Остров (гет)

Так вышло, что проблему с освещением комнаты решила именно Джин. Она пристрастилась сопровождать Кренника на берег океана, где уже ждала привязанная к пальме утлая легкая лодчонка, связанная из чего-то, похожего на стебли бамбука. Почти плоская, она управлялась двумя веслами и годилась ровно для того, чтобы невдалеке от берега ловить рыбу, которой можно было не только питаться, но и добывать из тушек рыбий жир. Джин добавляла в него ароматные листья местных цветов и получалась вполне приличная мазь от солнечных ожогов. Это снадобье очень пригодилось Креннику — от постоянного пребывания под палящим тропическим солнцем его кожа быстро обгорала и воспалялась, а благодаря жирной, пусть и отчетливо отдающей рыбой, мази он смог приобрести хороший ровный загар.

Джин наблюдала за тем, как Орсон отвязывает от пальмы лодочку, проверяет целостность стеблей «бамбука» и отправляется в плавание, оставив на берегу синглет и сапоги, без которых передвигаться по джунглям было нельзя из опасения укусов ядовитых гадов. Прищурившись против солнца, девушка невольно любовалась тем, как двигаются мышцы под загорелой кожей мужчины. На плечах, предплечьях и даже груди Кренника проявилась россыпь забавных веснушек, что ему не нравилось, так как служило поводом для шуток со стороны Джин. А она смотрела на него и думала, что для своих лет этот мужчина все еще крепок и ничем не напоминает тех самодовольных, мягкотелых офицеров, которых ей довелось увидеть за время своих мытарств по имперским лагерям и тюрьмам. Волосы Кренника, серебристо-седые, окончательно выбелило солнце. Иногда он забывал подрезать их, и тогда они неровными прядями спускались почти до плеч, становясь волнистыми. Поймав себя на том, что улыбается, глядя, как он проверяет самодельные снасти, Джин резко отвернулась. Скинув свою обувь, она зарылась пальцами в мелкий белый песок пляжа, наслаждаясь щекочущим чувством. В тихом заливе немым укором торчала металлическая корма погибшего шаттла. Совсем скоро Кренник избавится от повязки, все еще сковывающей его руку, и отправится за передатчиком, чтобы починить или угробить их единственную надежду вырваться из этого опостылевшего тропического рая.

Перекинув через плечо тканевую сумку, неловко сшитую самой Джин, она неспешно пошла вдоль прибоя, зорко вглядываясь в песок. Иногда океан приносил дары в виде ракушек, в чьих перламутровых створках можно было найти сочное и питательное мясо моллюсков. Вдалеке виднелись скалы, обнажившиеся во время отлива, и Джин устремилась к ним. Там она и обнаружила небольшой грот, за многие века выбитый в скале настойчивыми волнами. Из маленькой сырой пещерки несло тухлыми водорослями и рыбой, но Джин заинтересовало слабое холодное свечение в самой глубине грота. Откуда оно могло исходить? Сделав пару шагов в густую тень и прохладу, под сводом грота девушка обнаружила нечто удивительное!

С радостным криком она выбежала наружу и принялась махать рукой, привлекая внимание Кренника. Тот встревоженно оглянулся, собрал удочки и торопливо погнал лодочку к берегу. Джин, приплясывая на месте от восторга, держала на ладони небольшой камень молочно-белого цвета.

На раздраженный вопрос Орсона, почему ему пришлось прервать рыбалку и фактически оставить их без ужина, Джин сунула ему под нос свою находку.

— Вот источник освещения!

— Да ну? — весьма скептически отозвался Кренник, взяв с ладони Эрсо камень. Минерал был ему не знаком, на ощупь гладкий и прохладный. — Откуда такое предположение?

— Его надо поместить в воду! Вот так!

Возбужденная Джин выхватила камень и сунула его в лужу, оставшуюся после набежавшей волны. К изумлению Кренника, девчонка оказалась права — едва минерал коснулся воды, даже при дневном свете стало заметно, что он генерирует собственное голубоватое свечение. Однако стоило извлечь его из лужи, и он вновь стал обычным осколком породы, похожей на кварц.

— Что это может быть? В датападе есть что-то насчет свойств других минералов?

Джин сконфуженно покачала головой. Она успела скачать из базы данных не так много. Вдруг Орсон мягко привлек ее к себе и, со смешком взъерошив темные волосы девушки, сказал:

— А ты просто молодец, Эрсо! Из тебя бы вышел отличный кадет в военной академии.

— Нет уж, спасибо, — ядовито бросила она, но должна была признать — ей приятна его похвала.

Этим вечером в «гнезде» было светло: помещенный в глиняную миску осколок минерала давал ровный холодный свет, не требующий ни источников питания, ни прочих технических приспособлений. Только воду.

Джин сделала очередную зарубку на стволе и сосчитала их.

— Ровно стандартный месяц, как мы оказались на этом острове. Самое время тебе перестать изображать больного и отправиться за передатчиком.

Орсон криво улыбнулся, признавая ее правоту. Самостоятельно избавившись от повязки, он осмотрел поврежденное плечо. Кожа на месте раны наросла некрасивым рубцом, красным и бугристым.

