Месть Озая (гет)

Они пришвартовались к берегу на следующий день часов в девять утра. На дрожащих ногах Зуко выбрался из подлодки вместе со спящей Сорой. Свежего воздуха и солнечного света оказалось достаточно, чтобы окончательно разбудить его: он чувствовал запах соли и наслаждался солнцем после долгих часов, проведённых в сырой, пустой кабине.

— Могу и до завтра подождать, — произнёс Том-Том, стоя над люком и глядя на него сверху вниз.

— Ох, верно. — Зуко передал Сору Том-Тому и вылез сам. Последней поднялась Катара. Они вдвоём закрутили люк и спрыгнули в воду, прежде чем она опустила судно на дно.

Катара осмотрела пещеру и взглянула на виднеющееся по правую руку от них открытое море.

— Уверен, что здесь её никто не найдёт?

— Тут очень глубоко, — ответил Зуко. — По крайней мере, так говорила моя мать.

Изнурённые, они взобрались по ведущим прочь из пещеры, скользким, покрытым мхом залежам базальта и оказались на чуть скошенном плато. Отсюда открывался хороший вид на ферму, когда-то принадлежавшую его матери, одну из немногих вещей, которые остались в её владении после того, как она вышла за Озая. Отделанный лепниной и плиткой дом возвышался на плато; с одной стороны его окружали скалы и море, с другой — орхидеи. Ферма до сих пор поставляла во дворец некоторые продукты, в том числе, самые сочные и сладкие драконьи фрукты в стране. Зуко увидел заводские улья и сарай для инструментов. К ферме вела узкая, явно редко используемая тропинка. Он задумался, когда же смотрители в последний раз видели здесь такую толпу.

— Где это мы? — спросил Сензо, вставая по правую сторону от него.

— Здесь моя мать проводила каждое лето, — ответил Зуко, указывая на украшающую ворота эмблему — отпечаток медвежьего когтя на золотом фоне.

Зуко почувствовал приближение Том-Тома, который встал слева от него. Он нёс Курзу, и какое-то мгновение сразу несколько поколений мужчин просто стояли и смотрели на простирающиеся перед ними землю и море. Услышав пение птиц, Зуко, прищурившись, посмотрел на небо.

— У этого места есть название? — спросил Сензо.

Зуко положил руку на правое плечо племянника. Над ними парили кричащие птицы, а волны бились о скалы там, где заканчивалась плодородная земля.

— Безопасная гавань.

☯☯☯

Смотритель, пожилой мужчина по имени Бао Дзу, и его жена Чо Ан суетились по дому, подготавливая комнаты для гостей, когда Зуко заснул, стоило ему только рухнуть в стоящее на кухне кресло. Проснувшись, он обнаружил, что кто-то уложил Курзу ему на колени; ребёнок всё ещё спал. Около его локтя стояла чашка с уже остывшим чаем. Он нагрел его.

— Кажется, кое-кто удобно устроился, — заметила Катара, входя в комнату.

— А тебе спать разве не хочется? — спросил он хриплым ото сна голосом.

— Посплю, когда наша комната будет готова.

Он улыбнулся, моргнул и потёр глаза, прогоняя сон.

— Суюки?

— Отдыхает.

— Хорошо, — кивнул он. Ему нужно было выпить ещё чая. И, скорее всего, что-нибудь алкогольсодержащее. Ему хотелось проспать вечность. — Дети?

— Лазают по деревьям с Тоф и Линь. — Сцепив руки, она выглянула из кухни на зашторенную веранду, отделяющую дом от огорода и уличной печи. На дворе уже стоял день. Синеватые тени изгибались под острым углом, а золотые солнечные лучи тянулись к морю. — Сразу видно, почему ты не захотел расставаться с этим местом.

— Дом принадлежал моей матери.

— Здесь красиво. — Она обхватила себя руками. У моря было куда прохладнее; он заметил, что она успела набросить на плечи потёртую шаль. — Ты часто бывал здесь в детстве?

— Не очень. Озаю здесь не нравилось. Как и Азуле. Ей тут заняться было нечем, кроме как мучить мелких зверушек.

— Ну, а мне здесь нравится.

Зуко улыбнулся и протянул к ней руку. Катара встала рядом, и он прислонил голову к её животу. Она принялась перебирать его волосы. Его глаза закрылись.

— Когда там будет готова комната?

— По словам Чо Ан, уже совсем скоро.

Он крепче прижался к ней.

— Кое-кто уже успел почувствовать себя здесь хозяйкой.

— Я люблю командовать. У Сокки спроси.

— О, я не забыл. Поверь мне.

Услышав вежливое покашливание, Зуко открыл глаза. Перед ними стояла Чо Ан, сгорбленная и смущённая; она намеренно смотрела куда угодно, лишь бы не на лорда Огня, мага крови и их, по слухам, внебрачного сына.

— Милорд, ваша комната…

— Прекрасна, — договорила за неё Катара. — Давай, Спарки. Вперёд и с песней.

— У меня ноги не ходят…

— Уверена, ты справишься. Наверху тебя ждёт тёплая постель…

Он поднялся с её помощью, и она закинула его руку себе на плечи.

— Чувствую себя стариком…

Она повернулась, окидывая его оценивающим взглядом.

— А знаешь, ты прав, — произнесла она, округляя глаза. — По-моему, я вижу седой волос!

— Возможно, тебе стоит провести более тщательный осмотр, — заметил он, кивая в сторону лестницы. — Пойдём. — Развернувшись, Зуко заметил, что загорелое лицо Чо Ан было более чем порозовевшим. — Спасибо, Чо Ан.

— Хорошо, что вы вернулись, милорд, — ответила та, кланяясь. — Ваша мать была бы этому рада.

