Merry dancers (гет)

Первокурсники, собравшиеся группкой возле главного входа в замок, чтобы выйти на улицу, разлетелись как кегли в разные стороны, когда двери с ужасающим лязгом распахнулись и ударились о стены, пропуская в Хогвартс молодого человека, несущегося на всех парах прямиком к лестнице в подземелья. За ним вихрем пронёсся уличный ветер, заметая в холл ворох хлопьев снега, тающего у самого пола. Дети, переведя дух от внезапного появления Цигнуса Блэка, осторожно выглянули на улицу, словно ожидая, что вслед за ним на бешеной скорости пронесется Хогвартс-Экспресс или стадо кентавров, издавая боевые кличи и потрясая копьями, но убедившись, что угрозы нет, решились выйти в пасмурный двор, уже покрытый тонким одеялом снега начавшегося снегопада. Не озаботившись отряхнуться и оставляя за собой мокрые следы, Цигнус распугивал встречных студентов и осыпал их моросью растаявших снежинок, летящих с его меховой мантии и шапки; он даже не обратил внимания на ругань в спину от сварливой миссис Норрис, не терпящей беготни в коридорах школы.

Комната Друэллы, принадлежавшая ранее профессору Гамбиту, располагалась в южной части подземелий. Цигнус едва не снёс с петель дверь, пнув её ногой. Он так ни разу не навестил Розир после того случая и замер от неожиданности, когда увидел перед собой незнакомую, совершенно непохожую на себя Друэллу. Сальные волосы были завязаны в неаккуратный хвост, из которого вылезали упрямые петухи, отчетливые тёмные круги под глазами и серый цвет лица, будто она измазалась в цементе, повергли его в ужас. Небрежно накрывшись клетчатым пледом, Друэлла, казалось, спала с открытыми глазами. Совершенно пустой взгляд был обращен вроде бы к зашедшему её навестить Цигнусу, а может и сквозь него. Рядом с кроватью на тумбочке высилась стопка учебников и конспектов, к которым, можно было сказать с уверенностью, Друэлла и не притрагивалась.

Затхлый запах давно непроветриваемого помещения ударил в нос, плюс ко всему здесь было очень холодно, а в камине едва горел слабый огонёк, которого не хватало, чтобы согреть затхлое подземелье, где содержали «пленницу». Цигнус решительно достал волшебную палочку и, сделав несколько несложных пассов, разжег камин, заставил распахнуться окна и наложил на них ветрозащитные чары.

— Друэлла?

— Привет, — безжизненно отозвалась она, глядя на него.

— Что стряслось, Цигнус? — в открытую дверь буквально ввалился взмыленный после кросса Риддл; он уперся обеими руками в дверные косяки и постарался отдышаться. — Карга сделала мне выговор за твою пробежку по Хогвартсу.

Том оглядел друга с головы до ног; он ожидал его возвращения ещё в воскресенье, но сегодня был понедельник. С мантии Цигнуса капала талая вода, оставляя на полу небольшие лужицы, он даже не подумал применить высушивающие чары.

— Получилось… — будто не веря в происходящее, произнес Блэк одними губами.

Том шумно втянул воздух, всё ещё пытаясь привести в норму дыхание.

— Получилось? Что… что ты имеешь в виду? Говори же! — нетерпеливо сказал Том, хватаясь за край мокрой мантии Цигнуса.

Цигнус стянул с головы шапку, смял её в руках, с трудом затолкал в карман и кинул взгляд на Друэллу, даже не пытающуюся вникнуть в суть беседы: она сделала первое движение за встречу — вытянула босые ноги из-под пледа.

— Вчера вечером отец отдал «Текстиль Гранд» Мердоку Уилкису, Том! У нас получилось!

В комнате воцарилось молчание, нарушаемое лишь тикающими на каминной полке часиками с рунами вместо цифр. Том сверлил Цигнуса недоверчивым взглядом, будто решаясь спросить: а не шутка ли это? Срок уговора истёк вчера, и ночь для Риддла выдалась бессонной; его комната находилась неподалёку, и он поневоле вслушивался в каждый шорох, доносящийся из коридора, опасаясь, что за Друэллой в любой момент придут авроры. Она со времени назначения старостами была его правой рукой в работе, да и вообще никогда не вызывала никаких негативных чувств.

— О чём вы? — нарушил тишину слабый голос Розир.

— Ты свободна, Друэлла! — произнёс Цигнус уверенно. — Уилкис не заявит в министерство, а твои родители сегодня подпишут чек Хогвартсу… тебя даже не отчислят!

Реакция на его слова была медленной, казалось, что осознание сказанного им продиралось сквозь вязкий туман недоверия. Взгляд её потухших глаз постепенно менялся, рисуя на лице тени эмоций.

— Это правда? — спросила она почему-то у Тома. Столько надежды…

Тот неуверенно кивнул, он и сам не мог поверить в чудесное избавление.

— Как же так вышло, Цигнус? Почему мистер Блэк изменил своё решение?