Орсон взмахнул рукой, проверяя подвижность. Поморщился, едва слышно зашипев, — боль хоть и перестала быть острой, наказывая за каждое движение, явно останется с ним на годы. Впрочем, он был уверен в своей способности выполнить задуманное. Поэтому сосредоточил внимание на Джин, как раз в эту минуту занимающейся ставшими привычными «домашними» делами. Раз за разом он открывал в ней нечто новое, способное удивлять. Словно бесконечное путешествие и исследование чего-то необъятного. До того как судьба столкнула их друг с другом лично, Джин для Кренника была не более чем ребенком Галена. Маленькая смешная непоседа превратилась в угрюмого, озлобленного подростка. Кадры, которые Орсон получал от своих ищеек, по большей части были смазанными и нечеткими. На них Джин всегда была нахмуренной: темные брови сердито сдвинуты, губы сжаты в твердую линию… Молодая женщина, сидевшая сейчас перед ним, обладала сложным, колючим характером, диким нравом и все той же сердитой складкой между насупленными бровями. И только сегодня он увидел наконец и другую Джин Эрсо. В широко распахнутых серо-зеленых глазах — изумление и восторг сделанным открытием. Она сама будто светилась, и, глядя на это, Орсон ощущал в груди ноющее, щемящее чувство. Он даже вздохнул украдкой, пытаясь избавиться от этого давно забытого, опасного и несвоевременного океана эмоций. Слишком тревожно. Слишком напоминало о том, что Орсон испытывал к Галену, и то, чем все закончилось. Он всегда ошибался, и любая симпатия неизбежно приводила его во тьму.

Джин пыталась рукодельничать, зашивая прореху в бриджах, которую оставили острые колючки. В тот раз она сама вызвалась проверить ловушки и силки, расставленные Орсоном на птиц и любопытных мелких зверьков. Вернулась с добычей и разрезом на бедре. Орсон смеялся над ее неуклюжестью, обрабатывая антисептиком длинную царапину, а она ругалась и шипела, как рассерженная кошка.

Он поймал себя на мысли, что был бы даже рад, окажись маячок сломан непоправимо. Возможно, не так уж и плохо провести остаток жизни здесь, в этом раю. Никаких интриг, бесконечных забот, стресса и выматывающей ответственности. А также кафа, табака и алкоголя. Просто на секунду позволил себе помечтать о том, что Джин когда-нибудь сможет посмотреть на него не как на личного врага и идейного противника, а как на обычного мужчину. Потому что Орсон точно не видел в ней ребенка, и это начинало его беспокоить.

— Научи меня плавать, — внезапно почти приказала Джин, глядя на него сверкающими глазами. Орсон склонил голову к плечу, с интересом разглядывая ее выразительное лицо. В этот момент она была больше похожа на свою мать, но Кренник никогда не признался бы в этом.

— Что ж, тогда завтра и начнем.

Орсон скрыл довольную улыбку: Джин готова доверять ему. Это огромный шаг вперед, и отчего-то ему стало легче. Даже рука почти не беспокоила. Абсурдное, нелепое облегчение, и так тепло от одной мысли о том, что, возможно, его внутренний компас на этот раз показал правильное направление. Джин подпустила его на шаг ближе. Сколько бы ни понадобится таких шагов, Орсон был готов пройти весь путь.

Научиться плавать оказалось не так-то просто, как думала Джин. Орсон поддерживал девушку, объяснял, как следует двигаться, чтобы держать тело на плаву, но она все равно наглоталась соленой воды и зверски устала. Теперь же, мокрая и злая, сидела на берегу, разочарованная в своих способностях. Кренник ради разнообразия не стал ехидничать. Он терпеливо указывал на ошибки Джин, брал в ладони ее руки, регулируя замах. Рядом с ним отступал страх перед огромным океаном, и когда Джин в очередной раз погрузилась в теплые волны с головой, то даже не успела запаниковать — горячие, сильные руки Кренника подхватили, подняли к поверхности. Сквозь шум в ушах она услышала спокойный мужской голос:

— Главное — движение. Не забывай работать руками и ногами.

— Я и работаю! — зло выплюнула Джин, задыхаясь. — Это тяжело!

Орсон согласно кивнул:

— Любой учебный процесс требует усилий. Ты сразу научилась стрелять из тяжелой винтовки?

Отдыхая на берегу, Джин обхватила колени руками, пряча улыбку. Солнце ослепительным белым сгустком света жарило с небосклона — такого же искристо-синего цвета, что и глаза Кренника. Он был, конечно, прав: в первое время Джин ходила с вывихнутым от отдачи плечом, покрытым черными и фиолетовыми кровоподтеками. Штурмовая винтовка была слишком тяжелой для ее рук. С плаванием оказалось не легче.

Орсон сел рядом на белый песок. Прищурившись, смерил взглядом корму шаттла. На горизонте небо сгущало краски, становясь темно-лиловым. Иногда можно было даже увидеть короткие вспышки молний.

— Шторм идет, — тихо сказал он, разминая плечо. Капли воды искрились в его седых волосах и на предплечьях. Хотелось коснуться, стереть их с теплой, загорелой кожи. Джин отвернулась.

— Это не помешает нашей задаче? Может, отложить до следующего раза? — ее голос дрогнул, и на некоторое время они оба замолчали, думая каждый о своем, глядя на надвигающуюся с океана тьму. Залив оставался пока свободен и ярко освещался солнечными лучами, пронзающими светло-лазурные воды, но тем четче и страшнее становилась видна граница, за которой распростерся мрак. Так опасно и потрясающе красиво…

Наконец Орсон встал и оглянулся на Джин, вскинувшую к нему лицо.

— Все будет хорошо. Я непременно успею.

— Твоя самоуверенность просто чудовищна, — покачала головой девушка в притворном сожалении. Кренник вдруг широко, по-мальчишески улыбнулся, подмигнув ей. Прилаживая к лицу маску-респиратор, он вошел в волны и исчез из виду. Джин поежилась, оглянувшись на джунгли за спиной. В отсутствие Кренника она остро ощущала свои одиночество и беззащитность, несмотря на бластер.

Время тянулось ужасающе медленно. Тьма, наползающая с горизонта, заняла уже полнеба и можно было отчетливо различить, как тяжело ворочаются тучи, время от времени издавая приглушенное ворчание. Кривые зигзаги молний освещали брюхо надвигающегося шторма, почти поглотившего солнце. С океана пришел первый порыв холодного соленого ветра. Заволновался прибой.