Он понятия не имел, что на это сказать, поэтому просто вновь улыбнулся и поднялся по лестнице вслед за Катарой.

☯☯☯

Когда они пришли в спальню, Катара скинула платье, а он придвинулся к ней; она обнимала Курзу, а Зуко обнимал её, и он успел лишь произнести: «Так всегда и должно было быть», — прежде чем провалиться в сон.

Проснулся он уже вечером, когда солнце превратилось в фиолетовую полоску между небом и морем, видневшуюся сквозь наполовину задёрнутые шторы. Он лежал на спине. Его ноги были окутаны светящейся водой.

— Я всего лишь снимаю усталость, — объяснила Катара.

— Ты когда-нибудь отдыхаешь?

— Сегодня полнолуние: тяжело уснуть.

Зуко повернулся к Курзу, чтобы сказать тому, что его мать — сумасшедшая, но ребёнка на кровати не было. Он озадаченно посмотрел по сторонам и обнаружил, что Курзу стоит в детской кроватке, воодушевлённо грызя ограждение.

— Ты нашла кроватку?

— Не я, Чо Ан.

Он прищурился.

— Скорее всего, в этой кроватке спали и Азула, и я. А до этого — моя мать.

— О, так, значит, это антиквариат?

— Очень смешно. — Он учуял запах огня. — Что-то горит?

— Сая и Том-Том разожгли костёр. Сокка ходил с мальчишками на охоту. Теперь они зажаривают «маленьких, вкусненьких мясных существ». — Она улыбнулась. — Суюки тоже с ними. Я спросила, не хочет ли она прилечь, но она сказала, что в окружении детей ей легче.

Зуко выгнул бровь.

— Так, значит, дома мы одни?

Вода, окутывающая его ноги, в ту же секунду шлёпнула его по животу. Он согнулся пополам и вскинул руки, окутав их огнём.

— Кажется, они снова ругаются, — донёсся до него с лужайки под окном голос Сензо. Скорее всего, тот понятия не имел, что его голос разносится так далеко. — Видно, что полыхает.

— Да, ругаются, именно, — произнесла Тоф.

— Что она вообще в нём нашла? — спросил Том-Том.

— Не знаю, — ответила Тоф. — Я вот ничего особо не вижу.

— Давайте я расскажу вам историю о детёныше саблезубого лосельва… — вмешался Сокка.

— Ну пааап, ты рассказывал эту историю час назад! Ты рассказываешь её каждый раз, когда мы идём на охоту!

— Но Сора-то её не слышала! — Зуко наблюдал, как Катара пытается сдержать смех, прижимая ладонь ко рту. Её плечи сотрясались. — Итак, однажды жило на свете маленькое пушистое мясное существо, и звали его Фу-Фу Обнимашкинс…

— А это был мальчик или девочка? — спросила Сора.

— Эм…

Едва сдерживая смех, Катара отправила воду обратно в мешки. Зуко протянул к ней руки, и она забралась на кровать и легла рядом. Её волосы щекотали его подбородок. На какое-то мгновение остались лишь два человека: он обнимал её, она обнимала его, — и все остальные заботы испарились. «Вот для чего это. Для чего всё было: и Озай, и Аанг, и вообще всё. Для того, чтобы мы оказались здесь».

— Мне это нравится, — сказала Катара.

— Мне тоже это нравится. — Он взял её за руку. — Мне нужно тебе кое-что сказать.

— О?

— Тебе это не понравится.

— Ты хочешь ещё одного ребёнка.

— Это предложение?

Она ущипнула его. Он отвёл её руку и вновь переплёл их пальцы. Поцеловав её в голову, он положил на неё подбородок.

— Я рассказал твоему брату.

— Эм, он уже и так знал про нас…

— Не об этом. Об Аанге. Тебе и Аанге. И вашем ребёнке.

Она напряглась. Закрыв глаза, он попытался заставить сердце вернуться на место и не мешать ему дышать.

— Когда?

— Перед отъездом.

Катара села. Внезапно ему стало холодно. Он открыл глаза и увидел, что она сидит на краю кровати, зажав ладони между коленями и сгорбившись.

— Зачем?

— Я… — Зуко откинул голову на подушки. — Это… — Он сжал руки в кулаки. — Это мешало вам спокойно жить.

— Это должно было быть моё решение, не твоё. — Она заговорила с надрывом, и он поморщился.

— Я сомневался, стоит ли рассказывать…

— Очевидно, недостаточно, чтобы спросить меня, хоть это и моя история, мой ребёнок и мой брак!

— Ты бы никогда ему не рассказала!

— И что с того? Ему и не нужно было об этом знать!

— Такие секреты могут разрушить семью! Мне ли не знать!

Катара собралась было что-то сказать, но передумала. Выровняв дыхание, она повернулась к нему:

— Вот поэтому я и боюсь быть с тобой, Зуко. Из-за таких вот моментов. Когда ты что-то там решаешь, и действуешь, и никому ничего не говоришь. — Она подалась вперёд. — И я должна пожертвовать своей жизнью в храме ради того, кто даже со мной не считается?

— Я считаюсь…

— Нет. Ты иногда просишь меня помочь. Это не одно и то же.

— Думаешь, просить тебя о помощи легко? Думаешь, мне нравится…

— Нет, не думаю, — перебила его Катара. — Я думаю, тебе это очень даже не нравится. Я думаю, тебе бы хотелось, чтобы ты мог справляться со всем в одиночку и никогда ни от кого не зависеть. — Она взяла его за руку и сжала её. — Но в жизни так не бывает, Зуко. В настоящей жизни людям нужна помощь. И это подразумевает сотрудничество. Но нельзя сотрудничать с кем-то, не привлекая этого человека к принятию решений.

