Сломанная корона (джен)

709 год

— Я просто сделала, как ты хотела, для тебя.

Голос младшей сестры звучал почти обиженно, но Мирабелль не могла отвести глаз от дяди, несмотря на подступающую к горлу тошноту, давила в себе испуганный крик.

Она совсем не уверена, что хотела именно этого.

Надо было думать, думать быстро, и решать. И, естественно, выбор был очевиден.

Мирабелль зажала рот ладонью и показала свободной рукой в сторону окна, мимо прислонившейся к перилам балкончика сестры. Не смотреть, не кричать, не смотреть…

Не первый мёртвый человек на её памяти, но от этого зрелище приятнее не становилось.

Сестра фыркнула и, залезая на перила ногами (а вдруг ушибётся?!), ухватилась за что-то выше (о небо, лишь бы не сорвалась) и, подтянувшись на руках, скрылась из виду.

В этот момент Мирабелль оторвала руку от губ и наконец-то закричала.

* * *

Мирабелль Антуанетте Карлийской пятнадцать лет, и она старшая дочь — наследница королевской семьи. Отца забрала война с южной страной, мать слегла и медленно угасла от тоски. А дядя, исполнявший последние годы обязанности регента, найден племянницей мёртвым в собственном кабинете.

Короткое скомканное расследование виновных не обнаружило. Как и яда. Как и чашки, разбитой принцессой в приступе истерики, и потому осколки были быстро убраны, чтобы та не поранилась.

Коронация была подготовлена так же поспешно и скомкано — всё, запланированное на следующий год, пришлось срочно доделывать сейчас, не дожидаясь совершеннолетия принцессы, дабы не показывать внезапной слабины.

Мирабелль вступила на престол в семьсот девятом году. До падения королевства оставалось двенадцать лет.

Примечания:

Несколько примечаний:

— годы никакой привязки к чему-либо не несут

— имена немного вразнобой, так как часть была выбрана очень давно, но тоже никакой привязки особо не несут

Почти иллюстрашка: https://sun9-85.userapi.com/impg/thB747dXaagWzcatxsUiMokBIfJJE_VmJ-hK1Q/HmNADLsErLA.jpg?size=2560x1733&quality=96&sign=10225210ac174aca9776c63304ca7f8f&type=album

Мирабелль знала, что красива. Не особо вслушиваясь в щебет комплиментов фрейлины, она одарила своё отражение благосклонной улыбкой, напоследок ещё раз оценивая наряд. Идеально, как всегда.

Она хихикнула, приглаживая ладонью золотистую ткань.

— Тебе нравится?

— Разумеется, ваше величество, — бодро отозвалась фрейлина — она же герцогиня Марисса Фоллетти и младшая сестра её мужа, — напоследок ещё раз поправляя одну из волнистых прядей.

Мирабелль встала, чуть крутанувшись перед зеркалом, любуясь.

Вторая фрейлина, Атэнэйс Дафнин — младшая сестра графини Дафнин и бывшая фрейлина покойной матери Мирабелль, — не сводила с неё тревожного взгляда, но в ответ тоже улыбнулась, хотя и немного нервно.

Праздник в честь Дня морозной искры, приходящийся на третий день года и по традиции открывающий по-настоящему семьсот девятнадцатый год, тоже должен пройти идеально. Подготовкой занимались почти весь прошлый месяц, и это считая только торжество во дворце, а ведь есть ещё и фестиваль для простолюдинов, хотя он Мирабелль уже не волновал. Подписала документы о выделенном бюджете, большего интереса от неё это уже не заслуживало. Она знала лишь, что в столице всё точно будет красивенько.

Не то чтоб она когда-либо бывала вне дворца.

Все уже ждали лишь её.

— Эйван! — уцепилась она за руку мужа, покорно стоящего за дверью в коридоре.

Мирабелль чуть расстроенно отметила, что костюм опять непарный — а ведь она просила… Неважно. Ему, кстати, все равно идёт, парадная военная форма смотрелась роскошно. Эйван был не только королём, но и числился главнокомандующим армии, так что такой выбор тоже разумен.

Эйван глянул поверх её головы и запоздало перехватил её руку, поцеловал — Мирабелль, обернувшись, наткнулась взглядом лишь на приветливо улыбающуюся Мариссу и решила не придавать заминке значения, тем более, он тут же сделал комплимент, окончательно убирая неловкость момента.

Сестра объявилась только у самого зала — возникла будто из неоткуда, наспех завязывая волосы в высокий хвост (так никто больше не ходил, у аристократов было принято отращивать длинные, но вверх их не собирали, только вниз), но все равно Мирабелль восторженно ахнула. Одеться на праздник нормально она её убеждала больше месяца, особо ни на что не надеясь, но считая попытки уговорить Кларабелль почти делом принципа.

— То есть этому, значит, можно, — кисло объявила сестра, кивнув в сторону мужа Мирабелль.

Кларабелль с её бойким характером нормы во внешности игнорировала довольно упорно с детства, начиная с вечно встрёпанных волос, заканчивая подбором одежды. Мирабелль, в принципе, всерьёз против не была, даже понимая, что сестра все равно где только не носится и от любого нормального платья бы в считанные часы ничего не оставалось, но периодически возмутиться своим долгом как старшей сестры считала. А тут и платье почти в пол (неровный срез подола, правда, выдавал, что, скорее всего, изначально оно подразумевалось длиннее), и цвет довольно нежный (сиреневый), и даже вышивка.

— Ты очень красивая, — выпалила Мирабелль, схватив младшую сестру за руки и остановив взгляд на её поясе и ножнах с кинжалом. — Только давай, пожалуйста, хотя бы сегодня без оружия?

Принцесса Кларабелль боевым навыкам начала обучаться рано, Мирабелль уже и не помнила, когда именно, но право учиться этому для неё у дяди выбивала лично. Дядя, естественно, не хотел, сестра и так почти неконтролируемо для окружающих магичила с ранних лет, да и без обучения умела за себя постоять даже слишком, иногда кажущаяся опасной для окружающих, но Мирабелль оказалась убедительнее. А сейчас Кларабелль и вовсе на деле контролировала почти все вооружённые силы страны, да и сама была рыцаркой, после коронации даже присягала ей, лишний раз иногда заставляя Мирабелль задуматься, как сильно они различались, несмотря на одни условия.

Впрочем, сестре она была готова позволить почти всё, но на балу аристократы были без оружия, пусть и Кларабелль хоть немного отдохнёт. Тем более, раз уж удалось уговорить хоть на сегодня прийти её в другом образе.

— Я всегда с ним, — хмуро отозвалась та.

Страсть к холодному оружию Мирабелль тоже было не понять, особенно, учитывая магические таланты сестры.

Внешне они довольно схожи: одинаково бледные, черноволосые и кареглазые, высокие. Но Мирабелль выглядела куда мягче и женственнее, Кларабелль же, более угловатая и худощавая, благодаря всем своим тренировкам была довольно сильной, и даже разница в обычном стиле это только подчёркивала.

— Ну пожалуйста, — преданно заглянула ей в глаза Мирабелль. — Ну на один вечер.

Кларабелль деланно несчастно вздохнула и, помедлив, всё же отцепила пояс, отдав попавшемуся под руку лакею, показав ей свободные руки, мол, всё. Мирабелль в ответ просияла. Как хорошо всё сегодня складывалось!

Бал и начался великолепно, хотя Кларабелль сразу сбежала куда-то к столам с закусками (танцевать сестра умела, учили их вместе, но не любила), а вот Эйван честно станцевал с ней несколько раз, прежде чем куда-то запропастился под выдуманным предлогом.

Мирабелль чуть расстроенно огляделась, но сначала её пригласил виконт Марсель Даймон, а потом она и сама решила дать себе передышку, выдохнувшись и приглядывая, с кем можно пообщаться. Остановила выбор Мирабелль на виконтессе Лахесе Никсен, как раз в одиночестве стоявшей у окна.

— Доброго вечера, ваше величество, — поклонилась Лахеса.

Говорят, отцом Лахесы был посол из Ясписса, потому её русые волосы и карие глаза и имели необычный золотистый отлив, что её только красило. Семья Никсен поднялась всего лет тридцать назад — благодаря удачному браку дяди Лахесы с более древней семьёй Зеулов, порекомендовавшей их уже королевской семье. На памяти Мирабелль те доверия не обманули.

— Прекрасно выглядите, — учтиво заметила виконтесса.

— Спасибо, — поблагодарила Мирабелль. Ну хоть кто-то это сказала сразу. — А почему вы…

Людей вокруг было так много, что она и не успела ничего понять или придать значение очередному мальчишке, хоть и успела наполовину обернуться, оборвав фразу, заметив движение, и встретиться с ним глазами, прежде чем взгляд упал на блеснувший в его руки кинжал.

Лезвие замерло в паре миллиметров от неё, когда лицо нападавшего исказилось от боли, и Мирабелль услышала явный хруст.

Кинжал выпал, звякнув об пол, привлекая внимание, кто-то вскрикнул, виконтесса Лахеса в ужасе схватила Мирабелль за руку, слишком сильно сомкнув пальцы чуть выше её локтя.

Кларабелль стояла чуть поодаль, не сводя взгляда с нападавшего и сжав кулаки, на лице застыло знакомое сосредоточенно-холодное выражение лица. Вновь хруст — мальчишка болезненно заскулил.

Тёмная магия заключалась в прямом воздействие на человека и требовала множество сил и умений, Кларабелль же использовала её так легко, как любую другую.

Мирабелль прижала руки к груди и в ужасе отступила на шаг назад, запоздала понимая, что ранить хотели её. Перед Кларабелль люди расступились, пропуская её вперёд.

— Кто?.. — коротко поинтересовалась она, наступая на дважды сломанную руку и наклоняясь.

Ответил не скулящий мальчишка, а сама Мирабелль.

— Второй сын барона Диосса, — растерянно пояснила она.

Ему, кажется, едва исполнилось шестнадцать.

— Тварь, — выдавил из себя мальчишка, заставив Мирабелль ощутить себя ещё более непонимающе — почему он так? Он про неё?

Кларабелль же по инерции потянула руку к поясу, где, естественно, ничего не было, и, раздражённо вздохнул, поманила к себе телохранителя Мирабелль, покорно отдавшего ей своей меч.

Всё ещё стоявшая рядом Лахеса едва успела прикрыть Мирабелль глаза, но к горлу все равно подкатила тошнота, и королева прижала ладонь к губам, отступая ещё на пару шагов. Где Эйван? Почему не рядом?

Поблизости тут же оказались перепуганные Марисса с Атэнэйс, видимо, как обычно, дежурившие чуть поодаль, но не Эйван. Он в порядке?

Лужа крови растеклась в опасной близости, и взгляд от неё отвести почему-то не получалось.

— А ты почему не среагировал? — рявкнула Кларабелль.

В первые пару секунд Мирабелль испугалась, что сестра решила обвинить мужа, но в ответ раздались растерянные невнятные оправдания телохранителя, быстро перешедшие в сразу же оборвавшийся крик.

Мирабелль не выдержала и, так и не подняв взгляда от пола, быстро направилась прочь из зала, не думая о людской реакции.

* * *

Мирабелль уже готовилась ко сну, когда дверь в спальню бесцеремонно распахнулась.

— Кыш, — лениво кивнула, проскользнув внутрь, Кларабелль фрейлинам.

Марисса растерянно вскочила, а Атэнэйс успела напоследок поправить ей прядь волос, прежде чем они всё же выполнили приказ. Мирабелль обиженно надулась и встала с пуфика, направившись к кровати:

— Ну зачем ты их прогнала? Я спать собиралась, — она остановилась, поняв, что тесёмка спереди на ночнушке оказалась недозавязанной, и попыталась закрепить концы, но безуспешно — выскальзывали, никак не держась.

Кларабелль хмыкнула и, преодолев расстояние от двери до неё в несколько широких шагов, отодвинула её руки и завязала тесьму сама, затянув узелок. Мирабелль понадеялась, что утром это развяжется, а не только срежется.

— Я на тебя обиделась, — объявила она, рухнув на кровать, и пихнув сестру, попытавшуюся сесть рядом, ногой. — Эй, ты грязная! — буркнула, демонстрируя наивысшую степень обиды.

Хотя с бала-то Кларабелль переоделась. Никакого праздничного платья, её обычный тип наряда со штанами под расклешённой юбкой. Вообще-то так тоже никто не носит, но для принцессы это был баланс между её удобством и общими приличиями, а постепенно некоторые начинали заимствовать похожий образ для повседневной жизни.

Кларабелль пожала плечами и уселась прямо на пол, скрестив ноги — Мирабелль пришлось сесть, чтобы всё-таки видеть её лицо.

— Мне извиниться, что ли? — скептически уточнила сестра.

— Нет, не надо, — вздохнула Мирабелль. — Ты же меня спасла. Но я все равно сегодня на тебя в обиде, — добавила. — В конце концов, можно было не на виду у всех… меня. Разобраться с ним завтра. Праздник же был.

Кларабелль хмыкнула, мотнув головой:

— Ну извини. В следующий раз оттащу.

Мирабелль немного сомневалась, что это сгладит ситуацию, но неуверенно улыбнулась.

— Но это был хороший прецедент на публику, — пожала плечами сестра. — Будет уроком.

Да уж, даже не возразишь.

Сестра была идеальна во многом: в бою, в магии, в военных стратегиях, в увлечении публики за собой. Амбициозна, жестока и в своей манере обаятельна. Но, несмотря на умение завлекать, представления о чужих реакциях у неё сильно хромали.

Да и основных страсти у Кларабелль было три: тёмная магия, сражения и старшая сестра, и Мирабелль иногда даже радовалась, что каким-то образом угодила в этот список.

Мирабелль перевела взгляд на часы. До полуночи ещё полчаса, но ладно уж, в знак примирения можно и немного пораньше.

— Погоди, — она вскочила с постели и направилась к столику, выдвинула ящик, доставая золотистый футляр. Тяжёлый.

Кларабелль одним резким движением поднялась с пола и подошла ближе, остановившись за её плечом, пока Мирабелль бегло проверяла внешнюю целостность.

Убедившись, что всё выглядит хорошо, она развернулась и протянула его сестре:

— Вот! Это тебе. Я надеюсь, понравится, — уже привычно просияла она.

Кларабелль взяла футляр так, будто он и не весил ничего, открыла, пока Мирабелль взволнованно сцепила пальцы.

С оружейником пришлось говорить лично, чтобы объяснить, что именно она хочет. Конечно, на её вкус, камней бы было больше, но пришлось опираться на виденное уже у сестры оружие, чтобы совместить её предпочтения.

Кларабелль достала из ножен взвесила на руке кинжал и потрогала лезвие, окинула взглядом обстановку комнаты, кажется, ища какую-нибудь мишень, но, видимо, решила тут ничего не испытывать. Чуть помедлив, она отцепила от пояса старые ножны, и тут уже Мирабелль заулыбалась увереннее.

— Тебе нравится?

— Да, хорошая работа, — кивнула Кларабелль — и успела вовремя отвести руку, когда Мирабелль повисла у неё на шее.

— Ура, я боялась не угадать, — поделилась она, разжимая объятия и прижимая руки к груди. — Я так рада.

Сестра всё-таки прицепила новые ножны, лениво качнув в руке старый кинжал, и внезапно заверила:

— Я избавлюсь от всех, кто посмеет тебе навредить.

Её отвлёк от размышлений только стук снизу — что-то слишком громко поставили или уронили. Графиня Алекто раздражённо поморщилась, переводя взгляд с раскидистого дерева за окном, на которое бессмысленно глазела уже, наверное, минут десять, слишком погружённая в беспокойные мысли, на бумаги. Говорили же — никакого шума, пока ребёнок не выздоровеет, так нет, никакого покоя.

И новости из дворца неутешительные. Покушение на её величество прямо на глазах у знати, и именно тогда, когда они не смогли присутствовать. Обстановка в стране и так была неспокойной, но, казалось, до столицы (до ушей королевы) никаких волнений дойти не должно. Тем более, преступник даже не из черни. Такого поворота, пожалуй, никто не ожидал, а ведь стоило предвидеть. Зная королеву, она наверняка или расстроена, или напугана, если не и то, и то одновременно, а ведь чуть ли не весь Совет старался не волновать её лишний раз. Её величество в некотором плане была удивительно невинной.

Алекто потянулась за пером, макнула его в чернильницу и подписала прямо поверх вскрытого конверта: «Проверить охрану?»

Подумав, чуть ниже обозначила: «И семью».

Плановое заседание Совета будет лишь в конце месяца, но им вдвоём с мужем стоит наведаться много раньше. И по повседневным делам, и разобраться с покушением, и извиниться лично за отсутствие на празднике. Её высочество со вторым наверняка будет разбираться сама — но её методы часто бывают… несколько радикальны и не оставляют следов, а Алекто хотелось бы систематизировать в голове и на бумаге общую картину, чтобы строить на этом дальнейшие планы. Нужно всё просчитать и учесть.

Алекто вздохнула и оставила и конверт, и письмо на столе, пусть Мефис сам потом тоже глянет. Иногда у него бывают неплохие идеи. А ей надо всё-таки перебороть страх и навестить ребёнка и сегодня.

Алекто встала, одёргивая подол юбки строгого платья. Даже дома она старалась выглядеть по-деловому собранно, хотя причиной, на самом деле, этому было нежелание показывать свою уязвимость. Несколько старомодный наряд как будто бы защищал её от мира и заодно от нечаянных лишних физических контактов. Она и перчатки-то приучила себя не носить всего года два назад, нехотя признав, что это чересчур.

Брак Алекто и Мефиса Зеул был исключительно деловым. Он давал ей власть, она ему — свои навыки и ребёнка. Кроме того, на самом деле, она получила куда больше, чем статус.

Барон Линкетто дочь не только ни во что не ставил, но и регулярно над ней издевался. Алекто же убедила юного графа в своей полезности. Если бы не власть Зеулов, кто знает, когда бы ей удалось вырваться и удалось ли бы вообще, учитывая, что барон дочь будто бы и не планировал выдавать замуж и скрывал ото всех, но Мефису он был возразить не в праве. Хоть в их стране и чёткую семейную иерархию сложно обойти, но разница статусов как раз была этой лазейкой.

Наперекор главе семьи идти нельзя, но выступать против выше стоящего — почти смертельно. А Линкетто находились в прямом подчинении Зеулов и за многие поколения совершенно не нажили какого-то хоть сколько весомого влияния, зато обзавелись множеством немалых долгов.

Хотя и смерти в итоге отец не избежал, после чего его место занял куда более безвольный и сломленный старший брат Алекто Танат. Через пару лет она поняла, что даже не в силах на него злиться. Он покорно принял и смерть отца, и то, как она его использовала. Это было… полезно.

Алекто кивнула Каталине, покорно ждавшей под дверью, и та скользнула в кабинет вместо неё — закончить с бумагами. Каталина служила одновременно и камеристкой, и секретаршей, и была просто подругой — собственно, единственным человеком, кому Алекто доверяла. Она работала на неё ещё со времён родительского дома и ни разу не подвела, а, поскольку, в общем-то, больше и некому было доверять…

Хотя отношения с Мефисом у них были почти что уважительно-партнёрскими, но личного в них было столь мало!.. Лишь полностью выверенный расчёт с обеих сторон, тщательный и холодный. Зная Мефиса, Алекто была уверена, он, как и она, просчитал вообще всё. Возможно, даже с большей корыстью, чем она, ведь у Мефиса выбор был, а у неё — нет.

Алекто замерла перед дверью детской, остановив ладонь в паре миллиметров от дверной ручки. Может, не стоит заходить? Она сделала, что могла, и даже больше, это больше не её забота.

Пару дней назад сын на прогулке поскользнулся на лестнице и сильно разбил голову. В таком гневе Мефиса она ещё не видела — он наказал абсолютно всю прислугу сына и сменил её, да и после местных лекарей вызвал ещё одного из столицы, по слухам, одного из лучших, опасаясь, что местные что-нибудь упустили. Беда, как выяснилось, их миновала, но Мефис всё ещё продолжал в гневе срываться на остальных, да и сама Алекто была как на иголках.

Вздохнув, она всё же толкнула дверь и вошла, жестом выпроваживая новую няню. Слуги, конечно, все проверенные-перепроверенные, но она вовсе не жаждала стать объектом обсуждения этой няни с кем-либо. Чем меньше слуги что-то видят, тем лучше.

Ведь свидетели все равно никогда не помогут, едкой змейкой шевельнулась мысль.

Веель спал. Ребёнку было всего полтора года, и родился он лишь через шесть лет после заключения брака — только тогда, когда Алекто наконец-то получила всё, что хотела. И спустя две болезненные неудачи, но их она старалась просто выкинуть из головы.

Полное распоряжение статусом графини, вес родового имени, место в королевском Совете и репутацию в глазах остальных влиятельных людей. И смерть самого ненавистного человека в мире. Вполне достаточно для того, чтобы терпеть унизительную близость без видимого отвращения.

Алекто не планировала любить сына. Этого от неё и не требовалось, ребёнок вполне успешно находился на попечении нянек и кормилиц, а для любви у него ведь был Мефис, который в наследнике души не чаял и был готов заранее дать тому всё, что угодно… Поэтому ей можно было с ним даже почти не видеться, разве что на совместных приёмах пищи или нечаянно встречая на территории дома.

Да и, к счастью, сын внешне почти полностью пошёл в Мефиса: те же чёрные волосы и схожие уже сейчас черты лица, лишь глаза не карие, а, скорее, коричнево-зелёные, но это такая мелочь… Да и, пожалуй, за это стоило благодарить небеса — если бы мальчик пошёл в неё, то был бы наверняка похож на её среднего брата, а ассоциаций с ним невольно не хотелось, как не хотелось иметь перед глазами никаких напоминаний о добрачной прошлой жизни, той, где боли оказалось слишком много.

Кроме того, Мефис, к счастью, был действительно красивым, так что сходство с ним сыну в будущем точно не помешает. С одной стороны, он обладал всеми типичными аристократическими чертами от заострённой формы лица и бледной кожи до тёмных волос и раскосых глаз, с другой, просто был ухоженный и изящный, выглядел довольно миловидно. Хотя Алекто не испытывала ни к кому никакого влечения ни разу за всю свою жизнь (и вряд ли после пережитого в детстве в принципе могла его чувствовать), но оценить внешность Мефиса могла даже она. Да и, вдобавок, муж был почти ровесником Алекто, всего на три года её старше, что было такой малостью по сравнению с другими вариантами, что даже служило дополнительным приятным плюсом.

И, самое главное, Зеулы уже несколько поколений служили королевской семье и находились с ней не в таком уж дальнем родстве, что давало множество привилегий, вроде необязательной военной службы, передаваемой по наследству должности в Совете и куда большей власти, чем полагалось иметь по данному титулу. Чего стоят только частично отошедшие именно им земли Лилиумов, после того, как те впали в немилость. Это было ещё при матери Мефиса, но этот плодородный кусочек земли неплохо поднял доход семьи.

Так что… не планировала, но, кажется, что-то ощущала. Алекто не знала, как обозначить собственные чувства, и сама их стеснялась, да и осознала лишь через два месяца, что при работе всегда тревожно прислушивается к звукам из детской, да и заглядывает к нему каждый вечер, а позже сама стала пускать его к себе… Она совершенно не представляла, как вести себя с ребёнком, но, по крайней мере, была уверена, что не даст его в обиду, как себя. Ей совсем не обязательно его любить, чтобы приглядывать и защищать.

Алекто наклонилась над спящим ребёнком, откидывая тяжёлую косу на спину, чтобы не задеть выпавшими прядями ненароком, и осторожно провела пальцами по лбу чуть ниже бинтов, опасаясь прикладывать ладонь и потревожить нечаянно сон.

Лекари заверили, что даже шрамов не останется, но она, не доверяя, всю прошлую ночь провела в лаборатории, возясь над заживляющим зельем, которое должно подойти даже для такого маленького. Ранее ей не приходилось рассчитывать дозу на детей, и она очень волновалась, подливая его в воду утром, но, кажется, цвет лица действительно стал здоровее, хотя и ещё бледнее обычного. Да и спал ребёнок спокойно, не морщился, не ворочался болезненно, невольно заставляя верить в лучшее. Вот уж что Алекто точно могла себе честно признать, так это то, что она никогда бы не подумала раньше, что её ещё может волновать судьба кого-то, учитывая, что душа затвердела уже давно.

Алекто выпрямилась, задумчиво глядя на Вееля. Надо ли сделать что-то ещё? Что в таких ситуациях делают?

— Поправляйся, — шёпотом пожелала она ребёнку, так же тихо покидая детскую и чувствуя себя очень глупо.

Он ведь даже не услышал, а если и сквозь сон что-то прошло, то наверняка ребёнок ничего не понял… И зачем сказала, неловко думала Алекто, направляясь к себе. Это ничего не меняет.

Мефис вернулся в поместье через пару часов, Алекто же узнала об этом, когда внезапно столкнулась с мужем в коридоре, выходя из своей укромной лаборатории и чуть щурясь от более яркого, чем в подвале, света.

Лаборатория была её мечтой с детства: так сложилось, что её магия давала ей власть над людьми лишь через зелья. Казалось бы, совершенно бесполезная способность, но что ещё могла сделать когда-то ничего не умеющая девочка, в лучшем случае появлявшаяся перед людьми лишь чтобы подать чай, как какая-то служанка?

Сейчас эта тихая власть разрослась, находя и вполне будничное применение, и чужой страх над ней, и вариации для тайных дел. Не всегда даже графине можно действовать так открыто. А этот собственный укромный уголок давал ей и свободу для творчества, и тихое место. В эту часть подвала никто не лез, даже убираться там позволялось лишь Каталине, и Мефис заходил лишь если что-то совершенно срочное. И ключ был лишь у самой Алекто.

(И зачем-то она иногда пускала туда Вееля.)

— Вы как всегда превосходны, — хмыкнул он вместо приветствия. — Веелю уже лучше. И какого демона никто из этих лекаришек так не смог, — скривившись, сказал Мефис в сторону.

Дворецкий виновато скрылся из виду, словно он мог на это повлиять. Алекто чуть хмыкнула, а Мефис вздохнул и прикрыл глаза, скрещивая руки на груди.

— Отвратительно. Надо будет извиниться перед королевой. Всего раз пропустили вечер, а во дворце уже бедлам. Ты знаешь, за что мстил этот щенок?

Как быстро можно упасть из второго сына барона до уровня животного, рассеянно отметила Алекто и качнула головой.

— За северянку! Была казнена пару месяцев назад. Сейчас бы за мятежников вступаться… Надеюсь, этой семейкой займутся, — Мефис вновь презрительно поморщился. — И надо будет предложить свою помощь с охраной. Ты уже выписала, я видел, что мысли совпали, — вроде бы одобрительно отметил он, но похлопал Алекто по плечу.

Дружелюбный жест, от которого у Алекто словно всё скрутило внутри, как ни старалась она себя все эти годы заставить привыкнуть к чужим прикосновениям. Но внутри каждый раз разливался холодный страх, хоть больше не сковывающий каждый мускул, но будто пытающийся предупредить о возможной опасности, заставляя дрогнуть сердце, вызывая желание как можно скорее убраться прочь, в одиночество, подальше от возможных опасностей.

И Мефис это прекрасно знал.

К сожалению, за эти годы они достаточно хорошо изучили друг друга, что давало простор не только для партнёрства, но иногда и для манипуляций. И средств, рычагов давления у Мефиса по-прежнему было больше, чем у Алекто.

Веди себя хорошо — ты знаешь, что я могу, что знаю про тебя.

Алекто внешне не дрогнула и, стоя так же прямо, ответила Мефису невозмутимым взглядом изумрудно-зелёных глаз. Уж надевать на себя красивую маску она научилась отменно.

— Думаю, её величество оценит нашу верность.

Мирабелль уже второй день нездоровилось, но, в то же время, даже для неё самой это самочувствие не казалось достаточно важной причиной для отмены всех дел. В обычный день она, может, и отмахнулась бы от всего и провела его в кровати, но переносить заседание Совета неловко, учитывая, какие вопросы будут подняты. Да и не так уж ей плохо, просто ноет всё и голова кружится — неудивительно, в прошлом месяце и вовсе ничего не было, за всеми этими ужасными событиями, а тут, видимо, заранее… После завтрака вроде стало легче.

— Я ненадолго отойду, — прощебетала она, вставая из-за туалетного столика и пожимая ладонь Мариссы. Комната немного качнулась, и Мирабелль перевела дыхание, прежде чем продолжила. — Я одна.

Фрейлины обеспокоенно переглянулись, но возражать не стали. Мирабелль одарила их сияющей улыбкой. Приятно, когда о ней заботятся и беспокоятся. Как будто немного легче становится.

* * *

— Мне страшно, — пожаловалась она Эйвану, цепляясь за его локоть и прижимаясь. — Никогда не думала, что кому-то не нравлюсь, — обиженно надула губы.

Неправда — от первого покушения её спасла Кларабелль, когда Мирабелль едва исполнилось четырнадцать, что, пожалуй, было одним из тех событий, что убедило сестру в бесполезности дяди, а её саму — в подлости черни. Но никогда не нападал кто-то знатный, те обычно вели себя достойно. Но не суть, когда хочется пожаловаться и чтобы пожалели.

Эйван шёл быстрее, потому и ей приходилось ускоряться, чтобы всё ещё иметь возможность держаться за его руку. Мог бы и подстроиться, почти обиженно подумала Мирабелль, освободив одну ладонь, чтобы хоть немного подхватить юбку. Или на руки, в конце концов. Наряд, конечно, тяжёлый, но не настолько, чтобы это нельзя было сделать, тем более, Эйван сильный.

— Во дворце ничего не случится, — отозвался он, хмыкнув.

— Но это и было во дворце! — возмутилась Мирабелль. — Конечно, пока сестра зде…

Эйван поменялся в лице, и она поспешно съехала с темы. Эта их глупая вражда!

— Кстати, если ты хочешь, то можешь же прийти сегодня на собрание. Придё-ошь? — предложила радостно Мирабелль.

В королевстве титул передавался просто, от старшего ребёнка к следующему старшему, и супруги имели в семье влияние в последнюю очередь, после всех братьев и сестёр главы семьи и даже после детей. То есть Эйван был лишь третьим и его слово значило сильно меньше, чем её или Кларабелль, но Мирабелль обычно старалась это сгладить. В других титулованных семьях всё вполне решалось обычной договорённостью (например, графиня Зеул и виконт Никсен имели почти полную власть), но в королевской семье всегда было строго, для каждого отдельного события требовалось отдельное назначение, иногда чуть ли не задокументированное.

Скучно, нудно, но такие уж правила!

Эйван остановился перед одной из комнат для отдыха, и подоспевший слуга поспешно распахнул двери и поклонился, впуская их внутрь. Мирабелль махнула рукой, отсылая лакея — раз уж она фрейлин ради этой болтовни не взяла, то этих и тем более сейчас видеть не желала.

— Мне там нечего делать, — пожал Эйван плечами, оборачиваясь к ней — Мирабелль оказалась между ним и закрывшейся дверью. — Вы всё этот случай будете обсуждать. У меня нет идей.

— Хорошо, — растерянно протянула она, преданно заглядывая ему в глаза. Не так уж часто удаётся просто так побыть наедине днём, а ей столько всякому хотелось бы сказать…

Эйван протянул ладонь к её шее, к золотому кулону с крупной жемчужиной, и сжал камень между пальцев.

— Ой, подарок леди Зеул! Красивый, да? — обрадовалась возможности похвастаться красивой штучкой Мирабелль. — Она так извинялась за отсутствие. Представляешь, у них сын поранился, вот и… Ой, не надо!

Рука Эйвана скользнула с шеи ниже, к декольте платья, и Мирабелль чуть отпрянула, но упёрлась в дверь, сомкнула пальцы левой руки на запястье мужа, пытаясь остановить.

— Мне сегодня не очень, — чуть выпятила нижнюю губу. — И все эти дела…

— С кем у тебя этих дел только нет, — шикнул Эйван, наклоняясь для поцелуя — на это Мирабелль нехотя ответила, да и получилось не так приятно, как обычно — слишком мутило.

Эйван сжал её бёдра, а мир вновь качнулся, и Мирабелль обхватила его шею руками, пытаясь удержать равновесие.

Ну почему так плохо-то. В подростковом возрасте, пока она ещё только росла, каждый месяц доходило чуть ли не до обмороков, но она уже давно взрослая и обычно чувствовала себя прекрасно. Даже болела редко.

— Эй… Эйван! — испуганно ахнула она, когда хватка только усилилась.

Мирабелль упёрлась ладонями ему в грудь, но сил оттолкнуть не хватало.

— Не надо, м-мне действительно нехорошо…

Кажется, в этот момент её любовь к роскошным платьям сыграла ей хорошую службу — несколько слоёв юбок оказалось нелегко задрать, и, пока Эйван запутался в них, Мирабелль инстинктивно, хоть и в куда более слабом размере, повторила то, что много раз видела, как делает сестра — сконцентрировала магию не на чём-то неживом, а на человеке, оттолкнув прямо в то место, куда так отчаянно упиралась руками.

Эйван отшатнулся буквально на шаг, и Мирабелль, чуть не плача, прижала ладони к груди, запоздало испугавшись — за него.

— Извини! — растерянно затараторила. — Тебе не больно?

Выглядел он невредимым, но вдруг… Хотя сил у неё много, не должна ранить, но, но...

Эйван, судя по тону, ругнулся незнакомыми словами сквозь зубы и, отстранив её от двери, вышел, направившись куда-то прочь. Мирабелль растерянно замерла в дверях, проведя ладонью по юбке, неловко оглаживая ткань. И чего она упёрлась? Плохо, но, наверное, не настолько, чтобы его расстраивать? Но и он её испугал. А она резко среагировала, он теперь злится?

Мирабелль растерянно перевела взгляд, наткнувшись на стражника у стены, и вспыхнула от стыда. Наверняка всё слышал. Надо сказать, пусть заменят. Вот таких слухов точно ей не хватало.

* * *

Атэнэйс и Марисса, к счастью, не задавали лишних вопросов, когда она не только вернулась вся взъерошенная, но и захотела переодеться. Мирабелль ощущала неуютно, и смена наряда помогла перестать ощущать, будто её всё ещё сжимают. Кажется, то платье она вряд ли снова наденет. Кулон, впрочем, оставила — он всё ещё миленький, да и она хотела показать леди Алекто, что оценила её подарок.

На Совете традиционно присутствовало десять человек, не считая членов королевской семьи. Если Мирабелль приходилось бывать на каждом собрании, то Кларабелль обычно делала это по своему усмотрению, в основном на всякие военно-боевые обсуждения, в которых королева искренне не разбиралась и не особо желала, ну а с Эйваном обычно уже приходилось подгадывать, чтобы муж и сестра пересекались поменьше. А остальные — члены важных семей, с которыми следовало считаться. Обычно по одному человеку от семьи, но для некоторых делались исключения. Так что на данный момент в Совет входили Мефис и Алекто Зеул, Керрия Розан, Жанна Дафнин, Лахеса и Долос Никсен, Флорео Тропаим, Гибрисса Контумо, Марсель Даймон и Гера Лилиум, и все уже были в сборе.

Ситуацию с несколькими из них ей пришлось обсуждать отдельно, вводя первые меры, но общее совещание получилось собрать лишь сейчас, а прошло уже около двадцати дней. Мирабелль надеялась, что сегодня что-нибудь придумают и она сможет забыть обо всём этом надолго.

Эйван, конечно, не пришёл. Мирабелль осторожно опустилась на своё место и сначала откинулась на спинку кресла, надеясь, что так станет легче, но головокружение лишь усилилось, и через пару минут она постаралась как можно незаметнее и естественнее опереться на стол, чтобы при этом не ссутулиться.

Вслушиваться в обсуждение получалось плохо. Голоса сливались, Мирабелль постоянно теряла мысль, пока получалось сосредоточиться на одном, разговор плавно перетекал в другое, потому приходилось надеяться, что они и сами договорятся.

В зале было душно, а окно открыть и не прикажешь — тогда станет сильно холодно. Запах чьих-то духов казался слишком резким, настолько, что Мирабелль искренне подумывала, что, если поймёт, от кого это, то просто выгонит этого человека.

Говорили в основном Мефис, Марсель и Жанна, наперебой предлагая различные варианты, споря друг с другом в мелочах, но вроде бы соглашаясь в сути. То, что Мирабелль ухватывала, частично уже решено — вроде повышения охраны в окрестностях дворца, а вот результаты суда и возможная будущая проверка всей семьи изменщика были для неё новостями. Далее разговор переключился уже на ситуацию на севере, где вновь начались волнения, и в этот момент Мирабелль окончательно потеряла нить разговора, осторожно подперев голову ладонью. Только бы никто не посчитал это некрасивым или смешным.

Когда Гера Лилиум вступила в разговор, Мирабелль сквозь ускользающее внимание почти не слышала её слов, но от едкого комментария не удержалась:

— Уж вам-то про мотивы дикарей только и судить, — вымещая хотя бы часть злости за этот день на герцогине.

Гера возмущённо сжала губы, но промолчала, хоть и не отвела взгляда.

Герцогиня Лилиум ей не нравилась. Отправлять от семьи в Совет иностранку — немыслимое дело, но Питер Лилиум оказался то ли достаточно глуп, то ли нагл, чтобы счесть это приемлемым, а без серьёзного повода взять и отстранить её даже Мирабелль не могла. Герцог женился на чудиинке — уроженке страны, располагающейся за горами как раз на севере, из которой во времена правления бабушки в Карлию проникло немало людей. В Чудиине не существовало централизованной власти и грамотно организованных городов, одни разрозненные поселения, и их можно было бы попытаться захватить, над чем всерьёз задумывалась не одна правительница Карлии, несмотря на горную преграду, если бы не ещё одно «но». В стране обитали драконы, возможно, последние в этом мире. И местные, несмотря на свою неорганизованность, их подчинили. Поэтому королева Персиа постаралась установить с Чудиином мир, и довольно многие предпочли жить в куда более цивилизованной Карлии, постепенно смешиваясь с её северным населением.

Полукровку, уже ставшую частью страны, может, и не очень охотно, но все приняли бы, как леди Лахесу. Но Питер Лилиум женился буквально на чужеродной крестьянке и притащил её в политику, так что не нравилась она почти никому.

У неё даже внешность абсолютно несоответствующая, выдаёт чужачку с первого взгляда. Слишком светлые волосы и глаза, слишком тёмная на фоне остальных (хоть и светлая по сравнению с какими-нибудь жителями Амони — вообще, такой оттенок был распространён, как Мирабелль косвенно знала, как раз у крестьян, значительно смешавшихся с иными народами) кожа.

Кроме того, она и нравом не вышла, слишком нагло влезая в то, что её совершенно не касалось. Раз уж пролезла наверх, так и помалкивай благодарно, нет, надо делиться своим как будто бы ценным мнением.

Да и какие вообще могут быть способности у простолюдинки, что она может в управлении страной понимать? У неё ещё и дети один за другим мрут, как дурное предзнаменование, с семьёй бы сначала управляться научилась. Но формально придраться было не к чему, потому и приходилось ограничиваться ехидными замечаниями.

В зале раздалось несколько одобрительных смешков, и слово поспешно перехватила Лахеса, не давая Гере ни фразы больше вставить. Так ей и надо.

Плохое самочувствие, к сожалению, никуда не делось. Сидеть ровно становилось всё сложнее, и Мирабелль всё больше опиралась на локоть, уткнувшись лбом в ладонь — периодически всё поглощали чёрные вспышки обессиливания перед глазами, когда рука немного соскальзывала и не уронить голову было всё сложнее.

— Вы согласны, ваше величество? — участливо вопросил кто-то.

Мирабелль вскинула голову:

— Д… — в этот момент темнота её накрыла, и Мирабелль успела услышать лишь испуганный вскрик, прежде чем в неё погрузиться целиком.

Примечания:

Решила в честь др закинуть хд

Королева с начала встречи была нездорово бледна, так что Алекто, сидящая через одно место от неё, в какой-то момент приметила, что той совсем нехорошо, и стала наблюдать чуть внимательнее, гадая, как бы поскорее закруглить собрание. Предложить завершить его могла лишь её величество, но та даже отвечала не совсем впопад, так что требовалось поскорее и как можно незаметнее подвести заседание к какому-то итогу — чего Алекто сделать не успела.

Зато успела увидеть, как, прикрыв глаза, королева качнулась и обмякла — и, вскочив с места и едва не наткнувшись на соседний стул, подхватить её. Мефис слева издал встревоженный возглас, и кто-то тоже встал с места, раздался гомон встревоженных голосов, но на окружающих Алекто не стала заострять внимания, сосредоточившись на королеве.

— Позовите лекаря и разойдитесь, — рявкнула она, нащупывая сзади за густыми волосами пуговицы и расстёгивая две верхние. Вроде, платье не сильно затянуто, но здесь душно, перестарались с обогревом помещения, так что демон знает. Герцогиня Марисса, стоявшая ранее поодаль у окна, поспешила на помощь, помогая отодвинуть кресло и вновь усадить королеву. Ресницы той дрогнули, и на пару секунд она одарила их растерянным взглядом, но вновь закрыла глаза и издала приглушённый стон, снова обмякнув в кресле. Всё-таки обморок, деловито отметила Алекто.

Лекарь, к счастью, не заставил долго ждать, и только тогда Алекто выдохнула с облегчением.

* * *

Алекто сердито смотрела на две чашки чая, пока горничная, дрожа, стояла напротив, не решаясь поднять голову.

Как будто мало тревог о королевстве и её величестве, так ещё это. В последние полгода она регулярно металась между графством и столицей, решая дела то здесь, то там, постоянно в хлопотах. Условно — это и не должно было её касаться. Ей абсолютно безразлично, с кем, где и как Мефис проводит время, в конце концов, у него имеется своя голова на плечах, причём, не глупая. Плевать и на возможных любовниц, но, всё же, должны оставаться какие-то рамки приличия — ведь в глазах остальных они по-прежнему должны выглядеть идеальной парой, чтобы не вызывать ненужных слухов и смуты.

Но переспать с горничной в своём же особняке?! Там, где вообще-то рос его единственный сын?!

Алекто не могла понять. Лично ей в принципе была отвратительна любая физическая близость, и от попыток разобраться её только передёргивало. Ладно бы это оказалась другая леди. Ладно в столице или после какого-нибудь приёма. Но в своих владениях, где это неизбежно разлетится…

И ведь, если бы она не была так занята, возможно, узнала бы сразу или хотя бы почти сразу. Но ей не до вникания в чужие сплетни, а Каталина, хоть и уже находилась какое-то время в курсе, никак не решалась ей рассказать, кажется, опасаясь её реакции.

Хорошо, что сын уже пришёл в норму, как обычно, бесится, гоняется за всеми по дому и лопочет что-то на своём детском языке, из которого Алекто, к сожалению, мало что разбирала — мало было совместных ситуаций.

Демон побери Мефиса, ну действительно, чем он думал? Любое другое место и любая другая женщина — и правда никогда бы не всплыла наружу. Но не замкнутый мирок родового поместья.

От-вра-ти-тель-но.

Чай уже остыл, и Алекто провела рукой на одной из чашек, заметно щёлкнув кольцом — дешёвый трюк, что уж, под стать дешёвой ситуации из дурного любовного романа. Граф и горничная, хах!

Алекто сложила руки на груди и перевела взгляд на служанку. В принципе, хорошенькая, но ведь даже не в его вкусе. Невысокая, веснушчатая, волосы белёсые и стянуты в тугой пучок. Глаза серые. Полноватая и выделяющийся живот уже не могла скрыть скромная униформа. Ещё месяца два, прикинула Алекто. Может, и раньше — Веель, например, поторопился почти на месяц. И до сих пор работает, причём труд довольно напряжённый.

Алекто не особо запоминала многочисленных слуг, но эта, кажется, работала в поместье уже минимум пару лет, весьма редко попадаясь ей на глаза. Вела себя как послушная серая мышка, не дававшая никаких поводов, чтобы её выделить в плохом или хорошем свете.

— Твоё имя?

— С-скульд, госпожа, — едва слышно пролепетала горничная в ответ, стиснув подол платья.

Слишком большой срок, несчастно подумала Алекто. Сейчас уже только убьёт двоих разом. Если бы раньше кто доложил…

— Пей, — кивнула она на правую чашку.

— Я не с-смею…

— Я сказала — пей!

Горничная медленно подошла и трясущимися руками взяла чашку, пара капель упала на столик. Алекто невольно поморщилась.

— Мне её в тебя влить? — раздражённо поинтересовалась она.

Горничная в ответ что-то несчастно проскулила и всё же послушалась приказа. Алекто вздохнула и глотнула из второй, в которую, собственно, и высыпала порошок. Ей-то что… Ей уже ничем не помочь и не навредить.

— Ваше сиятельство, — всхлипнула Скульд, ставя пустую чашку на место. — Помилуйте, я…

Алекто пропустила её фразу мимо ушей, напряжённо размышляя, как быть с этим дальше. Просто сослать уже поздно, не успеет добраться. Слух разлетелся. Значит, только использовать. Даже если они с Мефисом разойдутся, то Вееля все равно никто не обставит, он старше, да и простолюдинку-то в жены… Это надо быть добрейшей душой на свете, что к человеку, продавшего брата и сестру за дополнительное влияние, никак не относилось.

В принципе, когда немного подрастёт, можно взять ребёнка как личного слугу для Вееля. Разница в возрасте будет небольшая, а кровь — мощная связь, да и воспитать можно будет сразу правильно. Неплохой способ получить на будущее верного человека. Если будет мальчик, то точно стоит, а девочка... Тоже можно приспособить, пусть и не так тесно связать. Секретаршей там или управляющей, дело найти всегда можно.

Но с этой-то что делать… Раз работает на таком большом сроке, значит, денег точно нет. На что рассчитывала? На помощь, благосклонность? Так Мефис просто так ничего не сделает. Всё по счетам и договорам. Хотя елей в уши он может лить красиво, но на слуг своё красноречие обычно не растрачивал.

Да и была ли она вообще действительно согласна, а не, как сейчас, просто выпила возможно отравленный чай?

Ощущение осталось липкое, как от оброненных на стол капель.

— Ты… Скульд.

Служанка вновь всхлипнула и поникла, склонив голову.

— Лет через пять приведёшь ребёнка. До этого будешь работать в Маллефисе, — подумав, выбрала она место. Там и работа полегче найдётся, и отсюда всего пара часов, и перед глазами маячить не будет. Да не трясись ты. Чай как чай. Остыл.

Алекто вздохнула и устало прикрыла глаза.

— Госпожа, п-простите…

Самое противное в привязанности — она не сможет, если что, уйти, поскольку ей тогда придётся оставить Вееля, даже если получит власть, не связанную с семьёй. Хотя её мать сумела так когда-то сделать, бросив и Алекто, и обоих сыновей. Возможно, мать была сильнее. Слишком плохо Алекто её помнила.

Ладно, до этого, возможно, и не дойдёт. В конце концов, есть ещё старый добрый вариант отравить Мефиса и стать временной главой семьи при малолетнем сыне, но, во-первых, от второго такого преступления её прикрывать будет некому, а во-вторых, в Вееле он всё ещё души не чает.

— Десять золотых на ближайшие месяцы хватит? — предположила она.

Насколько она помнила записи — горничные получали куда меньше, но, раз уж взялась за дело, глупо ограничиваться в таких мелочах.

— Ваше сиятельство? — растерянно переспросила Скульд.

Алекто почувствовала досаду — ни одной полноценно сформулированной мысли за весь диалог. Ни одного полного предложения. Вот как с ней можно было что-то...

— Значит, хватит, — она хотела выписать чек, но передумала. Ещё обманут глупышку, она считать хоть умеет? В графстве располагалось несколько школ для крестьян, но как их посещали и много ли усваивали — тот ещё вопрос.

Алекто встала со стула и направилась к письменному столу, отцепив от пояса ключ. Кошель лежал среди её бумаг — немного денег под рукой она предпочитала держать, на случай внезапных поездок и визитов.

Впрочем, что уж тут, признаться, у неё и относительно секретный счёт был, оформленный на старшего брата, но который тот не посмел бы тронуть. А для неё — безопасный тайник на случай семейных проблем. С учётом ситуации, никогда не будет лишним перестраховаться.

Алекто механически открыла ящик, достала кошель, отсчитала монеты, вернула на место, закрыла — при этом невольно продолжая прислушиваться к служанке. Та сначала всё продолжала растерянно бормотать покаяния и извинения, но, когда ящик открылся, стихла и больше не издала ни звука.

Самым до смешного глупым в ситуации было то, что Алекто прекрасно представляла, какого это, когда вся твоя жизнь зависит всего лишь от чужого настроения.

Она бегло окинула взглядом стол — сложить не во что, оставалось только надеяться, что Скульд не даст у себя отобрать.

— Держи, — быстро всунула в ладонь всю горсть, стараясь не касаться чужой кожи. — Распредели на какое-то время. Я сейчас напишу записку, передашь дворецкому и собирай вещи.

Заодно ещё двоих отправит, чтобы не вызывать ещё большего внимания.

Горничная убрала часть денег в карман передника, а часть сжала в ладони, и, так и не подняв головы, пробормотала:

— Благодарю, ваше сиятельство.

Алекто тем временем быстро черканула записку с указаниями, добавив к имени Скульд одну из пожилых кухарок и хромого садовника.

— И уберись, — кивнула она на чайный столик, отдавая записку.

С Мефисом об этом все равно придётся поговорить, но, пожалуй, это обождёт. Сначала им обоим хотелось бы услышать из дворца только хорошие новости.

Марисса работала на её величество уже девять лет и была её всего на два года старше.

Это оказалась далеко не та судьба, которую она ждала в детстве. Родители служили высокопоставленными военными, брат пошёл по их же стопам, и, хотя сама Марисса не жаждала провести полжизни в боях, но была уверена, что в итоге тоже окажется хотя бы косвенно связана с армией.

Только брат, вообще-то, тот ещё тип (Марисса с ним никогда не ладила, да и не особо об этом сокрушалась, демон с ним), внезапно очаровал тогда ещё наследную принцессу.

Эйван всегда приносил семье одни лишь проблемы. Чего стоит его внезапное отступление в одном из конфликтов, когда он свой отряд просто бросил и сбежал. Отец его кое-как спас от казни, хотя, скорее, спасла его репутация матери, погибшей в том же бою в Амони, что и король Франц — всё-таки сын героини. Откупили, оправдали, замяли, уговорили не высовываться. Не очень успешно — тот довольно быстро понял, что среди неразбирающихся может ещё и за жертву обстоятельств себя выдать, а доступ ко двору у них был. Он и после этого на всяческих вечерах получал куда больше внимания, чем неказистая полноватая Марисса, обычно там разве что стенку подпиравшая.

В общем, в тот момент, когда Эйван внезапно начал «тайно» встречаться с принцессой, наврав ей с три короба, Марисса подумала — повезло. Это был неплохой шанс и восстановить честь семьи, и, в конце концов, ну кто будет отказывать без года королеве?

В качестве фрейлины её предложил тоже Эйван. У юной королевы на тот момент всё ещё не сформировалась свита, поскольку ещё недавно её окружали в основном няньки и гувернантки, да и после смерти регента большая часть слуг во дворце сменилась. По слухам, никто с ней ужиться не мог, по ещё больше тайным слухам — не ей, а принцессе угодить не могли.

Относительно вблизи на тот момент Марисса видела её величество лишь раз — собственно, на её свадьбе с братом, а уж она вряд ли и вовсе раньше знала о её существовании, но вот она уже во дворце, нервно ждала в коридоре, не зная, чего ожидать.

— Атэнэйс Дафнин, — поприветствовала её вышедшая к ней женщина, легонько кивнув.

— А… Марисса Фоллетти, — неуклюже сделала она реверанс.

Женщина оказалась сильно старше, на вид, под сорок, одетая в платье немного старомодного кроя, с высоким воротником, строго тёмно-зелёное, но ткань явно дорогая, а тёмные волосы женщины были заплетены частично вокруг головы, частично в сложную косу сзади.

Дафнин… Вроде бы, графская семья. Стало неловко — не так уж она и в курсе дворцовых дел для такой должности, знает только основы, из аристократов помнит только самых выделяющихся.

Атэнэйс окинула её придирчивым взглядом и поморщилась:

— Собери волосы. И одежда у тебя, конечно…

На выбор платья она, между прочим, потратила немало времени, не зная, как быть, и в итоге выбрав самый скромный вариант. Боялась, что иначе будет выглядеть излишне вычурно и кричаще.

Ленты у Мариссы с собой не было, потому, ворча себе под нос, Атэнэйс пришлось сначала вести её в комнату для прислуги и искать, чем скрепить волосы, уже там, пока Марисса умирала от стыда, что не подумала об этом раньше.

— Надеюсь, ты хотя бы знаешь этикет. Я бы тебя сначала проверила, но её величество решила, что хочет сразу увидеть тебя сама, а мы и так теперь задерживаемся…

Конечно, к королеве так легко не попасть, но в этот момент Марисса почти пожалела, что родство сыграло ей службу. Провалила бы проверку да с чистой совестью домой ушла. А тут, если что не так, то это будет не просто ошибка, а сразу проступок по отношению к её величеству.

— Извините, — виновато протянула Марисса, поспешно закрепляя косу. Получилось не очень аккуратно, но переделывать — ещё сильнее тратить драгоценное время. — А вы… — не знала, как уточнить дворцовую должность.

— Фрейлина. Служила ещё её величеству королеве Белле, — терпеливо пояснила женщина. — И советую тебе сильно не надеяться. Мало кто оказывается достойной.

Фрейлина прошлой королевы — тогда понятна такая сильная разница в возрасте. Разговор пришлось продолжать уже на пути к покоям, чтобы не заставлять ждать ещё сильнее.

— И без фамильярностей, — продолжила Атэнэйс. — Её величество многое спускает с рук, но нечего пользоваться её милостью… Без сплетен. Никакая личная информация не должна попасть в чужие уши. Кроме того, не особо уповай на родство. Если ты не будешь вести себя подобающе…

Передышки перед дверью она Мариссе не дала, потому нырять в омут страха пришлось сразу с головой. Она, собственно, даже не знала, сильно ли здесь за промашки наказывают?!

— Ваше величество, — низко поклонилась она.

— Ты долго, — обиженно заявила королева старшей фрейлине, покорно извинившейся. — Я же сказала, что умираю от любопытства…

Брат идиот, сразу поняла Марисса, хотя и смотрела пока что лишь искоса, не решаясь поднять головы. Она красавица. И выглядит совсем подросткой, несмотря на полностью сформировавшуюся фигуру, которую даже явно «домашнее» платье подчёркивало. Но это совсем не тот уровень, на который ему стоило замахиваться, да ещё и так пренебрежительно отзываться.

— А почему у тебя платье такое страшное? — с искренним, каким-то по-детски наивным любопытством вопросила её величество, впервые обратившись лично к ней. — У тебя других нет?

Кажется, в тот день она чуть не умерла от стыда за этот несчастный наряд.

Вопреки изначальным заверениям Атэнэйс, каким-то чудом Марисса королеве Мирабелль понравилась. Возможно, тем, что сразу научилась её ценить. Королева очень тянулась к всеобщей любви и похвале, воспринимая любой комплимент как искренний, а Марисса действительно оказалась от неё в восторге. Иногда попасть в её настроение бывало сложновато, но она действительно не была в личном общении жёсткой или агрессивной, скорее, просто капризной, но довольно милой. Да и удивительно наивной, её хотелось оберегать, даже с прошедшими годами.

Атэнэйс же, увидев, что она не перегибает палку и держится уважительно, растаяла и втайне обучила её всем недостающим знаниям, столь необходимым для жизни во дворце, так что и с этим в итоге проблем не возникло.

Ещё через два года Мирабелль решила, что негоже родственникам её мужа быть без титула, да и просто служить королеве нетитулованной особе, так в итоге и даровала ей звание герцогини и некоторую власть, больше, правда, формальную, но всё же для неё и этого было слишком много, ведь забота о её величестве все равно оставалась первостепенным делом. Собственно, потому личные слуги аристократов в королевстве обычно свою семью не заводили — посвящая свою жизнь службе.

А, кроме того, Марисса втайне жалела, что тогда не помешала брату.

Мирабелль его любила искренне, восторженно-наивно, о похождениях же Эйвана, знали, кажется, все, кроме её величества. Первые пару лет он ещё вёл себя довольно прилично, но через какое-то время одновременно заскучал и обнаглел от вседозволенности, которой мешала, кажется, лишь её высочество: собственно, Марисса стала нечаянной свидетельницей сцены, когда принцесса грозилась поотрывать Эйвану всё лишнее, если он расстроит Мирабелль, в качестве предупреждения притащив один раз прямо на обед голову одной из любовниц. Девушка была, конечно, не виновата, но Эйван после этого вроде как притих. Или скрывался лучше.

Так почему сегодня утром королева столь расстроилась? Мариссе очень хотелось расспросить и утешить, но испугалась сделать хуже, поэтому решила попробовать осторожно выйти на эту тему вечером. Кто же знал, что в итоге её величеству станет вдруг плохо. И что, что бы там ни случилось, всё перекроет новость.

Ещё и принцесса, кстати, уже дней десять как отправилась разбираться со всякими проблемами в стране и до сих пор не вернулась, а шанс, что перед ней королева открылась бы, куда выше. Всё-таки она, повзрослев, держала дистанцию.

— Миледи? — встревоженно уточнила Атэнэйс, когда лекарка удалилась и они остались втроём.

— Да, просто, мы же давно в последний раз… вместе… Я думала, как-то сразу должно быть понятно, — Мирабелль сильно покраснела, накручивая прядь волос на палец. — Надо сказать Эйвану.

Вот только этого сейчас не хватало — зная, каким резким на язык может быть брат и какой ранимой королева. Марисса опередила напарницу, тоже готовую возразить, но наверняка сделавшую бы это менее твёрдо:

— Миледи, вы ведь действительно переутомлены. Стоит хотя бы сегодня сначала хорошенько отдохнуть.

Мирабелль покраснела, кажется, ещё сильнее.

— Вы же никому не скажете? — тревожно уточнила она. — Я хочу сама.

На самом деле, не удивительно, что стресс от покушения, постоянная нагрузка и, как выяснилось, беременность так сильно её истощили, свалившись на хрупкую королеву одновременно, и стоило оградить её хотя бы от волнений в ближайшее время, раз уж не предотвратили их ранее. Вообще-то, им стоило заметить — но они с Атэнэйс действительно списали все признаки на стресс, тоже бывший нередким явлением для Мирабелль. А королева почти не жаловалась.

— Конечно, — ласково заверила королеву Атэнэйс, чуть пожав её ладонь. — Как вы скажете.

Мирабелль, послушавшись, отдохнула не один день, а два, прежде чем всё-таки собралась оповестить Эйвана. И, хотя Марисса не знала, что он там ей сказал, но, кажется, у него хватило ума быть вежливым, потому что её величество после разговора осталась не просто довольна, а почти сияла, радостно болтая о всевозможных вещах, делясь мыслями. Да и Эйван должен был понять, что стать отцом для будущего наследника или наследницы большая честь.

Для других же новость решили придержать, пока ситуация не стабилизируется, но в пределах дворца весть все равно ожидаемо разлетелась.

Мирабелль даже не смотрела на отражение в зеркале, только на статуэтку на столике, вяло пытаясь вспомнить её происхождение. Не подарок и не её желание. Значит, скорее всего, осталась от матери — можно уточнить у Атэнэйс, но больше, вроде, неоткуда.

— Миледи, может, так? — встревоженно вопросила Марисса, закончив с волосами.

Вскинув голову, Мирабелль встретилась с беспокойным взглядом фрейлины в отражении и только потом перевела взгляд на свою зеркальную копию. Обычно она ходила с распущенными волосами, ей так больше нравилось, но из-за постоянного недомогания фрейлина предложила немного собрать их, пытаясь теперь найти баланс между свободно лежащими и убранными, в итоге сейчас заплетя и скрепив сзади передние пряди, а остальные оставив привычной волной на спине. Да и заколку довольно милую нашла, с розами.

Мирабелль вздохнула и прикрыла глаза — отражение ей категорически не нравилось. Под глазами все равно залегли круги, да и черты лица обострились, ни причёска, ни одежда этого не перекрывали.

В последние три недели из-за тошноты аппетит совершенно пропал, да и многие вкусы и запахи оттого раздражали, отчего ела она непривычно мало, больше поддаваясь отчаянным уговорам, чем по собственному желанию.

— Подойдёт, — неопределённо отозвалась она, и Марисса, тревожно цокнув языком, завозилась ещё и с лентами.

И Кларабелль всё никак не вернётся. Эйван, к счастью, обрадовался — из-за их предшествующей ссоры Мирабелль немало волновалась, но муж повёл себя очень заботливо. Да и предложил ему поручить часть дел, но она не хотела его загружать своими обязанностями, не настолько же ей сложно — пару дней отлежалась и вернулась к обычному распорядку. На развлечения все равно настроения пока никакого не было.

На сегодня назначена личная аудиенция с графом Зеулом, но это и вовсе несложно, тот обычно со всем прекрасно разбирался сам, от неё требовалось лишь согласие. Сейчас она точно не была против — мысли расползлись, и думать, что там и как выгоднее, совершенно не хотелось, а графу хотя бы можно довериться, что не подведёт. Пару дней назад пришлось с маркизом Эмпуас иметь дело — она уж думала, до конца разговора ещё раз в обморок грохнется, пока из того, что он наболтал, полезную информацию мысленно выделяла! Или с казначеей разговор когда выдался — Мирабелль втихаря пришлось записывать все мелькающие в разговоре цифры, чтобы не ударить совсем уж в грязь лицом, пока голова отказывалась хотя бы два и два сложить.

Мирабелль, улыбнувшись Мариссе, встала, сама расправляя подол платья, всё-таки ловя своё отражение. Внешне — пока никаких заметных изменений, если бы не отпечаток усталости. Лекарка сказала, что ещё месяцев шесть. До её дня рождения, получается.

— Мне нравится, — всё-таки решила она, пытаясь то ли убедить себя, то ли успокоить Мариссу.

Мефис уже ждал, как обычно, придя немного заранее, учтиво поклонился, лишь после того пройдя следом за ней в кабинет.

— Ваше величество, рад вас видеть в добром здравии, — с явным облегчением заявил он, и Мирабелль, опускаясь в кресло, кивнула, неловко надеясь, что в этот раз обойдётся без внезапной слабости и головокружений.

Поскольку семья Зеулов с давних пор близка ко двору, Мефиса она знала с детства, хоть тот и был на пару лет старше. Без личного общения, но доверять ему можно, да и свою мать как глава семьи он сменил тоже достаточно рано, что несколько роднило, хотя и повезло ему немного больше. Графиня Зеул погибла в несчастном случае, когда Мефису исполнилось семнадцать, и тому пришлось полностью перенять все её бывшие обязанности. Мирабелль лишилась отца в пять и матери в одиннадцать.

В кабинете они остались почти наедине, только новая телохранительница маячила за её спиной у окна. Мирабелль к ней ещё не привыкла, потому задумалась, не отослать ли, но решила, что всё же не стоит показывать внешне Мефису излишнее доверие — лучше сохранять рамки. Да и поймёт ещё кто не так…

— Есть что-то новое? — уточнила Мирабелль, кивнув на бумаги, которые Мефис прижимал к себе.

— Не совсем, ваше величество, — ответил он выверено-виноватой улыбкой. — Отчёт, что все решения с последнего совета были реализованы…

Да, что-то они там всё-таки нарешали, вспомнила Мирабелль, она даже подписывала уже связанные с этим бумаги. В основном указы касались охраны в окрестностях и проверок оружия, о защите дворца же позаботилась ещё сестра, прежде чем сбежать в очередные свои приключения. Конечно, она занимается важным делом, но можно было заниматься этим где-нибудь поближе или побыстрее, Мирабелль же скучала!

Мефис, убедившись, что отчёт её удовлетворил (то, что Мирабелль в прошлый раз многое упустила из-за дурного самочувствия, показывать она не стала, просто подробнее изучив это сейчас), начал очень вдохновенно вещать насчёт торговли с Амони: захваченной, вообще-то, территории. Основная проблема заключалась в том, что завоёванная страна располагалась на другом материке, за морем, но идея её присоединить принадлежала ещё бабушке Мирабелль, причём та весьма успешно её реализовывала. В Карлии сильнее, чем в Амони, развита магия, мощнее военное искусство, и, несмотря на расстояния, карлийцы ещё при бабушке захватили большую часть территории. Судя по чужим рассказам, отец тоже был поглощен этой идеей, но в какой-то момент амонийцы дали довольно сильный отпор, что и стоило жизни королю Францу. Дядя же, далёкий и от войны, и от политики, больше ничего не предпринимал, и лишь после коронации Мирабелль Кларабелль, разработав свою стратегию, выпросила у неё разрешение продолжить. Мирабелль считала, что дело того не стоит, но сестрёнке отказать очень сложно, да и та, несмотря на юный возраст, оказалась и в военном деле очень талантливой, уведя других за собой под предлогом мести за покойного короля, да заодно заставив подтвердить верность часть спорных аристократских семей.

Мирабелль смутно предполагала, что на самом деле Кларабелль было плевать и на месть (отца-то она и не помнила), и даже на саму захваченную страну — её настоящим желанием стала сама битва и эта власть над чужими жизнями. Хотя и полученные ресурсы она распределяла неплохо.

А четыре года назад всё закончилось окончательно — Амони пала полностью, не осталось ни одного очага сопротивления. Управлять приходилось через нескольких наместников, да Кларабелль сама лично там бывала, а вот Мирабелль по-прежнему слабо представляла, что же там за земля, имея представление лишь о местных жителях, повидав в своей жизни аж двух человек оттуда.

Первой была жена дяди, амонийская принцесса, на самом деле игравшая роль скорее привилегированной пленницы. После смерти мужа она жила сначала где-то на принадлежащих конкретно ему землях, а потом вроде как и вовсе пропала. Мирабелль она не нравилась, так что её не особо интересовало, куда та могла деться. Второй — некий знатный военачальник, которого притащила уже Кларабелль примерно в тех же целях, что когда-то бабушка ту принцессу, но оставила его лишь в роли бесправного слуги. В итоге слух об этом разлетелся в сильно приукрашенном виде, приписывая им чуть ли не особую связь, но Мирабелль, зная сестру, сомневалась, что та хотя бы имя его помнит. А уж она и романтика — это совершенно не пересекающиеся линии.

Мефис, как служащий непосредственно королевской семье, в войне, естественно, не участвовал (по мнению Мирабелль, совершенно здравое решение — зачем вообще знатным людям рисковать собой? В конце концов, на то есть обычные жители, которые и должны их защищать), но там погиб его младший брат, Сеир Зеул, который, кажется, сам по себе был странным типом — при дворе ни разу не появлялся, хотя был уже пару лет как совершеннолетним, но, в любом случае, Мирабелль высказывала по этому поводу сочувствие. Кем бы он ни был, все равно жаль, что его даже не защитили.

А вот в торговле Зеулы оказались уже замешаны, пусть и не напрямую. Младшая сестра Мефиса вышла замуж за маркиза Эмпуас, во владения которого входил крупный торговый порт, и через него Мефис и провернул несколько выгодных сделок.

Самой Мирабелль, кстати, ничто из поставляемых товаров не нравилось — на её взгляд, амонийцы были слишком дикими людьми, и вещи в большинстве своём у них соответствующие. Разве что некоторые украшения казались неплохими, но тоже не в её вкусе. Впрочем, некоторым аристократам они нравились, так что, раз кто-то смог извлечь из этого выгоду — почему бы и нет. Все эти военные действия и так стали очень энергозатратными, должна же быть польза. Хотя и всё ещё не покрывала смерти отца, но вряд ли хоть что-то её оправдает.

— Да, хорошая идея, — чуть с сомнением согласилась она в итоге — выделить ещё несколько кораблей для торговых целей и наладить поставки в другие порты. — С… — слово вылетело из головы, демонстрируя всё же не прошедшую усталость, и Мирабелль с трудом подобрала термин, — земледелием проблем нет?

Пять лет назад с урожаем и рабочей силой, вроде как, выдались какие-то проблемы, но Мирабелль особой разницы не заметила. По просьбе других членов Совета повысили налог на окраинные земли да увеличили экспорт зерна и овощей в столицу и близлежащие территории, на том, кажется, дело и закончилось. Но столицу кормили в основном поля как раз территории графства Зеул, так что…

— Нет-нет, ваше величество, всё в порядке, — заверил Мефис. — Да и вопросов на сегодня больше нет. Вы хотели бы что-то добавить?

Она задумчиво подняла глаза, долю мгновения изучая его лицо, решая, верить или нет, но сам граф в своих словах будто бы был уверен.

— Нет, — качнула головой Мирабелль, аккуратно расписываясь и ставя печать.

Мефис подал ей руку, помогая подняться, и она немного пострадала, что Эйван так не делал почти никогда. Разве что на публике.

— Благодарю, — одарила его улыбкой. — Как дела у леди Алекто? У сына? — поинтересовалась.

Алекто после того несчастного собрания была очень мила, мало того, что подхватила её, но и потом подождала, пока лекарка придёт. Возможно, с ней стоит поговорить лично, поблагодарить, а то ситуация вышла глупая, а Мирабелль совершенно не привыкла к таким неловкостям, вот и непонятно, то ли замять, то ли поощрить чужое сочувствие. Ещё и перед всем Советом.

— С Веелем всё хорошо. Алекто… тоже беспокоилась за вас, ваше величество. Я передам ей, что вы в порядке, — заверил Мефис. — Слава небесам.

Мирабелль удовлетворённо кивнула.

* * *

В галерее полутемно — слуга метнулся разжечь свет поярче, но Мирабелль его остановила жестом. Этот коридор с детства ассоциировался именно с таким полумраком, да и, на самом деле, она очень хорошо помнила находящиеся здесь картины.

По левую руку простирались изображения правителей и правительниц, по правую — семейные портреты. Мимо полотна, изображавшего прадеда, Мирабелль прошла чуть быстрее — хотя оно и писалось при его жизни, но почти безумный взгляд с картины пугал, а вот у изображения бабушки уже замедлилась, вглядываясь в спокойное уверенное лицо.

Королева Персиа умерла, когда Мирабелль исполнился год, потому её она совершенно не запомнила, но каждый раз поражалась сходству сестры с ней. На картине бабушка была запечатлена чуть старше, чем Кларабелль сейчас, но лица у них очень похожи. Разве что сестру так роскошно одеться не уговоришь, да бабушка была шатенкой, а они вдвоём — брюнетками.

Следующий — отец, проправивший всего пять лет и оставивший хоть и слабые, но тёплые воспоминания. Крупный темноволосый мужчина с простой улыбкой.

И, наконец, она сама. Мирабелль из всех коронованных особ запечатлена самой юной — лишь она вступила на престол ещё до своего совершеннолетия. Был ещё один принц, осиротевший, как они, но там регентствовала его двоюродная сестра и её никто раньше времени не сместил. Впрочем, об этом Мирабелль честно старалась не думать, за столько лет убедившая себя, что именно того и хотела — и что так было лучше.

Она привычно переключила мысли на то, что не требовало особых раздумий — платье с коронации, кстати, очень красивое, но громоздкое, она предпочитала что-то, не затмевающее её саму. А вот изображённое ожерелье и сейчас иногда носила.

Мирабелль отвернулась от своей маленькой копии (правда, учитывая масштабы полотна, не такой уж и маленькой) и направилась к противоположной стене.

Она, сестра, муж. Дальше — она, сестра, отец, мать, дядя, жена дяди. Мирабелль замерла у этой картины, вглядываясь в лицо матери. То ли память так дорисовывала, то ли оно и здесь выглядело уже измождённым.

Что она думала, когда ждала её? Ждала ли? Мирабелль знала, что имя ей выбирала бабушка. Почему так рано умерла?

Кто-то схватил Мирабелль, одной рукой за живот, другой за шею, со спины — она сдавленно ахнула, готовясь закричать, но знакомый голос прямо в ухо заговорил раньше:

— Привет.

— Кларабелль, — укоризненно протянула Мирабелль, от перепуга чуть не упав прямо сестре в руки, но, шатнувшись, выпрямилась. Хватка была мягкой, но для испуга хватило. — Ох, наконец-то! Не пропадай так надолго! — она высвободилась и обняла сестру уже самостоятельно.

Кларабелль оказалась одета всё ещё в дорожное, но Мирабелль так соскучилась, что это не имело никакого значения. Её так долго не было.

В комнате сестры Мирабелль после свадьбы бывала не так уж часто, но сейчас множество новостей так её переполняло, что она направилась туда вместе с ней, безостановочно делясь пока что всякими мелочами, не зная, как подступиться к главному. А так, перечень мелких новостей — что решили на Совете, кого видела в последнее время, что делала… Разве что про самочувствие пока что умолчала да про конфликт с Эйваном. Всё разрешилось и так, а сестре бы не понравилось.

Кларабелль по пути лишь угукала, оказавшись в комнате, первым делом распустила волосы, рассыпавшиеся по плечам, и полезла в шкаф — Мирабелль всегда поражало, что та полностью отказывалась от прямой помощи прислуги, не любя заставать в своих покоях даже горничных. Впрочем, подумала Мирабелль, сестра в принципе не так уж любила общение.

Хотя со своими военными она постоянно контактирует, да и умеет быть обаятельной, если захочет. Но вот с прислугой как-то нет.

Мирабелль, окинув комнату беглым взглядом, тем временем направилась к окну, чтобы не мешать, с интересом изучая вид — из её спальни виднелся сад, как и из общей с Эйваном, а тут обзор открывался уже на площадь, хотя комната сестры находилась буквально за поворотом. После смерти матери Мирабелль очень боялась оставаться одна и часто сюда прибегала по ночам, прячась от кошмаров. С сестрой было нестрашно. Та бурчала, но не прогоняла, и у Мирабелль всё-таки получалось спокойно уснуть без снов.

Площадь, как всегда, хорошо освещена, и видно караул из королевской стражи, обходящий территорию. Мирабелль, глядя на это, ещё раз повторила себе, что всё будет в порядке. Защита усилена, виновник наказан. Всё будет хорошо. С ней, с сестрой, с мужем и…

— У меня будет ребёнок, — выпалила она наконец, резко обернувшись.

Кларабелль уже переоделась и вновь завязывала волосы, скосив на неё глаза.

— Я зн… — та начала и смолкла, видимо, обдумывая слова. — Ты же хотела? — на всякий случай уточнила она.

Мирабелль кивнула, облегчённо выдохнув. Немного обидно, что сюрприз кто-то испортил, но неудивительно, шпионов у Кларабелль полно. И, скорее всего, слухи всё-таки разлетелись.

Но и реакция оказалась спокойная, хотя сестра не особо любила, когда кто-то крутился вокруг неё, правда, в принципе, всем было понятно, что дети являлись лишь вопросом времени. Но Мирабелль в любом случае казалось важным, чтобы она хорошо отреагировала.

Да и она сама всё ещё не свыклась с мыслью, признаться честно. Странное ощущение — знать, что внутри тебя растёт ребёнок. Хотя в перспективе наличие ещё одного близкого или близкой радовало. Ей хотелось иметь ещё кого-то, кто будет её любить и при этом будет рядом.

— Я так тебя люблю, — доверительно оповестила Мирабелль. — Не уезжай пока больше, хорошо?

Может, наконец-то вновь будет нестрашно.

— Мама-а-а, — подёргал Алекто за подол сын.

Алекто, слипающимися глазами глядя в несходящиеся счета, с почти что трудом перевела на Вееля взгляд:

— Да?

Что с этим делать-то. Повышение налога помогло наладить ситуацию в графстве, но вот от старшего брата, барона Линкетто, по совместимости находящемуся в иерархии ниже и в прямом подчинении Зеулов, новости были неутешительные.

Нет, у Таната всё хорошо, и даже у Шакса, транжирящего семейные деньги где-то в крупных городах страны. В общем-то, одной из причин, по которой Алекто продолжала заботиться о доходах кровной семьи, являлась возможность позволить второму брату это. Хотя она с ним даже не общалась.

Их отец был жесток, но Шаксу, среднему, повезло стать его любимчиком — и он то ли закрывал глаза на всё, что тот делал с Танатом и Алекто, то ли действительно этого не видел. Алекто смутно надеялась на второе, но боялась, что правда её разочарует, потому прервала общение со всей семьёй. Тем не менее, после рождения сына она приглашала обоих, да и со старшим, Танатом, ей доводилось иметь дело весьма часто. Отношения их не выходили за рамки деловых, но Тан все равно каждый раз умудрялся смотреть на неё так виновато, что было почти неловко.

А теперь эти беспорядки в его землях. Чтобы помочь с ними разобраться, они посылали своих людей, и вспышку недовольства подавили быстро, но теперь вылезали проблемы. И это всё с учётом того, что Танат, между прочим, по её указу почти не действовал от своего имени, что работало сразу на две стороны. Во-первых, все заслуги принадлежали ей, а во-вторых… во-вторых, если что, её душу уже ничто не спасёт, а вот у Таната ещё был шанс.

— Мама, — довольно повторил Веель и залез к ней в кресло, вцепившись в её косу.

Терпимо, пока не тянет, но его привлекли вплетённые в волосы блестящие золотистые нити, и Алекто сумела вернуться к бумагам, пока ребёнок самозабвенно пытался вытащить одну из них.

От его прикосновений не становилось противно. Раньше такое было только с Шаксом, которого, несмотря ни на что, она даже подсознательно не считывала за угрозу.

— Я, между прочим, тоже дома не так часто бываю, — кисло заметил Мефис, подперев голову рукой, сидя напротив.

— Папа, — оторвавшись от своего занятия, Веель ткнул в него пальцем и с чувством выполненного долга вернулся к своему занятию.

— Недостаточно блестишь, — Алекто чуть поморщилась, когда ребёнок потянул за прядь слишком сильно.

Последние два месяца прошли насыщенно. Королева ждёт ребёнка, а в стране то и дело возникают недовольства, и Алекто смутно опасалась, что появление наследницы или наследника их только подстегнёт. Хотя кого-то, напротив, воодушевит.

Да и изначально казавшееся странным предположение принцессы, что недовольных спонсирует кто-то из титулованных особ, казалось всё более вероятным. Но кто посмел? Предательство королевской семьи — немыслимое дело, что вообще может оказаться весомее службы ей?

Пару лет назад восставшие на северных землях были полностью зачищены, и тогда никто не возразил против этого указа. Но, возможно, кто-то из более мелких родов, не приближенных ко двору…

А ещё она всё же поговорила с Мефисом насчёт служанки. Тот едва вспомнил, о ком речь, и совершенно не понял её недовольства, не осознавая, что не так, если они друг с другом связаны только делом. Впрочем, кажется, он совершенно не ожидал, что она так рассердится, потому Алекто надеялась, что в следующий раз ему хватит ума хотя бы заводить любовниц не в доме. Единственное полезное, что он сказал — то, что никто и ни за что не окажется выше Вееля.