— Я и сам толком не понимаю, но ты не поверишь, выглядел отец при этом очень даже довольным, — и снова картинка не хотела складываться. — Я точно не знаю, но вчера перед этим он нанёс визит мистеру Малфою в его поместье и вернулся в отличном настроении, будто подменили! — удивленно повысил голос он. — Насколько я помню, в субботу после встречи с ним отец находился отнюдь не в хорошем расположении духа. А тут…

Наконец, Том всё понял и мысленно поаплодировал Луи Малфою, которому приспичило взять в оборот сразу двух аристократов со знаменитыми в Соединенном Королевстве фамилиями. Одним выстрелом двух гриндиллоу. Луи как по волшебству разрешил проблемы какой-то там Друэллы Розир и извлек из ситуации огромную выгоду. Ещё неизвестно что ждёт Уилкисов и Блэков, согласившихся на сотрудничество с этим хитрым человеком, хоть они и сами не промахи. Но всё равно стоит поблагодарить его за неслыханную щедрость души…

— А Абрахас знает, что его отец помог? — поинтересовался Том.

— А причем здесь Абрахас и его отец? — спросила Друэлла, видимо пришедшая в себя; она не без труда поднялась в сидячее положение и теперь таращилась во все глаза на сокурсников, ничего не понимая. — Причём здесь блэковская фабрика «Текстиль Гранд»? Что происходит? Мне кто-нибудь объяснит? Как так получилось…

И тут Цигнус вышел из состояния эйфории, нет, скорее вывалился в реальность: на него нашло осознание, что он на самом деле натворил. Он застыл на месте, вглядываясь в Друэллу безумным взглядом, подобным ее собственному, внезапно осознав, какой приговор себе подписал на всю жизнь. Том сглотнул ком, моментально образовавшийся в горле; со своим маниакальным стремлением уберечь Розир от лишних нервотрёпок, он и сам не знал, как Цигнус признается.

— Ох… — выдохнул он, потеряв возможность ясно мыслить. — Кажется… Друэлла, мы немного поторопились с выводами о твоей свободе…

Губы девушки дрогнули, а глаза моментально покраснели в преддверии слёз.

— Цигнус, ты в своём уме? — прошипел Риддл и оказался возле Друэллы; приобняв её за плечи, он угрожающе посмотрел на друга так и оставшегося стоять в одном положении. — Выбирай слова! — пригрозил он. — Она и так столько пережила… Дрю, всё в порядке, он не это имел в виду, — Том слегка отстранил её от себя и заглянул в зеленые глаза уже полные слёз. — Нет, тебя не посадят, не слушай этого идиота…

— Идиота? — пробормотал Цигнус и спохватился, схватившись за голову. Он осторожно приблизился к ним. — Я не имел в виду ничего плохого. Я и правда дурак…

— Идиот, — поправил Том монотонно. — Постарайся больше не оговариваться.

— Просто… — он присел на краешек кровати прямо в мокрой мантии. — Как бы сказать… в общем, отец планирует нашу помолвку на Рождество, — после всего пережитого, что напрямую касалось и Цигнуса, он еще и виноватым себя чувствовал.

Друэлла напряглась в руках Тома, она словно одеревенела и вдруг заплакала ещё сильнее.

— Ты обо всём знал, ты знал, что нас собираются обручить? — провыла она. — Мерлин… как же так вышло?

— Мой отец отдал «Текстиль Гранд» Мердоку Уилкису, чтобы тот не подавал заявление в Визенгамот, с родителями Джулли Моритц уже разобрались материально. В общем… это был единственный шанс на твоё спасение, — он перевёл неуверенный взгляд на Тома в поисках поддержки, но тот сидел неподвижно и на его лице не отражалось ни одной эмоции, способной подсказать, что делать дальше. — А Абрахас взял на себя спонсорство, ты же наверняка слышала, что эта фабрика совсем загнулась.

Назад пути не было, и Друэлла, и Цигнус это понимали, и весь этот водоворот событий привёл именно к тому, чего они оба боялись, с чего всё и началось. Тому оставалось только поддержать сокурсников и постараться помочь им пережить эту «трагедию». Чистокровные волшебники аристократичных кровей не разводились, поддерживая традиции, а это означало, что им придется свыкнуться с судьбой и как-то поладить, но Друэлла сейчас не могла трезво мыслить — она горько плакала, пытаясь понять, а был ли Азкабан самым плохим вариантом? Глупая мысль лежала на самой поверхности её сознания, и Том без труда уловил её, но не стал ничего говорить — ведь человеческие мысли порой не отражали истины; они могли открыть мимолётные эмоции и скрытые желания, но не всегда показывали настоящие чувства. Друэлла проплачется и постарается принять эту участь, поймёт, что Цигнус совершил поистине рыцарский подвиг и не пожалел своего будущего ради её спасения — странный поступок для слизеринца, никогда не рискующего своей шкурой и всюду ищущего выгоду только для себя. Он никогда не производил впечатления способного на такие вещи человека, но в последние дни Блэк изменился, быть может, он до конца не понимал, к чему приведет его помощь Друэлле…

Том осторожно разжал руки, выпуская Друэллу, и встал со стула. Всё, что он мог сделать сейчас — это оставить этих двоих наедине. Им нужно о многом поговорить. Он вышел из комнаты и бесшумно закрыл за собой дверь, казалось, что его ухода совсем не заметили.

— Мистер Риддл! — позвал его знакомый хрипловатый голос.

Том обернулся и увидел приближающегося Армандо Диппета и Горация Слагхорна, как ни странно — не красного от быстрых передвижений. Скорее всего, дело было в том, что господин директор, будучи человеком преклонного возраста, уже не мог бегать или быстро ходить.

— Господин директор?

— Дорис сообщила нам, что мистер Блэк вернулся в Хогвартс, — беспокойным голосом ответил Диппет; меж его бровей залегли две взволнованные глубокие старческие морщины, прибавляя его лицу ещё больше лет. По словам Горация, директор плохо чувствовал себя в последние дни из-за всей этой суеты. — Вы видели его? Как обстоят дела?

