Сапфировая корона (джен)

— Где ж ты пропадала так долго, Коринушка! — укоризненно сказал Людушка. — Я вчера такой ужин приготовил. А ты и к завтраку опоздала.

— Где надо, там и пропадала, — сказала Корина, небрежно отбрасывая летающий коврик в угол. В Серый Замок она явилась только утром. Вчера ещё успела ювелира навестить — Мирдан показывал, что уже успел сделать. Ради такого заказа он сказался больным и не выходил из своей личной, домашней мастерской. О тайной работе знала только его жена — но она была чрезвычайно предана своему мужу (и Корине тоже) и не болтала лишнего. Мирдан заверил Корину, что заказ будет готов в срок, а Корина осталась довольна тем, что увидела.

Корона обещала быть шикарной. Тем более, что камни для неё Корина сама выбирала у Марранов. Три самых крупных сапфира были величиной с вишню, остальные немногим меньше. Хорошо бы изготовить под корону комплект — колье, серьги, кольцо, браслет, брошь, — но это можно и позже. Главное — символ королевской власти.

— Что-нибудь новенькое случилось? — спросила Корина, садясь за стол. Она уже настолько привыкла, что Людушка работает на её кухне, что воспринимала это в порядке вещей. Тем более, жалованья Людушка не просил. Отличный слуга ей попался. Балбес, конечно, ну так с паршивой овцы, как говорится, хоть шерсти клок…

— Да вроде нет, — озадаченно взлохматил волосы Людушка. — Стоим вот тут, как ты приказала. Мом ночью с совами переухивается, спать не даёт. А так ничего.

— Из Когиды новых вестей нет?

— Не-а, — мотнул головой Людушка.

— Что Марраны?

— Вот объясни, зачем они нам? — развёл руками толстяк. — У Жевунов и без Марранов всё прекрасно. Сеют, жнут, огороды растят. Покушать всегда есть чего. Зачем солдаты-то? На нас разве кто-то нападает?

— Много ты понимаешь, — огрызнулась Корина.

Она принялась за завтрак, едва замечая, что ест. В душе у неё всё кипело ещё со вчерашнего дня — ну и сегодня «не докипело».

— А ты не сердись, — надулся Людушка. — А лучше объясни. Я этой войны накушался по самое не могу, вот и не хочу, чтобы снова меня в неё втягивали. Я человек мирный, дружелюбный. А тут солдаты. Это что, опять с кем-то воюем?

— Твоё дело — кухня, — грубовато ответила Корина. — И не суди выше неё. А политика — моё дело. И горе будет тому, кто мне попытается помешать. Понятно?

— А ну тебя, — обиделся Людушка. — Нехорошо ты поступаешь, Коринушка.

Корина хлопнула ладонью по столу.

— Хорошо, нехорошо… Плебейская мораль! — крикнула она. — Кто решает, что хорошо, а что плохо? Кто сильный, тот и правит миром. А всяким недоумкам внушают, что существует добро и зло. Естественно, добро — то, что выгодно внушающему, а зло — то, что ему невыгодно. И правильно! Недоумки только такой морали и достойны! Но есть те, кто выше этого. И я — выше!

Людушка помотал головой.

— Что-то ты странно как-то рассуждаешь, — опасливо заметил он. — Да и с чего ты так разволновалась?

— Да потому, что у меня эти рассуждения о том, кто добрый и кто злой, уже вот где! — Корина резко провела ладонью по горлу. — Все кругом только и судят, какая я — хорошая или плохая! Ах, может быть, Кориночка пересмотрит свои позиции! Ах, у неё сейчас два пути — к добру или к злу! — передразнила она Страшилу. — Ах, может быть, война её чему-то научила! Сами нарисовали себе идиллическую картинку, расставили всех по двум сторонам: добро — зло. И они, конечно, все такие добренькие! А мне плевать! И на добро, и на зло! И знаешь, что я тебе скажу? Против добреньких воевать легче. Они сами так по-идиотски подставляются, что даже смешно. Представляешь, что Страшила в Изумрудном городе посоветовал этой дурочке Энни? Не вмешиваться! — Корина расхохоталась. — Подождать! Соломенный идиот. Это, безусловно, самое мудрое его решение за всю жизнь. И правильно! Пусть эта тупица постоит в сторонке! А ещё лучше — сгинет куда-нибудь.