Но после этого разговора брак стал ощущаться ещё тягостнее, так что оставалось лишь пытаться на полную пользоваться его преимуществами и надеяться, что, когда обстановка в стране наладится, ей удастся что-то сделать, а не прожить так всю свою жизнь.

(У Скульд родилась, как ей донесли, здоровая девочка.)

А послезавтра их ждёт очередное собрание Совета, где надо будет что-то предпринять и при этом не встревожить королеву.

* * *

Тщательно подбирала слова в этот день не только она. Мефис и вовсе ударился в отчёт о делах графства, который, между прочим, королева с удовольствием выслушала, Жанна высказывала только радостные предположения, а Лахеса и Марсель также взвешивали каждое слово. Кроме того, на совете присутствовала принцесса Кларабелль, сидящая по левую руку от её величества и большую часть собрания будто бы и не обращавшая на них внимания, увлечённая внешне чем угодно кроме собрания, хотя Алекто пару раз ловила её цепкий взгляд на остальных. Маска беспечности.

Королева и сейчас выглядела весьма уставшей и истощённой, что Алекто заставляло нервничать, но в диалог её величество всё же вовлекалась охотно, выслушивая абсолютно всё и предложив дельное решение на один из вопросов, да и в её речи проскальзывала привычная доля ехидства («не припомню, чтобы вас спрашивала»).

Мефиса, каким-то образом умудрившемся даже сюда ввернуть тему торговли, перебила принцесса, молча встав — муж тут же с готовностью смолк, скромно склонив голову.

— В общем, с остальным я разберусь, — коротко заявила принцесса, заходя королеве за спину и положив ладони на её плечи.

Алекто невольно отметила, что та в ответ на слова сестры расслабилась и улыбнулась:

— Да, и я хотела сообщить, что планирую пару месяцев провести в летнем дворце.

С учётом того, что уже теплеет, логично, задумчиво заметила Алекто. Летняя резиденция располагалась в восьми часах пути, что могло быть несколько утомительно, но дорога туда не должна принести сама по себе хлопот, да и на самом деле королева уже очень давно её не посещала. Главное, усилить там охрану. В столице безопасней, но для отдыха от дел то место вполне подойдёт. И на летний дворец сложнее напасть — лес не даст его оцепить. Кроме того, с учётом ожидания ребёнка… И к лучшему, пожалуй.

— В основном от моего имени будет принимать решения принцесса Кларабелль, — пауза, — но мне хотелось бы, чтобы виконтесса Розан и графиня Зеул помогли бы мне с делами, — добавила королева.

Керрия встала и поклонилась, Алекто, растерявшись, поднялась со своего места чуть запоздало, кинув взгляд на усердно жестикулирующего ей Мефиса, весь вид которого гласил «даже не думай отказывать». Это тоже туда ехать, получается?

Вот вам и задумалась.

— Для меня большая честь, ваше величество, — поклонилась она.

Мирабелль встала, жестом показывая Алекто и Керрии задержаться, пока остальные члены Совета покинули зал. Мефис напоследок глянул на Алекто предупреждающе, но она действительно не думала возражать, лишь немного растерялась. Логичнее было бы избрать герцогиню Лилиум, жившую ближе всех к нужному месту, но она по понятным причинам её величеству не нравилась. А самой Алекто… Ну, та слишком уж шла вопреки устоявшимся порядкам, словно желая выкопать себе яму.

Кларабелль уселась в кресло её величества (в этот раз явно без задней мысли, просто стараясь держаться позади сестры), а Мирабелль с невинной улыбкой повела плечом:

— Это ведь не сильно нарушит ваши планы?

— У нас не найдётся планов важнее, — пожала плечами Алекто, склонив голову, только сейчас обращая внимание на то, что её величество впервые появилась на людях в платье другого кроя, свободного и перехваченное под грудью, но волосы вновь свободно распущены.

Короткое обсуждение насчёт даты и времени, и Керрия попрощалась первой. Алекто почти последовала её примеру, но Мирабелль, оглянувшись на дверь, за которой скрылась виконтесса, внезапно поинтересовалась:

— Давно спросить хотела, если не секрет… Ты по каким-то идеологическим причинам так одеваешься?

Алекто невольно подняла руку, касаясь закрытого горла. Когда-то ей ещё в детском возрасте пришлось раньше начать носить одежду взрослого кроя, скрывая синяки, сейчас же она предпочитала более старомодный закрытый фасон, открывавший только лицо и ладони, лишь бы не цеплять даже нечаянных взглядов. В тёплое время года, пожалуй, это бросалось в глаза, но она так ни разу не смогла себя заставить подобрать что-то другое хотя бы для визитов в столицу, пусть виконтесса Лахеса и периодически беззлобно поддевала её вкус — а Алекто не была настолько мстительна, чтобы тыкать в более высокий статус из-за шуток, явно считаемых дружескими, той, кто после свадьбы стала ей почти что гувернанткой, помогая восполнить пропуски в образовании, — но остальные в глаза помалкивали.

(К слову, учитывая, сколько Мефис тогда дополнительно заплатил Лахесе за молчание о том, что жена у него неуч, уж в долгу-то перед ней Алекто точно не была… Да вот только, в отличие от мужа, понимала, что та бы и так промолчала.)

И демон знает, стоит ли с этим сейчас что-то делать — сопровождение королевы-то определённого стиля в одежде всё-таки могло и требовать!

— Так… сложилось, ваше величество, — уклонилась от прямого ответа — его у неё, собственно, не было.

— Жаль, тебе бы иное наверняка пошло, — задумчиво протянула королева, потянув себя за прядь волос. — До встречи, — пожелала она.

* * *

Веель при прощании вчера внезапно устроил целую истерику с плачем, Алекто такого не ожидала. Мефис кое-как его угомонил, а ей оставалось лишь неловко пообещать, что его день рождения она точно не пропустит и вообще это ненадолго и она будет приезжать, хотя и сомневалась, что ребёнок способен это понять. На самом деле, за эти полтора года Алекто так и не смогла осознать, насколько он может вникать в происходящее — вроде бы действия по-своему осмысленные, но в то же время многие причинно-следственные связи явно ещё были ему недоступны.

Ехать сразу до летнего дворца одной, естественно, было бы быстрее, но, чтобы присоединиться к свите королевы, Алекто пришлось делать крюк в столицу, где её уже ждали.

Керрия прибыла немного позже, но всего на полчаса, что даже удивительно, учитывая расстояние между королевским замком и родовым замком Розан. Алекто задумалась, что же именно заставило сделать королеву именно такой выбор. Керрия была сильно старше, Алекто — почти ровесницей королевы, положение тоже разное, Зеулы самостоятельны и подчинялись лишь непосредственно королевской семье, Розаны зависели от Лилиумов, кстати, угодивших в немилость уже два поколения как. Изначальные причины рассказать могла, наверное, только Медея Лилиум, известная колдунья, засевшая сейчас, впрочем, где-то, по слухам, чуть ли не в лесу, а сплетен на эту тему слишком много, правду и ложь уже не расплести.

Керрия, кстати, отдала старшего сына за Юнону Лилиум, младшую сестру герцога, пару лет назад… несколько опрометчивое решение. Алекто бы подобные договоры в столь беспокойное время заключать не стала.

Алекто скользнула взглядом по милующейся поодаль королевской чете — его величество она увидеть как-то не ожидала, — и вежливо опустила глаза в землю.

К ним королева направилась, как всегда, в сопровождении фрейлин и личной охраны и беспокойно оглянулась, пробормотав, явно не рассчитывая на нечаянные чужие уши:

— Мог бы дальше проводить… — и перевела взгляд на Алекто с Керрией, мгновенно меняясь в лице — теперь сдержанно улыбаясь. Из-за раннего утра на улице было ещё прохладно, потому Мирабелль зябко куталась в накидку. — Рада вас видеть. Хочу, чтобы они со мной поехали, — махнула рукой она, обернувшись к кому-то из слуг.

Плакали надежды Алекто спокойно доехать верхом, но она, конечно, согласно кивнула.

Уже в карете королева доверчиво поделилась:

— Атэнэйс и Марисса слишком беспокоятся, хотела немного отдохнуть, — она окинула Алекто придирчивым взглядом. — Я, признаться, не совсем то имела в виду… Но вам, как моей сестре, всё к лицу.

Алекто опустила глаза, запоздало осознав, что действительно сегодня оделась по-другому: в короткую тунику, штаны и камзол, но, если честно, про замечание королевы и вовсе забыла, восприняв отсутствие каких-то указаний как позволение. А так для неё это был обычный дорожный наряд, привычно закрывающий почти всё. Она неловко хмыкнула:

— Извиняюсь, ваше величество.

Главное, чтобы поездка прошла успешно.

Примечания:

Я защитила диплом, так что решила доредактировать главушку))

Картинка на тему обучения Лахесой: https://sun9-15.userapi.com/impg/WEGO4ZwDBRjC4CSPbCJFSRgU0enIp93YaQuIag/8C_93aZma4s.jpg?size=2560x2011&quality=95&sign=a6a4186c44a9cce7b44e88416e92b37c&type=album

Дорога выдалась утомительнее, чем обычно. Правда, Мирабелль в летнем дворце уже очень давно не была: до смерти мамы они проводили здесь каждое лето, а потом приезжали сюда всё реже и большую часть времени он пустовал. Последний визит состоялся целых три года назад, и тогда путь не казался таким отвратительным.

Во-первых, от тряски кареты, хоть и ехавшей как можно аккуратнее, ей все равно стало плохо, и голова после этого болела весь день, во-вторых, даже с учётом нескольких остановок, сидеть долго в ней оказалось неудобнее обычного.

Алекто и Керрия вели себя очень любезно, поддерживая диалог и пытаясь как-нибудь облегчить поездку. Признаться честно, будь в это время вместе с ней Атэнэйс и Марисса, Мирабелль жаловалась бы им куда больше, но графиня и виконтесса всё-таки не были ни служанками, ни подружками, потому она старалась держать небольшую дистанцию, особенно со второй.

С леди Алекто ей давно хотелось пообщаться поближе, а Керрия… Сначала Мирабелль планировала выбрать Алекто и Лахесу, но решила, что в плане политических дел лучше выбрать тех, кто не относятся к одной и той же иерархической фракции. Керрия Розан, на самом деле, хорошо вписывалась во внешнюю схему выбора (есть дети, тоже женщина, опытная) и одновременно была бы теперь у неё на виду. Не нравилась Мирабелль потенциальная коалиция Керрии и Геры вне её поля зрения. Кровь не вода, может и решить, что породнённый с Лилиумами сын важнее королевской благосклонности, а так не сможет лично взаимодействовать ни с Герой в Совете, ни с Питером в Ордене.

А ещё Алекто плохо скрываемо удивилась, узнав, что Мирабелль больше нигде никогда и не была, кроме замка и этого места, ну, и пару раз проезжала по улицам столицы в честь важных событий. Но ей как-то и не хотелось — опасно, нужно лишний раз сильно заботиться насчёт хорошей охраны, да и особого смысла она не видела, но приглашение как-нибудь посетить особняк Зеулов даже можно обдумать, идея хорошая.

В последнее время общее самочувствие стало лучше, прошла постоянная тошнота и слабость, но тело постепенно менялось, заставляя чувствовать себя неловко и неуклюже, что немного сгладил тщательно подобранный новый гардероб. Её модистка Розмари очень долго и старательно разбирала и придумывала с ней различные варианты, сумев угодить несмотря на отвратительное настроение Мирабелль и отсутствие привычных желаний.

Но после прибытия несколько дней все равно ушли только на отдых. Для Кларабелль, наверное, она бы выглядела очень слабой.

Между прочим, Эйван несколько месяцев вёл себя так мило, Мирабелль даже пару раз засыпала в его объятиях, что не так уж часто случалось, а перед самым отъездом взял и опять пропал. Ну почему всё время что-то, да расстроит?

Мирабелль вздохнула и отложила книжку, в которую бессмысленно смотрела уже довольно долго, но не прочла ни страницы. Кажется, лучше взять что-то другое, эта от череды мыслей совсем не отвлекает. Хотя вряд ли проблема в книге, а не в усталости или подсознательном страхе.

— Я в библиотеку, — провозгласила она.

Атэнэйс ненавязчиво последовала за ней, держась на небольшом расстоянии. Старшая фрейлина была очень хорошей, но иногда переживала слишком сильно — хотя в принципе Мирабелль действительно не прочь находиться под постоянным присмотром, особенно сейчас, учитывая и собственную уязвимость, и желание повышенной безопасности. После коронации она долго не могла определиться, кого же хочет оставить подле себя, поскольку никто из вариантов, ранее приставленных дядей, ей не нравился.

Или, если точнее, у неё не было ощущения, что она нравится им. Да, вежливы и услужливы, но ничего приятного в общении и никакого личного ощущения не складывалось, потому Мирабелль их всех в итоге выгнала. Атэнэйс же ещё при жизни матушки была к ней внимательна и заботлива, в некоторой мере додав столь недостающее тепло со стороны кого-то более взрослого.

Потому в итоге, несмотря на большую разницу в возрасте, Мирабелль её и оставила. С Атэнэйс было уютно.

Матушка, кстати, перед смертью очень долго болела, и потому от неё тёплых воспоминаний осталось мало. Мирабелль не знала, причиной её болезни послужила смерть отца или та одолела мать ещё раньше, но на её памяти она всегда тосковала и уделяла ей с сестрой не больше внимания, чем то было положено.

— Я сама посмотрю, — заявила Мирабелль библиотекарю, скрывшись между книжных полок.

По сравнению с библиотекой в основном замке, здешняя была раз в пять меньше и обновлялась реже, но что-то найти можно. Хотя большую часть интересного она уже давно прочитала, а что-то умное сейчас читать уж точно не хотелось.

Мирабелль запрокинула голову, задумчиво изучая корешки. Что звучит интересно, то читала, а что не читала, то не звучит.

— Хоть бы что-то новое добавили, — буркнула она, протянув ладонь к полке выше её головы.

Книга послушно выскользнула со своего места ровненько ей в руку. Собственно, кроме такого простенького передвигания предметов Мирабелль делать мало что умела, пусть и числилась магиней II степени, разве что изредка, в порыве чувств, как тогда с Эйваном. Больше ей и не требовалось, настолько, что впервые она применила магию только годам к десяти, тогда как Кларабелль магичила во всю лет с трёх.

Деление на степени было несколько условным, принятым в Карлии изначально в основном ради дальнейшего военного применения, но в итоге классификация применяться стала и в других областях. III степень — это проявление магии только в одной области, часто бытовой, II — всё и сразу, но очень понемногу, ограниченно, ну а I степень, самая высшая, давала власть над чем угодно, иногда с одним чётко выраженным преобладающим направлением, но тогда оно развито особо сильно.

Магия формировалась только в зависимости от условий и характера, потому ничего удивительного, что у Мирабелль II степень присвоена с вежливой натяжкой, а для описания возможностей Кларабелль даже I степень была тесна. Сестра правда очень способная и никогда не вписывалась в рамки.

Мирабелль полистала книгу, бегло проглядывая иллюстрации. Не читала. Такую ужасную графику она бы запомнила.

— Отнеси в спальню, — отдала она книгу Атэнэйс. — Я хочу глянуть пока письма сама, — вздохнула.

— Я скоро вернусь, — склонив голову, пообещала фрейлина, нехотя оставляя её одну.

В кабинете, внезапно, оказалось не пусто — графиня Алекто замерла с конвертом в руках и вздрогнула от открывшейся двери. Она моргнула и поспешно низко поклонилась, откладывая конверт.

— А вы тут почему? — не поняла Мирабелль. В замке её кабинет был неприкосновенной для посторонних территорией, но здесь, запоздала поняла она, каждый приезд всё перестраивалось по-новому, ведь место оживало лишь с её приездом.

— Я прошу прощения, — не поднимая головы, отозвалась Алекто. — Меня направили сюда, когда я спросила насчёт дел.

Мирабелль взяла в руки конверт, отложенный графиней — а, Мефис. Они здесь меньше десяти дней, а он и сюда поспел. Она открыла письмо, бегло проглядывая текст. Доброго здравия, всё отлично, надеюсь на то, что Алекто вам угодит и всё такое. Вежливо, правильно и бессмысленно, но немного приятно, хотя и очевидно, что тот просто старался услужить.

— Прощаю, — отмахнулась она, позволяя графине выпрямиться. Ничего страшного.

Мирабелль перевела взгляд на стопку писем и бумаг и вздохнула. Лично разбирать это точно сейчас не хотелось, если там содержимое примерно такой же срочности, хотя она и просила оставить для неё только самое важное, а с остальным пусть разбираются секретари в столице и другие члены Совета.

— Вам скучно? — деловито уточнила она у Алекто, припомнив, как та вчера бродила по саду.

— Что вы, — неопределённо повела плечами та в ответ, не отрывая взгляда от ковра под ногами.

— Тогда займись вместо меня, — кивнула Мирабелль на стол, мгновенно перекладывая занятие на другую. Считай, и не наказание, с учётом непрошенного визита. — Если что-то срочное, сообщишь. Ну и расскажешь потом, что о чём, — накрутила прядь волос на палец. — Если письма хорошие, передашь, я хоть под настроение почитаю.

Зеулы входили в число тех, на кого даже в случае чего-то важного можно было положиться, так что доверить ей можно.

Алекто покорно кивнула, отреагировав с привычной невозмутимостью. Графиня вечно вся в делах, так что для неё это вряд ли будет сложно, ну и ей заодно занятие.

Мирабелль подошла к окну, опершись на подоконник и задумчиво глядя на простирающийся перед ней лес. Вкус у предков был, конечно, интересный — строить место для отдыха где-то на отшибе. Правда, раньше эта территория находилась под контролем Лилиумов, когда-то бывших относительно родственной ветвью королевской семьи (пока Медея Лилиум не отказалась от титула и тот не перешёл от неё к боковой ветви рода), что могло объяснить выбор. Но наличие леса вокруг это всё ещё не оправдывало. Можно было выбрать любой крупный город или берег моря, в конце концов, а они выбрали лес!

— Как думаете, если устроить тут приём, кто-нибудь приедет? — несколько неуверенно уточнила Мирабелль, меняя тему. Она бы в такую глушь на их месте не отправилась бы.

— Приём? — переспросила Алекто. — Да, конечно. Любой будет рад вас лишний раз увидеть.

Мирабелль задумчиво кивнула, веря на слово. Может, действительно попозже что-то устроить. Небольшое, слишком много человек сейчас видеть не хотелось, но и одиночество — это точно не для неё. Чаепитие какое-нибудь, если только с относительно близкими людьми, то можно и несколько раз. Так что вновь обживётся здесь и, наверное, даже лично займётся организацией.

— Надо тогда подумать... — вздохнула Мирабелль. — Спасибо.

Подумать и понять, как безопаснее и для неё, и будущего ребёнка.

Примечания:

Почти иллюстрашка: https://sun9-48.userapi.com/impf/AojydQ_q8oc8MW0U8znA9r6II6EIjE6E4z677g/V0BCxRqAigY.jpg?size=2560x1752&quality=95&sign=8ddf4999d5a6cb4518d1425f426efeaf&type=album

Кларабелль заломила девчонке руку, прижимая тельце к столу, лениво прикидывая, может ли она вообще что-то знать. Хоть и несовершеннолетняя, но уже довольно взрослая.

Семья Диосс состояла из девяти человек, семь из которых она уже убрала, начиная от наглого мальчишки на балу, посмевшему попытаться ранить Миру, заканчивая главой семьи, пожилой женщиной, самой по себе бывшей на последнем издыхании. Остались лишь внучатый племянник покойной главы, которого дома не оказалось, да эта девчонка. Хелен, вроде.

— Где родовые документы? Письма? Хоть что-то полезное?

Их, конечно, частично уже нашли, что не нашли — скоро найдут, но на реакцию посмотреть было интересно.

Хелен заскулила, но ничего не ответила, и Кларабелль вывернула руку сильнее. Магию на неё тратить была уже неохота — в принципе, ей хватило развлечений на сегодня, а силы нужны ещё на обратный путь. Да и может ещё кто попасться.

Запястье казалось слишком тонким.

Черные волосы девчонки растрепались, закрывая лицо, рассыпались по поверхности стола, и это тоже чем-то подсознательно отталкивало.

— В к… каби… — всхлип.

Кларабелль отшвырнула девчонку к стене, и та прижала к ней как к последнему спасению. Как будто — любой! — кабинет не самый очевидный вариант. Могла бы и поинтереснее что назвать.

Скучно.

— Развлекайтесь, — равнодушно бросила Кларабелль приспешникам, брезгливо отряхивая ладони.

Ну что ж, минус одна семья бунтовщиков — и это лишь начало.

* * *

Ничего особо интересного в бумагах не оказалось — если смотреть их за прошлый год. А вот после нападения на Мирабелль там была парочка стоящих внимания записей, из которых следовало, что Лилиумов стоит проверить. Участившаяся переписка, излишне путанная отчётность с сомнительными указами... Но к ним так сгоряча и не сунешься. Сестричка вряд ли будет против, учитывая её к ним отношение, но даже Кларабелль с неохотой понимала, что со сложившийся поколениями репутацией герцогского рода придётся считаться, если они каким-то чудом окажутся невиновны (в этом она искренне сомневалась, косвенно на них указывало многое), то проблемы всё-таки будут. Но и не нерешаемые.

Придётся сначала кого-то к ним заслать. Гера Лилиум, на удивление, простолюдинам нравилась, и побольше своего мужа, для которого можно было придумать хотя бы какие-то поводы. Питер Лилиум здесь всё-таки родился, вырос, да и оказался относительно неплох на войне, пару раз на ней отличившись, возглавлял сейчас рыцарский Орден — в общем, для него Кларабелль ещё с натяжкой могла назвать причины, которые обычно нравятся обществу. О том, что первые два пункта привлекают, она знала по сестричке, о третьем и четвёртом — на своём опыте и на опыте отца, слава которого до сих пор имела значение. А вот чем привлекла безродная иностранка, совершенно неясно.

Ну вот её и надо проверить. Или кого-то из слуг пусть подкупят, или, что надёжнее, заслать своего человека. Таких у Кларабелль было много. Частично её вдохновил на внедрение своих куда угодно опыт дяди, люди которого после смерти отца постепенно заняли дворец и которых почти всех пришлось менять. Ещё тогда она подумала, что, на самом деле, это полезный вариант, а постепенно развила свою интерпретацию идеи.

Бесполезные трепыхания, но так даже интереснее. После того, как оголодавшие жители нескольких северных областей устроили бунт, Кларабелль не стала мелочиться и зачистила всех жителей, дав приказ убивать каждого, да и сама немало для того сделав. Помогло, но с тех пор возмущения, пусть и мелкие, стали более часты. С другой стороны — на что-то крупное никто долго и не решался. И не успеют решиться.

Но, напав на сестричку, они вновь перешли грань. Мирабелль в опасности оказаться не должна. Собственно, идею на пару месяцев переехать в летний дворец предложила именно Кларабелль — так можно будет утаить от неё всякие подробности, которые ей обычно почему-то не нравились. А ещё она будет подальше от своего идиотского муженька, кажется, продолжавшего её расстраивать, хотя и признания вытянуть не получалось. Впрочем, если у Мирабелль будет ребёнок, то муж ей больше не нужен, философски отметила Кларабелль, оседлав лошадь. И вообще, стоит её наконец-то навестить — все равно чёткого плана пока нет, заодно будет время подумать, дорога длинная. Переодеться надо, кстати, а то кровью вся забрызгана.

* * *

Мирабелль беззаботно болтала весь обед, делясь мелкими бессмысленными новостями. Кларабелль, почти не слушая, осматривала её несколько придирчиво — в последние встречи та выглядела совсем больной, один раз при ней чуть не потеряла сознание, вызывая ещё большее недоумение, но за прошедший месяц, кажется, оклемалась, хотя все равно казалась истощённой. И так особой крепкостью не отличалась, а тут уж совсем.

Собственно, после того недообморока Кларабелль и велела вообще все дела направлять сначала ей. Мирабелль и так большую часть времени играла роль очень красивой куклы на троне, позволяя принимать решения кому угодно, хоть Совету, хоть сестре, лишь одобряя их, потому всё знать ей в принципе необязательно. Просто подавать в нужной форме.

Мирабелль не была глупой, послушно выучившая всё, что требовалось, но в практическом смысле эти знаниями совершенно не владела.

Кларабелль принимать решения как её тень полностью устраивало. Положение принцессы давало достаточно преимуществ и не сковывало дурацкими рамками. Формальности раздражали, а сестра как раз в них разбиралась хорошо, но на пару месяцев придётся и это взять на себя. Ну, часть их. Но, впрочем, она уже давно научилась говорить то, что хотят услышать — иногда нужно не просто повиновение, но и чужое согласие, а тут не всё можно было доверить сестре. Методы, конечно, разные, но свой авторитет Кларабелль всё-таки имела.

Служанка незаметно заменила опустевшую тарелку перед Мирабелль на полную, и Кларабелль, хмыкнув, потянулась через стол, наугад цепляя у неё вилкой кусок мяса. Сестра сопроводила это действие растерянным взглядом.

— Ешь дальше, — прожевав, отмахнулась Кларабелль.

Мирабелль смутилась, резко краснея, но не отказалась, и служанка за спиной вздохнула с облегчением. Когда она, вернувшись к непринуждённой болтовне, параллельно расправилась и с десертом, так же отреагировали и её фрейлины.

В коридоре Мирабелль пыталась не отставать, но очень быстро запыхалась, и Кларабелль пришлось заметно снизить темп.

— А он… или она… уже шевелится, к…кстати, — жизнерадостно оповестила Мирабелль, заставляя испытывать некоторое недоумение от того, почему безобидные трупы — это ужас-кошмар, а шевелящийся внутри мелкий человек — очень мило. — Слушай… — сестра ухватила её за руку, переводя дыхание и заставляя остановиться. — Я хотела устроить небольшое чаепитие. Я уже составила список, графиня Алекто его даже проверила, но я хотела, чтобы ты глянула, — доверительно сообщила она на одном дыхании. — Ты ведь посмотришь? Знаю, что тебе это скучно, но я хочу, чтобы ты проверила.

— Ладно, — закатила глаза Кларабелль.

Как будто она что-то в этих сборищах понимала, но почему бы и нет. Об охране она давно позаботилась, так что пусть развлекается.

* * *

Список был действительно небольшим и тщательно отобранным. Всего двенадцать женщин. Кларабелль, подумав, вычеркнула баронессу Финисс — лучше никого с северных земель в ближайшее время не звать и вообще сильнее отстранить, хотя Мирабелль её внесла, скорее всего, по прямо противоположной причине. Зато Креуса Розан в списке, вообще-то бывшая её шпионкой, удивила. Ей ещё и шестнадцати не было, видимо, лишь благодаря матери. Неплохо.

На посмевший её потревожить стук в дверь она не стала отвечать, просто махнув рукой, и замок щёлкнул сам, открываясь. Небось горничная.

— Ваше высочество…

Кларабелль с внутренним удивлением вскинула голову, глянув на фрейлину Мирабелль. Обычно они сторонились её как огня, но она к ним не цеплялась из-за отношения Миры. Всё-таки для неё они были в первую очередь служанками.

Не самая ожидаемая гостья.

— На колени, — лениво бросила Кларабелль, махнув рукой, на самом деле, не ожидая, что та послушается.

Но фрейлина покорно выполнила приказ, рухнув на колени и склонив голову. Эта… Марисса. Родственница Мириного идиота, потому и нечего с ней цацкаться. Всё, что относилось к этому типу, у Кларабелль вызывало только брезгливость.

— Ваше высочество, у меня к вам просьба, — краснея, выпалила она.

Просьба? К ней? С учётом того, на какие огромные послабления к своим фрейлинам идёт Мирабелль? В чём вообще сестра могла ей отказать, чтобы та пришла сюда?

Кларабелль приподняла бровь:

— Ну?

— Останьтесь и придите тоже, — нервно, но твёрдо протараторила фрейлина, не поднимая взгляда. — На чаепитие. Её величество… Её величество королева Мирабелль будет очень этому рада.

Кларабелль уставилась на служанку, в этот момент ощущая редкое ощущение растерянности, и от того, что это и есть просьба, и от самого предложения. Что на этих посиделках делать вообще, да и почему бы Мирабелль, если она хочет, самой об этом не сказать. Да и остальные будут явно не в восторге.

«Знаю, что тебе скучно».

Кларабелль потянулась за списком, разглядывая вычеркнутые ещё до её вмешательства имена. Кроме одного, все были перечёркнуты одной аккуратной ровной линией — тонкой прямой, если Мириной рукой, или чуть наискосок, видимо, работа графини Зеул.

Самое первое старательно закрашено несколькими слоями чернил. Чтобы прочесть, пришлось уничтожить слой, рассыпая краску — кажется, имя вписывали и вновь перечёркивали несколько раз, колеблясь и постоянно передумывая, но по очертания верхних штрихов букв и кусочкам завитушек его уже вполне можно было угадать.

— Ладно, — второй раз за день согласилась Кларабелль, ещё куда более растерянно.

Иногда она во всех этих людских взаимоотношениях совершенно ничего не понимает.

Примечания:

*шутка про игру "посчитай, скольких убила Кларабелль. Повышенный уровень сложности — скольких убила косвенно" ХД*

— Только никакой политики, — предупредила Алекто до начала мероприятия, перехватив Лахесу за локоть как наиболее посвящённую в последние события. С учётом того, что виконтство Никсен находится в непосредственной близости от столичных территорий, а сама виконтесса не сидела на оторванном ото всех клочке земли, то актуальных знаний у неё точно было больше. Да и остальные могут побояться лишнее слово проронить при принцессе, а вот с Лахесы иногда станется.

— Сама знаю, — закатила свои необычно золотые глаза та, после чего глянула туда же, куда и Алекто, на леди Агнессу Даймон, уже что-то восторженно вещавшую королеве. — У меня голова не такая уж и пустая.

— У неё не… — начала Алекто, но в итоге махнула рукой, юркнув к столу — нет лишнего времени, чтобы выгораживать кого-то. Агнесса была несколько простодушной и внешне похожей на куклу в ворохе оборок, но это сейчас только играет на руку. Разрядит обстановку, да и уж она-то действительно может быть не в курсе. Марсель Даймон жену от всего плохого оберегал, особенно после смерти младшей дочери.

Никакой политики, напомнила себе самой Алекто, опускаясь на стул. Пожалуй, ей и самой, узнав произошедшем в баронстве Диосс, было сложно молчать.

В итоге, не считая слуг, на чаепитии присутствовало пятнадцать человек. Её величество, одиннадцать приглашённых, уже присутствующие здесь Алекто и Керрия, а также её высочество.

Королева сияла. Она любила всякие шумные многолюдные торжества, потому последний месяц в тишине, пусть и помог ей восстановиться, но заставил заскучать. А уж присутствие сестры всегда радовало её вдвойне, что сложно не заметить.

Правда, ещё до начала королева втайне попросила их позаботиться о том, чтобы приём несильно затянулся, опасаясь слишком устать, но не желая этого показывать перед другими, но это было полезной предосторожностью. Ей надо беречь силы.

Алекто не слишком часто звали на подобные мероприятия. Собственно, кроме её величества это делали только леди Лахеса и леди Лилит, не считая редких исключений. Остальные, если хотели подлизаться к семье, звали Мефиса, ну а тот уже прихватывал её в качестве положенного по этикету аксессуара. Любви к такому времяпровождению что, естественно, не добавляло.

Время, проведённое здесь, в основном ушло на разбор королевских дел и документов, чему Алекто была только рада. Ей это вполне себе интересно, хотя что-то они особой оригинальностью в последнее время не отличались, в основном довольно лёгкие и формальные, видимо, Совет и король с принцессой неплохо управлялись самостоятельно.

О более полном положении дел Алекто докладывал Мефис в личных письмах, держа её в курсе. Только из них она и узнала, что принцесса развернула более масштабные поиски изменщиков, почти не посвящая других в эти дела, но Мефис из-за нескольких её поручений примерно предполагал, что да как. Да и казнь семьи Диосс стала довольно обсуждаемой в обществе, несмотря на то что стала закономерным исходом. Мелкий влюблённый дурак, решивший отомстить за невесту, обрёк на гибель не только себя, но и остальных членов своего рода. Королеве Алекто не стала пересказывать подробности, зная, что та этим действительно озаботится, но ей показалось правильным сейчас промолчать. Успеется.

Да и с организацией приёма вот немного помочь пришлось, но больше с отбором тех, кого можно звать, чем с реальными делами. На её счастье, королева и Керрия Розан разбирались в этом намного больше.

Но даже её опыта хватало, чтобы понять, что чаепитие явно не должно было начаться с неловкой тишины, наступившей сразу после приветствия королевы. Причина которой, игнорируя всех, традиционно сидела по левую руку от правительницы, и уж её это внимание точно не смущало. А Алекто-то надеялась весь приём просто не отсвечивать, но, видимо, придётся всё же проявить инициативу, чтобы дать присутствующим полноценно осознать, из-за чего возникла заминка.

— Мне кажется, можно поздравить леди Креусу с внезапным дебютом, — заметила Алекто, выбрав наиболее безобидную тему и переведя взгляд на дочь Керрии.

— Да, — всплеснула руками Агнесса, поддерживая тему и прерывая паузу. — Действительно!

Её восторженная реакция разрядила обстановку, вызвав невольные улыбки. После этого разговор постепенно ожил, в основном посвящённый всяким пустякам. Впрочем, её величество была рада, а перегружать её сейчас трудностями и не стоило, на то нужен Совет, чтобы заменить её в трудное время.

Алекто отстранилась от разговора, слушая краем уха, чтобы никто не ляпнула лишнего, но постоянно поглядывала через стол на девушку напротив себя.

Маркиза Лилит Эмпуас, она же по рождению Лилит Зеул. Младшая сестра Мефиса. Когда-то бойкая и наглая девушка, сейчас смотрящая только в свою тарелку и вздрагивающая каждый раз, когда к ней кто-то обращалась.

Лилит, если Алекто не ошибалась, сейчас было двадцать пять. А её мужу — под пятьдесят, пасынок — почти её ровесник, но Мефис не хотел ждать ещё пару лет до его совершеннолетия, потому свадьба Лилит с маркизом прошла почти в одно время со свадьбой Мефиса и Алекто.

А всё ради контроля над территориями маркизата и доступа к торговому порту. Церас Эмпуас на сделку пошёл с радостью, поскольку Мефис пообещал повысить его влияние, но до сих пор больше кормил зятя красивыми обещаниями, чем делая что-то по-настоящему.

Последний раз Алекто видела Лилит полгода назад, и уже тогда она казалась подломленной. Ничего общего с девушкой, проходящей ей экскурсию по поместью в их первую встречу, справедливо злой на брата, но живой, с острым языком, щедрая на ядовитые в его отношении эпитеты, справедливо настороженной в её отношении.

А, кроме того, незадолго до свадьбы в Амони погиб брат Мефиса и Лилит Сеир, средний ребёнок в семье. Алекто ни разу не видела его лично, но знала, что тот был совершенно не приспособлен к самостоятельной жизни и жил словно не от мира сего. Мефис отправил его от семьи на войну, бессмысленно избавившись, разве что лишний раз подчеркнув готовность Зеулов жертвовать собой (другими) во имя короны в глазах окружающих. Правду не знал почти никто, не знала бы и Алекто, если бы тогда ещё будущая золовка не поделилась с ней в сердцах.

Лилит с Сеиром являлись второй причиной, по которой Алекто поклялась себе, что больше детей у неё не будет. Единственным наследником Мефис не пожертвует.

— Леди Эмпуас, — окликнула Лахеса, не зная того, опередив намерения Алекто, которая всё никак не могла придумать повод к ней обратиться. — Правда, что ваша семья хочет расширить торговлю с Амони?

Алекто едва слышно вздохнула. Сказала же — без политики, но в глазах Лахесы внешняя политика, видимо, таковой не являлась. Королева, переведя взгляд с Лахесы на Лилит, чуть нахмурилась. Мелкие намёки она обычно хорошо улавливала, потому неудивительным был задержавшийся на второй взгляд. Кажется, подавленность золовки замечена и ею.

И не торговля, а, скорее, сбор дани. Платили амонийцам очень мало, не покрывая ни труд, ни материалы покупаемых изделий, но у тех выбор небольшой. Последние попытки сопротивления подавили весьма жёстко, ведь по отношению к жителям чужой страны никаких границ не было.

— У них негодное оружие, — впервые вступила в диалог принцесса, заставив всех смолкнуть и обернуться на неё. — И магия только у жрецов. Что полезное было, то уже почти всё вывезли, — и невозмутимо потянулась самостоятельно доложить себе еды, отчего служанка рядом на пару секунд испуганно обмерла.

Лилит вскинула голову. Они с Мефисом внешне очень схожи, разве что глаза у девушки были необычно ярко-синие, как и у свекра, но черты лица те же. Хрупкая, немного угловатая, черноволосая.

— Графиня осведомлена в этом поболее меня, — кивнула она в сторону Алекто и, смолкнув, вновь уставилась в пустую тарелку.

Совершенно… некстати.

Алекто вздохнула, не особо горя желанием рассказывать о махинациях Мефиса — если уж на то пошло, у неё и своих куда более интересных хватало. Вроде управления через Таната или финансирования нескольких перспективных предприятий, но первое было, формально, тайной, а на второе так просто не свернёшь, да и её величеству это может оказаться не очень интересно в такой обстановке. В конце концов, мероприятие было предназначено для отдыха, а не для очередного обсуждения дел, которым они и без того занимались. Потому Алекто почти просительно глянула на Лахесу, надеясь, что она сама выкрутится из темы, которую задала.

Та намёк поняла и встала, отодвигая кресло и чуть прокружившись, демонстрируя наряд:

— Одежда у них для тёплой погоды неплохая. Правда, пришлось немного перешивать, слишком открытое местами, — посетовала она.

Ловко — и отвлекла, и вызвала заинтересованный взгляд её величества, неравнодушной к нарядам, и заставила полностью потерять интерес принцессу, демонстративно закатившую глаза. Алекто, признаться честно, ничего особого в платье Лахесы и сама не заметила, хотя впервые за весь вечер обратила на него внимание. Пошито действительно как-то иначе, что-то вроде длинной туники. И золотистые тонкие браслеты, скорее всего, тоже были не местной работы, Алекто носила подобные, но они более широкие и часто украшенные камнями.

Её высочество в диалог ещё включилась лишь раз, когда Керрия, состоявшая в рыцарском Ордене, упомянула его вскользь, но только поехидничала над прошедшим месяц назад турниром и не самыми лучшими результатами многих на нём, в том числе и самой Керрии, принимавшей там участие. Да пару раз обмолвилась словечком с сестрой, но это других не касалось.

Но в целом прошло всё весьма мирно. Королева, хоть и мало говорила с кем-то напрямую, но сияла от радости, закруглить собрание помогла Атэнэйс Дафнин, неназойливо вклинившаяся в диалог и, извиняясь, сослалась на письмо из столицы, после этого всё как-то само собой всё закончилось.

Для Лилит, Креусы и ещё двух девушек были предложены и подготовлены гостевые комнаты, поскольку им до дома путь неблизкий, а ночью ехать небезопасно, и Алекто, услышав, как согласилась золовка, мысленно порадовалась — есть шанс перехватить её на пару слов. Она хотела сразу после приёма, потому и подгадала рассадку так, чтобы держать её в поле зрения, но в стороне от других будет даже лучше, никаких лишних свидетельниц и поводов для слухов.

Королева и принцесса уже удалились, так что больше Алекто ничего не сдерживало, но она боялась спугнуть Лилит, потому последовала за ней незаметно, наблюдая, как горничная замка провожала её вместе с личной служанкой в нужные покои, не дав дойти им совсем немного.

— Иди, я провожу гостью сама, — нагнав их, велела она горничной.

Та глянула на неё с явным удивлением, но спорить не стала:

— Как скажете, ваше сиятельство.

Алекто весь день пыталась поймать какие-то едва заметные внешние признаки у Лилит, не считая подавленного мрачного состояния, но, в целом, ничего особого не заметила. Платье открывало шею, свободные рукава — запястья, передвигалась она спокойно, не хромала, так что можно было надеяться, что хотя бы руку на неё никто не поднимал. Что, правда, других аспектов не отменяло.

Может, дело и не в муже, но Алекто решила перестраховаться.

Уже у самой двери спальни Лилит вскинула на неё растерянные глаза, первая прерывая тишину:

— От меня что-то требуется? — формально и осторожно уточнила она, ожидая, кажется, очередных поручений Мефиса или просто каких-то указаний.

— Иди, готовь комнату, — кивнула Алекто служанке Лилит, избавляясь от последней свидетельницы.

Только после этого она скользнула ладонью в карман предусмотрительно накинутого поверх платья плаща, доставая два заранее припасённых небольших флакона, и также естественно вручила их золовке, не давая и шанса отказаться.

Лилит растерянно приняла подношение, кажется, действуя скорее неосознанно, но взгляд менее настороженным не стал, и Алекто устало вздохнула. Ясно дело, особых поводов для доверия у золовки и не было, но и каких-либо стычек не случалось.

— На всякий случай, — буднично оповестила она. — От мелких проблем. Если понадобится избавиться от крупной, дай знать, — махнув рукой на прощание, Алекто плавно развернулась и направилась в отведённые ей покои.

Репутации зелейницы и отравительницы в чём-то говорит сама за себя, так что пояснения вряд ли нужны, а там уж…

Может, хоть чем-то облегчит жизнь, а верить или нет, применять или нет, пусть решает сама Лилит.

Мирабелль, подперев голову рукой, без особого интереса наблюдала издалека за тренировками младшей сестры, не понимая, зачем той это надо — есть другие, пусть они и сражаются. Но, тем не менее, именно она выбила у дяди для Кларабелль эти занятия — да хотя бы ему назло. Ну и почему бы не дать младшей сестре желаемое, если это возможно и так легко осуществимо.

Кларабелль, отрываясь от мишеней, заметила её, и Мирабелль, чуть оживившись, подняла руку, чтобы помахть — не сразу на расстоянии понимая, что последует секундами далее.

Арбалетный болт пролетел буквально у неё над макушкой, Мирабелль не успела ни пригнуться, ни сообразить, что случилось; только обернувшись и глянув на мёртвого телохранителя с пробитой головой, не сумела сдержать тошноты.

— Слишком близко к тебе, — Кларабелль подскочила вприпрыжку, пока Мирабелль всё ещё прижимала руки к лицу, стараясь не закричать. — Ты не испачкалась?

— Это же дядин человек, — с трудом выдавила она из себя, подхватывая юбки и отходя, стараясь не смотреть. К ним уже спешила наставница сестры, и Мирабелль нарочито громко произнесла: — Рука сорвалась?

— Вот именно, — буркнула Кларабелль, глядя прямо ей за спину. — Нет, у меня никогда…

Мирабелль поспешно прижала палец к губам, и сестра смолкла, моментально скривившись.

— Ваше высочество, вы в порядке? — женщина метнулась к ним, склонившись в поклоне, от ужаса путаясь в словах и обращениях. — Я не уследила… Принцесса, ох, а если бы вы попали… То есть нет, конечно же, но… Ваше высочество…

— И никогда не промахиваюсь тоже, — буркнула Кларабелль, и Мирабелль вцепилась ей в руку. — Да уберите это уже, — прервала сестра женщину, переводя наконец взгляд с тела на неё. — Ей не нравится.

Не нравится, это, конечно, не совсем подходящее слово…

В стороне Мирабелль обхватила сестру за плечи, наклонившись, заглядывая ей в лицо — в холодные тёмные глаза на совершенно детском лице.

— Дорогая моя, давай пока потерпим? Я же не могу быть совсем без защиты.

— Они все бесполезные, — презрительно протянула Кларабелль, — по сравнению со мной.

Полгода назад Мирабелль обнаружила ранним утром за дверью своей спальни тело — и довольную собой сестру, на виду у всех поинтересовавшуюся у дяди, почему уборкой грязи занимается она. Дядя, перепуганный, в ответ сменил почти весь персонал замка.

— Я знаю, дорогая, но позже, — решив, что лучше согласиться, Мирабелль поцеловала сестру в лоб, краем глаза с опаской косясь на всё ещё не выпущенный из рук арбалет. — Спасибо.

Иногда она её всё же боится.

* * *

Тяжело и утомляло ужасно, но леди Керрия не входила в круг лиц, перед которыми Мирабелль могла позволить себе вести себя искренне или расслабленно, потому лишь постаралась сесть поудобнее и в ответ на недовольное шевеление ребёнка накрыть рукой живот, благо, стол её прикрывал.

Извини, малышка, у мамы слишком много дел. В последнее время та напоминала о себе слишком часто, и Мирабелль невольно начала её воспринимать сильнее и более самостоятельно, чем просто происходящие, не до конца понятные перемены. Что-то планировать, подбирать возможные имена, обращаться, правда, почему-то мысленно — ну, глупо же как-то… вслух говорить. Тем более, Мирабелль почти не оставалась в одиночестве.

— Да, связи это важно, — перебила она доклад об Амони, недовольно намекая. — Стоит их выбирать с умом.

Намёк оказался понят — Керрия резко покраснела и опустила глаза в пол. Её старший сын, Дарий Розан, женат на урождённой Юноне Лилиум, что можно было оправдать давностью помолвки, но сейчас, когда Лилиумы попадают под подозрение, этот факт ещё больше напрягал.

— А то и пожалеть можно, — прищурилась Мирабелль.

Не стоило её запугивать, чтобы не отвернулась, но и не закрывать глаза — а случай всё никак не выдавался.

— Вы… совершенно правы, ваше величество, — запнувшись, отозвалась Керрия. — Некоторые бывают недальновидны.

Мирабелль расписалась, и Керрия застыла, словно что-то обдумывая.

— Я… Я хотела бы отметить, что от семьи моё место в случае чего займёт дочь. Не невестка.

Мирабелль удовлетворённо кивнула:

— Ступайте.

* * *

Почти четыре месяца пребывания здесь прошли весьма мирно. Никаких страшных новостей из столицы не приходило, сюда никто не врывался и не нападал, а если и пытался, то охрана была достаточно компетентна, чтобы до её ушей это не дошло.

Жаль, Кларабелль удалось задержать всего на месяц, прежде чем она вновь умчалась. О предательстве всей семьи Диосс сестра проговорилась вроде как нечаянно (хотя как раз в этом были сомнения — при желании та тоже вполне умела выверять каждое слово), отчего Мирабелль немного расстроилась, но Кларабелль заверила, что со всеми изменщиками разберётся в ближайшее время и взяла с неё слово, что приглашать без неё будут лишь абсолютно точно проверенных гостей.

Кроме того чаепития, прошло ещё несколько коротких мероприятий, да несколько аристократов навестили её самостоятельно. Всё в основном длилось недолго, Мирабелль очень быстро утомлялась, но не хотела этого показывать, а приближённые были достаточно деликатны, чтобы не акцентировать на этом внимания.

Важных решений принимать почти не приходилось, а где было нужно, Алекто и Керрия ненавязчиво разъяснили все спорные моменты.

Но теперь пора вернуться в столицу, и Мирабелль немного жалела, что нельзя больше тянуть, и так уже поздно. Почему-то казалось, что, пока она здесь, всё будет продолжаться так же хорошо, но отъезд уже назначен на завтра, так что оставалось только перебороть это ощущение.

В этом месте было что-то от ещё ощущавшегося беззаботным детства, и возвращение к настоящему казалось тяжёлым. И это ещё не думая о том, что разрешение от бремени пугало. Но что её сейчас, собственно, не пугало?

Дурные предчувствия словно пытались стереть мирно проведённое время.

Ребёнок толкнулся, и Мирабелль, чуть помедлив, сложила руки на животе, привычно застыв у окна кабинета, скользя взглядом по тёмному ряду деревьев.

«Вот бы девочка», — подумав, решила она.

У Кларабелль вечно множество дел, а с остальными всегда оставалась граница, очерченная разным положением, потому хотелось ещё кого-то, с кем можно общаться на равных, пусть и в будущем. А возможную девочку было бы проще воспринимать как потенциальную собеседницу… подругу? Хотя это ещё сколько лет пройдёт… С учётом того, что её собственные воспоминания начинались лет с четырёх, наверное, примерно столько?

Матушка вот всегда держалась и с ней, и с сестрой довольно отстранённо, но Мирабелль все равно к ней тянулась, пока та была жива. Причину холодности можно лишь предполагать, то ли затяжная душевная болезнь, то ли сам факт династического брака родителей, продиктованного расчётом.

Мирабелль бы, пожалуй, так не смогла. И, к слову о браке, Эйван ни разу не приехал, только отправил пару писем, ссылаясь на дела и то, что он вообще-то и её обязанностями занимается. Мирабелль пыталась понять, но лёгкую обиду всё же ощущала. Она же не на другом конце страны, можно было денёчек выгадать… Да и скучала. Главным преимуществом близящегося возвращения являлась их грядущая встреча, потому именно эту мысль о ближайших днях она старалась наиболее лелеять.

— Миледи? — окликнула её Атэнэйс, прерывая тревожный поток мыслей, видимо, встревоженная долгим молчанием.

Вот уж кто всё время проявляла заботу, так это старшая фрейлина.

— Всё в порядке, — мотнув головой, откликнулась Мирабелль и прикрыла глаза рукой, пряча их от прорывающихся даже сквозь лесную полутьму предзакатные лучи солнца.

Виконтесса уехала ещё позавчера, сославшись на семейные дела, потому Мирабелль, испугавшись одиночества, понапридумывала для графини Алекто как можно больше поручений, чтобы, если что, та не смогла повторить тот же маневр. Можно было бы, конечно, в случае чего отказать, но не хотелось думать, что с ней находятся только по приказу… А так вроде бы она и ни при чём.

— Может, вам лучше…

Фразу Атэнэйс прервала распахнувшаяся дверь, которую слуга придержал перед Алекто, окинувшей их обеих беглым взглядом, прежде чем та устремила его покорно вниз, на поднос в руках.

— Прошу прощения, я не подумала, что вы придёте заранее, — промолвила Алекто, делая шаг вперёд.

Мирабелль опустилась в кресло, благосклонно кивнув и заинтересованно глянув на поднос, который Алекто осторожно опустила на свободное место на столе, — она ничего не просила, тем более, для графини и советницы это слишком мелкое поручение. Просила лишь итоговый отчёт.

Смиренно не поднимая головы, Алекто налила из чайника напиток в чашку, протянув ей и поведя плечом, неопределённо прокомментировав:

— Станет легче.

Мирабелль по привычке потянулась, заинтересованная, но, запоздало осознав, отдёрнула руку, и Атэнэйс быстро встряла в разговор:

— Ваше величество, давайте я…

Мирабелль чуть замялась — она леди Алекто, несмотря на неподтверждённую славу отравительницы, как и её семье, доверяла, но беспокойство фрейлины было вполне обоснованным. Сомнения прервала сама Алекто, непринуждённо наливая себе из того же чайника во вторую чашку и отпивая как само собой разумеющееся, отчего Атэнэйс вздохнула, но, кажется, расслабилась.

Мирабелль зачем-то подумала о том, мог ли быть в принципе яд не в жидкости, а сразу на поверхности посуды, но старательно отогнала от себя эту мысль. Ей нравилось верить без задней мысли, пусть и немногим, так что она вновь потянулась за чашкой, делая глоток. На вкус обычный сладковатый травяной чай, но, наверное, само внимание приятно. Даже запомнили, что кислое она не пьёт, да и как раз вчера ей было очень нехорошо, потому пришлось переносить разговор со вчера на сегодня.

Алекто довольно быстро подвела итоги последних дел. С учётом того, какие они в основном были формальные и больше дипломатические, Мирабелль все четыре месяца подозревала, что сестра приложила к этому руку. Все формальности она терпеть не могла, а вот всё остальное взять под свой контроль с неё бы сталось. Это так мило, учитывая, что Кларабелль в целом предпочитала действия словам и долгим размышлениям. Ну, и Эйван, возможно, тоже, но при всей любви к ним обоим Мирабелль понимала, кто из этих двоих явно решала больше.

— Вы проделали отличную работу, — заметила Мирабелль, отставляя уже пустую чашку.

С Алекто действительно удобно было иметь дело: она во многом разбиралась, изъяснялась точно и понятно и держалась уважительно, но разговор поддерживала на любую тему. Неудивительно, что Мефис доверил ей власть вскоре после свадьбы и добыл для неё место. Мирабелль, пожалуй, считала графиню за кого-то вроде приятельницы — пусть та и не особо распространялась о личном, но всё же она ей нравилась, да и в своей сдержанности все равно казалась искренней.

За проведённое тут время Мирабелль ради интереса удалось вывести её на небольшой разговор о сыне, Вееле Велиаре (запоминалось легко — первое имя от отца, второе — от её деда, урождённого Зеула). Это оказалось нелегко, о нём Алекто говорила как-то неловко и будто бы стеснённо, хотя какой-то излишней скромности за ней не замечалось.

— Рада служить её величеству, — скромно бросила Алекто.

Мирабелль задумчиво оглянулась, пытаясь понять, стоит ли отослать Атэнэйс. У неё от фрейлин секретов не было, вечерами она часто пересказывала им события минувшего дня, не делая тайн из королевских дел, но Алекто дополнительная свидетельница могла сковывать. Впрочем, неважно.

— В графстве всё хорошо? — полюбопытствовала Мирабелль, решая свернуть на давно запланированную тему, до которой всё никак не доходил разговор.

— Как всегда, — пожала плечами Алекто. — Не стоит беспокойства.

— Я просто хотела сказать, что могу выделить тебе личные владения, — бесхитростно оповестила Мирабелль. — Не сейчас, конечно, но потенциально.

На мысль натолкнули её две вещи. Первая, собственно, предательство в начале года, а вторая… Отношения между Зеулами красивы на публику, но личной подоплёки не имеют, причём ни Алекто, ни Мефис это сильно не скрывают. Да и не такой уж редкостью был брак по расчёту. С учётом того, что Алекто являлась младшей дочерью барона Линкетто, ей изначально мало что светило, причём в основном из-за отсутствия связей у кровной семьи. В таком положении, в каком они находились, сложнее найти достойный вариант.

А сейчас, собственно, с учётом изменщиков, выбор для владений был. Для этого не так уж и важно, какие там отношения, просто при плохих или холодных разлуку терпеть наверняка проще, а Мирабелль нужны верные проверенные люди в разных местах. Правда, для Алекто бы она постаралась подобрать вариант поближе, чтобы её не терять, но…

— Вы… очень добры, ваше величество.

— Правда, такое проще оформить, если бы у тебя был второй ребёнок и как регентшу при нём, — уточнила Мирабелль, задумчиво глядя на внезапно растерянное вместо привычно холодного лицо графини. — Или хотя бы лишний племянник. У вас же два брата?

На семью подобное проворачивать легче, и Алекто, в принципе, для этого даже не надо расторгать брак, скорее, просто позаботиться, чтобы всё было записано на её имя, а потом выделить ребёнку новое родовое имя.

Графиня внезапно чуть улыбнулась:

— С ними… сложно. Старший с женой разошёлся, а средний, гм, не имеет отношений с женщинами.

Мирабелль непонимающе моргнула. К слову, старший, барон Линкетто, на ком он был женат? В памяти ничего не всплывало, значит, или из совсем мелкого рода, или неаристократического происхождения. Надо будет потом проверить, чтобы не попасть впросак.

— Не уверена, что смогу этим воспользоваться, но благодарю за щедрость, — сделала реверанс Алекто, первая подводя итог.

— Да хоть через десять лет можешь, если меня не обидишь, конечно, — пожав плечами, искренне заверила Мирабелль. Она никуда не торопится.

Странный подбор слова получился, конечно, но сначала в голову пришло «не предашь», а это уж точно не то — ещё паранойи ей, для полного счастья, не хватало!

* * *

— Спать хочу, — трагически вздохнув, уткнулась Мирабелль лбом в плечо Атэнэйс, в ответ осторожно пригладившей её волосы.

Спина от сидения в карете болела ужасно, как ни старались фрейлины обеспечить наибольший комфорт. Умнее было бы всё-таки не тянуть до последнего, а вернуться раньше, но кроме себя ей и винить-то в этом некого. Единственным плюсом было то, что в этот раз её не так сильно укачивало, но для утешения этого мало.

Мирабелль не заметила, как всё-таки действительно задремала, и не знала, сколько успела проспать — сквозь невнятный сон иногда разбирая тихие чужие фразы, но, захотев на что-то ответить, не находила в себе сил и вновь засыпала, забываясь.

Карета остановилась резко, и сидящая напротив Марисса едва успела подхватить резко вырванную из сновидений Мирабелль, чуть не свалившуюся с собственного места.

— Да я вас сейчас сама казню, — рявкнула фрейлина в окошко, порывисто вставая со своего места. — Что там…

Мирабелль сонно потёрла глаза, инстинктивно прикрывая живот и пытаясь разобраться, что же случилось — окончательно проснувшись в момент, когда Алекто вскочила и выставила быстро выхваченный нож вперёд, в сторону дверцы, дрогнувшей от внезапного удара в неё. Точно, графиня была вооружена, как самая обученная из троих сопровождающих, хотя Мирабелль это казалось бессмысленной предосторожностью, но…

Кто-то почти попытался вломиться?

Мирабелль резко отвернулась, обрывая собственную мысль. Она испуганно обняла себя руками и попыталась отстраниться от криков и возгласов, как рядом, так и снаружи, стараясь абстрагироваться от происходящего. Только не пугаться, не думать, не думать…

Атэнэйс и Марисса, прикрыв её, говорили что-то успокаивающее, Алекто, стоя и не сводя взгляда с мира снаружи, всё ещё в боевой готовности сжимала в руке нож, пока с нападавшими разбирались, судя по дошедшему сквозь старательно выстраиваемую Мирабелль пелену звону оружия.

Мирабелль тяжело дышала, мысленно клянясь себе и будущему ребёнку, что больше так беспечна точно не будет. Небом клянется, в следующий раз заранее всё продумает и не будет отклоняться от плана по мимолётным желаниям. По крайней мере, если не будет на все сто процентов уверена, что её защитят, ведь…

Дверь кареты резко распахнулась, заставляя всех четверых вздрогнуть, а Мирабелль — неосознанно, привычно выпрямиться, складывая руки на коленях, впрочем, всё же нервно сжав, комкая, нежно-розовую ткань платья.

А через секунды понимания — выдохнуть с облегчением.

— Просто разбойники, — пожала плечами Кларабелль, непринуждённым движением оттесняя Атэнэйс и опускаясь на сидение между ней и Мирабелль. Фрейлина поспешно подчинилась, отпуская её и отодвигаясь ближе к дверце. — Даже не наёмники. Мне кажется, они не в курсе были, кто здесь — для публики известна другая дата, так, случайно выбрали, выглядит-то богато и…

— К… Кларабелль, — Мирабелль перебила её и облегчённо разрыдалась, по-детски размазывая слёзы по щекам.

В конце концов, посторонних здесь нет, не считая графини, а сил сдерживать эти слёзы не осталось. Что-то часто она стала плакать, то ли от непривычной нагрузки и последующей усталости, то ли слишком много страха.

Слава небесам. Если бы она заранее знала, что сестра придёт, то была бы спокойнее, она-то не то что с разбойниками, с отрядом разберётся, но… Но…

— Я испугалась, — выдавила из себя через всхлипы она, в этот момент совершенно не думая, как выглядит, держа на краю сознания разве что мысль, что не стоит излишне отдаваться сейчас жаждущей поглотить её панике.

— Я уже часа два рядом, просто тебя не будить решили, — пояснила Кларабелль, тыльной стороной ладони вытирая ей щёку. — Не бойся, я их всех убила, — добавила она, хмурясь. — Тебя ранили, что ли?

Как всегда прямолинейна.

— Не успели… не смогли, — чуть сдавленно встряла Алекто, всё ещё глядя на нож, который так и не убрала. — Прошу меня простить, ваше величество, ваше высочество, я дальше на лошади, — пряча его в ножны, чуть поспешно выпрыгнула из кареты, и Мирабелль, пытаясь проглотить рвущиеся слёзы, сумела только согласно кивнуть.

Атэнэйс, воспользовавшись случаем, пересела на место графини, не сводя с Мирабелль встревоженного взгляда.

— Слишком близко подпустила, не подумала, — цокнула языком Кларабелль, закатив глаза и тем самым наконец прояснив ситуацию.

Подпустила. Для сестры это просто развлечение. Ну да, не могло быть ничего страшного. Она в безопасности.

«И ты в безопасности», — мысленно повторила Мирабелль, пытаясь увериться в этой мысли и, если это возможно, убедить в этом ребёнка.

Сил на то, чтобы хотя бы немного рассердиться, не хватало.

— Я в п-порядке, — через усилие выдавила она из себя и вцепилась в руку сестры, отмечая, что та, как всегда, невредима, и почти не обращая внимания ни на что другое. — Не уходи.

А чаще всего — боится других без неё.

Примечания:

TW: неграфичное описание родов

Воспоминания нескольких часов крошились на осколки, стираясь в прах, перемешиваясь в одну мутную воронку боли и разрозненных образов.

Крик, то ли её, то ли чужой, разрывая горло — делая первых вдох, переплетаясь и сливаясь в один миг, множество знакомых и одновременно нет голосов вокруг, пропитанный тревогой воздух, отступающая боль, которую поглощал, забирал с собой спасительный сон.

Мирабелль, вырвавшись из беспокойного болезненного забытья, сонно уставилась в потолок, не зная, где сон, а где явь, и вновь закрыла глаза, проваливаясь в пустоту.

Следующее — прохладная чья-то ладонь у неё на лбу и беспокойное бормотание «хотя бы нет температуры», и вновь темнота.

Солнечные лучи пытались заставить распахнуться веки, и, жмурясь от света, Мирабелль выпила, что дали, слабо отпихнув чью-то руку, накрыла глаза рукой, уже по своей воле возвращаясь к спасительной тишине дрёмы.

В какой-то момент её успокаивающе-липкие сети всё же порвались, выпуская, и Мирабелль поморгала, вновь глядя в белоснежный потолок, окрашенный проникающими сквозь неплотно прикрытые шторы мазками красных отблесков. Закат, наверное. А был, кажется, поздний вечер. Прошли… сутки?

— Ваше величество, — облегчённо выдохнула оказавшаяся рядом Марисса, опустившаяся на колени рядом с кроватью. — Вы проснулись.

Мирабелль покорно дала взять себя за руку и выпила какой-то очередной отвар, морщась от тупой боли и всё ещё смутно пытаясь восстановить в памяти картину происходящего, но получалось плохо. Да и не знала, хотела ли этого, в принципе, важно-то только одно…

— Девочка, да? — уточнила она, выхватывая из мозаики образов финальный осколок.

Марисса кивнула.

— Хорошо, я хотела девочку… — Мирабелль прикрыла глаза, перебирая варианты имён, столь тщательно отобранные за эти месяцы, и вновь крепко уснула.

Проснулась лишь на рассвете — рядом сидела уже Атэнэйс, сонно подпиравшая голову рукой, но при малейшем её движении встрепенувшаяся.

— Кларисса, — первым делом объявила ей Мирабелль, продолжая оборванную ранее мысль вслух. — Кларисса Церцея, — она задумчиво смолкла, решая, нужно ли третье имя. В обычных семьях старшим детям давали двойное, в королевской семье иногда давали и третье, подчеркнуть наследование не только власти рода, но и страны. У бабушки так было, а вот у неё, как и сестры (формально являвшейся наследницей титула матери, герцогини Шарлис, которым она совершенно не пользовалась) просто два коротких имени в одном плюс второе. Изощрённый вариант. — И Белла, — подумав, добавила она.

Атэнэйс смотрела на неё во все глаза, прежде чем осознала, о чём идёт речь и что она не бредит.

— Миледи, — растерянно протянула она, протянув руки и погладив её по волосам почти материнским жестом. — Разумеется.

Мирабелль послушно выпила очередное лекарство, немного позавтракала (если точнее, дала себя покормить — сил не было даже на удержание ложки) и вытерпела осмотр лекарки, пообещавшей, что уже через два-три дня всё будет в норме.

После ухода той Мирабелль попыталась сесть, болезненно ойкнула и вновь откинулась на подушки. Вытянула руку, разглядывая оставшиеся на ладони глубокие следы от ногтей, провела языком по искусанным до крови губам, всё ещё не зажившим, и, наконец-то дав себе волю, в голос заревела.

* * *

Мирабелль смутно подозревала, что в лекарство добавляли если не снотворное, то, по меньшей мере, что-то успокоительное, так как после истерики её вновь вырубило на пару часов.

— Эйван не заходил? — уточнила она и, когда Марисса в ответ, помедлив, всё же покачала головой, вздохнула.

Ничего не понятно. То как будто бы игнорирует, то вновь заботлив — ведь после возвращения в столицу он встретил её весьма тепло, будто и не было разлуки. Она, конечно, находила этому уйму объяснений. Занят, не хотел тревожить, да и в целом она сейчас наверняка неважно выглядит, так что, может, оно и к лучшему.

Но в целом всё-таки не понимала. Мирабелль привыкла легко одарять благосклонностью всех, кто ей нравился, используя прикрытую вежливостью язвительность или холодное равнодушие по отношению к тем, кто иного не заслужил — и совершенно не могла осознать, почему подобное — муж! — словно бы применял к ней!

И, в конце концов, она вынужденно научилась распознавать льстивое подобострастие и искренность ещё давно, при дяде, чтобы понимать, кто именно верен конкретно ей. Именно Эйван стал первым не из семьи и не, грубо говоря, «доставшимся по наследству», к кому её потянуло — и кто отозвался в ответ… Не могла же она просто… додумать сама то, что хотела видеть?

Глупости какие-то! Мирабелль зажмурилась и мотнула головой — она всего лишь всё ещё не в порядке после недавнего, вот и лезет в голову ерунда. Кроме того, ещё и преувеличенная, ведь хорошего было много, правда. Совместных вечеров, нежности… много! Даже если она и на контрасте каждый раз тянулась за любовью как в первый, даже… Ерунда!

— А Кларабелль?

Она уехала всего за пару дней до — какие-то срочные дела. Обещала скоро вернуться, но Мирабелль опасалась, что её отлучка опять растянется. Все эти её масштабные опасные планы часто отнимали много времени.

И вот от сестры вечно слова доброго не дождёшься, но в её любви же Мирабелль не сомневалась, так что и с Эйваном, скорее всего, себе надумала.

— Её высочество ещё не вернулась, — осторожно оповестила Марисса.

— Но многие справлялись о вашем самочувствии, — добавила Атэнэйс, не отрываясь от её расчёсывания.

Встать Мирабелль так толком и не встала, но решила потихоньку приходить в себя. А для этого упадочные мысли точно ни к чему.

Торжество, поколебавшись, она назначила на десятый день.

Для объявления всегда выжидали хотя бы пару дней после рождения, но она надеялась ещё и сама получать удовольствие от церемонии, а не только официально сообщить новость, да и сестру всё же дождаться. И в подготовке самостоятельно участвовать. Десять дней, наверное, будет достаточно, чтобы всё это уместить?

Мирабелль провела пальцами по расчёсанным волосам, легко разделяя мягкие волнистые пряди. Вроде бы ничего, сносно. Собственное отражение она пока видеть не хотела.

— Я хочу увидеть малышку, — поколебавшись, сообщила она фрейлинам.

Комнату ещё заранее обустроили совсем рядышком, так что долго ждать не пришлось. Использовали бывшую комнату бабушки, столько лет пустовавшую — переделывать её, конечно, пришлось знатно, почти всё обустраивать с нуля, но вышло в итоге прелестно. Можно было использовать ещё бывшую спальню матушки, но, выбирая, Мирабелль передёрнуло от мысли, чтобы ребёнок рос там, где мать медленно угасала годами. В детстве она и вовсе после её смерти обходила это место на расстоянии и никак не планировала задействовать как-либо в ближайшем будущем. Если будет второй ребёнок, можно найти какой-то другой вариант, уж на нехватку красивых просторных помещений жаловаться точно не приходилось.

Комнату девочки, кстати, всё ещё предстоит улучшать — сейчас она должна быть довольно пустой и обезличенной, но постепенно надо будет сделать её комфортнее для малышки. Сначала, видимо, что-то на свой вкус, а дальше уже как пойдёт.

Мирабелль с интересом уставилась на девочку в руках кормилицы — та спала и выглядела очень даже мило и беззащитно, тем более, сейчас уже вымытая и аккуратно запелёнатая. Хотя и, если честно, кожа куда более розовая, чем она представляла, видя малышей немного повзрослее, но, вроде, постепенно она побледнеет? Волосики довольно тёмные, но, кажется, шатенка, не брюнетка — то ли в Эйвана, то ли в бабушку. Глазок не видно, но наверняка будет какой-то оттенок карих, как у всех родственников.

Брать её Мирабелль на руки не решилась, опасаясь, что сейчас (да и вообще) точно не удержит и как-нибудь навредит, потому, протянув руку, лишь неловко потрогала кончиками пальцев щёку, опасаясь разбудить. Тёплая, мягкая.

Всё ещё не верилось, что она настоящая.

— Кларисса, — задумчиво вслух проговорила она, примеряя имя непосредственно к обладательнице. Да, и впрямь подойдёт.

Кларисса Белла Церцея, наследная принцесса Карлийская.

* * *

Кто-то коснулся волос Мирабелль, приподнимая прядь волос и пропуская между пальцев, она же едва разлепила глаза, глядя на возвышающийся над ней силуэт, в первый момент приняв гостью за вновь решившую проверить её самочувствие Атэнэйс, но движение оказалось слишком резким.

— М-м? — сонно заслонилась она рукой.

— Зашла тебя проверить первым делом, — оповестил в ответ знакомый голос, и сон сразу как рукой сняло. — Охрану, кстати, надо бы усилить.

— К… Кларабелль! — Мирабелль потёрла слипающиеся глаза и осторожно села.

За окном царила ночь, освещала спальню лишь луна — Мирабелль всегда просила оставить немного света горящим, пока засыпала, но, раз свечи уже потушены, значит, ночь совсем глубокая.

Мирабелль, щурясь, перевела взгляд на часы на стене напротив, но не разглядела стрелки, и сестра, отпустив её прядь, буднично прокомментировала:

— Три часа. Как узнала, так отправилась сюда.

Она помнила! Мирабелль просияла:

— Утром покажу. Извини, я не в форме, — она перехватила ладонь Кларабелль и тепло пожала, отмечая, что действительно сестра выглядит едва-едва с дороги.

Хоть кто-то сразу же вспоминает про неё.

* * *

Старое платье, ради интереса примеренное, оказалось тесноватым в основном в груди и бёдрах, но от предложения перешить Мирабелль отказалась, списав на то, что даже для повседневного оно и так надевалось слишком часто.

Но, в целом, выглядела она не так плохо, как боялась. Только лицо все равно заметно осунулось — в старой одежде это бросалось в глаза как-то сильнее, что крепче утвердило её в намерении целиком поменять гардероб.

Розмари по приказу Мирабелль явилась на четвёртый день, неплохо приободрив её фонтаном новых идей, как для церемонии, так и в целом, уже на шестой заявившись с готовым платьем для примерки.

Мирабелль, когда её нарядили, восхищённо ахнула — этот вариант полностью скрывал всё ещё оставшуюся болезненность вида. Она задумчиво коснулась скулы, прикидывая, что с украшениями, наверное, будет ещё лучше.

Мирабелль не успела поблагодарить модистку, отвлекшись на хорошо знакомые голоса снаружи — Марисса и Эйван, причём голос фрейлины звучал как будто бы резковато, но она иногда была излишне строга к своему брату.

— Пусть заходит, — крикнула она, любясь отражением, чуть повернувшись так, чтобы юбка крутанулась. Красиво. Пожалуй, праздник действительно должен компенсировать последние тяжёлые дни.

Эйван, между прочим, после приезда сестры всё-таки дважды заходил — как она и думала, не хотел беспокоить. Довольно заботливо.

— Тебе нравится? — метнулась Мирабелль к мужу, хвастаясь.

Эйван заметно скис и перевёл разговор на тему церемонии, на которой, естественно, тоже должен был присутствовать. Мирабелль, растерянная столь холодной реакцией, методично ответила на все вопросы, но и сама приуныла.

— Я передумала, мне не нравится, — отрывисто кинула она Розмари, стоило Эйвану удалиться.

Розмари явно растерялась:

— Ваше величество, я… Что-то добавить?

— Не знаю, мне не нравится, я не в настроении, — взвилась Мирабелль.

Пока ей помогли вновь переодеться, Розмари потерянно предложила несколько улучшений, отвергнутых, и ушла с обещанием к завтрашнему дню что-либо придумать. Мирабелль уставилась сердито на своё отражение, обиженно закусив губу. Почему? Внешность всегда была константой, которой она точно могла гордиться, в отличие от остального, что, она честно признавала, можно было оспорить.

Что ж за день такой. Только замаячило впереди что-то хорошее да наконец появилась возможность не думать об опасностях, так теперь муж непонятно чудит. Почему он не может просто порадоваться за неё и за дочь? Что вообще не так?

Следующую гостью никто не остановил — резко заявившаяся Кларабелль, к которой Мирабелль даже не обернулась, глядя лишь через зеркало, прищурившись, окинула её оценивающим взглядом:

— Он тебя обидел, да?

— Если ты пришла не сказать что-то хорошее, то убирайся, — взвинчено рявкнула Мирабелль. — Н-никто меня не… — быстро-быстро потёрла заслезившиеся глаза, понимая, что, если не отражение, то уж это движение точно выдаёт её с головой.

Кларабелль фыркнула и пожала плечами, вынося неожиданный вердикт:

— Ты красивая.

В устах жёсткой сестры, имеющей совершенно другие интересы и постаравшейся подобрать то, что ей понравится, это внезапно прозвучало так несвойственно задумчиво-простодушно, что уголки губ Мирабелль непроизвольно дёрнулись.

— С-спасибо. И никто меня не обидел, — поспешно добавила она.

Сестре Эйван и так не нравился, не стоило усугублять. Пожалуй, с этим ей придётся разобраться самой.

— Хороша же? Я этот наряд трижды правила, прежде чем наконец попала в пожелания.

— Ей очень понравилось, просто… её величество была в расстроенных чувствах.

Алекто скосила глаза в сторону говорящих. Розмари Архо и Марисса Фоллетти. Её величество выглядела сегодня весьма счастливой, так что, возможно, ситуация стабилизировалась. Последние месяцы она с трудом скрывала эмоции, но оно и неудивительно, Алекто и сама, пока ждала Вееля, ощущала себя куда чувствительнее обычного. Ещё и её щедрое предложение… Алекто мысленно возвращалась к нему вновь и вновь, но понимала, что, по ощущениям, сама загнала себя в какую-то ловушку, из которой пока не понимала, как выбраться.

— Принцесса, — задумчиво протянул Мефис, глядя в бокал.

— Даже не думай, — кисло заметила Алекто.

Вот только не хватало, чтобы он попытался сына во всё это втянуть вопреки его единственности. Мефис в ответ с наигранным драматизмом закатил глаза:

— Не думаю. Меня думать отучили ещё планы матушки женить меня на её высочестве, так что я даже не загадываю, — он отпил из бокала, переведя взгляд вновь на королевскую семью. — Но они почти ровесники, это забавно.

Алекто невольно посмотрела туда же. Младшую принцессу, естественно, почти сразу унесли, но её ей довелось увидеть раньше. Нормальная девочка. Королева чуть стеснённо улыбалась, пока принцесса Кларабелль, запрокинув голову, чему-то непринуждённо рассмеялась.

— Не лучший он, конечно, вариант, — пробормотал Мефис, и в этом Алекто, проследившая за его взглядом точнее, была с ним согласна.

Король Эйван стоял возле сестёр, но скучающе и отрешённо, шаря взглядом по толпе. Ему никогда не хватало должного уважения и терпения — пускай королева была немного беспомощна в правлении (что, разумеется, Алекто никогда бы не признала вслух), но держалась идеально, её мужу до сих пор не хватало даже этого, несмотря на прошедшие годы, прожитые во дворце. Алекто сложно было представить, что она в нём нашла, настолько, что едва-едва дождалась собственного совершеннолетия для свадьбы, но выбор королевы не стоило обсуждать, а вот то, насколько Эйван не пытался ему соответствовать…

Говорят, он сносный военный, но и тут его затмевала принцесса. Внешность, в принципе, наверное, может считаться симпатичной, но этого же мало, когда не удосужился соответствовать статусу. Кроме того, некоторые дурные привычки… Сначала казалось, что он вполне приспособился, но потом всплыли всяческие интрижки, да и безнаказанность, видимо, поощряла наглость.

Королева отвлеклась от сестры и обернулась к мужу, отчего Алекто напрямую наблюдала, как тот успел вовремя нацепить на лицо дежурную улыбку. Её величество, что-то говоря, протянула ему руки, и тот, усмехнувшись, утянул её в танец. Алекто невольно вздрогнула и поморщилась, мысленно пересчитывая, сколько дней прошло после рождения принцессы. Десять… Поосторожнее бы ему.

Мефис окинул окружающих их людей быстрым взглядом.

— Надо разобраться с бастардами, — едва разжимая губы, деланно небрежно бросил он, и Алекто в этот раз кивнула.

Технически, дети мужа, являющегося членом королевской семьи только по браку, никакого отношения к этой семье не имели — и в целом с ними, скорее всего, придётся иметь дело Мариссе Фоллетти. Но если те где-нибудь всплывут, неизвестно, для чего это будет большим ударом: для репутации семьи или для душевного равновесия королевы. И ни то, ни то не стоило в столь тяжёлое время подрывать.

Мефис хмыкнул, взъерошив себе привычным нарочито-небрежным жестом чёлку, и протянул ей ладонь:

— Ладно, чем тут стоять… Танец, моя леди?

* * *

Королева вернулась к делам в полной мере довольно быстро. Не прошло и месяца, а та уже некоторые проблемы разобрала в индивидуальном порядке (пусть в основном то и заключалось лишь в подписывании документов, но Алекто при их с Мефисом визите отметила, как та старательно вникала, чуть морща лоб и вчитываясь, задавая вопросы), другие же были вынесены на ближайший сбор Совета.

Прибыв на место и присаживаясь, Алекто отметила, во-первых, отсутствие Геры Лилиум. Та то ли окончательно впала в немилость, то ли её избегали в суеверных причинах (у Геры умерли сын, дочь и постоянно старший сын сваливался с очередной хворью, только четвёртый по счёту ребёнок вроде как оказался достаточно крепким — Алекто в это не верила со своим довольно скептическим отношением к жизни, но многие считали, что та притягивает несчастья), но в последние месяцы герцогиня появлялась в высшем обществе всё реже. Да и принцесса имела против неё какие-то доводы, хотя раньше никогда в принципе не обращала на неё внимания, так что дело, видимо, взяло серьёзный оборот.

