Не так страшен драккл, как его бабка (джен)

Над ухом настойчиво жужжали ледяные пчелы. Даже настигнув, наконец, свою жертву, они упорно не желали оставить ее в покое, яростно жаля везде, куда только могли достать. От укусов горело все тело, но с губ не смог сорваться даже слабый стон. Рон попытался открыть глаза, однако сине-зеленые пятна, плясавшие перед его внутренним взором, вдруг сменились непроницаемой темнотой, которая через миг взорвалась в голове ослепительной вспышкой...

* * *

— Численность румынских длиннорогов в последние годы резко сократилась, — донеслось откуда-то издали, и Рон с усилием разлепил веки. Зеленая лужайка, на которую он до сих пор падал, тут же бешено завертелась, сводя с ума своими хаотичными передвижениями, и Рон поспешно закрыл глаза, чтобы унять тошноту.

Приятный незнакомый голос все так же размеренно произносил:

— ... главным образом из-за торговли его рогами, которые классифицируются как товар категории «B» по списку запрещенных к продаже материалов...

Монотонная речь вдруг сменилась укоризненной тирадой:

— Алекс! Ты снова думаешь о чем-то своем! Как тебе не стыдно! Я в третий раз читаю этот параграф, уже сама все, что можно, про этих длиннорогов выучила, а ты...

Голос был явно женским, вернее, девичьим, и его обладательница, похоже, была чем-то очень недовольна.

«Гермиона? — промелькнуло в затуманенном мозгу. — Но при чем здесь тогда длиннороги? Длиннороги живут в Румынии, а Гермиона — в Англии... А вот Виктор живет в Болгарии... А в Болгарию мы приехали в гости. И никакого Алекса с нами не было... Это еще кто такой?»

— Я понимаю, что тебе здесь скучно, и ты считаешь минуты до прихода Тины, — съехидничала невидимая девушка, — но вынуждена тебя разочаровать: Тина сегодня не придет. И Джулия не придет, а на ночное дежурство вообще заступила миссис Морин. Да-да, я знаю, что ты ее терпеть не можешь, но, может, хоть эта новость заставит тебя чуть-чуть сосредоточиться. У меня, между прочим, куча своих заданий имеется, и твои драконы мне совсем ни к чему.

"Драконы... — ухватился за знакомое слово Рон. — Огромные летающие ящеры... Способны извергать огонь из пасти и крошить кости жертв одним ударом хвоста... Неужели это дракон его так отделал?"

Перед глазами вдруг возникла тяжелая рогатая голова, уставившаяся на него в упор, и Рон невольно дернулся, пытаясь уклониться от неизбежного огненного плевка.

Плевка, к счастью, не последовало, но радоваться было рановато: тело почему-то наотрез отказалось повиноваться. Рон отчаянно напрягся, пытаясь пошевелить хотя бы пальцами, но ни руки, ни ноги его не послушались. «Перелом позвоночника» — промелькнуло где-то на краю сознания. Где-то он слышал, что при таких травмах человек теряет и способность управлять собственным телом, и чувствительность. Но почему же тогда ему сейчас так больно...

Он осторожно попытался вздохнуть, но вдох неожиданно получился громким и рваным.

— Больно? — послышался над головой сочувственный голос. — Я знаю, что больно. Но так всегда бывает, когда кости и мышцы срастаются. Просто потерпи немножко.

Мягкая ладонь ласково коснулась щеки.

— Вот видишь, Алекс, — невидимая девушка снова обратилась к собеседнику, — человек тоже с огромной высоты свалился, костей вдвое больше переломал, чем ты, а молча терпит и не капризничает...

Рон хотел было сказать, что не капризничает он совсем не потому, что такой весь из себя героический, а потому, что тело его не слушается, но не смог — голос-то ведь тоже отказался ему подчиняться.

Девушка снова принялась читать о драконах, а Рон, в голове которого понемножку начало проясняться, прислушался к себе. Что руки-ноги у него не действуют — это он уже понял, и даже причину ему объяснили — многочисленные переломы в результате падения с высоты. С метлы, скорее всего. Хотя, почему сразу с метлы? Он же, вроде как с балкона упал... Точно, с балкона. С девятого этажа, между прочим. Или все-таки с метлы?

От умственного напряжения в виске начала зарождаться зудящая боль. Вот Мордред, мало ему боли во всем теле, так сейчас еще и голова покоя не даст. Впрочем, радоваться надо, что она хотя бы вообще на месте осталась, хоть и функционирует как-то странно. В горле пересохло, а голос подать, чтобы попросить воды, не получается. И глаза открыть тоже почему-то не представляется возможным. Он хотя бы не ослеп?

Рон в ужасе попытался открыть глаза. Веки неохотно послушались, но это Рона не сильно утешило — вокруг царила все та же глухая темнота.

Мордрдед, только этого ему еще не хватало... Слепой калека... Кому он теперь будет нужен? Душу затопила волна отчаяния, в глазах защипало, и по виску невольно скатилась слезинка.

— Да что это с ним сегодня? — удивленно произнесла девушка и коснулась его лица чем-то мягким. — Неужели бедному парню настолько больно? Пойду-ка я еще раз позову целителя, может, еще раз напоит его болеутоляющим зельем.

Что-то зашуршало, скрипнула дверь и все стихло. Очевидно, девушка ушла.

Еще раз напоит болеутоляющим зельем? То есть, сейчас он находится под действием болеутоляющего зелья? Мерлин, как же тогда он будет чувствовать себя, когда действие зелья начнет сходить на нет? Без возможности даже пальцем шевельнуть его ожидают поистине адские мучения...

Скрипнула дверь и остро запахло рябиновой настойкой.

Рон ожидал, что целитель подойдет к нему, проведет над ним палочкой, диагностируя состояние, может, прикоснется ко лбу, как это обычно делали медиведьмы в школе и академии, но этого не случилось.

— Ну что вы снова придумали, мисс Арчер? — сварливо произнес высокий мужской голос откуда-то от двери. — Вы же прекрасно видите, что пациент до сих пор пребывает в беспамятстве. На него столько заклинаний навесили, столько зелий извели, что очнется он не скоро. Дня через три, не раньше.

«Ни хрена себе! — обалдел Рон. — Как это дня через три, не раньше? Вот же он я — может, еще не совсем в здравом уме, но уже в полном сознании. Я все прекрасно слышу и даже много чего чувствую. Эй, мистер целитель! Посмотрите на меня повнимательнее! Ну хотя бы подойдите ко мне!»

— Но, мистер Фиш...

— Я бы попросил вас... — перебил ее целитель.

