Рок-н-ролл этой ночи (гет)

Случаются неслучайности.

Этот квартал, достойный проживания Джека-Потрошителя, Северус знал очень хорошо. Но вот незадача: домов под номером девятнадцать здесь было целых пять, и различались они литерами. Да и номера квартиры Долговязый таксисту по понятным причинам не сказал. Выбор был невелик. Либо с позором вернуться домой и отныне и впредь плевать с Тауэрского моста на любые знаки судьбы, либо методично обойти весь алфавит. Позориться Снейп не любил с детства, дома ему делать было совершенно нечего, да и плевание с моста казалось ему занятием бесперспективным. Вывод очевиден.

Северус брел вдоль одинаковых многоэтажек, различающихся только буквой на табличке адреса, и пытливо оглядывался по сторонам. Должно быть что-то, какой-нибудь признак, маячок… Музыканты в доме — соседи, вешайтесь. Здешние жильцы должны знать, обитатели какой квартиры какого дома беспокоят их по ночам. А беспокоят ли?..

Спросить — не факт, что ответят, не факт, что знают. Поступим проще…

— Разрешите помочь? — обратился Северус к женщине с тяжелой хозяйственной сумкой и подумал, что слишком часто в последнее время он рвется помогать.

— Спасибо! — короткий благодарный взгляд.

А больше и не нужно. Ага, устала, ребенок болен, муж напился, цены на мясо подскочили, каблук отломался, не выспалась… вот. Придурки из сто шестьдесят шестой всю ночь спать не давали, орали песни.

— Я пришла, спасибо вам, — женщина приняла из рук Северуса сумку и скрылась в третьем подъезде дома номер девятнадцать-А.

Ну, была не была.

Номер квартиры был коряво нарисован черной краской на небрежно обитой вагонкой двери. Северус притопил кнопку звонка, но самого звонка не услышал. Постучал. Сначала тихо, потом громче. Никакой реакции. И когда он уже решил, что никого нет дома, и скорее для проформы долбанул кулаком в дверь изо всей силы, внутри раздался недовольный мужской голос:

— Кто?

— Свои, — ляпнул Снейп.

— Свои все дома, — проворчало из-за двери.

Лениво щелкнул замок.

— Здрасьте, — удивленно протянул Долговязый.

Северус выдохнул не менее удивленно: надо же, с первой попытки нашел! Буквально пальцем в небо попал.

Долговязый расценил его молчание по-своему:

— Щас я отдам деньги. Заходите, через порог не передают.

— Не нужно, — Снейп шагнул в тесную полутемную прихожую. — Я проведать.

— А…

Если Долговязый и удивился вновь, в темноте этого было не видно.

— Да вы раздевайтесь. Пиво будете?

— Нет, благодарю. — Северус потянул с плеч куртку, в квартире было очень тепло. — Как она?

— Водяного пугает.

Словно в подтверждение его слов из туалета раздался громкий звук рвоты и шум сливаемой воды. Долговязый вздохнул:

— Весь день так полощет. Говорил же я, пицца испорчена…

Северус поперхнулся: после двухдневной голодовки они ее пиццей кормили? Бульоном надо овощным, несоленым, чтоб желудок «разогнать»! Тупые недоросли…

Он прошел за Долговязым в крохотную кухню, огляделся. Старенькая разномастная мебель, колченогая плита, линолеум на полу вздулся — от сырости, наверное. Гора немытой посуды в облупившейся раковине, вместо мусорного ведра пакет с пивными бутылками, гитара прислонена к покосившемуся подоконнику.

— У нас тут… немного неубрано, — отвел глаза Долговязый.

Сказал бы точнее — бардак. И стульев нет.

— Ведем половой образ жизни, — усмехнулся Долговязый, на сей раз истолковав ищущий взгляд гостя совершенно правильно. — Будьте проще.

Куда уж проще… Северус опустился на пол, Долговязый протянул ему руку:

— Роджер.

— Северус.

— А по цивилу?

Снейп не понял.

— Ну, по паспорту.

— Северус.

Оглушительный стук в дверь прервал начавшийся разговор, Долговязый помчался открывать.

— Ну как? — донеслось из прихожей.

— Да все так же.

— Вытаскивай ее оттуда. Я на полчаса всего отпросился, только чтоб капельницу поставить.

Долговязый забарабанил в дверь туалета:

— Дивайз! Ты живая там? Вылезай, щас Блэкстер тебя полечит.

Девчонка вывалилась из сортира прямо парню на руки.

— Блин, у меня все потроха наизнанку…

Северус видел, как Долговязый повел Дивайз в комнату, как следом протопал знакомый очкарик Блэкстер. Полминуты спустя Долговязый вернулся на кухню:

— Хорошо, что он смог отпроситься. Я бы один не справился тут.

— Он работает?

— Санитар на «скорой». Вообще учится на хирурга, но платить чем-то надо…

Вот вам и попрошайки…

— А вы из олдовых?

Снейп снова не понял:

— То есть?

— Ну, вы похожи на рокера из старой гвардии… которые еще начало «Black Sabbath» помнят, и с диАнно бухали.

Северус невразумительно пожал плечами. С кем его только не сравнивали, но чтобы рокеры приняли за своего… Правда, он опять не понял, при чем тут черная суббота и кто такая Диана, с которой полагалось бухать.

— Роджер! О, здрасте, сэр… — в кухню заглянул Блэкстер. — Я побежал, Дивайз спит, следи за капельницей. Картошки пожарь на ужин, все равно дома сидишь.

— Я не умею, лучше суп сварю.

— Да что там уметь. Ставишь картошку, начинаешь играть «Master of Puppets», доигрываешь до интерлюдии, мешаешь картошку, доигрываешь до соляка, мешаешь еще раз, сыграл все — картошка пожарилась. И гитару сними со шкафа, а то когда мимо проходишь, такое ощущение, что кто-то там шебуршится и по струнам бренькает. Мне-то похрен, а Бъйорнинги вчера ночью в сортир вдвоем ходили.

Блэкстер ушел.

— Умный, мля… — обиженно пробубнил Роджер, вытаскивая из-под стола пакет с картошкой. — Он тут как-то яичницу решил со шпиком пожарить. Пожарил, едим, Дивайз спрашивает: «А сало-то где?» Смотрим на плиту — а сало в другой сковородке.

Северус усмехнулся: нескучно ребята живут.

— А почему вы ее по фамилии называете?

— Так Дивайз — не фамилия, — Роджер критически рассматривал слегка погнутый нож. — Это погонялка. Она ж ведьма.

Снейп похолодел, а Роджер перевел тоскующий взгляд на картошку:

— Ну, не буквально, конечно. Просто народной медициной увлекается. С Блэкстером все время шипят по этому поводу, он-то в бабкины лечилки не верит.

— И как ее зовут… по цивилу?

— Роооджееер… — тихо простонало из комнаты.