Девушка встала и нетерпеливо зашагала вдоль кромки набегающих волн, вглядываясь вдаль. Кренника все не было. Что там можно делать так долго?! Джин закусила губу и даже сделала пару шагов, остановившись по колено в воде. Но чем она могла помочь?

— Ну где ты, адмирал? — почти в отчаянии прошептала она. Поднявшийся ветер швырнул ей в лицо брызги, разметал неровно подстриженные темные пряди… И вдруг вздох облегчения вырвался из груди Джин — она увидела Кренника, появившегося в волнах немного в стороне от того места, где она стояла. Мужчина, надрывно кашляя, как-то кособоко двигаясь, выбрался на берег, тут же рухнув на колени и поспешно сдирая с лица респиратор. Отплевываясь от морской воды, Кренник отбросил прочь устройство, прошипев:

— Чандрильское дерьмо…

— Достал маячок?! — нетерпеливо спросила Джин, и он, криво усмехнувшись, протянул ей здоровой рукой какой-то куб. Девушка торопливо положила добычу в котомку, перекинутую через плечо, где уже лежало их единственное оружие. — Пора уходить!

Ее слова едва не заглушил поистине громовой раскат, расколовший небо прямо над головой и поставивший на крыло всех окрестных птиц. Джин даже показалось, будто земля качнулась под ногами, вздрогнула от страха. Глядя на то, как пернатые, суматошно нарезая крыльями воздух, огромной стаей устремились к горам, Орсон тревожно нахмурился.

— Мне это не нравится.

— Смотри, адмирал, начался отлив.

Орсон обернулся и увидел, как уходит от берега вода, обнажая подводные камни, рифы и беспомощных моллюсков. Вот показался остов шаттла, величественно рухнувший на бок под собственной тяжестью. Джин весело сказала:

— Мог бы подождать немного и дойти пешком, не пришлось бы руку трудить… — Она не успела договорить — Орсон схватил девушку за руку и потащил за собой в джунгли. — Эй, а как же рыбалка? — сопротивляясь и удивляясь его грубости, заспорила Джин. — Можно набрать моллюсков к ужину! Отпусти, ты что, рехнулся?!

— Джин, это не просто отлив, — сквозь зубы процедил Кренник. Его лицо было смертельно бледным, и даже загар не смог этого скрыть. — Нам надо спешить, пока не пришла первая волна.

— Что? О чем ты?

— Шторм… Подземный толчок… Эти острова вулканические, Джин. — Он тащил ее за собой, двигаясь так быстро, как только мог. — Прямо сейчас где-то в океане с огромной силой извергается вулкан, и на наш берег вот-вот хлынет цунами!

У Джин все похолодело внутри. Одно дело — плескаться в тихой бухте под присмотром адмирала, и совсем другое — оказаться в смертельной стремнине, слепо несущейся вперед, ломающей и выворачивающей с корнем деревья.

— Я сама.

Он тут же отпустил ее, и они побежали знакомой тропинкой, перепрыгивая корни деревьев и пригибаясь, чтобы миновать сети лиан. В лесу стояла странная, пугающая тишина: не слышно пения птиц, стрекота насекомых, привычной возни и шуршания мелких зверьков. Джунгли словно затаились в надежде переждать беду. Даже ветер стих, и Джин слышала только собственное частое дыхание и торопливый стук сердца, отдающийся в ушах и где-то в горле паническим ритмом. Вот уже показалась вершина врошира-убежища, до «гнезда» осталось совсем немного, когда Джин услышала это. Страшный гул и хруст, будто разламываются сухие ветки хвороста. Все ближе и ближе…

— Не останавливайся! — прохрипел Орсон, но Джин все же оглянулась и замерла от ужаса: над вершинами тропических пальм поднималась темная масса, тень от которой вот-вот накроет саму Джин, сметет ее, сломает так же, как с хрустом размалывала в щепу деревья. — Идиотка! — Орсон дернул оторопевшую девушку на себя, приводя в чувство.

«Мы не успеем. Мы умрем!»

Эти две мысли рефреном бились в ее голове, превращали колени в желе. Но она была не просто напуганной девчонкой. Она — Джин Эрсо! Так что, когда под ногами захлюпала вода, превращая тропинку в болото, Джин смогла не споткнуться, не сбиться с ритма и вылетела на площадку перед вроширом, на пару шагов отстав от Кренника. К тому времени вода неслась по джунглям сплошным потоком, и только густые заросли еще сопротивлялись нахлынувшей волне цунами. Двигаясь по пояс в бурной реке, преодолевая сопротивление течения, Орсон подтащил Джин к веревочной лестнице и подсадил так, чтобы девушка без проблем ухватилась за перекладины. Ловко взобравшись в первую камеру «гнезда», она посмотрела вниз и пронзительно закричала:

— Орсон!

Внизу сплошным мутным валом неслась вода. Лестница дергалась и отклонялась по ходу движения потока. Неужели он не успел ухватиться за нее?! Но спустя мгновение голова и плечи Кренника показались над волнами. Он отплевывался и отфыркивался, медленно поднимаясь вверх. Джин подала ему руку и помогла забраться в «гнездо». Почти инстинктивно люди поднялись выше, во вторую камеру, прижимаясь друг к другу в темноте. Мысль о том, чтобы зажечь свет, даже не возникла. Слишком страшно было бы увидеть, как вода затапливает нижнюю «комнату», запирая их в ловушке.

