Шанс. (джен)

* * *

Остаток дня пролетел, как одно мгновение. Вот я показываю Питеру свою небольшую квартирку (благо, что всё волшебное было убрано в сундук с расширением пространства на случай, если надо будет быстро бежать и не надо было бы в спешке собирать вещи по всей квартире) и наливаю чай, заваренный по всем правилам. Вот мы бегло пролистываем учебники физики за предыдущие годы учебы, что я уже успел проштудировать. Ненадолго останавливаемся на паре моментов, по которым возникли вопросы. Постепенно мы втянулись в работу. Я вовсю сыпал вопросами, а Питер увлечённо рассказывал, писал какие-то формулы, рисовал схемы, на пальцах объяснял какие-то опыты.

По ходу дела Питер наткнулся на сломанный телефон, что валялся на столе. Я бросил его там после своей последней тренировки, когда проверял, как магия действует на технику. Питер с интересом повертел телефон, быстро разобрал его и с удивлением уставился на оплавившиеся внутренности. Я отвлекся от задачки, что предложил решить Пит и вопросительно взглянул на того.

— Ты чего?

— Да вот, гадаю что ты с ним сделал? — хмыкнул парень. — Такое ощущение, что во время зарядки телефона случился сильный скачок напряжения, а стабилизатора не было и телефон не выдержал. В принципе модель старая, такие уже почти не продают в магазинах и, наверное, такой телефон не сильно жалко было, да? — уточнил Пит.

— Ну, эм… А что за стабилизатор? — попытался перевести тему и это очень даже удалось. Питер только удивлённо посмотрел на меня, мол из какой деревни ты приехал, что такую элементарщину не знаешь, после чего начал, со скоростью миллион слов в минуту, рассказывать про электричество, напряжение, различное короткое замыкание, стабилизаторы и другое. Попутно он, тыкая в разобранный телефон, объяснил что есть внутри этой модели, что делает та или иная деталь, как оно друг с другом взаимодействует. Разобрал свой телефон и показал аналогичные детали уже на своей, рабочей модели техники. Посетовал, что нет с собой инструментов, а то можно было бы поковыряться и, если не реанимировать этот телефон, всё же некоторые детали оплавились, то вытащить из него что-нибудь интересное на запчасти, так сказать. Я с интересом слушал Питера, иногда вставляя вопросы. Что-то внутри откликалось на все эти объяснения и спустя какое-то время я сообразил, что если рассматривать физику не как просто школьный предмет в теории, на бумаге, а вот так, с приложением к какой-то технике, то это сильно напоминало работу артефакторов.

Из библиотеки Блэков я прочитал уже достаточно много книг. Какие-то из них были мемуарами, поэтому я уже знал, что достаточно много моих предков Поттеров занимались артефакторикой. Сам я мало что понимал в ней, но самый простейший амулет для освежения воздуха смог создать ещё там, на Гриммо. Какой же восторг вызвало у меня тогда ощущение того, что вот, передо мной лежит моё творение, кривое, косое, но работающее. В библиотеке теперь пахло не пылью, а свежим, слегка морозным воздухом. Тогда я впервые задумался, что артефакторика — это, наверное, неплохая профессия для меня.

Вечером я проводил Питера до ближайшей остановки, а потом сходил до кофейни, взял себе латте со специями на вынос и долго сидел на скамейке в небольшом парке недалеко от дома. Смотрел на спешащих мимо людей, вспоминал непосредственного Питера, с которым провёл сегодня весь день и думал о том, что, возможно, правильно сделал, оставив ту, прошлую жизнь и начав всё почти с нуля. Робко разгоралась надежда на то, что я смогу устроиться в этом мире и у меня ещё будут здесь друзья, что есть шанс на хорошую жизнь.

