Пара слов (джен)

Хоть ветра нет, цветы, налившиеся сиреневатым светом, слегка раскачиваются в тягучем вечернем воздухе. И звенят, звенят. Этот звук прилипает к носу, от него разбегаются мелкие мурашки по коже, и каждый волосок приходит в движение.

* * *

Этот тихий, ненавязчивый звон сводит с ума. Большие синие цветы чуть покачиваются на ветру. На ветках по-прежнему нет ни одного листика. Синеватые чешуйки лепестков издают протяжный, очень тихий, заунывный звон. С каждым днем он становится все более осязаем. Ничем хорошим это не закончится.

— Ничем хорошим это не могло кончиться. — Голос Джастина звенит. Теперь он похож больше на старого мастиффа. Усталый, потрепанный жизнью, шкура складками обвисла. Лапы еле держат. Но он упорно стоит на ногах.

— Говорят, они послали спецотряд. Я останусь здесь сегодня.

Хозяйка только пожимает плечами в ответ.

— Ты только молчи, не высовывайся. Ни к чему это сейчас.

Джастин не успевает ответить, в Таверну приходят специалисты. Я даже не могу определить сразу, отчего у меня шерсть на загривке встала колом? Хвост затвердел, и верхняя губа прилипла почти к носу. Хозяйка предупреждающе кладет мне руку на загривок и заталкивает под стол. Там пахнет пирогами, золотистыми шкварками, вчерашней косточкой из супа. И я вдруг понимаю, что не так с теми спецами. От них ничем не пахнет.

Из-под стола мне не слышно разговоров. Только стук стаканов. Звон монет на деревянной столешнице. Джастин молчит, как и обещал.

— Ну, нам пора, — слышится уверенный басок одного из пришедших. Я вижу, как неторопливо передвигаются их ноги, и даже почти успеваю вылезти из-под стола. Звон синих цветов, не смолкающий последнее время, присутствующий теперь во всех разговорах здесь, в Таверне, вдруг исчезает. Его перечеркивает автоматная очередь.

Хозяйка, бледная, как снег, вцепилась двумя руками и держит за загривки меня и Джастина. Но даже если б она нас отпустила, мы бы все равно не успели. Несколько сияющих холодным железом автоматов разносят вдребезги синее дерево. Гроздья пышных цветов лопаются со звоном на тысячи маленьких осколков и разлетаются в разные стороны. Наступает оглушительная тишина. Специалисты медленно поворачиваются. На их лицах довольные ухмылки. Автоматы они не опускают. Кажется, они еще не зачистили все необходимое. Джастин, смешной, пытается прикрыть Хозяйку. Автоматная очередь с такого расстояния прошьет обоих, это все бессмысленно. Сейчас щелкнет спущенный курок. Но еще раньше, чем до моих ушей долетает этот простой механический звук окончания жизни, я слышу шелест. Тихий шелест, перерастающий в гул. Мы видим, как на специалистов со спины обрушивается водопад осколков. Острых, маленьких, отливающих синим. Через секунду валятся на пол ненужные автоматы, чавкающая красноватая каша постепенно высыхает. Прямо на глазах. Как будто синий выпивает красный, притягивает его к себе, поглощает. Еще через минуту лишь тихо звенит раскидистое дерево, стоящее на самом краю земли. Теперь в нем мало осталось синего, его цветы налились сиреневым соком.