Наше фирменное заклинание (гет)

— Пора просыпаться, соня, — Гермиона вскочила с постели и, накинув халат, раздвинула занавески, впуская в комнату солнечный свет.

— Ох… ну еще немножко давай полежим, Гермио-она, — Рон накрыл голову подушкой, — я еще сон не досмотрел!

— Да ты его уже забыл, — со смехом девушка откинула одеяло со своего жениха. — Уже десять, сколько можно спать?

— Вот, всегда ты так, — причитал Рон. — Давай сегодня никуда не пойдем, будем валяться в постели весь день!

— Рональд Уизли! — Гермиона укоризненно покачала головой. — У нас столько дел! Нужно купить подарок ко дню рождения Гарри, да и у Джинни день рождения уже меньше чем через месяц. Забрать заказанные книги, забежать в аптеку... И еще я обещала родителям купить для них билеты в театр.

— Ох, — простонал Рон, нехотя выполз из постели и заковылял в ванную на затекших ногах. — Ты иногда такая брюзга, Гермиона Грейнджер. Пожалуй, я еще подумаю, стоит ли мне на тебе жениться.

Рон не был бы собой, если бы не отпускал подобного рода шуток. Гермиона не обижалась. Она считала, что ему порой недостает уверенности в себе. И, возможно, поэтому ему иногда нужно подчеркнуть свою значимость. Гермиона же в этом не нуждалась.

Когда дверь в ванную захлопнулась, она принялась заправлять постель, потом собирать разбросанную по полу одежду Рона, из карманов которой посыпались разноцветные леденцы. Сколько же раз она говорила ему, что карманы — не место для конфет! Он ведь уже не ребенок, чтобы прятать сладости. Всплеснув руками, Гермиона достала палочку:

— Эванеско! — произнесла она, очищая пол. Довольная наведенным порядком, Гермиона подошла к шкафу. Сегодня будет прекрасный день, и ничто не сможет этому помешать. «Даже мои новые коллеги — незрелые глупцы», — думала она, выбирая подходящую для выхода одежду. Она сделает все, что запланировала на сегодня, а в понедельник отправится на работу в замечательном настроении и погрузится в дела, не обращая внимания на посторонние раздражители. Выбрав светло-коричневую мантию, она повесила вешалку на ручку шкафа и поспешила в ванную, чтобы присоединиться к Рону в душе.

Время летело незаметно. Солнце лениво плыло по небу, не торопясь входить в зенит. Воскресное утро дышало свежестью. Выйдя из магазинчика «Флориш и Блоттс», Гермиона закинула на плечо свою сумку, в которой уместилось очень много всего, в том числе и стопка только что купленных книг.

— Ты так и не рассказала, как прошла твоя первая рабочая неделя? — поинтересовался Рон, щурясь от яркого солнышка, весело играющего на его веснушчатом лице. Они прогулочным шагом брели по мощеной улочке. Рон крепко сжимал руку Гермионы в своей ладони, и этот его жест был таким теплым. Подумать только, когда-то она могла лишь мечтать о таком, даже не надеясь, что Рональд Уизли разделит ее чувства. Но теперь он принадлежит ей, а она ему. И им больше не нужно преодолевать препятствия, сражаться, убивать. Они могут просто быть рядом. Это и есть счастье, разве не так?

— Ох, Рон, не спрашивай, — отмахнулась Гермиона, беря его под руку и ласково прижимаясь щекой к его плечу. — Не хочу об этом даже вспоминать.

— Что такое? — удивился Рон. — Все было так ужасно? Не могу в это поверить! Так много работы? — он с беспокойством посмотрел на нее.

— Да дело не в количестве работы, а в обстановке на рабочем месте, — пожаловалась она. — Двое сотрудников, с которыми мне приходится делить кабинет, только и знают, что расслабляться, и ничего не хотят делать. Они не выполняют свои обязанности. И даже пьют огневиски прямо за рабочим столом, представляешь? — Гермиона посмотрела на Рона, ожидая увидеть на его лице возмущение, но уголки его губ были подняты вверх, и было заметно, что он изо всех сил старается не засмеяться.

— Что в этом забавного, Рон? — непонимающе воскликнула она.

— Да ничего, — прыснув, ответил Рональд, — кроме того, что мы с Джорджем на работе занимаемся тем же самым, — он высвободил свою руку из обхвата Гермионы и ласково обнял ее за плечо. — Может, не все так плохо?

— Я говорю абсолютно серьезно, Рон, — обиженно продолжала Гермиона. — Я вовсе не шучу.