* * *

Рон с Гермионой улетели в Австралию искать родителей подруги. Перед их отлётом мы встречались втроём в маггловской части Лондона. Гермиона нервно теребила свою бисерную сумочку. Рон много говорил ни о чём, но не было привычной улыбки на лице. Его яркие рыжие волосы как будто присыпали пеплом, пропал какой-то его вечный задор из глаз. Смерть брата, да и всех остальных тоже сильно ударила по другу. Гермиона попросила меня остаться в Лондоне, сказав, что они справятся вдвоём, а мне надо как следует отдохнуть. Похоже друг от друга нам всем тоже надо отдохнуть…

Вернувшись тогда домой я тупо просидел перед камином весь остаток вечера и ночь, только утром следующего дня забылся нервным сном, свернувшись калачиком на том же кресле у камина. Всё было не так, как должно было бы быть по окончании войны. Не так…

Я продолжал одну за одной проглатывать детские книги для наследников древних родов, перемешивая с литературой по началам артефакторики, а неделю спустя в Ежедневном Пророке вышла статья о серии заключительных слушаний по делу об опекунстве над несовершеннолетним героем. В финал этой увлекательной битвы вышло два почтеннейших семейства, конечно же Древнейших и Благороднейших родов и только на третьем месте была профессор МакГонагалл. Судя по статье, декан сражалась за меня, как настоящая львица, но проигрывала из-за того, что ей надо было ещё восстанавливать школу и руководить ей и все понимали, что Минерве будет особо некогда следить за подростком. Но я был всё равно ей благодарен за попытку. Об остальных двух семействах раньше ничего не слышал, а судя по фотографиям в Пророке — это были снобы, чуть ли не хуже Малфоев. Я определённо точно не хотел себе таких опекунов, но моего мнения похоже никто спрашивать не собирался.

После очередной ночи, закончившейся кошмарами и третьим приступом панической атаки, я очнулся у алтаря рода Блэк. Спускался я сюда всего раз и сейчас был очень удивлён, как здесь оказался. Наверное у меня всё на лице было написано, потому что внезапно послышался голос Кричера, который как будто ответил на мои мысли.

— Неразумному полукровке снился плохой сон. Кричер не мог разбудить, а негодный мальчишка начал задыхаться. Что бы сказала моя хозяюшка, если бы узнала, что Кричеру пришлось перенести гадкого полукровку к алтарю рода.

Я перевёл взгляд на алтарь. Если смотреть на него прямо, то это был просто иссиня чёрный прямоугольный камень, но если не сосредотачивать на нём внимание, а смотреть как бы сквозь него или просто мимо, краем глаза, то казалось, что он покрыт какой-то текучей материей, как атласом, который дышит, движется, как будто ветер шевелит покров савана. Странные ассоциации. Глаза резко расширились, дыхание опять сбилось. Арка Смерти в министерстве Магии, куда упал Сириус. Та же непонятная материя. Кричер исчез из алтарного зала и в тишине комнаты слышно было только моё судорожное дыхание и всё нарастающий шёпот. На краю зрения мелькали какие-то призрачные фигуры. По коже пробежали мурашки, волосы зашевелились, как от почти невесомого дуновения ветра и покров на алтаре всколыхнулся сильнее. В голове проносились картины жизни, яркие воспоминания последних лет противостояния, мысли, обиды, надежды. Из носа капала кровь. Я вытер её ладонью, а потом покачнулся и опёрся обеими руками об алтарь. Покров всколыхнулся ещё раз и я каким-то шестым чувством понял, что дать алтарю крови было правильным решением, хотя я этого и не планировал. Как в трансе прилёг на камень и медленно закрыл глаза. Мне снилось, как я собираю вещи в сундук, складываю туда все книги из библиотеки Блэков, портреты, артефакты, деньги и спускаюсь к алтарю, а спустя какое-то время исчезаю непонятно куда. Голоса шепчут у меня в голове, что надо выбрать, что у меня есть время до летнего равноденствия.