* * *

Она задыхалась в темноте древесного убежища, которое уже успела за короткое время назвать своим домом. Просто для Джин это слово означало безопасность. Место, принадлежащее ей полностью, где она могла расслабиться и не ждать удара в спину. Но прямо сейчас огромная волна, пришедшая с океана, грозила разрушить очередной ее дом. Джин чувствовала бессилие и ярость. Снова! Это происходит снова, и она вновь бежит, спасаясь, на этот раз от неумолимо надвигающейся стены ледяной воды — мутной, страшной, влекущей за собой тьму и смерть. Джин с мучительным стоном, в котором смешались отчаяние и гнев, откинулась на теплую, шершавую поверхность, ткнулась коленом во влажный, прохладный бок Кренника. Мужчина все еще отфыркивался — наступающая волна захлестнула его с головой, и теперь от него остро пахло солью, йодом и водорослями. Внезапно его присутствие немного успокоило Джин. Она всегда была одна, когда рушился очередной ее «дом». В этот раз рядом с ней он.

Его руки внезапно обняли Джин в темноте, притянули к груди:

— Это ничего, — услышала она его запинающийся, хриплый голос. — Главное — успели добежать.

— Что, если волна поднимется еще выше? — Джин стыдливо поморщилась, услышав в собственном голосе жалкие нотки страха. Вода пугала ее, превращала из сильного бойца в слабую, неуклюжую девчонку, беспомощно барахтающуюся в бурном потоке. Кренник вдруг прошелся губами по виску Джин, прошептал в темноте:

— Я что-нибудь придумаю.

— Никогда не падаешь духом, адмирал? — с невольным смешком спросила Джин, больше всего на свете не желая, чтобы он выпускал ее из объятий. На ее долю так мало выпадало подобных моментов близости, что она была согласна потерпеть и заносчивого имперца. Человека, который больше не ассоциировался с белой смертью, с разлукой и горем. В окружившей их тревожной тьме, в тесном древесном коконе, она уткнулась носом в его шею, пытаясь учуять ставший привычным запах этого мужчины: солнце, каленый белый песок… Так странно. Джин усмехнулась — нос защекотали влажные прядки волос Орсона. Они серебряные, красиво вьются, если он забывает подрезать их виброножом. И все так же пахнут уютным теплом: горькой древесной корой, дымом костра и солнцем.

Прежде чем она поняла, что делает, она уже сцеловывала этот аромат с его кожи за ухом, немного захватывая губами мочку. Орсон напрягся, словно пружина, даже дыхание затаил. Джин улыбнулась этой мальчишеской реакции. Она по-прежнему слышала пугающий гул снаружи, представляла, как по джунглям несутся мутные безжалостные потоки воды, но сейчас в темноте и тесноте их «гнезда» ей хотелось забыться. Хоть на чуть-чуть. Перестать наконец бояться до безмолвного крика, поднимающегося из самых глубин ее естества. Ей нужно было лекарство, и Джин нашла его.

Отбросив ханжеские рассуждения о морали и правильности того, что происходит (крифф побери, между ними никогда не было ничего «правильного», так зачем начинать?), она плавно провела губами по соленой щеке Кренника. Тихонько, самым кончиком острого языка дотронулась до приоткрытых губ и даже не услышала — почувствовала — короткий, едва ощутимый возглас. Джин немного отстранилась, поудобнее устраиваясь в его объятиях, но Орсон решил, что она хочет прервать начатое. Глухо застонав, он привлек девушку ближе, слепо покрывая ее лицо торопливыми, короткими поцелуями: щеки, лоб, закрытые веки, нос и, наконец, губы… Вот этот поцелуй точно не был дружеским! Он завоевывал, вторгался, побеждал на всех фронтах, но Джин и не сопротивлялась, принимая всю его жажду. Она гладила чуткими кончиками пальцев ставшее родным лицо, прослеживала горькие линии морщин у губ, заострившиеся, обветренные скулы… Орсон невнятно пробормотал что-то, лизнул ее губы, вновь напрашиваясь на глубокий поцелуй, и, издав тихий смешок, Джин подчинилась. Ей не было стыдно. Вот ни капельки. Да и чего стыдиться? Того, как прекрасно ощущаются его грубые, шершавые ладони на ее теле? Или того, как сладко тянет внизу живота, когда он ласкает ее там? Джин рвано выдохнула куда-то в макушку Орсона, полностью растворяясь в ощущении его жаркого, влажного рта на ее груди и сосках, уже болезненно твердых. А он неожиданно терпеливо и осторожно дарил ей всего себя, поклоняясь каждому сантиметру ее тела. Клеймил горячими поцелуями, шумно вдыхал воздух, потираясь колючей от щетины щекой о ее подрагивающий живот… Джин и не думала, что секс бывает таким сокрушительно приятным! Все, что у нее было с другими, — короткий, поспешный перепихон в каком-нибудь чулане, Со не одобрял романтических связей между своими боевиками. Часто ей не перепадало даже минимальных ласк. Не то чтобы она нуждалась в этом, но… Крифф! Это даже обидно — чувствовать неистовый восторг, который дарил ей… кто?! Орсон Кренник, ее личный враг!

Она нетерпеливо дернула его за волосы, отрывая от своей груди, впилась в губы жадным поцелуем, сквозь зубы пробормотав:

— Мы сделаем это или нет?

Почувствовала его лукавую улыбку, когда он ответил, плавно покачивая ее на своих бедрах:

— Ты куда-то торопишься?

Громовые раскаты разбушевавшейся стихии сотрясли исполинский ствол врошира до основания, целый каскад молний обрушился с неба, и, содрогаясь от страха перед яростью природы, Джин коротко вскрикнула, прижимаясь к нему ближе. Кожа к коже.

