Сломанная корона (джен)

Примечания:

TW: намёки на инцест

Алекто быстро научилась понимать, когда будет больно — или просто знала это всегда?

Она не помнила.

— Да, ваша милость, — дворецкий, закончив свой не самый лучший доклад, откланялся, и Алекто, бесшумно отложив уже заполненные бумаги, попыталась незаметно выскользнуть вслед за ним, молясь, чтобы он отвлёкся на что-то другое.

Неудачно. Как и всегда.

— Стой, Алекто, — ладонь отца на плече казалась ужасно тяжёлой.

Не может двинуться, послушно позволяя себя утянуть в этот грех, ведь некуда бежать и никого нельзя позвать на помощь. Все будут знать и молчать, а ей остаётся лишь прятать синяки под плотной тканью платьев не по возрасту.

Не дёргаться. Не кричать. Не плакать. Не закрывать глаза. Просто невидяще смотреть в потолок — тоже с какого-то раза то ли привыкаешь, то ли умеешь всегда. И — раз за разом, — только ждать и ненавидеть.

Никто не придёт на помощь.

* * *

Алекто ни разу за три года не вставала ночью к сыну — не было необходимости, ведь его воспитывала не она. Всполошенный внезапным шумом сонный охранник метнулся и застыл на лестничной площадке, скромно потупив глаза. Алекто не набросила поверх ночной рубашки даже халат, рванув из своей спальни под вспышкой резкой паники к сыну, среди глухой ночи, разбуженная сама собой.

Спит. Конечно, спит, один, ничего страшного не произошло. Его некому тронуть. Мефис в нём души не чает, будто в самом перспективном вложении.

Алекто дрожащими пальцами убрала прядь волос за ухо, постояла немного у двери. Почти ощущая на запястье хватку. Фантомные ощущения, всё хорошо. Всё будет хорошо. Она проследит.

* * *

— То есть нет? — в голосе королевы проскользнули нотки удивления и — впервые, — некоторого разочарования. — Ладно… Тогда всё на Мефиса записываю, а дальше уже как сами договоритесь, — она потянулась за пером.

Алекто почтительно поклонилась. Выбор сделан. А Мефис ей, конечно, полноценно ничего не уступит.

* * *

Единственный недостаток приближённости к королевской семье — все неприятные хвосты подчищать тоже им.

Зачищенные северные земли или смерть семьи Диосс сильно по общественному настрою жителей окрестностей столицы не ударили. Всё это было далеко и неправда, да и некоторые временные послабления позволили их отвлечь. Чуть меньше налогов (пусть и временно), немного облегчённые наказания за некоторые мелкие преступления, умелая перестановка нескольких людей на руководящих должностях, и всё относительно в покое, разве что бдительность не ослаблять и избавляться от… проблем.

С Лилиумами оказалось сложнее всего. Слишком большой авторитет успела заработать герцогиня всего за двенадцать лет своего брака. Неприятный сюрприз, Алекто иногда откровенно забывала, что не все люди поддаются авторитету её величества.

А с учётом того, что земли Лилиумов великодушно отдали под их (мог бы быть лично её) контроль, ей с Мефисом пришлось сталкиваться с последствиями напрямую. Пришлось принимать довольно жёсткие меры, ограничивая временно людей оттуда в передвижениях (правда, для некоторого уже было поздно — например, куда делись оба герцогских мальчишки, оставалось загадкой) и в целом нагружая их сильнее. Хорошо, что поселений там почти не было, считай, две деревни, остальное уже отобрано раньше.

Как бы жёстко это не звучало…но жаль, герцогские мальчишки не умерли в тот день. Судя по тому, что Алекто слышала, шансов выжить у них немного, но, пока их тел нет, для жителей герцогства они символ, поднимающий дух. Как будто два ребёнка в ближайшие лет десять могли бы что-то сделать.

