Ограняя, изменять (джен)

Альбус, скорее всего, никогда бы не признался, но, добравшись до последней комнаты, он запыхался от быстрого бега. Однако, вместо того, чтобы сбавить шаг и восстановить дыхание, он влетел туда с палочкой наголо — на случай, если придётся отражать нападение.

Окинув комнату беглым взглядом, директор обнаружил у дальней стены осколки Зеркала Еиналеж. Отведя от них взор, он продолжил осматривать помещение в поисках Северуса.

Повсюду виднелись следы тёмных проклятий: все стены были испещрены ужасающими выбоинами… Но одна из них выглядела особенно жутко — на ней безошибочно определялись свежие ярко-алые потёки, а под ними безжизненной кучей лежало тело в тёмной мантии.

— Северус!

Увидев лужу крови, в которой лежал изломанный мастер зелий, директор бросился к нему, опасаясь худшего.

Попутно Альбус просканировал остальную часть комнаты, тут же определив, что нарушителя давно и след простыл: кроме них с Северусом, в помещении никого не было.

С заходящимся от волнения сердцем директор перевернул Снейпа на спину и с облегчением уловил его прерывистое дыхание, после чего одним движением разорвал верх чёрной мантии, дабы обнаружить источник кровотечения. От открывшегося зрелища Альбус пришёл в ужас. Грудная клетка зельевара была разодрана в хлам. Начинаясь чуть ниже правой ключицы и пересекая весь торс, нижний край кровоточащей раны располагался слева под ребром. Сердце Альбуса замерло: ранение было не только длинным, но и очень глубоким — буквально до кости.

— Держись, Северус! — непрестанно вторил директор, прекрасно осознавая, что его бывший студент без сознания. Дамблдор направил кончик палочки на верхнюю часть длинного пореза и, медленно перемещая её туда-сюда несколько раз, приговаривал: — Вулнера… Санентур… Вулнера Санентур... Вулнера Санентур…

Потихоньку большая часть крови, пропитавшей мантию Северуса и растёкшейся вокруг, вернулась в тело, края раны стянулись и кожный покров восстановился. Директор — отнюдь не лицензированный целитель — абсолютным профаном всё же не был и, удостоверившись, что сделал всё, что мог, поднял Снейпа заклинанием и поспешил в лазарет.

* * *

Сидя на кровати в лазарете, Гарри с Невиллом болтали ногами, ожидая, когда двери Больничного крыла разблокируют. Поттер не понимал, что происходит. Волдеморт снова проник в школу? А Норберта была всего лишь отвлекающим манёвром? Похоже на то. Это объясняло и непрекращавшуюся боль в шраме, и поспешный уход Дамблдора.

Ни на один из его вопросов профессора не ответили, хотя, казалось, тоже были обеспокоены, что не добавило Гарри спокойствия. Где же профессор Снейп? И почему Дамблдор сказал, что его нужно найти?

Внезапно двери лазарета открылись, и Гарри, увидев вошедшего директора, получил ответ сразу на все свои вопросы: рядом с ним, словно на невидимых носилках, плыл профессор Снейп.

— Поппи, нужно кровевосполняющее зелье, — на ходу объявил Дамблдор, у которого на лбу блестели капли холодного пота.

Всем присутствующим тут же стало ясно: директор всю дорогу бежал.

Когда Дамблдор внёс Снейпа, аккуратно разместив его на кровати в задней части Больничного крыла, мадам Помфри с замиранием сердца поспешила к себе в кабинет. Гарри встал со своей кушетки и поспешил ей на помощь.

— Что случилось? — спросил он, встревоженный состоянием своего любимого профессора, чья мантия была пропитана кровью, а с лица сошли все краски. Кроме того, на его груди был длинный, очень свежий шрам.

Дамблдор не ответил; вместо этого он обратился к Люпину и Флитвику.

— Я уже отправил сообщение Минерве. Студенты останутся в Большом зале, пока мы не убедимся, что злоумышленник покинул школу. Помона с парой профессоров поможет с проверкой.

Он оглянулся на профессора Снейпа, всё так же лежавшего без сознания. У его постели обретался Гарри.

— Гарри, я ч-щ-щувствую тс-с-сёмную магию, — предупредила Корал.

— Да, я тожш-ш-ше, — отозвался он.

Поппи, вернувшаяся с зельем, застыла на месте, заметив, что директор внимательно смотрел на Северуса.

— Сообщи, когда он проснётся. Кроме того, никто за пределами этой комнаты не должен знать, что он пострадал, понятно? — дал указание Дамблдор, и его глаза, наконец, остановились на Гарри и Невилле.

— Мы понимаем, сэр, — ответил Гарри, а Невилл молча кивнул.

Директор подал знак Люпину и Флитвику и сразу же ушёл с ними.

— Невилл, если есть желание, принеси мне фиал с надписью "диттани", — сказала мадам Помфри, водя палочкой над профессором, чтобы убедиться, опасность не грозила... никому из них. Затем она влила в него кровевосполняющее, и, как только Невилл достал просимое, кивнув Гарри, приступила к своим обязанностям.

Не нуждаясь в дальнейших подсказках, Гарри положил левую руку на открытое плечо Снейпа — чуть выше выше верхней границы шрама.

— Ч-щто не так? — шепнул Гарри, направляя свою магию, и в его сознании замелькали картинки.

Он увидел следы на рёбрах Снейпа — там, где его ударило проклятием, — а также крупным планом: рубец, что остался после того, как директор недавно закрыл тяжёлое ранение. На затылке профессора обнаружился серьёзный отёк, словно его несколько раз приложили головой обо что-то твёрдое. К счастью, кости черепа были целы. На внутренней стороне левого предплечья был синяк странной формы, но, поскольку это было не так уж опасно, Гарри не обратил на него внимания. На данный момент его беспокоили тяжёлые травмы зельевара, что с огромной скоростью мелькали перед его внутренним взором.

Дыхание перехватило: подобное он уже видел.

К счастью, нарушения были не такими серьёзными, но всё же Гарри нервно сглотнул.

Нервные окончания пальцев и ладоней Снейпа были повреждены, а окружавшие их ткани опухли. В той или иной степени пострадали все его нервные окончания, и Гарри сразу всё понял.

Профессор Снейп, подобно Лонгботтомам, подвергся проклятию круциатус.

— Мадам Помфри, — позвал медиведьму Гарри дрогнувшим голосом, — круциатус…

Её глаза расширились, зелье прекратило бежать в стакан. Невилл побелел.

— Когда он проснётся, я дам ему специальное зелье. К сожалению, его нельзя переносить сразу в желудок, как кровевосполняющее, — твёрдо сказала она, решив, что сейчас не время спрашивать Гарри, как он понял, что это именно круциатус, и откуда вообще узнал об этом проклятии.

Гарри кивнул, вернув своё внимание мастеру зелий.

— Я постараюсь исцелить всё, что смогу, — сказал Гарри и приостановился: — Мадам Помфри, мне убрать шрам?