Он посмотрел на их сцепленные руки. Это до странного напомнило ему то мгновение на корабле по дороге в Тетсуши: её маленькая ладошка в его длинных пальцах. Его голос прозвучал грубее, чем ему хотелось бы:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не знаю, — ответила она. — А тебе-то сказать нечего?

Он провёл большим пальцем по её костяшкам.

— Я… — Почему это было так трудно? — Кажется, у меня… В прошлом я всегда делал то, что мне в тот момент казалось правильным, и каждый раз впоследствии осознавал, что сделал неверный выбор. Так что мне приходилось искупать свою вину. — Он сжал её ладонь и накрыл её своими обеими. — Мне приходилось потом и кровью добиваться всего, чего я достиг. Но это того стоило.

— Никто не ставит под сомнение твои достижения, Зуко, — нахмурилась Катара.

— Я пытаюсь сказать, что… Я буду ошибаться. Много и часто. — Он посмотрел на неё. — У меня никогда ничего не получалось с первого раза. Я редко прислушиваюсь к советам. Мне надо всему учиться самому. Так что я постоянно совершаю ошибки. И наша ситуация ничем не отличается. Я буду ошибаться — я уже ошибался — в отношениях с тобой. И, скорее всего, так и буду ошибаться до конца своих дней. — Он склонил голову. — Который, учитывая недавние обстоятельства, может настать в любой момент.

— Хотелось бы надеяться, что нет, — рассмеялась Катара.

— Что ж, очень великодушно с твоей стороны. — Он снова посмотрел на их соединённые руки. — Если тебе кажется, что ты в состоянии с этим мириться, то всё может продолжаться, как прежде. Если нет, то… — «Скажи, что ты не против. Притворись, что не против. Веди себя зрело. Веди себя по-взрослому». — То… То я последую за тобой на край света.

— Зуко никогда не сдаётся, — широко улыбнулась она.

Он поцеловал её руку.

— Не без боя. — Он встал, потянулся и подошёл в кроватке. Курзу протянул к нему свои маленькие ручки, и Зуко поднял его. — Ты становишься тяжелее с каждым днём…

— Эй, — окликнула его Катара. Он обернулся. Она смотрела на одеяло. — Как думаешь, ты сможешь терпеть властную, упрямую, вспыльчивую, степенную всезнайку-простолюдинку из племени Воды?

«Степенную? Откуда она слова-то такие берёт?»

— Только если будут магические баталии.

Она хмыкнула.

— Это само собой разумеется.

☯☯☯

По небу плыли плотные облака, то закрывая, то открывая луну, а из-за близости моря ветер казался более зябким. Они сидели у костра, и пламя колебалось и танцевало перед ними. Дети по очереди запекали батат на длинных шпажках: «Не держи так долго, он сейчас упадёт и сгорит!» Сокка хвастался смесью приправ по рецепту Киоши: «Зуко, я знаю, что ты любишь поострее, но мясо должно немножко разомлеть, иначе заработаешь язву…»

— Мясо млеет? — удивился Том-Том. — Оно что, бродячий музыкант?

Зуко поднял кружку, и они чокнулись. Парнишка улыбался. На мгновение в окутавшем их сумраке Зуко увидел, каким он станет, когда вырастет: худой и высокий, как Мэй, с острыми чертами, только вот, может, будет почаще улыбаться.

— Эй, Том-Том, а ты знаешь песню про тайный туннель? — спросил Сензо.

— Чего-чего?

Сензо, Сая, Сиида и Сора хором заголосили:

— ТАЙНЫЙ ТУННЕЛЬ! ТАЙНЫЙ ТУННЕЛЬ! ТАЙНЫЙ, ТАЙНЫЙ, ТАЙНЫЙ, ТАЙНЫЙ ТУННЕЛЬ!

Сензо вскочил, изображая бренчание на лютне. Рукой рассекая воздух, он широко расставил ноги.

— И смееееерть.

А через секунду он оказался в цепях.

Путы вылетели из деревьев. Их длины хватило, чтобы оторвать Сензо от земли, но Сая уже поднималась следом за ним на земляном столпе, вытянув руки.

— Отпустите моего брата!

Суюки вытащила веера.

— Сая, стой!

Тоф тоже была в воздухе; Зуко видел, как она перелетела через костёр, её конечности были изогнуты под странными углами. Она не то чтобы вырвалась из цепей, а, скорее, переломила их; длинные стальные полоски рассыпались в её руках.

— Тоф! — прокричал Зуко.

— Сейчас! — Приземлившись, она топнула, подняла руки вверх, и они оказались в палатке из земли. Сензо отполз в сторону, а следом за ним — цепи, волочащиеся за руками и ногами. Суюки побелела. Около одной стены прогремел взрыв, и на них посыпалась земля. Сора плакала. Курзу вопил.

— Тоф, — спросил Сокка, — сколько их?

— Слишком много, — ответила она, сжимая побледневшие губы в тонкую линию.

Том-Том стоял с крюками наголо и ими же подцепил странные цепи, что минутами ранее сковывали Сензо.

— Что за…

Зуко вспомнил, где он раньше видел такие же кандалы. Душа у него ушла в пятки, потому что теперь всё встало на свои места: почему Фуншуцу невозможно было отследить, как им удавалось с потрясающей лёгкостью назначать и свергать своих лидеров, почему их штаб был спрятан в винном погребе, как они влияли на настроения местных жителей, как им удавалось появляться так неожиданно, словно бы из-под земли. «Я привезла маленький сувенир из Ба Синг Се, — сказала тогда Азула Озаю. — Дай Ли».

— Но Дай Ли же были… — начала Суюки.