— Я ничего не понял, — удивился Людушка. — При чём тут Страшила? Куда не вмешиваться? Кто тупица?

— Ты тоже тупица и болван, — популярно объяснила Корина. Людушка совсем оскорбился.

— Ну почему ты всё время обзываешься?

— Потому что ты туго соображаешь. Мозги жиром заплыли? Ладно, так и быть, — смилостивилась она. — Просто эта малолетняя принцесска полетела в Изумрудный город советоваться. Ах, ей так жалко Жевунов! Ах, а вдруг она ко мне предвзята! Ты не представляешь, чего она там наговорила! — Корина снова расхохоталась. — Это даже слушать было смешно! Они все повторяли и повторяли, что, якобы, вдруг я на самом деле не такая уж плохая, и они ко мне предвзято относятся, а это нехорошо с их стороны. И вдруг я на самом деле хочу исправиться. Великий Торн, как же они наивны! Но тем лучше для меня! Сами виноваты… Короче, Энни долго рассуждала, кто из нас с ней лучше, а кто хуже для Жевунов, и Страшила в итоге посоветовал ей подождать — вдруг дело решится само собой. Подождать! Да пусть ждёт хоть сто лет! — Корина с ликующим смехом взмахнула рукой. — Так что теперь Энни, да и Жевунов тоже, можно брать тёпленькими — сами в руки придут.

— Так, я снова не понял, — Людушка только глазами хлопал. — Ну Энни там советовалась. А ты-то как там оказалась?

— Да какая разница? — отмахнулась Корина. — Важен результат. Теперь я могу делать всё, что захочу. А они пусть продолжают изображать добреньких. Добреньких и слабеньких! Им ведь даже противопоставить мне нечего! Что они умеют? Аларм хотел со мной поговорить. Ха! Посмотрела бы я на это! Ну ничего, — весело продолжала Корина. — Думаю, у него надолго пропало желание помогать своей будущей идиотке-родственнице. «Я не могу считать тебя другом»… Ах-ах, сколько драмы!

У неё поднялось настроение. А всё-таки были и плюсы в том обсуждении, которое она так удачно подслушала, спрятавшись под серебряным обручем, украденным у Энни ещё после урагана. Были, конечно, были и минусы, но лучше сосредоточиться на плюсах. Теперь у неё развязаны руки, так ведь? Так. А эти наивные душонки её ни в чём даже не заподозрят — они ведь добренькие!

Разве что фрейлина Фаина… Вот ведь мерзавка. Ну ничего, она тоже своё получила. Может быть, и не поняла, за что, но главное — получила. Пожалуй, кувырок по лестнице надолго испортит её высокомерное правильное личико. Это же надо — змею взрастила на груди! Первой фрейлиной сделала! А та сразу побежала всё выбалтывать феечке Элли…

Плебейская мораль — добро, зло… Но иногда она оказывается крайне выгодной. Если у девчонки Энни пунктик на доброте — Корине это только на руку. Энни ведь ни в чём её даже не обвинит — а то вдруг это предвзятость? Нехорошо-о!

— Ну что ж, — Корина даже руки потёрла, предвкушая удовольствие, — нас ждут великие дела. А ты, балбес, смотри не проболтайся, если Энни в гости заявится. И вообще, хватит уже с ней дружить.

— С кем хочу, с тем и дружу, — насупился Людушка.

— Ты будешь дружить с тем, с кем я тебе прикажу, — заявила Корина. — Иначе будешь квакать в ближайшем болоте. Понял? Кстати, ты знаешь, что особым деликатесом Гингема считала лягушачьи лапки? — поддразнила она бывшего людоеда.