— Помоги… — Джин дернула его ремень, едва не порезавшись о металлическую пряжку. Ее собственные брюки уже давно лежали где-то в углу «гнезда», заставляя девушку чувствовать себя бесстыдно обнаженной даже в полной темноте. Орсон расправился с последней деталью своей одежды, и она наконец смогла ощутить между своих бедер его желание и жар. Может быть, он и хотел, чтобы это произошло медленно, но Джин не позволила. Она взяла этого мужчину, потому что хотела этого уже давно, подспудно виня себя в этом абсурдном желании. Запирая чувства внутри и стараясь не анализировать, не сравнивать Орсона Кренника и капитана Андора.

Его руки скользили по ее крепким бедрам, надежно поддерживая плавный ритм. Джин могла слышать дыхание Орсона, те маленькие нежные звуки, с которыми он встречал любое ее движение… И она отчаянно скучала по каждому такому тихому стону, ей хотелось больше, больше… Хотелось знать, что она — Джин Эрсо — лучшая для него!

Внутри огненным колесом свивалась спираль удовольствия, движения Джин стали хаотичными, резкими. Она запрокинула голову, тяжело, сильно кончая. До сладких судорог и коротких всхлипов. Орсон подхватил ее под спину, прижался мокрым лбом к плечу и тихо застонал, находя в ней свое освобождение. Греховное, необходимое и до изнеможения потрясающее!

* * *

Рассвет был холодным, сырым и неловким. Пожалуй, так же неловко было Джин в последний раз, когда Со Геррера высмеял при всей тактической группе ее навыки ближнего боя… Хотя, пожалуй, сравнивать эти ситуации было некорректно. Как можно осторожнее, она отодвинулась от спящего мужчины и торопливо натянула на тело запасной комплект одежды, благо в этом добре не было нужды. Не склонная к рефлексии и самобичеванию, тем не менее Джин Эрсо испытывала нечто, отдаленно похожее на стыд. Первобытный животный страх перед наводнением толкнул ее на такое же абсурдно инстинктивное действие. В этом не было ее вины. Просто так получилось, верно? Девушка спустилась в нижнюю камеру и к своей радости обнаружила, что вода не затопила их небольшой склад. Похоже, их спасло то, что врошир был достаточно высок и крепок, а волна изрядно подрастеряла свою силу, продираясь сквозь джунгли. С высоты «гнезда» было видно, что металлический бокс палубы шаттла исчез, видимо, снесенный бурным потоком. Впрочем, они вынесли из отсека все, что могло пригодиться, еще две недели назад.

Наверху послышалось шуршание. Адмирал проснулся, и Джин ощутила, как внутри вновь заворочалось какое-то неприятное чувство. То, что между ними случилось, — вполне естественно между людьми разного пола, вот только… Как быть с тем, что она считала это своей слабостью? Поддалась инстинктам, даже более того — Джин готова была признать, что все, что они делали ночью, ей весьма понравилось. И от этого было тошно.

Орсон спустился к ней, мазнул взглядом по замкнутому лицу девчонки и, криво усмехнувшись, присоединился к ней в наблюдении за тем болотом, в которое превратилась поляна после наводнения. Тучи скрыли небо серым однотонным покрывалом, ощутимо похолодало, и Джин поежилась, испытывая дискомфорт. Что, если имперец решит выяснить отношения? Хуже того, если подумает, что отныне у него есть право проводить с ней все ночи. В таком случае, решила Джин с мрачным удовлетворением, она просто избавится от него. И ее больше не остановит перспектива в одиночестве доживать свои дни на этой гребаной планете и этом Бездной драном острове.

Но Орсон молча вернулся в верхнюю камеру и, судя по звукам, вновь превратил стол, сделанный из пустого контейнера, в рабочий верстак. Джин тихо выдохнула, злясь на себя за испытываемое облегчение, оттого что Кренник не обсуждает их изменившийся статус, оттого что именно по ее вине возникло все это недоразумение. И если бы не ее слепая жажда близости, она бы теперь не сидела здесь, скрипя зубами!

И да. Ее неимоверно злило то, что спонтанный секс с имперцем понравился ей больше, чем занятие любовью с Кассианом! Какого криффа?! Да что с ней не так?..

Орсон пытался постигнуть дзен с помощью привычных действий: разложив на верстаке имеющиеся инструменты, он вскрыл устройство передатчика и хмурясь разглядывал его электронные внутренности. Так внимательно, будто мог отыскать в хитросплетении проводов и электронных схем ответ на вопрос: что он, мать его, вытворил прошлой ночью? Почему вместо того, чтобы успокоить девчонку, поддержать и утешить, он переспал с ней? С дочерью своего лучшего друга?.. Верно, она первая потянулась к нему и, судя по всему, была вполне довольна результатом, но Орсон просто не представлял, что ему теперь со всем этим дерьмом делать! Все его любовные похождения обычно и заканчивались одноразовым сексом, и он вполне удовлетворялся этим, удаляя пассию из контактов и из поля зрения. С Джин этот номер не пройдет. Не переезжать же ему на другое дерево?

— У нас не будет возможности охотиться некоторое время, — ворвался в его мысли мрачный голос Джин. — Весьма удачно, что остался небольшой запас вяленого мяса, но если такая непогода затянется надолго?

— Полагаю, мы вновь перейдем на консервы, — постановил Орсон, выбрасывая из головы все лишнее кроме того, что могло пригодиться прямо здесь и сейчас. — Рано или поздно, но пепел, выброшенный вулканом в атмосферу, осядет, солнце подсушит землю, и…

Выпотрошенный маячок плеснул целым снопом искр, обжигая его пальцы. Помянув криффа и его родню, Орсон, сжав зубы, вновь попытался подцепить самодельным щупом пучок оплавленных проводов и разъединить их.

— И что? — не выдержав затянувшейся паузы, гневно выпалила Джин. Кренник раздраженно посмотрел на нее через верстак:

— То, что эта неприятность лишний раз напомнила нам, что мы живем на острове посреди планеты-океана. Когда сменятся ветра и начнется сезон дождей, здесь станет не так легко и приятно жить, и мы должны быть к этому готовы. Поэтому, мисс террористка, если у вас свободны голова и руки, не могли бы вы начать наконец приносить реальную пользу и подумать над насущной проблемой, пока я занимаюсь этим криффовым дерьмом?!