— Да-да, простите, мистер Фиш-Октоподов, — исправилась девушка. — Но ведь у него текли слезы, и ему явно было больно!

— Мисс Арчер... — Рон словно наяву увидел, как скривился целитель. — По всей видимости, у пациента начинает восстанавливаться нервная система, потому и появляются столь специфические реакции. Ему совсем не больно, уверяю вас.

«Тебе бы, скотина, так «не больно»! — мысленно заорал Рон. — Лишнюю ложку зелья для больного пожалел? Ну ничего-ничего, дай мне только на ноги подняться, а там уж я до тебя доберусь...»

— И будьте так любезны, мисс Арчер, — надменным тоном произнес целитель, — не трудитесь бегать ко мне через каждый час, у меня очень много пациентов. На меня, как вы, наверное, слышали, все отделение повесили. Причем, на целые сутки. Так что проникнитесь ситуацией и займитесь своими делами, пока вас отсюда вообще не попросили — у нас замечательный персонал, и дополнительный уход вашему брату вовсе не требуется.

Но девушка явно не собиралась сдаваться.

— Уверяю вас, господин Фиш-Октоподов, вы ошибаетесь! Тем более, что мистер Уизли уже не в первый раз приходит в себя. Вы только прислушайтесь к тому, как он дышит!

— Мисс-с Арчер! — прошипел колдомедик. — Я, конечно, понимаю, что вы планируете в будущем стать хорошим целителем, и это очень похвально. Однако, смею вас заверить, что колдоветеринария и колдомедицина — немного разные области, И организм человека существенно отличается от организма единорога или гиппогрифа. Так что будьте любезны, занимайтесь своими животными, или братом, раз уж вам разрешили за ним ухаживать. А заботу о здоровье мистера Уизли предоставьте нам. Дипломированным человеческим целителям!

Последнюю фразу он произнес с особым нажимом.

«Вот скотина! — возмутился в душе Рон. — Да тебя с таким самомнением и способностями даже к животным на пушечный выстрел подпускать нельзя, не то, что к людям. Вот девушка без образования — и та догадалась, что пациент давно очухался, а ты, «дипломированный человеческий целитель», до сих пор этого не дотумкал. Эх, жаль, что у меня сейчас ни руки, ни ноги не действуют — я бы тебе показал, кто у нас тут «очнется не скоро».

Девушка расстроенно засопела, и Рон испугался, что она сейчас расплачется. Однако она сдержалась и, дождавшись ухода целителя, возмущенно заявила:

— Нет, Алекс, ты это видел? Даже подойти к парню не захотел, скотина самовлюбленная... И что он мне постоянно в нос тычет этой колдоветеринарией? Можно подумать, организм человека и животного сильно отличается. И те постоянно болеют, и другие. И даже зелья им часто приписывают одинаковые, только дозу надо правильно рассчитать и принять во внимание действие некоторых добавок.

Кровать скрипнула, и на Рона повеяло чем-то ягодно-вкусным.

— Не грусти, Рональд, — вздохнула девушка, обращаясь уже к нему. — С одной стороны, это хорошо, что ты так быстро пришел в себя. Для организма хорошо, потому что долго лежать в беспамятстве очень вредно для мозга. А с другой, конечно же, плохо. Плохо потому, что тебе больно, а без разрешения целителя здесь тебе никто и капельки болеутоляющего зелья не даст. В другое время я бы не постеснялась и вызвала главного целителя, который тебя ведет, но у него сегодня помолвка с дочерью градоначальника, так что, сам понимаешь... Там в гостях половина города собралась и, естественно, вся наша больница, кроме дежурных. Потому этот самовлюбленный болван и бесится — все развлекаются, а он тут сидит один, как сыч. Правда, с ним еще одна медиведьма дежурит, но она, можно сказать, не считается — зелья раздала, больных пересчитала и уковыляла спать. А ее будить — примерно то же самое, что медведя из берлоги поднимать...

Девушка вздохнула.

— Жаль, конечно, что ты проснулся раньше, чем рассчитывали целители, но не усыплять же тебя заново, верно? Потерпи немножко. Сутки, не больше. Я слышала, что тебе не привыкать терпеть — ты ведь герой войны и будущий аврор. И с высоты, наверное, не первый раз падаешь — в квиддиче без этого не бывает. И я буду разговаривать с тобой так же, как разговариваю с Алексом, так что скучать тебе не придется.

Целые сутки... Если бы Рон смог, он бы обязательно застонал. И надо же было этому целителю именно сегодня устраивать свою личную жизнь! За сутки он просто сойдет с ума от боли и счастливому жениху, вернувшемуся в отделение, придется перевести сбрендившего пациента в другую палату, с мягкой обивкой и веселенькими цветочками на стенах.

Однако, стонать и сходить с ума ему не пришлось. Неугомонная девушка все-таки преодолела свой страх перед «медведицей» и, разбудив ее, притащила посмотреть на очнувшегося пациента. Миссис Морин — пожилая медиведьма со сварливыми нотками в голосе — в отличие от дежурного целителя, не побрезговала ощупать Рона с головы до пят и признать, что пациент, действительно, пришел в себя, но вмешиваться в схему назначенного лечения даже ради такого торжественного случая отказалась. Раз уж ухитрился проснуться раньше положенного срока — пускай терпит до прихода главного целителя. Тем более, что терпеть там особо и нечего — комплекс зелий и заклинаний, окутывающий больных целебным коконом, включает в себя хоть и легкий, но постоянный обезболивающий компонент, так что смерть или сумасшествие от болевого шока мистеру Уизли совсем не грозит. Как максимум, его ждут колющие ощущения во всем теле и тянущая боль в срастающихся костях и мышцах, но это сущие мелочи, не отражающиеся на общем состоянии.

Знал ли об этом дежурный целитель? Конечно же, знал, но вот почему он ничего девушке не сказал — так и осталось загадкой. У Рона были на этот счет кое-какие предположения, но высказать их, он по понятным причинам не смог.

Миссис Морин тоже не стала развивать эту тему. Вместо этого она напоила Рона чем-то приятно-кисленьким и объяснила ему, что слепым парализованным калекой он не останется. Как она догадалась, что этот вопрос беспокоил его больше всего — Рон не знал. Но можно было предположить, что он — не первый пациент, попавший в отделение с подобными травмами, а значит, старая медиведьма из собственного опыта знала, о чем ему надо говорить в первую очередь.

«Вот это и есть настоящий целитель», — благодарно подумал Рон, существенно расслабившись и слушая рассказ о специальном магическом футляре, в которое поместили его тело, чтобы зафиксировать каждую сломанную косточку в нужном положении. Как оказалось, он не мог видеть и говорить потому, что на голову ему надели специальный шлем, который существенно ограничивал возможности больного, но зато позволял ему дышать и принимать жидкую пищу. На Алексе тоже был надет похожий шлем, поэтому Рон его и не слышал.