Алекто Лилиумы тоже доверия не внушали. Конфликт королевы Персиа и Медеи Лилиум уже давно быльём порос, но герцог полностью игнорировал высший свет, а Гера всё ещё была чужой, мыслящей другими категориями. Никакой верности за ней не чувствовалось, в лучшем случае — отстранённая холодная вежливость. Да и не сближалась она ни с кем, Лахеса, хотя и с подозрением, но более лояльная к иностранным корням, пыталась безуспешно, да Керрия как-то проговорилась, что, несмотря на что их семьи породнились, они толком не общаются. И настроения в речах Геры мелькали сомнительные. В её родном Чудиине другие порядке, другая власть, более разрозненная, бессмысленно примерять их идеи на многовековой уклад Карлии.

А главное — ставить что-либо выше блага королевы. Что Гера регулярно игнорировала.

Второй необычностью сегодняшней встречи было одновременное присутствие Эйвана и принцессы Кларабелль. Королева явно старалась их развести на всех встречах, и, скорее всего, это объяснялось лишь их ролью во время отсутствия её величества. Правда, Алекто толком и не знала, какие же конкретно обязанности выполнял в это время король — формально, он отвечал за армию, но за ним числилось несколько связанных с ней грешков, так что на деле всё было в руках принцессы и ещё нескольких военных чинов, Алекто их помнила плохо. За городскую стражу отвечала дама Аура Эоса, это ей хорошо запомнилось. Ауру отличало слишком большое чувство долго и чести для такой высокой должности, иногда надо уметь испачкать руки, потому вряд ли она продержится на этом месте всю жизнь. Да и оруженосица у неё была забавная, дочка баронессы Велес. Умение сражаться наследнице мелкого рода, с учётом обязательной военной службы, пригодится-то наверняка, но зачем ей для того рыцарское звание — только душу тревожить.

А других военных… Маркиз Флорео Тропаим отвечал за охрану восточной границы, где и располагались его владения. За счёт, естественно, нежилых лесов — весьма крупные. И он был, говорят, другом короля Франца по сражениям. Собственно, он довольно часто делился историями с того времени, хотя и не при её величестве.

Больше Алекто не вникала — не её сфера. Как и Мефис. Их обоих интересовала больше внутренняя политика, приправленная знанием чужих взаимоотношением.

Хороший был бы дуэт, не будь иногда Мефис ядовитой змеёй пуще неё.

(Мысленная зарубка — выяснить, что конкретно произошло за эти месяцы между королём и принцессой. Информаторов при дворе у Зеулов было достаточно, но как-то она совершенно об этом не подумала.)

Мефис, как всегда, встрял почти в самом начале, уступив первенство лишь принцессе, довольно коротко оповестившей насчёт поисков сообщников изменщиков. Скорее всего, она всё уже пересказала сестре и просто кинула присутствующим те крупицы информации, что посчитала нужными. (Тоже — перепроверить лично.)

Муж же перевёл разговор на бюджет и налоги, ни словом, естественно, не обмолвившись, как возросла нагрузка на простолюдин, да и Алекто не считала это стоящим внимания для собравшихся. Сначала стоит решить общие проблемы, потом уже устранять частности, не раньше.

Кроме того, скоро близится сезон сбора урожая, так что там работы и так, и так будет много. Это Мефис тоже косвенно затронул, понимая, что королеву не особо интересует, откуда именно берётся большая часть еды, но заверил, что проблем не будет.

Многие отмечали рождение наследницы, отчего королева каждый раз отвечала счастливой улыбкой. Алекто было понять это чуть сложнее, после рождения Вееля она от него изначально совершенно отстранилась… Но, кстати, своё обещание насчёт дня рождения выполнила. Так странно, сколько непонятного восторга простыми мелочами помещается в столь маленьком ребёнке. И то, что он её не забывал, пока она вечно была неизвестно где и вся в делах.

Алекто сегодня решила сильно не встревать, она ведь большую часть времени провела с её величеством и все равно не могла добавить более, чем та уже слышала, так что на этот день она полностью уступила мужу. О заманчивом предложении королевы она дома, естественно, умолчала — как бы соблазнительно оно не было, но ей действительно сложно будет этим воспользоваться.

Погрузившись в свои мысли, Алекто упустила внезапное конфликта, лишь услышала, как королева обратилась к мужу, но грубый ответ резанул по ушам:

— Может, стоило думать раньше, а не проразвлекавшись неизвестно как полгода?

Таким тоном к её величеству…

Алекто вскинула голову, успев заметить, как переменилась в лице королева, глянув в ответ на реплику растерянно, словно её предали прямо сейчас, и как принцесса, мгновенно вскочив со своего места, лихо перемахнула через стол, накинувшись на зятя — толкая его вместо со стулом на пол, резко пиная.

Всё произошло в считанные секунды.

Мефис, до того соседствовавший с принцессой, вполне ожидаемо дёрнулся, отодвигаясь вместе со стулом, с противоположной стороны вскочила Жанна, чудом не попадая под удар. Королева резко встала, опираясь на стол, и беспомощно уставилась на сцепившихся мужа и сестру, в какой-то момент первая переборовшая общее оцепенение:

— Клар… Разнимите их!

Алекто тоже застыла, не представляя, как можно повлиять, но с долей уважения отметила, как быстро взяла себя в руки её величество, несмотря на… излишне нетипичную ситуацию.

Физически дерущиеся были плюс-минус равны, но, во-первых, при принцессе был ещё не пущенный в дело кинжал, во-вторых, навыки тёмной магии, потому первый решившийся на выполнение приказа охранник предсказуемо скорчился от боли. Да и ловкости у принцессы было побольше, пожалуй.

— Разнимите, я сказала! — рявкнула Мирабелль, чуть несчастно вполголоса добавив: — Она же его так убьёт!

Алекто всё ещё бестолково хлопала глазами, понимая, что к такому жизнь её всё-таки не готовила, пока Лахеса, помотав головой, словно сгоняя наваждение, вскочила с места — но подцепляя под локоть королеву, не давая ей приблизиться, маркиз Флорео тоже ожил, прикрикнув на стражу.

— О небо, — пробормотал слева Мефис, сделав пару шагов назад.

Вот уж кто точно не полезет. Алекто вздохнула и потёрла виски руками, понимая, что лучшее, что она может сделать — последовать примеру Лахесы, но королева и без того сосредоточенно замерла. Стража же наконец кинулась выполнять приказ, пусть и с ощутимой опаской, но Алекто прикинула, что всем разом точно ничего грозить не может — даже тёмная магия требовала сосредоточенности и точного применения.

Королева, не давая броситься выпрямившейся принцессе снова в бой, вырвала руку у Лахесы и, метнуашись, буквально повисла на сестре. Кларабелль, шикнув и выругавшись, потёрла скулу, сплюнув:

— Десять лет мечтала это сделать.

И, скинув руку королевы, резко развернулась и удалилась.

Та глубоко вздохнула и указала на дверь, кивнув мужу:

— Прочь. Позже… разберёмся.

В резкой тишине она прошествовала к своему месту и опустилась на кресло, окинув заметно поредевшее окружение долгим взглядом — части стражи тоже пришлось покинуть зал, — от замершего в паре шагов от неё Мефиса до стражника у двери. Ещё раз едва заметно вздохнула.

— Садитесь, — она кивнула на два освободившихся места рядом с ней. — Передвигайтесь, что уж… Так на чём мы остановились? — ровным голосом вопросила королева.

Чем безумней — тем забавней,

Чем больней — тем интересней.

© Flëur

Почему она не додумалась по-настоящему проверить их раньше? Дурацкая промашка злила не менее сильно, чем дурной зять. Подозревала же, но отложила из-за того, что сочла предрассудки недостаточным основанием, а в итоге чуть не упустила главное.

Всё-таки Лилиумы тоже. Засланная «горничная» не просто пересказала несколько встреч, тайной свидетельницей которых стала, но и сумела добыть доказательства — часть переписки, где почти напрямую говорилось о недовольстве ситуацией в стране (письмо было, конечно, не адресованное, а полученное, но сойдёт) и нуждой что-то делать, информация о поручении Питера Лилиума отозвать подчинённую ему часть Ордена из одной из северных областей (отданный всего дней шесть назад — тут хотя бы ясно, почему до неё не успело дойти), а также выписку на закупку оружия в неизвестных целях, которое вроде как никто больше и не видел.

К сожалению, «горничная», или одна из младших дочерей Жанны Дафнин, не опознала многих людей, собиравшихся секретно и не очень у Лилиумов, зато искренне поразилась, что те не делали особого секрета ни для слуг, ни даже для мелкого сына. Сама Дафнин из-за болезненности почти нигде официально не светилась, но точно могла сказать, что в доме матери ранее никого из них не видела.

Кроме того, она прекрасно рисовала, и через полтора суток непрерывной работы предоставила ей портреты. Небрежные, но узнать наверняка можно: по крайней мере, Кларабелль опознала двух рыцарей, так что и остальные рисунки отложила.

Но всё же, они были у неё под носом — и с удобным местоположением герцогства почти в центре страны. И с доступом к собраниям Совета… Рядом с Мирабелль. Демон с утёкшей информацией, там в основном решались экономические вопросы, да и в целом обсуждались дела страны не на том уровне, который легко подорвать, просто зная. Не зря Кларабелль почти ничего туда не выносила, решая сама, чтобы не ставит Миру в известность.

Но вот близость к сестре врагов, которой можно было бы избежать — она ж ещё и испугается небось опять, но тут уже ничего не изменишь. На счастье, в последнее время это случалось всё реже.

Гера могла быть сколь угодно умной, но слишком поверила стенам дома. А промашку… легко исправить. Ещё и выгоду с этого поиметь.

Кларабелль хмыкнула, комкая бумажки и закидывая в ящик. Для поверхностных доказательств — хватит. Для Мирабелль точно, а остальные пусть сами додумывают или принимают, как должное.

Для неё пришло время избавиться от лишнего.

* * *

Эйвана, она, естественно, заставила потащиться с собой — этому никто и не удивился. Из года в год, из раза в раз, беря в опасные для такого слабака ситуации, держа его подальше от сестры. Война в Амони? Восстание на севере? Поиск бунтовщиков? Отлично, самое то для короля, пусть едет. Какое королевское войско, его же должен кто-то повести. А она что? Не она тут главнокомандующая, так что давай, задавай боевой дух и всё такое, понятное для обычных солдат.

Он её, конечно, раздражал, но надежда, что он непринуждённо убьётся, была сильнее. Но идиот, к сожалению, оказался везучим, выходя совершенно невредимым из раза в раз. Даже ни одного шрама, хотя Кларабелль иногда начинало казаться, что сестричка примет этого дурака даже уродом.

Почему — непонятно. Но Кларабелль упустила момент, когда она начала с ним встречаться, разбираясь с дядей и всем с ним связанным, а потом было поздновато от него избавляться, да и имелось кислое осознание, что наследница сестре нужна, пусть и от… вот этого, раз уж он ей так нравится. Других родственников не осталось, не считая куда-то свалившей дядиной жены (изначально Кларабелль периодически перепроверяла её местоположение, а потом плюнула — все равно влияния у неё ноль), но она не кровная родственница и иностранка вдобавок. По-хорошему, детей нужно было даже двое, потому что герцогиней Шарлис была как бы она, но унаследовать явно сможет только ребёнок Миры, но это уже мелочи. Либо пусть род так и сгинет, либо, если что, пусть нового мужа ищет, если ей это так уж важно.

Эйван был дураком и порядочной дрянью — сестры он не заслуживал. Она и так долго закрывала глаза. Тоже ведь... дурная ошибка.

Она, Эйван, воины из её личного отряда, небольшого, но превосходно обученного. Не самая незаметная процессия, но официальной цели у их вылазки не было, чтобы никто точно не мог выдать и предупредить, никто и знать не знал, куда же они направляются. Кларабелль тщательно отбирала людей, но в важных случаях всегда учитывала возможности предательства.

Потому и изначально путь их лежал не в герцогство. Сначала Кларабелль отправила этих несчастных прочёсывать окрестности дороги, где на карету сестрички напали. Там очевидно было бессмысленное бандитское нападение, разбойники до последнего даже не осознавали, кого именно выбрали жертвой, но для предлога сойдёт. К счастью, это по пути.

Кларабелль пропустила Эйвана чуть вперёд, мрачно глядя ему в спину. О драке она ничуть не жалела, жалела лишь, что ничего ему не сломала и что тот успел заехать ей по лицу. И что перед Мирабелль приходилось сдерживаться.

Сестра после собрания прорыдала весь вечер — это она знала, хотя перед ней та и появилась уже выплакавшейся и как-то смутно попыталась непонятно что объяснить, явно путаясь в словах. Кларабелль не поняла, что именно та хотела донести, ну не оправдать же идиота? Публично Эйван извинился и никакого наказания не понёс, но это ничего не значит.

Чужими руками она наконец-то его уберёт.

Воины вернулись, притащив с собой какого-то незадачливого грязного бродягу, казнённого на месте. Если он имел дело к той шайке, то заслужил. Если не имел — да кто их считает?

* * *

Ночёвка в лесу да восемь суммарных часов езды. Можно было быстрее, но Кларабелль продолжала тянуть время, непривычно для себе перестраховываясь. Обычно она не тратила время на излишнюю осторожность — её одолеть все равно никто не сможет.

Замок Лилиумов находился на границе подвластной им деревеньки — одного из двух поселений, остаашихся под их непосредственным контролем, и подъехать к нему со стороны леса незамеченными было легче лёгкого.

Но тут, внезапно, кто-то был.

Кларабелль столкнулась взглядом с мальчишкой. Бледность и чёрные локоны выдавали в нём подросшего сына Лилиумов. Кажется, она его когда-то раньше видела, но сходство с Герой и Питером и без того было на лицо.

Мальчишка, выскочивший с территории замка через сад за ним, медленно начал отступать назад.

Говорите, он в курсе и присутствовал? Ну, как минимум, по именам он должен их знать.

Кларабелль хмыкнула и спрыгнула с лошади, направившись к мальчишке. Тот припустился бежать — она лишь лениво подставила камень ему под ногу, заставляя споткнуться и рухнуть, проехавшись по земле. Окончательно выбирая способ.

Что ж, больше не побегает.

* * *

— Я н-ничего н-не… — дрожащий голос оборвался криком вместе с хрустнувшей вновь костью.

Долго держится. Может, и впрямь не в курсе, но ей было интересно, в какой момент всё же сдастся. Иногда люди начинали плести что попало, лишь бы прекратить боль.

А тут мелочь, запихнутая в подвал собственного дома, с местами уже раздробленной костью. Когда родители находятся всего-то на пару этажей выше. Кларабелль прислушалась к шуму. Или уже не находятся. Она приказала пока разобраться с охраной и остальными, отлучившись с этим мелким, но герцога с герцогиней велела не трогать. Это её. Эйван там пусть пока поизображает переговоры… Нужна же ему какая-то роль.

Мелкий порывался вырубиться, потому она сама же сначала ломала и частично сращивала, не давая довестись до края, но, когда в какой-то момент мальчишка начал пытаться исцеляться, получилось даже забавнее.

Шума почти не было. Что-то они рано.

— Вот же мелкий, — пробормотала она, наотмашь ударив мальчишку по лицу, напоследок пытаясь всё же привлечь внимание. — Как думаешь, сколько ещё протянешь?

Нет реакции. Ладно, ну его. Время повеселиться.

Кларабелль, не став запирать подвал, направилась наверх.

В замке не осталось никого, кроме её людей, идиота и Лилиумов. Подчинённые действовали чётко, не задавая лишних вопросов, кто-то из обитателей замка добровольно сбежал, кто-то был убит — но исключений не видать.

— Где? — деловито поинтересовалась она.

— В зале, ваше высочество, — мотнула головой одна из подчинённых.

Пусть Эйван ещё немного развлечётся. Она велела ему тянуть время, пытаясь на словах вывести семейку на чистую воду, но это лишь иллюзия переговоров, и те наверняка это прекрасно понимали. Может, хоть немного потреплют зятя.

Она методично осмотрела часть комнат, кабинеты, возможные тайники, запоминая все встречающиеся на письмах и бумагах имена, мысленно отмечая потенциально опасных. Жаль, мальчишка не сказал, кто здесь бывает чаще — было бы немного быстрее. Потом здесь ещё обыщут, но первое впечатление хотелось составить самой. Понятно дело, что никто не будет делать списки вроде «все заговорщики», но информацию почерпнуть можно… Хотя, между прочим, в случае этих двоих Кларабелль бы даже не удивилась, если бы действительно какой-то такой список был. Но вот информацию о том, куда дальше то оружие ушло, надо бы найти, наверняка остались ещё какие-нибудь знаки.

Почти ожидаемо среди адресантов не было почти никого из приближённых ко двору, не считая членов семьи Розан, но это объяснялось даже без заговора, родством. Впрочем, Керрию тоже лучше от сестрички отстранить как можно сильнее.

Кларабелль не удивила забившаяся в угол горничная, но искренне удивил обнаружившийся в какой-то детской комнате мальчишка, цепляющегося за бортики на балконе и прижимающего к себе второго мелкого. Точно, у них же два сына — никак не получилось воспринимать младенцев как что-то значимое. Племянницу-то не выходило, а помнить про чужой орущий комок — вообще из разряда совершенно ненужных знаний.

— Неплохо, — вздёрнула брови Кларабелль, хмыкнув. — Шустренький ты, а уж по виду никогда бы не подумала.

Ещё больше её удивило то, что тот, что-то неразборчиво пробормотав, сорвался с балкона вниз.

«Всё-таки свихнулся», — решила она, глядя с балкона.

Неудивительно, она с ним долго провозилась, невольно выплеснув злость на… некоторых других личностей.

Вообще-то, сад, не очень высоко, раскидистые кусты — скорее всего, выжил. Вот младенец вряд ли, могло и раздавить. Кажется, самое время помочь Эйвану.

Кларабелль хмыкнула и перемахнула через балкон.

* * *

— Получай сыночка, — небрежно бросила Кларабелль притащенного за шкирку мальчишку, врываясь в зал.

Гера дёрнулась, как от удара, Питер вскрикнул, Эйван, явно нервничающий, обернулся, сжимая в руке меч. До драки ещё не дошло, что ли? Совсем никуда не годится. Считай, единственное, что мог бы зять сделать полезного, да и то не осилил. Впрочем, мальчишка подвернулся очень кстати.

— Быстрый, — кивнула она на тельце, провоцируя. — Был.

На неё с голыми руками, не владеющая почти магией, до смешного отчаянная накинулась Гера, легко отброшенная к стене. Предсказуемо — Кларабелль знала, что в таких случаях их постоянно срывает, и герцогиня не стала исключением. Кларабелль вложила в удар слишком много сил, разрывая внутренности одной мыслью-образом, уже не размениваясь на мелочи, Гера закашлялась кровью и ещё попыталась встать, но не сумела, судорожно дёрнувшись.

Эйван по инерции, не понявший, что Питер кинулся на неё, принял его удар, отбивая, герцог, рыча, накинулся уже на зятя, пока Кларабелль зашла со спины, ненадолго пропадая из поля зрения обоих.

Краем глаза отмечая, как остекленел взгляд Геры. Первая.

Первые несколько выпадов Эйван отбил, но Питер в бою был лучше, всё же, одним из лучших рыцарей он слыл не зря, в отличие от противника, не так уж часто сражавшегося всерьёз. Питер ранил Эйвана сначала в плечо, потом в бок и вновь в руку — и замер, когда Эйван не удержал меч, внезапно заколебавшись перед последним ударом.

Ну же!

Кларабелль вонзила клинок кинжала ему в в спину, быстро выдёргивая и заодно мысленно заламывая руку — та у герцога дёрнулась, и следующий удар лезвия легко выбил у него меч, несмотря на несоизмеримость оружия. Свой она сегодня предусмотрительно не взяла.

Кларабелль откинула магией и его, но всего на метр, убирая кинжал в ножны и поднимая чужой, не по руке, меч, ухмыльнувшись. Эйван, зажимая рану, глядел на неё во все глаза.

— Кла…

— Больше ты не нужен, — вгоняя чужой меч ему в грудь, с несравнимым ни с каким другим сражением удовольствием рвя плоть, отмечая смену выражения лица. — Благодари её, что так быстро.

Успел ли он понять? Вот уж кому она точно была бы не прочь пересчитать все кости, дать самому захотеть смерти, изнывая от боли, даже затратив много времени, не пожалела бы, но что уж жалеть.

Мира только её.

Эйван упал, и на лице Питера, несмотря на гримасу ненависти, отразилось явное недоумение, когда она к нему обернулась, ответив усмешкой.

И закричала, призывая ждущих неподалёку, снаружи, её людей, старательно дожидаясь их появления, встрёпанная, безоружная, по-настоящему истощённая (да, на Геру зря столько сил потратила, можно было бы и как-нибудь попроще обойтись) — попробуй слово против скажи, кто тут ещё жертва. Пусть спектакль и не нуждается в сильной достоверности, но на самом деле его потенциальной зрительницей была лишь одна. Та, кто должна будет в эту версию поверить.

Та, ради которой она это и делала.

— Он убил короля!

Третий.

Примечания:

Переписывать то, что писала в 17 — 0/10, не рекомендую хд

Мелисса была последней.

С тем бунтом лично её действительно ничего не связывало, пусть и не по её воле (был бы выбор — первая б метнулась). Она не могла сделать выбор, метаясь в горячке в их маленькой скромной хижине, пока сестра и муж пытались найти что-то, что поможет ей, не имея денег на лекарства и с трудом находя их хотя бы на еду. Год выдался непривычно засушливый, в том числе здесь, в более северных провинциях, где такого почти не видали. Чаще холод с гор на границе с Чудиином спускался, чем жара доходила до их краёв.

Слыхала она, не выжил даже барон, который и считался хозяином этих земель, повышая год за годом и без того крупную плату за пользование его землёй, да не помогло ему.

Её, ничего не понимающую, из дома просто выволокли, кинув прямо под ноги высокому темноволосому мужчине.

Как узнала Мелисса позже — маркизу Флорео Тропаиму, члену королевского совета, рыцарского ордена и одновременно одному из приближённых королевы. Как узнала Мелисса позже — ей повезло, что принцесса находилась в другом месте, потому что тогда смерть могла быть бы ещё и медленной.

— Последняя, — отрапортовала притащившая её солдатка.

— Совсем последняя? — не поверил маркиз.

— С остальными покончили. Эта, видимо, больна.

В шею Мелиссе уткнулось лезвие, даже сквозь полубред, каковым казалось ей происходящее, заставляя попытаться отодвинуться, но лишь самой себе нанесла рану.

— Оставляй, — отмахнулся внезапно мужчина. — Пусть наслаждается последними днями.

Мелисса, упавшая в забытие, не поняла, когда королевские отряды покинули их городок, не поняла, как долго была без сознания. Зато наконец-то поняла, что именно скрывали от неё муж с сестрой.

Они всё-таки пошли бороться, а она осталась одна.

Бинты и лекарства нашлись в доме погибшего аптекаря. Остатки еды — в лавке не менее мёртвой булочницы, к которой она, когда были какие-никакие гроши, забегала за хлебом. Мелисса не знала, что именно может ей помочь, да и не была уверена, что будет сожалеть, если прямо сейчас присоединится к близким, но всё же упорно продолжала выживать, каким-то чудом преодолев инфекцию.

Они правда все-все были мертвы. Отряд не стал разбираться, кто за них, кто против, избавившись и от бедняков, и от богатых.

Возможно, лучше бы, маркиз сказал её добить, чем жить с воспоминаниями о том, скольких и сколькое потеряла.

Не только их город — все соседние земли омертвели. Постепенно сюда стекались другие нищие, воры и разбойники, да и она сама сейчас оказалась нищей воришкой, ведь и за то, на что у неё хватало денег, платить было некому. И, что ещё хуже, насекомые и крысы занимали опустевшие места весьма быстро, и тут слабых знаний Мелиссы хватало, чтобы понять: совсем немного и она просто заразится чем-нибудь снова. На счастью, жили они на отшибе, потому она была как будто бы в стороне от этой дряни, но вряд ли это поможет надолго.

(Мужа и сестру она хоронила на заднем дворе в каком-то полубреду, потом сама удивляясь, как у неё это такими слабыми руками получилось.)

Впрочем, совесть и память тоже жить бродяжкой дальше не позволяли, а ещё она неплохо умела ездить на лошади (когда-то была лучшей наездницей в их скромной компании, спасибо матери, когда-то в далёкой почти что прошлой жизни заведовавшей конюшней барона). Лошадей большей частью увели, но, видимо, только породистых — ну, насколько Мелисса разбиралась. Поэтому выбрать себе лошадку посмирнее да посильнее и подкармливать её казалось неплохим вложением.

Только вот она была ещё какое-то время слишком слаба, чтобы удержаться в седле.

Неудивительно, что её ребёнок умер тогда.

Кроме еды, Мелисса отобрала себе и новую одежду с обувью, несколько комплектов. Соблазн выбрать что-то самое лучшее из уцелевшего был велик, но она понимала, что ничего это не даст. Внешность у неё все равно максимально простая. Невысокая, веснушки, русые волосы до плеч, лицо кругловатое — на хоть сколько-то знатную даму все равно б не потянула, как и на женщину из сколько-либо обеспеченной семьи. Так и выглядела бы, будто в краденной одёжке.

Мелисса из подслушанных разговоров бродяг узнала, где же кончаются опустошённые земли, но лишь примерно. Карту-то найти она нашла, свой город на ней отыскала, но вот как по ней понять, в какую сторону надо двигаться, не разобралась. Этому её никто никогда не учил. Ну, она знала, где восток, где запад, но как соотносить направление и расстояние с этими крошечными точками… По бумажкам всё как будто бы рядом, да вот только она же знала, что на фестиваль в соседнем городе почти день топала, а на этом листочке он почти впритык!

В итоге Мелисса решила карту прихватить с собой, но особо на неё не надеяться. Может, потом разберётся.

Набраться достаточно сил, чтобы выдержать путь, удалось лишь спустя два полнолуния. К тому времени с едой стало уже заметно труднее, но не хуже, чем раньше, в нормальной, казалось бы, жизни. Город оживал, населяясь незнакомцами, которых Мелисса сторонилась.

А из столицы больше ничего. Бунтовщики уничтожены — и лишь это их волновало. Кажется, область ближе к границе ушла кому-то во владение, но неизвестно, достоверная ли это информация.

Страна притихла — всё такой жёсткой расправы над оголодавшими людьми не ждал никто.

Ну да, голодать теперь больше некому, в принципе, проблема решена, мрачно подумала Мелисса, наконец-то седлая лошадь.

В путь.

* * *

…восемь.

Мелисса стиснула зубы, не давая вырваться очередному крику.

Девять.

Поплакать можно и после, ну. Как будто её в первый раз в жизни наказывали.

Десять.

Старшая служанка равнодушно выбросила прутья.

— В следующий раз будешь сперва думать, чем проявлять такую неаккуратность.

— Я-то буду, — прошипела Мелисса в ответ.

Ожидаемо проигнорированная.

В замке у баронессы Зеваны Велес платили относительно неплохо — куда больше, чем портной, на которого она пахала, прежде чем потеряла ребёнка. И работа не такая уж сложная, так-то, и жильё предоставляют. Правда, управляющая не была в курсе, откуда Мелисса родом, иначе бы вряд ли её взяли даже в горничные. Муж баронессы скончался от какой-то болезни вскоре после начала её службы, и меньшее, что тут хотели бы делать — ввязываться в политику, невольно укрывая всяких там несостоявшихся бунтовщиц. Здесь царил траур, но совсем не по случившемуся рядом горю.

Баронесса не сильно ужесточила порядки, но и открыто осуждала зачинщиков недавних событий. Собственно, именно поэтому Мелисса сегодня и выронила поднос с чашками, услышав её изречения на эту тему.

А «не ужесточила» вовсе не значило «не была жёсткой уже сама по себе». Слуг здесь держали в жёстких условиях, требуя безукоризненного соответствия сложившемуся укладу.

И это уже не первый раз за последние месяцы. Правда, раньше наказания назначала всё же не сама хозяйка замка. Так себе повышение.

Кое-как приведя себя в порядок, Мелисса, цепляясь за стенку, неуклюже вышла в коридор, надеясь не попасться никому на глаза, а то на соблюдение всех приличий сил сегодня никаких не оставалось.

На всю жизнь тут оставаться не хотелось, но ей надо было хотя бы накопить денег. Да и, на самом деле, непонятно, как жить дальше. Семью она второй раз заводить точно не будет. Её дом безнадёжно утрачен. Каких-то выдающихся навыков или талантов у неё нет. Хорошая служанка, умелые запасные руки, но не более того. Никакого любимого дела нет.

Лошадь она, кстати, продала — и потому в принципе могла забыть о каких-либо увлечениях. Жалко, она тогда успела привязаться, но выбора в тот момент не было. Или расстаться, или остаться на улице, пока не нашла работу. Здесь всё куда дороже, а она ещё и не вызывала доверия одним своим болезненным да потрёпанным видом.

— Тётя Мел, — кто-то подкралась сзади, и тут же вцепились маленькие белые ручки в её мятую юбку, совершенно не брезгуя. — Поиграй?

Обладательница ручек, Софина Велес, вторая дочь баронессы, смотрела почти просительно, когда Мелисса, остановившись, обернулась.

Дочерей у баронессы было три. Мида Диана, которую Мелисса ни разу не видела, — наследница и рыцарка. Мать её тоже не одобряла. Судя по всему, девушке не повезло ввязаться в какую-то скандальную историю с принцессой в начале её военного обучения, и ту едва-едва спасли родители, если верить словам Зеваны.

Вторая дочь, Софина, стояла прямо перед ней. Третья, Маргарет, была совсем малышкой.

Имелся ещё мальчишка, Руевит, но он конфликтовал с баронессой каждый раз, когда они оказывались в одной комнате, то есть вёл себя, в принципе, как типичный подросток. Да и с тяжёлым характером Зеваны — совершенно неудивительно.

В общем, дети как дети. Пусть если самочувствие отвратное, Мелисса не считала нормальным срываться на маленькой девочке, ничего в этой жизни не понимавшей и не решавшей, потому через силу улыбнулась.

— У меня дела.

Обычно она старалась притащить Софине какие-то сладости — несмотря на то, что, по идее, девочка вряд ли должна была в этом нуждаться, но ей хотелось сделать какой-то добрый жест по отношению к дружелюбной малышке, а потом выяснилось, что сладким детей баронессы действительно не особо баловали, так что она как-то всунула что-то и Руевиту, в ответ глянувшему с ершистым недоверием, но гостинец быстро забравшему.

Но сегодня у неё ничего не было.

Собственно, Софина с Маргарет и остались самым светлым воспоминанием из работы в замке, длившейся уже три года. Решающим стал визит герцогини Лилиум, ворвавшейся, как луч солнца ранним утром в тёмную комнату.

Она была действительно солнечной, с вечной улыбкой и россыпью светлых кудрей, в белой одежде, приветливая и рядом с чопорной баронессой, и с прислугой.

Мелисса слышала почти весь их диалог, с каким-то внутренним трепетом понимая, что слухи не врали.

Гера Лилиум действительно прощупывала почву. Зевана Велес на осторожные провокации не поддалась, но это все равно чувствовалось даже такой дурочке, как Мелисса. И внутри оживала какая-то надежда. Возможно, всё складывается неспроста. Возможно, небеса дают ей шанс, вот, прямо в руки. Возможно… Мелисса почти боялась думать об этом, спугнуть своими неуклюжими мыслями внезапное благословление.

Потому Мелисса и поймала герцогиню в саду, умоляя дать ей новую работу, выслеживая её почти сутки — та всё никак не оставалась в одиночестве. Та, на её счастье, настороженно согласилась, а в замке Велес потерю одной горничной никто не посчитал нужной — её отпустили без вопросов, выплатили напоследок какие-никакие гроши, так что поступили с ней, по общему счёту, честно.

Признаться, расставаться с девочками было жаль. Она им, конечно, не ровня и, если бы кто поймал её на общении с ними, ей бы снова не поздоровилось — а может, и самим малышкам тоже. И уж точно не ровня была бы её умершая дочка, но её тень невольно ложилась на них, смягчая сердце, которое будто бы и не способно уже на яркие или просто хорошие эмоции. Смешно, конечно, такое думать. Крестьянскую дочку да с дочками баронессы сравнивать. Никто бы не понял. Но… Скучать она правда по этой маленькой связи будет. Зато Мелисса наконец-то увидела какой-то просвет в будущем. Пока ещё маленький, едва заметный, как затерявшийся в тёмной ночи светлячок.

Места в замке Лилиумов ей не нашлось, но её вполне устроила жизнь и новое место в прилегающей к нему деревне. Её направили в дом деревенского старосты, где, внезапно, дали не грязную или грубую работу, а, узнав, что Мелисса неплохо читает, считает и пишет, поручили разбираться с несложными документами. Кроме того, лично Гера её и не забыла и не бросила на произвол судьбы: находила время поинтересоваться и перемолвиться словечком о том, как она устроилась, а позже, убедившись в искренности Мелиссы, находила ей новые поручения и дела, к которым она рвалась всей душой. Мелиссе хотелось помочь, предотвратить дальнейшие беды.

И, тем дальше, чем больше она убеждалась, что Гера была много лучше, чем во всяческих слухах — в том числе самых хвалебных. Питер Лилиум, урождённый аристократ, вряд ли бы стал делать что-либо самостоятельно, слишком привыкший к происходящему в стране, чтобы замечать какие-либо недостатки. Гера же, будучи хоть и чудиинкой, но изначально обычной крестьянкой, понимала, что так продолжаться не может, и произошедшее на севере стало последней каплей.

Она действительно собирала единомышленников и среди весьма влиятельных людей, и среди обычных простолюдинов, довольно умело распределяя и используя возможности каждого. Она не была первой или единственной в этом общем деле, воздвигаемом по камушку, по крупинке сопротивлению зверствам в стране, но стала таковой в глазах Мелиссы.

Добрая, приветливая и жизнерадостная, не зазнавшаяся, несмотря на высокое положение, не отчаявшаяся и внимательная к другим, несмотря на личное горе. Первая и единственная, кто вытащила Мелиссу из бездны, куда её скинуло королевской милостью, вернувшая веру к людям. Путеводная ниточка туда, куда Мелисса не была уверена, что сможет вернуться: к доброте к другим. Рядом с ней она сама словно снова смягчалась. Желала не мести, но помощи.

А теперь она мертва. (Мелисса не предотвратила.)

А Мелисса стоит в одиночестве на улицах совершенно чуждой ей столицы, с изумлением разглядывая столь большое количество чисто одетых людей, шумные толпы и яркие витрины, маленькая часть этого мира. Огромный непонятный город, место, откуда всё начиналось. Место, в которое бы она в жизни не отправилась, будь у неё настоящий выбор, в её изначальной настоящей жизни, где не было ни голода, ни богатых убийц, уничтоживших остатки той жизни дочиста.

Мелисса крепко стиснула в ладони потрёпанное путанной дорогой да слишком внезапным побегом из герцогства письмо. Время действовать. Ей надо отдать долг.

Хотя бы ради себя самой.

Примечания:

Конец первой части!))

Вопрос к тем, кто до сюда доползёт, а какие вообще персонажки нравятся?хд

Допобложка первой части (хоть под конец запилила)): https://sun9-51.userapi.com/impg/h9eofuJyrC8_IRVh40YiRZ6YMI0t9r8Vbw9l_Q/2c0ZRZ3-cmg.jpg?size=1671x2107&quality=95&sign=8596ab9716fdb863a0e65acfaf7336f7&type=album

Примечания:

Допобложка для второй части: https://sun9-58.userapi.com/impg/imd4NYwDXCu6XcPgSp5eNHSG_YyPXebhzP87Vw/u3jOTTrcQNQ.jpg?size=1313x1682&quality=96&sign=16719dcb6fccd97c161160a588999c31&type=album

— Я до сих пор не понимаю, в чём именно была виновата, — пожаловалась Мирабелль, опираясь локтями о бортики кроватки. — Ведь я же, ну, наоборот, хотела его как-то порадовать. Но я же не могла дать больше. Кроме того, ведь я ждала тебя, мне надо было отдыхать, разве он не должен был желать того же?

Матушка овдовела в двадцать четыре. Мирабелль — за пять дней до своего двадцатипятилетия.

И за прошедшие четыре с лишним месяца так и не смогла до конца принять этот факт. Подсознательно ждала возвращения, думала, что какая-то ошибка, ощущала себя беспричинно брошенной.

Совершенно не тот уровень единения с матерью, которого ей когда-либо хотелось.

— Самое… самое злое — если бы мы тогда не поругались, я бы, наверное, больше плакала. А так ощущение какое-то притупленное. Ноет, но не болит, — подумав, сформулировала Мирабелль.

Подарком на день рождения ей стала казнь герцога Лилиума, убившего её мужа. Тоже — совершенно не то, о чём она мечтала, но то, чего она безумно жаждала в тот миг. Вместо любви и заботы — тягучая боль и жажда мести.

Вторым «подарком» судьбы стало осознание, что всё куда хуже, чем она предполагала. Да, её деда тоже убили в своей стране, более того, отравили вот прямо в этом замке, за обедом, при жене и обоих сыновьях, при уйме стражи вокруг, но Мирабелль никогда не задумывалась об этом серьёзно раньше. Отравителя так и не нашли.

Её мужа убили. Могли убить и её сестру. На неё саму дважды покушались. А теперь в опасности может оказаться и её крошечная дочь. Пожалуй, теперь, прокручивая раз за разом страхи в голове, она могла представить, почему её бабушку считали несколько параноидальной.

Мирабелль вытребовала с сестры более полное описание ситуации, приказала усилить охрану. Уговорила Кларабелль хотя бы не так часто разъезжать одной. А желательно, совершенно не разъезжать, но как этого добиться, она не представляла. Сама, вечно ограниченная стенами дворца, воспринимала это спокойно, но это она. У неё здесь всё (но не все).

И, признаться, она не понимала, что ещё может сделать. Как успокоить эту разрывающую панику внутри или, как минимум, просто защитить Клариссу и Кларабелль.

— Хотя я все равно скучаю, — вздохнула Мирабелль. — Мне его не хватает. Жаль, что ты его совсем не запомнишь. Он один раз к тебе приходил, да и на празднике тоже вместе все были… В честь тебя. Мой папа тоже погиб, но я его помню…

Ну да, шесть лет и меньше месяца — разница гигантская. Мирабелль вновь задумалась, пытаясь вспомнить, от какого момента начинались её первые воспоминания.

Лет от трёх, наверное?.. Тогда ждать не так уж и долго?

— Это неважно. Не хочу, чтобы ты с детства думала о таких плохих вещах, — заверила Мирабелль, помедлив, вытерев кончиками пальцев липкую от слюней щёчку девочки, и протянув ей указательный палец.

Кларисса, что-то неразборчиво залепетав, послушно ухватилась за него, и Мирабелль невольно засмеялась.

— У тебя будет и много хорошего и красивого.

Девочка оказалась кареглазой шатенкой, но напоминала не Эйвана, а, скорее, сестру. И бабушку соответственно. Кларабелль упорно отрицала, но это выглядело в глазах Мирабелль даже мило. Да и глаза, например, у них в семье у всех одинаковые, чуть раскосые, глубокого тёмно-карего цвета, так что и на неё тоже похожа.

— Прости, я тебе так много взрослого рассказываю, но мне больше не с кем поговорить, — Мирабелль отобрала у девочки палец, а потом вновь дала за него ухватиться, другой рукой чуть пощекотав щёчку, вызвав у Клариссы смех.

Она начала смеяться буквально на днях, и Мирабелль этот факт очень даже умилял и радовал.

— Я могу поговорить с Мариссой и Атэнэйс, но это не то. Они же всё-таки мне служат… Да и с Мариссой неловко сейчас об Эйване.

Мирабелль, скрепя сердце, после смерти мужа сказала Мариссе, что, если вдруг той не захочется оставаться или будет слишком тяжело здесь находиться, то она всё поймёт. Она может её отпустить, даже что-то подарить сверху, чтобы хоть как-то загладить боль и вину, попытаться чем-то помочь. Всё-таки это был её родной брат.

Марисса отказалась и осталась рядом с ней, заявив, что всегда была предана лично ей и не считается себя в праве её оставить. Мирабелль это тронуло, да и в душе совсем не хотелось менять её на кого-то другую.

— О твоём папе, в смысле… А Кларабелль, она меня любит, с ней проще, но о таких темах с ней сложно. Она не очень хорошо разбирается в таких полутонах, да и не особо его жаловала. Мне кажется, ей не понравится, если я о нём заговорю, а я не хочу её расстраивать. Поэтому могу сказать только тебе, — Мирабелль утёрла мокрые глаза, старательно улыбнувшись сквозь слёзы.

Кларисса упорно потянула её палец в рот, а, когда не получилось, повторила маневр уже со своим кулачком.

— Я постараюсь не очень долго тосковать. Матушка после смерти отца совсем слегла, мне её не хватало, — вздохнула Мирабелль, подперев щёку ладонью.

Странно и грустно осознавать, но, хотя мать и умерла в её одиннадцать лет, ярких воспоминаний о ней не осталась. В основном она была тенью, находящейся где-то позади, в большинстве из них, а на первом плане были отец, сестра, дядя, слуги, кто угодно, но не матушка.

Были какие-то разговоры и общее время, но всё довольно блёклое, неважное. Атэнэйс и то более родительской фигурой казалась — взрослая и заботливая, беспокоившаяся о ней уже тогда. Сама по себе, без приказов и служебного долга.

— А я хочу с тобой быть ближе. Не только с Кларабелль…

Она легонько ткнула малышку в живот, и та внезапно завозилась, пытаясь перевернуться.

Мирабелль закатила глаза:

— Хотя пока у меня ощущение, что я разговариваю сама с собой. Но все равно так как-то легче. Когда ты подрастёшь, будем говорить о том, что тебя заинтересует. Надеюсь, я хотя бы буду в этом что-то понимать, а не как с Кларабелль. Да, я всегда стараюсь поддерживать все эти её увлечения, но, понимаешь, совершенно ничего в них не смыслю. Да и, мне кажется, жаль, что ей не особо нравится то же, что и мне. Обо всяких мелочах я бы с ней тоже была бы не прочь поговорить. А так она может выслушать, но интересу… — Мирабелль хмыкнула, осторожно попытавшись взять дочку на руки, но в последний момент передумав. Как-то она боялась это делать с самого начала, не уверенная, что ей хватит сил удержать, а теперь Кларисса только тяжелее стала. Растёт так быстро. Вот держать её уже сидя или полулёжа другое дело. Лучше попросит её сегодня вечером перед сном к ней принести. Там можно будет и нормально потискать. Если не уснёт сразу же от усталости, конечно.

Детская комната, между прочим, получилась тоже очень уютная, просто загляденье. Большевата для такой крохи, но она ведь принцесса. Пока что Мирабелль приказала всё устроить так, как понравилось бы ей самой в детстве (обстановка частично копировала её детскую спальню, но во многом была даже лучше), но постепенно можно будет менять под желания Клариссы, когда они у неё появятся. Поскорее бы.

— Ты такая хорошенькая, — хихикнула Мирабелль. — Наверняка будешь тоже очень красивой.

Первый месяц она смотрела на неё, признаться, немного сомнительно, но сейчас уже просто куколка.

Ох, а ещё Кларабелль так забавно среагировала, когда углядела сходство между её именем и именем Клариссы. Съязвила, конечно, но беззлобно, Мирабелль даже невсерьёз не смогла обидеться.

— Да и всё же реагируешь, так что не совсем сама с собой, — подумав, поправилась она. — Жаль, немного невпопад…

Но зато Кларисса её точно узнавала! На голос реагировала, да и на интонации разные, кажется, немного тоже. Странно, конечно, было бы обсуждать с дочерью мужа или жаловаться на слишком сложные проблемы, но зато сейчас её непонимание давало Мирабелль возможность излить свои мысли вслух, как будто бы перед кем-то. Выглядело, возможно, глупо, но никто и не видит, а от наличия слушательницы всё-таки легче. Ну а реакции Клариссы позволяли представить, что она всё-таки чувствует её состояние и может ей сочувствовать. Понятно дело, что это маловероятно, но тешить себя такой мыслью было приятно.

— Мне пора, — вздохнула Мирабелль. Ещё уйма дел впереди. — Хорошего тебе дня. Отдыхай.

Наклонившись, она напоследок поцеловала поднятый кулачок — до личика не дотянуться удобно, не доставая из кроватки, — а потом ушла, оставив малышку на нянек и, конечно, охрану.

— Вечером увидимся, если не слишком поздно освобожусь, — пообещала она.

Она должна будет её защитить от всех бед.

Примечания:

Иллюстрашка к главе: https://sun9-72.userapi.com/impg/-xzeSvzybfjR8zENgocIoH_BvFx0oy6DQefmIw/Lwk2M-P33bU.jpg

Примечания:

TW: намёки на инцест

Алекто быстро научилась понимать, когда будет больно — или просто знала это всегда?

Она не помнила.

— Да, ваша милость, — дворецкий, закончив свой не самый лучший доклад, откланялся, и Алекто, бесшумно отложив уже заполненные бумаги, попыталась незаметно выскользнуть вслед за ним, молясь, чтобы он отвлёкся на что-то другое.

Неудачно. Как и всегда.

— Стой, Алекто, — ладонь отца на плече казалась ужасно тяжёлой.

Не может двинуться, послушно позволяя себя утянуть в этот грех, ведь некуда бежать и никого нельзя позвать на помощь. Все будут знать и молчать, а ей остаётся лишь прятать синяки под плотной тканью платьев не по возрасту.

Не дёргаться. Не кричать. Не плакать. Не закрывать глаза. Просто невидяще смотреть в потолок — тоже с какого-то раза то ли привыкаешь, то ли умеешь всегда. И — раз за разом, — только ждать и ненавидеть.

Никто не придёт на помощь.

* * *

Алекто ни разу за три года не вставала ночью к сыну — не было необходимости, ведь его воспитывала не она. Всполошенный внезапным шумом сонный охранник метнулся и застыл на лестничной площадке, скромно потупив глаза. Алекто не набросила поверх ночной рубашки даже халат, рванув из своей спальни под вспышкой резкой паники к сыну, среди глухой ночи, разбуженная сама собой.

Спит. Конечно, спит, один, ничего страшного не произошло. Его некому тронуть. Мефис в нём души не чает, будто в самом перспективном вложении.

Алекто дрожащими пальцами убрала прядь волос за ухо, постояла немного у двери. Почти ощущая на запястье хватку. Фантомные ощущения, всё хорошо. Всё будет хорошо. Она проследит.

* * *

— То есть нет? — в голосе королевы проскользнули нотки удивления и — впервые, — некоторого разочарования. — Ладно… Тогда всё на Мефиса записываю, а дальше уже как сами договоритесь, — она потянулась за пером.

Алекто почтительно поклонилась. Выбор сделан. А Мефис ей, конечно, полноценно ничего не уступит.

* * *

Единственный недостаток приближённости к королевской семье — все неприятные хвосты подчищать тоже им.

Зачищенные северные земли или смерть семьи Диосс сильно по общественному настрою жителей окрестностей столицы не ударили. Всё это было далеко и неправда, да и некоторые временные послабления позволили их отвлечь. Чуть меньше налогов (пусть и временно), немного облегчённые наказания за некоторые мелкие преступления, умелая перестановка нескольких людей на руководящих должностях, и всё относительно в покое, разве что бдительность не ослаблять и избавляться от… проблем.

С Лилиумами оказалось сложнее всего. Слишком большой авторитет успела заработать герцогиня всего за двенадцать лет своего брака. Неприятный сюрприз, Алекто иногда откровенно забывала, что не все люди поддаются авторитету её величества.

А с учётом того, что земли Лилиумов великодушно отдали под их (мог бы быть лично её) контроль, ей с Мефисом пришлось сталкиваться с последствиями напрямую. Пришлось принимать довольно жёсткие меры, ограничивая временно людей оттуда в передвижениях (правда, для некоторого уже было поздно — например, куда делись оба герцогских мальчишки, оставалось загадкой) и в целом нагружая их сильнее. Хорошо, что поселений там почти не было, считай, две деревни, остальное уже отобрано раньше.

Как бы жёстко это не звучало…но жаль, герцогские мальчишки не умерли в тот день. Судя по тому, что Алекто слышала, шансов выжить у них немного, но, пока их тел нет, для жителей герцогства они символ, поднимающий дух. Как будто два ребёнка в ближайшие лет десять могли бы что-то сделать.

И доверенный им факт, что среди знати предателями были не только Лилиумы и Диоссы. Тоже логично, но неприятно. Несколько мелких семей уже вычислили и казнили (хотя кого-то и весьма условно — вряд ли, например, быть расчленённым в своём же доме считается казнью, но кто ж будет спорить), с некоторыми следы пока обрывались.

Кроме того, если честно, Алекто опасалась, что основная угроза, как ни странно, идёт не от власть имущих, а от простолюдин. И отсутствие их поддержки сверху не сильно поможет, но для первых мер, наверное, сойдёт. Как минимум, затормозит.

Ещё и сегодня с утра Алекто испортили настроению новостью, что схватили какого-то особо пылкого рабочего, пытающегося убедить толпу в алчности и тиранстве Совета и королевы. Точнее, он выражался совсем не так умно, но не суть. Главное, что на площади и толпа была немаленькой.

Сказать его повесить, что ли? Демонстративная расправа может быть полезным ходом, но тут лучше бы побольше узнать, насколько сильным был эффект. Не разозлить толпу сильнее.

Впрочем, это ниже её компетенции, но случай теперь не шёл из головы.

Веель тем временем полез прямо на стол с другой его стороны, ловко потянувшись и пролезая через бумаги к ней.

— Можно было просто обойти, — зачем-то сообщила она ребёнку.

— Хочу тут, — упрямо заявил он в ответ.

Алекто вздохнула и отодвинула лишь свежеподписанный указ о засевании новых (для них) земель и бумаги, подготовленные для Таната. Остальным пусть играется, не жалко.

Веель забрал уже исполненный указ о назначении наместника и с важным видом принялся «читать». Алекто в его лепете честно и половину не понимала, да и в длинные предложения он ещё не особо умел, но спустя пару минут невольного слушания осознала, что это, кажется, какая-то сказка, скорее всего, из читаемых сыну няней. Сама она почти никаких детских историй не знала — ей некому было их читать. И в принципе она в сказки не верила. За «чудо» дорогу себе надо зубами выгрызать, и то потом расплачиваться.

Алекто поймала себя на том, что смотрит на слишком длинную чёлку ребёнка. Вееля фактически не стригли (чисто по длине сзади — кажется, вообще ни разу), но, пожалуй, лицо слишком сильно закрывает для его активности. За уши ещё не заправить, а на глаза уже лезет.

Она полезла в ящик стола за ножницами и велела сыну не шевелиться.

— Почему нет? — не понял Веель, пока она отмеряла пальцами предположительную длину, прежде чем дважды щёлкнуть ножницами. Не совсем аккуратно, но он все равно вечно всклоченный со своей гиперактивностью, так что, можно поспорить, никто и не заметит. — Ой!

— Уже можно, — Алекто кинула волосы в корзину для мусора, но, подняв одну лишнюю упавшую прядь со стола, внезапно помедлила. Оставить, что ли, на память? Как давно она склонна к такой бессмысленной сентиментальности?

Может, с того момента, как украла у Шакса перед тем, как покинуть родительский дом, семейный кулон?

Видимо, бессмысленное к бессмысленному. Алекто нашарила серебряный медальон на дне другого ящика, среди всяких склянок и ингредиентов, и открыла его.

— Что это? — тут же требовательно поинтересовался Веель, пока Алекто действительно, повинуясь своей маленькой странной прихоти, сложила прядь внутрь медальона и закинула его обратно, задвигая ящик ногой — будто пытаясь продемонстрировать, насколько ей это неважно.

— Безделушка, — пожала она плечами. — Иди, поиграй. Я буду немного занята, — она прихватила со стола все нужные бумаги.

Таната принимать в своём подвале она не планировала, займёт кабинет Мефиса в этот раз. Он все равно не дома, ускользнул по очередным делам.

Веель дошёл с ней до кабинета, потом что-то обиженно пробурчал и убежал.

— Барон Линкетто прибыл, — оповестила Каталина, заглянувшая в кабинет. — Привести сюда? — деловито уточнила она.

Алекто почти кивнула, но сквозь раскрытую дверь ей послышался голос сына. Она же сказала, пусть идёт к себе, ну что же…

— Я его встречу, — вздохнув, решила она.

Ей не показалось — Веель волчком вертелся рядом с ощущающим себя явно стеснённо Танатом. Алекто уловила обращение «дядя» и невольно задумалась, не проговорилась ли она где перед ним. Но, скорее всего, это просто было наивное детское обращение к взрослому. Веелю-то, с его статусом, насчёт таких мелочей и позже волноваться не особо придётся.

— Не бери ничего из чужих рук, — велела Алекто Веелю, вовремя перехватив кулёк, и Танат явно смутился ещё сильнее.

Она двумя пальцами достала одно из печений, понюхала — вроде всё в порядке. И ничего инородного не чувствовалось. Надкусила и только после того вернула кулёк Веелю, закончив мысль:

— Только дома или от меня.

Сын угукнул, вряд ли что-то запомнив, и сбежал с печеньем дальше. А ведь обеда ещё не было… ладно, перекусит.

Алекто жестом показала Танату следовать за ней. Тот внезапно замешкал.

— Ваша светлость… Думаете, я бы ему что-то не то дал? — явно нервно поинтересовался он.

— Я думаю, что использовать тебя можно как нечего делать, — буркнула она, направившись в кабинет.

Танат тяжело последовал за ней.

Танат Эрибий Линкетто был старше её на тринадцать лет. Мать ушла из дома в день его совершеннолетия, а сам Танат спустя пару лет сбежал учиться в столице, и Алекто его, когда он вернулся, уже не узнала. Слишком много времени для такой маленькой девочки в те годы, когда и месяцы кажутся огромными, меняющими жизнь.

А ещё позже — воевал в Амони, как старший сын и наследник в семье. Такой порядок завела ещё королева Персиа, видимо, желая повысить влияние на семьи аристократов, и так это правило и прижилось. Наследник или наследница обязательно был военным, если не служил напрямую на королевскую семью. Большинству везло, и они ограничивались довольно формальной службой или членством в Ордене. Танату — нет.

Говоря прямо, Алекто его почти не знала в детстве. Даже о том, что он, видимо, тоже пострадал от отца, догадалась лишь позже и косвенно. По разрозненным фактам, по повадкам, по реакции на его смерть. (По тому, сколькое из этого казалось ей знакомым.)

Но — твёрдо решила не сближаться, и их разговоры почти не выходили за рамки деловых. Танат держался почтительно и знал своё место. (Но — и он тоже не помог.)

Они внешне были немного похожи, пусть и не так сильно, как с Шаксом. Те же тёмные волосы, цвет которых при разном освещении менялся от пепельно-коричневого до почти чёрного, да изумрудно-зелёные глаза, но Танат по сравнению с ними казался более приземистым и коренастым. Единственный из трёх — в отца, так его недолюбливавшего и не желавшего принимать наследником.

— Можешь сесть, — разрешила она в кабинете, кивнув на стул напротив.

Танат чуть растерянно пробормотал слова благодарности и неуклюже завозился в сумке — искал отчёты, догадалась Алекто.

Стопку уже подготовленных документов она просто подвинула по поверхности стола в его сторону — накопилось, конечно, давно не было возможности разобраться. Дела королевства шли первостепеннее дел графства — и, уж тем более, баронства.

Впрочем, она почти со всем закончила сама, от Таната требовалось лишь беглое ознакомление и подписи. Ну, и согласие, но он не спорил.

А вот писать мог бы только долго и мучительно — левая, ведущая, рука была сильно повреждена и плохо слушалась, на правую он переучился, судя по неловкости, не до конца, потому Алекто заранее старалась упростить процесс. Тем более, при каждом неудачном движении Танат начинал краснеть, запинаться и извиняться, словно уверенный, что его медлительность всех выбешивает, потому лишний раз наблюдать это она не хотела.

Алекто проглядела отчёты по диагонали, ухватывая только суть — позже изучит внимательно. Судя по почерку, между прочим, часть брат писал самостоятельно, секретаря ему самой найти постоянного, что ли? Со слугами в особняке Линкетто всегда было туго, в её детстве семья чуть не разорилась, долги в итоге за них Мефис закрыл, но… Надо через посторонние источники выяснить, что там сейчас с финансами самого поместья, чтобы не смущать.

— С тебя только подписи, — сухо оповестила Алекто.б

Танат несчастно кивнул и занялся бумагами. Алекто подпёрла голову рукой, внезапно вновь вспомнив предложение её величества.

Сын у Таната был один, от амонийки, которую официально взял в жёны. Вроде как спас её, что-то такое, звучало бы ужасно слащаво, если не знать, что та, видимо, найдя способы выживания, от него ушла, оставив сына. Племянника Алекто ни разу не видела, но, по её ощущениям, Танат в отношениях с ним был таким же беспомощным, как и она с Веелем. Наверняка и с бывшей женой тоже.

— Ты жениться вновь не планируешь? — задумчиво поинтересовалась она.

Танат вздрогнул и дёрнулся всем телом, резко вскидывая голову, словно на пару секунд потеряв ориентацию в пространстве (а может, и нет, Алекто такое судила по себе, хотя и излишней дёрганностью вроде как последние годы не страдала, да и он мог, конечно, и играть — но вряд ли, слишком слаженно).

— А-а… А н-на ком надо? — выдавил из себя он, неожиданно сразу переходя к возможной сути дела.

Интересно, реально бы женился, если б она приказала?

— Ни на ком, — отмахнулась Алекто. — Гипотетически. Неважно.

Это, наверное, был первый вопрос от неё о его личной жизни за все годы. И то с подтекстом.

— Ладно, — растерянно протянул Танат. — Не планировал, но если надо… Хотя, по сравнению, Шакс…

— Без него, — отрезала Алекто слишком резко и быстро, чем того хотелось.

Нет, это точно даже не рассматривалось бы. И, наверное, если б Танат сам вдруг, хотя ему это нехарактерно, попытался что-то против воли среднего брата учинить, она бы, наверное, вмешалась.

— Простите, — пробормотал Танат, вернувшись к делу и не задавая больше вопросов.

Алекто поняла, что это ещё и было первое упоминание Шакса между ними.

Танат закончил минут через десять — пару раз уточнил детали, но всё это в прежнем тоне и с сохранением дистанции. Алекто расслабилась, вновь погрузившись в экономику графства и территориальные вопросы.

Вставая, Танат неловко опёрся о стол и задел рукой чернильницу, опрокинув её. Алекто сдавленно чертыхнулась сквозь зубы, спешно отдёргивая от растекающегося тёмного пятна близлежащие документы. К счастью, не залил, только пара капель, но на Таната смотреть было страшно — замер, прижав к себе правой рукой левую, всем телом как-то разом съёжившись, покраснел и судорожно сглотнул:

— Я-а… Н-небо. Простите, простите, я ис-справлю…

(Нет, не сыграешь такое.)

— Слуга уберёт, — отмахнулась Алекто, потянувшись к шнуру колокольчика. — Можешь идти.

Танат не сразу сдвинулся с места, нервно моргая, но всё же опомнился.

— Прошу прощения, ваша светлость, — поклонившись, вновь пробормотал он.

Алекто вздохнула:

— До встречи.

Танат ещё немного помедлил, всё-таки попытавшись боковой стороной ладони хотя бы немного протереть пятно, но послушно направился к двери. С таким видом, словно она его на плаху отправила, а не отпустила. Алекто задумчиво посмотрел ему вслед, остановив взгляд на фамильном перстне на его руке.

(Тяжёлая рука на плече, не дающая нигде укрыться в месте, которое приходилось называть домом. )

— Барон, — уже у порога комнаты окликнула его Алекто.

Танат, положивший ладонь на ручку двери, обернулся:

— Ваше сиятельство?

Забитый, испуганный, виноватый, но похожий и на неё, и на…

— Никогда не приближайся к моему сыну, — процедила сквозь зубы Алекто.

Мелисса находилась недалеко от столицы уже третий месяц. И не особо-то продвинулась.

Хотя, наверное, это было ложью — она просто ожидала большего. Что всё как-то сразу сдвинется с места, что новые связи приведут её сразу к цели, что было, конечно, наивно, надо было понимать. Тем более, она долгое время видела, как действовала госпожа Гера. Не спеша, мирно, подкупая добротой и сочувствием, миром и теплом.

Мелисса в глубине души надеялась стать такой же, но мечты пока что бились о холодную стену отчуждения. Равнодушия. Казалось, даже если она просто выйдет на главную площадь и там от отчаяния закричит — а это хотелось сделать часто, очень часто, каждый раз, когда эта стена казалась неимоверно высокой, — то, пока её будет уволакивать с глаз долой городская стража, никто даже не обернётся.

Столица — на первый взгляд гиблое место, уже усвоила она. Столичных жителей всё устраивало. И Мелисса, поглазев на них и сравнив с родной землёй, уразумела, отчего.

У большинства всё было, бед не знали. Пожалуй, доведись ей так жизнь прожить, и она бы королеву славила. Сначала Мелиссу это привело в полное отчаяние. Потом — тихие, тайные собрания в тесных улочках, населённых рабочими, обычными, такими же, как она, пусть и чуть более везучими. Там люди слушали. Узнавали. Верили. Протестовали.

Стена понемногу, по камешку, разбиралась, даря некоторую надежду.

Сейчас, сидя на лавке в крохотном трактире и слушая бодрые, хоть и такие же неумелые, как у неё, речи, Мелисса думала, что, наверное, нет, всё же продвинулась. По чуть-чуть, понемногу, но люди начинают осознавать, что можно иначе. Что где-то на их же родной земле люди и впрямь погибли просто за нежелание умирать с голода.

(Признаться честно, она и сама не могла до сих пор до конца в это поверить.)

Мелисса осталась последней дома, но в её руках — возможность стать первой здесь. А заодно — возможность когда-то, когда всё закончится, вернуться домой. Ведь будет же когда-то вновь этот дом.

Ну и, главное, тут была Сефо, собственно, её и приютившая. Сефо тоже спасла Гера когда-то, вытащив из некой передряги, о которой новая знакомая не особо жаждала распространяться, но, как Мелиссе показалось, дело было совершенно скверное. А Гера выручила, помогла, дала новый шанс выбиться в люди.

Сефо на первый взгляд казалась очень холодной и отстранённой, временами грубой, но на деле — какой-то даже излишне опекающей, хотя, пожалуй, была наверняка младше самой Мелиссы. Выглядела лет на двадцать от силы, а ей-то за тридцать перевалило, неловко ужасно, когда о тебе печётся та, кто воспринимается совсем девчонкой!

И ещё более неловко — когда эта девчонка с холодной решимостью рвётся протестовать всеми возможными способами, пока многие куда более крепкие и влиятельные на вид люди отсиживались да отмалчивались! Если бы хоть кому-то, кроме покойной Геры, было не плевать, авось и разрешилось бы всё давно?

Мелисса едва заметно вздохнула и уставилась в тарелку — почти съеденное пюре открывало протянувшуюся через дно тонкую трещинку. Больше таких… трещинок.

— Сегодня, наверное, ничего, — пробормотала Сефо, держащая стакан с водой уже минут пять, но так и не сделавшая ни глоточка.

Деньги только зря перевели — дома-то дешевле было бы, чем в трактире, но конкретно в этом, на самом краю столицы, переплеталось очень уж много дорожек различных судеб. Но сегодня лично они ничего не планировали, особенно с учётом недавнего побега от стражи (у Мелиссы до сих пор побаливала подвёрнутая после излишне резвого прыжка с забора — она так с детских лет не скакала!), но иногда появлялись новенькие.

Кроме того, основной деятельностью стало всё-таки ожидание. Сефо твердила, что им сообщат, когда что-то грядет, Гера часто использовала её как посредницу для передачи всяких там писем, потому толк она во всём этом знала. Но Мелисса не очень-то верила, что сейчас, без Геры, дела будут складываться также. Надёжнее искать новых сотрудников.

— Сидите… здесь! — внезапно рявкнул кто-то.

Голос, на удивление, сумел прорваться сквозь общий шум и привлечь внимание. Мелисса чуть приподнялась, выглядывая, что произошло.

Парнишка. Бледнющий, что тёмные волосы только сильнее подчёркивали, да высокий. И одёжка ладная, пусть и на первый взгляд почти что скромная, но Мелисса, приглядевшись, отметила, что такой наряд не то что крестьянин — не каждый городской себе сможет позволить. Да и распущенные волосы ниже плеч подчёркивали, что вряд ли молодому господину доводилось как-то уж тяжело работать.

— Сидите и ничего не делаете! — голос звенел от обиды. — Мне сказали…

Кто-то рассмеялся, кто-то выкрикнул далеко не самые приятные слова, заставив парнишку покраснеть и сжать от злости кулаки, словно готовясь кинуться в драку — но, к его чести, он в итоге собрался с духом и лишь сердито поджал губы. Обиженный ребёнок, и откуда ж такое чудо свалилось на их голову.

— А ты б лучше не верещал так, что и где слыхал, — встряла вполголоса белобрысая девушка, имени которой Мелисса не помнила, подскочив к парнишке и подхватив его под локоть. — Давайте лучше просто познакомимся, дорогой лорд или сэр, как там вас величают-то? — фыркнула она.

Тот растерянно смолк, обводя взглядом присутствующих, отчего Мелисса зачем-то пригнулась, не захотев попадать в его поле зрения.

Просто избалованный мальчишка из богатой семьи, видимо, чем-то не угодивший — аль и вовсе просто потерявшей в доходах из-за проблем в стране. Радоваться надо было любому союзнику, конечно, но верно говорят, сытый голодного не разумеет — Мелиссе оказалось очень сложно таких людей понимать и сочувствовать им, благо, лично общаться почти и не доводилось.

Да и на таких как не глянешь, каждый раз невольно опасаешься, а вдруг обратно так же легко переметнётся?

Мелисса старалась… поставила себе целью верить всем, потому вслух этого никому не признавала. Не к чему вносить лишний разлад, да и общее дело у них есть.

— Лид Диосс, — внезапно заговорил вновь парнишка, заставив притихнуть даже самых наглых. — Можно просто Лид.

Эта фамилия в год назад была на слуху у всех, и потому на него уставились как на ожившего мертвеца, даже Мелисса невольно снова выпрямилась. Никогда не слышала, что кто-то из этой семьи выжил. Даже… радует, пусть и все равно нет особой симпатии.

Баронство Диосс соседствовало с её родными землями с юга. Её муж был родом оттуда, да остановился когда-то в их несчастной деревне, бедный бродячий музыкант, да так и остался. Когда-то их история казалась Мелиссе довольно романтичной, сейчас же — заставляла страдать о том, что она стала невольной причиной его гибели.

Убийства.

Лучше бы она с ним и не заговорила тогда!

— Ты, это… Такими фамилиями тоже не разбрасывайся, — нервно захихикала белобрысая, увлекая Лида к скамье, мигом опустевшей, причём отнюдь не из уважения. — Ты, того, в розыске! Как мятежник и бунтовщик!

— Я?! — округлил глаза Лид, позволивший себя увлечь, несмотря на то, что девушка его была головы на две ниже, но на скамье, опомнившись, тут же отодвинулся. — Я же ещё ничего… не успел!

Так, как попятились от него окружающие, скорее, сторонятся прокажённого.

— Как будто это — причина, — хмыкнул кто-то, и раздалась парочка нервных смешков. Наверняка здесь чуть ли не у каждого второго была такая история.

Вот дурачок, мысленно вздохнула Мелисса.

— А это уже дело десятое, как говорится, им виднее, кто да что сделал! А знаешь, что… Я помогу тебе увидеться с сестрёнкой, — вновь понизила голос девушка, вызвав очередной всплеск беспокойного говора.

Сестрёнкой? Хотя… Кто-то же мог вытащить кого-то так же, как она сумела вместе с кухаркой Катриной вытянуть мальчишек Геры, пусть старшенький и был едва жив да о дальнейшей их судьбе она могла лишь гадать, там за дело взялись уже более влиятельные друзья Лилиумов, чем две простые служанки.

Но то, что кто-то ещё ушёл от бессмысленного гнева принцессы, тоже выжил, это тоже… радует!

Мелисса вздохнула, прикрыв глаза и отстранившись от взорвавшегося оживлёнными разговорами трактира. Почему-то казалось, что от этого типчика нужно ждать беды, пусть ничего, кроме наивности, и не предвещало. Может, пронесёт.

Но зато, пожалуй, её радовало, как бесстрашно присутствующие вступили в этот диалог. Здесь такое бывало, но все равно — каждый раз радует как в первый.

(Бойкую белобрысую повесили через две недели.)

— Благодарю за аудиенцию, — прошелестел Мефис, ненавязчиво открывая и закрывая за Мирабелль дверь вместо слуги, оттеснив того и оставив в коридоре. — Не был уверен, что вы сможете для меня выделить время, ваше величество…

Мирабелль задумчиво глянула на тенью застывшую у стены стражницу из её личной охраны, но решила, пусть стоит. Зеулов она не опасалась, но, с учётом того, что с ними и так отношения простые, стоит изредка подчёркивать свой статус, пожалуй, чисто для порядка.

Хотя в целом всё зависело от её настроения — могла прийти с полным эскортом, могла одна. Но в последнее время первое случалось чаще.

Мефис наличием посторонних не смутился и даже кресло для неё лично отодвинул.

«Будет что-то просить», — задумчиво поняла Мирабелль.

Нет, Мефис в принципе держался почтительно и вежливо, даже подобострастно, всей душой преданный своей службе, но вот эти мелочи вместо прислуги выполнять он начинал лишь тогда, когда нацеливался на что-то серьёзное и пытался заполучить её поддержку. Хотя Мирабелль, в общем-то, редко отказывала кому-то из приближённых, если только не было какого-то противоречащего просьбе указания от Кларабелль.

— Как ваше самочувствие? — участливо поинтересовался граф.

Почему, кстати, никто из предков не решил в итоге повысить им титул? Зеулы уже давно из года в год оправдывают своё неглавное положение самых преданных подданных. Не давать им слишком много власти или почему?

Надо будет на этим подумать, когда обстановка в стране уладится, решила Мирабелль. Тем более, она твёрдо уверилась в намерении как-то отблагодарить леди Алекто за заботу, если сделать это по отношению лично к ней не получится, то хоть через весь род. Это ведь все равно повысит её статус и возможности.

— Всё относительно в порядке, спасибо, — повела плечом Мирабелль, внезапно задержав взгляд на собственной юбке.

Чёрное платье. После смерти мамы, кажется, она была в трауре бесконечно долго — хотя точно сказать не смогла бы, время в одиннадцать и в двадцать пять течёт совершенно по-разному. Но сейчас, кажется, она уже более-менее смирилась с потерей, да и всё ещё не хотела долго тосковать при дочери, даже если та не запомнит этого как факт, чтобы подсознательно не вызвать те же ощущения, что мама оставила у неё самой. Да и, наверное, не стоит показывать, что гнусные предатели так сильно разбили ей душу.

Надо вызвать на завтра Розмари.

— Что-то случилось? — опомнилась Мирабелль, понимая, что граф просто не рискует прервать её мысли.

— Нет, то есть, у меня нет, — поспешно покачал головой Мефис. — Я просто хотел у вас лично уточнить, есть ли у вас уже планы, кем заменить… кто займёт десятое место в Совете, — вывернулся он, уйдя от упоминания Лилиумов.

Она действительно об этом думала, но ничего не решила. Даже ради интереса поискала, нет ли возможности включить в него близких родственников именно как постоянных членов, но нет, указом древней королевы Миранды — члены королевской семьи могут входить в Совет лишь через поколение. Бедная эта королева Миранда, если верить истории, её пытались убить все, кто только можно, так что неудивительно, что она так ограждала остальных членов семьи.

— Я думала, но нет, — честно ответила Мирабелль.

А надо уже кого-то выбрать. Пять месяцев пустующее место… Нехорошо. Как будто бы Гера была незаменима, хотя никто ведь даже давно не считался с её мнением. В приличном обществе точно.

Но Мирабелль была слишком поглощена тоской… Да, завтра точно надо встретиться с Розмари. Надо выглядеть так, как будто её не смогли лишить равновесия, пусть и это ложь.

— Если у вас нет подходящих кандидатов, могу я предложить одного? Я хотел сделать это на следующем собрании, но подумал, что лучше узнать ваше мнение лично. Если вас не устроит, успею подыскать другой, более подходящий, вариант, — развёл руками Мефис.

Сестру, наверное. Она замужем, так что формально в другой семье…

— Да, разумеется, — заверила Мирабелль.

— Маркиз Церас Эмпуас.

В первые мгновения Мирабелль почти растерялась, вызывая в памяти, кто же это вообще, но Мефис подсказал даже быстрее, чем она наконец-то вспомнила, как маркиз выглядит.

— Мой зять. Он надёжный человек, и у него владения чуть восточнее от столицы, они сейчас сильно замешаны в торговле с Амони и…

«Чуть восточнее», конечно, мягко сказано, маркизат ближе к Лучидуму, чем к столице. И у них есть крупный морской порт, потому и торговля там процветает не только с Амони.

— Да, я помню, — откликнулась Мирабелль. — Но почему не леди Лилит?

Младшая сестра Мефиса была её ровесницей, так что с ней она какое-то время пересекалась относительно часто, пусть и недолго, из-за её замужества. Мирабелль подозревала, что брак был продиктован чистым холодным расчётом, ну какие там отношения, когда маркиз в два раза старше… Но Эмпуасы не так часто посещали столицу. Предыдущую маркизу казнили за государственную измену, на тот момент Мирабелль, во-первых, была маленькой, во-вторых, и сейчас бы с трудом разобралась, что за информацию куда та передавала.

Мефис, кажется, не ожидавший такого вопроса, замялся:

— Она далека от политики… И это может смотреться более пристрастно, всё же по крови она Зеул. А так можно показать, что многие семьи все равно вам преданны.

Лучше бы, конечно, Лилит. Она хоть как-то ей знакома. Но и аргумент тоже весомый, с учётом обстановки сейчас. Что-то Мефис, по ощущениям, недоговаривал, но, скорее всего, это семейные проблемы — она их вдвоём уже сто лет не видела. Возможно, проблема как раз в браке.

— Можно, — поколебавшись, согласилась Мирабелль. — Тогда на следующем собрании предложишь его публично, я одобрю.

Понятное дело, что Мефис пытается как можно больше повысить своё влияние, но лучше действительно брать проверенных людей. Можно ещё у Кларабелль уточнить, что она об этом думает. Она больше осведомлена, но и Мефис вряд ли бы рискнул предложить подозрительную кандидатуру или того, кто мог очевидно вызвать плохое впечатление. Ему своя безупречная репутация слишком уж дорога.

— Благодарю, — Мефис учтиво поклонился. — Я вас не подведу. Всё будет лучшим образом.

Она и не сомневалась.

* * *

Розмари явилась точно после завтрака, как Мирабелль и велела, притащив с собой уйму уже готовых эскизов (до Мирабелль запоздало дошло, что это варианты, набросанные ещё до смерти мужа, потому, вместе с осознанием, она попросила их почти все переделать) и даже кое-какими заготовками, которые надо было просто подогнать, ну, и украсить, но это уже завтра, заверила модистка, будет готово…

Мирабелль глянула на своё отражение чуть виновато. После тёмной гаммы нежно-розовый смотрелся немного странно, будто отматывая время назад (на людях она его носила, наверное, только в подростковом возрасте и пока ждала Клариссу), но ей по-прежнему нравилось. Точно, если оно делалось до траура…

— Более официальные наряды давай пока синих цветов, тёмного оттенка, — решилась она.

Так публика точно не сможет её упрекнуть. Да и синий ей нравился. А ещё красный, вишнёвый, золотой и…

Кто могла так резко ворваться, Мирабелль догадалась ещё до того, как увидела, и закатила глаза. Бесполезно просить стучаться — вот этим простым жестом сестра всегда пренебрегала, особенно если Мирабелль не была одна. Считала, что если остальным можно присутствовать, то ей тем более, и не возразишь ведь. А без Эйвана и вовсе не оставалось ситуаций, когда та могла оказаться некстати.

— Доброе утро, — обернулась она, безмятежно прощебетав. — А почему на завтрак не пришла? Тебе нравится? — чуть повела рукой, свободный рукав колыхнулся вслед за движением.

— Угу, — хмыкнула Кларабелль, застыв у двери, скрестив руки на груди.

По крайней мере, она её за собой закрывает. И говорит всё же то, что хотелось бы слышать. Эйван…

Мирабелль прикусила язык своим мыслям. Не то. Опасное направление. Потому она вернулась к вопросу:

— А завтрак?

— На полигон с утра пораньше удрала. Забыла, — коротко объяснилась Кларабелль, скользнув взглядом по служанкам.

— Не забудь поесть, — на правах старшей заботливо проговорила Мирабелль и кивнула Розмари: — Меня всё устраивает. Тогда до завтра и…

Сестра преодолела комнату почти мгновенно, резко уцепив одну из швей за воротник и отдёргивая чуть дальше от Мирабелль.

— А ты кто? Не припомню такую.

Полупридушенная собственным воротом служанка что-то неразборчиво пискнула и слабо дёрнулась.

— Ты её помнишь? — уточнила сестра у Мирабелль.

Она растерянно помотала головой, честно попытавшись припомнить… Но не признаваться же при всех, что она таких мелких служанок даже не запоминает. Но лицо, кажется, и впрямь незнакомое.

— Это новенькая, она всего ничего работает… — от испуга замявшись, встряла Розмари, тревожно сцепляя пальцы. — Извините, мне не следовало…

— Тебя не спрашивали. С тобой позже поговорю, — буркнула Кларабелль, утащив несчастную за шиворот. — Сначала с этой… побеседуем.

«Сколько же в ней силы», — потерянно подумала Мирабелль, бессмысленно уставившись ей в спину, и, опомнившись, крикнула вслед:

— Первое лишнее!

Против прямого указания, данного при всех, сестра не пойдёт, а второе ладно, пусть разбирается, вдруг шпионка или воровка какая… Мирабелль опасливо поёжилась. Ощущения безопасности всё же заметно не хватало. Наверное, и к лучшему, что Кларабелль так резко заглянула. Она бы даже и не приметила.

— Извините, не хватало рук, — очень виновато добавила Розмари, опустив глаза в пол и стиснув ладони.

