Изменяя судьбы (гет)

Или однажды вечером.

Волдеморт снова гордо восседал, но теперь в кресле за столом в своём собственном кабинете. И был немного раздражён. Виноват в его неуравновешенном настроении был всё тот же Люциус Малфой, сидящий в кресле для посетителей по другую сторону стола. Он отпрашивался на все выходные и никак не говорил причину сего поступка. Ну, в принципе, он был не обязан рассказывать о ней, но ведь Лорду было интересно!

— И что за событие заставило тебя поступить так? Ты собираешься уйти на все выходные и даже не скажешь мне, почему? — голосом, не выражающим никаких эмоций, спросил он. Да, Тёмный Лорд давно научился прятать все свои чувства.

— Понимаете, мой Лорд, у моего сына десятилетие — можно сказать, первый юбилей, приглашено много гостей, и я просто не могу не присутствовать! Нарцисса столько всего придумала, украсила Мэнор, так что я не имею права бросить её в столь ответственный момент. Да и Драко будет волноваться, столько новых для него людей приглашены, пора вводить мальчика в высший свет. Мой Лорд, я... — стал быстро и отрывисто говорить Люциус — видимо, накипело. Всё-таки в последнее время замучила его жена: «А как тебе этот оттенок голубого? Он мне подойдёт? А вот эти цветы лучше поставить в гостиной или столовой? Как ты думаешь, лучше заказать для Драко мантию в зелёных или синих тонах? Лучше подать вино столетней или сто двадцатилетней выдержки? Дорогой, а?.. Милый, как?..» — и так далее. И всё время находились новые и новые проблемы, которые Нарцисса не могла разрешить без консультации с ним, Люциусом. Вот и подрастерял тот свою былую выдержку — на лице отчетливо читалась просьба о помощи.

А Лорд думал о том, что и его собственных сыновей нужно выводить хоть иногда в свет, а то ещё люди подумают, что он совсем не занимается своими чадами. А Гарри как раз ровесник наследнику Малфоев, может, они найдут общий язык. Но Элизабет наверняка будет против. Она почти никогда не ходит с ним на разные званые вечера и детей не разрешает вести в это «змеиное логово, где каждый старается укусить другого как можно больнее; окунуть в ведро с помоями, а потом ещё и лживо посочувствовать» (это если цензурными словами). В принципе, он был с ней полностью согласен, но ему нравились все эти политические и светские игры, когда ходишь по краю пропасти, отделяющий возвышение всеобщей любви и почёта от пропасти всеобщей ненависти и презрения. Ладно, это сейчас не столь важно.

— И почему я узнаю обо всём последним?

— Но, мой Лорд, я не посчитал эту новость достаточно весомой, чтобы мешать вам рассказом о ней.

— Я. Должен. Знать. Всё, — чётко разделяя слова, отрезал все возражения Лорд.

Ещё мгновение они посидели в тишине. Она не была неуютной ни для кого в этой комнате. Эти двое мужчин давно знали друг друга, и ни ощутимая разница в возрасте, ни прошлые действия в отношении друг друга и других людей, совершённые чаще всего совместно, не мешали им обоим наслаждаться тишиной. У них было много общего: начиная от наличия довольно шумной семьи и заканчивая всеобщим отношением к их персонам в «высшем свете». Так что вполне закономерным оказался вопрос Люциуса, нарушивший тишину:

— Вам сколько пригласительных? Четыре?

— Да, четыре, — также не испытывая ни грана неловкости (что, вообще-то, ему никогда и не было свойственно), ответил Лорд. Ещё мгновение оба мужчины посмотрели в не зашторенное окно. Только-только разгорался закат, окрашивая небо в кроваво-красные цвета, так что было чем любоваться.

«Да, давно не выдавалось таких спокойных вечеров», — думал Лорд, вспоминая все прошлые дни, недели, месяцы в кругу семьи. Довольно шумной и надоедливой семьи. Хотя Лорд бы никогда, если бы мог, не изменил прошлое.

Его всё устраивало в этой жизни, и ему не хотелось другой.