Успокоив, таким образом, и пациента, и его добровольную сиделку, «медведица» ушла досыпать, а Рон остался размышлять о том, с какой стати его угораздило очнуться так рано, и почему на него не особо подействовало обезболивающее зелье.

"Индивидуальная реакция организма" — так, кажется, ответила медиведьма на вопрос девушки, почему Алекс при более легких травмах очнулся только на пятый день лечения, а Рон — чуть ли не на второй. Интересно было бы узнать, откуда такая взялась — до сих пор у школьника, а затем и курсанта Рональда Уизли все реакции организма полностью соответствовали учебникам и лекарским канонам. Что же могло вызвать у него такую реакцию? Что он такое необычное ел или пил?

Во рту вдруг возник вкус медового шоколада с нугой, а в голове послышалось тихое: "Ну, и поколдовала чуток". Наверное, это кто-то из девушек в ресторане над ним подшутил — подсунул заколдованные конфеты, чтобы у него зубы склеились, а эти конфеты возьми, да и вступи во взаимодействие с зельями. Хотя... Разве в ресторане подают шоколад в обертках? А ведь Рон был уверен, что эта шоколадка была упакована в яркий блестящий картон. И он ее не с блюда взял, а из кармана вынул, когда присел на минутку отдохнуть от варки зелий в огромном котле... Стоп! А когда это он зелья прямо на улице варил? В академии ведь лаборатория, как и в Хогвартсе, в подвале находится, при чем здесь костер? Для этого же специальные жаровни существуют...

От усиленных размышлений у Рона снова начала болеть голова, поэтому он оставил выяснение странных обстоятельств на потом. Однако в сознание тут же ворвалось вдохновенное девичье щебетание...

Вскоре Рон знал о своей заступнице намного больше, чем мог бы рассчитывать, познакомься с ней где-нибудь в пабе или на какой-нибудь вечеринке. Он узнал, что Ирме — так звали девушку — всего шестнадцать, но совсем скоро будет семнадцать, что ее брату Алексу — на полтора года больше. Что несколько лет назад их родители погибли во время схода лавины. Что опекунство над ними принял их австрийский дядюшка, мамин брат. Что сам дядюшка по себе ничего — добродушный такой, на кота немного похожий, и вполне терпим, хоть и носит старомодную шляпу и очень любит поучать всех вокруг. А вот жена у него, хоть и маггла, но зато сущая ведьма, а их дети, которых в доме целая орава, — истинные чудовища.

Рону показалось, что он где-то уже слышал про дядюшку, похожего на кота в шляпе, но где — вспоминать было лень, тем более, что Ирма на всех парах неслась дальше, не умолкая ни на минуту.

Она рассказала, что сейчас заканчивает Дурмстранг, но в Шармбатоне, где она училась до смерти родителей, ей нравилось больше. Что она хочет поступить в Королевский ветеринарный колледж, где учился ее отец, на специальность «Ветеринарный уход за магическими существами». Что колледж по сравнению с Дурмстрангом — это просто сказка, тем более, что находится всего в 20 минутах езды на поезде от лондонской станции Кингс-Кросс, где рукой подать до их родного дома. Но дядюшка хочет, чтобы она поступила в Венский магический университет, где когда-то училась ее мать и сейчас учится Алекс. Кстати, учится он на факультете магозоологии и, если не будет отлынивать от учебы, то станет драконологом, а, если будет лентяйничать — то, как говорит тетка, пойдет по чужим кухням — истреблять докси или выгуливать шишуг, подстригать им когти и выводить паразитов.

На этом месте Рону стало даже жаль беднягу Алекса. Тетка у него, по всей видимости, была та еще язва.

Но, как рассуждала Ирма, для человека не так уж и важно, где именно учиться, главное — как. Поэтому сейчас она усиленно занимается сама, и натаскивает Алекса, у которого на носу сессия, а он вместо того, чтобы слушать сестру и вникать в учебный материал, думает о девушках.

«Нормальный парень» — мысленно одобрил Рон.

— И это при том, что у него от девушек одни неприятности. Вот и одна из последних... Лиара, кажется, да, Алекс? — Ирма задала брату вопрос, но ответа, разумеется, не получила. Да он ей, похоже, и не требовался, потому что она тут же, без передышки, понеслась дальше. — Так вот, Лиара оказалась поклонницей маггловского экстрима и подбила его прыгнуть вместе с ней с воздушного шара. Есть в Софии такой клуб, «Адреналин» называется. Привязывают человека за ноги толстой резинкой и сбрасывают с высоты. Или он сам прыгает.

Рон мысленно присвистнул. Ничего себе, магглы развлекаются.

— Ну, вот они и допрыгались!

Ирма встала со стула, на котором сидела у кровати Алекса, подошла к Рону и что-то деловито зашептала. Рон прислушался, и чуть не свалился в обморок от стыда. Мордредовы подштанники, да за что же ему еще и это?..

Нет, Ирма не произносила над ним что-нибудь из разряда непростительных, и заклинание было, по сути, из разряда очень полезных, однако сейчас Рон предпочел бы им парочку круциатусов.

Этим заклинаниям курсантов обучали еще на первом курсе, и предназначались они для того, чтобы аврорам не приходилось отлучаться в кустики во время засад или облав, но вот ожидать подобного от девушки, да еще от такой молоденькой, Рон никак не мог. Ничего себе, девочки пошли... Нет, Рон, конечно, тоже не особо застенчив — жизнь в общежитии очень быстро избавляет от всяческих комплексов, но эта будущая ветеринарица переплюнула даже его. Ей что, абсолютно все равно, кто перед ней лежит — книззл какой-нибудь или человек? Молодой, между прочим, человек. Человеческий! Тьфу ты... в смысле, молодой парень, о процессах жизнедеятельности которого приличная девушка, согласно традициям, вообще не должна была догадываться до самой свадьбы!

Но Ирму, похоже, такие тонкости не смущали. Закончив с Роном, она провела те же манипуляции над своим братом, а затем вытащила откуда-то тазик с водой, увеличила его и, судя по звукам, устроила Алексу большую помывку. Почему она и в этом случае не воспользовалась очищающими заклинаниями — Рон не знал. Но он мысленно возвел глаза к небу и взмолился, чтобы девушке не пришло в голову провести ту же гигиеническую процедуру и ему. Нет, в грязи он, конечно же, лежать не собирался, но пусть уж лучше его вымоет старуха, которая в берлоге спит, или кто-нибудь из персонала, только не девчонка, которая еще даже и школу не закончила...