Кажется, она ещё и за невольную грубость запереживала: всё-таки влезла в их разговор без спросу, но близким Мирабелль такие мелочи всегда охотно прощала.

— Всё в порядке, — отмахнулась Мирабелль, отмечая разом помрачневшую атмосферу. Продолжать диалог настроения не было, да и с делом на сегодня уже разобрались, нет смысла задерживать Розмари и прочих. — До завтра, — повторила она, надеясь, что следующая встреча подарит более приятные эмоции.

Швею она больше не видела.

Алекто проснулась, как всегда, одна (спальни у них с Мефисом были смежные, позволяющие перейти друг к другу, не выходя в коридор, но в одной кровати ночевать смысла не было никакого, да и, право слово, немногие аристократы и аристократки спят вместе постоянно), но от шума, что было весьма странно. Мефис ранней пташкой не был, напротив, очень даже ночной, со всей этой его склонностью к вечерним мероприятиям да времяпровождению в компании — особенно, если подцепит очередную наивную или не очень девчонку, — а рассвет за окном едва начал окрашивать небо.

Обычно она просыпалась сама или её будила Каталина (что уже реже), но не в такую рань, да и до пробуждения Мефиса всегда царила чинная тишина, которую мог осмелиться прервать лишь Веель, у которого, конечно, рамок никаких не было. Как и устоявшегося режима дня… до сих пор. Неугомонный ребёнок.

Но сегодняшние звуки в поместье однозначно были иного рода. Как будто внезапно прибыли гости, чего быть, конечно, не могло. Не без ведома хозяев.

«Что случилось?»

Алекто села, прислушиваясь к звукам в доме — за стенкой, в коридоре, снизу. Голоса сливались с слишком поспешными шагами.

Что-то точно случилось. Она не стала вызывать Каталину, предполагая, что, раз та не явилась сама, то, скорее всего, невинно спит, и решила одеться сама, выбрав платье попроще — к счастью, она никогда не носила сильно замороченную одежду, с которой было бы слишком сложно справиться самостоятельно.

Может, что-то в столице? Прибыли гонцы?

Алекто толкнула дверь в спальню Мефиса — не заперто, но и нет никого. Постель уже заправлена, видимо, слуги успели постараться. Странно. Значит, и впрямь нечто срочное. Алекто захлопнула дверь и закрыла её ключом со своей стороны, закинув ключ в шкатулку для драгоценностей, прежде чем выйти в коридор.

Пояс Алекто завязывала уже на ходу, спеша по длинному пустому коридору к лестнице, по лестнице — вниз. Волосы бы нормально ещё собрать, но не захотела задерживаться, продлевая неизвестность, потому сплела их только сверху, ниже перехватив лентой, получилась наполовину коса, наполовину хвост, но что уж.

Мефис стоял прямо у парадной двери, разговаривая с своим секретарём и ещё одним знакомым человеком, старостой одного из их городов — Луис, запоздало вспомнила Алекто. Камердинер Мефиса, Ренар Лисс, замер у стены и первым её заметил, чуть поклонившись. Нагловатый паренёк, но к ней с самого начала относился с уважением.

— В чём дело? — прервала она и без того эмоциональную беседу, откидывая волосы на спину.

— Мятеж, — проговорил Мефис, будто выплёвывая слова, так искренне сочась презрением, что смотреть забавно. — Отбр-росы. Я еду, — бросил он уже Луису и порывисто выскочил на улицу.

Поразительный энтузиазм. Или страх.

Алекто повернулась уже к старосте, вопросительно приподняв брови, пока секретарь испуганно кинулся за своим господином, чуть не рассыпав стопку каких-то бумаг второпях. Немного рассеянный он, недавняя свадьба, что ли, повлияла?

Луис замялся:

— Вечером начался. Я — сразу сюда…

А, так он перепугался и просто бросил город, вместо того, чтобы послать какого-нибудь гонца, вот откуда этот страх.

— Предполагаемые убытки? — деловито поинтересовалась она.

— Это всё рабочие… Еды, говорят, денег мало. Не мало, конечно, как всегда, просто работы больше… — Луис явно путался в словах, пытаясь сформулировать мысль так, чтобы ей угодить. — Ну, городская стража и… А они все равно захватили здание суда и городского совета.

— С тобой позже разберёмся, — подвела итог Алекто — она услышала достаточно.

Ренар нарочито громко фыркнул, пряча улыбку. Староста побледнел ещё сильнее, а она, не теряя присутствия духа, так же вышла на крыльцо поместья и огляделась. Мефис, видимо, направился к конюшням.

Алекто закатила глаза, пока никто не видел её лица, и направилась туда — угадала.

Тот обернулся на её шаги, тёмные глаза от гнева казались почти безумными. Слуги как раз седлали его лошадь.

— Едешь? — коротко уточнил он, нервным жестом взъерошивая себе чёлку.

Алекто кивнула, пожалев, что надела именно платье. Никогда бы не подумала, что так дело пойдёт.

Пришлось ехать вместе с Мефисом, благо тот, неожиданно сосредоточенный, не отпускал шуточек по этому поводу, а самой Алекто удалось побороть инстинктивную неприязнь к прикосновениям, хотя та и вновь усилилась после происшествия с той несчастной горничной.

Её дочери сейчас, наверное, около года, а она всё не могла полностью про неё забыть. Да и её по жизни телесный контакт заставлял испытывать лишь отвращение, но годы брака хорошо научили чувства скрывать, ведь мужу на её ощущения было плевать, а роль жены давалась ей всё лучше и лучше.

А ведь даже верховой езде и самообороне её научили лишь здесь, в графстве, после замужества, как и многому другому. Барон Линкетто не считал нужным обучать дочь чему-то, кроме самого простого и необходимого, а вот графине Зеул было стыдно многое не знать, так что пробелы приходилось заполнять быстро… Но как раз верховая езда ей нравилась, когда она ехала одна. Чувство свободы.

— Ты же послал отряд? — уточнила Алекто.

Мефис слишком не любил марать лично руки, чтобы этого не сделать, но демон знает, лучше уточнить, из-за болезни отца он сам не свой. Свекру едва исполнилось шестьдесят, но последнее время он стал совсем плох, никакие лекари не помогали. Хотя Мефис и проявлял поразительную холодность почти ко всем членам рода, но такой поворот событий однозначно не вписывался в его планы. А уж этого он не любил.

Даже тот факт, что он сейчас решил кинуться в гущу действий, а не дождаться чужой победы и приехать в точно безопасное и обезвреженное место, был странным, нехарактерным.

— Разумеется, — прошипел сквозь зубы Мефис, пока Алекто, уцепившись за него и пытаясь найти наиболее удобное положение, пересчитывала отправившихся с ними подчинённых. Четырнадцать, это ни о чём, но с отрядом должно быть лучше. — Твар-ри. Как будто им давали повод… — дальнейшую речь Алекто решила пропустить мимо ушей, поскольку и так понимала, что никаких потенциально своих ошибок Мефис не признает.

Да и она тоже хороша. Надо было подумать о своих, улучшить условия — хотя бы внешне, чтобы без ударов изнутри обойтись. А она думала только об угрозе за пределами графства.

Королеве не стоит знать, что они так оплошали. Графство должно оставаться в её глазах надёжной опорой.

— Ты же понимаешь, что её величество… — прядь, хоть и собранных в небрежный хвост, но длинных волос Мефиса попала ей по лицу, и Алекто поморщилась, оборвав фразу.

— Не должна знать. Да, — Мефис в ответ только сильнее пришпорил коня, и Алекто против воли пришлось сильнее за него уцепиться. — Избавимся от предателей — и заметём следы.

* * *

Мятежников казнили — всех, в отчёте для королевы восставшие выдавались за людей, проникших в графство извне, а зарплату рабочим всё-таки пришлось повысить, раз сократить объём работ не удавалось. Чуть позже, когда ситуация поутихнет, можно будет снова подрегулировать дела.

Точнее, казнили — почти всех. Одного, раненого, но являвшегося одним из основных зачинщиков, нашли не сразу и могли бы и не найти, если бы не донос одной молоденькой, почти девочки, начинающей лекарки, работавшей в принадлежащей самой известной в округе семьи врачей больнице.

Мефис всё ещё рвался лично разбираться со всеми предателями, будто стремясь то ли забыться, то ли загладить свои предыдущие оплошности, потому Алекто, хоть и нехотя, но последовала за ним, когда этот факт всплыл. Ещё натворит в таком состоянии новых дел.

Семья — три человека, мать и две дочери.

— Господин, мы принимаем всех!

Глава семьи, бледная, с заломленными за спину руками, не сопротивлялась, и, кажется, уже мысленно похоронила и себя, и дочерей, но одна из них всё никак не могла успокоиться, моля о прощении.

— Господин, прошу вас… — поднимая голову, но не вставая с колен, взмолилась та, отчаянно глядя в глаза Мефису. — М-мы не задаём вопросов тем, кто обратился за помощью…

Алекто застыла, чуть прищурившись, остановила взгляд на девушке. Знакомая. Совсем юная, с коротко подстриженными тёмными волосами. На то, чтобы вспомнить, откуда, уходят всего секунды, но воспоминание невольно заставило на пару секунд болезненно скривиться. Одна из повитух. Конечно же, ради сына Мефис всегда отбирал тех, кто были лучшими, неудивительно, что та оказалась из такой семьи…

Мефис слова проигнорировал, махнув стражникам рукой, и вот уже младших девушек тоже просто схватили.

— Повесьте их тоже, — отмахнулся он.

Ну да, запугать, чтоб иным неповадно было. Только вот непонятно, работает ли этот способ.

— Господин… — не сдавалась несчастная.

Дающая жизнь девушка на волоске от смерти. Иронично. Алекто прикрыла глаза, откровенно не желая впутываться во всё это, но внутри что-то виновато заскребло. Ей тоже казалось, что она сейчас так глупо и умрёт.

(«Всё в порядке, ваше сиятельство, осталось немного».)

— Да оставь их, может, и правда не знали, — тон Алекто холоден, успешно скрывал мимолётные чувства. — Казнить потомственных лекарей? Удастся ли сейчас быстро найти замену?

Так легко отказываться от лучших в графстве врачей в столь неспокойное время — всё же не очень умно… ведь так?

Мефис застыл и поморщился, потёр лоб. И — нехотя кивнул, принимая её правоту:

— Дорогая, если что случится, отвечать будешь ты, — бросил он ей, все равно демонстрируя собственную власть. — Отпустите этих. Преступника — в темницу, — развернулся и направился прочь, к выходу из больницы.

Алекто едва заметно хмыкнула — вот уж кто никогда не упустит шанса лишний раз указать другим, кто тут главный. А она просто приставит кого-нибудь из своих людей сюда. Сегодня же выберет. Можно даже открыто, раз они провинились, небольшому надзору не посмеют возражать. И доносчицу приспособить, привязать к себе— вряд ли она будет счастлива, если здесь узнают, кто привёл графских людей. Кто знает, какие настроения на самом деле правят здесь

Девушка, молившая о пощаде, внезапно опомнилась, будто ожила, первая из семьи:

— Госпожа… — приподнялась она на ладонях, но так и не встала, не подняла взгляда от пола. — Госпожа, я отплачу…

Алекто лишь пожала плечами в ответ, и, грациозно развернувшись, тоже ушла, даже не обернувшись. Вряд ли эта девчонка чем-либо сможет ей помочь, да и много ли стоят клятвы, данные от страха?

Примечания:

А я на работу устроилась, так что вотб хд

Признаться честно, Алекто не очень сильно жаловала пышные вечера. Слишком много людей, разговоров, танцы и музыка тоже не прельщали, а на подготовку времени уходило много. И это им ещё ехать до дворца недолго.

Но, во-первых, Мефис ничего против не имел, а супругам следовало на публике появляться вместе и поддерживать роль обычной пары, пусть даже и не мозолить друг другу глаза весь вечер, но хотя бы первый час стоило провести вместе.

Во-вторых, такие вечера искренне любила её величество, что являлось наиболее весомой причиной их не пропускать, если только не случилось нечто непредвиденное (тот случай с Веелем впервые не дал им посетить бал), чтобы сохранять её хорошее отношение. Алекто слабо представляла, что именно нравится её величеству, но та испытывала от балов вполне честный восторг, и было бы глупо их игнорировать.

Ну а в-третьих — этот бал первый со времён смерти короля Эйвана, спустя почти полгода. На взгляд Алекто, можно было бы и про него и раньше забыть, совершенно бесполезная фигура на шахматной доске политики. Единственная ценность его заключалась в том, что он стал отцом юной принцессы, больше он ничего так и не сделал, кроме как чуть не подорвал имидж семьи. Конечно, не стоит осуждать выбор её величества, но она могла бы выбрать кого-то полезнее… Хотя теперь у неё есть шанс, но с выбором уже проблемы.

Мефис оглядел зал оценивающим взглядом и вполгоса поинтересовался у неё, едва глянув через плечо:

— Не возражаешь, если я её величество первым приглашу? Не уверен, что кто-то решится, но не стоит ей одной…

Надо же, даже разрешения спросил. Алекто хмыкнула и кивнула:

— Иди, конечно.

Хорошая идея, на самом деле. Короля нет, Мефис достаточно высокопоставленный и приближённый, чтобы это не выглядело излишней наглостью, а там и ещё кто-нибудь подоспеет. И королева не будет одна ждать, когда явно хотела развеяться.

Алекто подняла глаза на её величество, находящуюся на возвышении поодаль. Та беседовала с фрейлиной и чуть растерянно озиралась по сторонам, пока Мефис уверенно направился к ней, ловкой змейкой проскользнув мимо остальных аристократов. Сегодня, кажется, впервые на людях не в тёмном платье, но вид у неё всё же несколько изморённый. Главное, чтоб не было, как с королевой Беллой… Не сглазить бы, но, говорят, Мирабелль выросла значительно сильнее своей матери, больше похожая на родственников из королевской семьи. Так что и неплохо, что она вернулась к развлечениям, а не только к делам.

Тпм более, смерть короля от рук мятежника может создать видимость уязвимости королевской семьи, что точно сейчас оказалось бы совершенно некстати. Надо показывать, что всё в порядке. Ничего не потеряно, прямая наследница уже есть, да и королева должна оставаться в полном здравии.

Алекто отвела глаза и внимательнее оглядела толпу. Большая часть лиц ей была хотя бы косвенно знакома, приглашения отсылали только знатным семьям, охрана усиленная, постронние вряд ли смогут проникнуть. Впереди раздался заинтересованный говор — Мефис всё же пригласил её величество на танец. Отлично. Всё идёт, как надо. Принцессы Кларабелль, к слову, не видно, хотя она вроде как в столице, но она может и позже подойти, такое бывает. В плане приёмов она пунктуальностью не отличалась.

А пока Мефис занимал королеву, она могла с чистой совестью уединиться. Выйти ненадолго на балкон, например, вряд ли там сейчас кто-то есть, в начале вечера люди ещё не начали разбредаться по территории, так что у неё есть шанс обогнать увлечённые друг другом парочки, жаждущие где-нибудь уединиться.

Алекто чуть подхватила подол, чтобы двигаться быстрее, и с чистой совестью двинулась в сторону ближайшего выхода на балкон, пусть и предусмотрительно постаралась слиться с толпой, а то тоже ещё чего не так подумают. Правда, те, кто решились бы распустить сплетни о Зеулах, вскоре сами пожалели бы, но и давать лишние поводы не стоит.

До заветного выхода оставалась уже пара метров, когда в неё вдруг врезались, чуть не сбив с ног, заставив зашипеть сквозь зубы и отпрянуть. Содержимое чужого бокала мокрым пятном расплылось по платью чуть выше пояса.

— Да как вы смеете меня… — сердито прошипела Алекто, поднимая глаза и замирая, натыкаясь на точно такой же, как у неё, изумлённый взгляд изумрудно-зелёных глаз.

Демон его побери. Или её саму, и того лучше будет.

Алекто перевела дыхание, быстро беря себя в руки, и продолжила:

— Вам стоит научиться смотреть перед собой, лорд Линкетто, — и, подхватив подол, решительно выйдя на пустой балкон.

От звука шагов за спиной она готова была чуть ли не застонать, если бы не надёжно вжившаяся маска графини.

Как глупо! Она ведь могла бы и догадаться! Танат ей писал, извиняясь, что сын болен и сообщая, что потому не сможет прийти. Правда, Алекто подозревала, что болен вовсе не юный Линк. Танат слишком нездоров, любому понятно, что лишние поездки для него откровенно тяжелы, да и от своих людей Алекто знала, что в последнее время старший брат почти всё время проводил исключительно в своих покоях. Но приглашение даётся не только главе рода, а на всю семью. Линк слишком мал, но в семье есть ещё один член.

Их средний брат Шакс.

— Лек… — раздалось Алекто в спину, пока она, сжав пальцами бортики, судорожно обдумывала всё это. Нет же, дурак, не так. Пауза. — Ваше сиятельство.

Сообразил-таки.

Алекто отреагировала не сразу, давая себе собраться с мыслями и сосредоточившись на несчастном пятне. Это жидкость, а с ними она обращается лучше всего. Надо просто заставить обесцветиться и высохнуть…

Пятно, повинуясь, послушно поблёкло, и ткань перестала липнуть к телу. Отлично. Дальше потом слуги разберутся, а на время она улучшила ситуацию. Алекто не любила использовать наряды только один раз, да и вечер как-то протянуть надо.

Алекто медленно повернулась.

— Да? — холодно отчеканила она.

Они пересекались не один раз, но почти всегда на расстоянии. Алекто держалась особняком, а Шакс не наглел и не лез напролом. А может, и вовсе про неё забыл. В честь рождения Вееля она приглашала и его, и Таната, предусмотрительно одновременно, не давая никакого времени наедине, не оставляя шансов на нежелательные вопросы. Рядом друг с другом братья по-прежнему держались не очень хорошо: Танат боязливо ёжился, Шакс отвечал на это агрессией, только больше его пугая.

Забавно, что, на самом деле, им нечего было делить. Отец настроил Шакса против Таната, потому что старший сын ему не угодил, но Алекто сомневалась, что Шакс правда хотел бы оказаться наследником. Он слишком беспечен и не любил ответственности, формальностей, да и в дипломатию совершенно не умел. Кроме того, избегал любых обязанностей, даже отношения с кем-либо признавая исключительно в формате интрижек на одну-две ночи, не привязываясь ни к кому, не создавая никаких обязательств ни перед кем.

(Про отношения, к слову, Алекто в своё время наслушалась, оказавшись единственной слушательницей, кто относилась к брату без осуждения — отец бы, наверное, на месте с ума сошёл, если бы узнал о предпочтениях любимого сына. Тоже, если честно, немного забавно.)

Да и у Таната, с его скверным здоровьем, куда меньше шансов дожить до совершеннолетия Линка, чем у Шакса остаться в этот промежуток времени старшим в семье.

Она не боялась Шакса, даже на том инстинктивном уровне, на котором у неё невольно вызывал своим сходством с отцом смутные опасения Танат. Нет, она боялась того, что он мог бы сказать и чего она хотела бы не знать.

В отличие от Таната, Шакс в её детстве всегда был в поместье. Разница между ними — целых восемь лет, но с ней он действительно много проводил времени, впервые вопреки отцу вывел её в люди и в целом всё, что Алекто могла крохотными крупицами урвать в родном доме, было из-за того, что тот мог ей посодействовать.

Вот только оказался единственным по-настоящему признанным ребёнком для отца и над Танатом откровенно злорадствовал, да ей ни разу не помог. Возможно, действительно не был в курсе. С него бы сталось, глаза закрывать на то, что ему не нравилось, не видя ничего, кроме себя, он умел. Вот только Алекто не хотела — боялась, — узнать правду, которая могла заключаться в худшем варианте.

Лучше неопределённость, чем то, что единственное её приятное детское воспоминание связано с поддержкой насилия над ней.

— Будь вы из другой семьи, могла бы потребовать компенсацию, да нет смысла свои же деньги перегонять, — чуть насмешливо протянула Алекто, позволив себе немного яда в голосе.

Не нравился ей этот полурастерянный взгляд. Смотрел бы… как обычно. Потому она решила просто держать привычную дистанцию власти и отчуждённости — так легче.

— Извини…те, — буркнул Шакс.

Алекто провела тыльной стороной ладони по недавно мокрой ткани. Вроде ничего не чувствуется, но дискомфорт (как от фантомных чужих пальцев). Уйти с балкона — он может и просто следом пойти, а уж с мужем их пересекать ей точно не хотелось. Мефис как раз из тех, кто не станет лишаться удовольствия лишний раз поехидничать, желательно, на публику. Так что надо сначала как-то Шакса отогнать от себя, желательно, конечно, навсегда, но можно и только на этот вечер.

— Уходи, — всё же искренне вздохнув, отвернулась Алекто.

Сил на него смотреть нет. Все равно что-то менять уже поздно.

— Я просто в столице и так уже был, — фыркнул Шакс. — Вовсе не… вовсе не.

Понятно дело, что чисто по просьбе брата он никогда бы не пришёл. Даже так странно, что решил сходить, возможно, какие-то личные причины. Шакс-то как раз мог себя на подобных мероприятиях чувствовать себя как рыба в воде, но конкретно столицы он обычно избегал — слишком много лиц с более высоким положением, а ему хотелось выделяться и иметь влияние, быть первым, а не одним из многих, с не самым высоким положением. В баронстве это было легче, но оттуда он сбежал после её свадьбы и смерти отца, когда титул получил Танат, с которым он не ладил всё сильнее. Алекто не знала, где именно он шатается большую часть времени, хотя и на самом деле периодически интересовалась — мало ли, вдруг вляпался во что, в конце концов, это просто репутация. Формально, жил он неподалёку, в доме, купленным Танатом в попытке как-то смягчить в своём отношении брата, фактически — он сейчас где только не шатался. Слишком безрассуден, слишком горд, что… не очень хорошо в сегодняшней обстановке. Он может легко нарваться, чего ей бы точно не хотелось. И ладно ещё, если его можно будет откупить деньгами.

— Идите, лорд Линкетто, — поняв, что так и не ответила, запоздало повторила она, молясь, что он не будет упрямиться. — В следующий раз думайте.

Может, предупреждение до него дойдёт, хотя она сомневалась. Гордыни может оказаться слишком много.

— Пока, Лек.

Она не обернулась. Пронесло.

Тишина — а потом всё же удаляющийся звук шагов. Алекто выдохнула и опёрлась на перила всем весом. Отвратительно. А она — отвратительно расслабилась. Повезло, что Шакс не стал напирать, а он мог, он пытался когда-то, но тогда это было не в общественном месте.

А всё из-за того, что ей не хватает сил принять любой вариант. Если бы ей стало достаточно все равно, если бы она закрыла душу достаточно прочно…

Надо быть сильнее этого и просто выкинуть несчастного брата из головы. В конце концов, её тихого покровительства ему и так куда более, чем он на самом деле заслуживает. Намекнуть Танату, чтобы больше не посылал его вместо себя — Шаксу тут все равно делать нечего, а уж развлечения на свой вкус он и самостоятельно прекрасно найдёт. Держать его дальше от себя — и от общества, в котором он может не выжить.

Ещё и это несчастное детское сокращение!..

— Ваше высочество…

— Ваше высочество!

Кларабелль чуть лениво зевнула, не ожидая никаких интересных новостей от двух ворвавшихся в кабинет ребят. Уже почти месяц затишье, одни мелкие всплески людского недовольства, для подавления которых много сил не требовалось — как и её внимания, — так что скука смертная. Она пока занималась более придирчивой проверкой остальных членов Совета и придворных, решив ненадолго плюнуть на остальных аристократов — подчистить ближайший круг сестрички первостепенная задача. На счастье, после смерти дяди очень многое она контролировала лично, а что не она, то семья Дафнин, но были и исключения. Да и по проверенным лицам не мешало на всякий случай пройтись…

Да и в первом случае, к сожалению, приходилось действовать тщательнее, учитывая авторитет в кругу остальных членов. С Лилиумами получилось хорошо, свалив на них вину за смерть Эйвана, никто и не пискнул против публичной казни герцога. Глаза Мирабелль в тот момент горели так, что смотреть забавно, с учётом того, что та не была большой любительницей подобных расправ.

— Ваше высочество, м-можно…

— Чего там? — подняла она наконец глаза на двух подростков.

Креуса Розан и Руевит Аэлий. Ушей и глаз у неё было много, но эти двое достались ей почти случайно. Девчонка, ещё даже не дебютировавшая, сопровождала мать, Керрию Розан, и заблудилась во дворце, наткнувшись на Кларабелль за делами. Ну, допросом. Кларабелль прикинула, что если на подземелья ещё можно набрести случайно (ха), то не разобрать звуки нечаянно точно было нельзя, потому, вдоволь поязвив над этим фактом рядом с почти что трупом, хотя и напугала маменькину дочку до полусмерти, но в итоге себе и оставила. Пронырливость была, мелочам кое-каким подучила между делом, чтоб совсем уж на глупостях не попадалась. Тем более, она была вхожа в круг помладше, где у Кларабелль раньше своих людей не было, а у подростков чаще язык без костей. Кроме того, по отцу — как раз родственница семье Дафнин, вполне успешно державшей крупную информационную сеть на протяжении долгого времени так, что об этом никто, кроме них самих и королевской семьи, и знать не знали.

С мальчишкой получилось ещё забавнее. На вид — деревенщина, на деле — второй ребёнок баронессы Велес, которая от него чуть ли не отреклась, а он в ответ не желал признавать это родство, прячась за выдуманной фамилией. В какой-то момент начал хвостом таскаться за Креусой, та и начала выпрашивать и для него разрешение. Особого оптимизма мальчик не внушал, потому Кларабелль ждала развлечения на один раз, только проверить, а тот упёрся. Пальцы мальчишку до сих пор плохо слушаются (знала бы, что не сломается — была б немного аккуратнее, чисто чтобы не усложнять своему же человеку работу), но фальшиво-настоящие документы Кларабелль ему даже честно подогнала, раз уж желание новой жизни пересилило страх.

Но польза от него и впрямь была. За зубами умел язык держать, чуял выгоду да легко смешивался с любой толпой. Внешность у него была совершенно крестьянская и невыразительная, даром что сын баронессы — многие северяне выглядят уже почти как чужестранцы из-за близости Чудиина и Ясписса. Он пытался выглядеть под стать своей подружке, но выходило у него скверно.

Дуэт этот пооучился своеобразным, но информацию действительно частенько добывали и довольно полезную. Расчёт на разный круг общения у этих двоих сработал, при этом они держались друг дружки. Да и от мальчишки в случае чего избавиться можно совершенно непринуждённо, Креуса как вторая дочь своей семьи особой политической ценности тоже не несёт, хоть за потенциальное второе имя в паре с мальчишкой тоже цепляется, пусть и с более приземлёнными причинами — рассчитывает, видимо, стать главой своего рода, раз уж в кровной семье младшей уродилась. В любом случае, их цели лишь наживки для них же самих, но не стоило совсем уж упускать эту информацию из виду.

— Мы… — начал наконец Руевит, тут же перебитый Креусой:

— Мы видели, как к главе городской стражи ходят люди и носят письма!

Не особо-то завлекательное начало.

— В основном это, похоже, анонимки, но мы проследили…

— Там и встречи были, Ру поспрашивал у местных, всего за пару медяков признались!

— Да, мы хотели узнать, кто подстраивать помогает, ведь…

— А некоторые дела без имени не провернуть!

Креуса торжествующе положила конверт на стол. Кларабелль быстро узнала печать семьи Контумо.

— Почти все записи, видимо, уничтожены, но здесь дело в финансировании, — с горящими глазами протараторила Креуса. — Пришлось немало покопаться, чтобы найти подтверждения, но, судя по всему, эти средства ещё не использовали — так что мы успели раньше!

Контумо. Всего лишь мелкое баронство само по себе — но ещё со времён отца имели место в Совете... ну да, за военные заслуги. Вооружение. И как раз до них она ещё толком не добралась.

Отлично.

— Неплохо поработали, — признала Кларабелль.

* * *

Две добычи из одних рук? Да ей везёт.

Кларабелль хотела заявиться в отделение городской стражи, но, как выяснилось, Аура Эоса уже дней десять там не бывала, списав отсутствие на болезнь. Дома, конечно, не так зрелищно, но выжидать и тем самым давать время на запасные планы не хотелось. Глава городской стражи всё-таки дурой не была.

Замок послушно щёлкнул.

— Давно не виделись, — Кларабелль замерла в дверях, окидывая взглядом холл и останавливая на замершей Ауре, медленно обернувшейся на щелчок — в домашней одежде, безобидно поливавшей какой-то цветок, совершенно не ожидавшей незваных гостей, тем более, в лице принцессы и её солдат. Запястье Ауры было перевязано — возможно, рана и впрямь настоящая. Возможно, с этим и связаны не заметённые следы.

— Осмотритесь, — чуть отступила она в сторону, пропуская свой небольшой отряд внутрь.

Что-то тут же треснуло — те совершенно не церемонились.

— Ваше высочество, не думаю, что я что-то… — напряжённо начала Аура.

— Имя Тэлхина Контумо тоже ничего не говорит? — деловито уточнила Кларабелль.

Юноша проговорился буквально через пять минут, она даже засекла. И о недовольстве тёти, решившей договориться и использовать городскую стражу, и о начальнице, надеявшейся и на поддержку королевской гвардии, но в итоге ограничившейся договором с некоторыми членами Ордена (частично уже мёртвыми, частично — пока не найденными), зато активно надеющейся на людские настроения. Подробностей, да, маловато, но зацепки есть.

Аура поджала губы, но промолчала, чуть отступая. От неё вряд ли чего-то добиться можно, но вывести из игры ценную фигуру многого стоит.

Кларабелль хмыкнула, припоминая:

— Ты же откупила когда-то свою оруженосицу, думаешь, не помню? Я даю тебе шанс повторить.

Забавный был случай. Девчонка после турнира выбежала на арену, чтобы догнать Ауру и попроситься к ней в ученицы, а в итоге не выдержала даже лёгкой провокации (Кларабелль подстроила собственное «ранение» — девчонка даже не поняла, что её буквально подвели под казнь за нападение на члена королевской семьи), но семья и Аура в итоге буквально выкупили её жизнь.

— Бери меч, — велела Кларабелль. — Давай. Люблю сильных противниц.

Если будет достаточно весело, то она действительно не станет выскребать всех её сторонников.

Аура Эоса выиграла далеко не один турнир и ушла из Ордена только ради того, чтобы полностью отдавать себя страже, но ни слава, ни навыки так легко не пропадают, пусть и уходят на более грубое применение.

Кларабелль честно дала Ауре время сходить за оружием, хоть и под присмотром, сама обнажила меч.

Аура вернулась — мрачная, под конвоем, но вооружённая. Кинувшаяся на Кларабелль тут же, не дожидаясь никакой отмашки, целящаяся сразу в горло.

Кларабелль успешно отразила удар, хмыкнув — стражница явно планировала биться исключительно на смерть.

— Разошлись, — рявкнула она на подчинённых.

Кларабелль заняла оборонительную позицию, отбивая отчаянные атаки, позволяя себе внимательнее оценить противницу и изучить её не со стороны. Одной из лучших Аура считалась не напрасно, но и Кларабелль привыкла побеждать не только слабых или поддающихся от страха не угодить. А кроме того, Аура не просто старалась напоследок хоть убить противницу (спасения ждать — одной против группы людей, — было бы излишне наивно), она явно осознанно оттесняла её от комнат. Мужа дома не было, его уже арестовали — значит, дети. Стоят ли они того, чтобы тратить на них потом время?

Убивать Ауру здесь нельзя, надо казнить, так что надо сохранить ей более-менее приличный вид, так что, скорее всего, на детей проще плюнуть, а не выковыривать из углов. Да и не создавать стражнице облик мученицы заодно.

Аура, спиной к дверям, подвела её почти вплотную к окну, и Кларабелль рубанула её по раненому запястью, присмотренному ещё ранее в качестве слабого места, уколола открывшийся бок, не глубоко, не задевая внутренности. Стражнице пришлось перехватить рукоять целой рукой, зато следующий её рывок был отчаянным, кинувшись вперёд, она сумела ухватить выпавшую вперёд прядь волос Кларабелль, но нацеленный на шею клинок в итоге соскользнул от приступа боли и резанул лишь по плечу.

Кларабелль чуть зашипела сквозь зубы, но ухмыльнулась — магией подействовала почти наугад, не успевая толково представить конкретное воздействие, но вышло как раз в меру. Не давая оправиться от боли — и самой успеть прочувствовать, — заставила рухнуть на колени, уже прицельно воздействуя на конкретные связки, напоминая себе, что надо не переусердствовать.

Немного жаль, что пришлось сдерживаться. Иначе бы чёрт она её так достала. Но, пожалуй, было достаточно интересно.

— Сойдёт, — повела плечом она, кивнув солдатам, чтобы сами занялись Аурой, и сосредоточилась на ране, пытаясь понять, стоит ли самостоятельно хоть немного её затянуть — кость точно цела, да и крупных сосудов вроде как не задело, по её опыту, для сильной потери надо было чуть по-другому бить. В принципе, ерунда, даже без прицельного лечения затянется само за пару дней, разве что перед сестрой лучше этого не упоминать, а то для неё и палец уколотый травмой будет.

Совсем немножко... Края раны несколько болезненно стянулись, замедляя кровотечение, но полностью затягивать она не стала, помня, что придётся сначала обработать.

Кларабелль оторвала ладонь от раны и потянула себя за прядь волос, заодно оценивая, не слишком ли бросаются несколько срезанных прядок в глаза, но, кажется, за общей взъерошенностью они теряются. В замке надо будет тоже не забыть глянуть — опять же, Мирабелль может приметить.

— Мама!

Ребёнка, появившегося из соседней комнаты и попытавшегося кинуться на Кларабелль, без всяких усилий перехватил за шиворот другой подчинённый, и вроде бы смирившаяся уже Аура вновь задёргалась, забилась.

Ну такой спектакль-то… Меч она уже убрала в ножны, да и им такую мелочь с одного прикосновения перешибёшь, потому Кларабелль небрежно потянулась за кинжалом.

— Нет, нет, ваше высочество, умоляю, пожалуйста, я…

Совершенно непринуждённый выпад заставил разорваться воздух отчаянным болезненным криком.

Примечания:

От Hellymaf:

https://sun9-60.userapi.com/impg/fEnUGbM2tYZRlxwwGU03ntNCmlF_CXnnLXB-6w/tsEndwSaouM.jpg?size=1554x1551&quality=95&sign=2e5cc5d4acaf6dee3947341fab974d3b&type=album

Примечания:

Год с начала публикации)

Стыдно было бы кому рассказать, но Мелисса заблудилась. Заблудилось глупо, при глупых обстоятельствах, и теперь лишь бессмысленно бродила по городским улочкам, стараясь делать вид, что у неё всё под контролем, а эта неожиданная прогулка — полностью запланирована.

Особенно стыдно было потому, что вышла она всего-то за булочками. В пекарне на соседней улице они были просто восхитительные, а ей до сих пор было стыдно радоваться каким-то безобидным мелочам, когда все, кем она хоть сколько-то дорожила, мертвы. Мертвы, не имеют даже своих собственных, отдельных, могил, а она тут… и булочки. Глупо как-то.

Сколько лет утекло, а вина всё гложет, и неизвестно, отпустит ли, если её старания окупятся.

Разрешать себе маленькие радости она начала совсем недавно, разумом понимая, что от того, что она полностью откажется от них, да и в целом от всего хорошего, никто уже не оживёт. А она сама нужнее живой и не совсем отчаявшейся. Сердце, правда, упорно не желало примиряться, будто, если протянуть своё горе, то что-то не совсем будет закончено, что-то ещё может откатиться.

Так или иначе, сегодня утром она вышла, посетила пекарню, где весьма дружелюбная булочница её уже запомнила, закупилась и, завтракая на ходу, решила пройти одна немного дальше. А потом… Чуть не сбившая её карета, не замедлившаяся перед обычной женщиной, поворот куда-то не туда — и всё. Потерялась.

Столица огромна. Непонятно, зачем столько людей живут рядышком, при этом даже почти друг с другом не общаясь, хотя своя прелесть в этом, пожалуй, есть. Можно укрыться, да и, главное, никто не сможет навредить такому большому числу людей разом. О том, что большая часть людей в армию шла как раз из главных регионов, Мелисса старалась не думать.

Дорога вперёд была перегорожена огромной толпой. Ну и почему они тут стоят? Не движутся вперёд, шумят, беснуются. Ждут чего?

Мелисса придирчиво огляделась, пытаясь понять, что дальше делать. Здесь она точно ни разу не проходила. Стоило повернуть назад, но, когда она попыталась это сделать, путь отступления тоже был уже преграждён.

Ей не нравилось это сборище. Низкий рост не позволял ей увидеть, что же там такое впереди, а вдобавок — не давал никаких гарантий безопасности в случае, если толпа куда-то двинется. Мелисса, приглядев, где же люди стоят не так плотно, начала пробиваться вперёд, лавируя между горожанами.

Сзади люди продолжали прибывать, но впереди-то их больше не становилось. Кроме того, помимо своей воли Мелисса вскоре узнала причину. Казнь. Все эти люди пришли поглазеть на казнь.

Хотя, надо признаться, в её родной деревне народ тоже любил такие зрелища, воспринимая как своего рода развлечение, но сама Мелисса ходила лишь раз, ещё в детстве, втайне от родителей, ведомая излишним детским любопытством, да и за компанию с не менее любопытными подружками. Вешали разбойника. Он, наверное, заслужил, но ей от увиденного стало слишком нехорошо, и сейчас зрелище весьма живо встало перед глазами, словно и не прошло двадцати лет.

Не то чтобы она хотела перед окружающими внутренне приосаниться… но лучше бы они себе дело получше нашли.

Мелисса сглотнула и пожалела, что выбрала именно такое направление. Надо было всё-таки попытаться назад. Глупая, могла бы и догадаться, а так её вынесет прямо к эшафоту.

Мелисса помотала головой, выглядывая какой-нибудь другой путь. Ага, вот там не так тесно, хоть и близко к помосту, видимо, не разглядеть ничего, вот и не заняли место. И на том спасибо местным зевакам.

Она двинулась туда, стараясь выглядеть невозмутимо и уверенно — иначе чёрт кто хоть на шаг отступит, чтобы её пропустить. Вот, ещё немножечко, совсем чуть-чуть… Да, она почти справилась. Главное, наверх не смотреть. И не вслушиваться, благо, это в шуме толпы было несложно.

Она уже близка, это точно. Кто-то угодил ей локтем прямо в живот, и Мелисса сдавленно охнула, но все равно не остановилась — и через, от силы, минуту, сама чуть не сшибла кого-то с ног.

— Ох, простите… Я нечаянно…

Девчонка, совсем невысокая, ещё ниже неё, совершенно не отреагировала. Надо было, наверное, просто идти дальше своей дорогой, но взгляд Мелиссы непроизвольно задержался на лице незнакомки.

Она стояла, плотно сжав побледневшие губы и запрокинув голову, не сводя глаз с помоста, хотя вряд ли с таким-то ростом могла отсюда что-либо разглядеть, но в широко распахнутых синих глазах плескался ужас, а ладони были сжаты в кулаки, да и вся она какая-то напряжённая, будто готовая ринуться то ли в бой, то ли прочь, уносить ноги. И побледневшая почти до серости.

Мелиссе это совершенно не понравилось. Не похожа незнакомка на зрительницу, решившую развлечения ради поглазеть на расправу над кем-то. Может, нечаянно набрела? Ещё упадёт тут без сознания, да её не заметят и зашибут.

— Эй… — Мелисса осторожно коснулась её руки, опасаясь излишне резким движением потревожить. — Ты в порядке?

Не хрупкая… мускулистая. И одёжка неплохая, ладная. Оруженосица?

Девчонка испуганно вскинула голову и уставилась на неё… нет, будто бы сквозь неё.

Нет, так дело не пойдёт, решила Мелисса, решив действовать не очень-то вежливо, зато оставить себя с чистой совестью: она подхватила девчонку под руку и вместе с собой выволокла наконец из толпы — благо, оставалось уже немного. Та увлеклась за ней покорно и безвольно, будто очень большая тряпичная кукла.

По негодующе-одобрительно заголосившей толпы стало понятно, что смерть уже пришла в это место. Мелиссу саму замутило.

— Хэй? — повторила попытку достучаться Мелисса.

Она никогда не видала такого со стороны, но, вполне возможно, что именно так когда-то выглядела сама.

— Я… — девчонка поспешно замотала головой. — Ой. Простите.

Не очень-то она и мелкая, на самом деле, сделала вывод Мелисса, скользнув взглядом по лицу и фигуре. Просто рост невысокий и лицо круглое, хотя и в любом случае младше неё. Кого-то напоминает.

— Спасибо, — та зажмурилась и, постояв так немного, вновь открыла глаза, переведя взгляд в сторону помоста. — Вот и всё, — срывающимся голосом. — Чтоб вы, твари, сдохли!..

Голос её потонул в общем гвалте, но Мелисса, внезапно для себя перепугавшись, отдёрнула её за руку в сторону, скрывшись от глаз возможной стражи, сама того порыва устыдившись. Если бояться даже сказать, то чего можно вообще добиться?

— Я бы им всем кишки выпустила, — зашипела незнакомка. — Я!.. Они заставили её всё рассказать, твари. Я знаю, она бы никогда не предала… Чесслово, я её хорошо знала! Я… я думала, она вообще никому ничего не скажет, я думала, что разочаровалась в ней, но пришла сюда и поняла, что нет. Я-а успела поймать её взгляд, а она меня заметила… Я не знаю, поняла ли она, что я все равно ей верю, — эта тирада, явно слишком личная, внезапно прервалась приступом слёз.

Мелисса засуетилась, полезла за платком — благо, был с собой чистый, — и отдала его девчонке.

— Оставь себе, — добродушно отмахнулась. Кто бы она не была и что бы с ней не случилось, Мелисса слишком хорошо понимала, какого терять близких, и тут неважно, кем они были. — Это была твоя подруга? — пусть она почти ничего не уловила из пылкой речи, но лучше пусть выговорится здесь, ей, чем опять побежит к толпе, где кто-нибудь и сдать её может за дерзкие слова.

— Наставница, — девчонка шмыгнула носом. — Аура Эоса, глава городской стражи. Я… если бы я знала!

Городская стража… Мелисса растерянно оглянулась. Неожиданно.

— Спасибо, — девчонка вновь шмыгнула носом. — Чем вас отблагодарить? Я Мида Велес, могу…

Велес!

Мелисса поперхнулась воздухом от неожиданности. Вот где она видела это лицо: баронесса Велес и малышка Софина, пусть и в других возрастах, но были весьма похожи. Тесен же мир, однако.

Все возможные слова застряли у неё в горле. Она никогда не видела старшую дочь баронессы, и, с учётом поведения главы семейства, точно не ждала от неё жёстких слов на такие темы. Мелиссе хотелось бы узнать больше, но она не решилась, да и Миде в любом случае сейчас не до того, с учётом только что нанесённой ей раны.

Кем же была эта Аура? Мелисса всё ещё не очень хорошо знала многое, но про такую видную личность ей наверняка сможет кто-нибудь рассказать, а там уж ниточки могут и с Мидой сплестись.

— А… нет, всё в порядке, — помотала она головой. — Я спешу, в общем-то, заблудилась просто… Разве что дорогу узнать не помешало бы, — спохватилась она.

И так задержалась — но, может, это всё было неспроста.

Мефис, подперев голову рукой, с трудом боролся с зевотой, но Алекто чувствовала себя на удивление бодрой. Каждая поездка в королевский дворец сопровождалась очень-очень ранним выездом из родового поместья — если они, конечно, не решали выехать за день, но чаще всего утренний путь был удобнее. Разве что сном приходилось немного жертвовать, да и им, фактически, быстрее всех до столицы добираться.

В зале собраний находились уже все, включая нового члена Совета — маркиза Эмпуас. Алекто немного жалела, что Мефис решил протащить сюда не свою сестру, а её мужа, своего зятя. Маркиз особой симпатии не вызывал, слишком уж сильны были подозрения в том, что он плохо относится к золовке — но в остальном к нему не придраться. Владелец богатой территории, глава древней семьи, единственным пятном на репутации которой была лишь измена прошлой маркизы. Неудивительно, что Церас так уцепился за «правильную» Лилит, желая затереть все следы внезапного позора. Маркиза Акко была фрейлиной покойной королевы и дочерью одного из прежних советников, так что ничто не предвещало внезапного решения выдавать информацию куда-то на сторону. Подробностей Алекто, тогда бывшая совсем маленькой, конечно, не могла знать, но поверхностно ознакомилась. Как раз после той встречи в летнем королевском замке и решила поинтересоваться — ранее-то она знала ситуацию только со стороны Мефиса.

Внешне Церас совершенно непримечательный: обычный мужчина в возрасте, с проседью в тёмно-русых волосах и очертившимися от недовольства морщинами. Не назвать старым, но только если с Лилит не сравнивать. Возможно, стоит присмотреться внимательнее, кто знает, что можно заметить. Небольшой личный интерес… не так уж часто она себе подобное позволяла без важной цели.

— Все здесь, — рассеянно вторил её мыслям Мефис.

Не было лишь её величества, что странно, поскольку королева не была склонна к сильным опозданиям. Чаще всего она давала время всем собраться и заявлялась почти ровно после последнего прибывшего члена.

Мефис украдкой зевнул в ладонь, и ровно в этот момент дверь в зал вновь распахнулась. Алекто, не задумываясь, порывисто встала, краем глаза отмечая, как-то же самое сделали и другие члены Совета, и муж, поспешно отнявший руку от лица и вытянувшийся в струнку.

Пусть и пришедшая оказалась не совсем той, кого ожидали. Принцесса молча махнула рукой, позволяя сесть.

Неужели с королевой что-то случилось, растерянно подумала Алекто, поклонившись и после того опустившись на своё место. Но никаких подозрительных новостей не было в последнее время, а у них ведь неплохие источники в столице.

Странная ситуация.

— Её величество?.. — непривычно робко поинтересовалась всегда бойкая Лахеса, и принцесса отмахнулась:

— Немного задержится, я её отвлекла. А у меня как раз к вам два дела, не требующие её присутствия. Одно попроще, другое посложнее.

Все разом стихли. Алекто «смотрела» в поверхность стола, но, скосив глаза, наблюдала за выражением лица принцессы. Не то чтобы оно могло что-то подсказать.

Никто не решался спросить первым, в чём же дело, но ждать и не пришлось: принцесса Кларабелль не стала занимать место королевы, но прошествовала к нему, лихо усевшись на поверхность стола и закинув ногу на ногу, лицом к ним, и Мефис привычно попытался отодвинуться, но не успел, когда она, развернув какой-то документ, припечатала лист ладонью прямо перед ним.

— Что скажете, граф?

Алекто показалось, что на пару секунд в зале стало ещё тише, хотя куда уж.

Неужели… Да, взгляд и вопрос принцессы были направлены именно к Мефису. А он-то причём?

Тот растерянно проглядел взглядом строчки, меняясь в лице и медленно вставая. Алекто не могла увидеть текст документа, но по лицу мужа сразу поняла, что дела плохи. Его, самовлюблённого и самоуверенного до ужаса, почти невозможно было испугать в том числе и королевским особам. Слишком много уверенности в своей непогрешимости, слишком мало дел, которые и впрямь могли бы вызвать неудовольствие. Что-то о том мелком мятеже? Но они с ним разобрались, не считая умалчивания, ничего страшного там не произошло, но и здесь можно выкрутиться, а язык у Мефиса хорошо подвешен. Не стоит такого страха.

Алекто сосредоточенно перебирала варианты, которые могли вызвать такую реакцию, но не находила их. Что бы Мефис не проворачивал сам, его интересовали только власть и деньги, а всё это ему давало в наибольшей степени именно текущее положение. Рисковать он бы не стал.

— Я… Это не я, — в ужасе помотал Мефис головой. — Ваше высочество… Я бы не посмел…

Отпихнув ногой кресло, он мигом рухнул на колени, сжимая в страхе ладони и опуская голову, всем видом демонстрируя покорность, несмотря на театральность, кажется, вполне искренне. Только он может подсознательно актёрствовать в таком состоянии.

— Печать и подпись? — лениво-насмешливо поинтересовалась принцесса.

— Клянусь, это не я, — повторил Мефис. — М-меня наверняка подставили!

Несмотря на ужас момента, Алекто невольно оценила жалкий вид мужа на коленях, и наверняка не она одна. Заносчивость Мефиса всегда была безграничной, так что, если бы отвечала не вся семья, она бы, наверное, насладилась моментом.

Сама Алекто встала и низко склонилась, позволяя упавшим вперёд прядям скрыть лицо. Что бы там ни было на бумаге, преданность Мефиса была не менее безграничной, чем его тщеславие, да и врагов хватало. Подстава, но от кого?

Мысли разбегались, пока она пыталась за секунды перебрать полный список тех, кто в поместье мог получить возможность воспользоваться печатью. Подделать подпись — невелика задача, а вот печать… Неизвестному были знакомы привычки Мефиса.

Если почерк и подпись можно подглядеть с какого-либо старого указа или и вовсе личного письма, то с печатью уже не так просто. Судя по знаку, который она видела на конверте, небрежно скинутому на стол вслед за документом, как раз ближе к ней, использовался именно сиивол главы семьи. Алекто нашарила взглядом перстень на руке Мефиса — как всегда при нём, не украден, и она не припоминала, чтобы тот его терял. Человек сумел воспользоваться им и вернуть на место, значит, он был в доме, причём не в какой-то случайный момент, а утром или ночью. Всех гостей и посетителей можно было вычеркнуть из подозреваемых.

Неприятное чувство шевельнулось внутри. Казалось бы, дом. Ей не привыкать, не так ли?

— Ваше высочество, я бы ни за что… Я готов понести любое наказание за халатность, но я не предатель, — голос у Мефиса дрожал, но слова он формулировал твёрдо.

Хотя бы что-то в нём достойно уважения, в кои-то веки.

Принцесса хмыкнула, и Алекто гадала, верит ли она вообще. Репутация Зеулов играла им на руку, давая возможность попытаться оправдаться, но у всего есть границы. Если…

— Не столь многие могли воспользоваться семейной печатью, — встряла она, тихо заговорив. — Если ваше высочество позволит, можно устроить проверку.

Каталина точно не могла. Она из простых, но всегда старалась отречься от корней так сильно, как только могла, особенно после того, как Алекто помогла ей с помолвкой с сыном одного из мелких баронов (терять её, конечно, не хотелось, потому придётся и того как-то приспособить, но сейчас не об этом). Всю низшую прислугу можно отбросить — там нет никого достаточно умного, чтобы оформить самый простой документ надлежащим образом или хотя бы правдоподобно на первый взгляд. А ведь у неё пару раз не сходились счета, но Алекто списывала на вечные торговые махинации Мефиса, за которыми невозможно уследить. Возможно, кто-то из его личных слуг и мог что-то провернуть.

— Спонсировать дезертиров… — протянула Кларабелль. — А что, если недавний мятеж в графстве вы устроили для отвода глаз, а? Вы ведь так и не отчитались за него должным образом.

Она знает об их позоре. Конечно, она знает, на что Мефис вообще понадеялся, решив замять ситуацию? Счёл, что не предугадать хуже, чем подавить. Проклятая гордость.

— Ваше высочество, — сдавленно выдавил из себя Мефис. — Я… Я могу доказать… Объяснить…

— Руку, — принцесса наклонилась вперёд и протянула ладонь.

Мефис замер от неожиданности, но непонимающе повиновался. Зрачки у него испуганно расширились, когда принцесса одним движением задрала ему рукав рубашки и камзола и кинжал ловко полоснул по венам на запястье, окрасив бледную кожу красными струйками. Капли брызнули на документ.

Мефис в этот момент не просто побледнел — посерел, пока принцесса задумчиво облизнула губы, глядя на лист.

— И впрямь нет отклика. Не твоё. Ты?..

Алекто среагировала сама — быстро вытащенной заколкой проткнула палец (получилось с трудом и болезненно, несмотря на весьма острый край, но это лучше, чем в неизвестном месте и кинжалом, сохранить какой-никакой, но контроль над ситуацией) подавшись вперёд и позволив капле крови в свой очередь украсить лист новым пятном.

Тёмная магия. Только принцесса Кларабелль имела смелость не просто её применять, а ещё и применять при всех. Видимо, по крови как-то определяет принадлежность вещи.

(Будь это её величество — Алекто бы, наверное, рискнула предупредить, попросить не дать затянуть себя таким вещам, тем более, в столь мелочах. Но принцесса уже давно всё решила для себя сама.)

— И тут нет, — принцесса цокнула языком.

Это, конечно, ничего не доказывает, и она наверняка так легко не…

— По старой памяти — пока забудем, — закатила глаза принцесса. — А теперь второе дело, — она спрыгнула со стола и направилась вдоль противоположной стороны стола. Кто?..

Поскольку разрешения покидать зал не было, Алекто сделала знак рукой одному из слуг у стены и показала глазами на Мефиса. Нужны бинты. Порез был не вдоль вены, но кровь все равно текла, и муж так и замер на коленях, пытаясь невредимой рукой как-нибудь зажать рану, но безуспешно. Да и рубашку с камзолом уже запачкал, особенно на белоснежной ткани заметно.

У неё палец ныл — ранка получилась совершенно нелепая, заколка-то не игла или нож, втыкать пришлось со всей силы, чтобы кожу проткнуть, — но она от боли просто абстрагировалась. Не впервой.

— К вам вопросов побольше, ваша милость, — с насмешкой протянула принцесса.

Алекто обернулась на пару секунд, отмечая. Баронесса Контумо. А вот тут всё может быть.

Алекто не была уверена, что слуга послушается её, а не побоится вызвать неудовольствие принцессы, потому, присев рядом с Мефисом, попыталась понять, что можно приспособить для повязки. Она не была уверена, что сможет порвать ткань, но, может, от нижней юбки кусок получится, там ткань не такая плотная…

Кто-то несильно ткнул её в плечо, и Алекто, подавив инстинктивный приступ страха от прикосновения сзади, обернулась, пожалуй, слишком резко.

Виконт Марсель, стараясь действовать незаметно, очень сильно подался со своего места вперёд, протянув ей платок, и она благодарно кивнула.

— Давай, — прошелестела Алекто Мефису.

— Всех повешу, — прошипел он сквозь зубы в ответ, но подчинился. — Отбросы. Никакой благодарно…

Голос принцессы в этот момент заставил его смолкнуть.

— …связь с мятежниками и координирование действий после казни Лилиумов. Тоже, скажешь, ошибка вышла?

Баронесса не сказала ничего, лишь вскочила со своего места и безуспешно бросилась бежать, что сделать было, очевидно, некуда. Дверь преградила стража, повинуясь одному едва заметному жесту принцессы.

Контумо, Контумо… Алекто, кое-как завязав платком рану Мефиса — белая ткань немедленно окрасилась красным, — пыталась вспомнить, где же последний раз имела дело с этой семьёй, что-то крутилось в мыслях, но ухватить их за хвост пока не удавалось.

— Ме…

Мефис, прижав к груди раненую руку, сообразил раньше.

— Наш… мой секретарь, — резко выпалил он, заставляя обернуться даже принцессу. — П… простите, ваше высочество. Мой секретарь по рождению из семьи Контумо.

Именно. Его Мефис всегда называл по имени, потому сразу вспомнить фамилию было затруднительно, а после свадьбы тот её и вовсе сменил.

Алекто невольно порадовалась, что теперь отмазать Каталину от всех этих разборок будет проще. А то из её подчинённых только она имела доступ к делам.

— Проверим, — отрывисто заверила принцесса. — Ладно… Она идёт со мной, — кивнула на всё же предсказуемо схваченную стражей баронессу, — с вами — завтра поговорю. А то время на исходе, — она с подчёркнуто наигранным дружелюбием помахала рукой и направилась к выходу. — Не буду портить вам вечер.

Никто не рискнул двинуться с места даже в момент, когда она уже скрылась за дверью, да и тишину нарушить не успели — двери вновь распахнулись, пропуская чуть растерянную королеву, оглянувшуюся на коридор. Наверняка успела столкнуться с принцессой.

— Прошу прощения, возникли некоторые… — королева смолкла, окидывая взглядом зал. Алекто, не придумав ничего лучше, быстрым жестом стёрла рукавом хотя бы часть крови со стола, смахивая заодно на пол несчастный документ, зная, что такое зрелище её величество может потревожить.

Только в этот момент несчастный слуга, на которого она раньше смотрела, наконец соизволил зашевелиться. Ну и демон с ним.

— Так, — тон королевы посерьёзнел и мигом стал твёрже и собраннее. — Требую объяснений, что здесь произошло.

— Ваше величество, можем мы попросить позволения покинуть собрание? — ровным голосом встряла Алекто, не давая никому начать.

Бледный вид Мефиса ей не нравился. А если он умудрится помереть после обвинений в измене, это кинет слишком сильную тень на их сына, так что приходилось беспокоиться, чтобы у него была возможность сначала выкрутиться и поправить ситуацию.

Королева остановила взгляд на Мефисе, обозначив своё недоумение чуть приподнятыми бровями. Всё-таки, несмотря на некоторую наивность, перед публикой она умела держаться очень хорошо.

— Идите, — разрешила она. — Лорд Даймон, помогите им, — помедлив пару мгновений, выбрала королева.

Марсель, на лице которого на мгновения отразилось заметное облегчение, покорно поклонился королеве и помог Мефису подняться — ему, крупному и высокому, это далось куда легче, чем Алекто, несмотря на то, что в целом Мефис был довольно хрупким, пусть и далеко не низким. Но, опять же, не на фоне Марселя.

Выбрала их вассала. Королева хорошо учитывала такие мелочи.

Марсель на самом деле ещё не был виконтом, хотя и исполнял все обязанности и как подданный, и как глава семьи, но его отец уже несколько лет был наполовину парализован после несчастного случая, и Марселю пришлось его заменять, потому все уже привыкли считать его полноценным преемником.

Кроме того, Марсель промолчит там, где те же Лахеса с Долосом сейчас вволю бы поязвили, за что Алекто их винить бы не стала.

Мефис, едва оказавшись в коридоре и немного отойдя от дверей зала, привалился к стене, болезненно зашипев сквозь зубы, и Алекто подметила, что его трясло.

— Я уж и правда думал, покойник, — несчастно протянул он, пытаясь завязать платок получше.

Слуга, тот самый, которому Алекто дала знак, всё-таки возник рядом, молча протягивая ей чистые бинты. Не ожидала уж. Она благодарно кивнула в ответ.

— Позвать лекаря, ваше сиятельство? — испуганно вопросил он.

Алекто окинула Мефиса оценивающим взглядом и качнула головой. Сам дойдёт, а им не следует сразу после такой ситуации вести себя здесь как дома, могут понять неверно.

— Руку давай, — скомандовала она мужу, в ответ страдальчески закатившему глаза, но и сейчас послушавшемуся.

Вот её точно вид ран и крови не мог смутить. Надрез оказался, на её взгляд, не таким уж и глубоким, просто кто-то никогда не резался чем-то острее бумаги и был королём драмы. Принцесса, кажется, не очень-то и старалась (жизненный опыт говорил, что зрелище могло быть много хуже), но след, может, всё же и останется. В любом случае, за рукавами не видно. Нацепит на себя ещё больше финтифлюшек, никто и не обратит внимания.

Алекто забинтовала повреждённое место, закрепив повязку, Марсель протянул свой не испачканный в отличие от Мефисого плащ — сильно не по размеру, но Мефис, поколебавшись, подавил гордость и, видимо, счёл, что лучше так, чем с кровавыми пятнами, да и руку зато прикрыло целиком.

— Что там было? — поинтересовался Марсель, опередив Алекто.

В его голосе слышались отголоски недавнего испуга, и она чуть улыбнулась ему в знак одобрения, после чего кивнула слуге:

— Можешь идти.

Тот низко поклонился и так же тихо удалился, как и возник. Марсель нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

Мефис нервным движение прокрутил кольцо на пальце, а затем оглянулся на закрытую дверь зала.

— Полный бред. Выплата с нашего счёта одному из дружков мёртвого Лилиума — из тех, что отделились от Ордена. Да я б сам лучше удавился, — он скривился. — И не смотри на меня так, если кое-кто бытовой доход на чужом счету хранит, то мне б тем более ума хватило, — мигом разогнал он крохи сочувствия Алекто.

— А кое-кому повезло, что его предки догадались подлизываться достаточно долго и старательно, — хмыкнув, парировала она. — Тебе ещё придётся объясниться за безалаберность.

— Да наверняка он, больше некому, — немного растерял спесь Мефис. — Точно повеш-шу. Если мне позволят самому разобраться. И остальных заодно, — поджал губы.

Да, разборки их ждут крупные. Это ведь ещё проверить придётся… Даже если Мефис этого типа и повесит раньше, чем подтвердит, она-то не успокоится, пока не разберётся. Пусть и выглядело складно. Но сколько лет этот несчастный секретарь на него работал…

Алекто вздохнула, мысленно прикидывая дальнейший план действий. Врагов-то хватало. Мефис наживал их с поражающей лёгкостью. И чем дальше, тем больше их становилось. Что было причиной в этот раз? Могло оказаться что угодно, от смертельного приказа кому-либо до непринуждённо кинутой издёвки.

— Осторожнее впредь, милорд, — проговорил Марсель, нервозно потирая ладони. — А то я уж и себя заодно похоронил. Уверен, Никсены тоже.

Мефис довольно раздражённо отмахнулся, но Марсель был прав — попади они под обвинения, тень упала бы на все зависимые от них семьи, а он слишком переживал за свою. Жена, сын, родители, брат и отсутствие отношения к ним как к потенциальным пешкам. Алекто это внутренне впечатляло.

— В графстве в последнее время дурная обстановка. Чего-то подобного стоило ждать, — вслух рассудила Алекто, смиряясь с пессимистичными прогнозами.

Получался замкнутый круг — чтобы добиться безопасности, нужно вводить новые меры, вводя новые меры — получаешь большее недовольство. А отступать от старых решений уже поздно. Если делать поблажки простолюдинам, то сейчас можно подвести столицу, а в такое тяжёлое время этого никак допустить нельзя.

— Не нагнетай, — отозвался Мефис, но неуверенно. — Просто мелкие неурядицы.

Приоритетом придётся и дальше ставить страну, а не графство — а значит, королевскую семью, а не себя.

Такова цена.

Марсель полностью потерял нить нервных и оттого разрозненных рассуждений графа Зеул, но продолжал кивать на каждую реплику, заранее соглашаясь. Как будто выбор другой был, все равно придётся повиноваться. Их виконтство — часть графства, и местом в Совете они обязаны как раз своим послушанием. Никаких выдающихся заслуг, просто дополнительный голос в копилку Зеулов.

Виконтесса Никсен сидела, скрестив руки на груди и глядя на графа весьма скептически, но он-то себе таких вольностей позволить не мог. Он ещё даже не виконт, и неизвестно, когда им станет — отец, несмотря на то, что и из комнаты не мог выйти самостоятельно, оказался выносливым и умирать не собирался, зато кошмарил всех, от жены Марселя до последнего слуги. Да и матушка ему не очень-то уступала своей авторитарностью, потому он с детства твёрдо выучил — меньше споришь, целее будешь.

А Лахеса… Лахеса бесстрашная. Она и с её величеством дружелюбно общается. И перепалки с графом для неё дело обыденное, они с детства знакомы. И она важная, пусть и титул не очень высок, очень многое контролирует.

— Проще говоря, хочешь восстановить репутацию чужими руками, — хмыкнула виконтесса. — Да не боись, не будет никто к тебе долго цепляться, ты у нас такая прелестная картинка… Скажи, Марсель, он неплохо позавчера смотрелся?

— Да, — так же привычно поддакнул он в ответ — запоздало спохватившись, что это была издёвка, только подняв глаза на змеёй зашипевшего и сжавшего ладони графа. Что она там сказала? На коленях, что ли, смотрелся? — То есть нет!

Поздно — граф смерил его убийственным взглядом, пока Лахеса залилась звонким смехом. Вот же… влип. Припомнит ведь. Ладно, если ему, но не Агнессе бы.

— Я задумался, — сник Марсель, почти честно признавшись.

— Я заметил, — сердито фыркнул граф, отворачиваясь к окну, и Марсель невольно подметил всё ещё не снятый бинт на запястье, только уже чистый, почти сливавшийся с кружевами на рукавах, если не знать, можно и не заметить.

— Не стесняйтесь, милорд, нашего искреннего восхищения, — фыркнула Лахеса, и Марсель невольно втянул голову в плечи.

Вот же безбашенная. Её спокойствию можно позавидовать.

— Дурак, — Мефис, проигнорировав виконтессу, вздохнул, взлохматив себе волосы, и обернулся снова. — Держи, — протянул ему конверт. — Всех и всё, что перечислено — проверить.

Марсель кивнул, не зная, радоваться ли, что сейчас обошлось, или, напротив, опасаться, не зная, когда теперь аукнется, а граф, отдав такой же виконтессе, гордо удалился. Пожалуй, неудивительно, что он такой нервный. После произошедшего-то. Марсель, может, и вовсе на месте бы в такой ситуации только от страха помер, потому не мог не сочувствовать, несмотря на своеобразный характер своего сюзерена.

— Я не понял, что от нас надо, — честно признался Марсель, глядя на печать. А зачем он её поставил, если лично в руки отдал?.. Чтобы, если что, другие доказательства были?

— Плюнуть на всё это, — заверила виконтесса, приподнявшись на цыпочки и панибратски похлопав его по плечу. — Меф просто хочет теперь выслужиться, вот и бесится. И ведь найдёт же, чем… Так что он и сам прекрасно справится. Не волнуйся, у него ненавистников — почти всё графство, и без тебя найдёт, кого притащить как виноватого. Просто выкинь из головы… Я так сделаю и тебе советую.

Марсель обречённо вздохнул, понимая, что ему так просто «плюнуть» может и не выйти. Ещё и после дурацкой оговорки.

* * *

— Ты вернулся! — Агнесса выбежала первая, среагировав даже раньше слуг, и повисла у него на шее, едва Марсель переступил порог поместья.

Наконец-то дома. В столице одни тревоги.

Из окна, что ли, увидела? Ждала? Она всегда знала, когда он приходит. Возможно, правда, это чутьё было её особенной способностью, поскольку больше она ничего особо не проявляла, как и сам Марсель, правда. Как-то… не было необходимости?

— Извини, что так долго, — Марсель послушно отстранился, лишь когда она наобнималась, и отдал плащ лакею. — Непредвиденные обстоятельства…

Агнесса засеменила следом за ним, болтая о всяких всякостях — от очередных достижений сына до каких-то свежих сплетен.

Сплетен!

Агнессу редко куда-то звали. Поскольку Марсель официально не был виконтом, то и она не стала виконтессой — а происхождение у неё могло показаться излишне простым. Семья имела какое-никакое влияние и значение только в виконтстве, поскольку владела местными торговыми предприятиями, но для аристократичного круга это было слишком мелко. А дядя Агнессы когда-то служил дворецким у Даймонов, вот и пристроил племянницу сюда же, совершенно не способную к торговому делу, зато послушную и обладающую красивым почерком и высокой грамотностью, в писарицы. Агнесса проработала на отца Марселя недолго: ту едва не наказали из-за какой-то совершенно незначащей ошибки (даже не совсем ошибки — она хотела что-то посмотреть и не догадалась, что то могут счесть за попытку воровства, и после свадьбы Марсель осыпал её всевозможными мелкими безделушками, до сих пор пытаясь загладить тот случай), и чудом оказавшийся рядом Марсель заявил, что его всё устраивает и он тогда забирает её себе. Ему не особо-то требовались её услуги, но девушку стало жалко, так что находил какие-то дела, чтобы её занять… Документов-то много.

А женился в итоге со скандалом. По своей натуре неконфликтный, Марсель впервые в жизни упёрся, но, видимо, тут ещё надо было сказать спасибо младшему брату, который за год до этого просто сбежал из дома… Марсель не уверен, что смог бы на что-то такое решиться, но родители, видимо, решили, что хотя бы один имеющийся наследник, женатый на бывшей служанке, лучше, чем вообще никакого сына.

Для наивной Агнессы он стал почти героем, и ему было немножко стыдно, что на самом деле он не сильно-то это оправдывал. Он и не смелый, и не какой-то благородный, ну, самый обыкновенный.

Агнесса была симпатичной (опять же, стыдно, но первым впечатлением было именно это), милой и доверчивой, так что в какой-то мере от политики Марсель сам её ограждал. Ещё успеется… А пока отец жив и он лишь его заместитель, ей можно и не вникать. И не очень хотелось, чтобы ей в принципе пришлось об этом думать. Раз уж он не особо хорош, то может пытаться просто сделать её жизнь лучше, ведь так?

Круг общения у Агнессы был маловат — она застряла между двумя разными сословиями, слишком высоко для своего бывшего общества, слишком низко для аристократов. Но в последнее время её всё-таки куда-то приглашали, и Марсель подозревал, что это дело рук леди Алекто: та не сильно страдала от предрассудков, зато делила людей по надёжности, а Даймоны всегда были верны Зеулам… В любом случае, старт для Агнессы был весьма неплохой, он, скорее, переживал, что её там обидят.

Но пока то ли не обижали, то ли она не поняла. А он же не может за ней последовать на женские собрания — только проводить и встретить. С другой стороны, леди Алекто и правда забавы ради над другими не смеялась, так что открыто там её травить точно не будут.

— Так что у тебя произошло? — Агнесса нетерпеливо подёргала его за рукав камзола, и Марсель, поразмыслив, решил, что ладно, переоденется позже, и утянул жену за собой в кресло.

Агнесса счастливо захихикала, устраиваясь у него на коленях, а он притянул её к себе поудобнее, обнимая за талию. Мягкая и тёплая. Марсель, махнув рукой, выгнал из комнаты слугу, и потянул эти самые руки к не возражавшей Агнессе уже посмелее.

— Да внезапные проблемы… — он не очень-то хотел её действительно загружать всем этим. Ещё испугается. Пообниматься и… всё такое хотелось куда больше, чем думать над произошедшим. Тем более, когда заседание уже позади, а Агнесса здесь. И что сказать-то, когда сам не до конца осознал? — Измены и всё такое. Ты же не общалась в последнее время с кем-то из Контумо?

Агнесса растерянно похлопала глазами, наморщив лоб в задумчивости, и Марсель подумал о том, что все эти маленькие привычки такие же милые, как и она.

— Нет… Или да? Талия, она же ещё двоюродная сестра. Она меня спрашивала насчёт пожертвований…

Марсель с трудом подавил не вовремя нахлынувшую зевоту — не выспался с этими приключениями, но не зевнуть стало делом принципа, а то ещё подумает, что ему неинтересно, — и попытался вспомнить, кто вообще эта Талия. Чья сестра? Баронессы? Совсем не помнил…

— Что спрашивала?

— Ну, почему я вообще это выбрала, а я рассказала про Флёретту… — Агнесса шмыгнула носом. — Я не поняла, что она хотела.

Их младшая ребёнка, Флёретта, умерла, не дожив и до года: не самое редкое, конечно, явление, но Агнесса очень долго была безутешна, да и самого Марселя это выбило из колеи, но надо было и жену поддерживать, и ничего не понявшему сыну внимание уделять, и дела никто не отменял, потому горе пришлось задвинуть на задний план, и дочь постепенно превратилась в горькое воспоминание.

Агнесса же от своего имени несколько раз занялась благотворительностью: пара пожертвований для сирот, ничего особенного. Марсель ей препятствовать, конечно, не стал. Если ей поможет лучше себя чувствовать, то почему бы и нет.

— А что спрашивала? — поинтересовался, чтобы отвлечь разговор от дочери, и поцеловал Агнессу в лоб, зарылся пальцами в пушистые тёмно-русые локоны.

Та неуверенно заулыбалась:

— Ну, почему именно туда… А я не почему, я же не выбирала, хотя в последний раз та девушка, Марта, очень мило мне сочувствовала… Но дети-то везде одинаковые.

Ладно, наверное, ничего страшного в этом нет. Совпадение.

— Если что-то похожее будут спрашивать, в следующий раз сразу отправляй их ко мне, ладно? — попросил он.

Ещё захотят тоже подставить или что-нибудь вроде. Раз уж граф так чуть не влип… Агнессу на раз-два смогут провести — и тут никто не станет ничего перепроверять, причём она или не причём.

— Ладно, — послушно согласилась она, глядя доверчиво.

Вот и хорошо. А его сиятельству можно, конечно, и про это будет сказать — пусть и вряд ли информация пригодится. Только если он не решит в ответ к Агнессе прицепиться… Сложно! А с другой стороны, умолчит, и, если всплывёт, то прицепится чисто к молчанию, причём и в том случае, если этот разговор совершенно никуда не ведёт.

Потом подумает. Не сегодня. Сегодня…

— Перейдём в твою комнату? — подхватил Марсель Агнессу на руки, легко вставая с кресла.

* * *

— Ну и что ж тебе там надо? — рассеянно поинтересовалась Алекто у сына, упорно пытающегося залезть на стол, но никак не препятствовала этому.

Лезет и лезет. Стул ему, может, уступить? С него как-то ближе, чем с пола… Почему она вообще об этом думает?

Встрепанный он весь, конечно. Можно няньку позвать, пусть разбирается, но Алекто вместо этого сама встала и пошла за своей лентой, чтобы, вернувшись, обнаружить Вееля довольно восседающим на столе. Она бегло огляделась — всё цело, ничего не упало.

— Добился, — хмыкнула она. — Спиной ко мне повернись.

Тот, не осознав подвоха, послушался, и негодующе завопил только тогда, когда она уже разделила волосы на три пряди и начала их сплетать. Это уже вопрос практичности, а не странной излишней эмоциональности.

— Зато причёсывать не будут, — вздохнув, заверила она ребёнка, выиграв себе этим договором полминуты, за которые успела управиться.

Веель что-то на своём детском пробурчал, подёргал себя за волосы и полез уже под стол.

— Я в домике! — раздалось оттуда через какое-то время, и Алекто с философским смирением угукнула.

И чем ему этот стол нравится? Она тут часами торчит, но место-то неприглядное. Впрочем, чем бы дитя не тешилось.

Сплошная череда неудач. Постава эта, в столице из-за казни главы городской стражи непонятно, что дальше будет, удержит ли новый человек контроль. Предательство Ауры Эосы влекло за собой довольно многое: авторитет у неё был немаленький. Пока что, казалось, всё в порядке, но Алекто не могла перестать об этом думать, хотя, казалось бы, это совершенно не в её компетенции. И королевская стража по-прежнему идеальна… Но подрывалось ощущение безопасности столицы.

Сколько из бывших подчинённых казнённой решит, что сия мера была излишней? Не окажется ли их слишком много? С учётом уже отколовшихся членов Ордена… Те хотя бы не находились в непосредственной близости.

И свою помощь не предложить — в графстве и без того с военной силой слабовато. Это к маркизу Тропаим, он после старшей принцессы в боевом деле второй человек в стране. На счастье, влияние Лилиумов было ослабленно ещё до королевы Мирабелль, иначе бы пришлось худо, ведь именно они считались основателями Ордена.

Проще говоря, появившаяся брешь Алекто сильно беспокоила. А дополнительная проблема — совершенно слёгший свёкор, который неизвестно, долго ли ещё протянет. Мефис не пылал к нему особой сыновьей любовью, но стал срываться на окружающих из-за любой мелочи. Правда, тут нельзя сказать наверняка, точно ли его вывело из себя именно это, а не промашка перед королевской семьёй. Алекто больше бы поверила во второй вариант, но всё-таки полностью в родственных чувствах мужу не отказывала… Вееля же он обожал.

Алекто прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла, устало вытянув ноги — по которым только что ужасно обиженный ребёнок полез к ней на колени.

— Ваше сиятельство, леди и молодой лорд Эмпуас прибыли, — заглянула в кабинет Каталина.

— Иду, — повела плечом Алекто.

Лилит решила навестить отца — а ей заодно выпал шанс узнать, как там у золовки дела. С чаепития так наедине больше и не виделись, а это было почти год назад. А мельком: на дне рождения королевы да ещё на парочке мероприятий, но там то она была в чьей-то компании, то у Алекто имелись свои дела.

Пока Алекто подоспела, Мефис уже явно сумел с сестрой ожидаемо поцапаться, если судить по его виду страдальца, которого опять никто не слушает — но фразу его она не успела расслышать.

— Добро пожаловать, — с вежливой улыбкой поприветствовала Алекто маркизу и юного лорда, не давая продолжить беседу, первая и так выглядела излишне напряжённой.

Сына маркиза она и раньше встречала, но только сейчас до неё по-настоящему дошло осознание, что этот парнишка, формально, Лилит стал сыном, являясь почти её ровесником.

Морро Эмпуас молча поклонился. Удивительно, что он решил мачеху сопровождать. Дополнительный надзор?

— Не то чтобы… Я к отцу, — резко заявила Лилит, развернувшись и направившись по лестнице наверх, ни на кого не оглянувшись.

Мефис закатил глаза:

— Как всегда… Вам подготовить комнату?

— Не то чтобы не имелось причин, — внезапно бросил Морро, заставив Алекто удивлённо вскинуть брови, а Мефиса выдавить из себя несколько натянутую вежливую улыбку. Ну да, перед сыном маркиза он промолчит. Всё решает влияние.— Да, благодарю. Мы только до завтра.

А может и не надзор?

* * *

Лилит поймала её в коридоре после ужина сама, выскочив из тёмного коридора и схватив за руку — очень уж неожиданно, пусть и неудивительно, что та могла незаметно передвигаться по родительскому дому. Алекто непроизвольно отдёрнула руку и молча глянула на золовку, давая ей самой начать.

Та смущённо кашлянула в кулак:

— Я хотела поблагодарить… Мне пригодилось. Не знаю, как ты догадалась.

«Была жертвой больше десяти лет».

— Я тебе что-то должна? — осторожно поинтересовалась Лилит.

— Это просто маленький подарок от родственницы, — отмахнулась Алекто. Пусть считает за семейную помощь, раз уж от старшего брата не дождалась. Она задумалась, по привычке очень осторожно подбирая слова, а не спрашивая в лоб. — Не требуется ли дополнительное сопровождение для обратного пути?

— Допо… А, нет, Морро сам вызвался меня проводить, всё в порядке, — заверила Лилит.

Алекто окинула её придирчивым взглядом. Звучит искренне. Пожалуй, можно поверить. Значит, она всё-таки не одна: если «сын» относится к ней хорошо, значит, её будущее не такое уж и беспросветное, пусть и всё ещё отдалённое.

— Спокойной ночи, — кивнула Алекто.

— Не сиди с таким несчастным лицом, — Мефис скрестил руки на груди и откинулся на спинку сидения в карете, прикрыв глаза — смотреть на младшего брата внезапно стало очень сложно.

