Птица на ветру (гет)

— Где мы? — одними губами прошептала Милли, делая несколько неуверенных шагов по тускло освещенному коридору. Закрепленные в нишах стен масляные факелы навевали ассоциации со средневековыми крепостями, а омерзительно мохнатая плесень, поглотившая добрую треть тяжелой деревянной двери, лучше других аргументов подсказывала, что от места этого надлежит держаться подальше, иначе участь тебе грозит самая незавидная.

— В Азкабане, — насмешливо пропел Винсент, подхватывая кузину под руку. — Как будто не узнаешь.

Миллисент бросила на него мрачный взгляд. О странных видениях, являющихся ей в доме судьи, призраку ничего известно не было — по крайней мере, с ее слов, однако не раз и не два девушке казалось, что новая версия Винса способна даже читать мысли. Владела ли легилименцией Анна, Миллисент было неизвестно, однако та, не поворачиваясь, сочла необходимым пояснить свои последние действия.

— Мы только что перенеслись в Азкабан. Это кольцо — многоразовый телепортационный ключ с произвольно заданным пунктом назначения. В силу моей специфической деятельности мне не раз приходилось посещать эту тюрьму. Собирать материал для исследований, так сказать.

— Дементоры, — эхом отозвался Винсент на слова Анны. — Отдел леди Тикнесс изучает то, что составляет их основную пищу. Положительные воспоминания, по крайней мере, у людей нормальных, строятся на любви и радости.

— Разве можно извлечь из дементора поглощенные ими эмоции? — не поверила Миллисент. — Это значит, поцелуй дементора — тоже обратимая процедура?

— Не понимаю удивления в Вашем голосе, Астория, — меланхолично пожала плечами Анна. — Разве не такого мнения придерживается Ваш отец? История нашего вечного конфликта с Генделем стара, как мир, но лишь однажды мы встретились в Визенгамоте, как противники, и речь шла именно об отказе от поцелуя, как оптимальной альтернативы смертной казни.

— Чем является поцелуй дементора с точки зрения этики: жертвой или отказом души от возложенной на нее ответственности? — Миллисент не помнила, были ли только что произнесенные слова ее собственными мыслями или подслушанными где-то идеями Гринграсса. Судя по прищуренным глазам Анны, она явно не раз слышала от судьи нечто похожее.

— Так или иначе, теперь в Азкабане нет дементоров, и после войны я бывала здесь лишь пару раз, на свиданиях с Пием. После того, как по ходатайству Генделя моего мужа освободили, в памяти кольца осталось несколько неиспользованных визитов в замок. Не думала, что мне придется ими воспользоваться.

Винсент подлетел как можно ближе к Анне, рассматривая целиком выточенное из камня кольцо, надетое на правую руку Анны. Насыщенную бирюзовую гладь камня почти не искажали мелкие прожилки и дефекты, и оно невольно притягивало взгляд. Женщина, конечно, понятия не имела о том, что у их разговора имеется свидетель — до сих пор на этаже им не встретилось ни одного аврора.

— Для чего мы здесь? — перешла Милли к делу. Пребывание в тюремных стенах не доставляло ей никакого удовольствия: пусть вокруг не наблюдалось заключенных, сам воздух здесь, казалось, пропитался могильным холодом и ядовитым перешептыванием былых стражей цитадели. Вполне вероятно, узники продолжали сходить с ума в Азкабане, хотя за его пределами никто не стал бы говорить об этом вслух.

— В рамках еще одного исследования, — мило улыбнулась ей Анна. — В своем письме Вы написали, что нуждаетесь в моей помощи, Астория. Хотите обрести независимость от отца, избежать брака по расчету и участи ваших уважаемых сестер. Не стану скрывать, Вы застали меня врасплох своими откровениями. Я не так близка с Вашей семьей, но подобного свободолюбия ожидала бы, скорее, от Дафны. Выпускники Хогвартса, на каком бы факультете они не учились, всегда были склонны к безобидному нарушению правил и социальных норм.