— Прыгай Алекс с Лиарой поодиночке, — увлеченно рассказывала тем временем Ирма, выжимая салфетки, — может, все бы и обошлось. Но этим экстремалам вздумалось прыгнуть вместе, связав себя одним тросом. Трос, естественно, лопнул, аппарировать они почему-то не успели, и, как результат — у нее семь переломов, у него — восемь, он лежит здесь, она — в соседней палате, и каждый день к нам в палату является ее бабка и начинает устраивать Алексу промывку мозгов. А если учитывать, что сюда, как на работу, является и дядюшкина жена с той же целью, то можешь себе представить, как тут у нас бывает весело.

Рон представил. Только что-то ему не очень весело было. А уж как чувствовал себя между двух мегер бедняга Алекс, который даже слова не мог сказать в свою защиту, страшно было даже подумать.

— Но самое интересное то, что эта девица в придачу оказалась еще и беременной, — фыркнула Ирма. — И когда ее бабка об этом узнала, ее оттаскивали от Алекса чуть ли не всем отделением. Едва-едва мистеру Штерну — это наш дядюшка, кстати, — удалось ее утихомирить и объяснить, что Алекс здесь ни при чем, потому что познакомился с этой девицей только на прошлой неделе, а срок беременности ей целители поставили как минимум полтора месяца. Но пока старуха это уяснила, чуть Алексу глаза не выцарапала, а ногти у нее — как у дракона, даже взглянуть страшно — длинные, острые, еще и позолоченные. Ну вот куда ей позолоченные, в таком-то возрасте?

Рон прикрыл глаза. Слова Ирмы отозвались в нем чем-то странно знакомым, хотя он был уверен, что никогда раньше не видел ни ее, ни Алекса, ни этой странной бабки с драконьим маникюром, ни мистера Штерна. Но сосредоточиться и задуматься ему не давало постоянное щебетание. Ирма, казалось, решила заболтать его до беспамятства. В качестве альтернативной анестезии, наверное.

— Ой, что это я о нас да о нас, — вдруг спохватилась она. — Ты же наверняка ничего о себе не помнишь...

Рон встрепенулся и сразу же обратился в слух.

— Ты упал с балкона девятого этажа недостроенного отеля, — сказала Ирма. Рон отчетливо вспомнил прозрачный парапет, серию заклятий и сдвоенную вспышку, после которой в глазах потемнело, а под ногами разверзлась пустота.

— Тебя искали очень долго — и не могли найти, а потом все же нашли. Ты упал почему-то не под балконом, а далеко-далеко в стороне, у недостроенного бассейна. Как тебя туда занесло — никто не может понять до сих пор. Правда, рядом с тобой нашли метлу, но она оказалась не настоящая, то есть, не волшебная, из сувенирной лавки, что на соседней улице. Ее хозяин — усатый такой дядечка — клялся и божился, что метла летать не может, потому что сделана из пера какой-то экзотической птицы и годится разве что на опахало.

У Рона в голове снова что-то мелькнуло, но он и в этот раз не смог поймать ускользнувшее воспоминание.

— Он потом еще навещать тебя приходил, но его не пустили. Так он для тебя банку джема передал — то ли черничного то ли ежевичного — я не разобрала, велел, чтобы я проследила, и ты все съел, потому что там куча разных витаминов, а еще есть никотиновая кислота, очень полезная.

У Рона в голове все назойливее гудела какая-то мысль, но оформиться ей не давало настойчивое щебетание Ирмы.

— В итоге авроры решили, что в тебе во время падения открылись какие-то невероятные способности — иногда это с магами бывает,... — Ирма тяжело вздохнула, очевидно, подумав в этот момент о брате, который и обычной аппарацией воспользоваться не успел, — поэтому ты смог призвать эту метлу и спастись. Судя по словам целителей, выжил ты вообще каким-то невероятным чудом. На тебя сюда бегала смотреть вся клиника и еще полгорода в придачу. Так что ты в столице Болгарии — местная знаменитость. «Парень-который-выжил», — Ирма явно процитировала высказывание из какой-то газеты. — Жди теперь орду репортеров под дверью палаты и толпу экзальтированных поклонниц. Можешь начинать продумывать ответы для интервью, потому что, когда они все дружно сюда вломятся, поздно будет.

Рон живо представил себе ломящихся в дверь фотографов с колдокамерами, разнаряженных девиц с букетами в руках и ему стало плохо. Нет уж, спасибо... такой славы ему и даром не надо. Как бы упросить родителей, чтобы забрали его отсюда как можно скорее и тише? Хотя, это надо не родителей, а Гарри просить. Родители просто отмахнутся от его просьбы, потому что для них его здоровье важнее, а вот Гарри его поймет, как никто другой.

— Твою одежду, кстати, предприимчивые стажеры утащили из приемного покоя и разодрали на сувениры, — с откровенным смешком сказала Ирма. — Здесь считается, что вместе с клочком одежды к человеку может перейти и частичка удачливости. Так что остался ты не только без штанов и рубашки, но даже и без ремня — говорят, что пока кто-то не додумался применить «Диффиндо», его чуть зубами не сгрызли. В мелкую лапшу пришлось порезать, чтобы хватило на всех желающих.

У Рона перед глазами на миг мелькнуло видение: маленький мохнатый зверек хватает лежащий на полу кожаный ремень и утаскивает его под стол, чтобы там растерзать на мельчайшие кусочки... Но этого ведь не было в действительности, правда? Это же был сон или, вернее, бред, потому что нельзя один и тот же пояс одновременно сгрызть и изрезать на сувениры?

— Приезжали твои родители, — сказала Ирма, убирая воду и снова уменьшая тазик, — но их пустили только на пять минут — на тебя посмотреть, а потом твоей маме стало плохо, и их выпроводили. Ой, — девушка виновато шмыгнула носом, — наверное, мне не стоило этого говорить, прости. Но с ней все в порядке, честно-честно, они с твоим отцом и сестрой остановились у вашего болгарского друга, который квиддичист. Их обещали пустить сюда, как только ты очнешься. А до того, сам понимаешь, им тут нечего делать, только нервничать самим и у персонала под ногами путаться.

У Рона потеплело на душе. Все это время он не мог понять, почему за Алексом ухаживает сестра, а возле него никого нет. А к нему, оказывается, просто никого не пускали, но уже завтра он увидит всех родных. А ведь он так по ним, оказывается, соскучился...

— И друзья твои приходили, но их даже посмотреть на тебя не пустили. Им пришлось вернуться на занятия, но на выходные, то есть, завтра, они обещали приехать.

