Лето в Хогвартсе (гет)

Дни, тягучие и едкие, текли один за одним. Том гулял по Хогвартсу, исследовал замок, заходил к школьному смотрителю на чай, ловил рыбу и готовил. Только через пару недель он наконец-то добрался до библиотеки, где, не задерживаясь, тут же прошёл в Запретную секцию — и даже не обратил внимание, стояла ли на ней какая-нибудь защита. Читать ему было лень, так что он просто пролистал книги и полюбовался на картинки. В одной из книг он наконец-то нашёл старые планы Хогвартса, но ему сегодня так не хотелось копаться в макулатуре! Поэтому Томми смело отложил чтение на потом. Может быть, завтра... Тайная Комната стояла много лет, постоит и ещё день.

После этого с чувством выполненного долга он отправился обедать на кухню и, встретив там Лиззи — впервые за две недели! — внезапно обрадовался. Казалось, что она похорошела: пропали огромные очки с толстыми стёклами, а за ними обнаружились большие и выразительные глаза. Волосы она зачесала как-то по-особому, закрывая уши, и её лицо стало нежным и будто бы наивным. Он так и замер с открытым ртом, — а Лиззи вдруг отчаянно рассмеялась.

— Что, испугался? — сказал она, отсмеявшись и глядя на него грустно и выразительно.

— Нет... мне кажется, что ты хорошеешь с каждым днём, — вдруг признался Томми. И сам удивился — с чего бы ему такое говорить? Впрочем, это было правдой.

Лиззи пристально на него посмотрела.

— Ты тоже меняешься, — сказала она тихо, и он улыбнулся, приняв это за комплимент. А потом эльфы накрыли на стол, и все они — и Томми, и Лиззи, и огромная толпа эльфов, даже тот, Чарми, с перевязанной головой, который тогда пытался убедить его уехать из Хогвартса, сели за огромный деревянный стол и смеялись, и шутили; Томми испытал к эльфам странную симпатию, и, кажется, стал их понемногу различать. А потом они все вместе готовили лазанью на ужин, и Томми почувствовал, что готовить — это прекрасное занятие, и, собственно, почему он раньше этого не делал?

Вечером он зашёл к школьному смотрителю. Тот тут же налил для него чая, но, подавая чашку, вдруг запнулся о кошку, которая сейчас никаких страхов не вызывала — но странно, почему Томми опять показалось, что кошка стала больше? Если раньше она едва доставала до середины голени, то сейчас, кажется, была выше колена! Интересно, чем старик смотритель её кормит?

Он взглянул снова на смотрителя и удивился — тот, вместо того, чтобы очистить пол заклинанием, стал вытирать тряпкой.

— Почему вы не колдуете? — удивился Том.

— Я сквиб, — пожал плечами смотритель. — Все смотрители сквибы. Ты не знал?

— Нет... Так давайте я уберу, — предложил Том.

Смотритель внимательно на него посмотрел.

— Не хочешь тянуть, да? Ну ладно. Колдуй, Томми.

И Томми мгновенно вычистил заклинанием всю комнату, как только достал палочку — даже произносить заклинания не пришлось!

Он самодовольно взглянул на смотрителя и увидел, как тот грустно смотрит на него, на его руки... Старик завидует? Томми взглянул сам на свои руки и ужаснулся. Они стали крупнее, а пальцы — более узловатыми. Когда это произошло? Сейчас? Сегодня? Неделю назад? Томми не знал.

— Вы знаете, почему у меня такие руки? Это болезнь? Проклятие? Кто может это вылечить?

Старик покачал головой.

— Я думаю, тебе лучше поговорить с Лиззи.

Лиззи была у того же вяза. Она колдовала, зачаровывая цветы вокруг озера, и, кажется, почти не использовала магию — и он вдруг обратил внимание на её руки. Они тоже стали больше, чем раньше, чуть изменился их цвет...

— Это проклятье, да? Для тех, кто остаётся в Хогвартсе? — спросил он, не здороваясь.

— Можно сказать и так.

— А взамен мы лучше колдуем?

Лиззи прикрыла глаза. Томми схватил её левую руку и внимательно осмотрел.

— Это можно вылечить?

— Нет. Изменения необратимы.

— И поэтому никто не хочет оставаться в Хогвартсе? Глупцы, — он счастливо рассмеялся. — Магия стоит любых изменений!

Лиззи скептически на него посмотрела, но Томми не обратил на это внимания. Он вдруг почувствовал такое непередаваемое ощущение счастья, что крепко обнял Лиззи — и она вдруг обняла его в ответ. А когда он поднял глаза, он увидел, что её лицо блестит от слёз. Её мокрая щека была так близко, что Томми, не отдавая себе отчёта, коснулся её губами...

Лиззи не отшатнулась. Более того, она вдруг набросилась на него с поцелуями так, словно он был последней каплей воды во всём мире. Она целовала его, и он не мог не целовать её в ответ, и она так чудесно пахла, и нежное девичье тело было таким хрупким, таким маленьким, что Томми совершенно потерял голову. Он подозревал, что Лиззи в него влюблена, как и многие другие девчонки... но от себя он этого не ожидал. И в момент единения он понял — вот оно, самое прекрасное в мире, то, что важнее магии, смерти и жизни.

Любовь.