— На стороне Азулы, — закончил за неё Зуко. — И сейчас их остатки организовали переворот.

— Как они узнали, что мы здесь? — нахмурилась Катара.

— Кто-то нас предал, — ответил Сокка.

Брови Тоф дёрнулись.

— Они под землёй. Должно быть, не шевелились раньше, потому что знали, что я их почувствую.

— Сколько времени у нас есть?

— Недостаточно.

Зуко повернулся к Сокке, Суюки и детям. Все они столпились вокруг Сензо. Сая всё ещё держала его, словно боялась, что он вот-вот улетит.

— Простите меня.

Сокка, стоявший на коленях около кострища, провёл по глазам пальцами, испачканными в золе. На мгновение Зуко показалось, что он смотрит в лицо мальчишки, оказавшего ему сопротивление на Южном Полюсе. Но затем Сокка встал — и вот уже перед ним был мужчина, чьи синие глаза ярко выделялись на фоне черноты пепла, а борода поблескивала от пота. Он обнажил меч, и звук выходящей из ножен стали показался Зуко до странного успокаивающим.

— Давайте покончим с этим.

Зуко посмотрел на Катару. Она ему кивнула. Водяные хлысты парили около её лица. Он положил руку Тоф на плечо.

— Пора.

Тоф топнула ногой, подняла руки, и земля под ними взметнулась ввысь. Впервые его взгляду предстало поле битвы. На нём были сотни людей: мужчин и женщин, магов огня и магов земли, если судить по атакам, — их тёмные тени мелькали среди фруктовых деревьев и на земле, и «ду́хи, почему их так много, как их может быть так много, неужели я настолько облажался?» Мимо них пролетел полыхающий валун — дети закричали.

Он поджал губы.

— Разверзни землю.

— Что… — нахмурилась Тоф.

— Делай, что говорю!

Тоф пожала плечами, развернулась на пятке и впечатала в землю кулак. Из этого места пошла трещина, земля задрожала, и от её кулака в темноту протянулась длинная, неровная линия. Она сделала резкое движение рукой, и почва разъехалась в стороны, как порванная тряпка. Тоф распрямилась.

— И что теперь…

Но Зуко уже пришёл в действие. Он обратил своё сознание к самым глубинам земли, к старейшему пламени на планете, размахивая руками, словно они были собирающимися в стаю птицами, поднимая их — «я научился этому, наблюдая за магами воды», — и сквозь земные разломы заклокотало пламя. Потекла лава — жидкий, раскалённый жар. Он поднял её волной, выше и выше; его руки тряслись, а люди внизу кричали — «я люблю тебя как родного», — когда он разделил эту волну напополам. Лава растеклась, кольцом окружая их небольшую крепость. Крики стихли, заглушённые ослепительно ярким потоком смерти.

Он окинул взглядом орхидеи матери, что теперь были поглощены огнём. Около его лица пролетела пара каменных рук, промелькнуло лезвие — и вот он уже смотрел на кружащего и увиливающего Том-Тома. И потери: то, что принадлежало ему по праву рождения, его подданные, его душевное равновесие — больше не казались ему такими уж колоссальными.

— Они приближаются, — произнесла Тоф позади него.

Он тоже это видел: люди неслись по лаве на каменных глыбах, брызжа огнём и искрами. Взрослые окружили детей, готовясь к защите. Нападающие прыгнули прямиком на их укрепление: Зуко помнил, что Дай Ли умеют бегать где и как угодно. Тоф махнула руками — и из стен импровизированной башни выскочили шипы, но Дай Ли либо обгибали их, либо использовали как ступени. И вот они уже оказались в воздухе, готовые наскочить на них сверху. Зуко увидел мрачно поблёскивающие сети Линь, и неожиданно люди перестали быть людьми, превратившись в истекающие кровью куски мяса, падающие во всепоглощающее пламя. Чья-то кровь попала ему на глаза, так что ему пришлось их закрыть…

Каменный кулак отправил Зуко в полёт. Он затормозил, едва не перевалившись через стену. Ногтями цепляясь за землю, он сделал сальто — небо было окрашено в оранжевые и фиолетовые тона, — выпуская из ног столпы огня. Он приземлился ровно в тот момент, как меч Сокки пронзил напавшего на него мужчину. Дай Ли были в воздухе; в руках Зуко были огненные хлысты. Он встал рядом с Катарой, по другую сторону от которой стоял Сокка, а следом за ним — Тоф. «О, глядите-ка, целая кучка предателей». Тоф подняла в воздух булыжники и метнула их, меч Сокки мелькал в его руках, Катара взяла под контроль исходящий от лавы пар, который с шипением обжигал лица стонущих от невыносимой боли врагов.

— Слишком жарко! У меня вода кончается! — Катара отразила очередную волну нападения одним лишь водным хлыстом. Но те продолжали наступать. Зуко резко повернулся вокруг своей оси, и стоящий перед ним мужчина лишился головы.

— Так найди ещё! — прокричал Сокка.

По воздуху к ним нёсся огненный всполох; горящий булыжник пролетел мимо Тоф, и она пробила его насквозь. Вспотевшее лицо Зуко обдал прохладный, влажный ветер. Он поднял голову к небу. За облаками виднелась луна, полная, яркая, и ему почудилось, будто он может различить какой-то призрачный блеск.

Катара тоже смотрела на луну.

— Есть и другой способ.

В её глазах заблестели слёзы. Оглушающие звуки битвы сошли на нет. Неожиданно Зуко стал слышать лишь дыхание Катары, плач его сына и шум крови в ушах. Он коснулся её лица.

— Предыдущая леди Огня пошла на убийство ради спасения своей семьи.