Если бы не ситуация, то Том бы вдоволь насладился его переживаниями.

— Всё разрешилось, директор. Мистер Мердок Уилкис не обратится в министерство.

— Это правда, Том? У мистера Цигнуса Блэка получилось? — искренне удивился Гораций. — Невероятно…

Том отметил, что ни директор, ни декан Слизерина и не надеялись на мирное разрешение вопроса. По их выражениям лиц можно было читать изумление; сам директор на миг растерялся.

— Это… просто замечательно! — просиял Диппет, похлопав ладонью по бляшке ремня своего платья. — Где? Где же мистер Блэк?

— Он сейчас у Друэллы. Стойте! — остановил Том директора, уже приблизившегося к двери в комнату Розир. — Я думаю, им нужно поговорить, профессор.

Рука Диппета так и не коснулась дверной ручки.

— Вы правы, Том, теперь некуда торопиться, — задумчиво сказал он.

— Но нам нужно что-то делать с мисс Розир, как-то разрешить ситуацию с её обучением! — возразил Слагхорн, оказавшийся рядом. — И это не требует отлагательств… теперь.

— Гораций, — с улыбкой обратился к декану директор, — не утрируйте, наоборот, теперь нам и впрямь некуда торопиться.

— Но её отчисление! Я до сих пор не могу понять, почему вы позволили ей остаться в школе… Это противоречит всем мыслимым и немыслимым правилам школы и законам Британии!

— Мисс Розир продолжит обучение в Хогвартсе, но на иных условиях. Я, к сожалению, не вправе восстановить её в должности старосты. Теперь придется решить вопрос с её наказанием…

— Наказанием? — опешил Слагхорн; его слова были следствием переживаний, а не показателем отношения к Друэлле. Она всегда была его любимицей и никогда не пропускала собраний в Клубе Слизней, балуя толстопуза изысканными сладостями. Он просто не мог понять решение директора: — Но нам уже пришло несколько писем от разгневанных родителей учеников! Они не захотят, чтобы их дети учились в одной школе со студенткой, использовавшей Круциатус, Армандо! Боюсь, что это происшествие не так просто замять…

— Без суда нет и следствия, Гораций. Заявления в министерство не поступало, а слухи — это всего лишь слухи.

— А как же свидетели?

— Свидетели — это две девочки со второго курса Рэйвенкло и мистер Джагсон с Хаффлпаффа. Профессор Меррисот и Монтгомери уже провели с ними беседу. Полагаю, что им удалось достучаться до детских сердец, — с неуместной улыбкой сказал директор.

— Но как же так, Армандо?! Нельзя так просто спустить её проступок на тормозах…

— Полагаю, что миссис Норрис не помешает помощник; она, кажется, хотела разобрать картотеку нарушений Хогвартса. Дорис планировала разложить их по степени изощренности, — могло показаться, что Армандо Диппета переполняет счастье, он совершенно не беспокоился насчет слов Горация. — Идемте, Гораций, — уже беспечно позвал он в сторону лестниц, — по-моему, наш спортивный стадион нуждается в реставрации, вы так не думаете? Я знаю, что гриффиндорская трибуна перекосилась от старости и уже никакие чары от этого не спасают…

У Тома округлились глаза, он пропустил мимо ушей слова о реставрации стадиона, естественно, на средства, которые директор получит от Розиров. Его мысли были забиты другим: он лично видел что собою представляет эта картотека нарушений, по сути — это настоящий архив в десятки стеллажей, каждый высотой в футов десять, наказаний всех учеников, когда либо учившихся в Хогвартсе, о назначении которого приходилось только догадываться. И зачем хранить всю эту бесполезную информацию? Да Друэлла не справится с этим и до конца года, даже если будет посвящать этому всё свободное время! Но с другой стороны — за Круциатус, случайно слетевший с её губ, это была слишком мягкая кара…

* * *

— Да ну брось, причём здесь померанский остролист, Том? Он широко известен и применяется в медленнодействующих ядах и маггловских медицинских препаратах, способных вызывать галлюцинации; они, кажется, его опийным маком называют, — отмахнулась Аврора от очередной догадки, почёсывая волшебной палочкой затылок. Том всегда диву давался, сколько применений она находит волшебной палочке, не считая прямого назначения. — Это растение совершенно не похоже на Северное сияние…

— Ты с ума сошла? — взорвался Том, рассерженный тем, что его идею отвергли. Последний час прошёл в Запретной секции библиотеки за ожесточенными спорами на интересующую обоих тему. — Померанский остролист за время своего существования сто раз мутировал из цветов в траву, из травы в деревья и обратно, — внутри него всё клокотало, он не один день провёл за изучением редчайших растений всего мира, перерыл сотню книг в Библиотеке Магической Британии, а тут какая-то дурында безосновательно отталкивает его идеи. — Не слышал ни одного яда, в котором используют померанский остролист! — рыкнул он на её ошибки.

— Да ну? — Аврора надулась, как резиновый воздушный шар. — А как же «Андалузский эликсир счастливой смерти»? Хочешь сказать, что всемирно известный зельевар Латифа Идальго из болотной жижи его придумала? Она, между прочим, лауреат Кентерберийской премии и получила Золотую Ступу за его изобретение! — на бледных щеках не очень красиво смотрелись розовые пятна, а всклокоченные волосы, спускающиеся ниже спины, придавали Авроре еще более сумасшедший вид.

