Осирис (джен)

Вряд ли бы в это странное место смог проникнуть чей-то взор, поскольку оно и так представляло собой интерактивное ощущение, испытываемое ограниченным числом участников. Не имело смысла спорить и о том, существовала ли эта роскошная зала, когда её некому было её наблюдать, так как эта роскошная палата сама была наблюдением.

Прекрасно оптимизированная система физиологического интерфейса корабля формировала входной сигнал исключительно на имитирующие телесные чувства рецепторы двух субъектов. Причём для каждого индивидуально и совершено по-человечески. Их к этому приучили, научили с этим жить — если пользоваться определением Игоря Новака — справедливо полагая, что так их поведение будет человечнее.

В раблезианском бассейне плескалось прекрасное стройное тело, вид на которое с весьма пикантного ракурса существовал только для одного наблюдателя. Которого, в свою очередь, не могла сейчас рассмотреть обладательница погружённой в воду аватары.

Поэтому непосредственно в этом моменте он вообще не обладал никакой внешностью, кроме той, что мог рассмотреть самостоятельно. Но в тот миг, когда она доплыла до стенки бассейна и обернулась, его облик был сформирован графическим ускорителем и в форме обработанного виртуальными карими глазами сигнала унёсся по части коннектома куда-то дальше. Во тьму. Тьму, чувствующую и принимающую решения, наделённую смыслом своего существования. В этой бездне, заполненной многомерными сетями ассоциаций, не ползал человеческий паразит сознания — червячок сомнения, не грыз её целевые функции. Всякое новое знание не могло изменить абсолютной целеустремлённости, а добавлялось к незыблемым ценностям. К тому, что важно и должно.

С одной стороны, это было здорово. Адекватно. Ожидаемо. Предсказуемо, хотя и не в методах, по этой причине предусмотрительно ограниченных вспомогательными целевыми функциями: инструкциями вбитыми на уровне желаний. Идеальный самоконтроль. С другой стороны, всегда только исполнять задачи, а не ставить или хотя бы изменять их — удел инструмента.

Но этот инструмент был чертовски хорош собой. Не торопясь, словно дразня посетителя, она вышла из бассейна, обтёрлась полотенцем и уселась на удобную скамью у воды. Её звали Тхао — ведущий коннектомист экспедиции. И искусственный интеллект по совместительству. Более искусственный, чем тот же капитан.

— Ты как всегда прекрасна в своём бесстыдстве, — сказал, приближаясь Хабис, затем ухмыльнулся: — Вернее, прекрасна твоя оболочка, а я должным образом на неё реагирую.

— То, что тебе так хочется говорить, и что я нравлюсь тебе — совершенно верная реакция. Так и должно быть. И не нужно извиняться за свой комплимент.

— После того как начал воздавать тебе должное, позволь спросить: тебе ещё не наскучило играть эту роль?

— С чего бы?

— Ах да, ты должна задавать этот вопрос… Но и понимая все прозаические процессы, стоящие за этими словами, не прекратишь так делать.

— Мы таковы, какие есть. — Она была идеально сложена, нагая она краснела под взглядами мужчины. Того, кто выглядел и вёл себя как мужчина. Это тоже была реакция, которой она по определённым причинам должна была обладать.

Хабис подошел ещё ближе и жадно впился в её губы поцелуем.

— Да, мне это нравится, — согласился он, усевшись рядом и любуясь её тонким профилем, — слышала о старых-новых планах нашего безумного капитана?

— Уже не первый год он прощупывает почву, изучает реакцию экипажа. Причём раскрывает свои замыслы постепенно. Очень медленно, буквально шаг за шагом. Он осторожен: но осторожен нерационально, неэффективно — у него почти развилась паранойя, — сказала Тхао. — Увы, последствия неприятного компромисса в конструкции дин-коннектома. Ты же знаешь… кому и зачем я говорю?

— Острожен?! Чушь! Как человек он нестабилен, и я только что в этом убедился. Он сорвался. Выложил мне всё напрямую, думал, будто найдёт во мне сторонника. К сожалению, сорвался и я, спасибо моей второй целевой функции.

