Хавроша (джен)

В коме Гарри пролежал две недели. Дальнейшие дни слились в полосу лени и полусна. Если он бодрствовал, то мучился чесоткой и невозможностью пошевелиться. От шеи до пояса он был в гипсе. И вот там-то, под этой осточертевшей гипсовой коркой, всё и чесалось. Кожа горела и зудела, и дико, отчаянно болели сломанные кости. Или не кости? Гарри так и не понял толком, что же именно у него болит.

Когда сняли гипс, Гарри не заметил. Просто вдруг обнаружил, что лежит без него, что его руки свободны и на грудь ничего не давит. Свободна оказалась и шея, и Гарри наконец-то смог повернуть голову и осмотреть палату. Трубки и приборы, к его облегчению, давно убрали, особенно те, которые вели к кало- и моче-приемнику, от них Гарри было почему-то стыдно. Кошмар, это ж так неудобно быть таким беспомощным, как младенец, ей-Богу! Точно таким же неприятным оказался и зонд, с помощью которого его кормили. Было как-то дико чувствовать ту чертову трубочку, тянувшуюся по гортани и пищеводу до самого желудка…

А с тех пор, как сняли гипс, его подвергли другим мучениям — массажу и растяжкам. Физическая реабилитация, чтоб её…

Гарри вздохнул. Повернул голову к окну, за которым уже вовсю зеленеет весна. Растянулись его каникулы. На долгие три месяца. А в Хогвартс он, похоже, вернется только в сентябре, на второй курс. Как же жаль. Он так хотел потрогать лагуна Гранда…

В глубине памяти что-то царапнуло, и Гарри нахмурился, перевел взгляд обратно на потолок, пытаясь вспомнить. Что-то было там, не то во сне, не то где-то. Разговор? Ну, вроде. Откуда-то издалека до него доносились голоса — Гарри напряг память — надо вспомнить тот разговор, он какой-то очень важный… Голоса… ну вот же они! Теперь надо припомнить, о чем и кто говорил. Нет, не вспоминается, голоса незнакомы. Но разговор… вот он:

— Северусу нельзя напрягаться, это опасно для его здоровья. Вы же не хотите довести его до полного истощения, и так две пинты сдал, куда уж больше-то?

— А моя кровь подойдет? У нас с Северусом одна и та же группа.

— И ваша подойдет. Ложитесь вот сюда, начнем забор, а потом и переливание. Вы отец Гарри?

— Нет. Я дедушка Гарри. Его отец — Северус.

— Молодо вы выглядите для деда, мистер Снейп.

— Ну так я и не старик. Пятьдесят три года только стукнуло.

Глаза Гарри растерянно расширились — ну не приснился же ему тот разговор. Он отчетливо его помнит. И понимает. Дедушка. Отец. Северус Снейп его отец, и какой-то молодой дедушка. Мистер Снейп. А также он попытался понять свои чувства к этой новости. Рад ли он, что у него есть ещё один папа, помимо папы Вернона? И дедушка ещё…

Гарри одиннадцать с половиной лет, и он прекрасно знает, что такое переливание крови. Он читал об этом и видел телепередачи, и понимал, что врачи просто так этим не будут заниматься. Значит что? Правильно, они спасали ему жизнь. И против такого факта ему нечего возразить. Он сам слышал, как людей беспокоит его беспамятство и как они говорили, что он умирает.

А почему Северус не с ним? Почему он вырос у тёти с дядей? Он же помнит, как сам уговорил их усыновить его. Биологически они тётя и дядя, а настоящий его отец — Северус Снейп. Так почему они не вместе?..

Поттер. Пришло понимание. Мама вышла замуж за Джеймса Поттера, не за Снейпа. Интересно, как так получилось? Зародили от Снейпа, вышли замуж за Поттера, а вырастили и усыновили Дурсли. Чехарда какая-то!

Северус лежал в той же больнице, но в другом отделении. В отделе кардиологии.

Когда они с отцом приехали в Лондон и предложили свои услуги, бдительные врачи подвергли их тотальному медицинскому обследованию и выявили операбельный врожденный порок сердца у Северуса. Что-то там с клапаном левого желудочка. Кровь для Гарри они взяли, но в пределах разумного — не больше двух пинт. Больше было нельзя, так как опасно для его больного сердечка. К счастью, кровь отца оказалась идентичной его и для спасения мальчика она подошла.