— Не стоит, с ним справится этот состав, — заверила она.

Гарри кивнул и, призвав свою магию, сосредоточился на поставленной задаче.

Исцелить треснувшие рёбра было несложно, как и справиться с шишкой на затылке, но перед тем, как перейти к нервным окончаниям, Гарри всё же замешкался.

— Корал, как считаешь: стоит нам влезать в это?

— Давай попробуем уменьшить отёк — это наверняка облегчит боль, — предложила Корал. — А насчёт остального... Не уверена.

— Хорош-ш-шо, — согласился Гарри, вернувшись в «режим целителя», и, осторожно направив поток силы, потянулся к магии пациента.

Она была совершенно не похожей на те, с которыми Гарри приходилось иметь дело ранее. Потоки были насыщенными, вязкими и, в некотором роде, даже более мощными, чем у самого Дамблдора.

Медленно выдохнув, Гарри направил внутренний взор на отёчности вокруг нервных окончаний, желая тщательно рассмотреть проблему.

Выглядело всё, мягко говоря, необычно. Опухоль концентрировалась вокруг нервов, причём её размер варьировался в зависимости от тяжести повреждения. Хуже всего выглядели ладони и кончики пальцев профессора. Однако, это были не все странности.

Большая часть нервов была «укрыта» тонким слоем магии. Приглядевшись, Гарри заметил, что повреждения от проклятия по большей части были расположены за пределами «мембраны»: в основном пострадали самые кончики. Складывалось впечатление, будто это покрытие как бы экранировало части тела. В ходе обследования Поттер обнаружил, что мембрана полностью отсутствовала на нервных окончаниях. Края «покрова» были неровными, словно проклятие, в попытке добраться до уязвимых частей, силой прорвало защиту.

Гарри восстановил верхние слои тканей, но идти глубже не решился, ибо попросту не знал, что делать. Вместо этого он решил восстановить, как ему показалось, естественную защиту профессора. Поттер посчитал, что укрепить мембрану будет куда легче — как в случае с кожными покровами: подобные манипуляции он проделывал уже много раз.

Исследовав магию, окружавшую нервы, он заинтересовался, есть ли подобная защита у других волшебников и как долго она способна сдерживать это жуткое заклятие. Гарри предположил, что, даже если и так, у миссис Лонгботтом он магической мембраны вокруг нервов не наблюдал. Конечно, она могла быть полностью уничтожена.

— Мембрана, восстановись и укрепись, — возгласил он и потихонечку выпустил тоненький ручеёк магии, обволакивая ею нервные окончания профессора.

Прощупав существующий магический слой, Гарри приказал магии скопировать как его внешнюю структуру, так и назначение, а затем принялся растягивать покров над оголёнными нервами. Затем он, словно кисточкой, скользнул по оставшейся магии, усиливая защиту пострадавших участков. Через несколько минут Гарри закончил, вполне довольный своей работой.

— Полагаю, на данный момент это всё, что мы можем сделать, — сообщил он.

— Соглас-с-сна, — отозвалась Корал.

* * *

Дамблдор слегка поёрзал в кресле у кровати зельевара. Было уже поздно, но Альбусу не спалось. Его мучила бессонница.

Замок тщательно обыскали сверху донизу, но не обнаружили и намёка на то, куда подевался злоумышленник... Даже тот факт, что он вообще был в школе, подтверждался лишь свидетельством Снейпа, столь неудачно столкнувшегося с ним. Весьма печальное обстоятельство. У директора возникло подозрение, что нарушитель воспользовался неким потайным ходом, что позволило ему незаметно войти и выйти с территории Хогвартса.

Дамблдор полагал, что этим человеком был Волдеморт, однако до разговора с Северусом не мог быть уверен в этом до конца.

Он в изнеможении закрыл глаза. Задержись он хотя бы на минуту, и Северус, возможно, умер бы от потери крови.

Честно говоря, директор не знал, что сделал бы, если бы опоздал.

Тихо вздохнув и успокоившись, Дамблдор напомнил себе, что на соседней с Северусом постели спит Гарри. Мадам Помфри с профессором Спраут решили, что будет лучше, если он переночует в Больничном крыле — на случай, если у него возобновится головная боль.

Директор перевёл взгляд на Северуса, в душе желая поступить вопреки совету мадам Помфри, просившей дать молодому человеку поспать. Однако, как бы ни важны были ответы, он знал, что Северусу необходим отдых, особенно после того, как стало известно, что его долгое время держали под круциатусом.

Альбус терялся в догадках, что же там произошло.

Волдеморт понял, что Северус был шпионом в его лагере? Тогда отчего он сразу не убил его? У носителя (кем бы он ни был) не хватило сил на Убивающее, и поэтому он так быстро скрылся? Или же он наказал Северуса за то, что тот не смог добыть для него камень? В любом случае директор не видел смысла в подобной жестокости.

Он закрыл своё морщинистое лицо дряхлой ладонью, но перед его глазами снова встал образ Северуса, неподвижного и разбитого.

Тогда на долю секунды директору почудилось...

Он помассировал переносицу и закрыл глаза. Нельзя терять самообладания, особенно перед студентом, что лежал рядом — даже если он, скорее всего, спит.

Дальняя часть Больничного крыла была отгорожена плотной ширмой. Конечно, по звукоизоляции её не сравнить со стеной, но это зато облегчало мадам Помфри работу в помещении. Кроме того, студенты частенько видели эти шторы, так что, если они вдруг заглянут в лазарет, то не удивятся. Кровати Гарри и Северуса стояли бок о бок, скрытые от любопытных глаз.

К счастью, мадам Помфри и не ждала, что кто-то из них останется надолго. Скорее всего, как только мастер зелий придёт в себя, то с ворчанием отправится в свои апартаменты. Что касается Гарри, то они просто перестраховались.

Дамблдор опустил руку и посмотрел на Северуса. Мерлин, как же хочется горячего какао!

— Спи, мой мальчик. Я скоро вернусь, — тихо прошептал он и, вставая, мягко похлопал бывшего ученика по правой руке.

* * *

Гарри не спалось. Он бодрствовал, несмотря на все перипетии прошедшего дня. Да и тот факт, что у кровати профессора Снейпа сидел директор также не способствовал сонливости Поттера.

Мальчик внимательно следил за директором из-под одеяла с тех самых пор, как тот вошёл в лазарет — спустя час после того, как мадам Помфри заботливо укрыла его.

Комната погрузилась в темноту, но Гарри всё равно различал движения и фигуру директора. Даже не вставая с постели, мальчик мог сказать, что Дамблдор волновался, и, если интуиция его не обманывала, это было как-то связано с нападением на профессора Снейпа.

Гарри безусловно переживал из-за случившегося, особенно после того, как обнаружил следы круциатуса. Но мадам Помфри заверила, что профессор полностью поправится и что он очень помог своей парселмагией. Поттер старался не задаваться, однако было приятно знать, что он смог помочь человеку, который так много сделал для него. Гарри считал себя очень обязанным профессору.