Долговязый бросил картошку и помчался на зов, кивнув Снейпу — пошли, мол.

Войдя в единственную комнату, Северус споткнулся о клубок разноцветных проводов, ухватился за стенку и едва не сорвал с нее демонически-яркую афишу с мордой какого-то страшилища и надписью «Iron Maiden».

— Дивайз, тут гости к тебе…

Лежащая на широком диване девушка приподняла голову, вытаращилась на Снейпа и пораженно прошептала:

— Профессор?..

Из-под копны вороново-черных кудряшек на Северуса смотрели испуганно распахнутые светло-карие глаза Гермионы Грейнджер.

* * *

— Ребята, чем вы меня накачали? — потрясенно прошептала Грейнджер, не отрывая глаз от Снейпа. — У меня глюки…

— Пятипроцентная глюкоза, — хохотнул Роджер. — От нее и глюки!

Грейнджер плюхнулась обратно на подушку и застонала в потолок:

— Господи, ну почему за минуту до смерти у меня перед глазами не вся жизнь мелькает, а один профессор Снейп?!

Северус не знал, что именно — может, общераздолбайское настроение в квартире, — заставило его набрать в грудь побольше воздуха и внушительно рявкнуть:

— Двадцать баллов с Гриффиндора!

— Мерлин! — взвыла Грейнджер.

— Я пойду… картошку почищу… — обалдело вымолвил Роджер и сгинул.

С дивана тихо прошелестело:

— Значит, все-таки это были вы… а я думала, что обозналась.

— Что вы имеете в виду, мисс Грейнджер?

— Непривычно слышать, — девушка смущенно улыбнулась. — Меня уже давно никто не называл… по цивилу.

— Как вам только пришло в голову назваться фамилией уничтоженного магического семейства…

С глухой неприязнью Северус уловил в своем голосе мерзкие сварливые нотки.

— А это не мне. Клички не выбирают, они как-то сами прилипают. Я даже не помню, кто первым стал звать меня Дивайз. Вот к Роджеру, например, никакое прозвище не привязалось, а Блэкстера по имени даже на работе не зовут.

Грейнджер… да нет, не Грейнджер — Дивайз. Это субтильное создание с удивительным голосом не могло быть Гермионой Грейнджер. Памятный по школе образ тошнотворно правильной заучки-всезнайки никак не вписывался в эту отвязно-беспечную атмосферу неформальской берлоги.

— Вы изменились.

— Люди меняются.

Карие глаза Дивайз казались неожиданно светлыми под ворохом коротких смоляных завитков.

— Профессор, а вам никто не говорил, что вы похожи на Джо диМайо?

Знать бы еще, кто это такой.

Северус почувствовал, что начинает раздражаться. Непонимание всегда бесило его, а сейчас он ровным счетом ничего не понимал. Эта странная запущенная квартира-общежитие, где, по всей видимости, троица уличных музыкантов обитала совместно. Эта непонятно как попавшая сюда Грейнджер, влачащая полуголодное существование в маггловском мире вместо того, чтобы почивать на лаврах Героини войны в мире магическом. Да и само присутствие здесь его, Снейпа, выглядело абсурдным и даже трагикомичным.

Все с той же рассеянной полуулыбкой Дивайз вытащила из руки иглу и небрежно отбросила в сторону. Игла закачалась на шнуре самодельной капельницы, девчонка приподнялась на локте и позвала уже гораздо громче, нежели в прошлый раз:

— Родже-ер! А мы сегодня едим?

— Теоретически да, — виновато отозвалась кухня голосом Роджера.

— А практически?

— А практически оно горит, но я не знаю, что с этим делать.

— А ты масло на сковородку лил?

Ответом стало озадаченное молчание. Потом громкое шкворчание. Потом — мат.

Дивайз прыснула:

— Ну и ладно. Говорят, уголь полезен.

— Но совершенно не питателен, — под удивленным взглядом своей бывшей ученицы Снейп развернулся и шагнул к выходу из комнаты.

— Куда вы?

— Спасать ваш ужин.

Нельзя быть джентльменом один день. Тогда не стоило и начинать.

* * *

Спасательная операция завершилась с незначительными потерями в виде слоя пригоревшей картошки на дне сковородки.

— Сыровата, — заметила Дивайз, уплетая, впрочем, с завидным аппетитом. — Ты как ее жарил вообще?

— Как Блэкштер шкажал, — прошамкал с набитым ртом Роджер. — Под «Мастера».

— Ну так «Master of Puppets» играется на скорости сто шестьдесят, а ты его быстрее ста сорока так и не осилил. Естественно, у тебя все подгорело. Еще и без масла.

Снейп слушал их веселую перепалку вполуха, размышляя, почему до сих пор не покинул эту дурацкую квартиру. Сам он от ужина отказался, и ему вручили огромную кружку кофе, в который плеснули коньяку — паленого, зато щедро.

— С маслом любой дурак сможет, а ты без масла попробуй.

— Вот я и пробую. Нормальная картошка. Подгорелая и пересоленная. Влюбился?

— А солил не я.

Дивайз быстро глянула на Снейпа, хрюкнула, но ничего не сказала и снова принялась за картошку.

Первым порывом было отчитать зарвавшуюся парочку: какое возмутительное нахальство! Но рассердиться не получилось. Может, потому что ощущение абсурда так и не исчезло. Северус чувствовал себя, словно все же заснул на диване после падения с подоконника и видит глупый, но забавный сон — а к происходящему во сне можно относиться легко. Только вот пробуждение никак не наступало.

Оно не наступило, даже когда закончился кофе. Даже когда Грейнджер, отставив пустую тарелку, сцапала со стола пачку сигарет и закурила. Снейп не удивился.

В тихом омуте черти водятся, как известно. Война не дала девчонке возможности жить обычными девчоночьими глупостями: он не замечал, чтобы в школе Гриффиндорская Всезнайка увлекалась нарядами, ссорилась с подружками, кокетничала с мальчиками, писала любовные записки в Валентинов день… Вместо кукол и плюшевых мишек — загадка философского камня, вместо карманного зеркальца и губной помады — книжки и пергаменты, вместо простеньких афродизиаков — Оборотное зелье, вместо первой любви — поиск хоркруксов. Вот она теперь и отрывается. Наверстывает. Правда, весьма радикальным, чтоб не сказать идиотским образом. Но разве можно ждать здравомыслия от бунтующей семнадцатилетней девчонки? Или сколько ей там — восемнадцать? Девятнадцать? Все равно мозги навыворот.

— Роджер, а у нас пива не осталось?

— Шутишь, мать. Когда у нас оставалось пиво?

Дивайз издала жалобный звук — нечто среднее между поскуливанием собаки и кошачьим мяуканьем — и просительно взглянула на приятеля.

— Понял, — тот со вздохом поднялся. — Заодно курева куплю.

