Сломанная корона (джен)

Её отвлёк от размышлений только стук снизу — что-то слишком громко поставили или уронили. Графиня Алекто раздражённо поморщилась, переводя взгляд с раскидистого дерева за окном, на которое бессмысленно глазела уже, наверное, минут десять, слишком погружённая в беспокойные мысли, на бумаги. Говорили же — никакого шума, пока ребёнок не выздоровеет, так нет, никакого покоя.

И новости из дворца неутешительные. Покушение на её величество прямо на глазах у знати, и именно тогда, когда они не смогли присутствовать. Обстановка в стране и так была неспокойной, но, казалось, до столицы (до ушей королевы) никаких волнений дойти не должно. Тем более, преступник даже не из черни. Такого поворота, пожалуй, никто не ожидал, а ведь стоило предвидеть. Зная королеву, она наверняка или расстроена, или напугана, если не и то, и то одновременно, а ведь чуть ли не весь Совет старался не волновать её лишний раз. Её величество в некотором плане была удивительно невинной.

Алекто потянулась за пером, макнула его в чернильницу и подписала прямо поверх вскрытого конверта: «Проверить охрану?»

Подумав, чуть ниже обозначила: «И семью».

Плановое заседание Совета будет лишь в конце месяца, но им вдвоём с мужем стоит наведаться много раньше. И по повседневным делам, и разобраться с покушением, и извиниться лично за отсутствие на празднике. Её высочество со вторым наверняка будет разбираться сама — но её методы часто бывают… несколько радикальны и не оставляют следов, а Алекто хотелось бы систематизировать в голове и на бумаге общую картину, чтобы строить на этом дальнейшие планы. Нужно всё просчитать и учесть.

Алекто вздохнула и оставила и конверт, и письмо на столе, пусть Мефис сам потом тоже глянет. Иногда у него бывают неплохие идеи. А ей надо всё-таки перебороть страх и навестить ребёнка и сегодня.

Алекто встала, одёргивая подол юбки строгого платья. Даже дома она старалась выглядеть по-деловому собранно, хотя причиной, на самом деле, этому было нежелание показывать свою уязвимость. Несколько старомодный наряд как будто бы защищал её от мира и заодно от нечаянных лишних физических контактов. Она и перчатки-то приучила себя не носить всего года два назад, нехотя признав, что это чересчур.

Брак Алекто и Мефиса Зеул был исключительно деловым. Он давал ей власть, она ему — свои навыки и ребёнка. Кроме того, на самом деле, она получила куда больше, чем статус.

Барон Линкетто дочь не только ни во что не ставил, но и регулярно над ней издевался. Алекто же убедила юного графа в своей полезности. Если бы не власть Зеулов, кто знает, когда бы ей удалось вырваться и удалось ли бы вообще, учитывая, что барон дочь будто бы и не планировал выдавать замуж и скрывал ото всех, но Мефису он был возразить не в праве. Хоть в их стране и чёткую семейную иерархию сложно обойти, но разница статусов как раз была этой лазейкой.

Наперекор главе семьи идти нельзя, но выступать против выше стоящего — почти смертельно. А Линкетто находились в прямом подчинении Зеулов и за многие поколения совершенно не нажили какого-то хоть сколько весомого влияния, зато обзавелись множеством немалых долгов.

Хотя и смерти в итоге отец не избежал, после чего его место занял куда более безвольный и сломленный старший брат Алекто Танат. Через пару лет она поняла, что даже не в силах на него злиться. Он покорно принял и смерть отца, и то, как она его использовала. Это было… полезно.

Алекто кивнула Каталине, покорно ждавшей под дверью, и та скользнула в кабинет вместо неё — закончить с бумагами. Каталина служила одновременно и камеристкой, и секретаршей, и была просто подругой — собственно, единственным человеком, кому Алекто доверяла. Она работала на неё ещё со времён родительского дома и ни разу не подвела, а, поскольку, в общем-то, больше и некому было доверять…

Хотя отношения с Мефисом у них были почти что уважительно-партнёрскими, но личного в них было столь мало!.. Лишь полностью выверенный расчёт с обеих сторон, тщательный и холодный. Зная Мефиса, Алекто была уверена, он, как и она, просчитал вообще всё. Возможно, даже с большей корыстью, чем она, ведь у Мефиса выбор был, а у неё — нет.