Поджав губы, Джин вернулась на «склад» и провела ревизию их запасов. Чего действительно было много — обмундирования и запасных бластерных батарей. Но этим не наешься. Идея вялить и коптить мясо принадлежала именно ей, чем она могла лишний раз нагнуть самомнение Кренника. Но долго такое мясо не хранилось. Если он прав, а этот ублюдок частенько оказывался прав, то в дождливые месяцы им действительно придется туго. Консервов хватало, но, несмотря на всю их питательность, это было все равно что наслаждаться поеданием песка или жестких обувных стелек.

Медленно тянулись часы, снаружи зарядил мелкий унылый дождь, и люди забились во вторую камеру «гнезда» в поисках тепла и сухости. Джин готовила суп на собранной Кренником небольшой плитке, работающей от переделанного конвертера. Сам Орсон все еще копался в маячке, час от часа все больше мрачнея. Не выдержав зловещего молчания, Джин предложила Креннику продолжить рассказ о ее родителях. Она впитывала новую информацию, словно губка, пытаясь одновременно совместить новые данные с теми, что хранились в ее собственной памяти. Орсон не отказывался. Он любил вспоминать о тех временах, когда был на вершине карьеры. Однако, чем больше девушка узнавала от него о своих матери и отце, она все отчетливее слышала в голосе Кренника странное несоответствие. Так о Лире он говорил коротко и безэмоционально, отводя ей незначительную, порой откровенно декоративную роль, то в том, что касалось Галена, в речи адмирала появлялись особые нотки. Осторожные, деликатные… Будто он намеренно пытался создать у Джин образ идеального человека: благородного, высокоинтеллектуального. И в какой-то момент девушка кое-что поняла. Она склонила голову на бок и вдруг спросила:

— Вы были близки с моим отцом?

Орсон отложил поляризационную отвертку и поднял на Джин странный взгляд. Почти виноватый.

— Нет.

В этом коротком ответе слышались уже другие эмоции, хорошо знакомые Джин. Горечь, сожаление и уже совершенно отчетливо — вина. Это лишь подзадорило ее любопытство — бывший директор передовых вооружений не казался ей человеком чувствительным, значит, как она и думала, отношения Галена Эрсо и Орсона Кренника простирались далеко за профессиональную область в сторону глубоко личного. И это «личное» прямо сейчас пытался защитить от нее Кренник.

— Вы были любовниками? — снова сделала она попытку пробить его оборону. Орсон гневно нахмурился:

— Мы сейчас пытаемся обсуждать сексуальные предпочтения твоего отца?

— Что, — окончательно развеселившись, дерзко спросила Джин, — даже ни разу не потрахались?

Орсон вновь подхватил отвертку, до побелевших костяшек сдавив удобную рукоять инструмента. Было видно, что он с трудом сдерживает порыв швырнуть этот снаряд в надоедливую девчонку.

— Гален никогда не любил меня. Великому будущему он предпочел отношения с твоей матерью.

— О, а ты, значит, мог обеспечить ему великое будущее?

— Да! — внезапно впервые за весь разговор повысил голос Орсон. — Да, крифф побери! Гален был гением, он заслуживал большего, чем…

Кренник осекся, опустив взгляд. Джин с глумливой усмешкой уточнила:

— Он никогда не любил тебя. Выходит, любил ты?

— Это что-то меняет? — тускло, безэмоционально спросил он. Ощутив невольный укол жалости к этому одинокому, немолодому человеку, Джин все же сказала, старательно кривя губы в злой, торжествующей улыбке:

— Так ты просто неудачник.

— Поздравляю, — так же глухо процедил Орсон. — Ты застряла на необитаемом острове с неудачником. Но знаешь что? У меня хотя бы было то светлое чувство. А что было у тебя? Короткий грубый секс в перерывах между миссиями с сослуживцами в дешевом отельчике?

Внезапно задетая за живое, Джин прошипела:

— Светлое? Это у тебя-то?! Да в тебе светлого только одежда и была!

Они снова замолчали: Орсон вернулся к передатчику, а Джин… Вместо того, чтобы посмеяться над адмиралом, вдруг поняла, что он в чем-то прав. И от этого было неуютно и холодно, совсем как снаружи. Убедившись в готовности своего варева, она отключила питание плитки и, раздраженно отвернувшись от спутника, устроилась на лежанке, укрыв плечи пледом. Молчание тянулось, заставляло все внутри сжиматься от какой-то тревоги. Джин мучилась тем, что, как ей казалось, последнее слово все равно осталось за Орсоном, хотя он ничего и не ответил на ее нелепое и смешное заявление. Желая причинить ему еще больше боли, она буркнула:

— Надеюсь, ты понимаешь: то, что случилось ночью, — одноразовая акция.

— Как раз собирался сказать тебе то же самое, — последовал спокойный ответ. Джин буквально подскочила на лежанке. Повернувшись к нему, она впилась гневным взглядом в его лицо. Почему он так невозмутим? Как он смеет обесценивать то, что она ему подарила?! Орсон тем временем, полностью игнорируя возмущенную девушку, собрал свою «лабораторию» и тоже растянулся на лежанке. Закинув руки за голову и глядя в древесный потолок, сказал вполголоса:

— В следующий раз я хотел бы разбиться на таком же острове с кем-нибудь своего пола.

— Это почему? — подозрительно осведомилась Джин.

— Мужчина не производит много шума из-за пустяка.

— Имперская мразь.