Когда за Роджером хлопнула входная дверь, девушка подняла глаза на Снейпа, и это снова был внимательный, настороженный, цепкий взор Гермионы Грейнджер.

— Как вы меня нашли, сэр?

Снейп закатил глаза:

— Я вас не искал. Смените манию преследования на манию величия.

— Но нашли ведь. Как?

— Случайно.

— И в дверь к нам постучали тоже случайно?

— Нет, пришел справиться о вашем самочувствии.

Грейнджер покосилась с подозрением:

— Не припомню, чтобы вам был свойственен нездоровый альтруизм. И здоровый тоже.

— А что вы вообще можете обо мне помнить?

— Вас забудешь…

— Это что, комплимент?

— Факт. Вам что-то от меня нужно?

Вот теперь Северус едва не рассмеялся: у девчонки точно мания преследования.

— Нет. Сейчас уйду, докурю только.

Грейнджер давила в пепельнице окурок, пока он не превратился в бесформенный комок.

— Сэр, я не верю в случайности, их не бывает. Сначала вы появляетесь на Хипподроме, потом здесь. Искать меня в таком месте мог только умалишенный…

— Ну, спасибо.

— …или тот, кто знал, где искать. На психа вы не похожи. Вывод очевиден. Зачем вы меня нашли?

Мерлин, да она боится! Она прячется!

— От кого вы скрываетесь, мисс Грейнджер?

Северус знал, что пожалеет о сказанном, но позволил себе эту маленькую глупость — он так давно не испытывал любопытства! А Героиня войны, лучшая ведьма своего — и не только! — поколения, превратившаяся в нищую маггловскую рокершу Дивайз — это было в высшей степени любопытно.

— Я не скрываюсь!

— Ну-ну…

— Я живу так, как считаю нужным, и не хочу, чтобы мне мешали!

— Да живите, кто вам не дает, — Снейп откровенно забавлялся. — В конце концов, наложите на меня Обливиэйт, если боитесь, что я пойду трепать на каждом углу о вашей нынешней, с позволения сказать, жизни. Вам-то колдовать никто не запрещал.

Грейнджер побледнела. Грейнджер закусила губу. Грейнджер сузила глаза. Грейнджер… обозлилась?

— То, что вы вчера нам помогли, не дает вам права издеваться надо мной!

Если бы девчонка так пошипела на, не к ночи будь помянута, Нагайну, Лонгботтом — перед сном тоже лучше не вспоминать! — точно лишился бы лавров героя. Проклятая тварь сдохла бы сама, от зависти.

Но, позвольте, что такого обидного он сказал?

— Вы никогда не отличались деликатностью, но это переходит всякие границы! У вас что, хобби такое — причинять людям боль?!

В короткой борьбе между раздражением и любопытством победило последнее. Северус вдохнул, выдохнул и проговорил неторопливо:

— А у вас, по-видимому, хобби — ни с того ни с сего кидаться на людей. Потрудитесь объяснить, с чего вы взбеленились.

Он очень старался не переборщить, добавляя своему голосу строгие «учительские» интонации: авось, у девчонки сработает рефлекс недавней школьницы, она оробеет и объяснит наконец, как дошла до жизни такой. Но оказалось, Грейнджер не шутила, говоря, что люди меняются. Она действительно изменилась. Либо Снейп потерял квалификацию.

— Не изображайте оскорбленную невинность! Вы все прекрасно знаете! Вы всегда знаете, куда ударить, чтобы сделать побольнее! Да вы просто садист, не лучше Беллатрикс Ле…

Все. Хватит политеса. Девчонка слишком много себе позволяет.

Кухонька была настолько тесна, что Снейп дотянулся до Грейнджер, не сдвинувшись с места. Девушка испуганно ахнула, когда он крепко схватил ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза. Грейнджер замерла — обычная реакция психики на вторжение в разум: полусонное оцепенение, похожее на эффект гипноза.

Нескольких секунд достаточно, чтобы увидеть плавающие на поверхности расслабленного сознания обрывки мыслей и образов. Но Снейп со злости — а может, подспудно рассчитывая напороться на ментальный блок — вторгся в незащищенный разум Грейнджер с излишней силой… и провалился.

Туда, в мутную глубину человеческих эмоций, без крайней необходимости не заглядывают даже опытные легиллименты. Специалисты из Мунго разрабатывают для этого особые техники, которые используют в исключительных случаях для лечения тяжелых психических расстройств. И каждый раз рискуют не вернуться, и многие целители после таких сеансов сами сходят с ума.

Северус Снейп был опытным и очень сильным легиллиментом. Именно поэтому никогда не влезал в эту опасную трясину — человеческий рассудок не способен справиться с водоворотом чужих переживаний, он просто для такого не предназначен. И именно поэтому бывший шпион знал чисто теоретически, как выбираться из бездны, в которую по собственной глупости угодил.

На то, чтобы осознать роковую ошибку, ясности ума еще хватило. А потом перед глазами взорвалась чернота, голова закружилась, загудело в ушах — Северус летел в разверстую пропасть, со дна которой поднимались едкие сизые клубы… страха.

Страх заполнил легкие, ватой набился в ноздри, в горле застрял, не давая вдохнуть — и когда Снейп забился в мучительных судорогах удушья, вдруг рассеялся, оставив по себе лишь серые клочья где-то на периферии мысленного зрения. Непроглядная, чистая темнота зазвенела вокруг тонко, пронзительно, надрывно, словно плакальщица. Истошный вопль безысходности привел Северуса в ужас: крик становился все выше, отчаяннее, будто исполнял какую-то сатанинскую гамму, превратился в исступленный визг — и лопнул перетянутой струной. И тогда в оглушительной тишине ледяные когти чужого горя располосовали грудь, вонзились в сердце, брызнувшее болью, чужой, страшной болью.

Снейп закричал, рванулся, неосознанно стараясь ухватиться за терзающую его дьявольскую лапу и выдрать ее из груди, хотя бы вместе с собственным сердцем… левая рука нащупала что-то, рефлекторно сжалась, дернула…

Снова боль. Не иллюзорная, живая боль. Залитые слезами карие глазищи. Залитый кровью обшарпанный пластик столешницы. Лезвие ножа, стиснутое в левой ладони. Отголоски горестного вопля, медленно затихающие в памяти. И неотвратимо, как захлопывается крышка гроба, надвинувшееся понимание.

— Простите, мисс Грейнджер… — собственный голос показался чужим. — Я не знал…

Слезы катились по бледным щекам, и почему-то не падали с остренького подбородка, а стекали на шею и впитывались в воротник застиранной рубашки. Рука сама потянулась стереть прозрачные капли с измученного, но оттого еще более нежного лица. Потянулась, прикоснулась неуклюже — непривычны ей были такие жесты ласковой жалости. И Снейп, еще не совсем вернувшийся из кошмара беды Гермионы Грейнджер, смотрел, как его левая ладонь оставляет кровавые следы на гладкой девичьей щеке, и как новые слезинки прочерчивают светлыми полосами эти алые разводы.