Утром я проснулся в своей комнате, впервые после битвы у Хогвартса хорошо выспавшимся и с ясным планом в голове. Надо было поторопиться, до летнего равноденствия оставалось всего ничего…

Стоя у алтаря я слышал крики в коридоре и пытался сосредоточиться. Эти дни прошли очень напряжённо. Я опять почти не спал, но в этот раз целенаправленно, а не из-за безысходности. Рядом стоял Кричер, который сильно помог мне со сборами и, что удивительно, почти не ворчал всё это время. Мы оба понимали, что домовик не сможет уйти вместе со мной и сейчас Кричер посматривал на меня каким-то слегка потерянным взглядом. Домовик собирался остаться у алтаря рода, которому служил всю свою долгую жизнь. Дверь вздрогнула, но чары крепко держали её и не давали никому постороннему войти внутрь, к сердцу рода. Дальше тянуть время было уже бессмысленно и я сосредоточился на алтаре. Взгляд как-то автоматически расфокусировался, покров алтаря опять стал виден где-то на границе внимания, шёпот нарастал. Я быстро пробежался в уме по той речи, что заранее подготовил для этого вечера, чтобы сильно не заикаться и чтобы моё вечное косноязычие не так сильно резало слух. Глубоко вздохнул и начал:

— Предки, будьте мне свидетелями, пожалуйста! Мать Магия, Госпожа Смерть, — голос дрожал, я крепко зажмурился, но потом резко открыл глаза и опять уставился куда-то в стену, сквозь алтарь, — прошу вас помочь мне. Я знаю, что я не такой уж и хороший наследник, что не знаю как правильно проводить ритуалы, меня не учили этому, да и сам я не особо много времени уделял учёбе в Хогвартсе, — Гарри чувствовал на своём лице призрачные, ласковые касания, краем глаза улавливал движения. Кричер у его ног встал на колени и уткнулся носом в пол, что-то беззвучно шепча, — я молю вас помочь недостойному.

— Недостойному? — тихо и как будто удивлённо прошептали рядом. Голоса стали слегка громче.

— Ты стал Повелителем Смерти, ты же помнишь об этом? Недостойный не может повелевать мной, — на несколько мгновений показалась фигура, закутанная в чёрную мантию. Пара секунд, порыв ветра, туманные завихрения, взмах крыла ворона — фигура растаяла, а на краю алтаря показался другой силуэт. В этот раз казалось, что молоденькая девчонка сидела, подтянув коленки к груди и, наклонив голову чуть-чуть к плечу, внимательно рассматривала меня. Я украдкой оглянулся, но вокруг больше никого не было. Я понимал, что моя Госпожа всё ещё здесь, а прямо передо мной, на алтаре появилась сама Мать Магия. Я собрался и рискнул продолжить.

— Мать Магия, Госпожа Смерть, — голос всё-таки сорвался и я опять сделал глубокий вдох, как будто перед прыжком в воду, — я… Я не считаю себя вашим Повелителем, моя Госпожа. Я не хочу никакой власти. Я ведь Гарри… Просто Гарри. Мне не нужно вот это вот всё, мне просто хочется спокойной жизни, чтобы у меня были друзья, чтобы я смог однажды от всей души признать в ком-то свою семью, чтобы никто меня не предавал больше и не бросал, — я перевёл взгляд с тёмного облачка, что обманывало взгляд, на девушку, что всё ещё молчаливо смотрела на меня, сидя на краю алтаря, — мне мечтается, что нет этой нездоровой атмосферы вокруг меня, что люди адекватно реагируют на угрозы, а не посылают детей разбираться с мировым злом, как будто так и надо, — первая слеза скатилась по щеке, но голос окреп и стал громче — что вообще это за мир такой? Где у этих людей логика, сострадание наконец? Вы только послушайте, что кричат эти люди за дверью?

Я быстро вытер злые слёзы и опустился на колени, снизу вверх смотря на мою Госпожу и Мать Магию.