Гарри сглотнул, заметив, что директор спрятал лицо в ладонях — казалось, что тот вот-вот заплачет. Увидеть слёзы взрослого, в особенности директора, Поттер был не готов. Взрослые не должны плакать, тем более мужчины.

Тихонько выдохнув с облегчением, Гарри заметил, как директор, потерев свой слегка крючковатый нос, казалось, собрался с духом и опустил руку.

Внезапно он слегка наклонился к профессору и, что-то прошептав, похлопал Снейпа по руке.

Это действие напомнило Гарри о странном отёке на внутренней стороне предплечья профессора.

Пока он сосредоточенно размышлял, Дамблдор встал и, развернувшись, молча шагнул за ширму. Вскоре Гарри услышал, как директор окончательно покинул Больничное крыло.

Гарри не мог поверить, что забыл о том странном отёке на руке мастера зелий, но со всем, что происходило в последние несколько часов, он полностью вылетел у него из головы. Ну, возможно, этот синяк и не был опасен, но не мешало бы ещё раз взглянуть и убедиться, что он исчез, что бы это ни было.

Профессор, столкнувшись с тем нарушителем, очевидно, обо что-то ударился.

Когда Поттер сел на кровати, Корал встрепенулась.

— Ч-щто такое, Гарри? — спросила она.

— Хоч-щ-щу посмотреть руку профессора. З-сабыл это с-сделать с-сразу. Поможеш-ш-шь? — отозвался он.

— Безус-с-словно.

Корал переползла с подушки к Гарри на запястье.

Тихонько встав, он приблизился к кровати профессора с левой стороны. Обычно он не любил вторгаться в чьё-то личное пространство, но сейчас профессор Снейп был в некотором роде его пациентом, и Гарри должен был убедиться, что с ним всё в порядке.

Поттер аккуратно опустил руку с Корал на левое предплечье Снейпа и выпустил немного своей магии.

* * *

Ощущения Гарри от этой области были прежними, но, когда он внимательнее изучил её своей магией, то понял: здесь нечто большее, чем просто отёк. Данное образование было наполнено концентрированной магией, чуждой профессору. Она была тёмной, уродливой, злой и ощущалась почти живой.

Сдвинув брови, Гарри протянул ладонь и, осторожно приподняв рукав мантии профессора, развернул его руку. Несмотря на то, что единственным источником света в лазарете были окна, глаза Гарри давным-давно приспособились к слабому освещению и смогли рассмотреть... нечто на коже зельевара.

Татуировка?!

— Ч-щ-щто это? — удивилась Корал.

Бледно-серый рисунок напоминал череп с выползавшей из него змеёй. Он был неясным, с размытыми очертаниями — будто бы смытый или же затёртый. Тем не менее, в тусклом свете помещения картинка, окружённая туманной дымкой, казалось, двигалась.

— Это называется «Тёмная метка».

* * *

— Мой мальчик, я скоро вернусь.

Когда говоривший своим прикосновением нечаянно разбудил Снейпа, тот не открыл глаз и не шелохнулся, стоило ему сообразить, кому принадлежали слова. Сосредоточившись на окружавшем его пространстве, профессор напряжённо слушал, как директор покидает лазарет, и ощутил, что рядом находился ещё кто-то.

Расслабившись, он пришёл к выводу, что это Гарри. Зная Помфри, тут не было ничего удивительного: она наверняка оставила мальчика здесь на случай, если его шрам снова проявит себя — как тогда, когда Волдеморт узнал про обман Дамблдора.

Быстро оценив свои травмы, Снейп был удивлён, что не ощущал последствий круциатуса. Возможно, за это он должен поблагодарить Гарри. Грудь Северуса слегка саднила, и он знал, что, вероятно, это после применения диттани, но в целом всё было не так уж плохо.

Внезапно его внимание привлёк шорох с левой стороны.

«Ага, слышу парселтанг — без сомнения, это Гарри вскочил с кровати. Может, стоит что-то сказать и помешать ему сбежать?» — Однако Снейп сомневался, что мальчишка намылился удрать. Скорее всего, ему просто нужно в туалет.

Хотя что он в таком случае делает у его кровати?

Северус застыл, желая понаблюдать, что тот затеял и, когда Гарри коснулся его левой руки через рукав, он напрягся.

«Он же не знает?..»

А потом Снейп почувствовал, как в него начал вливаться ручеёк детской магии, направленный на его левую руку.

Это было совершенно невероятным ощущением, когда Гарри повернул его руку и принялся заворачивать рукав — в тот самый миг у Северуса в мозгу забились сразу несколько мыслей:

«Стоит ли показать, что я проснулся, и остановить мальчишку? Или всё же позволить ему увидеть?»

В конце концов, Северус решил, что Поттер должен узнать о ней. Метка — не тот секрет, который стоило бы хранить. Возможно, в будущем это даже поможет. И вообще, Гарри достаточно разумен, чтобы разобраться во всём самостоятельно: подсказок было более чем достаточно. Чёрт возьми, возможно, он уже знает.

Открыв глаза, Снейп услышал, как Корал зашипела, причём интонация была явно вопросительной, а в это время Гарри разглядывал худшую ошибку в жизни Северуса.

— Это называется «Тёмная метка», — тихо пояснил профессор.

Оказалось, произнести это было проще, чем думалось; хотя, возможно, вид Гарри, в страхе отпрыгнувшего от кровати, тоже сделал своё дело.

— Профессор! Простите, я хотел убедиться — то есть, до этого… — окончательно смутившись, начал тот.

— Я не сержусь на Вас, Поттер, — успокоил его Снейп, присев на кровати и стараясь не совершать лишних движений, отдававшихся болью в недавно закрытой ране.

— Не шевелитесь, сэр, — сказал Гарри, но тут же захлопнул рот.

Северус усмехнулся, с усилием подавив весёлую улыбку:

— Говоришь прямо как мадам Помфри.

Гарри прикусил губу — действие, виденное Северусом много раз: знак того, что тот задумался или нервничает.

— Значит, с драконом, похоже, разобрались, да? — поинтересовался Северус, развернув левую руку и прикрыв её правой. Он ничего не мог с этим поделать: несмотря на то, что Гарри уже всё рассмотрел, Снейп по-прежнему стеснялся своего клейма.

Поттер кивнул, стараясь не смотреть на скрытую теперь метку.

— Да, сэр. Её обнаружили мы с Невиллом. Тот, кто проник в школу, превратил её в громадного дракона, полностью перекрывшего коридор. Но мы с Невиллом справились: он, напевая колыбельную, помог мне убаюкать её, а я вернул ей истинный размер.

Северус посчитал данную версию произошедшего чересчур сжатой. Скорее всего, более полный рассказ он услышит чуть позже из уст самого директора.