Сам Северус наконец-то понял причину своих приступов, которые в Мунго сочли неизлечимыми и неопасными для жизни. Угу. Теперь Северус покрывался холодным потом от осознания жуткой правды — его жизнь с самого детства и до настоящего времени в буквальном смысле висела на волоске и могла оборваться каждую минуту.

Тобиас на это только вздохнул и удрученно покачал головой. Как врач, он об этом давно подозревал, но Эйлин отчего-то бесилась, стоило ему только заикнуться о медицинском обследовании. Тут же начинала шипеть, что её сыночек нормальный, чтобы он не выдумывал чего не надо! Да и в Мунго подтвердили, что с мальчиком всё в полном порядке. Конечно, она, потомственная волшебница, даже мысли не допускала, что её ребёнок мог родиться каким-нибудь ущербным уродом. А Тобиас видел. Маленький Северус быстро уставал от физических занятий, постоянно хотел спать, жаловался на боль в груди. Во время какой-либо тяжелой работы сильно потел и страдал одышкой. Но мама-ведьма видела в этом только утонченность и изнеженность аристократов Принцев.

Будь его воля, он бы давно схватил сына в охапку и сам обследовал в ближайшей клинике, но увы… Хоть и закончил Тобиас Снейп медфак, но по конкурсу не прошел, вылетел в армию с волчьим билетом. Будучи сыном простого рабочего, Тобиас сам стал работать на фабрике и получал нищую зарплату, которой едва хватало на жизнь. Ему было двадцать два, когда он похоронил родителей и встретил Эйлин Принц. Зачем-то он ей понадобился, амбициозной и властной девочке. И только после свадьбы-расписки в ЗАГСе и на седьмом месяце беременности молодая жена призналась, что она ведьма из вымирающего древнего рода.

Зарплаты Тобиаса не хватало на полное медицинское обследование, но он всё-таки смог сколько-то накопить и тайком от Эйлин сводил пятилетнего сына к кардиологу. И тот, несмотря на примитивную и топорную ЭКГ, выявил классическую болезнь сердца. Операция, как вы понимаете, стоила космических денег.

Поняв, что операция ему не светит, Тобиас беспомощно опустил руки и с горя приложился к бутылке, чтоб не так больно было хоронить сына. На жену-ведьму начал крыситься и огрызаться, когда она делала ему замечания.

Годы шли. Давно покоится на кладбище забитая-перебитая Эйлин, а Северус продолжал жить, несмотря на все самые похоронные прогнозы врачей.

Со временем отец и сын сошлись на общих интересах, поняли и простили друг друга. Тобиас открыл частную ветеринарную клиничку, где специализировался на мелких зверушках вроде канареек, кошечек и собачек. Голый диплом врача всё-таки пригодился ему, пусть и для лечения лохматых и пернатых пациентов.

Появление Петуньи, а затем и Гарри слегка встряхнуло их застоялое рутинное жизненное болотце. Пользуясь случаем, Тобиас выпросил операцию для сына и анализ ДНК для себя. Ему было очень важно узнать, что славная девочка Лили родила от Северуса.

Тем более что сейчас он был вполне платежеспособен.

А когда анализы подтвердились, Тоби вздохнул с облегчением — у него всё-таки есть внук.

* * *

Возвращаясь в Хогвартс с рождественских каникул, Невилл, Ханна и Сьюзен безуспешно проглядели все глаза, высматривая Поттера. Но ни на перроне, ни в поезде они его не нашли. Невилл утешил подруг тем, что Гарри, возможно, снова едет в кабине машиниста. И уже в замке, укладываясь спать и глядя на вторую пустую кровать, Невилл понял, что случилось что-то нехорошее.

Их декан, Помона Стебль, при вопросе о Гарри Поттере неловко отвела глаза и выдавила, что Гарри не приедет до следующей осени.

Что-то случилось и с зельеваром. Куда-то исчез профессор Снейп, и его уроки временно вел Гораций Слизнорт, толстый и смешливый старикан. В общем, богатая пища для пытливого ума студентов выдалась во втором семестре. Миллионы вопросов и ни одного ответа.