Миллисент напряженно рассмеялась, все еще не понимая, к чему клонит Анна. Судья и Эбигейл в один голос твердили быть настороже с этой женщиной, и лично девушка не сомневалась, что за свою помощь та выставит ей нешуточный счет. Как бы вела села в данной ситуации настоящая Астория Гринграсс, предположить было невозможно.

— Впрочем, многие выдающиеся деятели могут назвать Бобатон своей альма-матер, — продолжала Анна. — В Вашей семье у каждого свое особое мнение. Однако, речь не о том. В последнее время все свои силы я направляю на прояснение некоторых неизвестных обстоятельств из прошлого. Военного прошлого.

— Вы действительно думаете, что я смогу быть в этом полезной? — усомнилась Миллисент. — Отец не участвовал в войне и всю семью стремился оградить от любых контактов с лордом Волдемортом. Мне не удастся убедить его изменить свое отношение к конфликту министерских отделов. Даже арест Пенелопы Кристалл и мистера Борджина — исключительно его инициатива.

— Меня не интересуют Пенелопа Кристалл и Билли Борджин, — отмахнулась Анна. — Кристалл вечно совала нос не в свои дела, а по Билли еще в школьные годы камера плакала. Кто действительно меня безмерно интригует, — она сделала значительную паузу, — это Астория Гринграсс собственной персоной.

Милли вопросительно изогнула бровь, игнорируя встревоженный взгляд Винсента. Если бы встреча с Анной грозила реальной опасностью, судья никогда бы ее сюда не отпустил. Или она ошибается?

— В самом деле? — с трудом осведомилась она. — Как много Вы знаете обо мне?

— Достаточно, чтобы обеспечить Аврорат работой на ближайшие несколько лет, — туманно ответила Анна. — Я шучу, разумеется. Мне, конечно, никто не позволит оставить Вас сегодня в этом дивном месте.

Миллисент незаметно прислонилась к стене: сил стоять прямо уже не было. Чувство страха, до сих пор ей органически не свойственное, предательски щекотало шею невидимым кинжалом.

— Азкабан — место удивительное, — вдруг не к месту заговорила Анна. — Вам знакома история замка, Эсти? Когда-то я выхватила ее из скучной лекции по истории магии и постаралась запомнить. Это помогло мне на экзамене, помогает и теперь. Когда-то Азкабан был родовым поместьем, населенным людьми. Волшебниками, разумеется. Профессор Биннс рассказывал, это была очень уважаемая семья. Даже привидений в стенах замка не водилось, настолько светлым и гармоничным местом он являлся. А потом их сглазили. Говорят, это сделала женщина. Очень хитрая и изворотливая, очень опасная. По слухам, хозяева замка не то отказались предоставить ей кров, не то какие-то уникальные артефакты... С тех пор Азкабан попал под действие вечного проклятия, а его обитатели разделили прискорбную участь вечно тоскующих призраков. Министерство изгнало дементоров из Азкабана, сейчас они сосредоточены в специальной резервации, но разве нынешние маги смогут уничтожить душу этого замка? Профессор Биннс, правда, верил, что эта легенда эксплуатировалась веками, чтобы оставить Азкабан дементорам — где еще найдется место этим тварям? Но я с самого начала поверила, что проклятие не выдумка. Вы и сами это чувствуете, — Анна обвела рукой темное помещение, и Миллисент снова поежилась. — Мой муж провел здесь не так много времени, но даже он начал впадать в отчаяние. Я не случайно добивалась аудиенции у Генделя. Ему, как никому другому известно, что замок делает с теми, кто пытается здесь поселиться. Дементоры уничтожают своих пленников.

— Почему Вы рассказываете это мне? — не выдержала напряжения Миллисент. — Я не имею никакого отношения к проклятию Азкабана!

— Моя сестра Артемизия, вы видели, какой она стала? — прошептала Анна. — Я годами искала способ вернуть ей разум. Она провидица, она отличается от всех нас и способна чувствовать происходящее куда глубже... Но при помутнении рассудка она порой рассуждает, как дитя. Еще при жизни Чарльза она вела себя странно, теперь же она верит, что ее муж жив, она ждет его возвращения домой и каждый вечер, из месяца в месяц, из года в год готовится к празднику по этому поводу. Миззи ведь тоже держали в Азкабане, Астория, известно ли это Вам? Барти Крауч, — смутно знакомое Миллисент имя Анна произнесла с нескрываемой ненавистью, — обрек на эту пытку своего родного сына, какое дело ему было до Миззи, чья душевная организация и без вмешательства дементоров была столь хрупка, что даже легилименция была ей противопоказана?

