Изменяя судьбы (гет)

Это случилось, когда я, живя в Англии уже три года, решила, наконец-то, съездить на экскурсию по всем достопримечательностям сей прекрасной страны. А то как-то несолидно: туристы всё-всё осмотрели, а я, гражданка Великобритании, даже Стоунхенджа не видела.

Погода с утра была солнечной, что довольно странно, потому что на дворе уже был сентябрь. С группой туристов мы проехались по многим примечательным местам, а следующим по плану был Стоунхендж. Уже на месте я заметила, что на небе собрались тучки, а я даже зонтика не взяла. Но ведь знала: хорошая погода в Англии — это исключение, только подтверждающее правило! Вместе с гидом, вещающим что-то насчёт уникальности этого археологического памятника, мы подошли на максимально допустимое расстояние к «великому творению неизвестных мастеров прошлого». А по мне — камни как камни. Ну, может, я чего-то и не заметила, с моей-то близорукостью! Поэтому я, как гордая и достойная представительница "племени" русских, которые не ищут лёгких путей, а проще говоря, делают всё через *опу, решила подойти поближе. Как раз начал моросить мелкий дождик, обещающий превратиться в полноценный ливень, поэтому люди, находящиеся здесь с экскурсией, начали подтягиваться к своим автобусам. Позже я не могла понять, почему меня, пробирающуюся в сторону «произведения искусства древних предков», никто не заметил. Но так и было! Подойдя ближе, я так и не поняла культурной ценности этого нагромождения камней, но вспомнила о древних колдунах, которые, по мнению некоторых учёных, проводили здесь свои обряды, и встала в центр полянки. И тут разверзлись небеса, и дождь на землю хлынул, а вдали сверкнула молния. Я быстро убежала с середины и встала под каменную арку. Левой рукой я схватилась за «стену» и, дёрнувшись от испуга, поранилась о неровную поверхность камня. Было чего испугаться: так близко от меня молнии ещё не сверкали! Поморщившись, я слизала кровь с ранки, как всегда делала в детстве. Тут-то всё и началось. Подул сильный ветер, а дождь полил сплошной завесой, что дальше нескольких метров ничего не было видно. Я решила подождать, пока дождь стихнет. Мы всё-таки не так уж и близко к экваториальному поясу находимся, так что ливень должен был скоро превратиться в мелкий нудный дождик. Минут через двадцать, когда я уже несколько раз успела усомниться в своих знаниях географии, ливень начал утихать. Вскоре я смогла спокойно выйти из-под своего малонадёжного прикрытия. Посмотрев по сторонам и убедившись, что вокруг никого нет, я быстро пошла в сторону автобусной остановки. Ноги, обутые в демисезонные полусапожки, конечно, промокли, а на голове, я была уверена, ничего не осталось от моей вчерашней укладки. Ну, с кожаной курточкой вряд ли бы что-то случилось даже от такого ливня, а джинсы промокли, что не стало неожиданностью.

На остановке почти никого не было. Я и не надеялась, что экскурсионный автобус, на котором я приехала, будет меня так долго ждать, но всё равно было обидно. Я обратила внимание на людей: как-то странно они были одеты, хотя, наверное, это я была странно одета по сравнению с ними. Спустя несколько минут — не всё же время мне смотреть на часы — приехал рейсовый автобус. Заплатила я за проезд мелочью, которая скопилась в кармане курточки. Давно хотела от неё избавиться. Добравшись на автобусе до вокзала в Солсбери, я пересела на поезд до Лондона. В кассе на меня странно покосились, но взяли деньги. Вскоре доехала до Чаринг кросс.

Выйдя из странного здания вокзала, я огляделась по сторонам. И тут меня настиг ужас от догадки, все кусочки мозаики встали на место. Все странности завертелись в голове: косые взгляды из-за денег и одежды, странная одежда на всех, да много чего ещё! Всё ещё не желая признавать доводы разума, я решила найти опровержение этой ужасной догадке. Схватив за руку первого попавшегося прохожего, я выпалила:

— Что сегодня?

Увидев, что мужчина, которого я до сих пор держала за руку, застыл, я встряхнула его и спросила уже спокойнее:

— Какой сегодня день, месяц?

— Ч-четверг, четвёртое сентября, — заикаясь, сказал он, испуганно кося на меня взглядом.

— Ясно, — растерявшись, протянула я и отпустила его руку, чем он и воспользовался.

Тут я вспомнила, что не спросила самого главного:

— А год-то какой? — крикнула я, но мужчина уже убежал.

Топнув от досады ногой, я решила найти ближайший магазин, в котором продают газеты.

Нет, число полностью совпадало, вот с днём недели что-то не то. Подойдя к киоску с газетами, я взглянула на дату, напечатанную на «Дейли Ньюс», и замерла. И было отчего! На газете было напечатано: четвёртое сентября тысяча девятьсот восьмидесятого года! Мне пришлось признать, что догадка оказалась верна: я попала в прошлое. Но как? Не в Стоунхендже же! Стоп. С него-то всё и началось: эта буря, молнии вокруг, да я ещё и поцарапалась. Вот, значит, в чём смысл этих чёртовых камней! Но ведь раньше учёные проводили туевую кучу опытов над этим нагромождением валунов непонятного назначения! Кровью-то они наверняка облили всё вокруг. Ну, это можно объяснить и тем, что этот «телепорт» копил силы для перемещения во времени, а то, что недалеко — всего тридцать два года, — так крови мало было. Всё равно странно: такой огромный артефакт-телепорт, а всего ничего времени отмотал.

Ладно, что тут думать, мне как-то жить надо. Может, и искать того, кто меня назад отправит. Хотя, кто меня ждёт там, в моём времени? Родители умерли давно, друзей-подруг у меня почти нет, я даже кошку не завела! Так что, наверное, если будет возможность остаться, я ей непременно воспользуюсь.

Но у меня была ещё одна версия произошедшего. Она была намного вероятнее, но мне не хотелось в неё верить. Я думала, что это бред моего сознания на почве перенасыщения моей головы фэнтезийными книгами. Я много читаю такого. И про попаданцев, как их называют, тоже читала. Но моей любимой всё-таки оставалась серия книг о Гарри Поттере, а сколько я по нему фанфиков прочитала — мрак! Поэтому у меня в сумке всегда была какая-нибудь часть. Сегодня была очередь первой книги, которую я купила уже в Соединённом Королевстве, на английском языке. Также в сумке у меня лежал мобильник, который, понятное дело, был вне сети, но работал (!), ключи от дома, паспорт и много разной полезной мелочи, что постоянно находится в женских сумочках. Конечно, и кошелёк с деньгами, их было очень мало, потому что я пользовалась банковской карточкой, а те, что есть, — образца девяностых годов. Мне очень нужны деньги и место жительства. Думаете, я не испугалась? Ещё как! Но я начинаю продуктивно думать только в критических ситуациях, которая, собственно, и наступила сейчас.

Пока я думала обо всём этом, сидя на лавочке на Чаринг кросс роуд, мои глаза бездумно читали названия магазинов вокруг. Увидев надпись ювелирного, я тут же составила план дальнейших действий.

Уверенно шагая, я зашла в магазин. Там было довольно уютно: небольшой магазинчик был погружён в загадочный полумрак, матово поблескивали разнообразные украшения на витринах. Посетителей в этот час в магазине не было, как и продавца поблизости, поэтому я с восхищением осматривала искусную работу мастера-ювелира. Это действительно стоило восхищения: великолепно обработанные драгоценные камни на кольцах, серьгах и колье притягивали взгляд даже такого дилетанта, как я. Я представила, как золото аккуратно обхватывало пальцы, как серебро струилось в ушах, как платина подчёркивала длинную шею и тонкие запястья.

Я так загляделась, что не заметила возвращения продавца в торговый отдел и того, как он удивлённо посмотрел на меня. Даже, можно сказать, изумлённо.

Раздалось тихое покашливание. Я вздрогнула и резко обернулась, чтобы увидеть, как мужчина лет сорока-пятидесяти насмешливо смотрит на меня своими тёплыми карими глазами.

— Вы хотели бы что-то купить? — мягко спросил он.

— Н-нет, я хочу продать свои украшения, — ответила я, с тоской посмотрев на украшения на витрине. Мужчина это, конечно, заметил, но ничего не сказал.

— Ну, давайте посмотрим, что там у вас, — и показал на столик в углу комнаты.

Я подошла к нему и стала выкладывать все свои украшения, снятые на улице, на столик. Мужчина выглядел очень располагающе, поэтому я не боялась ни его, ни того, что он может что-то сделать с моими украшениями или, например, обдурить меня. А продавец и, как я поняла, мастер-ювелир, всё с возрастающим изумлением смотрел на меня и на горку украшений. Нет, их было не так много, просто я, ещё будучи подростком, проколола свои уши по три раза с каждой стороны (справа один из проколов находился на хряще). Поэтому на столике оказались одни среднего размера золотые кольца, другие маленькие, пара также золотых гвоздиков, такие же браслет и цепочка с крестиком (хотя я не верующая). Цепочка мне досталась от мамы, и я очень долго сомневалась, продавать её или нет. Потом решила, что сейчас у меня другого выхода нет. Браслет мне подарила моя лучшая подруга, которая до сих пор живёт в России. Уехала я в Англию только потому, что меня дома больше ничего не держало, да и больно было поначалу. Ладно, отставить грустные воспоминания! Пора вернуться в реальность, потому что мужчина уже что-то спросил.

— Что? Простите, я не расслышала.

— Это ведь все твои украшения? Почему ты продаёшь их?

Странно, мы уже перешли на «ты»?

Мужчина выжидательно смотрел на меня, а я решала: рассказывать ему или не стоит. Всё-таки я рассказала ему сильно отредактированную версию. По сути, со мной произошло несчастье, мол, ограбили меня в чужой стране, куда я недавно приехала жить. В итоге у меня ни вещей, ни денег — ничего не осталось. В большинстве своём это была правда, но, по-моему, мужчина заметил, что я что-то утаиваю, и всё-таки решил не лезть не в своё дело.

И тут произошло то, чего я никак не предполагала: ювелир предложил мне работу! По его плану, я должна буду помогать ему в магазине, обслуживать клиентов (успокоил, что как раз хотел подать объявление о найме), а жить я буду вместе с ним, в небольшой квартире над магазином. В ней было две спаленки, гостиная с камином, кухня и раздельный санузел.

— Почему вы мне доверяете? — обескуражено спросила я, как только он закончил расписывать перспективы своего предложения.

— Не знаю, — просто ответил он, а я так на него посмотрела, что он поспешил оправдаться: — Мне друзья всегда говорили, что я вижу людей насквозь. Вот и ты мне понравилась с первого взгляда.

Я чувствовала, что он тоже что-то недоговаривает, но не спешила лезть к нему с вопросами, ведь мужчина тоже не расспрашивал меня.

— Кристиан Адамс, — сказал мужчина и протянул руку.

— Элизабет Фрост, — и пожала руку.

Ну, по правде, меня зовут Елизавета Морозова, но мои новые знакомые в Англии плохо выговаривали мои имя и фамилию, так что я стала представляться более привычно для их уха.

Так и началась моя жизнь с мистером Адамсом в его ювелирном магазине «Восход». Я готовила еду, прибиралась в квартире, помогала в магазине, он давал мне место жительства, представив меня своей племянницей, и помогал по мере своих сил. А я доставляла ему всё больше проблем: то истерику закачу, то приду домой израненная, то вообще не приду. Как он меня ещё не выгнал-то?

Мы жили без ссор, но надо мной висела, как Дамоклов меч, ложь к такому доброму человеку, помогающему мне. Напряжение росло, и однажды, когда мы сидели перед камином и читали, я позорно разревелась.

— Прост-тите м-меня, — рыдала я, а потом рассказала всю правду. Мистер Адамс обнимал меня, гладил по голове и внимательно слушал мой сумбурный рассказ. Я рассказала ему о себе, своих родителях, путешествии, много чего — я уже и не вспомню.

— Вы меня теперь… выгоните? — закончив рассказ, спросила я.

Он дал мне подзатыльник и сурово ответил:

— Нет, с чего ты взяла? Я не выгоняю маленьких девочек на улицу.

— Мне уже двадцать два! — по-детски шмыгнула я носом.

— А мне пятьдесят два! — воскликнул он. — Ну, раз ты такая взрослая, тогда и я тебе расскажу немного о себе. Понимаешь, я сквиб…

— Что? — внезапно осипшим голосом переспросила я.

— Сквиб — это человек, у которого нет магических способностей, но…

— Нет, я знаю, кто это, — я вскочила на ноги и начала кругами ходить по довольно маленькой комнате. — А Волдеморт есть?

— Не произноси его имени, — прошипел мистер Адамс.

— Так, значит, это правда? Магический мир, сквибы, маги и магглы, Хогвартс, и всё-всё-всё? — я внезапно истерически захохотала, из глаз вновь полились слёзы.

Моя голова дёрнулась от внезапной пощёчины, смех застрял у меня в горле.

— Ты что-то об этом знаешь? — спросил мистер Адамс, жёстко удерживая меня за плечи.

Но я уже не слушала, мысли заметались в голове. Будучи в Англии, я много раз ездила во всякие места, связанные с Гарри Поттером, и давно удостоверилась — либо я маггл, либо Гарри Поттера не существует. Второе было вероятнее. И теперь я поняла, что нашла ответ на свой вопрос несколько месяцев спустя. Стоунхендж отправил меня не только в прошлое, но и буквально в другой мир — мир Гарри Поттера.

— …я сразу почувствовал от тебя магию, наверно, эта была магия Стоунхенджа, — ворвался в мои мысли голос мистера Адамса.

Мы ещё немного обсудили сложившуюся ситуацию, а потом я задала вопрос, на который боялась услышать ответ:

— А мы сходим в Косой переулок? — и зажмурилась, как раньше, когда мне было страшно. Понятно, если мистер Адамс скажет «нет», ведь он сквиб, и ему будет неприятно находиться среди магов…

— Сходим, — вздохнул он, — куда мы денемся.

Я, взвизгнув от радости, буквально повисла у него на шее.

— Но только в выходные, — остудил он мой пыл, — да и опасно там…

— Я и забыла, — вздохнула я. — Волдеморт, да?

Мистер Адамс вздрогнул и спросил:

— И много ты знаешь обо всём этом? — с подозрением взглянул он на меня.

Тогда я рассказала ему многое из того, что знала. Конечно, я почти не распространялась насчёт будущего магического мира. Но рассказала о книгах в нашем мире, даже показала первую часть, которую до сих пор прятала. Не знаю, что мною двигало, но я доверяла мистеру Адамсу, поэтому всё так же не боялась ни его, ни того, что он кому-нибудь расскажет о моём рассказе.

* * *

В следующие выходные мистер Адамс сводил меня в Косой переулок. Я никак не могла найти себе места от охватившего меня радостного возбуждения. И позабыв об угрозе, нависшей над магическим миром, я шла по улице Лондона, вертя головой по сторонам.

Мы дошли очень быстро, всё-таки ювелирный магазин находился на Чаринг кросс роуд, где и «Дырявый котёл». Честно говоря, я думала, что не увижу паб, поэтому шла и держалась за руку мистера Адамса. Но мои страхи оказались напрасными — я увидела «Дырявый котёл» и без помощи сквиба. У меня как раз развязался шнурок, поэтому я присела и отпустила его руку. Кристиан тоже остановился рядом с фасадом какого-то заведения и ошарашил меня, сказав:

— Мы пришли, — и издевательски, как мне тогда показалось, указал на вывеску «Дырявый котёл» над такой же обшарпанной дверью и единственным окном. Кристиан потом ещё долго напоминал мне выражение лица, с которым я на него посмотрела в ответ на его довольно невинную фразу.

А тем временем я — с челюстью, звонко клацнувшей после того, как я её закрыла — перевела взгляд на невзрачный паб, который тогда показался мне самым прекрасным местом на Земле. Ведь он олицетворял все мои сбывшиеся мечты! Да, мистер Адамс был сквибом, что тоже доказывало материальность мечтаний любого поттеромана, но… «Дырявый котёл» можно было “потрогать” и точно удостовериться в реальности происходящего.

Мистер Адамс указал мне на дверь, и я дрожащей рукой прикоснулась к её ручке, как к величайшей ценности всех времён и народов. Да, Кристиан, конечно, ближайшие пару месяцев сатирически изображал мою дрожащую руку, на что я ни капельки не обижалась. Это действительно со стороны смотрелось смешно.

Мы зашли в паб, в котором было почти пусто, но меня в данный момент это не интересовало. Я прошла в сторону входа в Косой переулок и оказалась в маленьком грязном дворике с мусорным баком. Следом за мной прошли мистер Адамс и бармен с палочкой в руке, который и открыл нам вход.

В самом Косом переулке было меньше народа, чем показывали в фильмах, но всё равно достаточно, чтобы пару раз наступить мне на ногу и толкнуть локтями. Ну да, нечего было головой вертеть, о чем и сообщил мистер Адамс, придерживая меня за предплечье. Мы прогулялись по всем магазинчикам. Я пыталась потрогать всё вокруг, от чего меня иногда удерживал бдительный Кристиан. А то мало ли что могло случиться!

Следующим в нашей экскурсии стал магазин волшебных палочек Олливандера. Кристиан с такой тоской и болью посмотрел на вывеску, что я решила сходить туда одна. Из-за этого-то я и вышла из магазина с моей собственной палочкой в руках. Присутствуй мистер Адамс там с самого начала, всё могло случиться по-другому, или не произойти вообще. Но получилось так, как получилось.

* * *

Я зашла в магазин и никого не увидела. Только от посещения прошлого покупателя на прилавке осталось несколько палочек. Ничтоже сумняшеся, я схватила лежащую ближе всего ко мне палочку и взмахнула. Что тогда начало-ось… От порыва ветра остальные палочки закатились под стол, поднялось такое облако вековой пыли, что я расчихалась, как аллергик весной. Из глубины магазина послышалось ответное чихание, и через мгновение из-за множества полок вышел, споткнувшись, мужчина. Как я поняла, это и был мистер Олливандер. Быстро положив палочку на столик, я придала своему лицу невинный вид. Но так как в магазине больше никого не было, это мало помогло отвести подозрения от моей персоны.

— Вы пришли что-то купить? — спросил мастер палочек, почему-то без помощи волшебства доставая упавшие палочки из-под стола. Он банально нагнулся.

— Н-нет — нет, — заикаясь, ответила я и замерла. Потому что меня накрыло осознание произошедшего только что события. Ведь если палочка как-то отреагировала на моё прикосновение — значит, я волшебница. Маг. Ведьма. В конце-то концов, у меня есть магическая сила! Об этом я и мечтать не смела. Для меня попадание в мир Гарри Поттера, который я по-прежнему так про себя называла, было подарком свыше! Поэтому, пошла мысль дальше, я и увидела «Дырявый котёл», не прикасаясь к сквибу.

Мистер Олливандер не мешал мне думать, видя, что на меня снизошло какое-то озарение, а только наводил в магазине порядок, но теперь с помощью волшебной палочки.

— Ну что ж, подберём вам палочку, мисс.

После этих слов я отмерла, и начался выбор. Я, помня слова самого Олливандера в романе, воспринимала это действо как смотрины. Меня показывали разным палочкам. Они ложились мне в руку, устраивались поудобнее, пробовали проводить мою магию (о, да, у меня есть магия!!!) через себя. Некоторые палочки брезгливо отказывались со мной работать, считая меня недостойной. А другие слишком сильно пытались удержать мою магию в рамках дозволенного и не могли. Кажется, палочки второго типа считали себя недостойными меня. Из-за разнообразных проявлений магии магазин был немного подтоплен, совсем чуть-чуть подгорел и уж совсем мало порушен — так, немного стёкла потрескались. И полочки кое-где обрушились. И всё!

Вдруг одна из палочек потеплела у меня в руке, а по магазину пронеслась волна магии. Она вернула магазину первозданный вид. На лице у меня появилось умиротворённое выражение, а мистер Олливандер, кажется, облегчённо вздохнул. Мистер Адамс, увидев бурю в магазине, забежал вовнутрь и остался наблюдать сие действо.

В итоге я вышла из лавки с палочкой из английского дуба, сердцевина — сердечная жила дракона, тринадцать с половиной дюймов. «Эта палочка, мисс, — верный друг, требует от своих партнёров силы, смелости и преданности, — сказал таинственным голосом мистер Олливандер. — Обычно владельцы таких палочек были близки к природе, обладали сильной интуицией. В сочетании с жилой дракона палочка будет способна на очень яркие, мощные заклинания. Но имей в виду, палочки с такой сердцевиной очень непредсказуемы. Часто склоняются к Тёмным искусствам. Но всё зависит от тебя, что ты будешь делать, какие у тебя будут цели и желания, каким образом ты к ним начнёшь стремиться. Выберешь ли ты путь созидания или разрушения. Твоя судьба в твоих руках», — и выпроводил нас из магазина, взяв положенную плату в 11 галеонов.

А я всё как заворожённая смотрела на свою, свою собственную палочку и судорожно сжимала её побелевшими пальцами. Мистер Адамс глядел на меня немного насмешливо. И было совсем не заметно, что он тоже хочет почувствовать это идеальное единение палочки и человека, хочет иметь возможность изменять мир вокруг себя с помощью магии, хочет ощутить движение магии внутри себя, как ток крови по венам, что я сейчас и ощущала в полной мере. Радости было «полные штаны»! Я затолкала поглубже в себя жалость к этому мудрому, сильному и достойному уважения человеку. Беззаботно взяла его за руку и, весело болтая сама с собой, потянула его в сторону ранее замеченного, но не проинспектированного мною книжного магазина.

Зайдя в книжный магазин «Флориш и Блоттс», я энергично направилась к продавцу, но моё продвижение было остановлено на втором же шагу. Нет, это не покупатели мне мешали, мне люди вообще никогда не мешали. Это были книги. Много книг. Очень много книг. Я с восхищением оглядывалась по сторонам. Я ужасно люблю читать, читаю всё подряд. Поэтому у меня и развилась ещё к пятнадцати годам близорукость, которая до сих пор прогрессирует. Но не о том речь. Глаза у меня, понятно дело, разбежались. Я хотела посмотреть на каждую книгу, металась от полки к полке, открывала понравившиеся на вид книги, читала названия, вдыхала запах пыли и чернил, присущий всем книгам, и с сожалением ставила их на место. Всё-таки это был магазин, а не библиотека. Да и денег у меня не хватит, чтобы купить все эти книги. А так хочется!

Кристиан мягко подталкивал меня в сторону стойки продавца, что, в конечном счёте, мы всё-таки добрались до него. Я купила книгу — сборник часто употребляемых бытовых чар, также талмуд по защите от тёмных сил и самоучитель по дуэльному искусству. Ну, я хотела жить в комфорте, умея защищать себя и своих близких. Сейчас Волдеморт ведь на пике своих сил. Да и сказывались все прочитанные фанфики, где главные герои судорожно учились защищать себя, что им потом хорошо пригодилось. Вышли мы из магазина с изрядно полегчавшими карманами и нагруженные знаниями, которыми можно было и пришибить кого-нибудь ненароком.

Потом я не удержалась и зашла в «Волшебный зверинец». Кого там только не было! И того не было, и этого не было… Ладно, там правда было невообразимое количество животных! Множество разнообразных кошек, то есть книззлов и полукниззлов, были разномастные совы, высокомерные филины, шумные крысы и жабы, тихо шипящие змеи и многие другие. Тут на меня сверху упал большой рыжий полукниззл с кривыми лапами и приплюснутой мордой. Я его сразу узнала, конечно. Как можно не узнать Живоглотика?

— Нет, прости, я не могу взять тебя с собой,— ответила я на жалобное мяуканье полукниззла и аккуратно поставила его на пол. Тот начал тереться о мои ноги, и я не выдержала его просящего вида. Опустившись на корточки, я ему прошептала:

— Подожди ещё тринадцать лет, в магазин придёт маленькая девочка с густыми волосами, она-то тебя и возьмёт, хорошо?

Живоглот что-то пробурчал, но потом утвердительно мяукнул и ушёл прочь с независимым видом. А все вокруг загалдели, мол, и сейчас тебе не удалось найти себе человека. Даже змеи что-то ехидно прошипели. Рыжий кот ничего не ответил на оскорбления.

— Ты их понимаешь? — удивлённо спросил мистер Адамс. — И можешь говорить с ними?

— Ну, по-моему, и так понятно, что они говорят. Я не знаю их языка, а просто улавливаю смысл сказанного ими, — ответила я, оглядываясь вокруг. Почти все животные просили меня взять их с собой, а у меня сердце разрывалось от невозможности ответить им всем согласием. Потом я ещё полчаса побродила по магазину, погладила всех, кого смогла, поговорила с теми, кто хотел пообщаться, и с сожалением покинула магазин. Ещё мы забежали в магазин мантий, прикупили мне парочку. В итоге, из-за всех этих трат, я ещё два месяца работала на мистера Адамса бесплатно, по моей же инициативе. Всё-таки он порядочно потратился, оплачивая мои покупки из своего кармана.

Больше мистер Адамс не ходил со мной в Косой переулок. Обычно я выходила прогуляться туда в субботу на полтора-два часа. Одновременно я начала изучать разные заклинания. Мистер Олливандер сказал, что если я буду усердно трудиться, то обучение не должно занять много времени. Я чувствовала, что палочка тоже стремится выучить что-то новое. Чем сложнее было заклинание и чем больше времени на него было потрачено, тем оно больше нравилось моей палочке.

* * *

Однажды я опять пошла в Косой переулок. Это была моя первая прогулка в одиночестве. Мы с мистером Адамсом живём на Чаринг кросс роуд, так что в переулок я ходила через «Дырявый котёл». И вот, уверенным шагом я прошла до входа и остановилась. Дальше я бы в любом случае не смогла пройти. Нет, никто не преградил мне дорогу, просто я не помнила, по каким кирпичикам нужно стукнуть палочкой, чтобы открылся проход. Когда мы пришли сюда в первый раз, мне было не до запоминания такой мелочи, как последовательность кирпичиков. Так бы я и стояла там как дурочка, если бы мне не помогли.

— Вы не могли бы отойти, если не собираетесь проходить? — раздался сзади холодный голос.

Обернувшись, я увидела — кого бы вы думали? — Люциуса Малфоя собственной персоной.

Он выглядел так же, как я себе его и представляла в молодости. Да, он с годами не сильно и изменился: всё те же длинные серебристые волосы, презрительный взгляд, гордая осанка, дорогая мантия и неизменная трость с набалдашником в виде змеи.

— Простите, — я умильно на него посмотрела, а он усмехнулся. — Просто я забыла, по каким кирпичикам нужно постучать палочкой. Вы мне не поможете?

— А вы что, у нас в Англии впервые? Если нет, то вам следует обратиться в Мунго, там вам смогут помочь, — проговорил он в ответ. Но потом всё-таки достал палочку и сказал:

— Запоминайте.

Я немного удивилась, ведь Люциус Малфой, каким я его представляла, вряд ли бы стал помогать кому-то постороннему, не зная о нём ничего и не видя в этом выгоды. А что я ему могу дать? Но лучше не отвлекаться, а то и так чувствовала себя глупее некуда.

— Запомнили? А то, может, в следующий раз некому будет вам помочь.

— Спасибо вам большое, — смотря на него сияющими глазами, ответила я. — А вы ведь правы, — проговорила я, когда мы вышли на улицу. — Я впервые в Англии. Приехала навестить своего дядюшку, да и осталась. Я, конечно, не хочу показаться невежливой, но… Как вас зовут?

— Люциус Абраксас Малфой, лорд Малфой. А вы?

— Элизабет Фрост, приятно с вами познакомиться.

— Взаимно, — сказал он так, будто ему вовсе не было приятно. — А откуда вы приехали?

— Я? Из России.

— Да? Интересно, — скука на лице. — И как там живётся?

Он разговаривал со мной так, будто делает мне одолжение, но всё равно я заметила тщательно скрываемое любопытство. И что-то ещё… Словно он расспрашивал меня о моей прошлой жизни по чьему-то приказу. Люциус приглядывался ко мне, как будто сравнивал с кем-то, придумывал мне роль в игре, думая, могу ли я быть козырем и помочь ему одержать верх в заранее проигрышной партии. Или выйти проигравшим, но хотя бы с меньшими потерями.

Мы поговорили ещё около часа, а потом Люциус откланялся. Ни он, ни я не договаривались встречаться вновь, но такова уж моя судьба.

Утром следующей субботы я, задумавшись о чём-то по пути, остановилась перед той самой кирпичной стеной, даже не достав палочку из кармана. Я была так погружена в свои думы о смысле бытия и моем предназначении в нём, что не услышала, как кто-то зашёл во внутренний дворик, где и стояла я сама, и остановился за моей спиной. Очнулась я только тогда, когда раздался мужской голос:

— И долго вы собираетесь тут стоять? Между прочим, вы мешаете мне пройти, — уже не такой холодный, с нотками веселья.

Обернувшись, я сразу узнала говорившего человека. Это был мой “новый” знакомый Люциус. Он был всё так же безупречен: от кончиков идеально уложенных волос, до блеска начищенных ботинок. Но что-то не совпадало с тем Люциусом, виденным мною ранее. Да он же улыбался! Ну, с точки зрения среднестатистического волшебника, чуть приподнятые уголки губ — это не улыбка, но для меня это было просто, как говорится, прорывом века. Ведь сам Люциус Абраксас Малфой, лорд Малфой, улыбался при виде меня! Хотя это может быть просто усмешка, но я печёнкой чувствовала, что это не так.

«Ладно, — подумала я тогда, — два раза — это просто совпадение».

Но когда мы встретились и в третий раз, то я подумала, что всё-таки верна была поговорка, и это судьба.

С этого момента у нас вошло в привычку встречаться каждую субботу в полдень, для того чтобы поговорить, в принципе ни о чём, час-полтора. Больше мой собеседник не мог выделить из своего времени для общения с ничем не примечательной мной. Ведь руководствовался он во всём в своей жизни другой мудрой поговоркой: «Время — деньги».

В один из обычных воскресных вечеров на кухне зазвенел находящийся там стационарный телефон. Я не сильно удивилась. Этот номер телефона мистер Адамс давал всем своим покупателям, а также указывал в рекламе. Но нечасто нам звонили по воскресеньям в девять вечера. Да никогда не звонили! Поэтому я зашла на кухню вслед за Кристианом, который решил ответить на звонок.

Услышав голос говорившего и, вероятно, узнав его, мистер Адамс застыл, но всё-таки односложно отвечал. Когда трубку вновь положили на телефонный аппарат, а Кристиан всё так же остался стоять, не проронив ни слова, я подошла к нему поближе и заглянула ему в глаза. Они ничего не выражали, только немного удивления, поэтому я спросила:

— Кто звонил? Что хотели? Что-то случилось? Мистер Адамс?! — Я легонько потрясла его за плечо.

Мужчина очнулся и, переведя на меня взгляд, ответил на все мои вопросы:

— Звонила Оливия, моя дочка, она приедет к нам в гости во вторник, — замолчав на мгновение, мистер Адамс продолжил: — Я давно не видел её — как только она, закончив Хогвартс, уехала учиться в Академию Авроров. Мы с ней почти не общались. С твоего появления ни разу даже письмами не обменялись, — рассказывал он, когда мы удобно устроились в креслах в гостиной. — Ты заменила мне её, что я даже позабыл о том, что ты не моя дочка. Не Оливия. Хотя я не понимаю, почему она позвонила по маггловскому телефону… Я растил её один с самого её рождения. Мама Олли, Бетти, умерла при родах, поэтому мы всегда жили вдвоём. Потом ей пришло письмо из Хогвартса, и магический мир забрал у меня Олли, мою девочку. Мы стали отдаляться, ведь магия была чужда мне с рождения, а Оливия всё глубже погружалась в более интересный для неё мир. После того, как Олли закончила четырёхлетнее обучение в Академии, а это было три года назад, мы с ней больше не виделись. Только раз в один-два месяца обменивались письмами. И вот она приезжает.

И комната погрузилась в тишину.

— Надеюсь, ты не против того, чтобы приехала моя дочь? — спросил мистер Адамс, когда мы уже расходились по комнатам, чтобы лечь спать.

Я тут же поспешила ответить:

— Нет, конечно, нет! Как я могу быть против, это же ваша дочь и ваша квартира?! — но, увидев чувство, отразившееся в его глазах, я тут же поспешила пояснить: — Мне никогда не будут мешать те, кого бы вы хотели видеть в своём доме. — И мы отправились спать.

Весь понедельник я провела в ожидании чего-то. Не знаю, чего я ждала, — может, знака какого-нибудь, что мне пора скрываться по лесам и полям от каких-либо преследователей и недоброжелателей. Но ничего не произошло. Это был обычный понедельник, ничем не отличающийся от всех остальных.

Весь вторник я чувствовала себя так, словно сидела на иголках. Как принцесса на горошине, честное слово. Выспаться мне нормально не удалось, всё время что-то мешало. Утром я разбила кружку, залив пол кухни кофе, который собиралась выпить. И в этот раз я поблагодарила про себя существование магии, взмахом палочки возвращая кухне и кружке первозданный чистый и целый вид, соответственно. Вот никогда бы не подумала, что я такая нервная, что у меня от ожидания будет всё валиться из рук.

Но всё имеет свойство заканчиваться, и это ожидание — не исключение.

* * *

Наша встреча с Оливией произошла довольно буднично. Для меня она началась очередным посетителем нашего магазина. Как раз была моя очередь сидеть за прилавком, а мистер Адамс отправился готовить сегодняшний ужин, отличающийся от остальных количеством персон, которые будут его есть.

Увидев посетителя, в перспективе — покупателя, я с самой милой улыбкой сказала:

— Здравствуйте, вы хотели бы что-то приобрести?

Меня сразу немного смутило то, как она пристально смотрела на меня. Сначала склонив голову к левому плечу, а потом — к правому. Так как девушка молчала, я продолжила разговор заученными назубок фразами:

— Я могу вам предложить наши новые, уникальные кольца, сделанные мастером-ювелиром, который вложил в свои творения душу. Я уверена, что они подойдут вам, — и я уже хотела подойти к нужной витрине, как девушка, наконец, довольно грубо заговорила:

— Кто ты? И где отец?