— Впервые слышу это имя! — рявкнул Том злобно; если бы в этот момент в Запретную секцию сунулся мистер Буклав, то непременно получил бы Круциатусом в лоб. Риддл готов был голыми руками удушить и Аврору, она и сама была бы рада ударить его посильнее, ведь её кулаки постоянно сжимались до хруста. — Латифа Идальго! Кто это вообще такая? Женщины-зельевары толком ничего изобрести не могут! Опий! Да из опия ни одно зелье не получится — это и так яд в чистом виде!

И вдруг в глазах Авроры проступил ужас, взгляд уставился сквозь Тома куда-то вдаль; она прикрыла ладошкой рот. Том даже оглянулся, думая, что сзади него машет хвостом разъяренная мантикора или же с автоматом стоит сам Гитлер. В это время лицо Авроры приобрело бледно-желтый оттенок, а потом зелёный.

— Ты чего?..

Мысли Авроры унеслись в направлении «Андалузского эликсира счастливой смерти», который Латифа изобретет только в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, а это означало, что Аврора нашла новое подтверждение своего путешествия во времени и даже узнала, что она пролетела не менее чем через сорок один год…

— Аврора? — Том удивлённо уставился на девушку, теперь даже не зеленую, а бледную, как побелка. Ему на миг почудилось, что она вот-вот потеряет сознание и свалится со стула или что хуже — её стошнит прямо на него. Она чуть пошатнулась и едва не завалилась вбок, но Том успел схватить её за широкие рукава мантии и вернуть в ровное положение.

Наконец, Аврора отняла ладонь от губ и перевела безумный взгляд на теряющегося в догадках Риддла.

— Я перепутала, — полушепотом сказала она. — Ты прав, померанский остролист не имеет никакого значения для волшебников.

— И из-за этого ты меняешь цвет кожи как хамелеон? — поинтересовался он недоверчиво. — Какая-то у тебя странная реакция на такие пустяки. — Том нахмурился, заметив, что Аврора опять выпала из реальности и смотрит на него невидящим взглядом. — Очнись, Аврора! — Том потряс её за плечо.

Она высвободилась из его захвата, открыла свою школьную сумку и стала в ней рыться, чуть ли не исчезнув с головой в её недрах.

— Сейчас-сейчас, — пробормотала она. — У меня есть ещё одна догадка…

Словно и не было этого странного поведения. Тому уже осточертели припадки этой хогвартской сумасшедшей и списывать их на потерю памяти уже не было сил. Аврора постоянно выпадала из реальности, но такой реакции ещё не было. Реакции на что, собственно? Роясь в сумке, Уинтер выглядела очень глупо, как енот, засунувший голову в походный рюкзак в поисках еды, мародерствуя в запасах недоглядевшего туриста.

— Ты что-то вспомнила? — спросил Том вкрадчиво, сощурив глаза.

Белокурая макушка высунулась из сумки, куда успела погрузиться полностью; в волосах застряли маленькие скомканные бумажки и пыль. В серёжке из пробки от сливочного пива с разогнутой скрепкой, служащей дужкой, застряло изрядно потрепанное гусиное перо.

— Что? — спросила она, и из её рта вылетел клочок всё того же истерзанного пера.

— Это я тебя спрашиваю: что? — Риддл хотел было что-то съязвить, но вместо этого едва не засмеялся, наблюдая, как Аврора отплёвывается от пыли и маленьких ниточек пера. — Дурища… — он не выдержал и прикрыл ладонью глаза, чтобы не видеть этого посмешища.

Смешки из его рта можно было назвать скупыми, но это лишь потому, что он изо всех сил старался сдержать безумный хохот. Аврора дернула его за галстук, привлекая к себе внимание.

— Над чем ржешь? — с угрозой спросила она.

Риддл убрал ладонь от глаз, но вернул её обратно и затрясся от нового приступа смеха. Аврора стала бить его какой-то книжкой, обиженно сочиняя дурацкие обзывательства. Когда истерика закончилась, Том даже помог ей избавиться от лишних «аксессуаров», пока она строила ему рожи.

— Так что ты хотела еще показать? — спросил он, выпутывая из её волос последнюю промокашку.

Она повертела перед глазами Тома тоненькой книжечкой, той самой, которой лупила его, пока он пытался отсмеяться — в мягкой оранжевой обложке с нарисованным на ней воинственным мужчиной в древнегреческих доспехах поверх белой туники.

— Гомер? — удивился Том; когда-то давно в приюте он читал её, но книжка в её руках была написана в переложении для детей. — Где ты раздобыла его? Бред…

— Да ты подожди отнекиваться, — махнула рукой она и открыла книжку на месте закладки в виде карикатурного дремлющего дракончика. Зачарованный дракон открыл глазки и недовольно запыхтел нарисованным паром. — Тут написано об очень интересных цветах.

— Аврора, ты предлагаешь довериться «Одиссее», между прочим, не имеющей никакого отношения к реальности? Это же фантазия автора, выдумка, понимаешь?