— Уменьшил до истинных размеров? — переспросил он и, подвинувшись, указал Гарри сесть на край кровати подле себя.

Тот сделал шаг и присел на самый краешек, сперва почувствовав смущение, однако вскоре освоился.

— Это оказался всего лишь детёныш. Её передали Хагриду под крылышко, — улыбнулся Гарри. — Знаете, он ещё в нашу первую встречу признался, что мечтает о драконе! Теперь его мечта сбылась.

Северус изогнул губы в едва заметной улыбке, вспоминая ту Норберту. Она, безусловно, была полезной и признавала Гарри. Им втроём удалось достаточно долго сдерживать более десятка Пожирателей смерти под командованием четырёх Тёмных генералов, пока остальные отступали в подземные туннели.

Северус моргнул и выпал из своих воспоминаний.

— Он и Вам об этом рассказывал? — спросил Гарри, не предполагая, что профессор вспоминал не разговор с полувеликаном, а битву, в которой участвовал в далёком будущем…

— Совсем необязательно — ведь всем известно, что Хагрид обожает существ, к которым большинство людей боятся даже приблизиться, — легко отозвался он.

Гарри кивнул, очевидно, не зная, как продолжить разговор, и его взгляд вновь упал на левую руку профессора.

Тот вздохнул и, развернув руку, снова выставил на обозрение свою отметину. Он провёл пальцем по внутреннему краю рисунка, а Гарри жадно следил за действиями любимого учителя.

— Я получил её в юности, будучи глупым, молодым и испуганным, — тихо начал Снейп. — Ко мне подошли несколько человек, знавших о моих успехах в зельеварении и других способностях. Они предложили мне то, о чём, как мне казалось, я тогда мечтал: власть и признание.

— Что это были за люди? — еле слышно спросил Гарри.

— Пожиратели смерти. Подручные Тёмного Лорда.

Гарри моргнул, и Северус понимал, что его студент изо всех сил пытался разобраться в обстановке тех лет.

— Так он метит своих последователей. Это позволяет призывать нас к себе, где бы он ни находился... — продолжил профессор, прежде чем мрачно добавить: — Хотя у неё много других опций.

Гарри сглотнул, но, неожиданно для Снейпа, в его глазах совсем не было страха. Там читалось лишь разумное опасение, перекрывавшееся пониманием и уважением.

Это так напоминало того Гарри, что он оставил, что ему пришлось отвести взгляд.

Повисла долгая гнетущая тишина.

— Кажется, я понял, сэр, — прошептал Гарри. — Не нужно дальше рассказывать.

Северус повернулся к нему, поразившись, как быстро этот мальчик приблизился к тому будущему юноше, которого он знал и уважал. Снейп, конечно, предполагал, что проницательность и способность к сопереживанию всегда были частью характера Поттера, но одно дело — думать, а вот видеть воочию развитие этих качеств — совсем другое. Северус откинулся на подушку и одёрнул рукав, однако продолжил говорить.

— Сейчас, Поттер, я нахожусь в опасном положении: с одной стороны — моя жизнь, а с другой — чужие. И однажды мне придётся выбирать.

— А по-моему, Вы уже выбрали, — спокойно заявил Гарри. — Именно поэтому у Вас столько повреждений, верно?

Северус с силой сжал зубы. Зрелость взглядов мальчишки в некоторых вещах, особенно в вопросах жизни и смерти, всегда поражала, даже в том будущем. Это напомнило Снейпу, что, несмотря на свой юный возраст, Поттер не был в полной мере ребёнком, по крайней мере — не в обычном понимании этого слова.

Северус уже собирался ответить, как вдруг ощутил в комнате присутствие кого-то третьего. Он быстро опознал в пришедшем директора. Осознав, что его очень внимательно слушают, Снейп стал более тщательно подбирать слова.

* * *

Альбус тихо подошёл к лазарету с чашкой горячего какао в руке — осторожно, стараясь не шуметь и не желая будить пациентов. Помфри будет весьма недовольна, если узнает, что он это сделал.

— Ведь именно поэтому у Вас такие тяжёлые раны, верно? — услышал он вопрос Гарри, открыв дверь.

Дамблдор на мгновение замешкался, не зная, как поступить. Ему совсем не хотелось подслушивать, но и прервать разговор, по-видимому очень важный для обоих, он посчитал нецелесообразным. Однако любопытство директора пересилило, вот он и слушал, так и стоя в дверях.

— Он хотел создать видимость, что я сражался с ним и проиграл, дабы директор поверил, что моя шпионская деятельность была раскрыта.

— Зачем это нужно Волдеморту?

— Поттер, я стараюсь не углубляться в причины поступков Тёмного Лорда, но, возможно, он полагает, что так директор расскажет мне то, о чём до этого умалчивал.

— Почему он так считает?

— У Тёмного Лорда есть способы извлечения информации даже из волшебников, способных защититься от легиллименции — таких, как я. Поэтому директор не сообщает мне всего, и это весьма мудрое решение. Если Тёмный Лорд хотя бы заподозрит предательство, он допросит меня с пристрастием при первой же возможности — и узнать все известные мне сведения станет только вопросом времени. Вот почему директор о многом мне не сообщает. Но и сейчас я знаю такое, о чём Тёмный Лорд не должен даже догадываться. Поэтому мне приходится подчиняться ему, даже если это... неприятно.

— Что Вы сделаете, если он всё же узнает правду? — спросил Гарри спросил, широко распахнув глаза.

— То же, что делал всегда, мистер Поттер: сражаться.

Дамблдор почувствовал, как его распирает от гордости за Северуса.

— Тут недавно был директор, — поведал Гарри после короткой паузы.

— Да?

— Ага, сидел у Вашей кровати.

Альбусу очень хотелось увидеть взгляд Северуса, но мешала ширма. Ну, ничего: по тону Снейпа можно будет догадаться о его настроении.

— Есть ли какая-то конкретная причина, по которой Вы подняли этот вопрос? — с прохладцей спросил Северус.

Повисшее молчание сказало Альбусу, что Гарри, скорее всего, не знал, как отреагировать.

— Кажется, он очень переживает за Вас, — наконец-то выдавил Гарри.

Дамблдор, чувствуя, что не вправе подслушивать, с трудом заставил себя остаться на месте: ничего не поделаешь — если сейчас подать знак, что он стоит рядом, то всем станет ещё более неловко. И прикрыться заклинанием директор тоже не мог: Северус был чрезвычайно чувствителен к магии, и это лишь обнаружило бы его присутствие.

— Директор болеет душой за всех своих сотрудников. Полагаю, что в каком-то смысле мы для него — семья. Неудивительно, что Вы увидели, как он навещал меня. Он может быть довольно сентиментальным, но это не неприятно. Это часть того, что делает его Дамблдором, возможно, величайшим директором Хогвартса.

— Хагрид тоже называет его величайшим, — отметил с улыбкой Гарри.

Альбус мог поклясться, что только что услышал смешок Северуса.