Тут-то я и поняла, что стоящая передо мной девушка, выглядевшая не намного старше, чем я, — это та самая Оливия, которую мы ждали. Я не ответила ни на один её вопрос, а только рассмотрела её получше, так же, как она ранее — склонив голову к плечу. Оливия была одета в обычную маггловскую одежду, которая подчёркивала все прелести её спортивной, подтянутой фигуры. Волосы, остриженные примерно до плеч, были собраны в небрежный хвостик на затылке. В руках была небольшая дорожная сумка, на которую, я уверена, наложено заклинание пятого измерения. Девушка, уже понемногу теряющая терпение, была довольно симпатична, глаза у неё были явно отцовские, а всем остальным она, видимо, пошла в маму. Потому что у Кристиана я не наблюдала ни круглых щёк, ни пухлых губ, ни такого маленького аккуратненького носика. Он, наоборот, — обладатель высоких скул, узких губ и прямого классического носа. Оливия, наверное, совсем потеряла терпение, потому что, внезапно подскочив ближе, рявкнула:

— Отвечай!

И тут раздался голос Кристиана со стороны лестницы на жилой этаж:

— Элли, ты не могла бы присмотреть за мясом? Ты так вкусно его пережариваешь!— с намёком сказал он и появился в дверном проёме в торговый зал. — Олли?

Я перевела взгляд с Оливии на мистера Адамса и обратно. Отец и дочь удивлённо смотрели друг на друга. Я не мешала им, ведь они вновь встретились после долгой разлуки! О, эта долгожданная встреча! Как патетично.

Первой отмерла Оливия:

— Папа, я всё понимаю, ты мужчина в самом расцвете сил, но она же младше меня! Ничего не говори. Она же обманывает тебя!

Я недоуменно посмотрела на Кристиана, как бы спрашивая: «Я вас обманываю?». Он посмотрел на меня с таким же вопросом в глазах. А девушка продолжила, теперь обращаясь ко мне:

— Что ты хочешь от моего отца?! — и встряхнула меня за воротник рубашки.

Этого я уже стерпеть не могла.

— Слушай, ты! Тебе на своего отца было наплевать с высокой колокольни! Сколько ты с ним не виделась? Семь — ты понимаешь?! — семь лет! А теперь пришла и с места в карьер обвинила меня бог знает в чём. Ну, ладно, может про меня такое и можно подумать. Но как ты могла так подумать о своём родном отце?! — тут я почувствовала руку мистера Адамса на своём плече. — Извините, что накричала на вас. Но, совет на будущее, сначала неплохо бы прояснить ситуацию, а потом уже начинать набрасываться с обвинениями и оскорблениями. Простите, мистер Адамс.

— Нет, Оливия, Элизабет меня не обманывает, не стесняет меня как-либо. Я просто помогаю ей по мере своих сил, а она скрашивает мне быт и одинокое существование.

О, это был такой большущий валун в её огород. Оливия смутилась, а мужчина задумчиво продолжил:

— Знаете, будь я моложе, то наверняка попробовал бы соблазнить такую красивую девушку, — и насмешливо, будто примеряясь, оглядел меня с головы до ног.

Теперь смутилась я. Мистер Адамс с ответ на мой взгляд на мой взгляд только невинно похлопал глазами.

Тут мне в голову пришла ужасная мысль, которую я всем поспешила громко сообщить:

— Мясо! — и побежала наверх в кухню. А вслед мне неслось:

— Я же говорил, ты лучше всех готовишь мясо! — и заливистый смех.

Слава богу, Мерлину и иже с ними, мясо я спасла, и оно получилось очень вкусным. С поджаристой корочкой.

Мы поужинали, а между нами повисло тягостное молчание, как я ни пыталась оживить атмосферу. Мистер Адамс хотел убрать со стола, но я выпроводила его вместе с дочерью из кухни под предлогом того, что им надо поговорить. Я вручную (не иначе как от эмоционального напряжения забыла про магию) убрала и помыла посуду, составила остатки нашей трапезы в холодильник, а они всё разговаривали. Когда я уже протёрла все горизонтальные поверхности на кухне, полила все цветы, выпила ещё две чашки чая, на кухню зашла Оливия.

Она на мгновение замерла, а потом протянула руку со словами:

— Оливия Адамс, будем знакомы.

Меня сразу отпустило нервное напряжение, поэтому я пожала руку и проворчала:

— Не сказать, что наше знакомство было приятно для меня, — рука Оливии в моей дёрнулась, но я сжала её только крепче. — Но, надеюсь, мы приложим все силы, чтобы подружиться, ведь это так важно для мистера Адамса, — тихо сказала я последние слова, но потом всё-таки представилась: — Элизабет Фрост.

Оливия расслабилась после моих слов, будто что-то реально зависело от моего согласия или несогласия.

Но всё равно я остаюсь сторонницей мнения о первом взгляде. Мне мисс Адамс понравилась с первого взгляда: её желание защитить близких, хоть и в немного странной форме, импонировало мне. Поэтому я и не сомневалась в том, что мы подружимся. Это, в конце концов, и случилось. Я давала ей советы в женской области (оказалось, она влюблена), а Олли составила мне режим ежедневных тренировок, о чём я давно мечтала. Я училась владеть не только палочкой, запоминая разные заклинания, но и своим телом. Поэтому я бегала по утрам, отжималась, даже научилась подтягиваться! В общем, много чем занималась. Природная гибкость, значительно развитая занятиями гимнастикой, неплохо помогала мне. Также, втайне от Оливии, я училась владеть невербальными и беспалочковыми заклинаниями. Ну как училась. Например, пока готовила, пыталась призвать нож с другого конца стола, или в туалете… Думаю, здесь можно обойтись без подробностей. Зачем я так старалась, будто к войне готовилась? Я знала, что не просто так попала именно в этот мир, именно в это время: мне придётся встретиться со многими трудностями, поэтому я предпочитала быть во всеоружии.

* * *

А потом наступило Рождество. Мы встречали его вчетвером: я, Кристиан, Олли и её жених — Джейсон Миллер, тоже аврор. Мне подарили наручные ножны для палочки, которыми пользовались авроры, а также артефакт, который действовал как постоянный и очень мощный щит от вторжения в разум носителя. Работал он от магии владельца, а чтобы показать артефакту, что он мой, мне предложили капнуть на него своей кровью. После сего нехитрого ритуала я повесила артефакт, который выглядел как тоненький браслет, на запястье левой руки в компанию к уже имеющемуся там памятному украшению.

Это было весёлое Рождество. Особенно для меня, ведь за последние три года это был единственный праздник, когда я чувствовала себя уютно. Он напомнил мне все те торжества, что я справляла с папой и мамой. Новогодние празднества были для меня будто святыми, ведь я всегда была в это время с родителями. Никогда никуда не уходила, никогда. Вот и сейчас я себя чувствовала, будто вернулась в то время, когда мы собирались всей семьёй. Тогда не было неловкости, как с друзьями. Понимание было буквально с полуслова, с полувзгляда. Вот и мистер Адамс мгновение назад заметил что-то в моём выражении лица, что отправил на кухню за шампанским, хотя я могла его просто призвать с помощью волшебной палочки. Через минуту я уже плакала у него на плече, вспоминая все те радостные моменты, которые были у меня связаны с родителями.

Только сейчас я поняла, что я — на своём месте, там, где мне нужно быть, где я хочу быть. Здесь, в мире волшебства, который стал к этому моменту для меня настоящим домом. Хоть я и была только в Косом переулке, но ведь всё можно наверстать! Ни за какие коврижки я не соглашусь вернуться в свой прошлый, серый и унылый мир.

Об этом я и сообщила мысленно всему свету, глядя в небо на падающую звезду. Никак вы от меня теперь не избавитесь! Дурачась, показала тому же небу язык и со спокойной душой и чистотой в мыслях уснула.

И почему я такая добрая, сердобольная, желающая помочь всем сирым и убогим?! Ведь если бы я не была такой, то чёрта с два я полезла бы на эту грёбаную крышу! И никто бы не узнал, что я понимаю животных! И…

Ну ладно, расскажу всё по порядку. Дело было — нет, не вечером — утром, но делать было, и правда, нечего. Всего лишь потому, что сегодня не пришёл Люциус. Он прервал нашу славную традицию. Вот я и стала шататься по переулку, поэтому просто не могла не заметить большое скопление народа около какой-то лавки. Но главная странность (хотя такое скопление волшебников в одном месте было само по себе довольно странно) была в том, что все стояли, задрав голову наверх. Ну, я и решила не отставать ото всех и, бодро подойдя поближе, взглянула на крышу. Там, судя по разговору, и был предмет всеобщего внимания. Тогда мне посчастливилось — хотя с какой стороны посмотреть — увидеть маленького, но какого-то странного на вид котёнка. Без сомнения он был сильно напуган, но из-за громкого разговора столпившихся людей я не смогла понять, почему.

Тогда, прислушавшись к разговору, я поняла, что этот котёнок — детёныш какой-то жутко злой и кровожадной твари. Говорили, что его мать вместе со своим чадом сбежала из заповедника, находящегося вблизи Косого переулка. И вот сейчас волшебники дружно решали, как поступить с животным, прятавшимся на крыше. Одни говорили, что его надо убить, а другие — спасти. Но ни те, ни другие не имели и малейшего представления о том, как сделать то, что они предлагали. Я так поняла, это из-за того, что на представителей этого редкого вида животных совершенно не действовала магия. Но все спорящие были уверены, что просто оставить в покое маленького котёнка было нельзя. Потому-то я и решила взять это дело в свои руки. Но сделала я как всегда всё через *опу — то есть так, как могла.

Разогнав галдящих граждан магического мира в стороны, я призвала стоящую неподалёку скамейку и поставила её на пол прямо перед тем местом, где пряталось бедное животное. Разбежалась и, использовав скамейку, как трамплин, прыгнула на крышу.

«Всё-таки тринадцать лет гимнастики — это не хухры-мухры!» — думала я, карабкаясь на крышу.

Люди, стоящие внизу, меня подбадривали, но я мысленно призывала все кары на головы этих болельщиков, а себя корила за столь долгий перерыв в тренировках. Уже потом, когда я оказалась на земле, дала себе торжественную клятву: каждый день, помимо обычных тренировок, разминаться по утрам и перед сном. Но пока я висела на парапете и не думала ни о чём другом, как о том, чтобы забраться, наконец, на эту чёртову крышу.

Оказавшись на довольно покатой поверхности крыши, я огляделась и заметила, как сжавшийся в комок котёнок испуганно прячется за печной трубой, иногда выглядывая из-за неё. Встав как можно устойчивее на крыше и опершись коленями, я попробовала подманить котёнка, успокаивая его разговором:

— Ну, иди сюда, мой маленький. Что-то случилось? Почему ты боишься? Я не причиню тебе вреда, — раз за разом повторяла я тихим голосом, медленно подбираясь поближе. — Ну, иди сюда, не бойся.

Испуганное животное так же медленно подходило ко мне, что-то мяуча. Я поняла, что его маму убили, а он бежал, не смотря по сторонам, и в итоге оказался здесь. Мне, конечно, стало жалко малыша, хотя я и не понимала, куда уж больше: моей жалости и так хватило бы на десяток детских домов, да ещё и осталось бы немного. Взяв дрожащего котенка, когда тот подошёл на нужное расстояние, на руки, я поползла к краю крыши. Краем глаза заметив на другой крыше большую птицу с привязанным к лапке письмом, я спрыгнула вниз.

Все сразу же подбежали ко мне, советуя, как поступить со спасённым мною животным, а я, морщась от боли в подвёрнутой ноге, пыталась отбиться от этих советчиков. Немного растерянно оглядывая уже угомонившуюся толпу, я попросила:

— Пожалуйста, не могли бы вы очистить мне мантию? А то я не могу, — и заметила Люциуса.

Какой-то молодой человек, стоявший рядом с ним, направил на меня палочку со странным выражением лица, но Малфой придержал его за руку, и тот просто почистил на мне одежду.

— И ещё, — сказала я, уже придя в себя, — кому-то пришло письмо. — И подняла левую руку вверх, откуда на неё села замеченная мною ранее птица, как оказалось, чёрный филин.

Посланник что-то сказал на своём языке, и я повернулась к тому самому молодому человеку со словами:

— По-моему, Аврелий принёс это послание вам, — отчего-то саркастично ухмыльнувшись, я согнала птицу с руки и, ухватив поудобнее притихшего на моих руках зверя, направилась в сторону перехода из Косого переулка в мир магглов.

Но была остановлена после дюжины шагов. До выхода осталось ровно вполовину меньше, но не вырываться же мне! Поэтому я обернулась к человеку, до сих пор удерживающему меня под локоть. И им оказался, вы наверняка поняли, Люциус. И тут он меня сильно удивил. Нет, он меня не обнял, не поцеловал, вообще не сделал ничего из тех романтических действий, что вы себе навоображали. Малфой просто спросил с непроницаемым лицом:

— Зачем ты это сделала?

Даже этого невинного вопроса мне хватило бы ранее, чтобы остановиться. Но сейчас, наверное, ещё не испарился из крови адреналин, или ещё что-нибудь случилось у меня в организме, а, главное, в голове, и я просто ответила:

— Не зачем, просто так.

Можно было остановиться, но мне показалось, что этого мало, и я продолжила:

— Я, в отличие от некоторых, — я выразительно на него посмотрела, — не все свои действия совершаю с точки зрения выгоды.

Люциус едва заметно приподнял брови, но меня уже было не остановить:

— И вообще, почему ты со мной общаешься? Не лучше ли тебе вернуться домой, к жене и маленькому сыну? Ты никогда не думал, может быть, я, — как-то ухитрившись, я взяла его левую руку и перевернула её тыльной стороной вниз, — грязнокровка? И это может кое-кому, — выразительно провела указательным пальцем по внутренней стороне его предплечья, — не понравиться.

Мгновение полюбовавшись на его удивлённую физиономию, я развернулась спиной к Люциусу и, немного прихрамывая, пошла в сторону входа в «Дырявый котёл». После этого происшествия я не видела Малфоя три субботы подряд.

* * *

Однажды мне в голову пришла замечательная идея. Ну, она была там давно, просто сейчас окончательно оформилась. И эта идея представляла собой план: как спасти Гарри Поттера. О да, это было первым, о чём я подумала, когда осознала, что нахожусь в его мире. Ведь много же кто хотел его спасти? И я не исключение. Но для начала я решила обсудить эту идею с Кристианом. Оливия вместе с Джейсоном ушли на прогулку.

Мы вместе прочитали первые главы книги «Гарри Поттер и философский камень». Я доказывала мистеру Адамсу, что у меня есть возможность избавить маленького мальчика от страданий и вынужденного сиротства, а мужчина доказывал мне, что я — не в каждой бочке затычка, и, вообще, это не моё дело и мне не следует в него лезть. Но я видела, что он тоже сочувствовал бы мальчику, если бы был полностью уверен в том, что Гарри Поттер существует.

— Скажите, а в вашем мире существует что-то похожее на маггловский Отдел по надзору за несовершеннолетними? — спросила я тогда.

— Ну, да, есть. А зачем тебе? — с подозрением во взгляде ответил он.

— А мы пойдём туда, и я докажу тебе, что мальчик по имени Гарри Поттер существует.

И я не была бы собой, если бы через два часа мы не отправились бы в сторону входа в Министерство для посетителей.

Найдя красную телефонную будку, мы набрали нужный номер, объяснили цель своего визита, и уже через пару мгновений мы стояли в Атриуме. Там было очень много народа, как и показывалось в пятом фильме. Поэтому мы поспешили пройти в сторону стола под надписью «Охрана», за которым сидел мужчина, читающий газету. Он проверил нас с помощью какой-то странной штуки, похожей на антенну, проведя ею вдоль тела. Потом положил мою палочку на странные половинчатые весы, которые завибрировали и выплюнули бумажку с какими-то словами. На вопросительный взгляд в свою сторону Кристиан ответил:

— Я сквиб.

Мужчина скривился, но пропустил нас. Предварительно спросив, в какую сторону нам идти, чтобы попасть в Отдел, мы направились к лифтам. Добравшись до нужного нам этажа, мы вышли и свернули к двери в конце коридора, которая была открыта. Дойдя до неё, я заглянула внутрь и увидела девушку, что-то строчащую в свитке пергамента.

— Извините, здесь Отдел надзора за несовершеннолетними волшебниками?

— Да-да, а вы что-то хотели? — медленно оторвавшись от пергамента, спросила молодая волшебница.

— Да, — протянула я, — нам бы хотелось кое-что узнать. Скажите, в прошлом году 31 июля родился ли мальчик по имени Гарри Поттер?

Девушка немного испуганно на меня посмотрела и сказала:

— Простите, но я не могу сообщить вам что-либо по этому поводу, это конфиденциальная информация.

— Вы просто скажите: да или нет. Больше ничего нам не нужно, — медовым голосом уговаривала я её, медленно приближаясь к столу.

Волшебница странно, как завороженная, смотрела на меня, а я продолжала:

— Вы всего лишь возьмёте нужную папку и скажете, родился ли 31 июля прошлого года Гарри Поттер. И об этом никто не узнает, — пропела я.

Девушка немного нахмурилась, но всё же нашла нужную папку и подтвердила мои слова:

— Да, в этот день родился Гарри Поттер.

Я уверенно посмотрела на мистера Адамса, в ответ он только закатил глаза, и мы покинули кабинет и само Министерство.

— Я же вам говорила, что такой человек существует, и я могу ему помочь. Нет, — я прервала все попытки возражений, подняв руку, — я уверена в этом.

Кристиан больше не спорил со мной, но видно было, что тревожился за меня. А то как я в беду попаду? Да я споткнуться на ровном месте могу, не то, что сделать что-нибудь не так, как надо!

Спасибо тем, кто читает. Вдвойне спасибо, если ещё и комментирует. Для меня очень важно ваше мнение^_^

Через три недели, вновь прогуливаясь в субботу по Косому переулку, я заметила Люциуса. Без него мои прогулки стали очень скучными, поэтому я уже хотела сходить в Лютный переулок. Но тут появился Малфой — как чёрт из табакерки! — и придержал меня за локоть со словами:

— Я бы не советовал такой леди, как вы, прогуливаться в этом несоответствующем вашему статусу месте.

Нет, вот ведь... Малфой! Он вёл себя так, будто ничего не случилось. Ни я его не посылала... домой, ни он не пропадал неизвестно где три недели. Мы, как обычно, прошлись вдоль всей улицы, обсудили несколько книг в книжном магазине, полюбовались на ингредиенты для зелий. Потом зашли, по моей просьбе, в кафе-мороженое Флориана Фортескью. Я заказала себе мороженое со всеми вкусами, жутко дорогое, но оно того стоило. И мы пошли дальше. Пока проходили мимо какой-то подворотни, у Люциуса что-то выпало из рук и закатилось прямо за поворот. Я, добрая душа, тут же бросилась поднимать. Было довольно тепло, поэтому я была без перчаток. Ещё не встав в полный рост, я протянула руку с маленьким серебряным медальончиком на ладони. И, удивительно, Люциус сказал:

— Спасибо.

Не успела я порадоваться, что у него появились хорошие манеры, как что-то будто дёрнуло меня. Сразу же нашлось объяснение и неловкости Малфоя, и его странной вежливости: медальон оказался порт-ключ.

Он перенёс меня в какой-то мрачный, погружённый в темноту зал. Посередине стоял длинный прямоугольный массивный стол, по обеим сторонам которого стояли красивые резные стулья. Во главе стола стояло большое жёсткое кресло, больше похожее по размерам и месторасположению на трон. В зале никого не было, кроме человека, сидящего на кресле-троне.

Вот на этом участке дорогого паркетного свободного от мебели пола я и сидела, оглядываясь. Потом я привстала, отряхиваясь и смотря на большие окна, занавешенные тяжёлыми шторами. На мужчину, сидящего прямо передо мной на возвышении, я не обращала внимания. Не знаю, почему я так делала, но, как показало время, это было единственно верной линией поведения.

Наверное, с точки зрения Волдеморта это выглядело странно. Какая-то девушка появилась вдруг из ниоткуда, оглядывается, отряхивается, а на него — ни взгляда. Ноль внимания, фунт презрения! Так не поступают с Волдемортом! Но, вероятно, он дал мне ещё один шанс, так как в меня не полетело даже Круцио.

Но всё-таки дальше такое поведение было бы хамством, так что я, улыбнувшись, поприветствовала его:

— Здравствуй, Волдеморт. Давно хотела увидеться с тобой.

Хоть я говорила всё это, уверенно улыбаясь и смотря прямо ему в глаза, мне было страшно. Раньше я никогда не испытывала на себе пыточного заклинания, даже Оливия не стала насылать его на меня по моей же просьбе. Просто хотелось знать, с чем будешь иметь дело. Теперь я могу с полной уверенностью сказать, что это чертовски больно. Не идёт ни в какое сравнение с описанной в книгах болью, в жизни всё гораздо хуже. Особенно когда видишь, что твои крики и слёзы доставляют всё больше удовольствия, но прекратить кричать не можешь.

— Ну, как я вижу, ты знаешь, кто я, и теперь больше не нуждаешься в напоминаниях.

Я смотрела на мужчину и многое понимала. Он ещё был красив, возраст не оставил на нём и следа. Чёрные волосы средней длины сильно контрастировали с бледной кожей, глаза всё ещё голубые, но мелькали в них какие-то красные искры. Хи, нос до сих пор был на месте. А довершала картину “настоящего злодея” кривая ухмылка, будто лицевые мышцы потеряли подвижность и не могли воспроизвести на лице нормальную улыбку.

Приняв на полу сидячее положение, я шёпотом призвала ближайший стул, не используя палочку. Акцио — одно из немногих заклинаний, которые я могла использовать без палочки. Удобно усевшись и откинувшись на спинку стула, я сказала:

— И вот теперь, когда ты более спокоен, у нас может состояться конструктивный диалог, — и, не дожидаясь очередного Круцио, я тут же ошарашила его: — Ты до сих пор ищешь мальчишку?

Тёмный лорд опустил палочку, уже готовую выпустить заклинание, и спросил:

— Откуда ты знаешь? — и попытался применить ко мне легилименцию, на что я только ухмыльнулась, надеясь, что артефакт всё-таки работает.

— Я и говорю, давно хотела познакомиться с тобой. И я даже знаю о пророчестве. Могу тебе в этом помочь.

Полюбовалась на его удивлённое выражение лица — да, я люблю это делать, не часто можно увидеть удивление самого Тёмного Лорда. А потом продолжила, решив брать быка за рога:

— Давай заключим небольшой контракт, договор. Называй, как хочешь. Я со своей стороны обещаю помогать тебе в твоих поисках. Могу предлагать планы по совершению того, что тебе требуется. И я буду молчать о том, о чём ты мне запретишь распространяться.

Мужчина, справляясь с желанием прикончить меня на месте, откинулся на спинку кресла и принялся обдумывать моё предложение. Видимо, он пришёл к какому-то выводу, раз спросил:

— А что с моей стороны?

Я удовлетворённо кивнула и ответила, стараясь не показать, что мне страшновато:

— Ты же обязуешься прислушиваться к моему мнению, моим советам, также молчать о том, что я тебе скажу. Больше не применяешь ко мне легилименцию, и... ммм, — я думала, что же ещё такого придумать. Вот ведь! Вроде всё обдумала, а попав сюда, сразу все слова растеряла.

Волдеморт, насмешливо прищурившись, смотрел на меня. Значит, я ещё не в совершенстве научилась прятать свои мысли так, чтобы ничего не отражалось на лице. Раньше никто не мог видеть через маску, появившуюся после смерти родителей. Даже Кристиан, видящий, как я уже убедилась, людей насквозь. Вот ведь непруха-то, а?

— Да, и последнее, — всё-таки выдал мой мозг, — никаких наказаний! Круциатусом ли, руками ли, ногами, неважно. Никаких! Согласен на мои условия?

— Что, даже метку поставить нельзя? — склонив голову набок, с издёвкой спросил он.

— Нельзя! — отрезала я. А потом пояснила: — Мы всё равно будем связаны контрактом, да и я собираюсь находиться рядом с тобой, никуда не уходя. Может, только ненадолго куда-нибудь схожу: твои приказы там, ещё что-нибудь, — видя, что Волдеморт оживился после слова “приказы”, я с нажимом продолжила: — Только те распоряжения, с которыми я согласна.

Он скривился, но кивнул. Потом взмахнул палочкой, и прямо из воздуха появился пергамент, на котором стали проступать буквы, будто кто-то быстро-быстро писал на нём. Я прочитала, что там написано, потом попросила добавить пункт о проживании в этом замечательном замке.

— Нам нужен свидетель, — твёрдо заявила я. — И ты ведь не хочешь, чтобы кто-нибудь из твоих последователей узнал об этом договоре? Так что нам нужен тот, кто не заинтересуется фактом существования этого договора. Жаль, что ты ещё не завёл свою “славную” змейку, она бы нам помогла, — последние слова я бормотала себе под нос, не замечая, что Лорд всё слышит. — Кто-нибудь. Придумала! — радостно воскликнула я. — Здесь же есть домовые эльфы?

Его Темнейшество опять скривилось, но согласно кивнуло и позвало:

— Дески!

Появившийся домовик был одет в штопанное-перештопанное кухонное полотенце, большие голубые глаза боязливо смотрели на Волдеморта, а на меня — с любопытством, которое быстро было спрятано. Дески шмыгнул носом и, переминаясь с ноги на ногу, спросил:

— Хозяин что-то хочет от Дески?

Волдеморт уже поднял палочку, но я вмешалась:

— Здравствуй, Дески, меня зовут Элизабет. Мы с Хозяином хотели заключить один договор. Поэтому нам понадобился ты, как свидетель, понимаешь?

— Дески понимает. Это договор? — он указал длинным пальцем на пергамент, до сих пор висящий в воздухе. — Дески всё сделает.

Мы с Волдемортом по очереди поставили свои магические подписи, что выглядело как простое тыканье палочкой в пергамент. Потом Дески щёлкнул пальцами, пергамент окутался голубоватым свечением, свернулся трубочкой, и на нём появилась магическая печать.

Дески пояснил:

— Теперь расторгнуть договор можно по обоюдному согласию или после смерти одного из подписавшихся. Также участники договора не могут убить друг друга каким-либо образом, магия накажет провинившегося. Дески свободен, Хозяйка? Хозяин?

Мы одновременно кивнули, и эльф растворился в воздухе.

* * *

Ещё мгновение мы, каждый на своём стуле, провели в молчании. Первым заговорил Лорд:

— И почему эльф назвал тебя хозяйкой? Раньше он только меня так называл.

Я пожала плечами, не задумываясь над этим фактом, так как мою голову посетила запоздалая мысль: ведь ни Олли, ни Кристиан не знают, где я, и наверняка волнуются.

— Можно я отправлю письмо моим родным? — Да, Кристиан и Олли стали для меня дядей и старшей сестрой, семьёй, которой мне так не хватало все эти годы.

— Знаешь, а вот это уже наглость! — зашипел Волдеморт. — Когда ты затеяла эту идею с договором, я не стал тебя ни убивать, ни даже пытать. Но ты просишь слишком много.

Я только устало вздохнула. Так долго бояться я не привыкла. Поэтому сказала:

— Я буду писать на том, что ты мне дашь, твоими чернилами, твоим пером. Ты даже прочитаешь то, что я напишу. Ну, пожалуйста, они ведь волнуются.

— Что, уже соскучилась по родителям? Домашняя девочка, — он сказал это так, будто я должна оскорбиться. Нет, я была бы рада называть себя домашней девочкой, которая без родителей ничего собой не представляет, лишь бы они были живы. Но ладно, довольно рефлексии.

— Мои родители умерли четыре года назад, — сухо ответила я на обвинения. — Я хочу написать людям, которые недавно стали моей семьёй.

Почему-то именно ему хотелось это сказать, ужалить как можно больнее. Ведь это было его больным местом, по крайней мере, в детстве. Так что я не отказала себе в удовольствии потоптаться на любимой мозоли.

Но я всегда была упрямой девочкой, так что через четверть часа я сидела за письменным столом и строчила небольшое письмо. Это сущее мученье — писать этими дурацкими перьями и чернилами, вечно оставляющими пятна. Но Кристиан меня научил писать таким образом, так что я, хоть и коряво, написала довольно понятно. Вот что вышло.

«Дорогие Олли и Кристиан!

Всё хорошо, не надо за меня беспокоиться, но в ближайшие несколько месяцев я вряд ли с вами увижусь. Я буду по вам скучать. Как смогу, приеду повидаться, может быть, и не одна. Так что ждите и не тревожьтесь. Если что-то случится, напишу.

С любовью, Элизабет.

P.S.: И, мистер Адамс, это случилось!

P.P.S: Может, после Рождества».

Всё время, пока я корячилась в попытках более-менее аккуратно написать письмо, Волдеморт стоял за моим плечом и пристально следил, как бы я не применила магию. Потом я протянула ему готовый текст, и он не смог не прокомментировать:

— Ах, как сентиментально! «Дорогие...скучать...с любовью», тьфу! Хм, Адамс, — он задумался, — они, кажется, выродились около полувека назад. Рождались одни сквибы. Общаешься со сквибами? — Это было похоже на оскорбление, но я пропустила его мимо ушей. — А что значит: «это случилось», «после Рождества». Неужели ты предвидела такое развитие событий?

Теперь, отбросив агрессию и желание убить, Лорд был похож на учёного, с их вечным любопытством. А ещё на сумасшедшего. Или гения. Сумасшедшего гения, во! — как раз про него.

А на меня накатило какое-то чувство, которое появлялось перед всеми моими авантюрами. Чувство шила в нижних девяноста, которое не даёт мне сидеть на месте. И я почувствовала, как в мозгу отключается рубильник здравого смысла, а включается — потребности говорить.

— Я знаю, что может произойти в будущем. Вижу много вариантов развития событий, — всё-таки фанфик — это как виток времени, всё зависит от поступков. — Вижу, что было бы, если бы не появилась я, не вмешалась бы в события, — да, произошёл бы канон.

Я медленно обходила вокруг застывшей фигуры Тёмного Лорда, на свой страх и риск, провела пальцем по линии плеча.

— А что было бы, если бы у тебя в помощниках не появилась я? О, много бы чего произошло. Но я этого не допущу.

Он резко развернулся, схватил меня за плечи и встряхнул. Потом нагнулся близко-близко ко мне, что очень непросто, при нашей-то разнице в росте, и рыкнул:

— Прекрати надо мной насмехаться! Я не позволю мной играть, — даже рык у него какой-то шипящий. — Так что, либо ты мне открываешь суть игры, либо я ее сам узнаю.

— Я не могу ничего тебе рассказать, ты же понимаешь, — я накрыла одну его руку своей и немного сжала, — что произойдёт, если ты узнаешь будущее. Нельзя, чтобы кто-то узнал о последовательности событий. Но я буду тебя предупреждать! И помогу не ошибиться во многих вопросах.

Я говорила проникновенным увещевающим голосом, уверенная в своей правоте, что и Волдеморт мне поверил. Или сделал вид. Но всё равно отпустил, будто устав от препирательств со мной.

Я отошла на пару шагов от него и напомнила:

— Я присутствую на всех собраниях твоих последователей.

— Да-да, а теперь... Дески, покажи ей её комнату, — и уселся на свой трон, явно собираясь что-то обдумать в одиночестве. Поэтому так недвусмысленно выпроводил меня прочь из зала.

* * *

Дески повёл меня по полутёмному коридору куда-то вглубь дома. Несмотря на темноту, было заметно, что дом, явно магический, довольно дорого обставлен. Хотя и создавалось ощущение, что в доме долгое время никто не жил. А сейчас его быстро привели в порядок и заселились. Я спросила у Дески, кто здесь живёт. Он ответил, что много человек здесь периодически появляется, так что для некоторых из них всегда подготовлены комнаты. Я так поняла, что время от времени в этом доме ночуют члены Ближнего Круга. В который входило много знакомого по фамилиям народа: Малфой, Снейп, Лестрейнджи, Макнейр, Эйвери и многие другие, известные поттероманам по пятой и седьмой книгам.

Меня привели в пустующую комнату, которая, на всякий случай, тоже была приведена в порядок. В ней стояла большая двуспальная кровать без балдахина, под тёмно-зелёным покрывалом было дорогое постельное бельё. В чёрном ворсистом ковре ноги утопали по щиколотку, в углу был шкаф из тёмного дерева. Большое зеркало в золочёной раме висело над туалетным столиком, окно закрывали тяжёлые шторы. Дверь вела в обустроенную ванную комнату с совмещённым санузлом. Комната была красивой, но какой-то безликой.

— Комната хозяина находится дальше по коридору, следующая дверь.

Я удивлённо округлила глаза: на что мне такое счастье? А эльф смотрел на меня счастливыми глазами, мол, как? Угодил, хозяйка?

— С-спасибо, Дески.

Тут я вспомнила ещё об одном человеке, чья судьба меня немало волновала.

— А в какой комнате обычно останавливается Северус Снейп?

— Мы прошли мимо нее, третья дверь по левую сторону.

— Дески, ты можешь идти.

За этот день много чего произошло, и я сильно устала. Поэтому, быстро приняв душ, я скользнула в кровать, надеясь быстро уснуть. Как бы не так! Пока ворочалась с боку на бок, услышала, как мимо моей комнаты по коридору прошёл человек и хлопнул дверью соседней комнаты, в которой обитал Лорд. Так что я поняла, что Его Темнейшество тоже утомилось и отправилось спать. Всё-таки мы долго говорили, и наступил поздний вечер.

Я поняла, что мне не уснуть. Всегда перед тем, как уснуть, я желала кому-то спокойной ночи. Даже живя одна в Англии, я заходила к соседке-старушке, мы мило беседовали около четверти часа, я желала ей хороших снов и спокойно засыпала в своей кровати, чаще всего в одиночестве. Вот и сейчас я уверилась, что мне нужно кому-то сказать эти два слова, и я усну. Поэтому я встала и, укутавшись в одеяло — я спала, простите за подробности, в одних трусах, так как пижаму мне никто не выдал, — вышла за дверь. И направилась в сторону комнаты Волдеморта. Было немножко страшно, но не прибьёт же он меня за то, что я пришла ему спокойной ночи пожелать!

Постучавшись, чтобы казаться вежливой, я заглянула в комнату. Она была обставлена в таком же стиле, что и моя, но было видно, что в ней живут уже долгое время: небрежно брошенная мантия, огарки свечей, стол, заваленный пергаментами, перьями и газетами. Пока я оглядывала комнату, замерев у порога, из душа вышел хозяин комнаты. Оказывается, даже Тёмным Лордам нужно мыться. Он был одет лишь в полотенце на бёдрах, а другим вытирал волосы. Я даже загляделась. Без одежды он был ещё красивее, чем в ней. А тем временем мужчина заметил, что не один в комнате, и грозно сверкнул глазами. Я, оторвавшись от созерцания капель воды, падающих с мокрых волос на грудь и стекающих по ней, невозмутимо сказала:

— Я пришла пожелать спокойной ночи.