— Так, ну, тут сокращено, конечно, — не замечая восклицаний, проговорила Аврора, проводя пальчиком по строкам. — Вот, нашла! — она схватила книгу со стола и приблизила к глазам. — «Отплыв из-под Трои с попутным ветром…». Так, бла-бла-бла… А вот, теперь точно оно! — поправила себя Уинтер; Том сложил руки на груди и скривил недовольную мину, понимая, что ему всё же придётся выслушать очередную глупость. — Нет… — она почесала затылок. — Всё-таки: «Отплыв из-под Трои с попутным ветром, — так начал рассказывать Одиссей, — мы спокойно поплыли по безбрежному морю и, наконец, достигли земли киконов. Мы овладели их городом Исмаром, захватили в плен женщин, а город разрушили. Долго я убеждал своих спутников отплыть скорее на родину, но не слушались они меня. Тем временем спасшиеся жители города Исмара собрали окрестных киконов на помощь и напали на нас», — Аврора остановила чтение и задумчиво почесала щёку. — Так, я опять, кажется, что-то не то читаю. Ну, да ладно: «Их было столько, сколько листьев в лесу, сколько бывает на лугах весенних цветов. Долго бились мы с киконами у своих кораблей, но одолели нас киконы, и пришлось нам спасаться бегством. С каждого корабля потерял я по шести отважных гребцов. Три раза призывали мы, прежде чем выплыть в открытое море, тех товарищей, которых не было с нами и только после этого вышли в открытое море, скорбя об убитых спутниках и радуясь, что спаслись сами. Только вышли мы в открытое море, как послал на нас Зевс-громовержец бога северного ветра Борея», — громко сплюнув на пальцы, Аврора перелистнула страницу. — «Великую бурю поднял он на море. Темные тучи заходили по небу. Тьма окутала все кругом. Три раза срывал бурный Борей паруса с мачт. Наконец с великим трудом на веслах добрались мы до пустынного острова. Два дня и две ночи ждали, пока стихнет буря. На третий день поставили мачты, распустили паруса и отправились в дальнейший путь. Но не прибыли мы на горячо любимую Родину: во время бури сбились с пути. Лишь на десятый день плавания пристали мы к острову. Это был остров лотофагов (Лотофаги — мифический народ, питавшийся лотосом). Развели мы на берегу костер и стали готовить себе обед. Я послал трех своих спутников узнать, каким народом населен остров. Приветливо встретили их лотофаги и подали им сладкого лотоса. Лишь только поели его мои спутники, как забыли свою Родину и не пожелали возвращаться на Родину Итаку, навсегда хотели они остаться на острове лотофагов. Но мы силой привели их на корабль и там привязали, чтобы не бежали они от нас. Тотчас повелел я всем спутникам сесть на весла и как можно скорее покинуть остров лотофагов. Я боялся, что и другие, поев сладостного лотоса, забудут отчизну…», — закончила Аврора на подчеркнутой строчке и пристально посмотрела на Тома.

— Я читал полную версию, — скептически бросил он. — Неужели ты думаешь, что цветок лотоса имеет какое-то отношение к Северному сиянию? Ох, Аврора, не занимайся ерундой!

Она расстроено насупилась, осознав, что её находка не произвела на Тома должного эффекта.

— Но профессор Биннс сказал, что Гомер писал «Одиссею», основываясь на реальных событиях! — сказала она, пытаясь донести до Тома мысль.

— Профессор Биннс очень стар и иногда путает, где реальность, а где вымысел. Ты у него взяла книжку?

— Он забыл мне её одолжить, вот я и взяла…

— Ты что, стащила у него эту книгу? С каких пор ты занялась воровством, или у тебя клептомания, может быть?

— Да он даже и не заметит, скажу: спасибо за помощь, он и не подумает ничего плохого, — Аврора бросила взгляд на наручные часы Тома. — Через полчаса у меня отработка у него…

— За что? — последовал вопрос в удивлённом тоне, ведь Риддл не припоминал за Уинтер никаких нарушений.

— А ты думаешь, коррида в Хогвартсе прошла бесследно? Мы с Септимусом помогаем ему проверять эссе младших курсов, а то он уже не справляется. Позавчера уснул прямо с пером в руках, да чуть не свалился со стула, Септимус едва успел его подхватить!

— Интересное наказание. Я думал, что вас заставят чистить зал наград… — пробормотал Том, раздумывая, откуда у Биннса оказалась сокращенная «Одиссея для чайников», хотя кто поймёт старого маразматика?

— Нет, его уже хаффлпаффцы отдраили до блеска на отработках. Так на чём мы остановились? — перебила она сама себя.

— Ни на чём, это абсурд…

— Да ну! — замотала головой Аврора. — Кстати, в маггловской литературе очень многое сказано о волшебных существах. В основном это легенды и мифы, описывающие древних созданий, с которыми приходилось сражаться воинам и героям, но кентавры, единороги, мантикоры, а также фениксы, ламии, фурии и вейлы действительно существуют! И это вовсе не выдумка! — Аврора указала пальцем в название главы, гласящее: «Лотофаги». — Так почему бы не существовать этим цветам лотоса? А? — её глаза горели бешеным огнём, к концу речи Аврора стала махать руками, доказывая свою правоту. — Я нашла в маггловских справочниках по древним мирам и культурам, что в Азии, например, цветок лотоса представлял собой дерево, а на островах западного континента — растение без цветов. Я никак не могу понять, почему ты отвергаешь эту версию? Северное сияние по свойствам очень схоже с действием этих цветов. Неужели ты не видишь этого?

— Простое совпадение, — скептично заметил Том. — Все древнегреческие и иные легенды давно

изучены волшебниками, и не имеющие смысла истории, к которым как раз относится и поселение лотофагов, отметены в сторону. Ты думаешь, ты одна такая умная?

— Всё-таки, ты иногда бываешь непроходимым тупицей! — цокнула она, укоризненно покачав головой. Том на удивление пропустил оскорбление мимо ушей, как не имеющее смысла. — А если перед нами открывается одна из этих неподтвержденных легенд? Хагрид тоже считает, что подобное возможно!