Сеир не отрегировал. Как всегда. Это была хорошая возможность подтвердить лишний раз верность и избавиться от лишнего груза одним махом, но на душе было все равно отчего-то паршиво.

Сначала скандал с Лилит, теперь этот игнорщик. Сколько можно — ему и так тяжело, чтобы тянуть ещё и абсолютно бесполезную ношу на себе… Да, ему тяжело! Матушка на что-то надеялась, он не видел смысла. Он давно не ребёнок, чтобы верить в чудеса или пытаться подстроиться со своим интеллектом к кому-то такому для крупиц взаимодействия.

Мефис открыл глаза лишь минут через пять — успев встреться взглядом с синими глазами Сеира, напуганными, прежде чем тот опять уставился в пол кареты. Никогда не смотрел в лицо. Бесит. Это стало последней каплей, и Мефис не выдержал и вскочил, тряхнув младшего брата за плечи:

— Да скажи хоть что-то!..

Сеир вжался в сидение, неловко попытался отцепить его пальцы, но по-прежнему не произнёс не слова.

— Хоть слово, демон тебя побери!

Абсолютно детское недоумение и страх, вот и всё, что он получил. Если бы Сеир сказал что-то против, он бы всё отменил, утешал себя Мефис. А так он даже не против. Подумаешь… Мог бы и возразить, если ему не нравится.

Карету тряхнуло, и Мефису пришлось сесть на место, чтобы не ушибиться ещё из-за этого идиота, сам стыдясь внезапной вспышки и пытаясь замять её куда более привычным пренебрежением.

— Подумаешь, война… Матушка участвовала и всё с ней в порядке было. Не выделывайся, — фыркнул Мефис.

Только мать делала всё это по собственному желанию и заслуживающей уважения преданности, но Сеир, с его детским поведением… И он всё ещё не против!

Приехали. Вот и порт. Мефис выскочил первым, чуть ли не на ходу, проигнорировав обеспокоенные восклицания кучера. Ещё немного, и это больше не его забота. Он всё делает правильно.

— Меф… — раздалось тихое за спиной.

Мефис сделал вид, что не услышал.

* * *

— Но я же сказал. Почему это не считалось? — синие глаза брата казались огромными, и Мефис нервно стряхнул его ладонь со своего рукава, отпрянув…

И проснулся.

Мефис поморгал, глядя в потолок, и поднял руку. Фантомное ощущение от пальцев осталось, хотя Сеир, между прочим, так бы никогда не сделал… Он только за Лилит хватался, да и то редко.

Надо выкинуть эти глупости из головы. Сто лет не вспоминал, а тут из-за отца всё время лезет в голову. Да и не понимал Сеир ничего! Что там мог почувствовать умалишенный.

Мефис нашарил взглядом часы — почти шесть утра. Ладно, будет считать, что выспался. В обычном состоянии он предпочёл бы только лечь — но!..

Он зевнул в ладонь и потянулся к шнурку звонка, вызывая камердинера. Тот прибыл минут через пять, явно сам ещё заспанный, пока Мефис недовольно разглядывал потолок, перебирая сегодняшний список дел.

Совершенно не стандартный. Он бы предпочёл провести день в обнимку с отчётами или потратить время на каком-нибудь мероприятии, трудясь во имя крепких связей. Ну, и развлечься немного, но на самом деле он терять время попусту не любил, каждую минуту, вроде бы беззаботную, тратя на поддержание имиджа и влияния, своеобразная инвестиция. Время — деньги.

Впрочем, об этом придётся думать и сегодня, прилежно играя роль скорбящего сына. Чувствовал ли он скорбь или только раздражение от рушащихся планов? Мефис терпеть не мог не иметь возможности контролировать ситуацию, а сейчас выдался именно такой случай.

— Ты долго, — выплескивая раздражение, напал Мефис и сел на кровати.

Умом понимая, что для такого времени — вполне нормально, Ренару наверняка надо было успеть и проснуться, и встать, и одеться, но сейчас не желая прощать то, что ему пришлось ждать в обществе собственных мыслей.

— Я не ожидал так рано, милорд, — Ренар сонно моргал, пытаясь проснуться и украдкой протереть глаза.

— Не болтай, — тут же отрезал Мефис, сердито отмахнувшись.

Ренар, давно привыкший к такому обращению, вяло пробормотал что-то вроде формальных извинений и полез в гардероб за одеждой на сегодня. Траурной.

— Никаких сообщений не было? — поинтересовался через некоторое время Мефис, выпуская из собранных в хвост волос более короткие передние пряди.

А то совсем уж… зализанный. Непосредственно к погребению уберёт. Обычно он поддерживал немного напускной неряшливости, на деле не менее привычно контролируемой. Просто так ему шло, да и создавало чуть беззаботный образ, что в некоторых случаях бывало полезно для создания нужного впечатления.

Сколько будет прилично относить траур, чтобы не затягивать с этим? Не полгода же, только глаза всем при дворе мозолить, да и чёрный на нём выглядит отвратно, он же и так черноволос. Месяца, пожалуй, хватит, вряд ли о вдовствующем графе в принципе много кто помнил, чтобы это стало поводом для чужих разговоров.

— Пять утра, милорд, — закатил глаза Ренар. — Срочных точно не было.

Мефис сам поправил задравшийся рукав камзола: шрам на запястье, похоже, останется. Стыдно, но ведь его же просчёт, так что её высочество даже мысленно винить не получалось. И как-то заметно обелиться — тоже. Как назло, ничего стояще плохого, чтобы доказать своё рвение, не попадалось. Совсем немного положение скрасил Марсель Даймон, с неуклюжей старательностью дурака (почему вокруг одни идиоты?) опросивший всех прямо, но принёсший весть об ещё одной утечке денег: причём сам её так и не осознал, это уже Мефису пришлось раскапывать, причём там благотворительность. А она и не была причём (пусть и трата средств совершенно… бездарная), но по следам выясненных через жену Марселя имён удалось найти тех, кто виконтские деньги уже без господского ведома на какую-то чушь вроде приюта для бездомных и изводил. Мелочь, а неприятно, с учётом того, что виконтство Даймон находилось под контролем Зеулов, и, собственно, их бюджет Мефис вполне закономерно полагал королевским (своим).

Её величество, правда, все равно в них не усомнилась, но любому понятно, что в первую очередь надо угодить принцессе, иначе пиши пропало. Королеве понравится куда проще. Россыпь лестных слов, вежливость и подстраиваться под настроение, и такой малости хватало. Мефис знал её ещё с подросткового возраста и оттого легко улавливал точки пересечения, как и все приёмы — поскольку та буквально росла и развивалась на глазах, вычислять их было легко, он же видел, как они из неумелых ещё, почти детских подколок, постепенно развивались в более тонкие манипуляции, как на глазах сплетались ниточки контроля, которые лично ему не составляло труда перехватить.

Да и настоящей красавице и льстить-то особо не надо, вполне можно подбирать речи так, чтобы и не врать — уж было на что полюбоваться. Кроме того, их немного роднил факт становления главами семей в раннем возрасте, пусть и для Мефиса это наступило на пару лет раньше, и он был несколько старше, ему-то семнадцать успело исполниться.

А с принцессой такие трюки не проходили. Несмотря на частую наигранность эмоций, считать, что же на самом деле за ними крылось, было сложно, не всегда они поддавались логике, угодить тоже, а ошибки весьма опасны.

— Но леди Лилит ещё точно не прибыла, — оповестил Ренар, подавив очередной зевок и помогая ему застегнуть камзол.

Лучше бы, конечно, и не прибывала, кисло подумал Мефис. Ещё закатит истерику с обвинением его во всех грехах. Причём, что иронично, не простила она ему в первую очередь Сеира, а не себя — видимо, понимала, что все равно подобный брак был неизбежен. Раз уж роли его понять не могла, но это-то до неё должно доходить.

В конце концов, он вообще женат на ледышке-недотроге! Но выгода перевешивает, такие таланты лучше держать под своим контролем. А насчёт Сеира… это не ей пришлось бы всю жизнь провести с убогим. Его и не сослать никуда — он на улицу-то отказывался выходить, без него или Лилит и с места бы не сдвинулся, чудо, что в принципе удалось его спихнуть. Той легко судить, когда просто игралась в детстве с забавным братиком.

И он его не убивал, но разве смерть не лучше столь жалкой жизни?

— Куда она денется, — фыркнул он.

* * *

— Доволен?

Лилит, подобно демонессе, возникла за его левым плечом, и Мефис, подозревая, что та не прочь влепить ему пощёчину (знаем, проходили!), поспешно подхватил стоящего рядом сына на руки, только после этого полуразвернувшись к ней.

При ребёнке та скандалить не будет, слишком нравственная. Веель обрадовался вниманию и что-то залепетал, и он погладил его по голове. Тяжёлый уже, но можно и потерпеть немного. Особыми физическими навыками Мефис не отличался, смысла-то не было: подчинённых много, есть кому делать грязную работу, с его положением они уже совершенно необязательны.

Лилит молчала и перед церемонией, и в склепе, и он немного надеялся, что гроза минует, что, учитывая нрав младшей сестрички, было, конечно, напрасно. Язык у неё острый. Брак её совсем не исправил.

— Да, неплохая организация вышла, — «не понял» вопроса Мефиса, невозмутимо отозвавшись. — С учётом того, что всё пришлось организовывать за пару дней.

— Тоже был обузой? — не успокоилась сестра, впрочем, действительно при взгляде на Вееля разжимая сердито сжатые кулаки.

Мефис оторвал взгляд от склепа, скосив глаза на ближайших людей, прежде чем ответить. Алекто, Лахеса… Пасынок Лилит и барон Линкетто слишком уж близко, могут услышать, придётся играть дружелюбие. Лахеса б промолчала и не стала разносить дальше, а вот за этих он не ручался. И перед юным лордом надо держать лицо, он рано или поздно займёт место отца, и надо, чтобы он хорошо к нему относился, а не так, как наплетёт ему Лилит. Очень уж они родственно держатся, Мефис надеялся, что сынку маркиза вздорная сестричка не зайдёт — а так придётся подстраиваться, чтобы всем было видно, кто тут на самом деле закатывает скандалы.

— Я понимаю твою скорбь, но придержи язык, — натянуто улыбнулся он.

— Отец же не хотел бы, чтобы мы ругались прямо у его могилы?

Между прочим, это он, а не она, действительно пытался продлить жизнь отца, нанимая дорогущих лучших лекарей… Столько денег ушло впустую. И нет, обузой он и впрямь не был, тихо обитавший в стенах дома так, что о нём почти не приходилось вспоминать. Он был всегда, и Мефису и впрямь сейчас чего-то не хватало. Отец даже не был стар, чтобы смерть казалась логичной, пусть небеса и дали время к ней подготовиться.

Теперь он не только глава рода, но и действительно старший в семье, несмотря на свои тридцать. Слишком рано. Вечно всё тянет на себе, а они ещё и изволят высказывать недовольство по надуманным причинам.

Он не испытывал к покойному сильной любви, но, наверное, будет скучать, пусть и не так, как по матери. Отец был слабовольным, оттого и не мешал, но и не мог вызвать каких-то особых чувств. Просто — существовал, казалось, выполнив один раз свою роль, женившись на матери, и на этом закончился. Блёклый, не имеющий никакого веса в светских кругах, довольный своей скромной жизнью, чего Мефис понять никак не мог. Как можно быть настолько неамбициозным?

— Ты мне говоришь… — Лилит выдохнула, беря себя в руки, смерив его ледяным взглядом. Пожалуй, синий цвет её глаз придавал такому эпитету особую силу.

Мефис плохо знал сестру. Но знал, что она все равно оставалась младшей леди Зеул, и выдержка у неё была. В конце концов, их обучали одни учителя.

И сейчас она всё-таки это подтвердила.

— Я… откланяюсь, брат, — изящный реверанс. — Скорблю в нашей общей, — выразительно выделила она слово, — потере.

Мефис кивнул, отпуская, отвлекаясь на заёрзавшего на руках Вееля. Тот честно притих во время похорон, но вряд ли это надолго.

— Подожди ещё немного, дома будешь делать, что хочешь, — пообещал он. Бедный его ребёнок. Терпеть всю эту тягомотину, абсолютно не соответствующую его возрасту, но не привести его было неприлично. Надо как-то его вознаградить за хорошее поведение. Для него ничего не жалко.

Мефис невольно глянул в сторону удаляющейся Лилит. Алекто, чуть отстранившаяся во время разговора, вновь привычной тенью возникла рядом. В этом плане она действительно хороша. Лилит не хватает такого такта и понимания. А ведь Алекто буквально завалявшийся в грязи самородок. За ум ей можно простить и то, что как женщина она совершенно никакая (притом внешность-то у неё ничего, не блещет, но некоторое очарование есть), и редкие нелогичные заскоки, в целом, она в его личную жизнь не лезла. Поразительно, что такое смогло вырасти в столь бедной семейке, оба её брата совершенно никуда не годятся: один ведёт себя так, словно готов умереть прямо на месте, другой вспыхивает от любого слова, побесить забавно, тем более, поводов предостаточно, но в целом совершенно никуда не годен. Ему-то лучше, легче контролировать, но как смешно! Не зря он тогда Алекто прикрыл. Ореас Линкетто тоже был дурак дураком, но строптивым. Мефису и сейчас было плевать на её причины, но для него всё складывалось неплохо. Танат не тратил деньги неизвестно куда и в целом и пальцем-то в сторону без позволения пошевелить боялся, а что у Алекто на него больше влияния — подумаешь, все равно он контролирует ситуацию куда больше, чем той кажется.

— А деда? — не понял Веель.

— Он ушёл, — повёл плечом Мефис, опуская Вееля на землю и беря за руку. Как он всё-таки быстро растёт. И на него похож. Приступ гордости за ребёнка немного перекрыл отвратительное послевкусие после диалога с Лилит.

— Надолго?

Вместо него ответила Алекто, пусть и не совсем сыну, рассеянно глядя в небо, а не на них.

— Надеюсь, что для тебя да, — пробормотала она.

В этом Мефис был, пожалуй, с ней солидарен.

Девчонка как девчонка… Положи сюда любую другую, никто, кроме сестрёнки, небось и не заметила бы разницы. Она же совершенно ничем не выделяется внешне, как и все дети. Ну, да, бледная и темноволосая, но кроме расцветки ни за что глаз и не цепляется. Разве что за то, что одёжку ей подбирали явно на вкус Миры, та до коронации примерно в таком же числе рюшек щеголяла.

Кларабелль сердито ткнула мелкую пальцем, и та в ответ попыталась цапнуть её немногочисленными мелкими зубами, отчего она чуть не замахнулась инстинктивно — в последнюю секунду сообразив, что давать сдачи настолько мелкой ну как-то совсем глупо, и опустив поднятую ладонь.

Как всё по-дурацки.

Одна кровь. Это ничего не значило — но, возможно, это можно вывернуть так, чтобы оно обрело значение. Смысл лишь в том, надо ли? В принципе, на существование девчонки ей абсолютно плевать.

— И вовсе не похожа, — пробормотала Кларабелль, отворачиваясь от излишне кусачей племянницы к двери: через которую, вообще-то, никто не должен был зайти, поскольку она припугнула и отогнала местную прислугу, чтобы обдумать происходящее, но кто-то, видимо, больно непуганная.

В комнату почти зашла старшая фрейлина сестры, но растерянно застыла в дверях. Немудренно, Кларабелль здесь за весь год с лишним бывала только раза два-три и только потому что Мирабелль её сюда чуть ли не приволакивала из избытка семейных чувств, которые она тоже почему-то должна была испытывать.

Атэнэйс поспешно поклонилась:

— Ваше высочество.

— А ты чего тут делаешь? — прямо поинтересовалась Кларабелль.

Младшая принцесса-то точно не в её зоне ответственности, хоть фрейлина и умудрилась застать уже четвёртое поколение королевской семьи. Забавно даже.

— Её величество королева Мирабелль просила передать поручение… — Атэнэйс скользнула взглядом по комнате, видимо, уже и без лишних комментариев понимая, что тут никого и передавать тоже некому.

— Сейчас вернутся, — махнула рукой Кларабелль, направляясь к выходу из комнаты. — Про меня Мире ни слова, ясно? — резко развернулась уже в дверях.

Сестра, очевидно, надумала бы чего-то совершенно не того. В лице Атэнэйс не изменилась, но тон стал чуть другим:

— Мне кажется, её величество…

— Мне кажется, её величеству не стоит держать около себя больных слуг, — припечатала Кларабелль сразу козырем — фрейлина тут же смолкла и покорно поклонилась.

Демон с ней. Главное, чтоб не лезла, а в целом она неплохая приближённая для сестры — пока не мнит себе, что подобное обращение протянет и с ней.

Кларабелль громыхнула дверью слишком уж сильно под влиянием накопившегося раздражения. Надо потренироваться, рука уже полностью зажила, но случая взяться за меч до сих пор не представилось, так что не будет лишним её разработать.

Мирабелль прознала о ране и устроила ей истерику, а ведь Кларабелль нарочно лечила её не во дворце, но выдала перепачканная кровью форма. Не подумала убрать её с глаз подальше, лениво закинув в угол комнаты, а Мирабелль ворвалась к ней в покои совсем некстати, раньше, чем испорченную одежду успели забрать слуги. Дурацкая ошибка, которую нельзя было исправить — и она чуть не сорвалась на сестру. Наговорила ей всякого, пытаясь переключить внимание, но поздно, та уже полностью утвердилась в мысли, что ей грозит опасность. Приставила к ней дополнительную охрану… ну, думала, что приставила. Охрана опасливо глазела издалека и появлялась исключительно в безопасном радиусе от неё. Подумаешь, одного немножко ранила за то, что слишком близко подошёл…

Кларабелль хмыкнула и взъерошила себе волосы. Точно на поле для тренировок надо. Только переоденется.

* * *

Кларабелль заняла сначала исключительно оборонительную позицию, чтобы проверить, не даст ли знать о себе рана, но никаких ощущений не было, и вот уже соперник — один из воинов её отряда, — едва успевал парировать удары.

Убедить Мирабелль, что опасность может быть где угодно, чтобы не лезла её ограничивать? А надо ли? Все равно она не в силах её по-настоящему удержать, как бы не волновалась. Кто ж знала, что смерть Эйвана вселит в неё такие мысли… Она давно выкинула надоедливого зятя из головы, а та до сих пор о нём скорбела, как будто этот щенок малейшей мысли стоил. Кларабелль всегда сложно давались предсказания таких последствий: вот вроде бы всё просчитала, а реакция раз на раз не приходится, сбивая с толку.

Но демонстративно игнорировать указы сестры — подрывать её авторитет, что в планы точно не входило. Внешне Мирабелль должна была остаться безупречной фигурой. Надо идти каким-то окольным путём.

Плечо внезапно пронзила резкая боль. Этот дурак, что, ранил?.. Рука дрогнула, и Кларабелль поймала недоумённый взгляд противника.

Нет, не задел.

Старая рана!

И он успел заметить мелкую слабость.

Кларабелль разозлилась, мгновенно переходя от чисто тренировочного боя к настоящей атаке — миг, и клинок прошёлся по шее, нанося смертельный удар. Кто-то за спиной сдавленно вскрикнул.

Больше же никто не мог понять? Кларабелль медленно скользнула оценивающим взглядом от трупа до людей поодаль. Нет, вряд ли.

Она убрала меч в ножны и откинула с лица чёлку, остановив в итоге взгляд на броши с королевским гербом, которой был заколот плащ мёртвого. Подумав, наклонилась и отцепила знак.

— Свободен, — пробормотала она, после повысив голос и мотнув головой: — Уберите, что ли.

…или и впрямь надо бы подстраховаться?

* * *

— Я могу взять ту корону? Серебристую?

Мирабелль растерянно подняла на неё глаза. Кларабелль с самым невинным видом скрестила руки за спиной.

— Эм, да? По идее, конечно, ты больше не… да, конечно, ты можешь, — прервала сестра сама себя. — А зачем?

— Да так, проверить кое-что. Не волнуйся, твоей мелкой всё достанется в целости и сохранности, — бегло чмокнула сестру в щёку, зная, что та любит все эти несчастные телесные нежности, а ей не нужны были лишние вопросы. Ещё начнёт думать и поймёт, что что-то не так.

Подействовало: мигом растаявшая Мирабелль хмыкнула и закатила глаза:

— Я и не волнуюсь.

Будто и не сомневалась в ней всего пару дней назад. Кларабелль довольно кивнула и улизнула из кабинета, так и не дав расспросить себя, направившись сразу в сокровищницу.

Суть в том, что корон — не декоративных, а серьёзных реликвий, — всего две. Золотая с красными камнями, королевская, находилась у главы семьи, то есть у Мирабелль — та на публике появлялась всегда в ней. Вторая была сделана из серебра и украшена синими камнями (Кларабелль честно не помнила названий, пусть и знала, что один такой камушек может стоить подороже, чем десяток живых человек), а принадлежала наследнице, хотя теперешняя для неё сейчас, конечно, маловата. До её рождения таковой же считалась Кларабелль, и несчастную диадему надевала аж… два раза? На свадьбу Мирабелль, чтобы показать идиоту, кто тут главнее (зато на коронацию пришла в военной форме), а ещё после сокрушения Амони, на празднование здесь. Может, ещё когда-то, но вряд ли. Раньше она считала все эти символы бесполезными, но сейчас подойдёт.

Вещица была семейной. Эти побрякушки ремеслом да магией переделывали из века в век под нового владельца. То есть серебристой попользовалась и она, и Мира, и отец, и бабушка, и так далее.

…ага, вот она! Кларабелль относительно аккуратно вскрыла витрину и повертела безделушку в руках. Ничего не изменилось. В последний раз ей было около семнадцати, и она уже не росла, так что даже по размеру должна быть, но это и непринципиально.

Она два дня проторчала в королевской библиотеке, чего не делала уже лет с тринадцати. Как опасливо на неё поглядывала библиотекарша — то ещё зрелище. В подростковом возрасте Кларабелль в своей жажде новых знаний перечитала там всё, что представляло хоть мало-мальский интерес, но найти то, что прочитала столь давно, оказалось не так уж легко, тем более, она не была уверена, что верно помнила. Всё-таки тогда её интересовали более практичные и нужные здесь и сейчас вещи, а не нечто эфемерное.

Но она всё-таки нашла, и у неё для реализации есть и кровно связанная с ней девчонка, и потенциальный… хм, артефакт, пусть и несколько сказочное обозначение. Ещё и из серебра — благодать для удержания магии.

Кларабелль задумчиво накрутила на палец болтающийся на шее кулон (сувенирчик с первой охоты, кстати — о чём никто уже не помнил, потому на подвеску-клык косились с некоторой опаской), прикидывая детали.

Мда, придётся опять всех из детской выгонять — с такой частотой посещений кто-нибудь реально решит, что племянница её интересует. Главное, чтобы Мире не донесли, Кларабелль не была уверена, что та оценит. С другой стороны — сама ж волновалась, а ничего с её девчонкой не станется. Да и с ней, в общем-то…

Но, если случайность всё же случится, то племяшке придётся потесниться и стать сосудом и для её духа.

Только тогда смысла держать мелкую в замке тоже нет. Если с ней что-то станется, то и девчонка наверняка здесь не протянет. Повод сплавить её до, например, улучшения обстановки Кларабелль могла дать. Мирабелль так перепугана, что наверняка поверит, что так будет безопаснее, если просто подогнать какую-нибудь ситуацию. А разберётся с непорядками на территории герцогства Лилиум, и дальше можно будет опять про всё забыть. В остальных регионах никогда не получится создать даже лёгкой угрозы.

Как помощницы… Кларабелль загнула пальцы на свободной руке: пожалуй, подойдёт Креуса и… Руевит нет, они слишком в связке. Рене? Да, пожалуй. Одной дать часть информации и инструкции про артефакт, другой про саму племяшку. Девчонки кузины, но не близки, и обе преданы, зацепленные разными крючками, так что за это можно не опасаться.

Но куда деть-то мелочь? Летний замок мимо, слишком очевидно. Из семей… Зеулы, Дафнин, Тропаим… Никсены, в принципе. Но опять же, это всё слишком очевидно и публично. Из этих четырёх родов предательств можно не опасаться — но только от самих членов. А вот то, что они смогут утаить от прислуги принцессу — нереально.

Надо кого-то, кто действительно не навредит племяшке и при этом максимально одинок. Одинока… Медея Лилиум, демон её побери.

Кларабелль фыркнула и в шутку водрузила себе на макушку диадему, внезапно замерев и задумавшись.

А может, и впрямь?

* * *

Кларабелль прижала палец к губам, остановив уже открывшего рот стражника, и укрылась за дверным косяком, заинтересованно вслушиваясь. Где-то она уже эту старуху видела…

— Во-первых, я прекрасно справляюсь, — огрызнулся дядя, заставив Кларабелль закатить глаза — да тут всем видно, как он справляется. Дядя был вторым сыном, бабушка правила относительно долго, их с Мирой двое, и всем было понятно, что он никогда даже и не думал, что ему придётся иметь дело с государственными делами, валяя дурака до смерти их с сестрой отца. — Во-вторых, нет, не нужна помощь, я уже говорил. Всё в порядке.

Разговор был закончен, последующие формальные фразы не представляли никакого интереса, и Кларабелль чуть отошла от двери, чтобы ни с кем не столкнуться, но не особо скрываясь.

Старуха вышла одна, и её взгляд остановился на ней, мигом как-то изменившись. Удивилась или что-то вроде того, но Кларабелль не поняла, почему. Обычно на неё смотрели совсем по-другому.

— Доброго дня, принцесса, — кивнула старуха, пересилив удивление, и двинулась дальше.

Нагловато. Пусть благодарит судьбу, что у неё хорошее настроение. Кларабелль фыркнула и, не ответив, проскользнула в кабинет сама.

— Кто это была?

Дядя, глазевший в окно, заметно вздрогнул и развернулся на месте, испуганно окидывая её взглядом.

— Кларабелль! Нельзя так подкрадываться и…

— Так кто? — закатив глаза, перебила она.

— Да что с тобой делать, — буркнул дядя, но на вопрос ответил: — Медея Лилиум. Периодически вылезает из неоткуда и спрашивает, не нужна ли помощь. Не знаю, чего она там матери задолжала, но я и сам прекрасно разберусь, — в голосе проскользнули истеричные нотки.

Кларабелль нарочито громко хмыкнула, давно приметив, что сомнения в дяде бесят его больше всего. Вот и сейчас, швырнув в неё сердитый взгляд, он невольно повысил голос:

— Да и больше делать мне нечего, как с последствиями матушкиных интрижек разбираться… Неважно! Хоть от Франца никаких проблем почти не осталось, вот уж кто был честный до безумия…

Кларабелль невинно сделала вид, что не понимает, кто тут из них «почти проблема», пихнув ногой ножку стола.

Имя было знакомо, пусть и не в таком контексте. Прославленная магиня, несмотря на то, что уже давно отошла от дел и где-то отшельничала. По её мнению — про такую древность можно было бы уже и давно забыть (особенно когда тебе двенадцать и все, кто старше тридцати, кажутся ветхими развалинами).

— Так ты зачем пришла? — с опаской уточнил дядя.

— Уже ни за чем, — махнула рукой она. Ничего интересного…

И так же резко выскочила уже из кабинета, не обращая внимания на раздавшуюся в спину занудную просьбу:

— Да не носись ты так!

Примечания:

Иллюстрашка: https://sun9-40.userapi.com/impg/Bdd7kiO7nxcHeXSEiVPh6nd29BObnjgPSeNvPg/tvK5RLIuups.jpg?size=1620x2160&quality=95&sign=5b9a296be420aa4613e304d12648aa66&type=album

Кларабелль теперь так себя вела, что Мирабелль ощущала чувство вины.

Хотя, между прочим, она была права! Нельзя так часто рисковать собой! Тем более, принцессе… Конечно, это не главное, главное, что она была её сестрой! Идущей на какие-то безумства, несмотря на титул — о которой ей и думать-то не следовало, по-хорошему!

И всё же Мирабелль не могла всерьёз её ограничить. Она всегда всё ей позволяла, давая полную свободу действий, ещё с детства сама же отстаивала её интересы перед другими, так и теперь не могла даже попытаться как-то это изменить, пусть и съедаемая страхом за сестру.

Но они всё-таки немного поцапались, и Кларабелль через пару дней, внезапно, вроде как пыталась косвенно извиниться, местами копируя её же способы. Обижаться дальше было просто невозможно, ну как тут устоять, понимая, что та нарочно пытается изобразить то, что ей нравится: не то чтобы у Мирабелль часто получалось долго дуться, будь то по-настоящему или для вида.

Оставалось только надеяться на ум и способности сестры, раз уж на благоразумие не приходилось. Кларабелль и впрямь всегда выкручивалась, побеждала, выходила невредимой из немыслимых переделок. Можно было б позавидовать лёгкости, с которой она справлялась. Она действительно безумно талантлива…

Но все отзывались и об отце как о хорошем воине. И Эйван не был обделён способностями. И, узнав, что Кларабелль кто-то ранила, Мирабелль в ужасе поняла, что все эти таланты — не панацея.

Мирабелль тяжело вздохнула и протянула Клариссе от души скинутую на пол тряпичную куклу, которую секундой ранее подняла Атэнэйс.

Очень активная девочка. Действительно похожа на сестру — Мирабелль этот факт умилял.

— Что у меня завтра? — рассеянно уточнила Мирабелль вслух, не сводя глаз с гулящей дочки. — Разобрать, что там с налогами нарешали… Посол из Ясписса, встреча с баронессой Калиго, — Мирабелль загибала пальцы левой руки, правой потянувшись к Клариссе, чтобы поправить ей чёлку.

Лохматенькая. Волосики уже отросли, скоро можно будет попробовать использовать какие-то ленты…

— Не знаю пока, что она из себя представляет, — задумчиво продолжила она.

Баронессу Калиго тоже предложил Мефис, чтобы заменить изменщицу Гибриссу. Мирабелль немного расстроилась, когда узнала о её предательстве. Она с ней не общалась, и сама семья Контумо сейчас ничем особо не выделялась: место в Совете заслужила её предшественница, уже покойная. Но Мирабелль и подвоха от неё не ждала…

— Она родственница леди Алекто по матери, так что проблем быть не должно, — отозвалась Атэнэйс.

Ну да, не мог же Мефис упустить шанс подсунуть кого-то из «своих». Баронство Калиго тоже под влиянием Зеулов, но про мать Алекто она как-то упустила. Она уже давно как будто растворилась в воздухе, оборвав все связи. Мирабелль рассеянно кивнула и поцеловала дочку в лоб.

— Ну, до завтра, тебе спать пора… Иди вперёд, — кивнула она Атэнэйс.

За окном уже потемнело. Мариссы сегодня нет: после обеда она отпросилась к отцу и обещала быть завтра с самого раннего утра. Хорошо, что ей для таких визитов не надо уезжать далеко, а то вот родственницы Атэнэйс жили чуть ли не на другом конце страны (графство Дафнин — часть маркизата Тропаим, это ближе к восточной границе… на северо-западе, если точнее), потому даже короткие визиты затягивались. На счастье, Атэнэйс они требовались не так уж часто.

Фрейлина кивнула, но у двери внезапно замерла, отчего-то заколебавшись, обернулась к ней.

— Миледи…

— М? — вскинула голову Мирабелль, вставая и одёргивая смявшуюся юбку. Кларисса залезала к ней на колени, потому сохранить аккуратный вид было совершенно невозможно.

Атэнэйс опустила глаза:

— Нет… ничего, ваше величество, просто задумалась.

И, поклонившись, вышла из детской, заставив Мирабелль растерянно проводить её взглядом. Ничего же не случилось? Она в последнее время какая-то притихшая, но Мирабелль не находила этому причин, пусть и раздобыла последние новости из графства Дафнин. Ничего тревожного или просто нового или необычного. Может, ей просто кажется, но интуиция подсказывает, что что-то здесь не так, а Атэнэйс слишком уж хорошо скрывает, что именно. Может, дело не в ней самой, а в чём-то ином? В самой Мирабелль, например…

Дверь за Атэнэйс не успела закрыться, но вместо ожидаемой няни малышки внутрь проскользнула Кларабелль.

Мирабелль ойкнула:

— Я думала, ты сегодня уже не вернёшься… Как хорошо! — облегчённо улыбнулась и кинулась обниматься — Кларабелль, правда, быстро её отстранила, стоило ей задеть меч в ножнах.

Мирабелль закатила глаза и беззлобно поддела, присев вновь рядом с Клариссой:

— Я бы не обиделась, если бы ты сначала скинула все свои железки… Поздоровайся с тётей, дорогая.

Кларисса помахала ладошкой — откликалась вместо имени на ласковые прозвища она уже вполне привычно, да и взаимодействия становились более осмысленными. Она уже не только ползала активно, но и ходить вполне себе училась, пусть пока и неуклюже. Мирабелль её постепенное взросление казалось маленьким чудом.

Кларабелль малышку ожидаемо проигнорировала, её таким не впечатлишь. А жаль. Но, в принципе, восторги Мирабелль обычно вполне разделяли Атэнэйс с Мариссой, так что было, с кем поделиться. Первая и вовсе не прочь была сама немного понянчиться — детей она любила.

— Ты тут ещё надолго?

— Нет, хотела ей только спокойной ночи пожелать, — качнула головой Мирабелль. — Буквально минуту-две. Там няня должна была быть…

— Если я её спугнула, я не виновата, — хмыкнула Кларабелль, разведя руки в стороны. — Подожду в коридоре.

Как выяснилось, всё же не спугнула, и слово Мирабелль сдержала — не больше двух минут.

— Завтра вечером постараюсь заскочить, — пообещала она дочери.

Всё-таки день насыщенный, вдруг уже не хватит сил и времени… Ну, на пару минут точно зайдёт.

— Вот и я, — Мирабелль вновь сделала попытку обнять сестру, демонстративно подпёршую стену, в этот раз предусмотрительно подойдя с другой стороны. Даже не с кинжалом, с мечом…

— Как будто ты не видела меня буквально вчера вечером, — хмыкнула Кларабелль, но больше возражать не стала.

— Если бы я знала, что ты ненадолго, я бы так не волновалась, — Мирабелль скользнула взглядом по почти пустому коридору.

Стражник, мимо которого они прошли, поспешно выпрямился. Света маловато… Атэнэйс уже ждёт в комнате, да? Хотя она же с сестрой должна была за дверью столкнуться, так что не удивится небольшой задержке.

— Как прошло… — А куда она уходила-то? — Как прошёл день?

Даже если Мирабелль не очень-то смыслила в делах Кларабелль, но роль старшей сестры в этом плане исполняла прилежно. Ей самой недоставало подобного участия, мама в детстве никогда не… Неважно. Главное, она готова послушать, пусть и не понимает.

— Нормально. Я только на окраине была сегодня, проверяла крепостные стены… хотела сама глянуть. Ну и несколько мелких встреч.

Зачем первое вообще проверять — точно было непонятно. Нет, в смысле, понятно, что это важно, но там прекрасно могли бы и сами как-то разобраться. Или поручить кому-либо из военных. Впрочем, в пределах столицы Кларабелль должна быть в безопасности, ведь так? Не считая того случая на балу в честь праздника, здесь больше ничего опасного не было, только за пределами.

Мирабелль кивнула, заворачивая за угол, и не успела понять, что это такое резко промелькнуло прямо перед ней… кто такой. Кларабелль, более шустрая и вечно готовая к всяческим неожиданностям, притянув к себе, вовремя потянула её назад, не дав дотянуться лезвию.

Как же так…

Мирабелль вскрикнула, и сестра, вынимая меч, свободной рукой прикрыла ей глаза.

Недоумённый возглас, удар и плеск.

Мирабелль, запоздала понимая, что на неё только что напали, обмякла. Как так… И спальня Клариссы всего за поворотом…

Кто-то что-то говорил, шумел, но она совершенно отстранилась от мира, разрыдавшись сестре в плечо. Кларабелль, кажется, что-то говорила, но это тоже не проходило сквозь пелену паники и безнадёжность. О чём она — всё это сейчас неважно.

— …было вовсе не…

Как накликала беду! Только подумала! Небеса, почему, как? Надо, надо проверить…

Мирабелль кинулась назад, в детскую, подхватив юбки, насколько это было возможно, с непривычной для себя скоростью, преодолев расстояние меньше, чем за минуту, гонимая тревожными мыслями.

Няня растерянно вскинула голову, не ожидая возвращения королевы и не зная, что же за шум был в коридоре.

— Ваше величество?

Мирабелль кинулась к кроватке и застыла у неё, глянув на уже задремавшую дочь. Цела. Жива. Всё в порядке. Но…

— Не спускай глаз, — приказала она, утирая тыльной стороной ладони слёзы, так ничего и не поясняя, и возвращаясь в коридор, бесшумно закрыв двери за собой, краем мысли подумав о том, что не разбудить бы Клариссу. Ещё испугается.

Там уже застыли Кларабелль и, видимо, уже успевшая что-то узнать Атэнэйс да стража, за поворотом тоже слышалась какая-то возня. Даже не хотелось думать ни о том, кто это был, кто его подослал и как он проник в замок. Здесь полно секретных ходов, но, ей казалось, их знала полноценно лишь сестра да ещё всего парочка человек. Разве можно так незаметно проникнуть постороннемму, не знающему их, обычными путями? Она была уверена, что нельзя.

Была уверена. Теперь она уже ни в чём не уверена. Все её замки рушились один за другим, и ей надо было признать, что уже второй год это происходило особенно часто. Всё менялось, ломалось, и случай на балу стал отправной точкой. Возможно, корни проблем уходили глубже? Этого она тоже не знала. Её первым рухнувшим замком стала ещё смерть отца, но она так старательно возводила его заново, столько лет, камень за камнем, чтобы всё это потерять, отчаянно цепляясь за дымку иллюзий безопасности, ускользавшую от неё всё дальше.

А если бы Клариссу… Если бы Кларабелль не была так умела… Если бы она вышла немного ранее…

Мирабелль, прислонившись спиной к двери, медленно сползла по ней — пелена, отступившая перед материнской паникой, всё-таки взяла вверх, и в этот раз она не разобрала уже ни слова, позволив той уволочь себя в непроглядную темноту.

— Я сейчас очень хочу тебя убить, — искренне заверил Мефис.

Алекто в ответ скептически хмыкнула, оглядывая комнату. По её скромному мнению, всё в порядке. Лучше, чем могло бы быть.

— О чём ты вообще думала, когда пригласила её величество? Да тут особняк проще снести и новый построить, чем этот довести до ума! — взвинченный Мефис захлопнул дверь в комнату прямо у неё перед носом, направившись дальше по коридору, придирчиво озираясь по сторонам.

— Я же не могла сказать «нет, к нам нельзя, потому что у нас ковры старые»…

— Они не старые! — Мефис на нервах совершенно перестал понимать сарказм, принимая всё близко к сердцу.

Его привычная услужливость иногда уходила в излишний перфекционизм, и, поскольку менять уже что-либо было поздно, а жажда убийства делом обернуться пока не грозила (пока ему жалко запачкать рубашку, ей в принципе ничего не грозит), Алекто не могла отказать себе в удовольствии немного поиронизировать. Мефис сам не гнушался чужой уязвимости, так что это так, мелкая шалость.

— …и нет денег на нормальную гостевую спальню…

— А гостей такого ранга у нас просто не было! — всплеснул он руками.

Алекто закатила глаза:

— Её величество вряд ли задержится более, чем на пару часов. Хотя, конечно, под вечер поздно возвращаться.

— Именно! Она же не привыкла к таким поездкам туда и обратно. Так что наверняка придётся ей остаться до утра, — даже удивительно, что он иногда умеет думать о чужом комфорте. Мефис резко остановился посреди коридора, глядя на настенный канделябр. Одна из свеч погасла, портя ужасающую идеальность обстановки. — Ренар!

Несчастный задёрганный камердинер, которого сегодня дёргали по всевозможным поручениям, совершенно не входящим в его прямые обязанности, трагически закатил глаза, но свечу зажёг от соседней одним движением пальца. Мелкой практичной магией он владел лучше их обоих, вместе взятых, как часто бывало с подобным образом жизни. Мефис удовлетворённо кивнул.

— Не уверен, что бывшая спальня Лилит подойдёт, но она точно лучше гостевых комнат, — вздохнул Мефис, непроизвольным жестом взлохматив себе чёлку. — На счастье, она давно пустая…

Какой ей ещё быть, если Лилит тут почти десять лет не живёт, невольно подумала Алекто, и они зашли в гостиную. Ренар же застыл в дверях.

Мефис потёр лоб:

— Так что?

Алекто, по инерции начавшая тоже проверять обстановку, пробежалась взглядом по мебели и пожала плечами. Да вроде бы не к чему придраться.

— Я имею в виду, цель визита, — пояснил свой вопрос Мефис.

Алекто краем глаза заметила, как Ренар тактично отвернулся, делая вид, что ничего не слышит.

— Цель. Её нет… по крайней мере, с моей стороны, — честно призналась она. — Не знаю, как у её величества.

Предложение погостить она сделала больше года назад, поразившись тому, насколько королева ограничена в перемещениях, пусть и по своей воле. Ей показалось, что у них в особняке вполне безопасно, так что ничего страшного не случится. Но тогда её величество ждала ребёнка, потом умер король Эйван, потом Алекто подозревала, что своим решением не совсем угодила… Да и ещё недавняя подстава, кроме того, много времени уже утекло. Было как-то неловко приглашать. А в недавнем письме королева сама вдруг спросила, и Алекто, конечно, не могла и впрямь сказать, что единственная проблема в том, что, по мнению Мефиса, особняк для посещения королевскими особами не дотягивает.

Тем более, на самом деле, проблем серьёзных не было. Мать Мефиса переделывала его весьма кардинально, и он выглядел довольно свежо. Кроме того, новее на фоне остальных домов. А мелкие недочёты… Ерунда.

— Слушай, я действительно не думаю, что её величество так уж расстроится из-за того, что у нас в гостиной шторы не того цвета… А почему у нас, кстати, шторы не того цвета?

Они одновременно посмотрели на тяжёлые красные шторы в бирюзово-золотистой гостиной.

— У матушки спроси — авось с того света ответит, — издал несчастный стон Мефис.

* * *

— Ты не говорила, что её высочество тоже!.. — приглушённым шёпотом.

Потому что про принцессу Кларабелль ни слова ни в одном из писем не было. Алекто ответила только выразительным взглядом.

Мефис, пусть и не попадал в поле зрения её величества, все равно продолжал вежливо улыбаться и сделал знак Ренару. Камердинер вновь вздохнул и скрылся — Алекто не сомневалась, что тот понял. Даже жалко его, но Мефис теперь почти всё делал через него. Ренар с ним ещё с подросткового возраста, у них даже некоторые привычки схожи, и потому уж здесь-то предательства быть не должно. Тем более, не считая излишней нагрузки, жил слуга Мефиса очень даже неплохо, да и отношение к окружающим тоже у хозяина позаимствовал.

Королева Мирабелль с нескрываемым любопытством озиралась по сторонам, что заставило Алекто, в отличие от мужа, расслабиться. Раз не скрывает эмоции — значит, доверяет. Отлично. Возможность это доверие потерять была слишком уж сильна, и этот визит в принципе пока доказывал только обратное.

— У вас очень мило, — заметила она, опустившись на диван, и принцесса, так и не сказавшая ни слова, плюхнулась на сидение рядом с ней. — А… садитесь, — кивнула королева, заметив их заминку.

Мефис, привыкший принимать гостей исключительно с позиции вышестоящего, помедлил, но сел, и Алекто последовала его примеру, пытаясь сориентироваться в ситуации. Она не любила терять контроль, но совершенно терялась, когда речь шла о каких-то бытовых взаимодействиях, а не о делах. Правда, Лахеса у неё бывала, но это не то.

— Спасибо за приглашение, — Мирабелль убрала прядь волос за ухо, скользнув взглядом по обстановке в гостиной.

Но ответить им не дали.

— Есть дело, — встряла принцесса.

Мефис чуть напрягся, а Алекто порадовалась, что не надо пытаться понять, как же вести диалог.

— Все вышли, — махнул рукой Мефис слугам, быстро среагировав и, встав, сам закрыл за ними дверь, излишне суетясь.

Алекто, глянув на него, подумала, что выявление той небольшой махинации с благотворительностью ему совершенно легче не сделало, а повода крупнее так и не представилось. Неудивительно, что он так старается. Кажется, если б потребовалось, он бы и самолично пол под их ногами помыл, только б угодить.

Королева внезапно занервничала и отвела глаза — едва заметно, но Алекто, привыкшая ловить каждую мелочь, заметила.

— Дело в Клариссе.

— Её высочестве? — переспросил Мефис, замерев за спинкой дивана, так и не сев обратно, отчего он оказался за спиной Алекто — надо признаться, не самое приятное ощущение.

Алекто мысленно перебрала последние новости о наследной принцессе, но она не слышала ничего особенного. Неужели что-то произошло?

— Мирабелль считает, что ей слишком опасно оставаться в замке, — равнодушным тоном вновь встряла Кларабелль, скользнув по ним взглядом, но так полноценно и не забирая инициативу у её величества.

— Но ведь это самое безопасное место, — растерянно заметил Мефис. — Простите, ваше высочество, — быстро опомнился он и извинился, но Алекто, пусть и промолчала, его недоумение разделяла.

Королева стиснула ладони на коленях, быстро сжав и расслабив ладони. Выражение её лица окаменело, скрывая эмоции.

— Видимо, не теперь, — несколько тускло отозвалась она, и принцесса наконец перехватила ведение диалога:

— Подробности немно-ого позже. Суть в том, сможете ли вы промолчать и не оставить свидетелей, — хмыкнула она.

— Мы всегда к вашим услугам, — заверила Алекто.

Впечатление от этого вступления осталось тревожащее, но лучше быть в деле. Но куда можно укрыть наследную принцессу? Даже у самых верных людей не спрячешь, не в лесу же живут, вокруг сплошные глаза и уши.

Принцесса встала и окинула их оценивающим взглядом:

— Ты… — она указала на Алекто, но, быстро глянув на королеву, передумала, — нет, ты, — перевела палец на Мефиса. — С тобой пока обсудим, а вы тут развлекайтесь. Где можно поговорить?

— У меня в кабинете, — сориентировался чуть заторможено Мефис.

— Восхитительно. Прямо сейчас и идём, — скомандовала принцесса, на прощание похлопав королеву по плечу.

Мирабелль проводила их взглядом и вздохнула, возведя очи горе.

— Было… нападение, — она вновь подёргала себя за прядь. — Прямо у её комнаты. Так хотелось верить…

Алекто не слышала ничего об этом, несмотря на то, что своих ушей у них в замке хватало. Хорошо скрыли. Но как можно проникнуть так далеко в королевском замке? В жилое крыло не так уж легко попасть не только посторонним, но и слугам из других частей замка.

— Сбежал из камеры или что-то вроде того, — рассеянно ответила королева на невысказанный вопрос, цепляя на себя холодную улыбку — на пару секунд застывая бездушной куклой, всё-таки скрывая эмоции под маской. Понятно дело, признаваться в страхе тяжело.

— Соболезную, — проговорила Алекто, вежливо делая вид, что не заметила лишней заминки. Не смущать же.

Улыбка стала чуть искреннее.

— М-м… А можно чая и о чём-то хорошем? — с надеждой. — Между прочим, у вас весьма… изящно.

Ну, а Мефис боялся.

Чаю? Алекто скользнула взглядом по столику. Точно. Совсем забыла приказать что-нибудь подать. Всё-таки от нервозности Мефиса и у неё всё повылетало из головы, и получилось только хуже.

Алекто, внутренне смутившись, поспешно встала и поклонилась:

— Да, конечно, ваше величество.

Мирабелль не знала, правильно ли поступает.

Несмотря на панику, она не позволяла себе отложить жизнь на призрачное потом, не отменяя ни дел, ни развлечений. Только не запираться в четырёх стенах своей комнаты. (Только не последовать за мамой.)

Предосторожности тоже должны быть разумными. Насчёт Кларабелль она… сдалась. Единственное, что выторговала — увеличить число сопровождения. Особенно учитывая то, что иногда сестра могла просто умчаться в неизвестность в одиночку, можно было считать уговор прогрессом.

Душой все равно хотелось верить: сестра всегда выпутывается. Она в безопасности. Она сильная. А вот дочь…

Недавнее происшествие до сих пор заставляло Мирабелль замирать в ужасе в коридорах замка — пусть и тут же внешне отмирать, но внутри всё леденело, и этот страх не желал исчезать.

И обстановка за его стенами лучше не становилась. Постоянные отчёты о беспорядках тут да там, выисканные сестрой предатели и прочее, прочее… Мирабелль хотелось закрыть глаза и больше ничего этого не видеть. Она никак не могла увидеть системы в происходящем, какой-то коренной проблемы. То ли что-то не сходилось, то ли народ совсем обезумел. Но разве всё для них не как раньше? Это её жизнь дала трещину в идеальном зеркале.

И от попыток думать в четыре часа ночи голова болела.

Атэнэйс недовольно цокнула языком, подцепляя пальцами ткань на талии: платье правильно не сидело.

— Подшить не успею… Попробую поясом подкорректировать, — и метнулась к полкам.

Мирабелль крутанулась перед зеркалом. На самом деле, не так уж и заметно, что платье не по ней шилось, да, в талии чуть велико и заканчивается подол выше лодыжек, но в таком состоянии она сама и не обратила бы внимания, если бы Атэнэйс не сказала. Наряд был дорожным, непривычным самим по себе, а не только потому что шился на другую женщину и был получен буквально часа два назад.

Из её гардероба ничего для дороги не подходило, а заказывать сейчас — значит, привлекать внимание к тому, что он ей зачем-то нужен, поэтому Атэнэйс позаботилась об этом, заказав одежду на кого-то из родственниц.

Две младшие её племянницы довольно сухощавые, вряд ли бы их мерки подошли. Значит, скорее всего, старшая, она чуть ниже, но с фигурой. Наследница графини Жанны.

— Рошель? — уточнила Мирабелль.

— А? — Атэнэйс, занятая поиском подходящего аксессуара, не сразу поняла вопрос. Она была ранней пташкой, но, судя по всему, сегодня и вовсе не ложилась: наряд тот же, что и вечером, да строгая причёска непривычно сбилась. Но, признаться, она сейчас и то идеальнее выглядела. — Ой. Да, миледи. Заказывалось под Рошель. Но она ничего лишнего не знает, — поспешно заверила.

Мирабелль кивнула, и Марисса привычным жестом поправила ей волосы. Руки у той едва заметно дрожали, казалось бы, ей-то нечего волноваться, но она так до конца и не овладела контролем над эмоциями. Как фрейлине, простительно, как герцогине… уже не очень, но Мирабелль привыкла не сильно акцентировать внимание на таких мелочах. Тем более, посреди ночи. Она сама толком не спала эти несколько часов, испуганно просыпаясь неисчисляемое число раз. Впрочем, как герцогине, владеющей куском земель на севере, никому особо не нужном, тоже простить можно… Надо найти ей хорошего мужа. Такого, чтобы смог восполнить пропуски в знаниях.

— Нам точно нельзя с вами? — несчастно протянула Марисса, и Мирабелль уже не в первый раз отрицательно покачала головой.

Хотелось бы, конечно, но, чем их меньше, тем поездка выйдет незаметнее.

— Всё будет в порядке, — добавила Мирабелль, но, по ощущениям, солгала.

* * *

Будет ли её дочери безопаснее не с ней?

Раньше Мирабелль думала, что места, безопаснее замка, не найти. Что здесь Клариссу никто и никогда не тронет.

Ошиблась.

Дочь могла заплатить за её ошибку. Но будет ли её защищать кто-то другая? Не… не наивно ли полагаться, что, даже если Кларабелль угадала, то Медея согласится по-настоящему присмотреть за малышкой?

Атэнэйс, в своё время нанятая королевой Персиа во дворец присматривать за матерью Мирабелль, слова Кларабелль подтвердила. Действительно между бабушкой и Медеей было словно какое-то соглашение, позже всплывавшее, но кроме абстрактного долга ей все равно противопоставить нечего. В лучшем случае, надеяться, что этого хватит, но ведь глупо же напрямую давить, надо намекать… Не угрожать же? А то точно или откажется, или, что хуже, выместит на малышке. А тут даже никого не приставишь на проверку, может, Кларабелль кого-то для присмотра подберёт? Кроме того, вполне возможно, что ничего не получится, и в глубине души Мирабелль об этом молилась. Она не была уверена, что готова действительно надолго доверить кому-то дочь даже ради её безопасности.

Солнце ещё не взошло: к грядущему похолоданию день становился всё короче, и рассвет, соответственно, тоже сдвигался. Мирабелль поёжилась. Кларабелль была уверена, что подобрала безопасный путь, и оставалось только ей поверить.

— Ваше величество, — почти одновременно выпалили Мефис и Алекто, её увидев.

В своей преданности и службе они бывали поразительно синхронны для тех, кто не очень ладил в обычном человеческом плане. Мирабелль чуть натянуто улыбнулась — сохранять лицо и ей сейчас оказалось трудно, зря она подумала так о Мариссе.

— Благодарю за вашу помощь.

Зеулы сегодня нужны были исключительно для сопровождения и дополнительного прикрытия, а ещё — как те, кому можно доверить местонахождение наследной принцессы на всякий случай.

Она, сестра, Кларисса, Алекто с Мефисом, пара человек сестры…

Лошади у Мирабелль вызывали опаску: не в карете ей ни разу не доводилось ехать, и она чуть поёжилась не от прохлады предутреннего воздуха, а от взгляда на коня сестры. Гигантский. Кларабелль материализовалась неизвестно откуда, положив ей руки на плечи.

— Давай мелкую Алекто, тебя мне… — она резко смолкла. — Нет, не выйдет. Буду же дорогу проверять. Мефис, — резко рявкнула она так, что граф вздрогнул раньше, чем нацепил на лицо привычное почтительное выражение, резво выпрямившись.

— Да, ваше высочество?

— Королева поедет с тобой, — кивнула сестра, и Мефис заметно побледнел даже с учётом темноты и молочно-белой кожи, но поклонился и подал Мирабелль руку.

Она краем глаза отметила, как Атэнэйс внезапно наклонилась к Клариссе (поцеловала в лоб?) прежде чем отдать ту Алекто, и, вздохнув, увлеклась за Мефисом.

— Я, конечно, учился верховой езде исключительно чтобы перед красивыми девушками покрасоваться, но это превышает все мои ожидания, — неловко пошутил Мефис, когда они кое-как устроились — он сумел посадить Мирабелль перед собой, причём так, чтобы это выглядело даже невинно, а не как она уже начала опасаться. Правда, и такое положение всё ещё не особо вдохновляло. — О попытках впечатлить лучший цветок королевства я и думать не смел.

— Кажется, увы, но у меня не получится оценить вашу изящность в полной мере, — в тон ему ответила Мирабелль, убедившись, что, вроде бы, не падает, и стараясь не ёрзать.

Запах от неё, конечно, после этого будет…

— Надеюсь, хотя бы мои скромные навыки вас не разочаруют, — хмыкнул Мефис, и Мирабелль невольно отметила, как Алекто, слышавшая весь диалог, картинно закатила глаза, но её саму этот беспечный обмен репликами и впрямь расслабил.

— Не сомневаюсь, — с скромной полуулыбкой.

Где сестра? Раздаёт какие-то указания…

Мирабелль вздохнула и понадеялась, что эту поездку благополучно переживёт.

* * *

На самом деле, Мефис действительно был аккуратен, не распускал рук и следил, чтобы ей было относительно комфортно. И, зная, что его мать погибла как раз в результате несчастного случая при верховой езде, Мирабелль внутренне поражалась, что он в принципе когда-то рискнул на лошадь сесть.

Она сама всё никак не могла успокоиться. Кларабелль вечно уезжала куда-то вперёд, что-то проверяла, то почему-то в сторону, опять же, проверяя, и у неё каждый раз сердце обрывалось, когда та пропадала из вида слишком надолго. Кларисса благополучно спала, но за неё переживать это тоже не мешало.

Мирабелль никогда бы не подумала, что королевская семья полным составом может уехать из столицы незамеченной, но они всё-таки это провернули. Так странно.

И путь через лес совершенно не вдохновлял. Вдруг кто-то нападёт, их же мало! И сражаться нормально только четверо и умеют… или даже трое. В четвёртой Мирабелль опознала Креусу Розан, когда с неё чуть сполз капюшон плаща, но, честно говоря, она совершенно не представляла, почему Кларабелль её прихватила, а показывать свою неосведомлённость при других гордость не позволяла.

Тем более, только на планы Кларабелль и оставалось полагаться, а хотелось уже просто устало поплакать, а не изображать уверенность в том, в чём совершенно не уверена, и пытаться придумать иные обходные пути.

— Почти на месте, — перебила ход её мыслей Кларабелль, поравняв свою лошадь с ними.

Они остановились на какой-то опушке, и Мирабелль тревожно заозиралась по сторонам. Алекто вместе с Клариссой подошла к ней.

Мирабелль взяла Клариссу на руки и прижала к себе — обычно она её не бралась держать, тяжеловата для неё, но сейчас отчаяние словно придавало сил. Да и не такая уж она сама и слабая, на свою дочь-то сил всегда хватит, уж выносить её всяко тяжелее было.

— Всё хорошо, дорогая, — пробормотала она. — Я с тобой.

Может, сказать, что она передумала? Усилить стражу в жилом крыле… правда, это уже было сделано, как и многие другие предосторожности.

Настоящая правда была в том, что Мирабелль стала действительно допускать возможность более масштабного нападения на дворец — ночами, проглядывая в своей комнате отчёты новым взглядом, соотнося из кусочков всё более мрачную картину, ранее скрытую занавесой недомолвок.

Она не сомневалась, что талантами сестры ситуация вновь будет поправлена, как и в прошлом, но прекрасно понимала, что та, в случае чего, о племяннице и не вспомнит, а значит, у дочери защиты нет, и составленный Кларабелль план это косвенно подтверждал. Придётся полагаться на совесть незнакомки и скрытность и уединённость иного места.

Мирабелль вздохнула и перевела взгляд на притаившийся за деревьями домик.

Маленький, одноэтажный и деревянный. Вызывавший недоумение — зачем аристократке по крови жить в таком месте? Даже отказавшись от титула, она могла позволить себе что-то раз в десять лучшее и в более приличном месте, чем в какой-то глуши. Тут же небось и животные дикие под боком, спасибо, что нечисти всякой нет. Вот в лесах у восточной границы, говорят, изредка попадается, с лучидумских земель выползают.

— Наверное, она уже знает, что мы здесь, — неуверенно предположила Мирабелль.

Если, конечно, ещё живёт тут. Может, это только декорации для создания образа, а на деле… Нет, вряд ли. Кларабелль бы тогда нашла информацию.

Но скрыться от сильной магини, на самом деле, не так-то просто. Очень часто они чуют чужое присутствие. А с учётом того, что Кларабелль своими силами жила и дышала, наверняка уж её-то сложно не заметить. К этому можно добавить то, что саму Медею знали, как практиковавшую когда-то тёмную магию — пусть и во время сражений, но всё же.

И снова, зачем почти героине было от всего отказываться?

— Назад, — скомандовала Кларабелль остальным и перевела взгляд на неё. — Я пойду с тобой.

Мирабелль не была уверена, что стоит. Это может восприниматься, как угроза. Сестра вооружена, это раз, а во-вторых, чисто её образ в глазах окружающих… Даже отшельница наверняка с ним знакома.

Мирабелль качнула головой:

— Подожди за дверью. Я справлюсь.

В переговорах она всегда была хороша.

Мирабелль уже в который раз вздохнула и направилась к двери, постучавшись.

Тоже какая-то… ветхая. Да у неё в комнату дверь прочнее, чем в целый дом здесь. Мирабелль от невольной брезгливости чуть скривилась, но тут замок щёлкнул.

Она оглянулась на сестру и вошла внутрь.

Королева почти никогда не бывает одна: охрана, фрейлины, горничные, родственницы, другие аристократы — всегда кто-то, да рядом. В первые секунды, закрывая за собой дверь, Мирабелль почувствовала себя пугающе одинокой, несмотря на близость дочери.

Все остальные за дверью, напомнила она себе. Если будет что-то подозрительное, их тут же спасут.

Внутри было полутемно — свет проникал лишь из небольших окон в горнице. Ощущение какого-то нарочно создаваемого образа… Впрочем, почему бы урождённой аристократке и впрямь не поддерживать какую-то роль? Ей то должно быть привычно.

— Что вы здесь делаете, королева?

Мирабелль растянула губы в привычной дежурной полуулыбке и перевела взгляд туда, откуда раздался голос.

Старуха стояла в дверях какой-то комнаты, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. Взгляд цепкий, наглый — так не смотрят на королеву своей страны. Но это возмутительное поведение заставило Мирабелль почувствовать себя увереннее — так-то, она в своём праве, и её не смутить неуважительными взглядами да обращениями.

— Не ожидала от вас интереса к моей скромной персоне, — Медея тряхнула головой, отчего седые кудри рассыпались по плечам, и перевела взгляд на окно.

Ну да, как она и думала. Знает.

— У меня есть к вам некоторое… поручение, — проговорила Мирабелль, мысленно взвешивая каждое слово.

Не выдавать паники, но и не перегнуть палку. Медея — бывшая наследная герцогиня, она со всеми этими играми также знакома, пусть и могла от них отвыкнуть за столько лет.

— В связи с некоторыми событиями в столице, — добавила Мирабелль, не получив ответа.

— Ну да, оттуда приходят только когда что-то нужно, — проворчала старуха и, не глядя на неё, направилась к камину.

Пламя вспыхнуло, но она так к ней и не обернулась. А она точно… из ума не выжила или вроде того?

Или её проверяет.

— От вас требуется присмотреть за наследной принцессой… некоторое время, — с каждым словом Мирабелль всё больше разубеждалась в своих же речах.

— Хочешь бежать?

— Что? — опешила Мирабелль. — Нет! — искреннее возмущение всё-таки прорвалось. Бросить своё королевство!

Кларисса завозилась у неё на руках, вцепилась в одну из прядей, и Мирабелль чуть качнула её на руках, пытаясь успокоить. Всё хорошо.

Медея обернулась и смерила её скептическим взглядом. Всё-таки проверяет — уж больно он осознанный.

— Здесь её никто и не подумает искать. Это… важно.

Она откажет, поняла Мирабелль. Оно и к лучшему? Придумает что-то ещё.

— Я могла бы приказать, — заметила она, накрывая затылок девочки ладонью, приглаживая тонкие тёмно-каштановые прядки. Растрепались. — Но я не давлю.

Признаться, вряд ли можно по-настоящему надавить на ту, которой лет под сотню…

— Я согласна.

Мирабелль ушам своим не поверила, вздрогнула и впилась в колдунью цепким подозрительным взглядом. Это же к лучшему, да? Кларабелль бы не придумала плохого плана.

— Я… полагаюсь на вашу совесть.

— Уж чувства долга у меня оказалось, видимо, чересчур много, — Медея закатила глаза, уперев руки в бока.

Мирабелль вновь прижала к себе дочь — миловаться у кого-то на глазах было странно, потому она вчера вечером, в слезах, недоумевающую Клариссу всю зацеловала, как в последний раз.

— Я люблю тебя, дорогая, — одними губами.

Ситуация выправится, и она загладит свою вину. Пять шагов к камину показались одновременно бесконечными и слишком быстрыми. Она ещё не была готова. Слишком мало времени.

Мирабелль передала девочку старухе и едва заметно поёжилась, обнимая саму себя опустевшими руками.

— …за вами будут следить, так что… — сухо заметила она.

Медея только небрежно отмахнулась, и Мирабелль, не давая себе передумать, вышла.

Кларабелль, сидевшая на каком-то то ли бревне, то ли пеньке — слишком заросшем, чтобы это точно определить, — напротив двери, вскочила, окинула её придирчивым взглядом.

Мирабелль с усилием улыбнулась (она — королева, она — старшая сестра, она — мать, она — идеальная фигура в любой политической игре) и, пнув носком туфельки землю, пожаловалась:

— Что, опять по этой грязи?

Кларабелль, подходя к ней, хмыкнула:

— Необязательно. За шею держись.

— Ты меня не… ой! — Мирабелль коротко взвизгнула, когда сестра каким-то образом умудрилась подхватить её на руки, и поспешно уцепилась, как та и сказала.

Внезапно захотелось не только плакать, но и смеяться, и за эти пару минут до их стоянки она почти успокоилась. Дома… дома поплачет.

— Креуса, дорогу запомнила? — посадив Мирабелль на свою лошадь и сама устроившись следом, поинтересовалась Кларабелль у девочки.

Креуса поспешно закивала — вид у неё был самый испуганный.

— Отлично. Тогда вы больше не нужны, — почти дружелюбным тоном оповестила Кларабелль двух других сопровождающих, одной рукой закрыв глаза Мирабелль, другую сжимая в кулак.

Два предсмертный крика слились в один, заглушив испуганный стон Креусы и едва слышное перешептывание между собой Зеулов.

Как показалось Мирабелль минутами позже — совершенно не удивлённых. Пожалуй, они и впрямь уже ко всему привычные.

«Надеюсь, эта разлука не продлится долго», — подумала она несчастно.

Примечания:

Конец второй части!

Всё ещё интересно на тему того, кто нравится больше, так как персонажек ещё больше стало хддд

(А править то, что писала в 17, всё ещё сложно, никому не советую!!))

Примечания:

Обложка третьей части: https://sun9-22.userapi.com/impg/dzaqxI9Qizq6MfCjXVnSuNHx5QrcTHX2Iub3yg/QfxMc8EDdms.jpg?size=1616x1979&quality=95&sign=6caca7dc1ad78c6af620c6284f8ebf84&type=album

— Не сейчас, Мирабелль.

— Но всегда «не сейчас»!

— Сейчас точно «не сейчас», — чуть раздражённо отозвалась королева Белла. — Я устала. Побудь с сестрой. Или с дядей.

— Но!.. — у принцессы обиженно задрожали губы, и она, резко развернувшись, направилась к выходу из комнаты.

Атэнэйс проводила девочку сочувствующим взглядом. Бедная малышка. Хотелось утешить её, но, даже если бы у неё было на то право, чужое сочувствие ничего не изменит.

— Я же говорила её не пускать! — возмутилась Белла и устало опустилась в кресло, прикрыв глаза.

Вторая фрейлина, выходица из семьи Тропаим, пользуясь этим, с самым трагическим видом закатила глаза, показывая собственное отношение к ситуации, а Атэнэйс робко возразила:

— Мы же не можем каждый раз отказывать наследной принцессе…

— А мои слова игнорировать вы, значит, можете! — Белла резко выпрямилась — напарница едва успела вновь напустить на себя привычный отстранённый вид, — и потёрла лоб рукой. — То, что я вас оставила при себе, не означает, что вы можете продолжать со мной не считаться! Я прекрасно знаю, что вас нанимали за мной следить! Но сейчас королева — я!

Да. Их двоих и Акко Льис, вышедшую замуж и потому покинувшую королевский дворец, ныне маркизу Эмпуас. Атэнэйс, пожалуй, ощущала себя виноватой, но ни разу ещё королева не обвиняла их в этом открыто, и она даже не была уверена, что та, отрешённая от основного мира, в курсе. Королева Персиа хотела знать всё о каждом шаге невестки, контролируя, как и многих иных во дворце, и прислугу подбирала в основном под стать себе или своим нуждам. Атэнэйс попадала скорее во вторую категорию, но то немногое меняло.

Ещё и ладить с Беллой (принцесса она или королева), несмотря на отстранённость, было нелегко, и большая часть личной прислуги рядом с ней не задерживалась. Она не была жестокой или требовательной… но сложной. Непросто было понять, что именно ей требуется, и требуется ли вообще, а оттого и как-либо поладить, и многие, напоровшись на странное безразличие или раздражительность, предпочитали более не рисковать. Напарница всё ещё надеялась на какое-нибудь иное место при дворе, пытаясь как-то приглядеться принцу Карлу, а Атэнэйс…

— Но она же просила, — потупив глаза.

Белла вздохнула и уткнулась лицом в ладони, приглушённо продолжив:

— И уж извольте выполнять хотя бы какие-то приказы!

Атэнэйс посмотрела на захлопнувшуюся за принцессой дверь. Спорить, конечно, было глупо, особенно после столь внезапной вспышки, но ей хотелось выторговать для девочки какого-то тепла, потому она упрямо продолжила:

— Её высочество…

Белла отняла ладони от лица, посмотрев прямо на неё, криво усмехнулась:

— Вон отсюда, обе!

Вторая фрейлина, низко поклонившись, молча выскользнула из покоев, а Атэнэйс всё медлила, не понимая, понимать ли это как увольнение или как временный срыв. Такого ещё не было, даже когда годами ранее Акко вечно ходила по грани в своих высказываниях — той, кажется, доставляло искреннее удовольствие играть на нервах окружающих и рисковать.

Атэнэйс замерла у самых дверей, склонила голову, понимая, что лучше признать свою вину. В некотором роде она и правда перешла грань, пусть и не из самых плохих побуждений, а быть отосланной из-за того…

— Ваше величество, я прошу прощения.

Белла горько усмехнулась:

— Моя дочь нравится тебе больше, чем я… и чем мне, не так ли? Идите за ней, Атэнэйс. Я разрешаю.

* * *

Семья Дафнин — информаторы. Тихие, не светящиеся ни в скандалах, ни какими-либо заметными достижениями, серые мышки для высшего света. Часто не особо появляющиеся в обществе, с неброской внешностью, взгляд скользнёт, да и не запомнит.

Семья Дафнин — вассалы маркизов Тропаим, с владениями в восточной части страны. Неблизко к столице, не очень важные земли, самое обычное графство, спокойное, неприносящее ни особой прибыли, ни хлопот.

Верные королевской семье из поколения в поколение.

Сестрица Жанна всегда любила стабильность, и в этом Атэнэйс её всячески поддерживала.

Королева Персиа отобрала всю прислугу для невесты, а в дальнейшем жены, сына сама. Тех, кто будут верны ей, доносить о каждом шаге бедняжки Беллы, контролировать и формировать её круг общения. Атэнэйс Дафнин, на тот момент уже служившая в замке как горничная, попала в этот круг и честно исполняла свои обязанности, но королева Персиа умерла через пару лет после свадьбы сына, а Атэнэйс продолжила свою службу.

Королева Белла была несчастной, но очень сложной. Атэнэйс подозревала, что та была больна не только в последние месяцы жизни, хворью, в итоге её забравшей, но и все годы до этого. Больна душевно.

Её было жаль, но, признаться, несмотря на верность, Атэнэйс действительно привязалась не к ней, а к наследной принцессе. Мирабелль тянулась за любовью, которую мать не могла ей дать, а она наблюдала со стороны с разрывающимся от жалости сердцем, не имея права на что-то большее.

Атэнэйс помнила Мирабелль и крошечным кульком, и пухленькой малышкой в розовых платьях, и подросткой, рано сформировавшейся в юную девушку, но которой так и не додали любви.

После смерти Беллы её служба была окончена, но покидать дворец не хотелось, и она попросила у принцессы позволения оставаться при ней, ощутив неуверенную радость, когда та дала согласие, получив шанс из тени на незримую заботу.

И не было ничего удивительного в том, что ищущая любви девочка уцепилась отчаянно за первую же влюблённость, закрывая глаза на все недочёты потенциального возлюбленного, как и в том, что это в итоге вылилось в раннюю свадьбу. Атэнэйс так и не решилась попробовать хотя бы косвенно открыть ей глаза и разрушить надежду, о чём она жалела, но так и не сказала. Лишь втихаря пыталась не допустить, чтобы юная королева не понесла так рано, помня, как угасла только сильнее её мать, вместо неё старательно считая дни, находя поводы не бывать той вместе с мужем по рискованным ночам, благо, сама Мирабелль со своей романтичной натурой предпочитала куда более невинные жесты любви, да принцесса, ревнуя общество сестры, то отвлекала её (временами с какой-то совершенно детской простотой), то утаскивала короля по каким-либо военным делам, в целом мешая ему находиться во дворце.

Годам к двадцати королевы Атэнэйс следить перестала, решив, будь что будет, совсем не удивившись, когда через пару лет при её уязвимости и вроде как закреплении положения Эйвана маска того дала окончательную трещину… Но слёзы её величества все равно сердце разбили. Надо было всё-таки вмешаться, но сделанного уже не воротить. Поздно.

Атэнэйс понимала, что привязалась к Мирабелль искренней материнской любовью, что с её стороны было непозволительной наглостью. У личных слуг часто нет семьи, чтобы посвятить себя исключительно госпоже или господину, но в некоторой мере та и стала её семьёй.

Куда большей наглостью, пожалуй, было скрывать от неё новые обстоятельства.

Атэнэйс зашлась в приступе кашля, хрипло втягивая воздух, порадовавшись, что рядом никого нет. Придворный лекарь дал ей пару лет, если не займётся вплотную своим лечением, вот только она совершенно не могла уделять ему хоть какое-то время — не в ущерб времени с её величеством.

Так, всё хорошо. Ей надо идти, а то Марисса отлучилась с поручением, негоже оставлять её величество почти наедине с просителем.

Атэнэйс боялась, что Мирабелль узнает, пусть и не могла толком сформулировать причины страха. Что та её отошлёт? Испугается? Королеве действительно негоже держать при себе больных слуг.

И принцесса была в курсе, но промолчала — за то, что о её действиях молчала она. Не стоило искать помощи в самом дворце, конечно, здесь тайн не укроешь, спасибо, что не ушей королевы достигло.

Кроме того, если та и среагирует с пониманием, это будет только хуже, ведь не может же Атэнэйс в такое нелёгкое время её покинуть. Но, пожалуй, надо подобрать кого-то как потенциальную замену. Из племянниц, жаль, некого, Рошель и Габриела замужем, а Рене и Креуса очень уж девочки с характером. Да и с нуля учить бы пришлось…

Из горничных посмотреть? Пожалуй, к Жюлиет можно присмотреться, она больно гордая, но королевой восхищается. Надо с ней поработать. Атэнэйс контролировала всю личную прислугу королевы, так что имела возможность оценить и выбрать наилучший вариант.

А ещё лечение может в итоге просто не помочь, а, открывшись, как она тогда вернётся на прежнее место? Никак.

Кроме того, ради королевы ей приходилось держать под своим контролем весьма многое. Как и «пропажу» наследной принцессы заминать пришлось ей — принцесса Кларабелль просто ограничила число свидетелей, но ведь всё не так-то просто. В замке уйма слуг, включая личных нянек и кормилиц Клариссы, и надо было позаботиться, чтобы они промолчали — желательно, конечно, не избавляясь от них. Слухи все равно волей-неволей разлетелись, но Атэнэйс сделала, что могла, чтобы никто из них сама ничего не выдала и не подтвердила. И немало усилий приложила, чтобы дурные сплетни не достигали ушей её величества, не расстраивая её ещё сильнее.

Мирабелль продолжала ходить в детскую, тоскливо озираясь по сторонам пару минут, прежде чем вновь уйти.

На счастье, за местоположение, кажется, можно быть спокойной… По мнению Атэнэйс, знающих людей получилось многовато. Она, Марисса, леди и лорд Зеул, Креуса. Конечно, кроме племяшки (Креуса была младшей дочерью родного брата Атэнэйс, урождённого Гравилэта Дафнин), все достаточно преданны, но редко тайна, известная более, чем одному, действительно остаётся сохранной…

Да и за саму Медею нельзя было достаточно поручиться. Слухи есть слухи.

Атэнэйс вздохнула и проскользнула в кабинет, серой тенью заняв место за её величеством. Ни она, ни маркиз Тропаим не обратили на неё внимания.

— …но в маркизате всё спокойно, — веско заметила Мирабелль. — А, судя по динамике, волнения возникают всё ближе к столице. Не вижу причин для того, чтобы жертвовать защитой здесь.

— Я же не войска предлагаю перегруппировать, ваше величество, — кисло заметил маркиз. — Лишь небольшое вложение в оборону…

— Нет, — качнула головой Мирабелль. — Не стоит сейчас распыляться без веских поводов.

Атэнэйс с трудом спрятала улыбку. Она лично пару дней назад предупредила её, что маркиз Тропаим надеется увеличить финансирование войск на границе — а, на деле, использовать их в своих целях, — но гордиться её величеством это совершенно не мешало.

— Но…

— Пока обстоятельства не изменятся, это моё последнее слово, — отрезала Мирабелль, демонстративно сложив руки перед собой на столе и сплетя пальцы в замок.

— Да, ваше величество, — маркиз поклонился и, напоследок подозрительно зыркнув на Атэнэйс, вышел, а следом за ним телохранительница, повинуясь её едва заметному знаку.

Мирабелль, вздохнув, уронила голову на руки — все равно в кабинете осталась только она да Атэнэйс.

— Он ужасно упёрся! — пожаловалась она, и Атэнэйс, подойдя ближе, поправила ей волосы, замаскировав под этот жест поглаживание по голове. — Не сказать, что мне жалко, но не сейчас же!

Мирабелль потянулась за какими-то лежащими на столе бумагами, проглядев их и тут же отложив. Атэнэйс скосила глаза, чтобы разглядеть герб на печати — от Никсенов.

— Лахеса, кстати, тоже предупредила, — поделилась Мирабелль, подперев голову рукой. — Я, в принципе, и так бы разобралась…

— Конечно, миледи, — кивнула Атэнэйс. — О вас просто заботятся.

Обращение сформировалась давно — находясь рядом с королевой круглые сутки, было не очень удобно каждый раз полностью проговаривать официальное, потому Мирабелль предложила ей с Мариссой наедине урезать до «миледи». Тем более, поболтать с ними королева любила.

Мирабелль что-то едва слышно проворчала, и Атэнэйс опустила глаза в пол, всё ещё решая, стоит ли ей всё-таки заводить запланированный разговор. Всё-таки от того, как он сложится, зависело то, как она будет действовать дальше.

— У тебя что-то не так? — перебила её мысли Мирабелль, и Атэнэйс вскинула голову, столкнувшись с ней взглядом.

Заметила. Ну да, на самом деле, с чуткостью у неё всё в порядке, пусть и из-за некоторой доверчивости иногда могли возникать проблемы.

— Я… Миледи, у меня небольшая просьба.

Мирабелль вопросительно приподняла брови, кажется, немного растерявшись. Последний раз у неё что-то просила Атэнэйс, собственно, желая остаться при ней после смерти королевы Беллы.

— Могу ли я отлучиться к сестре на некоторое время? Есть некоторые дела в графстве…

— Что за дела? — растерянно уточнила Мирабелль. — Я не слышала ничего особенного…

Врать не хотелось, потому пришлось отвечать уклончиво.