Катара моргнула, и слёзы стекли по её щекам.

— Отойдите! — Её послушали. Уже на ходу она произнесла: — Суюки. Закрой им глаза.

Катара двинулась вперёд во тьму. Их враги пошли в атаку, переносясь по воздуху, и она позволила им подойти, позволила им собраться. Одетые в домотканые красные и зелёные униформы, они ухмылялись…

…пока её руки не обратились косой смерти, что сразила их всех, высосав всю жидкость прямо из кожи, и они не попадали на землю, как мешки, как ни к чему не годная солома. Над головой у неё вертелось широкое, мерцающее колесо из их крови. Зуко избавился от истончённых тел, обдав их потоком пламени. Пепел осел на ботинки.

Тот же пепел взмыл ввысь, когда три человека перескочили через стену башни. Зуко разглядел одного агента Дай Ли, чья кожа казалась даже старее, чем форма, мага огня — судя по всему, деревенского парнишку — и…

— Шузи, — произнесла Катара.

— Моя дочка. — Няня Курзу вытянула вперёд укутанный тряпками комок. — Пожалуйста, возьмите…

— Так это была ты. — Голос Сокки сочился ядом. Меч он держал наголо. — Моя жена, мой ребёнок…

— Но она прошла проверку! — закричала Тоф. — Как…

— Шузи, ты нужна своему народу, — произнёс агент Дай Ли. Зуко не узнал его, но узнал эффект, который оказали его слова: взгляд Шузи стал безжизненным, сама она словно опала. Она достала из кармана небольшой пузырёк и принялась его трясти. «Это она отравила еду. Это она отравила Курзу. Она убила ребёнка Сокки. И даже не подозревала об этом». В её глазах мимолётно промелькнуло сознание, и она сказала, словно бы извиняясь:

— Вы забыли взять детям пляжную одежду, милорд.

— Заткнись, — перебил её Сокка, пронзая мечом и её, и агента Дай Ли, и провернул его с хлюпающим скрежетом. У неё изо рта пузырями пошла кровь, руки безжизненно упали, и ребёнок рухнул вниз…

Сокка поймал дочь той, что убила его собственное дитя. Её одеялко уже пропиталось кровью, а сама малышка голосила громче Курзу. Сокка передал ребёнка жене.

— Вам нас никогда не остановить, — заговорил оставшийся в живых мальчишка. — Нас слишком много. С помощью Фуншуцу мы завоюем контроль над страной, и вы ничем не сможете помешать нам…

— Ох, с меня хватит, — вмешался Том-Том, ловко рассекая того напополам своими крюками, а затем сплюнул. — Поверить не могу, что и я… — Что-то буркнув, он пнул останки.

— Они использовали тебя, чтобы подобраться ко мне, — сказал Зуко. — Так бы всё и продолжалось, если бы я не убил Юн-Дзы. Ду́хи, они могли бы…

— Тебя перехитрили, — заметила Тоф.

— Этот парнишка был прав в одном, — твёрдо произнесла Линь. — Их слишком много. Нам нужен новый план. Как можно скорее.

Зуко посмотрел на поле битвы. Линь оценила обстановку до боли точно. Их противники, как пауки, ползли по деревьям и лаве. Подул ветер, и Зуко почуял в нём дождь. Подняв голову к небу, он увидел, что тучи сгустились. Его родные отрешённо глядели на него. Племянницы и племянник съёжились, а сын со своей соседкой по детской громогласно выказывали страх из рук Суюки. Сокка тяжело дышал. Катара устало вращала кровавое облако.

— Тоф, — сказал он. — Уведи их под землю.

— Не командуй мной, Спарки.

— Я не командую. — Он убрал чёрные волосы, спадающие на невидящие глаза, — она никогда не узнает, как сильно похожа на Азулу с такими длинными, распущенными волосами. — Я прошу тебя. Пожалуйста. Позаботься о них.

Моргнув, она схватила его за запястье.

— Если ты погибнешь, я тебя убью.

— Знаю. — Вытащив из-за пояса кинжал и старинную корону, он передал их Том-Тому. — Проследи, чтобы это досталось моему сыну.

— Ты сейчас собираешься сделать нечто ужасно глупое, так ведь? — спросил тот.

Зуко не ответил. Тоф сделала дыру в центре башни. Суюки и Линь начали спускать детей. Том-Том пошёл следом. Тоф спрыгнула вниз. Сокка уставился вслед Катаре, когда она подошла ко вставшему в стойку Зуко, который уже начал вращать руками.

— С водой направить её будет проще.

Зуко печально улыбнулся.

— Могу я хотя бы раз спасти тебя от пиратов?

— Ну уж нет, — ответила Катара, вращая облако крови над их головами.

Вздохнув, он принял необходимое положение. Его руки двигались в противоположных направлениях. Он наклонялся вперёд и назад. Крутить. Толкать. Тянуть. Быстрее. Он думал о рыбах, белой и чёрной, увиденных им в самом красивом оазисе в мире. Катара следовала за ним, копировала его, дополняла его. Она наклонялась, и он наклонялся; их тела поворачивались и выгибались.

— Сети Линь, — произнёс он, стуча зубами. Горящие камни приземлись неподалёку, заставляя их шататься, теряя равновесие.

Она добавила их пот к воде. Его волосы встали дыбом.

— Знаю.

— Не прикасайся…

— Знаю.

Струя из воды и крови взмыла ввысь, приводя в движение облака. Толкать. Тянуть. Быстрее. Быстрее. Быстрее. БЫСТРЕЕ. Первые синие искры слетели с кончиков его пальцев. ֿ«Аанг, если ты смотришь…» Вихрь в облаках превратился в вихрь в его руках.