Том стукнул кулаком по столешнице и едва не испепелил Аврору взглядом. Начиталась каких-то глупостей и принимает это за чистую монету.

— Ты нашла с кем советоваться, да Хагрид даже не знает, что такое краткосрочная парциальная аутотрансфигурация!

— Естественно! — подтвердила она недовольно. — Потому что её изучают на шестом курсе, а он, по некоторым причинам, недоучился! — таким взглядом каким одарила Тома Аврора, можно было насквозь прожечь бетонную стену толщиной в два фута. — И эта причина сидит прямо передо мной! Не думай, что если я не говорю об этом, то не обвиняю тебя!

Том почувствовал себя маленьким щенком, которого ткнули в его же свежую кучку. Её обвинения были правдивы.

— Ты прекрасно знаешь, что это из-за его зверушки погибла Морриган, и я тут не причем! — рявкнул он; крылья его носа трепетали от гнева. — Если бы не его маниакальная любовь к чудовищам и мозг размером с грецкий орех, он бы и сейчас учился в Хогвартсе! — он не заметил, как навис над Авророй черной тучей, готовившей разряд молнии.

Однако она стойко выдержала его нападки и не испугалась ни капельки.

— Арагог безвреден, тем более, он ещё совсем маленький!

— Он ядовит как тайпан, Аврора! И следы этого яда невозможно обнаружить, так же как и моментально затягивающийся на теле укус! Хагрид не имел права держать в школе это опасное чудовище! Моя бы воля, я бы в Азкабан заключил этого тупого громилу…

В небольшом помещении Запретной секции раздался хлопок, будто эльф аппарировал; Том даже не сразу ощутил, как засаднила болью щека. Во всегда добром и наивном взгляде Авроры загорелась такая злоба, что воздух вокруг завибрировал от стихийной первобытной магии. На лице Тома стала проступать отметина в виде ладошки с пятью пальцами…

— Ты! Заносчивый, надутый злобный индюк! Это у тебя мозг размером с грецкий орех! — сквозь зубы проговорила она, не беспокоясь о последствиях. — А может и вовсе со спичечную головку! Ты считаешь, что твоё мнение может быть единственно верным! Со своей манией величия обвиняешь людей! Руби оправдало министерство, да и оправдывать там нечего было, и твоя замечательная блестящая награда за поимку преступника — лишь фальшивка — доказательство твоего раздутого самолюбия! А ну, пусти! — крикнула Аврора, когда Том резким движением схватил её за запястья, заключив их в одну руку, а пальцы второй руки обхватили её скулы, из-за чего её щёки надулись наподобие рыбки. Риддл рывком приблизил лицо Авроры к себе.

— Ты переходишь все границы, — зашипел он совсем по-ужиному, почти переходя на парселтанг. Ещё один рывок и между их лицами остались считанные дюймы. — Я никому не позволяю так с с-собой разговаривать, даж-же такой сумасш-шедш-ш-шей как ты… — последние слова она совсем не могла различить, слышала лишь невнятные обрывки шипящих звуков, похожие на шелест крон лиственниц, гоняемых сильным осенним ветром.

— Том? — негромко раздался потрясённый голосок за спиной, но он не замечал ничего кроме ярости в своей голове, творящей чудовищные метаморфозы с его сознанием; он превращался в монстра прямо на глазах. Авроре на миг показалось, как огненно-красная искра блеснула в его тёмных глазах, отдающих потусторонней силой. — Ты… вы…

Уинтер посмотрела куда-то за него. Сколько усилий было приложено, чтобы не убить эту чокнутую наглячку, посмевшую повысить на него голос и оскорбить. Он никогда раньше по-настоящему не злился на неё и воспринимал как домашнее животное, щенка, который из вредности может сгрызть любимые ботинки, но не более. Сейчас этот щенок посмел укусить хозяина, и требовались меры наказания, но тоненький голосочек за спиной и чьё-то присутствие остановили его и спасли Аврору, возможно, от неминуемой гибели, так как Том едва не потерял драгоценный контроль окончательно. Он медленно обернулся, но уже прекрасно знал, кого увидит. Ошеломлённая Джоконда застыла на месте и, казалось, что не дышала. Синие глаза смотрели с непониманием, удивлением и одновременно с досадой.

— Джеки? — после шипения, голос немного сорвался.

— Так вот почему ты так разозлилась из-за тех цветов? — раздался неожиданный риторический вопрос: обращалась Джоконда к Авроре, потом посмотрела на Тома осуждающе. — За моей спиной… Том! Неужели тебе одной меня мало? — в её глазах не было слёз, скорее непонимание и обида. Она вновь посмотрела на Аврору. — Я думала, ты моя подруга, а ты всё это время… Да как у тебя совести хватило? Как ты могла смотреть мне в глаза? — голос звучал удивлённо, словно она сама не верила в происходящее или задыхалась от нехватки кислорода. — А я-то думала, почему вы так много времени проводите вместе?

Том и Аврора непонимающе уставились друг на друга в попытке убедиться, что они правильно поняли речь Джоконды и это несмотря на то, что до этого собирались перегрызть друг другу глотки. На лице Тома красовался яркий след пощёчины, а щёки Уинтер порозовели от грубых захватов, и она старалась игнорировать неприятную боль в запястьях.