— Ничего, достойного вашего внимания. Небольшие семейные неурядицы.

— Но… — Мирабелль чуть нахмурилась. — Это надолго. Путь туда и обратно, а ещё и время на месте.

Да, дорога занимала приличное время. Атэнэйс вновь потупила глаза, промолчав.

— Ещё и дороги может замести, тогда куда больше времени уйдёт. Вполне может на месяц растянуться… И останется только Марисса. Мне кажется, это несерьёзно.

— А это вторая просьба… предложение, — чуть улыбнулась Атэнэйс. — Я считаю, вам нужна ещё одна фрейлина, и могу лично заняться подбором и обучением. Я уже не очень молода, и лучше иметь ещё одну кандидатуру.

— Тебе всего сорок девять… глупости! — закатила глаза Мирабелль, но сделала паузу, обдумывая её предложение. — Но подобрать можно, думаю.

Глупости, пока она была здорова. Атэнэйс поклонилась:

— Тогда я этим займусь.

— Но насчёт поездки… — Мирабелль явно колебалась. — Мне не нравится эта идея, — она задумалась, скорее всего, пытаясь найти какой-то компромисс, и Атэнэйс отсутствие прямого отказа оценила.

Добрая девочка. Не хочет, но и не пытается запретить, так что она откажется сама.

— Забудьте, миледи. Я не подумала. Думаю, я найду способ уладить дела на расстоянии.

А вот это всё-таки ложь, но Мирабелль, расслабившись, заулыбалась.

— Отлично.

* * *

Сон к Атэнэйс сегодня не шёл. Вечером она, предоставив Мирабелль полностью Мариссе, поймала Жюлиет для разговора, намекнув ей на потенциальный рост. Та, ухватив, о чём речь, мигом загорелась. Неплохая девочка, пожалуй, она и впрямь подойдёт, ещё и племянница маркиза Тропаим — заодно сгладят недавний отказ. И работы тут уж точно меньше, чем с Мариссой, которая была в своё время откровенно уличной девчонкой, что до сих пор иногда давало о себе знать. Правда, в случае Мариссы это сглаживала искренняя любовь к Мирабелль, что Атэнэйс и когда-то подкупило. Манерам научить можно, а истинным чувствам не научишь.

Атэнэйс долго ворочалась, пытаясь найти удобное положение, в котором и дышать было легко, а, когда наконец задремала, и без того некрепкий сон прервал звон, и она резко села.

Неужели что-то случилось? Мирабелль очень редко звала их по ночам, последний раз то случалось, когда она ещё вынашивала наследнюю принцессу, но сейчас… Атэнэйс накинула поверх ночной рубашки халат, не рискуя тратить время на то, чтобы одеться, и поспешила в комнату к её величеству.

Стража у двери вела себя так, словно ничего не произошло. Верно несла свою службу, бодрствуя, пусть и с несколько расслабленным видом, только при её появлении вытянувшись в струнку, но Атэнэйс сейчас была не в том состоянии, чтобы делать замечания. Сами знают, что их ждало бы, будь на её месте сейчас принцесса, не терпящая ошибок рядом с сестрой.

Она нервозно окинула взглядом полутёмный коридор.

— Что-то случилось? — переводя дыхание, выпалила Атэнэйс, и один из стражников с недоумением покачал головой:

— Нет, госпожа?.. Всё тихо.

— На всякий случай будьте начеку, — предупредила она, проскользнув внутрь и первым делом скользнув взглядом по окнам и стенам.

Никого.

Мирабелль сидела на кровати, обняв руками колени, и выглядела весьма напуганной. Атэнэйс кинулась к ней.

— Что-то случилось, миледи?

Мирабелль едва заметно вздрогнула и, вымученно улыбнувшись, помотала головой. Атэнэйс опустилась на колени, взяв её за руки, находя пульс — напугана, сердце колотится, но в целом, кажется, ничего страшного на вид. Неужто заболела? Она бегло коснулась ладонью лба — не горячий.

— Вам нехорошо? — обеспокоенно уточнила Атэнэйс.

Возможно, стоило сразу сказать позвать лекарку… Глупая! Впрочем, можно кликнуть стражу, чтобы кто-то из них сгонял.

— Нет, — заговорила наконец Мирабелль. — Просто сон плохой.

Атэнэйс испытала облегчение, но внешне не подала виду, чтобы не смущать. Королеву частенько мучали кошмары, в детстве она из-за этого постоянно бегала к сестре, а, повзрослев, разве что иной раз жаловалась по утрам.

— Может, чая? — предложила она. Скажет заварить чего-нибудь успокоительного.

— Нет, — Мирабелль покачала головой. — Просто посиди со мной.

Атэнэйс отпустила её руки и поднялась на ноги. Движение далось внезапно тяжело — от волнения всё тело будто ослабло, чего показывать было нельзя. Как же непозволительно легко её вывести из равновесия.

— Прошу прощения за то, что не успела толком одеться. Разумеется, — она поправила подушку и замерла, поскольку Мирабелль так и не сменила положения, что-то тщательно обдумывая, и накрыть её одеялом не представлялось возможным.

— Кроме того, я подумала и решила, что ты можешь поехать, — наконец заговорила она. — Только если ненадолго. Сейчас опасно, и я не хотела бы надолго оставаться, ну, без тебя. Но, если ты обещаешь, что не задержишься…

О небо, её добрая девочка. Атэнэйс вновь несколько пожалела, что не имеет права на ту любовь, которую испытывала к ней — зато могла хранить её в своей душе. Этого более, чем она достойна.

— Не нужно. Я не поеду, ваше величество, — прервала её Атэнэйс, улыбнувшись. — Я всегда буду с вами.

Даже если это «всегда» будет не очень длинным.

— Эм, ваше сиятельство?

Алекто чуть тряхнула головой, сгоняя с себя оцепенение. Слишком много всего за последнее время, трудно сосредоточиться. Сплошная головная боль, в прямом и переносном смысле.

Агнесса смотрела на неё несколько робко, излишне сильно стискивая в пальцах чашку — даже костяшки побелели.

— Да, леди Даймон?

Алекто ответила по привычке, запоздало сообразив, что это она должна была задать направление разговору — сама же вызвала её, а в итоге что-то застряла в тревожащих мыслях. Н-да.

Агнессу, впрочем, это, кажется, не задело — та повела плечом и кивнула чуть в сторону с такой же неуверенной улыбкой:

— У вас очень симпатично!

Алекто мысленно съязвила про смененные в итоге многострадальные шторы, всё ещё помня последний раз, когда им довелось принимать излишне важных гостий, но внешне только вежливо улыбнулась одними уголками губ.

И не менее запоздало поняла, что Агнесса так же без вопросов и сомнений чай пьёт — а Алекто считала почти привычным то, как другие недоверчиво не спешат за него браться наедине с ней. Смешная репутация… Точно, Агнесса вышла замуж за Марселя всего лет семь назад, когда эти сплетни уже поутихли, а про подруг среди других аристократок у той ничего не слышно. Про неё просто забывают — несмотря на то, что к Марселю подбираться выгодно, пусть и лишь будущий виконт, но он член Совета. Беда в том, что сам он довольствуется малым и не особо выделяется. Тому же Мефису он удобен: покорный, с процветающим наделом, не выделывающийся и не задающий лишних вопросов.

Вот только именно из-за этой забывчивости к бедной Агнессе чуть не подкатили с иной стороны, воспользовавшись её наивностью, так что Алекто решила взять дело в свои руки.

Лучше первой расположить её к себе, чем бросать на произвол судьбы. Марсель-то её оберегает… но не контролирует же. И как она вообще сумела остаться такой невинной? Алекто, давно, впервые её увидев, была уверена, что это качественно сыгранная роль, но увы. Настоящее лицо будущей виконтессы.

— Надеюсь, угощение вам тоже по вкусу.

— Да, спасибо, всё очень вкусное, — чуть затараторив, пролепетала Агнесса.

Как бы ей намекнуть-то, чтобы не задеть. Она ещё и старше, на возраст тактично не спишешь. Правда, опыта у неё в любом случае меньше, Алекто-то, несмотря на изолированное детство, была дочерью барона. А после её неплохо вышколила Лахеса, но здесь иной склад характера — да и открыто уже не посоветующей взрослой женщине каких-либо наставников. Агнесса же из богатой семьи, но была просто прислугой… Можно, конечно, дать знак самому Марселю, но такой вариант самой Алекто интуитивно не нравился. Пусть Агнесса и искренне простодушная, но не дитё малое же, чтобы вместо неё с посредниками общаться.

— Не торопитесь, я не спешу, — повела плечом Алекто. — Вы моя гостья.

— Я не поняла, что больше никого не будет, — залившись румянцем, выпалила Агнесса, заставив потянувшуюся за своей чашкой Алекто на доли секунды замереть с протянутой рукой.

А ещё её ругала, подумала Алекто, сжав запоздало пальцы на ручке. Ну да, Агнесса-то бывала везде только фоном — если бывала.

— Видимо, мне следовало уточнить, — задумчиво ответила она, признавая сей недочёт. В данном случае всё говорить, кажется, лучше в лоб, чтобы её точно поняли, без намёков. — Вам неуютно?

Агнесса поспешно замотала головой, и Алекто вновь повторила свой совет не торопиться. С чего бы начать…

— Как у вас идут дела?

— Всё хорошо, — неуверенно отозвалась Агнесса. — Дамиану шесть через восемь дней… Марсель сейчас часто отлучается, у него много дел, — что неудивительно, из-за беспокойной обстановки вечно какие-либо непредвиденные обстоятельства, — но он обещал что-нибудь придумать. И, гм, я сделала что-то не так, да? Марсель говорил мне всё проверять, я, вроде, больше ничего такого и не делала. Я в поместье в основном сижу.

Она растерянно уставилась на Алекто. Глаза у неё были почти чёрными, отчего взгляд казался ещё более испуганным — словно зрачки расширились сильнее.

— Вовсе нет, — покачала головой Алекто. — Скажем так… пусть и запоздало, но хотелось бы поддержать отношения. Вы же будущая виконтесса, — ободряюще улыбнулась. — Нам в жизни ещё часто придётся иметь друг с другом дело, и я решила, что лучше уж поздно, чем никогда.

— Господин Даймон в последнее время как всегда, — поделилась Агнесса, потянувшись за печеньем, и задумчиво съела одно.

Виконт-то давно не у дел, пусть и жив, решения, скорее, за матерью Марселя — хотя внешне тот уже и исполняет обязанности отца. Пожалуй, тут тоже слишком уж легко распространяется — и об этом стоит предупредить. Очень много работы.

— Но вы же и так меня приглашали! — подумав, возразила Агнесса. — Вы добрая.

Она-то! Алекто позволила себе довольно искренне улыбнуться. Забавно. По-детски, но ладно. Будем работать с тем, что есть, это её не пугало.

— Спасибо. Но это всё мелочи, — сделала она глоток. — Если позволите, я бы дала вам пару советов — может, немного оправдаю столь высокое звание.

* * *

Разговор не сильно затянулся, Алекто всё-таки не очень хорошо сама вела светские беседы, потому, после того, как сумела наиболее деликатно сделать пару замечаний да непринуждённо взяв слово, что, в случае каких-либо сторонних предложений или чего-либо подобного Агнесса спишется с ней, она предоставила той, ничуть не смутившейся, а, напротив, наконец расслабившейся гостье самой беззаботно поболтать, задавая темы. Интересы у них не сходились, но Алекто было не жалко поддержать разговор. Забавная всё-таки девушка.

О том, что сам Марсель пришёл вслед за женой, Алекто узнала, только спустившись проводить гостью, и недовольно глянула на дворецкого. Мог бы и сообщить.

Марсель, усадив жену в карету, замялся, внезапно что-то сказав Агнессе и вновь подойдя к ней, склонил голову:

— Ваше сиятельство, если что-то не так, уверяю, она не хотела ничего плохого, — несколько напряжённо заверил он, кланяясь.

Алекто отмахнулась:

— Всё в порядке, я верю. Будьте осторожнее, хорошо?

Марсель, не скрываясь, облегчённо вздохнул и ещё раз поклонился:

— Благодарю.

* * *

Слишком много взаимодействий, но встречу с Танатом, состоявшуюся на следующий день, перенести было нельзя. Как же она устала.

Ещё и не удалось избавиться от Мефиса — у того на сегодня никаких крупных дел, как назло, не было, и тот тоже крутился в кабинете, ведя себя нарочито развязно, чтобы сильнее выбить из колеи и без того неуверенного в себе Таната. Мелкая шалость, которую Мефис иногда позволял себе с нижестоящими, чисто ради самоутверждения, и в обычных случаях Алекто было бы все равно, но, видя, как от каждого колкого замечания сильнее запинается и вздрагивает брат, почему-то начинала в глубине души злиться. Причём почти все дурацкие остроты были по делу, и не придерёшься. Оставить бы их друг с другом, чтобы не быть свидетельницей этого одностороннего спектакля, да поздно, потому Алекто просто постаралась как можно скорее покончить с делами. Какое счастье, что из-за повреждённой руки Таната она готовила все документы заранее.

Но надежды на скорейшее опускание занавеса оборвал сам же Танат.

— Ваше сиятельство, — внезапно вместо прощания заговорил он. — П-позволите… Одно небольшое дело. Личное.

— Вот это предложения к чужой жене, — вполголоса хмыкнул Мефис, и Алекто внутренне передёрнуло от таких шуточек, но Танату она кивнула.

Он же неуверенно глянул на Мефиса, но выгнать того куда-то всё ещё не представлялось возможным, так что ему пришлось говорить так:

— Просто подумал, может… — перевёл дыхание и потёр нерабочую руку поверх рукава, собираясь с мыслями, чтобы продолжить уже куда твёрже. — Насчёт Шакса… второго лорда Линкетто, — опомнившись, упомянул он формально.

Алекто невольно напряглась, постукивая пальцами по поверхности стола. Он-то причём? Зато Мефис с интересом подался вперёд — вот уж кому подкинули новую сплетню. Если это что-то интересное, то уже завтра об этом будут знать все.

Прецедент, и не лучший, уже был. Мефис, знатный сплетник, когда-то давно, ещё при отце, прошёлся по вкусам Шакса в отношениях — а тот, недолго думая, привычный, что в баронстве ему всё спускалось с рук, вспыльчивый, в ответ ринулся на обидчика. Алекто считала, что оба хороши, но заставляться, конечно, заставили перед графским наследником только Шакса — и это ещё легко обошёлся, но Мефис обиду запомнил, в ответ полностью лишив хоть какого-то веса в обществе.

— Он немного… ошибся, но это вне баронства, поэтому я могу только откупить. Хотел спросить позволения…

Алекто устало потёрла веки, сразу спрашивая главное:

— Не убил никого?

Если нет, то демон с ним. Всё мелочи. Танат поспешно покачал головой:

— Нет! Попался на провокацию… применил тёмную магию, но серьёзно никто не пострадал, — заверил он.

Мефис насмешливо фыркнул.

Шакса-то да, легко вывести. Но, если не на другом аристократе, то всё решаемо. Надо просто дать своё согласие и забыть об этом деле так, словно ничего и не было. А можно даже не давать, и пусть выкручиваются, как хотят, если смогут.

— Где?

— А… В Стикке, — Танат поймал насмешливый взгляд Мефиса, продолжавшего забавляться ситуацией. — Ваше сиятельство.

Танат хотел заплатить — но у него не так уж много чистых своих денег, поняла Алекто. Но Стикк — это территория графства, баронство Фирр. Удачно, что не в столице, где в основном обитал сейчас Шакс.

Алекто, не обращая внимания на Мефиса, потянулась за бумагой. Если его спросить, он-то, конечно, чисто из природной вредности откажет, но мешать сам всё же не будет. Слишком мелко, если настроение не плохое, а на сегодня насмешками он уже должен был насытиться.

Почему она что-то делает вновь и вновь?

Алекто быстро выписала краткий текст и поставила печать и подпись. Поручительства графини Зеул будет более чем достаточно. Она протянула расписку Танату, на лице которого отразилась растерянность, скрывая которую, он, взяв лист, поспешно склонился в низком поклоне.

Кажется, этого он не ждал, философски сделала вывод Алекто.

— Благодарю. Я прослежу, чтобы больше неприятностей не возникло, клянусь.

— Ну-ну, — пробормотал Мефис, лениво зевнув в ладонь.

За Шаксом-то? Из разряда невыполнимых обещаний, но Алекто не стала вслух этого признавать.

— До встречи, — только попрощалась она, не давая времени возникнуть лишним вопросам, на которые у неё ответа бы не было.

Окружающие, кажется, единогласно решили, что Кларисса мертва, а разубеждать их было нельзя, и Мирабелль мучалась от весьма угнетающих душу эмоций. Как бы беду не накликали.

Понятно, что исчезновение наследной принцессы не скрыть, как ни старайся, потому прислугу не стали сильно кошмарить по этому поводу. Поскольку Кларисса была совсем малышкой, круг её окружения был весьма мал, и с ними вроде как удалось уладить ситуацию, но именно они-то и решили первыми, что она умерла, а дальше информация потихоньку просочилась. К счастью, на уровне слухов, которые никто не решалась упомянуть прямо… Но Мирабелль иногда становилось непривычно сложно вежливо улыбаться в ответ, зная, какие мысли роятся в головах собеседниц.

И на том спасибо.

Кларабелль обещание выполнила, и за Клариссой следили и проверяли её состояние. Медея слово сдержала, но Мирабелль все равно беспокоилась… Не могла не беспокоиться, доверяя дочь незнакомке, пусть и с хорошей репутацией. Прямо говоря, всё-таки странно, что та согласилась, но, если у той и появились какие-то нехорошие идеи, она их за прошедшие пять месяцев не выдала.

Мирабелль скучала. С одной стороны, ей и так удавалось видеться с Клариссой только по вечерам, почти перед самым сном, так что распорядок дня не очень сильно поменялся. Просто не надо было больше выкраивать драгоценные свободные минутки. Чужие люди и так, и так проводили с ней больше времени.

С другой, ей стало ещё более одиноко. До рождения Клариссы был Эйван, а теперь только сестра — тоже вечно занятая. И зима выдалась, как назло, спокойной. Никаких происшествий, лишь сожаления о том, что она приняла столь радикальное решение. Возможно, вполне реально было протянуть и так, обеспечить безопасность. Мирабелль снова и снова прокручивала самые разные сценарии в голове, пытаясь понять, какой же путь был самым лучшим и правильным. Впрочем, осталось, кажется, недолго — сестра пообещала к концу лета со всем разобраться, так что второй день рождения Кларисса должна встретить уже здесь. И у неё будет уйма времени нагнать упущенное.

И больше не думать о том, не мёрзнет ли её малышка в том жутком доме. О таком ни одна шпионка, к сожалению, не донесёт.

Интересно, сильно ли она выросла? Такие банальные и сентиментальные мысли: признаться, Мирабелль, вычитывая на страницах романов что-то подобное, не думала, что эти тревоги будут мучать и её. Королеву…

Мирабелль тяжело вздохнула и перелистнула так и не прочитанную страницу, словно не видя текста книги. Непонятно, зачем выбрала её для чтения, если все равно не может осмыслить из-за мыслей. Надо было взять что-то лёгкое, исключительно для отвлечения…

— Вам что-то требуется, миледи?

Мирабелль равнодушно подняла взгляд. Новенькая милая, но к ней она ещё не привыкла. Жюлиет Тропаим. Во дворце она служила уже пару лет, пристроенная по рекомендациям дяди, одной из горничных Мирабелль, но с ними она не сильно контактировала. Есть и есть, главное, чтобы не мешали. А тут Атэнэйс вдруг настояла на том, что ей нужна ещё одна фрейлина, и сама отобрала кандидатуру, так что Мирабелль, занятая мыслями о дочери, решила просто с ней согласиться. Атэнэйс все равно в таких вопросах никогда не ошибалась.

Но по неопытности Жюлиет, пожалуй, слишком уж угодила услужить. Когда такое исходит от той, с кем приходится делить значительную часть времени, это может утомлять.

— Нет, ничего, — покачала головой Мирабелль, скользнув по фрейлине взглядом.

Ей, кажется, чуть больше двадцати, а во дворце она, хм, с шестнадцати-семнадцати? И тогда несколько подпортила себе репутацию, по наивности переспав с кем-то из женатых аристократов (сейчас точно уже не сказать, но, кажется, из семьи Льис), в памяти отложилась эта сплетня, но, если честно, не так уж это её и волновало, просто для младшей племянницы маркиза такое событие стало куда большим пятном — а будь та уже замужней, на это с большей вероятностью бы и внимания не обратили. Странный парадокс общественного мнения, Мирабелль бы измена расстроила куда больше, чем какие-то связи до брака, пусть и тоже неприятно… Но она-то выходила замуж не по договору.

— Хотя, — она заложила страницу и захлопнула книгу, но не отложила, оставив лежать на коленях, — есть один вопрос.

— Д-да? — несколько нервозно уточнила Жюлиет. — Ваше величество.

А в обществе она не такая пришибленная, скорее, немного нагловатая. Всё-таки, несмотря на инцидент, по крови её положение не самое низкое. Значит, опасается именно её.

— Какая твоя любимая книга? — поинтересовалась Мирабелль.

Может, хотя бы нового чего-то посоветует, раз уж стоит тут как статуя.

Растерявшаяся Жюлиет невольно глянула на книгу у неё на коленях, и Мирабелль привыкла заглавие ладонью. Нет уж, интереснее узнать не подстроенное мнение: та наверняка видела выбранные ею книги, часто оставляемые в комнате, но вряд ли запоминала, если только те по каким-то причинам не зацепили её внимание — будь то что-то для неё знакомое или просто красотой обложки.

У вопроса не было правильного ответа — только честный. Ну, и на реакцию посмотреть любопытно.

Мирабелль любила читать, но занятость решала вопрос увлечений за неё. Для чтения надо было мочь сконцентрироваться на тексте, а после напряжённого дня это выходило далеко не всегда, да и в целом выкроить время на то, чтобы посидеть с книжкой, тоже ещё надо было суметь. Ей нравились поэмы и рыцарские романы, но они из-за перегруженных мыслей шли часто тяжело, а на то, что полегче, не хотелось тратить и без того немногочисленное время, вдобавок иногда надо было освежить знания в какой-нибудь области… Зато в позапрошлом году перечитала, кажется, всё, что было на слуху, с любовными романами в приоритете.

Все равно от выдуманных историй любви в её жизни не прибавлялось.

— Сложно сказать, миледи, — замялась Жюлиет.

— А последняя прочитанная? — «смилостивилась» Мирабелль, облегчив ей задачу. С такой формулировкой всегда можно сказать, что на самом деле тебе не понравилось, так что можно и посмелее быть.

— Я не очень много читаю, «П-потерянный принц», наверное?

Романтика. Ещё и исторически недостоверная — очевидно считывающийся прототип главного героя, вообще-то, никуда не пропадал, а был вполне себе цивилизованно женат и стал герцогом Шарлис, а не разводил интрижки с девушками сомнительного происхождения, да и в исторических деталях авторка очевидно путается — не стоит брать в качестве основы исторические события, если в них не разбираешься… Зато, судя по неуверенному выражению лица Жюлиет — та не на ходу выдумала, что в принципе это читала.

— И как? — не меняясь в лице, уточнила Мирабелль, немного забавляясь.

Она-то дочитала, но на её вкус оказалось слишком откровенно, просто было интересно, как она выглядит в глазах Жюлиет.

— Интересно… Вам бы не понравилось, наверное. Вы умная, — и тут же стушевалась.

Мирабелль хмыкнула, немного оттаяв, и протянула томик фрейлине.

— Отложи куда-нибудь.

Если продолжит в том же духе — продержится. А репутация сама выправится, но и ей не будет жалко пару раз обмолвиться о хорошей прислуге.

Жюлиет послушалась, и в этот момент в комнату проскользнула Атэнэйс, с подносом в руках.

— Прошу прощения за задержку. Я сразу прихватила для вас полдник в знак извинения…

— Отлично, — обрадовалась Мирабелль, подцепляя с тарелочки печенье, едва та опустила поднос. — Я как раз закончила.

— Можешь пока отойти, — кивнула Атэнэйс Жюлиет, и она, поклонившись, вышла.

— Она неплоха, — признала Мирабелль, потянувшись за следующим печеньем. При Атэнэйс она данный факт ещё не признавала. — Неловко держится, но я боялась худшего… отбор людей после коронации был ужасен, — закатила она глаза, вспоминая то время.

Атэнэйс оставалась во дворце после смерти матери, но найти ещё кого-то оказалось тогда так сложно. Либо излишняя лесть, неискренность которой читалась издалека, либо какое-то ощущение внутреннего пренебрежения — либо кандидатки чем-то не нравились Кларабелль, что тоже было немаловажным фактором. Из её детских гувернанток и нянек почти никто не осталась во дворце именно по последней причине. Их досуг тогда был зачастую общим, несмотря на два года разницы, и в случае проблем с сестрой они становились неподходящими и для неё. В конце концов, ей было важно мнение её окружения об её же единственной близкой.

— Я бы не предложила, если бы не была уверена, — чуть улыбнулась Атэнэйс.

Мирабелль задумчиво уставилась на поднос. Зачем она принесла его сама? В последнее время Атэнэйс словно уставшая, но ехать домой в итоге отказалась. Да и сомнительно, что это бы помогло — дорога-то утомительная. Вроде как нагрузка немного снизилась, но в этом сложно быть уверенной. Слишком много скрытых неочевидных дел, Атэнэйс весьма многое косвенно контролировала, чтобы быть в курсе всего.

Мирабелль тайком скосила глаза на зеркало у противоположной стены, оценивая собственный вид. От стресса она постоянно худела, так что можно и пирожное тоже себе позволить…

Она, с удовольствием отламывая кусочек ложечкой, не сразу поняла, что Атэнэйс как-то слишком внезапно и неестественно замерла у туалетного столика, сипло втягивая воздух.

— Что… — растерянно подняла глаза Мирабелль, когда Атэнэйс вдруг словно поперхнулась, тут же отставляя тарелку, не понимая, что произошло. — Что-то не так? — потерянно.

Подавилась? Так она же ничего не брала? Ей плохо? Почему? И Марисса, как назло, сейчас ещё обедает, а Жюлиет они отпустили. Можно кликнуть стражу… Можно, нет, надо, надо…

Буквально за несколько секунд Мирабелль охватила беспомощная паника, граничащая с настоящим ужасом. Она потянулась к шнурку для звонка: кто-то из горничных точно услышит, вот только как быстро они придут? И знают ли, что делать? Должны, на случай экстренных ситуаций обычно всю прислугу обучали, правда же?

Мирабелль, с трудом поборов оцепенение, привстала, планируя и стражу кликнуть, но уже не успела — Атэнэйс всё-таки выровняла дыхание и выпрямилась, пусть и опираясь при этом на столик.

— Всё в порядке, — выдавила из себя она с невозмутимой улыбкой, но голос прозвучал очень приглушённо. — Извините. Немного застудилась вчера в саду, видимо.

У Мирабелль почему-то задрожали руки, и она опустила их на подлокотники кресла, стараясь скрыть эту дрожь, снова опустившись на сидение.

(Маму забрала болезнь…)

— И ты не сказала, — упрекнула она, стараясь не дать проникнуть дрожи хотя бы в голос, не показать, как сильно её выбило из равновесия. — Иди и отдыхай.

Атэнэйс в ответ глянула на неё почти испуганно.

— Но я не могу оставить вас одну, — возразила она.

— Марисса вот-вот вернётся, охрана, за дверью, мне ничего сейчас не требуется, — отмахнулась Мирабелль. — Иди. Это приказ.

Атэнэйс заметно колебалась, но спорить не стала.

— Простите, миледи, — вздохнула она, склонив голову. — Тогда я скажу горничной забрать поднос… и что ничего не случилось, если у вас нет более поручений к ним, миледи.

Мирабелль крепче стиснула пальцы на деревянной поверхности подлокотника и кивнула.

Всё обошлось, а она так испугалась. (Никогда не задумывалась о том, что её может так напугать подобное.)

Примечания:

TW: неграфичное описание изнасилования, вовлечение в рабство

Воспоминания начинались с десяти лет.

Возможно, на самом деле, это произошло немного раньше или позже. Она решила, что ей было десять, и некому доказать обратное. Ранее — только пустота.

Позже — непроглядная чернота.

Делать, что сказали, иначе больно. Не иначе… тоже больно. Никакого выхода на улицу, в лучшем случае, во двор, но ненадолго. Лучше бы её использовали для тяжёлой работы или уже продали кому-то, как многих других.

В тот день и год ей было как будто бы семнадцать.

Она не знала, ни почему все так переполошились, ни что за фамилия постоянно слетала весь день с чужих губ в этом проклятом доме. Ей было абсолютно все равно — в конце концов, не в первый раз, а она давно не маленькая девочка, чтобы ждать, что за этой суматохой последует что-то хорошее.

Нет, напротив. Скорее всего, будет много хуже, чем обычно.

— Как же бесят… Идём со мной, принцесска, — её, стоящую безмолвно у стены, смотрящую в пол, просто дёрнули за руку и потащили. — Хоть развеюсь.

Она послушно повелась. Запястью было ужасно больно, да и руку неудачно вывернули, и она могла только стараться хотя бы не отставать, чтобы ослабить натяжение, но и такое простое действие давалось с трудом. В последнее время кормили плохо, совсем плохо, мол, не отрабатывает свой хлеб, её никто не выбирает, но она только больше истошала и оттого не привлекала ещё больше.

— Только пикни, дрянь…

Он не стал даже её раздевать, только задрал юбку мешковатого рабочего платья, толкнулся — она безучастно пялилась в потолок сквозь упавшие на лицо тёмные волосы. Надо помыться. Грязные… Разрешат ли? Больно.

Удар по лицу заставил её голову мотнуться и стукнуться затылком. Больно.

Как же достала эта бесконечная боль. Взгляд с трудом удалось сфокусировать.

— Я же сказал…

Он накормленный, вот и сильнее, но они сейчас один на один. Так почему же жертва именно она?

Что, если бы силы были у неё?

— Я бы вернула боль назад, — медленно проговорила она.

— Тебе не разрешали разговаривать.

Глухим шёпотом:

— Я бы вернула…

Боль, и что-то внутри впервые разгорелось и проснулось. Что-то, о существовании чего она раньше не думала, а оттого не могла пробудить.

— Назад! — заверещала она, и боязливая мысль взорвалась, воплощаясь в реальность.

У него пошла кровь из носа, он пошатнулся, и, схватившись за живот, упал, и она отпихнула его босой ногой, одёргивая юбку.

— Назад, назад, назад…

Выскакивая из комнаты. Вокруг суматоха, настоящая суматоха, шум, но ей уже плевать.

— Назад…

Ненависть больше не плещется внутри — она вырывается наружу, на каждого, обходя лишь таких же, как она, словно не чувствуя, ведь их не было в той скрываемой в глубине души мысли столькие годы.

Кровь. Боль. Её, не её? Да плевать. Если они сдохнут, она готова заплатить любую цену…

— Назад! — голос, непривычный к долгим и резким фразам, сорвался, превратившись в сип, но это совершенно ей не мешало.

Она спешила к заветному выходу, не зная, чего именно ждёт дальше, но налетела на женщину в белой одежде, принимая её за одну из посетительниц, хватая за рукав, от растерянности совершенно не соображая, что за спиной той совершенно незнакомые люди с оружием, не из охраны.

— Или ты мне поможешь, или тоже сдохнешь прямо сейчас, — прошипела.

— П-погоди, девочка, всё хорошо, мы…

— Гера, я же говорил тебе не рисковать!

— Не трогай, она напу…

Мужчина схватил её за руку, резко оттаскивая, и она в панике повторила, пусть и отголоском, но лицо женщины исказилось болью, а её — настигла темнота.

* * *

Очнувшись в незнакомом месте, на безумно белой простыне, такие разве что для богатых посетителей.

Она в разочаровании села, ощущая боль и усталость во всём теле. Она просто вырубилась… и всю эту мощь навоображала?

Как глупо, плакать хочется. Мощь, сила и свобода — то, что и могло лишь присниться.

Но этого помещения она не помнила и, уронив голову на руки, наткнулась на два браслета на руках. Плотно облегающих, серебристых, и стянуть их не получалось. Это что, чей-то очередной заскок? Она нервно потёрла запястья, не находя никаких застёжек. Руки при этом не связаны, так зачем? Просто для вида?

Скрежетнул ключ, дверь открылась, и в появившуюся щёлочку с опаской заглянула незнакомая девушка.

— Очнулась? Я передам госпоже… А ты, ну, переоденься, помыться ещё можешь, там дверь, — чтобы указать, палец в щель она едва просунула…

Госпоже… В этот раз женщина? Осколки памяти не сходились, поэтому, стоило двери закрыться, она просто послушно поплелась мыться.

Ой, вода ещё тёплая! Задерживаться было нельзя, но она успела неплохо промыть волосы, которые уже свалялись.

Как странно это всё. Это от удара в памяти пробелы? Такой хороший сон. Но когла её сюда притащили? Она уверена, что никогда здесь не бывала, да и незнакомка… её кто-то купил? Какое поведение от неё ждут?

Она выжала волосы, которые, несмотря на влагу, словно распушились. Вообще-то они пушистые, когда чистые, и волнами, но ей нельзя так часто тратить воду, да и в холодной не очень хорошо помоешься.

Одежда была тоже хорошая, почти по размеру, даже с нижним бельём — она немного заступорилась, но оделась полностью, разобравшись в слишком большом числе пуговиц и завязок. На себе такого ни разу не видела.

Может, это вообще сон во сне? Щека, кстати, болит там, где её ударили в последний раз. И затылок.

В комнате было тепло, и волосы оттого сохли тоже быстро, и она, маясь от безделья, попыталась их немного причесать и пригладить пальцами.

Зачем нужны эти браслеты?

В следующий раз дверь открылась широко, впуская женщину из сна и мужчину, дёрнувшего её за руку. Женщина была заметно бледнее, но в этот раз улыбалась. Несмотря на то, что во сне не удалось их толком разглядеть, это точно были они. Женщина не очень высокая, полноватая, снова в белом, зато мужчина просто гигант — высокий и мускулистый, с резкими чертами лица и суровым выражением лица.

Они настоящие.

И их двое. Она нервно стиснула пальцы, опуская руки.

— Извини за подавители магии, это временно, — затараторила женщина, и мужчина её оборвал:

— Гера! Она же…

— Питер, потом, не пугай её по новой, — отмахнулась женщина. — Просто на случай, если ты снова испугаешься, вот. Но только пока мы не разберёмся. Как ты себя чувствуешь?

Она не понимала ничего, но понимала одно — сон был… настоящим? Или смешался с явью?

Её злость была настоящей?

А… они пришли её наказать? Она испуганно спрятала лицо в ладонях, закрывшись от мира. Что же именно она смогла сделать? Она правда их убила? Теперь её тоже убьют или просто будут долго мучить? За попытки навредить хозяевам всегда убивали, а у неё, кажется, получилось больше, чем у многих. Зачем тогда эта одежда, они придумали что-то совсем странное? Или её казнят публично и это чтобы скрыть, что она рабыня?

— Всё… всё хорошо! — вновь затараторила Гера, и её голос не сразу пробился сквозь пелену. — Мы хотим тебе помочь.

— Гера…

— Да, помочь! Я видела, как ты испугалась. Мы как раз пришли, чтобы разобраться, но не успели. Ты… уже. Извини.

— Гера, ты же не можешь просто…

— Питер, выйди, — вздохнув, приказала женщина. — Я и так не знаю, как тут разговаривать, а ты её пугаешь сильнее! И там напугал, и сейчас…

Она чуть сдвинула пальцы, испуганно ловя сердитый взгляд мужчины.

— Гера, она убила ребёнка и чуть не убила тебя! — рявкнул Питер, заставив её сжаться, но Гера, только закатив глаза, отпихнула его к двери.

— Ты её видел? Она меня меньше раза в три, а теперь без магии. Я знаю, что делаю, — заверила, наконец выпроводив своего спутника из комнаты и захлопнув за ним дверь.

Теперь они были наедине.

Её-то, может, и раза в три — но тот мужчина, наверное, ещё больше… Так что его отсутствие и впрямь заставило немного перестать дрожать.

— Врёшь, — сипло.

Сорванный голос так и не вернулся. Ещё одно доказательство реальности. Почему она вообще ещё жива?

— Нет, — замотала головой Гера. Если это, конечно, настоящее имя. — Извини. Тебе бы к лекарю… Просто мы договорились, что, гм, лучше тебя скрыть — всё-таки придётся при дворе отчитываться, на такое там глаза не смогут закрыть, а тёмных магинь могут… хм, не очень любить. Но давай всё же по порядку. Как ты себя чувствуешь?

Тёмных? Она про кого? Она-то и вообще в магию не умеет. Она не понимала, что ей делать, но явно ничего сделать не могла, потому решила просто повиноваться. Может, выдастся шанс… шанс чего? Сбегать ли?

— Нормально, — привычно соврала.

— Думаю, мы найдём тебе лекарку… Не обращай внимания на Питера, он просто распереживался. Как тебя зовут?

Она промолчала.

— Если не хочешь говорить, то ничего страшного, — неловко добавила Гера, оставляя странное ощущение.

— Я не знаю, — равнодушно. — Меня называли принцесской, но это ну явно не имя, — хмыкнула она.

Глупые вопросы — у таких, как она, имён быть не может. Прозвищ обычно хватало, чаще всего, по каким-то внешним отличительным признакам. У неё подружка «одноглазая»… была. Потом за провинность вырезали второй, и та, промучавшись в бреду два дня, умерла.

Гера недоумённо похлопала глазами и окинула её взглядом:

— Почему принце… — отступила на шаг назад и глянула на расстоянии оценивающе, словно ей прозвище сказало больше, чем ей самой, внезапно изменившись в лице. — Ох! Небеса. Это омерзительно, — опустившись на стул, она поспешно сменила тему: — Как ты хотела бы, чтобы тебя называли? — осторожно.

Она пожала плечами. Женщина не планировала её убивать — или делала вид, — а остальное ей неважно.

— Если хочешь, могу предложить тебе какое-нибудь имя… Хотя я плохо ориентируюсь в местных именах, мы подбирали некоторые, но у нас только один мальчик, — тихо и грустно рассмеялась Гера.

— Мне все равно, — она задумчиво поковыряла пальцами поверхность одного из браслета. Не поддавался, как и до этого. — Зачем эта штука?

— Закрыть магию, — Гера смущённо кашлянула. — Ты очень испугалась, и мы немного опасались, что это случится ещё раз. Снимем их через пару дней… Я тебе доверяю, но боюсь, что ты и себе-то можешь навредить, честное слово.

Она с трудом сфокусировала взгляд на лице Геры. Непривычная у неё внешность. Больно яркая… Она неместная, что ли? Никогда таких не видела. Местные-то в основном бледные и темноволосые, да и глаза у неё другие…

— Почему доверяешь? — подозрительно.

В голове ничего не укладывается. Если ей и хотят помочь, то зачем? Какой в этом смысл?

— Долго там тебя держали? — ответила Гера вопросом на вопрос.

Ясно. Не доверяет.

— Я всегда там была, — вновь пожала плечами, не понимая отразившегося на лице Геры ужаса.

— Бедная девочка, — та протянула к ней руку, и она на всякий случай сильнее отодвинулась к стене, так, правда, и сидя на кровати. — Тогда я… я даже не знаю, с чего начать.

Её рассказ на тот момент не сказал ей почти ничего. Гера, герцогиня Лилиум. В немилости у королевской власти. Тот суровый мужчина — герцог Лилиум. Люди с оружием — их подчинённые, и они обнаружили в одном из графств источник подпольного рабства, собственно, прикрываемый местным графом, получающим с этого неплохую прибыль. Но это незаконно, поэтому этого графа в итоге подведут под суд (а ещё более поздно она узнала, что заслуги Лилиумов и это дело и вовсе замяли, просто сменив наместника, казнив предыдущего — правда, тот уже такими делами и впрямь не занимался). И она — одна из жертв этого дела, и Гера хотела бы помочь. А ещё другие пострадавшие говорили о ней много хорошего, и Гера понимает, что ей сейчас сложно осознать, но…

Всё это она в тот день фактически пропустила мимо ушей, осознав сильно позже, продолжая задумчиво ковырять браслет. Удерживают магию…

— Но у меня нет никакой магии, — растерянно выпалила она невпопад.

Гера, пытавшаяся подобрать какие-то бессмысленные утешения, в очередной раз запнулась.

— Ох… Есть, — она обняла себя руками. — У всех есть… Просто ты, видимо, об этом не знала. Хотя ты относительно взрослая, обычно куда раньше… Но это не главное, — помахала она руками. — Уверена, из тебя получится прекрасная магиня, когда ты разберёшься в себе.

(Её воспоминания до десяти лет — не потому ли она забыла, что там было что-то ещё хуже? Потому что… она что-то могла? Могла и раньше?)

Никто уже никогда не скажет.

— Я должна вам служить? — с некоторым сомнением поинтересовалась она. — Я могу… много чего могу и терплю хорошо.

Что-то же ей да надо.

Гера опять глянула на неё чуть ли не несчастно.

— Нет, нет, конечно. Ну, то есть, мы можем тебе найти какую-нибудь работу, когда ты оправишься, но это совершенно не значит, что ты должна будешь работать именно на нас. Ну и, конечно, не так, как раньше. Думаю, ты всему сможешь научиться. Кстати, про имя… Может, что-то вроде «Сефо»? Мы, конечно, попробуем разыскать твои корни, но на время.

— Можно, — равнодушно согласилась она.

Сефо так Сефо. Пожалуй, раз так, то важнее всего другое.

— Я правда их убила?

Гера вгляделась в неё встревоженно и неопределённо повела подбородком, но она поняла ответ.

Сефо довольно ухмыльнулась.

Мечта сбылась.

* * *

— Это я убила её детей.

— Что?

Мелисса, вообще-то, спавшая, после её реплики честно попыталась проснуться и сесть, потирая глаза. Сефо же, в ночной рубашке, мрачно нависла над ней.

— Она носила ребёнка. Я её задела. У неё потом ещё двое умерли, — терпеливо пояснила Сефо.

— Небеса, о чём ты? — несчастно переспросила Мелисса, глядя на неё снизу вверх. — Звиняй, но я не понимаю…

Ну да, ночь на дворе, но её так поразило осознание этого, что Сефо не смогла промолчать, вскочив с кровати и разбудив единственную, кто сейчас могла её услышать, перед кем она могла хотя бы покаяться.

— Гера, — имя далось труднее, чем всё признание. — О Гере.

Сефо расплакалась, и Мелисса засуетилась, усадила её на кровать, неловко гладя по плечу.

— Я не знала… — и Сефо, давясь рыданиями, впервые рассказала Мелиссе, кто она (никто) и что с ней было. Историю Мелиссы-то она знала, и всегда немного ей завидовала. Ей казалось, потерять легче, чем никогда не иметь. Пусть это, наверное, и не очень верное суждение, но и сама Сефо — сплошная ошибка, почему её мысли должны быть правильными?

— Я ведь даже не планировала её задевать, я же не задела остальных… А её задела. Я думала, что она заодно, — Сефо разрыдалась громче и отчаяннее.

Не извинишься теперь. Не спросишь. Не узнаешь…

— Глупости, ты не виновата, — постоянно повторяла Мелисса, взяв её за руки, успокаивающе поглаживая пальцы. — И потом тебя часто и рядом-то не было. И Гера точно так не думала… Она же и тебя тоже любила. Ты б знала, сколько хорошего она про тебя говорила. Я ж только по её рассказам сначала о тебе знала… И всё совпало! Ты очень сильная и смелая.

Сефо не верила — но была благодарна. На деле ведь никто уже не сможет ничего доказать.

Но оттого только тяжелее.

Примечания:

Иллюстрашка: https://sun9-9.userapi.com/impg/_kN-6caVQAcn-7d5B8geXRwcNuKDz-hzmEbmLw/ByvcR_TMtBw.jpg?size=2560x1877&quality=95&sign=9052747f37fc9906984cbdeed3c9bb81&type=album

Формально, Лахеса была законной дочерью. Когда даже не помолвленная ни с кем Дикэ Никсен понесла, бабушка с дедушкой быстро отыскали ей партию из одной из вассальных семей: «отец» спокойно пропал из их жизни где-то в год Лахесы, отыграв свою роль и ещё и получив неплохие деньги за неё. Так что с этой точки зрения к Лахесе совершенно нельзя было придраться. Распавшийся при странный обстоятельствах брак — это, конечно, тоже не очень-то одобряемо обществом, тем более, за столь малый срок, но уже лучше в чужих глазах, чем жертва похоти.

Только вот родилась Лахеса с золотыми глазами и отдающими золотом русыми волосами, которые говорили красноречивее любых сплетен о материнском романе с ясписским послом. Типичные черты урождённых жителей Ясписса, которых быть не могло в чистокровной семье карлийских аристократов.

Если цвет волос ещё можно было попробовать замаскировать, то глаза никак не скрыть: и Лахеса решила свой недостаток превратить в особенность.

Не защищаться, а нападать.

Позволять себе больше, чем действительно позволено.

Управлять информацией через общественное мнение раньше, чем ту смогут обернуть против неё.

Поставить все финансы на международные отношения и торговлю и схожестью пытаться добиться доверия.

Юной королеве всего пятнадцать, и Лахеса, скептически глазела из-под полуопущенных ресниц на девочку, старательно пытающуюся вжиться во взрослую роль. Никакая одежда и рано оформившаяся фигура все равно не скрывали совершенно детских привычек. Как она лоб морщит, пока пытается во что-то вникнуть — ну нельзя так открыто, девочка, тут тебе не урок географии. Правда, хотя бы понятно, на что тут Мефис нашёл попялиться, с таким декольте… Кто там её жених? Фоллетти, кажется. Она не удивится, если тот девчонку просто по неопытности окрутил и вовремя присел на уши…

Ещё и фрейлина за спиной явно играет роль то ли гувернантки, то вообще няньки. Что же вы, леди Дафнин, столь открыто демонстрируете предпочтения? Сопровождение обычно подбирается из ровесниц, а та королеве в матери годится.

— Мне кажется, вам не стоит сейчас волноваться об этом, — льстиво улыбнулась Лахеса, накрывая документ ладонью, отчего королева подняла глаза на неё, и в тёмно-карих зрачках скользнула тень растерянности. — Сейчас куда актуальнее явное отсутствие ресурсов на… — «захват», но так, конечно, никто не говорит и не скажет, — разбирательства с Амони.

Провальный проект, который тянется уже третье поколение. Королева Персиа польстилась на лишнюю власть — которую на их материке было неоткуда больше получить, а потому не сочла разделяющее их море достаточным препятствием. В принципе, как выяснилось, оно и впрямь не так уж сильно их ослабляло, пусть затраты на морские пути и истощали и без того драгоценные ресурсы страны быстрее, но при том все равно удавалось вести какую-то войну, пусть и затяжную. Король Франц просто следовал воле своей матери, а теперь, когда за дело взялась тринадцатилетка — ситуация становилась только комичнее! Да над ними просто все смеяться в итоге будут… Эта же девочка и будет ранена первой!

— Стоило бы завернуть дело сейчас, пока затраты минимальны…

— Леди Никсен, вы переходите границы, — встряла фрейлина, поджав губы. — Ваше величество, если вы позволите…

— Нет, погодите, — королева выпрямилась и сплела пальцы под подбородком. — Вы бы предпочли Ясписс, я предполагаю?

Лахеса, не ожидавшая подвоха от розового цветочка, на пару секунд почти растерялась и невольно хмыкнула в кулак. Надо признать, это было не так уж и плохо. Слишком прямо, чтобы стать настоящим уколом, но она и того не ждала.

Признавая сей факт, она сделала глубокий реверанс, поскольку фрейлина, кажется, уже готова была её голыми руками закопать в королевском саду.

— Прошу прощения. Правда, позвольте заметить, что лучше подбирать что-то более личное, но это было неплохо, — Лахеса позволила себе небольшую озорную улыбку, прежде чем выпрямиться.

Королева хмыкнула и закатила глаза. Отлично. Не злится — но, кажется, где-то здесь и проходит грань. С этим можно работать. В конце концов, кошкам на королев смотреть дозволяется.

Лахеса мысленно вздохнула, понимая, что лучше сделать выбор сейчас, пока она не утратила любое потенциальное внимание… К демону всё, пляшем. Возможно, это будет по меньшей мере весело.

— Я поддержу любое ваше решение, но оно должно быть ваше, — прижала ладонь к груди Лахеса.

Раз уж придётся смириться с убытками, то пусть окупится хотя бы что-то.

(Королева выбрала поддержать свою сестру, а «тринадцатилетка» — добилась того, чего не смогли ни её отец, ни бабушка.)

* * *

— Ты где потерялся? — поинтересовалась Лахеса.

Встрёпанный Долос закатил глаза:

— Клото обиделась, что мы «веселимся» без неё.

Ну да, сплошное веселье. Дочь просто ещё не представляет в полной мере, как на таких мероприятиях бывает уныло, когда оно твоё. Лахеса фыркнула и пихнула мужа локтем в бок:

— А чего, не веселишься? Веселись давай.

Долос окинул взглядом зал, наполненный гостями:

— Я бы предпочёл что-то попроще… Раза в четыре…

— Гулять так гулять, — невинно пожала плечами Лахеса. — Нам надо сейчас примелькаться, чтобы не надумали чего.

— Да, — вздохнул Долос, поклонившись и протянув ей руку. — Ну, первый танец-то мой?

— Конкурентов не видать, — издала смешок Лахеса, принимая руку.

В отличие от матери, Лахеса решила немного обыграть судьбу и сразу вышла замуж за лучшего друга, честно обговорив с ним всё заранее. Их обоих всё устраивало — но, в общем-то, никаких романтических чувств Лахеса так за все годы брака так ни к кому и не испытала, так, изредка флиртовала чисто из развлечения. У Долоса ситуация сложилась примерно так же. Видимо, у них обоих вся эта любовь просто не входила в список необходимых вещей, но оно и к лучшему, пожалуй.

После танца Лахесу увлёк водоворот разговоров, от беспечной болтовни до завуалированно важных — и где-то через час она поняла, что больше сейчас не может.

В зале было не душно — или она очень удачно подобрала наряд, но использовала необходимость в свежем воздухе как предлог, чтобы улизнуть, и она, не желая беспокоить Долоса, только-только отвлёкшегося на общение со своими друзьями, максимально любезно закруглила разговор с леди Калиго и задумалась над тем, куда бы уйти. Можно выйти в сад, но тогда её заметят — всё-таки хозяйке торжества не так уж просто скрыться. Пожалуй, придётся обойтись балконом — на самом маленьком не должно быть людей, по крайней мере, она что-то не заметила, чтобы туда кто-то выходил…

Лахеса ошиблась: балкончик, как выяснилось, уже успели облюбовать. И если первого Лахеса узнала за долю мгновений, едва скользнув взглядом по длинному хвосту чёрных волос да вычурной одежде, то на то, чтобы узнать раскрасневшуюся девчонку, с которой обжимался Мефис, у неё ушло несколько больше, пусть и её она видела не первый раз. Племяшка Долоса, часть семьи Фирр.

Лахеса хмыкнула и похлопала в ладоши:

— Расходимся, дорогие мои! Оргий у нас в программе сегодняшнего вечера не предусмотрено.

Парочка отпрянула друг от друг, оглянувшись на неё почти синхронно. Девчонка, испуганно глянув на неё, спрятала лицо в ладонях и сбежала почти мгновенно, а вот Мефис невозмутимо закатил глаза и, поправив одежду, остался здесь. Зря она так перепугалась. Про родню Лахеса не болтает, впрочем, за воспитательную меру сойдёт — дальше будет осторожнее, в следующий раз головой подумает.

— Мы что, тебе очень мешали? — поинтересовался Мефис, возмущённо приподнимая бровь.

— Долос бы не оценил, — невинно пожала плечами Лахеса.

— Так ей девятнадцать давно… Ладно, — вздохнул Мефис, взлохматив себе чёлку привычным жестом. Вот кого сложнее смутить. — Кроме того, с возмущениями он где-то на полгода опоздал.

— Ты и так встрёпанный, — заверила Лахеса, пройдя к перилам и опершись на них. Как хорошо. Прохладно.

Мефис, чуть помедлив, подошёл к ней, положив ладони на перила.

— И чем тебя Алекто не устраивает? Она же симпатичная, — подперев голову рукой, поинтересовалась Лахеса, и Мефис громко фыркнул:

— Вот сама с ней и спи! Ещё кто кого не устраивает… Она же ледышка ледышкой.

Лахеса только хмыкнула. Ладно, их дело, конечно… Правда, Алекто местами и впрямь своеобразная, но в этом же тоже было своё очарование. Ей графиня и впрямь фоново нравилась (не сказать, конечно, что как-то особенно, но на том уровне, на котором Лахеса уже любила из озорства глазки построить), и некоторое количество лет назад она привычно непринуждённо пыталась заигрывать, но в ответ наткнулась даже не на непонимание, а на полное отсутствие какой-либо реакции, потому быстро прекратила с этим.

— А девочке-то хоть что-то перепадает взамен?

— Я не дарю драгоценностей женщинам не из семьи, — почти оскорбился Мефис в ответ на такое предположение.

Кто о чём, а этот сразу о чисто материальном. С учётом того, с какой ценовой границы для Мефиса начинались достойные украшения, если б ему вздумалось и впрямь одарять любовниц, то графство бы уже разорилось. Но с учётом того, что ему ничего не стоит разрушить чью-то репутацию, если что-то пойдёт не по его, Лахеса б на их месте, может, и попыталась бы выбить какие-никакие материальные блага. Ей-то вот не жалко, если что, чем-нибудь одарить или по каким-нибудь мероприятиям протащить… Во втором случае ещё и сама развлекается.

Лахеса ответила выразительной гримаской. Да и она помнила, с каким красноречиво недовольным видом ещё четырнадцатилетний Мефис по велению матери подносил ей подарок на день рождения — то ли боялся, что кто-то сочтёт подарок связью с нечистокровкой, то ли в принципе жалея, что несчастной безделушкой будет владеть кто-то вроде неё!

— Напугала её, — проворчал Мефис уже беззлобно, кивнув в сторону балконной двери, так, больше для порядка.

Как будто он сам не забудет про девчонку буквально через пять минут… Если не ещё быстрее.

— Если б мне было это надо, я бы иначе действовала, — отозвалась Лахеса. Между прочим, очень удачно, что он ей в одиночестве попался. У неё давно руки чесались кое-что у него уточнить, но всё никак случая не выдавалось, а тут как раз нет лишних ушей и глаз.

Лахеса оценивающе глянула вниз, в сад, но и там никого. Охрана тоже слишком далеко, не ожидала хозяйки в этом месте.

— Ты её хотя бы предупредил, что это не высокая любовь и всё такое?

— Да она и не ждала… Как будто она знает, что ты выборочно действуешь, — зевнув, ответил Мефис на её слова с конца, давая ей удачную фразу для начала разговора. Ну, почти удачную.

— Зато ты, кажется, что-то знаешь, — проворковала Лахеса, и он в ответ вопросительно приподнял брови.

Лахеса и Мефис неплохо знали друг друга. Помимо того, что Никсены — вассалы Зеулов, их связывала ещё одна деталь. Отец Мефиса — двоюродный брат матери Лахесы, урождённый Никсен, отчего они были знакомы с ранних лет. Точнее, с ранних лет Мефиса, всё-таки у них разница в возрасте в семь лет, но оттого они были неплохо знакомы с методами друг друга.

— Слух о мёртвой принцессе — твоих рук дело… языка, точнее. Уж я-то могу отследить, — закатила она глаза с деланной беспечностью.

Принцесса пропала. Конечно, об этом не говорят, но уже знают, и Лахеса терялась в догадках, что именно произошло. Она бы и впрямь подумала на смерть — но источником был Мефис. Он, конечно, тот ещё сплетник, но слишком предан и умён, чтобы кусать кормящую его руку. А значит, он пытался скрыть настоящий след и что-то знал. Правда, Лахеса сомневалась, что королева в курсе — очень уж это жестоко по отношению к ней, — но в деле могла быть старшая принцесса. Та могла бы и счесть подобное подходящим прикрытием.

Мефис ответил ей с нечитаемым выражением лица:

— Как я бы посмел…

— Предполагаю, что ты в курсе, что именно произошло, — продолжила Лахеса. — И вряд ли можешь сказать правду. Но она хотя бы жива?

Мефис неопределённо повёл плечом:

— Ты сама решила, что её высочество пропала.

— Весомо, — проворчала Лахеса. — Я предполагаю, что-то произошло и её пришлось… хм, спрятать?

— Вы иногда слишком много болтаете, виконтесса, — с преувеличенно любезной улыбкой прервал её Мефис. — Но не все разговоры приемлемы.

Так и знала, что так будет.

— Молчу, — тяжело вздохнула Лахеса, скрестив руки на груди, ощутив тяжёлый прилив тревоги.

Что-то серьёзное… Иначе бы он не удержался и, как минимум, похвастался королевским доверием. Но непонятно, что. Болезнь? Травма? И куда её дели? Явно не в замке, иначе бы слух так не разошёлся. Досадно, когда не можешь понять, что именно происходит и можно ли на это как-то повлиять. Да и в целом… не ориентируясь в ситуации, самой бы случайно не навредить.

— Но жива, — почти одними губами произнесла она, и Мефис чуть наклонил голову, буквально на секунду, прежде чем беззаботно сменить тему:

— Между прочим, давно ты таких приёмов роскошных не устраивала… как в последний раз.

Лахеса, быстро приспосабливаясь, невинно пожала плечами:

— Прости, но только если твой!

Примечания:

Я в первом в жизни отпуске хдд

У Алекто шла голова кругом в прямом и переносном значении этого выражения. Постоянные тревоги, планы, вечные попытки придумать наиболее оптимальные решения, всё это забивало мысли, мешало спать, и недосып последние несколько недель стал самым верным её спутником.

И сегодняшнее заседание Совета только подкинуло новых пунктов в её внутренний список неразобранных дел. Жаль, что записывать было бы неприлично, только в голове всё держать, а протокол собрания лишь у её величества. И так, правда, ясно, что опять надо всё перепроверять. И в первую очередь надо проверить…

Алекто едва вышла из зала, как кто-то ухватила её под локоть и резко притянула к себе, увлекая назад — она, пусть и внутренне вздрогнула от внезапного прикосновения, но по замашкам мгновенно узнала Лахесу.

— Какая замечательная никому не нужная жена, теперь она моя! Меф, я украду её на пару часиков?

Мефис, вышедший первым, обернувшись, закатил глаза и хмыкнул, даже не став возмущаться на непочтительное обращение (все равно с Лахесой это бесполезно, только хуже будет, Алекто иногда казалось, что, если бы та захотела, то и её величество бы могла сокращённым именем или каким-нибудь прозвищем называть и остаться безнаказанной):

— Да пожалуйста, я все равно ещё планировал заглянуть в пару мест… Где встретимся, моя леди?

Алекто, втихаря отцепляя пальцы Лахесы, переведя на неё взгляд, вопросительно вскинула брови. Куда её крадут-то хотя бы?

— Ресторан на улице Карлотты, — оповестила та.

Не так уж далеко от дворца, одна из центральных улиц, пусть Алекто, кажется, в жизни не посещала местные рестораны.

— Там рядом ювелирный, — припомнила Алекто. — Если освобожусь быстрее тебя, то в нём, если нет, спрашивай в ресторане.

Мефис равнодушно пожал плечами, но Алекто и так знала, что этот ювелирный в его планы действительно входил.

— Может, я её ещё и не верну, — сварливо проворчала Лахеса, так и не отпустив руку Алекто.

— Возьми Каталину, — только бросил Мефис напоследок, и Лахеса с довольным смешком утянула Алекто за собой, и Долос, пожав плечами, поплёлся следом за ними с наигранно покорным видом, со смешком сообщив Алекто, что их, конечно, никто спрашивать и не собирается.

— Скиньте меня у игорного дома, что ли, — проворчал он уже в карете, подавая руку Каталине — камеристка окинула виконта подозрительным взглядом и залезла сама, с разрешения Алекто присев напротив, пусть и неуверенно, на край сидения. — Не жажду болтаться в вашей тёплой компании…

Лахеса хмыкнула и, потянувшись, щёлкнула мужа по лбу:

— Полегче, дамы не привыкли к нашим уж-жасным манерам… Хорошо, солнце моё, только не увлекайся там.

— Никаких преимуществ от богатой жены, — притворно проворчал Долос и смолк, уставившись в окно кареты.

— Предполагаю, причина не только в желании этой компанией насладиться, леди Никсен? — чуть поддела Лахесу Алекто, несколько неловко пытаясь выровнять атмосферу, понимая дискомфорт Каталины.

Ей, оказавшейся в обществе исключительно аристократок, точно несладко, приличия и дохнуть лишний раз не позволяют. Сама она всегда держалась с камеристкой довольно дружески, пусть и после брака с Мефисом и получения титула графини проводила черту, чтобы не портить отношения. При разнице положений всегда кто-то будет «выше», а при зависимости лучше не делать отношения более личными. К сожалению, здесь ничего не поделать.

— Может, я просто люблю рыбу и жажду этой любовью поделиться… — фыркнула Лахеса, закатив глаза и скрестив руки на груди. — Никакой веры в мою искренность! Между прочим, ты когда-нибудь задумывалась, почему до моря рукой подать, а морепродукты из аристократов почти никто не ест? Маркизат Эмпуас исключение, но они там морем живут…

— Нет? — с некоторой неуверенностью ответила Алекто, не понимая, к чему именно Лахеса клонит.

Да и такие грани её эрудиция отнюдь не включала!

— Потому что король Франц не жаждал питаться тем, что ассоциировалось исключительно со всеми этими военными экспедициями, а остальные уже просто переняли, — махнула рукой Лахеса. — Из той же оперы — в королевском дворце не бьют слуг, чтобы не плодить насилие вне поля боя. Ты когда-нибудь видела, как приказывает их наказать её величество? Уберите, мол, с глаз моих долой. Дальше и не задумывается — для неё отлучение уже наказание. Честно говоря, в своей непосредственности она весьма очаровательна…

Алекто предостерегающе кашлянула, зная о любви Лахесы ходить по грани всех приличий (пусть тут и все свои, но ей не хотелось выслушивать ничего спорного про её величество), но та не стала заходить дальше.

— Как сложилось — так сложилось… А причины никого и не волнуют, — туманно закончила она, глядя в то же самое окно, что и муж, только будто сквозь него лично и пейзаж в частности.

А вот столь философское настроение совершенно не казалось ей свойственным, что, кажется, почувствовал и Долос, оторвавшийся от вида из окна, чтобы слегка ущипнуть Лахесу за щёку.

— Уж-жасно неблагодарный мужчина! — фыркнув, залилась смехом Лахеса, и смолкла до самого конца поездки, предоставив Алекто возможность отдохнуть и собраться с мыслями, да и Каталина чуть расслабилась.

Долоса они ссадили чуть раньше, и он, простецки помахав, скрылся на какой-то улочке в полном одиночестве, а они проехали ещё немного. И не опасается же виконт так просто разгуливать…

Ресторан был роскошным, и леди Никсен здесь уже знали в лицо — но вот Алекто не особо любила с кем-то встречаться в публичных местах, потому, когда Лахеса приказала найти место для неё и «графини Зеул», от старательного раболепия испытала внутренне неприятные ощущения, пусть внешне и виду не подала. Понятно дело, что место в целом не для бедных, но целых две аристократки их уровня (кроме того, советницы и и из близкого круга королевы) были ещё и зрелищем, а не только богатыми посетительницами и источником дохода.

И в меню и впрямь были рыбные блюда, пусть Алекто и не стала особо экспериментировать, выбирая из знакомого. Проводив взглядом официанта, она негромко поинтересовалась:

— Как я понимаю, никаких секретов?

Ну явно не государственные дела в такой обстановке обсуждать. Кто угодно может услышать, а завуалировать всё проблематично.

Лахеса вздохнула и поковыряла ногтем поверхность стола:

— Да все и так скоро узнают… Вообще-то, немного неловко сообщать такое своей сюзерене непосредственно перед… Короче, нас не будет некоторое время. Поручение её величества — она попросила особо не распространяться, а мне слишком понравилось не оповещать Мефиса. Приятно знать больше него, да? — она неловко хихикнула, но в голосе проскользнула тень вины.

Такого Алекто точно не ожидала: отъезд точно верной союзницы в столь тёмное время. Даже двоих, если считать Долоса. Она помолчала, скрывая удивление, прежде чем задать следующий вопрос.

— И куда вы? — лаконично поинтересовалась она.

— На северо-восток, к границе с Ясписсом. Подтянуть отношения на всякий случай — а там, понимаешь, я буду выглядеть немного доверительнее, — Лахеса накрутила на палец прядь золотисто-русых волос. — Да, надо было сказать раньше, я знаю, знаю, нет мне прощения. Ещё наместника в виконтстве вместо меня искать — но я могу кого-то подобрать из родни.

— Я подумаю, — чуть недовольно поджала губы Алекто, позволив себе видимую эмоцию. Новая морока! Сейчас и так сложности с людьми, проще реально кому-то из Никсенов довериться. Или на себя всё взять? Да так точно сон мечтою станет, а силы ей нужны, чтобы ясно мыслить.

— Честное слово, нормального человека найду, — прижав ладонь к сердцу, клятвенно заверила Лахеса с самым виноватым видом, на который была способна. — Будет хвалить Мефиса день и ночь.

Злиться на неё совершенно невозможно, конечно.

Дипломатическая миссия сама по себе может особо и не затянуться, но дорога отнимет львиную часть времени. Через всю страну. Можно морем, но для этого надо огибать весь материк, поскольку иначе путь лежит мимо Лучидума — а рядом с ним воды просто-напросто опасны для жизни. Опытные команды знали наиболее безопасные пути, но где такие в Карлии найдёшь, кроме земель Эмпуас? А там тоже так просто никто ничего не посоветует, разве что если прямой приказ её величества будет, но Лахеса, видимо, не стала за этим обращаться. Кроме того, если принципиальна именно граница, то тут других способов и нет.

— Вы и Клото с собой берёте? — уже более лично поинтересовалась Алекто, смирившись с новой напастью.

Дочери Лахесы около двенадцати, если она не ошибалась. Девочку ей видеть почти не доводилось, мала ещё для присутствия при сборищах взрослых.

— Да, пусть хоть поглазеет, что у меня за корни, — Лахеса с видом невинной неловкости повела плечом и «робко» улыбнулась, после чего, привычно придуриваясь, сложила ладони в молитвенном жесте: — Ну прости! К нашему сиятельству я Долоса подошлю, пусть вымаливает пощаду, но в целом у нас уже всё готово. Это была не моя инициатива — её величество решила, что сейчас лучше заручиться поддержкой. Или её высочество… Нет, вряд ли, — задумалась она на долю секунды, не забыв понизить на последних словах голос.

Её высочество, кажется, не особо планировала подобные взаимодействия, так что в этом Алекто могла согласиться. Да и вряд ли кто подсказал, если только не сама Лахеса: она и Мефис не при чём, маркиз Тропаим бы не согласился отправлять Никсенов, а остальным нет особого дела до таких отношений.

— Бедный лорд Никсен, — хмыкнула Алекто, намеренно меняя тон беседы обратно, в более лёгкий.

У Мефиса-то точно, вымаливать и одаривать, а то век припоминать будет, как его подло кинули, предали и далее по списку. Долоса в некоторой мере жалко, ему ещё и отдуваться за всех. Пусть он и так же легок по жизни, как и его жена, и роль козла отпущения сносил с привычной долей юмора.

В принципе, действительно, сейчас только проблем с соседями и не хватало, показать первыми благосклонность, да и на троне там сейчас двоюродный дядя её величества — небольшой гарант доверия у них есть, но в целом-то они ослаблены. Армия точно подорвана, пусть и прошло уже немало времени, но у Ясписса, по сравнению с Амони, другой уровень военной мощи.

— Заодно разузнаю получше, что да как, ты знаешь, я это лучше любой шпионки умею, — словно в такт мыслям Алекто заверила Лахеса, которую прервал незаметно материализовавшийся рядом официант, двигавшийся настолько бесшумно и естественно, что, если бы они не были приучены к мгновенной реакции на любую мелочь, могли бы и не сразу обратить на него внимания.

Алекто невольно напряглась, а вот Лахеса совершенно не смутилась.

— Благодарю, — одарила она того лучезарной улыбкой, заставив неожидавшего какого-либо внимания парнишку вздрогнуть, низко поклониться, бормоча извинения, и почти сбежать от них, едва закончив сервировк. — А я ведь даже ничего не сказала! — проворчала она.

Алекто негромко хмыкнула.

— Ну да. Знаешь… Хорошей поездки. Может, хотя бы тебе отдохнуть выпадет возможность.

— Сомневаюсь, — хихикнула Лахеса, потянувшись за приборами. — Обожаю тебя, ты чудо.

Мирабелль любила синий, но сейчас он стал компромиссом между трауром и обыденностью, потому начинал её угнетать — пусть и предпочтение ему отдавалось только на официальных приёмах.

— Что-то не так, ваше величество? — встревоженно уточнила Розмари, когда Мирабелль слишком надолго замерла у зеркала с задумчивым выражением лица, прикоснувшись к колье. Камни в нём были ещё холодными — не успели вобрать тепло тела.

Крупные украшения Мирабелль тоже носила не так уж часто, только в случаях, когда само платье было относительно скромным, чтобы не отвлекать внимание от наряда и от себя самой… но в сегодняшнем образе оно выглядело кстати, как и брошка в тон на груди.

— Заменить украшения? — предложила Атэнэйс, кинув на неё цепкий взгляд. Как всегда чуткая и внимательная.

Мирабелль очнулась от оцепенения и чуть покачала головой:

— Нет, не стоит. Меня всё устраивает.

Розмари неуверенно улыбнулась, склонив голову.

— Пожалуй, в следующий раз лучше попробовать бордовый… — задумчиво произнесла Мирабелль.

Со смерти Эйвана прошёл год… и десять месяцев? Да, десять, до её дня рождения осталось ещё два, а это было прямо перед ним.

Клариссе скоро два годика, а темноте вокруг конца-края и не видно. Ничего примечательного в последнее время не происходило. Во дворце.

Но Кларабелль совсем запропала, а отчёты, пусть и, по ощущениям, излишне вылизанные, но только более мрачные.

— Я что-нибудь придумаю, ваше величество, — поклонилась Розмари, и Мирабелль, благосклонно кивнув, направилась в сторону зала.

Торжеств стало куда меньше: у неё не было настроения, и они перестали радовать так, как раньше. Правда, на время вечера обычно удавалось отвлечься от беспокойства и на какое-то время забыться, забить голову лёгкими впечатлениями и эмоциями, но насовсем они тоску не убирали. Мирабелль старалась того не показывать, но изнутри эти чувства не выскоблишь… Но сегодня её ждал как раз такой вечер.

Да и приближённые настояли, что стоит проводить мероприятия, дабы показать, что всё идёт не так плохо, как некоторые могут решить, если уклад в замке слишком уж изменится. Кроме того, не только же о себе думать — надо и другим дать возможность повеселиться.

— Её королевское величество Мирабелль Антуанетта Карлийская прибыла!

Мирабелль лучезарно улыбнулась, разрешая всем выпрямиться. Сестра опять где-то потерялась — случайно или намеренно, о том уж можно лишь гадать. Если не взять с неё обещание заранее, то Кларабелль всю официальную часть скорее пропустит, чем придёт.

Но для Мирабелль начало вечера пролетело незаметно — приветствия, несколько официозных бесед… Спутника у неё теперь не было, так что, собственно, бал как танцевальный вечер для неё проходил не очень активно. Мефис приглашал да иногда маркиз Тропаим, а больше и не было почти знатных мужчин, которые осмелились бы, да ещё и так, чтобы лишних сплетен не породить. Теоретически, конечно, никто не мешал Мирабелль выйти замуж второй раз, прадедушка же был дважды женат — но она сама того не планировала, а потому не хотела, чтобы поползли порочащие слухи.

И память Эйвана оскорблять, несмотря на ноющую обиду, ей все равно бы не хотелось. Ей она была дорога.

Разве что потом может политическая ситуация потребовать, в том случае можно будет рассмотреть какой-то вариант, но по своему желанию такое едва ли произойдёт. Тем более, наследница у неё есть, что бы сейчас про состояние её дочери другие не думали. Да и сестра может наследовать… Так что в этом плане повторный брак совершенно не нужен, единственным вариантом будет надобность в каком-либо союзе, но пока такого не требовалось.

— Ваше величество, не требуется ли что? — услужливо поинтересовался Мефис, когда Мирабелль решила устроить себе передышку.

Она задумалась, понимая, что вопрос подразумевает не только ситуацию здесь и сейчас, а в целом. Всё-таки он один из посвящённых в её тайну… Но качнула головой. Нет, сейчас он ничем не поможет.

— Вы можете идти, — кивнула она в сторону.

— Жаль вас оставлять, — Мефис поклонился, поймав её руку, поцеловал, но почти сразу же блестящей змейкой растворился в толпе.

Атэнэйс, всё время дежурившая рядом, неодобрительно поджала губы.

— Да ладно, меня это забавляет, — улыбнулась Мирабелль, сцепляя ладони. — Умеет делать красиво.

Ненавязчиво и одновременно достаточно подобострастно, чтобы за тем что-то иное считать. Или Мирабелль просто слишком хорошо его знала.

Она нашла взглядом леди Алекто — та толпы сторонилась и была одна, но Мирабелль решила её покой не нарушать. Ещё успеет переговорить позже, графиня все равно в какой-то момент просто возникнет рядом, как и её муж. Некоторые черты поведения у них столь схожи, что это даже забавно.

— Хочу на воздух, — Мирабелль повела плечами.

Душно. Платье тяжёлое, людей много вокруг, ещё и после танца.

Атэнэйс молча последовала за ней. У Мирабелль было ощущение, что та, с тех пор, как попросилась уехать, а после разрешения всё же передумала, стала ещё больше проводить с ней времени, словно заглаживая некую вину.

Не сказать, что она была сильно против.

Мирабелль облокотилась на перила, облегчённо вздохнув. На этот балкончик без её разрешения никто не совался, так что можно немного расслабиться. И, кажется, туфли ей натёрли ноги. Что-то всё не складывается.

— Принеси мне попить, — попросила она Атэнэйс через некоторое время, и фрейлина, немного поколебавшись, кивнула и шепнула пару слов охраннице, прежде чем отлучиться.

Мирабелль зевнула в ладошку и потянула себя за колье. Красивое. Не новое, правда, почти все украшения делались под неё, но иногда она выбирала что-то семейное — сегодняшние ещё бабушкины. Иногда Мирабелль нужна была эта маленькая семейная связь, преемственность… что-то, что вроде бы у неё было, но чего ей в своё время не хватило.

Мирабелль почти зевнула ещё раз, но от неожиданности захлопнула рот, когда кто-то спрыгнул на балкон сверху. Охранница дёрнулась, обнажая оружие — и так же быстро его опуская.

— Ну наконец-то кто-то с реакцией, — закатила глаза Кларабелль, похлопав прислужницу по плечу. — За дверь.

— Да, ваше высочество, — испуганно пробормотала та, выполняя приказ.

Мирабелль ещё несколько секунд усваивала информацию, прежде чем сумела возмутиться:

— Да ты так себе всё переломать можешь!

Откуда она?.. Мирабелль вскинула голову. Ага, вон у того окна сдвинута штора.

— Мне обратно залезть? — скептически вскинула брови Кларабелль, усевшись на перила.

Мирабелль задумчиво оглядела каменную стену замка без всяких заметных выступов, за которые можно было бы теоретически уцепиться:

— Не сможешь… Нет, доказывать не надо! — поспешно вцепилась она в руку сестры, и та прыснула со смеху. — Н-не смешно!

Кларабелль никуда не полезла, но хихикать перестала не сразу, и Мирабелль обиженно надулась:

— Вечно ты рискуешь без повода.

— Ничего со мной не станется, — фыркнула Кларабелль. — Можешь не волноваться, я… об этом уже позаботилась.

Мирабелль глянула на неё в ответ с сомнением, хотя в тоне сестры что-то насторожило и заставило переспросить:

— Позаботилась?

Кларабелль не очень хороша в играх с формулировками, впрочем, иногда использовала прямоту так, как ей бы и в голову не пришло… но сейчас у неё возникло ощущение, что сказанное было произнесено не просто так.

— Позаботилась, как ты и хотела, — закатила глаза Кларабелль, повторив. — Я же обещала, что не умру.

— Если заниматься моими — и твоими, — делами будет кто-то другой, то кто знает, что будет с тобой уже завтра, — Кларабелль в ответ на логичную тираду Мирабелль о том, как сильно она рискует и почему принцессе то не пристало, уставилась на неё не моргая. — И с твоей деточкой тоже. Могу предложить тебе уйму вариантов…

— Перестань! — Мирабелль зажала себе уши. — Перестань, я…

Кларабелль рассмеялась и убрала её ладони от ушей, проговаривая почти пугающе ласково:

— Я не умру, Мира. Я обещаю.

Разговор был так давно… Пусть и в памяти Мирабелль отпечатался чётко, очень уж много связанных событий произошло в то время. Но «как хотела» вечно выходило двояко.

— Ты сделала — что? — с крепнущим подозрением уточнила она.

— Я связала себя с твоей мелкой, — будничным тоном оповестила Кларабелль, заставив Мирабелль лишь растерянно моргать.

Она — что?

— Так что, пока она в порядке, то ничего со мной не станется.

— Погоди, — Мирабелль потёрла виски руками. — Я не понимаю.

Что всё это значит? Это какая-то магия? Мирабелль в ней не была особо сильна — ей не особо-то что-то требовалось, пусть и интуитивно она, кажется, не так уж в ней плоха, но пользовалась только эмоциональными всплесками.

— Связала нас по крови и… неважно, — пожала плечами Кларабелль.

Это как? Когда?

— Ещё в прошлом году, — растерянно предположила Мирабелль.

Клариссы ведь и рядом-то нет столько времени… А ведь сестра была инициаторкой? С учётом того, что сильного интереса к племяннице она ранее не проявляла, то наличие иного мотива это объясняло.

— Но что будет с Клариссой? — по крови, по крови… тоже тёмная магия? Мирабелль испытывала невольные опасения по этому поводу, пытаясь понять, что именно произошло. Дочь же была такая же, как обычно, в чём подвох? Правда, Мирабелль видела её всего по часу в день от силы, но, если бы она плохо себя ощущала, уж прислуга бы это заметила…

— Ничего с ней не будет, потому что ничего не будет со мной, — фыркнула Кларабелль. — Просто… лишний туз в рукаве.