— Ну? — он уставился на меня свирепым взглядом. Но было видно, что его эта ситуация несказанно забавляет. Ну-ну, нашёл клоуна. Поэтому я, гордо задрав нос, милостиво пожелала:

— Спокойной ночи! — и развернулась в сторону всё ещё открытой двери.

Только шагнула за порог, как почувствовала, что одеяло за что-то зацепилось, но действие своего тела остановить не успела, и весь левый бок у меня оказался оголённым. Не теряя собственного достоинства, придерживая его правой рукой, левой я дёрнула конец одеяла, повернувшись к Волдеморту, стоявшему в такой же позе. Отодрав одеяло, я закуталась в него и посмотрела в глаза мужчине. А он уже неприкрыто насмехался надо мной и ситуацией в целом. В конце концов, я вышла из комнаты и направилась в свою, напоследок услышав: «Это обещает быть забавным» и хлопок закрывшейся двери.

В своей комнате я легла в кровать, растянулась в полный рост и быстро провалилась в сон. А на губах всё ещё оставалась улыбка.

На следующий день, прямо с утра, началось это дурацкое собрание. Ну, оно такое лишь потому, что рано началось. Ну как рано — часов в одиннадцать утра. Я ещё спала! Примерно за пять минут до начала меня разбудил Дески:

— Хозяйка, просыпайтесь, больше спать нельзя! Хозяин гневается! Через пять минут начнётся собрание!

Да, он будил меня уже в пятый раз, но я не думала, что всё так критично.

В итоге, не позавтракав и даже не причесавшись — успела только накинуть мантию с глубоким капюшоном, на который было наложено заклятие Конфиденциальности, — я побежала в тот самый зал. А потом вспомнила про эльфа:

— Дески, перенеси меня в зал, где будет собрание. Быстрее!

Миг, и я оказалась прямо за троном Лорда, одна, без эльфа, и под прицелом полутора десятков палочек. В зале были знакомые лица: Лестрейндж, Снейп, Малфой, а вот остальных я опознать не смогла. Волдеморт поднял руку, успокаивая своих последователей, и величественно произнёс:

— Это мой новый помощник, он будет присутствовать на всех собраниях. Молчать, — последнее было явно камнем в мой огород. — Так что не обращайте на него внимания. Он будет стоять здесь, рядом со мной.

А потом, в мою сторону, свистящим от раздражения шёпотом:

— Ты не могла бы впредь не опаздывать на собрания. Мы ждали только тебя.

Потом началось нудное собрание. Честно, из всего, что присутствующие докладывали Лорду, я понимала с пятого на десятое. Иногда докладывали об успешных миссиях, и Волдеморт благосклонно кивал, даже не накладывая Круциатус. Вот пошёл доклад о проваленном задании, и Его Темнейшество наказал всех. Я не вмешивалась. Но когда рассказывали о том, что не могут найти Поттеров, Волдеморт вызверился и стал незаслуженно пытать человека, который даже не виноват в этом. Ну, я считала, что это так, потому что помнила о моменте, когда Волдеморт узнает о местонахождении Поттеров. Поэтому я положила ладонь на предплечье руки Лорда — он наказывал, не вставая со своего трона — и сжала, успокаивая. Заклинание прервалось, а все в страхе посмотрели на Лорда, ожидая его реакции. В страхе не за меня, вы что! Просто, если он разозлится ещё больше, то и им может достаться.

Волдеморт сначала посмотрел на мою руку, а потом медленно перевёл взгляд на меня. Красные искры непрестанно мелькали в его глазах, обещая долгую и мучительную смерть. Потом он бросил ждущим людям:

— Покиньте зал, — даже не посмотрев на них.

Когда в зале кроме нас никого не осталось, он стряхнул мою руку, взмахнул в сторону двери Заглушающим и обманчиво спокойно произнёс:

— Что это значит? — Но всё-таки не выдержал и крикнул: — И сними этот дурацкий капюшон!

Встал и навис надо мной, сверля грозным взглядом. Похоже, такая поза становится обыденностью в наших отношениях. А я замялась:

— Ну, понимаешь, это как-то неправильно, ведь он ничего не сделал. Ну, такого, — я помахала в воздухе рукой, неопределённо показывая, какого «такого» он не сделал. — Ну, ты понимаешь, ты не должен его наказывать за это.

— Мы ищем этих Поттеров около года и ничего! Ты понимаешь, ничего?! Они не могут их найти! Идиоты! Кретины! Если я не могу их наказывать, то кого я должен наказывать? И вообще, с каких это пор ты решаешь: наказывать мне их или нет?

Я сжалась от мысли, что я ему сейчас предложу. Да, это будет больно, но я не могу смотреть, как мучают других, даже если эти люди убили и измучили много невинных магглов и магов. Хотя и не все были невинные, но факт остаётся фактом: они убийцы. Но я не могла оставить всё так. Поэтому я с дрожью в голосе сказала:

— Пытай меня вместо них, — голос предательски сорвался под конец фразы, но я уверенно смотрела ему в глаза. Которые неприлично вылупились, по-другому никак и не скажешь, на меня в ответ.

— Ты хочешь этого? Вместо убийц, насильников, да у них руки по локоть в крови!

— Надо же, какая забота! Мне решать, чего я хочу. И это действительно нужно. Не волнуйся, договор не должен на это никак отреагировать, ведь я сама прошу тебя.

Я встала перед ним, приготовившись к боли, а он только произнёс в ответ:

— Не сегодня.

Я немного удивилась, но кивнула. Потом он приказал мне выйти, а раз дверь тут одна, то я ушла туда же, где Пожиратели ждут распоряжений Хозяина. А тут выхожу я и тихонько прикрываю за собой дверь. Хорошо, что капюшон успела надеть, а то позора не оберёшься, ведь даже не умыта, не причёсана, да и Лорду репутацию бы подпортила: не солидный помощник, а растрёпанная девица.

— На сегодня вы можете быть свободны, — проговорила я не своим голосом, который изменялся под действием заклинания.

Они на меня так презренно покосились. А что? Без роду, без племени, пришла тут, замаскировалась вся — вряд ли они не узнали чары — и ещё командует. Тогда я применила последний метод:

— Так Лорд приказал.

Они опять покосились из-за нетипичного обращения — только Хозяин, только Мой Лорд, — но все-таки разошлись. Я вздохнула с облегчением, но потом вспомнила, какую глупость совершила недавно.

Обматерила себя трёхэтажно с головы до ног, мысленно постучалась головой об стену аки домовой эльф, дальше взяла книгу, лежащую на столе, и побила себя ею по своей бедовой головушке. Но тут заверещал откуда-то взявшийся эльф:

— Нет, Хозяйка не должна себя бить! — конечно, это был Дески.

Отобрав у меня талмуд, Дески укоризненно посмотрел на меня, что я даже устыдилась. Действительно, что сейчас страдать, надо лучше Лорду сказать кое о чём, чтоб он меньше зверствовал.

Тихонечко приоткрыв дверь, я заглянула в зал. И не увидела Волдеморта на троне. Нет, он был в зале, но сидел на одном из стульев рядом со столом, поставив локти на стол и подперев голову руками. Будто она сейчас у него отвалится, честное слово! Но я не за этим пришла.

— Что стоишь, заходи, а то сквозняк.

Я аккуратно прикрыла дверь, подошла к столу и села на краешек стула рядом с Лордом. А он повернулся ко мне, опираясь теперь на одну руку.

— Ну что, пришла сказать о ещё одной бредовой идее, пришедшей тебе в голову? — как-то даже участливо — если это слово можно применять в описании чувств Волдеморта — и обречённо спросил он.

— Нет, я пришла сказать тебе, когда вы узнаете о местонахождении дома Поттеров.

Он сразу вскинулся:

— Что? Как? Когда?

— Просто. Твои люди поймают предателя с их стороны, а случится это ближе к Хэллоуину.

— Так долго?

— Да. И когда поймают, обязательно позови меня. У меня есть план, как обставить всё так, чтобы Дамблдор поверил, что... эм, неважно, — быстро закруглилась я. Всё-таки не следует ему ещё знать о моём плане, нет, Плане. Да, вот так.

Лорд только вздохнул:

— Опять эти твои загадки. И ты, конечно, не будешь мне ничего рассказывать, ибо не следует мне знать будущее. Может, мне вообще не лезть, а ты сама всё сделаешь? — издевательски вопросил он.

А я на полном серьёзе, то есть, стараясь показать, что мне совсем не смешно, сказала:

— Нет, мне понадобится твоя помощь. Одна я ни за что не справлюсь. Помоги мне, не оставь в беде! Мы должны спасти этот бренный мир.

Потом я засмеялась, даже Его Темнейшество соизволил приподнять уголки губ. Тонких, но красиво очерченных губ. Ой, что-то не о том я думаю. Вот и Лорд насмехается уже надо мной. Я покраснела и, стремительно встав со стула, вышла из зала немного быстрее, чем хотелось бы.

Следующие собрания проходили так же, только теперь я не опаздывала и вслушивалась в каждое слово докладывающих волшебников. Иногда останавливала Лорда от наказания. Слава Мерлину, это случалось нечасто, и собрания проходили не ежедневно, а раз в два-три дня, когда Волдеморт сам захочет. Бывало, рано утром, днём и поздно вечером, как сейчас.

Лорд был очень зол, когда выгонял всех из зала на этот раз, чтобы в очередной раз испытать меня на прочность. Иногда из-за моих криков даже заглушающие спадали, так что все, находящиеся рядом с залом в радиусе метров ста, слышали их.

Не зря я опасалась. Сегодня ему показалось, что одного Круцио мало, поэтому кинул в меня Сектумсемпру. Я, лёжа на полу, перекатилась вбок, поэтому заклинание задело только голень левой ноги. Кое-как встав на ноги, я, ужасно хромая, пошла в комнату к автору этого заклинания. Ведь только он сможет его снять, не то я умру от потери крови.

Было ужасно больно, но я всё-таки почти доползла до его комнаты и постучала в дверь. Раньше специальное зелье от Круциатуса мне приносил Дески, так что я не обращалась за помощью к Снейпу, но видимо, это всё же неизбежно. Ещё я надеялась, что он сегодня остался тут, а не ушёл. Ведь он реже всех оставался в штаб-квартире рядом с Тёмным Лордом. И я его отчасти понимаю. Всё-таки Лорд собирался убить Лили. Да и зельевар вроде бы перешёл в Орден Феникса. Но судьба решила смилостивиться надо мной, ведь я и так испытала много боли. Хотя большую часть по своей вине, но всё же...

Дверь открылась, и перед моим взором предстал Северуса Снейп во всей своей красе. Сейчас я была рада его видеть больше всех на свете (на этом свете). На мне до сих пор был надет капюшон, я держалась рукой за косяк двери, чтобы не упасть прямо на парня. После непродолжительного молчания я всё-таки хрипло спросила:

— Можно, я войду?

Он все ещё молча посторонился, и я, прихрамывая, вошла в комнату. Увидев кресло, стоящее недалеко от двери, я просто упала в него.

— Зачем я понадобился вам в столь поздний час? — спросил Снейп. Он заметил мою хромоту и то, как я упала в кресло, но ничего не сказал.

— Помогите мне, — я решила быть предельно вежливой, мало ли.

— В чём будет состоять моя помощь? И только ли я могу её оказать?

О, выгнать меня пытается, но ничего. Я без слов, скинув капюшон, задрала подол мантии, который уже пропитался кровью. От наклонений и потери крови немного сильнее закружилась голова.

Он удивился и тому, как я выгляжу, и моему ранению. Пытался что-то сказать, но я его перебила:

— Я уверена, что только вы знаете контрзаклятие к вашему собственному проклятию. Вряд ли кто-то другой решил заучить его. Помогите мне, пожалуйста.

Он, неслышно вздохнув, опустился передо мной на колени и стал что-то шептать. Кровь будто всасывалась назад, кожа зарастала, даже боль проходила. Пока он залечивал рану, я мазнула палочкой, накладывая Заглушающие на дверь и окно. Снейп ничего не заметил — был немного занят.

Когда рана полностью заросла, но лекарь ещё не встал, я сказала:

— А вы знаете, что в вашем Ордене есть предатель? — Я же не знаю, когда Петтигрю пришла мысль сдать Поттеров Волдеморту.

Снейп поднял на меня испуганный взгляд. Сразу видно, что он ещё довольно молод, потому что будучи старше он бы никак не отреагировал на мои слова. Может быть, только саркастично спросил: «А почему вы думаете, что это имеет какое-то отношение ко мне?», ну или что-то похожее. А сейчас он таращился на меня, будто я — замаскированный Лорд. Кстати, я не ненавидела Волдеморта ни больше, ни меньше, чем раньше. Я понимала, что ему нужно выпускать дух. Да и не часто он так выходил из себя, что уж совсем труба. Обычно он не держал меня под пыточным дольше полминуты.

Снейп всё стоял на коленях и смотрел на меня. Хотя нет, вот, спрятал испуг и стал похож на вменяемого человека. Потом он всё-таки открыл рот:

— Что вы об этом знаете? Лорд тоже уже в курсе?

— Нет, — я улыбнулась, — не волнуйтесь вы так! О том, что вы в Ордене, из присутствующих здесь знаю лишь я и ты. Хотя Волдеморт и сам должен уже догадываться.

— Не могли бы вы не говорить об этом в полный голос, мало ли? — прошипел он.

— Я наложила Заглушающие, — я пресекла все инсинуации. — И я не настолько глупа, чтобы трепаться об этом на каждом углу. — После его манипуляций мне стало лучше — в частности, голова перестала кружиться и потянуло на общение.

Он резко встал и подошёл к шкафчику, стоящему за столом, что от входа его и не видно. Позвенел там склянками и отдал мне одну со словом:

— Общеукрепляющее.

Я благодарно на него посмотрела и выпила содержимое склянки. Я не боялась, что он отравит меня, ведь сразу будет понятно, что это он. Прав был Гарри Поттер: все зелья Снейпа имеют тошнотворные вкус и запах. Я скривилась от этого, а Снейп нехорошо усмехнулся. Но вопреки всем опасениям, мне стало намного лучше. Тогда Снейп и решил приступить к допросу:

— Как давно вам это известно?

— Сразу, как появилась здесь.

— Вы кому-нибудь об этом говорили?

— Нет.

— Окклюменцией владеете?

— Артефакт.

— Что вам ещё обо мне известно?

— Только немного твоего прошлого и будущего. Одного из вариантов будущего, — уточнила я, — который не учитывает моё вмешательство.

— Что?! — он смотрел на меня расширившимися от удивления в предпоследней степени глазами.

— Ну, лучше бы я тебе этого не говорила, но так хотелось посмотреть, как ты удивляешься, — всё, удивление в последней степени. Это тонкая грань между удивлением и шоком, так что не дадим ему оказаться в шоковом состоянии. — Всё нормально, я пошутила. Может быть. Только что. Ладно, прекрати удивляться. Я никому не скажу о твоей маленькой тайне в оплату за лечение. Может, он ещё раз проклянёт меня заклинанием твоего производства. Спасибо за помощь. Мне пора, спать охота. Да и неприлично находиться незамужней молодой женщине в комнате молодого холостого мужчины, — я подмигнула ему напоследок и встала из кресла.

Но перед тем как выйти, сказала:

— Прошу, не говори никому о том, что услышал только что. Прошу. — Он кивнул, всё ещё удивлённо смотря на меня. — Спасибо за понимание. Спокойной ночи.

И накинув капюшон, покинула комнату.

* * *

Следующие дни, даже месяцы, прошли примерно по такому же плану. Когда не было собраний, меня расспрашивал Волдеморт. Когда меня не расспрашивал Волдеморт, мы иногда беседовали со Снейпом. Когда я не беседовала со Снейпом, я читала книги в библиотеке Лорда, разрешённые им самим. Когда я не читала, я обдумывала свой План. Во всё остальное время я либо гуляла по замку, обследуя его, либо учила новые заклинания и тренировалась. Либо банально ела и спала.

Такими темпами наступило лето. К этому времени уже окончательно был готов мой План, я перезнакомилась со всеми Пожирателями, — а они ничего ребята, если не принимать во внимание то, что они убили, может быть, кучу народа, — почти подружилась с Северусом. И самое главное, поняла, что, блин, окончательно и бесповоротно «капаю слюнями» на Волдеморта. Но последнее я отложила в дальний уголок сознания и старалась об этом не вспоминать. Но, по-моему, Лорд всё-таки что-то заметил, кидал на меня странные, не поддающиеся расшифровке взгляды, но я пока успешно их игнорировала, всем видом не показывая своей реакции на него.

Поиски семейства Поттеров продолжались. Я не волновалась насчёт этого. Ведь Волдеморт так сильно хотел их найти, что, узнав их местоположение, тут же кинется туда. Так что Хвоста они поймают прямо перед самым Хэллоуином.

А я пока наслаждалась летом, как могла. Рядом с замком был большой кусок земли, на которой давно вырастили сад. За ним исправно ухаживали эльфы. Так что, отправив Дески в магазин за купальником, как раньше купила себе миленькую розовую пижаму с мультяшным кроликом, я приготовилась загорать. Над самим садом стоял особый погодный купол, вдобавок ко всяким разным защитным заклинаниям, окружавшим всю территорию. Этот купол, как легко можно догадаться по названию, регулировал погоду над садом, подстраиваясь под желания владельца. Так что там, в отличие от всей Англии, дождь шёл строго по расписанию и довольно редко.

В итоге всё лето я спокойно провалялась, загорая в саду. От загара шрам на ноге стал выделяться длинной белой линией. Зато я щеголяла перед Лордом, закутанным в чёрную мантию, в одном купальнике! Но он моих намёков не понял или не захотел понимать. Я отбросила все предрассудки насчёт того, что он такой-сякой, плохой человек, и вообще — Тёмный Лорд.

В последнее время он смягчился, даже разрешил писать письма Кристиану и Оливии, даже получать от них ответы! Так что я писала домой, рассказывала им о своей жизни — что Лорд разрешил — и спрашивала о том, как они живут. Поддерживали связь, так сказать.

Таким образом, кончилось лето. В плюсе мы имеем: доверяющего мне Волдеморта (правда, не бояться же меня?), увеличенный болевой порог (даже в овощ не превратилась!) и Северуса Снейпа почти в дружеских отношениях (с ним никогда ни в чём не бываешь уверенной).

* * *

Четвёртого сентября я отпраздновала два своих дня рождения: в том и этом мире. Адамсы прислали мне почти все мои вещи и книгу об анимагии в подарок. Волдеморт этим как-то не интересовался, поэтому на тему анимагии книг в его обширной библиотеке было ничтожно мало. Домовики меня поздравили, как только я проснулась. Эльфы как-то прознали, что у меня день рождения, поэтому испекли мне торт. Я поделилась им с домовиками, а они прослезились. И сказали мне, что я их любимая Хозяйка, которая к ним относится как к равным. И много чего другого, восхваляющего меня. Я тоже прослезилась, а потом решила отнести кусочек торта на обед Лорду.

Волдеморт обычно обедал один, поэтому я, немного стесняясь, шла в столовую с куском торта на тарелке. Да, это был сюрприз. В столовой сидела ещё куча человек. Среди них, конечно, Малфой, Снейп, Лестрейнджи и ещё несколько. Вот что им всем приспичило именно сегодня после утреннего собрания остаться на обед? Хорошо хоть, мантию надела зачарованную. Но я всё равно хороша: стою как истукан в дверях, на меня все пялятся. Поэтому я шагнула вперёд и направилась к Лорду. Молча поставила перед ним тарелку. Он посмотрел на торт, потом на меня и спросил:

— В честь чего? Празднуем что-то?

— Эм, — замялась я. — У меня сегодня день рождения, — нагнувшись к Волдеморту, шёпотом ответила я.

А он ещё и смеётся! Ну да, довольно забавная ситуация, но не так же. Он, конечно, не засмеялся вслух, но всё равно это было понятно всем присутствующим. Даже вон Снейп чашкой чая скрывает улыбку. Я насупилась, обвела всех взглядом и вышла с гордо поднятой головой. Закрыв за собой дверь, я глубоко вдохнула. И тут рядом раздался хлопок.

— Чёрт, напугал же ты меня, Дески!

— Простите меня, Хозяйка.

Что за день, мне казалось, что и домовик надо мной насмехается.

— Почему ты не сказал, что так много людей осталось сегодня обедать?

— А Хозяйка не спрашивала Дески, — совершенно невинно ответил он.

Я поскрипела зубами и сказала:

— Всем обедающим кусочек торта. Со свечкой, зажжённой! Даже если будут отказываться, дать!

Вот так и прошёл мой день рождения.

А вскоре настал тот самый, давно ожидаемый нами момент.

И вот настал этот день: был пойман Питер Петтигрю. Это произошло раньше, чем я думала, — в середине октября.

Волдеморт был таким возбуждённым, будто прямо сейчас весь магический мир упал перед ним на колени и признал своим единовластным господином. Нет, всё оказалось намного прозаичнее: он узнал, где прячется семья Поттеров.

— И быстро раскололся Петтигрю?

— Пффф, — он махнул рукой, — как только увидел меня, сразу всех сдал. Ты представляешь, назначить такого Хранителем Тайны?! Стоп. Ты знала, что он и является Хранителем Тайны?

Я рассматривала свои ногти:

— Я же сказала — я знаю всё. Или почти всё.

Волдеморт тут же растерял весь свой запал:

— Ну, что мне делать дальше?

— У меня есть План, — и я рассказала о нём в общих чертах. Преимущественно те моменты, где должен присутствовать сам Лорд.

— В дом мы пойдём вместе, и не возражай даже. И Гарри Поттера мы не убьём.

Я пригнулась в ожидании бури, которая тут же разразилась.

— Что?! Я столько времени искал этих Поттеров! Я ночами не мог уснуть, всё думал, где бы они могли быть. И сейчас ты мне говоришь, что мы не будем убивать мальчишку?! Тогда зачем мы идём в их дом?! Объясни!

Он по старой привычке навис надо мной, вцепившись в мои плечи.

— Успокойся. Пророчество можно толковать по-разному...

— Как иначе можно толковать пророчество о человеке, который убьёт меня?

Я хлопнула себя по лбу:

— Ты же не знаешь полного текста пророчества!

— Что?! И ты молчала?!

— Стоп! Слушай! Цитировать, конечно, не буду, но в общих чертах оно звучит так: «Грядёт тот, кто сможет победить Тёмного Лорда. Он родится в семье тех, кто трижды бросал ему вызов. И Тёмный Лорд отметит его, как равного себе, но не будет знать всей его силы. И ни один не сможет спокойно жить, пока жив другой. Тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится в конце седьмого месяца». Вот и всё.

Я специально упустила момент про «...один из них должен погибнуть от руки другого, ибо...» и далее по тексту. Не будем вводить Волдеморта в искушение. Обычно он читал мои спрятанные эмоции на раз-два, а тут отвлёкся и не заметил, что я что-то утаиваю.

* * *

Потом я, отпросившись у Волдеморта («Так нужно для осуществления нашего Плана», что было правдой), наведалась в Литтл Уингинг. Но попросила у него создать для меня порт-ключ.

— Аппарируй обратно, зачем тебе порт-ключ?

Я даже засмущалась от того, что мне придётся ему сказать.

— Ну, понимаешь, я не умею аппарировать. — Он на меня ТАК посмотрел, что я поспешила оправдаться: — Я как представлю, что во время аппарации, например, мои глаза и левое ухо останутся там, откуда я начала аппарировать, а на место я прибуду ещё и без ноги, меня сразу передёргивает. Поэтому я не научилась этому раньше. Да, я боюсь этого и не стыжусь своих страхов. Ты ведь боишься смерти? Вот и я... — поняв, какую глупость сморозила, я сразу заткнулась.

Волдеморт тоже молчал. Потом я нарушила тишину:

— Может, поможешь мне вернуться сюда порт-ключом? Пожалуйста?

Тот опять вздохнул, достал из кармана тот самый серебряный медальончик, помахал над ним палочкой. Тот полыхнул синим светом и поплыл ко мне, влекомый силой Волдеморта. Сунув медальончик в карман, я услышала:

— Захочешь вернуться, скажи «домой».

В холле замка стояло несколько многоразовых порт-ключей, которые, отправив человека, возвращались. Также ни один порт-ключ, даже зачарованный на это место, не мог перенести сюда ни одного волшебника, как бы он при этом ни выглядел. Нет, поправочка: перенести-то он перенесёт, но нет никакой гарантии, что вас не расплющит о защиту поместья. Вот так. Теперь к моим сведениям о порт-ключах добавилось и то, что зачарованный самим Лордом, хозяином замка и создателем большей части защиты, порт-ключ будет исправно переносить того, кому был доверен.

Пока я ещё не закрыла дверь зала, в котором Волдеморт обычно заседал, успела услышать:

— Имей в виду, кроме тебя этот порт-ключ никого не сможет перенести. Живого.

Я передёрнулась, но быстро успокоилась: что ещё взять с мнительного Лорда? Он думает, что я могу его предать. Или кто-то может силой меня заставить перенести того в штаб-квартиру (скорее, штаб-замок) Пожирателей Смерти.

Воспользовавшись стационарным порт-ключом, я переместилась в пустынный переулок маггловского Лондона неподалёку от «Дырявого Котла». Расспросив прохожих, я нашла нужный автобус до Литтл Уингинга, села в него и спокойно доехала до места назначения. На остановке я так же спросила местных о Тисовой улице и, получив направление, отправилась в нужную сторону. Найдя нужный дом, я пристально в него вгляделась, запоминая всё до мельчайших деталей. Конечно, чтобы не выглядеть подозрительно, я наложила на себя отвлекающие внимание чары.

Исходив всю улицу вдоль и поперёк, я с трудом нашла укромное местечко, куда можно безбоязненно аппарировать. И со спокойной душой и чувством выполненного долга я воспользовалась порт-ключом.

— Домой.

* * *

В итоге, мы пошли в ночь на Хэллоуин в Годрикову Лощину вдвоём. Тихо зашли в дом и увидели идиллическую картину дома семьи, в которой есть маленький ребёнок: везде разбросаны игрушки, как магические, так и маггловские, надписи на обоях, кое-где пятна детского питания, но это я, наверное, уже придираюсь. Всё портил только крик Джеймса Поттера:

— Лили, бери Гарри и беги!

Его палочка, как я помнила, осталась лежать на диване. На весёленьком покрывале и вправду лежала чья-то палочка. Это походило в какой-то степени на разыгрываемую постановку. Очень реалистичную, но всё же постановку. Джеймс Поттер, чистокровный волшебник в энном колене, должен был схватиться первым делом за палочку, а не закрывать своим телом проход в коридор. И вообще, почему он в такое неспокойное время бросил палочку на диване? Да я бы, на его месте, даже в туалете и ванной с палочкой не расставалась ни на секунду! И спала бы с нею под подушкой. Что, в принципе, и делаю.

Ладно, Джеймс мог растеряться, но почему нет, например, аварийного порт-ключа?! Его бы все члены семьи носили, не снимая, и при такой видимой опасности сказали бы слово — и всё, они уже в охраняемом месте. Дамблдор бы до этого додумался, если бы ему были нужны живые Поттеры. Ладно, не будем наговаривать на доброго дедушку Альбуса.

Я пряталась за Волдеморта, чтобы Джеймс меня, не дай Мерлин, не увидел. Пока Лорд не убил Поттера-старшего, я быстро послала в того Ступефай. И для надёжности приложила ещё и Петрификусом.

Конечно же, Лорд сразу отреагировал:

— Зачем? — ух, какое у него всё-таки грозное шипение!

— Так надо. Пошли дальше.

Волдеморт снова вздохнул. Слишком часто он что-то стал вздыхать, не находите?

Поднялись мы на второй этаж. В коридор выходило две двери, и из обеих комнат не было видно лестницу. Лорд уверенно направился к левой двери, я зашла за ним следом, боясь, как бы он чего не натворил непоправимого. Но тот и не думал убивать Лили Эванс, уже давно Поттер. Волдеморт оглушил молодую женщину и повернулся ко мне:

— И что ты собралась с ними делать?

— Мы сотрём им память о том, что у них есть сын, и отправим в, м-м-м, Австралию. Ну, ты же можешь внушить им мысль об этом? Потом вместо них мы оставим тут парочку трупов под обороткой. Человек же не возвращается в свой истинный облик, если умер под оборотным? Хорошо. Потом мы немного изменим память Гарри, внушим ему ложные воспоминания, будто ты пришёл и убил Поттеров, попытался убить мальчика, но не смог и умер, точнее — развоплотился. Я потом расскажу, зачем так нужно! А теперь действуй! Сначала родители.

Перед тем, как зайти в дом, мы, конечно, блокировали на время оповещающие чары. Поэтому никто не спешил к дому Поттеров. Я собиралась, осуществив всё вышеперечисленное, разблокировать оповещающие, немного порушить дом, создавая иллюзию того, что всё то, что мы тут внушили, правда. Честно говоря, я не думала спасать Лили и Джеймса, но, поразмышляв над их странными действиями и их месте в стратегии Дамблдора, решила помочь им спастись. Но всё, что пришло мне в голову, был этот корявый план.

Пока Лорд бегал, стараясь сделать всё в рекордно короткие сроки, я пыталась успокоить Гарри. Мальчик уже почти захлёбывался в слезах. Я думала, что немного, но похожа на Лили: мы с ней почти одинакового роста, у меня были медные волосы, которые сильно отливали рыжим цветом, и на Гарри я смотрела добрыми серо-зелёными глазами. Во мне вдруг проснулся материнский инстинкт, так что я всё-таки смогла успокоить ребёнка. Через четверть часа вернулся взмыленный Лорд и сообщил, что всё сделал. Предупредив, что в последний раз исполняет мои приказы, он подошёл к мальчику и начал исправлять его воспоминания, добавляя ложные и многие стирая.

— И последнее: сделай ему шрам на лбу в виде молнии.

Волдеморт посмотрел на меня, как на сумасшедшую, но, что-то пробурчав себе под нос, наложил качественную иллюзию. А вы что подумали? Не будем же мы и вправду вырезать у годовалого малыша на лбу молнию!

Я положила успокоившегося малыша в кроватку, наложила на него временные защитные чары и, убедившись, что и “Джеймс”, и “Лили” лежат в естественных позах, вытолкала Лорда прочь из дому. Потом немного подорвала дом после восстановления оповещающих заклинаний, из-за чего спали чары иллюзии на доме. Попросила Лорда аппарировать подальше отсюда и запустить механизм заклинания, которое будет медленно делать метки всё более блеклыми на руках его верных последователей. А сама слилась с толпой магглов и магов, набежавших из-за звука взрыва и начавшегося пожара. Скоро появился Сириус на мотоцикле, а сразу же за ним — и Альбус с Хагридом, которые ринулись в дом. Я, сняв щитовое заклинание, наложенное на Гарри, достала медальончик и прошептала:

— Домой, — и исчезла.

Появилась я перед ожидающим меня Лордом в холле замка. Не только ожидающим, но и бушующим. Об этом свидетельствовал пол, полностью покрытый осколками от ваз, статуй, зеркал и всякой бьющейся дребедени, которую Волдеморт, судя по масштабам бедствия, собрал по всему дому.

— Ну, и как это понимать?! Скажи мне, почему?! — и это он орал на меня, снова встав в нашу любимую позу. Встряхнув меня ещё раз (для закрепления полученного результата, видимо), он продолжил орать на ту же тему, варьируя слова, их порядок, вставляя синонимы, описывая всё большие и большие масштабы моей глупости. Так много нового о себе за раз я ещё не узнавала. Было над чем подумать. Я бы ещё послушала, какие перлы выкинет Волдеморт, но у нас не было времени.

— Всё идёт по плану, успокойся, пожалуйста, — я погладила его рукой по предплечью. — Теперь нам остаётся немного подождать, и мы сможем забрать Гарри.

— Зачем нам этот мальчишка?

Волдеморт был в такой ярости, что не удержал всплеск магии, и тот разбил как-то уцелевшее оконное стекло. Порыв ветра шелестел полами наших мантий, мои распущенные и довольно длинные волосы падали мне на лицо. Со стороны казалось, что мы стоим обнявшись.

— Я же уже объясняла. Если мы заберём мальчика и вырастим его сами, то вряд ли ему захочется тебя убить. Я тебе обещаю. Мы ему объясним, когда мальчик подрастёт, что его родители живы и с ними всё в порядке. — Мы помолчали, а потом я решила ему сказать то, что всегда считала верным. — Знаешь, у магглов есть такое выражение, что отец — не тот, кто родил, а тот, кто воспитал. Не думаю, что мне бы, например, захотелось бы убивать человека, который в детстве меня с ложечки кормил, всячески оберегал меня от страданий и бед, дарил радость каждый день, при этом помня, что я — его не родная дочь. Понимаешь?

Волдеморт отпустил меня и буквально упал на призванный им самим стул. Было видно, что его уже отпустило, ярость, застилающая глаза, спала, и он принялся обдумывать мои слова.

А я решила навести порядок. Ну, конечно, не своими руками, а проворными лапками эльфов. Их магия может всё это хрустящее под ногами безобразие сделать вновь изящными и не очень вазами, скульптурами, стоящими, я уверена, непомерно дорого, зеркалами в красивых рамах и много чем другим. Вон тот осколок, по-моему, — от огромной люстры, которая до этого момента висела в столовой.

Когда в холле стало вновь чисто, ничего не хрустело под ногами, а мне надоело стоять без дела, я повернулась к Лорду, до сих пор пребывающему в раздумьях, в ожидании его решения. Он сказал всего одно слово:

— Идём.

И мы пошли. На следующий день, после того как выждали около двух часов после полуночи. Мне бы, да и Волдеморту тоже, не хотелось столкнуться с Дамблдором и Макгонагалл.

— Мы должны аппарировать в Литтл Уингинг.

— Куда? Ты же знаешь, что волшебник не может аппарировать туда, где ни разу не был.

— Так я там была, — и, отмахнувшись от ехидных замечаний насчёт моего неумения перемещаться таким образом, я сказала: — Я покажу тебе свои воспоминания. Легилименция.

— Пустишь меня в свой разум?

— Действуй, — и попросила артефакт показать то место, куда я собиралась аппарировать вместе с Лордом.