— Так ведь и я... хм... Ну ладно, — Рональд задумчиво почесал голову. — Наверняка проблему можно решить. Двое дерзких юнцов тебе надоедают? Приструни их. Кто, как не ты, может это сделать профессионально? — улыбнулся он. — И опыт у тебя есть.

На этот раз и Гермиона не смогла сдержать улыбки.

— Если бы юнцов... Один из них — наш ровесник, и именно в нем все дело. Он расхолаживает более молодого коллегу, провоцирует его на нарушение...

— Правда? — заинтересовался Рон. — Кто? С какого факультета?

— Теодор Нотт, — при произнесении этого имени Гермиона закатила глаза, вспомнив самодовольную физиономию наглеца.

— Не может быть! Пфф… — удивился Рональд. — Он же всегда был тише воды ниже травы. Рта лишний раз не раскрывал, ютился на задних партах. Да его и не замечал никто. И ты не можешь поставить его на место? Не поверю.

— В тихом омуте гриндилоу водятся, — ответила Гермиона. — Видел бы ты его сейчас. Он стал таким… высокомерным… хамом.

— Всего лишь? Да все слизеринцы насквозь пропитаны высокомерием, и хамство — их хобби, разве тебя это удивляет хоть на унцию? Уверен, ты пойдешь завтра на работу с высоко поднятой головой и утрешь ему нос, — Рон притянул Гермиону к себе и нежно поцеловал.

— Так и сделаю, — прошептала Гермиона, отвечая на поцелуй. — Давай сегодня гулять всю ночь, — неожиданно предложила она. — Не хочу лежать в кровати и думать о завтрашнем рабочем дне.

— Не могу, — ответил Рон. — Завтра вставать рано. Собираюсь на важную встречу, нужно отвезти образцы новых конфет в Зонко. Хотим, чтобы они продавали наш товар. Ох да, хочешь покажу? Я вчера вечером их взял с собой из магазина. Сейчас, — Рон принялся шарить по карманам. — Подожди… где они? Неужели дома забыл? Хотя... как я мог, ведь они были в карманах. Странно…

Гермиона смотрела на растерянное лицо Рона, и у нее холодело на сердце. Стало ясно, что он говорил о тех самых конфетах, которые она уничтожила утром. Нужно было сказать ему об этом прямо сейчас, но язык ее не слушался. Это ведь были всего лишь конфеты, просто сладости… Откуда ей было знать?

— Рон, — упавшим голосом начала Гермиона, останавливая его руку, продолжавшую шарить по карманам. — Этих конфет… их больше нет.

— В каком смысле? — нахмурившись, Рональд остановился и недоуменно посмотрел на девушку. — Как это нет? Где они?

— Я их уничтожила, Рон, прости, — Гермиона заломила руки, — я думала, что это просто леденцы.

— Что? Уничтожила? — глаза Рона округлились. — Да мы с Джорджем над ними неделю корпели, Гермиона! — вспыхнул он. — Просто леденцы? Просто леденцы! — он ударил себя ладонью по бедру. — Вот так ты всегда относилась к моей работе. Ты считаешь, что это несерьезно, что это просто развлечение! Забава! Эта забава, Гермиона, приносит мне доход! На эти деньги я плачу за нашу с тобой квартиру, покупаю одежду... На эти деньги я собираюсь содержать нашу семью!

— Рон, — растерялась Гермиона. — Не кричи на меня, я же не знала…

— Гермиона, ты самая умная девушка из всех, кого я знаю, и ты признаешься, что чего-то не знала, — зло хохотнул Рон. — И до сих пор не знаешь, на какой день назначить нашу свадьбу. Или ты передумала выходить за меня? Если да, то так и скажи! Я заслуживаю честности, Гермиона. Школьная влюбленность прошла? Я все пойму, не надо из меня дурака делать!

— Перестань, Рон! — на глаза Гермионы навернулись слезы. — Знаешь, что, — остановила она его, положив ладонь ему на грудь. — Я не хочу, чтобы кто-то из нас наговорил лишнего, так что я сейчас просто пойду к родителям, чтобы дать тебе время остыть, и вернусь домой вечером, и тогда мы спокойно поговорим, — предложила она. Она больше не могла продолжать эту ссору. Только не сейчас, когда у нее и без того сложный период в связи с работой. А проблемы в личной жизни ее просто добьют. — Прости за конфеты, — с этими словами она аппарировала, оставив Рона одного.

Проведя вечер в своей старой детской комнате, она вернулась домой, купив по дороге свежей выпечки — но обнаружила, что придется есть одной. Рона не было дома, и ночевать он так и не пришел.