Первый разряд яркой полосой прошёл сквозь кровь и пар, обратившись в танцующего, многощупальцевого монстра над их головами. Зуко чувствовал, как он шипит, входя в соприкосновение с водой; они создавали тонкие клинки из синего света на фоне красной крови, каждый из которых пронзал сердца их врагов, оставляя после себя лишь дым. Катара не прекращала вращение. Люди не прекращали падать, дёргаясь и искрясь. Зуко потянул на себя, и с шипением появилась молния, которую он направил по водяным щупальцам. Глаза Катары стали его глазами; она управляла водой, а он управлял молнией, и гром гремел над ними снова и снова. Поле погрузилось во тьму — за исключением вспышек, — и он слышал крики и призывы к отступлению, но не останавливался, он бы ни за что не остановился, потому что это не закончится никогда… «Я решил, что изгнание слишком мягкое наказание для предателей…»

— Слишком быстро, — произнесла Катара, задыхаясь. Но его руки были полны холодным огнём. Он был молнией, и молния была им. У него были тысячи рук из воды и света, и каждая из них несла смерть. «Если повезёт, тебе никогда не придётся использовать эту технику».

Он посмотрел на результат их горькой работы, увидел обуглившиеся человеческие оболочки, почувствовал, что теряет контроль; перед ним появился сгусток белого света и глаза Катары. Глаза Катары. Синева. Гул, отдающий в зубах. «Сердце».

Он упал.

☯☯☯

«Порой ты забываешь. Он очень сильный маг».

Он садится. Они летят по небу, и Аппе давно уже пора помыться. Мимо пролетают облака. Он пересчитывает всех по головам: Катара, Айро, Сокка, Суюки, Тоф — все на месте; седло расширяется, вмещая всех их союзников, и теперь они вместе парят по тёплому, синему, летнему небу, но чего-то не хватает…

— Мой сын, — произносит он голосом, который был у него двенадцать лет назад. — Где мой сын? Курзу! Курзу!

Он оглядывается по сторонам; вокруг так много людей: солдаты, чьи имена он позабыл, какие-то гиганты, он сам в своей грязной походной одежде с отросшими волосами и нетерпимостью к полётам на непредсказуемых животных. Звучит песня, появляется чайник с чаем, доносится смех Катары. Он кричит, но она не слышит его. На ней синее платье, а волосы убраны в косу, которую она перекидывает через плечо.

— Куда ты его дела? Где он? — Ветер уносит его слова прочь.

— Расслабься, Зу-Зу, — произносит кто-то. Зуко оборачивается. Аанг гордо блещет своей стрелой, улыбаясь во все тридцать два. — Тебе надо научиться не принимать всё близко к сердцу.

— Мне нужно найти сына.

— Ты уже его нашёл, — пожимает плечами Аанг. — Не волнуйся. Он здесь. Катара не дала бы ему потеряться.

— Ты не понимаешь. Это мой ребёнок. Я за него в ответе. Я не могу позволить, чтобы с ним что-то случилось. Я не могу облажаться.

Аанг достаёт флейту и пробегает пальцами по каждому отверстию.

— Хорошо, что семья снова в сборе.

— Ты меня не слушаешь.

— Посмотри вокруг, — говорит Аанг. — Что ты видишь?

Зуко смотрит, и лицо Аанга становится размытым: молодое, старое, улыбающееся, светящееся; в его голосе звучат тысячи голосов, он древний, как сам мир, и ребячливый, как мальчишка. Его улыбка словно мост, и внезапно Зуко чувствует, как внутри него что-то расцветает — светлое, нежное и важное, как белый лотос. Он смотрит вниз — не хочет, но смотрит — и видит разрушенную башню, окружённую выжженной землёй.

— Видишь, какое оно маленькое?

Он кивает.

— Когда ты здесь, когда ты с теми, кто дорог, вот каким маленьким кажется всё остальное.

Зуко оборачивается, и теперь Аанг — ребёнок, но секунду назад он был мужем Катары, а за секунду до этого — концом эпохи.

— Прости…

Аанг лупит его по голове флейтой.

— Уже не помнишь, что сам сказал, Зуко? — улыбается мальчишка, мужчина, легенда, последний маг воздуха. — Сила никогда не сосредоточена в одном человеке. Она разделена между многими. — Он взмахивает рукой, и седло наполняется звёздами, мерцающими, поющими. — Взгляни, как мы сильны.

А затем он падает, но в то же время плывёт, и ему холодно, но он может прорваться, если только постарается, он может разбить любую стену и найти своё предназначение, и он никогда, ни за что не сдастся без боя.

☯☯☯

Очнувшись впервые, Зуко едва не закричал от боли. У него было такое чувство, словно кто-то прошёлся по его мышцам граблями. Челюсть болела. Необожжённый глаз слезился. Открыв его, Зуко увидел, что его сын спит, прижавшись к его правому боку, с большим пальцем во рту. По запаху, ощущениям и звукам её дыхания он понял, что по левою сторону от него лежит Катара. Когда он попытался согнуть запястье, то обнаружил, что оно обтянуто кожаным ремешком, а старая подвеска племени Воды лежит у него в ладони, успокаивая его своей гладкостью и прохладой, как оно всегда и должно было быть.

☯☯☯

Когда он очнулся во второй раз, с ним сидела Тоф; она обхватывала руками его правое запястье, прижав два пальца к вене. В свете солнца на её лице виднелись следы грязи, а кое-где в волосах — брызги крови. Он сжал её руку.

— Привет, Спарки, — сказала она. Её голос был едва слышен.

— В… Воды.

— Ох, точно. — Она попыталась нащупать кружку вслепую. — Эм, тебе придётся сделать это самому.