— Но я никак не связана с Барти Краучем, — снова вмешалась Миллисент. — Я в глаза его не видела. Я даже не знаю, кто это такой.

— Великолепное воспитание, — ядовито прокомментировала Анна. — Вы все отрицаете, так же, как Гендель. С Барти Краучем, увы, возможности поквитаться меня лишили. Но профессор Биннс рассказывал еще одну любопытную деталь, связанную с Азкабаном. В моем департаменте в отделе Тайн к этой истории относятся намного серьезнее, нежели в коридорах Хогвартса. Та женщина, что своим проклятием создала дементоров, та, кому была известна эта древняя магия и возможность возвращать украденные души, впоследствии стала отшельницей. Она удалилась подальше от мест, традиционно населяемых волшебниками, со своими немногочисленными последователями и детьми и создала поселение. Располагалось оно в окрестностях Стоунхенджа, — Анна помолчала, а потом подняла на Асторию обвиняющий взгляд. — По информации Министерства, оно до сих пор находится именно там.

— Вы говорите о стоунхенджских магах, — поняла Миллисент и затаила дыхание. Сейчас ее тайна будет раскрыта, после чего ей лучше никогда не возвращаться в дом судьи. Анна, однако, почти не обратила внимания на ее комментарий.

— С тех пор минуло не одно тысячелетие. Однако хотя община магов Стоунхенджа изолирована от нас и надежно хранит свои тайны, мне все же известно, что они не из тех, кто склонен забывать то, с чего все начиналось. В Стоунхендже знают, как вылечить мою сестру и подчинить дементоров своей воле. До сих пор Министерство, да и Темный Лорд во время первой войны заключали с ними договоры в обмен на ряд унизительных уступок. Но вторая магическая война показала, что этими тварями можно управлять. И Темный Лорд знал, как это делается. Возникает вопрос, откуда?

— Великий Мерлин, Анна, — всплеснула руками Миллисент. — Откуда же я могу это знать?

— В самом деле, — Анна ехидно усмехнулась. — Откуда может знать такие вещи внучка Эстер Грин? — она неторопливо прошлась по коридору, разминая руки. — Во время войны происходило множество удивительных вещей. Грабили банки, которые невозможно ограбить. Сбегали из тюрем, из которых невозможно сбежать. Находили замки, которые нельзя найти, — последние слова она прошептала, не отводя от Милли полубезумных глаз. — Вы ничего не знаете, Астория, но Вы можете многое узнать, если захотите. Отделу Тайн нужна эта информация. Я уже говорила, что Вы на редкость умная девушка. Если Вы так стремитесь избавиться от опеки отца, Ваш единственный путь — пойти на сотрудничество с Министерством. Тогда Вы добьетесь успеха в нашем новом времени. Если министром магии не станет Шелкболт, разумеется, но здесь слишком многое зависит от уступчивости Вашего отца.

— Почему Вы думаете, что отец пойдет на это? — Миллисент требовалось выиграть время, чтобы переварить полученную информацию. Винсент с глуповатой ухмылкой парил неподалеку, будто забыв о ее существовании.

— Гендель Гринграсс — вымирающий вид, — развела руками Анна. — У судьи много связей и влиятельных родственников, но он уже очень стар. Совсем скоро на заседания Визенгамота его будут приглашать в качестве свадебного генерала. Никто не станет всерьез воспринимать его рассуждения о традициях чистокровных магов или этичности тех или иных устоявшихся еще в маггловском мире норм. Возможно, найдется десяток энтузиастов, большинству же останется втихомолку посмеиваться, как над Дамблдором в последние его годы. Какими бы идеалами не грезил по молодости мой муж, Вы не станете спорить со мной о неизбежности интеграции с маггловским миром. Разумной интеграции, само собой.