— Вполне может быть, но поскольку я лично не знаком ни с кем из предыдущих директоров, то не могу утверждать наверняка.

— Наверное, Вы правы, — согласился Гарри.

— Поттер, Вам довелось увидеть директора со стороны, которую он показывает далеко не всем. Общество видит в нём непогрешимый образец (впрочем, как и в Вас), а большая часть министерства — непобедимого лидера, решение всех своих проблем. Очень немногие осознают факт, что он — просто человек.

— Кажется, я понял.

— Вероятно, Поттер, Вы понимаете его, как никто. А теперь предлагаю лечь спать — если мы не хотим утром попасть мадам Помфри под горячую руку.

— Да, сэр.

Дамблдор, услышав, что Гарри вернулся к себе в кровать, подождал ещё пятнадцать минут и тихо вошёл, сделав вид, будто только что появился.

Он взглянул на Северуса, который, казалось, снова уснул, а потом обернулся к Гарри. Тот лежал спиной к нему, свернувшись клубочком под одеялом. Корал же свернулась кольцами на подушке возле его головы.

С нежной улыбкой директор опустился в кресло рядом с кроватью Северуса, потягивая своё уже чуть тёплое какао. Он с радостью выслушает утренний выговор от Поппи из-за того, что пренебрёг ночным отдыхом, потому что в данный момент не мог находиться где-то в другом месте.

* * *

В школе так и не узнали, что же всё-таки случилось на третьем этаже, и вот уже несколько дней по Хогвартсу бродили невероятные слухи. Единственное, что Дамблдор рассказал — там был дракон, как и говорил сэр Николас. Он не подтверждал, но и не отрицал, что был ещё кто-то, как и то, что он сражался с Северусом. Было решено, что студентам знать подробности необязательно; тем более о том, что ужасный мастер зелий был ранен и вынужденно провёл ночь в лазарете.

К сожалению, тот факт, что Гарри Поттер провёл ночь в Больничном крыле, стал достоянием общественности. Жуткие истории о Поттере и гигантском драконе вскоре разрослись до безумных размеров, а ущерб, который Норберта нанесла стенам и потолку, только подтверждал их. И что бы ни говорили Невилл с Гарри, уже не имело значения.

В школьной среде ребят в одночасье окрестили "укротителями драконов".

Что касается Норберты, Дамблдор быстро организовал её переезд в новый дом — к Фламелю — к большому разочарованию Хагрида, который занимался драконёнком чуть меньше суток.

В целом, вся следующая неделя была наполнена непрекращающимися слухами и домыслами о Гарри и Невилле: многие хотели узнать "правду" о гигантском драконе в коридоре и о том, как двум первокурсникам удалось укротить его. Никто не верил, что дракон на самом деле был всего лишь увеличенным детёнышем (хотя Гарри с Невиллом пытались им это втолковать). Школяры решили, что это им подсказали профессора — ведь, к Трелони не ходи, преподаватели что-то скрывают!

В конце концов, слухи улеглись, тем более что приблизилось время сдачи экзаменов, и студенты бросили все свои силы на подготовку к ним.

Однако профессора не могли позволить себе расслабляться. Тот факт, что Волдеморт снова смог проникнуть в замок, сильно их обеспокоил и по понятным причинам заставил с нетерпением ждать наступления лета: чтобы, наконец, усилить защитный барьер над школой. Но до тех пор директор приказал им усилить бдительность и сообщать обо всех необычных явлениях, какими бы незначительными они ни казались на первый взгляд.

* * *

— Он по-прежнему жалуется на боль в области шрама, — посетовала профессор Спраут со вздохом.

— Возможно, он просто ощущает разочарование Волдеморта из-за неудачи с камнем? — предположил Филиус.

Преподаватели сидели в личных покоях Филиуса, располагавшихся за классом Чар.

— Когда я сказала то же самое Гарри, он отверг такую возможность.

— Считаете, Волдеморт что-то задумал?

— А почему бы и нет? Северус заявил, что монстр проговорился, что теперь, когда камень ему недоступен, он найдёт другой способ, — прояснила свою мысль Помона, — и сейчас он в явном предвкушении. Как бы мне хотелось, чтобы Гарри остался в стороне от всего этого!

— Хотя, похоже, он довольно хорошо справляется, — отметил Филиус, пытаясь успокоить коллегу.

— Да, верно, несмотря на все слухи о фиаско с драконом.

— Как я тебя понимаю! Хотя я согласен с тем, что не стоило студентам знать полную версию событий — для Поттера с Лонгботтомом это стало тем ещё испытанием.

— Да уж... "укротители драконов", — проворчала Помона, покачав головой.

— У наших студентов весьма живое воображение…

Помона вздохнула в лёгком расстройстве. Она чувствовала себя связанной по рукам и ногам.

— Уверен, что, когда всё закончится, в Хогвартсе появится новая легенда, — проговорил Филиус. — Уже сейчас слухи начали стихать. Семестровые контрольные пройдут на следующей неделе, и даже студенты понимают, что у них нет времени на развлечения.

— Ты прав, Филиус. Просто мне бы хотелось, чтобы у всех моих барсучат на уме были только контрольные, а не Тёмные Лорды, невероятные слухи и тому подобное. Это кого угодно сведёт с ума, не то что ребёнка. Ты разговаривал с Северусом после тех событий? — спросила она, быстро меняя тему.

— Конечно, хотя разговор был короче, чем мне бы хотелось, — признался Филиус. — Но все мои беседы с Северусом — короткие, так что ничего удивительного.

— Он рассказал Гарри.

— Что именно он рассказал? — недопонял Филиус.

— Очевидно, Гарри заметил что-то на его левой руке в ту ночь, когда Альбус принёс его в лазарет.

Глаза Филиуса расширились от мгновенной догадки.

— Значит, он только что сказал ему?..

— Северус сказал, что не видит смысла скрывать это. Он чувствовал, что Гарри уже знал о его ситуации.

— Да откуда Поттер мог узнать?! — недоверчиво воскликнул Филиус.

— От Ремуса.

Филиус нахмурился.

— На Ремуса не похоже — обсуждать такое, если только… — допустил он и заметил, как Помона кивнула.

— Верно, Гарри сам спросил, — пояснила та. — Подробностей я не знаю, но одного его вопроса было достаточно, чтобы Ремусу показалось, что он должен рассказать ему хоть что-то, но только то, что тот мог бы узнать самостоятельно из газет.

— Получается, Ремус просто избавил мальчика от необходимости копаться в периодике и, вероятно, объяснил всё в правильном свете, — рассуждал Филиус вслух и уже без прежнего беспокойства.

Помона согласно кивнула.

— Тогда, полагаю, это к лучшему, — через мгновение выдохнул Филиус. — Сомневаюсь, конечно, что одиннадцатилетнему мальчику стоило рассказывать о шпионской деятельности Северуса, даже если эта информация есть в открытом доступе.

