Птица на ветру (гет)

Изнутри дом Анны Тикнесс казался еще одним зловещим залом отдела тайн — хотя с дядей о пресловутой битве Миллисент побеседовать так и не довелось, кузен успел отчасти компенсировать ее вопиющую неосведомленность. Темная плитка, явно оставшаяся после строительства министерского Атриума, размывала границы комнаты, а стены с грацией хищника набрасывались на гостя, парализуя его движения и даже дыхание. Миллисент чувствовала, будто она находится внутри гигантского конфетного фантика, и в горле уже першит от приторной трюфельной обсыпки и острой, как лезвие бритвы, фольги.

— Не замечала утром такого тумана, — она начала издалека, с традиционных разговоров о погоде. К счастью, Анна не могла знать манер Астории, а потому перед Миллисент открывался чистый холст и полный набор красок — она могла нарисовать любой образ, стоило только обратиться к воображению. Хозяйка дома, как, вероятно, и многие другие ее коллеги по цеху, витала где-то в облаках. Судья упоминал о том, что деятельность подведомственного миссис Тикнесс департамента базируется преимущественно вокруг эфирных материй: эмоций, привязанностей, парадокса любви и ненависти. Под насмешки Винса Миллисент пришла к нехитрому выводу: Анне вовсе не были свойственны проницательность и холодный расчет, отличающие исследователей мыслительных процессов или феномена временных петель. Что до показного высокомерия, в нем та же Рут Макдугалл может оставить подругу далеко позади.

— Наши практиканты балуются, — охотно пояснила Анна, не отводя взгляда от белоснежных клубов, едва ли не пробирающихся в дом сквозь приоткрытую форточку, — ассистировали при эксперименте, оставили за собой кучу разной нематериальной грязи, впору отделу магических происшествий и катастроф вмешиваться. Очень уж стихийные проявления получились. Молнии пришлось уничтожить, так и не разобрались, как ими управлять, а туман этот я себе забрала. Он обладает одурманивающим эффектом, отличное средство от воров. Абсолютно безопасен, — заверила она Милли, с недоверчивым видом отошедшую подальше от окна.

— Интересная у Вас работа, — с неподдельной искренностью заметила девушка. — Не представляю только, как Вы справляетесь с таким количеством ограничений.

— Вы имеете в виду необходимость хранить молчание? — Анна легко улыбнулась, и Миллисент буквально кожей почувствовала, как та заинтересована в благоприятном исходе их разговора. Видимо, Аврорат и в самом деле успел немало ей досадить. — Несложно привыкнуть держать язык за зубами, если на кону твоя безопасность. Лично я никогда не хотела проснуться однажды утром и осознать, что не помню всю свою предыдущую жизнь.

— А Ваш муж? — и Миллисент огляделась по сторонам, все еще ожидая, что Министр выйдет поприветствовать ее, — его никогда не смущало, что у жены столько секретов?

Анна на миг сощурила глаза, но тут же растянула губы в ничего не выражающей улыбке.

— У Пия секретов не меньше, в отделе обеспечения правопорядка не пряники продают, знаете ли. Мой муж всегда уважал мое личное пространство. Настолько, что даже поселился в другом доме, — добавила она со смешком.

— Как это? — Милли растерянно посмотрела на стену, половину которой занимал семейный портрет Тикнессов. — Вы не живете вместе?

Новость вызвала у нее неожиданное оживление, даже Анна перестала казаться настолько глупой и неприятной, как раньше.

— Не то что бы, — Анна поспешила с ненужными объяснениями. — Дом Пия чуть выше по улице, в пяти минутах ходьбы. Наши камины всегда работают на вход, функционирует единое поле для аппарации. В этом есть и свои недостатки, — ухмыльнулась она. — Если кто-то вздумает подослать убийц к моему мужу, я попадаю в зону риска. Но не обязательно. В этом доме полно защитных артефактов.

Взгляд Анны резко контрастировал со спокойным тоном ее голоса. Милли вовремя пресекла порыв поинтересоваться, имелись ли уже прецеденты подобных случаев, и поймала ободряющую улыбку вновь появившегося Винсента, по всей видимости, закончившего исследовать особняк.

— Одной в пустом доме невесело, — неуклюже заметила она. — У нас никогда не бывает безлюдно. Сестры, племянники, гости, — она осеклась, не желая сказать лишнего. Невзирая на наказ судьи, не хотелось сообщать Анне ни единой подробности жизни в доме Гринграссов, словно она могла украсть часть той волшебной атмосферы, которую Милли при всем желании никогда не смогла бы назвать родной.

— Не нужно мне сочувствовать, Астория, — Анна взмахом руки распорядилась накрывать стол, и единственный хромой домовик засуетился с редкостной скоростью. — В относительно недавнем будущем этот дом славился своим гостеприимством. Миллисент часто бывала здесь и подарила мне этого гепарда.

