гром аплодисментов. По волнам злости, исходящим от Сириуса, парень понял, что не только его эта новость застала врасплох. Всё внезапно встало на свои места. Таким шагом Скримджер пытался добиться того, что Гарри не скажет ничего слишком болезненного для министерства. Как жаль, что меня не купить на шикарные награды.

Встав на ноги, Гарри подошёл к трибуне и принял гладкий прямоугольный футляр из кожи, в котором находилась медаль. И на его лице, когда он пожимал руку Скримджеру, не было никакой улыбки, отчего широкая улыбка самого Скримджера несколько померкла. Гарри чуть ли не с удовольствием наблюдал, как Скримджер слегка неохотно уступил ему место. Подойдя к трибуне и бросив взгляд вниз, Гарри наконец в полной мере осознал, как много собралось здесь репортёров. Кроме них тут присутствовали и работники министерства, владельцы местных магазинчиков, а также довольно много членов Ордена Феникса, включая семью Уизли и Хагрида.

Прекрасно. Просто замечательно.

Гарри, испытывая небольшой мандраж, прочистил горло. Может быть, пора уже с этим покончить.

— Добрый вечер, — начал он более уверенно, чем чувствовал себя на самом деле. — Должен признаться, я слегка обескуражен. Никогда не думал, что меня наградят за то, что я просто пытался выжить — а именно этим я и занимался всё время с поступления в Хогвартс немногим более шести с половиной лет назад. Что бы там многие не воображали себе о Мальчике-который-выжил, я был тогда обычным ребёнком, с восторгом познававшим всё больше о новом мире вокруг себя. Но чем больше я узнавал о волшебном мере, тем быстрее мой восторг угасал.

Гарри на секунду прервался, при этом заметив, как некоторые собравшиеся нервно переминаются на месте.

— В одиннадцать лет вряд ли можно ожидать от кого бы то ни было, что их опыта и знаний хватит, чтобы понять, как и что работает в волшебном мире, но вот почувствовать, что что-то не так, дети вполне могут. Их глаза могут видеть ненависть, предрассудки и разделённость, но как-то остановить это они не могут, будучи всего лишь детьми. На мой взгляд, недооценивать детей просто смешно, особенно если это группа “детей”, что защитила Хогвартс год назад и внесла существенный вклад в поражение Волдеморта.

Многие в толпе отчётливо вздрогнули, но по-прежнему хранили молчание.

— В двенадцать лет мне показали, каким жестоким может быть волшебный мир, — продолжил Гарри. — Я видел, как чистокровные издеваются над магглородженными только потому, что они новенькие в этом мире. Меня самого чурались из-за способности, которой я никогда не желал, а мой друг был отправлен в Азкабан только для того, чтобы Министерство магии выглядело прилично в глазах общественности. В тринадцать я узнал, какой несправедливой была система. Мой крёстный отец отсидел в Азкабане много лет за преступление, которого не совершал, отправленный туда без суда, который бы доказал его невиновность; а друг семьи испытывал гонения из-за своей болезни, которой никогда не искал. Что бы не думали о них в волшебном мире, они взяли меня к себе и сделали тем человеком, что вы видите сейчас. Не могу даже представить, где бы я оказался, не будь их.

Гарри окинул толпу долгим взглядом и продолжил:

— Они спасли меня, но не только я нуждался в спасении. Каждый день в Хогвартсе какой-нибудь ребёнок плачет, испытав на себе жестокость, воспитанную многими поколениями ненависти и дискриминации. Волдеморт не принёс в этот мир ничего, что в нём не существовало раньше. Он лишь подбросил дров в костёр. Он просто показал худшие качества нашего мира. Сейчас, когда его больше нет, мы должны внимательно посмотреть на самих себя и сделать всё, что в наших силах, чтобы подобное не повторилось вновь.

Волны гордости ударили его в спину, позволяя Гарри слегка расслабиться. Он знал, что это чувства Сириуса и Ремуса.

— Всякий ребёнок в Хогвартсе быстро узнаёт, что Слизерин — это “злой факультет”, посколько большинство тёмных волшебников проучились в нём семь лет. Но откуда это? Слизерин ничем не отличается от Гриффиндора, Рейвенкло или Хаффлпаффа. Это просто место, где можно поспать. Дети не выбирают плохую дорогу из-за того, что спят где-то не там. Они встают на неё только потому, что кому-то лень потратить время и дать им шанс выбрать верный путь.

— К магическим существам относятся с презрением, тогда как к ним надо относиться с уважением, даже если речь идёт об оборотнях или вампирах. Понятно, что всегда будут недовольные, всегда будут такие, как Фенрир Грейбэк, но если есть проблема с кем-то одним, то это не значит, что та же проблема и со всеми остальными. Представьте, что и с нами кто-то поступил так же, что мы были наказаны за преступления, совершённые Волдемортом. Этот мир больше не может позволить себе жить по двойным стандартам. Мы, как общество, должны работать бок о бок с магическими созданиями, если мы действительно хотим установить крепкий мир.