Он промолчал и молчал так долго, что Джин уснула, отвернувшись к стенке и шумно, все еще обиженно сопя. Когда звук ее дыхания стал ровным и спокойным, Орсон тихо сел на своей постели и несколько долгих минут смотрел на уставшую девушку, свернувшуюся клубочком под своими пледами. Потом бережно укрыл ее одним из своих: по ночам в джунглях становилось достаточно холодно. Сама того не зная, девчонка разбередила незаживающую рану в его душе, и теперь она ныла и саднила, мучая его напрасными сожалениями. Если Джин хотела причинить ему боль, она этого добилась.

На следующий день Орсону пришлось сдаться.

— Передатчику не хватает мощности, наш сигнал просто не слышно. Нужен хоть небольшой, но источник энергии, чтобы запитать его. Есть идеи?

— Шаттл? — хмуро спросила Джин, уже зная ответ: Кренник отрицательно покачал головой.

— Я уверен, что волна цунами унесла наш кораблик либо глубже в океан, либо выбросила на берег искореженным куском металла, но в любом случае полезного там было мало.

Джин задумчиво посмотрела на затянутый туманной дымкой горизонт. Сквозь эту серебристо-серую завесу и верхушки рощи вроширов можно было разглядеть лишь смазанные силуэты величественных горных вершин. Вдруг девушка встрепенулась и резко обернулась к мрачному Креннику:

— Адмирал, а какие протоколы существовали при освоении новых планет?

Орсон склонил голову к плечу, с проснувшимся интересом разглядывая оживившуюся девчонку. Она явно нашла какое-то решение и теперь в нетерпении кусала губы, еле сдерживаясь, чтобы сразу не рассказать свою задумку. Гален никогда не позволял себе так открыто проявлять удовлетворение от триумфального открытия. Он всегда был слишком спокоен. В глазах Джин горели звезды, и это невольно заставило самого Кренника собраться и попытаться угнаться за ее мыслью. Что она могла найти?

— Если ты имеешь в виду имперский период, то новые миры открывали преимущественно на Внешнем Кольце: собирали информацию от торговцев и путешественников, анализировали, и только после тщательной проверки по существующим реестрам к новой солнечной системе высылался мобильный научный комплекс. Обычно он базировался на орбите и представлял собой модульное сооружение. Каждый такой модуль выполнял различные функции: хранение материалов, исследование пород, разработка технологий, адаптированных под среду планеты, лаборатории и аналитический центр.

Джин заметно сникла, но Орсон, слабо улыбнувшись, добавил:

— Однако, если тебя интересует время обнаружения системы Абрион, могу предположить, что это случилось еще при Старой Республике. Третья Великая Экспансия — время открытий, новых возможностей и установление связей между многими секторами Галактики. Совсем рядом проходит оживленный Мэндианский торговый путь, и по космическим меркам от цивилизации мы совсем недалеко, только руку протяни…

Девушка с опаской, бережно лелея робкую надежду, спросила:

— А как проводила освоение планет Старая Республика?

Орсон уже понял, куда она клонит, и ему очень нравилась идея, посетившая голову спутницы. Конечно, она вряд ли обучалась хоть каким-то дисциплинам, но стоит отдать ей должное: Джин Эрсо оказалась не так глупа и безнадежна, как ему показалось с самого начала. Она обладала живым умом, была сообразительна и схватывала информацию на лету, после успешно применяя на практике. Вот и сейчас именно она нащупала в окружавшей их безысходности спасительную нить.

— Старая Республика не считалась с временем и средствами. Существующий департамент экспансии погряз в бюрократической рутине, годами рассматривая отчеты своих собственных экспедиций, многие из которых так и сгинули в бескрайних просторах космоса, тщетно посылая призывы о помощи. Обнаружив новую систему, огромный корабль-левиафан сбрасывал на каждую непригодную для жизни планету исследовательский модуль, который в автоматическом режиме собирал образцы, формировал отчет и высылал на флагман. Но для планет, подходящих под параметры для колонизации, высаживалась научная группа. Они на месте разворачивали базу, способную продержаться в автономном режиме пять стандартных лет. После чего корабль отправлялся к следующей планете, чтобы по прошествии определенного времени вернуться за учеными. В их задачу входило изучение ресурсов планеты, их полезность и рентабельность добычи ценных ископаемых. Картографирование, составление справочников по ботанике и биологическому разнообразию, установление жизненных циклов животных и растений, сезонность… а также первые контакты с аборигенами, если таковые имелись.

— Откуда ты все это знаешь? — потрясенно выдохнула Джин. — Из книг, которые собирал?

— В детстве я мечтал стать первооткрывателем, — признался Орсон. — Но потом проанализировал статистику смертности в рядах таких пионеров глубокого космоса и решил, что в инженерном корпусе будет спокойнее.

Джин с недоверчивой улыбкой рассматривала мужчину, и, не выдержав, он спросил:

— Что? Даже я был когда-то мальчишкой со своими глупыми мечтами!

— Из тебя вышел бы неплохой первопроходец, — заметила Джин, и почему-то Орсону стало теплее от ее слов.

— Значит, если здесь когда-то была база, от нее могло хоть что-то остаться, верно?

Кренник задумчиво кивнул:

— Смотря сколько лет прошло, — наконец был вынужден сказать он, чтобы немного осадить энтузиазм Джин. — Некоторые механизмы дряхлеют и приходят в негодность, если за ними не ухаживать.

— Но шанс есть? — не собиралась сдаваться Джин. — Будь ты одним из исследователей вулканической планеты, которую частенько трясет, а острова подвергаются атаке цунами… Где бы ты устроил базу?

— В горах! — почти в унисон сказали они, и Джин торжествующе указала на виднеющийся за туманом горный хребет:

— Где-то там до сих пор может существовать форт, оставленный исследователями. И они могли взять с собой не все оборудование, ведь некоторые системы устанавливались стационарно, верно?