— Ты… ты что подумала? — неуверенно спросила Аврора, глядя подругу. — Что мы… це… целовались? — со стороны, наверное, это могло показаться именно так, ведь Джоконда зашла в Запретную секцию именно в тот момент, когда они были слишком близко, а Том шептал ей будто что-то интимное. Аврора снова посмотрела на Риддла оценивающим взглядом и, к его недовольству, скривила физиономию в гримасе отвращения. — Фу… Он мне не нравится совсем, даже иногда подбешивает, — призналась она, — самую малость…

— Да… — зачем-то подтвердил Том, но потом спохватился и махнул на Аврору рукой. — Я бы никогда… Джеки, да меня не интересует эта сумасшедшая…

— Аврора не сумасшедшая! — отработанная до автоматизма фраза вылетела из её уст быстрее, чем Джоконда вспомнила, что она злится на обоих. В её взгляде моментально появилась строгость, укор. — Я видела собственными глазами как вы…

— Да нет же! — перебила её Уинтер. — Том всего лишь хотел меня убить, — она развела руками в стороны, словно не понимая обвинений.

— Твои оправдания звучат как никогда глупо! — возмущению Джеки не было предела, она собиралась ещё что-то сказать, из её рта даже донёсся обрывок слова, но внезапно, так и не озвучив мысль, она просто развернулась и поспешила прочь из библиотеки, оставив застывших в молчании Тома и Аврору.

— О-оу, кажется, мои слова не убедили её. Мерлин!

— Твоя правда иногда похожа на глупость или ложь, — рассудил Том.

— Чего сидишь? — Аврора схватила Риддла за плечо и затрясла. — Беги за ней, пока всё окончательно не испортилось… — к концу фразы она задумалась и запустила ладонь в волосы на затылке, но внезапно пискнула от боли, одернула руку и взглянула на запястья. — Ну ты и скотина… — обреченно вздохнула она, поглядывая на красноватые следы на своих руках, будто от наручников, позабыв об опасности исходящей от Риддла. — К вечеру, наверное, синяки появятся… Ты всё ещё здесь? — спросила она, метнув на него гневный взгляд, который тот вернул сполна.

— А ты тоже собираешься тут сидеть? Черт, Аврора! Ты испортила мои отношения с Джеки!

— Ты огоблинел? А кто шипел тут на меня как скунс? — возмутилась она, потирая запястья. — Больно вообще-то.

— Скунсы не шипят! — пробормотал Том, соображая как разрешить ситуацию с Джокондой.

— Головой — да, не шипят, зато с другой стороны... — рассудила Уинтер, задумчиво поглядев наверх.

На мгновение Риддл задумался, пытаясь понять её «очаровательную» логику сравнений. Но когда до него дошло, Аврора уже хитрюще ухмылялась, совершенно не переживая за последствия для своего здоровья…

С задницей скунса Тома ещё никто не сравнивал, он готов был снова взорваться и отделать её голыми руками, но вместо этого решил ответить:

— И часто ты сама туда заглядываешь?

Аврора, не ожидав, что Том отобьет её подачу, даже слегка обиделась и решила перевести тему:

— С Джеки я как-нибудь разберусь, — заверила она, игнорируя наливающиеся кровью глаза Тома, который на её сравнения не обиделся, а сильно разозлился. — Уж не знаю, что она в тебе нашла, но с тобой ей легче отвлечься от всех переживаний. Давай, иди за ней, — она несильно толкнула Риддла в плечо, призывая к действиям, но он будто прирос к месту, продолжая высверливать в ней дыру взглядом. — В таком состоянии она может накликать на себя беду…

Том понял, что ещё секунда в обществе этой несносной девицы, и он сам натворит дел и накликает на себя беду. Он одним движением руки сгрёб записи о Северном сиянии в портфель, вскочил с места и удалился из библиотеки, не обронив на прощание ни единого слова…

* * *

Такая подлость со стороны Авроры… Джеки никогда бы не подумала, что подруга способна на предательство. В голове всплыли воспоминания о том, как та подкалывала её с потрескавшимися губами, забраковала цветы, подаренные Томом и постоянно пялилась на него в Большом зале. Неужели и ей свойственна ревность? В тихом омуте черти водятся. А Том… Что могло привлечь его в этой странной девушке, иной раз похожей на чучело? Ужасные вечно растрепанные волосы длиной до пояса с сечеными кончиками: Аврора отвергала все советы Джеки немного подстричься. А эти дурацкие пробки от сливочного пива вместо сережек и полоумные глаза. Неужели всю последнюю неделю она только и делала, что пыталась переманить его на свою сторону?

Позавчера всё было так хорошо… Джеки и Том провели вечер вместе в Чайной Мадам Паддифут — он отпросил её у Монтгомери на несколько часов в Хогсмид и, кажется, был в приподнятом настроении, ссылаясь на разрешение проблем с Друэллой Розир. Хоть Джеки и не была рада тому, что в школе останется психопатка, разбрасывающаяся Круциатусами как конфетками на Хеллоуин, но она ничего не говорила, чтобы не портить свидание. Всё было идеально: он держал её за руку и улыбался, а его черные глаза оказались вовсе не такими уж и чёрными, а цвета насыщенного горького шоколада. Том позволил Джеки разглядывать себя. Он снова целовал её на морозе, на том же самом месте, где произошёл их первый поцелуй. Он не хотел с ней расставаться, когда до отбоя оставалось всего пять минут, и совершенно не стеснялся очевидцев, нашедших подтверждения слухам об их отношениях, а наоборот, показывал её всему Хогвартсу, словно свою невесту и обнимал на глазах у завистниц. Джеки была не в силах поверить в окутавшее её счастье и действительно забыла о потере близких на какое-то время, впуская в своё сердце человека, способного заглушить эту боль и стать не менее родным. В тот вечер к ним пристала Аврора, точнее к нему, она что-то говорила об обмане и каких-то растениях, при этом поглядывала на Джеки, словно за что-то извиняясь. Её лучшая подруга — эта эксцентричная девочка, от которой никто никогда не ожидал подвоха, так подло предала её. Какие-то глупые оправдания, которые не лезли ни в одну арку смерти, и напряженное поведение Тома наводило на ещё большие размышления. Пощёчина… Да, Джеки заметила красный след на щеке, неужели он поцеловал её первым?