Анна указала на гипсовую скульптуру у входа, а ее собеседница замерла с поднесенной к губам чашкой.

— Кто? — всеми силами стараясь, чтобы ее голос не дрожал, Миллисент вцепилась в фарфоровую ручку, как в последнюю соломинку. Разговоры о путешествиях в прошлое стали в последнее время такой обыденностью, что она нисколько не удивилась бы, признайся сейчас Анна, что знала ее лет тридцать назад и уже не раз угощала чаем с вареньем из грецких орехов.

— Миллисент Багнолд, конечно, экс-министр магии, — напомнила Анна, а Милли с облегчением выдохнула, осознав, что речь идет о ее знаменитой тезке. Леди Багнолд представляла интересы британского магического сообщества без малого десять лет и отличалась жестким нравом и пристрастием к эпатажной и дорогой маггловской одежде. — Да, моя дорогая, на этом самом месте, где Вы сейчас сидите, вершилась история.

Миллисент невесело хмыкнула. Анна Тикнесс определенно умела притягивать к себе сильных мира сего.

— Кроме того, — продолжала, тем временем, Анна, — сестра превосходно скрашивает мое одиночество. Странно, что вы до сих пор не познакомились, она собиралась спуститься к Вашему приходу.

— Ваша сестра тоже здесь? — боевой запал, с которым Миллисент вышла из камина в доме Тикнессов, постепенно сходил на нет: постоянное напряжение неумолимо расправлялось с запасами сил. Анна вела себя так, будто пригласила дочь Гринграсса на светскую беседу с намерением подружиться: ни слова о делах или внутриминистерских интригах, о которых она без устали вещала в присутствии судьи.

— С тех пор, как овдовела, — закивала Анна, с сожалением качая головой. — Миззи несколько эксцентрична, но у нее удивительной широты душа. Не представляю, что бы я без нее делала.

— Анна, как всегда, необъективна, — раздался мелодичный голос от двери. — Это мне следует задуматься, за какие заслуги она все еще терпит меня под своей крышей. Так Вы та самая Астория, о которой все говорят?

Миллисент с подозрением повернулась к вошедшей Миззи и на миг растерялась. Сестры были неуловимо похожи, однако складывалось впечатление, что младшая только и занята заботой о своей внешности. Все: от парадной мантии до идеально уложенных волос и безупречно подобранных драгоценностей — больше соответствовало приему на высшем уровне, нежели банальному чаепитию.

На лице Анны не отразилось и тени изумления. Или миссис Тикнесс настолько владела собой, или облик Миззи не показался ей необычным. Представив, что в таких алмазах можно с утра до вечера расхаживать по дому, Миллисент почувствовала себя неуютно. Увы, Асторию Гринграсс смутить подобными мелочами было невозможно по определению.

— Миззи, — расцвела она в худшей из своих отвратительных улыбок. — Как я рада с Вами познакомиться! Вы изумительно выглядите.

— Разумеется, — женщина расцеловала ее в обе щеки и уселась в кресло с самым счастливым видом. — В любой момент может вернуться Чарльз, не могу же я показаться перед ним в неподобающем виде.

Миллисент вопросительно взглянула на Анну. Вот теперь маска железной леди, кажется, дала трещину. Анна торопливо подалась вперед, посылая сестре испепеляющие взгляды.

— Милая, возможно, будет лучше, если ты подождешь Чарльза у себя? Я бы хотела побеседовать с мисс Гринграсс о делах, прежде чем она покинет нас.

Миззи ловко вывернулась из рук Анны и ребячливо хихикнула.

— Что за вздор, Энни. Я и так провела в комнатах весь день, даже карлица моя теперь приходит в малую гостиную. Мы занимаемся мертвыми языками, — пояснила она ошарашенной Миллисент. — Уже почти три года. У меня очень плотный график занятий.

— Миззи у нас любит занимать день вплоть до минуты, — с наигранной бодростью подхватила Анна. — Изучает алхимию, флористику, рисует, играет на органе. В юные годы уделяешь образованию непозволительно мало внимания, а спохватываешься порой слишком поздно. Должна признаться, я всегда завидовала ее дисциплинированности. Каждый вечер она надевает свои лучшие наряды и спускается встречать с работы Чарльза. Своего мужа, — в голосе Анны сквозило все больше грусти. — Вот уже восемь лет. Если мне не изменяет память, в наряде еще ни разу не повторилась.

— Чарльзу всегда нравились красивые вещи, — убежденно заявила Миззи. При других обстоятельствах, Миллисент никогда не назвала бы ее сумасшедшей — даже Анна со своими небрежно заколотыми волосами больше походила на неуравновешенную личность.

— Вот как, — смогла только произнести Миллисент, не решаясь поднять глаз на Миззи. Та, напротив, рассматривала гостью чересчур внимательно.