Ирма вдруг фыркнула, словно вспомнив что-то смешное.

— Ты, оказывается, у нас очень важная персона — к тебе, говорят, даже министр магии ваш приезжал. Я сама, правда, не видела, но все отделение просто гудело. Он бы прорвался к тебе, но посреди коридора нарвался на целителя Фунда. А тому все равно, кто перед ним — родственники, начальство или даже иностранный министр. Он сразу начинает орать, почему в коридоре посторонние без халата, и куда вообще смотрит охрана. Я думала, что ваш министр его побьет, но все обошлось.

Рону тоже стало смешно. Почему-то целитель Фунд представлялся ему пухленьким лысоватым коротышкой. И воображаемая картина того, как этот коротышка героически защищает вверенное ему отделение от грозного нависающего над ним Кингсли, на которого не налезет ни один халат, повысила Рону настроение до отметки «Превосходно». Интересно, а не ошивался ли в это время в коридоре какой-нибудь репортер? Вот на такую колдографию Рон бы любовался и любовался...

С этой мыслью Рон и уснул. После этого он еще не один раз просыпался, что-то пил, слушал, как Ирма читает брату очередной параграф из учебника по драконоведению, пережил утренний обход в исполнении бестолкового целителя и его неохотное признание вменяемости пациента. И снова спал... А затем вдруг у него над ухом бесцеремонно заговорили на разные голоса, а в глаза хлынул яркий солнечный свет. Рон от неожиданности зажмурился и хриплым, как у старого ворона, голосом, высказал все, что думает о своей неожиданной побудке.

— О, ругается — значит, будет жить! — констатировал кто-то, стоящий рядом с кроватью. Рон проморгался и увидел рядом с собой высокого носатого целителя средних лет, а за ним — целую толпу медиведьм и магов в небесно-голубых халатах. «Стажеры, похоже, — отметил Рон, — те самые, что мои носки на сувениры разобрали».

У каждого стажера на шее болтался амулет-переводчик. Таким в Болгарии снабжали всех туристов, и Рона с друзьями в свое время тоже не обошли. А в заповеднике, где работал Чарли, похожий амулет, только в виде браслета, входил в состав обязательной экипировки каждого сотрудника. Очень удобная вещь, кстати, особенно в местах, где толпится народ чуть ли не со всего мира. А уж для целителя, которому дорога каждая секунда взаимопонимания с пациентом, — и вовсе необходимая.

Стажеры обступили кровать и взяли палочки наизготовку, приготовившись по первому знаку целителя приступить к осмотру.

— Доктор Фунд, — густым басом представился целитель. — Очень сожалею, мистер Уизли, что не смог познакомиться с вами раньше. Очень надеюсь, что в скором времени мы с вами распрощаемся и в этих стенах больше никогда не увидимся.

Рон замер с открытым ртом. Ничего себе, манера выражаться... Это он что, пожелал ему скорее выздороветь и больше в больницу не попадать, что ли? Тогда тем более интересно, что же такого он сказал Кингсли. Надо обязательно будет того подпоить и подробненько расспросить. Только вряд ли он, конечно, признается...

Тем временем целитель, шустро размахивая палочкой, провел диагностику, зачем-то постучал Рона по лбу, пощелкал пальцами перед глазами и, обернувшись к своей свите, бодро заявил:

— Ну что, дамы и господа, перед вами — живой пример невероятной удачливости. Кто не успел разжиться сувенирами, можете немножко остричь мистера Уизли, пока он не в состоянии сопротивляться. Пряди волос или капли крови вам вполне хватит. Главное, не бросайте свои трофеи в зелье удачи — можете получить совершенно непредсказуемый результат.

Рон вытаращил глаза. Еще чего не хватало — раздавать всяким там посторонним магам пряди волос. Чтобы потом у него козлиные рожки выросли или еще что похуже?

Однако, к огромной радости Рона, никто не даже пошевелился. Свита, видимо, давно привыкшая к шуткам своего руководителя, сначала многозубо заулыбалась, а затем принялась по очереди размахивать палочками над обоими пациентами, практикуясь в диагностировании.

Горохом посыпались зубодробительные медицинские термины. Притихшая было в уголке Ирма оживилась и даже ответила на несколько вопросов касательно состояния Рона и Алекса.

А Рон никак не мог успокоиться. «Ну и шуточки у вас, мистер Фунд... — мысленно бурчал он, — вампира вам в печенку. Ваши подчиненные меня без одежды оставили, а вы вообще решили на органы разобрать?»

Через несколько минут главный целитель закончил обход и вывел гомонящую свиту за дверь. Выходящий последним стажер вдруг обернулся к Рону и подмигнул.

— Что, долетался, Руни? — ехидно поинтересовался он, затем клыкасто ухмыльнулся и, пока Рон обалдело хлопал глазами, плотно прикрыл за собой дверь.

— Кто это? Что?.. — вырвалось у Рона.

— Где? — откликнулась от кровати Алекса Ирма.

— Да нет, ничего... — буркнул Рон. Он уже и сам не мог сказать, действительно ли только что собственными глазами видел вампира, или ему показалось. Нет, наверняка показалось, ведь Вельхеору совершенно нечего делать в современной болгарской больнице. Он остался где-то там, в зыбкой сказочной реальности — там же, где остались старуха, мистер Штерн, румынская длиннорога, мохнатые оборотни-дракклы... Дракклов ведь не бывает на самом деле, это выдумки, предназначенные для того, чтобы пугать непослушных детей. А то, что Рон видел, пребывая в беспамятстве, было всего лишь проекцией того, что он хватал краем сознания. Пусть этот шлем лишал его зрения и речи, но слышать-то он ему не мешал... Вот и смешались причудливым образом в его больной голове дядюшка Ирмы, похожий на кота, его чудовищные дети, жена-ведьма, старуха с позолоченными ногтями и румынская длиннорога из учебника по драконоведению...

А что ему всякие вампиры прямо здесь мерещатся, так этому тоже можно найти разумное объяснение. Скорее всего, этот стажер присутствовал в приемном покое, когда Рона доставили в больницу после падения. И, наверняка он что-то ляпнул такое, что Рон, даже пребывая в полуразваленном состоянии, ухитрился его запомнить и в своем воображении превратить в вампира. Впрочем, что его превращать — наверняка, кровищи там было немерено, и бедняга стажер мог умарухаться в эту кровь по уши, а Рону в этот момент как раз приспичило глаза открыть и на него посмотреть. Чем не вампир получился?