— Мне нравится колдовать, в Хогвартсе я впервые почувствовал себя дома, хотя позже и испытал там много негатива. Волшебство до сих пор удивляет меня, как в первые дни после поступления на первый курс школы. Я хочу им заниматься, развивать свои таланты, какие бы они ни были у меня. Но больше всего я хочу спокойствия, стабильности и душевного тепла. Прошу вас… Эм… Вы мне прошлый раз объяснили в видениях, что мне надо выбрать мир или реальность, куда я хотел бы перенестись, но я не знаю как правильно это сделать и какие миры вообще есть. Прошу вас, перенесите меня куда-нибудь, куда вы считаете лучше. Дайте мне шанс, — голос опять сорвался и перешёл почти в шёпот к концу речи.

Мать Магия медленно спустилась с алтаря, неуловимым движением оказалась рядом со мной и провела рукой по щеке, коснулась шрама. Из-за её спины смотрела Госпожа Смерть, которая тихонечко улыбалась чему-то, а на границе видения проскальзывали ещё какие-то призрачные фигуры, возможно мои предки или предки Блэков, всё же это их алтарный зал. Никто не нарушал тишину, даже за дверью всё непонятно когда стихло. Мать Магия задумчиво нахмурилась, пару минут внимательно вглядывалась в мои глаза, как будто смотрела прямо в душу или читала мои мысли, а скорее всего и то и другое, потом улыбнулась мне, поцеловала в лоб и, так же молча, кивнула своим мыслям и выразительно посмотрела на сундук у стены. Уменьшив его и положив в карман, я подошел к алтарю, погладил Кричера по голове и перевел взгляд на эти удивительные сущности, что помогали мне.

— Спасибо, — тихо прошептал я. Покров на алтаре взвился под потолок потоком ветра, тумана, магии и накрыл меня с головой.

Я стоял в каком-то парке. Людей рядом не было, но недалеко было слышно звуки оживлённого транспортного движения, значит я был в городе. Знать бы ещё в каком городе. Нервно хмыкнув я решил немного времени потратить на то, чтобы привести свои мысли в порядок и успокоиться. Паника сейчас совсем ни к чему. Присев на скамейку я уставился невидящим взглядом вперёд. Глубокий вдох через нос, выдох на счёт через рот, ещё раз и ещё раз. Немного полегчало, во всяком случае руки уже не так тряслись. Надо составить план что теперь делать. Во-первых надо было аккуратно узнать где я сейчас. Во-вторых — что с магией. Задумался, что бы в-третьих сделать, но понял, что дальше план пока не сдвинется, потому что остальное будет зависеть от первых двух пунктов. Достав из кармана мантию-невидимку, ещё раз оглянулся по сторонам, проверил, что меня точно никто не видит и никаких камер вокруг нет, после чего накинул мантию и осмотрел себя. Ну что же, как минимум артефакты здесь работают. Мантия исправно делала меня невидимым. Не торопясь прошёл по дорожкам парка в сторону автомобильных сигналов и почти сразу узнал город. Я был в Лондоне, недалеко от площади Гриммо.

Спустя некоторое время я в молчаливом шоке смотрел на промежуток между одиннадцатым и тринадцатым домами. Там стоял самый обыкновенный многоквартирный дом. Точно такой же, как его соседи. Хотя чего я ожидал-то… А если бы дом был как в моём родном мире и там кто-то жил бы, ведь не стал бы я туда ломиться, типа: «Пустите меня, я тут жить буду!»? Самому смешно стало и я почувствовал, что меня медленно начало отпускать. Мои покровительницы обещали мне хорошую жизнь, значит всё должно быть замечательно. Я улыбнулся и отправился проверять бар «Дырявый котёл», Косую аллею и вокзал Кингс-Кросс. Других волшебных локаций, куда можно дойти на своих двоих, я не знал, а аппарацией пользоваться пока опасался. Ожидаемо бара на месте я не нашёл, а прохода между девятой и десятой платформами на вокзале не было. И между десятой и одиннадцатой не было и между первой и второй. Вообще нигде проходов не было. Я взял себя в руки и решился наконец снять мантию-невидимку. Всё-таки передвигаться по городу под ней крайне неудобно. Сняв её в общественном туалете я смешался с толпой людей и решил перекусить в кафе, расположенном недалеко от вокзала. Пока пил чай решил, что надо всё-таки рискнуть и аппарировать к Хогвартсу. Если и его в этом мире нет, то возможно других магов тут вообще нет. И, наверное, это даже хорошо.