— Ты охуел, мудила?!!

Резкий рывок за шиворот, испуганный вскрик: «Роджер, не надо!» и впечатляющей силы удар в переносицу.

* * *

— Дивайз, ну что я должен был подумать? — виноватые причитания Роджера неприятно резонировали в перебитом носу. — Ты ревешь, в кровище вся… Попили пивка, блин!

Снейп лежал на том самом диване, где часом ранее откачивали Грейнджер, и прижимал к переносице холодную бутылку с пивом, а сама Грейнджер бинтовала его порезанную руку.

— А что человек мог просто порезаться, тебе в голову не пришло?

— И ты из сострадания прям уревелась вся? И видел я тот нож. Как им можно порезаться? Он же тупой!

— Сам ты тупой. Порезаться можно даже книжной страницей.

— Ты, несчастье ходячее, и куском ваты можешь порезаться…

— А я вообще талантливая, — Грейнджер потуже затянула узел повязки. — Сэр, вам бы в больницу…

Снейп качнул головой, отчего пиво в бутылке жизнерадостно плюхнулось. После первого же знакомства с маггловской экстренной медициной (вправляли плечевой сустав, выбитый в драке с укуренными недорослями), он приобрел к «скорой помощи» стойкую неприязнь. Весь последующий опыт общения с врачами укрепил эту неприязнь и добавил некоторую опаску. Проще говоря, Северус Снейп боялся маггловских врачей. И в данный момент бессильно досадовал, что не может колдовать. Вернее, может, но… не может.

— Но, сэр, надо вправить кости, а Блэкстер вернется только утром, у него сегодня ночная смена. Еще, чего доброго, отек будет — станете похожи на енота.

Северус приладил бутылку поудобнее и решил, что похож он станет не на енота, а на идиота. При помощи магии залечить сломанный нос — плевое дело, но без палочки это дело превращалось в гиблое. Применить беспалочковую магию к самому себе просто невозможно. А доверить свой организм маггловским коновалам Снейп был категорически не готов.

В носу ощутимо пульсировало. Северус покосился на Грейнджер: она озабоченно хмурилась и опять покусывала нижнюю губу. Девчонка так и не умылась, и подсохший кровавый отпечаток на ее щеке выглядел, как уродливое родимое пятно.

— Никаких больниц! — отрезал Снейп, пожалуй, слишком поспешно.

И, пожалуй, Грейнджер поняла, почему. Ведь насмешливая искорка, промелькнувшая в карих глазах, не могла ему привидеться? Или могла?..

— Профессор, вы же… — с тихой укоризной начала девушка.

Закончить ей не дал грохот, внезапно раздавшийся с лестничной площадки. Кому понадобилось на лестнице колотить поварешками по пустым кастрюлям и пластиковыми бутылками по батареям?

Роджер и Грейнджер недоуменно переглянулись.

— Пойду погляжу, а потом расскажу, — озадаченно вымолвил Роджер. — Чё за жизнь, сплошной тыгдым…

И тут в дверь постучали. Вернее, судя по силе ударов, ее чуть не выбили. Роджер матюгнулся и помчался открывать.

Наблюдая, как Грейнджер быстро захлопнула за приятелем дверь комнаты и метнулась в противоположный угол, Снейп решил не размышлять о том, что творится в этом дурдоме. Без того слишком много событий — и это после года сонной апатии вокруг и внутри. Воистину, не было ни кната, да вдруг сто галлеонов. Послышался звук выдвигаемых ящиков — кажется, Грейнджер копошилась в комоде. Северус уже совсем было собрался вывернуть шею и посмотреть, что делает его бывшая ученица, когда прямо перед лицом возникла… волшебная палочка.

Двенадцать дюймов, виноградная лоза.

Грейнджер протягивала ему свою волшебную палочку.

— Лечитесь, сэр. Надеюсь, у вас получится, — девушка, не глядя на Снейпа, вложила палочку в его руку и вышла, притворив дверь.

— Батюшки, Бъйорнинг! Это что такое?! — донесся через миг ее изумленный возглас.

— Это я! А что у тебя с лицом?

В прихожей что-то гремело — видимо, те непонятные кастрюли. Северус перевел взгляд на палочку. Рукоять оказалась слишком тонка, и в ладони лежала неудобно. Его собственная палочка, переломленная в зале Визенгамота, была массивной и довольно тяжелой — в детстве от нее даже уставала рука, и Северус до пятнадцати лет носил на правом запястье напульсник. Носил и потом, в юности — широкий, кожаный, закрывающий все предплечье…

Палочка Грейнджер была почти невесомой и какой-то… несерьезной. Плохо верилось, что с этой вот лозинкой Мисс Всезнайка в битве за Хогвартс лупила противника такими Ступефаями, от которых у многих Пожирателей ломались ребра и позвоночник. Северус осторожно обнял пальцами теплую гладкую рукоять. Ощущение было… волшебным.

Беспалочковая магия не подарит такого чувства. Она вообще не в состоянии подарить ничего, кроме опустошающей усталости: слишком много сил тратится даже на самое простое заклинание. Но с волшебной палочкой в руке маг чувствует себя богом. И Снейп, всегда пренебрежительно отзывавшийся о «глупых помахиваниях палочкой», теперь был готов отдать полжизни за право размахивать ею, когда вздумается.

Палочка в руке была чужая, но вот ощущения — ощущения были своими. Что-то радостно встрепенулось внутри, с готовностью отозвалось узнаванием, восторженным предвкушением, смешанным с глухой горечью: это не насовсем, это не твое, а тебе не положено. Прими эту жестокую милость с благодарностью безногого инвалида, которому приснилось, что он бегает. И расстанься с нею так же, как со сном — иначе не сможешь жить дальше.

Северус вздохнул глубоко и шумно, чтобы распугать непрошенные и ненужные переживания. В прихожей больше ничего не гремело, только из кухни доносились тихие голоса. Стоило сесть, кровь из носа полила с новой силой, будто напоминая, для чего была выдана палочка. Снейп обхватил рукоять поудобнее, подавив неожиданное волнение: а вдруг не получится? Ну, была не была…

* * *

Получилось. Правда, с третьей попытки. Сначала палочка, словно издеваясь, выплюнула две с половиной искры, потом разразилась клубом фиолетового дыма. На третий раз заклинание сработало, но все равно криво: вместо мгновенного лечебного эффекта, сопровождавшегося обычно короткой вспышкой боли, сломанные кости переносицы неохотно зашевелились, вставая на место и медленно срастаясь. Сопровождался процесс феерическими ощущениями класса «вырвиглаз».

Наконец с лечением было покончено. Снейп смигнул невольно навернувшиеся от боли слезы и огляделся в поисках зеркала — проверить, все ли в порядке с лицом.