Рон бы еще долго успокаивал себя подобными размышлениями, подбирая к своим многочисленным видениям соответствующие объяснения, но тут дверь распахнулась, и в палате мигом стало тесно. Мама, отец, братья, Джинни... Палата словно засияла от цветов и ярких пакетов с фруктами и конфетами. Мать осторожно обнимала Рона и плакала, братья шутили, Джинни то ругалась, то грозилась прибить непутевого братца самолично, между делом выкладывая на одеяло послания и презенты от Гарри и Гермионы. А отец молча стоял в ногах кровати и смотрел с такой укоризной, что Рона проняло угрызениями совести так, как не пронимало никогда в жизни. Ирма, пребывающая в благоговейном восторге от такого количества любящих родственников, щебетала не умолкая, посвящая гостей во все подробности пребывания Рона на больничной койке.

И только Чарли не принимал участия в суматохе. Коротко пожав Рону руку и подмигнув, он выбрался из толпы и присел у кровати Алекса, с которым, как оказалось, был немного знаком. Скосив глаза, Рон увидел, с каким восхищением смотрит на его брата Ирма, и даже слегка позавидовал Чарли, потому что девушка оказалась донельзя симпатичной — маленький рост, стройная спортивная фигурка, персиковые щечки... И совершенно неожиданная для волшебницы ярко-огненная короткая стрижка с малиновым оттенком.

Каким образом разговор, больше смахивающий на допрос, перешел с состояния Рона на домашнее хозяйство, Рон, занятый разглядыванием Ирмы, упустил. Но когда он прислушался к беседе, речь уже шла о маггловских способах консервирования.

— Восемьдесят трехлитровых банок помидор — это еще не рекорд, — небрежно отмахнулась Ирма, и Джинни посмотрела на нее со священным ужасом. Был когда-то и в семье Уизли такой период, когда Артур пытался разнообразить семейное меню за счет маггловских кулинарных изобретений. Усилий, помнится, всем семейством приложили много, но и фейерверк в итоге получился знатный. Близнецов особенно впечатлило, как на воздух взлетали кабачки и зеленый горошек.

— И что, ни одна не взорвалась? — ревниво поинтересовалась Молли.

— Ни одна! — уверенно заявила Ирма, чувствуя себя героиней дня. — Хотите, я с вами рецептами поделюсь?

Вся мужская часть семейства Уизли обреченно застонала. Слово «рецепты» действовало на Молли Уизли, как полнолуние на оборотня: об адекватности и вменяемости матери теперь можно было надолго забыть. Впрочем, это было и к лучшему: пусть уж она лучше думает о помидорах и огурцах, чем о том, что чуть не потеряла и второго сына. Хватит уже с нее разных потерь.

Когда все наговорились и успокоились, явилась симпатичная медиведьма и выпроводила всех за дверь, чтобы не переутомляли больного. Обцеловав Рона и осторожно потискав его на прощание, родственники удалились, обещая назавтра обязательно вернуться. На дежурстве оставили Чарли, чему Рон был этому несказанно рад: видеться им в последнее время приходилось редко, поэтому было о чем поговорить. Да и как сиделка Чарли устраивал его намного больше, чем хлопотливая Молли со своими вечными причитаниями, или Перси, который не преминул бы основательно переполоскать брату все мозги.

Однако надолго это счастье не продлилось. Не успел Чарли основательно расположиться в трансфигурированном из больничного табурета кресле, как окном захлопали крылья и на тумбочку опустилась небольшая серая сова.

Чарли отвязал от ее лапки маленький мешочек, вынул из него кусочек пергамента и принялся читать. С каждой прочитанной строчкой его брови поднимались все выше, а на лице проявлялось недоверие пополам с радостью.

— Чудеса какие-то... — проговорил он, отпуская сову. — Не напиши мне это мой непосредственный начальник, никогда бы в такое не поверил.

— А что такое случилось? — не удержалась любопытная Ирма. Рон только посмотрел вопросительно — он знал, что если бы в письме было что-то секретное, Чарли никогда бы об этом не заговорил.

— Оказывается, как только я уехал, к нам в заповедник заявился румынский длиннорог, — медленно, все еще не в силах переварить новость, сказал Чарли. — Добровольно заявился, представляете? Неизвестно, где он обретался до сих пор, но он, вернее, она, потому что это самочка, появился неизвестно откуда, опустился на землю у одной из пустующих пещер и, похоже, заявил на нее свои права.

— Сама явилась? — тоже не в силах поверить в такую новость, переспросил Рон. Хоть в заповеднике и стремились создать для драконов наилучшие условия, но в то, что дракон может добровольно туда явиться, верилось с трудом.

— Вот именно! — кивнул Чарли. — И мистер Горак не мог в это поверить, пока не увидел драконицу собственными глазами. Он пишет, что драконица совсем молодая, но огнем пышет, словно разбуженный вулкан. Может, ее нервозность объясняется тем, что она только недавно успела стать матерью — ребятам удалось рассмотреть среди камней яйцо. Странное, причем — обычно самки этой породы откладывают светло-зеленые яйца, а это оказалось темное, можно сказать...

— Малахитовое, — буркнул Рон и обреченно закрыл глаза.

— Точно, малахитовое, — удивленно подтвердил Чарли. — А ты откуда знаешь?

— Оттуда, — глухо ответил Рон, и попросил: — Чарли, если меня признают сумасшедшим и выгонят из академии, ты заберешь меня к себе?

— Та-а-ак... — Чарли вмиг посерьезнел. — Мисс Арчер, — он официально обратился к Ирме, — вы позволите нам с братом поговорить наедине?

— Да, конечно! — Ирма без малейшего недовольства или возражения поднялась со стула и выскользнула в коридор. Надо же... Оказывается, и такие девчонки бывают. Джинни или Лаванду пришлось бы выдворять чуть ли не силой, а затем еще и проверять, не подслушивают ли они, а эта беспрекословно подчинилась и даже глазом не моргнула.

Чарли подождал, пока Ирма плотно прикроет за собой дверь, взмахнул рукой, прикрываясь куполом тишины от Алекса, и повернулся к Рону:

— Рассказывай!

Рон глубоко вздохнул и начал рассказывать.

Чарли не перебивал. Сложив ладони домиком, он внимательно выслушал Рона, не перебивая и не задавая вопросов, а когда тот, выдохнувшись, умолк, коротко сказал:

— Я тебя заберу. Как только ты поправишься — а целитель утверждает, что это дело нескольких дней — и разберешься со своими делами в академии, я тебя прямо из общежития увезу в Румынию на все лето. Сон это был, бред или что-то иное — я тебе не скажу, но зато повторю то, что говорил уже не раз: аврорат — это не твое.