Тот направил на меня палочку, через мгновение схватил меня за руку, и я почувствовала так часто описываемые ощущения от аппарации. Меня сдавило со всех сторон, куда-то потянуло, а я мёртвой хваткой вцепилась в Волдеморта, как в свой последний шанс на спасение. Так мы и появились на Тисовой улице, вцепившись друг в друга. Через, как мне показалось, вечность я отпустила руку Лорда и огляделась. Он, видимо, делал то же самое, потому что спросил:

— Ну и где мы?

— В Литтл Уингинге, куда и собирались попасть.

Волдеморт скрежетнул зубами, но промолчал.

А я, убедившись, что никого (уже никого или ещё никого это уже другой вопрос) на улице, а конкретно —возле дома номер четыре, нет, уверенно пошагала к нему. И да, удача нас не оставила: я увидела и дом, и свёрток с ребёнком на пороге перед дверью.

— Ты видишь дом номер четыре? — спросила я, остановившись прямо возле калитки.

— Нет, — раздражённо ответил Лорд, — даже защиту не вижу.

— Странно, — протянула я, — а я вижу. И, вытянув перед собой руку — на всякий пожарный, — медленно пошла вперёд. Оповещающих на доме и вокруг него, естественно, не было, так что я почти беспрепятственно зашла на участок. Почти — потому что защита всё-таки немного кольнула меня, проверяя, но всё же, видимо, прочитав мои благородные намерения, пропустила. Я тихо дошла до порога и, осмотрев Гарри на предмет каких-либо заклинаний, взяла малыша на руки. На мальчике даже согревающих не было! Выйдя с Гарри за пределы защиты, я облегчённо вздохнула.

Волдеморт удивлённо на нас воззрился. Ну, это со стороны действительно странно выглядело: сначала куда-то исчезла, а потом появилась с ребёнком на руках. Кивком головы я указала Лорду на дом напротив. По моим данным там проживала нужная нам миссис Фигг.

Аккуратно открыв дверь банальной Алохоморой, Волдеморт шагнул за порог с поднятой палочкой в руках — будто старушка-сквиб могла что-то противопоставить двум магам в расцвете сил, — ну, и я за ним. Мы шли тихо, под нашими ногами не скрипели даже половицы. Это не к добру. И, по закону подлости, как только я об этом подумала, раздался чудовищный, душераздирающий, жалобный мяв. Дурацкая кошка! Кто же спит посреди коридора-то! И естественно, на этот звук отреагировала хозяйка.

Наверху зажегся свет, раздались немного шаркающие шаги, и мы увидели хозяйку, спускающуюся по лестнице и бормочущую себе под нос:

— Сейчас, моя дорогая, я уже иду. Ну, что случилось у моей кошечки?

Голос прервался. Ну, понятно, не каждый день у себя дома видишь Тёмного Лорда и странную девчонку с ребёнком на руках. Я уверена, что миссис Фигг даже в таком полумраке узнала «почившего врага № 1».

Не дав старушке закричать, Волдеморт наложил на неё Силенцио, а когда она бросилась к камину в гостиной, добавил ещё и Петрификус. Раздался звук от соприкосновения головы женщины к косяку дверного проёма, и наступила тишина. Немного поцокав языком, будто в укор всем нам, Лорд отлевитировал её на диван в гостиной.

— Она-то тебе зачем понадобилась? — спросил он после того, как мы в неловком молчании постояли некоторое время над не движущимся телом старушки.

— Миссис Фигг попросили присмотреть за мальчиком, пока он растёт. И отправлять отчёты Дамблдору через этот камин, напрямую соединённый с камином в кабинете директора.

Чем больше я говорила, тем шире открывались глаза у миссис Фигг. Значит, я всё-таки угадала. Можно вздохнуть свободней. А что, блеф мне часто помогал в жизни. Так почему же моему везению пропасть всего лишь после перемещения в другой мир?

Волдеморт понял мои намёки глазами с полу-движения, — о, как мы сработались! — взмахнул палочкой и провалился в разум Арабеллы Фигг. Через пару минут, что я провела в так нелюбимом мною ожидании, Лорд возвестил:

— Она должна была связываться с ним раз в четыре месяца, отправляя письмо с описанием самочувствия мальчишки.

— Отличненько, — я бы потёрла ладони друг о друга, если бы руки у меня были не заняты свёртком из одеял. — Ну же, сделай то, что ты так хорошо умеешь.

Он усмехнулся и проговорил, направив палочку на женщину, всё так же неподвижно лежащую на диване:

— Империо, — и через пару мгновений: — Обливиейт.

И пока женщина приходила в себя, мы вышли из дома, скрыв все следы своего присутствия.

* * *

Аппарировав, мы вернулись в замок, где на нас тут же набросились эльфы. В переносном смысле, конечно. Все они были мною проинструктированы, так что всем гостям они давали от ворот поворот, говоря, что страдают от смерти хозяина, никому разрешали войти внутрь, на вопросы не отвечали. А сейчас докладывались нам о людях, решивших посетить Лорда после его смерти. А списочек набрался ого-го какой!

Пока Волдеморт слушал эльфа, конечно, скривившись от отвращения к нему, я пыталась вспомнить, что же я не сделала. Я точно что-то забыла. Посмотрела на свёрток, до сих пор находящийся в моих руках, и сразу вспомнила. Ведь мальчик провёл долгое время на улице! В ноябре! Нужно сходить в больницу и попросить обследовать ребёнка. Представлю его как своего сына, и вопросов не появится. С этой проблемой я и обратилась к Лорду, который уже уселся в кресло, собираясь, видимо, обдумать свои и мои действия, так как задумчиво смотрел на свёрток у меня в руках. Я разрушила эту атмосферу таинственности и задумчивости словами:

— Лорд, нам надо сходить с мальчиком в больницу. Пожалуйста, — подумав, добавила я.

— Зачем?

— Ну, может, он заболел, пока лежал на улице? Да и хотелось бы узнать, может, у него есть склонность к каким-нибудь заболеваниям? Или...

— Стоп, — перебил он мою вдохновенную речь. — Мы сходим, куда захочешь, только заткнись.

Какой он непоследовательный всё-таки! То расскажи ему «зачем», то «сделаю всё, что хочешь, только заткнись». Ну, ладно, главное, я добилась того, что хотела. Поэтому меня опять сдавило со всех сторон, и во всём этом хаосе только один ориентир — рука Его Темнейшества. Вот в неё я и вцепилась, по обыкновению.

Мы оказались в пустынном холле больницы св. Мунго. Конечно, вряд ли среди ночи даже в мире магов в больнице будет много пациентов. Видимо, мы потревожили какие-то сигнальные чары, так как в коридоре показался мужчина лет сорока в целительской мантии. Слава Мерлину, что Лорд вспомнил о маскировке до того, как мы сюда аппарировали. Поэтому взору дежурного целителя предстали два человека: женщина лет тридцати, блондинка, и мужчина чуть старше спутницы с длинными русыми волосами, с нормальной кожей и обычными голубыми глазами. Гарри никак почти не изменился, только иллюзия шрама была снята. Без него маленького мальчика-который-выжил и не отличить от обычного ребёнка.

— Здравствуйте, я целитель Льюис. У вас что-то случилось? Ребёнок заболел? — обратился к нам мужчина, видя, что первыми начать разговор мы не спешим.

Я быстро ответила, чтобы Лорд чего не сказал:

— Нет, ничего опасного не случилось. Просто волнуемся, вдруг Гарри заболел? Я не знаю, так волновалась, что муж предложил обратиться в Сейнт Мунго. Да, дорогой? — ну, надо же поддерживать созданный самим Лордом образ. Тот скрипнул зубами и ответил не менее ехидно, чем я:

— Да, дорогая. Ты так металась по дому, что я подумал: пора обратиться в Мунго. И я не имел в виду нашего сына.

Я просверлила его взглядом, он в ответ только усмехнулся. Ну ничего, я ещё отыграюсь!

А целитель Льюис, видя, что атмосфера накаляется, поспешил вмешаться:

— Так давайте я осмотрю мальчика?

Мы зашли в кабинет, Лорд остался в коридоре, целитель расположил мальчика на специальном столике для маленьких детей. Осмотрев ребёнка, он вынес вердикт:

— Ваш сын абсолютно здоров, вы зря так волновались.

— Да? Хорошо, что всё в порядке. Скажите, пожалуйста, у Гарри может развиться близорукость? Просто я страдаю от этого уже долгое время.

Мистер Льюис взмахнул палочкой и сказал:

— Да, к сожалению, склонность к ухудшению зрения есть. Но, пока мальчик ещё маленький, можно всё поправить. Ему же ещё нет двух лет? — я согласно кивнула. — Тогда можно использовать одно зелье. Вот, — он призвал маленькую бутылочку. — Капать десять дней подряд перед сном по капле в каждый глаз. Вам, увы, ничем уже помочь не могу. Только в детстве можно уничтожить предрасположенность к каким-либо заболеваниям.

Я покивала, соглашаясь со всем вышесказанным, взяла флакончик с зельем приятного светло-голубого оттенка и вышла в коридор с Гарри на руках. Волдеморт, в ответ на намекающий взгляд целителя, отдал ему деньги. Отчётливо вздохнув в мою сторону. Потом подошёл, взял меня за руку и бросил последний взгляд на целителя. Точно в этот момент я поняла, что Лорд стал самим собой, но меня уже затянула воронка аппарации. Хотя скорее — шланг, а не воронка. Я ещё успела подумать: «Бедный целитель Льюис», как мы оказались дома.

Я сразу пошла в свою комнату, где уже стояла приготовленная заботливыми эльфами детская кроватка с решётками по бокам. Я отдала мальчика домовикам, чтобы те искупали его и приготовили ко сну. А сама стала заниматься тем же: сходила в душ и переоделась в пижаму, ту самую, розовую, из шортиков в клеточку и майки с мультяшным кроликом. Тёмному Лорду было, естественно, интересно, что я буду дальше делать с ребёнком. Поэтому-то он, сходив в душ и переодевшись, зашёл без стука и вообще какого-либо звука в мою комнату, когда я переодевалась. Я его не сразу заметила — только когда повернулась на звук захлопнувшейся двери, уже одетая в пижамку.

Мы немного попялились друг на друга, но ничего не успели произнести, как посередине комнаты материализовался эльф с Гарри, переодетым в какую-то детскую пижамку. И откуда они её взяли? Но это помогло мне нарушить неловкую атмосферу, повисшую в комнате. Я забрала мальчика, увлечённо рассматривающего эльфа и комнату, меня и свою пижаму, он смотрел даже на Волдеморта. В общем, на всё, что попадало в поле его зрения. Положила мальчика в кроватку, в которой он тут же поднялся на ноги, подпрыгивая и лепеча что-то на своём детском языке. Главное, чтобы он не плакал, а то у меня нет обширной практики в успокаивании детей. Иногда в его «словах» проскальзывало слово «мама». Он меня так называет, что ли? Вот опять. И я спросила у него, стараясь не обращать на закатывающего глаза Тёмного Лорда:

— Кто мама?

И он ткнул в меня пальцем, подтверждая мои опасения:

— Мама-мама-мама...

Хотя, с другой стороны, это даже хорошо, что он признал во мне свою маму. Так будет легче. Поэтому я кивнула и сказала:

— Да, Гарри, правильно, мама.

А потом повернулась к Волдеморту, до сих пор стоявшему возле двери и подпиравшему стену, скрестив руки на груди.

— Присмотри за Гарри, — тот выразительно приподнял левую бровь, — чтобы он не ударился.

Но всё-таки подошёл, странно косясь на мальчика. А тот только старательно рассматривал его, не обращая внимания на взгляды, кидаемые Лордом. А мне надо было найти флакончик с зельем. Он был где-то в кармане мантии... Ну где же он! Через минуту поисков я почувствовала себя дурой. Непроходимой и круглой. А потом призвала без палочки этот злосчастный пузырёк. Прилетел ко мне в руки он из ванной комнаты, где я искать и не думала. Вернувшись к кроватке, я увидела, как Волдеморт уже с небольшим интересом смотрит на ребёнка, а тот в ответ всё так же усердно рассматривает его. Похихикав про себя — мало ли что, — я подошла к кроватке и стала укладывать Гарри спать, при этом Волдеморт стоял рядом. Наконец, мальчик немного успокоился и лёг. Тогда я, наклонившись к нему, закапала ему в глаза по капле. И даже не промахнулась ни разу! Довольная собой я распрямилась и наложила чары тишины на кроватку: теперь Гарри не мог ничего услышать, а мы узнаем, если мальчик проснётся или заплачет. Удостоверившись, что с ребёнком всё в порядке, и он начинает засыпать, я повернулась к мужчине, до сих пор стоявшему рядом.

Он смотрел на меня странным взглядом, взволнованным, хоть и слегка. Как лёгкая рябь от ветра на поверхности тихого глубокого озера. Отчего-то я тоже заволновалась, мой взгляд заметался по комнате, на Лорда смотреть спокойно я не могла. Вдруг он подошёл ближе ко мне, хотя расстояние между нами и так было недостаточным для людей, поддерживающих такие, как у нас, отношения: простое сотрудничество. Партнёрство, совместное дело. Хотя я и разгуливаю перед ним в весёленькой пижамке, это не имеет никакого значения. Я, в принципе, не очень стеснительная девушка.

Он был так близко... И я вспомнила о том чувстве, что пыталась никому не показывать, когда мне недвусмысленно отказали. Я вспомнила первый день, когда я только появилась здесь: он, полуобнажённый, только вышел из душа, капли стекают по груди алебастрового цвета, мышцы перекатываются под кожей... Он весь излучал силу, даже когда был обнажён. Тогда я увидела его физическую силу. Духовная сопровождала его везде и всюду, именно она подчиняла, заставляла покориться, подавляла волю. Вот и сейчас я не могла сдвинуться с места, заворожённая его силой, в данный момент излучаемой только для меня. Замерла, как кролик перед удавом. Только что-то мне подсказывало, что этот опасный хищник не собирается нападать на меня с целью убить, уничтожить, поживиться за мой счёт. И я не ошиблась.

Да, он набросился на меня, но совсем с другой целью. Я до сих пор не отошла от потрясения, от осознания того, что он собирается сделать. Вдруг мои ноги подогнулись, и мы упали на...кровать? Как она тут оказалась? Но мысли всё стремились улететь вдаль, ведь то, о чём я, не постесняюсь этого слова, мечтала, —сбывалось. Наконец становилось явью! Ну, а дальше, у нас произошло это. Да, у нас был секс! Но, по-моему, то, что произошло между нами, слишком грубо было бы обозвать просто сексом. Я бы назвала это занятием любовью, но, боюсь, Лорд будет против.

Он целовал меня так, словно утверждал свои права. Хотя кто сопротивлялся-то? Я только «за»! Да и вряд ли кто-то будет оспаривать эти самые права. Он ласкал меня, не давая ничего предпринять в ответ. В свои действия он вкладывал много чувств: нежность, страсть и ярость, желание и ненависть. Всё, что он испытывал по отношению ко мне за время нашего вынужденного сожительства и довольно продуктивного сотрудничества. Видимо, раньше всё это не находило выхода. А сейчас были преодолены все запреты, разрушены все стены и донельзя расширены рамки. Поэтому он мог выплеснуть эмоции, что накопились, таким вот нехитрым способом.

Сначала он только давал, а потом стал брать всё, что я могла и хотела ему отдать в ответ. Он не испытывал стеснения или каких-либо угрызений совести. Совершенно не чувствовалось удивления, будто он всё это предвидел. Понимал, что мои танцы вокруг него могут закончиться только так. А я ничего не имела против. А вас бы что-нибудь не устраивало в моём положении? Я добилась, чего хотела. И итог моих действий меня нисколько не разочаровал. Я собираюсь и дальше штурмовать крепость по имени "Волдеморт". Хочу, чтобы наши отношения переросли в нечто совершенно другое, нежели сейчас.

* * *

Так мы жили ещё три недели. Иногда у нас был секс, и чаще всего инициатором была я. Всё остальное время я развлекала Гарри, гуляла с ним по приусадебному парку, знакомила мальчика с жизнью. В саду деревья сменили окрас листьев с зелёного на жёлтый, и начался листопад. Гарри носился по дорожкам, лужайкам между деревьями, в кустах — везде, где мог протиснуться. Мы собирали букеты из разных листьев, а потом расставляли их по всему дому в вазах, которые эльфы искали везде в особняке. Им приходилось даже из чуланов доставать разные посудины, чтобы нам хватило места для наших букетиков.

Иногда я замечала, что Волдеморт смотрит за нами из окна. Но когда я оглядывалась, в окнах никого не было видно. Стесняется.

Так мы жили ещё три недели, а потом... Потом я сбежала.

Потом я сбежала. Ну как сбежала — помотались мы с Гарри пару дней по Лондону и его окрестностям. А на третий день нас настиг Волдеморт. Но обо всём по порядку.

Тем утром мною владело странное предчувствие: что-то должно случиться. Оно не оставляло меня ни на секунду, поэтому я решила развеяться. Пошла вместе с Гарри гулять по Лондону. Было не так уж холодно — не шло ни в какое сравнение с декабрьскими деньками в Сибири, откуда я родом. Только-только выпал первый снег, всё вокруг блестело и сверкало. Мир казался обновлённым, чистым и невинным. Но, конечно, это было обманчивое ощущение. Ведь под слоем снега лежала чуть подмёрзшая грязь. Между таким состоянием на улице и обществом можно провести параллель: люди так же прячут все свои скелеты в шкафах, навешивая на лицо лживую улыбку. И всё, всем кажется, что у вас в жизни всё замечательно. Но гниль есть во всех людях, этого не избежать — такова жизнь.

Что-то меня на философские темы потянуло, надо с этим бороться. А не то пойму, что жизнь моя не имеет смысла, и сведу с ней счёты. Я не могу бросить Гарри одного. Я взяла на себя ответственность за этого ребёнка. Он ни в чём не виноват. И ничего пока не понимает в хитросплетении человеческих судеб и желаний, часто противоречащих друг другу. Вон, как беззаботно он носится по детской площадке. Ладошками собирает снег — благо руки у него в перчатках — и сосредоточенно рассматривает его. Главное, чтобы в рот не потянул.

А, чтоб тебя! Сглазила! Побежала к Гарри и вытащила палец у него изо рта.

— Я понимаю, что тебе хочется всё попробовать, но снег ведь грязный!

Гарри насуплено посмотрел на меня в ответ, но больше попыток попробовать всё вокруг не предпринимал.

* * *

Я не могу вечно досаждать Лорду своим присутствием. И вряд ли смогу остановить его, если тот вдруг захочет вернуться на политическую арену Магического мира. Я не имею столько влияния и сил, чтобы удержать его в узде. Надо что-то сделать, как-то отвлечь его. Тогда в мою голову и пришёл план побега. Я понимала, что идея плохая, но ничего другого так и не придумала.

Оглянувшись по сторонам и не заметив никого в пределах досягаемости, я тихонько позвала:

— Дески!

С негромким хлопком рядом со мной появился эльф. Он тоже посмотрел по сторонам и поёжился от холода. Потом спросил:

— Хозяйка что-то хочет от Дески?

— Да, — кивнула я. — Скажи, пожалуйста, Хозяин навешивал какие-нибудь заклинания слежения на меня или Гарри?

Тот внимательно оглядел меня с ног до головы, потом той же процедуре подвергся Гарри. Эльф покачал головой:

— Нет, хозяйка, Дески ничего не видит.

— А как ты нашёл меня?

— Хозяйка позвала, и Дески откликнулся, — посмотрел на меня, как на дурочку, эльф.

— Нет, скажи, ты можешь найти меня, если я не позову тебя?

— Нет, хозяйка. Магия эльфов работает только так. Хозяйка зовёт — Дески приходит на зов.

— Хорошо, — рассеянно протянула я.

Эльф оглядывался по сторонам и переминался с ноги на ногу. Но я этого не замечала: я думала.

— И последнее, Дески. Есть ли на мне или Гарри что-либо, заколдованное магией Хозяина?

Он опять пошарил по мне и Гарри глазами, но на этот раз утвердительно покивал головой.

Я достала порт-ключ до замка из кармана, а также из кармана Гарри какую-то безделушку, которую я видела впервые. Всё это мы отдали Дески и отправили его домой. А сами пошли прочь с детской площадки. В кармане куртки лежали все деньги, что у меня были. Думаю, что нам хватило бы на первое время. Зайдя в магазин, мы купили немного еды и отправились в ближайший парк.

Примерно так мы и жили эти пару дней. Скакали с места на место, нигде надолго не задерживаясь. Я, конечно, научилась аппарировать. Но без нужды старалась магией не пользоваться.

А Гарри всё спрашивал:

— Мам, когда мы вернёмся домой?

Я кривила душой, так не хотелось лгать ребёнку, но приходилось. Отвечала:

— Скоро, Гарри, скоро.

Я до сих пор не привыкла называть его сыном, поэтому всё время говорила «Гарри». Ну, не готова я ещё становиться матерью! Для этого мне нужно хотя бы девять месяцев проходить с пузом, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что я стала матерью. А пока прошёл только месяц с начала моего вынужденного материнства. Это было чертовски мало, чтобы почувствовать себя мамой этого маленького мальчика. Но что-то похожее я уже ощущала. Было чувство ответственности, симпатии. Но любовь? Ещё рано.

* * *

Лорд нашёл нас, когда мы шли по какой-то пустынной улочке. Было темно и довольно страшно. Я не услышала хлопка аппарации, поэтому прозвучавшие слова напугали меня до дрожи:

— И почему ты здесь?

Я резко развернулась, пересаживая Гарри на спину. Он вцепился в меня всеми конечностями, немного подрагивая от страха, что передался от меня к нему. Я ничего не ответила, поэтому Волдеморт повторил своё вопрос:

— Почему ты сбежала?

Он произнёс это таким мягким вкрадчивым голосом, что я поняла — он просто в бешенстве. Подтверждали мою догадку посыпавшиеся из его палочки искры. В такой степени злости я его ещё ни разу не видела. Поэтому мне стало очень страшно, колотившая меня дрожь стала заметнее.

— Сбегают или трусы, или предатели, — вновь заговорил Лорд, пуская какое-то неизвестное мне проклятье. Еле увернулась, а тот продолжал:

— Особой трусости, — ещё одно заклинание, — я за тобой раньше не замечал.

Лучи проклятий освещали тёмную улочку. Я даже успела заметить, что лицо Лорда застыло каменной маской. Кое-как попав в карман рукой, я достала палочку. Много от неё пользы, конечно, не будет, но она каким-то образом придавала мне сил.

— Значит, ты предательница. А предателей я не жалую, — ещё серия проклятий.

Уверенность, подаренная палочкой, достигла такого уровня, что я смогла крикнуть в ответ:

— Так надо! — немного дрожащим голосом. И кинуть в него простенькое заклинание.

Волдеморт только засмеялся от моих слов.

— «Так надо»? Ты ещё скажи: для всеобщего блага!

Я увернулась ещё от парочки проклятий, но от последнего не смогла. От Авады Кедавры. Лорд кинул её в меня со словами:

— Как ни жаль, но ты должна умереть, — и зелёный луч смертельного проклятия полетел в меня.

А говорят, умирать не больно! Не верьте, всё это враки. Адская боль накрыла меня с головой. Даже находясь в предсмертной агонии, я постаралась упасть набок, чтобы не ударить Гарри.

Вот и всё. Я умираю. Неужели так всё и закончится? Видимо, да. Вот и темнота отрезала меня от всего мира. И от боли. От целого мира боли и страданий.

Очнулась я оттого, что кто-то толкал меня рукой в плечо. Я ничего не понимала, всё было словно в тумане. Хотелось, чтобы меня оставили в покое, прекратили шевелить моё тело. На заднем фоне тихо, как сквозь вату, слышался надрывный детский плач. А также слова ребёнка сквозь слёзы: «Мамочка, мамочка!» Всё это мешало мне спокойно лежать на чём-то твёрдом — отметило сознание.

Детский плач уже надоел, и в голове пронеслась мысль: «Да успокойте же вы ребёнка!» Никто, конечно, моих мысленных призывов не услышал, так что пришлось открыть глаза. Это нехитрое действие удалось мне только с третьей попытки. Непонятно только, почему? Первым, что я увидела, было зарёванное личико мальчика. Смутно знакомого чем-то мальчика. А он, увидев, что я открыла глаза, накинулся на меня с объятьями и визгом:

— Мамочка!

Я опешила от таких нежностей, плещущих через край. Кто он, вообще, такой? Я нахмурилась и попыталась сесть. Вот именно, что попыталась. Как только я оторвала голову от, оказывается, асфальта, меня накрыло волной боли и воспоминаний. Все кусочки событий встали на место, я прижала Гарри к себе и всё-таки села. Правая рука, на которую я упала, нещадно саднила и отказывалась нормально работать. Я кое-как вытерла дорожки с лица Гарри, но больше замарала его.

А потом я вспомнила главное. И начала, было, судорожно оглядываться, но голова опять напомнила о своём существовании, взорвавшись болью. Я замерла. С превеликой осторожностью оглянулась по сторонам. И, к удивлению, никого рядом не заметила. Где же Волдеморт? Неужели он не удостоверился в моей окончательной и бесповоротной смерти и ушёл? Не может быть!

Держась дрожащими пальцами за стену находящегося рядом дома, я встала. Заметила свою палочку, лежащую у ног. Наклон, чтобы поднять её, был чреват последствиями. Поэтому я попросила Гарри поднять палочку, а сама нашла глазами место, где стоял Волдеморт. Там валялось что-то чёрное. Мы медленно приблизились к этому месту. Чем-то чёрным оказалась мантия Лорда, а рядом валялась его палочка.

Что же только что произошло? Почему я выжила после смертельного проклятия? И где Волдеморт, пославший в меня это самое заклятье?

Тут я поняла, что случилось. И оглушительно захохотала, упав на колени перед мантией. Я смеялась и плакала одновременно, как во время всех своих истерик. Потом заметила, что своим поведением пугаю Гарри, и постаралась успокоиться. Отдышавшись, спросила:

— Ты помнишь, что случилось?

Гарри, испуганно смотревший на меня, тоже успокоился и сказал:

— Этот дяденька... — он показал движение рукой, будто выпускает заклинание из палочки. — Мама упала. И дяденька — пуф! — и нет. Было так страшно!

— Всё закончилось, успокойся, — и обняла его, успокаивающе поглаживая по голове. И ладно, что руки у меня грязные, всё равно придётся мыться. Да и Гарри тоже весь уже извозюкался.

А мою голову всё не хотела покидать одна мысль. Вот ведь как повернулась судьба! Даже тот факт, что я здесь, не смог отвести от Лорда участи проболтаться несколько лет в виде призрака. Судьба у него такая, что ли? Но я одновременно и послужила причиной перехода Волдеморта в разряд бесплотного существа. Ведь он своим заклинанием просто нарушил наш договор — тот пункт о «невозможности смерти одной из сторон договора от руки другого». Вот его и покарала магия за нарушение условий контракта. Но так как у него были привязки к нашему бренному миру — крестражи, — окончательной смерти не произошло. Всего лишь перевоплощение во что-то, находящееся между жизнью и смертью.

Мы простояли так ещё несколько минут. Потом я подобрала мантию и палочку Лорда и аппарировала по памяти. Попала, слава всем богам, туда, куда хотела. Мы оказались перед небезызвестным магазинчиком «Восток». В окнах на втором этаже горел свет, я постучала в дверь лавки. Никто меня не услышал, тогда я с помощью магии кинула маленький камушек в окно, в котором и горел свет. Как я помнила, это окно гостиной. Кто-то высунулся из форточки. Я не успела заметить, кто, как раздались крики:

— Папа! Папа, там Элли!

— Где?

— На улице! Пап!

Потом послышались быстрые шаги двух человек. Дверь распахнулась и явила моему взору запыхавшихся Оливию и мистера Адамса. Они на мгновение замерли, уставившись на меня. Затем отмерли и набросились с объятиями. Вдоволь наобнимавшись, они начали рассматривать меня со всех сторон и, конечно, заметили Гарри. Тот стоял тихонечко в уголке и смотрел широко открытыми глазами на сиё действо.

Оливия направилась к нему:

— Здравствуй, малыш, — и тоже обняла его. Гарри немного испугался её и оглянулся на меня с просящим взглядом в глазах:

— Мамочка...

Я забрала его к себе. Повернувшись к Оливии и мистеру Адамсу, наткнулась на два непонимающих взгляда. Губами проговорила: «Потом объясню». Хоть бы Гарри не услышал.

— Пойдёмте в дом, что же мы застыли на пороге? — отмер мистер Адамс.

Мы все вместе поднялись на второй этаж. Ничего не изменилось. Всё так же ярко горящий камин в гостиной и два кресла перед ним, тот же мистер Адамс, та же Оливия. Всё вокруг осталось таким же, что и почти год назад. Я, наконец-то, почувствовала себя так, будто вернулась домой. И старалась не обращать внимания на слабо зудящее чувство в глубине души. Словно мне чего-то не хватает. Но ведь вот — и семья, и дом, что ещё надо? Но мои умозаключения не повлияли на это ощущение неполноценности картины, поэтому я просто постаралась забыть о нём. И было, на что отвлечься: Адамсы всё так же жаждали услышать подробности моей жизни за последнее время.

Перед тем, как рассказывать историю моих приключений, я искупала Гарри и уложила его спать. Потом сама отмылась от уличной грязи. Зайдя на кухню, где меня дожидались Оливия и Кристиан, я уселась на табурет. И всё рассказала.

— ...теперь вы понимаете, что я не могу оставить Гарри одного? Я взяла на себя ответственность за его жизнь, забрав от родственников. Он мне стал сыном. Понимаете? Я люблю его и ни за что не оставлю!

Они мгновение переваривали всё вышесказанное, а я услышала шаги в коридоре. На кухню зашёл Гарри, потирая глаза.

— Мам, пойдём спать?

— Да, конечно. Сейчас пойдём.

Я предупреждающе посмотрела на Оливию и Кристиана. Потом подхватила Гарри на руки и ушла в комнату. Уложив сына на постель, легла рядом и очень быстро провалилась в сон.

* * *

Сначала мы жили вместе с Кристианом и Гарри вместе. Оливия и Джейсон переехали жить в Америку, оба перевелись в тамошний аврорат. Через полгода, в апреле, нам пришло письмо с фотографией малышки, родившейся у Олли. И Кристиан покинул меня — тоже уехал в Америку к дочери, зятю и внучке. Он оставил мне лавку, чтобы я продала её. Мне было жаль делать это, но я всё-таки подала заявление в риэлторское агентство. Его сотрудники прекрасно выполнили работу. На вырученные деньги я купила себе дом, куда переехала жить с сыновьями.

Я не рассказала? В начале июля у меня родился сын — Ричи. Ну, понятно, кто был его отцом. И Ричи был очень на него похож, а с возрастом это стало заметнее.

Я работала на дому: варила зелья. Ведь я долгое время жила рядом с Северусом Снейпом, вот и научилась у него многим премудростям и тонкостям. Жили мы, в общем-то, спокойно. Если это, конечно, возможно, имея двух сыновей. Но я не жаловалась. Так, изредка проклинала всех богов, но это не считается! Пару раз к нам приезжали Оливия, Кристиан, Джейсон и Эмми, так назвали девочку. Один раз мы съездили к ним в гости.

Собрала несколько крестражей Лорда, до которых смогла дотянуться: кольцо, диадему и дневник. За диадемой пришлось лезть в Хогвартс, под самым носом у Дамблдора. Но я справилась! Ведь оборотное зелье творит чудеса. Моего везения хватило даже на то, чтобы не столкнуться с Северусом. А это много значит! Дневник еле выцарапала у Малфоя. Он всё хотел, чтобы я заплатила за него. Но я смогла его убедить, чудом, как мне кажется до сих пор. Ну, а за кольцом съездила аж в Литтл-Хэнглтон! Чуть не порушила там всё, но приехала домой с крестражем.

Всё было спокойно в моей жизни. Но всего несколько лет. Ведь через четыре года вернулся Лорд Волдеморт.

А через четыре года вернулся Волдеморт.

«Почему так рано?» — спросите вы. У меня есть всего одно предположение. Видимо, в каноне Тёмный Лорд так свихнулся на Поттерах в последний год своего материального существования, что порешил во время ярости всех правых и виноватых. Поэтому никто и не спешил возвращать его к жизни — мало ли, что ему в голову взбредёт? А в этой реальности я немного поумерила пыл Его Темнейшества, вот его и вернули на грешную землю раньше положенного срока.

А узнала я о возвращении Волдеморта совершенно случайно. Или не случайно? В общем, он сам пришёл к нам домой. Мальчиков я уже уложила спать, а сама решила немного почитать в гостиной. И теперь представьте себе моё удивление, когда за спиной внезапно раздался давно не слышанный голос!

— Ну, здравствуй, Элизабет.

Я резко вскочила с кресла и обернулась. Когда увидела того, кого совсем не ожидала увидеть в ближайшие лет пять-девять, замерла на месте. В тишине, повисшей в комнате, оглушительно громко раздался звук упавшей на пол книги. Некоторое время мы просто стояли и смотрели друг на друга. Не знаю, что он пытался высмотреть во мне, может, просто вспоминал. Хотя забыть того, кто чуть не отправил тебя на тот свет, трудно. А я смотрела на него, вспоминала прошлое, сравнивала его внешность до и после вынужденной недосмерти. Вновь упивалась той силой, которую он всегда излучал. Она ничуть не уменьшилась, даже, кажется, увеличилась. А ещё я пыталась успокоиться: мне было страшно. Не сильно, но достаточно, чтобы совершить какую-нибудь глупость.

— Ну, что же ты мне не отвечаешь? Так сильно не хочешь меня видеть, что даже говорить со мной не желаешь?

— Нет-нет, — всё-таки выдавила я из себя. А потом тумблер переключился, и меня «понесло». — Ну, с возвращением в наш материальный мир! Правда, я ждала тебя не так рано, но что поделаешь! Моё присутствие сказывается.

Он, кажется, уже привык к моим закидонам: в его глазах промелькнуло только лёгкое удивление, не более. А потом Лорд сказал такое, от чего я едва не поседела. Спокойно смотря на свои ногти, он произнёс:

— Да, всё-таки не тринадцать лет.

Я из себя не могла выдавить ни звука. «Откуда он узнал?!» — вот что можно было сейчас прочитать в моих глазах. А сам Волдеморт зло ухмыльнулся, видя моё удивление.

— Не ожидала? Думала, что сможешь что-то скрыть от меня? Наивная.

