Дорогой Санта, меня зовут Том Риддл (джен)

Семь лет спустя, канун Рождества

— Давайте повесим этот шарик на ветвь чуть пониже, — Том Марволо Стюард, старательно помахивающий отцовской палочкой, обернулся за советом к родителям. — Эй, ну же, больше энтузиазма! Рождество ведь завтра! На что вы там оба смотрите?

Джозеф и Эванджелина, сидевшие в креслах роскошной гостиной, склонились над коробкой с колдографиями, которые они перебирали. За их спинами на всю стену раскинулся массивный барельеф, подробно изображавший фамильное древо семейства. Обращаясь от современности в глубину веков, можно было увидеть многие поколения Стюардов, Сейров, Гонтов, Слизеринов… Вот только юному Тому было не особенно интересно все это старье.

Красиво украсить елку для первого Рождества своего новорожденного младшего брата — вот что было по-настоящему важно.

— Да чего вы так застыли? — недовольно навис он над папой и мамой. — Скоро уже стемнеет, а ель у нас только наполовину наряжена!

Он обвиняющим жестом ткнул кончиком волшебной палочки в сторону нижних ветвей, на которых не качалась еще ни одна игрушка.

— Мы нашли то письмо, сынок, благодаря которому узнали о тебе, — медленно начал Джозеф. — Я уже даже начал было думать, что оно мне привиделось тогда.

— Письмо? — Том заинтересованно пододвинулся ближе. — Ах да, вы никогда не рассказывали мне об этом.

— Это довольно странная история даже для нас, волшебников, — улыбнулась его мать. — Ты ведь знаешь, что Санта приходит только к детям среди неволшебников?

— Ага, — кивнул он, устраиваясь на подлокотнике ее кресла. — Вы говорили, что Санта Клаус — это добрый волшебник, который дарит немного чудес обычным детям, а в дома волшебников не заходит из-за слишком сильных защитных чар.

— Точно, — подхватил отец. — Тем более удивительным мне было увидеть утром того двадцать пятого декабря твое письмо к Санте, лежавшее поверх всей моей утренней почты.

Он протянул Тому листок, и тот прочитал:

«Дорогой Санта,

Меня зАвут Том. Мне три. Я жЫву в приюте Вула, в Лондоне. Я очень хАчу жЫть с мамой и папой. Подари мне их, пожалуСта.

Я был хАроший. ГАварю со змеями и спасаю детей. Ищо хАчу бАльшой пирог с патокой, пожалуСта, или лИдИнцов. Я хАчу кАрабль из дерева, красный и блИстящий. ПожалуСта, дорогой Санта, я был хАрошим.

Счастливого РождИства,

Том»

Ну, Эми! Как же так можно безграмотно писать? А хвасталась-то, хвасталась.

Лишь потом Том обратил внимание на приписку чуть пониже совсем другим почерком: уверенным, ровным, взрослым.

«Мистер и миссис Стюард, счастливого Рождества! Я в силах исполнить некоторые мечты маленького Тома, а в остальном можете помочь ему лишь вы. Надеюсь, как однажды Изольда протянула руку и раскрыла сердце оставшимся без семьи мальчикам, так и вы отыщете в себе достаточно любви для одного малыша. Искренне ваш, С.»

Сиренево-серебристые чернила загадочно переливались, буквы украшены затейливыми завитками, на концах некоторых были нарисованы снежинки, а на букве «С.» — блестящие шарики.

Том с трепетом погладил кончиками пальцев подпись. Он уже семь лет жил в мире волшебства, но до сих пор встречал в нем что-то по-настоящему волшебное.

— Спасибо, Санта, — едва слышно прошептал он.

— Мы очень рады, что узнали о тебе, — обняла его мама. — И мы очень тебя любим.

В комнату вошла маленькая домовая эльфийка, торжественно неся перед собой возившегося и попискивающего Лайонела. Заметив старшего брата, он замер, улыбнулся и потянул высвобожденные из пеленок ручки.

— Смотри, — Том повернул к нему письмо. — Тут написал сам Санта! Он — величайший в мире волшебник!

— Что ж, — кашлянул Джозеф. — Ив, подержи кроху, а мы с тобой, Том, освоим заклинание развешивания мигающих гирлянд. Передай палочку, пожалуйста, я покажу. А уже через год буду вешать украшения с моим сыном-студентом Ильверморни, ты только подумай!

— Не забудь про шары, — спохватился мальчик. — Елка наполовину голая!

За окном неистово плясали снежинки — разыгралась настоящая метель. Небо затянули темные серые тучи, но в доме семейства Стюард горели тысячи огней. Ярче всего сияла елка, огромная, поместившаяся в гостиную только благодаря чарам, и украшенная всевозможными игрушками, которые только породила фантазия юного волшебника.

А выше домов, выше снега и даже выше облаков звенели бубенчики, обещая, что чьё-то еще желание, загаданное под Рождество, обязательно сбудется.