Гарри вздохнул, опустив взгляд на кожаный футляр в своих руках. Глубоко внутри он понимал, что его слова вряд ли будут восприняты всерьёз, ведь, по существу, он требовал довольно радикальных изменений, но кто-то должен был это сказать. Медленно переведя взгляд на толпу, Гарри заметил, что все с нетерпением ждут продолжения.

— Я понимаю, что нет идеального общества, — более тихо произнёс он. — Понимаю и то, что общество сильно настолько, насколько силён его лидер. Мы уже заплатили большую цену за ошибки Фаджа. Министерство заплатило сполна за взращённую Фаджем коррупцию. Нам повезло, что министр Скримджер, по крайней мере, был готов слушать и оказывать поддержку мечте подростка о мире.

Гарри перевёл взгляд на Скримджера. Тот стоял неподвижно, но трость слегка дрожала в его руке.

— Мы обязаны нашей свободой тем, кто отдал свои жизни, сражаясь за тот мир, что казался таким далёким и недостижимым ещё несколько месяцев назад. — Гарри вновь посмотрел на толпу. — И мы расплатимся с ними, сделав всё, что в наших силах, чтобы не допустить появления ещё одного Волдеморта. Мы, как общество, должны ради таких, как Захария Смит и Антони Годштейн, сделать всё, чтобы больше ни одному ребёнку не пришлось жертвовать своей жизнью из-за того, что взрослые не в силах взять на себя ответственность за решение своих собственных проблем. Эта война доказывает, что каждому по силам изменить ситуацию. Не нужно быть самым умным и самым сильным. Нужна всего лишь мечта, за которую стоит сражаться.

Гарри сглотнул — горло уже пересохло, но требовалось сказать ещё кое-что.

— Профессор Дамблдор сказал мне несколько лет назад, что “наши решения гораздо лучше показывают, кто мы на самом деле, чем наши способности”. Настало время всем нам начать принимать верные решения по насущным проблемам. Давайте двигаться к завтрашнему дню, помня о вчерашних ошибках, и, надеюсь, наше завтра будет лучше для всех нас.

Гарри сделал лишь один шаг назад, когда раздались аплодисменты. Он был крайне удивлён, не рассчитывая на какую-либо реакцию на свои слова. Развернувшись к Сириусу, Гарри вновь был шокириован, увидев, что не только крёстный, но и Ремус, Рон и Гермиона стояли и хлопали ему. Такого он уж точно не ожидал.

Сириус первым осознал состояние Гарри и, шагнув к нему, крепко его обнял.

— Я так горжусь тобой, малыш, — хрипло произнёс он. — И родители тоже бы гордились тобой.

Гарри невольно улыбнулся, сделав шаг назад и встретившись взглядом с Сириусом. Краем глаза он видел подходящего с напряжённым лицом Скримджера.

— Нам следует вернуться в Хогвартс, — тихо сказал Гарри.

Сириус незаметно проследил за взглядом Гарри и кивнул. Пока Скримджер не ухватился за Гарри, Сириус загородил дорогу.

— Министр, — непререкаемым тоном проговорил он. — Если не возражаете, то Гарри, Рон и Гермиона должны вернуться в Хогвартс. — Скримджер,прищурив глаза, сверлил Сириуса взглядом, испуская волны злости, но Сириус даже не дрогнул. — Какие-то проблемы, Скримджер?

Министр несколько мгновений колебался, на всё же кивнул и отступил, бросив взгляд на ближайшего аврора, который немедленно сошёл с платформы. А вскоре показалась и карета с фестралами, показывая собравшимся, что же происходит.

— Мистер Поттер!

— Всего один вопрос!

— Прошу, мистер Поттер!

Гарри был быстро взят в кольцо Сириусом, Ремусом, Тонкс, Роном и Гермионой, и в таком порядке они стали пробираться к подъехавшей к платформе карете. Авроры, держа палочки наготове, сделали шаг вперёд, сдерживая напиравшую толпу. Гарри знал, что это ничем хорошим не закончится, и потому с радостью позволил втолкнуть себя в карету. Правда он тут же обернулся и помог Ремусу быстрее забраться внутрь, чтобы остальная группа тоже, не мешкая, присоединилась к ним. Никто толком не успел даже сесть, когда карета тронулась с места и покатила к Хогвартсу.

Со всех сторон раздавались вспышки и мольбы репортёров. Гарри сполз как можно ниже, чтобы его не видели с улицы, вызвав смешки почти всех пассажиров. Возможно, он поступал глупо, но ничего не мог с собой поделать и проехал в таком положении до самых ворот и даже немного дальше, чтобы уж точно никто не смог сделать его фотографию.

— Как-то слишком для “соглашения”, — зло проворчал Гарри.

Сириус фыркнул.

— Гарри, репортёры что те хищники, — пояснил он. — Ты им палец дашь, а они руку оттяпают. С ними лучше вообще дел не иметь.

С этим Гарри был полностью согласен.