Рон попробовал было возразить, но Чарли жестом остановил его:

— Давай мы сейчас не будем спорить. Выздоравливай, сдавай экзамены, а летом поживешь у меня, познакомишься с ребятами, пообщаешься с драконами. Возможно, тебе и понравится. Кстати, для того, чтобы у нас остаться, вовсе не обязательно бросать академию. Знаешь, сколько у нас работает авроров? Ведь Всемирный драконий заповедник — это не только магозоологи. У нас работают и экономисты, и хозяйственники, и даже репортеры. А уж без отдела охраны территории заповеднику и вовсе нельзя. Знаешь, сколько в наших краях водится браконьеров, охотников за сокровищами, беглых преступников и даже мелких жуликов типа Флетчера, охотящихся на осколки скорлупы и драконью чешую? И кто за ними должен гоняться? Наш ведущий драконовед? Или главный колдоветеринар?

Рон невольно фыркнул. По рассказам Чарли он знал обоих: ведущий драконовед был сморщенным старикашкой, который наверняка еще Дамблдорова отца помнил в колыбели, а главного ветеринара Чарли мог бы легко унести под мышкой, так как этот пост занимала очаровательная женщина, в которой не было, наверное, и пяти с половиной футов роста.

— Вот и хорошо... — Чарли улыбнулся. — Тебе самому понравится, вот увидишь. Ну что тебе дался этот аврорат? Пока ты доучишься, всех пожирателей уже переловят, останется одна мелочь типа Флетчера, которая живет по четкому графику "Украл, выпил — в тюрьму! Украл, выпил — в тюрьму!" Работать с такими — это же скука смертная, даже перед девчонками похвастаться нечем. А у нас — международная контрабанда... — Чарли произнес эти слова с преувеличенной важностью, — ты только вслушайся, как это звучит!

Рон улыбнулся. Кода Чарли начинал расписывать преимущества своей любимой работы, сказочники от зависти изгрызали свои перья.

— К тому же, ваш Лондон — это, как говорят магглы, сплошные каменные джунгли, — увлеченно продолжил агитировать брата Чарли. — Ты вскоре забудешь, что такое метла, обрастешь жирком и к тридцати годам отрастишь себе шикарное пузо. А у нас — простор! — он широко развел руками. — Гоняй на метле, сколько хочешь, никто тебе и слова не скажет. У нас там знаешь, какая квиддичная команда подобралась — любая сборная обзавидуется. А воздух у нас какой... — Чарли щумно повел носом и расплылся в блаженной улыбке. — Нектар и амброзия, ты такого даже и не нюхал никогда. Заповедные места — это же чистый курорт, люди сумасшедшие деньги платят, только чтобы туда попасть, а тебе, наоборот, за работу в этом раю еще и деньги платить будут.

Рон хмыкнул.

— Как же, знаем мы все про твой курорт, — скептически произнес он. — И какие именно процедуры оставили на тебе такие интересные шрамы — тоже знаем. Райское наслаждение, вот уж действительно.

— Ну, так там, где рай, там, как известно, и пекло, — ни на миг не смутившись, парировал Чарли, невольно потирая едва зажившую шею. Как помнилось Рону, в прошлый раз, когда они виделись с Чарли, это была правая нога, в позапрошлый раз — левый бок, а всем своим отметинам целиком, наверное, уже и сам Чарли счет потерял.

— А такие ребята, как ты, — Чарли вдруг ухмыльнулся, — не боящиеся черной работы, нам особо нужны. А то в последнее время нам что-то одних неженок и белоручек присылают. Даже клизму дракону толком поставить не могут — сразу в обморок падают.

Рон представил себе, как стажер, подозрительно смахивающий на Драко Малфоя, в белых перчатках и с ведерной клизмой в руках подкрадывается к ничего не подозревающему дракону, а затем брезгливо двумя пальцами, пытается поднять ему хвост.

Он громко расхохотался, и в палату тут же влетела Ирма.

— Вы что тут творите? — она возмущенно напустилась на Чарли. — Ему же нельзя делать резких движений, он только-только очнулся.

Чарли, ничуть не смутившись, снял полог тишины и, галантно встав с кресла, как и полагалось поступить джентльмену в присутствии вошедшей дамы, обаятельнейшим образом улыбнулся:

— И вот такие специалисты нам тоже нужны. Ирма, как вы относитесь к драконам?

На Гермиону такая манера обращения действовала безотказно — она вспыхивала, как вишня, и жутко смущалась. Ирма же, ничуть не смутившись, уперла руки в бока и вздернула подбородок.

— К драконам — положительно! — язвительно ответила она Чарли. — А вот к драконологам, которые позволяют себе нарушать больничный режим — отрицательно. Если они у постели больного брата ведут себя непозволительно, то я представляю, как они обращаются с несчастными животными.

— Наш человек! — подмигнул Чарли, и Рон непонятно почему расплылся в глупой улыбке.

— Ну что же, мисс Арчер... — Чарли поднялся с кресла. — Если у моего брата есть такая защитница, то я могу быть абсолютно спокоен за его здоровье.

— Можете, можете! — все еще воинственно ответила Ирма, наступая на Чарли. При ее маленьком росте и пламенном цвете волос выглядело это очень забавно и при этом трогательно. — Уж не беспокойтесь за Рона, я за ним хорошенько присмотрю.

— Вот и замечательно... — Чарли взглянул на часы, достал из кармана мешочек, в котором сова принесла письмо, и вытряхнул из него на ладонь изогнутый драконий коготь. — А у меня через десять минут активируется портал. Ну что, братишка, будем прощаться?

— Так скоро? — вырвалось у Рона.

Чарли улыбнулся.

— Невежливо заставлять молодую леди ждать, — сказал он, присев на краешек кровати. — Тем более, что у меня на нее имеются особые виды. Надо бы к ней повнимательнее приглядеться: а вдруг она действительно прибыла к нам из далеких сказочных краев?

Чарли привычно взлохматил Рону волосы и откинул край одеяла, чтобы пожать на прощание руку. Вдруг улыбка сбежала с его лица, а во взгляде появилась настороженность.

— Что случилось? — напрягся Рон. — Что-то не так?

— Нет-нет, все в порядке, — ответил Чарли, снова безмятежно улыбаясь и возвращая одеяло на место. — Я только познакомлюсь с нашей новой подопечной, и вернусь. Думаю, нам найдется, что с тобой обсудить. Я свяжусь с отцом, пусть к тебе пока кого-нибудь пришлет.

Он кивнул Ирме на прощание и вышел за дверь.

— Что у меня не так с рукой? — тут же поинтересовался Рон. — Ирма, будь так добра, посмотри, пожалуйста, — мне самому не видно, а поднять ее, наверное, не получится.