— От-откуда ты узнал? — дрожащим голосом спросила я. Если ещё кому-то известно об этом — я труп. Ходячий и не желающий умирать, но труп.

— Я много чего узнал тогда. Но это не важно. Главное, что ты меня убила! — всё-таки сорвался Лорд.

— Ты сам попытался убить меня! — отошла я от шока.

— А ты предала меня!

— Не предавала я тебя!

— Тогда зачем ты ушла?!

— Так было нужно!

— У тебя всегда такие отговорки! Ещё скажи, что всё, что ты делаешь, «для общего блага»!

Я не смогла сдержаться и хихикнула. Лорд всё-таки ещё не научился до конца не удивляться моим не вполне нормальным реакциям — он запнулся на очередной обвиняющей реплике и воззрился на меня, ожидая объяснений. А я не могла ничего ответить, потому что на меня начала накатывать очередная истерика. Как не вовремя! А Волдеморту только оставалось смотреть и непонимающе моргать. Мда, при нём у меня истерик ещё не было. А я всё продолжала заливаться смехом. Всё, что я смогла, — это отвернуться от мужчины, который так важен для меня. Он не должен увидеть моих слёз. Я перестала смеяться, слёзы покатились по щекам. Всё никак не могла успокоиться, резкими движениями стирала дорожки слёз с лица.

Внезапно почувствовала прикосновение чужих рук к плечам. Меня резко развернули на сто восемьдесят градусов, и я увидела перед собой лицо Волдеморта. Он странным взглядом всматривался в моё лицо. Я не могла разобрать эмоции, так и мелькавшие в его глазах. Странна такая эмоциональность для самого Тёмного Лорда. Что-то не так. Может, это из-за того, что он возродился совсем недавно. А может...

Мои мысли были прерваны очень странным образом. Странным для Волдеморта образом — он меня обнял. Слёзы сразу же остановились, я сама замерла, а мысли, наоборот, заметались по голове.

— Ты так громко думаешь, — едва слышно произнёс он своим приятным баритоном. Это день открытий, я вам скажу! Не ожидала, что Лорд знает такое! Все эти мысли были вызваны лишь несколькими строчками, едва слышно произнесёнными Волдемортом:

Я тот, чей взор надежду губит,

Я тот, кого никто не любит,

Я бич рабов моих земных,

Я царь познанья и свободы,

Я враг небес, я зло природы,

И, видишь, — ...

На этом месте он всё-таки запнулся. Я, в принципе, ожидала. Поэтому усмехнулась, обняла его в ответ и произнесла:

— А где продолжение? Ну, «И, видишь, — я у ног твоих»? — Я была очень удивлена его (его?) словами, потому всё же не удержалась и спросила: — Нет, правда, Лермонтов? Не думала, что ты его знаешь.

— Ещё будучи юношей, я увлекался творчеством русских поэтов, — тихо ответил он.

— А особенно тебе понравилась поэма «Демон». Нет, она действительно хороша. И тебе очень подходит.

Он только вздохнул. Ещё постояв так немного, мы всё-таки расцепились. Я не могла смотреть на него без смущения, поэтому отвернулась от Волдеморта. В поле моего зрения попал дверной проём, ведущий в коридор к лестнице на второй этаж. Мне показалось, что там кто-то есть. Я прищурилась, и действительно: в тени коридора прятались две маленькие фигурки. Я вздохнула:

— Мальчики, можете больше не прятаться, я вас вижу.

На свет вышли два мальчика четырёх и шести лет — мои сыновья, Гарри и Ричи.

— Почему вы не спите? Уже поздно.

— Ну, ма-ам, — протянули они вместе, а потом посмотрели на замершего Волдеморта.

Он вообще не шевелился, так что я и забыла про него. Повернувшись, я увидела сильно удивлённый взгляд Лорда, направленный на Ричи. Сейчас мой сын стал очень похож на своего отца: чёрные волосы, алебастровая кожа, голубые глаза. Прямо вылитый Лорд в детстве!

Я прокашлялась и подошла к мальчикам, закрывая от них Лорда. Ну, и их самих от Волдеморта тоже.

— Мальчики, идите к себе в комнату, я сейчас приду, — я легонько подтолкнула их в сторону коридора.

Но Гарри потянул меня за рукав домашнего халата, и я вышла в коридор за ним. Он посмотрел на меня исподлобья. Я поняла, что что-то хочет сказать. Наклонилась поближе, и Гарри тихо спросил:

— Это он убил моих родителей? Бывших родителей, — добавил он.

— Гарри, в этой истории много странного. Сейчас я успокою его, потом приду к вам в комнату и всё расскажу. Хорошо?

Гарри, немного погодя, будто сомневаясь в моих словах, кивнул. Взял Ричи за руку, и они вместе пошли на второй этаж.

— Кто он? — раздался за спиной голос.

— Зачем тебе? Это неважно...

— Кто. Он, — разделяя слова, жёстко повторил он.

— Сын твой! — вышла я из себя. — Разве не понятно?

— Но когда? — спросил он, будто опешив, когда его догадки оправдались. — Я ведь...

— Неужели ты не помнишь? Тот наш первый раз? И что «ты ведь»? — нахмурилась я.

— Не суть важно.

Комната опять погрузилась в молчание. Потом я встряхнулась и повернулась к Лорду.

— Волдеморт... Аргх! Можно я буду называть тебя как-нибудь по-другому?

— И как же? — удивился он внезапной вспышке эмоций.

— М-м-м...Мортом! От Мортимера.

Волдеморт...Морт только вздохнул. Мне показалось, что если бы он был один, то провёл рукой по лицу, закатил глаза, в общем, как-нибудь показал своё отношение к столь низкому, по его мнению, уровню моего интеллекта. В отсутствии у меня и малейшего благоразумия он убедился уже давно.

А потом он словно вспомнил о чём-то и быстро спросил:

— Кстати, почему я ощущаю где-то поблизости кое-что, принадлежащее мне?

— О чём ты? — совершенно невинно поинтересовалась я. — О своей палочке? Так она тут.

— Ты и мою палочку прикарманила?! — скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс он. Будто только этого и ждал с самого рождения. Второго рождения.

— А что, надо было её там, на улице оставить? Представляешь, что было бы, если твою палочку подобрал бы какой-нибудь маггл? — мужчина заметно передёрнулся от отвращения. — Вот-вот, так что не ворчи.

Что-то я совсем разошлась. Страх, что ли, прошёл? Адреналин в крови? Вот и Морт заметил моё довольно странное поведение, поэтому взглянул на меня, приподняв бровь. Да, у него были брови! И нос, вполне нормальный рот, ну, почти нормальный. Кожа стала немного синеватого оттенка, да это и понятно. Даже волосы на голове были! Не знаю, как на остальных частях тела — не смотрела. Глаза стали полностью красными — вот, в общем-то, и всё. Его внешность не претерпела радикальных изменений, таких, как было в книге и довольно красочно показанных в фильмах. Но в каноне он пил, вроде бы, змеиный яд, поэтому-то и приобрёл излишнюю даже для слизеринца «змеиность». А сейчас он избежал этой участи, вот и сохранил человечность своей внешности.

— Ну, это всё, что ты хотел узнать? — спросила я с готовностью к худшему в голосе.

— Нет, — подозрительно благодушно ответил он. А потом резко сделал шаг вперёд, нависнув надо мной по свой старой привычке. — Ты ведь знаешь, почему я смог вернуться?

— Конечно, знаю. Иначе бы не позволила тебе покинуть наш бренный мир, — последнее было сказано совсем неслышно, что Морт вряд ли что-то услышал. Ну, или сделал вид, что не услышал.

— Сколько их у тебя?

— Три, — ничего не скрывая, отвечала я.

— И зачем тебе всё это понадобилось? — устало спросил он.

И что я должна была на это ответить? Что мне хотелось, чтобы хоть частичка его магии была рядом? Просто ощущать его хоть и призрачное, но присутствие? Бред, никогда ему такого не скажу!

— М-м, неважно, — попыталась отмахнуться я и перевела разговор в другое русло. — Слушай, ты можешь забрать «их» себе, если так хочешь. В подвале маленькая шкатулка, открывается банальной Алохоморой.

Он всё понял без слов, предупреждающе на меня посмотрел и вышел из комнаты. Я мгновение постояла посреди гостиной, смотря вслед ушедшему мужчине. Потом встряхнулась и направилась на второй этаж в комнату мальчиков.

Открыв дверь, замысловато украшенную несколькими вполне приличными надписями на разныхязыках и детскими рисунками, я обнаружила Гарри и Ричи, сидевших на кровати. Они быстро посмотрели на меня, как только услышали звук открывшейся двери.

— Мам, теперь-то ты всё нам расскажешь? — немного сердито спросил Гарри, крепко сжимая руку брата в своей.

— Да, дорогие мои, я всё расскажу, — ответила я и присела напротив них в кресло, не закрывая за собой дверь. — Понимаешь, Гарри, — начала я, когда собралась с мыслями, — твои родители живы.

Целая гамма чувств отразилось на лице мальчика, он замер, смотря на меня глазами в пол-лица. А Ричи только крутил головой, переводя взгляд с меня на Гарри и не совсем понимая сути разговора. Хотя нет, он больше удивлялся тому, что я, их с братиком мама, говорю что-то о каких-то родителях Гарри. Ведь не может быть две мамы?

— Но как, почему? Зачем? — посыпались у Гарри вопросы, как из рога изобилия.

Вкратце и не особо вдаваясь в подробности, мотивы и цели её участников, я рассказала ему ту историю. Даже о коррекции памяти, но мальчик не обратил на это особого внимания. Он ушёл глубоко в раздумья, если так можно сказать о шестилетнем мальчике, и не реагировал на внешние раздражители в лице меня и Ричи. А сам младший сын, отчаявшись вернуть брата на грешную землю, повернулся и спросил у меня:

— Мам, а как может быть две мамы?

— Ну, понимаешь, Ричи, я не родная мама Гарри... — как можно деликатнее ответила я, думая, как же всё это объяснить четырёхлетнему ребёнку.

— Как это — не родная? Но ты ведь всегда с нами, заботишься о нас с братиком, ты наша мама!

Вот что значит «устами младенца глаголет истина». Я тоже думаю, что родитель — не тот, кто родил, а кто воспитал. Поэтому я, улыбнувшись, взяла Ричи на руки со словами:

— Какой у меня умный сын! Умничка, Ричи.

Мы немножко пообнимались с Ричи, а потом почти полную тишину комнаты нарушила фраза:

— Но где они? — это Гарри, наконец, отмер.

— А вот это надо спросить у Волдеморта — он их отправлял, — пояснила я.

— Ох, и любишь ты перекладывать свои проблемы на чужие плечи, — раздался голос со стороны приоткрытой двери. И в комнату вошёл Волдеморт собственной внушительной персоной.

— Ох, и любишь ты перекладывать свои проблемы на чужие плечи, — раздался голос со стороны приоткрытой двери. И в комнату вошёл Волдеморт собственной внушительной персоной.

Мальчишки вылупились на него, а я только покачала головой — и любит же он играть на публику! Даже если эта самая публика состоит из двух детей и одной странной девушки. Ему бы Министром Магии стать! О чём я ему тут же и сообщила.

— А что, это идея, — задумчиво ответил Морт, будто и впрямь рассматривал её как осуществимую. — Но сейчас не об этом, — и он внимательно посмотрел сначала на меня, а потом на Гарри. Тот в свою очередь ответил ему не менее подозрительным взглядом. Да, Гарри и в этой реальности остался таким же упёртым мальчиком. Даже в шестилетнем возрасте.

Они ещё немного побуравили друг друга взглядами, а потом Морт... улыбнулся? Нет, мне не показалось: он действительно улыбался! Гарри перевёл немного удивлённый взгляд на меня, я ему ободряюще кивнула. И он смущённо улыбнулся в ответ Волдеморту.

— Ну, раз мы пришли к взаимопониманию, — бодро воскликнула я, — то, может, уже ляжем спать? А то мне работать надо завтра, — уже жалобно закончила.

Гарри и Морт проявили редкое, как показало время, единодушие — оба закатили глаза на мою фразу. А Ричи только весело фыркнул и крикнул:

— Да, все спать!

Я рассмеялась и поцеловала младшего сына в лоб. Потом дотянулась до Гарри и чмокнула того в щёку. Уложив мальчиков в кровати, я пожелала им спокойной ночи и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Но я ещё успела услышать от Гарри то, что боялась больше никогда не услышать после всего произошедшего сегодня:

— Спокойной ночи, мам.

В коридоре я устало и облегчённо прислонилась к стене, не обращая внимания на Морта, стоящего рядом. Он хотел что-то сказать, но я остановила его, приложив палец к губам и кивнув в сторону лестницы на первый этаж. В гостиной мы удобно расселись по креслам и... ничего. Стояла тишина. Я не знала, что ему сказать. Он, видимо, вообще не хотел со мной разговаривать. Настроение от этого умозаключения упало, и я решила нарушить столь напрягающую меня, но никак не влияющую на Лорда, тишину:

— Ты забрал «их»?

— Нет, зачем? Пусть побудут пока у тебя, — пояснил он в ответ на мой недоумевающий взгляд.

— А палочку?

— Конечно, — он достал свою палочку и любовно погладил её рукоять. Ну, конечно, он с ней не виделся целых четыре года. А я?.. На корню задавила подобные мысли и отвернулась от Морта. Мало ли, он всегда понимал, что я чувствую. Так что от греха подальше... Но ничего не вышло. Я услышала тихие шаги, и меня накрыла тень. Мужчина придвинул с помощью палочки кресло к себе и уселся напротив меня. Потом притворно укорительно вздохнул, не видя реакции на свои действия.

— И о чём же ты сейчас так напряжённо думаешь? — всё-таки заговорил он.

— Зачем ты пришёл? — тихо спросила я. Не заметив, как он взмахнул палочкой, я продолжала уже громче: — Отомстить мне? Так чего же ты ждёшь? — я резко повернула голову в его сторону. — Вот она я, давай, делай, что задумал! Можешь хоть запытать меня до смерти! И не бойся, контракт уже недействителен, — ободрила я его. — Ну чего же ты хочешь?! — в отчаянии воскликнула я, когда он даже с места не двинулся, всё так же молча изучая меня. Будто я — интересная и неизвестная науке бактерия на предметном стекле его микроскопа. Сама не заметила, как оказалась на ногах, но факт есть факт — я, возвышаясь над ним, сверлила его взглядом.

— Какого, оказывается, ты низкого мнения обо мне, Элизабет.

Я аж опешила: я — и низкого мнения? Да я как никто другой понимаю степень его величия, неограниченность его сил и возможностей. Я много о нём знаю, больше, чем все в этом мире. Даже могу предугадать его будущее! Ну, и некоторые его реакции на ту или иную ситуацию тоже. Но сейчас я его вообще не понимаю. Зачем он пришёл? Что ему надо от меня и моей семьи? Почему именно я? И почему я до сих пор жива и даже здорова? Сейчас его не удерживает контракт, он может преспокойно сделать со мной всё, что душе угодно. Стараюсь не обманывать себя — я ему не противник. Никогда не была и не буду. Мои способности — средние, я никогда не достигну уровня его мощи и мастерства. Неужели Волдеморту опротивело издеваться над слабыми, надоело унижать их? Или я его никак не занимаю, а пришёл он только за своей волшебной полочкой? Я совершенно ничего не понимаю в этой жизни!

И тут я заметила, что Морт опять улыбается. Что на это раз развеселило нашего Мистера Невозмутимость? Вообще подозрительно, что он так часто проявляет положительные эмоции, особенно рядом со мной.

— Всё никак не можешь решить, зачем же я пришёл? — насмешливо спросил он. — И да, палочка — одна из причин. Просто все мысли у тебя на лице написаны, — полюбовавшись на моё удивление, пояснил Лорд.

Стоять и дальше было глупо, поэтому я присела.

— Так значит, ты не убьёшь меня?

— И не собирался, — невозмутимо ответил Волдеморт.

— А моих детей?

— Один из них — и мой тоже. Так что — нет.

— Даже пытать меня не будешь?

— Зачем? — он так натурально удивился! Я даже поверила ему.

— Но тогда почему ты здесь?

— Понимаешь, я многое понял. Что мой путь был несколько ошибочным. В моём плане было много недочётов, и ты открыла мне глаза на них. Только благодаря тебе я смог вернуться. И осознать неправильность моего пути. Я тебе за это благодарен. — Я аж заслушалась. Поэтому-то и стали неожиданностью следующие его вопросы: — Откуда ты пришла? Кто ты такая и почему помогаешь мне? Мне, а не, например, Дамблдору? Это же он борется за «светлое будущее всего магического мира»?

Мда, столько раз за день я ещё не удивлялась. Но мне всё равно пришлось бы всё ему рассказать, так почему бы и не сейчас? Этим-то я и занималась ближайшие часа три. Я вдохновенно пересказывала ему все книги, мои выводы, выводы остальных фикрайтеров-поттероманов и их фантазии на изменение прошлого, настоящего и будущего магического мира. Но я не дура, конечно, взяла с него магическую клятву никому об этом не рассказывать каким-либо образом: письменно, вслух, знаками, передачей воспоминаний и т.д. без моего разрешения. Я, правда, сомневаюсь, что он с кем-нибудь поделится этим. Но перестраховаться в таком деле никогда не будет лишним.

После окончания моего рассказа Волдеморт надолго замолчал, переваривая всё вышесказанное. Огонь в камине давно погас, за окном начало светать. И вот солнце появилось на горизонте, оповещая о начале нового дня. Лучи осветили фигуру Морта, прямо сидящего в кресле. Сейчас он показался мне ещё красивее: кожа будто светилась изнутри, и это придавало ей странный цвет, глаза засверкали ярче, будто и не было бессонной ночи и её треволнений. Я сидела и глупо пялилась на него, а Морт, прикрыв глаза, наблюдал за мной. Казалось, прямо сейчас мы достигли доселе не виданного взаимопонимания, что буквально предугадывали слова и действия друг друга.

Не знаю, кто сделал движение навстречу первым, но мы вдруг оказались так близко друг к другу, что ещё движение — и коснёмся губами. Я как заворожённая потянулась к нему и увидела — он не был против. Будто наоборот, только и ждал этого.

Раньше я была рада гостям, ведь человек — существо биосоциальное. И одной из его важнейших потребностей является общение. Мне, вполне молодой ещё женщине, не хватало компании людей, подходящих мне по возрасту. Всё-таки дети — это одно, а сверстники — совсем другое. Поэтому раньше я встречала любых людей, звонящих в дверь нашего дома с радостью, но не теперь. Только не сейчас! Трель дверного звонка разрушила всё очарование момента, Морт прикрыл глаза, признавая, что момент упущен. Я понадеялась, что неожиданный визитёр уйдёт, если ему долго не будут открывать дверь, но ошиблась. Настойчивый звук не прекращался — гость оказался очень настойчивым. Я раздражённо рыкнула и, вздохнув, пошла в прихожую. Сняв запирающее заклинание и открыв банальный маггловский замок, я отворила дверь. И вы просто не представляете степень моего удивления, когда я увидела этого утреннего визитёра! Уж его-то я и не ожидала увидеть.

— Можно я войду? — спросил Регулус, оглядываясь по сторонам.

— Да... — рассеянно ответила я. Когда он уже аккуратно подвинул меня и прошёл в прихожую, я отмерла: — Но что ты здесь делаешь?

Мужчина не успел ответить, как в маленьком для трёх человек закутке возле двери появилось ещё одно действующее лицо. Волдеморт направил палочку на вновь появившегося, но потом в его глазах отразилось узнавание.

— Регулус? Регулус Блэк?

— Регулус? Регулус Блэк?

Пока они пялились друг на друга (Регулус — с опаской, а Морт — с сильным удивлением и начинающим пробуждаться подозрением), в моей голове построился ассоциативный ряд. И конечно, одним из его пунктов были воспоминания о том, как мы познакомились с Регулусом.

Это произошло почти сразу после исчезновения Волдеморта. Я всё думала, до каких крестражей смогу дотянуться? Поняла, что три я уж точно сумею достать, а вот остальные — проблематично. А потом вспомнила, что один из крестражей — медальон — может послужить причиной смерти одного человека. И тогда я решила, как бы это пафосно ни звучало, спасти его.

(п/а: в каноне довольно размыто указывается время, когда Регулус отправился в тайник Лорда, чтобы уничтожить крестраж. Но, думаю, это произошло ещё во время материального существования Волдеморта. В моём случае, это произошло позже, из-за влияния ГГ на эту реальность. Ну, сдерживала иногда Его Темнейшество, поэтому было меньше ненужных убийств. Вот Регулус, узнав о кестражах, сомневался, а стоит ли уничтожать Лорда? Но после "смерти" последнего, всё-таки решился избавить магический мир от Волдеморта)

Сначала я долго думала, где же может находиться эта злосчастная пещера. Ну, недалеко от приюта, где своё детство провёл ещё маленький мальчик Том Риддл. А сам детский дом должен находиться рядом с Литтл-Хэнглтоном. Ведь вряд ли одинокая беременная женщина смогла куда-то далеко уйти от дома, да ещё и зимой. Логично? Логично. Вот так я и размышляла, рыская по всем близлежащим городкам и расспрашивая местных жителей. И удача не оставила меня в этом благом деле! Ведь спасение жизни, пусть и одной, — всегда благо. Я узнала, где находится пещера, и, не раздумывая, тут же отправилась туда. Ещё молила всех богов, чтобы я не опоздала. И чтобы шторма не было — мне как-то не хотелось промокнуть до нитки, да ещё и, с моим-то везением на всякие мелочи, простыть вдобавок ко всему.

Но поплавать всё равно пришлось. Благо, высушивающие, согревающие и прочие нужные в этой ситуации чары я выучила назубок. Покружив по пещере, облазив все стены чуть ли не с лупой, я ни-че-го не нашла! Поматерившись, добросовестно ощупала все стены ещё на раз. Добившись точно такого же результата, что и в первый раз, то есть нулевого, я всё-таки решила осуществить план Бэ. Да, на этот раз я продумала всё более тщательно! Хотя я всё равно сомневаюсь, что мои планы когда-нибудь сработают как надо. Как и этот. Но если сомневаться, то точно ничего не получится.

«Возьми себя в руки, тряпка! Ты ж мужик!» — с такими мыслями я достала из кармана куртки палочку Волдеморта. Она задрожала у меня в руках. Ну, это и понятно, ведь ею так долго не пользовались! Поэтому там должны остаться какие-то крохи его магии. Так я думала. Крепко обхватив рукоять палочки побелевшими от напряжения пальцами, я прислушалась к своим ощущениям. Ничего! Ну, вот совершенно ничего не почувствовала! Как было, так и осталось. Я вздохнула от разочарования. Я ведь так надеялась на этот хоть и не совершенный, но план.

Прислонилась спиной к немного влажной стене, прикрыв глаза от ощущения собственного бессилия. Потом и вовсе постучалась головой о каменистую поверхность. И конечно, моё «везение» не оставило меня и здесь! Я почувствовала резкую боль в затылке. Чёрт! Отшатнулась от стены и судорожно ощупала свою многострадальную голову, на которую в равной степени с пятой точкой обычно сыплются разнообразные приключения. Говорила мне мама: «ходи, доченька, в шапке», а я что? А я ничего — шапку не носила, вот и поплатилась. Пальцами нащупала в волосах что-то мокрое и тёплое. Посмотрела — и вправду кровь! Но вроде не много, да и тут всё просоленное, так что инфекция попасть не должна была.

Наложив очищающие чары на затылок, я стала судорожно размышлять, что же делать дальше. Потом вдруг почувствовала дуновение ветра, будто кто-то не закрыл дверь и получился сквозняк. Поёжилась от холода и, обхватив себя руками, застыла от мысли, будто огревшей меня по голове. Какой, к чёрту, сквозняк в пещере?! Медленно, словно в фильме ужасов, обернулась. И увидела арочный проём, нежданно-негаданно образовавшийся там, где я ударилась головой. Ещё раз пощупала свою голову, подумала, посмотрела на темнеющую впереди арку и решительно шагнула во мрак, зажигая на своей полочке огонёк Люмоса.

И чуть не чебурахнулась в озеро с инферналами. Мда, скользковато тут. Засунув палочку Лорда обратно в карман куртки, аккуратно приблизилась к кромке воды. На гладкой поверхности отражался свет Люмоса, словно в старом матовом зеркале. В глубине ничего не было видно, и хорошо, а то и так страшно до дрожи. Вдруг с края берега сорвался камешек и упал в озеро, пустив круги по воде. И тут же что-то белое всплыло на поверхность, но из воды не вылезло. Я отшатнулась и едва опять не искупалась в этом чудном озерке.

Отдышавшись, когда инфернал вновь ушёл на дно, я присела и вгляделась в воду. Где-то тут должна быть цепь от лодки. А вот и она! Невербальным Акцио призвала цепь на поверхность — почему-то не хотелось произносить даже заклинания, до того была жуткая атмосфера. Цепь неохотно покинула толщу воды, но всё-таки оказалась в моей руке. Потом на поверхность всплыла и лодка. С превеликой осторожностью забралась внутрь. А то я не знаю о масштабах своей неуклюжести! Но вроде всё обошлось.

Вдруг лодка сдвинулась с места и медленно поплыла в сторону светящегося островка посередине озера. Что ж меня всё хотят искупать-то? Может, я не хочу! Но, в конце концов, мы приплыли на островок с жуткой даже на вид чашей. Я на дрожащих ногах выползла из лодки и присела на бережке. Пришла в себя и направилась к светящейся чаше. Заглянула в неё и увидела на дне чаши старинный медальон. Не знаю, почему, но мне казалось, что он настоящий. Чувствовалось там что-то знакомое. Решила, как всегда, довериться своим чувствам и не лезть за крестражем в чашу.

Всё, я удостоверилась, что Регулус ещё не приходил за крестражем. Так что могла со спокойной совестью уходить из этого жуткого места. Что я с радостью и сделала. Конечно, перед этим поставила сигнальные чары около входа в пещеру с озером — никто незамеченным не пройдёт. Также оставила привязку для аппарации. Да, я научилась делать такое! Поживи рядом с Лордом и Пожирателями смерти — и не такому научишься! Выбрав местечко как можно ровнее и суше, встала там и оставила свою едва заметную магическую метку. Если специально не искать, то вряд ли наткнёшься просто так.

Оказавшись дома, просто-напросто завалилась спать.

* * *

Следующую пару недель я так закрутилась, что обо всём позабыла. Так что когда что-то вдруг зазвенело у меня в голове, я сначала просто не придала этому значения. Но звон долго не прекращался, и я немного испугалась. Потом вдруг почувствовала запах моря, ощущение скользких просоленных скал под ладонями и мимолётную боль в голове, будто отголосок давно испытанной. И тогда я всё вспомнила. Сорвавшись с места, побежала в комнату одеваться.

Если сигнальные чары сработали, значит, кто-то уже открыл вход в пещеру. Так я думала, судорожно мечась по комнате в поисках второго носка. Наконец, одевшись, что произошло за рекордно короткое время, тут же аппарировала по своей метке. Оказавшись в пещере, поёжилась от воспоминаний и холода. Брр, из тёплой квартиры в такое место — просто издевательство над моей ранимой душой и чувствительным к изменению условий окружающей среды телом. Но это лирика.

Отбросив все посторонние мысли в сторону, приблизилась к входу в пещеру с озером.Размазав немного своей крови по камню, снова оказалась перед мрачной аркой. Но теперь я около берега видела ещё один огонёк, похожий на мой. Человек резко оглянулся и чуть не оказался в воде, кишащей инферналами. От падения в воду его удержала я, применив манящие чары. Ну, это первое, что пришло мне в голову, да и удавались они мне лучше всех остальных. В итоге я имела вот что: отбитые спину, голову и задницу (уж простите), недостаток кислорода из-за лежащего на мне тела и чужую палочку, упирающуюся мне в шею.

— Кто ты? — раздался резко громкий вопрос прямо над ухом.

— Молодой человек, — укоризненно, прям как старушка какая-то, произнесла я, — а вас случайно не учили, что давить различных незнакомых девушек, а потом ещё и, не извинившись, интересоваться, кто они — неприлично? — Ноль реакции. — Ладно, хотя бы слезь с меня!

Парень откатился в сторону, но палочку всё так же направлял на меня. Я вздохнула и приняла сидячее положение, потирая все отбитые места. Мда, вот и спасай так людей! Я оглянулась и только теперь заметила Кричера, прячущегося за каким-то камнем. Эльф, убедившись, что хозяин и сам прекрасно справляется, решил не влезать и не мешать Регулусу.

А сам парень подозрительно уставился на такую милую и беззащитную меня. Вот что я могу сделать здоровенному парню, притом ещё и чистокровному — он явно заклинаний разных знает больше, чем я.

— Регулус, успокойся, — начала, было,я, но была самым наглым образом прервана.

— Откуда ты знаешь моё имя? И ты так и не ответила на мой первый вопрос. Повторяю, кто ты?

— Эх, что за молодёжь наглая пошла! — Да, разница у нас всего года три, но он-то об этом не знает!

Мы ещё немного поборолись взглядами, а потом я пафосно произнесла, встав в эффектную позу:

— Я здесь, чтобы спасти тебя!

Парень уже понял, что я не причиню ему вреда, поэтому опустил палочку, но не убрал её. Я его понимаю, мало ли что может случиться. Мои слова вызвали у него на лице ухмылку, но немного оскорбительную для меня. Мол, что я могу для него сделать? Поэтому я решила поддержать личину странного, всё знающего человека:

— Я знаю, зачем ты пришёл сюда! Но твои действия послужат причиной твоей гибели во цвете лет. Ты же не хочешь умереть сейчас?

Он изучающе посмотрел на меня, потом склонил голову к плечу и снова оглядел меня с ног до головы.

— Раз ты знаешь, зачем я здесь, то понимаешь, чему поспособствуют мои действия, — всё-таки ответил он на мои слова.

— Ничего не знаю и знать не хочу! Ты умрёшь просто так! Не надо губить себя. Ты ведь понимаешь, что простой эльф не сможет уничтожить крестраж? Понимаешь! Так что ты тогда здесь делаешь? Уходи, — закончила я свою вдохновенную речь. На неё Регулус уже как-то отреагировал — он разозлился.

— Да что ты понимаешь?! Я хочу уничтожить Волдеморта! Но он привязал себя к этому миру с помощью крестражей. И один из них тут! — он показал пальцем, где именно «тут». — Я не отступлюсь! Ни за что! А вообще, ты так и не сказала, кто ты! Так что это тебе нужно уйти! — странно и нелогично закончил Регулус.

— Ладно, я скажу тебе, кто я такая. Не знаю, может, тебе легче станет, — я вздохнула. Ну, вот что за люди пошли? Пытаешься им помочь, а они подозревают тебя во всех смертных грехах. — Помнишь, в начале прошлого года у Волдеморта появился странный помощник? — Парень кивнул. — Так вот — это я.

Мда, ржал он долго. Понимаю, что отождествить меня с той странной личностью довольно сложно, но всё равно было немного обидно. Я ведь в кои-то веки сказала кому-то неопровержимую правду, а меня так жестоко обсмеяли.

Смех ещё эхом разносился по гроту, когда Регулус резко посерьёзнел. Вновь направив на меня палочку, он жёстко произнёс:

— А теперь правду, мисс. — Я молчала и просто прямо смотрела ему в глаза. — Ты не понимаешь! Мне нужно как можно скорее завершить начатое. Ты мне мешаешь. Так что или ты говоришь правду, кто ты такая, или я просто уберу тебя с дороги. — Подумав, он добавил: — Не обещаю, что тебе придутся по вкусу мои методы.

А я судорожно размышляла, как доказать этому всё и вся подозревающему парню, что я та, за кого себя выдаю. Потом решила воспользоваться старым добрым методом.

— Давай, ты спросишь у меня что-либо, что может знать только тот, кто находился в вашей «штаб-квартире». Ну, и был на всех собраниях, — добавила я к своему бредовому, как и все мои идеи, предложению.

Регулус на меня посмотрел так, будто подозревал в свершении всех смертных грехов. А потом из него посыпались вопросы, на которые, надо сказать, я с честью ответила. Парень задумался на мгновение, всё ещё не доверяя мне до конца, и произнёс:

— Кое-кто рассказал мне, будто на «человека без личности», — о, как меня обозвали! — было наложено довольно специфическое проклятье. Контрзаклятье к нему знал только один человек — его создатель. Что это было за заклятье, и кто его придумал? — спросил он, наконец. Блин, этот вопрос прозвучал так, будто мы находимся на какой-то телевизионной игре типа «Своя игра» или «Умники и умницы». Но мне всё-таки пришлось ответить — Регулус снова направил на меня палочку. И было видно, как мысленно он перебирает заклинания в поисках подходящего нашему случаю.

— Сектумсемпра, — сказала я. — Автор этого заклинания — Северус Снейп.

У парня на лице отразились какие-то эмоции, которые я не смогла идентифицировать. Но там точно присутствовала толика удивления. Поэтому мне что-то подумалось: «А знал ли это сам Регулус?» Я дотронулась до запястья левой руки, где у меня был артефакт, блокирующий любые вторжения в моё сознание. Нет, вроде всё в порядке — он на месте и исправно работает. Хотя я в этом довольно мало смыслю.

Парень молчал, поэтому я произнесла:

— Хочешь, шрам покажу? — Не знаю, что толкнуло меня на этот вопрос, но не забирать же свои слова обратно? Я потянулась к левой штанине после того, как Регулус немного заторможено кивнул в ответ на мой вопрос. Я показала длинный белый шрам на голени. Парень рассмотрел его, проверил, настоящий ли тот, и, наконец, убрал палочку. Ура! Он поверил мне!

Мгновение мы простояли в молчании, а потом Регулус спросил:

— И что ты предлагаешь теперь делать?

Я пожала плечами и сказала первое, что пришло в голову:

— Снимать штаны и бегать.

Потом до меня дошёл смысл произнесенных слов, да и какое-то идиотское выражение лица Регулуса вернуло мои мозги на место, и я поправилась:

— В смысле, идём домой. Нечего нам тут делать.

— А как же?.. — начал он, но я его прервала.

— Пусть останется тут. Всем будет лучше, если это останется тут.

После этого мы с помощью Кричера переместились на площадь Гриммо, 12. Даже сейчас в особняке Блэков уже чувствовалось запустение. Нет, ни пыли, ни грязи вокруг не было, но сам дом будто предвещал скорое прерывание древнего и могучего чистокровного рода Блэков.