— Вот потому-то я и подняла с тобой эту тему. Уверена, что Гарри понимает опасность положения Северуса, но абсолютно не знаю, чем ему помочь.

— Не думаю, что в данный момент от тебя требуется что-то особенное. Просто будь рядом, отвечай на вопросы и будь честна с мальчиком. Из того, что я видел, с Поттером следует быть предельно откровенным.

Помона глубокомысленно кивнула.

— Да, я тоже заметила. Я немного волновалась, когда Гарри начал обучаться у Поппи: сомневалась, что он осилит некоторые из разделов медицины (ну, ты понимаешь, о чём я), но Помфри объясняла материал в простой манере, без суеты, — и он, кажется, воспринял всё спокойно, почти не смущаясь — в отличие от других детей его возраста.

— Это воодушевляет. Уверен, что по окончании обучения Поттер сможет стать первоклассным целителем.

Помона снова кивнула.

— Я знаю, что Поппи уже беседовала со своими старыми друзьями по институту и больнице св. Мунго. Могу поспорить, многие с нетерпением ждут совершеннолетия Гарри, когда его можно будет официально принять в штат, и известность тут ни при чём.

— Да уж, могу представить, — соглашаясь, ответил Филиус.

— Так, мне нужно подготовить растения для контрольных четвёртых курсов, что пройдут на следующей неделе.

— Мне тоже нужно разобраться с организационными моментами, — согласился Филиус, пытаясь спуститься со своего кресла. — Рад, что мы так тепло побеседовали. Признаюсь, мне было любопытно, прижился ли Поттер на вашем факультете. Подозреваю, что и Минерве тоже.

— Возможно, я поговорю с ней позже. Я не прочь послушать её воспоминания, ведь она знает о Джеймсе несколько больше остальных. Хотелось бы знать, передались ли какие-то его черты характера Гарри или нет.

Филиус улыбнулся.

— Ну, судя по тому, что ты мне рассказала, он по характеру биже к Лили, нежели к Джеймсу, но даже в этом случае Гарри — уникален. Сомневаюсь, что до него на свете рождался кто-то подобный.

* * *

Гарри закрыл полог своей кровати, решив лечь спать пораньше. Неделя выдалась напряжённой — учёба и подготовка к контрольным, — однако он был уверен, что приложенных усилий вполне достаточно, чтобы получить хотя бы «В» по большинству предметов. По истории магии Гарри будет рад и «У», хотя даже «В» получить уже не казалось таким уж невозможным — тест оказался проще, чем предполагалось. Безусловно, чтение учебника во время лекции, не вслушиваясь в бубнёж Биннса о каком-то гоблине, о котором тот уже рассказывал раз пятьдесят, не было лишним.

— С-с-сладких с-с-снов, Гарри, — ласково прошипела Корал, свернувшись на краю подушки.

— С-с-спокойной ноч-щи, Корал, — ответил тот, укрываясь одеялом.

Гарри со вздохом закрыл глаза, радуясь, что из-за напряжённой недели сокурсники оставили его в покое. Слухи и расспросы о драконе иссякли, и Хогвартс, казалось, перестал допытываться об их с Невиллом способностях "укротителей драконов". И пусть это было уже не столь важно — ведь со следующей недели начнутся летние каникулы, и повышенный интерес к нему, скорее всего, за эти два месяца схлынет. По крайней мере, Эрни был очень убедителен.

Гарри не мог винить соучеников за излишнее любопытство, но непрекращающиеся шепотки и удивлённые взгляды раздражали, хотя и отвлекали его от саднящего шрама.

Боль не затихала ни на секунду, становясь день ото дня всё сильнее. Гарри сообщил об этом профессору Спраут и мадам Помфри, но, к сожалению, помочь они так и не смогли. Помфри, конечно, выдала ему обезболивающее, но мальчику не понравилось его действие: он терпеть не мог ощущение "парения" и предпочитал ему боль. По крайней мере, её он мог игнорировать (почти всегда) — уж не такой невыносимой она была, просто не прекращалась. Что-то вроде простуды.

Но всё было не так просто, и Гарри понимал, что не должен отмахиваться от своих ощущений, но на данный момент он мало что мог сделать. Он осознавал, что не стоит зацикливаться, что это неправильно, однако вопросы так и роились у него в мозгу: "Чем сейчас занят Волдеморт? О чём он думает?"

Судя по слабым сигналам в шраме — ни о чём хорошем. Он усиленно к чему-то готовился, и это случится очень скоро. Было ощущение, словно у Тёмного Лорда наступило внеплановое Рождество или День рождения — и он с нетерпением ждал подарков.

Гарри только надеялся, что они снова успеют помешать ему нанести следующий удар.

С другой стороны, Поттер вернулся к изучению книги по окклюменции и практике простых заклинаний. После того количества школьной нагрузки, свалившейся на него в этом году, он чувствовал, что профессор Снейп не будет против смены рода деятельности.

Гарри улыбнулся. Он был уверен, что хорошо справился с контрольной по зельям. Сдавая заполненный пергамент и фиал с составом, Гарри отметил, как кончики губ профессора приподнялись, и посчитал это выражением гордости за него. Это было странное чувство — раньше (насколько помнил Поттер) им никто не гордился. Может быть, ему удастся вызвать это чувство вновь? О, да, он обязательно попытается!

На этой счастливой мысли Гарри провалился в сон.

Через некоторое время

Гарри скривился, проснувшись от неимоверно усилившейся боли в шраме. Она была столь интенсивной, намного хуже, чем в во время прошлого вторжения Волдеморта в замок — такой насыщенной и мощной, что можно было подумать, будто монстр находился прямо в комнате…

При одной мысли об этом глаза Гарри распахнулись, и он обнаружил, что у его плеча Корал "поигрывала" язычком у него за ухом.

— Тут кто-то ес-с-сть, — тихо прошипела она, и Гарри едва расслышал следующее: — Мож-жно мне его укус-с-сить?

Гарри замер под одеялом с заполошно колотящимся сердцем: теперь-то и он ощутил присутствие чужака прямо по другую сторону полога. Глаза Гарри вперились в тёмную ткань, надеясь что-то заметить, хотя сейчас на нём не было очков.

Гарри, стоило ему уловить движение у края шторы, без слов вытащил палочку из кобуры на предплечье.

Рука.

Она ухватилась за край ткани, и Гарри почувствовал: что-то будет! Кем бы ни был тот, кто стоял по другую сторону — Волдеморт или нет — и собирался отдёрнуть полог, у Поттера было очень сильное ощущение, что для него это добром не кончится.

За шторку резко потянули, и у Гарри была всего лишь доля секунды, чтобы схватить Корал и скатиться с кровати.

— АВАДА КЕДАВРА!

Луч зелёного цвета ударил прямо в то место, где лежал Гарри до того, как спрятался за кровать, упав на пол и прикрывшись занавесью. От тёмного заклинания кровать пришла в негодность, и Гарри чудом не запутался в пологе, свалившемся на него. В левой руке Поттер держал Корал, и он неуклюже бросил в нарушителя заклинание, которое Смит несколько недель назад наложил на Драко.