Осиротевший Невилл чувствовал себя очень одиноким. И примерно на пятый день после возвращения в Хогвартс он впал в отчаяние. Как узнать, где его друг?! Измученный неопределенностью и смертельно уставший от долгого стресса, Невилл специально отстал от своих после урока Трансфигурации, ушел в какую-то дальнюю нежилую часть замка, забрался на холодный подоконник и, глядя за стекло на черный январский вечер, предался такой же черной меланхолии. Где Гарри, как узнать, что с ним?.. Ох, как же плохо-то ничего не знать… Как с ума не сойти?

Чья-то рука легла на его плечо. Легонечко потрясла, возвращая в настоящее, а мягкий голос профессора Гранда согрел вопросом:

— Невилл, ты что тут делаешь один? Ты не ранен?

Невилл поднял голову и тоскливо взглянул в шерстистое лицо лагуна, в его зеленые звериные глаза. Увидел в них участие и тревогу, всхлипнул и прошептал:

— Никто не хочет сказать мне, почему не приехал Гарри. Я устал, я хочу знать, что с ним!

Гулливер протянул к нему вторую руку и, аккуратно подняв мальчика, прижал к своей груди. И понес. Принес в свой кабинет и посадил на диван. Завернул в плед, ушел в смежное помещение и, повозившись там, вернулся с кружкой горячего шоколада, которую подал Невиллу. Тот покорно взял, сделал маленький, осторожный глоток. Гулливер снова куда-то вышел, а когда пришел, то сел рядом с Невиллом и развернул перед ним маггловскую газету «Дейли пост». И глухо начал читать:

— Двадцать седьмого декабря на центральной улице Литтл Уингинга, на дороге В-7, произошла крупная автокатастрофа — водитель грузовой машины дальнего рейса сбил двух мальчиков. И если Дадли Дурсля брат успел вытолкнуть на обочину, то сам Гарри Эванс Дурсль серьезно пострадал, попав под грузовик.

По словам шофера, он всегда ездил по той дороге с одной и той же скоростью и никаких препятствий до той поры не видел. К чести его нужно сказать, что мальчиков он заметил издалека и заблаговременно затормозил и засигналил, но, к сожалению, дорога была сильно обледеневшей, что подтвердили и несколько других пострадавших водителей, не справившихся с управлением своих автомобилей.

Гарри Эванс Дурсль получил множественные переломы рук и ребер, черепно-мозговую травму и сейчас находится в реанимации палаты интенсивной терапии. Ему предстоит долгое и тяжелое восстановление, лечение и реабилитация.

На всякий случай медики погрузили его в искусственную кому, которая через два дня перешла в естественную. Пока неизвестно, выйдет ли мистер Эванс Дурсль из неё. Мы все переживаем за отважного мальчика, который ценой своего здоровья спас брата, оттолкнув его от машины.

Здесь Гулливер перелистнул газетный лист и, найдя ещё одну статью, снова погрузился в чтение:

— На призыв о поисках доноров откликнулись отец и сын Снейпы, проживающие в Коукворте в северном графстве Мидлендс, что в Манчестере. Они единственные люди, чья кровь оказалась пригодной для переливания. Кровь Снейпов спасла жизнь Гарри Эвансу Дурслю. Радостная новость буквально всколыхнула весь Суррей — мальчик будет жить!

Профессор Гранд читал, одной рукой держа газету, а другой прижимая к себе плачущего мальчика. Невилл беззвучно кусал губы, по его пухлым щекам текли горячие слёзы… Так вот что случилось с его лучшим другом!.. Как же больно и страшно! И легче. Ведь Гарри жив. Будет жить!

* * *

Как-то так получилось, что выздоравливали Гарри и Северус одновременно.

Северусу сделали не одну операцию, а их ему ещё и дожидаться пришлось — вставать на учет, ждать доноров и разрешения на что-то, второе, третье, пятое-десятое… Обычная больничная тягомотина.

Зато и вылечили на совесть. Знатненько так подлатали, не то что примитивно-средневековое лечение в больнице имени святого Мунго Бонама. Да и лечат-то там всего-навсего последствия от всяческих проклятий. И не всегда успешно, вон Долгопупсов до сих пор не могут исцелить, так и пылятся по сей день на койках, изображая клубни женьшеня. На человечков похожи, но не человечки. А ведь диагноз-то у них самый обычный, самый маггловский — сошли с ума от пыток. Обыкновенно это не лечится, пациентов либо адаптируют к новой жизни с чистого листа в случае потери памяти, либо просто запирают в Бедламе. Что ж, Долгопупсов, видимо, сочли безнадежными, поэтому и поселили их в постоянной палате без выписки и без выезда.