Алекто замерла перед дверью детской, остановив ладонь в паре миллиметров от дверной ручки. Может, не стоит заходить? Она сделала, что могла, и даже больше, это больше не её забота.

Пару дней назад сын на прогулке поскользнулся на лестнице и сильно разбил голову. В таком гневе Мефиса она ещё не видела — он наказал абсолютно всю прислугу сына и сменил её, да и после местных лекарей вызвал ещё одного из столицы, по слухам, одного из лучших, опасаясь, что местные что-нибудь упустили. Беда, как выяснилось, их миновала, но Мефис всё ещё продолжал в гневе срываться на остальных, да и сама Алекто была как на иголках.

Вздохнув, она всё же толкнула дверь и вошла, жестом выпроваживая новую няню. Слуги, конечно, все проверенные-перепроверенные, но она вовсе не жаждала стать объектом обсуждения этой няни с кем-либо. Чем меньше слуги что-то видят, тем лучше.

Ведь свидетели все равно никогда не помогут, едкой змейкой шевельнулась мысль.

Веель спал. Ребёнку было всего полтора года, и родился он лишь через шесть лет после заключения брака — только тогда, когда Алекто наконец-то получила всё, что хотела. И спустя две болезненные неудачи, но их она старалась просто выкинуть из головы.

Полное распоряжение статусом графини, вес родового имени, место в королевском Совете и репутацию в глазах остальных влиятельных людей. И смерть самого ненавистного человека в мире. Вполне достаточно для того, чтобы терпеть унизительную близость без видимого отвращения.

Алекто не планировала любить сына. Этого от неё и не требовалось, ребёнок вполне успешно находился на попечении нянек и кормилиц, а для любви у него ведь был Мефис, который в наследнике души не чаял и был готов заранее дать тому всё, что угодно… Поэтому ей можно было с ним даже почти не видеться, разве что на совместных приёмах пищи или нечаянно встречая на территории дома.

Да и, к счастью, сын внешне почти полностью пошёл в Мефиса: те же чёрные волосы и схожие уже сейчас черты лица, лишь глаза не карие, а, скорее, коричнево-зелёные, но это такая мелочь… Да и, пожалуй, за это стоило благодарить небеса — если бы мальчик пошёл в неё, то был бы наверняка похож на её среднего брата, а ассоциаций с ним невольно не хотелось, как не хотелось иметь перед глазами никаких напоминаний о добрачной прошлой жизни, той, где боли оказалось слишком много.

Кроме того, Мефис, к счастью, был действительно красивым, так что сходство с ним сыну в будущем точно не помешает. С одной стороны, он обладал всеми типичными аристократическими чертами от заострённой формы лица и бледной кожи до тёмных волос и раскосых глаз, с другой, просто был ухоженный и изящный, выглядел довольно миловидно. Хотя Алекто не испытывала ни к кому никакого влечения ни разу за всю свою жизнь (и вряд ли после пережитого в детстве в принципе могла его чувствовать), но оценить внешность Мефиса могла даже она. Да и, вдобавок, муж был почти ровесником Алекто, всего на три года её старше, что было такой малостью по сравнению с другими вариантами, что даже служило дополнительным приятным плюсом.

И, самое главное, Зеулы уже несколько поколений служили королевской семье и находились с ней не в таком уж дальнем родстве, что давало множество привилегий, вроде необязательной военной службы, передаваемой по наследству должности в Совете и куда большей власти, чем полагалось иметь по данному титулу. Чего стоят только частично отошедшие именно им земли Лилиумов, после того, как те впали в немилость. Это было ещё при матери Мефиса, но этот плодородный кусочек земли неплохо поднял доход семьи.

Так что… не планировала, но, кажется, что-то ощущала. Алекто не знала, как обозначить собственные чувства, и сама их стеснялась, да и осознала лишь через два месяца, что при работе всегда тревожно прислушивается к звукам из детской, да и заглядывает к нему каждый вечер, а позже сама стала пускать его к себе… Она совершенно не представляла, как вести себя с ребёнком, но, по крайней мере, была уверена, что не даст его в обиду, как себя. Ей совсем не обязательно его любить, чтобы приглядывать и защищать.

Алекто наклонилась над спящим ребёнком, откидывая тяжёлую косу на спину, чтобы не задеть выпавшими прядями ненароком, и осторожно провела пальцами по лбу чуть ниже бинтов, опасаясь прикладывать ладонь и потревожить нечаянно сон.