И доверенный им факт, что среди знати предателями были не только Лилиумы и Диоссы. Тоже логично, но неприятно. Несколько мелких семей уже вычислили и казнили (хотя кого-то и весьма условно — вряд ли, например, быть расчленённым в своём же доме считается казнью, но кто ж будет спорить), с некоторыми следы пока обрывались.

Кроме того, если честно, Алекто опасалась, что основная угроза, как ни странно, идёт не от власть имущих, а от простолюдин. И отсутствие их поддержки сверху не сильно поможет, но для первых мер, наверное, сойдёт. Как минимум, затормозит.

Ещё и сегодня с утра Алекто испортили настроению новостью, что схватили какого-то особо пылкого рабочего, пытающегося убедить толпу в алчности и тиранстве Совета и королевы. Точнее, он выражался совсем не так умно, но не суть. Главное, что на площади и толпа была немаленькой.

Сказать его повесить, что ли? Демонстративная расправа может быть полезным ходом, но тут лучше бы побольше узнать, насколько сильным был эффект. Не разозлить толпу сильнее.

Впрочем, это ниже её компетенции, но случай теперь не шёл из головы.

Веель тем временем полез прямо на стол с другой его стороны, ловко потянувшись и пролезая через бумаги к ней.

— Можно было просто обойти, — зачем-то сообщила она ребёнку.

— Хочу тут, — упрямо заявил он в ответ.

Алекто вздохнула и отодвинула лишь свежеподписанный указ о засевании новых (для них) земель и бумаги, подготовленные для Таната. Остальным пусть играется, не жалко.

Веель забрал уже исполненный указ о назначении наместника и с важным видом принялся «читать». Алекто в его лепете честно и половину не понимала, да и в длинные предложения он ещё не особо умел, но спустя пару минут невольного слушания осознала, что это, кажется, какая-то сказка, скорее всего, из читаемых сыну няней. Сама она почти никаких детских историй не знала — ей некому было их читать. И в принципе она в сказки не верила. За «чудо» дорогу себе надо зубами выгрызать, и то потом расплачиваться.

Алекто поймала себя на том, что смотрит на слишком длинную чёлку ребёнка. Вееля фактически не стригли (чисто по длине сзади — кажется, вообще ни разу), но, пожалуй, лицо слишком сильно закрывает для его активности. За уши ещё не заправить, а на глаза уже лезет.

Она полезла в ящик стола за ножницами и велела сыну не шевелиться.

— Почему нет? — не понял Веель, пока она отмеряла пальцами предположительную длину, прежде чем дважды щёлкнуть ножницами. Не совсем аккуратно, но он все равно вечно всклоченный со своей гиперактивностью, так что, можно поспорить, никто и не заметит. — Ой!

— Уже можно, — Алекто кинула волосы в корзину для мусора, но, подняв одну лишнюю упавшую прядь со стола, внезапно помедлила. Оставить, что ли, на память? Как давно она склонна к такой бессмысленной сентиментальности?

Может, с того момента, как украла у Шакса перед тем, как покинуть родительский дом, семейный кулон?

Видимо, бессмысленное к бессмысленному. Алекто нашарила серебряный медальон на дне другого ящика, среди всяких склянок и ингредиентов, и открыла его.

— Что это? — тут же требовательно поинтересовался Веель, пока Алекто действительно, повинуясь своей маленькой странной прихоти, сложила прядь внутрь медальона и закинула его обратно, задвигая ящик ногой — будто пытаясь продемонстрировать, насколько ей это неважно.

— Безделушка, — пожала она плечами. — Иди, поиграй. Я буду немного занята, — она прихватила со стола все нужные бумаги.

Таната принимать в своём подвале она не планировала, займёт кабинет Мефиса в этот раз. Он все равно не дома, ускользнул по очередным делам.

Веель дошёл с ней до кабинета, потом что-то обиженно пробурчал и убежал.

— Барон Линкетто прибыл, — оповестила Каталина, заглянувшая в кабинет. — Привести сюда? — деловито уточнила она.

Алекто почти кивнула, но сквозь раскрытую дверь ей послышался голос сына. Она же сказала, пусть идёт к себе, ну что же…

— Я его встречу, — вздохнув, решила она.