В комнате было много всего предположительно полезного. Кроме дивана и комода здесь находились: полуразобранный мотоцикл на спущенных колесах, гора разноцветных шнуров неизвестного назначения, несколько гитар разной степени разбитости, тележка из супермаркета, батарея каких-то непонятных коробочек с кнопками, две огромные колонки, куча одеял в углу, почти новый плюшевый медведь, накрытый кастрюльной крышкой аквариум (с водой, но без рыбок), три рулона обоев, двухпудовая гиря, бензиновая канистра, микрофонная стойка, дверца от телефонной будки… Был компьютер, стоящий у окна на скамейке, явно утащенной из какого-то парка. Была урна — из того же парка. Был корабельный колокол, висящий над компьютером. Был фикус в кадке — скорее мертвый, чем живой. Была пара резиновых тапок размером не меньше чем на Хагрида.

Зеркала не было.

Снейп с подозрением покосился на глазеющих со стен плакатных чудищ. Он уже сомневался, что в этой сумасшедшей квартире зеркало может обнаружиться, например, в ванной. Скорее уж, в холодильнике. Но проверить стоило. И ванную, и холодильник.

Северус осторожно отворил дверь, прислушался к разговору на кухне.

— Ну вот, у меня для вас две новости, плохая и хорошая, какую сначала? — незнакомый бас.

— Любую, — это Грейнджер.

— Тогда хорошую. Я купил себе установку!

В прихожей громоздились барабаны и поблескивающие в темноте тарелки. Вот что гремело на лестнице…

— Это я уже поняла. А плохая новость — то, что ты притащил ее нам?

— Частично. Джесс выгнала меня из дома, поэтому к вам я притащил себя тоже.

— Спать на потолке умеешь?

— Чего?

— Спать, говорю, на потолке умеешь?

— Э-э-э…

— А придется. Если мы установку поселим в комнате, ребятам даже ноги некуда будет вытянуть. Место есть только на потолке.

— Ну, теоретически… — это Роджер. — К потолку можно привесить гамак. А на день подтягивать его ближе к люстре. Надо веревки и балки, я сделаю.

— И гамак.

— И гамак. А у нас в кладовке парашют старый валяется, можно его приспособить.

Воистину, голь на выдумки хитра…

— Точно, там и стропы есть — веревок не надо. А где балки взять?

— Ой, да ладно вам, я и на кухне спать могу!

— Чтоб по тебе все ходили?

— А что, в комнате ходить не будут?..

Сделав себе зарубку на память — выяснить, не было ли в недавнем прошлом массового побега из какой-нибудь психушки, — Снейп шагнул туда, где, по логике, должна была находиться ванная. Под ногой что-то хрустнуло, скрипнуло, сбоку звянькнуло, сверху бренькнуло. Из-за косяка кухонной двери моментально возникла физиономия Грейнджер:

— Профессор, все в порядке?

Вдруг она сделала большие глаза и торопливо закивала куда-то в сторону. Северус проследил ее взгляд и обнаружил, что до сих пор держит в руке волшебную палочку. Спохватившись, он отработанным и незабытым движением спрятал палочку в рукав свитера — чехла для нее, конечно, не было, но плотно прилегающая к запястью манжета не даст ей вывалиться. Спрятал вовремя: над головой Грейнджер появилась голова Роджера.

— Ох ты ни фига себе! — восхитилась голова, разглядывая нос Снейпа. — Дивайз, ты натурально ведьма! Как это ты его…

Грейнджер посмотрела на гитариста мрачно.

— Как-как… хреном об косяк.

— Ой, мама! — голова Роджера поморщилась и скрылась.

— Своеобразные у вас методы лечения, — тихо съехидничал Северус.

Гейнджер кивнула:

— Народная медицина не подводит. Уверена, если бы я вам какую-нибудь особо ценную часть тела прищемила дверью, вы бы сразу забыли о сломанном носе.

Щеки ее чуть порозовели, глаза весело поблескивали. Похоже, выпила.

— Предпочту не проверять.

— Это правильно. Присоединяйтесь, сэр.

И не просто выпила, а изрядно: обращается к своему бывшему преподавателю, как к старому приятелю. Внушение пьяным делать бесполезно.

— Благодарю, мисс Грейнджер. Но я, пожалуй, покину вашу гостеприимную обитель. Находиться здесь опасно для здоровья.

Карие глаза снова округлились, теперь от удивления:

— Но там же ливень! А вы без зонта.

И когда успела заметить?..

— Ничего, я не сахарный, не растаю.

Грейнджер закопошилась, на четвереньках выползла из кухни, поднялась на ноги. И опять уставилась своими невозможными глазищами.

— Останьтесь, сэр… — она вымолвила это почти шепотом, и Северус скорее прочитал по губам, чем услышал ее слова. — Пожалуйста… Хотя бы пока не кончится дождь.

— Он еще долго не закончится.

Гермиона робко улыбнулась:

— Дождь не может длиться вечно.

Она уже поняла, что Снейп не уйдет.

* * *

В кухне рокотало, словно где-то поблизости бродила сухая гроза.

— Знакомьтесь, Бъйорнинг, — Дивайз указала на обладателя рокочущего баса. — Бъйорнинг, это профессор Сне…

— Здорово! — не дослушав, Бъйорнинг протянул Снейпу руку. Узкая ладонь Мастера Зелий исчезла в огромной волосатой лапище, и хотя пожатие не было очень крепким, Северусу стало неуютно.

Существо под названием Бъйорнинг полностью соответствовало своей кличке (или это была фамилия?). Белобрысый громогласный гигант с колоритнейшей внешностью настоящего викинга занимал собой все пространство кухни. Он смолил сигареты одну за другой, оглушительно ржал, и пиво пил залпом.

Роджер устроился в углу, буквально сложившись втрое: колени его почти касались ушей. Дивайз заняла единственный свободный пятачок у стола, и Снейпу ничего не оставалось, кроме как снова взгромоздиться на подоконник.

— Ну вот, а я ей говорю, что на сто фунтов вдвоем две недели прожить можно со-вер-шен-но спокойно, если вместо «Chancellor» курить «Rothmans», а вместо телячьей вырезки покупать обычную свинину. Вы же вот как-то выживаете!

— Как-то выживаем, — хмыкнул из угла Роджер.

— Ну вот! — Бъйорнинг махнул рукой с зажатой в ней бутылкой и облил пивом Дивайз. Та возмущенно фыркнула и попыталась отодвинуться подальше, но двигаться было просто некуда. — А она знай себе орет, что я потратил на установку все деньги, и ей теперь не на что купить новые туфли! Не, все, на хрен такое счастье!

Бъйорнинг опять махнул рукой, едва не съездив по носу Дивайз.

— Ну вот! В прошлом году она продала мою гитару и купила себе пальто — я молчал. На той неделе она палочками салат мешала — я молчал! Но теперь все. Все!