Следующие несколько часов мы беседовали на тему Волдеморта, крестражей Волдеморта, Пожирателей смерти Волдеморта, смерти Волдеморта, пытались угадать дату возвращения Волдеморта — в общем, весь наш разговор крутился вокруг Его Темнейшества. Потом я раскланялась и покинула особняк, пригласив Регулуса как-нибудь забежать ко мне в гости. В эти четыре года, свободных от Лорда, он и вправду забегал к нам, иногда играл с мальчиками, даже познакомился с Адамсами-Миллерами. А я не могла нарадоваться, что помогла ему, ведь он ещё так мало прожил. Всегда, когда бы я его ни видела, Регулус лучился радостью, счастьем и просто наслаждался жизнью.

Пока я была погружена в воспоминания, двое мужчин встали друг напротив друга, вскинув палочки. Не желая допустить смертоубийства, я встала между мужчинами и раскинутыми руками немного опустила их палочки.

— Давайте не будем делать преждевременные выводы, — попросила я, стараясь успокоить в первую очередь Волдеморта. А то он довольно-таки вспыльчивый человек.

— Уверена, — продолжала я увещевающим голосом, — что у нас у всех была бессонная ночь. Мы все на нервах, поэтому можем наломать таких дров, что потом вовек не исправить. — Они слушали, опустив палочки, и я поздравила себя с маленькой победой. — Может, лучше устроимся в гостиной, я заварю чаю, и мы поговорим?

Не видя никакой реакции на свои слова, я умоляюще взглянула на них. Регулус тихо вздохнул, а Морт прикрыл глаза, и мы прошли в гостиную.

— Так, — начал распоряжаться Волдеморт, — сначала ты расскажешь, как познакомилась с Блэком. Затем, — он повернулся к Регулусу, — ты объяснишь, зачем пришёл. И только потом всё остальное.

Я понимала, что сейчас с ним спорить бесполезно. Это понимал и Регулус, поэтому мы прошли в комнату, мужчины расселись в кресла. А я подошла к Морту и присела перед ним на корточки, положив ладони ему на колени. Он приподнял бровь, но ничего не сказал.

— Прежде чем ты всё узнаешь, — произнесла я, — предлагаю успокоиться. Отложить волшебную палочку. Вдохнуть поглубже и медленно выдохнуть. — Бровь поползла выше, но мужчина всё так же молчал. — Рассказывать я тебе ничего не буду. Я всё покажу.

И, не обращая внимания на вскинувшегося Блэка, приоткрыла свой разум, глядя прямо в глаза Волдеморту. Перед внутренним взором стали проноситься картины прошлого четырёхлетней давности. Но буквально через мгновение всё прекратилось. Я открыла глаза — почему-то они оказались закрытыми — и осторожно взглянула на Морта. Он обдумывал увиденное пару мгновений. Потом глаза Морта распахнулись, и он, мельком глянув на меня, пристально посмотрел на Регулуса. Парень, судя по тени, замер у меня за спиной и боялся шелохнуться. Потом Волдеморт посмотрел на меня:

— Выйди, пожалуйста, нам надо поговорить.

Я попыталась возразить, но меня заткнули и выставили вон, наложив Заглушающие чары на гостиную. Поняв, что пытаться подслушивать бесполезно, я ушла на кухню, бурча что-то невразумительное себе под нос о «грубиянах, ведущих себя так невежливо в гостях, да ещё и распоряжающихся, будто у себя дома». Всё-таки заварив чаю, я почувствовала, как кто-то задел Сигнальные чары, наложенные вокруг дома вместе с разнообразными защитными. Неужели кто-то ещё пожаловал к нам в гости?

— Не дом, а проходной двор, — ворчала я, направляясь к входной двери, чтобы встретить гостя.

Я открыла дверь раньше, чем новоприбывший смог оповестить всех о своём приходе. И мне опять пришлось удивиться: уж этого-то человека я здесь и вовсе не ожидала увидеть.

— Северус? Что-то случилось? — спросила я вместо приветствия. А что, зельевар не так уж часто приходил к нам в гости просто так.

— Да, — просто ответил он и прошёл в прихожую, закрыв за собой дверь. Прислушавшись и, естественно, ничего подозрительного не услышав, мужчина резко закатал рукав мантии и показал мне свою метку.

— Она снова появилась, — проговорил он. — И мне кажется, что ты знаешь, почему.

И он уставился на меня этим «я-всё-знаю» взглядом, ожидая объяснений. А я только мысленно потёрла, словно муха, ручки: теперь-то у меня есть веская причина, чтобы заявиться в гостиную. Ну, может, я чего и пойму из их разговора. Да и за Регулуса волнуюсь что-то.

— Ты только успокойся, — попросила я Северуса и, ухватив его за руку, повела в комнату, в которой «общались» Волдеморт и Регулус.

— У нас ещё один гость! — оповестила я всех, находящихся поблизости. Так, итоги осмотра довольно радужны: Регулус жив-здоров, да и Морт, вроде спокоен.

— Северус? А что тебя привело в этот дом в сей час? — как-то слишком официозно спросил, нет, вопросил Волдеморт. А потом он посмотрел на меня, когда я уже открыла рот, чтобы ответить. — Нет, Элизабет.

Я немного обеспокоенно взглянула на необычно молчавшего Снейпа и увидела его странный взгляд, которым он смотрел на Регулуса. Тот отвечал зельевару не менее странным взглядом. Но в них не было страха, угрозы или чего-либо ещё похожего. Просто странные взгляды. Решив не обращать на это внимания, а дать им самим разобраться в своих отношениях, я повернулась к Волдеморту. А тот опять взглядом попросил меня покинуть комнату — ну, точнее он послал меня одним взглядом.

Выйдя в коридор, я вдруг подумала, что от всех этих событий, а точнее, от звуков, сопровождающих эти события, мальчики уже должны были проснуться. Не на шутку взволновавшись, я быстро побежала на второй этаж. Оказавшись на лестнице, я ощутила странное — будто все звуки первого этажа кто-то выключил. Нет, там было не так шумно — всего лишь часы на кухне громко тикают, да и с улицы какие-то негромкие звуки доносятся. Просто неожиданно. Я, вроде, не накладывала Заглушающее заклинание, значит, Морт... Если бы я умела краснеть от стыда, то именно это и сделала бы — это Волдеморт оградил мальчиков от удовольствия слышать мои вопли. Как стыдно-то! Но ладно, все моральные терзания потом — надо посмотреть, как там дети.

Тихо зайдя в комнату, я наткнулась на пристальный взгляд Гарри.

— Ты почему не спишь? — шёпотом спросила я, чтобы не разбудить спокойно спящего Ричи.

Гарри ничего не ответил — просто молча встал и потянул меня из комнаты. В коридоре, когда я закрыла дверь в детскую, он, стоя ко мне спиной, спросил:

— Мам, а почему ты любишь этого... человека?

Такого я не ожидала. Гарри развернулся, пристально вглядываясь в мои глаза. Я задумалась.

И правда, почему же я люблю Волдеморта? То, что я его люблю, уже не подвергалось сомнению. Но всё же...

— Ну, рядом с ним я чувствую себя защищенной, — начала я, — прямо как за каменной стеной. Я, конечно, могу постоять за себя, но он внушает спокойствие. Уверенность. Но в то же время, меня обуревает множество эмоций, часто противоречащих друг другу. Говорят, — пустилась я в пространные объяснения, — любовь состоит из жалости, благоговения и чувства стыда. Но я не испытываю ни стыда, ни жалости к нему. А вот благоговение, несомненно, присутствует — я им восхищаюсь. Его сила воли очень велика, и ничего не мешает ему мыслить разумно, — «теперь» я сознательно упустила. — Я понимаю, что ему неровня, но всеми своими силами... мне хочется сделать его счастливым, — закончила я и посмотрела на Гарри.

Мальчик очень внимательно смотрел на меня, понимая и запоминая всё, что я сказала. Потом он серьёзно кивнул и снова задал неожиданный вопрос:

— Мам, а он тебя любит?

Вот на этот вопрос я не знала, что ответить. Вряд ли кто-то из ныне живущих смог бы понять, что чувствует Волдеморт и зачем совершает те или иные поступки. Так что пришлось оставить вопрос Гарри без ответа:

— Прости, малыш, но я не знаю.

Он как-то жалостливо взглянул на меня и хотел, было, что-то сказать, но его отвлекли шаги на лестнице. Вскоре нашему взору предстал сам Волдеморт. Он пристально посмотрел на нас по очереди, а потом проговорил:

— Ты, вроде, нам чай обещала? — и приподнял бровь.

Я встрепенулась и, сказав Гарри:

— Раз уж ты проснулся, иди, умойся, переоденься и разбуди Ричи, — побежала вниз.

Увидев живых и здоровых — физически, по крайней мере — Регулуса и Северуса, мило беседующих в гостиной, успокоилась. Потом пошла на кухню и заварила всем моего любимого зелёного чая — молочного улуна. Блаженно вдохнув поднимающийся из кружки пар, вдруг услышала звук закрывшейся двери. Зайдя в гостиную, не обнаружила ни Регулуса, ни Северуса. Только Морта, спокойно сидящего в кресле.

— Они решили нас покинуть, — произнёс он, не открывая глаз, в ответ на мой невысказанный вопрос.

Я только вздохнула. Кажется, что Волдеморту совершенно не нужна магия, чтобы читать мои мысли, — он видит меня буквально насквозь. Я для него — словно раскрытая книга.

— И что ты вздыхаешь? — вдруг спросил он и, встав с кресла, подошёл ко мне.

— Ты читаешь мои мысли без магии, — произнесла я.

— Никто не может читать чужие мысли, — насмешливо ответил Морт и сказал что-то ещё, но со стороны лестницы послышались шаги, и я отвлеклась. Повернувшись на звук, я видела мальчиков, заходящих в комнату. Потом поняла, что безусловный инстинкт помешал мне расслышать последнюю фразу Волдеморта, и я повернулась снова к нему:

— Ты что-то сказал?

— Нет, ничего, — безэмоционально сказал тот, не желая повторять свои собственные слова.

— Я знаю, ты что-то сказал, и я хочу знать, что, — почему-то мне очень хотелось услышать это. Потом я задавалась вопросом — откуда у меня взялась такая настойчивость? Раньше я бы успокоилась после ответа: «Нет, ничего». Но...может, что-то свыше помогало мне услышать именно то, чего я так желала?

— Нет, я хочу знать, что ты сказал. Говори, — ещё более упрямо повторила я.

— Ты ведь не отстанешь? — как-то притворно обречённо спросил он.

— Не отстану, — подтвердила я его опасения.

— Я слышал твои слова, — я сразу поняла, о чём он, и смущённо отвернулась. — Ты не дослушала, — остановил он меня и развернул обратно к себе, — а ведь так желала услышать! — я показала, что я вся — внимание, и он продолжил: — Почему ты не ответила на последний вопрос Гарри? Неужели сомневаешься? — И опять этот пристальный взгляд в исполнении Волдеморта.

— Да, — тихо ответила я, — ты ведь ничего конкретного по этому поводу не...

Но стоящий передо мной мужчина прервал мой бессвязный лепет:

— Я люблю тебя.

Мне показалось, что я ослышалась. Поэтому я переспросила немного сиплым голосом, всматриваясь в его лицо огромными — в пол-лица, я уверена — глазами:

— Что?

Он снова вздохнул и, притянув меня в кольцо своих рук, повторил:

— Я люблю тебя.

Я ещё слышала, как смеялся Гарри и хмыкнул Морт, как Ричи радуется, «потому что все радуются», много чего. Но не обращала внимания, наслаждаясь душевной близостью к человеку, которого люблю.

— Гарри, дорогой, ты носки собрал? — доносился голос откуда-то с первого этажа, видимо, с кухни.

— Да, мам! — крикнул в ответ, точно зная, что их-то точно взял. Вон они, сверху лежат, рядом с футболками.

— А трусы?

— Мам! — уже возмущённо. Конечно, взял! С такой-то опекой и частой проверкой содержимого чемодана.

— Дорогой, ты трусы взял? — раздался издевательский голос братца со стороны двери. — А носки? А форму? А...

— Если ты сейчас же не заткнёшься... — угрожающе. А что, надоели мне все: мама, постоянно повторяющая список вещей и проверяющая их местоположение в чемодане, Ричи, всё время издевающийся и пародирующий маму! Хорошо, хоть отец молчит.

— Да, Ричи, а ты всё собрал? — раздался голос матери уже рядом с комнатой, на втором этаже. Я быстренько закинул оставшиеся вещи в чемодан и уселся рядом с ним.

— Но, мам, — протянул братец, — мне в Хогвартс ехать ещё только через неделю!

— Всё равно нужно начать сборы уже сейчас! — она зашла в комнату. — Гарри! Как можно всё так неаккуратно складывать? Нельзя класть трусы и носки рядом!

Все разговоры происходили на повышенной громкости, как, впрочем, всегда во время сборов. Поэтому неудивительно, что из кабинета на первом этаже раздался голос отца:

— Не могли бы вы все заткнуться?! — Раньше он не позволял себе таких слов, это всё мама на него влияет. Как он сам говорит, «нахватался этих плебейских словечек!». А мама отвечает: «Да неужели? Ты сам недавно так ругался, что мне хотелось записать эти перлы твоей фантазии!» И так всегда. — Я, вообще-то,работаю!

Ну, конечно, мама не смогла промолчать. Они всегда препираются по малейшему поводу, но никогда у них не доходит до настоящей ссоры. Они вообще по-настоящему редко спорят. Но в любом случае бурно мирятся за дверьми спальни.

— То, что ты наш новый, опять, Министр Магии, не даёт тебе права приказывать нам!

И она, наконец-то, удаляется, чтобы препираться с отцом, и оставляет меня и мои вещи в покое.

— А ты что стоишь? — набрасываюсь я на брата. — Иди, собирайся, ведь мама тебе сказала, а ты же её всегда слушаешься! Свою мамочку!

Он вскинул на меня обиженный и яростный взгляд, будто прямо сейчас набросится на меня с кулаками. Но нет, только посмотрел мне в глаза, развернулся и ушёл. Я знаю, что обидел его, но в такие моменты ничего не могу с собой поделать. Я ведь им не родной. Ричи — сын матери и отца, а я им даже не дальний родственник. Нет, у меня есть родители, но, после того, как обо мне несколько лет заботилась мама, я не захотел к ним возвращаться. И мама, и Ричи, и даже отец были против того, чтобы я уходил. Ричи так вообще расплакался, прося «не оставлять его, своего брата». Я, наверное, единственный в нашей семье, кто вспоминает об этом.

Мама как-то узнаёт обо всех моментах, когда я об этом думаю. Вот и сейчас она зашла в комнату, закрыв за собой дверь и глядя на меня понимающим взглядом. И это было так — мама меня всегда понимала. Мы, конечно, ссорились, ругались, мама даже пару раз била посуду, но, в конце концов, приходили к решению, которое устраивало всех. И его чаще всего предлагал отец, самый уравновешенный и трезво мыслящий в нашей семье. Даже Ричи пошёл характером в мать, хотя внешность у него — вылитый отец в молодости. Так мама говорит. А он потом бурчит под нос: «Будто ты меня видела в юности!», но соглашается.

Мы немного посидели, обнявшись, а потом нашу идиллию разрушил Ричи. Он ворвался в комнату, но, увидев нас, хотел выйти, да мама ему не дала, снова оседлав своего любимого конька:

— Ричард Фрост! Почему ты всё ещё не собрал вещи? До Хогвартса неделя осталась! — А потом, повернувшись ко мне: — Это и тебя касается, Гарри!

— Я не первый раз еду на сборы по квиддичу! Всё будет в порядке!

— Я последний раз еду в Хогвартс, наверное, я знаю, что нужно взять с собой!

Одновременно говорим мы с братом,а потом тянем вместе, переглянувшись:

— Ну, мам!

Она закрывает уши, ничего не слушая, и уходит вниз, чтобы всё-таки закончить готовить завтрак.

Мы с Ричи, хотя и не родные братья, очень похожи. Нет, не внешностью — характером. Ричи, в свои семнадцать, уже немного выше меня, а мне уже девятнадцать. Но если посмотреть на отца, то становится ясно — это ещё и не предел для его роста. У нас часто сходятся мысли, идеи, часто весёлые (все взрослые называют их глупыми, несмешными и опасными), поэтому мы подружились с братьями Уизли,хотя и учились на разных факультетах. Меня Шляпа отправила в Слизерин, а братец захотел просто быть ближе ко мне. Отец гордился нами, а мама только смеялась над его "предрассудками" о хогвартских факультетах. А мне было наплевать, мне и в подземельях неплохо жилось. Всё-таки, когда твой отец — Волдеморт, а друзья — Малфои, это что-то да значит.

В общем, жили мы дружно, наплевав на мнение окружающих. Когда в мою сторону или сторону Ричи совершались какие-то нападки со стороны старшего поколения, на сцену выходил отец и затыкал им всем глотки. Но иногда и он не справлялся. Тогда мы подключали тяжёлую артиллерию: рассказывали всё маме. Она-то всех могла поставить на место. После этого ещё долго все отходили, хотя мне так ни разу не удалось услышать того, что она там говорит им.

После того, как все вещи были уложены по чемоданам (даже братца — мама кого хочет заставит), мы все сели обедать. Отец, когда появился в моей жизни, выглядел странно и молодо, и даже сейчас, по прошествии стольких лет, его внешность ни капельки не изменилась. И он не выглядел на свой возраст — дату его рождения мне как-то по секрету мама рассказала, — что было ещё более странным. Но я предпочитал не заморачиваться этим вопросом, как мне и советовала мама.

Всё-таки хорошо, что меня не уговорили вернуться к ним мои биологические родители. Я, несмотря на все свои комплексы и внутренние терзания, люблю и маму, и Ричи, и даже отца. Я люблю свою семью, которая вырастила и воспитала меня.

И я счастлив.

* * *

Ну вот, опять с самого утра разорались, поспать спокойно не дают! Да, Гарри нужно собираться, но нельзя сделать это после завтрака? Пришлось вставать. Со стоном открыв глаза, осмотрел свою комнату. Обычная комната обычного подростка: средней захламлённости и загаженности. Хотя, если бы не мама, я бы вообще не прибирался в ней. А домовые эльфы у нас на что? Но маме, видите ли, нечем нас наказывать, вот и запретила она эльфам в наших комнатах убираться. Поэтому так и получалось: провинился — убирайся. И ведь даже домовиков не попросишь! Нет, они бы с радостью прибрались и маме бы ничего не сказали. Но она как-то определяет эльфийскую магию, поэтому увильнуть от наказания никак не получается. Но ладно, пора к брату зайти.

Перед тем, как выбежать из комнаты, заглянул Гарри в глаза. Там отражалось много чувств и эмоций: злость, обида, даже зависть. Но единственное, что удержало меня от того, чтобы набить ему морду, было глубоко на дне глаз, хорошо спрятанное: запоздалое осознание и сожаление. Я всё понимаю, он чувствует себя немного ущербным по сравнению со мной. Но это не повод постоянно срываться на мне из-за своих комплексов! Я хотел вернуться в свою комнату, но мимо по коридору проходила мама. Видимо, уже поругались с папой, помирились и разошлись, довольные друг другом. Что-то быстро в этот раз. Наверное, мама снова как-то догадалась о том, что мы опять поссоримся с братом из-за Этого. Поэтому она просто обняла меня и сказала:

— Ты умный мальчик, Ричи, и всё понимаешь, — заглянула в глаза, увидев, впрочем, как и всегда, понимание. Сжала крепче и отпустила, только сказала напоследок: — Иди, умойся. Небось, сразу, как проснулся, бросился в комнату к Гарри.

С ухмылкой, появившейся от вида моего смущенного лица, она потрепала меня по волосам, для чего ей пришлось вытянуть руку вверх на всю длину, и ушла к Гарри в комнату. Всё-таки мама у нас маленькая: я перерос её уже в тринадцать лет. Поэтому, когда мы вместе, всегда смотримся немного несуразно: мы такие высокие и мама, едва достающая даже Гарри до подбородка. А до папы ему ещё расти и расти.

Я уже и умылся пару раз, и причесался, даже пижаму снял, хотя я предпочитаю завтракать в ней, а они всё ещё сидят там вместе! Не выдержал, ворвался в комнату. И сразу попал под мамину опеку, чрезмерно возрастающую во время каких-либо сборов.

В этот раз, как это часто бывает, мы помирились с братом без произнесения извинений и слов раскаяния. Просто опять поймали одну волну и поняли друг друга. Нахождение «на одной волне» часто помогало нам в разных шалостях, да и вообще по жизни неплохо пригодилось. Во время такого единения мы понимали друг друга не с полуслова — с полувзгляда. И даже мама (а это что-то да значит!) не понимала, как мы могли сочинить одинаковые отговорки, что часто спасало нас от наказаний. Я люблю своего брата, без мамы я жить не могу — не представляю, что может со мной случиться, если её вдруг, тьфу-тьфу-тьфу, не станет, — а папу уважаю и беру с него пример. Ладно, к нему я тоже испытываю нежные сыновние чувства, только никому не говорите!

И сейчас, собирая свои трусы, носки и футболки, не всерьёз препираясь с мамой и братом, я могу с уверенностью сказать, что я счастлив.

* * *

Вот так шумно и начинается у нас почти каждое утро. А сейчас уровень шума возрос из-за ответственного мероприятия — собирания вещей. Ведь Гарри нужно ехать в очередной раз на сборы по квиддичу: хотя ему ещё девятнадцать, он уже в основном составе команды в качестве ловца (я отговорила его в своё время от желания стать аврором, но это не значит, что мои сыновья — и тот, и другой — не умеют защищать себя). А Ричи в последний, седьмой раз едет в Хогвартс, и это тоже важно — всё-таки в этом году у них выпускные экзамены! Даже то, что Гарри сделал карьеру в спорте, как уже решил к концу шестого курса, не помешало ему, по моему настоянию, сдать все Ж.А.Б.А. почти на «превосходно» (только одно «выше ожидаемого» по астрономии). Ага, попробуй тут не сдай, когда собственный отец всё лето муштровал его и проверял знания (как у великого Тёмного Лорда — бывшими Тёмными Лордами не бывают — может быть сын-неуч?). Вместо прорицаний, как в книге, Гарри, опять же по моему настоянию и советам отца, взял Древние Руны.

Ричи тоже хорошо учился, намного усердней и старательней, чем Гарри: читал много дополнительной литературы, не входящей в программу, и ему доставляли удовольствие почти ежедневные блиц-опросы, устраиваемые отцом. А я не вмешивалась, только просила Морта поменьше доставать Гарри насчёт проверки знаний.

Когда родился Ричи, мне было довольно тяжело с двумя детьми на руках, но потом ежедневные проблемы стали привычными. Да и Гарри подрос к тому времени, так что помогал мне всеми силами. Когда вернулся Морт, мне стало намного легче, он помогал мне, отбросил (не без моего участия) свои планы о кровопролитном завоевании магического мира, даже сменил имя на Мортимера Фроста (да, мы сочетались законным браком, и что?) и начал (хотя скорее продолжил) карьеру политика. У него, как вы поняли, неплохо получилось, и сейчас его в очередной раз выбрали Министром магии. Морта, конечно, немного боялись, но и это было нами преодолено.

И вот мы собираем вещи, переругиваемся, ссоримся, миримся, в общем, живём, как обычная семья.

— Ну, ты опять размышляешь на тему благополучия нашей семьи? — отвлёк меня от мыслей голос Морта. Да, он сначала отплёвывался и открещивался от этого имени, но я упорно называла его только так, вот он и смирился. По-моему, ему даже понравилось имя Мортимер.

— Да, иногда на меня накатывают воспоминания. И я снова и снова сравниваю свои жизни: до перемещения в этот мир и после.

— И что? Какие выводы ты сделала? — так ехидненько посмотрел на меня. А я ответила, нимало не смущаясь:

— Я всегда одёргиваю себя, ведь их нельзя сравнивать. В них обеих было что-то плохое и что-то хорошее, — я замолчала. А он обнял меня и спросил:

— Ты счастлива сейчас, именно в этот момент: рядом со мной, имея двух великовозрастных сыновей-оболтусов? — он усмехнулся, но потом серьёзно продолжил: — Скажи, ты счастлива?

— Да, — недолго думая ответила я. После непродолжительного молчания я спросила:

— А ты? — он не спешил с ответом, поэтому я сказала: — Рядом со мной, сыновьями, имея семью, но без мирового господства, о котором ты так мечтал?

— Я хотел изменить Магический мир, его закостенелые порядки, ввести новые правила, но не получилось достичь этого мирным путём, тогда я не нашёл другого пути. Ты показала мне его, — он опять замолчал, но я его не торопила. — И да, наверное, сейчас я намного счастливее, чем раньше.

Я покосилась на него, и он, тихонько засмеявшись, подтвердил свои слова:

— Да, я счастлив.

* * *

Мы только сели завтракать, как раздался звонок в дверь. Мы окружили дом защитой, так что внутрь аппарировать могли только хозяева, а по камину можно было только общаться. Поэтому все гости приходили к нам по-маггловски — через дверь. Я ещё не села, так что пришлось мне встречать незваных гостей.

За дверью обнаружился весело скалящийся Сириус Блэк. Ну, понятно, пришёл попрощаться с крестником, ведь «Гарри так надолго уезжает!». Сириус говори так каждый раз, но, по-моему, ему доставляет удовольствие выводить Морта из себя, ведь тот так не любит, когда Блэк заявляется к нам на порог, поэтому сильно раздражается.

Блэк же младший ни с того ни с сего вдруг проникся чувствами к великому искусству зельеварения, да и ушёл с головой в научную работу. Помогал ему в поднятии уровня «отечественной науки» сам Северус Снейп — общепризнанный мастер зельеварения. Вместе они начали работу над зельем «Вечной молодости» (надо же откуда-то брать средства для более глубокого изучения неразрешённых вопросов «тонкой науки»?), и, надо сказать, вполне успешно. Открыли ещё парочку способов применения крови дракона (я не вдавалась в подробности), усовершенствовали ликантропное и оборотное зелья, в общем, совсем теперь потеряны для нас, обычных людей. Нет, они не сидят безвылазно в лаборатории (Северус даже частные уроки иногда даёт — преподавание в Хогвартсе он, конечно, бросил), изредка даже в свет выходят, но говорят иногда о таких заумных вещах, причём считая их совершенно элементарными, что чувствуешь себя — как бы помягче выразиться — совсем ничего не понимающим в зельеварении. А чувствовать на себе презрительный взгляд Северуса и Регулуса вместе — сущая пытка для собственной самооценки! Они, конечно, иногда забегают к нам в гости, но не так часто, как Сириус.

В этот раз Гарри действительно надолго уезжает — по сравнению с другими сборами, — на целых два месяца! Я пропустила Сириуса вовнутрь. Тот сразу направился на кухню, обнялся с Гарри — тот сильно смутился, как всегда, — пожал руку Морту и Ричи.

Сириус, в отличие от Джеймса и Лили, проживших в Австралии больше десяти лет, да и оставшихся там вместе со своей дочерью Мэгги, не захотел покидать Англию, хотя на него до сих пор косились с опаской. Он сказал, что не мог бросить Гарри одного вместе с такими страшными нами, поэтому и не уехал даже после уговоров Джеймса. Вот он и заявляется с неприличной регулярностью к нам в гости.

Я его не намного старше, а чувствую так, будто нас разделяет с десяток лет. Ну, это довольно объяснимо: всё-таки загреметь в Азкабан в двадцать лет, да просидеть там столько времени рядом с дементорами, забирающими у тебя все хорошее, оставляя внутри только пустоту и отчаяние. Непрекращающийся изматывающий страх сопровождает всех узников Азкабана. Сириус не стал исключением. Да, ему было полегче из-за анимагии, но и она не могла спасать его вечно. И, освободившись, Сириус будто решил разом навеселиться за все пропавшие годы. И я не могла его судить за это, только держать в рамках приличия.

Вот и сейчас он неприлично громко ржал — иначе не назовёшь — за столом, что я отвесила ему подзатыльник. Не сильный, но ощутимый. Он повернулся и, сверкая своими ярко-синими щенячьими глазками, с показной обидой в голосе спросил:

— За что?

— За всё хорошее! — отрезала я. — Ешь.

Его глаза искрились смехом, и не каждый мог заметить на глубине глаз хорошо спрятанную даже от него самого грусть и звериную тоску.

Завтрак закончился как обычно шумно и в сопровождении воплей Ричи: «Я не буду мыть посуду! У нас эльфы есть! Я не собираюсь привыкать к ручному труду! И вообще, я собираю вещи!»

Он, конечно, всё-таки помыл посуду, и мы все вместе отправились провожать Гарри. Он вместе со всем составом команды и их тренером должны были доехать на поезде до стационарного порт-ключа, который отправляет всех желающих (и заплативших) на юг Болгарии, где проходят совместные тренировки нескольких сборных из разных стран.

Я так долго обнимала Гарри, что тот смутился и с бормотанием «мам, не навечно же я уезжаю!» попытался вырваться. Но всё-таки я отпустила его, и вскоре Гарри махал нам рукой из окна вагона уже тронувшегося поезда. Мы махали ему в ответ — ну, я и Ричи, а Морт просто стоял рядом, приобняв меня за талию.

«И всё равно жизнь прекрасна!» — подумала я перед тем, как мы вернулись домой с помощью аппарации, страх перед которой я в себе так и не победила.

Или первое появление главной героини в жизни Волдеморта.

Лорд Волдеморт гордо восседал на своём троне, а перед ним всё ещё стоял, морщась от боли, Люциус Малфой. Боль была довольно незначительной — с эффектом от Круцио и в сравнение не шла, но всё равно ощутимо мешала даже просто думать. Да, Лорд никогда не осторожничал, забираясь в голову к людям с помощью легилименции. И сейчас Малфой сопротивлялся вторжению в свой разум, не желая показывать какие-то воспоминания.

— Ну же, покажи мне то, что ты так жаждешь скрыть, — обманчиво мягким увещевающим голосом проговорил Волдеморт.

Конечно, он мог и сам сломить сопротивление, снять блок с воспоминаний, но ему доставляла удовольствие покорность людей. Нравилось, когда исполняли его приказы, вопреки своим желаниям. Особенно то, что могло причинить им боль. Нет, не физическую, а, как это называют, моральную. Нанести «психологическую травму» — вот, что было важно. Физическая боль — это слишком грязно, низко, приземлённо, хотя тоже доставляет немало наслаждения.

Но вот Люциус всё же сдался под ощутимым давлением Его Темнейшества, и перед взором последнего стали мелькать «кадры» из жизни Малфоя. Лорд даже испытал разочарование, поняв, что это обычные воспоминания прогулок в Косом переулке. Но его внимание всё же привлекла какая-то девица, постоянно присутствующая в это время. Особенно Волдеморт уделил внимание последнему воспоминанию, где странная девчонка забралась на крышу за каким-то животным, а потом оповестила всех о письме, принесённом филином кому-то из толпы. Оно было последним из сокрытых, поэтому Лорд спросил:

— И что, ты больше не виделся с этой милой леди? — каким-то странным голосом и явно издеваясь. Потом, не дожидаясь ответа, задал второй вопрос: — И как давно это произошло?

Люциус на мгновение задумался, будто проводил в уме жутко сложные математические вычисления, но всё же ответил:

— Двадцать дней назад, мой Лорд.

Его Темнейшество даже не наказало Малфоя за столь дерзкое, но не критично опасное неповиновение — имеющейся после грубого сеанса легилименции от Лорда мигрени было вполне достаточно. К тому же пройдёт она минимум через часов шесть. Только наградил новым заданием. Довольно простым, о котором вполне можно было догадаться даже самому недалёкому и долго думающему человеку. Привести девчонку, так «понравившуюся» Лорду, с чем Люциус с блеском, и даже не запылившись, справился.

* * *

Перед троном Его Темнейшества внезапно, хотя и ожидаемо, прямо из воздуха появилось тело в чёрной мантии. И с громким стуком, бряком, шмяком упало на пол. Через мгновение можно уже было различить ноги и руки, запутавшиеся в мантии, и голову из-под разметавшихся во все стороны длинных волос. Потом фигура приняла сидячее положение. Затем и вовсе стоячее, что облегчало задачу в идентификации человека по различным внешним признакам. Через минуту разглядывания — естественного, обоюдного — выяснилось следующее: это «тело» оказалось вполне симпатичной (на что Волдеморту было в данный момент плевать) девушкой с длинными медно-рыжими волосами и большими тёмно-зелёными глазами. От земли она возвышалась не очень сильно, особенно в сравнении с Волдемортом. Довольно смышлёная, судя по настороженному взгляду и ко всему готовому виду. Значит, уже поняла, где находится, догадалась почему и живо представила, что с ней будет дальше.

Волдеморт рассчитывал действовать по стандартной схеме, включающей в себя запугивания, расспросы, мучение Круциатусом в разном порядке и с возможными интерпретациями. Но он сразу подумал, что что-то может пойти не совсем обычно. Так и вышло. Ведь она с самого начала, как появилась в полутёмном зале, молчала и как будто чего-то ждала. Чего-то неизбежного, обязательного, и только после исполнения Волдемортом первого пункта плана она заговорила. Да так, что прибить захотелось! Но Лорд сдержался и вслушался в полубезумное предложение этой наглой девчонки. Позже он всерьёз рассмотрел его со всех сторон, а потом и вовсе согласился на все условия. Вполне вменяемые, если отбросить сам факт того, что план, предложенный ею, совершенно безумен.

После заключения этого сумасшедшего договора с этой сумасшедшей девчонкой жизнь Лорда Волдеморта, Тёмного мага, грозы всея Британии и прочая-прочая, понятное дело, изменилась. Ну как изменилась... Стала немного сумасшедшей (иногда, по четвергам). Но он никогда не жалел о том, что совершил этот поступок. Никогда.

Или однажды вечером.

Волдеморт снова гордо восседал, но теперь в кресле за столом в своём собственном кабинете. И был немного раздражён. Виноват в его неуравновешенном настроении был всё тот же Люциус Малфой, сидящий в кресле для посетителей по другую сторону стола. Он отпрашивался на все выходные и никак не говорил причину сего поступка. Ну, в принципе, он был не обязан рассказывать о ней, но ведь Лорду было интересно!

— И что за событие заставило тебя поступить так? Ты собираешься уйти на все выходные и даже не скажешь мне, почему? — голосом, не выражающим никаких эмоций, спросил он. Да, Тёмный Лорд давно научился прятать все свои чувства.