Ей не показалось — Веель волчком вертелся рядом с ощущающим себя явно стеснённо Танатом. Алекто уловила обращение «дядя» и невольно задумалась, не проговорилась ли она где перед ним. Но, скорее всего, это просто было наивное детское обращение к взрослому. Веелю-то, с его статусом, насчёт таких мелочей и позже волноваться не особо придётся.

— Не бери ничего из чужих рук, — велела Алекто Веелю, вовремя перехватив кулёк, и Танат явно смутился ещё сильнее.

Она двумя пальцами достала одно из печений, понюхала — вроде всё в порядке. И ничего инородного не чувствовалось. Надкусила и только после того вернула кулёк Веелю, закончив мысль:

— Только дома или от меня.

Сын угукнул, вряд ли что-то запомнив, и сбежал с печеньем дальше. А ведь обеда ещё не было… ладно, перекусит.

Алекто жестом показала Танату следовать за ней. Тот внезапно замешкал.

— Ваша светлость… Думаете, я бы ему что-то не то дал? — явно нервно поинтересовался он.

— Я думаю, что использовать тебя можно как нечего делать, — буркнула она, направившись в кабинет.

Танат тяжело последовал за ней.

Танат Эрибий Линкетто был старше её на тринадцать лет. Мать ушла из дома в день его совершеннолетия, а сам Танат спустя пару лет сбежал учиться в столице, и Алекто его, когда он вернулся, уже не узнала. Слишком много времени для такой маленькой девочки в те годы, когда и месяцы кажутся огромными, меняющими жизнь.

А ещё позже — воевал в Амони, как старший сын и наследник в семье. Такой порядок завела ещё королева Персиа, видимо, желая повысить влияние на семьи аристократов, и так это правило и прижилось. Наследник или наследница обязательно был военным, если не служил напрямую на королевскую семью. Большинству везло, и они ограничивались довольно формальной службой или членством в Ордене. Танату — нет.

Говоря прямо, Алекто его почти не знала в детстве. Даже о том, что он, видимо, тоже пострадал от отца, догадалась лишь позже и косвенно. По разрозненным фактам, по повадкам, по реакции на его смерть. (По тому, сколькое из этого казалось ей знакомым.)

Но — твёрдо решила не сближаться, и их разговоры почти не выходили за рамки деловых. Танат держался почтительно и знал своё место. (Но — и он тоже не помог.)

Они внешне были немного похожи, пусть и не так сильно, как с Шаксом. Те же тёмные волосы, цвет которых при разном освещении менялся от пепельно-коричневого до почти чёрного, да изумрудно-зелёные глаза, но Танат по сравнению с ними казался более приземистым и коренастым. Единственный из трёх — в отца, так его недолюбливавшего и не желавшего принимать наследником.

— Можешь сесть, — разрешила она в кабинете, кивнув на стул напротив.

Танат чуть растерянно пробормотал слова благодарности и неуклюже завозился в сумке — искал отчёты, догадалась Алекто.

Стопку уже подготовленных документов она просто подвинула по поверхности стола в его сторону — накопилось, конечно, давно не было возможности разобраться. Дела королевства шли первостепеннее дел графства — и, уж тем более, баронства.

Впрочем, она почти со всем закончила сама, от Таната требовалось лишь беглое ознакомление и подписи. Ну, и согласие, но он не спорил.

А вот писать мог бы только долго и мучительно — левая, ведущая, рука была сильно повреждена и плохо слушалась, на правую он переучился, судя по неловкости, не до конца, потому Алекто заранее старалась упростить процесс. Тем более, при каждом неудачном движении Танат начинал краснеть, запинаться и извиняться, словно уверенный, что его медлительность всех выбешивает, потому лишний раз наблюдать это она не хотела.