Великан схватил очередную сигарету, а Снейп с трудом заставил себя осознать, что речь идет о барабанных палочках, а не о волшебных.

— Пральна я гр-рю, Профессор?

Снейп машинально кивнул, потом спохватился и уточнил:

— Кроме сигарет. Яды должны быть качественными.

Он демонстративно затянулся… и подавился дымом, увидев улыбку Грейнджер. Девчонка улыбалась так, будто все это время сомневалась, что перед ней настоящий Снейп, а фраза о качественных ядах развеяла сомнения. Но, скажите на милость, почему этому надо так радоваться?

А в следующий миг понял, что едва не совершил настоящую мерзость. Притащился в квартиру к Грейнджер, влез в ее мозги, заставив заново переживать еще не отболевшее горе, и собрался свалить под предлогом того, что получил по мордам. Оставить девчонку одну разбираться с осиным роем страданий, который он сам разворошил. Конечно, мерзости были вполне в характере опального шпиона. Однако то, что случилось с мисс Грейнджер, было действительно страшно. И если ей станет легче от того, что Снейп останется — он обязан остаться.

— Ну вот! — Бъйорнинг продолжал орать и размахивать пивом. — Там только кардан чутка заедает, и педаль расхлябана, но это я все поправлю! Главное — установка! Почти не юзаная, и за такие смешные деньги!

Несколько раз увернувшись от пивных брызг, Дивайз укоризненно посмотрела на барабанщика, но ничего не сказала, только забрала свою бутылку и ретировалась к Снейпу на подоконник. Роджер понимающе покивал.

— Ну вот! — в очередной раз гаркнул Бъйорнинг и затянулся. Миг тишины показался присутствующим истинным блаженством, но этот неземной кайф был безжалостно обломан новым стуком в дверь.

Роджер обреченно вздохнул и «разложился» вверх:

— В Бедламе день посещений…

— А мы еще кого-то ждем? — громыхнул Бъйорнинг.

Ответить ему не успели. В прихожей щелкнул замок, заскрипела дверь, и тарелки зазвенели от истеричного вопля:

— Где он? Где этот декомпенсированный извращенец?!

Бъйорнинг втянул голову в плечи и, кажется, даже стал меньше. Дивайз настороженно замерла. В прихожей тихо бумкнул барабан и громко крикнул Роджер: «Охренела?!»

Застучали каблуки, и в кухню влетела… фурия. Высокая, стройная, модно одетая блондинка с роскошной грудью и длинными ногами была бы очень красива, если бы не ярость, исказившая точеное лицо.

— А-а-а-а! Вот ты где, скотина! Ну конечно, где ж тебе еще быть! А ну, пошли домой!

— Джесси… — Бъйорнинг съежился еще сильнее.

— Что — Джесси? Что — Джесси?! Тебе эта подзаборная блядь дороже собственной жены! — холеный пальчик с длинным ярко-красным ногтем указал на Дивайз.

Бъйорнинг встрепенулся:

— Джесси!

— Заткнись! — блондинка сжала кулачки и заорала, нависнув над Дивайз своим грудастым великолепием: — А тебе двоих мужиков мало, да? Третьего захотелось? Чтоб все дырки были заняты?!

— Бъйорнинг, уйми свою ненормальную, или я ее в окно выкину! — по внешнему виду Роджера было понятно: выкинет, дважды не подумает.

А Дивайз, не глядя на обидчицу, выпустила из ноздрей две струйки дыма и проговорила убийственно спокойно:

— Джесс, ты что, неделю не срала? Ну так выпей настойку подорожника и пробздись. У тебя дерьмо уже в горле плещется.

— Ах ты… — Джесси побагровела от бешенства и занесла руку для оплеухи…

— Джесси!!! — взревел Бъйорнинг, разворачиваясь своей тушей на всю кухню, но Снейп оказался быстрее.

Он перехватил ладонь истеричной девицы в нескольких дюймах от лица Дивайз — та даже не пошевелилась. Джесси смерила Снейпа зло прищуренными глазами:

— О-о-о, ка-акой мужчина! Ты наконец-то нашла себе личного диМайо? Не староват для тебя, нет?

— Старый конь борозды не испортит, — невозмутимая реплика Дивайз потонула в оглушительном реве Бъйорнинга, за которым последовал совсем уже истошный визг Джесси: великан наконец распутал собственные руки и ноги, сграбастал свою пассию в охапку и с матом поволок к выходу, сшибая все на своем пути.

— А четвертый мужик тебе зачем?! — не унималась Джесси, барахтаясь в могучей хватке мужа. — Пизда разъебана, одного члена мало?

Ее вопли и взъяренный мат Бъйорнинга еще долго слышались на лестнице, а потом и на улице.

— Дивайз… — Роджер растерянно переминался с ноги на ногу.

— Ну нравится мне Джо диМайо! — развела руками Грейнджер и сползла с подоконника. — Пойду умоюсь.

Она скрылась в ванной. Зашумела вода, в одной тональности с дождем за окном.

Роджер осыпался на пол и глянул на Снейпа недобро, даже презрительно:

— Поверил?

Снейп несколько опешил:

— А должен был?

— Нет! — Роджер аж побледнел от гнева. — Джесси — сама блядища, каких мало. Она пол-Иголки перетрахала, пока Бъйорнинга не подцепила. Манда нестроевая…

Вот этому Снейп охотно поверил: есть такая категория женщин не самого тяжелого поведения, которые от профессиональных шлюх отличаются лишь тем, что не берут денег за свои услуги.

— А Гре… Дивайз?

— А Дивайз — это Дивайз. Мы в нее все немного влюблены. Ты еще Рэйвена не видел — он готов унитаз целовать, на котором она сидела. Джесс потому и бесится, что Дивайз ноги ни перед кем не раздвигает, а ее все любят.

— Что, и никто не удостоился? — иронически хмыкнул Снейп. В разборчивость Грейнджер он еще мог поверить, а вот в целомудрие при ее образе жизни… в одной квартире с двумя взрослыми парнями…

— Ты когда-нибудь хотел трахнуть Джоконду?

Северус не стал бы равнять Грейнджер с загадочной героиней шедевра Да Винчи. Но сравнение было ему понятно: мальчишки, похоже, просто не воспринимают Дивайз как девушку, женщину. И порвут в тряпки любого, кто хотя бы дохнет не так в ее сторону. Она для них — друг, единомышленник, гениальный соратник. Это хорошо. Раньше Грейнджер могла сама постоять за себя — вспомнить хотя бы Битву за Хогвартс! — но теперь, после того, что с ней произошло, ей нужна защита. Интересно только, почему эту защиту ей дали не Герои войны Поттер и Уизли, а нищие аскеры Роджер и Блэкстер…

— Вот видишь, — не дождавшись ответа, резюмировал Роджер. — Дивайз — особенная. Если бы она была как все, ты бы сегодня сюда не пришел.