Лекари заверили, что даже шрамов не останется, но она, не доверяя, всю прошлую ночь провела в лаборатории, возясь над заживляющим зельем, которое должно подойти даже для такого маленького. Ранее ей не приходилось рассчитывать дозу на детей, и она очень волновалась, подливая его в воду утром, но, кажется, цвет лица действительно стал здоровее, хотя и ещё бледнее обычного. Да и спал ребёнок спокойно, не морщился, не ворочался болезненно, невольно заставляя верить в лучшее. Вот уж что Алекто точно могла себе честно признать, так это то, что она никогда бы не подумала раньше, что её ещё может волновать судьба кого-то, учитывая, что душа затвердела уже давно.

Алекто выпрямилась, задумчиво глядя на Вееля. Надо ли сделать что-то ещё? Что в таких ситуациях делают?

— Поправляйся, — шёпотом пожелала она ребёнку, так же тихо покидая детскую и чувствуя себя очень глупо.

Он ведь даже не услышал, а если и сквозь сон что-то прошло, то наверняка ребёнок ничего не понял… И зачем сказала, неловко думала Алекто, направляясь к себе. Это ничего не меняет.

Мефис вернулся в поместье через пару часов, Алекто же узнала об этом, когда внезапно столкнулась с мужем в коридоре, выходя из своей укромной лаборатории и чуть щурясь от более яркого, чем в подвале, света.

Лаборатория была её мечтой с детства: так сложилось, что её магия давала ей власть над людьми лишь через зелья. Казалось бы, совершенно бесполезная способность, но что ещё могла сделать когда-то ничего не умеющая девочка, в лучшем случае появлявшаяся перед людьми лишь чтобы подать чай, как какая-то служанка?

Сейчас эта тихая власть разрослась, находя и вполне будничное применение, и чужой страх над ней, и вариации для тайных дел. Не всегда даже графине можно действовать так открыто. А этот собственный укромный уголок давал ей и свободу для творчества, и тихое место. В эту часть подвала никто не лез, даже убираться там позволялось лишь Каталине, и Мефис заходил лишь если что-то совершенно срочное. И ключ был лишь у самой Алекто.

(И зачем-то она иногда пускала туда Вееля.)

— Вы как всегда превосходны, — хмыкнул он вместо приветствия. — Веелю уже лучше. И какого демона никто из этих лекаришек так не смог, — скривившись, сказал Мефис в сторону.

Дворецкий виновато скрылся из виду, словно он мог на это повлиять. Алекто чуть хмыкнула, а Мефис вздохнул и прикрыл глаза, скрещивая руки на груди.

— Отвратительно. Надо будет извиниться перед королевой. Всего раз пропустили вечер, а во дворце уже бедлам. Ты знаешь, за что мстил этот щенок?

Как быстро можно упасть из второго сына барона до уровня животного, рассеянно отметила Алекто и качнула головой.

— За северянку! Была казнена пару месяцев назад. Сейчас бы за мятежников вступаться… Надеюсь, этой семейкой займутся, — Мефис вновь презрительно поморщился. — И надо будет предложить свою помощь с охраной. Ты уже выписала, я видел, что мысли совпали, — вроде бы одобрительно отметил он, но похлопал Алекто по плечу.

Дружелюбный жест, от которого у Алекто словно всё скрутило внутри, как ни старалась она себя все эти годы заставить привыкнуть к чужим прикосновениям. Но внутри каждый раз разливался холодный страх, хоть больше не сковывающий каждый мускул, но будто пытающийся предупредить о возможной опасности, заставляя дрогнуть сердце, вызывая желание как можно скорее убраться прочь, в одиночество, подальше от возможных опасностей.

И Мефис это прекрасно знал.

К сожалению, за эти годы они достаточно хорошо изучили друг друга, что давало простор не только для партнёрства, но иногда и для манипуляций. И средств, рычагов давления у Мефиса по-прежнему было больше, чем у Алекто.

Веди себя хорошо — ты знаешь, что я могу, что знаю про тебя.

Алекто внешне не дрогнула и, стоя так же прямо, ответила Мефису невозмутимым взглядом изумрудно-зелёных глаз. Уж надевать на себя красивую маску она научилась отменно.

— Думаю, её величество оценит нашу верность.