Зуко с трудом дотянулся до кружки и поднёс её к губам. Кое-что всё-таки полилось по подбородку, но и в горло попало достаточно, чтобы ему больше не казалось, что он жуёт гвозди, когда разговаривает. Пролитая вода впиталась в закрывающую грудь повязку. Он закашлялся и почувствовал вкус крови.

— Должно быть, тебе очень больно, — заметила Тоф.

— Бывало и получше.

— И не говори.

Он вновь откинулся на подушки.

— Что случилось?

— У тебя сердце остановилось. Катара его запустила. Возобновила циркуляцию крови.

Глаза у него уже слипались.

— Она мастер…

— Она говорит, что рана должна быстро зарасти, так как она начала лечение практически мгновенно.

— Рана?

Два чумазых пальца нащупали повязку. От давления боль усилилась.

— Теперь у тебя со Вжиком ещё больше общего.

☯☯☯

На третий день к нему пришёл Айро. Он прилетел на военном шаре. Зуко услышал, как тот взбирается по лестнице, ещё до того, как двери распахнулись, обнаружив отдувающегося старика, чьи седые волосы торчали, а усыпанные старческими пятнами руки были вымазаны золой от использования магии. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, а затем Айро произнёс:

— Зуко. С тобой всё хорошо.

Он хотел было засмеяться, но всё болело ужасно.

— Да ты и сам выглядишь неплохо.

В два широких шага Айро пересёк комнату. Он схватил правую ладонь Зуко своими обеими, сухими и напряжёнными. Его руки дрожали.

— Катара говорит, у тебя сквозная рана.

В необожжённом глазу Зуко ни с того ни с сего защипало.

— Дядя… Я сделал нечто… чем не горжусь. — Он сглотнул. — Молния… Мои подданные…

Айро зарыдал, одной рукой пригладив Зуко волосы.

— Ох, сынок, — прохрипел он. — О мой дорогой мальчик.

☯☯☯

В конце недели Катара разрешила ему передвигаться. Айро задержался всего на одну ночь, а затем поспешил во дворец, прежде чем остатки Фуншуцу — те, кого Зуко и Катара не обратили в сажу и пепел — попытались бы ещё что-то предпринять. Но к тому времени у Зуко уже появилась мысль, как положить этому конец, и он раздумывал только, как бы её осуществить. Катара помогала ему по ночам, когда они оставались наедине: задавала правильные вопросы и выдвигала разумные предложения.

Бао Дзу помог ему спуститься по лестнице, выступив в роли костыля. Зуко вошёл на кухню, когда семья собиралась к ужину, рассаживаясь за длинным столом. Мерцали свечи, и чувствовался запах мяса — Сокка времени даром не терял.

— Привет, Спарки, — сказала Тоф, первой различившая его шаги.

Все замерли. Катара, сидящая на другом конце стола, окинула его внимательным взглядом. Сензо застыл с вилкой у рта. Линь положила руки на колени и улыбнулась. Сокка лишь поднял свою кружку. И Том-Том тоже. А затем и Суюки, и Катара, и Линь, Чо Ан и Бао Дзу, старшие дети и даже Сора. И только потом малышка спросила:

— Эм, а что происходит?

— Мы поднимаем бокалы за твоего дядю, — объяснила Суюки.

— Да, потому что он нас спас, — добавил Сензо. Подняв палец вверх, он заговорил голосом Айро: — Потому что, мой внучатый племянник, для этого и нужны дяди.

Зуко засмеялся. Из его необожжённого глаза выкатилась слеза.

— Всё верно, племянник. Для этого и нужны дяди.

— Точно, — поддержал Сокка.

— До дна, — сказала Тоф. Когда она убрала кружку от лица, на верхней губе у неё осталась пена от мук-джу. Она рыгнула.

— Это было круто, тётя Тоф! — воскликнул Сензо. Том-Том и Сая синхронно ударили себя по лбу.

— Можно уже поесть? — спросила Сора.

— Ещё минутку, солнышко, дядя Зуко хочет кое-что сказать, — ответила Катара, ободряюще ему улыбаясь.

— Эм, верно, — опомнился Зуко. Его ухо порозовело. «Привет. Я Зуко». — Для начала… — Он попытался распрямить плечи, но это действие причиняло слишком много боли. — Для начала я бы хотел вас всех поблагодарить. У вас было множество причин убить меня во сне, но вы этого не сделали. Так что спасибо.

Все засмеялись. «Отлично. Начни с шутки. Всегда работает».

— И далее… — Он облизал губы. — Далее… — Подняв голову, он увидел глаза Катары. Она смотрела на него, и неожиданно он понял, что должен сказать. — Я думал. Много.

— Смотри, как бы чего себе не повредить, — произнёс Том-Том. Сая ударила его по руке. Он дёрнул её за косичку. Зуко понаблюдал за ними, а затем перевёл взгляд на Катару. Она выгнула бровь. Сокка закрыл лицо руками.

— Фуншуцу не удалось бы завоевать такую поддержку, если бы в стране не было кризиса, — продолжил Зуко. — Народ Огня воевал в течение ста лет. Мы до сих пор учимся жить без войны. Наша промышленность и наше сознание были основаны на вражде и агрессии. Я стремился положить начало эре мира. Но это непросто. И в ходе этого переустройства я кое о чём забыл.

Я забыл, какая мы отличная команда. Я забыл, что мы можем повергнуть любого врага, если только будем действовать сообща. Я забыл, что детям этой страны — детям всех стран — нужны учителя. И я забыл, что могу обращаться за помощью.