Когда она так говорит, то ощущения лучше от слов совершенно не становится. По крови — это через родство, а связь сама в чём может быть, чтобы она мешала сестре навредить? Мирабелль ощутила некоторую дурноту.

— Но Кларисса…

— Тебе кто важнее, я или она? — голос сестры прозвучал почти обиженно, и Мирабелль прикусила губу.

Здесь надо мягче: не все такие тонкости Кларабелль принимала, а с учётом того, сколько лет у неё была сестра, а сколько — дочь, то здесь донести сложнее… О небо, если так уж сравнивать, то она и сама бы засомневалась!

— Ты, — сдалась Мирабелль, произнеся вслух — в конце концов, слова это просто слова, так что лучше не усугублять, пока не поняла, в чём конкретно дело, а всего лишь слов ей для сестры точно не жалко. — Это неважно.

Кларабелль ухватила её за руку, глядя в глаза снизу вверх — и Мирабелль подумала, что, когда что-то такое происходит, то и впрямь вспоминается, что сестра всё-таки младшая. У неё никогда не получалось ставить что-то полноценно ей в вину, даже внезапная… ревность?.. казалась совершенно детской и заставляла смотреть на поступки через призму некоторой снисходительности.

— Тогда что не так? Ты сказала…

— Я имела в виду просто не рисковать, — растерянно прервала её Мирабелль. — Дорогая моя, я постоянно беспокоюсь за тебя.

— А не надо, — напряжённость будто исчезла, и Кларабелль выпустила её руку. — Я же сказала — всё в порядке. И с мелкой тоже. Да ты и сама видела.

Видела, но столько времени назад… Мирабелль обречённо кивнула. Что ей сейчас ещё делать, кроме как верить? Самой, что ли, поискать, чем она там занималась? Раз уж внятного ответа не получила — что очевидно для Кларабелль, то далеко не всегда может быть так же просто и понятно другим.

— Нет ничего подозрительного, к слову? — осторожно уточнила она, и сестра мотнула головой:

— Нет, моя шпионка проверяла её всего пару дней назад. Эта Медея и правда её оберегает. Видишь? Я не ошибаюсь.

Мирабелль несколько устало улыбнулась:

— Вижу, — и уже сама потянула сестру за руку, краем глаза отмечая, как за балконной дверью беспокойно поглядывала на них Атэнэйс. — Но от сегодняшнего вечера ты уже не отвертишься!

Все равно сейчас ничего не изменить.

Мефис во время дороги не скрывал своего недовольства, почти непрерывно сетуя на что-либо и цепляясь к окружающим: на взгляд Алекто, того же Ренара спасало уже только натренированное за годы службы ангельское терпение, потому что лично она, пропуская половину претензий мимо ушей, и то устала.

Но при прибытии в владения маркиза Тропаима Мефис тут же нацепил привычную дежурную улыбку, естественно, ни слова не сказав о том, как его выбесила дорога. Разумеется, перед более влиятельными особо не покапризничаешь…

— Добро пожаловать, — маркиз пожал Мефису и Алекто по очереди руки с выражением лица, говорящем о том, что он рад встрече так же сильно, как и они — то есть примерно никак.

Зеулы и Тропаимы друг с другом обычно не работали. На плечах первых — близость к столице и внутренняя политика, у вторых — защита восточной границы и внешняя, в основном военная сфера. Роднили лишь величина влияния (которую Зеулы два поколения назад возвысили за счёт брака с королевской семьёй, пусть и продолжая оставаться только графством) да потомственное участие в совете… Потому, кроме этого совета, чаще всего они и не пересекались.

— Благодарим за приглашение, — Мефис играл куда лучше маркиза — возможно, по привычке, возможно, всё же опасался открыто показывать неудовольствие, всё-таки неуважение, что простительно маркизу… Да и Флорео на своей территории в своём праве.

А по мужу и не скажешь, что всего двадцать минут назад тот картинно ныл в карете о том, что это наглость устраивать встречу не на общей территории, а в какой-то глуши (с учётом процветания маркизата, не считая доставшейся им после раздела северной территории, произошедшего из-за бунта нескольколетней давности, преувеличение, конечно, смешное).

Хотя Алекто поездкой в душе тоже была недовольна. Потратить неделю… на что? Можно было и впрямь пересечься где-то после совета в столице — пусть территория и не совсем нейтральная (поскольку для Зеулов она была всё-таки больше «своей»), но публично такого не признаешь, а отказывать на приглашение маркиза было не совсем корректно… Ещё и пригласил вдвоём. Алекто была бы совершенно не против остаться в графстве и заниматься делами без Мефиса, но тот не жаждал страдать в одиночестве. Да и вдруг что-то дельное: вряд ли маркиз их совсем беспричинно позвал.

Алекто шла чуть позади, отдав инициативу Мефису, а сама тайком оглядывая обстановку. У Тропаимов, как у многих древних семей, был собственный замок, и обстановка здесь словно отдавала этой древностью, пожалуй, сильнее, чем в королевском — возможно, пока королева старалась, чтобы в том числе и окружение соответствовало ей, Флорео придерживался куда более консервативных взглядов, сохраняя и только обогащая нажитое веками…

— Работа Бертт, шестьсот седьмой год, — бодро отрапортовал маркиз, оглянувшись и поймав её взгляд на одной из самых роскошных статуй в коридоре.

— Её скульптур почти не сохранилось, — рассеянно кивнула Алекто, напрягая свои знания искусства — её то не сильно интересовало, но Лахеса в своё время постаралась не обойти стороной ни одну сферу, как и положено знатной леди.

— Мой дед лично заказывал, — с довольным видом угукнул маркиз, вновь отвлекаясь на Мефиса.

Угадала — накапливает и сохраняет. Роскошно, конечно, но, пожалуй, подход покойной Лерайи Зеул Алекто нравился больше: в поместье и светло, и роскошь изящная, не режет глаза.

Дело хозяина, разумеется, как жить. У маркиза трое детей — два сына и одна дочь, старшим давно за двадцать, — неизвестно, что и как в своё время решат они.

* * *

— Он дал нам общую спальню, — закатил глаза Мефис, проведя пальцем по поверхности комода. — Хотя бы непыльную… — впрочем, руки все равно брезгливо отряхнул.

Алекто хмыкнула и присела на покрывало, неприлично поболтав ногами — после кареты хотелось не сидеть, а или лежать, или, наоборот, как можно больше ходить.

— Что уж, — мотнула головой она. — Всего день.

— Готов поспорить, дело даже не в том, чтобы попытаться как-то нас подколоть, а в том, что готовить аж две комнаты он поскупился, — проворчал Мефис, рухнув в кресло и накрыв глаза ладонью. — А я не горю желанием с ним спорить.

Не горит желанием разозлить, скорее. Маркиз Тропаим ему не по зубам, тут и благосклонность королевы не поможет так легко — как минимум, противостояние, в случае чего, вышло бы долгим и сложным, Мефис разве что общественным мнением мог бы попробовать задавить. Но, пусть Мефис наверняка и подбешивал маркиза, Алекто не думала, что того так легко вывести, больше муж трусил, судя по себе.

— Отсюда и Веелю ничего не привезёшь, — буркнул он, отняв ладонь от лица, когда в дверь ровно четыре раза отрывисто постучались. — О, Ренар.

Ренар был не один, а вместе с Каталиной. Слуг, как выяснилось, отослали куда-то чуть ли не в подвалы: помещения для прислуги здесь находились там, и для «комнатных» слуг гостей не сделали исключения, пусть то и жутко неудобно…

Алекто, чтобы немного исправить положение, от платья отказалась, остановив выбор на камзоле, так не надо будет Каталину сто раз туда-сюда гонять, и сама справится. Да и никто за то не предъявит — спасибо старшей принцессе, давшей некоторую вольность сегодняшней моде.

— На ночь оденься потеплее, — напоследок шепнула Алекто Каталине.

Всего день на чужих правилах, и не на самых худших. И не так жили.

Каталина послушно кивнула, удалившись вместе с Ренаром.

К ужину их уже ждали. Алекто заранее подозревала, что приём пищи будет не так уж и прост, и присутствие, кроме хозяина дома, графини Дафнин (при отсутствии, собственно, членов семьи Тропаим) это подтвердило. Мефис что-то недовольно буркнул едва слышно, но тут же вновь засияв улыбкой, едва оказавшись под чужими взглядами.

— Леди Дафнин… Рад и вас видеть.

Графиня встала и учтиво поклонилась, впрочем, молча. На памяти Алекто та и во время советов голоса почти не подавала, но не пропустила ни единого собрания. Семья Дафнин в принципе неясно, чем именно берёт — всегда у трона, но никогда для публики. Как сейчас Атэнэйс Дафнин. Казалось бы, ничего особенного, а застала уже четыре поколения королевской семьи и одна из наиболее приближённых королевы.

Флорео велел подать ужин, внезапно, усадив Алекто к себе ближе, чем Мефиса, и только тут она что-то заподозрила, запоздало. Позор какой. Он же с ней раньше и не разговаривал, а тут любезничает… И началось это не сейчас. Раньше. Два года назад — когда королева Мирабелль выбрала её к себе в сопровождение, с того момента маркиз перестал считать её пустым местом, просто до сего вечера она не акцентировала внимания, столь малым был контакт, но при личном общении разница оказалась очевидной.

Алекто стало почти смешно. Сама всегда держит в голове подобное, а о том, что доброту королевы к ней так же кто-то считает, и не подумала — искренность эмоций её величества отвлекла. Сама-то, как и маркиз, привыкла искать расчёт…

— Благодарю, — чуть чопорно.

Мефис едва слышно с недовольством цокнул языком, понимая, что его жене и мелкой графине отдали предпочтение большее, чем ему, занимая оставшееся место. Считывать его обиду не менее забавно, чем расчётливую любезность маркиза.

— Как ваша семья? — через какое-то время учтиво поинтересовался Мефис, между первым и вторым блюдом, провожая взглядом девушку из лакеев.

А ведь и правда, никого из членов семьи Тропаим они не видели за сегодня, в том числе и маркизу.

— Луи сейчас в столице, — пожал плечами маркиз. — Эркюль здесь. Белле уже два года… Ничего особого.

Луи — старший, Эркюль — средний, Белла — совсем младшая, про жену маркиз в принципе никогда не вспоминал, к стыду Алекто, она почти не могла вспомнить лица той, не особо жалующей публичные мероприятия. Со стороны маркиза-то неудивительно, очередной брак ради крови, но она могла бы и запомнить. Впрочем, оба сына Флорео тоже не так уж часто мелькали в обществе.

— Ради учёбы поехал? — уточнил Мефис, не менее предсказуемо выкинув из зоны своего внимания всех, кроме наследника.

— Да. В университет вдруг напросился… — маркиз закатил глаза. — Как будто те же самые преподаватели здесь его учили как-то иначе. Да и поздновато ему, только время терять — разве что связями обрастёт.

Да, аристократы прямой линии обычно учились только на дому, чтобы не подвергаться лишней опасности, да и индивидуальный подход, очевидно, был качественнее: по сути, университет был средством исключительно для побочных ветвей да достаточно богатых горожан. Кто считал их неплохой инвестицией в будущее, сама же Алекто, пожалуй, сомневалась — общий уровень образованности населения больно низок, окупается ли вообще это… Впрочем, было их всего-то два, в столице и…

— Тем более, мог бы тогда уж выбрать местную академию, а не за тридевять земель, — проворчал маркиз.

…и здесь, на востоке. Забавно слышать такое от маркиза, во владениях которого и было подобное, но жалобы, кажется, просто пришлись в тему. Насколько слышала Алекто, куда больше Флорео был недоволен вторым сыном, который, пусть и жил всё время под боком, но был очень уж падок на всевозможные выходки, да и вечно связывался с кем попало. Но ни один из них армией так и не заинтересовался. Луи вынужденно участвовал в подавлении восстания, собственно, только о его награждении за то Алекто и знала — лично о нём, а не об его отце.

И, к слову, можно отметить, что имя дочери выбиралось наверняка с расчётом на подольститься к её величеству.

Алекто благодарно кивнула, когда лакей между делом вновь наполнил ей бокал.

— Неприятно, — поддакнул Мефис.

Что ж он всегда так усердствует-то, для человека с такой степенью самовлюблённости…

— Никсены тоже смылись? — резко сменил тему Флорео, заставив Алекто замереть — она догадывалась, что о чём-то подобном и зайдёт речь, но не ждала прямого напора, а не полунамёков.

— Задание её величества, — невозмутимо отозвалась она.

Вот уж подвергать сомнению приказы королевы она в своём присутствии не допустит. Мефис кивнул на её слова:

— Не стали придавать особой огласке как раз из-за схожих выводов… Чтобы не добавлять поводов для сплетен.

— А, по-моему, они именно первое, — уже менее нахально произнёс маркиз, присмирев при упоминании королевы, но не закругляя темы. — Всей семьёй…

— Путь через вашу территорию, — поняла Алекто, прикинув в голове маршрут на карте, и маркиз кивнул:

— Да, мне доложили с одного из граничных пунктов.

Вряд ли Лахеса об этом не знала, мысленно хмыкнула Алекто. Скорее всего, нарочно подбирала так, чтобы вести долетели в нужное ей же время: образ беззаботной сплетницы и вертихвостки виконтессы часто усыплял бдительность, да и она с Долосом на пару и впрямь искренне дурачились по жизни, что придавало убедительности, невольно заставляя забыть, что в совет они оба протащены не только ради двух лишних голосов на стороне Зеулов.

— Её величество решила напомнить яссам о том, что нас не стоит списывать со счетов, — беззаботно пожал плечами Мефис, при том почти кровожадно насаживая кусок мяса на вилку.

— Они нам и так почти должны, — фыркнул маркиз.

В Ясписсе правил сын карлийской принцессы Темис — младшей сестры королевы Персиа, — знатно пошевелившей местный уклад, какими-то мутными путями сумевшей усадить на трон своего мужа, всего лишь третьего по счёту в цепочке наследования… или уже сразу самого сына?.. Алекто не очень хорошо помнила. Но о том, насколько яссы на самом деле были тем довольны, оставалось лишь, конечно, гадать, но забывать про них было нельзя — если Чудиин и Лучидум можно было выпускать из виду благодаря их слабой политической организованности, то Ясписс слишком силён.

— С полукровкой двусмысленно получается, — впервые заговорила Жанна задумчиво, невольно обратив на себя внимание.

Дафнины всегда умудрялись оставаться совершенно незаметными так, что про них невольно забываешь.

— То ли показать, что родство не забыто… то ли оскорбить тем, что послали всего-то бастардку, — распространила графиня свою мысль.

— Леди Лахеса рождена в браке, — сухо прервала её Алекто — знали-то, конечно, все, но прямо никто обычно никто не говорил, и она не собиралась позволять её оскорблять.

Жанна ответила едва заметной ухмылкой.

— Если чего и надумают, это не значит, что мы не можем дать им отпор, — уязвлённо заявил маркиз, видимо, принявший сказанное и на свой счёт: граница с Ясписсом-то после прошлого восстания тоже его ответственность. То ли награда за успешное подавление, то ли лишние хлопоты, как уж посмотреть.

«Прошлого». Алекто внутренне вздрогнула, понимая, какое слово подобрала. Раз есть прошлое, то есть и последующее…

А в стране пыталось разгореться именно оно. От этой мысли хотелось схватиться за голову, поскольку она из смутных опасений переходила в разряд реальной угрозы.

Мефис напряжённо смотрел почему-то в тарелку, но тут заговорил:

— Где сейчас основная часть ваших войск?

Флорео хмыкнул:

— Лорд Зеул, я вам не отчитываюсь.

— Но вы нас пригласили вряд ли только ради сплетен, — Мефис небрежным жестом откинул чёлку со лба, заговорив с привычной уверенностью. Всё-таки поймал в разговоре нужную нить, за которую можно потянуть. — Не так ли? Так где они?

— Так и остались на востоке, — выдала своего сюзерена Жанна, на яростный взгляд Флорео не обратив никакого внимания.

Её хладнокровию можно только позавидовать.

— Почему вы не перевели их на границу с землями Лилиум? Уж не для запасного ли пути для себя? Раз уж вас так взволновало «бегство» Никсенов? — Мефис сложил руки под подбородком, ухмыльнувшись.

— Её высочество не терпит вмешательства в свои планы, — возразил маркиз, но по чуть дрогнувшей интонации Алекто поняла, что Мефис попал.

— Не вводя их на территорию герцогства… бывшего герцогства, — мигом исправил оговорку Мефис, — а на границе. Да и там леса… Опасность сейчас грозит не от всякой нечисти… хотя этих тоже можно так назвать, — закатил он глаза. — Вы надеетесь в случае чего отстоять только маркизат?

— Вы нападаете на меня только потому, что у Зеулов военной силы нет совсем, — сухо заметил маркиз. — У вас нет поводов винить меня в дезертирстве… Это оскорбление!

— Вот только он прав, — постучала ногтями по поверхности стола Жанна. — Вы и к её величеству за сим обращались.

— А ты вообще должна быть на моей стороне! — вспылил маркиз, впервые дав волю настоящим чувствам. — Нет нечего постыдного в защите земель, за которые я и ответственен!

Интересно, вспомнит ли он об этом, если действительно прижмёт, философски подумала Алекто.

— У меня в столице сестра и младшая дочь, — пожала плечами Жанна. — И я согласна с его сиятельством, — она кивнула в сторону Мефиса, вряд ли ожидавшего этой поддержки, но оттого довольно ухмыльнувшегося. — В том числе потому и предложила эту встречу… Надо действовать сообща, а не тянуть друг друга на дно быстрее.

— Почему тогда здесь нет никого от Эмпуас? — уточнила Алекто.

— А они не под вашу дудку пляшут? — хмыкнул Флорео, отчего Мефис вновь потянулся к волосам нервозным жестом, но это Алекто знала, что это движение нервное, а не только выверенная попытка покрасоваться.

Его-то знатно уязвило, что юный лорд Эмпуас внезапно спелся с Лилит, что играло совсем не в его пользу. Зря Алекто спросила.

— Может, и под мою, но то не мешает переговорам, — пожал плечами он, выкрутившись.

— Сами и разберётесь, — отмахнулся маркиз. — Ладно. Я подумаю. Подумаю, как… будет лучше их перевести, — сдался он. — Кого-то все равно надо будет оставить.

Остаток ужина прошёл тихо, лишь пару раз Жанна уточнила у Мефиса несколько деталей об обстановке, кажется, планируя что-то самостоятельно. Алекто мысленно отмечала её слова, но они пока не складывались ни во что… как и в принципе мотивация графини. Маркиза понять оказалось проще.

И вопросы возникли не только у неё.

— Как думаешь, она знает больше, чем говорит? — поинтересовался Мефис, придирчиво глазея на своё отражение уже в спальне, перед самым сном. — Графиня. Ума не приложу, почему она решила воздействовать на Флорео именно через нас. Мол… — он неопределённо всплеснул руками, — логичнее было бы самой и давить.

— Я думаю, она что-то узнаёт от леди Атэнэйс, — предположила Алекто, растянувшись на кровати.

Или наоборот, Атэнэйс узнаёт от неё… Как же она устала.

— Ну, я бы в принципе относился с опасением к той, у кого в семье из четырёх последних браков умерли три супруга… Не так уж она и проста, как хочет казаться.

Алекто чуть помедлила, высчитывая, почему вообще четыре: муж самой Жанны, мужья её двух дочерей… А, ещё её брат женат на вполне живой виконтессе Розан и формально из семьи «ушёл».

— В том числе и это, — хмыкнула она. — А маркиз… он, скорее всего, и сам колебался?

Немного двояко получилось: с одной стороны, скорее всего, тот хотел поддержать свой образ преданного королеве человека перед теми, кто был к ней ближе, с другой, графиня Дафнин подтвердила перед ними то, что он в принципе в другую сторону колебался до сих пор, этот самый образ нарушив, чего графиня не осознавать не могла. Получается, намеренная провокация… ради сестры и дочери?

Удивительно, что некоторые действительно не боятся рисковать ради семьи — пусть то и не исключает возможности иных планов. Только гадать остаётся, видимо — а может, время покажет.

— Главное, чтобы не качнулся обратно, — недовольно буркнул Мефис, сев на кровать слишком близко к ней…

Учёная горьким опытом Алекто догадалась, что произойдёт дальше, раньше, чем он потянулся ближе, подцепив её прядь распущенных волос и нависнув над ней, равнодушно обмякла и уставилась в потолок… то есть в балдахин. Сработало мгновенно: Мефис скривился и убрал руки, ещё и отпихнув её с уже занятой половины кровати.

— Необязательно каждый раз делать вид, как будто я мерзость какая, — драматично заверил он, прикрывая глаза.

Алекто молча устроилась на другом месте. Мефиса не возбуждало полное отсутствие интереса к нему, а играть она прекратила сразу, как это перестало быть нужным. Начала-то и то только потому что после свадьбы муж почти обиженно заявил, что стоит потрудиться роли хоть немного соответствовать… в принципе, она с этим была почти согласна, пока наследника не было, но на тот момент не сразу поняла, что именно его не устроило. Отцу-то надо было, чтобы она была как можно тише…

Хоть какая-то польза от самовлюблённости мужа, вяло отметила Алекто, продолжая смотреть в балдахин.

— Спокойной ночи, — буркнул Мефис через некоторое время.

— Ночи, — эхом отозвалась Алекто.

Кларабелль, немного психанув, повисла на ветке вверх ногами, отпустив руки. Надоело. Который час уже караулит на этом несчастном дереве, и всё без толку. И никого не обвинишь — это была её собственная глупая идея, потому что она устала глазеть на унылое лицо Миры, когда та зацикливается на своей мелкой.

А спустя столько времени возвращаться с пустыми руками ещё более глупо. Остаётся только ждать дальше. И надеяться, что часы в дни не превратятся, иначе её съедят насекомые, которые слишком мелкие, чтобы на них как-то пытаться воздействовать, только по себе попадёшь.

Убогий домик, видный в просвете между ветвями, вызывал желание разве что его поджечь… с учётом того, что здесь вокруг одни деревья, горело бы, конечно, знатно, да вот только она собственной магией настолько направо и налево не разбрасывается.

Кларабелль бесшумно вздохнула и подтянулась, на этот раз на ветку усевшись, и как раз вовремя.

За ветвями впервые началось какое-то движение, и Кларабелль прильнула к стволу дерева, заставив ветви себя прикрыть. Если и почувствует магию — да и ладно, но вряд ли, энергетика мелкой, отравленная её вмешательством, должна была уже достаточно заполнить это место, чтобы изначальный источник в её лице мог затеряться.

Старуха вышла из дома с девчонкой на руках. Ой, вот только не говорите, что она с ней ещё и куда-то таскается… Придётся тогда дом обыскивать и там что-нибудь искать, что может подойти.

Старуха отошла куда-то за дом и вернулась обратно уже без мелкой, беспокойно оглянувшись, а потом скрывшись в доме. Кларабелль извернулась, пытаясь увидеть, куда же дели племяшку, но с такого ракурса то место совершенно не просматривалось, потому она, подождав немного, спрыгнула с дерева и пошла по земле, продолжая скрываться, чтобы оказаться напротив нужной стороны дома.

Девчонка счастливо возилась в земле, заставив Кларабелль скептически хмыкнуть. Мирабелль бы с ума сошла, если бы додумалась до того, что у её дочери будут такие развлечения.

Ну, отлично. Что ей не нравилось, так это то, что племянница игралась прямо под окном: очевидно, чтобы быть под присмотром, но она-то не собиралась попадаться на глаза старухе. Устроить что-нибудь ради отвлечения с другой стороны не подойдёт, она же наверняка Клариссу сначала заберёт. Значит, придётся как-то выкручиваться…

Кларабелль, прикинув размер окна, попыталась понять, какой там угол обзора, и двинулась вперёд, держась вне возможного поля зрения. Так… Она шевельнула рукой, чуть прикрыв ставни — недостаточно, чтобы заподозрить что-то, кроме дуновения ветра, и чтобы ринуться их открывать, но достаточно, чтобы ещё немного ограничить видимую область, и таким образом постепенно подошла ближе к ребёнке.

Кларисса заметила её не сразу, но в какой-то момент оторвалась от втыкания палок в землю и растерянно уставилась на неё. Кларабелль скосила глаза в сторону дома: как она успела приметить, Медея там не сидела на одном месте, а суетилась по дому, потому за девочкой поглядывала, кажется, краем глаза, но, если мелкая заплачет или ещё что внезапно выкинет, то наверняка это заметит.

Кларабелль не была уверена, насколько та вообще осознанная. Вроде сейчас хотя бы похожа на что-то человеческое, а не как было. Волосы даже до плеч доросли: тёмно-коричневые, темнее, чем у идиота, да и вообще цвет какой-то не такой, но она не знала, как обозначить оттенок.

— Иди сюда, — чуть слышно, почти одними губами, и поманила рукой.

Кларисса смотрела на неё, открыв рот, а потом действительно шустро поползла к ней. Она же не может её помнить, да? Кларабелль, не считая махинаций с заклинанием, к племяннице приходила только приволакиваемая Мирабелль, а сама магия для мелкой прошла фактически незаметно, так что поводов не было… Да и она была уверена, что у той ещё память, как у рыбки.

Девчонка, приблизившись, внезапно для Кларабелль, понятия не имевшей, как вообще дети развиваются, встала и потянула её за тунику, указав левой рукой на кулон.

— Дай? — с надеждой.

Кларабелль быстро глянула на окно. Медея как раз скрылась в недрах комнаты и, вроде, на манипуляции воспитанницы внимания не успела обратить.

Бесстрашное дитя, конечно. Кларабелль подавила порыв отцепить пальцы — ей же и надо было её подманить, так что придётся пользоваться ситуацией. Она стянула кулон, кинув девчонке, и та, плюхнувшись обратно на землю, поспешно ухватила вещичку, а она потянулась к ножнам, незаметно доставая кинжал. Заорёт или нет?

— К… Кларисса, — шикнула она, чуть ли не впервые назвав племянницу по имени, и девчонка уставилась на неё с некоторым недоумением, запрокинув голову — то, что надо.

Кларабелль ухватила прядь волос сбоку — сначала думала с затылка, но поняла, что там останется заметная пустота, а если оно не отрастёт до возвращения к Мирабелль, то сестричка точно не оценит, — и быстро резанула лезвием, одной рукой убирая кинжал, другой выхватывая у мелкой обратно кулон.

Та возмущённо запыхтела, и Кларабелль закатила глаза, махнув ей рукой… то есть кулаком с зажатыми в нём несчастными волосами.

— Не боись, ты мне ещё целая нужна, — буркнула она, уже менее заботясь о скрытности, кинувшись снова в лес.

* * *

Не унывать, не унывать, не унывать… Она сильная, она справится, как и всегда справлялась.

Мирабелль лучезарно улыбнулась собственному идеальному отражению. Платье элегантного тёмно-красного цвета, с открытыми плечами, и украшения, не менее идеально сочетающиеся с короной. Прекрасна, как всегда.

Она хмыкнула, коснувшись весьма реалистичного украшения-цветка в волосах у уха. Мило, но не сочтут ли слишком вульгарным для вдовы… Ей нравились всякие миленькие и нежные украшения вроде такого, но больше в повседневной жизни, а тут всё же особый случай. Хотя на вечерний приём она все равно ещё раз переоденется… но и сейчас образу быть бы достаточно официальным.

— Давай без этого, — обернувшись, сообщила она Мариссе, не теряя улыбки. — Перебор.

— Две секунды, миледи… — Марисса засуетилась, аккуратно отцепляя украшение и поправляя причёску.

Жюлиет глазела довольно восхищённо, а Атэнэйс просто чуть улыбнулась. Всё же была в старшей фрейлине какая-то усталость, несмотря на то, что никаких серьёзных проблем у неё не обнаружилось. Может, у неё это тоже от переживаний и тревог? Их сейчас у всех хватало.

Сначала разобраться со срочными делами, которые нельзя отложить на завтра, потом несколько индивидуальных встреч, потом приём — празднование лишь на день, правда, в городе вроде как что-то продлится дольше, ярмарка или что-то в этом духе, но для себя Мирабелль не стала затягивать, внутренне грустя от того, что день рождения дочери отпраздновать не удалось (хотя для публики заявления были), да и пять дней назад была вторая годовщина со смерти мужа.

И Мирабелль поняла, что уже… отболело. Грустно, одиноко, но нельзя сказать, что эта доля одиночества появилась именно два года назад. А боль утихла, ушла вглубь, старым, уже зажившим шрамом на душе. Не первым, но хорошо бы последним. Бабушку она не успела запечатлеть в памяти, отца слишком редко видела, рана от матери заживала долго, но детская память всё же затирает быстрее… (И Эйван ранил раньше, чем погиб, что было стыдно признавать.)

— Я закончила, — Марисса смотрела на неё сияющими глазами.

Мирабелль сегодня двадцать семь.

За десять дней до дня рождения Клариссы случился переполох в герцогстве Шарлис. Кларабелль разобралась, но… слишком близко к столице. И на тех землях — впервые, под контролем сестры порядки были обычно железные. А качество жизни не хромало — территория там богатая, потому Мирабелль не могла понять, как так, почему. Хорошо, что хотя бы без предательств, перепуганная наместница первая же и подняла тревогу и обвинений ей не предъявлялось, но оттого Мирабелль сама только больше путалась.

Последующий месяц же — тишина, почти пугающая. Ни одной плохой вести, но, впрочем, и хороших особо не водилось…

Но ей двадцать семь, у неё день рождения, и она сегодня планировала исключительно расслабляться!

Кларабелль опять где-то потерялась, но уж сегодня Мирабелль могла быть уверена, что та придёт. Что-что, но её праздники она не пропускала. Губ Мирабелль наконец-то коснулась по-настоящему тёплая улыбка.

— Благодарю, — Мирабелль изобразила реверанс перед собственным отражением. — Пожалуй, мне стоит поспешить. В этот раз Ясписс удосужились отправить к нам посланника…

Леди Лахеса пока не вернулась, но Мирабелль и сама велела ей не спешить. Пусть оценит обстановку изнутри получше, да и дань уважения высказать. Правда, Совет лишился сразу двух представителей, отчего Мефис доверительно побурчал ей, что неудобно, когда за твоей спиной стало ровно в два раза меньше людей, Мирабелль только сочувственно хмыкнула — всем ведь было ясно, что Никсены фактически высказывали волю Зеулов. Пусть и дозволяя себе некоторую свободу, но наперекор никогда не шли.

Посол был уже в возрасте и кого-то Мирабелль неуловимо напоминал, но она весь формальный разговор и поздравления, несмотря на очевидность, не опознала, кого, пока мужчина на прощание, низко поклонившись, не передал ей конверт со знакомым почерком на нём так естественно, что на жесте никто не заострил внимания.

Мирабелль невозмутимо отложила его и вежливо улыбнулась:

— Передайте мои наилучшие пожелания.

Надо же. Ей казалось, что, толком ничего не зная, сложно будет найти родных, но, возможно, виконтесса знала больше, чем говорила — а может, просто нашла способ. Для такой сплетницы не впервой работать с информацией, которую не так-то просто получить.

Посол ещё раз поклонился, уже молча, и вышел, и Мирабелль, глянув на часы, кивнула охраннице на конверт:

— Проверь.

Та чуть вздрогнула и поспешно метнулась к ней. Виконтессе-то доверять можно, а вот посредникам, ещё и из чужой страны — кто знает. Логически яссам нет смысла в её смерти (ещё и с учётом того, что регентшей тогда станет Кларабелль), но осторожность не помешает. Никогда не знаешь, какие силы за кем на самом деле могут встать.

Мирабелль чуть зевнула в ладонь, и охранница, чуть поклонившись, вернула ей уже вскрытый конверт:

— Яда нет, ваше величество.

— Благодарю, — Мирабелль приняла его и пробежалась взглядом по аккуратным строчкам.

Лахеса заполнила немалую часть письма совершенно бессмысленной информацией, от погоды до местных достопримечательностей и состояния своей семьи, и Мирабелль не сразу поняла, где суть, не считая делового постскриптума о том, что дела идут успешно. Не просто так же она всё это исписала…

Так, вот, поняла Мирабелль, проглядев второй раз текст уже по диагонали.

«…думала остановиться у родственников, но не стала. Но можно рассматривать как вариант в крайнем случае — думаю, вполне возможно всё уладить.»

Не у одной Лахесы там есть родственники. Мирабелль поморщилась: этот вариант она не хотела рассматривать даже как самый крайний.

Она протянула лист к свече, сжигая — ничего секретного, конечно, но ей стало как-то неприятно. Виконтесса, конечно, хотела, как лучше, но нет.

После посла были казначея с финансовым отчётом, несколько срочных прошений и, внезапно, графиня Алекто вместо ожидаемого Мефиса.

— С лордом Зеул что-то случилось? — уточнила Мирабелль, принимая из рук Алекто бумаги.

Читать их уже не хотелось, и она просто потянулась за пером, чтобы подписать. Раз тревожат сегодня, значит, срочно, раз срочно, значит, проще довериться. Как минимум, отречение от короны они ей точно не напишут, а остальное всё решаемо.

— Граф… несколько задерживается, — Алекто с непроницаемым лицом повела плечом, и Мирабелль поняла, что, скорее всего, что-то исключительно бытовое. — Благодарю, ваше величество.

Мирабелль запоздало скользнула по бумагам беглым взглядом, чтобы понять, их надо у себя оставить или вернуть, после чего подвинула их на столе в сторону Алекто.

Графиня взяла их и поклонилась:

— Поздравляю, ваше величество.

— Не надо сейчас церемоний, — махнула рукой Мирабелль. — Для этого будет вся ночь…

— Подарок, к сожалению, тоже, — выпрямившись, Алекто чуть улыбнулась. — И… извиняюсь, но есть ещё кое-что.

Мирабелль вопросительно сплела пальцы под подбородком, чуть виновато скосив глаза на документы, надеясь, что они тут не при чём.

— Маркиз Флорео, судя по всему, колебался, но то ли передумал, то ли хочет, чтобы мы так думали.

Мирабелль облегчённо вздохнула. Это она уже знала от Атэнэйс, которая ушла после разговора с казначеей из-за дел, связанных с подготовкой, но наверняка сейчас бы и виду не подала, кто тут вечно знает всё на свете.

— Да, благодарю, я уже знаю, — улыбнулась она. — Он не пытался в чём-то вас убедить?

Алекто покачала головой:

— Нет. Мне кажется, он пытался восстановить репутацию в ваших глазах, но не могу судить, насколько он искренен, потому посчитала нужным предупредить. Тогда у меня на данный момент всё, ваше величество. До вечера, — она вновь поклонилась и удалилась.

Мирабелль хмыкнула и откинулась на спинку кресла, незаметно вытянув ноги. Больше никого сегодня быть не должно. Время обеда, вернулась ли Кларабелль? Завтракать в одиночестве было, между прочим, весьма грустно.

— Накройте в столовой, — приказала она лакею по пути в свои комнаты.

К обеду Мирабелль переоделась в более домашнюю одежду, отметив, что Атэнэйс так и не вернулась. Ей кажется или она действительно стала чаще отлучаться в последний месяц… Впрочем, она ведь сама велела той больше отдыхать, а фрейлина ещё и не особо слушалась, разве не к лучшему?

К еде она приступить не успела: сестра ворвалась в столовую вихрем, усевшись на своё место, и слуги, всполошившись, засуетились, поспешив за её порцией — приборы уже лежали на нужном месте.

— Вот и ты, — улыбнулась Мирабелль. — Я волновалась.

— Слишком долго провозилась, — развела руки в стороны Кларабелль, состроив виноватое лицо. Мимика у неё часто бывала наигранная, но от того особенно выразительная.

Мирабелль хихикнула в кулак:

— Ничего страшного. Чем занималась?

Слуга, стараясь не попадаться на глаза сестре, осторожно подставил тарелку с едой. Ох, ещё и неизвестно, завтракала она нормально или нет. Наверняка толком не ела, где б она взяла нормальную еду?

— Нет, сначала поешь, — сама же перебила себя Мирабелль, и Кларабелль в ответ не менее выразительно закатила глаза, но не стала спорить.

Аппетит-то у той хороший, она же вечно двигается и потому много ест, но она же принимает неизвестно какую пищу неизвестно где…

Кларабелль закончила раньше, но, постукивая пальцами по столу, осталась её ждать, и Мирабелль, вырвавшись из плена собственных мыслей, чуть поспешно доела десерт и допила сок, терзаемая любопытством.

Если относиться критично, то подарки Кларабелль не отличались сильной оригинальностью, но ей все равно всегда было приятно (за исключением случаев, когда она ощущала себя так, как будто кошка в знак признательности притащила убитую мышь, но не так уж и часто такое происходило… это, кажется, сестра в какой-то момент переросла) и понятно, что та правда пытается попасть в её желания и вкусы.

— По плану у меня есть свободный час, но, если надо, на тебя могу выкроить и больше, — сообщила Мирабелль сестре и благосклонно кивнула ближайшей служанке.

Хороший был обед.

— А… — Кларабелль чуть растерянно поморгала. — А, как хочешь. Пошли, — она подхватила её под локоть и увлекла за собой, в свою комнату, и Мирабелль, издав тихий смешок, послушно засеменила за ней, всё ещё снедаемая любопытством.

В комнате было прибрано: видимо, горничные успели утром, а то Кларабелль не любила пускать к себе слуг, и те старались не попадаться ей на глаза лишний раз. Мирабелль так и не понимала, как сестра умудряется обходиться без хотя бы камеристки… Но управлялась же.

— Хорошо, что ты успела до вечера, — произнесла Мирабелль, украдкой оглядываясь. — Правда, я и не сомневалась… — чуть улыбнулась.

Кларабелль подцепила закинутую на кровать дорожную сумку и завозилась в ней, и Мирабелль вежливо увела взгляд в сторону.

— А то! Могла бы и раньше, но там не от меня завесило.

Кларабелль приблизилась к ней со спины, и шеи коснулась холодная цепочка. Ожерелье… нет, кулон! К вечернему наряду не так хорошо подойдёт, как специально подобранные украшения, но Мирабелль сразу решила, что оставит его. Сестра может и не обратить внимания, но ей самой-то это будет важно.

— Как оно вообще… а, всё, — Кларабелль справилась с застёжкой и, чуть отступив, беспечно хмыкнула, но Мирабелль все равно полезла обниматься.

— Всё прекрасно, спасибо! — она поцеловала упорно сопротивляющуюся сестру в лоб.

— Погоди, ещё есть! — Кларабелль всё-таки выбралась из объятий Мирабелль, продолжившей кружить вокруг неё с беспечным смехом. — Не подарок, правда. Но ты всё… кхм, говорила, — она протянула ей нечто, на первый взгляд показавшееся куском шерсти.

Мирабелль с недоумением взяла предмет, не сразу поняв, что это. Не шерсть — срезанный тёмно-каштановый локон.

Короче ладони… и оттенок насыщенный…

Кларисса.

— Про мелкую, — уточнила Кларабелль. — Я подумала, что палец какой-нибудь явно не подойдёт, значит, будет так.

Мирабелль не сразу поняла, что это своеобразная шутка, и запоздало издала нервный смешок, погладив волосы пальцем. Отрасли, значит. И прямые.

Самый странный привет от дочери, который можно придумать.

— Ну, что она живая и так далее… Неправильно? — уставилась на неё Кларабелль.

(В голову почему-то полезли мысли о том, что волосы у мёртвых сохраняются дольше всего… О небо, какие глупые мысли.)

Мирабелль сжала кулак и прижала его к сердцу, собираясь вновь с мыслями. Костяшки пальцев задели кулон, и она подняла глаза на выжидающую сестру. Она-то старалась, и, пожалуй, не так уж и жутко, как кажется.

— Нет, нет… Спасибо! — почему каждый раз накатывает такой жгучей тоской, когда выбор был её собственный?

Впрочем, она уже твёрдо решила, что не позволит ничему испортить день, а сестра по-своему старалась её порадовать.

Мирабелль поспешно обняла Кларабелль, закатившую глаза с самым трагическим видом, но на этот раз сопротивлявшуюся менее рьяно.

— Дорогая моя, я тебя очень люблю, — заверила сестру Мирабелль.

Примечания:

Иллюстрашка: https://sun9-66.userapi.com/impg/9PwqZ6VQ-EquHPHcdLiOQWigriel5GikRH0jVw/39J6CaDV7HY.jpg?size=1656x2160&quality=95&sign=9ff2a855406c6ae9663127376c8461e7&c_uniq_tag=K8SsX6PQZpttptVi0JHEO5BAMos_uNrj_TexNsBYKIc&type=album

Сефо молча глазела на чёрную униформу, а внутри медленно разгорались ярость и обида. Непонятно, чего больше, потому что оба чувства жаждали излиться на окружающих.

Мелисса беспокойно суетилась рядом, поглядывая на неё, но не решаясь говорить первая.

— Я… я не буду… — полные яда слова никак не хотели вылетать из горла.

— Я, я могу пойти вместо тебя! — затараторила Мелисса и поспешно уцепилась за её руку. — Тебе необязательно себя заставлять. Я лучше буду — я привычная же…

Мужчина кисло глазел на них, скрестив руки на груди, словно жаждая заявить что-то вроде «я же говорил».

Сефо смерила его в ответ злобным взглядом.

Ну уж нет, она не лыком шита, но и просто молча спускать такое отношение не собиралась.

— Это унизительно, — выдавила она наконец то, что ей не нравилось, в связные слова. — Будто не могу изобразить кого-то, больше рабыни…

— Горничной, — вяло поправил мужчина. — Им денег платят… Ладно, найдём кого другого. Мелисса не пойдёт, она по магии максимум на третью степень тянет, а надо кого посильнее… Хотя, если больше никого не найдётся… Сроки-то поджимают…

Дурак. Все они в основном дураки: вроде и за простых, а на деле никого не понимают. Сефо ещё Гера объяснила, что сложно организовать перемены снизу, что нужны деньги, оружие, чтобы суметь воплотить планы, что потому восстание на севере и провалилось: у крестьян не было возможностей. Тогда она не поняла, а сейчас, глядя на простодушную Мелиссу, поняла.

Та могла сколько угодно хотеть мира во всём мире, но сделать ничего голыми руками не могла.

И… пусть руки эти и не пачкает дальше. Кто-то же должна.

— Пойду я, пойду, — вновь прожгла мужчину взглядом.

Она даже имя его не стала запоминать. Торгаш какой-то из дворянского рода.

— Сефо, — пробормотала Мелисса с опаской, и она вырвала руку.

— Да нормально мне! — рявкнула Сефо. — Но ты — и понять не можешь и не сможешь, что с тобой не так! — ткнула пальцем в сторону мужчины, резко направившись прочь. Где тут выход?

Она понимала, что высказалась очень уж громко и напыщенно, но настроения подбирать слова по-умному у неё уж точно не было!

— Вот вам и протеже Геры, — пробормотал тот вслед ей и Мелиссе, поспешившей за ней.

— Что такое протеже? — вполголоса поинтересовалась она у Мелиссы, и та растерянно пожала плечами.

— Вряд ли что-то плохое. Геры же, — задумчиво сделала вывод та.

И не поспоришь, демон побери!

— Зачем рядиться в служанку… — пробубнила она, перепрыгивая через ступеньки — только в конце лестницы, в самом низу, резко остановившись, поняв, что Мелисса давно отстала.

И дом у него тоже дурацкий, мстительно подумала Сефо. Особняк, а безвкусный! Все эти богатеи…

Додумать она не успела, поскольку Мелисса её всё-таки нагнала и ухватила под локоть.

— Прогуляемся до рынка? — с надеждой предложила она, и Сефо, закатив глаза, кивнула.

Без претензий к Мелиссе, но ей иногда кажется, что та чересчур уж хорошо сохранила простодушие для пережившей столькое! Даже Сефо её насквозь видела.

Сефо, правда, понимала уж, что не совсем правильно себя ведёт. Что её поведение так и не вписывается в рамки общества… но то столь часто отвергало её, что она, пусть и зная и понимая, не могла себя полностью под него перекроить.

— Так почему прислугой? — уже по дороге повторила свой вопрос Сефо, хмуря брови. — Так и не понимаю. Почему не, не знаю, бродячей торговкой…

— Мол, затеряться, — повела плечом Мелисса. — Надо же будет дождаться второго посланника…

По мнению Сефо, новая служанка, пропавшая через день, более бросается в глаза, чем кто-то изначально посторонняя…

— Там же приём будет, — уточнила Мелисса. — На них не пускают кого попало, не принято. А слуги будут.

Сефо как можно неразборчивее пробурчала своё искреннее мнение о том, что «принято» и «не принято».

В любом случае, она лишь маленькая деталь в общем деле, в котором она и совершенно не против участвовать, но отношение… это дурацкое отношение! Чувства от потери Геры вновь болезненно заныли изнутри.

Сефо, став свободной, не хотела больше напрямую работать на кого-то: в плане служанки или чего-то в этом духе. Гера это учла, подыскивая ей дело. Сначала её и вовсе полностью обеспечивали в герцогстве Лилиум, просто обучая всему, что она упустила за предыдущие семнадцать лет жизни, ничего не требуя взамен. Герцог смотрел на эту благотворительность сквозь пальцы, а Гера искренне была увлечена помощью. Сефо тогда… не ценила достаточно, пожалуй. Слишком боялась, слишком зла и ранена. Позже ей давали какие-то мелкие поручения, в основном связанные с передачей информации, что и предопределило дальнейшее.

Гера и Питер активно вкладывались в грядущее восстание. Не только они, но в глазах Сефо лучше Геры никого все равно не было и не будет. Но готовить что-то масштабное тайно… очевидно, не самое простое дело.

Сефо хотела свободы не только для себя. Она поверила и доверилась Гере.

Сефо стала посланницей Геры прямо в столице Карлии. Там, где надо было быть особенно осторожной.

(И, демон их всех побери, прекрасно справлялась, чтобы воспринимать её сейчас как дурочку!)

Мелиссе были даны именно её контакты на крайний случай. После смерти Геры и с новой помощницей у Сефо будто второе дыхание открылось, и она стала действовать самостоятельно: после Геры у неё не было указа сверху, а бездействовать она больше не могла.

А потом их нашли снова. Пусть у Сефо и не было чёткой картинки того, кто и как с кем связан (она не была уверена, но ей казалось, что Гера нарочно не стала давать ей всю информацию — но на неё и обижаться-то не выходило, небось снова из лучших побуждений), но что-то и кого-то она да знала. Александро Кедоно (барон, насколько она помнила) был близким другом Лилиумов и его она видела не раз и не два. Он в основном заменил покойных Лилиумов… он-то её и нашёл и предложил им взаимное сотрудничество.

«Негоже, если решать будут не те, кому в этой стране и жить, да?» — подмигнул он.

Лицемерит, конечно… Но догадывается не очень сильно выпендриваться. А вот некоторые союзники такие, что и врагам не пожелаешь! Вроде сегодняшнего… Или того дурного мальчишки, Лида Диосса, которого они впервые вообще в какой-то забегаловке увидели. Тесен мир, конечно, Сефо знатно удивилась, увидев его один раз позже и узнав, что тот сумел что-то сделать.

Впрочем, ну их. Ей надо сосредоточиться на грядущем задании, раз уж согласилась.

Подробный план замка. Его составил какой-то полубесправный слуга 9это не пренебрежительное преувеличение — судя по всему, тот и впрямь не имел почти никакой возможности выбраться по каким-то личным причинам, страх какой) и передал человеку, с которым Сефо и нужно встретиться. Человек будет на приёме в семье Селино — одной из немногих аристократических семей, которые были в деле. Более того, не с севера или герцогства Лилиум, а из герцогства Шарлис… даже удивительно, как это вообще получилось. Их недавно чуть не вычислили, но они каким-то чудом сумели отвлечь от себя внимание, но потому и были связаны по рукам и ногам, боясь лишний раз попасться на глаза, вместо того стараясь напустить пыли. Вот и приходится действовать через кучу третьих лиц.

— Ладно, прорвёмся, — проворчала Сефо.

* * *

Дурацкая форма. Дурацкая.

Рекомендации были условно настоящими, Александро лично написал — пусть и работа, упоминаемая в них, была ненастоящая, а ей приходилось давить такую же ненастоящую улыбку перед экономкой. Уже ведь и «приняли», и «проверили», и «поселили»… Ноги её тут уже завтра не будет!

Забавно, что простые слуги и не в курсе, чем именно помышляют их хозяева! После Лилиумов, конечно, неудивительно, но почти смешно.

В герцогстве Шарлис Сефо была впервые. Оно казалось очень… своеобразным, пусть и на территории баронства Селино постоянных проверок на каждом въезде не было. Странная местность: достаточно богатая, фактически, земли королевской семьи, но от окрестностей столицы отличается. Какая-то… пустоватая?

Сефо и то с её полуграмотностью знала, что герцогство Шарлис всегда принадлежало выходцам из королевской семьи. Сейчас — второй принцессе… Возможно, именно поэтому здесь она сильнее ощущала себя, как в логове зверя.

— Ох, это в моё крыло новенькая, — прощебетал выскочивший словно из ниоткуда мальчишка с золотистыми локонами, подхватив Сефо под локоть, тем самым сразу вызвав у неё совсем не облегчение, и она изо всех сил удерживалась от того, чтобы в ответ на непрошенное прикосновение не врезать. — Я ждал. Спасибо! — он ловко выхватил у экономки лист. — Я ей и покажу.

— Молодой господин… — поджала губы экономка, неодобрительно покачав головой, но мешать не стала.

— Я Энис. Энис Селино, — представился мальчишка за поворотом, отпустив наконец её руку и чуть поклонившись.

Сефо брезгливо потёрла локоть.

— Я уже поняла…

По пути она оглядывалась по сторонам, на всякий случай пытаясь запомнить коридоры особняка — уже привычка. Картина на одной из стен невольно привлекла её внимание, заставив задать невежливый прямой вопрос:

— Почему не похож?

Она остановилась у семейного портрета. Пожилая женщина, два мужчины, женщина, этот мальчишка и совсем мелкая вроде бы девочка. А может, и мальчик, кто их разберёт, дети все одинаковые. Все темноволосые — кроме него. Да и вообще, не самая распространённая внешность, особенно в знатной семье.

— Сирота с севера, — легко ответил Энис. — Усыновлён. Правда, мне не разрешили наследовать — мол, здесь такого не допускается… Но я не против, — закатил он глаза.

Он шпион, подумала Сефо. Это он тот шпион, про которого она слышала — сумевший что-то свистнуть прямо из королевского замка. Он и чуть не попался.

— Почему ты сам не…

— Я не успел, — Энис прижал палец к губам. — Ладно. Давай я тебе и впрямь всё покажу — до вечера время ещё есть… Это… Сможешь на людях называть меня формально? Наедине можешь по имени, — он как будто бы виновато покраснел.

— Да ладно уж, — закатила глаза Сефо. — «Молодой господин».

* * *

— Ой, извините, — девушка, налетевшая на Сефо, чем-то напоминала Мелиссу.

Тоже невысокая и с круглым простодушным лицом. Чья-то служанка… а, вон той дамы, глянувшей на девушку чуть ли не презрительно.

— Ничего страшного, — Сефо, вспомнив указания, опустила взгляд — нельзя глазеть на этих прямо.

Скандалы ей не нужны.

Девушка отряхнулась, тоже не поднимая взгляда.

— Холодно было вчера, да? — одними губами.

Сефо вздрогнула.

— Да, неудивительно, что голова кругом идёт, — кивнула она с понимающим будто бы видом.

Девушка с облегчением выдохнула и поспешила следом за своей госпожой, а Сефо проводила её взглядом, стараясь как можно лучше запомнить внешность — надо же будет её где-то позже выловить. Не потерять бы в такой толпе. И, главное, ни с кем не перепутать.

Впрочем, волноваться долго ей не пришлось. Та её опередила, и часа не прошло.

— Я горничная Керрии Розан, — виновато улыбаясь, своеобразно представилась та в коридоре, куда Сефо ускользнула, когда её отослали прочь — дворецкий боялся, что новенькая ошибётся перед гостями, и, как только всё немного устаканилось, она стала не нужна, вот и сидела теперь… бездельничала. Никто ей даже замечания не сделал — коридор был для прислуги, у всех своих забот полон рот.

Розан… Эту фамилию и она знает. Не самые приятные типы. Хотя Лилиумам родня по сестре покойного герцога. Значит, та седая женщина и была виконтессой Розан?

— Это не имя, — чуть слышно буркнула Сефо, не став, правда, на настоящем представлении настаивать.

Девушка улыбнулась шире. В ладонь Сефо незаметно лёг плотно сложенный лист бумаги, и она сжала на нём пальцы.

— Госпожа меня не впервые с собой берёт, — озорно подмигнула девушка и, подхватив юбку, поспешила прочь.

Сефо проводила её взглядом и спрятала лист в кармане под передником. Всё прошло подозрительно гладко, ей редко так везло.

Осталось только дождаться утра.

Мелиссе, оказавшейся в этот раз не у дел, ничего не оставалось, кроме как вернуться домой. В дом Сефо, если быть, конечно, честной — она всё ещё ощущала себя виноватой, что так внезапно вторглась в её пространство, но, вроде, она не очень возражала… Мелисса думала, что, когда всё закончится и она сможет устроиться на какую-нибудь постоянную работу, не подвергая никого опасности, то обязательно той отплатит. Делами или деньгами… или и так, и так.

А сейчас и деваться-то некуда…

Сколько дней займёт у Сефо это дело? Денька два — только на чисто замысел. Туда дня два (уже прошли) да обратно ещё два. Получается, ещё четыре ждать осталось.

Мелисса, глядя на четыре незагнутых пальца, тяжело вздохнула и сжала ладонь в кулак. Надо ей спечь чего вкусненького, что ли. Заодно мысли займёт, а то всё места себе не находит никакого.

Правда, так и не было понятно, что именно Сефо любит (та просто съедала всё без разбору, видимо, голодное детство так сказывалось — а Мелисса, напротив, вечно старалась что-то отложить про запас), потому на свой вкус выбрала пирог, которому её когда-то давно, ещё у Геры, научила знакомая, очень приятная женщина по имени Марта, заведовавшая детским приютом и в тот раз советовавшаяся с герцогиней по каким-то вопросам, а между делом поговорившая и с ней.

Готовить за четыре дня, конечно, глупо, но она закупилась продуктами и решила сначала приготовить, так сказать, пробный вариант, проверить, выйдет ли у неё вообще, а то всё в последнее время из рук валилось. Кого-нибудь из соседок угостит заодно… а то здесь куда сложнее поддерживать с кем-то отношения, чем в деревне, где все всех знают. Город-то большой и шумный, людей много, всех никак не упомнишь. Правда, в её случае, может, это и к лучшему.

А уже ближе к возвращению Сефо она свежий пирог приготовит. И в принципе еды надо будет ещё купить.

Вернувшись с рынка и разобрав купленное, Мелисса пересчитала имеющиеся у них деньги. В основном им сейчас платил господин Кедоно, и это было как-то неловко, поскольку Мелиссе было странно воспринимать как «работу» то, что она делала по долгу совести… но иначе всё ещё было никак.

«Хочу снова жить где-то в деревне», — тоскливо подумала Мелисса.

Управляться со своим садом да огородом… наверное, если не будут забирать почти всё выращенное или (скорее, «и») доходы с продажи в качестве налога, то будет куда легче. Да и если часть разумную отдавать не в никуда — все равно легче!

Но от её прежнего дома вряд ли сейчас что-то осталось.

С другой стороны — а смогла ли бы она продолжить там жить в одиночестве? Без Минты, без Олена. Когда-то она и Минта пережили потерю родителей, чьи жизни унесла бушевавшая одним летом по всей стране болезнь, но второй раз в том же месте — и в этот раз совсем одна? И это не считая того, что вообще никого не осталось, пусть деревню и могут восстановить, отстроить, но люди-то — не те.

И это ещё не вспоминая про Лариссу. О том, что Мелисса дала имя родившейся слишком рано и мёртвой дочери, она не только никому не сказала, она и себе-то с трудом признавала, так и не понимая, как ей легче — отгоревать потерю или делать вид, что ничего и не было. Ведь живой-то та побыть и не успела, а Мелиссе все равно до сих пор больно.

В новой обстановке она жить научилась, а как бы могло сложиться иначе… Впрочем, об этом думать — только душу травить, она и выжила-то чудом.

Мелисса вздохнула и приступила к готовке, сосредоточившись полностью на ней, сумев выкинуть тоскливые думы из головы. Если только о пережитом думать, то в тоске и увязнуть недолго, а она уж привыкла стараться глядеть только в будущее. Да и в настоящем ей сейчас не так уж и плохо, с Сефо-то рядом.

Небеса, только бы она вернулась благополучно! О плохом думать — ещё беду накликаешь.

Пирог уже запекался, когда в дверь внезапно постучались, и Мелисса замерла, с опаской глядя на неё.

К ним — никто обычно не ходит.

«Стража», — тут же в ужасе решила она.

Кто ж ещё-то без предупреждения, без какой-никакой предварительной весточки.

Может, не открывать? Да замок-то хлипенький, выбить запросто, и она ещё и не помнит, точно ли её закрывала — так и не обзавелась привычкой, в их деревне воровать было некому и нечего, даже разбойники не лезли.

Да и бежать некуда. Впрочем, лучше так, чем если бы они застали здесь и Сефо…

Почти смирившись со стражей, Мелисса на негнущихся ногах подошла к двери и отпёрла её, замок, к её чести, оказался всё же закрыт.

— Д-да?

Незванная гостья замерла с занесённым для следующего нервного удара кулаком, вытаращившись на неё, и Мелисса сама чуть ли рот не раскрыла.

Не стража.

Девочка с площади. Мида Велес. Хотя… может, в какой-то мере и «стража», учитывая, что она говорила про казнённую, но точно уж не в форме, в обычной дорожной тунике, взъерошенная, как воробушек.

Мида быстро стрельнула взглядом назад и сплела пальцы в умоляющем жесте:

— Впустите?

Мелисса поспешно отошла с прохода, пропуская её внутрь, и закрыла дверь. Гонится за ней кто?

Она немного подумала и задёрнула занавески — не до конца, чтобы не вызывать подозрительности плотно закрытыми посреди бела дня окнами; Мида же сползла по дверному косяку, с явным облегчением громко выдохнув.

— Простите, что так внезапно. Так это вы — Сефо?

А, вот в чём дело, сообразила Мелисса. Сефо-то часто служила посредницей, и многие знали её контакты, как ту, через кого можно обратиться куда-то дальше или за сиюминутной помощью.

— Нет, — помотала головой она. — Я Мелисса. Сефо нет, она… эм. Отлучилась, — голос Мелиссы к концу фразы стал неуверенным — лишнего-то сболтнуть нельзя. Даже если девочка хорошая, все равно нельзя.

— Но это её дом? — уточнила Мида, уткнувшись лбом в ладонь. — Не бойтесь. Я ща, пережду чуток и дальше побегу, чтоб на вас нечаянно не вывести.

— Да, её, — кивнула она в ответ, смутившись. — Если подождёшь полчасика, то я тебя ещё и накормлю…

Мида неуверенно улыбнулась, и Мелисса переминулась с ноги на ногу, не зная, что говорить, но девочка её опередила:

— Это же вы… с площади. Извиняюсь, что-то я всё время в неприглядном виде предстаю, — Мида криво ухмыльнулась. — Тесен мир, оказывается…

Она не сказала никакой секретной фразы или слова, значит, действительно, только укрытие надо… или это ловушка, но лицо Миды тогда на площади сказало куда больше, чем любой пароль сейчас, так что Мелисса решила закрыть глаза на безопасность. Поверить.

— А я о вас ещё больше знаю, чем вы думаете, — улыбнулась она. — Я служила в доме Велес. Шесть лет назад, получается, — посчитала, загнув пальцы.

Сейчас семьсот двадцать первый год, а деревню уничтожили в семьсот пятнадцатом… Да, шесть лет.

Мида растерянно похлопала глазами.

— Ну, не вас, а о вас, — зачем-то уточнила Мелисса.

С самой дочкой баронессы-то она не пересекалась. И представляла-то её, пожалуй, иначе… Больше похожей на нежную Софину. Забавно, потому что выглядя эдакой оторвой Мида-то больше напоминала «материнское разочарование». Интересно, пожалуй, что ж там тогда у девочек за брат ещё такой, что от него баронесса и вовсе отреклась.

— Я поняла, меня дома сто лет не было, — Мида нервно захихикала. — Как оруженосицей Ауры стала… — она оттянула ворот, показав шрам на шее — кажется, от лезвия или вроде того. — Про это?

Мелисса неловко пожала плечами. Сама она сплетни не особо жаловала, но не могла не слышать, как судачила другая прислуга о безумной дочери госпожи, сумевшей чудом выйти живой из поединка с принцессой на рыцарском турнире. Вроде как выбежала зачем-то на поле, а там попалась той под руку — дальше уже рассказы расходились, один другого страшнее, что непонятно было, как при таких обстоятельствах Мида выжить вообще могла, но рассказчиц это не сильно смущало. Голову ей, очевидно, всё-таки не отрезали.

— Мою жизнь такой суммой мать да Аура выкупили, что я думала, лучше б там реально подохла… Угроза королевской особе, тьфу ты! — процедила сквозь зубы. — Я как раз тогда хотела Ауру попросить взять меня в ученицы. А эта тварь прицепилась… мол, лезу, куда не надо, докажи, что чего-то можешь — я и меч-то в руках на тот момент держать почти не умела. Случайно продержалась. К Ауре зато и впрямь попала, — она шмыгнула носом. — Так и не верится, что она сдала других. Я решила исправить… Меня в страже многие знали, — она смолкла.

— Настолько, что она теперь за тобой бегает? — улыбнулась Мелисса, переведя в шутку — очевидно, хоть они и многовато одна другой наболтали, но вряд ли в планы Мида её подробно посвящать будет.

Мида хмыкнула и оскалилась:

— Не вся… А у вас что-то, кажется, подгорает.

— Ой, — Мелисса кинулась на кухню.

Впрочем, как выяснилось, напугала девочка её зря, подгореть пирог не успел, в самый раз. Но стоит дать ей возможность наедине с самой собой разобраться с мыслями, рассудила Мелисса, доставая пирог. Угощать рано, конечно, может, с собой завернуть попробовать кусок? Правда, особо с поклажей не побегаешь…

— Да я не голодная, не волнуйтесь, — уточнила Мида, заходя на кухню и украдкой оглядываясь. — Дел ещё много все равно… Сейчас даже принцесса не в столице. Каждый раз на что-то надеюсь…

— Где? — обернулась Мелисса, почему-то зацепившись за предпоследнюю фразу.

— А, что-то на землях Шарлис, вчера, говорят, выехала. Не думаю, что в этот раз что-то серьёзное — там жертв не бывает почти, — уточнила Мида. — Просто слышала, как упоминают. Видели с отрядом на выезде из города.

— А куда? — растерянно уточнила Мелисса.

На землях герцогства Шарлис. Только не…

— Да кто ж знает, — пожала плечами Мида, всё-таки косясь на пирог. — Из северных ворот.

У Мелиссы от внезапного приступа тревоги подкосились ноги, и она тяжело осела на стул.

— Ясно, — с некоторым усилием выдавила из себя она.

Небеса, уберегите Сефо.

Примечания:

Запас глав кончился! Перехожу на публикацию плюс-минус в процессе)))

В Амони жарко до безобразия, и бледная кожа по-прежнему обгорает раздражающе легко, несмотря на то, что Кларабелль вроде как почти привыкла к этому палящему солнцу. Ветер с моря немного спасает, но все равно противно. В Карлии такой жары не бывает, как и сильного холода.

Плевать уже. Победа за ними, так что ещё немного — и ноги её больше здесь не будет. Плевать даже на саму страну: цель была выбрана мёртвой бабкой, а она лишь довершила начатое, Амони — средство, а не цель. Пользу, конечно, из этого она извлечёт, но это всё второстепенно.

Вот чего жаль, так это чувства битвы.

Кларабелль смяла уже ненужную схему с расстановкой сил, которую лично правила совсем недавно, а теперь всё это разве что для истории годится.

— Пленник здесь, ваше высочество.

Кларабелль зевнула и обернулась на вошедших в шатёр. Лагерь был разбит почти на берегу, и они уже готовились к отплытию — не все, конечно, кому-то придётся остаться для поддержания порядка и управления, но окончательно наместников она выберет уже по возвращению в Карлию.

Подчинённая поклонилась, а пленник и с места не двинулся, смерив Кларабелль презрительным взглядом.

— На колени перед принцессой, — воительница, скривившись, с силой толкнула пленника в спину, тем самым против его воли заставив подчиниться — и без того истощённый за несколько дней голода и далеко не мягких допросов амониец на ногах банально не устоял, и Кларабелль чуть усмехнулась, показывая подчинённой довольство.

Пленник оскалился:

— Уж не моей, — коряво, но на карлийском процедил он.

Надо же, и где выучить успел?

— Ваше высочество, позволите его добить? — тоскливо поинтересовалась подчинённая, поставив ногу пленнику на спину и держа ладонь у ножен меча, не давая тому и попытаться напасть, если бы ему и хватило на то сил.

Всё-таки хорошо она своих людей выбирала, мысленно хмыкнула Кларабелль, но мотнула головой:

— Не сейчас.

Рамзес — молодой амонийский полководец, попивший им немало крови. Местные того чуть ли не боготворили: именно те земли, которые он удерживал под контролем, и сопротивлялись карлийцам дольше всего, иначе бы Кларабелль ещё закончила всё ещё раньше на три года, несмотря на то, что даже в Карлии её всерьёз сначала не воспринимали (всё-таки в начале этой операции ей было всего тринадцать, но она-то не промах всегда была). Этот перерыв ушёл на восстановление сил и подготовку следующего шага атаки.

Окончательной — Амони пала.

А поскольку здесь тоже верховные посты можно было занимать лишь со знатным происхождением, значит, он кто-то из местной аристократии. Прямо как их тётка, принцесса Анхесенамон. Местный символ…

— Но Амони он больше не увидит, — вслух предложила она, чем можно ранить, следя за реакцией пленника и отмечая, как тот напрягся.

Значит, угадала.

— Я лучше умру…

— Возьмём его с собой, — усмехнулась Кларабелль, разворачиваясь к нему спиной и махнув рукой подчинённой, мол, всё, уводи. — Думаю, местные оценят превращение их героя в диковинную зверюшку…

Ей и знания языка не требовалось, чтобы понять, что её проклинают.

(А через два месяца после окончания войны взбунтовался истощённый последними годами север Карлии, и не менее истощённые восточные войска маркиза Флорео выместили всю злость последних лет на бунтовщиках.)

* * *

Кларабелль замерла, задумчиво глазея на кинжал. Сейчас или потом, чтоб ещё помучался? Из темницы-то никуда не денется, а так и страх, и боль. А с другой стороны, все равно ведь не при ней, какая тогда разница…

Шарлис считался её территорией ещё с момента коронации Миры — бабка с дедом долго не прожили (сами! ей этот титул и даром не сдался, власти хватало), а от реальной власти их со странным упорством отстранила ещё мать, что Кларабелль, разбиравшую документы герцогства, почти что удивило. Кажется, это было чуть ли не единственное влияние той на что-то за всю жизнь. Наследовать титул герцогини она перестала после помолвки с их отцом, перейдя в королевскую семью, так что непонятно, что ей вообще требовалось, потому Кларабелль не стала сильно забивать этим голову. Чужие мотивы все равно часто оставались потёмками, а здесь они уже и не важны — все равно все трое уже мёртвые.

Территорией, благополучной и беспроблемной настолько, что о ней и вспоминать толком не приходилось до позапрошлого месяца.

Информация попала к Кларабелль абсолютно невовремя — незадолго до дня рождения племянницы. Ей-то ничего, и она сначала развернула бурную деятельность… которую сама же и поспешно замяла, увидев, какое сильное значение тому придала Мирабелль, запоздало поняв, что та датам придаёт куда большее значение. Впрочем, и к лучшему, что появился повод оставить племяшку в глуши — пусть уж остаётся её подстраховкой, раз всё так омерзительно растянулось. Тем более, ничего с ней действительно не станется… С ними обеими.

Но планы из-за мелкой менять пришлось!

Баронство Селино — территория мелкая, ближе к северной части герцогства, и доныне весьма тихая, ничем не выделявшаяся. Что их не устроило, ещё и сейчас — совершенно непонятно, да и если уж не устроило, то как-то поздновато спохватились, когда Кларабелль почти со всеми разобралась. Да и если с другой стороны посмотреть — они думают, если вдруг попытаются пойти против королевской власти сейчас, то их воспримут простолюдины? По наблюдениям Кларабелль, вряд ли. Ненавидят обычно всех, а не выборочно.

Впрочем, и сделать-то они ничего, видимо, не успели. Подозрительной деятельности на их территории она не нашла. Просто Рене Дафнин, продолжавшая успешно играть различные роли и втираясь в доверие, отследила пару подозрительных встреч одного из членов семьи Селино. Кларабелль предательство под самым носом, конечно, не оценила, особенно когда мальчишка из этой семейки во время одного из сестрёнкиных приёмов, как выяснилось, попытался шнырять по дворцу, чему значения никто не придал — стража просто шуганула, мол, нечего тут шастать, и никого не оповестила об инциденте, пока допросы не начались.

Пришлось начинать с менее заметных чужим глазам дел, чтобы не тревожить Мирабелль, добывая информацию о том, что именно Селино успели наворотить, и между делом наказать за безалаберность виновных.

Хотя ответ на то, что именно делал мальчишка во дворце, был почти забавен. Простолюдин искал помощи у…

Кларабелль убрала перепачканный кинжал в ножны и отряхнула ладони с самым непринуждённым видом.

— Вернусь — убью, — оскалилась Кларабелль, захлопывая дверь в темницу. — Исполню твою давнюю мечту!

Рамзес — сейчас давно забытый всеми бесправный слуга, — ответил почти таким же ненавидящим взглядом, как когда-то давно.

— Если вдруг доведётся, обязательно поделюсь, кто же мне всё рассказал! — шутливо отсалютовала она, глумясь.

Как ни бахвалился, смерти и боли все равно испугался.

* * *

Мальчишка получил от амонийца информацию об устройстве замка. Кларабелль отнеслась к этому скептически: для того, чтобы она стала значимой, замок надо сначала взять. Единичные проникновения ничего не решат…

Но с рук это спускать она, конечно, не собиралась, потому, усилив стражу вокруг Мирабелль и предупредив её старшую фрейлину — та ещё проныра, так что беспокоиться не стоит, она позаботится об оставшемся, — сегодня на рассвете решила выехать из столицы и закончить с этим делом.

«Надо было всё-таки раньше убить», — лениво отметила Кларабелль, собирая волосы и поглядывая на часы.

Мирабелль она не стала толком посвящать в свои планы, как и обычно — просто оповестит уже об удачном результате и только о том, что ей не повредит узнать. Дела есть, вот и всё.

Дверь комнаты распахнулась за её спиной, заставив Кларабелль невольно схватиться за кинжал, оборачиваясь, но это была всего лишь Мирабелль, сонно хлопавшая глазами и чуть встрёпанная. Впрочем, и едва встав с постели сестра умудрялась выглядеть аккуратной и… миленько, что ли? Как всегда, если говорить проще.

Легка на помине.

— Я думала, не успела… — зевнула Мирабелль в ладонь. — Вечно убегаешь по какой-то темноте, — надулась она.

— А что мне, шумную прощальную процессию устраивать? — хмыкнула Кларабелль, поспешно поправляя ножны.

— Хотя бы сдвигать выезд на час, — в тон ей ответила Мирабелль, подавив очередной зевок и протёрла глаза, поймав взгляд Кларабелль на выглядывавшей из-под халата ночнушке. — Не смотри на меня, если б я одевалась, то точно б не успела. Ты-то вон уже при полном параде! Извини, что не постучалась, — спохватилась сестра, виновато улыбнувшись.

— Ерунда, — отмахнулась Кларабелль. Если пришла отговаривать опять, то лучше бы, конечно, сестра и дальше спала. — Только я в любом случае уже выхожу, — сообщила она.

— Я знаю, — тяжело вздохнула Мирабелль и подошла к Кларабелль, порывисто её обняв. — Удачи, дорогая.

Кларабелль, уже почти решившая, что опять придётся защищаться, на доли секунды растерялась, но обнять себя позволила. Они же вчера вечером вроде как уже попрощались после ужина.

— Люблю тебя, — привычно заверила Мирабелль.

Постоянно она зачем-то это повторяет — не плохо, конечно, но Кларабелль не понимала, зачем так часто.

— Я знаю, — хмыкнула она, сплетя руки за спиной. — Иди, досыпай.

Дел-то у сестры все равно много.

* * *

— Здесь всего вчера приём был, — озвучила её мысли Рене, с трудом поспевая следом за ней по опустевшему коридору.

Нервы у девчонки, как выяснилось, были уже закалены настолько, что кровавые зрелища и не пугали: труп какого-то стражника она и обходить не стала, лихо перепрыгнув. Кларабелль, оглянувшись на неё, одобрительно хмыкнула, и Рене чуть ли не просияла.

— У меня есть полный список присутствовавших… и прислуги тоже, на всякий случай, — сообщила она. — Как обычно… я всё подмечала.

— Отлично, — махнула рукой Кларабелль. — Позже гляну.

Может, что важное попадётся.

Почти со всеми уже разобрались, но из членов баронской семьи им до сих пор не попался, собственно, наглый мальчишка. Сбежал?

— Иди на улицу, передай капитанке Мотт, что я в жилое крыло загляну, — велела Рене Кларабелль.

Она оставила её у ворот, на страже входа, пока остальные подчинённые в основном действовали в поместье, зная, что у той хватит сил, если что, одной прикончить пытающихся сбежать, да и какой-либо жалости та не склонна.

Бой с обитателями поместья был быстрым и коротким — как всегда, сопротивления почти не последовало, у охраны Селино просто не было каких-либо навыков против её-то отряда, да и обученных для сражения людей маловато.

— Да, ваше высочество, — Рене низко поклонилась и поспешила исполнять приказ, нарушив тишину коридора своими быстрыми удаляющимися шагами.

Кларабелль небрежно вытерла руки о собственную юбку — пятном крови больше, пятном меньше, разницы уже нет, — и, направившись дальше по коридору, кинула взгляд на одно из окон. На улице уже темнело, и в поместье тихо так, как будто и впрямь все разошлись по комнатам, готовясь ко сну.

Впрочем, можно и так сказать, усмехнулась она.

Может, он и впрямь выскочил и с ним уже разобралась Мотт? Обидно, конечно, с мелочёвкой она обычно позволяла другим разбираться, а основные фигуры привыкла выбивать сама. Даже если они не такие уж и важные…

Кларабелль стала проверять комнату за комнатой, но натыкалась только на мёртвых слуг, да и то немногочисленных. Ладно, может, хоть что-то интересное встретится — или кто-то ещё живой, чтобы раздражение выпустить.

Очередная дверь от её толчка открылась совсем легко, почти беззвучно, оказавшись неплотно прикрытой кем-то впопыхах.

Мальчишка с золотистыми локонами нервно копался в столе, что-то выискивая, и не сразу осознал, что он больше не один, только когда Кларабелль, не таясь, сделала шаг вперёд, он вскинул голову и испуганно обернулся.

Кларабелль вяло попыталась вспомнить его имя, но не смогла, в памяти совершенно не отложилось. Запоминать ещё всяких оборвышей, пусть и строящих из себя аристократов, она не трудилась. На вид — совсем ещё подросток.

В глазах мальчишки промелькнуло узнавание, и он захлопнул ящик, чуть не прищемив самому себе пальцы.

— В-вы? — сдавленно произнёс он. — Ч-что вы здесь делаете… — он смолк, растерянно на неё таращась.

Люди в страхе, конечно, часто задают глупые вопросы, и Кларабелль хмыкнула — мальчишка же наверняка уже в курсе, что произошло, не зря он тут в спешке копошился, таясь, как крысёныш.

— В гости зашла, — сыронизировала она. — Извиняюсь, что так поздно, да и ты, смотрю, засиделся.

Мальчишка, нервно сглотнув, прислонился спиной к столу, нашаривая рукой нож для бумаги — как будто он сможет им кого-то ранить.

— Ты всех убила, — с запоздалым осознанием проговорил он, и Кларабелль, закатив глаза, подтверждающе кивнула.

Мальчишка, всхлипнув, вскинул ладонь, заставляя ковёр чуть дёрнутся под её ногами: такая детская шалость, что лучше бы нож попытался метнуть, и то больше вероятность ранить была бы.

Кларабелль шагнула вперёд, сжимая кулак, сконцентрировавшись на пальцах мальчишки, сжимающих нож, и тот, болезненно вскрикнув, уронил его на пол. Она пнула его носком сапога, так что тот откатился по полу к двери, и перехватила запястье мальчишки, прижимая к столу.

— Знаешь, забавно с такой приметной внешностью пытаться остаться незамеченным, — хмыкнула она, кивнув на волосы мальчишки — кричащие то ли об иноземном происхождении, то ли настолько низком, что никакое усыновление не скроет. — И посягать на чужую собственность…

Зрачки мальчишки испуганно расширились.

— Не напомнишь, что у нас по наказаниям за такое? — Кларабелль неспеша достала кинжал, крепче прижимая запястье мальчишки к столу. — Ах, да…

Силы и остроты лезвия не хватило бы, чтобы перерубить кость, но она, уже давно учёная, привычно помогла себе магией, разрушая ткани, и комнату пронзил безумный пронзительный крик, словно в ответ на который дверь в комнату распахнулась, впуская внутрь какую-то встрёпанную служанку, зажимавшую раненный бок, и заставляя Кларабелль обернуться.

— М-молодой господин… — на доли секунды горничная замерла в дверном проёме, приоткрыв рот.

И в этот момент мальчишка в полубессознательном состоянии дёрнулся вперёд, навалившись на Кларабелль, заставляя ту выпустить кинжал. Взгляд горничной замер на звякнувшем об пол оружии.

— Давай! — взвыл мальчишка.

Горничная кинулась вперёд, на Кларабелль, поспешно отпихнувшую от себя мальчишку, сползшего на пол, но всё произошло слишком молниеносно и путанно, и нужные секунды были упущены — что-то ударило её в спину, с резким приступом непривычной боли отбросив куда-то далеко в темноту.

Примечания:

Переписывать сцены, которые писала в 17, всё ещё не рекомендую!

— Вы мне лжёте!

Кто-то коснулась плеча Мирабелль — скорее всего, Марисса, — но она только сбросила чужую руку.

Мир вокруг расплывался — то ли от пелены сдерживаемых слёз, то ли под стать нереальности чужих слов.

— Это ложь! Или ошибка… Скажите, что это неправда… — отчаянная просьба застряла в горле, когда стоявшая напротив неё докладчица испуганно отвела взгляд, не решаясь что-то ещё произнести.