— Понимаете, мой Лорд, у моего сына десятилетие — можно сказать, первый юбилей, приглашено много гостей, и я просто не могу не присутствовать! Нарцисса столько всего придумала, украсила Мэнор, так что я не имею права бросить её в столь ответственный момент. Да и Драко будет волноваться, столько новых для него людей приглашены, пора вводить мальчика в высший свет. Мой Лорд, я... — стал быстро и отрывисто говорить Люциус — видимо, накипело. Всё-таки в последнее время замучила его жена: «А как тебе этот оттенок голубого? Он мне подойдёт? А вот эти цветы лучше поставить в гостиной или столовой? Как ты думаешь, лучше заказать для Драко мантию в зелёных или синих тонах? Лучше подать вино столетней или сто двадцатилетней выдержки? Дорогой, а?.. Милый, как?..» — и так далее. И всё время находились новые и новые проблемы, которые Нарцисса не могла разрешить без консультации с ним, Люциусом. Вот и подрастерял тот свою былую выдержку — на лице отчетливо читалась просьба о помощи.

А Лорд думал о том, что и его собственных сыновей нужно выводить хоть иногда в свет, а то ещё люди подумают, что он совсем не занимается своими чадами. А Гарри как раз ровесник наследнику Малфоев, может, они найдут общий язык. Но Элизабет наверняка будет против. Она почти никогда не ходит с ним на разные званые вечера и детей не разрешает вести в это «змеиное логово, где каждый старается укусить другого как можно больнее; окунуть в ведро с помоями, а потом ещё и лживо посочувствовать» (это если цензурными словами). В принципе, он был с ней полностью согласен, но ему нравились все эти политические и светские игры, когда ходишь по краю пропасти, отделяющий возвышение всеобщей любви и почёта от пропасти всеобщей ненависти и презрения. Ладно, это сейчас не столь важно.

— И почему я узнаю обо всём последним?

— Но, мой Лорд, я не посчитал эту новость достаточно весомой, чтобы мешать вам рассказом о ней.

— Я. Должен. Знать. Всё, — чётко разделяя слова, отрезал все возражения Лорд.

Ещё мгновение они посидели в тишине. Она не была неуютной ни для кого в этой комнате. Эти двое мужчин давно знали друг друга, и ни ощутимая разница в возрасте, ни прошлые действия в отношении друг друга и других людей, совершённые чаще всего совместно, не мешали им обоим наслаждаться тишиной. У них было много общего: начиная от наличия довольно шумной семьи и заканчивая всеобщим отношением к их персонам в «высшем свете». Так что вполне закономерным оказался вопрос Люциуса, нарушивший тишину:

— Вам сколько пригласительных? Четыре?

— Да, четыре, — также не испытывая ни грана неловкости (что, вообще-то, ему никогда и не было свойственно), ответил Лорд. Ещё мгновение оба мужчины посмотрели в не зашторенное окно. Только-только разгорался закат, окрашивая небо в кроваво-красные цвета, так что было чем любоваться.

«Да, давно не выдавалось таких спокойных вечеров», — думал Лорд, вспоминая все прошлые дни, недели, месяцы в кругу семьи. Довольно шумной и надоедливой семьи. Хотя Лорд бы никогда, если бы мог, не изменил прошлое.

Его всё устраивало в этой жизни, и ему не хотелось другой.

Или третий Дар Смерти всё-таки оказался в моих руках.

Я поняла, что попала в столь затруднительную для многих женщин ситуацию, когда искала последний крестраж. Ну как искала — просто пыталась придумать, как же мне достать кольцо из той старой хибары и не попасть под проклятье. Всё-таки мне мои руки очень дороги, я прям сроднилась с ними за всю свою жизнь. В конце концов, ничего не придумала, поэтому решила пойти и надеяться на великое русское "авось". Хоть я и подданная Соединённого Королевства, но в душе до сих пор русская — от этого менталитета так просто не избавиться.

Ну, вот и ехала я на электричке до Литтл-Хэнглтона в довольно комфортабельных условиях и смотрела в окно на пробегающие мимо деревья, только-только покрывшиеся первой листвой, ухоженные дома, пока ещё голые поля. И как всегда старалась ни о чём не думать. Что довольно редко получалось. В своих мыслях я снова и снова возвращалась к тем декабрьским дням. Интересно, что было бы, если бы я не сбежала? Что изменилось бы в моей... нашей жизни? И в какую сторону были бы эти изменения: к хорошему или плохому? Так, всё, надо избавиться от этих упаднических настроений! Пройтись, что ли? Ехать ещё около часа, так что можно и погулять немного.

Только встала и вышла в проход, как почувствовала что-то странное. Перед глазами поплыли фиолетовые пятна, и почему-то электричка качнулась. Ну и я вместе с ней. Перед глазами стало совсем темно. Очнулась я на руках у какого-то симпатичного парня, у которого в глазах плескалось волнение. Всё-таки приятно, когда о тебе так волнуются!

— Мисс, с вами всё в порядке? — заговорил он, когда увидел, что я пришла в себя.

— Да, — промямлила я, а он всё заваливал меня вопросами:

— Случалось ли это с вами ранее? Как часто у вас происходят такие обмороки? Есть ли у вас какие-либо хронические заболевания? Патологии? — и выжидающе смотрел на меня. Медик, блин.

А я в ответ глядела на него круглыми глазами и молчала. Потом, вспомнив все вопросы, ответила на них по порядку:

— Нет, никогда, нет, нет.

Он удивлённо посмотрел на меня и на мгновение задумался, отведя от меня взгляд. Только тогда я смогла нормально сесть — так, чтобы его руки не поддерживали меня. И как любая женщина, первым делом полезла в сумочку (благо, я упала недалеко от своего места) за зеркальцем. Вроде, ничего не помялось. Убрала зеркальце обратно и повернулась к подозрительно замолчавшему молодому мужчине. А он как-то странно смотрел на меня. Потом осмотрел меня с ног до головы, оглянулся по сторонам и, понизив голос до шёпота, спросил меня, приблизившись:

— А вы случайно не беременны? — и смотрит таким чистым, невинным взглядом младенца.

Слава всем богам, людям наскучило это происшествие — они вновь занялись своими делами, и никто не услышал этого вопроса!

Я зашипела на него не хуже разъярённой змеи:

— О чём вы, вообще, думаете? Какая беременность?!

— И только не говорите мне, что такой возможности быть не может! — не обратил он внимания на мой настрой. — Вспомните, пожалуйста, когда у вас...эмм...

— Слушайте, вы! Да как вы, вообще?!

— Мы можем перейти на «ты», — перебил он мою возмущённую речь. Какой наглый, всё-таки! Но, посмотрев на его невинную мордашку, только вздохнула.

Неужели я, и правда, беременна? Да я ни с одним мужчиной давным-давно не спала! Только если...

— Судя по тому, что я не вижу у тебя ярко выделенного живота, ты беременна не более пяти месяцев.

Я утвердилась в своих подозрениях. Это точно он. А что? Он обычный мужчина, в самом расцвете сил, так почему же он не может зачать ребёнка? Ещё как может. Я истерически захохотала:

— Он не хочет меня оставлять, как я погляжу! — я погрозила пальцем воздуху. — Как тебе не стыдно! Я думала, что избавилась от тебя на несколько лет! А ты! Ты не желаешь оставить меня в покое?

По щекам полилось что-то мокрое. Попало на губы, и я автоматически слизнула. Солёно. Значит, слёзы.

Я так хотела забыть его! В конце-то концов, я сбежала от него, когда он был ещё "во плоти"! Чего уж тут непонятного? Неужели что-то свыше не хочет, чтобы я забыла о нём? Как мне это надоело.

Я раздражённо выдохнула. Рваными движениями вытерла пальцами дорожки от слёз и посмотрела на часы. Судя по времени, к нужной мне станции подъедем минут через пять. А этот недомедик всё стоял и проникновенным взглядом смотрел на меня. Я зло глянула в ответ и, схватив до сих пор лежащую на сидении сумку, направилась в сторону дверей. И услышала, как кто-то идёт следом за мной. Мысленно рыкнув, я быстрым шагом дошла до тамбура. Там никого не было, видимо, только я схожу с электрички на этой станции.

Резко развернулась и увидела — кого бы вы думали? — всё того же «спасителя». С силой ткнула его пальцем в грудь и свистящим шёпотом, в лучших традициях Волдеморта, произнесла:

— Что тебе от меня нужно?

— А почему ты решила, что мне что-то от тебя нужно? Я, может, тоже до этой станции ехал?

— Ну-ну, — издевательски протянула я. — Посмотрим.

Тем временем поезд стал замедлять своё движение, показался перрон с редкими фонарями. И полным отсутствием кого бы то ни было. «Только перекати-поля не хватает», — подумала я, ступив на твёрдую землю и оглядываясь по сторонам. Потом пошагала в сторону здания, находящегося здесь же. Оно было довольно старым, хоть и хорошо сохранившимся. Видимо, это здание вокзала. Внутри тоже никого не оказалось. Не так уж и популярна для туристов эта деревенька. Ни звука, ни шороха — полная тишина. Только наши шаги гулким эхом разлетаются по большому залу ожидания.

А мой попутчик, который «тоже на эту станцию ехал», всё так же шел за мной. Я полуобернулась в его сторону, приподняв брови в немом, но понятном вопросе. Он ответил ничего не понимающим взглядом, но сказал:

— А что? Мне тоже в ту сторону.

Я только обратила свой взор к небу, то есть к грязно-белому потолку с кое-где полопавшимися лампочками.

— Скажи хоть, как тебя зовут-то?

— Макс.

— Приятно познакомиться, Макс. Я Элизабет.

— А, Лиззи, значит...

— Только. Не. Лиззи, — грозно посмотрела я на него.

— Хорошо-хорошо, Бет. Так-то тебя можно называть?

— Можно.

Так моё имя ещё не коверкали. Но ладно, пусть зовёт, как хочет.

— Позволь полюбопытствовать, Макс, — начала я светскую беседу, когда парень поравнялся со мной, — что же привело тебя в этот захолустный городишко?

— Тогда позволь задать тебе тот же вопрос, — выдерживая заданный мною тон, ответил он. Вот же гадёныш.

— Меня сюда привело одно незаконченное дело. О котором я не хочу распространяться, — добавила я, когда увидела блеск любопытства в его глазах.

Но огонёк в его глазах загорелся ещё живее.

— Я ответила на твой вопрос, теперь твоя очередь.

— У меня тут тоже одно дельце, — и отвёл глаза. Всё ясно, нет тут у него никакого дела. Но я согласно покивала:

— Понятно-понятно.

Он с сомнение покосился на меня, но ничего не сказал. Мы вышли на улицу и увидели саму деревню. Несколько улиц, одно— и двухэтажные дома. Всё чинно и благородно. Я огляделась. На холме заметила большой дом, явно принадлежащий богачам. Только он был сильно запущен, весь в плюще, кое-где выбиты стёкла в окнах. Это точно тот самый дом, дом Риддлов. Направилась вниз по дороге, ведущей из деревни в сторону дома. На улицах почти никого не было, так что мы шли туда без каких-либо препятствий.

Долго ли, коротко ли, но мы всё-таки нашли ту старую хибару. Правда, я чуть не пропустила поворот к ней. Но немудрено его было и не заметить: заросшая травой еле заметная тропка будто сама пряталась от людского взора.

Продираясь сквозь заросли — осоки, камышей, тысячелистника, одуванчиков, да чего угодно! — мы дошли до еле заметной за плющом полуразрушенной хибарки. Вокруг домика росли какие-то странные травки. Несколько я узнала — их применяют в зельях, — а остальные так и остались тайной за семью печатями. Было похоже на защиту от чего-то, а не просто сад. Странно.

С огромной осторожностью наступила на единственную ступеньку и тут же поморщилась от странного хруста. Посмотрев вниз, увидела скелетик змеи. Это та самая, что ли? Которая висела тут, пришпиленная ещё при жизни Гонтов? Меня передёрнуло от отвращения.

Толкнув дверь, потом ещё раз, я всё-таки оказалась в единственной жутко грязной комнатке. Прошла вперёд и увидела следы, которые отлично отпечатались на дюймовом слое пыли. Они появились тутпримерно лет двадцать назад, так что можно было не бояться, что кто-нибудь застукает нас. Сзади раздалось жуткое чихание, я аж подпрыгнула от испуга. Я забыла про Макса! Резко повернулась и увидела, как парень ставит на полку какой-то черенок. Запоздало предупредила его:

— Лучше тут ничего не трогать.

— А зачем мы, вообще, здесь?

— Мне нужно кое-что найти здесь. Только ничего не трогай руками! На, надень, — и протянула ему резиновые хозяйственные перчатки, которые прихватила с собой. — Мы ищем массивное старинное кольцо. Оно украшено большим чёрным камнем. На нём изображен равносторонний треугольник с вписанной в него окружностью и высотой, проведённой к основанию.

Увидела непонимающий ошалелый взгляд, направленный на меня, и пояснила:

— В детстве увлекалась геометрией. Вот, смотри, — и нарисовала знак Даров Смерти пальцем на пыльном столе. Макс покивал и, получше рассмотрев рисунок, направился к окну.

Я тоже направилась к противоположной стене и, проводя пальцами по поверхности, пыталась почувствовать магию. Пускала немного своей и прислушивалась, ожидая ответного отклика.

— Смотри, тут пустота, — отвлёк меня Макс, указывая на место в стене, внешним видом ничуть не отличающееся от остальной поверхности.

Я подошла ближе, прислушиваясь. Провела пальцами по тому месту и правда почувствовала магию. Немного подозрительно покосилась на Макса, он же ответил мне невинным взглядом. А потом я сказала:

— Сломай стену в этом месте. — Увидела сомнение в его глазах и сказала: — Давай-давай, ничего не будет.

Он оглянулся по сторонам, взял какую-то палку в руки, размахнулся и ударил по стене. Я заранее отошла подальше и правильно сделала. В разные стороны полетели щепки, поднялось облако полувековой пыли, и вся эта грязь накрыла нас с головой. Я закашлялась, глаза заслезились, поэтому я выбежала из домика на улицу — благо, мы дверь не закрыли. Макса я захватила по дороге, и теперь мы оба стояли и пытались выкашлять пыль из лёгких. Потом ещё немного подождали, пока грязь осядет и внутри хибары. С опаской зашли в комнату и осмотрели итоги наших варварских методов по поиску крестража. На полу валялись деревяшки, пыль теперь лежала волнами. И посреди всего этого безобразия лежала небольшая шкатулка, обитая бархатом снаружи. Какой пафос.

Аккуратно взяла коробочку в руки. Они почему-то тряслись — от волнения, наверное. Приоткрыла её и увидела зловещий отблеск лежащего там кольца. Оно будто пыталось напугать меня. Точнее — крестраж, а не кольцо. Ха, и не таких обламывали! Я ухмыльнулась и захлопнула шкатулку. Положила её себе в карман и развернулась к Максу. Он стоял и чего-то ждал. Объяснений, наверное. Я прошла мимо него по направлению к двери.

— Пошли, больше нам здесь делать нечего.

Тот на мгновение замешкался, но потом всё же прошёл следом за мной. Я оттряхивалась от пыли, осевшей на одежду и волосы.

— Это кольцо моего... — как же его обозвать-то? Покривила душой, но сказала: — ...мужа. Он сейчас в командировке, поэтому попросил меня забрать его. Но за все эти годы забыл, где оно хранилось, вот и не сказал мне точное место.

Видно было, что он мне не поверил, но всё-таки удержался от расспросов. Конечно, он подумал, что это личное.

Мы пошли обратно на станцию в молчании. Так же в молчании и расстались. Только Макс напоследок сказал:

— Удачи тебе с мужем, — и подмигнул. А я только подивилась его наглости и количеству неиссякаемого жизнелюбия. Посмеялась с ответ, запомнив его таким: милым, жизнерадостным и ужасно нахальным.

Родила я через четыре месяца милого мальчика. Назвала его Ричардом и дала свою фамилию — Фрост. Ричи по мере взросления всё больше и больше становился похожим на Волдеморта в детстве. Такие же голубые глаза, бледная кожа и тёмные волосы. Но характером он кардинально от него отличался. Пошёл весь в меня: немного вспыльчивый, очень эмоциональный и упорный во всех своих начинаниях.

Теперь у меня два сына. Два горячо любимых и нужных мне сейчас сына.

Или "и жили они долго и счастливо?"

Каюсь, про Сириуса я вспомнила не сразу. И потом не вспомнила. Только когда Регулус обронил случайно, мол, жаль, что с нами нет брата (очень завуалированно), я поняла, что ещё не сделала.

Отправив мальчиков в школу следующим утром, я заявилась в кабинет Морта в министерстве. Ричи было уже семь лет, а Гарри — девять, так что просиживать дома штаны, как всем чистокровным детишкам, я им не позволила. А что? Пусть идут в маггловскую школу. Хоть нормально общаться со сверстниками научатся. Может, немного поймут неволшебников, их мировоззрение, мотивы их поступков, всю их психологию. Нет, я не засылала их в «стан врага» аки шпионов, всё это они будут проделывать неосознанно. Но мотать на ус.

Морт, кстати, долго этому противился, но я смогла убедить его в полезности моей затеи. Конечно, он поставил кучу условий, кое-где даже довольно абсурдных. Но главным было то, что Морт изъявил желание самому заниматься с детьми «более подходящими для них как наследников» Великого и Ужасного вещами. В итоге, мальчики учились фехтованию, наездничеству, игре на музыкальных инструментах, изучали иностранные языки. Шутка. Волдеморт понимал, что некоторое, чему положено обучать чистокровных детей (фехтование, наездничество, например), — совершенно излишне. Так что мальчики только занимались некоторыми языками, что полезны и в маггловском, и в магическом мирах, да и Гарри вдруг решил научиться играть на гитаре. Ладно, это я ему предложила, но ему вроде бы нравится. Посвящать их в разные дела, которыми у чистокровных семейств занимается глава рода, было ещё рановато. Да и вряд ли им многое из этого понадобится в будущем. Магический мир, как показало время, ступил на путь прогресса.

Ну, а Морт, вернувшись в наш бренный мир, не мог сидеть сложа руки, потому-то и попёрся на политическую арену магического мира. Конечно, взявшийся будто из ниоткуда волшебник привлёк к себе внимание, вот в нём довольно быстро и опознали почившего Волдеморта. Он ничего противозаконного (ладно, слишком противозаконного) не делал, но на него всё равно косо смотрели. И до сих подозревали в совершении всех смертных грехов. Воспитание Гарри Поттера — самого Гарри Поттера! — в его семье, да и вообще её благополучное существование примирило некоторых с его прошлым, но остальные всё ещё не желали быть «введёнными в заблуждение». Главным его оппонентом всё также оставался Дамблдор. Морт понял, что какие бы благие дела он ни совершал, доверять ему больше вряд ли начнут, поэтому он решил пойти «от противного». А именно — начал очернять имя доброго директора. Этому очень помогла и миссис Фигг, которая «видела» жизнь бедного мальчика у Дурслей. (Мы сделали так, будто Гарри всё-таки прожил у своих родственников несколько лет. Знаю, нечестно, но так всё и было бы, если бы не моё вмешательство! Фу, как пафосно звучит, но ничего не поделаешь — это правда.) Пьедестал Дамблдора сильно покачнулся, чего Морт усиленно и добивался. Сейчас он планировал на следующих выборах Министра магии занять эту должность, но не был до конца уверен, что ему это удастся. Вызволив Сириуса из Азкабана, мы могли бы убить сразу двух зайцев: и хорошему человеку помочь, и подтвердить, что Волдеморт встал на «путь исправления». Уж простите, что так цинично, ведь, как говорится, «с кем поведёшься — от того и наберёшься».

Итак, быстрым шагом направляясь по коридорам Министерства в сторону кабинета Морта, я вспомнила, что у того появился новый секретарь. Морт был доволен компетентностью нового подчинённого, что меня сильно взволновало. Мало ли, кто там пришёл! Да, я ревновала его ко всем находящимся рядом особам женского пола. Всё-таки он — довольно привлекательный мужчина, хоть и с неоднозначной репутацией (женщины ведь любят «плохих парней»?), но с довольно приличными деньгами и какой-никакой, а властью. Ревновала я тихо, совсем незаметно для всех остальных, но, думаю, мой муж (ох, не могу поверить в это до конца!) знает меня как облупленную и видит все мои эмоции насквозь. Иногда мне даже кажется, что он мои мысли читает!

Пока размышляла об этом, как раз оказалась перед дверью в приёмную, где сидит секретарь. На отполированном тёмном дереве висела табличка с именем владельца кабинета. На ней было начертано «Мортимер Фрост». Меня всегда охватывало множество чувств при виде этой надписи. Волдеморт полностью сменил имя и теперь подписывался везде моей, кхм, нашей фамилией.

Аккуратно постучавшись, я открыла дверь и увидела за столом секретаря-мужчину. Вздохнула с облегчением, но потом вновь напряглась. Он мне показался смутно знакомым. Неужели...

— Макс? — выдохнула я, застыв около двери. Она с тихим щелчком захлопнулась за моей спиной, отрезав весь коридорный шум.

Мужчина поднял, наконец, голову от документов и тоже изумлённо произнёс:

— Бет?

Мы глупо пялились друг на друга, как вдруг дверь, ведущая непосредственно в кабинет Морта, открылась. В приёмную вышел мужчина с благородной сединой в волосах, что говорило о приличном возрасте. Он был одет в довольно богатую даже на вид одежду, короче, я сразу поняла, что он — чистокровный волшебник. Вероятно, глава какого-нибудь древнего магического рода. Они с Мортом раскланялись, попрощавшись, и посетитель вышел в коридор, аккуратно подвинув меня в сторону от двери.

Дверь захлопнулась, и я тут же спросила у Морта:

— Кто это такой? — невоспитанно указывая пальцем в сторону Макса.

— Мой новый секретарь, — ответил он. — Знакомься, Элизабет, это Максимилиан Вертер. Макс, это моя жена — Элизабет.

Ну, и я поступила как всегда в такого рода ситуациях. А именно — неприлично громко засмеялась. Макс тоже улыбнулся, а Морт стоял с каменным выражением лица, желая услышать подробности того, что же меня так рассмешило.

— И когда ты успела? — только и спросил.

— Ну, когда ты был, как бы выразиться, не совсем здесь.

— Стоп, я понял. Позже расскажешь более подробно, — прервал меня, когда я уже хотела перейти к описанию непосредственно нашего знакомства. — Что привело тебя ко мне в столь странное время? — Это он так корректно спрашивает «какого чёрта припёрлась».

— Ты всегда так груб со мной, — наигранно обиженно произнесла я, приближаясь к Морту. — Может, я просто соскучилась по своему любимому мужу?

Он поддержал мою игру:

— Дорогая, я тоже соскучился по тебе за эти, — он взглянул на часы, — три часа, что мы не виделись. Но я же не срываюсь к тебе посереди рабочего дня? Или что-то случилось? — О, вселенское беспокойство отразилось в его глазах.

— Да, дорогой. Я тут вспомнила кое-что, что ещё не сделала, — я не успела договорить, как фальшивое беспокойство Морта сменилось настоящим. И выражение «О, нет» или «Только не снова» появилось на его лице.

Я оглянулась на Макса, который смотрел на разыгрываемое нами представление с огромным интересом, и потянула Морта в его кабинет. Я ещё не до конца доверяла этому парню, поэтому решила предпринять меры защиты от всякого подслушивания.

Посвятив Морта в детали моей идеи, я насладилась взглядом из серии «сомневаюсь-в-наличии-у-данного-конкретного-индивида-разума» (хотя я называю этот взгляд «ты-чё-тупой?» — взглядом). Но он всё-таки нашёл выгоду, которую можно извлечь из моей затеи.

И вот, на следующий же день Морт потребовал пересмотра дела некоего волшебника Сириуса Блэка. Сначала ему отказали в его требовании, но потом, когда он пообещал найти неопровержимые доказательства, сказали, мол, может, пересмотрят его дело. Особо Морт настаивал на применении веритасерума — это-то и склонило членов суда к такому решению. А буквально через пару дней семью Уизли постигло огромное несчастье (хотя кому как) — пропала их «любимая» увечная крыса Короста. Зато в магическом мире вновь появился Питер Петтигрю — награждённый посмертно герой волшебной Британии.

Через неделю после начала кампании по вызволению Сириуса из заключения мы — я не могла не пойти — в сопровождении двух авроров и надсмотрщика тюрьмы (одного из немногих) шли по гулким и мрачным коридорам Азкабана. Сначала мы должны были поинтересоваться: а хочет ли сам мистер Блэк на свободу и устраивают ли его наши кандидатуры в качестве, так сказать, адвокатов? Внезапно пахнуло холодом и животным страхом. Я поёжилась и подошла поближе к Морту. Тот шёл так, будто идёт не по коридорам Азкабана, самой ужасной волшебной тюрьмы, а прогуливается в саду собственного поместья. Мне бы его выдержку! Морт, увидев моё состояние, приобнял меня одной рукой, слегка прижав к себе. Так мы и шли дальше к комнате посещений.

Дойдя до довольно внушительной двери, надсмотрщик приоткрыл её перед нами и пригласил войти. Мы любезно воспользовались этим приглашением и оказались в комнате без окон с голыми, кое-где заплесневелыми стенами, таким же полом и потолком. Посередине стоял стул с деревянной спинкой, на котором и сидел заключённый, удерживаемый проржавевшими цепями за руки. Больше мебели или каких-либо других предметов в комнате не наблюдалось. Лично мне даже непонятно было, откуда идёт освещение? Но это же волшебники — они могут всё или почти всё. Так что не стоит удивляться отсутствию источников света в освещённой комнате.

Мужчина в кресле дёрнулся, когда увидел и, несомненно, узнал Волдеморта, но оковы не давали ему сделать лишнего движения. Сириус с ненавистью смотрел на него, не обращая внимания на меня или провожатых, и, казалось, начал порыкивать.

Морт взглядом сказал мне, мол, «это твоя идея — ты и говори с ним». Согласившись, так же безмолвно указала ему на застывших у дверей авроров. Они смотрели в противоположную стену таким внимательным взглядом, что становилось понятно — мужчины внимательно слушают каждое сказанное нами слово. Морт понял всё правильно — незаметно махнув рукой, он наложил на нас вместе с Сириусом «полог тишины». Я аккуратно подошла к креслу, показывая поднятыми руками с развернутыми вперёд ладонями, что вреда никому причинить не хочу. Мужчина настороженно смотрел на меня и ожидал дальнейших действий.

— Здравствуйте, мистер Блэк, — всё-таки начала я говорить. — Меня зовут Элизабет Фрост. Можно просто Элиза. Как пожелаете. — Не видя никакой реакции на свои слова, кроме подозрительно сощуренных глаз, я продолжила: — Это Мортимер Фрост, — я указала на названного.

— Знаю я, кто это, — раздался хриплый голос.

Я порадовалась, что получила отклик на свои старания.

Не хотела я этого говорить, но, видимо, придётся:

— Он мой муж, — и стала ждать реакции.

Глаза Сириуса на мгновение приоткрылись от удивления, но потом опять сощурились, говоря: «И что с того?»

— Мне всё равно, в каких отношениях вы состоите, — насмешливо и с толикой презрения сказал он.

Сириус вроде уже успокоился, так что, наверно, можно поговорить на равных условиях. Ну, более-менее равных.

— Пусть освободят его, — повернувшись к Морту, попросила я.

«Ты в своём уме?» — вот, что было в его взгляде.

— Абсолютно, — вслух ответила я.

Морт махнул рукой, и один из застывших возле дверей мужчин произнёс какое-то заклинание, указав палочкой на цепи, удерживающие Сириуса. Те со звоном и будто неохотой освободили руки мужчины и смирно повисли вдоль ножек стула. Блэк, поморщившись, потёр запястья, но вставать или делать что-либо ещё не стал.

Я, обрадовавшись, что он не бросился на Морта и не сделал ещё каких-нибудь глупых поступков, произнесла:

— Понимаешь, Волдеморт не убивал Лили и Джеймса...

Закончить фразу мне не дало резкое ощущение боли на левой щеке. От неожиданности и довольно-таки сильного удара я упала. Приземлившись пятой точкой на каменный пол, я чисто машинально приложила руку к горящей щеке. Потом посмотрела вверх и увидела, что Сириус сидит в кресле, пришпиленный заклинанием Морта. Тот направлял на него палочку и смотрел, не отрываясь, но всё же бросил на меня взволнованный взгляд. Услышав за спиной звук движения, я приподняла руку, мол, всё в порядке и помощь не нужна. Сидеть на полу было холодно и грязно, поэтому я поднялась, отряхиваясь и не смотря Сириусу в лицо. Погладив ещё раз щеку прохладными пальцами, я всё-таки взглянула Блэку в глаза. Тот прошипел:

— Да как ты смеешь?! — но сдвинуться с места не смог.

— Да, — невозмутимо продолжила я, — Джеймс и Лили живы и здоровы. Сейчас они вместе со своей дочерью Мэгги живут в Австралии. Иногда приезжают навестить Гарри — примерно пару раз в месяц. Могу даже колдографию показать, хочешь посмотреть? — и полезла рукой в карман пиджака. Ничего там не обнаружила, странно. Потом увидела, как Морт протягивает мне стопку колдографий, насмешливо смотря на меня.

— Знал, что ты их забудешь, — пояснил он свою усмешку.

Молча забрала у него колдокарточки, только благодарно кивнула в ответ. Всё-таки он — единственный, кто абсолютно всё знает про меня, все мои достоинства и недостатки, в число которых входит и моя катастрофическая забывчивость.

Протянула Сириусу фотографии. Тот не сдвинулся с места, и я, поняв, в чём дело, укоризненно взглянула на Морта. Он, всем своим видом выражая сомнение в моей разумности, снял заклинание с Блэка. Он тут же вцепился руками в колдографии и внимательно стал их рассматривать. Подозрение, появившееся в начале, пропало из его глаз, но появилась вселенская усталость. Сириус отдал мне фотографии и уткнулся взглядом в пол, руки его опустились. Мгновение молчания, а потом Блэк произнёс:

— Чего вы от меня хотите? — очень устало, даже обречённо.

Я подошла к нему и присела на корточки, взяв его руки своими ладонями.

— Мы всего лишь хотим помочь тебе, — мягко сказала я, пытаясь заглянуть ему в глаза.

Сириус поднял на меня взгляд своих синих потухших глаз, но молчал. Было видно, что внезапно где-то в глубине его души затеплилась надежда, которую он пытался задавить всеми силами.

— Зачем? Нет, скорее — почему?

— Я знаю, что ты в Азкабане незаслуженно. Ну, это знает и Морт, — как-то смущённо пробормотала я. — Поэтому мы и хотим вытащить тебя отсюда. Законным путём. — Не дав ему и слова вставить, я продолжила: — Мы уже подали апелляцию в Визенгамот и собрали все доказательства. Осталось только получить твоё согласие. Ну, ещё и на суде побывать, но это уже мелочи, да?

— Вы что, думаете, что я не соглашусь?

— Закон требует твоего официального согласия, — виновато пожала я плечами.

Потом Морт и Сириус обговорили все детали, презрительно морщась от того, с кем им приходится разговаривать. А я только посмеивалась и старалась гасить возникающие конфликты и разногласия, убеждая их прийти к компромиссу. Когда они закончили, Сириус вдруг посмотрел на меня, а потом резко отвёл взгляд.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросила я.

— Нет, — Блэк замялся, — понимаешь, я хотел узнать, а как там Гарри? — смущенно закончил он.

— А Гарри с нами живёт, — просто ответила я.

— Что? — У него глаза на лоб полезли от такого заявления. Но это и хорошо — начинают возвращаться человеческие эмоции.

— Да, я взяла опеку над Гарри на себя. — Раздался смешок, замаскированный под кашель. Я не обратила на него внимания и продолжила: — Мы с Мортом, — выделила последнее слово, — воспитываем его с того самого момента, как, все думают, «умерли» его родители. И он вполне счастлив. — Увидела сомнение в глазах Сириуса. — Ну, по крайней мере, когда Лили и Джеймс предлагали ему уехать вместе с ними в Австралию, он остался с нами и Ричи, моим вторым сыном. Ладно, — поправилась я, — нашим вторым сыном.

— Ясно, — произнёс Блэк немного рассеянно.

Через три дня — грёбаная бюрократия! — состоялся суд над Сириусом Блэком. Окончился он снятием всех обвинений и заключением под стражу некоего Питера Питтегрю, бывшего кавалера ордена Мерлина первой степени, вручённого посмертно.

Когда я впервые увидела Сириуса, то не могла поверить, что этот человек младше меня. Но теперь, когда мы его отмыли, приодели, и он, наконец-то, избавился от тлетворного влияния азкабанских дементоров — Сириус помолодел лет на пять точно! Проходили месяцы, и к нему вернулось его ребячество, блеск вновь зажёгся в его глазах, но я понимала, что прежним Блэк никогда не будет. И он сам, думаю, прекрасно знал об этом, но всеми силами пытался избавиться от воспоминаний, что часто снова и снова терзали его в ночных кошмарах, выливаясь в жуткую бессонницу. Иногда он вёл себя так, будто решил прожить эти потерянные восемь лет как можно быстрей. Я больше не могла смотреть на это, поэтому однажды вечером отвела его в сторонку.

— Сириус, что происходит?

— А что происходит? — весело ответил он, отводя взгляд.

— Сириус, пойми, ты не сможешь вернуть эти годы. Не можешь вновь стать двадцатилетним беззаботным пареньком. — Не давая ему и рта раскрыть, продолжила: — Не пытайся забыть о том, что ты пережил. Это — часть твоей жизни. Не каждому дано испытать то, что пережил ты. Прими, наконец, своё прошлое. Не торопись жить, у тебя ещё впереди много лет. Знаешь, как говорят магглы? Не торопись, а то успеешь. — Он отвернулся от меня, будто не желая меня видеть и слышать. — Ты и сам всё понимаешь, Сириус, — вздохнув, сказала я. — Ты можешь вести себя, как захочешь, но рано или поздно огонь в твоей душе погаснет. То, что грело тебя на протяжении заключения, сожжёт тебя дотла. Понимаешь? Через несколько лет ты не сможешь жить так же, как прежде. Ты просто не захочешь жить так и сам себя погубишь.

Он повернулся ко мне:

— Зачем ты мне всё это говоришь? — Я не ответила на вопрос, всё так же пристально смотря ему в глаза. — Да понимаю я всё! — раздражённо воскликнул он. — И что ты мне предлагаешь сделать? — язвительно спросил Сириус, с усмешкой посмотрев на меня.