Когда мы были в бегах и прятались по лесам от Пожирателей, то нам экстренно пришлось учиться аппарации. Оказалось, что Герми ещё на шестом курсе взяла мою мантию-невидимку и подсматривала за уроками трансгрессии у выпускников. Мне часто казалось, что Распределяющая шляпа должна была отправить её на Рейвенкло, но в такие вот моменты я понимал, что всё-таки однозначно нет. Гриффиндор и только Гриффиндор. Она уже тогда поняла, что дело пахнет жаренным и начала готовиться. Разучивала чары расширения пространства для своей сумочки, разучивала различные чары сокрытия и защиты. Обливиэйт… Чтобы хоть как-то защитить своих родителей. Вот и аппарацией она тоже озаботилась. Какая же она всё же умница! Пусть у неё всё сложится хорошо. В общем экзамены по аппарации мы тогда не сдавали, но научиться научились и пользовались ей настолько часто, что могли считать себя специалистами в этой области. Аппарировать одному — запросто, аппарировать в паре или втроём — легче лёгкого, аппарировать в прыжке или в падении — пффф.

Спрятавшись в каком-то переулке я опять накинул на себя мантию-невидимку и под её прикрытием сначала решил наколдовать что-то простое. Приподнял Левиосой камушек у своих ног и вздохнул свободнее. Оказывается я всё же переживал, что магия не сработает и подсознательно оттягивал момент, так как сейчас уже действительно вечерело. Потом сосредоточился и собрался аппарировать. Опасения всё равно оставались, но я по-гриффиндорски глупо решил рискнуть. Ну не получится аппарировать — ничего страшного. Получится — всё будет замечательно. Расщеплюсь в процессе — тоже ничего непоправимого, так как заклинания для предотвращения я знаю, различные медицинские для таких случаев тоже. Мы много раз использовали их, когда учились аппарировать.

Хогвартса не было. Хогсмида тоже. На месте Годриковой Лощины был какой-то Ститианс, в котором, сколько я ни приглядывался, жили только обычные люди, а на кладбище были только незнакомые фамилии. Я долго стоял на том месте, где должна была быть могила моих родителей и тупо пялился в землю. Как-то этот момент внезапно заставил меня потеряться в пространстве и почувствовать себя совсем маленьким. Я пересыпал из руки в руку землю, набранную в месте, где предположительно должна была быть могила моих родителей и смотрел в небо. Звёзды перемигивались над головой незнакомыми созвездиями и это почему-то приносило боль. Больше я не увижу знакомых со школьных уроков звёзд и это, как ничто другое, подтверждало, что я больше не вернусь в свой мир. Не увижу друзей, не увижу школу… А так же не увижу могилы родителей и всех других, кто погиб в битве за Хог. Последняя мысль принесла даже какое-то эгоистичное удовольствие и тогда мне пришла мысль, что я хотел бы вообще уехать подальше от здешней Англии, чтобы вообще ничто не напоминало о прошлой жизни, даже город, даже погода на улице, с вечными туманами дождливого Альбиона. Звёзды в разных концах света тоже по разному видны на небе и если я уеду достаточно далеко, то другое небо не будет мне казаться совсем чужим, я просто буду для себя думать, что это из-за того, что я уже не в Англии или не в Шотландии.