— Эверте Статум! — крикнул Гарри, не успев толком прицелиться в размытый тёмный силуэт с другой стороны кровати, а потом, в тот момент, как Корал обвила его запястье, подхватил очки с прикроватной тумбочки.

Тёмный волшебник, зарычав от раздражения, с лёгкостью блокировал заклинание.

— Поттер, ну почему ты не можешь просто сдохнуть?! — рыкнул он и взмахнул палочкой.

Оружие Гарри вылетело из его рук, но прежде чем он как-то отреагировал, волшебник уже нацелил на него палочку.

— Авада Кедавра! — снова проревел тот, в то время как палочка Гарри укатилась по полу куда-то под кровать Джастина.

Гарри едва удалось прокатиться за цилиндрической печью в центре комнаты. Зелёное заклинание с треском ударило в пол, и камни разбились.

С очками, крепко сидевшими на переносице, Гарри смог разобрать силуэт даже при таком слабом освещении. Это был толстый коротышка с пугающе ярко-красными, змеиными глазами.

— Гарри? — позвал его Невилл, когда Эрни, Джастин и Захария повскакивали со своих кроватей.

— Бегите! — закричал Гарри, сощурившись — шрам саднил непереносимо.

Джастин, будучи ближе всего к двери, выбежал из комнаты. Смит застыл у кровати столбом от ужаса, а Эрни мудро скрылся за своей. Невилл последовал примеру Эрни и, упав под кровать и спрятавшись, вытащил палочку. Полог у Невилла не был задёрнут, так как он предпочитал спать с раскрытыми шторками.

— Ты больше не встанешь у меня на пути, Поттер!

— А по-моему, Волдеморт, ты сам меня преследуешь, — ответил Гарри, отчаянно желая отвлечь внимание убийцы на себя.

— А ты всё же смышлёный, — констатировал тот, накладывая следующее заклинание, направленное на укрытие Гарри, заставив мальчика ретироваться за кровать Невилла, когда за его спиной взорвался камин. — Твои жалкие попытки спрятаться только оттягивают неизбежное! — Монстр произнёс ещё одно заклинание, ударившее о стену за кроватью Невилла и пролетевшее в каком-то дюйме у них над головами.

Пригнувшись, Гарри схватил Невилла за руку.

— Зажмурься, и ползком — к двери, — быстро зашептал он, доставая материнскую палочку из кобуры на икре.

Невилл кивнул, вытягивая собственную палочку.

Волдеморт приближался. Ребята слышали, как под его ногами скрипнули останки кровати Гарри и обломки камина. Преступник произнёс следующее заклинание, и кровать, за которой они прятались, поднявшись в воздух, пролетела через всю комнату и ударилась о дальнюю стену возле двери. Складной стол Невилла отлетел от стены на несколько футов, но так и остался стоять, расположившись там, где совсем недавно было изножье кровати Лонгботтома.

Гарри сжал руку Невилла, подавая таким образом сигнал к действию, и бросился вперёд, не пытаясь выработать план, а просто реагируя согласно ситуации.

— ЛЮМОС! — проорал Гарри, закрыв глаза и чуть не сорвав голос, желая вложить как можно больше сил в заклинание.

— Ай! — взвизгнул Волдеморт, когда ему в лицо прилетел луч белого света ярче молнии.

Монстр слегка отшатнулся и, несколько раз моргнув, попытался восстановить зрение. Теперь он стоял совсем рядом с кроватью Джастина — к ужасу Смита, который был лишь немногим дальше.

В один миг Гарри бросился наперерез, но, к великому сожалению, споткнулся об обломки, разбросанные по всему полу, и упал с громким стуком, ударившись головой о погнутый толстенный лист железа, бывший когда-то ровным и входившим в состав разрушенного камина.

Тяжело дыша, ошеломлённый и истекающий кровью, Гарри поднял глаза и услышал, как толстый Тёмный Лорд издал довольный вопль.

Невилл бросился вперёд, схватил Гарри за ногу и тут же дёрнул его назад, волоча по полу и пытаясь добраться до разломанной кровати Поттера — ближайшего на данный момент укрытия.

Волдеморт был в ярости.

— Я убью вас всех! — заявил он, когда, не имея возможности прицелиться, произвольно вскинул палочку.

Её кончик указал на Невилла.

— Авада Кедавра!

Никто из ребят не поспел бы вовремя. Секунды, казалось, растянулись, и Гарри, лёжа на полу на боку, мог только наблюдать, как зелёный луч летел в грудь его друга.

С округлившимися от ужаса глазами он хотел дёрнуться, дабы убрать Невилла с траектории смертельного проклятия — что угодно, лишь бы спасти товарища, — но, то ли от шока и истощения, то ли от сотрясения мозга, ему это не удалось.

Но это и не потребовалось.

Краем глаза мальчик заметил... как что-то... очень маленькое вылетело из верхнего ящика стола Невилла прямо наперерез зелёному лучу.

— Квак...

Всё случилось в один момент: маленькое тельце, тихо шлёпнувшееся на пол у самой головы Поттера, произвело в его ушах эффект разорвавшейся бомбы. А Волдеморт, полностью утратив самообладание, принялся палить заклинаниями во все стороны.

— Тревор?.. — всхлипнул совершенно ошеломлённый Невилл, уставившись на то, как первый ценный подарок, полученный им в этой жизни, лежит рядом с окровавленным лицом его лучшего друга.

Сердце Гарри сжалось от жалости к товарищу, но он знал — сейчас не время для скорби, поэтому, встав на четвереньки, подхватил Тревора и толкнул Невилла за прикрытие, до которого им удалось добраться.

Когда Волдеморт продолжил своё нападение, их фигурки сжались за горой из взорванного матраса, полога и каркаса кровати, но вскоре истерику тёмного волшебника оборвало мощным взрывным заклятьем, пущенным прямо в центр его дряблой спины и подкреплённым жёстким заявлением:

— ВЫБЕРИ СЕБЕ ПРОТИВНИКА СВОЕГО РАЗМЕРА!

В комнате зажёгся свет, тело Волдеморта подлетело вверх и врезалось в противоположную от двери стену.

Прибыла профессор Спраут.

Гарри с ребятами так и застыли на своих местах, а Волдеморт бешено кружился по комнате. При свете это выглядело ещё страшнее, чем в темноте.

Хотя толстяк, тело которого, по-видимому, занимал Волдеморт, был чисто выбрит, это нисколько не улучшало его внешность. Несмотря на то, что его волосы были уложены в аккуратную причёску, а одежда тёмных оттенков была качественной, он больше походил на дядю Вернона, собравшегося на похороны, чем на страшного тёмного волшебника.

Нарушитель вскинул свою палочку, отчего показалась его правая рука: там не хватало указательного пальца.