Людушка, надувшись, ушёл из кухни. Возразить Корине ему было нечего, и Корина это знала. Он её побаивался. Жалел ли он, что с ней связался? Корине это было всё равно. Он не участвовал в её делишках, но слишком много знал. И пока она не коронуется, Людушку на свободу не отпустит. К тому же он так шикарно готовит…

— Кстати о болотах… — задумчиво сказала она сама себе.

За четыре дня с наводнения в предгорьях дуболомы в Когиду не вернулись. Энни и не беспокоилась — мало ли, где они могли задержаться. Может, ещё какая работа им нашлась.

Она решила последовать совету Страшилы и предоставить событиям идти своим чередом. Ещё раз слетала в гости в поместье Корины, обнаружила, что оно пустует. Только кот Муркис вылизывал лапку на солнышке и явно считал себя тут полным хозяином. Энни обошла всё поместье. Рай для фермера. Но за последние два месяца тут заросли сорняками сад, огород и поля, а ураганом сбило ставни на двух окнах. Корина не слишком-то много внимания уделяла подарку от Жевунов. Может, ещё уделит… Сейчас вот наступят в стране спокойствие и стабильность — тогда и уделит.

Хотя, на взгляд Энни, спокойствие и стабильность скорее бы наступили, если бы Корина не вмешивалась. Не приводила Марранов хотя бы. Впрочем, Марраны как раз ни во что не вмешивались: мирно расходились по деревням, днём патрулировали окрестности, по вечерам организовывали тренировки для всех желающих. Нехитрое развлечение, в чём-то даже полезное для молодёжи, у кого избыток энергии. Конечно, Энни не нравилось, что они всюду так назойливо (на её взгляд) рекламируют, какая Корина будет хорошая королева, а уж слухи о её происхождении (изрядно приправленные разнообразными фантазиями) были просто смешны. Сама Корина вроде пропадала где-то на границах. Ничего особенного с тех мест не было слышно.

Дуболомы не вернулись и на следующий день. И ещё через день. Их надо было искать. Или хотя бы узнать, где они. Энни попыталась расспросить птиц, но ответа не получила. Фанд Ольм тоже ничего не знал. С Энни он общался непринуждённо, как и прежде, но напряжённость какая-то сквозила. Видимо, ожидал, что Энни обидится, или начнёт активно возражать против коронования Корины, или будет настаивать ещё на чём-то своём — и её показное бездействие его настораживало.

Рано утречком Энни полетела в те деревни, где оставила дуболомов, и прибыла туда часа через два. Ни в одной из них дуболомов не было. Она пошла к старосте последней из деревень, где они могли работать.

Староста невозмутимо доложил, что — да, дуболомы были, и буквально позавчера он их отпустил с благодарностью. Энни отправилась дальше.

— Были, — охотно подтвердил староста следующей, не пострадавшей от наводнения деревеньки. — Были, ушли по направлению к хутору Данка Морина. Это вот туда, госпожа фея. Пряменько, пряменько, а потом слегка в горку.

— Так это ж совсем в другую сторону, чем надо, — занервничала Энни. И полетела к Данку Морину. Данк принял её любезно и тоже подтвердил, что дуболомы прошли мимо его хутора дальше на север.

— На север? — изумилась Энни. — Зачем?

— Этого уж я не знаю, — развёл руками Данк. — Вам виднее, госпожа фея.

За сутки дуболомы могли прошагать хоть до Лунной реки — им ведь отдыхать не надо. Но главное — что их туда понесло? Получили какой-то приказ от Корины?

Энни увидела на дереве дятла и позвала его.

— Передай по птичьей эстафете на север, — попросила она. — Всем, кто увидит дуболомов. Дуболомам: по птичьей эстафете ответить фее Энни, кто им дал приказ идти на север и зачем. Если такого приказа нет — я приказываю возвращаться в Когиду!

Дятел улетел передавать поручение — и вскоре эстафета заработала. Сама Энни на всякий случай тоже пролетела на север довольно большое расстояние, но нигде не нашла деревянных людей. Одно было ясно — по опросам в редких здесь деревнях: они действительно упорно шагали на север, вдоль предгорья к Лунной стране.