Мы могли бы выслать против Фуншуцу вооружённые отряды. Скорее всего, так поступить и придётся. Но война — дорогое удовольствие, а я бы предпочёл потратить наши средства на нечто иное. — Он прочистил горло. — Я люблю этот дом. Он принадлежал моей матери. Это всё, что у меня осталось. И я не хочу его лишиться. Но думаю, что я хочу им поделиться.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Суюки.

— Мы перевезём сюда сирот из приюта Катары. И пригласим других детей. Они смогут здесь учиться. Все народы. Все маги. И не маги тоже. Каждый ребёнок из любой страны имеет право на образование.

Челюсть Тоф отвисла.

— Ты собираешься открыть школу?

— Да, мне бы этого хотелось, — подтвердил Зуко. — И ещё я бы хотел, чтобы магии земли детей обучал величайший маг в мире. — Тоф имела совесть покраснеть. Зуко обратился к Сокке: — И я бы хотел, чтобы мастер владения мечом и его лучшие инженеры присоединились к ней. — Он перевёл взгляд на Катару. — И, естественно, мы не сможем обойтись без мастера магии воды. — Катара закусила губу и что-то смахнула с ресниц.

— Два года назад, — продолжил Зуко, — я сказал, что самой сильной стороной Аанга была его способность полагаться на своих товарищей и их таланты. Но я сам не прислушался к этому совету. — Он снова посмотрел Катаре в глаза. — Я не справлюсь с этим в одиночку. Вы нужны мне, и я хочу, чтобы мы были вместе. Всегда.

— Вся семья опять будет жить в одном доме? — задумался Сокка.

— Последние несколько дней нам это прекрасно удавалось, — заметила Суюки. — И разве тебе не надоело, что ты почти никогда не видишься с сестрой?

Тоф с грохотом опустила кружку на стол.

— Что ж, Спарки, я в деле.

— Я тоже, — улыбнулась Линь.

— Учитывая, что ты для разнообразия делаешь что-то, с чем я согласен, — сказал Том-Том, — я за.

Сокка откинулся на стуле.

— Тебе, эм, придётся расширить дом, — сказал он, размахивая руками, глазами следя за их движением. — Заменить трубы. Увеличить кухню. Расчистить территорию, завести скот, начать выращивать большие урожаи — это трудная задача…

— Мы согласны, — ухмыльнулась Суюки.

— Мы переезжаем в страну Огня? — спросил Сензо.

— Великие ду́хи, мне от вас не избавиться, — покачал головой Том-Том.

— Можно уже, пожалуйста, поесть? — спросила Сора.

— Да, конечно, — разрешила Катара.

Со второго этажа послышался плач. Сокка вскочил.

— Это, должно быть, Са Мин. Катара, ты что-то говорила про замороженное молоко коровы-бегемота...

— Вон оно, — ответила та, указывая на ледяной куб на веранде. Она изогнула запястье, и лёд растаял; струйка жидкости залилась во фляжку, которую держал Сокка. Он протянул её Зуко. — Подогрей.

Он повиновался, с изумлением наблюдая, как Сокка рванул вверх по лестнице.

— Са Мин?

— Дочка Шузи, — пояснила Катара. — Похоже, не ты один планируешь усыновление.

— Теперь их будет ещё больше, — произнёс Том-Том. — Просто замечательно.

☯☯☯

Позже, когда дети пошли спать, Сокка закончил натирать свою последнюю трубку, а Линь принимала ванну, лишь Зуко, Катара и Тоф смотрели на убывающую луну и то, что осталось от фермы. Деревья были покорёжены и черны: они обгорели до неузнаваемости, а земля под ними была разворочена, то там, то тут виднелись ямы. Разрушенная башня так и осталась — Сая и Тоф теперь использовали её для тренировок.

— Раньше здесь было красиво, — произнёс Зуко.

— Зола ускоряет рост, — сказала Тоф. — Это любому фермеру известно.

— Скоро здесь опять будет красиво. — Катара поддела свою руку под его и потеребила подвеску на запястье. — Можно я заберу его на секундочку?

— Конечно, — ответил Зуко, снимая ожерелье. «Может, это ничего не значило. Может, она передумала. Может…»

— Тоф, — произнесла Катара. — Думаю, я готова.

— Ну наконец-то, — пробормотала Тоф, выуживая из рукава плоский золотой браслет. В центре у него была круглая выемка. Катара сняла подвеску с кожаного ремешка и осторожно поместила её в это углубление.

— Вот и всё, — сдавленно сказала она, передавая браслет Тоф. Та с секунду подержала над ним свои пальцы, затем двинула рукой — и золото плотно обхватило подвеску, не позволяя ей выпасть. Катара забрала браслет и взяла Зуко за левое запястье. В этот момент он неожиданно был рад, что Тоф не могла видеть их лица.

— Мог бы… — Катара с силой моргнула. — Мог бы ты носить его ради меня?

— Делать это должен был я. Это я должен был своими руками…

— Ой, да скажи уже «да», болван, — вмешалась Тоф, стирая что-то около краешка глаза. — Я надрывалась, как проклятая…

Он приобнял её, и Тоф прислонилась к его боку. Он поцеловал её в голову, и она покраснела. Протянув запястье, он заглянул в лицо Катаре.

— Надень его.

Она осторожно натянула золотой браслет ему на руку. Он плотно прилегал к костяшкам, но подходил ему идеально. Должно быть, она сняла мерки, пока он спал. Он двинул рукой; на камень упал свет, и он засиял синевой внутри золотой оправы. Обхватывающие подвеску волны металла были расположены не совсем по центру, и золото вокруг было слегка покорёженным. Браслет был сделан немного неаккуратно, но на века.

— Озай был прав, — произнёс Зуко, запуская руку Катаре в волосы. — Мне повезло, что я родился.

Они поцеловались.