И под этими словами Снейп готов был подписаться.

— Э! Народ! А чего у вас дверь нараспашку?

Роджер стукнулся лбом о холодильник:

— Вспомнишь говно, вот и оно… — и крикнул в прихожую: — Здорово, Рэйвен, заходи!

Рэйвеном оказался «юноша бледный со взором горящим», с пирсингом в нижней губе и медальоном в виде перевернутой пентаграммы на шее. Выглядел юноша ухоженным и явно не бедным — очевидно, общение с компанией уличных музыкантов было для него своего рода протестом, но не настолько бурным, чтобы ради этого отказываться от благ обеспеченной жизни под крылом у родителей. Самоуверенный и чуть надменный взгляд живо напомнил Снейпу Драко Малфоя.

— Чего такие грустные? Что-то случилось?

— Джесси случилась, — недовольно ответствовал Роджер.

— Ого! И вы еще живы? А где леди Ди?

— Здесь я, — раздалось из ванной. — Рэйвен, привет!

Дивайз появилась на кухне с немного припухшим носом, и глаза у нее были, пожалуй, красноваты, но в целом она выглядела довольно беспечной.

Когда Рэйвен церемонно опустился перед девушкой на одно колено и принялся лобызать ей руки, Снейп едва удержался, чтобы не фыркнуть. Роджер если и преувеличил, говоря об унитазе, то самую малость.

— Ах, милорд, вы меня смущаете, — наигранно зажеманилась Дивайз и тут же прыснула: — Ну хватит уже, пафосный ты мой. Тут тебе не Букингемский дворец, и я не королева.

— Королева, — хохотнул Роджер. — Королева Хипподрома.

— Сомнительный титул. Да встань ты уже, адская птица, мы пол неделю не мыли.

— Предупреждать надо, — обиженный в лучших чувствах Рэйвен поднялся, отряхнул колено и кивнул на Снейпа: — Папа твой?

Дивайз смутилась:

— Нет… Знакомьтесь, Рэйвен — профессор С…

— Здрасте, — пафосный юноша так же, как и Бъйорнинг, не соизволил дослушать фамилию профессора. Северусу это… не понравилось. — Там, кстати, Ямато с Лисенком идут, пиво несут…

Роджер снова долбанулся головой в холодильник.

Как бы ни был набит автобус, в нем всегда найдется место для еще одного пассажира.

Если бы дело происходило в магическом мире, Северус ни на минуту не усомнился бы, что на кухню безумной квартиры наложены расширяющие пространство чары. Но магией здесь и не пахло, а кухня все больше напоминала тот переполненный автобус: в ней непостижимым образом находилось место для все новых посетителей.

Означенные Ямато с Лисенком (странного вида парочка, в которой было непонятно, кто мужеского пола, а кто женского) торжественно вручили хозяевам упаковку пива и тут же залезли в душ, не спрося разрешения. Правда, минуты через три они выскочили оттуда с воплями: «А горячая вода где?!»

— Отвечать в рифму? — вредно ухмыльнувшись, вопросил Роджер. — Хотите, можно кастрюльку погреть…

Гермафродиты переглянулись, матюгнулись и обреченно принялись в четыре руки терзать целлофан пивной упаковки.

— Профессор! — в Снейпа полетела бутылка.

Он едва успел поймать реактивное пиво и на миг застыл в растерянности, не зная, чему больше возмущаться: невообразимой фамильярности обращения или… невообразимой фамильярности обращения.

— Не сердитесь, сэр, — с виноватой улыбкой Грейнджер коснулась его колена. — Ребята вас не знают, а на этой кухне субординация не живет.

Северус не сердился. Он чувствовал себя… мебелью. Наверное, так себя чувствуют цветочные горшки на подоконнике: стоят себе и стоят, особым внимание не пользуются, но и не мешают, их даже поливают регулярно. К ощущению мебели примешивалась доля удивления — его, Снейпа, присутствие воспринималось отвязной молодежью как нечто совершенно естественное, обыкновенное, будничное. И это было неестественно.

Может, эти потерянные дети привыкли, что сюда приходит кто попало? А может, кто попало сюда как раз не приходит?

Задумавшись, Северус машинально открыл бутылку, глотнул, почти не почувствовав вкуса. Он рассматривал пеструю компанию, совершающую по квартире броуновские движения. Что собрало их здесь?

Вот Роджер: неряшливые патлы, лет сто не стираная футболка, умный веселый взгляд и длинные пальцы музыканта. Вот Рэйвен: физиономия заносчивая, шмотки дорогие, но сидит на полу, как все, и не боится запачкаться. Тут же рядом полноватый парнишка, отрекомендовавшийся Ювелиром, клацает кусачками, сплетая замысловатую серебряную цепочку, пива не пьет и грустно молчит — но он здесь. Ребята-гермафродиты шумно веселятся и балагурят, но как-то слишком весело, слишком шумно… Недавно ушедший Бъйорнинг, по всей видимости, сбегавший сюда от истерички-жены… Замученная девушка с запавшими глазами, опрятная и печальная, представилась Кайрой, залезла под стол, свернулась там клубочком и уснула, не обращая внимания на гам.

Такие разные… и очень схожие. Что-то было у них общее. Что-то, что было и в самом Северусе Снейпе — ребята допустили его в свою компанию, позволили находиться среди них. Они не сделали бы этого, если бы им нечего было разделить с ним.

Чем немолодой опальный волшебник, бывший шпион, бывший убийца, бывший преподаватель, карточный шулер может быть схож с непутевыми бунтующими юнцами-магглами?..

— Профессор, — тихий голос Роджера отвлек от размышлений.

Парень кивнул на Кайру.

— Помоги…

Они вдвоем вытащили девушку из-под стола и перенесли в комнату. Кайра не сопротивлялась, лишь пробормотала что-то невнятное.

— Она к нам поспать приходит, — Роджер вытащил из кучи одеяло и укрыл спящую. — Работает в ночь официанткой, а дома у нее пять братьев, сплошной тарарам. Еще и отчим буянит, когда напьется.

Снейп кивнул и в очередной раз удивился: насколько же Роджер считает его своим, что объясняет поведение Кайры…

— И на Рэйвена ты не обижайся. У него родословная, как у хорошей борзой, но и мозгов столько же. А вообще он парень нормальный, не смотри, что он дурак.

Снейп снова кивнул. Его внимание привлек большой лист бумаги, пришпиленный к стене над диваном. «Если вам мешают спать шум и песни, значит, вы не хотите спать!» — заявлял лист.

Кайра всем своим видом демонстрировала справедливость этого утверждения.

Когда Снейп и Роджер вернулись на кухню, там царило беззаботное молчание. Не та неловкая, напряженная тишина, которая возникает, когда нужно разговаривать, но не о чем. Нет, это молчание было легким, даже умиротворенным. На тесной прокуренной кухне пятеро молодых людей, почти детей, пили пиво и слушали дождь.