— А на что именно надо смотреть? — Ирма подошла к кровати и откинула одеяло. — Я ведь не знаю, какая у тебя рука была раньше.

— Ну... я не знаю, — растерялся Рон. — Может, на ней нескольких пальцев не хватает, или кожа обгорела, или татуировка какая-нибудь появилась. Опиши все, что видишь, а я сам разберусь, что с ней не так.

Ирма пододвинула кресло, села в него и наклонилась к руке Рона.

— Рука обычная, человеческая, — принялась перечислять она, как на экзамене. — Пальцев пять. На ногтевой фаланге мизинца старый поперечный шрам.

— Это меня в детстве садовый гном укусил, — пояснил Рон. Ирма кивнула и продолжила: — Кожа на подушечках пальцев и под ногтями окрашена чем-то темным, похожим на чернила. Такие же пятна местами имеются и на ладонях.

— Что-о? — протянул Рон. — Какие такие пятна?

— Темные, похожие на чернильные, — терпеливо повторила Ирма.

— Откуда это они там взялись? — задал Рон наиглупейший вопрос.

— Ты у меня спрашиваешь? — Ирма подняла брови.

— Нет, конечно, — стушевался Рон. — Просто странно это... Не могу понять, где бы я мог так испачкаться, когда падал. Ведь в ресторан я шел с чисто вымытыми руками, и во время банкета ни за что чернильное не хватался.

— Такое впечатление, что ты хватался за банку с вареньем... — задумчиво сказала Ирма, разглядывая его руку. — И не просто хватался, а зачерпывал из нее варенье прямо горстью. Погоди-ка... — Она встала с кресла, подошла к тумбочке и достала из нее большую стеклянную банку с темно-красным, почти черным, содержимым.

— Вот, смотри! — она зачерпнула его ложкой и предъявила Рону. — Это — варенье, которое принес хозяин сувенирного магазина. — Ирма понюхала и осторожно, одними губами, попробовала. Посмаковала на языке, облизнулась. — Ежевика. Обычная ежевика. И я бы сказала, что руки у тебя именно в ней. Хотя, вареньем, если честно, так не испачкаешься, только свежими ягодами, и, причем, в больших количествах. Когда нас с Алексом тетка загоняла на уборку ежевики, у меня руки были точно такими же, и отмывалась эта зараза очень и очень долго. Интересно, где же ты успел так извозюкаться, если, как говоришь, в ресторан пришел с чистыми руками?

— Вот и мне это интересно... — пробормотал Рон, устало закрывая глаза.

— Тебе плохо? — Ирма поспешно отставила банку и наклонилась к Рону — Позвать кого-нибудь?

— Не надо, — Рон слабо качнул головой. — Устал просто, спать хочется.

— А-а, ну тогда спи.

Ирма тихонько встала и перебралась к брату.

Спать Рону, если честно, не хотелось — уснешь тут, после таких-то новостей. А вот откуда у него под ногтями могла взяться эта ежевика, если все, происходящее в старухиной хибаре, ему всего лишь приснилось? Но как же тогда быть с драконицей и малахитовым яйцом? Они-то откуда прилетели? И именно сегодня, а не вчера и не три недели назад?

Как жаль, что драконы до сих пор не научились говорить. Он бы упросил Чарли, чтобы тот первым делом отвез его к пещере, в которой поселилась драконица и попробовал ее разговорить. Это же уму непостижимо — разрываться между двумя реальностями и сходить с ума, не зная, что с тобой происходило наяву, а что привиделось.

Размышляя таким образом и перебирая в памяти совпадения и различия двух реальностей, Рон незаметно для себя крепко уснул.

Скрипнула дверь, и в палату, стараясь не стучать каблучками, проскользнула невысокая медиведьма в небесно-голубом халате. Она осторожно проскользнула вдоль стены к прикорнувшей в кресле с учебником Ирме, и та, уронив книгу на колени, тихонько засопела. Ведьма провела рукой над лицом Алекса, и его веки моментально закрылись. Затем девушка подошла к спящему Рону, наклонилась над ним, и несколько секунд внимательно вглядывалась, что-то нашептывая.

Рон глубоко вздохнул. Озабоченные морщинки на его лбу медленно разгладились.

— Ну что? — нетерпеливо поинтересовались еще две медиведьмы, входя в палату.

— Все в порядке, — ответила первая. — Все лишнее убрала, а то, что останется, при пересмотре в думосборе будет выглядеть, как чрезмерно реалистичный сон.

— Вот и замечательно! — девушки подошли к кровати и тоже наклонились над Роном.

— Какой он милый, когда спит, — хихикнула одна. — Не ругается, не злится, метлой не швыряется...

— Не орет на тебя из окна и не покушается на твои пряники, — поддержала вторая.

— Девочки, ну как вам не стыдно! — шепотом укорила их первая медиведьма. — Лучше давайте сюда гостинцы и уходим, пока кто-нибудь из его родственников сюда не вломился.

Девушки зашуршали пакетами.

— Так, это твои пирожки. С чем ты там ему сегодня напекла?

— С луком и грибами, как он любит. И с ежевикой немножко. А это что?

— Шоколад, естественно, что же еще?

— Ничего себе, сколько... А не много ли ему будет? Нигде не слипнется?

— Сегодня я над шоколадом не колдовала, так что в самый раз...

Девушки дружно захихикали и тут же шикнули друг на друга, оглядываясь на дверь.

— Все, пойдемте! — медиведьма на каблучках окинула внимательным взглядом палату и, поправив мирно спящему Рону одеяло, направилась к выходу.

— Погоди-ка! — девушка с шоколадными волосами вернулась, чтобы поправить на тумбочке накренившиеся пакеты, и украдкой засунула Рону под подушку еще одну треугольную шоколадку.

В коридоре вдруг послышались шум и гневные вопли.

— Похоже, Элоиза снова кого-то уронила, — хмыкнула первая медиведьма.

— Уходим! — мурлыкнула третья и выглянула в коридор, разведывая обстановку. Из-под полы небесно-голубого халата мелькнул краешек пушистого кошачьего хвоста.

Ушли "медиведьмы" так же бесшумно, как и появились.

А Рон безмятежно спал. Ему снились бескрайние леса, высокие горы и множество маленьких драконят с золотыми рожками, бегающих по изумрудным лужайкам и взмахивающих коротенькими крылышками.

— Новенький! Новенький! — восторженно вопили они, и Рон стремительно летел к ним навстречу, размахивая дипломом об окончании Британской Академии авроров.

Теперь у этих малышей был самый надежный в мире защитник.