Увидев это, Спраут коротко ахнула, а затем вошла в комнату и продолжила наступление.

Точными взмахами палочки она закидывала своего противника обломками мебели, в обилии усеявшими пол, отчего он, вместо усиленной атаки, был вынужден ставить щиты и уклоняться.

Она была неумолимой, но и он не был тем самым страшным Тёмным Лордом со времён Гриндельвальда.

Отталкивая предметы, которые Спраут посылала в него своей магией (хотя многие всё же достигли цели, ибо он по-прежнему ничего не видел из-за мощного люмоса Гарри), он подтянул руки к груди. Его палочка находилась прямо у грудины, когда он, собрав свою магию, пропустил удар деревянной балки, влетевшей ему в плечо.

— Ш-ша! — закричал он, разведя руки и демонстрируя ужасную мощь тёмных искусств.

Всё в комнате было грубо отброшено от него, включая Гарри и других мальчиков. Хрупкие предметы, такие как стекло и керамика, когда их достигла волна силы, взорвались. Стеклянные линзы очков Гарри треснули, но, благодаря маггловским технологиям, остались в оправе. Профессор Спраут не сдвинулась с места, но была вынуждена защищаться от предметов, направленных в неё мощным потоком магии.

И тут Волдеморт перешёл в наступление.

Гарри с Невиллом в ужасе смотрели, как он размахивал своей палочкой, и, хотя было ясно, что зрение Волдеморта так и не восстановилось, скорость колдовства от этого не стала ниже.

Глотка Волдеморта воспроизвела жуткие шипящие звуки, и тут же из его палочки полилась струя огня.

— Мальчики, встаньте за мной! — приказала Спраут, рванувшись вперёд и размахивая палочкой в поисках достойной цели.

Гарри с ребятами не нужно было повторять дважды, и хотя Эрни пришлось силком вытаскивать Смита из кровати, они все ломанулись за своим деканом, в то время как Волдеморт распространял вокруг себя пламя.

Поттер, последним подбежавший к Спраут, обернулся, когда почувствовал, как жар огня облизнул его спину.

— Профессор! — беспокоясь за декана, окликнул её он — Помона так и осталась на месте, невзирая на устремившееся к ней пламя.

Но она не теряла времени.

Сменив стойку, декан сделала мощный взмах палочкой по широкой дуге, и над частью комнаты — от профессора до дверного проёма — раскрылся прозрачный защитный купол, поглощавший тепло. Огонь был отброшен, и когда Спраут направляла на него свободную руку, он отшатывался ещё дальше в верхний правый угол комнаты.

Сквозь свои разбитые очки и прозрачный, заколдованный купол Гарри едва мог различить охваченную пламенем фигуру Волдеморта, когда произошло что-то совершенно невероятное.

Он вдруг стал уменьшаться, превращаясь в нечто, совсем не напоминавшее человека.

Крыса?!

Пока Спраут продолжала сражаться с огнём, ребята заметили, что крыса подбежала к левой стене, где когда-то стояли кровати Гарри и Невилла, и исчезла в расщелине каменной кладки.

Внезапно Гарри почувствовал, что кто-то дёрнул его назад, протащив к двери, а затем и дальше в коридор общежития. Вокруг всё наполнилось топотом множества ног, но всё, что видел Гарри — это море разноцветных мантий всевозможных размеров.

— Уведи их, Северус! — послышался крик, явно принадлежавший Дамблдору.

Гарри ахнул, когда кто-то продолжал тянуть его куда-то, и вдруг всё прекратилось, и он ощутил давление на порезы на лице. Проморгавшись, он избавился от ощущения ваты в голове и сообразил, что сидит на полу в объятиях Седрика Диггори, который, сняв свою мантию, использовал её для остановки кровотечения.

Справа от себя он заметил спину профессора Снейпа и понял, что во всей этой неразберихе каким-то образом оказался в гостиной Хаффлпаффа. Гарри отметил, что Снейп, достав из рукава свою палочку, заблокировал вход.

Поттер огляделся, пытаясь рассмотреть всех, кто был в комнате.

Смит с Эрни обнаружились сидевшими на диване рядом со старостами, приставленными следить за порядком. Джастин беседовал с профессором МакГонагалл, а Невилл, стоявший на коленях рядом с Седриком, бросал взгляды на левую руку Гарри.

Ой, а ведь Тревор так и лежал у него в ладони!.. Корал печально приникла к амфибии.

Встав с места и, дождавшись, когда Седрик аккуратно одёрнет на нём мантию, Гарри встретился взглядом с Невиллом.

— Вот… — прошептал он, смущённо протянув ему тельце жабы.

Невилл взял Тревора, прижав к своей груди, и его глаза наполнились слезами.

Слов не было ни у кого.

* * *

— Достойное место для последнего пристанища, Невилл, — прохрипел Хагрид, вдавив кулаком памятный камень в землю.

Гарри, Невилл, профессор Спраут и Хагрид стояли за хижиной последнего вкруг небольшой могилы погибшего питомца.

Уже завтра они разъедутся по домам, и у профессоров будет целая неделя, чтобы, наконец, укрепить старые и установить новые защитные барьеры. Нападение «тёмного волшебника» на Гарри (Министерство было категорически против обнародования факта, что это был Волдеморт) широко освещалось в прессе: невозможно было замолчать это событие, ибо в гостиной находилось слишком много студентов, слышавших проклятия, а профессор Спраут сражалась с огнём. Не говоря уже о полностью развороченной спальне... К счастью, вещи в их сундуках не пострадали. Пламя не добралось до них, поэтому, к вящему облегчению, ценные вещи (например, мантия-невидимка Гарри) были в полном порядке. Профессор Спраут также вернула Поттеру его основную палочку, хотя её рукоять слегка обуглилась. В остальном она не пострадала и была вполне годна к использованию.

Часы после нападения прошли как в тумане: пострадавшие были осмотрены и вылечены мадам Помфри (она не позволила Гарри использовать парселмагию из-за сотрясения мозга и лёгкой магической усталости) и допрошены директором. В конце концов, было установлено, что Тёмный Лорд проник в школу в теле анимага-крысы — пробравшись через лаз в стене. Гарри подозревал, что это ещё не всё, но не хотел знать подробностей.

Невилл всхлипнул, нежно погладив маленькое надгробие.

— Тревор, я никогда тебя не забуду.

Он отступил к Гарри, и они оба воззрились на могильный камень, на котором аккуратным почерком главы факультета было выгравировано:

«Здесь покоится жаба Тревор,

Незаметный герой

Фамильяр Невилла Лонгботтома»

27 августа 1991 года — 26 июня 1992 года⁽¹⁾

1) прим. автора: указанные даты — период, когда Тревор был Невилла, ибо мальчик не знал "поимки" жабы. И не сильно удивляйтесь: поскольку мама Ро не указала, до какого числа учатся в Хогвартсе, то я выбрал произвольную дату — 28 июня

Вернуться к тексту