Джоконда не заметила, как оказалась на промозглой улице, редкие снежинки спускались к земле, растаивая в лужах, температура снова поползла вверх и противная ледяная грязь забиралась в её летние туфельки, а ветер раздувал школьную мантию. Руки моментально замерзли и покраснели, но Джеки не замечала никаких неудобств; в сжатой ладошке теснилась старенькая потрепанная лапка мистера Джинглса. Джеки прижала игрушку к губам и закрыла глаза. Из-под опущенного века, запутавшись в ресницах, скатилась слезинка.

— Прости, Денни, — тихо прошептала она, — прости, что решила, что тебя может кто-то заменить…

Её губы дрогнули, предвещая новые слёзы, ноги подкосились и опустили Джеки на холодную грязную землю, покрытую мертвой влажной травой и недогнившими листьями. Она боялась вновь превратиться в привидение и зарыться с головой в свою боль, но не могла сдерживаться и эта боль была куда сильнее, чем первый шок от потери близких, на эту боль накладывались чувства к любимому человеку…

— Это, ты что тута делаешь без тёплой мантии и шапки? Кого потеряла? — раздался басистый голос, заставивший Джеки вздрогнуть. — Ты заболеть, значится, хочешь, да? — булькающие шаги по промозглой жиже приближались. — Ой, ты плачешь?

Сквозь слёзы она могла лишь различить силуэт, похожий на высокий крупный валун. Узнать пришельца не составило труда, но Джеки не могла ответить ему, потому что в горле стоял ком. "Огромный валун" приблизился к ней и попытался поднять под локоть, но ей хватило сил вырваться из огромной ручищи размером с сотейник. Послышался тяжёлый вздох, как будто бы обреченный. Хагрид потоптался на месте, подбирая слова…

— Я знаю, что ты меня это, недолюбливаешь, Дж… мисс Смит, — Хагрид привык, что Аврора называет подругу по имени, но он больше не являлся студентом, да и не любили его в школе, чтобы обращаться к кому-то по имени, поэтому он не знал как себя вести с этой девочкой. — Ты не плачь, ладно? А то я совсем не знаю, как утирать слёзы. Теряюсь, так сказать, — он порылся в кармане шубы, выудил оттуда дохлую мышь, переложил её в другой карман, а из первого выудил свой носовой платок, по размерам больше напоминающий небольшую скатерть. Несмотря на не очень потребный вид, он был вполне свежим — по меркам Рубеуса. — Вот, держи… — но Джоконда снова отмахнулась от его помощи. — Я, вот когда меня исключили и обвинили… ну, ты сама знаешь, очень долго не мог оправиться… я ведь это, сирота, знаешь ли, и пойти было некуда, но Дамблдор мне помог, он очень хороший и в… трудный момент, пойми, нужен кто-то, чтобы…

— Мне не интересно, — Джеки даже не смотрела на него; рукавом заледеневшей мантии она вытерла с лица слёзы так яростно, словно пыталась содрать кожу.

— Земля холодная…

— Проваливай! — рявкнула она. — Мне не нужно сочувствие, тем более от тебя…

Хагрид привык к такому отношению, но всё равно испытал неприятное чувство ненужности. Он искренне хотел помочь этой потерянной девочке и неважно, что у неё случилось, — чужие слёзы были для Рубеуса невыносимы.

Джеки хныкала на земле, забыв о существовании Хагрида; хрупкие плечики сотрясались от холода и переживаний. Она снова и снова прокручивала в голове увиденное в библиотеке, раскрасневшуюся от поцелуев Аврору и шепчущего Тома, его пальцы на её скулах. Так отвратительно быть преданной, так отвратительно понимать, что вместо подруг и друзей тебя окружает ложь. Эти мысли мешались с разрушенной взрывом улицей — страшным воспоминанием этого лета сорок четвертого года. Руины вместо теплого уютного домика, руины вместо любимого газона старушки миссис Томпсон и руины вместо сердца Джоконды, давшего новую трещину. Невыносимо было соединять эти два события вместе, Джеки себя винила и от этого ещё сильнее плакала, не ощущая, что пальцы рук онемели от холода. Но внезапно что-то тяжёлое легло на её плечи, придавливая к земле. В нос ударил запах звериного корма и ещё чего-то терпкого, но почему-то стало теплее…

— Ты это, не сиди долго, ладно?

Сознание будто прояснилось, и Джеки смотрела в спину Хагриду, удаляющемуся в сторону лесничьей хижины, одетому лишь в залатанную на локтях рубашку застарелого желтоватого цвета. Его огромная шуба могла вместить ещё как минимум двух человек; она лежала вокруг Джоконды неаккуратной грудой, пачкаясь в осенне-зимней грязевой влаге, и только сейчас Джеки заметила, как сильно замерзла и закуталась поплотнее, накинув на голову тяжелый меховой воротник…

* * *