Алекто проглядела отчёты по диагонали, ухватывая только суть — позже изучит внимательно. Судя по почерку, между прочим, часть брат писал самостоятельно, секретаря ему самой найти постоянного, что ли? Со слугами в особняке Линкетто всегда было туго, в её детстве семья чуть не разорилась, долги в итоге за них Мефис закрыл, но… Надо через посторонние источники выяснить, что там сейчас с финансами самого поместья, чтобы не смущать.

— С тебя только подписи, — сухо оповестила Алекто.б

Танат несчастно кивнул и занялся бумагами. Алекто подпёрла голову рукой, внезапно вновь вспомнив предложение её величества.

Сын у Таната был один, от амонийки, которую официально взял в жёны. Вроде как спас её, что-то такое, звучало бы ужасно слащаво, если не знать, что та, видимо, найдя способы выживания, от него ушла, оставив сына. Племянника Алекто ни разу не видела, но, по её ощущениям, Танат в отношениях с ним был таким же беспомощным, как и она с Веелем. Наверняка и с бывшей женой тоже.

— Ты жениться вновь не планируешь? — задумчиво поинтересовалась она.

Танат вздрогнул и дёрнулся всем телом, резко вскидывая голову, словно на пару секунд потеряв ориентацию в пространстве (а может, и нет, Алекто такое судила по себе, хотя и излишней дёрганностью вроде как последние годы не страдала, да и он мог, конечно, и играть — но вряд ли, слишком слаженно).

— А-а… А н-на ком надо? — выдавил из себя он, неожиданно сразу переходя к возможной сути дела.

Интересно, реально бы женился, если б она приказала?

— Ни на ком, — отмахнулась Алекто. — Гипотетически. Неважно.

Это, наверное, был первый вопрос от неё о его личной жизни за все годы. И то с подтекстом.

— Ладно, — растерянно протянул Танат. — Не планировал, но если надо… Хотя, по сравнению, Шакс…

— Без него, — отрезала Алекто слишком резко и быстро, чем того хотелось.

Нет, это точно даже не рассматривалось бы. И, наверное, если б Танат сам вдруг, хотя ему это нехарактерно, попытался что-то против воли среднего брата учинить, она бы, наверное, вмешалась.

— Простите, — пробормотал Танат, вернувшись к делу и не задавая больше вопросов.

Алекто поняла, что это ещё и было первое упоминание Шакса между ними.

Танат закончил минут через десять — пару раз уточнил детали, но всё это в прежнем тоне и с сохранением дистанции. Алекто расслабилась, вновь погрузившись в экономику графства и территориальные вопросы.

Вставая, Танат неловко опёрся о стол и задел рукой чернильницу, опрокинув её. Алекто сдавленно чертыхнулась сквозь зубы, спешно отдёргивая от растекающегося тёмного пятна близлежащие документы. К счастью, не залил, только пара капель, но на Таната смотреть было страшно — замер, прижав к себе правой рукой левую, всем телом как-то разом съёжившись, покраснел и судорожно сглотнул:

— Я-а… Н-небо. Простите, простите, я ис-справлю…

(Нет, не сыграешь такое.)

— Слуга уберёт, — отмахнулась Алекто, потянувшись к шнуру колокольчика. — Можешь идти.

Танат не сразу сдвинулся с места, нервно моргая, но всё же опомнился.

— Прошу прощения, ваша светлость, — поклонившись, вновь пробормотал он.

Алекто вздохнула:

— До встречи.

Танат ещё немного помедлил, всё-таки попытавшись боковой стороной ладони хотя бы немного протереть пятно, но послушно направился к двери. С таким видом, словно она его на плаху отправила, а не отпустила. Алекто задумчиво посмотрел ему вслед, остановив взгляд на фамильном перстне на его руке.

(Тяжёлая рука на плече, не дающая нигде укрыться в месте, которое приходилось называть домом. )

— Барон, — уже у порога комнаты окликнула его Алекто.

Танат, положивший ладонь на ручку двери, обернулся:

— Ваше сиятельство?

Забитый, испуганный, виноватый, но похожий и на неё, и на…

— Никогда не приближайся к моему сыну, — процедила сквозь зубы Алекто.