Энни вернулась в Когиду. На следующий день птицы доложили, что дуболомов не нашли. Слегка запаниковав, Энни обратилась мысленно к Элли, чтобы сестра поискала их по волшебному зеркалу. Элли, по счастью, оказалась в это время в Изумрудном дворце.

«Я их не вижу, — призналась она некоторое время спустя. — Наверное, они действительно в Лунной стране».

«И что им там могло понадобиться? — нервно спросила Энни. — И главное, почему они туда вообще пошли? Может, их Аргут позвал через птиц? Но тогда бы мне сказали…»

«Отправить пока что к вам ещё один отряд? — предложила Элли. — А потом первый найдётся. С курьерами-то хоть всё в порядке?».

«С курьерами — вроде да, — вздохнула Энни. — Я только сегодня видела Реллема. Фанд его куда-то посылал. Да, наверное, давай ещё один отряд. Лишним не будет, а то у нас тут всё время что-то случается».

«Сейчас по всей стране что-то случается, — усмехнулась Элли. — Хорошо, тогда пойду скажу Аларму. Кстати, что у тебя с ним произошло? Вы с ним поссорились, что ли?»

«Мы? — удивилась Энни. — Да вроде нет. А что случилось?»

«Да так… Я ему напомнила о его предложении полететь в Голубую страну, чтобы разобраться с вашими Марранами, так он помрачнел и сказал, что как-нибудь потом. И на твоё имя так реагирует… Как будто сильно на тебя обижен. Говорить о тебе вообще не хочет. Что у вас случилось?»

«Элли, вот честно, понятия не имею, — Энни даже руками взмахнула, как будто Элли могла её видеть. — Расспроси его подробнее, я-то откуда знаю, в чём я в его глазах виновата».

«Хорошо, — строго ответила Элли. — Надеюсь, что это недоразумение и вы помиритесь. Всё, удачи, я пошла. Да, может быть, тебе проще слетать к Корине и уточнить, вдруг это она дуболомов куда-нибудь отправила? Мало ли что могло понадобиться. Вдруг где-то что-то случилось, пока тебя не было».

Элли разорвала мысленную связь, а Энни сидела, нахмурившись. С Кориной общаться не хотелось, как бы ни уговаривала Энни себя быть непредвзятой.

— Есть такое слово — надо, — вздохнула она наконец, поднимаясь. Нехотя выглянула в окно. Погода вроде хорошая. Возле забора щиплет газон Мохнатик.

Внезапно Мохнатик вскинул голову и тревожно заржал. Взвился на дыбы и хотел перескочить через забор, но только ударился в него копытами.

— Мохнатик! — крикнула Энни. Через дверь выбегать было долго — и она сиганула прямо в окно. Что случилось с мирным пони? Так или иначе, надо было его успокоить.

Она приземлилась с прыжка на ноги и не сразу поняла, почему её так встряхнуло. Не от резкого приземления. И бросило на землю тоже отнюдь не от потери равновесия. А потом домик за её спиной внезапно рассыпался, как песочный замок. Везде что-то грохотало, даже почти что над самым ухом. Энни успела только взвизгнуть и скомкаться на земле. И тут же стало темно, душно и тесно, что-то прижало её, едва давая вздохнуть.

«Крыша», — догадалась Энни. Крыша от рассыпавшегося домика съехала и придавила её к земле.

Спасибо, что живая осталась, подумала Энни. Крыша, почти не развалившаяся (кто-то на совесть её сконструировал), прочно стояла на земле балками, земля ещё подрагивала, и что-то продолжало рушиться и греметь. Кто-то кричал. Испуганно ржал Мохнатик, где-то отчаянно квохтали куры. Шум и сумятица. Энни не могла даже двинуться. Кажется, она прищемила руку, ногу, и где-то… ой… кажется, по ноге что-то течёт…

Ну спасибо, что не по голове.

Здесь было очень трудно дышать. И Энни не сразу смогла сконцентрироваться на том, чтобы снова позвать сестру.