Кренник кивнул, потирая подбородок.

— До горной гряды дня четыре пешком по сплошному болоту, — наконец сказал он.

— Можешь остаться дома, — с невинной улыбкой заявила Джин, уже подтягивая к себе самодельный рюкзак и бросая в него несколько пачек галет и пустых бутылок для воды. Орсон вскинул брови:

— Это почему?

— Ты явно не в форме для такого путешествия.

Начиная закипать, он навис над девушкой, уперев ладони в теплое дерево прямо над головой Джин:

— Слабоумие и отвага не помогут тебе, во-первых, обнаружить базу, во-вторых, понять, что из оборудования пригодиться, а что — нет, и в-третьих… — Орсон выдержал зловещую паузу, в течение которой Джин не мигая смотрела ему прямо в глаза. — В-третьих, ты вряд ли сможешь защититься от хищников в одиночку.

— Так и знала, что не откажешься.

Орсон шумно выдохнул, отворачиваясь и начиная собирать собственный рюкзак. Невыносимая, дерзкая девчонка! Однако он не мог удержаться от улыбки, вынужденно признавая — с Джин Эрсо было интересно. Она обладала поразительной способностью увлекать других своими идеями и, пожалуй, могла бы стать ценным подспорьем лидерам Альянса. Орсон старательно гнал от себя мысли о том, что их хрупкая надежда не оправдается — форт окажется заброшенным не один и не два века назад, а те крохи, что оставили после себя ученые, могут истлеть, проржаветь или вовсе оказаться не тем, что им необходимо. Но в то же время он прекрасно понимал, что, сидя в «гнезде», им и подавно не решить вопрос с маячком. Поэтому, взвесив все риски и возможную выгоду, он счел небольшой поход к горам имеющим смысл. Если даже им не посчастливится найти оборудование, они могут по пути разведать местность и даже подыскать убежище просторнее и надежнее, чем врошир.

Джин собиралась в деловом молчании. Бутыли из-под воды решила взять пустыми, с тем чтобы наполнить их у единственного пресного источника в часе пути отсюда — небольшого водопада. Проточная вода, в которой пленники острова купались и обновляли запасы, должна была остаться чистой даже после цунами, потому что питалась горными ручьями. Взяв пару обломков светящегося в темноте минерала, запасной комплект одежды и необходимое количество пайков, Джин нехотя отдала единственный бластер Креннику, потому что не сомневалась — имперец возглавит их поход с истинно мужским самомнением. Впрочем, она и не рвалась в лидеры.

Закончив сборы, они отправились в путь, держа курс на плывущие в тумане вершины гор. Двигаясь по знакомым местам к водопаду, Джин отмечала последствия пришедшей с океана волны: в первую очередь — невыносимый запах тухлой рыбы и затхлой воды; бурые плети водорослей, свисавшие с веток деревьев и притягивавшие тучи насекомых; разлагавшаяся медуза плавала в склизкой луже, а чуть подальше девушка увидела труп гигантской кошки, видимо, не успевшей спастись от воды.

К тому времени, как они подошли к заболоченной и смердящей заводи, в которой еще неделю назад купались, Джин стала беспокоиться об источнике, но, к счастью, расчеты оправдались, и небольшой каскад чистой воды весело скакал по камням и низвергался частыми струями с нависающей скалы.

— Дамы вперед! — заявила Джин, найдя сухое местечко и складывая туда свои вещи. Ей не терпелось помыться, она даже захватила из «гнезда» мыльный корень — растение, которое при трении между ладонями давало горько пахнущую травами пену, отлично очищающую как тело, так и волосы. Кренник не стал спорить, занимаясь тем, что набирал во взятые пустые бутылки воду.

Полностью раздевшись, девушка вдруг заметила на своем нижнем белье пару бурых подсыхающих пятен и поняла причину тянущих болей внизу живота, которые изводили ее все утро. Раньше ее цикл не причинял особых неудобств, но в этот раз, видимо, что-то пошло не так. Стоя под холодными струями водопада, Джин вспоминала, сколько раз за прошедший месяц оказывалась на краю гибели, а потому не сильно встревожилась подобной реакции тела. К ней присоединился Кренник, блаженно урча и подставляя под чистую воду голову и плечи. Джин вяло возмутилась:

— Эй! Как же личное пространство?

— В боевом походе нет место таким тонкостям, — язвительно откликнулся он. — Или у вас было не так?

— Отвернись хотя бы, — недовольно буркнула Джин, на что Орсон только криво усмехнулся, нагло смерив ее обнаженное тело внимательным взглядом:

— И чего я там не видел?

Джин промолчала, натираясь мыльным корнем. Кожу слегка щипало, и от нее еще долго будет пахнуть стойким ароматом полыни, но это была, очевидно, единственная возможность помыться. Кто знает, встретятся ли им еще хоть какие-нибудь источники?

Закончив с водными процедурами, они двинулись дальше и успели пройти приличное расстояние от «гнезда», когда западнее и ближе к побережью вдруг раздался звук, больше всего похожий на сильный взрыв. Люди замерли, глядя в ту сторону. Стаи местных птиц, панически крича, разлетались в стороны от столба черно-серого дыма, уходящего в небо.

— Что это? Это же техногенный взрыв, верно? — Джин даже сделала пару шагов в том направлении, прежде чем Кренник остановил ее, схватив за руку. — Но там могут быть еще люди?

Он покачал головой, все еще удерживая девушку. Устало пояснил:

— Это наш шаттл. Когда мы садились на остров, я заглушил реактор — в нем была течь, мы могли погибнуть еще раньше. Приземление на воду охладило источник, но цунами вынесло шаттл на берег, и уже там антивещество вступило в реакцию с веществом.

Джин разочарованно отвернулась.