Я тогда переночевал на кладбище, отдавая последнюю дань непонятно чему, то ли родителям, которые даже не здесь похоронены, то ли вообще всей своей предыдущей жизни, а на утро проснулся под какой-то ехидный каррр большой чёрной вороны, которая туманом рассеялась на границе кладбища. Улыбнулся, привёл себя более или менее в порядок и решительно аппарировал в Лондон. Я решил поселиться в Америке. Мне нужен был большой город, в котором можно было бы легко затеряться. В маленьком городке безусловно легче было бы жить, но я помнил свою жизнь у родственников в Литтл-Уиннингсе — там все обо всех всё знали, а если не знали, то почти на грани неприличности выведывали информацию и моментально разносили её по всему городку. Мне это не нравилось, а поэтому я решил, что была не была, рискну поселиться в самом большом известном мне городе Америки, в Нью-Йорке. Если не понравится, то всегда смогу оттуда убраться.

Свой шестнадцатый день рождения я встретил уже в Америке, на день отправившись на западное побережье. Никогда не видел океан, а он оказывается так красив. Особенно ночью, когда эти незнакомые звёзды отражаются ещё и в бескрайнем водном пространстве и кажется, что ты идешь вовсе не по кромке воды. Я рисовал на песке торт со свечами, как когда-то в детстве в пыли на полу и прибой смывал его.

Год я потратил на то, чтобы устроиться в Нью-Йорке. Купил жильё, выпив оборотное зелье и подделав с помощью магии документы, подготовил для себя легенду, типа я племянник этого самого типа, который по работе постоянно отлучается из страны, а я уже большой мальчик, поэтому меня не боятся оставлять одного. Я привыкал к большому городу, ко всем этим людям, уверился, что волшебников здесь, похоже, нет, разобрался хотя бы на примитивном, пользовательском уровне с техникой и решил получить образование, а для этого пришлось подтянуть то, что я пропустил в обычной школьной программе, с которой не сталкивался с девяти лет, как меня забрали в Хогвартс. В общем, с моими знаниями обычных предметов всё было ужасно плохо. Я очень многого не знал, а что успел изучить ещё в начальной школе, то успел уже десять раз забыть. Я читал учебники, ходил под мантией-невидимкой из класса в класс в той школе, что оказалась ближе всего к моему дому. Школа оказалась для одарённых, умных ребят, поэтому было достаточно сложно, я чувствовал себя совсем идиотом, но учителя были в основном очень хорошими и объяснения давали развёрнутые. Я всё записывал, решал примеры, бежал на другие уроки, дома просматривал темы дальше и делал себе пометки, на какие темы в будущем обязательно надо попасть на урок в школе, чтобы послушать объяснение преподавателя, потому что сам я нифига не понимал. Первые несколько классов я просмотрел достаточно быстро, но чем ближе я подбирался к моим ровесникам, тем сложнее становились предметы, тем сложнее мне стало понимать новые темы и я быстро понял, что с одногодками учиться не смогу. Я изначально планировал, что год буду нагонять материал, а потом справлю своё семнадцатилетие и поступлю с выпускниками в один класс, чтобы доучиться только последний год. Но… увы мне. Это был слишком радужный план и уже к середине года своей такой подготовки я понял, что не справлюсь. Недрогнувшей рукой я исправил в своих поддельных документах год рождения и под обороткой, с внешностью типа моего дяди, отдал документы на поступление в один класс с пятнадцатилетками (всё равно я выглядел младше своих лет из-за плохого питания в детстве). У директора Мориты особых вопросов не возникло, когда я сказал, что «племянник» был на домашнем обучении и из-за этого у него по некоторым предметам скорее всего будут пробелы в знаниях. Директор абсолютно флегматично сказал, что знания подтянут, а до выпуска будет ещё три года и если парень не будет филонить, то у него появится шанс поступить в какое-нибудь высшее учебное заведение. Заполнив все необходимые документы и оплатив обучение за первое полугодие я расстался с директором и быстрее вернулся домой, пока оборотное зелье не закончило действовать.