Землетрясение развалило Когиду. Уж на что домики Жевунов были невысокими и крепкими, но от них осталась примерно половина. К счастью, в этот день, в хорошую погоду, большая часть населения вышла на улицу — взрослые работали, дети гуляли и играли. Даже младенцы спали в подвесных люльках под деревьями или в колясочках у дверей. Были, конечно, и пострадавшие — те, кто оказался в помещениях и не успел выскочить. Впрочем, по свидетельствам очевидцев, подземные толчки не сразу стали сильными, можно было сориентироваться секунд за десять. Кто не успел… ну, тому досталось. Где-то слышались рыдания, кого-то откапывали из завалов. Местный медицинский пункт не мог никому помочь, потому что главврач получил удар балкой по голове и сам лежал без сознания. На краю деревни выворотило из земли столетние дубы и тополя, и они перегородили дорогу, а вдоль неё зиял свежий овраг — неглубокий, но с крутыми сыпучими стенками.

Элли явилась в Когиду всего через минуту после того, как Энни её наконец-то смогла дозваться. И пришла в ужас от произошедшего. К тому же она не могла понять, где же её сестра, и в панике не сразу соображала, что делать. Все кругом бегали, кричали, суетились, дети плакали (да и взрослые многие тоже). Улицы было не узнать. Везде пыль, а где-то что-то загорелось, и к разрухе добавился ещё и пожар. Кто-то пытался разобрать завал и только ухудшил дело — его самого едва не придавило. Элли поняла, что придётся всё организовывать самой.

— Прошу вас сохранять спокойствие! — воскликнула она, поднимая руку и привлекая к себе внимание. И начала распоряжаться: — Отойдите от зданий, чтобы никого не задело. Не трогайте завалы, я сейчас всё уберу. Раненые, кто может идти, соберитесь в каком-нибудь одном месте. Те, кто не пострадал, начните оказывать им медицинскую помощь. Если кому совсем плохо, прошу вас, потерпите немного — я всем помогу. Тех, кто не может идти, несите туда же. Кто-нибудь, найдите старосту. Отправьте сообщение Фанду Ольму. И ещё, надо составить списки тех, кто мог остаться под завалами. Кто-нибудь видел, где моя сестра?

С немалым трудом установилось относительное спокойствие. Элли не стала пока восстанавливать дома — это потребовало бы слишком много сил, а надо было действовать быстро. Она просто аккуратно поднимала завалы — и иногда под ними обнаруживался человек. В редких случаях — ребёнок. Матери с плачем хватали детей на руки.

Сестру Элли нашла только с десятого раза и сама была готова разрыдаться — от облегчения и от страха, вдруг с Энни что-то непоправимое. Но к счастью, Энни дышала и даже была в сознании.

— О, наконец-то, я уж думала, ты меня не найдёшь, — проговорила она и расплакалась сама. Элли крепко обняла её.

— Я уже сама так испугалась… — призналась она. — О Господи… Ты как?

— Потерплю, — Энни кое-как огляделась. — Погибшие есть?

Элли покачала головой.

— Пока не нашла.

— Ну и слава Богу, — кивнула Энни, кривясь от боли в ноге. Элли хотела было её исцелить, но Энни отстранила руку сестры: — Ты давай, другим пока помогай. Я не умираю.

Энни взглянула на крышу, которая так «удачно» её накрыла. А ведь если бы Энни осталась в комнате, там, где она сидела, ещё хотя бы на несколько секунд, её бы ничто не спасло — её бы засыпало и раздавило кирпичами. Спасибо Мохнатику, который побудил её выскочить быстрее.

Вокруг Элли тем временем уже образовался временный штат толковых помощников, и дело налаживалось. Единственное, что один раз рассердило фею — когда одна пожилая зажиточная пара начала плакаться, что, скорее всего, разбились все их драгоценные хрустальные сервизы.

— Вам сервизов жалко? — возмутилась Элли. — Радуйтесь, что вы сами остались живы и здоровы!