— Кто вас научил это делать? — невпопад воскликнула она, когда Анна рассказывала что-то о былых приемах в доме Тикнессов. Миллисент непонимающе воззрилась на женщину.

— Журавлики из салфеток, — тут же растолковала Миззи свое удивление. — Простите мое любопытство, они немного необычные.

Миллисент могла бы поведать Миззи увлекательную историю, состоящую из давно забытых зимних вечеров в исландском домике и прибауток старухи-карги, впервые показавшей ей, как заколдовывают бумажных журавликов. От воспоминаний этих отдавало паутиной, кориандром и талым снегом, вот только в жизни Астории Гринграсс они выглядели так же нелепо, как огромный неограненный рубин в ожерелье на шее Миззи.

— Я не помню, — равнодушно пожала она плечами. — Возможно, кто-то в школе.

— Моя подруга делала таких же, — восторженно продолжала Миззи, осторожно зажав журавлика двумя пальцами, как экзотическое насекомое. — А еще хвасталась, что авторские чары. Ведь еще не так много лет прошло... Надо же — в точности таких же! Я ведь могу оставить себе парочку?

Анна устало прикрыла глаза и откинулась на спинку дивана. Миллисент подумалось, что Министр не случайно сбежал подальше от этого царства абсурда.

— Вот и тебе довелось познакомиться с Артемизией Борджин, — на следующий день с улыбкой отметила Эбигейл, набрасывая на плечи пушистый плед. — Еще мой отец столько рассказывал об этой семье... О Миззи когда-то вся Ноктюрн-аллея судачила.

— Борджин? — Миллисент ахнула, прикрыв рот рукой. — Так значит, Анна на самом деле...

— Нет, — поморщилась Эбигейл, словно почти озвученная мысль была ей чем-то неприятна. — Миззи — Борджин по мужу. Чарли, ее благоверный, был родным братом того Борджина, у которого ты имела сомнительное удовольствие поработать. В лавке раньше заправлял он. Старик Билли у дел не так давно, было время — его домашние полностью списывали со счетов. Миззи в бизнесе — ноль. Когда она только переехала к Анне, Биллиус обрадовался, что теперь у него развязаны руки, но только Тикнессы ему дали не много передышки. Ты думаешь, Пий из праздного любопытства чуть ли не ночует в этом отвратном магазинчике?

— Сколько же лет было Чарльзу Борджину? Он намного старше своей жены... А почему о Миззи судачила вся Ноктюрн-аллея? — спросила Милли. — Чем она занималась?

— Гадала, — презрительно бросила Эбигейл. — Правда, гадала действительно хорошо. По слухам, половина министерства к ней тайно приходила посоветоваться. Заходит один в черном капюшоне, а она, не поворачиваясь, ему: здравствуйте, мол, мистер такой-то. Карты, чаинки, хрустальные шары — с этим она обходилась посредственно, таких гадалок в аллее, что грязи. Миззи гадала по крику птиц. Часами могла слушать эти вопли, говорят, ни разу не ошиблась.

— Что же нужно сделать птице, чтобы она кричала часами, — поежилась Миллисент. — А после смерти мужа она больше не гадает?

— Гадает, — задумчиво протянула Эбигейл. — Гадает. Но только Анне.

— Серьезное преимущество, — невесело призналась Миллисент. Анна и сама была непроста, а уж с талантами Артемизии, лично у нее не оставалось ни единого шанса выполнить задание судьи. Впрочем, не на это ли он и рассчитывал?

— Гендель считает, ты недооцениваешь свои способности, — подмигнула ей миссис Гринграсс. — Не стоит судить окружающих, основываясь на примере моего супруга. Не все люди коварны и, уж тем более, не все умны, даже если они достигли таких высот, как Тикнессы.

— Вы знаете, — неуверенно обронила Милли, — Миззи иногда говорила о своем муже так, будто он жив. И вообще держалась странно.

— В самом деле? — Эбигейл прищурилась. — Ты ведь знаешь этих предсказателей. Если верить сплетням, последняя война случилась из-за того, что кто-то что-то кому-то нагадал. Не стоит принимать всерьез. Намного забавнее другое: Анна, такая мудрая и успешная, наверняка, места себе не находит из-за странностей сестрицы.

— Анна и сама не лучше, — буркнула Миллисент. — Если она хотела в моем лице найти союзницу, уж точно не стала бы мне демонстрировать свои слабости. Тем более, полусумасшедшую сестру. Нормальный человек от такой семейки будет держаться подальше.

Миссис Гринграсс неопределенно пожала плечами и вернулась к прерванному письму. Миллисент пообещала себе непременно обсудить эту необычную встречу с где-то пропадающим Винсом и не менее занятым судьей, когда у них, наконец, найдется минутка и для нее. Ничем невозможно было объяснить необычайно паршивое настроение.

Анна дала о себе знать уже через пару дней, пригласив Асторию составить ей компанию в небольшой прогулке.