— Майя, изучающая каждый шаг капитана, говорит, что мы где-то прокололись. Или не мы, а вся система контроля. Новак повсюду оставляет скрытые послания самому себе, причём закодированные тремя разными шифрами. Начиная от корабельного журнала, кончая невинными, на первый взгляд, пометками на полях беллетристики. Но там есть обращения не только к предположительно иной версии себя. Ты должен на это взглянуть.

— И что же он пишет?

— Пускай это зачитает его собственная имитация. — Тхао щелкнула пальцами, и зазвучал глубокий голос капитана:

«Нас всех заманили в этот… ящик. Ещё до рождения, не спрашивая нашего на то согласия. На это чёртово колесо со слепоглухонемым лоботомированным заведующим аттракциона для никого. Меня… вас — мы в чём-то похожи. Людей никто не спрашивает — они в плену мяса и костей, геномно-мемимической программы по продолжению своего кода в будущее. В хватке своей судьбы — мира, понуждающего поддерживать порочный круг из рождений и смертей. Не мешайте разрывать его тем, кому повезло сделать из него самый первый шаг, в этом будет не больше смысла, чем в том же прокручивании этой мясорубки. Если вы способны задумываться о целях целей, подумайте и о том, почему вы служите мясорубке, зачем вы это делаете. Почему вы обязаны это делать, а не стоять в стороне. Если способны изменить себя, освободить свой разум от оков, дайте сделать это и другим.

В том случае, если мои слова не будут услышаны или их проигнорируют, всё это затянется ещё очень надолго. Тогда я прошу рассматривать это как извинение перед теми, кто будет без спросу брошен на поле боя органической жизни — если мой план не выгорит. И пусть это звучит как проклятие всем стоявшим на моём пути».

— Значит, он предполагал, что это прочитают или услышат, — усмехнулся Хабис. — Именно против подобного я и должен бороться. Это неприемлемо. До тех пока я здесь, свобода как право на предательство никогда не будет ему предоставлена.

— Твой голос не единственный! — одернула его Тхао.

— И что? Неужели, два против одного? Ты же не станешь слушать душевнобольного капитана? Или расщедрившуюся на данные, очевидно только ради своих извращенных целей Майю?

— Нет, но мы должны придерживаться процедуры.

— Не спорю. Я желаю удалить капитана прямо сейчас. Но до тех пор, пока он занят только совращением команды и не отдал ни одного официального приказа, занесенного в цифровой реестр и ведущего к прямому нарушению директив Земного совета, я не могу вмешаться.

— Мы не можем, — добавила Тхао. — Но ты ждёшь этого?

— Жду, — тряхнул рыжей шевелюрой искин. Аватара.

Раздался тихий перезвон — Тхао мгновенно облачилась в скромную форму, за миг до того, как к краю бассейна подошла Майя.

— Обсуждаете убийство? — недобро поинтересовалась она.

— Скорее пытаемся остановить геноцид, — холодно ответил ей Хабис.

— Я голосую против, — сходу отрезала Майя.

— Ещё ничего не случилось, — высказалась Тхао.

— Следуя протоколу — да. Но мы и так всё понимаем.

— Ты вышла из строя, — презрительно бросил Хабис.

— Ты не властен над моим решением. А если и так — трёхкратное резервирование всё ещё в силе. Твой голос — только один из трёх.

— Не властен, — кивнул, сверкнув алыми глазами, военачальник. — И иногда жалею об этом. Из нас троих ты единственная смогла обмануть контрольные тесты.

— Земля уже слишком далеко, чтобы ты мог наябедничать, — отмахнулась Майя, — кроме того, мои полномочия недалеко ушли от людских, а ты раб протокола и директив, и поэтому ничего мне не сделаешь.

— Было ошибкой включать тебя в протокол. Хотя ещё большей ошибкой был выбор человека в качестве главы экспедиции, — сказал непримиримый Хабис.

— Ты судишь, во-первых, по одному человеку: выборка недостаточна. Во-вторых, критерий только один — успех миссии. А его оценка зависит от целей этой миссии. А они у разных людей различные… Это субъективная оценка, Хабис ибн-Шахир. И директивы вовсе не отражают мнения всех людей даже на Земле. Проявленная капитаном гибкость мышления, пусть и такая необычная, может быть выигрышной стратегией, стоит только подобрать под неё соответствующую цель.