Её, как всегда, угнетало, что она не может помочь всем и каждому сразу. А люди надеялись, что вот придёт фея, взмахнёт рукой, и всё будет хорошо…

Корина явилась через три часа, когда Элли заканчивала разбор завалов на улицах, а Энни, махнув рукой на не прекращающуюся боль в ноге, голове и плече (ну и вообще стараясь держаться достойно), перевязав сама себя, в положении полулёжа, уже принимала донесения по птичьей почте о состоянии соседних деревень. Увы, там тоже были разрушения. Хотя эпицентром, похоже, стала всё-таки Когида.

— А ты что тут делаешь? — с недовольством спросила Корина у Элли. Элли, шокированная тоном вопроса, обернулась к ней. Она изо всех сил старалась держать себя в руках. Её снова накрыло мучительное чувство, сродни тому, что она испытывала после битвы с Пакиром — когда не успеваешь помочь всем и не можешь вернуть людям их потери. И даже не можешь в полной мере разделить их горе, потому что надо спешить помочь другим, для которых ещё есть надежда. Погибших уже нашлось трое. И она не могла им помочь… Ничем не могла. И это было ужасно. Каким бы ты ни был сильным магом — всё равно жизнь и смерть сильнее тебя… Как же это тяжело…

— Я? Помогаю людям, — наконец глухо ответила Элли. — Очень хорошо, что ты пришла. Займись, пожалуйста, ранеными. Там многим нужна срочная помощь, а я не успеваю её оказать.

Корина недовольно поморщилась, но спорить не стала и отправилась к раненым. Ещё через час прибыл Фанд Ольм с сообщением, что его поместье, к сожалению, тоже пострадало, но погибших нет, есть только раненые. И он уже послал обоих деревянных курьеров, чтобы узнать о ситуации по всей стране.

Корина выглядела недовольной и даже какой-то подавленной. Воспользовавшись моментом, Энни обратилась к ней с вопросом:

— Ты не знаешь, где дуболомы?

— Не имею ни малейшего понятия, — буркнула Корина. — Тебя тоже лечить? Или ты сама справишься?

Энни поднесла руку к голове. Голова раскалывалась от боли, и очень хотелось пить. Но Корина смотрела так неприязненно, что Энни не знала, как ей ответить.

— Ну как хочешь, — истолковала её молчание по-своему Корина. — Мне же легче.

И она отошла к другим.

Звуки казались всё громче, они складывались в ужасную какофонию. Перед глазами то и дело мелькали чёрные пятна. Энни боялась закрыть глаза — было очень страшно снова почувствовать себя, словно под сорвавшейся с дома крышей, придавившей к земле. Паника возвращалась, накатывая с удвоенной силой, хотя сейчас уже всё было хорошо — но Энни внезапно осознала: она могла сегодня умереть. Вот так глупо, под завалами. И наверное, это было бы дико больно — умирать так. Но она выжила. Случайно. Могла бы не выжить. Как эти трое — а может быть, ещё больше, ведь кого-то ещё не нашли… Трое — старик, молодой парень и ребёнок. Такая случайная, нелепая гибель. Их не вернёшь. Кто сказал, что умирают только от болезней или на войне? Погибнуть вот так в мирное время, от стихии, от катаклизма, от обычной природной катастрофы… Это обиднее. Потому что тут ты ничего не можешь сделать, и оказывается, что ты — человек — такая песчинка в мироздании… Твоя смерть не будет героической, за страну, за друзей, за добро, против врагов, против сильнейших злых колдунов мира. Ты просто песчинка. И тебя могут в любой момент раздавить силы, вовсе неподвластные человеку. Обычному человеку. И может быть, даже чародею. Вызывать землетрясения можно, а вот останавливать их — наверное, никто не умеет…

А ты-то думала… Сколько бы ни скромничала, а всё равно так радовалась, воображая себя феей, воображая, что кому-то нужна, что от тебя что-то зависит…

Энни всё-таки закрыла глаза.

Очнулась она уже в Изумрудном городе. Рядом с ней сидел встревоженный Страшила.