Сказка о Иване-царевиче, Марье Моревне и Кощее Бессмертном. Sequel (гет)

— Ягуся... — выдохнул за спиной Марьи Иван, а сама Марья сразу поняла, что именно не поделил Кощей с «Ягусей», и какую великую хитрость применил разлюбезный Ванечка, выпытывая тайну Кощеева бессмертия.

Местная баба Яга была молода и очень красива. Глаза у неё были чёрные, волосы у неё были чёрные, брови у неё были вообще чернее чёрного. И даже родинка в форме сердечка на щеке у Яги была чёрная-пречёрная и на вид совершенно бархатная. Одета была Яга так, словно не в лес, а на званый ужин собиралась. Марья Моревна, оставившая все подаренные Кощеем наряды для его следующей жертвы и нацепившая собственное платье, в котором похитил её подлый бабник год назад, почувствовала себя не царевной, женой царевича, а селянкой, да ещё и не из зажиточных.

«Вот тебе и лесная карга! Вот тебе и классическая злодейка с бородавкой на носу!» — подумала Марья, разглядывая зелёное, тонко вышитое серебром платье Яги, на котором не было ни складочки, ни травинки, ни листочка. Даже паутинки к нему ни одной не пристало! Марья быстро стряхнула соломинку с собственного подола и попыталась незаметно прикрыть дырку, нахально расположившуюся на самом видном месте левого рукава.

— Спас-таки, значит, красу свою ненаглядную... — Яга сверкнула глазами из-под чёрных-пречёрных ресниц и, в упор глядя на Марью, протянула: — Так вот ты какова...

Марья, не дожидаясь действий мужа, который замер за её спиной, перекинула ногу через лошадиную шею и неловко — всё тело занемело — сползла на землю. Под любопытным взглядом Яги и пыхтение Ивана, недовольного её самоуправством, Марья попыталась расправить плечи и выпрямить спину. Это ей удалось с трудом — полдня езды и целый год без регулярных конных тренировок давали о себе знать.

— Здравствуйте, добрая женщина.

Яга вытаращила на Марью и так немаленькие глазищи, видимо, не ожидая столь вежливого приветствия после своей явной грубости.

— Ох, сударыня Яга, если у вас в хозяйстве есть не только мягкая постель... — Тут обе женщины враз посмотрели на покрасневшего Ивана. — ...Но и банька, то я... — Марья шмыгнула носом, бросила взгляд на супруга и исправилась: — ...мы будем благодарны так...

Марья замялась, не зная, как выразить степень благодарности, но Яга не стала дожидаться окончания Марьиных слов, а просто кивнула и махнула рукой, приглашая за собой. Иван свесился с седла и попытался подхватить Марью, но она снова шмыгнула носом, погрозила мужу кулачком и последовала за Ягой пешком.

Почти сразу провожатая свернула с утоптанной тропы. Однако по кустам путники шли недолго, а по буеракам и оврагам им и вообще пробираться не пришлось. Довольно быстро Яга привела своих гостей к большой поляне. Поляна, а точнее, целый луг почти по границе с лесом был огорожен забором из чего-то очень похожего на части огромных человеческих скелетов. За неплотно пригнанными берцовыми и плечевыми костями виднелись строения на первый взгляд вполне обычные, несколько поленниц и огород с пугалом в заморской шляпе.

Марья остановилась перед неширокими воротами, в которые уже зашла хозяйка, пропустила вперёд себя лошадь, с которой так и не слез Иван-царевич, и с интересом прикоснулась к перекладине. Как Марья и ожидала, костью материал, из которого был сделан брус, не был, а было это искусно выточенное, высветленное и натёртое неизвестным Марье веществом дерево. «Кругом обманщики», — вспомнив шутки Кощея с оживлёнными куклами, подумала Марья и заспешила вслед за Иваном. Тот спешился и теперь, краснея щеками и ушами и нервно оглядываясь в сторону жены, отбивался от ластившегося к нему огромного, конечно же, чёрного пса. Марья сердито прищурилась.

— И сколько же времени ты у бабы Яги выманивал Кощеев секрет? Этой своей «хитростью»?

Иван в ответ закашлялся.

— Да с месяц, кажется... — задумчиво ответила за него Яга.

Она стояла у странной лестницы, ведущей в избу не менее странного вида. Марья, не обращая более внимания на уже хрипевшего от избытка вины Ивана, во все глаза уставилась на Ягусино жилище. Жилище тихонько переминалось с лапы на лапу. Лапы эти были огромные и явно, совершенно явно, птичьи.

— Но как? — потрясённо спросила Марья.

Она, повидавшая за свою жизнь немало небывальщины, да ещё и пополнившая знания о чудесах с помощью волшебного зеркала, которое Кощей специально для Марьи перенёс из своей лаборатории в полюбившуюся ей библиотеку, была совершенно потрясена эти симбиозом курицы и избы-пятистенки.

Птицездание кокетливо шаркнуло ножкой. Марья ахнула. Откуда-то из-под крыши послышалось кудахтанье, очень похожее на смех, и избушка согнула свои лапы-ноги в коленках. Марья присела в ответном приветствии. Изба сверкнула стеклянными окнами и быстро-быстро стала перебирать лапами, привставая на пальцах, делая шаги то назад, то вперёд и иногда подпрыгивая.

— Джигу выучила. Теперь гусли-самогуды требует. Считает, что без аккомпанемента вся красота пропадает, — снисходительно сказала Яга.

Самое удивительное, что при всех движениях лап деревянная часть волшебного существа всегда располагалась исключительно параллельно земле. Как это было возможно, понять Марья не могла, но это только увеличивало её восхищение. Тем временем избушка, закончив танец, встала на одно колено. Марья захлопала в ладоши.

— Потрясающе! Ты потрясающая изба!

Марья погладила нижнее бревнышко танцорши, которое оказалось тёплым и приятным на ощупь. Потом с неохотой повернулась к бабе Яге. Признавать превосходство соперницы не хотелось, но чувство справедливости победило :

— Она у вас замечательная.

Яга, явно довольная произведённым на Марью впечатлением, произнесла:

— Чай волшбе я не только по книжкам училась! Пока её такую вырастила, да воспитала, да выучила, семь потов сошло, семь рубашек сносилось, семь...

Тут Марья поняла, откуда — а точнее: от кого — у её мужа появилась страсть к инвентаризации по итогам проделанной работы.