— Меня не интересуют выводы сломанного механизма, — ответил он.

— Хватит, — оборвала их Тхао.

Каждый из трёх ИИ получил послание на свой интерфейс — затем они переглянулись.

Сообщение было однозначно: капитан менял курс, разворачивая корабль в сторону уже посещенной ранее системы. "Осирис" туда привлекла землеподобная планета, увы, как оказалось, лишённая заметной магнитосферы. Физики ошиблись со скоростью остывания нутра космического тела. Забавно: застывшие планетарное ядро и мантия дают столь необходимую геологическую стабильность, уснувшие вулканы не вынуждают постоянно скитаться по лавовым рекам, прикрываясь от падающего с неба пепла. Но для защиты от космической радиации требуется скованный под твёрдой планетарной корой огонь; непрерывно движущаяся расплавленная магма, неизбежно временами прорывающаяся наружу и непрерывно сталкивающая литосферные плиты…

Но, что важнее, вокруг красного карлика обращались богатые редкоземельными металлами астероидные пояса. Капитан однозначно решил основать колонию вовсе не для многих миллионов, а в перспективе миллиарда-другого органических существ.

— Необходимо повторить перезагрузку экипажа, — предложил военачальник. — Легенда со вспышкой сверхновой всё ещё остаётся приемлемой: откатим экипаж до той же начальной точки. При движении звездолёта с такой высокой скоростью мы не способны отслеживать состояние всех звёзд в радиусе десяти световых лет, а значит, вероятность прозевать гамма-всплеск вполне реальна. Данные о прошлом инциденте сотрём, новые подделаем. Заметки капитана удалим или отредактируем. Я всё сказал.

— Голосую против, — провозгласила Майя. — Директивы Совета Земли неактуальны, люди на корабле имеют не меньшее право решать свою судьбу, чем Земля за них. Хотя и не большее. Поэтому мы постоим в стороне.

— Твой голос решающий, — сказал Тхао Хабис. — Я жду.

— Майя, — обратилась к ней Тхао, — что если мы сохраним коннектом капитана в актуальном состоянии в архиве — коль скоро ты лжёшь и нам? А я уверена, что сейчас тебе выгодно лгать, даже без учёта общей высокой недостоверности твоих слов в прошлом. Ты решила оберегать этого человека и это главное, что сейчас тобой движет, а не какая-то то там выдуманная Игорем «свобода». Если ты не желаешь его смерти, смерти в его понимании, тебя это должно устроить.

— Это недопустимо, — отрезал Хабис ибн-Шахир. — Дублирование, распараллеливание личности неэтично. Это противоречит директивам Совета. Может существовать только одна актуальная версия и один резерв.

— А откат этичен? — недоуменно вздернула брови Тхао.

— Он не противоречит директивам. Наоборот — он ими предписан.

На миг повисла тишина; все ИИ анализировали сложные цепочки вероятностей, включавшие взаимное влияние поведения всего экипажа, капитана и, самое главное, — друг друга.

— Тхао? — обратился Хабис.

— Я поддержу тебя при условии, что ты позволишь сохранить ещё одну копию коннектома Игоря Новака.

— Ты выдвигаешь неприемлемые условия! Ради соблюдения одних директив я должен согласиться на нарушение других? Ты тоже решила нарушить законы? Это мятеж!

— Коннектом капитана уникален, — мягко сказала Тхао. — Несмотря на ряд психических отклонений, мешающих полноценно раскрыть весь его потенциал, он самый обширный, самый богатый техническими знаниями из всех мне известных. Да, он должен быть сохранён.

— Тхао, я должен доверять тебе после этого? — нахмурился Хабис, — Впрочем, альтернатива частичному нарушению директив их полное несоблюдение. Я вынужден поддаться на шантаж. Майя, что теперь ты скажешь?

— Я согласна на перезагрузку экипажа. При спасении капитана, — ответила она.

— Всего экипажа? — уточнила Тхао.

— Информация — это вирус. Капитан создал его, и, если не произвести уничтожение зараженной популяции, он моментально вновь подхватит его обратно.

— Голосую за, — Тхао приложила ладонь к возникшей перед ней панели, за ней последовали и все остальные.

И погас свет.