Северус вздохнул и переключился на более существенные для него воспоминания. Шок от известия об умирающем Гарри Поттере был ошеломляющим и неожиданным — чего-чего? Этот маленький живчик, любящий драить котлы, лежит при смерти?! Да быть того не может! Петунья, ты же пошутила, правда?!

Увы и нет. Увидев Поттера на больничной койке, обмотанного милями трубочек и обклеенного датчиками, в гипсе, ошейнике-фиксаторе и подключенного к аппарату жизнеобеспечения, Северус понял — не шутила Петунья. Отнюдь.

В груди странно опустело, противно загудело в ушах и отчего-то потемнело перед глазами. Здесь и сейчас умирал его маленький ученик, первокурсник Поттер, вечно нарывающийся на отработку к нему и Филчу.

Позже, много позже, когда подтвердился запрос отца на анализ ДНК, Северус ощутил прямо-таки ликование — а вот фигу тебе, Смерть! Ты его не получишь, я не отдам тебе мальчишку!

Всё то время, пока Гарри находился в коме, Северус приходил к нему в палату, садился на стул и, взяв широкой ладонью тонкое запястье, долго и пристально вглядывался в лицо мальчика, привыкая к мысли, что это его сын. Его кровиночка, чудом рожденная на свет.

Да, чудом, не иначе, ведь после такого разлада на пятом курсе у него не было ни малейших шансов примириться с Лили. Та сцена из далекой школьной и не только школьной жизни до сих пор перед глазами, как будто это произошло вчера…

После яростной стычки, когда Лили, оскорбленная «грязнокровкой» от Северуса и последовавшей шпильки от Джеймса, убежала, а взбешенный Поттер, разозленный отказом рыжей, снова вздернул Северуса вверх тормашками.

— Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюниуса подштанники?

Свою чертову угрозу Джеймс, слава Богу, не успел привести в исполнение, вмешался Гидеон Нотт. Подлетев сзади, он с разбегу впечатал свой пудовый кулак в челюсть Джеймсу, напрочь сворачивая её вбок вместе с носом. Остальные мародеры даже среагировать не успели.

Северус же, поразмыслив, решил, что Лили не стоит унижения, и полностью забил на извинения — а пошла ты в жопу, дура! — я ж не просил тебя вмешиваться-то. В результате сама Лили бегала за ним с извинениями — прости да извини. Но Северус лишь гордо отворачивался и строил из себя незаслуженно обиженного, кем он и являлся, впрочем.

И эта обида куда-то испарилась бесследно в семьдесят девятом году, когда во время очередного налета Пожиратели, хохоча и перекрикиваясь, стащили в кучу свой сегодняшний трофей — несколько рыжих красоток. Среди них оказалась и молодая жена министерского служащего Поттера — Лили. Темный Лорд оглядел девушек, брезгливо потыкивая носком сапога грязнокровок, скривился и велел их убить. Всех. А их было восемь.

Эйвери и Нотт тоже скривились и скуксились — а нельзя ли замужних того… обрюхатить, да и вернуть мужьям-рогоносцам? Идейка Лорду понравилась, он даже похихикал. И согласился, дал своим слугам поразвлечься. Замужних девочек было три, и Лили по жребию досталась Северусу. И даже не спрашивайте — случайно ли?

Сначала она брыкалась, прожигала его гневным взглядом и ненавидела изо всех сил. Но Северус невозмутимо поставил её перед фактом — быстрая смерть от Авады или нежелательная и очень спорная беременность от него и живая жизнь в дальнейшем. Пораскинув мозгами, бывшая подружка выбрала жизнь, но пообещала сделать аборт, так как не желает иметь ничего общего с Пожирателем Смерти. На это Северус лишь плечами пожал — да пусть делает что хочет, ему главное вытащить её отсюда и отпинать домой живой и здоровой.