Гермиона по-прежнему сидела на подоконнике и, высунув руку в открытое окно, ловила холодные капли. На фоне мутной дождевой пелены она выглядела персонажем картины безумного имажиниста, что-то вроде «Девочка, здоровающаяся с дождем». Ничего удивительного, что друзья не рассматривали ее как объект эротического интереса. По сравнению с агрессивной, мясистой сексуальностью той же Джесси Грейнджер даже девушкой не казалась — так, небрежным наброском ничего не обещающей, несоблазнительной женственности. Но этот ненамеренно неотразимый наклон головы, эти коротко стриженые кудряшки, топорщащиеся за ушами, худенькое плечо, выглядывающее из широкого ворота рубашки, виднеющаяся сквозь продранную штанину острая загорелая коленка… Девочка-босяк, девочка-гаврош, девочка-пересмешник. Ее невозможно было хотеть, нормальные мужские инстинкты пасовали перед отчаянной хулиганской прелестью. Ею можно было только очаровываться — тихо, чтобы не спугнуть.

Но вот Грейнджер отвернулась от окна, взяла сигарету — и наваждение пропало. По кухне прокатился легкий вздох. Кто-то чпокнул крышкой, откупоривая пиво. Кто-то щелкнул зажигалкой, прикуривая. Рэйвен неловко крякнул и протянул Роджеру гитару.

Северус пробрался к подоконнику, цаплей переступая через ноги наполусидящих. Роджер что-то бессвязно тренькал, но едва Снейп приподоконнился, ударил по струнам так, что они захрипели. Дивайз прикрыла глаза…

— Мой алкогольный друг

Пьет со мной уже с утра…

Томно и лениво, полуречитативом, с густой тягучей сипотцой:

— Да что там с утра,

Он пьет всю неделю,

Он жить не может без тепла —

Без тепла, что дает ему

Неживая вода…

Снейп застыл прижав губами неприкуренную сигарету.

— Мой алкогольный друг,

Голый, в полной нирване

Сидит у меня на диване,

Читая алкогольные мантры,

В грязной захламленной спальне…

И вот эти усталые, порочные интонации были сексуальны до дрожи в паху.

— Сейчас он идет по дороге с Джимом,

— Всегда он идет по дороге с Джимом,

Его зовет Джим, и он идет за ним!

Правый рукав и плечо намокли от дождя, хлещущего в открытое окно. Однако закрыть его означало задохнуться в сигаретном дыму. Хоть компания и разошлась, плотный сизый кумар все еще заполнял кухню; отдельные клубы пытались выбраться на улицу, но дождь словно пинками загонял их обратно.

Ребята разбрелись очень быстро и почти незаметно. В какой-то момент на кухне не досчитались Ювелира, успели только услышать, как хлопнула дверь в прихожей. Следом убрели, подпирая друг друга под острым углом, Ямато и Лисенок. А потом Рэйвен пошел вроде бы в туалет и куда-то делся.

Роджер отложил гитару, затушил сигарету, с сомнением заглянул в бутылку с недопитым пивом, зевнул:

— Ну вот, а я хотел над Сонаром поколдовать… — и тоже покинул кухню.

На полу остались пустые пивные бутылки, россыпь серебряной пыли и погребенная под горой окурков пепельница. У окна медленно, но верно растекалась дождевая лужа.

Слезать с подоконника не хотелось. За несколько часов Снейп с ним почти сроднился. Это образно. А буквально — затекли ноги и спина, и прощание с подоконником было чревато не самыми приятными ощущениями. Кроме того, Северус был откровенно пьян. Ровно настолько, чтобы еще осознавать этот факт, но уже достаточно, чтобы чувствовать себя умиротворенным и разленившимся, как перелинявший и обожравшийся удав. Обычно он впадал в такое удавообразное состояние после хорошей порции алкоголя, но несколько бутылок не самого хорошего пива на пустой желудок подействовали не хуже полулитра виски.

Грейнджер сидела напротив, блаженно улыбалась и курила. Хогвартсская всезнайка с сигаретой в одной руке и с бутылкой пива в другой — есть от чего спятить.

— Когда такой сильный дождь, — неожиданно заговорила она, — мне хочется выпрыгнуть из окна и повиснуть на его струнах… то есть струях…

Снейп насторожился: что за суицидальные порывы? Да еще такие максималистические: одновременно выпрыгнуть и повеситься? Проклятущая память вдруг взбудоражилась, подкинула картинку: пятый курс, Астрономическая башня, он сам у парапета, пережевывает горькую таблетку одиночества и безысходности, всерьез размышляя, сброситься ему с башни или повеситься на перилах. И так же всерьез решает сброситься — ему кажется, что умереть в иллюзии полета будет проще…

Оголтелый максимализм — нормальное свойство нормального подростка. В пятнадцать лет любая неурядица кажется трагедией вселенского масштаба. Но не стоит недооценивать детское горе: порой именно подростковые беды определяют всю дальнейшую жизнь. Не часто, но так бывает.

Грейнджер, конечно, далеко уже не подросток. И то, что она пережила и переживает, язык не повернется назвать мелкой неприятностью. Холодком по позвоночнику прошлась мысль, что у Грейнджер есть все основания не только выпрыгнуть из окна и повеситься, но и одновременно вспороть вены и отравиться.

Тогда, на башне, Северус встал на парапет. Каменный бортик площадки был узким, и носки ботинок нависали над пропастью. Северус встал на парапет и отпустил перила, до последнего шага оставался один вдох. Его спугнула парочка влюбленных старшекурсников, которым приспичило пообжиматься именно в это время именно в этом месте. Северус перелез обратно на площадку и сполз по стене, трясясь от ужаса: он только что был готов умереть. Он только что чуть не умер.

Больше Снейп не помышлял о самоубийстве. Тот, кто однажды решился покончить с собой и не сделал этого, не захочет снова испытать такое. Хотелось бы знать, а Грейнджер решалась? Или решается вот сейчас? Или уже решилась?

— Как это случилось?

Вопрос прозвучал слишком торопливо, даже с оттенком паники, но в алкогольных парах Снейпу показалось, что девчонка может выпрыгнуть в дождь прямо сейчас. Он поспешил «спугнуть» ее — так же, как незадачливые влюбленные спасли его самого много лет назад.

Отстраненная улыбка сползла с лица Грейнджер, но выражение глаз не поменялось:

— Не надо сейчас об этом, сэр. Я вам расскажу потом, если захотите… когда привыкну…

— Разве к этому можно привыкнуть? — собственный голос прозвучал надтреснуто.

— Нет. Но я постараюсь.

Грейнджер хлебнула пива, закашлялась:

— Фу… выдохлось… — и вышвырнула бутылку за окно.

Внизу звякнуло. Из комнаты донесся раскат храпа.

— Идемте спать, сэр… поздно.