Миллисент, склонив голову на бок, рассматривала Анну. «Миссис Тикнесс обладает выдающимися способностями, но у нее есть один недостаток. Она грандиозно глупа», — прозвенели в памяти мимоходом брошенные судьей слова во время одной из бесед за дверями его кабинета. Сейчас ни его, ни Эбигейл не было рядом, но тень ободряющего взгляда миссис Гринграсс неожиданно придала девушке сил. Та права: Анна не может предусмотреть всего на свете.

— Вы упускаете из виду одну деталь, — холодно проговорила она. — Моя бабушка Эстер мертва. Если она и располагала нужной Вам информацией, нет никакой возможности получить ее от покойницы. А ее бывшие друзья уж точно не собираются делиться со мной своими секретами.

— Астория, Астория, — Анна покачала головой. — Мне хорошо известно, что у таких знаковых фигур, какой являлась Ваша бабушка, всегда есть наследники. У Вашего отца много детей. Как знать, кого из Ваших братьев или сестер он решил посвятить ордену Стоунхенджа. Министерство ведь тоже не заинтересовано помогать Вам из чистого альтруизма. Кроме того, — она очаровательно улыбнулась, решив, по всей видимости, выложить свой главный козырь, — ни вы, ни Гендель не захотите, чтобы на поверхность всплыли некоторые нестыковки, на которые я то и дело натыкалась, занимаясь освобождением Пия.

— Что Вы имеете в виду? — нахмурилась Миллисент. Неизвестность начинала раздражать.

— Ваша учеба в Бобатоне, — Анна отходила все дальше, двигаясь в сторону выхода, — ваши необъяснимые появления то в одном, то в другом месте в Англии. Ваши внеплановые каникулы в середине учебного года. Что могла делать в охваченной войной Англии маленькая девочка, которой положено в это время изучать чары и этикет на континенте? Наконец, Азкабан.

До сих пор скучающая Миллисент подняла на Анну удивленный взгляд.

— Что с Азкабаном?

— Я привела Вас сюда не для разговора без посторонних ушей, Астория, — торжествующе заявила Анна. — И не для воспоминаний о делах давно минувших дней. Вам ведь известно о том, что каждый волшебник, как бы тщательно он не маскировал свою палочку, обладает собственным магическим следом. Знающему человеку для его определения достаточно мелочи. Перемещения с портключом, например.

— Какая Вам польза от моего магического следа, — пожала плечами Астория. — Хотите обвинить меня в том, что это я прокляла Азкабан?

— Это было бы слишком хорошо, моя милая, — рассмеялась Анна, прежде чем скрыться за дверью. — Однако теперь мне достоверно известно, что Вы уже колдовали на территории замка. По странной случайности это совпало с побегом ряда заключенных. Вашему отцу было бы интересно узнать, какие усилия Вы приложили для освобождения тех, кого он так стремится отправить за решетку.

Миллисент застыла на месте, как соляной столп, в то время как Анна скрылась за следующей дверью. Она не могла знать о ее снах. Ведь это и в самом деле были всего лишь сны. Миллисент не могла проникнуть в Азкабан. Это была не она.

В то же время, на ее запястье продолжали гореть зловещие цифры, которые не удавалось спрятать даже за множеством браслетов.

— Обрати внимание на ее руку, — прошелестел ей кузен в самое ухо. — Кольцо.

— Что с кольцом? — мысленно спросила Миллисент, надеясь, что вопрос отразится в ее глазах. Винсент понял.

— Только издали кажется, что это необработанная бирюза. На камне выбит рисунок. Раскинувшая крылья птица.

— И что с того? — все еще не понимала Миллисент. — Анна ведь когда-то училась на Рэйвенкло, если мне не изменяет память. Она сама говорила об этом судье.

Винсент снисходительно ухмыльнулся, намеренно игнорируя наивность кузины.

— На камне изображен не сокол Ровены, — покачал он головой. — Ты уже видела такую птицу раньше. Астория принесла ее прямо в магазин Борджина.

Миллисент резко остановилась, не замечая, что шаги Анны уже едва доносятся из-за поворота.

— Ты хочешь сказать, что это Анна подарила Астории птицу? Значит, они уже встречались раньше?