— Остепениться. — Глаза его стремительно увеличивались в размерах. — Да-да, найти девушку — или парня, как хочешь — жениться на ней и завести семью. Я же видела, как ты смотришь на Гарри. Пора бы уже и самому иметь такого сына! Или дочь. Так что вот, дорогой мой, я хочу увидеть тебя седым старичком в окружении внуков. Нет, правнуков! Понял меня? А теперь за дело! — смеясь, я хлопнула его рукой пониже спины. И он, тоже насмешливо фыркнув, под таким своеобразным толчком направился дальше по коридору в сторону гостиной.

— Ни на минуту тебя оставить одну нельзя, уже заигрываешь с молодыми холостыми мужчинами, — раздался сзади насмешливый голос Морта.

— Что ты, что ты, я люблю только тебя! — не разворачиваясь к нему, воскликнула я. Я хотела повернуться, но он обнял меня со спины, сцепив руки у меня на животе. Вот так мило мы и простояли несколько мгновений. Я наслаждалась — нечасто Морт меня обнимает, а вот что испытывал он, для меня до сих пор загадка.

— Как думаешь, у него всё хорошо будет? — обеспокоенно спросила я.

— У Блэка?

— Ну, да! — Не люблю, когда он делает вид, будто не знает, о чём я говорю. Да он все мои мысли читает!

— Думаю, да, — всё-таки ответил он. — А если у него самого не получится наладить свою жизнь, то ты ему насильно поможешь. — Вот всегда он надо мной смеётся!

Я легонько ткнула его локтем под рёбра, на что он только усмехнулся.

Хм, можно сказать, идиллия!

Или возвращение блудных воспоминаний

Этот воскресный день начался для Джеймса так же, как и обычно, — очень шумно. Этот шум в большинстве своём состоял из криков. Точнее — детских криков. Мужчина пошарил рукой справа от себя, потом, никого там не найдя — что неудивительно, — приоткрыл глаза и уставился в светлый потолок. Люстра на потолке была вполне современной, с красивыми плафонами. Но она никогда не нравилась Джеймсу, что объяснить он никогда не мог — ну не нравилась и всё тут! Лили же была просто в восторге от этого предмета интерьера, поэтому люстра сейчас и красовалась на потолке в их спальне.

Внизу вновь раздались крики, детские крики — а это означало, что трёхлетняя малышка Мэгги опять чем-то недовольна. С внутренним глубоким вздохом Джеймс сел в кровати, откинув простыни. Надевая тёмный махровый халат и почёсываясь, он вышел в коридор и направился на первый этаж, зевая. На кухне Лили готовила вкусный (как, впрочем, и всегда) завтрак, а Мэгги сидела на розовом детском стульчике и усердно размазывала кашу по своему лицу, одежде и самому стульчику. Поцеловав свою жену в щёку и пожелав ей доброго утра, Джеймс направился к дочке, держа в руках стопку салфеток.

Очищая кашу с личика Мэгги и приговаривая при этом: «Дорогая, через кожу каша не впитается — придётся есть ртом», Джеймс думал о своей жизни. Да, иногда на него накатывали такие вот волны желания пофилософствовать. И сейчас он, вспоминая свой возраст, понимал, что почти ничего в жизни не достиг. В это время многие мужчины уже имеют пару-тройку прелестных разновозрастных детишек, дружную семью, чаще всего состоящую из трёх поколений, высокооплачиваемую должность — да много чего! У Джеймса же есть годовалая и единственная дочь Мэгги, любимая и любящая жена Лили, небольшой домик, не такая уж и хорошая работа и всё. Он собирался вновь вздохнуть, как вдруг послышался громкий мяв — да, ещё у них в семье был огромный, толстый, наглый, но не менее любимый от этого кошак Ипсилон, или просто Ипся.

Это воскресенье они провели так же, как и все прочие — дома, ничего не делая. В субботу обычно была уборка, поход в магазин за продуктами и прочие домашние дела, а в воскресенье — иногда поход в кино или театр (пока не было Мэгги), а теперь преимущественно прогулки по близлежащему парку с дочкой, спокойный вечер около телевизора. В общем, обычные выходные дни обычной семьи.

Джеймс не помнил, почему они переехали жить в Австралию. Просто в один прекрасный день они — раз! — и летят рейсом Лондон-Ньюкасл. Тут же они и поселились. Первые несколько лет вставали на ноги, обживались, знакомились с местными жителями и их обычаями, городом, страной, климатом, сильно отличающимся от климата Англии. Было непросто, но им всё удалось. Иногда Джеймсу будто чего-то не хватает, но Лили обычно прогоняет это чувство. Ведь Лили и Мэгги — единственные дорогие ему люди. И Джеймс не представляет без них своей жизни.

* * *

Для Лили этот понедельник начался вполне стандартно. Внизу Джеймс громыхал посудой — она улыбнулась, вспомнив последний завтрак, приготовленный им и закончившийся покупкой новой кастрюли и штор на кухню, — и что-то рассказывала своему папе Мэгги. И, судя по возмущённому тону, слушатель попался неблагодарный. Лили опять усмехнулась, а потом поднялась — мало ли что может случиться, если не слушать Мэгги. Тряхнув длинными рыжими волосами, молодая женщина запахнула полы халата и, заглянув в ванную и чуть не споткнувшись о кота, спустилась вниз. На кухне будто ураган прошёлся — тарелка с размазанным по ней детским питанием лежала вверх дном на полу, ложечка упала под стол, а сама Мэгги была вымазана в светло-рыжей кашице. Джеймс, наполовину одетый в официальный костюм — в штанах и носках — пытался сварить себе кофе. Иногда Лили не могла понять, почему Джеймс не умеет делать элементарные вещи, как то: сварить кофе, не пролив его, починить протекающий кран или другие подобные бытовые вещи, которые умеет делать каждый среднестатистический мужчина. Долго он не мог подружиться и с бытовой кухонной техникой, но всё-таки Лили научила его пользовать многим, хоть иногда у Джеймса всё равно возникали проблемы. Вот и сейчас он пытался одновременно сварить кофе, накормить Мэгги и собраться на работу, что не слишком удавалось. Лили, ласково улыбнувшись замершему мужу, мгновенно подняла всё, что валялось на полу, чмокнула Джеймса, отодвинув джезву, чтобы кофе не вылился, и преспокойно вытерла детское питание с пола. Джеймс всегда удивлялся, как Лили может быстро приводить в порядок всё, что он устраивал. Она будто излучала какие-то флюиды, что утихомиривают бесов, которые принимают посильное участие в наведении локального хаоса. Просто с приходом Лили всё успокоилось: и кофе в турке, и Мэгги на детском стульчике.

Через полчаса Джеймс всё-таки отбыл на работу, а Лили — находящаяся сейчас в отпуске — приготовила себе завтрак и собиралась поиграть с Мэгги в какие-нибудь развивающие игры. Почему-то они с Джеймсом единодушно решили воспитывать дочку сами, не отдавая её в детский сад или в руки нянь. Утро было замечательным: уже конец ноября, так что на улице довольно жарковато. Лили, стоя с чашкой зелёного чая возле окна, наблюдала за весело щебечущими птичками, соседскими детьми, катающимися на велосипедах, и посмеялась над неудачной попыткой Ипси поймать птичку. Отвлёкшись на кота, она не заметила, как прямо рядом с домом появился человек, слишком тепло одетый для австралийской весны. Через пару минут он так же мгновенно исчез.

— Мам, хочу гулять! — заявила Мэгги, решительно отложив в сторону карандаши и раскраску, а так же кубики, кукол и машинки.

Улыбнувшись, Лили отвернулась от окна — Мэгги никогда не могла просидеть утром над раскрасками и игрушками больше получаса, ей обязательно нужно сначала погулять. А вот после этого дочурка спокойно могла довольно долгое для трёхлетнего ребёнка время настойчиво сидеть и играть во что-нибудь спокойное дома.

Быстро одевшись — что там одеваться, почти лето на дворе! — Лили и Мэгги отправились в парк. Хотя в Ньюкасле повсюду были деревья, поэтому понять, где начинается парковая зона, иначе как по табличкам с названиями было невозможно. Но сегодня малышка изъявила желание пойти на пляж. Поэтому вместо того, чтобы пройтись до Национального парка — это было недалеко, они жили на пересечении Дарби-стрит и Паркуэй-авеню, — они направились к побережью. Лили порадовалась, что сегодня решила взять с собой коляску — Мэгги устанет от прогулки, а нести на руках довольно-таки тяжёлого ребёнка женщине как-то не хотелось. Около шестисот ярдов они прошли до пляжа, там покопались в песочке, надрали травки, погуляли с час, а потом Мэгги запросилась домой.

Вернувшись, они умылись, и девочка тут же запросила сок. Пока Лили чистила апельсины, чтобы закинуть их в соковыжималку — Мэгги воспринимала только апельсиновый сок, — кто-то позвонил в дверь. Женщина, взглянув на часы, очень удивилась — всего час дня, так что для Джеймса ещё рано. Но потом она успокоила себя версией гостей, пришедших их проведать. Хотя это, в смысле гости, случалось нечасто — отчего-то люди, даже если Лили вела себя вполне дружелюбно, сторонились их. Отложив в сторону нож и дав дочке дольку апельсина, женщина пошла в прихожую.

Открыв дверь, Лили сначала увидела копну медно-рыжих волос, а потом и её обладательницу — молодую женщину, вполне мило улыбающуюся. Тёмно-зелёные глаза располагающе глядели на Лили, да и сама невысокая и довольно хрупкая на вид гостья, одетая в жёлтый весёленький сарафанчик, не вызывала опасений. Пока хозяйка дома рассматривала женщину, та заговорила:

— Здравствуйте, мы ваши новые соседи.

Только сейчас Лили заметила за спиной гостьи двух мальчиков — один из них, тёмненький, что постарше, показался ей смутно знакомым.

— Я Элизабет, а это мои сыновья — Ричи и Гарри, — и как-то странно посмотрела на Лили, будто ожидая особенной реакции на свои слова.

Она непонимающе посмотрела на Элизабет в ответ и тоже представилась, пропуская новоиспечённых соседей — хотя и не слышала о том, что неподалёку продаётся дом — в прихожую:

— Лили, — проведя их в гостиную, быстро сходила за дочкой — волновалась — и сказала: — А это Мэгги.

— Какая у вас прелестная дочурка! — сразу воскликнула Элизабет. «Так поступают все, желающие втереться в доверие к людям с маленькими детьми», — тут же отметила Лили, но только мило улыбнулась в ответ на слова гостьи.

Элизабет же заметила, что бурной радости по поводу восхищения ребёнком миссис Поттер не проявляет, поэтому отмела план номер один для завязывания дружественных отношений. Тогда она решила сразу всё просто рассказать. И начала:

— Понимаете, миссис Поттер...

— А я не говорила, какая у меня фамилия, — подозрительно сощурившись, прервала её Лили.

— Да, но я знаю, кто вы... Давайте перейдём на «ты»?

— Хорошо, — согласилась, но как-то неохотно, будто не желая пускать кого-то в своё личное “пространство”.

— Вот и отлично, — не обращая внимания на чужие реакции, возвестила Элизабет и продолжила. — Мы приехали из Англии. Да, и мы знали тебя и Джеймса, ещё когда вы жили там. Но... Ну, не знаю я, как всё рассказать-то так, чтобы ты меня поняла! В смысле, что в это трудно поверить, — как-то путано говорила она. А Лили тем временем, краем уха слушая словоизлияния гостьи, косилась на Гарри, сидящего вместе с Ричи на полу и играющего с Мэгги. Ещё раз посмотрев на Гарри, Лили вдруг спросила:

— А вы только втроём приехали?

— Эм, нет. Ещё мой муж, конечно. А так же наш друг. Они сейчас улаживают кое-какие дела в городе.

— Ясно, — протянула Поттер и выжидающе посмотрела на собеседницу, побуждая к продолжению рассказа.

— Да, я много знаю о вашем прошлом. — Она тоже глянула на старшего сына и спросила: — А Гарри тебе никого не напоминает? Ничего знакомого не видишь? Ну же, присмотрись! — попросила Элизабет, видя, что Лили сомневается, стоит ли вообще слушать эту странную женщину и не выгнать ли её из дома? Но потом подумала, что от неё не убудет, и посмотрела внимательнее не мальчика. А тот будто только этого и ждал — тут же уставился на неё в ответ.

— Он похож на Джеймса, — ошеломлённо выдохнула Лили после недолгого осматривания. Да и цвет, и разрез глаз показался ей знакомым. Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, где же видела его. Бездумно перемещая взгляд по комнате, Лили случайно посмотрела в зеркало на дверце шкафа и замерла. Точно, она видела эти глаза каждый день в зеркале! Заторможено повернув голову обратно в сторону Гарри, Поттер вновь пристально посмотрела на него и, будто ни к кому конкретному не обращаясь, едва слышно спросила:

— Кто же ты?

Элизабет сразу подскочила и подошла к Лили, крепко ухватив её за плечи:

— Это твой сын.

* * *

Возвращаясь домой, Джеймс надеялся на тихий спокойный вечер после бурного рабочего дня. Да все будто с ума посходили! Сегодня был самый ужасный день, по его мнению. И, судя по чужим, преимущественно детским, голосам в гостиной, хаос продолжался. Нет, Джеймс был рад гостям в любое время, но... Что-то подсказывало ему, что этот визит ничем хорошим не кончится.

Мужчина, разувшись, прошёл в гостиную и улыбнулся жене, гостье и детям, взглядом спрашивая у Лили, всё ли хорошо. Его жена сидела с кружкой чая в руках и мило беседовала с незнакомкой, что уставилась на него настороженным взглядом. Решив пока не обращать на это внимания, Джеймс посмотрел на детей. Отвёл взгляд, но потом быстро вернул его на мальчика. Черноволосый пацанёнок сидел и внимательно смотрел на него. Мужчина машинально подметил тёмные вихрастые волосы, знакомые глаза, в общем, ему показалось, что где-то он его уже видел. Пока Джеймс стоял в ступоре посреди гостиной, к нему подошла Лили:

— Джей, всё в порядке? — и положила ему руки на плечи, ободряюще сжав. Потом усадила его на своё место на диван и так же попросила получше присмотреться к Гарри. — Это наш с тобой сын.

Мужчина долго молчал, переваривая услышанное. Но потом подумал, что для Джемса Поттера не свойственно просто молча сидеть после таких новостей. И взорвался. Ну, из него, словно осколки ручной гранаты, полетели вопросы. Их смысл, если обобщить, сводился к: «Как такое может быть?», «Кто такие эти люди?» и «Почему бы нам не выгнать их?»

А Элизабет начинала думать, что её затея провалилась: такой вспыльчивый и скорый на решения человек, как Джеймс, мог просто-напросто не захотеть их даже выслушать. Лили, видимо, тоже подумала об этом, поэтому вывела его из гостиной на, наверное, кухню, и там они поговорили. Тихо-мирно. Ничего не разбилось, не порвалось, всё осталось цело и неприкосновенно. Тишь да гладь да божья благодать. Что уж тут поделать?

Через некоторое время, когда все успокоились, всё обговорили, во всё — или почти всё — поверили и перезнакомились, Лили вдруг — хотя и вполне ожидаемо — спросила:

— А почему же мы ничего не помним?

Все присутствующие тут же взглянули на Элизабет, но по-разному: Джеймс и Лили вопросительно, реально желая узнать, а Гарри — немного насмешливо, мол, и как ты собираешься выкручиваться? «Блин, живём всего-ничего вместе с Мортом, а Гарри уже научился многим его приёмчикам!»

— Ну, — протянула она нерешительно, — вам стёрли память, — коряво вышла Элизабет из затруднительного положения. Всем присутствующим стало понятно, что она приложила к этому делу свою лапку. Ну, кроме Мэгги и Ричи — они сидели и играли, так что им было немного всё равно. Хотя мальчик всё же прислушивался краем уха к разговору — мало ли, может, речь пойдёт о нём?

Но никто никак не прокомментировал ответ Элизабет, поэтому она предпочла оставить щекотливый момент и быстро сказала:

— Но я могу всё исправить! — и перед взорами всех, сидящих в комнате, предстал небольшой фиал с мягко мерцающим голубоватым содержимым. Ну, это Лили и Джеймс не совсем поняли, что там внутри мензурки, поэтому вопросительно посмотрели на неё в ожидании объяснений. Но молодая женщина, не обращая внимания на их взгляды, что-то бормотала себе под нос:

— Так, что там говорил Северус? Развести в воде в пропорции один к одному? Или один к двум? А вообще надо разводить? Нет, точно надо. Да, вроде один к одному. Ну, так и сделаем... — она вскинула глаза на вслушивающуюся в её слова с каким-то подозрением во взгляде чету Поттеров.

— Эм, забудьте, что я только что сказала. А сейчас мне нужно полстакана воды, — и вскочила с дивана, намереваясь идти на кухню. Не успели её остановить, как послышался звук льющейся воды. Все, конечно же, тут же подорвались в направлении звуков и увидели, как Элизабет выливает густую жидкость из фиала в стакан. Сначала вода резко потемнела до тёмно-синего цвета, а потом вновь стала прозрачной как слеза младенца. Сунув свой нос в стакан, молодая женщина немного скривилась от запаха, надеясь, что вкус гораздо лучше него. Лили и Джеймс замерли возле стола, рядом с которым и были произведены все манипуляции.

— Сделать ровно два глотка, — и перед ними в опасной близости оказался стакан с подозрительным содержимым.

Переглянувшись, мужчина и женщина с опаской покосились на стакан, но всё же опустошили его, разделив подозрительную жидкость почти пополам. Лили закашлялась от ужасного привкуса, а потом вдруг потеряла сознание. Элизабет тут же, боясь, что что-то сделала не так, кинулась к ней и Джеймсу, успевшему её удержать. Мужчина поднял жену на руки и отнёс в гостиную, положив на диван. Виновница произошедшего попыталась как-нибудь удостовериться, что с Лили всё в порядке, хотя это не очень-то и удавалось — ну не было у неё медицинского образования! А на уроках ОБЖ чаще всего она пыталась не заснуть. Но внезапно случилось ещё одно — Джеймс тоже стал оседать на пол, благо, находился рядом с диваном, поэтому не сильно ударился. Элизабет не знала, что и делать, такое впервые происходило с ней — Поттеры могли и, при самом плохом исходе, умереть! Отчаянье поглотило её с головой — на глаза начали наворачиваться слёзы, а сама женщина застыла над Лили, вперившись невидящим взглядом куда-то в область её правой руки.

Но совершенно неожиданно Элизабет почувствовала на своём плече чьё-то прикосновение. Обернувшись, она увидела Гарри, который уверенно произнёс:

— Мам, успокойся. Дядя Северус ведь говорил, что такая реакция на зелье вполне ожидаема. Ну, — он немного смутился, ведь явно цитировал зельевара, — ты же слышала? Или нет? — подозрительно сощурившись, с сомнением в голосе закончил он.

Элизабет густо покраснела бы, если бы умела это делать, но она только ощутила, как стали гореть щёки. Воспоминания о том моменте, когда Северус рассказывал о зелье восстановления памяти, промелькнули перед мысленным взглядом. Кажется, именно тогда она отвлеклась на Морта, который... даже и не вспомнить, что он там делал, но он выглядел как всегда так... В общем, Элизабет загляделась на собственного мужа, который всегда притягивал её взгляд. Поэтому на вопрос Снейпа, всё ли она поняла, только покивала головой, поняв потом, что ничего из сказанного вспомнить не может.

Ну, а Гарри — очень сообразительный мальчик — всё понял, судя по его реакции — страдальческому вздоху и словам:

— Мам, думаю, надо перенести куда-нибудь мисте... Дже... его! — и отвернулся, смутившись.

Элизабет тут же вскочила на ноги и, мимоходом ободряюще потрепав сына по волосам, потянулась за своей сумочкой. Достав оттуда волшебную палочку, она направила её на Джеймса, мысленно произнося заклинание левитации. В последнее время ей всё меньше заклинаний приходилось произносить вслух, чтобы добиться желаемого результата. А для наложения некоторых несложных чар даже палочка не была нужна! В общем, прогресс налицо!

А глава семейства Поттеров уже к этому времени полулежал в стоящем неподалёку кресле. А Элизабет вновь застыла посреди гостиной, размышляя, что же делать дальше. Ведь Северус определённо сказал, какие манипуляции стоит совершить после принятия зелья, но она всё благополучно прослушала. Но тут Гарри с наигранно-страдальческим видом полез в её сумочку, заколдованную чарами «пятого измерения», и выудил небольшой листок, исписанный убористым почерком зельевара, уже давно мастера. Он протянул ей то, что сможет спасти всех вокруг, а именно — краткую «инструкцию, что делать в случае...» Быстро пробежав глазами строчки, полные завуалированных насмешек над её внимательностью во время северусовых объяснений, она нашла пункт «Обморок».

Если верить инструкции, то нужно было делать... да ничего не надо было делать! Просто ждать, пока подопытные очнутся, а дальше действовать по ситуации. Только было непонятно — почему «подопытные»? Неужели зелье экспериментальное? Элизабет не успела себя накрутить, как Лили начала приходить в себя. Зашипела сквозь зубы какие-то определённо нецензурные слова, но потом вспомнила, что в комнате дети, и замолчала. Ну, через пару мгновений она вспомнила ещё кое-что, а точнее — всю свою жизнь до ноября двадцать первого года её жизни. Некоторое время сидела, уставившись пустым взглядом в стену, но потом её внимание привлекли едва слышные чертыханья, раздающиеся со стороны кресла, в котором, как оказалось, возлежал её благоверный. Повернувшись в его сторону, Лили заметила, каким очумелым взглядом он смотрит на их гостью, что перевернула их уютный мирок с ног на голову. Или наоборот, вернула его в прежнее положение? Как знать.

— Ты! Это ты! — вдруг возопил он, тыча в Элизабет пальцем.

Та не растерялась, либо у неё как всегда тормоза были неисправны, поэтому ответила:

— Да, я, и что? Кстати, пальцем тыкать в людей неприлично, — невозмутимо произнесла женщина, укоризненно покачав головой. Но потом весело улыбнулась, вводя Джеймса в ещё больший ступор. Конечно, её тут собрались обвинять во всех смертных грехах, а она лыбится как ни в чём не бывало! Этакое поведение, не вписывающееся в рамки нормального, сильно сбило негативный настрой мужчины. Да так, что он застыл в замешательстве с приоткрытым ртом и указательным пальцем, до сих пор направленным на улыбающуюся женщину. Лили тоже не смогла спокойно реагировать на такую ситуацию и усмехнулась, прикрыв улыбку ладонью. А то мало ли что может случиться — уж очень Джеймс чувствителен. Но всё-таки Поттер заметил весёлость собственной жены, поэтому с каким-то гипертрофированным отчаянием воскликнул:

— И ты, Брут?! — но потом все весело рассмеялись.

В общем, всё обошлось без кровопролития, смертоубийства и прочих плохих вариантов исхода ситуации, как опасалась Элизабет и был уверен Северус. Ну, он думал, что «недоумок Поттер» вряд ли сдержится и точно что-нибудь учинит. По его словам, «скорее я вот, например, Регула поцелую, чем Поттер станет вести себя адекватно». После осознания, какое именно заявление сделал Сев, в Элизабет проснулись древние яойно-слэшерские наклонности — глаза маньячно заблестели, губы изогнулись в улыбке, больше подходящей какому-нибудь психу. Но когда она увидела, каким подозрением и испугом засветился взгляд Снейпа, тут же взяла себя в руки и мило улыбнулась. Но не забыла про эти слова.

В итоге, все всё-таки успокоились, расселись, и в гостиной повисла тишина. Но потом Лили случайно взглянула на странно притихших детей, и на её глазах навернулись слёзы. Она быстро поднялась и, не обращая ни на кого внимания, подошла к Гарри, стиснув его в крепких объятиях. Джеймс тоже приблизился к идиллической скульптуре «воссоединение семьи» и присоединился к жене и вновь обретённому сыну. Они долго так сидели, затем расселись на диване и стали расспрашивать Гарри о его жизни без них. Тот с энтузиазмом отвечал на все вопросы, но его рассказ застопорился, когда Лили спросила: «А кто такой Морт?»

— Э-э-э, — протянул мальчик, нерешительно взглянув на Элизабет. Та в ответ уверенно кивнула головой, мол, рассказывай всё как есть.

— А это муж мамы, Мортимер Фрост. — Лили всё равно смотрела на Гарри вопросительно, ожидая больших подробностей. А в глазах так и мелькало сожаление и скрытая боль — ведь мальчик называл мамой не её, а другую женщину. Да, она воспитала его и явно сейчас волновалась за Гарри — вон как глаза блестят. Внутренне Поттер вздохнула, а потом переспросила, ведь за своими мыслями пропустила ответ мальчика. Да и Джеймс как-то странно застыл с отвисшей челюстью...

— Кто-кто?

— Волдеморт, — спокойно повторил Гарри, но было видно, что он сильно волнуется.

— Что? — внезапно охрипшим голосом произнесла Лили.

— Да, — начала Элизабет напористо, ожидая вполне оправданных нападок и обвинений, — мы с Мортом, — голосом выделила имя, — Гарри и Ричи живём вместе довольно давно. И за это время ничего не случилось. Сейчас Волдеморт совсем не тот, что был раньше.

— Ты ещё скажи, что он стал белым и пушистым! — воскликнул пришедший в себя Джеймс. — Я всё равно ни за что не поверю! Этот свихнувшийся маньяк-убийца не мог измениться!

— Стоп, стоп, — взмахнула рукой Элизабет. — Я признаю, что раньше его поведение было, м-м, далеко от адекватного. Да и чужая смерть его не сильно заботила. Ну да, его моральные и нравственные устои немного пошатнулись. Он был немного — ладно, много — фанатичен в желании достичь своих целей. И к окружающим людям он относился... — чем дальше, тем тише и неувереннее становился голос женщины.

— Так вот какого ты обо мне мнения? — ироничный и очень знакомый голос раздался откуда-то сзади, а именно из коридора, поняла Элизабет. — Я всегда подозревал это! — насмешливо-торжественный возглас.

По застывшим фигурам она поняла, что Поттеры не ожидали прихода самого предмета обсуждения. А по тому, как резво Лили кинулась в сторону детей, сидевших кружком, — что они боялись его, но готовы были снова защищать всё своё самое дорогое — детей.

А Гарри так и остался спокойно сидеть, только сказал:

— Привет, пап.

Ну а Ричи не смог вести себя так же, как и старший брат, вот поэтому через пару мгновений на шее Морта повис вопящий ураганчик, подозрительно тихо сидевший всё время. Мать этого сумасшедшего семейства не смогла не улыбнуться, глядя на наигранно-спокойного Гарри и Ричи, ведущего себя совершенно противоположным образом, но потом взяла себя в руки и зашипела на отца этого же сумасшедшего семейства, одновременно пытаясь оторвать вцепившегося в Морта младшего сына:

— И что ты тут делаешь? Твоё фееричное появление не входило в наш план!

— Но я так волновался, как ты тут одна, справляешься ли? — Грозный взгляд. — Ладно-ладно. Вы ведь хотели вернуть им их палочки, так? — Кивок. — Но ты оставила их на столе в гостиной! Вот, я тебе их принёс.

Он говорил это так, что становилось понятно — ему просто интересно. Северус наверняка сказал ему, что зелье экспериментальное, вот он и не смог усидеть на месте. Элизабет больше удивлялась, что следом за ним не идут сам мастер зелий, его помощник и старший брат последнего.

Видимо, Морт понял, о чём она думает — как всегда, впрочем! — поэтому пояснил:

— У Северуса и Регулуса там какое-то жутко важное зелье, поэтому они прибудут позже. Они не посвятили меня в подробности, это «коммерческая тайна», по их словам. Признайся, ты тут приложила свою руку?

Женщина потупилась под пристальным и одновременно насмешливым взглядом — Морт всегда будто над чем-то насмехается! — но вскоре участь чувствовать себя букашкой под увеличительным стеклом перешла к Лили, до сих пор стоявшей рядом с Мэгги. К ней и Джеймс присоединился. Добрая насмешка в глазах сменилась сосредоточенностью, но потом стало вообще невозможно понять, что чувствует бывший Тёмный Лорд — взгляд, направленный на сжавшуюся женщину, похолодел, теперь в его глазах ничего кроме ледяной сдержанности и лёгкого презрения не отражалось.

Лили, пристально следившую за Мортом, очень удивила такая перемена во взгляде. Вот, кажется, только что перед тобой был просто отец семейства, который волновался за своих детей и жену и был рад, что с ними всё в порядке, но прошло всего мгновение, и перед всеми предстал тоже отец семейства, но уже готовый защищать его от любых нападок. И руководствовался он постулатом «Лучшая защита — это нападение». Решив не заострять на этом внимания, она почему-то спросила:

— А кто такой Регулус?

— Младший брат Сириуса, — ответил Джеймс, пока все остальные стояли и размышляли над вопросом, а зачем он задан? А Поттер тем временем немного смутился своей реакции и взял Лили за руку, грозно посмотрев на Морта и Элизабет.

А Лили произнесла то, что могло стать отправной точкой в разрыве их только что наладившихся дружественных отношениях:

— Гарри, подойди ко мне, пожалуйста, — при этом неотрывно смотря на Морта и Элизабет как на угрозу мальчику. Но тот не сдвинулся с места. Тогда она повторила: — Гарри, иди сюда.

А Элизабет начала закипать. «Кто она вообще такая, чтобы отнимать у меня сына?! То, что она его биологическая мать, не считается. Мне просто плевать! Она желает защитить Гарри от меня?! ОТ МЕНЯ?! Фух, успокойся, всё хорошо... Нет, ну какая наглость, право слово!» Но потом она взглянула на Гарри и, увидев нерешительный взгляд, чуть не расплакалась. Глубоко вздохнув, чтобы остановить непрошенные слёзы, женщина отвернулась и увидела Северуса, стоящего в коридоре и никем не замечаемого. Тот, скрестив руки на груди, с прямо осязаемым отвращением смотрел на все эти «розовые слёзы-сопли», как он сам их иногда называл. Элизабет грустно улыбнулась, обменявшись со Снейпом приветственными взглядами. А потом неожиданно почувствовала робкое прикосновение к руке — одновременно над плечом кто-то удовлетворительно хмыкнул, но не суть важно. Опустив взгляд, женщина увидела серьёзные глаза Гарри, который всем видом показывал, что никуда он от неё не денется. И это именно в тот момент, когда Элизабет уже хотела отпустить его, если мальчик сам захочет этого! Но она была просто невероятно счастлива. Присев перед Гарри на корточки, она спросила:

— Уверен?

— Да, — просто ответил мальчик и оказался прижатым к груди матери.

— Ну-ну-ну, — проговорил наконец-то подавший голос Северус, — прекрати заливать плечо Гарри слезами. Тебе ведь самой придётся стирать его одежду, помнишь?

Это он так попытался разрядить атмосферу. Ну, у него получилось. Но немного не так, как он того хотел, — все взгляды тут же были обращены к нему.

— Что я такого сказал? — спросил он с совершенно невинным видом. «Ага, я не я, и лошадь не моя, и я не извозчик», — мысленно усмехнулась миссис Фрост и шмыгнула носом, прекращая, как она подозревала, неиссякаемый поток слёз. Элизабет взглянула на Лили, удостоверяясь, что с той всё в порядке. Поттер в ответ понимающе улыбнулась и потрепала по голове малышку Мэгги, которая уже успела заснуть — на неё вид бывшего Его Темнейшества не произвёл никакого впечатления, да и вообще всё, что творилось вокруг, было совершенно не тем, что интересовало её в данный момент. Лили и Элизабет усмехнулись, переглянувшись и явно подумав об одном и том же. За этими переглядками они пропустили момент, когда Северус и Джеймс начали, как обычно бывало, когда они оказывались близко друг к другу, собачиться. Поттер, не желая даже вслушиваться в оскорбления, которыми они перебрасывались по старой памяти, шёпотом прикрикнула на них:

— Перестаньте ругаться! Вы уже вышли из того возраста, когда были уместны эти глупые препирательства. И тут дети вообще-то, — добавила она, глянув на Гарри, который смотрел на ругающихся мужчин, жалея только об одном — что не захватил блокнот. Такие перлы английской словесности пропадают!

А Морт только стоял и усмехался, глядя на всё это ребячество с высоты своих прожитых лет. Элизабет незаметно ткнула его локтем под рёбра, желая стереть с его лица это выражение «я бог, а вы мелкие сошки», наличествующее сейчас в более мягком своём исполнении. Он посмотрел на неё с видом оскорблённой невинности и показательно потёр свои рёбра, будто она там ему всё отбила. За этими переглядываниями они как-то пропустили момент пополнения в их «полку» — явились Блэки. После этого вообще настала какая-то неразбериха — один кричал, другой пытался его остановить, третий радовался вновь обретённым друзьям, а кто-то... просто стоял в сторонке, прислонившись на ещё одного кого-то, обнявшего его, и просто наслаждался весёлым гомоном и повсеместной радостью. В этом хаосе все и забыли про Великого и Ужасного, что было довольно странно. Неужели он больше никому не внушает страха? Об этом и думал сам Его Темнейшество, рассматривая всех людей, собравшихся здесь. Много разных чувств и эмоций связывало каждого волшебника друг с другом, не всегда они были уж очень позитивными, но и до неприкрытой ненависти не доходит. Эх, любой из них испытывает к кому-то из присутствующих целый спектр эмоций, основанных на общем прошлом, настоящем и, вероятно, будущем. Всё может быть.

— Опять думаешь?

— А что, так заметно?

— О, да. «Ты слишком громко думаешь».

— Ну, я хотя бы думаю. В отличие от некоторых.

— Прекрати! Ты всегда так делаешь! Я тоже думаю.

— Да-да, конечно. Особенно сейчас.

— Ладно, сейчас я просто наслаждаюсь временным затишьем.

— Это ты называешь затишьем?

— Да. Ты ещё не представляешь, что будет дальше.

— Господи, за что?

— За всё хорошее, дорогой, за всё хорошее.

Тихий разговор, что состоялся между двумя понимающими друг друга с полуслова — полувзгляда — людьми, остался за кадром.

Ну, что там должно быть в конце? «И жили они долго и счастливо?» Пожалуйста!

Кхм-кхм, жили они долго и счастливо (временами), и умерли в один день!

Или не умерли?..