В процессе у Лили, видимо, планы переменились. Северус был нежен, ласков и внимателен… в его умелых руках её девичье тело играло и пело почище скрипки Страдивари. Она извивалась и стонала, в порыве страсти расцарапав всю спину невольного любовника. Именно тогда до Лили дошло, что Северус ей, вообще-то, жизнь спасает.

И теперь, глядя на Гарри, Северус ясно понимал, Лили всё осознала и аборт не стала делать. Но и не сказала ему ничего. Всё это время он не знал о том, что у него есть сын. Что ж, Лили по-своему тоже отомстила ему…

Погладил тонкое запястье, шепнул:

— Гарри… сынок, ты же проснешься, верно? Я люблю тебя, маленький. Я очень тебя жду. Просыпайся, Гарри, пожалуйста…

И замер — дрогнули реснички. Гарри вышел из комы, но был ещё в полусне. Сознание его плыло, предстояло ещё долгое лечение, но главное-то, главное, он вышел из коматозного состояния! И Северус со спокойной душой отправился на самую первую свою операцию.

И вот теперь, месяцы спустя, Гарри сидит возле койки отца и держит его за руку, тревожно вглядываясь в его носатый профиль. Недавно Северусу сделали самую последнюю, итоговую операцию, и он медленно отходил от наркоза.

Теперь Гарри волновался за папу. Когда он более-менее пришел в себя и начал адекватно реагировать на окружающих, его перевезли в обычную палату, в которую допускались посетители, а не просто постоять снаружи и поглазеть на него сквозь смотровое окно.

Гарри начал задавать вопросы о доме, о школе, о друзьях. Вспомнил и тот разговор, который слышал в полубреду и спросил:

— Это правда? У меня есть дедушка? И… настоящий папа?..

Ему ответила мама, прижимая к глазам платочек:

— Да, это правда. Не вини Северуса, Гарри, Лили ему ничего не сказала. Он не знал про тебя…

Гарри понимающе хмыкнул. Знал не знал, но на помощь всё-таки пришел. Не как профессор, а как папа.

Мальчик вздохнул, сжимая покрепче большую и сильную руку отца, расслабленно лежащую поверх одеяла. Надо подождать. Ещё немного. Он скоро проснется и… Гарри мечтательно задумался, о чем они будут разговаривать. Как они будут относиться друг к другу теперь, когда они знают, что являются сыном и отцом?

Каким должен быть папа, Гарри знает — как папа Вернон, строгим и надежным. Щедрый на тумаки и советы. Но ему всё равно интересно — а каким отцом будет Северус, его злой и вечно сердитый профессор?

Какой у него большой нос. Просто орлиный… с кончика носа Гарри перевел взгляд на брови и вздрогнул, натолкнувшись на ответный, чуть ехидный взгляд. Северус пришел в себя и теперь смотрел на него. Гарри сглотнул и сипло прошептал:

— Ой… привет.

Бледные губы Северуса дрогнули в улыбке:

— Здравствуй, сын.

Гарри слабо улыбнулся и, придвинувшись, лег щекой на папино плечо. Всё у них будет впереди, они ещё познакомятся, узнают друг друга получше. О том же самом думал и Северус — мой малыш, мы же подружимся, правда? Мы теперь всегда будем вместе.

Однажды Северус спросил Петунью:

— Почему Гарри так любит убираться? По-моему, это не слишком нормально.

— Я понимаю, Северус, это наша вина. Когда Гарри был совсем маленьким, он чувствовал, что его не любят должным образом… то есть… Он не ощущал, что мы его любим как родители. Он наш племянник, Северус, и мы любили его как тётя и дядя, но он был маленький и не понимал, почему мы любили его именно так, а не иначе. Ему очень не хватало родительской любви… Интуитивно он это чувствовал и старался заслужить нашу любовь, бедненький ребёнок, он так выслуживался, из кожи вон лез…

Петунья вздохнула и печально улыбнулась, виновато смотря на Северуса. Тот горестно задумался — вот те на… недолюбили мальчонку. Что ж, теперь это станет его задачей — стать отцом для мальчишки. Вот только… получится ли у него?

У него ведь совсем нет опыта в этом сложном деле. Но… кое-кто для подражания у него имеется, его собственный отец — Тоби Снейп. Может быть, достаточно просто взять с него пример? Ведь папа прекрасно справился со своей самой важной в жизни ролью, которая даётся почти каждому мужчине.