Мирабелль, опираясь на стол, сжала ладони в кулаки до боли, до впившихся в кожу ногтей.

Ложь, ошибка, заблуждение, да что угодно, только не правда!

Этого просто не может быть…

Слёзы капнули на какой-то документ, размазывая чернила, и Мирабелль почему-то бессмысленно подумала о том, что придётся его переписывать.

— Пожалуйста, скажите… — шёпотом.

Мирабелль, зажмурившись, мотнула головой, откидывая упавшие на лицо волосы, и резко выпрямилась, успевая краем глаза заметить, как отчаянно жестикулировала докладчице Атэнэйс:

— Мне надо её увидеть!

Самой убедиться… они точно ей лгут! Она даже простит им эту ложь, когда её опровергнет…

— Ваше величество, — Атэнэйс удержала её за плечи, когда Мирабелль попыталась дёрнуться, сама не зная, куда хочет бежать, но быстрее, как можно быстрее, чтобы не жить в этой ошибке ни одной лишней секунды. — Вам сейчас не стоит… Пожалуйста.

«Ваше высочество, вам не стоит это видеть».

Мирабелль вновь отчаянно замотала головой, в этот раз — всплывшей в памяти фразе.

«Папа не вернётся».

«Вам не стоит к ней заходить».

«Его смертельно ранили».

«Бунтовщики…»

— Это не может быть правдой… Она же мне обещала, — опустилась в кресло Мирабелль, бессмысленно уставившись на собственные ладони.

— Выйди, — прямо велела Атэнэйс докладчице, и та, низко поклонившись, поспешно кинулась к двери.

— Нет, постой, — бесцветным голосом окликнула её Мирабелль. — Кто вернулся?

Та остановилась и замешкалась перед ответом, не совсем понимая, что именно от неё хотят узнать:

— Из отряда принцессы… ваше величество? Все? — почти с сомнением ответила она.

— Казнить, — отчеканила Мирабелль. — У них была всего одна задача, и они её не выполнили.

Защищать сестру, а не бездумно потакать всем её прихотям!

— Я позабочусь, — заверила Атэнэйс её. — Иди, Рене.

Точно, Рене, племянница Атэнэйс. Ещё и послали не кого-то из своих с докладом, а эту девочку…

— Да, иди, — повторила Мирабелль, пытаясь отыскать в себе какие-то крупицы сдержанности и достоинства.

Тут же смытые потоком слёз, стоило двери захлопнуться.

Хорошо, что она встала тогда с утра… Но что говорила? Что сказала Кларабелль? Как нарочно, воспоминания запутались, когда хотелось воспроизвести в памяти каждое мгновение. Она сказала сестре, что любит? Вдруг забыла? После смерти Эйвана Мирабелль старалась говорить это Кларабелль и Клариссе как можно чаще. Сказала же? Или от сонливости не вспомнила? Глупая, надо было встать раньше!

В следующий раз… В следующий…

Мирабелль громко обиженно расплакалась, уткнувшись лбом в мягкое плечо успевшей её поймать Мариссы.

* * *

Лицо сестры казалось каким-то особенно детским, да и волосы даже сейчас непослушно разметались, словно во сне. Мирабелль всю церемонию чувствовала себя как будто закутанной в некий прозрачный кокон — всё видно, но она словно не здесь, не здесь.

Мирабелль смотрела отрешённо, не понимая, хочет ли запомнить это или так же потерять в небытие, как последние два дня слёз. Но прятать скорбь под чужими взглядами ей не впервой.

Мирабелль огладила воротник формы на сестре, прежде чем наклониться и поцеловать её на прощание в холодный лоб. Она подумала, что той вариант с формой наверняка понравился бы больше, чем платье (Кларабелль и на её коронации в ней была), да и про оружие не забыла. Совсем не то она имела в виду, когда подумывала о том, что неплохо бы иногда подбирать для младшей сестры наряды.

«Прости, что не уберегла».

Остаток дня снова поглотил туман. Впрочем, что там могло быть значимого, кроме лживо-вежливых ответов на соболезнования? Ей ведь и правда не привыкать.

— Подож…

Мирабелль села на кровати, потянувшись к чему-то во сне, но не успев догнать. Снился почему-то летний дворец, и в горле стоял ком, словно она и в сновидениях плакала.

И почему дворец, спрашивается — она там сто лет не бывала… Впрочем, чего ждать от своего изнурённого разума.

Мирабелль потёрла щёку, моргая в темноту, и рядом запоздало встрепенулась сонная Жюлиет.

— Ох… Простите, ваше величество!

Наверняка Атэнэйс организовала дежурство — она и королевская лекарка старались не спускать с Мирабелль глаз, и она не очень-то противилась, пусть и не была уверена, делают ли их попытки как-то контролировать её состояние на самом деле лучше. Но раз уж Атэнэйс так беспокоится…

— Всё хорошо, — отмахнулась Мирабелль. — Помоги мне одеться и можешь подремать.

— П-простите? — взгляд Жюлиет метнулся к часам.

Глубокая ночь. Насколько, интересно, Мирабелль сейчас выглядела сумасшедшей для окружающих? И насколько действительно таковой являлась?

— Одеться, — повторила Мирабелль, сжимая пальцами одеяло и глядя на противоположную стену. — Мне надо в библиотеку.

Сон всколыхнул в итоге совсем другое воспоминание — признание Кларабелль на балу. Она же не выдумала, наверное, сама что-то… Есть ли у неё шанс увидеться с сестрой?

Если бы она ещё понимала, что именно имеется в виду! Побоялась допрашивать, побоялась обидеть, а теперь — и что?!

— Если вы позволите, я сама принесу, что вам нужно, — неловко пролепетала Жюлиет, но Мирабелль покачала головой и встала, первой направившись к гардеробной, не оставляя фрейлине другого выбора, как подчиниться.

А уже спеша по коридору к библиотеке она, кивнув кланяющейся страже, подумала, что сейчас стала той, кто их пугает.

— Ваше величество… — Жюлиет чуть ли не заскулила.

— Жди здесь, — невозмутимо приказала Мирабелль, проскользнув внутрь. — И разбуди библиотекаршу.

Только сейчас она сращивала факты — в прошлом году она незадолго до расставания с Клариссой сталкивалась с сестрой в библиотеке, но так и не сумела разузнать, что она читала. Её навыки ведь не требовали какого-то подкрепления, а художественную литературу та и вовсе не понимала… Значит, существовало что-то, что и сестра не знала. Какая-то редкая магия, до которой у неё не получилось дойти своими силами, вполне себе подходила.

Мирабелль, помедлив у двери, огляделась словно в первый раз. Слева, это точно было слева… Что здесь делала сама Мирабелль? Кажется, втихаря искала что-то про детей из-за дочери, поскольку ей было неловко спрашивать у других… Тогда точно секция научных книг.

Она направилась вдоль книжных полок, внимательно вглядываясь в корешки и обозначения секций. История — не то… Естественные науки, медицина — ой, нет, спасибо. Вот, здесь магия. Но Кларабелль, кажется, как будто бы мимо проходила, а не тут стояла?

Мирабелль, нахмурившись, замерла у шкафа. Вряд ли здесь что-то есть, чего Кларабелль могла не знать… С её-то уровнем магии!

Связь по крови… Кларисса же не могла умереть следом?

— Ваше величество? — прервал тишину голос запыхавшейся сонной библиотекарши, не дав холодному страху разлиться внутри. Она низко поклонилась: — Простите, что так долго. Мне передали, что вы приказали подойти, — не выпрямляясь.

Мирабелль махнула рукой:

— Да… Ты ведёшь учёт, кто какие книги брала?

Библиотекарша, выпрямившись, стушевалась:

— Да, но… что-то не так? Записи только у меня, я могу их уничтожить, если что-то не так, клянусь…

Мирабелль качнула головой, поняв, что та подумала про неё:

— Есть возможность узнать, что интересовало принцессу год назад? Точнее, где-то год и пару месяцев, — кажется, тогда ещё было тепло. Клариссу они прятали уже ближе к холодам. Да и до её дня рождения. Год и три месяца?

В глазах библиотекарши промелькнуло нечто, похожее на жалость, и Мирабелль с досадой поняла, что та наверняка решила, что на неё снизошло какое-то помешательство от горя. Да что там, Жюлиет наверняка так же решила.

— Нет, за её высочеством я не… не осмелилась следить… — библиотекарша поняла, что ляпнула что-то не то и, чуть склонившись и опустив голову, поспешно затараторила: — То есть, я отмечаю только вынесенные книги! А её высочество то ли работала прямо здесь, то ли, если и брала что-то, меня не оповестила… Прошу прощения.

— То есть никакой конкретики у тебя нет, — раздражённо вздохнула Мирабелль.

— Я… могу только сказать, какие секции её, видимо, интересовали… Потому что она брала ключи… — библиотекарша кивнула в глубину книжных проходов. — Там обычно закрыто…

— Дай ключ, — лаконично приказала Мирабелль, протянув ладонь, и библиотекарша, отцепив от пояса связку, трясущимися руками сняла с неё, видимо, нужный.

— Я вам покажу…

— И уходи, — кинула через плечо Мирабелль, забирая ключ.

Насчёт книг по магии она угадала, но, несмотря на догадку про тёмную магию, почему-то не хотела признавать этого сама.

Секция книг по тёмной магии относилась к одной из закрытых. Ещё существовал архив различных политических записей, куда в принципе был запрещён проход кому-то не из королевской семьи, отдел с различными очень дорогими книгами и ещё с совсем древними летописями. Мирабелль бывала везде, но нигде ни строчки не прочитала, если честно. Потребности не было. Правда, на украшенные золотом и камнями обложки в подростковом возрасте с восхищением заглядывалась, но только как на экспонаты.

Ключ повернулся легче, чем она думала. Вряд ли тут на их веку это место интересовало кого-то, кроме Кларабелль.

Нет, Кларисса точно жива, поняла Мирабелль, закрывая за собой и эту дверь. Кларабелль, как выяснилось, могла ошибиться — но не настолько.

— Что же ты тут искала? — нахмурившись, поинтересовалась Мирабелль, зажигая свечи.

Здесь же сотни книг. И пыли соответственно. А за ещё один год…

В глазах защипало. Год назад сестра стояла здесь. И больше никогда не будет.

— Ты же мне обещала…

Мирабелль опёрлась ладонями о стол, шмыгая носом, не обращая внимания на пыль.

— Почему ты меня обманула?! Ты обещала, что не умрёшь… Ты обещала…

Решительный настрой испарился с осознанием, что, что бы Кларабелль не планировала, её не вернуть.

Слёзы капали на поверхность стола, оставляя крупные капли на пыльной поверхности.

— Обманщица…

Мирабелль с трудом выпрямилась и побрела вдоль полок, растерянно глазея на полки, не зная, что ищет. Что-то брала, листала, ставила обратно… Ходила кругами.

Окон здесь не было, и она не могла уследить за временем, но под дверью кто-то шебуршал, и она смутно подозревала, что подняла невольно на ноги всех, кого только можно. И лучше не задерживаться, а то Атэнэйс с Мариссой всех и всё от испуга разнесут.

А вот здесь книги кое-как навалены… Нет, фу, паутина. Если секция и запретная, это не значит, что тут не надо убираться. И здесь тоже неаккуратно стоят, будто в спешке запихивали… И пыли, кажется, меньше?

Мирабелль, почувствовав что-то, потянулась и стащила фолиант в тёмной обложке, чуть его не уронив. Тяжёлый.

Связь кровью, мысленно повторила она, листая страницы.

На самом деле, далеко не всё, что приписывали тёмной магии, действительно могло существовать. У страха глаза велики… Магия — это ведь ещё одно чувство, позволяющее изменять мир вокруг. Кому-то, как сестре, хватало сил и умений, чтобы влиять не просто на мир — на людей.

Но всё ведь в первую очередь так же материально, как притянуть к себе какой-нибудь предмет (что для Мирабелль было фактически максимумом умений). Только большая точность и смелость… А здесь всё про души.

Губы Мирабелль растянулись в нервной улыбке. Пришла посреди ночи сказки почитать, получается. Души не материальны…

Да и тут, кажется, сплошные теории. Предполагать можно что угодно и сколько угодно. Кларабелль на пустые слова не разменивалась.

…а кровь материальна. Материальна ли кровь как родство? Наверное, что-то есть на физическом уровне, ведь наследуются, например, внешность. Да и кто говорит, что Кларабелль слепо повторяла что-то вычитанное? С её умом можно придумать что угодно… Скорее всего, действовать по готовой инструкции ей было бы скучно, если такая и существует.

Мирабелль сглотнула, перелистывая очередную страницу, потому что пометки на полях были явно сделаны знакомой рукой.

«Артефакт?»

Остальное было просто какими-то закорючками, скорее всего, рисуемыми от скуки — и всего одно слово.

Переселение душ, артефакт, кровь… Связь. Мирабелль предполагала что-то довольно сказочное, но из другой области — например, раны затягиваются там, где у другой их нет. Такой вариант тоже казался жутким, но более безобидным.

Но Кларисса же в порядке, так? Да и никакого артефакта, кажется, не было.

(«Можно мне взять корону?»)

«Тебе кто важнее, я или она?»

Слёзы вновь закапали, и Мирабелль поспешно захлопнула книгу.

Вопрос Кларабелль только сейчас обретал смысл больший, чем наивная ревность, а самое страшное в этом то, что честного ответа она не знала. Ведь никто не делит любимых, но чувства в принципе нерациональны. Как можно выбрать…

Но ведь, услышав из первых уст, она ничего не сделала. В силах Кларабелль наверняка было и обернуть сделанное вспять, но Мирабелль и не попыталась ей это сказать. Получается, уже выбрала.

— Обманщица, — вновь прошептала Мирабелль книге.

Принцесса мертва.

Голоса вокруг повторяют это сначала тихо, почти шёпотом, неуверенно — авось пустой слух? Обман? Попытка сыскать недовольных?

Даже когда новость стала официальной, когда был провозглашён траур, поверили далеко не сразу и не все. Правители сменялись и умирали всегда (за последний десяток лет-то и регент, и король уж умерли), а для большинства людей ничего не менялось, но не сейчас. Принцесса оказалась куда более яркой и влиятельной фигурой, определявшей и в глазах народа слишком многое.

Сейчас все притихли… чего-то будто ждали, но Мелиссе до того дела не было, несмотря на её прошлые надежды да цели.

«Принцесса мертва», — слышала она изо дня в день, отовсюду.

На улицах, на рынке, от соседок. Всё чаще, всё увереннее, всё громче — все и повсюду, одни и те же разговоры.

«Ох, и что теперь будет?»

«Не болтай лишнего».

«Кто убийца-то?»

«Дело рук бунтовщиков…»

«Да брехня это, все только болтать и горазды».

«Говорят, принцесса Кларисса тоже умерла давно».

«А я слышала…»

— Тише, — шикнула старуха с спящим ребёнком на руках на одну из особо громких сплетниц и хмуро поинтересовалась у Мелиссы, бессмысленно замершей у прилавка: — Вы что-то брать будете?

Мелисса медленно покачала головой и отошла, так и не вспомнив, что именно купить-то собиралась, дальше двинувшись по рынку, обойдя его и ничего не взяв. Краем уха ловя чужие разговоры и с надеждой вглядываясь в лица прохожих, словно они могли ей дать какой-либо ответ.

«Принцесса мертва».

Мертва, жива, ей-то какое дело? Что это меняет?

Сефо не вернулась. Мелисса все ноги истоптала, мечась от одного к другому, пытаясь найти хоть крупицы информации, допрашивая, умоляя, прося, безуспешно выискивая. Самую маленькую весточку, любую, лишь бы что-то, лишь бы не неизвестность.

Только бы знать… знать, что она жива. С одной стороны, у Мелиссы была надежда, уже месяц дававшая ей силы на то, чтобы не прекращать попытки, с другой — полное отсутствие какой-то подпитки для этой надежды. Непонимание, что ей делать, как, для кого, для чего.

Мертва ли принцесса, две принцессы, хоть королева — ничего то не меняло. Оно не возвращало людей, которых она потеряла. Мелисса, наверное, раньше и не задумывалась, что ей настолько все равно, что никакого удовлетворения не будет, если она опять одна.

В поместье Селино, говорят, умерли все, а уж слуг-то кто считает, тем более, внезапно появившуюся служанку без роду без племени. Никого, кто смог бы что-то прояснить, никого, кто бы что-то доказал.

И смерть принцессы не давала на самом деле ничего — и Мелисса понимала, что, раз убийца не найден, то это вполне мог быть кто-то из её же людей, а вовсе не из пострадавших. Если б она могла, то сама б туда рванула, но своим ходом не доберёшься (пусть и в минуты особенного отчаяния она была готова попробовать, но сейчас и дороги-то перекрыты!), а ей не хватит средств.

Месяц, отпечатавшийся в её жизни так же сильно, как тот, когда погибла вся её семья, а сейчас всё повторялось, повторялось, повторялось, а она снова беспомощна, снова не может ничего изменить — снова уже поздно даже попытаться поменять.

Небеса, в чём она так провинилась? Почему снова так больно?

Мелисса рыдала ночами, а с утра снова бросалась искать какие-нибудь зацепки, несмотря на чужое отчуждение. Никто ей не поможет, Сефо — сопутствующая жертва, не стоящая того, чтобы раскрывать ей какую-то информацию.

Небеса, дайте ей шанс наконец самой что-то поменять. Она постарается быть той, кого ей самой не хватает из раза в раз.

Пожалуйста…

Очередная ночь приходит с очередным приступом слёз и ночных кошмаров, один другого страшнее, липких и не дающих вырваться из своих когтей, но что-то в этот раз Мелиссу всё-таки будит.

Её кто-то теребила за плечо.

Мелисса распахнула глаза, глядя на нависшее над ней мертвенно-белое лицо в обрамление встрёпанных тёмных волос.

— Это… а у нас бинты есть? Мне поменять надо…

Мелисса протянула вперёд ладонь, касаясь лица, с удивлением ощущая холодную кожу. Не сон, что ли?

— Нету? — Сефо смущённо переминулась с ноги на ногу. — У меня просто после дороги рана опять кровит…

Мелисса резко села и, схватив Сефо за руку — о небо, как она исхудала, — громко, но с облегчением, расплакалась.

— Да.

— Хорошо.

— Давайте. Разумеется.

Алекто начала встревоженно коситься на королеву ещё после первого короткого согласия с каким-то из чужих предложений (кажется, первое было от графини Дафнин, но не суть), но они сыпались и дальше без каких-либо комментариев. Её величество чуть улыбалась, всё внимательно выслушивала, была аккуратна и собрана — и совершенно не проявляла инициативы.

Не сказать, что этому не было объяснений, но у Алекто начали появляться опасения насчёт состояния королевы. Лично поговорить им давно не удавалось, так что приходилось судить лишь по тому, как её величество держится при людях, а держалась она всегда весьма умело. Очевидно, ей требовалось время, чтобы полноценно оправиться, и дела сумели кое-как разделить между собой члены Совета, но им не хватало согласованности, да и сказывалась почти подсознательная привычка к некоторой конкуренции между собой. Алекто, мечась от одного к другому, ощущала себя так, словно упорно пыталась удержать ускользающую между пальцев воду. После смерти короля Эйвана королева тоже была не в лучшем состоянии, но тогда ничего не сломалось. А вот сейчас…

Вторая принцесса мертва. В стране был объявлен траур, но не всё так просто. От своих источников Алекто знала — доныне робкие голоса, осмелев, стали возмущаться всё увереннее и громче.

Принцесса Кларабелль держала под своим контролем большую часть армии страны, и сейчас всё спуталось — временно обязанности главнокомандующего на себя взял маркиз Тропаим, но он не мог управляться всем, имея дела на своих землях, а назначение нового человека пока застопорилось. Оказалось сложно найти замену принцессе, при которой не было других значимых фигур.

Её личный отряд был казнён — но, признаться, это к лучшему. Он был почти неуправляемым, подчинён только принцессе и привык к неограниченным какими-либо рамками действиям, и кто знает, какой смуты бы они добавили, оставшись без своей главы. Но напряжение среди других военных это увеличило.

Убийца принцессы не был пойман. Не было даже доподлинно известно, кто именно виноват, а уж то, что он бродит где-то безнаказанным, лучше тоже, очевидно, не делало. Подозреваемым стал сын барона Селино, которого, говорят, не обнаружили ни живым, ни мёртвым, так что нельзя его обвинить даже формально, чтобы успокоить других (говоря честно, успокаивать нужно было в первую очередь аристократов, а иных, скорее, припугнуть).

Восстали рабочие на границе графства Зеул и маркизата Эмпуас. С этим разобраться удалось, но такой крупной вспышки не было уже давно. Опять репрессии… Марать руки в крови, надеясь, что это малая жертва… Мефис уже вовсе не заморачивался, чуть ли не глядя подписывая указы.

«Где-то там дочь Мефиса», — почему-то вспомнила именно сейчас Алекто, внезапно понадеявшись, что та несчастная горничная не лезла, куда не надо. Впрочем, вряд ли. Больно пугливая.

За эти два месяца всё, что раньше вроде бы держалось, затрещало по швам и попыталось рухнуть.

На Совете присутствовало всего девять человек, если считать её величество. Лахеса и Долос не вернулись из Ясписса, принцессы больше нет.

— Есть возражения? — дежурным тоном переспросила королева, скользнув по присутствующим невыразительным взглядом.

— Нет, ваше величество, — привычно встрял Мефис.

У других тоже ничего против решений сегодняшнего дня не нашлось, и на этом собрание было объявлено законченным.

* * *

Алекто с Мефисом, Марсель и маркиз Флорео чуть задержались в замке — надо было обговорить некоторые детали, и их проводили в одну из комнат. Марсель, чувствуя себя явно неуютно, замер за креслом, в которое опустился Мефис, но и муж, и маркиз на него не обратили внимания.

— Мне не нравится задерживаться в королевском дворце вне встречи с её величеством, это выглядит неуважительно, — скривился Мефис, скрещивая руки на груди.

— Это ненадолго, — невозмутимо отмахнулся Флорео. — Но раз мне теперь приходится в столице болтаться… Сегодня хотя бы домой наконец отправлюсь, — закатил он глаза. — Давайте, что принесли.

— Марсель, — сухо произнёс Мефис, подняв руку, и тот, от неожиданности вздрогнув, поспешно закопошился в своих вещах, прежде чем протянул ему аккуратно сложенную папку с документами.

Мефис, закатив глаза, кивнул на маркиза, и Марсель, на пару секунд растерявшись, опомнился и отдал документы нужному человеку. Алекто, поймав взгляд Марселя, чуть улыбнулась в знак одобрения.

— Здесь всё, что мы сумели собрать по расстановке сил в Шарлис… Ранее принцесса, как выяснилось, ни с кем не делилась этой информацией, — сообщил Мефис, скрестив руки на груди. — И по Лилиум там информация тоже есть, но их мы держим под контролем.

Флорео пролистал бумаги и скептически хмыкнул, но кивнул.

— Посмотрим, что можно сделать… Сейчас явно нужна перегруппировка. Шарлис стал уязвим слишком резко.

Мефис пожал плечами, словно в чём-то смыслил. Алекто немного позабавило, как он всего за пару месяцев перешёл от раболепия к невозмутимости, поймав маркиза на слабом месте.

— Надеемся в этот раз на слаженную работу, — повела плечом она.

Маркиз благосклонно кивнул ей:

— Теперь уже некуда деваться, леди. Только…

Дверь в комнату резко скрипнула, чуть приоткрывшись, и они вчетвером повернулись почти синхронно.

Заглянувшая девушка смущённо ойкнула и, поспешно открыв дверь, низко поклонилась, стоя в дверях, и затараторила:

— Прошу прощения, я по приказу её величества…

Новая фрейлина королевы, Жюлиет, быстро узнала Алекто девушку. Алекто не очень хорошо знала её, как личность, но привыкла выбору её величества доверять.

— А, это ты, — расслабился Флорео при виде племянницы, но документы сразу сложил. — Входи.

Жюлиет выпрямилась и шагнула внутрь, растерянно переведя взгляд на Мефиса и Алекто:

— Ваши сиятельства… Её величество просила передать, что хотела бы графа и графиню Зеул увидеть наедине.

Плохая формулировка, по привычке отметила Алекто. Хорошо, что здесь посторонних нет, но «наедине» звучит как что-то личное, а не деловое, чего при чужих говорить не стоит, даже если и действительно личное. Девочка ещё неопытна, но фрейлине королевы ошибки допускать нельзя…

Мефис почти мгновенно вскочил с кресла, и Алекто, вставая следом, привычным жестом оправила ничуть не смявшуюся юбку.

— Тогда мы с вами, видимо, попрощаемся, — пожал плечами муж, притворно-виновато улыбнувшись. — До встречи, лорд Тропаим.

Маркиз не особо довольно фыркнул:

— До встречи.

Марсель растерянно переступил с ноги на ногу, не решаясь встрять, и Алекто решила его отпустить и не мучить:

— Можешь ехать домой, нет нужды тебя задерживать.

— Да, иди, — не глядя, отмахнулся Мефис, и Марсель, чуть замешкав, поклонился на прощание.

— Гордыни им, конечно, не занимать, — нарочито громко сказал им вслед маркиз, и Мефис, тоже услышав, усмехнулся.

— Марселя он к себе таким не расположит, — шепнул он Алекто, пока фрейлина вела их по коридору, и она пожала плечами.

Пожалуй, он прав, но она-то старалась к Марселю в противовес мужу по-человечески относиться — ей он, как личность, нравился. Можно сказать, для двора слишком уж «человечный». Здесь лучше быть таким, как Мефис или маркиз Тропаим… такой, как она.

Их провели в этот раз не в кабинет королевы, а в её приёмную. Шторы были задёрнуты, и оттого помещение казалось мрачнее, чем раньше, пусть ничего и не поменялось — всё та же изящная аккуратная роскошь.

Королева сидела в кресле, разговаривая о чём-то с леди Дафнин, но при их появлении прервала разговор и выпрямилась, но Алекто успела зацепить взглядом почти пустое выражение её лица, сменившееся всё той же вежливой улыбкой, что и на совете.

— Спасибо, что задержались, — чуть улыбнулась Мирабелль.

Шторы да тень, залёгшая в глубине глаз королевы, вот и все изменения.

Алекто учтиво поклонилась, ничего не сказав. Не выказывать же вновь соболезнования, да и она не очень умела в искренних словах утешения, а разбрасываться пустыми формальностями ей не хотелось.

Ей же по-настоящему хотелось чем-то помочь.

— Садитесь… Можешь идти, Жюлиет. Спасибо.

Алекто опустилась на диван, отмечая, что, после ухода Жюлиет, кроме них, её величества и Атэнэйс больше никого в приёмной не осталось. Ни слуг, ни даже охраны внутри, несмотря на то, что личная стражница королевы обычно присутствовала при всех разговорах, не считая очень уж узкого круга тем. Действительно узкого.

Алекто поняла, о чём пойдёт речь, раньше, чем королева закончила формальный обмен фразами, и скосила глаза на Мефиса, но тот старательно прятал нервозность, видимо, подозревая что-то иное.

— Я хочу вернуть дочь во дворец, — ладонь королевы метнулась к волосам, поправляя и без того идеально лежащие прядки, и Мирабелль, поймав сама себя на этом нервном жесте, сплела руки перед собой, сосредоточенно глядя вперёд, но, по ощущениям, взгляд проходил сквозь них.

Алекто никогда не доводилось кого-то терять, и она не уверена была, как именно ощущала бы в подобной ситуации (всё-таки она всю свою жизнь была одиночкой), но в этот миг мысль о наследной принцессе какой-то отклик в её душе нашла. У её величества ведь теперь действительно никого нет, кроме дочери, а королева совсем не была нелюдимой.

Если бы Мефиса рядом не было, Алекто, пожалуй, рискнула бы сейчас попытаться высказать сочувствие совсем не по правилам.

— Ведь… все думают, что у меня больше нет наследницы, — сосредоточенно продолжила королева, и Алекто подумала, что та просто ищет своему желанию логичные доводы, будто считает себя обязанной оправдаться за него. — И, пожалуй, сейчас охрана в замке куда лучше… Да и слухи наконец прекратить, — голос Мирабелль всё-таки дрогнул, и Алекто, едва слышно вздохнув, позволила себе её перебить:

— Мы всё сделаем.

Нервный взгляд Мефиса, кажется, мог бы прожечь в ней сейчас дыру, да и она сама сейчас не была уверена в безопасности такого мероприятия. Она, признаться, так и не понимала мотивов королевы для изначального решения скрыть принцессу Клариссу в лесу, но не её дело осуждать приказы. Вполне вероятно, что идея принадлежала покойной принцессе Кларабелль, а планы той могли быть слишком изощрёнными, чтобы их пытаться разгадать, не зная начала цепочки.

— Да… ваше величество, — подтвердил Мефис, сумев внешне спрятать сомнения. — Но требуется подготовка и время на неё.

— Можете уже хоть штурмом взять, лишь бы Кларисса была здесь, — с горечью заверила их Мирабелль. — Если невозможно действовать скрытно — закройте на это глаза. Главное, чтобы Кларисса была в целости и сохранности.

Алекто задумчиво перебирала варианты. В прошлый раз маршрут прокладывала принцесса, и всех свидетелей она убила, не считая кого-то одной… а почему, кстати? Они — сообщники и заодно запасной вариант, а кто была та девушка в плаще? Алекто, как ни старалась, её лицо тогда не поймала. Кто-то из людей принцессы… Только гадать можно. Или спросить у её величества, но Алекто не была уверена, что им это можно знать, раз уж тогда не посвятили.

Возвращаясь к делу, во-первых, скорее всего, им двоим лучше не отлучаться, а значит, ехать придётся ей, Мефис вряд ли, да и вдруг струсит ещё, а во-вторых, надо кого-то из их подчинённых выбрать в качестве охраны, а она не была больше уверена ни в чьей верности, кроме Каталины и Ренара, но те не подходят, боевых навыков не хватит. Кроме того, для эскорта принцессы, пусть и тайного, нужен не один человек… Надо очень хорошо подумать.

— Мы сделаем всё возможное, чтобы выполнить ваш приказ в ближайшее время, — кивнул Мефис, и королева вновь вежливо улыбнулась.

Какими же выстраданными стали все её жесты и мимика.

Алекто встала, не поднимая головы и низко сложив руки перед собой:

— Позволите сделать вам чаю?

Королева растерянно моргнула.

— Да?..

— Попросите Жюлиет или Мариссу проводить, кто-то из них точно за дверью, — посоветовала Атэнэйс, словно не удивившись.

Алекто кивнула, сделала реверанс и вышла, не забыв плотно прикрыть за собой дверь.

В коридоре обнаружилась меряющая его шагами Марисса, которая и проводила её на кухню, беспокойно на неё поглядывая, пока Алекто сосредоточенно занялась чаем, заговорив далеко не сразу.

— Леди Алекто?

— Да? — Алекто с монотонной дотошностью расставляла сервиз на подносе.

Ингредиенты все не её, делала она под присмотром чужих глаз, так что, пожалуй, опасений не должно никаких возникнуть. Ложечки ещё серебряные, так что, возможно, её неуклюжую жалость не сочтут за угрозу.

А слабый магический эффект, в который она вложила это чувство, и вовсе безобиден.

— Хотела выразить вам благодарность.

Алекто, сверкнув глазами, почти растерянно вскинула голову.

— За отношение, — Марисса понизила голос и неловко повела плечами, и Алекто только по смене тона поняла, что речь идёт об её величестве.

— Я просто делаю то, что считаю верным, — пожала она плечами, невозмутимо подхватывая поднос.

Чашки пришлось брать три — демонстративно проигнорировать Мефиса невежливо, Атэнэйс, присутствовавшей исключительно в качестве служанки, не положено, а порция только на её величество будет выглядеть как раз подозрительно.

— … нет, моё место в любом случае здесь, — покачала головой королева в момент, когда Алекто бесшумной змейкой проскользнула вновь в приёмную, впрочем, если бы с той стороны Марисса для неё дверь не придержала, этот трюк бы так изящно не удался. — Так что я этот вариант сразу отбросила.

— Прошу прощения, просто предполагал, что леди Никсен что-то такое напишет… Уверяю, она ничего плохого не хотела.

Что там Лахеса-то опять натворить издалека успела? Алекто осторожно поставила поднос на столик, и Атэнэйс поспешно подошла, перехватывая у неё инициативу, и она не могла не отметить, что на сей раз подозрительности у старшей фрейлины явно поубавилось.

Алекто, освободившая руки, вновь опустилась на диван рядом с Мефисом. Муж скользнул по ней скептическим взглядом.

— Я знаю, — в этот раз улыбка королевы казалась действительно искренней. — Ничего страшного. Главное, чтобы не было лишних разговоров.

О делах больше не говорили. Беспечная болтовня, словно на обычном чаепитии, изредка всё же озарявшая лицо королевы улыбка, которую Алекто невольно старательно ловила, совершенно бытовая обстановка…

Уже при уходе Мефис помедлил, что-то обдумывая.

— Дайте нам десять дней, ваше величество, — наконец решил он.

Мирабелль спокойно кивнула, и Алекто, окинув её на прощание взглядом, понадеялась, что та справится с потерей.

Леди Алекто разрешила Марселю отправляться домой, потому он, немного подождав в карете у замка, пытаясь понять, точно ли можно или стоит всё-таки дождаться сюзеренов (а то лорд Мефис иногда мог сказать одно, а потом злиться, что его не поняли и на самом деле он имел в виду другое), но не дождался и воспользовался разрешением.

И так уже вечерело. Заседания Совета после смерти второй принцессы длились куда дольше, случались чаще и поднимали больше вопросов, и Марсель за эти два месяца выдохся так, как раньше не уставал. Во всё приходилось вникать, а он честно не считал себя очень уж умным, но раньше на фоне Никсенов как-то его недопонимание терялось, искупая преданностью и старательностью, а сейчас все шишки от графа доставались только ему. Возвращались бы они уже побыстрее… Леди Никсен, правда, особа своеобразная, часто умудрявшаяся вгонять Марселя в краску своими подколками, но все равно при ней было легче!

Поглощённый в эти мысли Марсель, глядя в окно кареты, в какой-то миг незаметно для себя задремал.

— Господин?

Марсель вздрогнул, на сидении чуть ли не подскочив, и быстро заморгал, пытаясь осознать, где он. А, приехали. Надо же, всю дорогу почти проспал, давно с ним такого не случалось. Теперь и ложиться-то бесполезно…

Он зевнул и потянулся, прежде чем выйти из кареты. Спина от сна в таком неудобном положении противно ныла.

— Доброе утро, — подавив ещё один зевок, сообщил он кучеру и перевёл взгляд на сонное поместье.

Ещё и светать не начало — но сейчас солнце всходит довольно поздно. Марсель поёжился на прохладном воздухе и поспешил в дом.

Кроме дворецкого, каким-то нюхом прочуявшем о его возвращении, больше его никто не встретил, и Марсель как можно тише проскользнул в спальню.

Она у них с Агнессой была одна, общая, поскольку Агнесса боялась темноты и совсем не хотела жить одна, так что Марсель просто организовал большую часть комнаты чисто под неё. Родители, как всегда, не одобряли, но и ладно, ему не в напряг, а жене удобнее, это главное.

Агнесса, как и ожидалось, спала, свернувшись клубочком и чему-то морщась во сне. Марсель нерешительно замер у кровати, боясь разбудить и оттого не решаясь даже начать переодеваться. Она и так в последнее время плохо высыпалась.

У них должен быть третий ребёнок. Второй… точнее. Марсель не был уверен, что это правильно, но надо было раньше думать, а сейчас уже только радоваться и надеяться, что на сей раз всё обойдётся и будет хорошо. Флёретта-то тоже родилась здоровенькая, уже после подхватив какую-то заразу, так что тут не предугадаешь, только молиться и остаётся. Вслух он подобного не говорил, а вот отец и мать периодически выкидывали нечто подобное, потому Марсель пытался как можно реже оставлять Агнессу с ними наедине. Но несчастные дела вечно мешали…

Родители её в принципе не любили, да Агнессой её собственная родня-то пренебрегала, в грош не ставя, и Марселю приходилось оберегать её сразу за всех. И Дамиана тому же уча. Тот, несмотря на свои шесть лет, мальчик бойкий и смышлёный, похож на младшего брата Марселя больше, чем на него самого. Тот тоже смелый был и дерзкий, а сейчас демон знает, где он, жив ли вообще. От него после побега ни одной весточки так и не было. Правда, он далеко не из тех, кто может легко пропасть.

Марсель всё-таки сумел почти бесшумно раздеться и тихо растянуться на свободной половине кровати в одной нижней одёжке (которую по-хорошему тоже после дороги надо сменить, но сил уже не хватило), всё-таки почувствовав облегчение от возможности вот так лечь. Может, успеет всё же подремать?

Марсель прикрыл глаза, так и не поняв, уснул он или нет — крепкий сон не пришёл, но полудрёма его захватила, и он пролежал так до тех пор, пока Агнесса рядом не зашевелилась.

— …ой!

Марсель поморщился и с усилием распахнул глаза, встретившись взглядом с нависшей над ним Агнессой, ладошками упиравшейся в простыню.

— Ш-ш, это я, — слабо улыбнулся он, чуть отодвинувшись, чтобы не столкнуться с сонной женой лбом, и сел.

Агнесса всё ещё сонно хлопала глазами. Судя по виду за окном, утро было весьма раннее.

— А я не дождалась…

— Да я совсем недавно вернулся, — сообщил Марсель, зевнув и притянув Агнессу к себе. — Ты бы и не дождалась. Привет.

— Тогда надо было возвращаться раньше, — обиженно надулась Агнесса, но послушно притянулась, всего через пару секунд снова сонно засопев уже в его объятиях, заставив Марселя растерянно замереть, не зная, как её теперь правильно переложить и оттого так и просидевшего, пока Агнесса окончательно не проснулась.

Пожалуй, далеко не самая неприятная из его проблем, мысленно хмыкнул он, вызвав к Агнессе служанку, а сам выйдя к завтраку первым.

День снова прошёл в привычных хлопотах: от будничных дел виконтства до поручений графа, с которыми надо было закончить в ближайшее время. Собственно, кроме завтрака и обеда свободного времени у Марселя не выдалось совсем, но хотя бы так, а то до поездки в столицу он два дня обедал в кабинете, не отрываясь от бумаг, чтобы не терять ни минуты.

— Господин, беда…

Дворецкий ворвался в кабинет с непривычной для него прытью. Агнесса, которая только пришла, чуть испуганно отступила назад, и Марсель, не особо таясь, недовольно поморщился — он надеялся уловить ещё несколько безмятежных минуток.

— В чём дело? — сухо поинтересовался он.

— Мятеж в городе, — на одном дыхании выпалил дворецкий.

Мятеж? Марсель растерянно замер, понимая, что не знает, как действовать — их виконтства ни разу раньше бунты не касались. У них и сил каких-то особых на такой случай нет.

— Есть ли информация… хватит ли страже сил? — нахмурился он.

Хорошо бы удалось уладить силами городской стражи, чтобы не тревожить графа. Агнесса наклонилась над плечом Марселя, испуганно цепляясь за него, несмотря на чужое присутствие, и Марсель попытался немного расслабиться, чтобы она не почувствовала, как сильно он напряжён.

Дворецкий ответил не сразу.

— Господин… стража их поддержала.

Марсель чертыхнулся и вскинул голову, встречаясь взглядом с наполненными непониманием и испугом тёмными глазами Агнессы. Он вымученно улыбнулся и встал, осторожно высвободившись из её хватки.

Что надо делать? Как поступить?

— Подготовьте мне лошадь, — велел он нервно.

Надо выйти к людям… нет, он ничего не сделает, нужна помощь… Что они хотят? Может ли он сделать что-то, чтобы их успокоить хотя бы ненадолго? В любом случае, надо предупредить графа.

Успеет ли он? Надо кого-то выбрать, послать с предупреждением, но перед этим обстановку все равно надо оценить. Или просто отправить? А вдруг зазря панику поднимет? За это граф ему точно спасибо не скажет.

— Агнесса, — он сам схватил нервно прижимающую ладони к груди жену за плечи. — Возьми Дамиана и иди к своим родителям. Думаю, так будет безопаснее, — семья Дьюсе, конечно, богатая, но вряд ли привлечёт сейчас большое внимание. — Только выходите через задний двор.

На улице рядом с особняком сейчас спокойно, видимо, беспорядки только в городе. У него ещё есть время, да. У них есть время. Он успеет что-то предпринять. Что-то решить. И почему именно он замещает отца? Он же совершенно бесполезен во всех нетипичных ситуациях, как бы не старался.

— О чём ты, Марсель? — мать возникла на пороге кабинета, поджав губы. И когда прознать успела?

Марсель, не обращая внимания на неё, поспешно натянул камзол, до этого небрежно брошенный на спинку кресла. Успеет ведь? Ничего не случится?

— Мне надо оповестить лорда… и попытаться успокоить людей.

Правда, бессмысленно пытаться делать это одновременно, но он не мог понять, что первоочерёдно!

— Но им-то зачем… — мать кивнула на Агнессу, боязливо съёживающуюся. — Не говори ерунды! Да и что ты сделаешь против толпы безумцев? Надо дождаться помощи…

— Но сама по себе она не придёт, — отчаянно выпалил Марсель. — Прости, потом договорим. Только вели быстрее послать кого-нибудь к графу. Агнесса, поняла меня? — он наклонился, быстро поцеловав её в щёку. Раз уж мать решила вмешаться, пусть поможет, пока он попытается что-то сделать тут.

Агнесса испуганно вцепилась в его рукав:

— Можно с тобой?

— Нет, — помотал он головой почти в ужасе. — Будь осторожна, хорошо?

Марсель обогнул мать и поспешил вниз, на выход. Лошадь оседлали, и рядом уже был слуга из охраны дома.

— Кто-то знает, что они хотят? — нервно поинтересовался Марсель, залезая в седло.

Он неплохо ездил верхом, но именно сейчас все его движения, как назло, стали какими-то неловкими, деревянными.

Слуга растерянно пожал плечами.

— Господин, вы же не хотите сами…

Марсель не знал, что ему делать, как поступить правильнее, но понимал, что бездействовать точно нельзя.

— Я хочу сначала оценить обстановку, — поколебавшись, решил он в итоге. — Своими глазами.

Если всё не так уж и плохо — попытаться уговорить людей. Иначе — срочно мчаться к графу, хоть самолично, за помощью, да и предупредить, ведь вряд ли всё ограничится только ими.

Ну почему из кучи дотошных указаний лорда Мефиса ничего не было насчёт таких ситуаций?!

Едва они выехали с территории особняка, как у Марселя появилось дурное предчувствие.

— Господин! — Марсель не узнал человека в доспехах, мчавшегося им навстречу, но остановившегося перед ними, но предположил, что, видимо, кто-то из стражи, оценивая знаки отличия. Всё-таки не все бросили свои обязанности? — Там опасно…

Марсель нервно вцепился в поводья, но почувствовал при виде стражника некоторое облегчение.

— Восстание началось не в городе, господин, — продолжил мужчина. — Из деревни… Крестьяне пришли в город и начали погром, но к ним присоединились ещё люди… Они вооружены, господин.

Голова кружилась — в прямом и переносном смысле. Что он должен делать, что? Он всегда был мелкой пешкой, сыном виконта, не думающим самостоятельно, а теперь надо решать, и решать сразу без ошибок.

— Значит, нужна помощь, — предположил он, взвешивая варианты.

Минимум три поселения — разговорами точно не обойтись. Пока он медлит, Агнесса и Дамиан могут оказаться в опасности. Пока он медлит, могут и другие пострадать.

Марсель мог бы придумать что-то, если бы враги были извне. Это он знал, пусть и в жизни никогда не применял. Но как быть, когда «враги» — те, кого он и должен, по идее, защищать, он не понимал.

— Надо оповестить его сиятельство, — выдохнув, решив он. — Они точно пошлют помощь…

А матушка его точно послушает? Надо было всё-таки самому кого-то отправить, а уж потом выходить. Мать иногда начинала упрямиться чисто из принципа, а тут ещё и Агнессе он дал указание, которое ей не понравилось. Как начнёт с ней припираться да так и не дойдёт до его поручения.

— Я провожу вас, господин, — склонил голову стражник. — Я знаю дорогу.

Марсель был ему почти благодарен: кто-то решил за него. Он ведь понимал, что ничего здесь не исправит, так что отправиться к графу — лучшее, что он сможет сделать. Не сидеть же, сложа руки. А выходить со словами к вооружённой толпе и впрямь безумие.

Марсель пришпорил лошадь, направившись следом за стражником к большой дороге, по которой только утром ехал в карете. Он справится. Успеет. Предупредит.

«Нужно просто сообщить графу…»

Марсель сосредоточился только на цели, решив не забивать мысли мрачными размышлениями. Раз он не знает, что делать, надо просто обратиться к тому, кто знает.

Кроме того, если бунтовщики пройдут дальше… могут к ним присоединиться и другие? Если не остановить здесь, в зародыше, опасность может проникнуть дальше. Марсель понимал, что так нельзя. Слишком близко к столице, это два, Агнессе негде будет скрыться, это раз.

— Господин, может, поеду только я? — с сомнением поинтересовался слуга, оглянувшись назад. — Вам-то незачем.

— Не могу просто ждать, — честно признался Марсель.

Да глупо, но умных вариантов-то не было! Если бы он хотя бы умел красиво говорить, можно было попробовать в убеждения, но Марсель понимал, что это откровенно плохой вариант.

Последний поворот.

Дорога оказалась перекрыта толпой людей. Крики, шум… Люди и впрямь были вооружены, пусть и большинство чем попало, а не настоящим оружием. Если мать и отправит гонца, то поедет ли он в такой ситуации или решит спасаться сам, плюнув на поручение?

— Господин, — едва слышно произнёс слуга, метнув взгляд в сторону, и Марсель понял его намёк.

Стражник пропал. Это была ловушка, а не подсказка.

Марсель нервно сглотнул, понимая, что остаётся только вернуться к второму плану, и, решившись, направил лошадь прямо, не останавливаясь. Лошадь нервничала не меньше него, испуганно ржала и не хотела идти.

— Слушайте! — повысил голос он, пытаясь завладеть вниманием толпы и увидеть в этой массе людей. Марсель поймал взгляд какой-то девушки в крестьянском платье, сжимающей побелевшими пальцами самодельный факел и кусавшей испуганно губы.

Да, отлично. Он сможет. Раз уж ему не дали выбора.

— Я понимаю ваше недовольство… — ох, только бы граф никогда не узнал, что он такое сказал, — год был сложный… Но это всё временные трудности. Уверяю, мы сможем найти какое-то решение, — слова ужасно путались, и Марсель понимал в ужасе, что, кажется, сейчас сделает только хуже.

На какое-то мгновение голоса будто бы стали тише — всё-таки он сумел заставить их себя услышать.

— Это всё недоразумение. Нам надо переговорить…

— Графский щенок только тяфкать и умеет! — насмешливо прозвенел чей-то голос (той самой девушки, на которую он смотрел, понял Марсель), и толпа колыхнулась. Момент был утерян.

«Я должен…»

Марсель понял, что с треском провалился. Он пришпорил лошадь и рванул вперёд, через толпу, стараясь проскочить между людьми, никого не задавив, быстрее, только суметь прорваться…

«Предупредить… помощь… Надо сообщить…»

Раненная в ногу лошадь упала, и Марселя поглотила толпа.

— Ну пап!

Десять дней — это, конечно, мало, с учётом всех обстоятельств. Но Алекто понимала, что на логику сейчас лучше закрыть глаза. Очень уж не хотелось расстраивать её величество, а по её состоянию казалось, что и день промедления будет значимым. Но подготовить безопасный план за такое время — не самая простая задача, а идти даже на малейший риск тоже нельзя.

— А я-то что?

Как принцесса вообще сумела тогда всё так легко провернуть… А главное, точно ли смогла? Цела ли и жива ли сейчас принцесса Кларисса? Начиная от того, что Медея Лилиум могла выместить на ребёнке злость за погибших дальних, но родственников, заканчивая возможностью постороннего вмешательства. Да хоть разбойники могли напасть на хижину известной старухи…

— Я пелвый…

— «Первый».

Правда, в первом Алекто на самом деле сомневалась: всё-таки, пусть вариант и сразу лез в мысли, но на чуть ли не младеницу далеко не у каждой рука поднимется, а Медея в принципе была известна как довольно благородная личность. А от второго спасало то, что почти никто и не знал, где она живёт. Медея всегда возникала будто из неоткуда и после вновь исчезала. Насколько Алекто знала, она так вела себя с тех пор, как отказалась от поста при дворе, то есть так давно, как ещё не каждый проживёт, так что со скрытностью у неё-то было весьма неплохо.

— Р-р-р!

Проще говоря, Алекто надеялась, что принцесса Кларисса в порядке, и они не нанесут королеве, пусть и не по своей вине, ещё одну рану!

— Ма, папа меня др-разнит!

Алекто всё-таки отвлеклась от размышлений, подняв голову от тарелки и философски глянув на давящихся смехом Мефиса с Веелем, причём второй повис на руке первого, делая вид, что сейчас укусит. Ей бы такую безмятежность.

— Дай ребёнку поесть, — флегматично отреагировала она, помешав ложечкой чай.

На их шуточную потасовку слова, конечно, эффекта не возымели, и минуты не прошло, как Веель, слишком резко дёрнувшийся, зацепил скатерть, сметя свою и Мефиса чашки: если в случае с ребёнком Алекто каким-то интуитивным чувством успела среагировать, отдёрнув Вееля за локоть в сторону и одновременно остановив жидкость, заставив ту чуть ли не испариться, то облитый Мефис издал обиженный трагический стон.

— Ты, демонёнок!.. — Мефис, зашипев, вскочил, пытаясь отряхнуться, и закатил глаза, когда Веель, всего на пару секунд притихший, захихикал от его реакции. — Новая рубашка… была. Пойду, переоденусь, — вздохнул он, взъерошив сыну волосы, и удалился.

Ренар, тихо хмыкнув, отлип от стены и поспешил за хозяином.

— Не обжёгся? — уточнила Алекто, оценивающе оглядев встрёпанного сына, отпустив наконец его локоть.

Что-то она резко его дёрнула, будто испугаться успела, несмотря на то, что осознание ситуации пришло только сейчас. Ерунда же, чай и не горячий-то был. Впрочем, кажется, хватка не была слишком сильной, Веель совершенно не отреагировал на её жест, продолжая хихикать.

Слуги засуетились, меняя скатерть и переставляя посуду — каким-то чудом, кроме содержимого двух чашек (или трёх, если считать, что в её чашке чай расплескался в блюдце) и отлетевшей на пол ложки, всё остальное уцелело.

— Не, — Веель быстро замотал головой. — Но он первый начал!

«Видел бы кто посторонний, не поверил», — подумала Алекто и, взглянув на тарелку ребёнка, придвинула её к себе, чтобы чуть мельче порезать мясо. А то и болтает, и суетится, ещё подавится.

Пока она методично нарезала каждый кусок надвое, Веель успел стащить ягоду с десерта, пожаловаться, что не хочет спать, спросить, почему папа так долго переодевается, втихаря подёргать служанку, наливавшую новый чай, за фартук и сделать вид, что тут не причём, а затем попробовать переползти к Алекто на колени.

— Ешь, — Алекто переставила тарелку обратно на его место, последнему уже воспротивившись.

После их возвращения домой Веель всегда шалит сильнее обычного, если даже они отлучались ненадолго.

На счастье, есть он после постоянной активность хотел и наконец-то принялся за ужин, правда, ногами болтать не прекратил, но Мефис вернулся, когда сын уже был слишком поглощён едой.

— Надо же, — беззлобно проворчал Мефис, снова опускаясь на своё место, и Алекто фоновой мыслью отметила, что рубашку он на сей раз догадался надеть не белую.

А принцесса-то сейчас не такая уж и маленькая, припомнила Алекто, не сводя взгляда с Вееля и пытаясь сопоставить с тем, каким он был года два назад. Не так уж легко просто взять и унести, причём отнюдь не физически. Ей, получается, сейчас два года и три месяца. Вполне что-то осознаёт, а вот как она воспримет происходящее, когда после расставания с матерью прошёл год, неизвестно.

Ближе к концу ужина Веель опять расшумелся, снова вырвав Алекто из раздумий, отчего ей пришлось принудительно бросить попытки что-то додумать. В какой-то момент она поймала себя на том, что, наблюдая за сыном, почти улыбается, да и смешно ощущать себя чуть ли не единственной взрослой среди присутствующих, с учётом того, что Мефис ребёнку откровенно подыгрывал.

Вот уж точно, если бы своими глазами не видела, не поверила. В том числе и в своё собственное поведение, совершенно ей не свойственное.

* * *

Шумно.

Алекто поморщилась и распахнула глаза, мгновенно понимая, что что-то не так.

Но что?

Алекто села на кровати, подперев гудящую голову рукой, пытаясь проснуться. Её мутило, взгляд сконцентрировать не получалось, и этот гул… Что за странный шум, не пропавший вместе со сном?

Раздался скрип открывающейся двери и в первые секунды Алекто решила, что это Каталина, но дверь открылась не та, что вела в комнату из коридора.

— Спишь? — непривычно спокойным голосом поинтересовался Мефис, проникший в её спальню из своей.

Их комнаты были смежными, но они почти этим не пользовались. Алекто даже не помнила, что дверь, оказывается, не закрыта. Надо будет запереть со своей стороны, пусть Мефис и не злоупотреблял, но все равно неприятно.

Шум на фоне стал казаться невыносимым, и Алекто, вновь поморщившись, потёрла виски, прогоняя остатки липкого сна и понимая, что гул голосов раздавался с улицы. Но сейчас же глубокая ночь. Она, кажется, едва уснуть успела.

— Что за…

Мефис, в ночной рубашке и с распущенными волосами, пересёк комнату, словно не обращая на Алекто внимания, и подёргал дверную ручку.

— И тут заперто, — всё так же спокойно констатировал он.

Алекто муж показался лунатиком, но она уже начала понимать, что происходящее — не продолжение дурного сна. Она вскочила и, подавив инстинктивный порыв накинуть что-то поверх ночной рубашки, чтобы не терять времени, подошла к окну, с трудом переборов ощущение дискомфорта.

И правда — голоса. Дом окружён толпой людей, но это не главное.

Сад подожгли.

Алекто закусила губу, понимая, откуда взялась тошнота и головная боль. Как она в принципе не сразу проснулась, необъяснимо. Сказалась усталость? Вполне возможно, ведь, добавь что-либо, например, им в чай, она бы почувствовала. Но вся прислуга знала, что они последнее время с ног валились от забот. А тут ещё и через день после Совета, если бы вчера, то, может, и совсем бы не проснулись.

— И у меня закрыто. Готовились, значит, — сообщил Мефис, с досадой стукнув кулаком по двери.

— Крестьяне, — зачем-то сообщила Алекто, изучая толпу.

Вооружены кто чем, но многие с самодельными факелами. Видимо, кто-то и поджёг сад. А поодаль… Она прищурилась, пытаясь разглядеть людей получше, но, с учётом темноты улицы, ничего толком не видела. Кажется, лошади, что чуть поодаль, совсем не крестьянские. Больше похожи на породистых скакунов, что далеко не каждый себе позволит. Или всё-таки обман зрения?

Она постучала пальцами по подоконнику, понимая, что никого из охраны уж точно видеть не видит. Подкуп, предательство? Уж человек двадцать-то у них вооружённых было. Даже больше, пожалуй, поскольку после смерти принцессы они усилили защиту поместья. Не все, конечно, одновременно дежурят, но не настолько же всё плохо. Впрочем, против толпы можно и просто струсить.

— Ты умеешь вскрывать замки? — с слабой надеждой поинтересовался у неё Мефис.

Алекто, не отрывая завороженного взгляда от толпы, чуть мотнула головой, и в этот миг стекло треснуло от брошенного в него с яростной силой камня прямо рядом с её лицом. Алекто отшатнулась, скрываясь за шторами из зоны видимости.

— И через окно, очевидно, не вариант, — Мефис подёргал дверную ручку. — Демон их побери! И ведь знали!

Второй этаж, теоретически, можно было попробовать выпрыгнуть, да, если бы проблема была только в двери, но — на растерзание толпе?

А если они и выйдут из комнаты в коридор, то куда дальше?

Огонь под окном вспыхнул сильнее, и Алекто, прижав рукав к носу, поняла, что огонь настиг дома. Или, скорее, подожгли уже его.

— Веель! — она кинулась к двери, сама попытавшись её толкнуть. Нет, надо мыслить ясно. Если замок заперт…

Алекто, стараясь вдыхать воздух как можно меньше и реже, метнулась к шкатулке на туалетном столике. Запасной ключ, да и заколки можно попробовать в качестве отмычек, может, что-то да поможет.

— Дело не в замке — понял Мефис, принимая у неё ключ и проворачивая его в замке. Щелчок, но дверь и с места не сдвинулась. — Её чем-то снаружи заблокировали.

Алекто вновь толкнула дверь плечом, но муж был, кажется, прав. Подпёрли чем-то, а может, и магия. У неё и Мефис способности почти не подходили для какого-либо физического воздействия на предметы, и впервые за всю жизнь Алекто об этом пожалела.

Как же глупо. Очевидно, прислуга была с кем-то в сговоре, и, возможно, не один человек. Скорее всего, далеко не один.

— Веель! — крикнула она ещё раз, ловя каждый звук, но из дома ничего было не разобрать. Проснулся ли он? Наверняка. Свободен ли кто-то, кому будет до него дело? Няня или кто-то из других слуг: Каталина, Ренар…

Одна разгневанная толпа да гул огня. Дышать стало сложнее, огонь перекинулся на оконную раму. Затрещало дерево, пожираемое пламенем. Горящих материалов хватало, а если ещё кто магией подсобил, то времени совсем мало.

Раньше Алекто никогда не думала о том, что пламя распространяется столь быстро. Результат пожара ей раз довелось видеть: ещё во владениях отца, сгоревший дотла дом из-за возникшего от редкой, но в тот год внезапно обрушившейся на страну жары пожара. Мягко говоря, не самое обнадёживающее воспоминание.

— Возможно, его не догадались запереть, и он где-нибудь спрячется, пока… — Мефис осёкся, отнимая руку от лица и глядя на собственное запястье, то, что со шрамом. — Пока…

Он в ужасе уставился на Алекто.

— Ты тоже не знаешь, что делать, да?

Алекто, не отвечая, попробовала просунуть заколку в щель, пытаясь что-нибудь там нащупать — да хоть преграду, — но та просто проскользнула до конца, никаких подсказок ей не дав.

Они провалились. Они преступно провалились, и королева, конечно, их простит, но вот сама себе Алекто бы не простила.

— Проклятие, — Мефис прижал ладонь к лицу, медленно дыша.

— Веель же ничего… — вслух начала Алекто, пытаясь убедить, кажется, саму себя, поскольку больше некого, и, тут же смолкнув, с непривычным отчаянием снова толкнула дверь. Ничего.

Мефис отчаянно попытался метнуться в сторону своей комнаты, но почти сразу в испуге отшатнулся назад.

Пламя перескочило на внутреннее убранство комнаты Мефиса — Алекто видела это через незакрытую дверь. Дышать стало больнее. Возможно, стоило всё же пытаться дышать через ткань, но тогда она не сможет больше пытаться, заняв руки, потому она сделала выбор в пользу дополнительных попыток что-то всё-таки сделать.

— Да что б вас! — зашипела Алекто, сползая по двери, не отпуская ручки. — Вот уж не вам меня судить.

Больно. Она задыхалась, боль жгла её изнутри, и, кажется, не только физическая.

Мефис, обняв себя руками за плечи, держался рядом, но тут внезапно протянул ей руку, и они попытались открыть дверь ещё раз, не сговариваясь, вложив все свои крупицы магии. Синхронно, понимая друг друга без слов, как привыкли за годы совместной работы разбираться с общими делами, несмотря на разногласия. Всё-таки они и правда были хорошими партнёрами.

Безуспешно, но Алекто показалось, что она успела ощутить отголосок чужой магии где-то там, за дверью, незнакомый, но чем-то родной, успевший подарить ей надежду, прежде, чем мир полностью расплылся и угас.

Рай её разрушен и растоптаны цветы,

Сломаны все куклы и разбиты все мечты. © Дочь зла, перевод LEN

— Графство Зеул пало.

Мирабелль подумала, что ослышалась.

Она обернулась, отвернувшись от окна, сжав пальцы на подоконнике и прямо глядя на явившегося без всякого предупреждения гонца. Дело, должно быть, важное, раз тот пренебрёг любыми правилами этикета, раз уж так, то стоит ли ему нести перед ней ложь в довершение?

— Простите? — с нажимом переспросила она.

И тот, не выдержав её взгляда, испуганно потупился, но повторил те же самые страшные слова, пусть уже тише и вежливее:

— Графство Зеул пало, в-ваше величество.

Безумие. Она только три дня назад с Алекто и Мефисом разговаривала и с нетерпением ожидала от них новостей, уверенная, что они найдут способ безопасно вернуть дочь домой. Мирабелль, конечно, понимала, что в десять дней они вряд ли уложатся, слишком многое надо предусмотреть, но все равно в душе считала дни, надеясь на чудо.

И сейчас, слушая сбивчивый доклад, ощущала себя почти так же потерянно и нереально, как узнав о смерти сестры всего два месяца назад.

Она ведь три дня назад с ними говорила. Ничто не предвещало, что это последний разговор. Не считая договора о Клариссе, всё было так мирно и буднично, словно обычное чаепитие.

И с Марселем Даймоном, и с баронессой Калиго виделась на совете, а теперь об их судьбе и узнать пока не представляется возможным.

Слишком сложно осознать.

— Я проклята, да? — поинтересовалась равнодушно Мирабелль, отослав гонца. — Все, кто хорошо ко мне относятся, умирают.

А если бы собрание Совета было тремя днями позже? Изменило бы это что-то? Спасло? Или, напротив, ей не досталось бы и последнего разговора?

— Ваше величество, — Атэнэйс опустилась на колени, ловя её ладонь. — Это не ваша вина.

Разве не именно она должна была всё предусмотреть?

Мирабелль вздохнула и отвернулась.

Надо было что-то делать, и в этот раз некому было дать ей хотя бы день-два на слёзы и скорбь, так что пришлось сразу же с головой уйти в попытки контролировать ситуацию.

— Что с маркизатом Эмпуас?

— Никаких вестей, ваше величество.

Север и центр были предусмотрительно ослаблены сестрой, так что оттуда угрозы можно было не опасаться или хотя бы считать менее приоритетными, что тоже немало, учитывая, сколь многое надо предусмотреть, просчитать, защитить. Значит, сейчас речь идёт о герцогстве Шарлис, графстве Зеул, маркизатах Эмпуас и Тропаим.

Маркиз Флорео был вызван в столицу. Его владения теоретически хорошо защищены. От Эмпуас не было вестей, что вызывало тревогу, но попытки добиться оттуда новостей успехом пока не оборачивались, и оставалось надеяться, что дело в расстоянии.

В Шарлис ранее маркизом была отправлена часть военных, и, поколебавшись, Мирабелль всё-таки отправила часть войск из столицы в графство Зеул. Её никто никогда не учил, как быть с обороной страны (как внешней, так и внутренней), эти дела всегда лежали на чужих плечах, и она не знала, как правильно управлять армией, более того, боялась, что её приказы в принципе не воспримут всерьёз. По сравнению с сестрой-то.

— Это ошибка. Надо было оставить их на границе с графством, ваше величество, — кисло заметил наконец прибывший в столицу маркиз Флорео, который, справедливости ради, и домой не успел вернуться, проведя в итоге всё последнее время в дороге и развернувшийся обратно на полпути.

— Но они же хорошо вооружены, — с сомнением возразила Мирабелль.

Разве дело не в том, что у Зеулов не хватило своих сил для защиты? Из-за того, что графство всегда было, скорее, торговым регионом, находящимся далеко от какой-либо внешней опасности, там ранее не возникало необходимости в какой-то дополнительной обороне.

(Да и лорд Мефис потому вряд ли смыслил в подобном сильно больше неё… Сердце от мыслей вновь болезненно кольнуло.)

— Судя по отчётам, бунтовщики уже тоже… Неважно, — вздохнул маркиз. — Вам бы покинуть столицу. Возможно, где-нибудь на севере Шарлис… Или искать пути выезда из страны.

— Я останусь здесь, — покачала головой Мирабелль.

В столице царил переполох. Кто-то в панике сбегал (в том числе и из дворца), кто-то, напротив, стекался сюда, чего-то требуя. За два дня многие просили об аудиенции, но Мирабелль чисто физически не смогла бы принять всех, если бы у неё и было время, потому многим приходилось убираться восвояси. Ближе к вечеру второго дня Мирабелль выступила перед публикой, пытаясь успокоить горожан тщательно вычищенной речью, в которой ни к слову невозможно было придраться, одобренной всем двором.

Такой же старательной и пустой, как она себя ощущала.

Мирабелль, незаметно вздохнув, напоследок отвесила публике неглубокой реверанс, позволив себе столь малую импровизацию, прежде чем скрыться в замке.

Маркиз Флорео отбыл на границу с графством Зеул, и больше рядом не было никого, кто мог бы ей ещё что-то подсказать.

Поскольку значительную часть продовольствия в столицу и ближайшие города поставляли из графства, а оно сейчас было перекрыто, то торговцы подняли цены товаров до небес, а многие горожане в панике кинулись делать запасы. Дефицит возник раньше, чем о нём на самом деле стоило бы беспокоиться. Казначея с сомнением предложила установить повышенный налог на тех, кто слишком завысил цену, но не смогла предположить, как это задним числом отследить, потому Мирабелль что-то трогать побоялась, и без того занятая мыслями об остальных проблемах.

— Ваше величество, вам бы отдохнуть, — робко предложила Марисса, пока Мирабелль, обхватив голову руками, невидящим взглядом смотрела в очередной отчёт.

С городской стражей что-то тоже мутно… Или она просто не разбирается?

— Миледи?

Мирабелль с трудом подняла голову, нацепив привычную фальшивую улыбку:

— Да?

Отчёты не сходятся, но они из двух разных отделений. Может, это они ошиблись? Вряд ли так уж хорошо образованы… Почему вообще эти бумаги ей принесли? Раньше… а кому они доставались?

— Я проверю, не волнуйтесь, — Атэнэйс ловко забрала у неё документы. — Отдам уже готовыми.

Мирабелль почувствовала детское желание заупрямиться и сказать, что она сама, но думать получилось так плохо, что она, вздохнув, уступила. Справедливости ради, у Атэнэйс информации поболее, чем, возможно, у неё, да и новую раздобыть ей легче. Перед ней точно не будут намеренно что-либо утаивать, а вот у Мирабелль оставалось стойкое ощущение, что её щадят и информируют не полностью, а она потому только больше путается.

Но, попытавшись встать из-за стола, внезапно для себя самой Мирабелль рухнула обратно в кресло и в который раз за эти месяцы расплакалась, запоздало оплакивая новые потери.

На следующий день пришло известие, что оборону маркиза Флорео прорвали, и это было последней новостью извне. Мирабелль, поколебавшись, послушалась и не стала ничего решать насчёт королевской гвардии: защита дворца уже была усилена и организована, она велела лишь усилить контроль на въезд в город (по идее, то тоже уже было предпринято, но ей невмоготу было просто сидеть и ждать, понимая, что делать больше нечего), но это не помогло.

Следующим утром люди окружили дворец.

А к обеду…

— Ваше величество! — Жюлиет ворвалась в кабинет Мирабелль непривычно встрёпанная и взволнованная сильнее обычного, и Мирабелль догадалась о том, что последует далее, раньше, чем фрейлина произнесла известия: — Мятежники ворвались во дворец!..

Марисса и стражница вздрогнули, всполошились, пока Мирабелль, кажется, не почувствовала совершенно ничего, ощущая себя как в каком-то странном безумном сне, где все её страхи поочерёдно обретали чёткую форму.

(Она ведь знала, что дом не безопасен и не неприступный.)

— Вам надо срочно укрыться! Они с оружием! — затараторила Жюлиет, прижимая сжатые в кулачки ладони к груди.

Мирабелль медленно встала, перебирая возможные варианты.

— Что со стражей?

— Сражается, но мятежники прорвались через западное крыло, — довольно чётко отрапортовала Жюлиет, и Мирабелль невольно чуть улыбнулась, подумав о том, что та чем-то всё-таки похожа на своего дядю.

— Значит, можно укрыться в тайных ходах восточного, — предположила Марисса. Восточное, собственно, было жилым, его охрану повысили ещё после нападения около спальни Клариссы. — Миледи, нам нужно срочно уходить!

Марисса подхватила её за руку, решительно потянув за собой, и Мирабелль подчинилась, решив, что так будет безопаснее, как минимум, для спутниц. Всё-таки ещё не всё потерянно. Вот только где Атэнэйс, она совершенно не знала, и даже не могла отправить кого-то к ней для защиты.

Охранница вытащила меч, прежде чем они вышли из кабинета.

— Ваше величество! — сбивчиво выпалили оба стражника за дверью, спешно склоняясь перед ней.

— Я пойду вперёд, а вы держитесь сзади, — велела им охранница Мирабелль. Бланш Тарра, почему-то вспомнила она сейчас. Её выбрала почти два года назад Кларабелль из королевской гвардии после случая на балу взамен прежнего личного стражника, но дама Тарра всё время держалась беззвучной тенью, потому Мирабелль как-то совершенно не привыкла называть ту по имени в своих мыслях. Не аристократка, но рыцарка из довольно древнего дворянского рода, так что служить при дворце могла. Одна из лучших.

Они поспешили по одному из не самых используемых коридоров, и видела Мирабелль только мелкую прислугу, испуганно кланяющуюся перед тем, как убежать кто куда, но, пожалуй, их понять можно. Она больше была занята мыслями об Атэнэйс, но той всё не было. Может, она всё-таки в её комнате? У Мирабелль совершенно не получалось думать о происходящем, мысли словно терялись, распыляясь на более мелкие и конкретные вещи, вроде отстутствия рядом верной фрейлины — на то, что у неё получалось понять.

Вокруг пока было тихо, но, стоило им выйти в коридор, непосредственно связанный с тем, в котором находилась её комната, как мнимое спокойствие было нарушено: не успели они его пересечь, дойдя до поворота, как толпа с гневными криками ринулась в него по одной из боковых лестниц. Там где-то был выход в сад, тоже тщательно охраняемый.

Королевская стража была хорошо вооружена, верна и сильна, но её одолели простолюдины, у которых не должно было быть должной подготовки. Что ведёт их так хорошо, что позволяет преодолеть все препятствия? Настолько они злы? Мирабелль и представить не могла, что же ими движет, что они оказались сильнее. Она думала…

— Вперёд, быстрее! — рявкнула Бланш, сама останавливаясь и выставляя вперёд меч.

«Но…»

Три из её сопровождения, ещё десять со всего коридора, а ворвавшиеся тоже были вооружены мечами в большинстве своём. И их больше…

Марисса не дала Мирабелль времени на размышления, проталкивая её вперёд и прикрывая со спины, Жюлиет держалась чуточку позади, что-то испуганно бормоча себе под нос. Краем глаза, заворачивая за угол, она увидела, как Бланш упала.

— Миледи, не останавливайтесь! — взмолилась Марисса.

А вот и её комната. Две горничные испуганно метались по коридору, при виде Мирабелль что-то испуганно заголосив, но она не могла разобрать ни слова, лишь вздрогнула, когда глаза одной из них как-то особенно расширились от испуга, и сзади раздался сдавленный вскрик.

Неизвестный, выскочивший откуда-то слева, схватил запнувшуюся Жюлиет со спины, почти непринуждённо перерезая ей горло.

«Смерть королеве».

Марисса втолкнула Мирабелль в спальню, горничные метнулись в разные стороны, и только в этот момент Мирабелль поняла, что возгласы не были её бредом, а вполне себе настоящими. Ей желали мести, расправы.

— Смерть!

Мирабелль встретилась взглядом с омертвевшими глазами одной из горничных.

— Миледи! — голос Мариссы перекрыл то ли мерещащиеся, то ли настоящие крики. Она успела захлопнуть дверь, и Мирабелль, повинуясь её воле, метнулась к гардеробной, рядом с входом в которую был запрятан ещё один проход, но не успела открыть его, потому что дверь буквально разлетелась. — Всё хорошо, не волнуйтесь, я вас защищу…

Мирабелль замерла, и Марисса, поспешно метнувшись к ней, расставив руки в стороны, будто пытаясь закрыть собой. Марисса была ниже, но довольно крепкой, что с голыми руками все равно не поможет. Ей бы самой бежать, её ведь никто не искал, но она здесь.

— Вы её не тронете!

Несколько бунтовщиков проникло в комнату. Неужели стража уже… А что с теми, что сражаются внизу? Впрочем, сюда в любом случае не успеют.

Всего один взмах клинка, и Марисса тяжело осела, а на Мирабелль, попытавшуюся её удержать, брызнуло тёплой кровью, почти незаметной на чёрной ткани платья. На пару секунд она оцепенела.

Может, это всё-таки сон? Не может реальность быть такой. Такой сломанной. Её рухнувшая крепость.

Мирабелль вскинула глаза, почти бережно опуская Мариссу, стараясь не причинить ей лишней боли, и процедила сквозь зубы:

— Да как вы смеете…

Она гордо выпрямилась, сжав ладони в кулаки, глядя на противников прямо и упрямо: вот уж слёз её посторонние точно не увидят. Шаг назад, ещё один, к открытому балкону, скорее, инстинктивно, чем думая о каком-то спасении. Она одна. Она одна!

Злость внутри сплеталась в огромный ком. Что бы ни было… разве ценой должно было стать всё её окружение? Это совершенно точно глупый кошмар, ненастоящий, просто её страхи. А в кошмаре возможно всё, значит, и она может дать отпор.

Отец. Мама. Эйван. Кларабелль. Алекто. Мефис. Жюлиет. Бланш. Те две горничные… Луиза и Марго. Марисса.

(Кларисса.)

— Как вы смеете!.. — голос зазвенел от гнева, и злость и боль, так старательно подавляемые ею, вырвались наружу.

Треск, сначала почти подавленный в шуме, и в этот момент стены и потолок пошли трещинами, многовековые камни поддались легко, словно их больше ничего не держало, повинуясь столь чёткому образу в голове своей хозяйки.

Её сломанный замок.

Мирабелль вышла на балкон, прижавшись спиной к перилам, и зажмурилась, не сумев сдержать текущие по щекам слёзы. Это конец кошмара?

Будто в подтверждение, в этот миг всё рухнуло, и её саму увлекло куда-то вниз. Мир дал трещину и не выдержил последнего испытания.

«Клариссу я отослала не зря», — с облегчением подумала Мирабелль, сделав по траве сада несколько шагов вперёд и осев на землю, совершенно не осознавая произошедшее, глядя на рухнувшее жилое крыло. Но есть ли разница, настоящее ли всё, если в главном она не ошиблась? Кларисса останется жива, не станет жертвой сломанного замка.

— Ой…

Она потёрла лодыжку.

— Ногу ушибла, — подняв глаза, будничным тоном вслух сообщила она незнакомым людям, очутившимся рядом и слишком ошарашенным для каких-то действий, и горько рассмеялась.

Всё началось одновременно в графстве Зеул и маркизате Эмпуас, ярко вспыхнуло и распространилось по всей стране, поглотив её и перемолов, ломая до основания, до холодного пепла, в итоге так же резко утихнув, чтобы из этих останков зародилось что-то новое.

И Мелисса, очутившись среди этого пепла, была в ужасе.

Разве всё должно быть именно так, вопрошала она себя вновь и вновь. Наверное, было наивно ожидать иного. Она же с севера, из герцогства Альда, всё начиналось на её глазах, почему должно было закончиться иначе?

Но она-то искренне ждала!

А тем временем то, что произошло в графстве Зеул, было словно зеркальным отражением её дома. Снова погибли люди, с обеих сторон, без всякого разбора, страшными смертями… В немыслимом количестве! Сколькие в итоге лишились семьи?! Скольких восстание просто слизнуло подчистую, будто их и не было никогда?

— Это неправильно, — честно заявила она наконец барону… — нет, теперь, видимо, не барону. Просто господину? — Кедо.

Стоявшая рядышком Сефо после такой реплики непонимающе глянула на неё и неловко переступила с ноги на ногу, открыв рот, чтобы что-то сказать, но тут же его закрыла, видимо, передумав. И Мелисса рискнула продолжить, пусть и не была уверена, что сумеет выразить чувства правильно.

— То, что произошло, — Мелисса стиснула виски. — Почему опять все умирали. Я хотела… Разве Гера хотела бы такого?!

Гера так и продолжала оставаться основным её ориентиром — та, кто всегда поступала по совести. Да, Мелисса понимала, что полностью бескровно обойтись, скорее всего, было бы просто нереально, но не ожидала почему-то ни очередной бойни, ни такого жуткого самосуда.

Господин Кедо вместо ответа отвёл глаза, и Мелисса испытала глухое раздражение. Она, конечно, всё и правда понимает… но всё же!

— В том числе и об этом я и хотел поговорить. Как насчёт того, чтобы вы определяли будущее?

— Чего? — с подозрением поинтересовалась Сефо.

— Войти в новое… хм, правительство? Предполагаю, вы будете одним из лучших вариантов.

Мелисса уставилась на него так же прямо и непонимающе, как и Сефо. Она-то всё думала, почему их держат рядом, если, фактически, они больше не нужны. Что они могли узнать — узнали, что могли передать — передали.

— И как подопечные Геры, и… сами по себе. Единственная выжившая после мятежа на севере и жертва злоупотребления властью… Не говоря уж о том, что можно обнародовать факт, кто именно победила принцессу. Достаточно ярко и в то же время вы достаточно обычные, чтобы вызывать отклик.

— Я не жертва, — зашипела Сефо сердито, вычленив из сказанного самое задевшее, но Мелиссу встревожило иное, и она, притянув к себе Сефо, обняла её за плечи, резко возразив:

— Нет! То есть, не об…обнародовать. Это опасно!

Мало ли, кого может это обозлить! Сефо и так настрадалась.

— Да и мы не уверены, я это или Энис, — встряла Сефо. — Пусть лучше Энис. Героем.

— И я едва ли что-то знаю, чтобы управляться, — продолжила Мелисса. — Да я по сравнению со многими считаю-то едва-едва!

Александро философски пожал плечами:

— Это можно исправить.

«Вызвать отклик».

Мелисса смолкла, осознав, что сейчас нет возможности как-то по-настоящему узнать, кого именно хотят видеть в, как он сказал, правительстве. Что среди «достаточно обычных» большинство и будут неграмотными и неучёными, пусть и умными. Что…

— Вы хотите нас использовать, — поняла она.